Больница. Невольный репортаж

                Посвящаю Борису Владимировичу

  Как сюда попадают  Часть первая


Жизнь непредсказуема, особенно для тех, кто любит предсказывать. Ночью, вернее под утро, случился инсульт, которого боялся и подспудно ждал. Скорая, суета соседей, спускающих меня с пятого этажа при помощи странных носилок из ткани. Ребята, разбуженные в четыре утра, дали мне полежать почти на каждой площадке. Ехать минут15. Сонные санитары затолкали меня под  «бублик» томографа. Челночный ход – о чудо! Я весело помахал жене, мол здоров. Только осталось спрыгнуть с каталки. Не спрыгнул, мгновение упущено.
 В моих литературных фантазиях все получается просто: умер-восстал, заболел –мгновенно выздоровел.  Я не знал полутонов. И вот новая реальность. Суровая, как сама жизнь. А она вот, как на ладони или, точнее, на больничной каталке.
Первые двое суток катался на кровати в поисках позы, чтобы заснуть. Не получалось. Кошмары и непонимание ситуации: за что? 
Себя жалко, но истина дороже. Почему старик напротив пострадал «легче», а ему 94 года. Нет, такой принцип не пойдёт. Он ещё ходит, а ты нет. Значит всё в математике жизни, а при рождении закладывается формула жизни: сколько пройти, пролежать, просидеть и т.п. Неужели мой лимит исчерпан? Есть над чем задуматься. Сколько мне ещё осталось сделать вздохов? Как узнать? Это всё-таки более обширная и глубокая математика. Соседа  любят: пришла дочь и не уходит. Надя.  Пришла его супруга. Немного полоумная.
 Ночью, когда не спал - романтическое явление молодая медсестра Кристина  представилась, как  на сцене - любите,жалуйте. Сделаю отступление – медсестры и нянечки здесь неплохие, но от потока больных – циничные и не очень молодые.  Кристина же  живая, деятельная молодая. Одним словом -  студентка и красавица.
 Но было не до неё - кровать – доски. Матрац, как в поезде, не спасает от них. На второй день лечащий врач предложила переехать на другой этаж. Переехал. Здесь кровати с поролоном, это лучше, чем вверху. Состав палаты, с которым здоровался, за первые два дня сменился на тяжело лежачих. Оказалось, что они и не совсем тяжелые. Больной лысый Вадим все время по ночам соскакивал с кровати и его искали нянечки, которые, в конце концов,привязали его к кровати. Он, обтираемый от собственных фекалий, нес совершеннейшую чепуху. Мы думали, что он – наркоман. Когда выписали его на руки непонятных женщин – то ли сестры, то ли любовницы – все облегченно вздохнули.
Что до меня, то понимаю, что небо дало мне шанс еще пожить и осмыслить новую для меня часть жизни.


О чем здесь думают. Часть вторая

Думают о жизни и о смерти. Стоит ли жить дальше, а если стоит, то как это сделать. Я ревновал. Жена приходила удрученная и растерянная. Что-то все время предлагала съесть. Не хотелось и раздражала её настойчивость. А зря – это растерянность. Она призналась позже, что думала, что не встану. В эсэмэсках утешала, и писала, что самый счастливый день – это когда я встану на ноги и пойду. Чуть позже я это сделал. Я тренировался, чтобы удивить её.
 В первые дни она упала в темноте на остановке автобуса и ушибла голову и руки. В травматологии её осмотрели и положили в отделение нейрохирургии этой же больницы. Так она стала ближе и приходила в любое время. Её закрывали на ночь в отделении под ключ и я ревновал. И придумал рассказ про продажную медицину и проституцию. Глупый, всё было прозаично. Хотя такое использование больных и брошенных мужьями женщин может быть. Падение буквальное жены могло после моего выздоровления обернуться её длительным лечением.
Не хотелось жить. Зачем, если повторный кризис может обернуться уже полным параличом, а это страшно?
Конвейер больных освоен в больнице хорошо, лечат всех почти одинаково. А у меня начались почечные колики, ну конечно, в субботу и воскресенье, накануне выписки. Что это такое? Когда выходят камни и песок из мочевого пузыря – каково? Я терпел. До переселения в Медгарт. В больнице до меня никому не было дела, только в Медгарте позволил изводить и себя, и нянечек до истерики. К двум часам ночи боль утихла,  не осталось свободного песка, как на стройке, и попытался уснуть. Только после этого, стал думать о жизни реально – она требует испытаний, прежде чем дать свои радости.

Как относиться к врачам? Часть третья

Врачи хорошие, верные клятве Гиппократа, но задерганные большим потоком больных и низким финансовым содержанием медицины. Они как врачи войны, быстро набрали бесценного опыта, не останавливаясь на потерях. И достаточно молоды. Я им благодарен, хотя супруга видит недоработки лично со мной: надо было подержать ещё в реанимации. Зачем – толком не знает, по принципу – других же держали и они не плохо выглядят. И в Медгарде хорошо доводили нас до кондиции. Пичкали лекарством понимая, что некоторые доведут до нежелательного результата. Но мы не «шишки», чтобы ломать из-нас головы. Мы – серая масса, конвейер. И каждый выживает в силу своих способностей к этому.
Я всегда боялся больницы и, вот отдал ей месяц. 30 безрадостных дней. Наша медицина ужасна, но имеет право стать лучшей в мире. Убрать бы только тараканов из палат и душ администраторов.
(Прошу простить за ошибки и несвязанный текст - ещё не отошёл)

Как относиться к медицине в России?

Помню мы критиковали медицину СССР. Она была формальной, но многое было следствием войны и  было ощущение, что боевые действия не закончились - в работе врачей чувствовались ощущение экстренных событий, лечение было осознанным, во многом правильным, но безысходность чувствовалась во всем. Врачи боялись подарков, но брали их с опасением, что их отберут. Конечно, много было истинных врачей и опытных медсестер, порой, знавших, столько же сколько и врачи. В медицине знали болезни хорошо и знали, как их лечить. Сейчас в России медицина платна во всём врачи молоды и бессердечны в силу воспитания. Ощущение своего места в жизни приходит поздно, когда на счету много умерших и не долеченных больных. В поликлиниках истинное отторжение медицины от реальности. Власть главврача через деньги и по его неразумению медицины, как системы  борьбы с болезнями через душу больного.

Как относится к самому к болезни

Конечно, это наказание за многие годы покоя  и счастья. В мире всё сбансировано неким, уже писал об этом, математическим уравнением. За всё человек платит, в данном случае - болезнью, но страшно другое - её возможность повторяемости, осложнения, трансформации в нечто немыслимое. Жизнь требует  переосмысления её  изменения к привычным  явлениям. Это философия участия в самом процессе существования. И врачи здесь не причём. Близкие люди проходят тяжёлый экзамен на верность и любовь. Не все проходят и это ужасно на склоне лет. Ты должен осознанно покинуть этот мир. Для чего? Это опрос что  Там, за сдачей своего тела земле? Говорят - ничего, но не верится в то, что природа просто так использовала твоё тело, в пустую. Нет, её замысел в развитии. Каком?
Вопрос - кому нужны мои описания собственных страданий? Так для дневника некоего  больного человека. Я стал плаксив и сентиментален, плачу над эмоциями и переживаниями других, думаю о том, куда денусь и гадаю о загробной жизни, слабо веря в её продолжение - сольюсь с другими душами в нечто непонятное или войду в тело рождающегося человека и стану другим, как и был до этой жизни. Не слишком весёлые мысли и ощущения. Может Всевышний даст шанс ещё что-либо написать, как нечто прощальное, и это станет единственным произведением, достойным вашего внимания.  Я слишком возвысил себя, хотя нет причин задирать нос, при одном плюсе - моя неподдельная искренность и детская наивность. Я знаю свои физические риски - это высокое давление и тромб, который может ещё не появился, но который может быть возникнуть в любую секунду и пойти гулять... И на жизнь уже смотрю как на подарок, который могут забрать.