Есенин и мент

сборник «ЕСЕНИН. ГИБЕЛЬ»
(материалы к прокурорской проверке) –
http://www.proza.ru/avtor/mirzoyan&book=9#9

               
*
В 1946–году в Англии, более чем скромным тиражом вышла книга Фредерика Бейли «Миссия в Ташкент».
Frederick Marshman Bailey, «Mission to Tashkent». London, Jonathan Cape, 1946.
И тут же была самым пристальным образом проанализирована советской контрразведкой.
Спрашивается – при чём тут менты и при чём тут Есенин?
*
За пятнадцать лет до Бейли,
в 1931–32 годах, в СССР, была выпущена книга Бруно Ясенского «Человек, который меняет кожу»
о становлении советской власти в Туркестане
тиражом аж в двести тысяч экземпляров,
в которой Фредерик Бейли открыто был назван английским шпионом.
И книгой тут же, конечно, пристально заинтересовалась Secret Intelligence Service –
внешнеполитическая разведка Великобритании.
А Есенин–то тут причём?
*
А притом, что Есенин в Туркестане тоже бывал, бывал...
Правда, через два года, как оттуда уехал подполковник Бейли.
А разведчики – они же не просто так ездят,
они за собой агентуру оставляют –
собственно, для этого и ездят.
И вот бы славненько нам сейчас было узнать,
что Есенин был английский шпион –
кто из нас в детстве не мечтал шпиона поймать.
Но шпионы – они хитрые...
*
Одну из самых внушительных и подробных книг–воспоминаний о Есенине
оставил поэт и писатель Матвей Ройзман.
Начал писать он её с середины шестидесятых и закончил перед смертью.
И к бабке не ходи - писал под контролем соответствующих органов.
Вышла она в 1973–ем.
Эта книга и родила в СССР новый есенинский миф.
Утверждённый в тех самых органах.
И есть в ней странный эпизодик...
*
В 1919–том Есенин и Мариенгоф создали «Ассоциацию вольнодумцев»,
или «Орден имажинистов».
Поэт Матвей Ройзман был там кем–то вроде директора
и вовсе не потому, что был поэт,
а потому что был сыном директора легендарной эстрады–столовой Союза Поэтов на Тверской,
больше известной как «Домино»,
по названию дореволюционного кафе, прежде бывшего там.
*
Матвей Ройзман:
- «В октябре 1923 года
специальная комиссия проверяла общественные организации.
В «Ассоциации» хранились копии отчётов в разные учреждения за три  года,
копии докладов о культурной деятельности её членов,
а также плакаты и афиши о литературных вечерах в «Стойле Пегаса»,
в Политехническом музее и других местах».
*
«Ассициация» – имеется в виду та самая «Ассоциация вольнодумцев».
*
Матвей Ройзман:
- «Комиссия составила протокол,
в котором работа «Ассоциации» признавалась удовлетворительной.
Мне объяснили,
что протокол будет передан в административный отдел Моссовета
и должен быть утверждён её начальником Цирулём.
От этого зависело существование издательства «Имажинисты» и журнала «Гостиница».
*
Но и не только –
ещё и кафе «Стойло Пегаса».
И правильнее его было бы назвать – ночной клуб.
А это – доходы.
Покруче, чем издательство.
*
Итак – октябрь, Моссовет, административный отдел (АОМС)
и какой–то чиновник Цируль.
Дело пахнет взяткой...
*
Матвей Ройзман:
- «Начальник АОМСа
(а также московской милиции)
Фриц Янович Цируль
был высокий, широкоплечий латыш,
с полным лицом,
усами, бородкой и умными серыми глазами».
*
Как–то непонятно –
где АОМС, а где милиция.
А Цируль вовсе не чиновник, а начальник милиции.
Главный мент Москвы, короче.
*
О Цируле (правильно – Цирулисе) мало что известно,
кроме того, что он не латыш, а еврей и непонятно зачем его было выдавать за латыша,
1886–го года рождения,
внук батрака и сын батрака
потом работал в типографии
и профессиональный революционер с 1904 года.
И при проклятом царизме отмотал немалый срок за будущее коммунистическое счастье человечества.
Это данные с «Героико–патриотического форума России»,
где перебор героики, мало правды, но есть и зёрна полезной информации.
*
Там же, в графе «образование», написано:
«начальное, домашнее».
То есть – никакого.
Классическая схема революции –
сын батрака и типографский рабочий
становится начальником Управления Внутренних Дел.
Сейчас – это генеральская должность.
И чрезвычайно доходная.
И регулярные многомиллионные взятки–поборы,
как течение воды в реке.
Чужие доходы считать не станем,
но дело пахнет крупной взяткой...
*
Склонный к разведывательной деятельности писатель Николай Равич
описывает его так в 1921–ом  году:
- «Фриц Янович Цируль был человек высокого роста, полный, в очках, с бородкой и усами.
Какое–то особенно серьёзное выражение было свойственно его серым немигающим глазам.
Аккуратно одетый, представительный и спокойный,
он всем своим внешним видом как бы олицетворял непоколебимость власти».
*
На фото 1924–25–го  года 
Цируль с женой и единственным сыном Лаймом, 1919–го года рождения.
Странное на русскоязычный слух (да и  на еврейский тоже)
имя Лаймон
происходит вовсе на от лайма, или лимона,
а от Лаймы – богини счастья балтийской мифологии,
дочери Диеваса, бога ясного неба.
*
Равич:
- «Цируль был очень характерной фигурой для всей многочисленной категории латышей–коммунистов,
которые в первые годы Советской власти работали на самых опасных и ответственных постах.
Он с большим уважением относился к науке и интеллигенции.
Я помню, когда некоторые не в меру ретивые товарищи
в те довольно беспокойные дни
предложили произвести
всеобщее переселение непролетарских элементов из центра города
на его окраины,
Цируль, страшно рассердившись, сказал с характерным для него акцентом:
- Это есть глупый вытумка и польше ничего. Как можно переселить профессор или какой–нибудь учёный? Он толшен шить спокойно и учить пролетариат. Мы толшны запотиться о культура фо фсех отношениях...»
*
Из этого можно сделать противоречивое заключение:
или сын батрака Цируль был умён и дальновиден,
или недостаточно революционен
и не чтил священный слоган тех лет «смерть буржуазии».
Ну и её прихвостням – попам, учёным, врачам, поэтам, писателям.
и прочей гадости –
на иврите – гадость будет: ихса пихса или ихса.
*
И чуть понятнее становится фраза профессора Преображенского из «Собачьего сердца»:
- Да. Я не люблю пролетариат.
*
Кстати – о собачьем сердце.
Есенин:

          Слушай, поганое сердце,
          Сердце собачье моё.
          Я на тебя, как на вора,
          Спрятал в руках лезвиё.
          ...
          1916г.

Лет за десять до собачьего сердца.
Но это – так...
*
В январе 1959 года Пастернак передает иностранным корреспондентам стихотворение «Нобелевская премия»,
от которой из–за травли отказался тремя месяцами ранее:

                Я пропал, как зверь в загоне.
                Где–то люди, воля, свет,
                А за мною шум погони,
                Мне наружу ходу нет…

И за всей этой историей с «Доктором Живаго»
как теперь ясно знаем,
стояло ЦРУ.
*
А теперь – Есенин, сорока годами ранее:
             ...
             Звери, звери, приидите ко мне
     В чашки рук моих злобу выплакать!
     Не пора ль перестать луне
     В небесах облака лакать?

     Сестры–суки и братья кобели,
     Я, как вы, у людей в загоне.
             ...
             сентябрь 1919

Но мы отвлеклись.
*
Матвей Ройзман:
- «Цируль был доброжелательно настроен к работникам науки и искусства...»
*
Странная фраза.
А как ещё он может быть «настроен» –
его дело ловить преступников,
а не «настраиваться» на учёных, да писателей.
*
Равич:
- «Население любило Фрица Яновича
за его доступность, справедливое отношение к людям и честность».
*
Себя – обмануть можно,
(даже на всю жизнь)
ВКП(б)партию можно обмануть,
(на время),
а вот «население» – не обманешь.
*
Ройзман:
- «Я позвонил ему по телефону и попросил разрешения зайти
(для этого требовался пропуск).
Цируль сказал, чтоб я пришёл к нему с членами «Ассоциации»
и привёл Есенина».
*
Тут – обратим внимание –
Есенина Цируль велел пригласить особо.
Значит – он его знает.
А откуда?
*
Да кто ж Есенина не знает – известный скандалист.

                Я московский, озорной гуляка.
                По всему Тверскому околотку
                В переулках каждая собака
                Знает мою лёгкую походку.

А хорошо Есенину с такими связями в ментовку попадать –
забрали, позвонил, наябедничал:
- Алё! Цируль?... слушай – меня тут помели… менты твои что–то озоруют, ты б сказал им… –
передал  трубку дежурному
и всё –
тот тут же и вскочит по стойке смирно.
*
Есенин только три месяца, в августе, как вернулся в СССР из Европы и Америки.
И на октябрь 1923–го года в милиции Москвы
на него было заведено только одно уголовное дело:
«Дебош, драка, хулиганство в кафе «Стойло Пегаса» на Тверской ул., 15/IX-23 г.»
Как показала официантка Е.Гартман –
«пришёл поэт Есенин и делал дебош».
*
Как–то странно – Есенин один из совладельцев кафе
и делает в нём «дебош».
И его же забирают в милицию, где он проводит в камере ночь.
И почему–то не звонит Цирулю,
хоть и обзывает милиционеров «жуликами и взяточниками»,
и грозится именами народных комиссаров.
(дело сохранилось)
Наверное, неудобно было генерала–Цируля по мелочёвке дергать.
*
По словам Анны Назаровой, которая в то утро 16 сентября,
вместе с Галиной Бениславской  встречала Есенина у отделения:
- «... он улыбается и мирно беседует с милиционером,
которому накануне собирался проломить голову».
*
Есенин, конечно, поэт буйный –
как говорил Маяковский в Тбилиси о речке Терек –
«шумит,
               как Есенин в участке» –
но что–то уж больно он агрессивен у Назаровой.
А как же -
          И зверей, как братьев наших меньших,
          Никогда не бил по голове.
*
Думается – всё просто…
Да били Есенина в той милиции,
вот он и грозил менту башку проломить.
Били...
Но можно было и позвонить Цирулю…
*
Но Цируль знает Есенина вовсе не по этому дебошу.
Скорее всего, они познакомились в 1921–ом году,
во время поездки Есенина в Туркестан и Ташкент.
Цируль был тогда начальником милиции Ташкента…
*
Цируль был в Ташкенте.
Есенин был в Ташкенте.
И полковник Бейли был в Ташкенте.
И Бруно Ясенский был в Ташкенте,
(в архиве ОГПУ материалы по Бейли изучал).
Да мало ли кто был в Ташкенте.
И я там был –
кыно сымал, пловЫ едал –
и что дальше?
*
Ройзман:
- «Через три дня
Есенин, Шершеневич, Мариенгоф, Грузинов,
автор этой книги, Марк Криницкий, А. Сахаров
отправились в АОМС.
(Мы дожидались В. Э. Мейерхольда,
но он позвонил и сказал, что чуточку запоздает.)»
*
Какая знатная компания –
и все члены «Ассоциации вольнодумцев»,
и каждый оставил след в культуре страны.
Марк Криницкий (Михаил Владимирович Самыгин, 1874–1952)
сейчас, конечно, изрядно подзабыт,
но до революции был очень известный писатель, друг Брюсова.
Да и Матвей Ройзман человек не последний.
А Сахаров – крупный чиновник от книгопечатания.
Про Есенина и Мейерхольда я уж и не говорю.
Но что значит – «через три дня»?
*
Побыв короткое время даже начальником ГПУ Ташкента,
в июле 1923–го Цируля перевели в Москву
и он стал:
заведующий Управлением милиции г. Москвы и губернии.
*
Но в силу изменения структуры милиции
с 24 октября 1923–го года –
должность его стала называться чуть длиннее: 
начальник милиции г. Москвы и Московской губернии Административного отдела Моссовета и Московского губисполкома.
*
Значит, встреча состоялась не ранее 27–го октября.
А может даже и в этот день –
Ройзман явно писал воспоминания по своим дневникам –
27–ое это суббота, завтра выходной, в стране шестидневка –
можно к вечеру и расслабиться,
с утра не на работу.
*
Ройзман:
- «Фриц Янович усадил нас полукругом возле письменного стола
и с характерным для него акцентом объяснил,
что всегда хозяин дома обносит гостей чаркой вина.
Он же, Цируль, хочет, чтобы гости обнесли его чаркой поэзии».
*
То есть – главный мент Москвы и области
взятку с издательства и кафе решил взять стихами.
А сам – даже не налил.
Как–то невежливо.
*
И нельзя не предположить,
что в тот день Цируль накрыл лёгкую полянку в своём кабинете
и по поводу своего переезда в Москву,
и по поводу нового назначения,
и по поводу знакомства с интересными людьми, друзьями Есенина –
человек, долго проживший в Средней Азии
дорогих гостей насухую не встретит.
*
Несмотря на то, что Цируль приятельствует с Янисом Рутзутаком,
которого сам Ленин прочил на пост генсека вместо Сталина,   
(логично предположить, что Рутзутак и вытащил Цируля в Москву)
Фрицу Яновичу и самому нужно вливаться в московский бомонд.
И делать это следует не всухомятку.
*
Тут надо вспомнить –
и Шершеневич, и Мариенгоф –
моднейшие поэты Москвы.
Отец Шершеневича известный адвокат,
мать оперная певица Львова.
Родственник Мариенгофа – заведующий Центропечати Борис Малкин.
Есенину (через Блюмкина) сам Троцкий даёт журнал.
А журнал тогда – как ТВ канал сейчас.
И большие деньги.
*
И кстати, не факт, что на той встрече не было Якова Блюмкина –
он тоже состоял в членах «Ассоциации вольнодумцев –
просто писать о Блюмкине куратор из соответствующих органов Ройзману не советовал.
*
Как помним – отец Роймана директор кафе Союза поэтов.
Цирулю нужны эти люди и их связи,
это не только поэты –
это деловое знакомство с деловыми людьми Москвы.
И далеко не последними.
Цируль обязан был выкатить поляну.
Или он не главный мент Москвы и губернии.
*
Ройзман:
- «И мы по очереди стали читать свои стихи…»
*
Бедный Цируль – сколько их там?
Не всякий мент выдержит столько стихоплётов в такой подозрительно мужской компании.
И рискну предположить, что пришли все они к Цирулю
с жёнами и любовницами.
Есенин – с Августой Миклашевской:

                Заметался пожар голубой
                Позабылись родимые дали.
                В первый раз я запел про любовь,
                В первый раз отрекаюсь скандалить.

Драчки, значит, не будет – поэт в завязке.
*
Шершеневич наверняка был с красавицей–актрисой Юлией Дижур,
(жаль тут нельзя вешать по тексту фото)
*
Мариенгоф со своей женой – актрисой Никритиной.
(тоже ничего девушка, только со злыми глазами).
*
Мейерхольд придёт с Зинаидой Райх –
Хоть Мариенгоф и пишет, что она была «дебелой дамой с лицом как тарелка»,
на фотографиях Райх очень даже и красотка.
Грузинов – с гражданской женой, поэтессой-скандалисткой Ниной Хабиас.
И Блюмкин тоже не брезговал красивыми женщинами.
*
Ну и выпили, конечно, за знакомство, закусили.
Первый тост, второй…
И погнали стихи читать –
поэты же.
*
Наверное, начал Шершеневич, как самый старший,
своё самое модное в те годы стихотворение,
кстати, посвящённое Яше Блюмкину
(и кто сказал, что его на той пирушке не было)

                Другим надо славы, серебряных ложечек,
                Другим стоит много слёз, –
                А мне бы только любви немножечко,
                Да десятка два папирос.

                А мне бы только любви вот столечко,
                Без истерик, без клятв, без тревог,
                Чтоб мог как–то просто какую-то Олечку
                Обсосать с головы до ног.
                ...

Тут Цируль мог подметить:
- Клакол «апсасать» – какой–то... фроде и уместный, а ф тоже фремя и неадекфатный – дефушек, скорее аплизыфают, чем апсасыфают. А вот девушки... ну, да это пукфоетстфо.
*
Потом читал Мариенгоф:
               
                А ну вас, братцы, к чёрту в зубы!
                Не почитаю старину.
                До дней последних юность будет люба
                Со всею прытью к дружбе и вину.

                Кто из певцов не ночевал в канаве,
                О славе не мечтал в обнимку с фонарём!
                Живём без мудрости лукавой,
                Влюбившись по уши, поём.
                ...
*
Ну, может, Иван Грузинов прочёл своё бессмертное:
 
                Затылком вши
                И ветер ёрником на ляжки
                Бегущего авто.
                Фальшивым облаком торгуя
                Косоворотка
                Ночную муть жуёт как медленную жвачку
                Слюнявит десятиаршинные
                Морщины п**д.
                Подмышкой мышку придушить
                И выпрет день дебелым животом
                У ротной
                Прачки.

                (лирическое отступление:
                и вот тут случился затык -
                нехорошее слово было с одной звёздочкой
                и то ли автомат сработал,
                то ли кто-то излишне бдительно читал
                но статью забанили,
                потому что по новым законам
                звёздочек должно быть две)

«Ротная прачка», правда, слегка напоминает «Лунную прачку» Альбера Жиро,
да и п***ы у поэта Грузинова всё... какие–то... глобальные, семиметровые...
(За что, кстати, поэт Грузинов был арестован ГПУ и отсидел несколько месяцев)
На что тов. Цируль должен был заметить:
- Тофарищ поэт! Такие пальшие п**ты «слуняфить» – слуны не хфатит. Да и в платнОм мире куннилингус не очень атапряют - у них это назыфается «ф пилотку лазать».
*
Эпатажнице Нине Хабиас, с её похабно-затейливыми уляля–шарашурами,
читать точно не дали.
см. «Графиня Похабiас» –
http://www.proza.ru/2017/07/01/87
*
Наверное, Матвей Ройзман прочёл:

              В ёмкий, незадетый ничем,
              В сумрак за окно пролиты
              Два стальные глаза свечей,
              Два, - слезящие молитвы.
              Прячется голубкою рука
              Под большой платок в цветочках
              Что начнут бутон распускать,
              Сыпя крапом лепесточным.
              Только стеарин зашипит,
              Жаля бронзовый подсвечник,
              И стучат в поднос тишины
              Капли, капли слов неспешных.
              И напрасно каплю ловлю
              Залежи души обрызнуть,
              Чтоб забил запоздалый ключ
              Голубой, нездешней жизни.
              Верно радость мне не дана
              Средь пророчеств балагурных
              Повторить: «Ато Адонай!»
              В неживой, отпалый сумрак.

Не берусь оценить, хорошие это стихи или совсем не очень,
но тут Цируль тоже должен был поправить:
- Атонай – это вчерашний тень челофека. Непроизносимый имя Пога Атонаи лутше заменит на Палитбюро ФэКаПэ(пэ).
*
Сахаров, к счастью, стихов не писал.
Настал черёд Есенина…
*
Ройзман:
- «Есенин с большим подъёмом прочитал отрывок
из «Страны негодяев».             
Цируль был взволнован.
- Какой вы молодец, - сказал он Сергею, – Какой большой молодец!»
*
Говорят, читал Есенин, как бог.
И думают, что это у него от рождения.
Однако, если внимательно читать воспоминания,
то выяснится, что Есенин ещё в 1915-том
был уроки в Петрограде у одного из лучших мастеров сценической речи.
*
А в чём, собственно, большой молодец Есенин?...
Кроме потрясающего чтения.
Обычно печатают так:

                Чекистов:
              - Ну и ночь! Что за ночь!
                Чёрт бы взял эту ночь
                С ... адским холодом,
                И такой темнотой...

Но в стенах Моссовета,
с видом на Тверскую и обелиск Свободы
(раньше памятник Скобелеву, сейчас Юрию Долгорукому)
Есенин, наверное, прочёл «с ... ядским холодом»...
                ( второе лирическое отступление:
                тут случился второй затык -
                было ещё две буквы б и л
                и это, видиомо, стало второй причиной забанить) 
Молодец Есенин –
начальнику Московской губернской милиции Цирулю понравилось.

                Чекистов:
           - Мать твою в эт–твою
                (читай правильно)
             Ветер, как сумасшедший мельник,
             Крутит жерновами облаков
             День и ночь...
             День и ночь...
             А народ ваш сидит, бездельник,
             И не хочет себе ж помочь.
             Нет бездарней и лицемерней,
             Чем ваш русский равнинный мужик!
             Коль живёт он в Рязанской губернии,
             Так о Тульской не хочет тужить.
             То ли дело Европа?
             Там тебе не вот эти хаты,
             Которым, как глупым курам,
             Головы нужно давно под топор...

Чекистов у Есенина хает и полоскает всех –
«грязную мордву», «вонючих черемисов», русский народ:

          - Я ругаюсь и буду упорно
            Проклинать вас хоть тысячи лет,
            Потому что...
            Потому что хочу в уборную,
            А уборных в России нет.
            Странный и смешной вы народ!
            Жили весь век свой нищими
            И строили храмы Божии...
            Да я б их давным-давно
            Перестроил в места отхожие.
            Ха–ха!
            Что скажешь, Замарашкин?
            Ну?
            Или тебе обидно,
            Что ругают твою страну?...

Молодец Есенин –
все уже догадались, что Чекистов, это Троцкий –
И менту–Цирулю нравится.
Мать твою, ё... твою! – звучит в Моссовете на Тверской.
Потом приходит бандит Номах:
               
                - Что другие?
                Свора голодных нищих.
                Им всё равно...
                В этом мире немытом
                Душу человеческую
                Ухорашивают рублём,
                И если преступно здесь быть бандитом,
                То не более преступно,
                Чем быть королём...
                Я слышал, как этот прохвост
                Говорил тебе о Гамлете.
                Что он в нём смыслит?
                Гамлет восстал против лжи,
                В которой варился королевский двор.
                Но если б теперь он жил,
                То был бы бандит и вор.
                Потому что человеческая жизнь
                Это тоже двор,
                Если не королевский, то скотный.

Ай, молодец Есенин!
Всем понятно, что Номах это,
как сказал бы Цируль:
- Фылитый Нэстор Махно!

                Номах:
             - Со мною несчастье всегда.
               Мне нравятся жулики и воры.
               Мне нравятся груди,
               От гнева спёртые.
               Люди устраивают договоры,
               А я посылаю их к чёрту.
               Кто смеет мне быть правителем?
               Пусть те, кому дорог хлев,
               Называются гражданами и жителями
               И жиреют в паршивом тепле.
               Это все твари тленные!
               Предмет для навозных куч!
               А я – гражданин вселенной,
               Я живу, как я сам хочу!

Ай, как хорошо!
Если б Цируль получил не «домашнее» образование,
он должен был знать: 
гражданин вселенной, по-гречески означает - космополит
и придумал его Сократ (470 – 399 до н.э.),
который по утверждению Эпиктета (50 - ок. 140) сказал:
(правда, через триста лет)
«Если верно то, что утверждают философы
о родстве между богом и людьми,
тогда на вопрос о родине
человек должен отвечать словами Сократа:
я не афинянин или коринфянин,
а я космополит»
(«Беседы»).
А вот ещё  Номах–Махно:
       
                - Я знаю мою игру.
                Мне здесь на всё наплевать.
                Я теперь вконец отказался от многого,
                И в особенности от государства,
                Как от мысли праздной,
                Оттого что постиг я,
                Что всё это договор,
                Договор зверей окраски разной.
                Люди обычаи чтут как науку,
                Да только какой же в том смысл и прок,
                Если многие громко сморкаются в руку,
                А другие обязательно в носовой платок.
                Мне до дьявола противны
                И те, и эти.
                Я потерял равновесие...
                И знаю сам –
                Конечно, меня подвесят
                Когда–нибудь к небесам.
                Ну, так что ж!
                Это ещё лучше!
                Там можно прикуривать о звёзды...

Ах, как фсё это слафно –
фисеть ф петле и прикуривать от сфёзд!
Маладец, Есенин! Пальшой маладец!
*
Ещё немного, всего пару лет и дав месяца
и ему дадут прикурить в «Англетерре».
От трубы парового отопления.

             Замарашкин:
              - Уходи…
             (Трясёт винтовкой.)
     - А не то вот на этой гитаре
       Я сыграю тебе разлуку.

                Номах:
                (смеясь)
       Слушай, защитник коммуны,
       Ты, пожалуй, этой гитарой
       Оторвёшь себе руку.
       Спрячь–ка её, бесструнную,
       Чтоб не охрипла на холоде.
       Я и сам ведь сонату лунную
       Умею играть на кольте.

                Замарашкин:
        -  Ну и играй, пожалуйста.
           Только не здесь!
           Нам такие музыканты не нужны.

                Номах:
            - Все вы носите овечьи шкуры,
              И мясник пасёт для вас ножи.
              Все вы стадо!
              Стадо! Стадо!
              Неужели ты не видишь?  Не поймешь,
              Что такого равенства не надо?
              Ваше равенство – обман и ложь.
              Старая гнусавая шарманка
              Этот мир идейных дел и слов.
              Для глупцов – хорошая приманка,
              Подлецам - порядочный улов.
              Дай фонарь!

Ай, как харашо!
Немного только не в струе ВКП(б) –
Номах–Махно – он же анархист и бандит,
но всё равно очень хорошо.
Но и комиссары у Есенина не лучше.
Комиссар Рассветов рассказывает  в салон–вагоне поезда комиссару Чарину, как однажды в Америке
с прощелыгой–индусом попалили из ружей золотой пылью в скалу,
а потом впарили эту скалу, как золотоносную жилу и наварили кучу денег.
Но тут комиссар Чарин не согласен:

                Значит, по этой версии
                Подлость подчас не порок?

Если б Цируль не был сыном батрака
и образофание получил не «начальное» и «домашнее»
он бы спросил:
- Это наферно, Острофский – «Пэтность не парок»?

                Рассветов:
                - Места нет здесь мечтам и химерам,
                Отшумела тех лет пора.
                Все курьеры, курьеры, курьеры,
                Маклера, маклера, маклера.
                От еврея и до китайца
                Проходимец и джентельмен,
                Все в единой графе считаются
                Одинаково - business men,
                На цилиндры, шапо и кепи
                Дождик акций свистит и льёт.
                Вот где вам мировые цепи,
                Вот где вам мировое жулье.
                Если хочешь здесь душу выржать,
                То сочтут:  или глуп, или пьян.
                Вот она – мировая биржа!
                Вот они – подлецы всех стран.

- Так - страна некаяеф – это канэшна, Амэрика! – должен был догадаться Цируль.
- Ну, естественно! – наверное, ответил бы ему Есенин, – Не СССР же.

                Первый   голос:
          Ну конечно, в собачьем стане,
          С философией жадных собак,
          Защищать лишь себя не станет
          Тот, кто навек дурак.

                Рассветов:
             Дело, друзья, не в этом.
             Мой рассказ вскрывает секрет.
             Можно сказать перед всем светом,
             Что в Америке золота нет.
             Там есть соль,
             Там есть нефть и уголь,
             И железной много руды.
             Кладоискателей вьюга
             Замела золотые следы.
             Калифорния — это мечта
             Всех пропойц и неумных бродяг.
             Тот, кто глуп или мыслить устал,
             Прозябает в её краях.
             Эти люди – гнилая рыба.
             Вся Америка – жадная пасть,
             Но Россия... вот это глыба...
             Лишь бы только Советская власть!...
             Мы, конечно, во многом отстали.
             Материк наш –
             Лес, степь да вода.
             Из железобетона и стали
             Там настроены города.
             Вместо наших глухих раздолий
             Там, на каждой почти полосе,
             Перерезано рельсами поле
             С цепью каменных рек-шоссе.
             И по каменным рекам без пыли,
             И по рельсам без стона шпал
             И экспрессы и автомобили
             От разбега в бензинном мыле
             Мчат, секундой считая доллар.
             Места нет здесь мечтам и химерам,
             Отшумела тех лет пора.
             Всё курьеры, курьеры, курьеры,
             Маклера, маклера, маклера...

Если б Цируль получил не «домашнее» образование,
он бы усёк – «курьеры, курьеры, курьеры…» – это Гоголь…
 
                От еврея и до китайца,
                Проходимец и джентельмен —
                Все в единой графе считаются
                Одинаково – bisnes men.
                На цилиндры, шапо и кепи
                Дождик акций свистит и льет.
                Вот где вам мировые цепи,
                Вот где вам мировое жулье.
                Если хочешь здесь душу выржать,
                То сочтут: или глуп, или пьян.
                Вот она – Мировая Биржа!
                Вот они – подлецы всех стран…

Ну и так далее.
Вплоть до «стальной клизме» России.
А стальная клизма –
это Сталин,
с его индустриализацией.
Ай, как хорошо!
*
Хоть Есенин и превратил в поэме
войну Белой и Алой  Роз
в войну белой и алой рож,
а точнее ж*п – ...
                (третье лирическое отступление:
                в этом ужасном слове я не поставил звёздочку.
                Но как пристально и бдительно
                читают тут некоторые пысменники.
                Которые, обычно, кроме себя ничего не читают)

...в поэме нет ни одного положительного героя,
один Замарашкин
и тот замарашкин –
но главный мент Москвы остался доволен.
*
Матвей Ройзман:
- «После этого Фриц Янович выдвинул ящик своего письменного стола,
достал протокол обследования «Ассоциации»
и сказал, что мы работаем хорошо.
Он посоветовал нам выступать на заводах.
Приехавший Мейерхольд пригласил Цируля побывать в своём театре.
Фриц Янович сослался на то, что очень занят,
но обещал в ближайшее же время посетить театр.
Он сделал надпись наверху протокола и объяснил,
в каком отделе подучить справку о перерегистрации «Ассоциации».
*
И всё?...
И вся история?
Если б мы её не досочинили жёнами да стихами
и читать бы там было нечего.
*
По совести рассуждая –
не Цируль должен был проставляться,
а имажинисты (имажиОнисты) должны были накрыть ему стол в «Стойле Пегаса» –
не они нужны Цирулю,
Цируль нужен им.
Что, вполне возможно и произошло –
посидев немного у Цируля в кабинете,
все плавно переместились в  «Стойло»,
продолжать банкет,
благо, это от Моссовета пять минут ходьбы по Тверской...
*
И вот там уже Есенин и потешал и Цируля, и публику «Страной негодяев»,
а Грузинов своим «морщинами»
Да так оно, скорее всего и было.
Только вот зачем Матвей Ройзман,
явно писавший свои воспоминания под контролем КГБ,
упомянул имя Цируля...
*
                продолжение - http://www.proza.ru/2019/10/19/453

*
Серия книг «Есенин. Гибель. (материалы к прокурорской проверке)»
издательство «Бёркхаус» - https://vk.com/berk_shop
Книга первая «Ночь» -
http://www.berkhouse.ru/blank-2/есенин