Альпака

Не про чистоту а про альпаку



« Я мыслю, следовательно, существую»

Рене Декарт

После долгого и весьма утомительного спора на тему «Кто имеет больше оснований мыслить: Декарт или альпака?» и «Если преимущество за альпакой, то существует ли Декарт?» или, в противном случае, «Иллюзорна ли альпака как таковая?» и «Исключают ли они друг друга или, напротив, в виду откровенного сходства, имеют право считаться единым целым?» мы зашли в одну из тех забегаловок, в коих среди прочего «многообразия» блюд особое место занимали различного рода бургеры. Встали в одну из нескончаемых очередей и погрузились в личные, обособленные размышления, дав возможность передохнуть измученным челюсти, губам и языку.

Забегаловка выглядела небольшой, но так только казалось. Взгляд ловил зал, забитый от и до людьми. Очереди не уменьшались, скрипели и жужжали стулья. Там и тут тихие и громкие разговоры, хихиканье, кто-то чавкал. Все это напоминало типичную тусовку, где каждый приглашает пятерых, а те ещё пятерых. И это был момент, когда, ко всеобщей неожиданности, согласились все, и теперь эти все теснились в небольшом зале: кто-то стоя, кто-то на подоконнике, кто-то - стоя на подоконнике. Этот маленький душный зал был самым популярным, так как располагался напротив касс. Но слева в углу внимательный мог заметить узкий проходик в иные, многими здесь неизведанные залы.

  Впрочем, по словам моего друга (с которым мы теперь держали пятиминутный целибат мысли и слова) другие залы были загажены так же как и основной. Палочки, подносы, вилки, огрызки, упавшие картошечки, пролитый соус, смятые стаканчики, разбросанный салат. Все это имело вид каши, равномерно размазанной и будто бы разглаженной. Так что незнающий мог принять это месиво за броский и смелый дизайн. Воздух переполняли запахи фастфуда, пота и нарочитого парфюма дам за тридцать.

- Чего ты хочешь? – я не заметил, как очередь передо мной рассосалась и друг уже заказывал у одной из касс. Я задумался. Философский вопрос.

- Хочу, чтобы было чище.

  Кассир упёр в меня безучастный взгляд, рука застыла над экраном кассы. Я искренне не понимал, что его не устроило в моем ответе. Пришлось обождать минуту-другую, прежде чем друг объяснил уставшему мужчине в маленькой жёлтой футболочке, что мы спорили на предмет философии, что старина Рене ещё и не такое с людьми делает, (если, конечно, сойтись на мысли, что он это он, а не альпака) что спор длился добрые три часа и теперь, кажется, у кого-то уже поехала крыша. Кассир прогрузился. Сглотнул. И в этот раз упёрся взлядом в друга. Тот вернул сознание в русло.

- Что ты выберешь из бургеров?

  И мне снова пришлось задуматься. Это был цугцванг, ведь ни один из ответов не вёл к решению проблемы. “А изменит ли что-нибудь бургер и сделает ли он мир чище? Что он есть по сути? Стандартный набор удовольствия из булок, овощей, соуса и котлеты в разном виде, разной очерёдности и вариациях. Нет! От выбора говядины или курицы в каком бы то ни было блюде и ресторане не изменится вообще ничего кроме лёгкого оттенка моего удовольствия или отсутствия его. И…”

  Очередь позади ревела. Кто-то важно кхм-ыкал, кто-то нервно стучал ногой. Я пропадал в недрах размышления.

“Ведь, в конце концов,” - думал я,- “не бургер очищает, а чистота обургераживает…”

- Стрелять таких надо, -заметил кто-то невзначай и вполголоса.

- Пол запачкаете, - ответил я, не совсем понимая, кому. Взгляд очереди упал вниз, сделав её очередью на исповедь.

  Каждый призадумался: испортит ли кровь “картину” или придётся к месту?

- А я поддерживаю! – сообщил невысокий лысоватый мужчина средней упитанности, закуривая прямо в помещении.

- Вы про пол или про стрелять? – поинтересовался кассир всё с той же скупой миной.

- Вы дегенерат?.. Я про чистоту.

  Казалось, кассир ещё не определился и не был готов ответить достоверно. Мужчина пустил пару клубов дыма и продолжил:

- От внешнего вида зависит и сам вкус! Вот если б ваши бургеры были…хм… пожёваны? Их бы никто не стал брать, предполагая, что они вкуса блевоты. - он снова пустил клуб дыма, остальные проводили его взглядом, - Хотя по сути вкус будет всё тем же. То же и с местом…

- Они пожёваны? – спросил запоздалый юноша в очереди.

- Кто?

- Бургеры.

- Говорят, они вкуса болота, - уточнила глуховатая старуха.

- Блевоты, - любезно поправили её.

По очереди пополз возмущённый шёпот: от одного ко второму, от того к третьему.

- Вы, - не унимался среднеупитанный, - Что вы нам мозги делаете?! Вы же повар, сами всё должны знать.

  Мужчина в жёлтой футболочке и бровью не повёл.

- Он кассир, - вступился мой друг, до сих пор не уловивший предмет спора.

- Оу…

- Ему простительно, - сказал я обречённо. Взгляд неуверенно скользнул на щиток с меню. Не знаю, что я хотел там найти. Меня не отпускали сомнения.

- Да идите к лешему, милосердный! – снова возмутился клубок дыма. – Говорите за себя. Я его не прощал. Вот только очередь дойдёт, и я ему…

- Иди дружище, я сам выберу, - обратился ко мне мой спутник, и я, устав спорить, побрёл в сторону зала. Кое-кто из очереди проводил меня острым взглядом, но в большинстве люди стали обсуждать жёванные бургеры, кто их жуёт и каким образом специалисты добились вкуса блевоты: основываясь на собственном мрачном опыте или на опыте пострадавших?

  В центре только что освободился столик. Я оказался к нему ближе остальных и успел занять. Совесть меня мучала, терзала и щекотала, и я взял салфетку и принялся за уборку. Первыми полетели в урну стакан и недоеденные наггетсы. Далее - пустые соусницы и обёртки. Я убрал поднос и принялся за крошки. На стульях была засохшая кола, так что я оставил вещи на столе, а сам отправился в туалет смочить салфетки и захватить туалетную бумагу на случай, если салфеток не хватит. На удивление там нашлась даже половая тряпка, достаточно чистая и явно не в ходу. Я взял её, бумагу, обильно всё смочил и, вернувшись, принялся оттирать пятна с рвением волонтёра. На это ушла пара минут. В процессе, правда, на меня косо смотрели, некоторые с удивлением. Нашлись и те, кто передавал мне грязные подносы и указывал, где ещё пятна, где разводы. Я старался культурно обрисовать ситуацию, объяснить, что это лишь моя инициатива, что я не против помочь и благодарен за помощь, но стоит попробовать это сделать и самому.

  Теперь всё было чисто. Время прошло ровно столько, сколько нужно для приготовления одного среднего заказа, и мой друг замаячил с подносом на горизонте у касс. Он медленно продвигался в месиве клиентов, стараясь ничего не уронить. Подошёл, поставил, сел. Я сел рядом. Началась расправа над съестным.

- Кажется, они сейчас совсем потеряют клиентов, - сообщил друг, поглощая бургер.

- Что так?

- Да тот лысый дождался очереди, теперь собачится.

- И?

- И заявляет, что салфетки надо класть три: для пользования до, во время и после. Видимо, есть он приходит уже с жирными губами.

- С его речью - не удивительно.

- А знаешь, что я думаю? – спросил он, доедая.

- М?

- Они специально не чистят столы, чтобы их хреновые бургеры не выбивались из… Гм…общей атмосферы, - он проглотил, - и их вкус не вызывал вопросов. Так сказать, имидж. Мол, здесь - все - так. А не нравится – ищи другую забегаловку подальше и подороже. Все, так сказать, продуманно, - и он весело мне подмигнул.

- Нет, - сказал я, изрядно перебравший с философией, - дело в том, что МЫ не убираем за собой. И, на удивление, все по той же причине: чтобы иметь основание жрать хреновые бургеры. Нам приятно думать, что, придя в свинарник, мы найдём свиней и - хреновые бургеры.

  Друг тяжело вздохнул и решил сегодня мне уже не подливать масло в огонь.

  Я тоже доел, мы убрали. До дома дошли молча. Он остался у меня на ночь – боялся бросать в таком состоянии. А я подумал, что если все именно так, как я подумал, то все мы ушли не далеко от альпаки. У которой, всё-таки, нет явных преимуществ перед Декартом.

- Заткнись уже и спи, - буркнул друг, сопя на диване.

  Я выключил свет.

  И задумался.