Марта

(из истории моего города)

    Девочка стояла на балконе, греясь на весеннем солнце. Легкий ветерок трепал ее волосы, где-то неподалеку слышалось веселое пересвистывание скворцов. Если бы не фигуры полицаев, мелькавшие порой вдоль улицы, можно было бы подумать, что нет ни войны, ни немецкой оккупации. Впрочем, к немцам Марта начинала привыкать: один из них, повар по имени Густав, жил на квартире у ее отца и казался девочке вполне миролюбивым человеком. Однажды он даже угостил ее немецкой шоколадкой. Это был полноватый мужчина средних лет, спокойный и немногословный. Бабушка Густава была полькой, и сам он немного говорил по-польски, чем в какой-то мере расположил к себе Марту и ее родителей. Образ квартиранта никак не вязался для них с каменными лицами полицейских и монотонным гулом истребителей, бомбардировками и развалинами, над которыми кружились клубы дыма.
    Марта вздохнула: как все-таки хорошо жилось до войны! Ее отец, вынужденный сейчас работать сторожем, преподавал биологию в мужской гимназии, мама занималась домоводством и воспитанием дочки. Сама Марта училась в женской гимназии, принося домой хорошие оценки и похвальные листы от директора. А еще осваивала игру на фортепьяно, мечтая когда-нибудь стать известной пианисткой. И, конечно же, играла с подружками, читала книги, ходила в кино, как многие другие девчонки.
    Привычную мирную жизнь разрушила война. В ясные сентябрьские дни Марте больше не нужно было спешить на занятия, чтобы изучать школьные премудрости. Теперь вместе со взрослыми она пряталась от авианалетов, вздрагивая при каждом резком звуке. Однако спустя пару недель бомбардировки прекратились. Отец, горестно вздыхая, сообщил дочери, что Польша отныне разделена надвое. Запад забрали немцы, а восток вместе с их городом Гродно отошел к Советскому Союзу. И, прибавил пан Тадеуш, неизвестно, что хуже.
    Впрочем, Марта считала, что им с мамой и папой повезло. Их дом, слава Богу, уцелел. Они по-прежнему жили в центре, в трехкомнатной квартире, в то время как многие семьи выселили на окраины города, а их жилье отдали советским военачальникам. Отцу удалось сохранить работу, а Марта продолжала учиться в школе, привыкая к новым педагогам, которые медленно, но верно вытесняли старых. Куда девались прежние учителя, девочка не знала. Не знала она и того, куда исчезали знакомые ей с ранних лет люди. Например, владелец кондитерской, где продавали вкусные пирожные, или владелец кинотеатра, куда по воскресеньям Марта приходила с подругами. Когда об этих исчезновениях она спросила родителей, те лишь развели руками.
    И снова вспыхнула война. Большевики покинули город, а пришедшие на их место нацисты начали устанавливать свои порядки, переименовывая улицы, издавая новые указы, формируя отряды полиции для поддержания безопасности. Марта боялась полицаев. Ей было не по себе каждый раз, когда, отмеряя четкий, уверенный шаг, стражи порядка вели по улице кого-то из провинившихся горожан. Она считала себя честной, добросовестной девочкой, неспособной ни украсть, ни солгать, ни нарушить комендантский час, введенный немецкими властями. И все же ей становилось страшно при мысли, что полицейские могут когда-нибудь арестовать ее, маму или папу.
    “Вот, опять они”, - мелькнула в голове мысль, отвлекая Марту от воспоминаний. С балкона она увидела небольшую группу людей, приближавшуюся к ее дому. Мужчина в военной форме с нашитой на рукав свастикой вел под конвоем мальчишку лет тринадцати. Немного позади шагал еще один полицай, держа в руках пачку листовок. Когда все трое подошли ближе, Марта слегка вздрогнула: она узнала мальчика. Он был из семьи советских военных, поселившихся два года назад в соседнем дворе. Его имя было ей неизвестно: она знала лишь фамилию – Раков – так подростка окликали приятели. И могла с уверенностью сказать, что этот Раков не вызывал у нее ничего, кроме отвращения. Будучи ровесником Марты, он редко мог пройти мимо девочки не скорчив ей рожу, не попытавшись дернуть ее за косу или не обозвав “буржуйкой”. А однажды, когда Марта с мамой возвращались из костела, Раков бросил в них несколько сосновых шишек. Пани Агата презрительно назвала мальчишку “росейским быдлом”, и Марта была с ней полностью согласна.
    Теперь парень брел понуро ссутулившись. Он не смотрел по сторонам, но поравнявшись с домом Марты, внезапно поднял голову вверх. На несколько секунд его взгляд задержался на девочке – в глазах мелькнул ужас, который почти сразу же сменился угрюмой тоской. Затем мальчишка снова опустил глаза в землю. Задержанный и полицейские прошли мимо.
    Услышав за спиной шаги, Марта обернулась. На балкон вышел квартирант, держа в руках коробку спичек и сигарету. Он также заметил полицаев, сопровождавших подростка и несущих листовки, на которых подросток, видимо, и попался. Марта решила заговорить с поваром.
    - Пан Густав, - осторожно спросила она, - куда повели этого мальчика?
    Густав коротко вздохнул.
    - В полицию. Куда же еще?
    - Он в чем-то провинился? – снова спросила Марта.
    Немец нахмурился.
    - Да, панна. Это нехороший мальчик. Из тех, что не уважают закон, устраивают в городе беспорядки. Поэтому вам не стоит о нем жалеть.
    Густав взял в зубы сигарету и начал чиркать спичкой, давая таким образом понять, что разговор окончен. По-своему он сочувствовал мальчишке: надо же быть таким дуралеем! И почему родители не объясняют этим соплякам, что с властью шутки плохи? Хорошо, если пацан не будет отпираться и скажет, кто поручил ему разносить листовки. Возможно, тогда его отпустят.
    Марта не любила табачный дым, поэтому вернулась в свою комнату. Она достала из шкафа учебник географии, села в кресло. Нужно было готовить на завтра уроки: учеба продолжалась, несмотря на то что оккупанты оставили в городе всего две школы. Однако перед ее глазами все еще стоял новый эпизод войны: мрачное лицо Ракова и полицаи с автоматами, ведущие мальчика в неизвестность. Марта понимала, почему его поймали: листовки, призывающие бить врага, один раз уже появились на городских столбах. Их быстро сорвали, а распространитель (им оказался обычный дворник) был найден и повешен. Наверняка то же самое ожидает Ракова. Конечно, если не случится чудо, и он не сбежит от нацистов. Девочка слышала от соседей, что отец ее недруга погиб в прошлом году, при отступлении советских войск. Теперь и сын мог погибнуть, влипнув в неприятную, опасную историю. А у мальчишки были мать и младшая сестра – Марта видела их пару раз. Внезапно ей стало жаль поверженного врага…