Оксалат за Сапфир

Мне пришлось побывать в женской палате отделения нефрологии. Это там, где лечат почки, извлекают из них камни.  Оказывается, эти камни не безымянные. Они, как и камни драгоценные – сапфиры, алмазы, изумруды…, тоже имеют имена – фосфаты, оксалаты... Только те, которые драгоценные свидетельствуют о достатке, а почечные - о недуге их владельцев.
В палате я находился не более получаса – проведал жену, побеседовал с ней и ненароком послушал истории, рассказываемые женщинами друг другу. Надо сказать, что представительницы слабого пола более общительны, чем мужчины. Мне показалось, что, если с ними провести несколько дней, можно историй наслушаться на целый альманах. Была бы память запомнить и переосмыслить услышанное. Люди здесь в основном из одного слоя общества - те, которых размещают, в пятиместной палате, и приблизительно одного возраста – пред пенсионного и преимущественно пенсионного (именно в этом возрасте проявляются недуги). Но, несмотря на это, возможности на выздоровление у всех разные. У Клавы дети в Англии. Преуспевающие люди. Прислали денег на лечение. У Люды муж пьяница. Она - на двух работах, он - в кафешках оставляет ею заработанное. Если бы не удачно спрятанная заначка, не видать бы ей долгожданной операции. Ходить бы с болями, коликами, а когда боль утихнет под действием лекарств, ждать с тревогой очередного неминуемого приступа.
Рассказывают женщины о своих жизненных историях по-разному. Кто с грустью, кто с юмором.
Зина рассказывает об операции, которую ей делали несколько лет назад под местным наркозом: «Оперировали меня отец с сыном. Сын ассистент. Разрезали. Начали совещаться, а потом ругаться. Наконец успокоились. Продолжили ковыряться во мне. Вот чувствую по их разговору дело идёт к завершению. Кажется, зашивают. Обрадовалась. Скорее бы. И, вдруг, сын заорал на отца: «Куда ты шьёшь! Тебе что повылазило!» Опять разругались, бросили на стол инструменты и удалились. Я лежу не знаю, что делать. А их всё нет и нет. Операционная медсестра успокаивает: «Не волнуйтесь. Придут». Потом и она ушла. Я вовсе растерялась. Наконец все возвратились. Весёлые. Зашили…».
В основном, все услышанные мной истории неполные. Они прерываются по разным причинам: кому-то позвонили по телефону, к кому-то пришли родные, принесли средства к существованию. На больничной каше не проживёшь.
Одна история оказалась более полной. Рассказала её женщина, которую несколько часов назад прооперировали. Кажется, её зовут Валя. После операции она спала - приходила в себя после наркоза. Я зашёл в палату в тот момент, когда она начала просыпаться. Все её тут же начали приободрять: «Крепись, подруга! Все тревоги позади! Камень, что из тебя вытащили, вон в баночке у тебя на тумбочке».
– Какой тебе знатный подарок от врача! – сказала ободряющим голосом Зина.
– Этот подарок в обмен на подарок, – тихо произнесла Валя и уточнила: «Оксалат за Сапфир».
А ещё через несколько минут рассказ продолжила: «Меня за эту неделю привозят сюда уже второй раз. Три дня тому назад привезла скорая с адскими болями. Горит спина, болевые приступы в пояснице. В приёмном отделении озвучивают диагноз, из которого следует – нужна операция. В палате на обходе подтверждают, сказанное в приёмном отделении, и я узнаю сумму, с меня причитающуюся. Она составляет величину равную моим десяти пенсиям. Где взять! Негде! Так я и сказала: «Денег нет».
Меня накачали обезболивающими средствами и выписали с формулировкой: «От операции отказалась». И я решила, что надо собирать пожитки в далёкий безвозвратный путь. Начала шерстить свой гардероб. Вытаскиваю вещи с полочек и, вдруг, к ногам падает коробочка. Я вначале опешила. Что это? Но ещё не открыв её вспомнила историю сорокалетней давности».
Валя неожиданно замолчала. Наверное, засомневалась: интересна ли кому ни будь история её личной жизни.
«Ну, и…», ¬– послышалось сразу из разных концов палаты.
И Валя продолжила:
«Был у меня ухажёр. Первый в моей жизни. Моя первая любовь. Он ко мне быстро втёрся в доверие. Подарил мне на День Рождения дорогой камень в дорогой оправе. Я не сильно обрадовалась. Тогда было другое время. Другая идеология. Честь была несоизмеримо выше любых подарков. Ни в камнях, ни в золоте я ничего не разумела. И не стремилась к этому.
У него же были другие взгляды на жизнь. «Хочешь жить ¬– умей вертеться», – неоднократно произносил он. Работу на заводе не рассматривал.  Мы друг друга не понимали. И он неожиданно исчез из моей жизни. Исчез не попрощавшись. Меня это взбесило, и я решила выбросить его подарок в мусоропровод. Я думала, что так и сделала. Но оказалось, что не так. Возможно, его убрала мама. Тогда меня это не интересовало. Нет этого подарка перед глазами и нет. Тем более вскоре мне повстречался человек, которого я приняла как саму себя».
Валя опять замолчала. Вероятно, посчитала, что развязка очевидна. О чём дальше рассказывать. Но в палате нашлись желающие послушать продолжение жизненной истории.
«И что дальше?» –– прозвучало от любопытных женщин.
«А что дальше! Я сдала тот давний подарок в ломбард. И мне хватило денег и на лекарства, и на операцию», – произнесла Валя довольно грустным тоном. А затем неожиданно уточнила: «Сдавали соседи, молодая пара. Я-то в драгоценностях не разбираюсь. Мы в наше время чувствовали себя прекрасно и без них. Мы удовольствие получали от труда».
– Да, то было действительно другое время, – подключилась к разговору Люда, лежащая на кровати напротив рассказчицы. – Лечение было бесплатным. А почему оно должно быть платным? Больницы строили мы или наши родители. Врачей учило наше государство бесплатно.  Оборудование в больницах обновлялось за счёт госбюджета. И вот в один миг всё стало чьим-то, а ты ничей и ненужный.
С этой мыслью согласились кажется все.
 А Люда, после некоторой паузы, дополнила:
– Где устроиться на работу, которая будет кормить семью и лечить, в случае необходимости? За границей? Нужны мы там? Нужны пока здоровы. А девчатам тем вовсе тупик. Я в восемнадцать лет была монтажницей в цехе микроэлектроники. В цехе две сотни столов, за каждым девушка в белом халате паяет микросхемы. А сейчас в каких они цехах? В то время об этом стыдно было подумать. А теперь, как само собой разумеющееся. И общество это восприняло. И церковь молчит. Так чему удивляться, что написали: «От операции отказалась»?
- Не все в этих цехах, - возразила Клава.
- Не все. Некоторые в Польше клубнику собирают или на конвейере по двенадцать часов развивают чужую страну. Вот твои «айтишники» в Англии. И не только твои. Откуда ж возьмётся пенсия, которой бы хватило оплатить за извлечение камушек.
Пару минут помолчали, а затем Зина спросила Валю:
– Не жалеете о том, что не нашли общий язык с первой любовью?
– Нет, конечно. Я прожила небогатую материально, но счастливую жизнь. Небогатую – это значит, как у многих.
– Совки мы были ими и остались. Жила бы страна родная и нету других забот, – заметила Клава.
– А какое чувство Вы испытывали, когда приняли решение сдать тот драгоценный подарок в ломбард? Может чувство благодарности к своему первому кавалеру? – спросила Зина.
– Нет. Только огорчение и унижение. Сутки проревела. Всю жизнь проработала на страну. И не заслужила лечения. Приняла подачку от того, кто в эту страну ничего не вложил. Тридцать пять лет назад маме такую операцию сделали в этой же больнице. Всё бесплатно. Не знали как отблагодарить врача. Как ему коробку конфет вручить.
Наступила тишина. Показалось, что разговор по этой теме завершён. Но, вдруг, Зина возобновила его.
– А Ваши соседи, эта молодая пара, не обманули Вас в оценке камня?
– Нет! Я думаю, что они из жалости ко мне добавили своих денег, – ответила Валя.
– Такое разве бывает? Да ещё в наше время! – удивились, пожалуй, все.
– Такое было и будет во все времена. «Мир не без добрых людей», – сказала Валя и голос её задрожал. Было заметно, что она еле сдерживает слёзы. Поборов волнение, дополнила:
– Я свои небольшие сбережения отдала подруге на лечение. Себе оставила только на сборы в безвозвратный путь.
– Заладила ты с этим путём, – упрекнула Клава, переходя на «ты», – думай о хорошем. Думай о жизни.
– Мысли сродни здоровью, – заметила Валя.
– А как сложилась Ваша жизнь? – спросила Зина явно для того, чтобы сменить тему разговора. Скорее всего не приятного для Вали.
Продолжения жизненной истории я уже не слышал. Пришло время, и я покинул палату.