Изгнание из райских кущ

После ночи мы лежали и смотрели в потолок шалаша. Дыхание еле-еле приходило в норму. Моя роскошная грудь вздымалась чаще, ведь он сегодня ночью был особенно хорош. Он просто думал, что делает мне приятное, а я вообще ни о чём не думала. Я просто лежала, а он старался. Я благодарила Бога, ведь как всё он прекрасно устроил, ты лежишь, а он работает. Я люблю смотреть, как он работает. Он за работой такой серьёзный, а ты, закрыв глаза, получаешь его результат работы. Сегодня, правда, он не успел раньше меня и это было очень здорово. Три вещи заставляют меня смотреть очарованно: как горит огонь, как течёт вода и как он работает.

А ведь раньше было труднее. Когда Бог окончил его творение, оказалось, что все предназначенные для этого элементы уже использованы. Не осталось ничего прочного, плотного, постоянного, из чего можно было бы сотворить меня. Боженька долго думал и задумался, в конце концов, взял: округлость луны, гибкость виноградной лозы и зыбкость травы, стройность тростника и красоту цветов, хрупкость листвы, безмятежность солнечных лучей, плакучесть туч и непостоянство ветра, боязливость кролика и тщеславие павлина, мягкость птичьего пуха и твердость алмаза, сладость меда и жесткость тигра, жар огня и холод снегов, болтливость попугая и пение соловья, лживость лисицы и верность матери-львицы. Смешав все эти непрочные элементы, Бог сотворил меня и дал мне его.

Я долго за ним бегала, расчёсывала волосы и плела венки из цветов. А он носился вокруг мамонтов и приносил мне мясо. Я первая додумалась его пожарить на костре. Но костра не было. Тогда я ему сказала, что для шашлыка нужен костёр. А он огрел меня дубиной по голове и этим воспользовался. Я даже ничего не поняла. Три дня я с ним не разговаривала, а потом он, наверное, обиделся. Он пришёл к боженьке и сказал: «Господи, существо, которое ты мне дал, делает мою жизнь несчастной, она непрерывно говорит и невыносимо докучает мне, так что у меня нет ни минуты покоя. Она требует, чтобы я постоянно обращал на нее внимание, я теряю даром время. Она плачет по пустякам и ведет бестолковое существование. Ну, вот я и пришел, чтобы вернуть ее тебе, потому что я не могу жить с нею».
- Океюшки, - сказал Бог, и взял меня к себе.

У Бога было тоже хорошо. Я сидела на облаке и болтала ножками. Потом я болтала со всеми, кто был рядом, а под конец я осталась одна и подружилась с мухой Зинкой. Её Господь прикончил газетой «Сельская новь» и теперь мы подруги. А в субботу мне стало скучно, и я решила поработать. Я работала с утра до вечера, глядя на облака. Я дала всем звёздам по имени и переименовала берёзу в дерево. Отныне все берёзы стали деревьями и Бог меня за это поблагодарил. Потом я много отдыхала и болтала с Зинкой болтаясь в пруду. У нас тут всё было замечательно, пока подруга Зинка опять не попала под газету боженьке. Без Зинки мне опять стало скучно и тоскливо. Но вдруг, я услышала его голос:
- Господи, когда я вернул тебе это существо, моя жизнь стала невыносимо пуста, я все время думаю о ней, вспоминаю, как она танцевала и пела, как поглядывала на меня краешком глаза, как она щебетала рядом и крепко обнимала меня. Она была так хороша собой, так нежна при прикосновении. Я так любил слушать ее смех. Пожалуйста, верни мне ее!
Это были первые слова любви. И боженька сказал «Океюшки!». Я вернулась к нему и пилила его за то, что он туп, как пробка. Но через три дня он пришел снова к Богу и сказал: «Господи, я не знаю, я просто не могу это объяснить. Но я вижу, что это существо дает мне больше хлопот, чем удовольствия, поэтому умоляю, возьми ее обратно. Я не могу с нею жить!». И вот я снова сижу и болтаю ножками.

Зинки нет и поговорить теперь не с кем. Я прожужжала весь мозг Господу, и сказала, что он такой же мужик, как и все. Только о себе и думает! А потом он подумал и вернул мне муху Зинку. Мы славно это отметили и наговорились до отрыжки. Зинка, оказывается, побывала в аду. Говорит, что там всего не хватает и все живут в вечной нехватке. А ещё она там влюбилась в жука-навозника. По-моему Зинка вообще дура, вечно её тянет на всякое говно, хотя вокруг полно много интересных вещей. Но она сказала, что я не разбираюсь в мужчинах. И тут я снова подумала о нём. Я пошла к Богу и ответственно заявила, чтоб он меня вернул на землю! Но он строго ответил: «Ты не можешь жить с ним», - и возвратился к чтению «Сельской Нови», нагло отвернувшись от меня. Вот блин! Я могу жить и с ним и с этим и с Зинкой! Просто надо уметь любить. А тут вдруг и он возопил:
- Что же мне делать? Я не могу жить с нею, но не могу жить и без нее!
- Как вы меня достали! – сказал Бог, и мы снова стали жить вместе.

Я ему тоже имя дала, теперь он был Федя. Хорошее имя. Федя утром уходил на работу к мамонтам, а вечером возвращался обратно. Иногда он был помятый и немного прихрамывал. А в выходные он испачкал все стены какой-то краской и нарисовал мамонтов и антилоп. Я его за это долго ругала. Он вообще не ценит мой труд, а только везде гадит. Ведь водой наша уютная пещерка никак не отмывается. Теперь придётся прикрыть эти рисунки какими-нибудь шкурами, чтобы скрыть это безобразие.

Бог долго не появлялся и вчера Федя заявил, что человек произошел от обезьяны. Когда я ему напомнила про Бога, он рассердился и назвал меня умственно отсталой. Федя почти убедил меня, что Бог инопланетянин, а обезьяны первые неудавшиеся люди. Он сказал, что Бог десять тысяч раз ждал, когда макаки поумнеют, но потом устал и плюнул на них. Потом прошло ещё десять тысяч лет и какая-то шимпанзе взяла в руку палку, стукнула ею другую обезьяну по голове и произошёл скачок в эволюции. Этим Фёдор оправдал свои поступки, когда бьёт меня дубиной по башке и пользуется моей бессознательностью. Говорит, что каждый раз надеется на мой эволюционный скачок. На что я ему возразила и сказала, что Бог сделал меня из ребра, которое у Феди слева от сердца, чтобы я всегда сердечно любила своего мужа. Федя долго пересчитывал свои рёбра и отвергнул эту теорию. Он сказал, что меня сделали из хвоста черта, поэтому я лукавая и хитрая. Потом он стал развивать свою мысль и предположил, что если бы Бог сделал меня из головы, то я была бы слишком умной. Но я-то знала, из каких ингредиентов сотворил меня господь, и тихо посмеивалась над этим дурачком.

В четверг мне показалось, что я поумнела и совершила эволюционный скачок. Потому что вчера у меня очень сильно болела голова. Исходя из этого, я пришла к выводу, что ум болит только у умных людей. Фёдор этот факт отрицать не стал и заручился больше не бить меня по голове. Он весь вечер смотрел на меня с подозрением и боялся, что я чего-нибудь сумничаю. Но я решила не выдавать себя и не принижать его чувство собственного достоинства. Через день, назло мне, Федя весь месяц осваивал новые орудия труда, новые материалы, и новые технологии. Он сделал молоток, гвоздь и кастрюлю. Я была счастлива. Наконец-то я повешу шкуры на стенку и закрою эти ужасные картины. С кастрюлей пришлось повозиться. Я чистила её целую неделю, и теперь она блестит.

Сегодня я сварила какую-то хрень и назвала это супом. Фёдору понравилось, но отметил недостаток соли. Я ему ответила, что соли дома нет, и он ушёл её добывать. Его нет дома уже четвёртый месяц, и я не знаю, что делать. Такие длительные командировки наводят меня на разные мысли. Почему-то мне всё время кажется, что он спутался с какой-то человекообезьяной. Я её даже видела во сне. Эта тварь была нахалкой и никогда не расчёсывала волосы. Фу. Я бы с такой никогда, но Фёдор вызывает опасения. Он хоть и хороший, но всё-таки мужчина. Нажрётся мухоморов и эта проститутка затащит его в постель. Вот приедет домой, я ему устрою.

Вернулся Федя. Он приехал на коне с коровой и с ним прилетели курицы, петух и утки. Ещё прибежали собака и кошка с мышкой в зубах. Мышка вырвалась и убежала в нашу пещеру. Фёдор подарил мне свинью и сказал, что зимой у нас будет настоящий Новый год. А соль он так и не нашёл. Вечером я его тщательно осмотрела на наличие измены. Вшей и триппера не обнаружилось. Значит, Федька действительно меня любит. Когда мы занимались этим, я поняла, что он очень сильно скучал. А потом я перестала понимать и сама в него снова влюбилась. Феденька был так неутомим и страстен, что мы друг другу поклялись в вечной любви. Утром тоже поклялись.

Федя как приехал, так и не перестаёт меня удивлять. Он целыми днями играет с огнём и делает ложки и сковородки. А на днях сделал топор и два ножика. Когда я приспособилась к новым инструментам, я изобрела гуляш и котлеты. Федька на радостях взял меня на руки и закружил. Мы очень долго смеялись и жевали котлеты. А ещё мы купались и плавали. Федька весь слипся. Борода и волосы, его от меня спрятали. Тогда я взяла нож и побрила его. Он стал такой миленький, что я влюбилась ещё больше. Голову я брить не стала, Федя сказал, что скоро зима. А ещё он сказал, что нам надо одеться. Но мы всегда ходили голыми, и мне не нужна была одежда, но Федя объяснил, что там, где он был, есть зима. Там холодно и всё белое. Но я ему не поверила. Если мы оденемся, то, как же я буду ловить вшей? Нет, когда ты голый, то всё видно, и шрамы и болячки и синяки. Ведь Феденька никогда не жалуется и не плачет, если сильно ушибётся, а тут я сразу увижу, нарву лопухов и подорожник, приложу ему на больное место, и всё пройдёт. Не надо нам никакой одежды.

Феденька третий день изобретает. Говорит, что мне понравится. А я нашла одно дерево, и на нём висело одно яблоко. Я никогда не ела яблок. Но Бог сказал, что это его яблоко и я ушла. Вечером я рассказала про это своему Феденьке, и он захотел на него взглянуть. Мы пошли и взглянули. Бог опять выскочил из-за дерева и сказал, что это его яблоко, и он его никому не отдаст. Потому что самому мало. Тогда Феденька вытащил нож и сказал, что он запросто разделит всем поровну. А Бог сказал, что одно яблоко на троих не делится, и прогнал нас прочь. Когда мы пришли и сели есть арбуз, представляя на вкус яблоко, пришёл в гости Бог. Он сел у костра и рассказал нам страшную историю.

- Я 77 миллиардов лет, - говорил Бог, - работал над этим растением. Вы знаете, что такое селекция? Это наука о создании новых и улучшении существующих пород животных, сортов растений, штаммов микроорганизмов. В основе селекции лежат такие методы, как гибридизация и отбор. Теоретической основой селекции является генетика. Для успешного решения своей задачи, которая предшествовала этому яблоку, я особо выделил значение изучения сортового, видового и родового разнообразия культур. Я пять миллионов лет изучал наследственную изменчивость, влияние среды и жизнеустойчивость. Я выводил закономерность наследования признаков при гибридизации, внедрял особенности селекционного процесса для само- или перекрестноопылителей, сотворил даже стратегию искусственного отбора и всё, прошу заметить, без микроскопа. И тут приходите вы с ножиком и хотите уничтожить труд всей моей жизни! Не позволю! Что вам арбуз-то не жрётся? Знайте, тот, кто вкусит сей плод, будет изгнан и больше никогда меня не увидит. Вы будете добывать хлеб свой насущный с потом и кровью. Я нашлю на вас холодную зиму, а ты, Ева, рожать детей будешь в муках. А ещё вам будет стыдно!
- За что? – спросил Федя.
- За то, что вы голые ходите!
- Ха-хаха!
- Хи-хи-хи!
- Истинно говорю вам. Без штанов и лифчиков вы будете стыдиться!
- Боже, а что такое лифчик? – спросил Федька.
- Это… - Господь задумался. – Это бюстгальтер.
Видя, что его не понимают, Бог сказал:
- Это предмет женской одежды. Он поддерживает, прикрывает и приподнимает грудь женщины.
- А зачем её поддерживать, прикрывать и приподнимать? – спросила Ева.
- В женщине должна быть загадка. А создать её можно, в том числе, при помощи бюстгальтера. Вот, например, красный лифчик, лишь частично открывающий зону декольте, будоражит мужское сознание и стимулирует участок мозга, отвечающий за фантазию. А открытая грудь и обнажённые соски, как у тебя Ева, наоборот, не оставляют места догадкам и предположениям. Лифчик приближает груди друг к другу, создавая аппетитную ложбинку и вызывая сексуальное возбуждение.
- Федя, я хочу лифчик, - сладко проворковала Ева.
- А штаны, Боже? - заинтересовался Фёдор. – Штаны тоже создают аппетитную ложбинку и вызывают сексуальное возбуждение?
- Дурень, - грозно сказал Бог. – Штаны покрывают лишь нижнюю часть твоего туловища и обе твои ноги по отдельности. В них ты можешь спрятать свою писю, жопу и ноги.
- А зачем их прятать? – спросила Ева. – Как я тогда узнаю, что Федька меня хочет? Так не интересно. К тому же мне нравится смотреть на его жопку.
- Дура, - прогремел Бог. – Штаны нужны чтобы защитить писю, жопу и ноги от колючек и комаров.
- Вот это дело, - сказал Фёдор.
- Феденька, штаны мне тоже нужны, - вздохнула Ева.
- У тебя и так лифчик, ещё и штаны требуешь? – удивился Фёдор.
– Если от комаров и колючек, то обязательно нужны, - подтвердила Ева.
- Бабы могут и без штанов обойтись, - сказал Бог.
- Вот все вы мужчины такие! – обиделась Ева. – Как вас возбуждать, так лифчик женщинам, а как жопу прятать от комаров, так мужчинам. У меня тоже жопа не казённая! Где справедливость?
- Успокойся дочь моя, - смилостивился Бог. – Для тебя моя радость будут великолепные платья.
- Ой! – обрадовалась Ева. – А что это?
- Это вид женской одежды, обязательно с достаточно длинными полами, укрывающими тело и ноги, - Бог нарисовал на скале сексуальную женщину в платье.
- Ой, мамочки, - восхитилась Ева. – Красота-то какая! А как же в этом за мамонтом бегать?
- А зачем тебе бегать? Вот он пускай в своих штанах и бегает.  – Бог указал на Фёдора. –  А ты одевай лифчик с платьем и возбуждай своей красотой Федьку.
- Ах, - умилилась Ева.
Фёдор что-то заподозрил, но что, так и не понял. Ещё немного посомневавшись, он переключился снова на штаны. Всё-таки вещь-то была превосходной.
- Ну, - сказал Бог, - пойду я. У меня ещё дел невпроворот. А вы отдыхайте.
С тем и ушёл.

Всю ночь мы с Феденькой думали о штанах, платьях и лифчиках. Мы даже мастерили их из лопухов и листьев. Федька, как увидел мою ложбинку, так и захотел меня тут же в лопухах. Потом я была в платье, но Федька сказал, что лифчик должен быть красным, а не зелёным. Я расстроилась и немножко поплакала. Федя меня успокоил и предложил поесть супу. Когда мы поели, я ещё долго думала, а Федька захрапел. Я думала и думала, а потом придумала. Я растолкала мужа и сообщила свой хитрый план:
- Феденька, хочешь штаны?
- Хочу. Только где же их взять?
- Я знаю, где.
- Из берёзовой коры что ли?
- Нет! Настоящие штаны! Из тряпки.
- Из тряпки?
- Ага. Надо просто съесть то яблоко и всё у нас будет, и штаны, и лифчики красные!
- Но Бог сказал, что нашлёт на нас холодную зиму, а ты, Ева, детей рожать будешь в муках.
- А я не буду рожать. А в штанах мы с тобой любую зиму переживём.
- Тоже верно. В штанах не страшно. – Фёдор посмотрел на меня очень смело. - Да и в лифчике тоже.
- Вот и я о том же. Если будет холодно, я тоже штаны одену.
- Точно. Как будто ты не человек. Ты тоже имеешь право носить штаны.
- А ты лифчик и платья! – обрадовалась я.
- Не, лифчик ещё куда ни шло, а в платье я не охотник.
- Ой, я об этом не подумала. Ты такой умненький, Феденька. Чтоб я без тебя делала, - Фёдор разомлел от таких слов.
- Думаю, мне и лифчик не к чему, - сказал он важно.
- Это почему же, миленький мой? – искренне изобразила я удивление.
- У меня нет такой сексуальной ложбинки, как у тебя, Ева. 
- Бедняжка, - обняла я мужа. – Зато у тебя классная задница и очень хорошая пися. Вот что бы я делала без неё, а? – Фёдор даже возгордился своим достоинством.
- А ещё я бегаю быстрее тебя, - сказал он.
- Ты быстрее всех, Феденька, - поцеловав его, сказала я. – Но в штанах, ты был бы ещё быстрее.
- Это почему? – удивился он.
- Я когда бегаю, мне титьки мешают бежать. Они так прыгают и трясутся, что я иногда боюсь их потерять. Вдруг оторвутся? И тогда я поняла, зачем мне нужен лифчик, а тебе штаны?
- Зачем?
- Чтобы у тебя при беге тоже пися не оторвалась.
- Надо же, я об этом не думал.
- Вот.
Мы снова улеглись спать, и теперь долго думал Фёдор. Он всё время ворочался и постоянно вздыхал. Под утро он меня разбудил и сообщил:
- Ева! Я решил, что нам нужна одежда. Я не хочу, чтобы у тебя когда-нибудь оторвались сиськи. Я вынужден так же признать, что в штанах мне будет намного безопасней.
- Что ты предлагаешь, дорогой?
- Нужно съесть это яблоко.
- А как же Бог?
- Он ещё себе сделает. Я уверен, что у него все формулы остались.
- Ты уверен?
- Совершенно.


Эпилог

Утром Господь пошёл к яблоне и увидел его отсутствие. На земле валялся жалкий огрызок, а две пары следов указывали на виновников происшествия. Бог рассвирепел и бабахнул громом и молнией:
- Фёдорррр!
Федька вылез из пещеры и, прикрывшись фиговым листочком сказал:
- Да, Боже?
- Ты чего писю прячешь? И где Ева?
- Она ещё не причесалась, вы так неожиданно нагрянули.
- А писю почему я не вижу?
- Вы про фиговый листочек?
- Да! Ёпрстэ!
- Да вот прилепился, как банный лист, я и не заметил.
- Отлепи!
- Зачем? Хрен с ним.
- Отлепи, кому говорят! Я хочу видеть твою писю! И пусть выйдет Ева!
- Ева, дорогая! Тебя боженька видеть хочут! – заорал Фёдор.
- Иду, милый! Ты пока займи гостя чем-нибудь, я скоро! – отвечала из пещеры Ева.
- Не хотите ли чаю, Боже?
- Что! – и как шарахнул молнией, что слетел фиговый листочек, и рассыпалась пещера.
Ева стояла прикрытая  лопухами и очень разрумяненная.
- Это что? – спросил Бог Еву.
- Лифчик.
- Что? – не понял Бог.
- Бюстгальтер, - робко ответила Ева.
- А ну, снимай!
- Зачем?
- Я хочу видеть твою грудь обнажённой!
- Не насмотрелись ещё?
- Что? – и опять, как шарахнет.
Фёдор был явно возбуждён от этого зрелища, Бог увидел, как Федька пытается скрыть своё возбуждение руками, а Ева оставшись без лопухов, повернулась к Богу спиной.
- Теперь я убедился, - сказал Бог, - как низко вы пали. Вы нарушили мой запрет и съели моё единственное яблоко. За это я нашлю на вас зиму, и рожать, и работать будете с потом и кровью! Пошли прочь отсюда! Больше вы меня не увидите!
Бог исчез. Федька с Евой переглянулись, обнялись и пошли туда, где когда-то Фёдор обрёл коня, корову, кур с петухом и уток. Шли они голые и ни капельки не стыдились собственной наготы друг перед другом, а одеваться стали только потому, что очень хотелось иметь штаны, лифчик и платье. А ещё потому, что вскоре наступила настоящая русская зима.