Мачеха. памяти моей второй мамы посвящается

Мы с пацанами сидели на пруду, ловили усанов. Подошёл сосед: «Клюёт?» «Клюёт», - хором ответили мы. «Свет, а что, папка женился?» Я с удивлением посмотрела на дядьку Мишку. «Нет». «А что, Тамара в гости к вам пришла?» «Папа маму любит». «Конечно, любил, но её нет, умерла. А отец мужик, ему баба нужна», - сплюнул окурок и затоптал его пяткой. Дядька ушёл. Нервная дрожь пробежала по телу. Моя «армия» смотрела на меня.
Бросив удочки, я побежала к дому. На крыльце услышала голос отца, он читал стихи тёте Тамаре:
«Твоя любовь - моя награда.
Ты снова тянешься ко мне.
Но только жалости не надо
К моим годам и седине.
Ведь подо льдами дышат реки,
Ты не считай ни лет, ни зим.
Люби, как будто я навеки
Сумел остаться молодым.
Болею, чуточку сутулюсь,
Но обратись к душе моей.
Она, пожалуй, не согнулась,
А стала краше и прямей». (П. Бровка)
Обида стала заполнять детскую душу, ещё обиднее стало, когда я вошла в комнату. Тётя Тамара сидела в мамином платье. Слёзы брызнули из глаз, я кинулась на отца:
«Предатель, предатель, ты маму предал!» И выбежала из дома, пробежала мимо своей «армии» - парни побежали за мной. Я бежала по лесу, не ощущая боли от веток. Одна боль тесно сжала моё маленькое сердце, я споткнулась и упала:
- Мама-а-а! Мамочка! Ты знаешь, как больно, мама!
Я - всё, что в мире от тебя осталось.
Пускай, у нас не схожие черты.
Я жить должна во что бы то ни стало,
Чтобы во мне существовала ты.
Мне б на тебя глядеть, не наглядеться,
А я спешила, время торопя,
Я без оглядки предавала детство,
Воспоминанья, прошлое, тебя. (В. Тушнова)
Темнело. Послышался лай собаки. «Смотри, Мухтар сорвался», - кричали мои парни. За собакой тянулась цепь.
«Пойдём домой, командир, - сказала моя «армия», - завтра разберёмся». Послышались голоса. «Светлана», - кричал отец. Я хотела убежать, но Мухтар повалил меня на землю.
«Ты тоже предатель!?» Подбежал отец: «Пойдём домой, доню, тётя Тамара ушла, она больше не придёт».
Ночью я проснулась, пошла на кухню. Огонёк папироски одиноко горел в темноте. Я села рядом с отцом, минуты две, а может больше, мы молчали. «Светлана, я очень любил твою маму и сейчас люблю, но я мужчина, мне нужна женщина. Пойми меня, ты же мой «мужик»; ты должна понять. Я маму не предавал, - по щекам отца побежали слёзы. - А тётя Тамара, знаешь какая у неё душа. Есть злые, добрые и праздные души. А тётя Тамара в силе не нуждается, её дыханием коснись – и в ней чистейший звук рождается, распространяясь вдаль и ввысь. Я очень хочу, чтобы ты меня поняла». Отец обнял меня. «Ну, иди спать». Проходя мимо зала, увидела на спинке стула мамино платье. Захотелось крикнуть «мама, мамочка». Но слово, данное отцом, остановило меня.
Как-то утром я проснулась от запаха блинчиков. «Ура! Папочка вкусняшку сделал», - я вбежала на кухню, за столом сидели папа, девчонки. Блинчики жарила тётя Тамара. «Садись, Светик», - отец посмотрел одобрительно на меня.
«Спасибо, я не хочу», - и без разрешения вышла из-за стола. Я залезла на свою любимую крышу. Подошла моя «армия»: «Так получилось, командир. Людмилу Германовну уже не вернуть. А тётя Тамара, она хорошая». Я молчала. Не успел Андрюха сказать, как к нам на крышу залезла тётя Тамара с блинами. «Кушайте, на свежем воздухе аппетит хороший». Нависла тишина, слышно было, как вода в пруду бьётся о наш плот. Первый к блинам подошёл Володька: «Вкуснятина, парни налетайте». Протянули блин мне, но я размахнулась и кинула его Мухтару. «Зря ты так, командир, она же к тебе всей душой».
Между мной и мачехой пробежала, наверное, не черная кошка, а табун мустангов. Я не грубила ей, я просто её не замечала. Но отец повеселел, смеялись и девчонки, которые проплакали все подушки. Конечно, если она просила ей помочь, я помогала. Отец наконец не выдержал: «Хватит, слышишь, ради мамы. Она мне сегодня ночью приснилась. Обнимает меня, целует. «Меж двоими, кто любит, нет ни смерти, ни разлук». Отец закурил, руки нервно дрожали.
Пришла осень с её злыми ветрами, с проливными дождями. Однажды ночью я проснулась, кто-то в комнате отца стонал, кто-то бегал. Пахло лекарством. Я пришла на кухню, тётя Тамара мочила тряпку в тазике: «У папы высокая температура - осколок стал выходить. Приходила врач, завтра поедем в Чад». Я подошла к отцу, взяла его за руку, он бредил: «Люся, Люся!» - звал он маму. «Папочка, ты только не умирай, как мама, как я буду жить?» Тётя Тамара обняла меня: «Ну, что ты, Светлана, папа сильный, температура спадет и всё будет хорошо». И тут вдруг я обняла эту женщину. Я поняла, она спасёт моего отца. «Простите меня, я больше не буду». «Ну что ты, деточка, всё будет хорошо. Я всё понимаю, а хочешь, козу Верку вместе завтра пасти пойдём? Она, конечно, не твоя коза Зойка из детства, но я думаю, вы подружитесь. А сейчас пойдём пить чай, папа уснул. А у меня разборник. Он с конфетками, я же знаю, ты с вареньем не любишь».
Мы подружились. Прошли годы. Я выросла и работала на скорой в Свердловске. На одном из вызовов я оказывала помощь больному, а он ударил меня ножом. В реанимацию никого не впускали. Как её впустили, до сих пор молчит. Знаю одно, что назвалась она моей мамой. Медсестры рассказывали, гладит твою руку, а сама Богу молится: «Ведь она молодая, смилуйся, лучше меня прибери. Сколько, гляди, стариков и старух, смилуйся, дочку спаси».
Я очнулась. Возле моей кровати спала, взявши мою руку в свою, тётя Тамара. Я погладила ее голову в проседях, будто старалась загладить белизну волос, которую сама ей и окрасила.
«Мама! Мамочка!» -тихо прошептала я. Тётя Тамара открыла глаза, по щекам побежала слеза. «Слава Богу, услыхал», - она целовала мои руки, лицо. «Доченька, как хорошо, ты живая».
- «Мама, а ты разборник мне привезла?»
Благословите женщину, благословите!
От всех невзгод её уберегите!
Чтоб лишь от счастья плакали глаза,
Чтоб их не жгла горючая слеза.
Благословите женщину, благословите!
Крылом любви надежно защитите!
Согрейте сердце, руки поцелуйте
И при свечах с ней танго потанцуйте.
 Ей звёзды с неба, право не сулите,
Осенний подарите листопад.
Ей теплым ветром плечи оберните.
На локоны набросьте лунный свет.
И спойте песнь, ещё которой нет.
Ту песню для неё вы сочините,
Земную женщину вы в ней благодарите.
За жизнь, дарованную просто потому,
Она - начало сущему всему.
Священным именем её вы назовите,
Благословите Маму, благословите               
                Г.  Фролова