Одно крымское лето

В целом, жизнь на покосившейся платформе была сносной. Здесь было тихо, флора и фауна отличалась непривычным для городского жителя разнообразием, отдыхающих мало, инспекция за все время пребывания не приехала ни разу, хотя, согласно графику, ещё неделю назад  должна была приехать комиссия из трёх человек для того, чтобы оценить работу строения и дать рекомендации. Но, честно говоря, пожив полтора месяца на этой «прекрасной» покосившейся платформе, Игорь сам бы с легкостью мог сделать подробный разбор всех несоответствий и нарушений, среди которых он первым пунктом указал бы  полную неспособность станции к дальнейшей работе. Ей же самое место на свалке истории, а ещё лучше - на свалке металлолома!

Конечно, лет сорок назад, когда она была построена, она была оснащена по последнему слову техники и была уникальным сооружением во всем Чёрном море. Каждый год с весны по осень туда приезжали научные экспедиции не только из СССР, но и из ФРГ, Франции и даже США. Проводилась непрерывная регистрация течений, велись исследования различных характеристик водной поверхности. Случалось и так, что даже космонавты принимали участие в экспериментах.

Самым активным временем работы был период с 1983 по 1985 год, когда проводились исследования по международному проекту «Интеркосмос-Черное море». К сожалению, все изменилось после начала перестройки. В стране денег катастрофически не хватало, недовольство росло, финансирование подобных объектов значительно уменьшилось. Но даже под влиянием этих событий платформа не прекращала работу, более того, рядом с ней строилась вторая аналогичная. Настоящим концом жизни сооружения стал невиданный тропический ураган 1992 года, смывший все оборудование и опрокинувший недостроенную платформу-близнеца на первую, что стало причиной крена на 5 градусов. Удивительно, что она вообще выстояла!

В конце 1990-х — начале 2000-х годов уже украинское, а не советское правительство все ещё не хотело забывать о ней и на платформе было выполнено несколько комплексных подспутниковых биооптических экспериментов совместно со специалистами ФРГ и США. А затем все заглохло. Слабые попытки реанимировать когда-то уникальное в своём роде строение принимались и в начале двухтысячных, но и они вскоре прекратились. Время и отсутствие должного ухода сделали своё дело – некогда блестящая новыми спутниками, радарами, антеннами и датчиками, теперь платформа ржавела, старела, и, казалось, ждала, когда ей позволят наконец уйти на покой. Она напоминала усталого от долгой жизни человека, который продолжает двигаться и дышать просто потому, что привык это делать на протяжении многих лет.

Конечно, не такое место работы Игорь ожидал, когда искал, чем бы ему заняться летом, чтобы получить хоть немного денег. Он  с таким трудом сдавал экзамены в Таврический Национальный Университет на географический факультет в 11 классе, ещё с начальной школы мечтая о  захватывающей работе океанографа, надеясь, что уж точно всегда сможет заработать себе на жизнь, но, судя по всему, его мечтам не суждено было сбыться. Глупый, он ещё удивлялся, почему место смотрителя внезапно освободилось! Теперь-то он понимал, в чем была проблема, но уже поздно было что-либо менять. Денег не было совсем, а студента-второкурсника никто не хотел брать на работу по специальности. Ну в самом деле, не идти же ему продавать вместе с бабушкой персики на рынке! Так что ничего другого не оставалось как почти безвылазно жить посреди моря, в сотый раз осматривать древнее оборудование, удивительным образом функционирующее (да, в советское время все делали на совесть!), и безуспешно пытаться поймать слабый сигнал интернета.

Берег находился в четырёхстах метрах от места его добровольного заключения. Конечно, покидать платформу не запрещалось, формально, он даже имел право на один выходной, в который он мог доплывать до ближайшего посёлка Кацивели, чтобы закупить в магазине еды на неделю вперёд, что Игорь и делал, но только потому, что от недельного разглядывания моря начинало рябить в глазах.

Посёлок был довольно маленьким и достопримечательностей не было от слова совсем. Два магазина, пять гостиниц и частные дома, комнаты в которых сдавались туристам, ищущим на южном берегу Крыма прозрачной воды и пляжей с галькой. Заброшенный парк, принадлежащий академии наук, находился в совершеннейшем запустении, как и давно разрушенные дома для приезжих исследователей, где теперь жили бомжи и бездомные собаки. Иногда Игорю хотелось отмотать время назад, в далекие восьмидесятые, чтобы своими глазами увидеть и только что разбитый парк с хвойными деревьями, источающими приятный пряный запах, который хочется вдыхать полной грудью, зайти в новенькие домики, ещё пахнущие бетоном и краской, своими глазами осмотреть лаборатории, поговорить с учёными и практикантами, увидеть неподдельный интерес в их глазах, одним словом, насладиться атмосферой прошлого века. Но время текло неспешно и линейно и даже во снах не удавалось увидеть хотя бы одним глазком прошлое.

Что забавно, небесной обсерватории в горном посёлке Научный повезло больше океанографической платформы. Ее тарелки и спутники все ещё пересдавали информацию и меняли своё положение с течением дня, за чем Игорь любил наблюдать с моря (впрочем, других занятий у него все равно не было). Кроме выполнения своих обычных обязанностей обсерватория даже проводила экскурсии с четверга по воскресенье и за символические 150 рублей разрешала всем желающим посмотреть на звёзды в телескоп.

А этим летом ей и вовсе улыбнулась удача - 27 июля ожидалось великое противостояние Земли и Марса, совпадающее с полным лунным затмением, во время которого земной спутник станет насыщенного красно-кровавого цвета, а рядом будет сиять Марс, который можно будет увидеть невооруженным глазом. Такое событие случается всего лишь раз в 25 тысяч лет! В обсерваторию хлынули потоки местных любителей астрономии, раскупившие все билеты и занявшие все возможные места ещё за неделю до самого противостояния. А самому Игорю в этот день удасться только лишь наблюдать с платформы на событие чуть ли не вселенской важности. Как же обидно, однако!

Да уж, не так он себе представлял взрослую жизнь. Не думал, что все так получится. Ребёнком он мог часами гулять по океанариуму и дельфинарию и читать обо всем, что было как-либо связано с жизнью под водой. Подростком пересматривал по несколько раз документальные фильмы BBC о научных экспедициях на берегах тропиков, а любимыми предметами были биология и география. В отличие от своих одноклассников он никогда не задавался вопросом о том, кем же ему быть, поэтому после окончания школы и неплохо сданных экзаменов он поступил на географический факультет.  В университете учиться было довольно легко, Игорь даже считался самым лучшим и перспективным учеником на факультете. В общем, все  складывалось слишком хорошо для того, чтобы так продолжалось и дальше.

И вот теперь он - дежурный диспетчер, который, как сказано в инструкции, «должен отвечать за безопасность погрузочных операций (сети с рыбой, что ли, поднимать?), посадки-высадки пассажиров (каких, интересно? Одиноких туристов?), пожарную безопасность (серьезно? Да тут же гореть нечему! Даже электричество через день бывает!) и соблюдение правил техники безопасности (и это на платформе, которая буквально сама падает в воду, подражая Пизанской башне!) и охраны труда (то есть самого себя, потому что больше трудиться было некому)».

Дни текли неспешно и походили один на другой как две капли воды. Проснувшись утром, Игорь неспешно готовил себе завтрак, слушая трещащее радио, затем быстро съедал его и шёл поверять оборудование: не пропало ли что-нибудь ночью, сверял показания приборов и фиксировал данные в журнале наблюдений. Собственно, эту процедуру он повторял трижды или четырежды в день, так что, разбуди его среди ночи, он бы с лёгкостью назвал все данные за последнюю неделю без каких-либо затруднений – они почти всегда были одними и теми же.

Игорь никогда не мог назвать себя заядлым рыболовом, но за это лето ему пришлось им стать. Он научился разбираться в видах рыб и даже полюбил сидеть ранним утром с удочкой, свесив ноги с края. Случалось так, что он рыбачил вместе с дельфинами, заходящими время от времени в бухту в поисках еды. Ради интереса Игорь попробовал однажды покормить их, кидая в воду только что пойманных рыб и надеясь приманить их таким образом, но дельфины остерегались подплывать ближе. Их плавники и хвосты  то появлялись над водой, то исчезали.

Самой интересной частью его работы было общение с иногда приплывающими поглазеть на платформу и пофотографировать ее туристами. Больше всего Игорь любил тех смельчаков, которые приплывали сами, а не на лодках, потому что путь от берега занимал минут 30-40 и порядком выматывал неподготовленных людей. Формально, разумеется, посторонним был запрещён вход на платформу, но Игорь не мог не вознаградить старания и разочаровать незадачливых исследователей всего старого и заброшенного. Да и кто же в его положении в здравом уме откажется от компании? Для таких случаев он специально покупал какие-нибудь печенья или конфеты и не забывал про чай.

Стоит сказать, чай Игорь умел заваривать необыкновенный – в меру крепкий, в меру горячий, с листочками мяты, его случайным гостям всегда нравилось и они просили подлить им ещё. Если время было позднее, временный смотритель мог и ужином угостить – лишь бы не есть в одиночестве ещё один вечер. Туристы всегда оказывались очень любопытны и просили разрешить им сделать несколько фотографий в бывших лабораториях и жилых комнатах. Игорь не был против, более того, он с радостью удовлетворял их любопытство и рассказывал историю строительства платформы и показывал старые архивные фотографии. Наиболее понравившимся гостям он рассказывал о способах доплыть до мидиевой фермы рядом с диким пляжем, чтобы те могли набрать себе несколько штук.

Но вечер заканчивался и снова подступало одиночество. Конечно, уже не такое непривычное, как в первый месяц, но все равно ощутимое. Вспоминались жуткие истории о несчастном смотрителе, застрявшем на платформе в тот тропический шторм 1992 года, который разрушил и смыл все оборудование с палубы. За три дня, проведённых среди волн и ветра, бедняга поседел полностью и, после того, как за ним приехали, он покинул посёлок при первой же возможности. Любопытные пытались найти его, но безуспешно. Интересно, как он теперь живет? Смог ли забыть такую психологическую травму? Не начал ли заикаться?

В череде похожих дней только погода радовала разнообразием. Иногда несколько дней стояла засуха, а потом целую неделю шли дожди. Бывало холодно - по ночам, когда шёл дождь и сквозь прохудившуюся крышу дождь капал прямо на кровать. Бывало жарко и душно – днём, когда ни на что кроме того, чтобы лежать на полу в самом холодном помещении, лаборатории, и читать отчеты прошлых лет, сил не оставалось. Бывало тоскливо - когда небо было затянуто тучами и ни один луч солнца не пробивался сквозь них. Бывало весело, когда он нырял с платформы в воду, представляя себя профессиональным пловцом.

Игорь любил встречать закаты, когда небо окрашивалось то в бежевый и розовый, то становилось серо-желтым, а в прозрачной, как утренняя роса, воде отражались зеленоватые облака, быстро проплывающие в небе. Впрочем, в Крыму вся природа была необыкновенной прекрасной и живой, яркой и манящей.

И если провидение и существует, если у каждого человека действительно своя судьба, предсказанная ещё до его рождения, то осознание этого должно приходить именно в таких местах, где будто бы сама природа говорит с тобой, рассказывая своему любимому ребёнку тайны Вселенной.

Говорят, в жизни бывают моменты абсолютной ясности, когда на несколько секунд все заглушает тишина. Мир кажется таким настоящим и таким бесконечно юным, а вместе с ним и ты сам ощущаешь себя новорожденным ребёнком в руках матери, перед которым открыты все дороги на свете. Мысли в голове успокаиваются, кажется, что все на свете приходит в порядок. Перед тобой простирается время во всей его полноте: настоящее, будущее и прошлое сплетаются воедино и шепчут, шепчут, шепчут…
Именно тогда привычное существование обретает новый смысл.

Для Игоря все изменилось в день, когда планета готовилась наблюдать уникальное явление, предсказанное, вероятно, сотни и тысячелетия назад нашими далёкими всезнающими предками. С самого утра смотритель ощущал небывалый подъем духа, ему хотелось петь и танцевать, сил было столько, что он готов быть пробежать десятки километров без устали. Быстро выполнив свои ежедневные обязанности, он никак не мог придумать, чем бы занять себя. Стояла безветренная погода, но в воздухе чувствовалось какое-то напряжение, какое обычно бывает перед грозами. Игорь никак не мог понять, в чем причина тянущего чувства в теле, которое заставляет его то подолгу смотреть в одну точку, то кружить по палубе, заглядывая в окна давно заброшенных комнат. Он ощущал невероятный душевный подъем, хотелось сесть в лодку и уплыть в отрытое море, где слышен только шум волн и редкие крики чаек, охотящихся за добычей, но платформа крепко держала его и не отпускала.

Ближе к вечеру настроение испортилось окончательно. Игорь злился, нервничал, ему хотелось рыдать от отчаяния, от странного бессилия, охватившего его целиком. Нет, не здесь он должен быть сейчас, совсем не здесь. Слишком далеко от неба… Вот бы подняться на Ай-Петри, самую высокую вершину горного Крыма, которая упирается в облака и откуда сейчас, Игорь мог поклясться, были лучше всего видны и луна, и Марс, и сотни других звёзд. Чертова платформа! Если бы он мог… Ему хотелось стать птицей, чтобы, взмахивая крыльями, взлетать все выше и выше, в темное небо, оставляя позади и насквозь проржавевшую платформу, и каменный берег, и тихий залив, и лететь выше, туда, где ветер свистит в ушах, а тело утопает в красном лунном свете… Если бы он только мог, боги всемогущие, если бы ему было позволено!

Весь дрожа, Игорь поднялся на самую высокую точку платформы, поднял голову. И в тот момент, как он посмотрел на кровавый диск луны, что-то лопнуло, какая-то ниточка мироздания разорвалась, не выдержав напряжения. Звёзды закружились вокруг него, звуки моря многократно усилились, и только луна оставалась такой же яркой и неподвижной. И именно в этот момент Игорь вспомнил, что уже видел и эту синюю ночь, и эти танцующие звёзды, только было это давным-давно, так давно, что и представить сложно. В его голове возникали различные видения, главным героем которых являлся человек, отдаленно похожий на него. Незнакомец говорил на разных языках, его внешность и одежда менялись, как и менялся мир вокруг него.

Единственное, что оставалось неизменным – карие глаза с зелёными крапинками, которыми смотрел на мир незнакомец. Он видел эту же звездную ночь и эту же луну, стоя на палубе корабля викингов, плывущих на берега Франции, видел, танцуя вокруг костров друидов, видел, умирая в тевтобургском лесу, видел, шагая по дорогам Иерусалима в тяжелых латах со знаменем крестоносцев в руках, видел, замерзая в Альпах, видел, молясь Вишну на берегах Ганга, видел, умирая после крушения Титаника. Он видел эту ночь, когда задыхался на берегах Ипра. Наконец, он видел звёзды, лёжа в палатке на берегу Байкала...

Каждая жизнь незнакомца озарялась однажды светом лунной ночи, когда он с невероятной радостью вспоминал, что он уже существовал раньше. И пусть на небе были другие созвездия и другие эпохи, его душа оставалась той же самой - юной и стремящейся познать вселенную. Наверное, он и жил ради одного-единственного мгновения, когда ему было даровано право вспомнить свои прошлые жизни. А теперь незнакомец с глазами Игоря смотрел на кровавую луну Крыма и вспоминал свои прошлые жизни, чтобы связать их в одну бесконечную. Конечно, он не помнил никаких подробностей, но он и не стремился к этому. Теперь ему было достаточно лишь знания о том, что и эта жизнь не будет последней. Возможно, его судьба не окажется в этот раз легкой, возможно, ему придётся многое перенести, но жить проще, зная, что ты обязательно вернёшься.

Когда-нибудь Игорь умрет, его карие с зелёными крапинками глаза закроются, чтобы открыться вновь в другом месте. Каждый человек смертен, но Игорь больше не боялся смерти - да и как можно ее бояться, если она - величайший дар человечеству? Бессмертие уже было создано самой эволюцией, но люди этого не заметили, пытаясь спасти своё тело, а не память и эмоции. Они живут с каждым годом все дольше и дольше и боятся умирать все сильнее и сильнее, но Игорь теперь был свободен. Он точно знал, куда он идёт и где он уже был. Осознание того, что в один прекрасный день через много сотен лет он снова увидит звездную ночь и все вспомнит, давало надежду.

Завтра наступит новый день и Игорь попытается прожить его так хорошо, как сможет и так интересно, как позволят обстоятельства. Но отчего-то он знал, что прямо сейчас он переживает лучшие мгновения в своей жизни. Уже через несколько недель нужно будет  собираться, сдавать вахту, заполнять отчеты и возвращаться в город, на учебу.

А сегодня… Сегодня ему не остаётся ничего другого кроме как слушать шум моря и вглядываться в тихую августовскую ночь.