История её ученицы. Конкурс Ольги Леднёвой. Самое

В уютном небольшом кафе за чашкой кофе, задумчиво глядя куда-то мимо меня, Таня рассказа свою невеселую жизненную историю.
- Вы помните, Вера Павловна, как мы встретились с вами последний раз в электричке? Я была самая счастливая женщина на свете! Я хвасталась своим счастьем, а, наверное, нужно было помалкивать. Хорошо – ну, и хорошо! Счастье, наверное, как жар-птица, чуть побудет с вами и улетит. И у меня улетело, улетело навсегда. Погибли у меня и сын, и муж…
Танюша чуть отвернулась, достала носовой платок из сумочки и стала вытирать слезы. Я сидела подавленная, сразу не нашла даже слов, чтобы утешить.
- Мы поехали, Вера Павловна, всей семьей на елку. Повезли Антошку на праздник. Чуть запаздывали, заказали такси. Как наша машина вылетела на встречную полосу, не знаю! Я пришла в себя уже в реанимации. Таксист погиб. И мои: и муж, и Антошка.
Танюша опустила голову и заплакала. Я подвинула к ней свое кресло, приобняла и стала гладить тихонько по голове.
После достаточно длинной паузы, смахнув слезинки, Таня снова заговорила:
- Когда мне сказали, что Игоря и Антошки больше нет, у меня сердце остановилось… Да, Вера Павловна, душа моя летела  по тому самому тоннелю навстречу чему-то яркому, мудрому, ждущему меня, но врачи буквально вытащили меня с того света.
Танюша наклонила голову, задумалась, а потом продолжила тихим бесстрастным голосом:
- Через три месяца я выписалась из больницы. Жить не хотелось. Ходила, что-то делала, ела, общалась с кем-то. Все как во сне. А сами-то сны не снились. Как ни странно, бессонница меня не мучила. Ложилась и сразу проваливалась в какую-то черную яму. Ночь пролетала, как секунда. И знаете, вставала совершенно физически здоровая, выспавшаяся. Для каких-то будничных дел, которые делала по инерции. Они меня совершенно не интересовали.
У Пушкина есть такая строчка: «Год прошел, как сон пустой…» Я стала похаживать в церковь. И знаете, Вера Павловна, там мне становилось легче. Но только там. Дома все напоминало о погибших. И мне стало казаться, что вдруг они появятся передо мной. И я в этот момент сойду с ума. У меня это стало навязчивой мыслью. Мне посоветовали исповедаться у батюшки. Однажды воскресным утром я пришла в церковь к семи часам. На исповеди нас оказалось двое. Передо мной с батюшкой беседовал мужчина. После исповеди он подошел к иконе Казанской Божьей Матери. Я увидела, как сотрясаются его плечи, и поняла, что он не просто плачет, а рыдает…
Я подошла к батюшке и увидела, что предыдущая исповедь потрясла его. Батюшка стоял задумчивый. Потом он вздохнул и сказал как бы про себя: «На все воля Божья». Я стала рассказывать ему свое горе…
После исповеди уже за воротами церкви у меня,  поверите,  Вера Павловна, в груди как будто камень с души упал. Как-то стало даже легче дышать!
Через неделю я пришла в эту церковь на службу и решила поставить свечи моим любимым «за упокой». В небольшой очереди передо мной стоял тот самый мужчина, с которым мы были на исповеди. Он тоже хотел купить три свечи, а купюру подал крупную, и ему не могли её разменять.
- Извините меня, возьмите, пожалуйста, на свечи!
Я дала ему сто рублей. Он взглянул на меня, тихо поблагодарил. И знаете, Вера Павловна, такая тоска была в его взгляде, что мне даже  страшно стало и я на миг забыла, где нахожусь…
 
Отрывок из рассказа "Родинка". 519 слов.