Последняя любовь

    
      
    В старом шкафу орехового дерева жила-была дырявая шерстяная Кофта.

    Впрочем,  это только так говорится – жила. На самом деле никакой жизни у неё давным-давно не было.  Это когда-то, много лет тому назад, она была удивительно хороша собой. Цвета морской волны, яркая, модного фасона. Кофта обожала показываться на людях – мужчины сворачивали шеи, провожая её взглядами.

     Она знала и нежные прикосновения мужских рук, и жаркие объятия. Сколько раз ей выпадало счастье слышать:

     - Как вы красивы! Я люблю вас!

     И прочие банальности, от которых замирало её шерстяное сердце.

     Потом Хозяйка её состарилась, всё чаще вечерами оставалась дома, сидела у окна или перед телевизором. Но с любимой Кофтой не расставалась.

     Кофта тоже поблекла, растеряла все пуговицы. Правый рукав стал почему-то длиннее левого, локти  истёрлись и стали похожи на паутинку. И всё-таки она оставалась прелестной – нежной, тёплой и мягкой. От неё исходил тонкий аромат прошлого. Поэтому, наверное, её не торопились выбрасывать. Наши бабушки не любили расставаться со старыми вещами.

     И всё-таки в конце концов её вместе с другим хламом отвезли на дачу и  засунули в старый шкаф. Потому что есть такой закон: любая старая вещь  прежде чем быть выброшенной на помойку, должна несколько лет проваляться на антресолях или на даче.

     И вот теперь Кофта висела на вешалке в старом шкафу , вдыхала тёплую пыль в компании таких же ,как она, отживших своё кофт, платьев, юбок и шалей. Но что ей было до них! С ними и поговорить- то не о чем! Что они видели?! Что знают? О чём мечтают? Они уже давно смирились со своей участью и ни о чём не помышляют.

     То ли дело она! Сколько прекрасных  и грустных воспоминаний хранилось в её живой душе! Она ещё могла радоваться, когда в щели шкафа проникал утренний свет и был виден краешек замёрзшего окна, расцветшего диковинными тропическими цветами.

     Тогда она мечтала о дальних странах, где растут такие же вот, только живые, а не снежные цветы, где летают роскошные бабочки  и птицы. «Узор тропического лета зима рисует на окне. Зачем ей розы? Видно, это зима тоскует по весне»- вспоминались ей стихи, которые много лет назад читал один странный молодой человек, частый гость Хозяйки.
 
    А ещё она мечтала о том, что в один прекрасный день кто-то произнесёт ей те волшебные слова, от которых замрёт её шерстяное сердце…

     И, представьте себе, этот день наступил.
     - Я вас люблю! – прошептал Мотылёк, уткнувшись ей в грудь. Вы такая…такая…нежная… милая…
обворожительная… Я искал вас всю жизнь!

     И зазвучала музыка. Флейта. Челеста.

    - Кто ты?! Боже мой! Откуда  ты взялся?

   - Так… Ниоткуда. Я летаю где хочу и живу где придётся.

     Из темноты на неё смотрели влюблённые сияющие глаза. Прикосновение крылышек было таким приятным… Ей показалось, что в доме открыли все двери и окна. В душу хлынул пьянящий майский воздух и свет. Кофта ощутила необыкновенную лёгкость, а лёгкость – это почти полёт, как сказал один хороший писатель.

     Что же было дальше?

     А вот что.

     Они стали неразлучны. Ночи напролёт он рассказывал ей невероятные истории о том, где бывал и что видел. А днём мирно спал, сложив свои палевые панбархатные крылышки, примостившись у неё на груди. Она же не спала, только умилённо любовалась своим возлюбленным, опасаясь, как бы ненароком не потревожить его сон. Иногда она ненадолго забывалась, и в этом зыбком полусне ей грезились экзотические страны. Она сама представлялась себе невесомой бабочкой. Они кружились и порхали вдвоём, будто связанные невидимой ниточкой.

     С каждым днём она чувствовала себя всё невесомее. И даже стала подумывать – что если однажды сможет порхать, как он? Тогда они наяву смогут летать где захотят и жить где придётся. Тогда она сможет покинуть этот пыльный шкаф с его нудными обитателями, которые никогда её не понимали. Могли только злобно шушукаться по углам.

     - Я люблю тебя! – снова и снова повторял Мотылёк. - Ты одна меня понимаешь! Ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой!

     И Кофте уже ничего не хотелось – только слушать и слушать эти слова.

    И вот наступил день, когда она почувствовала себя абсолютно невесомой. И свободной. Дело в  том, что в шкафу не было зеркала. Кофта не могла видеть себя со стороны. Ей невдомёк было, что за это время она из большой Кофты превратилась в крошечную Шерстинку.

     Тут сквозняком распахнуло дверцы шкафа, Шерстинку подхватило и подняло к потолку, затем – к открытому окну – а там уже вовсю плескалась сирень, так похожая на море.

     - А ведь я, кажется, лечу? Да нет, я и вправду лечу! Лечуууу!  Мотылёёёёёк! Догоняаааай! Где ты, Мотылёёёёк!





     Внизу, в кресле-качалке, валялась забытая Хозяйкой дырявая Шаль. Уткнувшись  в её грудь, нежно шептал что-то прелестный Мотылёк.