Цямкать запрещается...

                Анну Николаевну я не любил. Вернее ее, в отличие от высокой доброглазой Людмилы Афанасьевны с роскошной косой, короной обернувшейся вокруг головы, не любили или очень опасались почти все мальчишки и девчонки нашей группы четырёхлеток.

                Детский сад, на удачу, был устроен очень удобно. Специально для того, чтобы, даже через полвека и более, все легко вспоминалось.

                Каждая из групп трёх-, четырёх- и пятилеток, включая  подготовительную для шестилетних, находилась в отдельных одноэтажных строениях с большущими игровыми и  светлыми спальными комнатами.

                Дворы, которые тогда, как и деревья, казались огромными, были украшены клумбами, множеством яблонь и груш, а также обширным ковром  мягкой зелёной травы. По всей территории располагались качели, крытые деревянные павильоны и привлекательные маленькие домики, куда взрослым было не втиснуться.

                - Не цямкайте ! ,- так Анна Николаевна называла чавканье за едой. Громкий щелчок столовой ложки по лбу несчастной «цямкнувшей» жертвы, первой подвернувшейся под ее горячую руку , немедленно заставлял вздрагивать всех.

                Это означало не только начало завтрака, обеда или ужина,- настоящая азартная охота разворачивалась на весь день. Глаза Анны Николаевны  возбужденно загорались, крылья ноздрей хищно трепетали, голос становился визгливо-истеричным.

                С видом тертого концлагерного капо она бесшумно скользила промеж  маленьких столиков с сидящими малышами. Со страху те изо всех сил старались жевать бесшумно и сосредоточенно , все время оглядываясь на воспитательницу. Она же, осторожно, медленно, но неумолимо, тихонько подкрадывалась к очередной беспечной жертве, задумавшейся о чем-то своём, о высоком.

                - Щёлк! Щелк! Щелк!,- очередь из трёх ударов с треском опустилась на лбы Ромки Бортмана, Алика Березина и голову Вашего покорного слуги. Произошло это, как раз, в самый интересный момент обсуждения кинофильма, вышедшего на экраны нашего Сокирянского кинотеатра.

                - Мы же не цямкали!,- возмутился, было, Ромка, покраснев во все свои полные щёки аж до кончиков ушей.

                - Щёлк! Щёлк!,- новые удары, похлеще первых, громом  обрушились на лоб бедного мальчишки. Крупные слезы градом посыпались из его глаз.

                - А шоб знал! Шоб знал, как за едой разговаривать,- вероломная воспиталка подло изменила всю конституцию и порядки задним числом.

                - Теперь, хто хоть слово пикнет, крепко-крепко пожалеет!

                В этом мы,  конечно, уже ни чуточки не сомневались.

                Едва закончив строгий надзор за трапезой, Анна Николаевна загнала всех в спальную комнату. Однако заснуть после незаконно-обидной экзекуции никак не получалось.

                Девчонки горячо обсуждали одежды новой куклы, появившейся в саду  с самого утра, а мальчишки, пригорюнившись, жалели бедного Ромку. Вдоволь наплакавшись , он стал единственным, кто безмятежно и сладко уснул.

                - Никто сегодня домой не пойдет!,- заорала бесноватая фурия, неожиданно прервав наше затянувшееся бодрствование,- За то, что не спите, никого не отпущу. Будете всю ночь здесь куковать!

                Что тут началось !

                Испугавшись страшной тёмной ночи без родителей, некоторые из девчонок стали в кружок и , словно соревнуясь кто громче, жалостливо и горько зарыдали.

                Часть мальчишек решив, что хуже уже не будет и быть не может, будто с цепи сорвалась. Как бешеные они скакали с кровати на кровать, воинственно кричали и рубили невидимых врагов несуществующими шашками.

                Растерявшись, Анна Николаевна то хлестала детишек по щекам, то призывала успокоиться, заявляя, что вскоре все пойдут по домам.

                Не тут-то было. - Все будто сошли с ума.
 
                Вдруг, воспитательница сбежала. Исчезла куда-то. Растворилась.

                Бесились мы , точно, не менее часа. Бесились на славу, пока не заявились родители, бабушки, дедушки и прочие заинтересованные лица.

                Со следующего дня все вернулось на круги своя. Дополнительные ограничения наших прав исчезли. Исчезли также внезапно, как и появились.

                Однако наказания ударами ложки по лбу, неумолимо следовавшие  за цямканье, продолжались вплоть до самой школы.

                Говорили, что обстоятельства жизни нашей Анны Николаевны были очень неблагополучными. Зато воспитательные экзекуции не забылись.

                - Ты, Милику, так аккуратно и бесшумно ешь! Не то, что мы - бескультурные,- не зная истинных причин, часто восхищалась бабушка Рива.

                Правда и сейчас - через шестьдесят лет, бывает порой, что услышав чьё-то громкое чавканье, я иногда  замираю и непроизвольно втягиваю голову в плечи.

                - Это диагноз, батенька, диагноз. Впору лечиться! Да, видно, поздно уже ,- посмеиваясь, заявил знакомый психотерапевт, услышав эту древнюю историю.

                - Ох!,- вдруг, азартно продолжил он,- Попадись эта фурия  в мои руки,- его глаза странно заблестели, зрачки расширились. Все это, как-то до боли , показалось знакомым.

                Точь-в-точь, как у моей бывшей воспиталки.