Биографические записки

Азарий Кобин

ПРОСТОЙ СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК

Биографические записки
дополненные




Содержание:


Предисловие. …………………………………. ………………… 1
Из военного в мирное детство. ……………………………….. 1
Возмужание. Казахстанская целина. ………………………… 33
Армейская служба в Приморье. ………………………………. 61
С Колымы к берегам Невы. ……………………………………. 82
Студенческая пора. ……………………………………………... 102
На западном побережье Камчатки. …………………………... 127
Пути-дороги Камчатки. От Урала до Балтики. ……………… 143
Тернистый путь в науку. ………………………………………... 165
Наука в эпоху застоя и в период перестройки.  ……………. 190
Разноликие люди науки. ……………………………………….. 216
Путешествия по союзным республикам. ……………………. 233
Смутное время. Из института в аэропорт. ………………….. 258
Двадцать первый век начался. ……………………………….. 283
Послесловие. …………………………………………………….. 295






ПРЕДИСЛОВИЕ.

В России в последние годы широкое распространение получила публикация мемуаров, воспоминаний, размышлений представителей различных слоев общества, бывших, нынешних и даже будущих знаменитостей: политиков, экономистов, коммерсантов, журналистов, военнослужащих, артистов, спортсменов и т.д. – признанных в России и за рубежом и тех, которые будут широко известны в перспективе, вступающих в самостоятельную жизнь, но, по словам именитого театрального режиссера Галины Волчек, уже считающих себя звёздами, хотя сыграли всего одну роль в кино или исполнили всего одну песню на эстраде.
Несомненно, обычный рядовой член общества также имеет полное право высказаться в средствах массовой информации, вспомнив основные этапы своей жизни, изложить своё мнение по различным проблемам современности, которые существовали в прошлом, имеются в настоящем и возможно возникнут в будущем. В этом ему поможет полезный опыт, накопившийся за время его земного существования, которым он поделится в записках с читателем.
Все изложенные события достоверны, персонажи подлинные, за исключением отдельных весьма одиозных фигур, имена и фамилии которых несколько изменены для того, чтобы оградить от возможных преследований их безвинных родных и близких.
Естественно, со временем были позабыты имена и фамилии некоторых упомянутых в записках лиц, поэтому они представлены под вымышленными именами или оставлены неназванными.
Действительность, каковой она была на самом деле без прикрас и устрашений, без самовосхваления и самобичевания, без попытки обелить одних и очернить других персонажей – вот принцип изложения материала в предлагаемых записках. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь – к этому стремился их автор.


ИЗ ВОЕННОГО В МИРНОЕ ДЕТСТВО.


Михаил Фёдорович, отец Виталия, родился в большой крестьянской семье в деревне Коробицыно. С давних времён название населённого пункта обычно соответствовало фамилии большинства его жителей, в числе которых была упомянутая семья. Что же касается фамилии Коробицын, то согласно толковому словарю Владимира Даля, коробица – это маленькая корзинка для сбора ягод. Вероятно предки этой семьи занимались изготовлением такой продукции. В официальных документах 30-50-х годов двадцатого века значилось, что эта деревня входила в состав Бельтюговского сельсовета Вожгальского района Кировской области (бывшей Вятской губернии). Кстати, село Вожгалы является родиной родителей великого русского певца Шаляпина Фёдора Ивановича. Такая фамилия довольно широко распространена в этом районе. Володя Шаляпин – местный сирота, был товарищем раннего детства Виталия. Мать Володи – местная жительница, работница детдома погибла, спасая детей при пожаре; его отец погиб на фронте.
Деревня Коробицыно располагалась вдоль речушки под названием Лыстан, на противоположном берегу которой существовала другая деревня с весьма знаменательным названием – Русские. В период жаркого лета речка пересыхает до ширины ручья. Впадает она в реку Быстрица, которая в свою очередь несет свои воды в реку Вятка, Вятка – в Каму, Кама – в Волгу.
Своё название деревня Русские получила не случайно. Кировская область находится в «обхвате» национальных республик: на севере граничит с Коми, на востоке – с Коми-Пермяцким округом и Удмуртией, на юге – с Татарстаном и Марий Эл. Поэтому в области проживают люди разных национальностей, дающих название населённым пунктам, где они компактно обитают.
У Михаила Фёдоровича было четыре брата. Самым старшим был Степан, за ним следовал Владимир. Михаил был средним среди братьев. Моложе его были Алексей и ещё один брат, имя которого Виталий не запомнил.
Семья была достаточно зажиточной, обеспеченной, как сейчас принято называть. Этому способствовало обилие крепких мужских рук. Коллективизация сельского хозяйства нанесла семье глубокую, незаживающую рану и незабываемую обиду на советскую власть. Именно с тех пор в быт советских людей вошло ненавистное слово «раскулачивание», означающее разграбление, расхищение, опустошение и т.п. В годы раскулачивания всё хозяйство семьи обобществили, практически уничтожили. Семья стала бедствовать. Всеобщий массовый голод в стране начала 1930-х годов, послужил распаду семьи. Так называемый в настоящее время голодомор, начавшись и достигнув ужасающего количества жертв в Поволжье, прокатился далеко на север; а на юге достиг Казахстана и Украину. Особо впечатляет плакат тех лет «Помоги голодающим Поволжья». От голода скончалась первая жена Михаила, и он покинул деревню, обосновавшись в областном центре – городе Вятке когда-то в старину носившем имя Хлынов по названию небольшой речки Хлыновка, протекающей по его территории. Впоследствии город назвали Кировым. Разъехались по стране и другие братья. В деревне остался самый старший – Степан.
В городе Михаил через несколько лет вновь женился. Он был ещё молодым мужчиной, стройным, с пышной шевелюрой. Его избранницей стала очень красивая, как утверждают родственники, молодая женщина Клавдия Кузьминична с самой русской фамилией – Иванова. Николай - брат Виталия появился на свет в середине 1938 года, а сам Виталий родился в январе 1940 года в разгар Советско-Финской войны. Эта дата знаменательна тем, что ровно 50 лет назад в 1890 году в тот день родился чешский писатель Карел Чапек, придумавший слово «робот» в своей фантастической драме «РУР». Самый известный роман этого писателя «Война с саламандрами». Так что юбилей Виталию суждено отмечать в одно время с Чапеком.
Родственники вспоминали, что Михаил и Клавдия очень любили своих детей, но особенно это чувство проявлял отец. Характер у него был неудержимый, свободолюбивый. Он ненавидел обман, хамство, издевательство над более слабыми. Видимо, эти черты характера обострились во время коллективизации на селе, когда их семья  была унижена до нищеты и он не желал мириться с этой подлостью. Зачастую это проявлялось, когда он в компании товарищей по работе отдыхал после трудового дня. Происходили постоянные стычки с милицией. Однажды, во время прогулки, к приятелю Михаила пристал милиционер, отец заступился за своего попутчика. Словесная перепалка переросла в драку, во время которой Михаил сгоряча ударил милиционера так, что тот кубарем катился по косогору берега до самой реки Вятки. Естественно, за это происшествие он попал в кутузку, в которой бывал весьма часто. Любимая песня отца «По диким степям Забайкалья».
С первых дней Великой Отечественной войны Михаил был мобилизован в Красную Армию Сталинским райвоенкоматом города Кирова. Погиб он в самом «зените» этой мировой «мясорубки» на Калининском фронте. Как извещает похоронка «… в боях за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, умер от ран 28 июля 1943 года. Похоронен в дер. Лучки 1 Холмского района Калининской области на кладбище».
Получив весть о гибели мужа, Клавдия через несколько дней скоропостижно скончалась ещё в молодом возрасте, оставив сиротами двух малолетних детей. Виталию в ту пору было около трех с половиной лет, но у него остался в памяти этот отрывистый эпизод – он стоит у высокого стола (так тогда ему представлялось), на котором в гробу лежит его мать. Далее запомнилось – везут его в группе малышей, по всей видимости, в вагоне поезда. На лавках радостно прыгают дети. Виталий, самый маленький из них, сидит с накинутым на него одеялом и с интересом наблюдает за детьми. Он со своим братом Николаем был определён в детский дом номер 82 в селе Кузики Вожгальского района Кировской области.
В памяти Виталия сохранился отрывок из стихотворения того времени:

«Как-то утром на рассвете,
Когда мирно спали дети,
Гитлер дал войскам приказ
И послал солдат немецких
Против всех людей советских –
Это значит против нас».

А также другой стишок:

«Внимание, внимание!
На нас идёт Германия,
С кастрюлями и ложками,
С большими поварёшками!

В годы войны в тыловых областях страны было сформировано множество детских домов. В Кировской области они располагались в каждой второй деревне, в каждом небольшом городке, а в областных центрах их насчитывалось по несколько. Огромное количество осиротевших малолеток необходимо было приютить, обогреть, накормить и обучить грамоте. Весь этот громадный труд пришлось выполнять местным жителям совместно с эвакуированными учителями, воспитателями и другими работниками детских учреждений. Дети в массовом порядке непрерывно прибывали с Украины и Белоруссии, из Ленинграда и Северного Кавказа, с западных областей России. К этим сиротам добавлялись местные, у которых родители погибли на фронте или умерли от болезней и голода.
Для размещения детей-сирот в Кузиках выделили одноэтажное здание барачного типа на берегу реки Просница, которое разделили внутри стенками на несколько комнат. В одну из таких комнат поселили группу из самых маленьких детей, в которой находился Виталий. Кровати заменял сплошной настил, сколоченный из досок на высоте примерно полметра от пола, простиравшийся по всей длине комнаты. Поперёк этого настила, укомплектованного постельными принадлежностями, ложились дети вплотную друг к другу. Таким путём обеспечивалось максимально возможное число размещения детей.
Для Виталия, самого младшего в группе, отыскали отдельную деревянную кроватку, но до того ветхую, что каждую ночь, при его ворочании в ней с боку на бок, она рассыпалась, и он вместе с кроваткой падал с грохотом на пол. Испуганные в темноте дети начинали кричать на весь дом.  При этом каждую ночь в комнату на ночлег проникала кошка и, когда дети начинали кричать, она в испуге металась по комнате и её светящиеся мечущиеся глаза ещё более пугали детей. Прибегала дежурная нянька, тоже испуганная, с зажжённой керосиновой лампой (электричества в селе не было) и, как могла, успокаивала детей, ловила кошку, ползая под настилом, собирала кроватку и клала в неё Виталия.
Ввиду отсутствия мужчин всю работу по содержанию детдома обеспечивали женщины. Эти труженицы находились в постоянных хлопотах. Им было суждено в невероятно сложных условиях обеспечить нормальную жизнь громадного количества малолеток с ещё неокрепшим, неустоявшимся здоровьем. Перед ними неотступно стояла проблема по нахождению источников продуктов питания, одежды и обуви, средств обогрева и т.п.
Из старых овчинных тулупов работницы детдома собственноручно шили так называемые «шубинки» - обувь для малышей в виде сапожек с мехом вовнутрь. Зимой во время прогулок на свежем воздухе эта обувь кратковременно спасала от холода. Но и такой обуви на всех не хватало, поэтому гулять дети выходили по очереди, а, например, в баню на помывку их носили на руках работницы или старшие воспитанники детдома.
Почему-то в Кузиках запомнилась проходящая через село дорога, поверхность которой покрыта деревянными чурками вместо булыжников. Малыши шагали по этим чуркам во время праздничных демонстраций, которые проводились даже во время войны.
С обеспечением продуктами питания тоже было немало хлопот. Виталий не помнит, чтобы в то время дети пили молоко. Однажды на обед им выдали по крошечному кусочку мяса в первом блюде. Дети впервые в жизни увидели такую еду, поэтому они спросили у воспитательницы - что это такое? Та по-черному пошутила, сказав, что тётя-повариха отрезала от своего пальца руки. После такого ответа дети с любопытством стали посматривать на руку, присутствующей на обеде поварихи. Сахар почему-то имел жёлто-коричневый цвет. Утверждали, что он жжёный, но, вероятнее всего, его изготовляли из мелиссы (патоки), поэтому имел такой оттенок.
Игрушек практически не было, и воспитательницы, как могли, пытались развлекать, вернее, отвлекать детей от суровой действительности жесточайшей войны. Например, одна из них придумала своеобразную творческую игру – протыкала иголкой на бумаге контуры какой-нибудь фигурки: зверька, птички или рыбки. Дети по этим дырочкам вырезали фигуру. Своеобразное задание на смекалку для малолеток.
Каждые утро и вечер мимо окон детского дома конвоировали пленных немцев, которые разбирали на кирпичи местную церковь, используемых в дальнейшем в строительстве какого-нибудь объекта. Дети грозили немцам в окна кулачками и угрожающе им кричали, дразня хором стишком:

- Завтра воскресенье – Сталину варенье,
      Гитлеру лепёшки из гнилой картошки!

Малыши часто декламировали и другой стишок:

- Я маленькая девочка танцую и пою,
  Хоть Сталина не видела, но я его люблю

Первый новогодний праздник с ёлкой устроили в самой большой комнате детдома, собрав всех его детей от самых младших до самых старших. Несмотря на тесноту, это событие для воспитанников было верхом блаженства и радости. Они в тот момент  не ощущали вокруг ничего мрачного и трагического, забывали все горести и невзгоды.
Благодаря заботе обслуживающего персонала детдома, малыши постепенно стали «оживать», радоваться окружающему миру, доверяться людям, которые проявляли к ним заботу. Дети словно прекрасные цветы человечества прорастали, пробиваясь крепнущими побегами сквозь искорёженный металлолом войны.
В середине лета 1944 года с Виталием внезапно произошёл случай едва не закончившийся для него трагедией. Тёплым солнечным утром воспитательница повела младшую группу на прогулку в ближайший лесок или рощу. В то время, когда воспитательница по какой-то причине отвлеклась, и Виталий исчез из её поля зрения, он воспользовался этим моментом, полакомившись привлекательными на вид, но ядовитыми ягодами. Возвратившись с прогулки, играя во дворе детдома, он почувствовал себя весьма скверно.  Никого не предупредив, перелез через окошко, которое располагалось довольно низко над землёй, и улёгся в свою кроватку.
Виталий смутно помнил, как его привела в чувство испуганная воспитательница, так как он лежал бледный как полотно и в рвотных экскрементах. Вокруг стояли оцепеневшие от непонимания случившегося дети. То, что Виталия стошнило и спасло ему жизнь. Однако оставшаяся в организме отрава держала его на грани жизни и смерти ещё полтора года.
Наскоро помыв Виталия под рукомойником, его повезли на конной повозке (автомашин в Кузиках не было) в районную больницу, в село Вожгалы. Там он впервые с начала болезни встал на свои слабые дрожащие ножки 9 мая 1945 года. Он чётко помнит эту дату. Всеобщее ликование помогло ему подняться. Ослабевший, он припал к стене, над ним чёрная тарелка динамика сообщает радостную весть и передаёт бравурную музыку. В большой палате все больные, а их более десятка детей и женщин, радостно кричат и прыгают на кроватях, превозмогая боль.
Выписали Виталия из больницы поздней осенью. За ним из Кузиков прислали лошадь, запряжённую в открытую телегу. Стоял утренний морозец. Мужик посадил его в телегу, закутав в попону, перед ним на попону насыпал кучку сухого гороха в качестве угощения.
Виталий был ещё очень слаб, да и работники детдома сомневались в его полном выздоровлении, поэтому, опасаясь за здоровье остальных детей, его изолировали, поместив в карантинный блок, представляющий собой холодный сарай. В полумраке, заваленный каким-то тряпьём, он лежал и слышал только хлопанье двери от порывов ветра.
К счастью, процесс выздоровления завершился более-менее благополучно. Этому способствовало, возможно, довоенное рождение Виталия. В начале войны он был крепким малышом. Болезнь существенно подорвала его здоровье. На многие годы он оставался слабым и худым. Однако младенческое отравление, по-видимому, как ни странно, сыграло и положительную роль. Оно стало противоядием в отношении к другим болезням. В частности, Виталий редко подвержен простудным заболеваниям, а грипп вообще к нему не «пристаёт».
Сразу же после окончания войны в стране началась активная работа по упорядочиванию коллективов детей, распределяя их по соответствующему возрасту в отдельные детские дома. При этом не принималось во внимание, что некоторые дети являются братьями и сестрами. Их всё равно разъединяли. В те годы существовало утверждение, исходившее от работников детских домов, что делается это с целью недопущения организации в детских коллективах каких-либо бандитских группировок, которые в те всенародно ликующие, но смутные времена, безусловно, существовали в старших группах, и не только в детдомах, но и в обычных школах, во дворах и т.п.
Братьев Николая и Виталия определили в разные детдома, несмотря на то, что разница в их возрасте составляла всего полтора года. Николая оставили в Кузиках, а Виталия перевели в детский дом номер 112, находящийся в селе Минеево, расположенного примерно в десяти километрах к западу от Кузиков. Символично, что переезд на новое место жительства произошёл 22 июня 1946 года, то есть в скорбный пятилетний юбилей начала войны.
Детей посадили в телеги и конный обоз тронулся. Вслед за ним некоторое время бежали провожающие ребятишки. Особенно долго бежал брат Виталия Николай, вцепившись в телегу. Был тёплый солнечный день. По сторонам дороги колосилась высокая рожь, пели полевые птицы.
В селе Минеево для детского дома выделили двухэтажное красное кирпичное здание бывшей земской управы. Маленький Виталий удивлялся, как могли строители давно прошедших лет так аккуратно, очень красиво выполнить свою работу по кирпичной кладке этого дома. Швы между гладкими кирпичами были ровные, скруглённые и очень прочные. При первой возможности он спросил об этом старика, который красил полы комнат детдома. Тот рассказал, что прежние мастера очень тщательно готовили раствор для кладки, добавляя в него различные компоненты, в том числе яйца птиц, и вообще относились к своему ремеслу очень добросовестно и даже ревностно. Этот  старик, по-видимому, тоже был таким же мастером. Для краски он собственноручно готовил олифу. Для этого на пустыре выкопал печь с топкой, поддувалом и дымоходом, и варил в этой печи олифу из льняного масла. Руководству детдома нравилась работа, выполненная стариком. К сожалению, он скончался не успев завершить покраску полов. Виталий видел его лежащего на столе, готового к последнему своему пути.
Первый год дети и обслуживающий персонал осваивались на новом месте. Кроватей не было, спали на деревянных топчанах по трое человек на каждом, так называемым «валетом» - два ребёнка головами в одну сторону, а между ними помещался третий, головой в другую сторону. Бывало, если один из этой троицы мочился, то страдали остальные двое.
На топчане, на который был определён Виталий, верховодил Аркаша Бурёхин, так как он спал в середине, считавшейся лучшим местом. Вскоре Виталий со своим дружком Володей Шешуковым «свергли диктатора» - в середине стали спать по очереди.
Позднее появились кровати. В отсутствие матрасов спали на мешках (матрасовках), набитых соломой. Каждый год, по завершении уборки зерновых культур, весь коллектив детдома выбирался на поля соседнего колхоза, и набивали матрасовки свежей соломой, так как прошлогодняя солома за год превращалась в труху, и детям приходилось лежать практически на жёстких металлических сетках кровати. Матрасы со свежей соломой первоначально тоже причиняли неудобства, так как они имели круглую форму по всей длине. Поэтому часто случалось в начале их пользования спящие дети скатывались с матраса на пол.
Постоянные проблемы приходилось решать работникам детдома в обеспечении детей продовольствием. В послевоенные сороковые годы они ощущались в тяжелейшей форме по всей стране. В селе Минеево не было хлебопекарни, хлеб был привозной. Часто в ожидании его доставки полуголодные воспитанники отказывались ложиться спать, садились на ступеньки лестницы с первого до второго этажа и до глубокой ночи ждали. Особенно длительные ожидания были в непогоду. Весьма оживлённо встречали долгожданный привоз. Сразу же каждому нарезали кусочек хлеба, у которого корка представляла собой спекшую газету. В пекарнях не хватало металлических форм, их местные умельцы лепили из старых газет, что давало возможность, к тому же, обходиться без масла, которым промазывают стенки металлической формы, чтобы хлеб не присыхал к ним. Вместе с хлебом дети съедали и бумажную корку. Александр Грин в своей «Автобиографической повести» писал об этих местных хлебопёках весьма похвально: «Перед каждым трапезником лежал большой ломоть хлеба, который, кстати сказать, нигде не умеют печь так, как в Вятской губернии».
Детям постоянно хотелось кушать. Они подбирали и съедали всякую дрянь, включая полусгнившую картошку, превратившуюся в крахмал, от которой болел живот. На это малыши не обращали внимания. Борьба с глистами была вечной заботой работников детдома в охране здоровья подопечных.
С наступлением весны приходило некоторое облегчение, благодаря, так называемому, подножному корму. Собирали побеги полевого хвоща, которые малыши называли пестиками, молодую крапиву и другие растения, которые могли быть использованы в пищу. Летом собирали в лесу кисленку, такое название получили у детей заячья капуста и щавель, ну и, конечно же, различные ягоды и грибы, а также перья дикого лука по берегам речушек и ручейков.
В то время всякая без различия еда казалась вкусной, особенно появлявшиеся позднее изредка на столах воспитанников белый хлеб, яйца, яблоки, толокно – это овсяная мука на воде, а в последующие годы на молоке. С большим аппетитом дети ели красную свеклу и тыквенную кашу, сваренные на костре тайно от взрослых.
В сельских условиях пребывание детей на свежем воздухе, естественно, занимало значительное время особенно летом. Это отражалось не только положительно на здоровье ребёнка, но иногда отрицательно. При длительном пребывании на солнцепёке нежная детская кожа покрывалась водянистыми волдырями, которые впоследствии лопались и высыхая образовывали корку. Было, конечно, очень больно, но дети терпели такую напасть.
В первый школьный класс Виталий пошёл в восьмилетнем возрасте, хотя первая попытка предпринималась на год раньше. Тогда малышей построили в шеренгу по ранжиру, отобрав из неё детей в первый класс тех, которые были выше ростом. Такой выбор объясняется тем, что в годы войны во время массового перемещения детей по стране невозможно было избежать многочисленных ошибок, путаницы и вообще отсутствия каких-либо документов у детей. Ввиду малолетства, они не могли назвать не только дату и место рождения, но даже свою фамилию. Поэтому появились фамилии, данные в спешке детям, например, Тётина (так как ребёнка доставила на сборный пункт какая-то женщина), или Бесфамильная и т.п. Многим эвакуированным ленинградским детям присвоили фамилию Жданов, в честь тогдашнего первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б).
Первым учителем Виталия был мужчина, супруг директрисы детского дома, Дубовцев Георгий Степанович – фронтовик, только что демобилизованный из армии. Появился он перед своими первоклассниками в гимнастерке, галифе и сапогах. Это был человек на редкость мягкого характера. Дети им очень восхищались и гордились, он был для них непререкаемым авторитетом. Учитель любил природу и при возможности водил учеников по окрестностям села, рассказывая о встречавшихся растениях, животных, насекомых и т.п. Его неотступно сопровождала небольшая белая собачка, которая умела очень ловко ловить мышей. Их она вылавливала в норах, в травостое и даже в копнах соломы и сена. По пути дети собирали веточки, из которых впоследствии вырезали палочки для упражнений в счёте.
Однажды весной в одном из таких походов, учитель обнаружил в одном птичьем гнезде яйца кукушки, одно из которых он дал самому слабому по здоровью ученику – Виталию. «Тебе необходимо поправляться, - сказал он, - а яйцо полезно для здоровья. Пей, не стесняйся!». Виталий смутился перед остальными детьми, но выполнил просьбу учителя.
Особую радость доставляло ученикам, когда по окончании учебного года Георгий Степанович возвращал им насовсем исписанные тетрадки. С ними дети весело носились по селу, хвалясь друг перед другом своими первыми рукописными трудами.
Человеческая память избирательна. Забываются более поздние преподаватели, но первый учитель запоминается навсегда до мелочей.
Несмотря на трудные времена послевоенных лет, Виталию запомнились и радостные дни того периода. Ежегодно организовывалось проведение олимпиад художественной самодеятельности детских домов в районном центре – селе Вожгалы, где в летние каникулы встречались воспитанники со всех детдомов района. Для детей-сирот это был большой праздник. Готовились к этому событию заранее.
Малыши, среди которых был Виталий, репетировали казавшую для них страшную песню «Эх, дороги!». Особенно запали в душу её мрачные слова: «Мой дружок в бурьяне неживой лежит».
Но всё же, дети ждали каждую олимпиаду в счастливом предвкушении. Виталий в очередной раз мог встретиться на ней со своим братом. В районном доме культуры для детей организовывали дополнительные сеансы показа кинофильмов, старались обеспечить улучшенным питанием, устраивали различные развлечения. В ответ на это дети старались как можно лучше выступать перед громадной, так им тогда представлялось, аудиторией и строгой комиссией.
Кроме хора, Виталий участвовал в одной из постановок в роли ясеня. Его нарядили в фальшивую, искусственную листву этого дерева, и он продекламировал со сцены несколько заранее заученных слов. Дебют удался. Виталий первый раз в жизни услышал аплодисменты в свой адрес. Его партнёром по сцене был друг Вова (впоследствии Владимир Александрович Шешуков), который выступил в роли клёна. В благодарность за артистические успехи, каждому участнику подарили по тонюсенькой книжонке. Виталий получил сказку «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». На прощанье каждому участнику олимпиады вручили маленькую картонную коробочку с карамельками-подушечками. Малыши возвращались в свой детдом, сидя в телегах и смакуя эти конфетки, слипшиеся в комок.
Организацией олимпиад, обустройством детей-сирот, обеспечением продовольствием, школьными учебниками и принадлежностями, контролем за состоянием здоровья воспитанников детских домов занимались в то время работники РОНО (районный отдел народного образования). Виталию запомнилась женщина – инспектор РОНО, которая часто навещала детей в различных детдомах. Болезненная полнота инспектора создавала трудности её ходьбе, но она каждый год добиралась на перекладных до самых дальних детских домов и по-доброму помогала улаживать создавшиеся там различные неурядицы и проблемы.
В те годы никто в детском доме, ни воспитатели, ни воспитанники, всерьёз глубоко не задумывались о своих трудностях. Вся страна жила нелегко. Думали – так и должно быть, мол, переживём все невзгоды, а потом будет легче. Эту веру в них вселяли также и кинофильмы, которые привозили не чаще одного раза в месяц в конной повозке. Киномехаником был бывший фронтовик с запоминающейся фамилией – Пронин. Для детей каждый приезд кинопередвижки был самым радостным событием, представляющим единственным окном-отдушиной во внешний мир, так как село не было радиофицировано. Правда, изредка привозили огромный радиоприёмник с автономным питанием от громадной аккумуляторной батареи (электричества в селе не было). Дети с любопытством и восхищением созерцали этот говорящий чудо-ящик. Поэтому во время очередной олимпиады особое впечатление на малышей производил звук радиотрансляции, распространяемый по всему райцентру уличным репродуктором.
Но всё же, предпочтение отдавалось кинопередвижке. Киноаппаратура работала от переносной электростанции, движок которой Пронин приводил в действие, вращая ручкой, что почти всегда ему с трудом удавалось. Крестьяне местного колхоза как могли, старались помочь киномеханику. Детдомовцам вменялось в обязанность обеспечить кинопоказ одеялами, которыми завешивали окна в колхозной конторе от проникновения дневного света. Обычно фильм состоял из 10-12 частей. После каждой части киномеханик перезаряжал аппарат, меняя плёнки. Часто движок глох. И до тех пор, пока не выявлялась причина неполадки, и она не устранялась, зрители спокойно ждали продолжения сеанса, какой бы длительный ни был вынужденный перерыв.
Первые кинофильмы, которые с большой радостью посмотрели дети-сироты, были довоенные картины «Дети капитана Гранта», «Кащей Бессмертный», «Чапаев», «Богатая невеста», «Золотой ключик». Последний фильм запомнился песней:

- Далёко, далёко за морем стоит потайная стена,
  В стене той заветная дверца, за дверцей большая страна.
  Ключом золотым отпирают заветную дверцу в стене,
  Но где отыскать этот ключик никто не рассказывал мне.

Хотя в действительности в тексте были слова «золотая стена», но по мнению малышей по смыслу более подходила «потайная». Тем более маленький золотой ключик как-то утрачивает свой авторитет перед громадной золотой стеной.
Однажды сообщили – Пронин везёт новую цветную кинокартину «Кубанские казаки»! Как всегда, при таких событиях, детдомовцы даже жертвовали своим ужином, уступая его непреодолимому желанию посмотреть фильм.
Посмотрев эту празднично-весёлую  картину, колхозники, выходя из конторы и направляясь по сельской улице по колено в грязи в свои убогие хаты, в каком-то недоумении уныло сокрушались: «Неужели где-то существует такая прекрасная жизнь? Будет ли она такой и у нас?». Неверие и безволие отражалось на их лицах.
До этой глухой деревни доходили слухи, что в Грузии жизнь намного лучше. Там проложены прекрасные дороги, обустроенные до совершенства в отличие от России, где бездорожье практически везде. Но не следует приводить подобные сравнения, ведь Закавказье – это родина наших вождей Сталина, Берии и других.
А детдомовцам эти фильмы («Девушка с характером», «Парень из нашего города», «Небесный тихоход», «В шесть часов вечера после войны», «Секретарь райкома», «Богатая невеста» и ещё многие тогдашние кинокартины) вселяли веру в светлое, счастливое будущее. Этому способствовали также классные чтения советской художественной литературы. Школьные учителя читали детям «Повесть о сыне» Елены Кошевой, «Служу Родине» Ивана Кожедуба, «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, «Сын полка» Валентина Катаева и другие книги. Но самыми желаемыми представлялись произведения Аркадия Гайдара, особенно рассказ «Дальние страны», в котором изображена жизнь таких же пацанов, в схожей бытовой обстановке, где-то в глухомани.
Однажды детдом впервые навестил фотограф – событие незаурядное. Срочно раздобыли где-то небольшой ковёр и несколько хороших игрушек. На этот ковёр посадили Володю Шешукова и ещё двух ребят. Во время съёмки Володя всё время глядел с удивлением на невиданную доселе аппаратуру фотографа. Просьба воспитательницы – смотреть не на дядю, а на игрушки не возымела успеха. Володя сохранил этот снимок, на котором он запечатлён, с удивлением смотрящим в объектив фотоаппарата. Виталий же в тот момент в группе детей также с удивлением наблюдал за этим процессом из-за приоткрытой двери.
Под впечатлением прочитанных книг и просмотренных фильмов воспитывались детдомовцы в духе советского патриотизма и преданности существующему строю. Однажды учительница, придя на урок, спохватилась – забыла дома тетрадки. Виталий вызвался их принести. Была зима, на улице трещал сильный мороз. Он забрал из квартиры учительницы довольно большую стопку тетрадей и направился в обратный путь, но выйдя на улицу, понял, что трудно будет донести тетради без варежек. Ведь в карманы руки не засунешь, как обычно делали дети, не имея рукавиц. Пока Виталий шёл до школы, руки его, вцепившиеся в тетради, окаменели. Он боялся их разжать и стремился, во что бы то ни стало, донести тетради. Открыть дверь школы руками он уже не мог, поэтому стал колотить дверь ногами. Учительница, открыв дверь, очень испугалась за Виталия. Его пальцы с трудом расцепили, освободив тетради. Ни гусиного масла, ни спирта или других средств для натирания кожи при обморожении не нашлось, поэтому руки Виталия опустили в таз  с водой, что причинило ему неописуемые мучения. К счастью, всё кончилось благополучно.
Возможно, благодаря этому случаю, эта учительница простила в дальнейшем один из проступков её жертвы. Она предложила задание – из букв одного слова составить другое, близкое по созвучию, Виталий обратил внимание на газету, лежащую на столе учительницы, на которой крупным заголовком было напечатано «Председатель Сталин». Виталий, не подумавши, выпалил: «Слово председатель можно изменить и получить слово предатель!». Учительница мгновенно пришла в ужас и прошипела со злобой: «Как ты смеешь такое говорить о нашем вожде! Чтобы я от тебя больше никогда подобного не слышала!».
Неизвестно откуда детдомовские дети переняли шутливую загадку: «Почему товарищ Сталин ходит в чёрных сапогах?», которую с опаской задавали друг другу, боясь, что признают её крамольной. А ответ загадки весьма прост – вождь в чёрных сапогах ходит по земле.
Школа в Минеево занимала два здания. Одно из них – небольшое одноэтажное деревянное, в котором Виталий учился в первом классе. Второе здание тоже деревянное - бывшая сельская церквушка, в которой был дополнительно сооружен второй этаж, где размещался учебный класс. Церковь была плотно окружена деревьями, превосходившими по высоте это строение, поэтому оно было постоянно в тени и представляло весьма мрачный вид, почти зловещий. А сразу за церковью, на  окраине села, стоял домик, который раньше, по-видимому, занимал поп. В нём и жил первый учитель Виталия со своей женой - директором детдома.
Школьные здания разделяла площадь, на которой однажды появился легковой автомобиль. Виталий первый раз в жизни увидел такую машину. Шофёр автомобиля катал детдомовцев в нём по очереди, что приводило их в неописуемый восторг, несмотря на то, что автомобиль совершал всего один круг по небольшой площади.
К сожалению, в Минеево и в ближайших деревнях часто случались пожары. Один из них произошёл прямо на глазах детдомовцев. Группу детей повели на прогулку в соседнюю деревню. Было солнечное теплое утро. Почти все колхозники работали в поле. Когда малыши шли по деревенской улице, на противоположной её стороне из печной трубы крайнего дома повалил густой дым. Женщина, шедшая навстречу ребятам, вдруг бросилась к этому дому и стала кричать в закрытые окна. В доме, по-видимому, спали. И в тот момент вслед за дымом вырвался столб пламени, который вскоре охватил весь дом. Из глубины дома раздались душераздирающие крики, которые быстро замолкли. Заживо сгорели двое детей и их бабушка. От избы остались одни головешки. Виталий запомнил, как воспитательница старалась быстрее увести малышей от места трагедии. Испуг взрослых, естественно, передался детям.
Во время другого пожара, произошедшего в самом Минееве, сгорел двухэтажный дом. Добротное здание, первый этаж которого кирпичный, а второй – деревянный сруб. Обычно этими домами владели достаточно обеспеченные хозяева, в народе их называли купеческими. Некоторые местные жители питали неприязнь к зажиточным владельцам таких домов, называя их кулаками.
Когда детдомовские пацаны прибежали на место происшествия, дом уже догорал. Примчавшие откуда-то пожарники пытались тушить то, что осталось от дома, качая ручным насосом воду из бочки, установленной так же, как и насос на телеге, запряжённой парой лошадей. Пожарные команды с таким оборудованием в тот период времени обычно располагались в крупных селах. Команда подбиралась из крепких мужиков, которые качали насос (другое его название помпа) вчетвером – по два человека с каждой стороны.
Рядом с пожарищем на узлах со спасённым имуществом сидели два дюжих парня – братья, хозяева сгоревшего дома, которые сквозь слёзы причитали, скорбя об утраченных накоплениях.
Ещё несколько дней после пожара детдомовцы прибегали на это место. Они обнаружили под головёшками большую кучу зерна, наполовину обуглившегося, удивившись, что оно так бесполезно пропадает, никому оно стало не нужно.
После каждого уборочного сезона детей привлекали к работе по сбору не обмолоченных колосков. Они шли фронтом «цепочкой» по полю и из стерни извлекали такие колоски, заполняли ими мешки и сдавали колхозным бригадирам для дальнейшего обмолота колосков на токах.
Жатву зерновых культур производили в колхозе как вручную – косили серпами в основном женщины, так и жаткой – лобогрейкой, на которой сидел чаще всего мужчина, смахивающий периодически граблями с косилки очередную порцию сжатых растений. Затем женщины подбирали эти охапки и вязали их в снопы. Безусловно, махать весь день граблями на жатке колхознику приходилось несладко, как говорится, до седьмого пота (лоб грелся). Поэтому агрегат назвали лобогрейкой.
Позднее МТС (машинно-тракторная станция) начала присылать в колхоз зерноуборочный комбайн, который буксировал трактор, а привод механизмов комбайна осуществлялся установленным на нём бензиновым двигателем. Пацанам-детдомовцам иногда доверяли разравнивать зерно в большом бункере этого комбайна или утрамбовывать солому в прицепном копнителе.
Снопы после жатвы вручную или лобогрейкой обмолачивали на току стационарной молотилкой, привод которой осуществлялся от двигателя внутреннего сгорания ременной передачей. Полученный после молотилки зерносоломистый ворох обрабатывали на веялке–сортировке тут же на току. Её приводили в работу, вращая ручку один или два человека. После веялки получалось достаточно чистое зерно.
На току было занято много людей. Каждый выполнял определённую операцию. Было шумно, весело и очень пыльно. Больше всего шуму, вернее, грохоту, исходило от работающей молотилки. Однажды от неё оторвался массивный шкив, который вращаясь с большой скоростью и свистом, пронёсся над головами опешивших людей, к счастью, никого не задев. Страх работников от случившегося вскоре перевоплотился в юмор, стали подтрунивать и подшучивать друг над другом.
Детский дом имел своё собственное небольшое подсобное хозяйство. В огороде выращивали овощи: лук, морковь, свёклу, редис, укроп и т.п. В скотном дворике обитали лошадь, корова и свинья с поросятами. Периодически одно из этих животных приносилось в жертву человеческим потребностям. Для этой процедуры приглашали колхозных мужиков. Особый терпкий запах свежего мяса исходил на всю округу от туши свиньи, подвешенной на некоторое время к перекладине детских качелей на определённую высоту от земли, чтобы собаки не смогли достать до неё.
В первые послевоенные годы даже глубоко в тылу по лесам скрывались дезертиры, бежавшие с фронта. В поисках продовольствия одна из групп дезертиров ночью проникла в кладовку детского дома. Без шума не обошлось. Дежурная нянька пыталась, по-видимому, оказать какое-то сопротивление. Эта старушка была очень набожной, в грозу она пряталась под кровать и истошно молилась. В этой ситуации она перепугалась основательно. Кончилось тем, что налётчики-похитители разбили ей нос, взяли продуктов сколько могли унести и скрылись. Испуганные дети переждали это нашествие молча, накрывшись с головой одеялами. Утром с этим происшествием разбирались работники детдома и присланный из райцентра милиционер. Но такие случаи были единичными. По рассказам очевидцев им в этих местах встречались даже красные волки – пришельцы из Сибирских лесов.
Работники детдома всячески старались развеять мрачную обстановку глухомани, устраивая маленькие праздники. Особенно нравился детям так называемый теневой театр, показываемый воспитателями. Суть его состояла в том, что развешивалась обычная простынь, по одну сторону которой сидели малыши, а по другую – кто-нибудь из воспитателей, которые жестами рук или движением вырезанных из картона фигурок с одновременным произношением текста, при соответствующей подсветке, создавали иллюзию театрального действа, похожего на кино при движении теней на простыне.
Очень нравился новогодний праздник с украшенной игрушками ёлкой. Детям выдавали небольшие подарки со сладостями, а когда, отпраздновав, они засыпали в своих кроватях, под подушки им незаметно клали приятные сюрпризы, утверждая, что это сделал дед Мороз. Виталию почти всегда доставалась коробочка с цветными карандашами, так как он любил рисовать.
Заранее перед новым годом изготавляли маски. Для этого лепили из глины форму головы какого-нибудь зверя. После затвердевания глины, на неё накладывали смоченные в воде кусочки газеты. Когда бумага засыхала, клейстером, приготовленным собственноручно, наклеивали толстым слоем куски газеты. После высыхания клея, полученную бумажную корку отделяли от глины, обрабатывали, красили в соответствующий цвет, привязывали тесёмки, и маска готова. В таких масках дети кружили в хороводе вокруг ёлки вместе с дедом Морозом, которым наряжался кто-нибудь из работников детдома.
В Минеевском детском доме Виталия научили вышивать мережкой – весьма несложную узорчатую строчку в салфетках, полотенцах, платочках и т.п., выполненную на месте выдернутых из материи нитей. Таким образом, приучали не только к труду, но и к прикладному искусству.
К несчастью, были и утраты в детском коллективе. Болезни – страшные последствия войны. В одной группе с Виталием находилась девочка, которая постоянно болела. Воспитатели выхаживали её, как могли. Носили, в прямом смысле слова, её на руках, укачивали, грели своим телом. Девочка не ныла, не хныкала, а безропотно ожидала своей участи. Однажды утром детей пригласили проститься с ней.  Девочка лежала в своей кроватке мёртвая. Кровь стекала из её рта на подушку, а затем на пол, образуя лужу.
Вскоре после этого события, Виталия и ещё одного мальчика отправили на месячное лечение в санаторий, расположенный в живописном сосновом бору в селе Конып. Мягкая маломорозная, но многоснежная зима способствовала регулярным прогулкам на свежем воздухе по лесным тропкам среди высоченных деревьев. Малыши были наслышаны, что в этом лесу водятся рыси, которые иногда нападают на человека с таких деревьев сверху, принимая его шапку за зайца.
Детям очень нравились палаты в корпусах санатория, в которых их разместили по четверо в каждой. Ведь в детдоме, как в солдатской казарме, в каждой спальне ночевали по пятьдесят и более человек. Палаты освещались электричеством, а не керосиновыми лампами. Всё здесь было ухожено, приятные постели и очень вежливый, добрый обслуживающий персонал.
Особенно Виталию понравились двери палат со стёклами, которые пропускали рассеивающий свет, но не были прозрачными. Поэтому из коридора нельзя было видеть, чем заняты в палате дети.
В свободное время детей развлекали различными играми, привлекали к участию в художественной самодеятельности. По окончании срока лечения кто-то из талантливых ребят сочинил прощальную песню, использовав мотив известной в то время блатной песни:

«Прощай, жена, прощайте, дети,
Прощай любимый мой гараж,
Прощайте, братья-мотористы,
Я больше не увижу вас!»

В этой песне заменили некоторые слова:

«Прощай, мой санаторий детский,
Прощай, любимый сборный класс,
Прощай, мой лагерь пионерский,
Я больше не увижу Вас!».

Дело в том, что в летнее время санаторий превращался в пионерский лагерь, а зимой учёба больных детей здесь не прекращалась.
Кстати, в 1980-х годах широко зазвучала песня Александра Барыкина «Букет» под музыку давно забытой ещё довоенной песни, перед исполнением которой обычно объявляют: «Слова и музыка – народные!». Безусловно, это не единичный случай использования старых мелодий в новых произведениях. Историки до сих пор спорят, когда сочинена музыка, которую использовал Александр Александров в «Священной войне», мощно и призывно прозвучавшей в первые дни Великой Отечественной войны.  Некоторые доказывают, что эта музыка создана в период Русско-Японской войны 1904 года, другие уверяют, что в Первую Мировую. Главное, что это уникальное произведение вдохновляло и поднимало наш народ на борьбу с завоевателями.
Стены учебных классов санатория были украшены плакатами, воспевающими счастливое детство советских ребят, предоставленное им вождём народов. Под каждой красочной картиной можно было прочесть куплет песни, подтверждающую эту заботу:

Краше зорь весеннего рассвета
Юности счастливая пора,
Сталинской улыбкою согрета
Радуется наша детвора!

Сталин – наша слава боевая,
Сталин – наша юность и полёт,
С песнями, борясь и побеждая,
Наш народ за Сталиным идёт!

В санатории Виталий познакомился с мальчиком-инвалидом (искалеченных детей в то время было немало). Он без костылей не мог передвигаться, поэтому часто нуждался в посторонней помощи.
Заканчивалось лечение, работники санатория готовились к пересменке больных детей. Виталий и его напарник по Минееву остались в санатории последними от старой смены. Наконец, за ними прибыл транспорт – лошадь, запряжённая в сани-розвальни. Работники столовой расщедрились, выдав на дорогу каждому пацану по целой буханке чёрного хлеба и несколько больших кусков сахара. Такого богатого пайка дети ещё никогда не получали.
Ямщик сокрушался. Он выехал из Минеева, когда чуть забрезжил рассвет. Дорога не близкая, а зимний день короткий. Двинувшись в обратный путь ещё засветло, мужик беспокоился - как бы волки не учуяли живой дух. Виталий с интересом наблюдал за мелькавшими вдоль дороги столбами с белыми керамическими изоляторами, на которых повисли провода, издававшие характерную музыку, напоминавшую слова популярной в те годы песни: «Загудели, заиграли провода. Мы такого не видали никогда». Действительно, в деревне Минеево, в которой располагался детский дом, ещё только мечтали о подобном техническом прогрессе, то есть об электрическом свете. Вскоре стемнело. Дети были рады тому, что за ними увязалась большая рыжая собака, надеясь на её защиту от диких зверей. В санатории эта собака жила благодаря подачкам детей, за ними она последовала, спасаясь от голода. До Минеева доехали благополучно. Вскоре собаку застрелил местный колхозник, утверждавший, что она повадилась за его курами.
В эти годы Степан, старший брат отца Виталия, решил усыновить своего племянника. Специально для этого он приехал навестить его во время очередной олимпиады в село Вожгалы. Дядя Степан в первую очередь переоформил личные документы Виталия, он заменил его отчество Михайлович соответственно на Степанович, а имя Виталий – на Виктор, считая имя Виталий слишком модным. Как истинный крестьянин, дядя моду недолюбливал. День рождения 9 января, считавшееся по-старому стилю Кровавым Воскресеньем, дядя от греха подальше переписал на 2 марта. Он не мог предположить, что это впоследствии сыграет злую шутку – 2 марта 1953 года все информационные средства СССР сообщили о начале смертельной болезни И.В.Сталина. Но об этом дядя не смог знать, так как вскоре умер, так и не завершив процедуры усыновления. Виталий был восстановлен в прежней метрике при оформлении ему первого в жизни паспорта.
Однажды ночью Виталий проснулся от резкого запаха свежеиспечённого хлеба, который исходил из тумбочки, стоящей рядом с кроватью. Не вставая, он открыл в темноте ящик тумбочки, засунул в него руку и почувствовал в ладони ещё теплый и мягкий хлебный кругляшок. В один миг, съев его, взял второй. Он не смог остановиться, пока все хлебцы, находившиеся в тумбочке, не были с аппетитом съедены. Утром воспитательница по секрету поделилась: «Ночью приезжал твой дядя, но застал тебя спящим. Посмотри его подарочек в тумбочке!»
Несмотря на все предпринимаемые меры по лечению Виталия, болезнь не покидала его. В 1949 году его привезли в Киров. В нескольких областных медицинских учреждениях он был осмотрен высокопрофессиональными медицинскими специалистами. Результаты медосмотров Виталию неизвестны. Кстати, во время того визита в областной центр, он впервые попробовал колбасу, которой его угостила сопровождающая воспитательница детдома. Одновременно произошло несколько забавных случаев.
После того, как побывав на осмотре у одного из врачей, воспитательница упрекнула Виталия, что он не поздоровался с доктором. Виталий стал здороваться со всеми, кого встречал на своём пути, даже на улице с незнакомыми прохожими, которые удивлённо смотрели на него.
С аналогичной целью, по случаю болезни, Виталию пришлось побывать в Кирове раньше – в 1946 году, когда его выписали из больницы. На перроне железнодорожного вокзала сопровождающая посадила Виталия на саквояж, положила ему на колени большой арбуз и отлучилась на некоторое время, наказав строго – не двигаться с места. Вокруг кишела масса народу, стоял страшный вокзальный шум. К Виталию подошёл мужчина. Оглядываясь, он спросил: «Мальчик, ты один?». Малыш подспудно, ещё по-младенчески сообразил, как быть в этой ситуации и ответил: «Нет, не один, вон идет дядя!». Мужчина сразу же исчез. Вероятно, эти слова позволили избежать большой неприятности.
15 октября 1951 года группу уже повзрослевших детей, в составе которой был Виталий, перевели в детский дом номер 108 в селе Кырмыж. От Минеево до Кырмыжа не более десяти километров. Дети это расстояние преодолели пешком, что явилось своеобразной прогулкой в осеннем лесу.
Детский дом на новом месте занимал два двухэтажных здания, расположенных в разных местах села, примерно в трёхстах метрах друг от друга. Детей в Кырмыжском детдоме было раза в два больше, чем в Минеевском.
В селе имелась школа-семилетка. Она стояла обособленно на окраине села, рядом с большой красивой церковью, сложенной из кирпича, с одним центральным куполом и четырьмя небольшими куполами вокруг него. Церковь и школа возвышались на обрывистом берегу реки Быстрица, противоположный берег которой низменный и во многих местах заболоченный, являлся началом сплошного леса, простиравшегося на многие километры.
Детдомовским пацанам очень нравились эти новые места, особенно река, казавшаяся для них довольно полноводной. В водах Быстрицы Виталий научился плавать и вскоре не отставал от сверстников в скорости переплытия реки. Не каждый из детей осмеливался её преодолевать.
Ловить рыбу, сидя долго с удочкой, Виталию не хватало усидчивости. Но зато, любил он ловить раков, которых водилось в реке множество, притом достаточно крупных. Попадались раки с икрой на хвосте. Обитали раки в норах под берегом. Виталий засовывал руку в нору, рак цеплялся за неё клешней, пальцы руки сжимали клешню и вытаскивали рака на свет божий. В теплую солнечную погоду рак выползает на отмель погреться. Вода чистая, прозрачная. Достаточно осторожно подкрасться к раку, сверху схватить его за панцирь и улов в руке.
С раками у Виталия однажды произошёл курьёзный случай. Наловил он их довольно много, загрузил в майку, завязав её подол, а сверху зажав рукой. Приносит улов на кухню, глядь, а в майке остался всего один рак. Оказалось, раки нашли в майке маленькую дырочку, через которую они смогли улизнуть, несмотря на свою громоздкость. Виталий не ведал про такую невероятную способность этих беспозвоночных существ, чем был весьма смущён перед поварихой.
Весной любимым делом ребятишек было строить запруды, перекрывая ручьи, обычно выбирали самый широкий и глубокий ручей, протекающий посредине сельской улицы, который перегораживали снежной плотиной. Образовывалось обширное водохранилище на всю ширину улицы. Плотину торжественно, но быстро разрушали. Накопившаяся в запруде вода с грохотом неслась в овраг, сметая и увлекая на своё пути всё, что попадало в её поток. Пацаны с восхищением и восторгом взирали на это буйство стихии.
Лето – самая счастливая пора для детей, живущих в сельской местности. Солнце, воздух и вода укрепляли их здоровье в этот период времени. Детдомовцы отъедались грибами и ягодами. Виталию нравилось собирать чернику, ползая на животе по этим растениям и поглощать ягоды, лёжа на траве. После лакомства черникой руки и лицо становились чёрными, как у африканского аборигена. Из грибов более доступны для сбора были рыжики.
Однажды, увлекшись подобным занятием, Виталий случайно поднял голову и увидел за ближайшими кустами спокойно шествовавших волчицу с уже повзрослевшими волчатами. Безусловно, эта семейка не почуяла близость людей. К тому же летом лесные звери менее агрессивны, так как достаточно сыты. После того, как волки ушли довольно далеко, Виталий сообщил об этой встрече остальным пацанам, которые с неподдельным страхом проводили взглядом удаляющихся хищников.
Часто детдомовцы поднимались к куполам церкви по её стенам, используя незначительные уступы на их ровной поверхности. Некоторым смельчакам удавалось взобраться и на сами купола к подножьям крестов, что, безусловно, подвергало их большой опасности.
Церковь была использована колхозом под склад. В ней обычно хранились зерно или картофель, поэтому здесь обитало множество голубей. Некоторые пацаны варили и пекли голубей, внося разнообразие в свой пищевой рацион. Виталий такого меню не придерживался.
Когда-то от церкви до берега реки тянулась добротная кирпичная пристройка, в которой проживали и служили церковные работники. Но до войны её разобрали на строительство колхозных объектов. Саму же церковь сломать не осмелились. Местные старожилы утверждали, что имелся подземный ход от церкви до реки, вход и выход которого были завалены бывшими служителями собора. Возможно, под землёй спрятаны церковные ценности и реликвии.
Недалеко от церкви колхозники решили установить пилораму по разделке древесины на материалы для собственных нужд. При рытье траншей под фундамент оборудования землекопы натыкались на множество человеческих скелетов. Старики вспомнили, что раньше на этом участке территории располагалось церковное кладбище, заброшенное и забытое новой властью. Ещё долгое время по завершению строительства пилорамы, кости, выброшенные из потревоженных и уничтоженных могил, белели повсюду вокруг этого объекта.
Страсть Виталия к рисованию была замечена, его выбрали редактором школьной газеты. Пришлось заниматься не только её художественным оформлением, но и сочинять тексты и даже стихи, как праздничные поздравительные, так и критические, разоблачительные.
Однажды учительница ботаники попросила Виталия написать большими буквами крупный лозунг со словами Ивана Владимировича Мичурина: «Мы не можем ждать милостыней от природы! Взять их у неё – наша задача!». Виталий выполнил просьбу, нарисовав каждое слово различным цветом. Получилось очень забавное, пёстрое изделие, за что учительница слегка упрекнула его создателя, но была вынуждена принять готовый заказ и повесить лозунг на подготовленное ему место. Бумага в то время была весьма дефицитной.
Когда приезжала кинопередвижка (а случалось это событие не чаще одного раза в месяц), Виталий выполнял просьбу будущих зрителей фильма – писал афишу о предстоящем кинопоказе. В общем, аналогичной работы было достаточно. Она порядком стала надоедать Виталию, и он всячески пытался избегать выполнения подобных просьб. Как каждому мальчишке, ему хотелось больше времени играть и резвиться на улице со своими сверстниками.
В Кырмыжскую школу прислали новую учительницу предпенсионного возраста. Поговаривали, что её сослали в такую глухомань по политическим мотивам. По национальности она была, вероятно, еврейка. Обладая покладистым характером, она особенно доброжелательно относилась к детдомовцам. Учительница привезла с собой много книг, которые разрешала детям брать на дом. Виталий увлёкся чтением романа Виктора Гюго «Девяносто третий год» о Великой французской революции. Ему запомнились также книжки о военном и первом послевоенном периодах жизни советских детей – его сверстников: «Стожары» - о жизни деревенских школьников; «Черемыш – брат героя» - о пацанах, заменивших на заводах и фабриках своих отцов и старших братьев, ушедших на фронт; «Алые погоны» - о первых учащихся суворовских училищ, многие из которых побывали на фронте.
Единственная просьба учительницы, с которой она обращалась к ребятам, - по возможности, доставлять ей речные раковины-малюски. По-видимому, они заменяли ей устрицы. Детям это было в диковинку.
Эта была не единственная женщина, которая запомнилась Виталию, нашедшей пристанище вдали от своей малой родины. Ещё в Минееве дети узнали, что новая работница школы – бывшая узница немецкого концлагеря, которая прожила в том селе недолго – вскоре исчезла. Её продолжали преследовать уже советские органы.
Каждый уборочный сезон детдомовцев привлекали на сельскохозяйственные работы в соседнем колхозе. Особенно часто занимались уборкой льна-долгунца. Необходимо было каждому выполнить дневную норму – вручную натеребить и связать определённое количество снопов льна. С поля не уходили до тех пор, пока норма не была выполнена. Жесткие стебли растений, чаще с колючими сорняками, причиняли боль ладоням, часто наносили мелкие травмы и мозоли. Работать в перчатках в то время было не принято. Вообще спецодежда не полагалась даже колхозникам. Крестьяне ходили на работу в ветхой, заплатанной одежде, замусоленной до крайности. Экономили на всём. Например, один мужик в присутствии ребят умудрялся из одной спички сделать две. Правда, спички в то время были почти в два раза толще современных, а коробок изготовляли не из картона, а из тончайшей деревянной дранки. Мужчина лезвием опасной бритвы расщеплял осторожно спичку надвое, чем очень гордился. А делал он это ради чистой экономии.
У детдомовцев источником заработка являлся сбор еловых и сосновых шишек, которые ребята приносили местному лесничему, тот взвешивал товар и расплачивался несколькими монетками, которых хватало на один сеанс просмотра редко-привозимых фильмов.
Руководители Кырмыжского детдома организовали однажды коллективную поездку своих воспитанников в Киров на просмотр спектакля ТЮЗа (Театр юного зрителя). В театре детей восхищало буквально всё: обилие электрического света в фойе, большой зрительный зал с удобными креслами, торжественная обстановка, царившая в театре перед началом спектакля. Ребята с интересом наблюдали за действиями артистов на сцене. Но кое-что им было непонятно в спектакле. Например, они впервые услышали слово «ветчина». По ходу действия спектакля капризная девочка была недовольна завтраком, на котором её постоянно заставляли кушать эту ветчину, которая была неизвестна детдомовцам. После спектакля в ТЮЗе детей привели обедать в городскую столовую. Самообслуживания тогда ещё не существовало. Официантка, ставя на стол тарелки с супом, сказала: «Какие же сегодня у меня юные клиенты!». Детдомовцы друг друга спрашивали: «Что означает слово клиент?».
После четвёртого класса, которым завершался курс обучения в начальной школе, необходимо было сдавать экзамены по русскому языку письменно и устно и по арифметике также письменно и устно. Неожиданно для себя и, наверное, для учителей первые три экзамена Виталий сдал на отлично, хотя в учёбе не очень преуспевал. На экзамене по русскому языку устно в билете был такой вопрос: «Назвать слово с предлогом «за» и слово с приставкой «за». Виталий проявил инициативу, сочинив целое предложение: «За забором лежал зарезанный солдат». Учителя похвалили его за успехи в грамоте, но посмеялись над его страшным творением.
Последний четвёртый экзамен - арифметику устно принимал очень старый учитель, инвалид ещё Первой Мировой войны. Виталию он почему-то сразу не понравился. Старик сел рядом с ним за парту и постоянно больно тыкал своей культей изувеченной руки в бок, видимо, в силу своей привычки. Виталий обиделся на такое физическое  к нему воздействие и, сердито насупившись, не желал отвечать по билету экзаменатору. Кончилось тем, что из Виталия с трудом вытянули необходимые математические знания и поставили «трояк». Директор школы после этого случая упрекнул Виталия, что он не оправдал его надежды, сдавая последний экзамен. А мог бы получить похвальную грамоту.
Поздней осенью того же года в разгар школьных занятий, Виталия направили на лечение в детский дом санаторного типа города Советска (этой же области). Врачи не могли окончательно разобраться с его неизвестной или непонятной болезнью. Двинулись в путь втроём, в том числе одна девочка и сопровождающая воспитательница детдома. В те годы рейсовый или маршрутный автомобильный транспорт ещё не получил широкого распространения, поэтому добирались до места назначения на попутных машинах, как говорится, на перекладных.
От Кырмыжа до Кирова доехали более-менее удачно, а вот от Кирова до Советска добирались довольно долго и с приключениями. На окраине Кирова стояла толпа людей, которые «атаковали» каждую машину, выезжающую из города. Виталий с попутчицами простояли целый день в надежде «поймать» попутку. Наконец, когда начало смеркаться и многие потенциальные пассажиры ушли на ночёвку, удача «улыбнулась» троице. Водитель грузовой машины сжалился над ней, втиснув всех троих в кабину.
Глубокой ночью доехали до какого-то населённого пункта, вернее, до одиноко стоящего большого двухэтажного дома, расположенного в парке – к нему вели ухоженные аллеи высоких деревьев. В доме сопровождающая встретилась со своей подругой по педучилищу. Среди ночи гостей накормили жареной картошкой и напоили чаем.
На следующий день странники продолжили свой путь. Ехали уже на другой машине, на которой прибыли в большой посёлок (так показалось Виталию), ухоженный и чистый, с деревянными тротуарами. Каждый дом окружён палисадником, огороженным забором с калиткой. Переночевали, а утром снова в дорогу. Наступал морозный рассвет, вокруг всё было бело от инея, сияющего от первых солнечных лучей. Свернули на свежепроторенную лесную дорогу. В глубине леса открылась панорама крупной стройки. В огромном котловане, по краю которого пролегала дорога, рабочие устанавливали леса из брёвен и досок. На стройке было занято множество людей. Стоял сплошной шум от стука топоров, визжания пил, грохота механизмов. Кстати, Дмитрий Мамин-Сибиряк в своей книге «Приваловские миллионы» с восхищением писал об этих местных строителях: «Две вятские артели работали дружно и скоро, как умеют работать только одни вятские плотники».
Вообще, в детстве Виталию очень нравилось наблюдать за какой-нибудь стройкой. Он мог часами сидеть и созерцать, как землекопы копают траншею под фундамент, плотники сооружают сруб избы, каменщики кладут стену или печь и т.д. Особенно интересным был процесс строительства на новом (даже диком) месте и прокладка дороги по неизведанному маршруту, по труднопроходимой местности. Удивительно было, как среди непроходимых болот, дремучих лесов, в неведомых местах вдруг возникали целые поселки, к которым можно свободно проехать по только что проложенному пути, добротному и надежному.
В несколько этапов странствующая троица добралась до реки Вятки, которую необходимо было преодолеть. Ледостав на реке ещё окончательно не наступил. На месте переправы плавали льдины, между которыми лодки с людьми, лавируя, переплывали с одного берега на другой. Наши герои вынуждены последовать их примеру. Во время следования по реке воспитательница чрезмерно беспокоилась за безопасность пассажиров при каждой встрече с очередной льдиной. Благополучно переплыв реку, они оказались в Жерновогорье – так в те годы называлась часть города Советска, расположенная между противоположным берегом Вятки и её притоком – рекой Пижмой. В Жерновогорье находились зерновой элеватор и мельница, отсюда и название посёлка. Река Пижма менее полноводная, чем Вятка и с более спокойным течением, была покрыта крепким льдом, по которому Виталий и его попутчицы спокойно прошли в основную часть города Советска и прибыли, наконец, в пункт назначения – детский дом санаторного типа.
Город Советск до Октябрьской революции назывался Кукаркой. Известен он тем, что в нём родился Молотов Вячеслав Михайлович – профессиональный революционер, соратник Ленина и Сталина, продолжительное время возглавлявший Народный комиссариат иностранных дел СССР.
Детский дом размещался на компактной территории города Советска в двух двухэтажных зданиях. Кухня и подсобные помещения занимали отдельное одноэтажное строение барачного типа. В другом тоже одноэтажном доме находились прачечная и столярная мастерская. Детский дом располагал также конюшней с одним стойлом и сеновалом. В этом же строении размещался склад. По одну сторону территории имелся огород, на котором выращивались овощи для собственных нужд детей. По другую сторону имелась спортивная площадка и летняя столовая в виде навеса. Территория детдома включала в себя небольшой сквер.
По соседству с детдомом со стороны огорода, за высоким забором находилась психиатрическая больница. Часто её пациенты сбегали из лечебницы, преодолевая этот забор, и проносились мимо испуганных детей. За ними устраивалась погоня. Обитатели этого заведения, называемого местными жителями «жёлтым домом», относились к детдомовцам по-доброму. Когда дети направлялись в город, «психи» бросали им сквозь решётки окон монеты, упрашивая купить курева.
Виталий легко и быстро вжился в новый коллектив, имея почти десятилетний опыт общения с такими же сиротами. Активно участвовал во всех праздничных мероприятиях. В то время было широко распространено на торжествах строить, так называемую, «пирамиду», когда ребята взбирались друг на друга, создавая живую высотную конструкцию. Чем выше складывалась такая конструкция, тем сложнее она считалась и высоко оценивалась зрителями. Виталий обычно завершал пирамиду, взобравшись, вернее заскакивая, на самый её верх, так как был самым лёгким исполнителем.
В один из новогодних праздников Виталий выступил в роли деда Мороза среди воспитанников и наставников детдома. Успех был так велик, что его «артистизм» расхвалили в районной газете.
Зимой с азартом катались на коньках по укатанной дороге и на лыжах с гор. Коньки-снегурочки привязывали верёвками к валенкам и носились на них по дороге, часто цепляясь за задний борт проезжающей машины. Однажды детдомовцам разрешили покататься на городском катке, вот там они проявили своё искусство в полной мере – носились, как угорелые между степенно скользящими по льду уважаемыми горожанами. Воспитательница спросила Виталия – где он так виртуозно научился кататься. Он ответил – на дороге, а на таком льду можно научиться кататься с первого раза.
Лыжи крепили к валенкам тоже верёвками. Позднее, когда послевоенная нищета пошла на убыль, верёвки стали заменять брезентовыми ремешками с пряжками. С гор катались лихо. Для этого выбирали крутые склоны и дополнительно лепили из снега трамплины. Лыжные палки обычно изготовляли сами детдомовцы из веток деревьев. Виталий ещё в селе Кырмыж научился их выстругивать рубанком. Получались довольно симпатичные изделия.
Кировскую область пресекает Вятский Увал – это предгорье Урала, в котором многие горы достигают весьма значительной высоты. Однажды несколько мальчишек, в группе которой находился Виталий,  взобрались на одну из таких гор. С неё до сих пор ещё никто не отважился съезжать. Пацаны стояли на вершине горы и с опаской смотрели вниз. Вдруг Виталий почувствовал, как лыжи самопроизвольно поехали. По-видимому, кто-то из его товарищей двинул их своими палками. Иногда пацаны так баловались друг с другом. У Виталия в это время палок не было, поэтому упереться он не смог. Единственное, что он мог предпринять для предотвращения опасного спуска – это немедленно упасть. Но Виталий ни за что не желал показаться в глазах своих товарищей трусом, поэтому по привычке согнул ноги в коленях, прижал руки к туловищу и понёсся вниз. От скорости его широкие шаровары, подвязанные снизу тесёмками (в те годы такие штаны считались спортивными) трепетали и хлопали на ветру, дыхание спирало от напора воздуха. Но Виталий удержался на ногах. Правда, подниматься снизу ущелья вверх без палок пришлось с большим трудом. Остальные мальчишки не осмелились последовать его примеру.
Лыжные же гонки с регистрацией времени Виталия не увлекали. На уроках физкультуры по этому виду спорта он почти каждый раз приходил в замыкающей группе. Но, по-видимому, школьный физрук разгадал характер ученика. На одном из уроков он поставил Виталия на старте лыжной гонки впереди всего класса, который до самого финиша не пропустил вперёд ни одного своего одноклассника. Взыграло самолюбие.
Другой случай. На школьной спортивной площадке ученики класса соревновались в прыжках в длину. По соседству с площадкой за забором, на школьном огороде, ребята другого класса осваивали на практике ботанику. В какой-то момент они отвлеклись от своих занятий и, прильнув к забору, стали наблюдать за спортивными достижениями своих сверстников, громко выражая свои чувства. Виталия это уязвило и сильно подхлестнуло. В итоге он первенствовал и получил в свой адрес аплодисменты «зрителей», а также похвалу учителя физкультуры, Балезина Игоря Николаевича.
Воспитатели в детдоме и учителя в школе были в основном женщины. Но воспитание происходило главным образом под воздействием коллектива, в котором пацаны презирали трусость и подлость; в любой сложной ситуации шли на взаимовыручку, не прячась за спину товарища. Таким образом происходило становление сильного мужского характера.
Как-то, во время школьного перерыва, Виталий залез на крышу невысокого сарая и с его высоты увидел, как группа городских ребят из другого класса школы избивает его детдомовского товарища, лежащего на земле, который пытается защищаться от нападающих. Мелкие стычки случались часто между детдомовскими и городскими ребятами, и никто из них не придавал этому особого значения. Оканчивались они обычно синяками, шишками и другими незначительными травмами. Так и в данном случае, возможно, таким же образом всё могло закончиться, и Виталий мог бы не вмешиваться в драку, тем более он был никем не замечен. Однако самому за себя стало бы стыдно, что не помог своему товарищу. Виталий слез с крыши и пошёл напрямик к месту конфликта. Увидев его, подходящего так смело, соперники опешили от такой дерзости. Затем, самый старший и крепкий из них, словно очнувшись, крикнул Виталию: "Ты тоже желаешь, чтобы мы тебе как следует врезали?!". Но вдруг самый маленький его компаньон крикнул: «Не тронь его! Он тут ни при чём!». В этот самый момент, воспользовавшись ситуацией, жертва побоев вскочил и умчался, а Виталий спокойно прошёл сквозь строй противников.
Кстати, побитого детдомовца звали Владимир Ленский. Это был шустрый, бойкий пацан, но трусоватый. На одном медицинском осмотре женщина-врач, взяв его медицинскую карточку, воскликнула: «Надо же, сам Владимир Ленский, собственной персоной, явился! А может среди вас есть и Евгений Онегин?!».
Между детдомовскими ребятами, поступившими из прифронтовых различных зон и местными сиротами того же детдома, практически не наблюдалось никаких конфликтов, не считая мелких ссор, которые, естественно, между детьми повсюду возникают. Это и понятно – сиротам делить между собой нечего. А вот между местными жителями – пацанами и детдомовцами конфликты иногда случались. И это не секрет, об этом изложено во многих кинофильмах. Чаще это происходило в городах и крупных поселениях, и очень редко в деревнях, где население незначительное. При этом сельчане более покладистый и спокойный народ.
Был случай, Виталию тогда исполнилось 12… 13 лет. Воспитанников детдома направили на уборку картофеля. Убранные клубни загружали в мешки, которые отвозили на телегах местные парни. В этот день они были в очень весёлом настроении, так как пребывали накануне призыва в Армию. Проводы в вооружённые силы считались в то время праздником. Вот телега поравнялась с Виталием. Один из этих здоровенных 18…19-тилетних молодцов предложил Виталию, вероятно ради шутки, погрузить мешок с картошкой в телегу. Детдомовец ещё не полностью оправился от болезни, был очень худой и слабый, поэтому с трудом приподнял мешок, но не смог погрузить его в телегу. Парни посмеялись над ним, а он ничуть не обиделся на деревенских шутников.
Смерть И.В.Сталина погрузила страну, в том числе маленький городок Советск, в глубокий траур. Начиная со второго марта 1953 года, бюллетени болезни вождя несколько раз в сутки оповещали население об угасании его жизни. С момента кончины Сталина, 5 марта, началось массовое его оплакивание. Вот стоит Виталий, задумавшись, подходит к нему девочка и серьезно спрашивает – почему он не плачет? Пришлось ему имитировать эту процедуру – показать, на что он способен.
Почитание вождя доходило до безумия. В детский дом приехала на каникулы её бывшая воспитанница, которая обучалась в каком-то училище. Но всех удивило то, что она лишилась одной руки. По рассказу девочки её руку отрезало поездом. Учащиеся – его друзья, баловались, кладя на рельс разные шайбы, гайки и т.п., наблюдая, как проходящий поезд своими колёсами расплющивает эти металлические детальки. Когда железки у пацанов закончились, один из них положил на рельс значок с профилем вождя. Поезд приближался, девочка ринулась к рельсу и смахнула значок, но убрать руку не успела. «Ну и дура! – Услышал Виталий перешёптывание молодых воспитательниц после рассказа девочки. – Из-за значка стала инвалидом!»
Люди в период жизни вождя боялись проявлять малейшую к нему неучтивость. Случались трагикомические ситуации. Шёл человек по улице, читая на ходу газету. Внезапный порыв ветра вырвал газету из его рук, и она упала в грязь портретом Сталина вниз. В тот же день этого гражданина изолировали соответствующие органы.
Другой случай. В одной организации проводится политинформация. Вдруг один из слушателей от всей души, как говорится, чихнул. От такого мощного явления ненадёжно закреплённый портрет Сталина сорвался со стены и, падая, получил повреждение лика вождя. В тот же день источник чихания исчез из коллектива своих сотрудников навсегда. Так был велик дух всеобщей подозрительности и массового доносительства.
Девятого марта – в день похорон вождя – весь коллектив детдома вывели на главную городскую площадь, которая была уже заполнена людьми. Народ со всего города, в том числе старики и дети (Виталию в то время было тринадцать лет) ждали не менее двух часов специального сообщения из Москвы. Мороз стоял довольно крепкий, но всем запретили активно двигаться. Согреться было невозможно.
Наконец поступила долгожданная команда – раздались первые гудки, которые вмиг переросли в сплошной рёв, издаваемый промышленными предприятиями и автомобилями. Когда всё смолкло, люди начали расходиться, мрачные и продрогшие до костей.
В следующем, 1954 году, страна праздновала трёхсотлетие воссоединения Украины с Россией. Пришедший к власти Н.С.Хрущёв, распорядился организовать передачу в качестве подарка от России Украине полуострова Крым. Перепало и детдомовцам – каждому подарили кулёчек со сладостями. В том же году Виталия приняли в ряды ВЛКСМ.
Первое десятилетие после окончания войны охарактеризовалось активным поиском и розыском пропавших во время войны детей их родителями и родственниками. Многие находили друг друга и были несказанно счастливы. Но часто бывали случаи, когда результат был отрицательным.
Не повезло одному мальчику – товарищу Виталия по детдому. В переписке со своими предполагаемыми родителями все факты неопровержимо сходились на том, что он их сын. Но, когда его привезли в Ленинград, где жила та семья, все предположения оказались ошибочными. Друг друга они не признали. Воспитательница, сопровождавшая мальчика, рассказала, как эта неудачная встреча расстроила и взрослых, и мальчика, который всю ночь горько плакал. Возвратился он в детдом замкнутым и нелюдимым.
Однажды в детский дом направили двух пацанов – сверстников Виталия, у которых отцы тоже погибли на фронте, и они существовали благодаря заботам матерей, которые были, на современном языке, малообеспеченными. Ребята должны были временно прожить в детдоме, до момента устройства их на обучение специальности в каком-нибудь профессиональном училище. Один из этих пацанов - Яша был очень скромным и тихим по характеру. В первые дни пребывания в детдоме он вёл себя некомпанейски в отношении других ребят, избегал различных групповых развлечений и игр. Но постепенно стал привыкать к жизни в таком детском коллективе. Свою дружбу Яша никому не навязывал, и почему-то только Виталий один смог в некоторой степени сгладить его одиночество, он чаще всего стремился быть рядом с ним. Иногда он даже доверял Виталию свои по-детски наивные секреты. Периодически Яшу навещала мать с дочкой - бойкой, шустрой девчушкой лет пяти. Он старался избегать встречи с ними и прятался в укромном месте, но сестрёнка каждый раз успешно обнаруживала брата в незнакомой ей обстановке и приводила его к матери. При этом Яша шагал впереди с опущенной головой, а девочка, почти вдвое ниже его ростом, весело подпрыгивая, бежала сзади, как бы представляя картину - пастушка гонит крупное животное.
Неизвестно, когда и каким образом Яша познакомился с девочкой Зиной, тоже воспитанницей детдома, на пару лет старше его, что весьма удивило многих его товарищей, в том числе Виталия. А обнаружилось это однажды внезапно. Девочка заболела стригущим лишаем, считавшимся заразным, поэтому некоторое время Зине пришлось соблюдать карантин. Когда этот карантин заканчивался, ребята увидели девочку вышедшей из изолятора перед оградительным забором-штакетником. Голова её была полностью повязана белым платком почти до самых бровей, и это делало её особенно привлекательной, похожей на русских мадонн с картин отечественных живописцев. Пацаны с явным интересом наблюдали, как затворница, не стесняясь их взглядов, улыбаясь, смотрела на Яшу. А тот, тоже улыбаясь, восхищённо уставился на Зину. Но тут один из пацанов изрёк ехидно в адрес девочки:
- Ну что, лысая, чего ты лыбишься?!
- Сам ты лысый идиот! - Внезапно вскипел Яша.
          - Чего это ты вякаешь, тихоня, и вздумал ещё меня оскорблять! - Возмутился парень, который был постарше его и крупнее в телосложении. - Защищаешь девку, пигалица, влюбился наверное?!
- Это тебя не касается, и ты первый начал оскорблять! - Не уступал Яша натиску противника.
Вот так слово за слово спор превратился в драку. Яша, естественно, уступал более сильному сопернику, но стойко воспринимал все его удары. На глазах его появились слёзы, но не от боли, а от обиды, что не может противостоять напору распоясавшегося детины. А помочь Яше никто не мог. По неписанному закону, повсеместно существовавшему в то время среди пацанов - двое дерутся, третий не встревай, иначе два соперника сообща начнут лупить этого третьего под ободряющие возгласы толпы. В этот раз всё кончилось более-менее благополучно. Драка происходила при полной тишине, что обескуражило сильного противника. Он злобно выругался, плюнул и покинул поле битвы.
Был и другой случай, когда Яше нанесли серьёзную обиду, и он её тяжело превозмог. По завершении очередной учебной четверти почти весь коллектив детдома собрался в самой большой комнате. Кроме воспитанников присутствовал обслуживающий персонал в полном составе. И вот на этом собрании директриса детдома пригласила по списку несколько воспитанников выйти на середину комнаты для получения ими подарков, по её словам. В этом списке оказался Яша, который нехотя повиновался этой просьбе. Затем директриса изрекла: "Вот полюбуйтесь, дети, это ваши товарищи, которые тянут наш коллектив назад". После таких вступительных слов она повернулась к двери и скомандовала: "Марья Ивановна, а ну-ка вручи этим двоечникам подарки!" В комнату вбежала одна из новых работниц детдома и стала дубасить приглашённых детей увесистой палкой. Все присутствующие опешили от совершённого на их глазах жестокого обмана их руководителя. Некоторые работники не скрывали своего возмущения от такой наглой проделки директрисы. Избиваемые детдомовцы, избегая насилия, бросились врассыпную, многие из них, особенно девочки, горько плакали от нанесённой им подлой обиды. Яша, тоже в слезах, покинул комнату и появился среди своих товарищей только к отбою, голодный и злой. Несколько дней он ни с кем не разговаривал. Сейчас, по прошествии многих лет, Виталию представляется, что директриса того городского детдома была психически неуравновешенна, это подтверждалось другими подобными случаями. Некоторые другие работники этого воспитательного детского учреждения тоже не всегда были на высоте в своей педагогической деятельности.
Однажды Виталий оказался свидетелем, как к весело беседовавшим Яше и Зине подошла воспитательница и весьма оскорбительно осудила их взаимные отношения. Он попытался заступиться за них. Женщина злобно прикрикнула на Виталия, выхватила из рук его портфель с учебниками, предупредив, что он может его получить в кабинете директрисы. Считая себя правым, он не последовал её совету. Позднее кто-то из воспитанников передал Виталию этот портфель без всяких комментариев. Видимо воспитательница не решилась признать свою ошибку лично своему подопечному.
Впоследствии Виталий часто встречал Яшу и Зину вдвоём, уединённых от посторонних свидетелей. Иногда они втроём взбирались на самый верх пожарной каланчи, самое высокое строение в городе, и под присмотром дежурного пожарника обозревали с высоты птичьего полёта лежащий внизу как на ладони весь город.
Вскоре Яшу, как и предполагалось, направили учиться рабочей профессии на Урал. В 40-е и в первой половине 50-х годов прошлого века практически всех воспитанников детских домов страны обучали рабочей специальности в училищах, в основном Урала или Донбасса. Брат Виталия освоил профессию токаря, а затем работал до призыва в Армию в городах Северодонецке и Лисичанске шахтёрского края - Донбасса. Яша же оказался в уральском промышленном городе Нижний Тагил, в котором обучался профессии машиниста локомотива.
Запомнился эпизод внезапного исчезновения подруги Яши, совершённого одновременно с его отъездом. Вскоре Зину возвратили в детский дом - сняли с поезда, в котором она тайно сопровождала друга. Несколько дней беглянка избегала контактов, как со своими подругами, так и с персоналом детдома. Месяц спустя Зину перевели в другой детский дом. Вот так завершилась в любви и страданиях детская дружба совсем юных людей.
Но долго горевать и скучать в те годы не приходилось. Повседневной работы хватало на всех. Летом заготовляли дрова на зиму – пилили брёвна двуручной пилой (шутя, её называли «дружбой»), а чурбаны кололи топором-колуном. В городе существовало только печное отопление. Мальчики изготовляли табуретки в своей столярной мастерской под руководством мастера Перминова Анатолия Ивановича – бывшего фронтовика, который часто рассказывал ученикам о своей боевой жизни. Воевать ему пришлось в пехоте. Много раз выдерживал мощный артиллерийский вражеский обстрел или авиационную бомбардировку, когда нельзя было поднять головы и, засыпанный землёй, исступленно взывал к всевышнему о милосердии, хотя был неверующим. Очень не нравилось его однополчанам, когда в передышке между боями их заставляли имитировать ратные будни перед кинокамерой заезжего оператора. Неоднократно приходилось преодолевать преграды по пояс в болотной жиже или многократно повторять атаки на условного противника. Дубли продолжались  до изнеможения. Солдаты тихо роптали между собой – почему же этот киношник не снимал подобного процесса на передовой в настоящем бою?
Виталий занимал второе место среди ребят по скорости и качеству изготовления табуреток, после своего одноклассника Шутова. Одновременно он ухаживал за кроликами практически в одиночестве. Сам изготовил клетки из деревянных обрезков, кормил, поил, выгуливал, чистил их жилище. Но однажды так случилось, что кролики на прогулке остались на некоторое время без присмотра и, воспользовавшись этим, нашли лазейку и убежали. Было их около десяти животных. После этого происшествия кролиководство уже не привлекало Виталия. Он решил заняться разведением растений.
Как-то каждому воспитаннику выдали на десерт по грецкому ореху. Виталий несколько дней отмачивал орех в воде жестяной банки, затем посадил в цветочный горшок, прикрепив к нему бумажку с надписью "осторожно посажено". Через некоторое время из земли появился росток. Девочки стали допытывать воспитательницу - что за растение она посадила в горшок, снабдив его предупреждающей надписью? Та категорически отрицала своё участие в этом деле. Виталий спокойно стоял в сторонке, держа в тайне известную только ему информацию. С наступлением тёплой погоды он пересадил молодое растение в открытый грунт, в котором оно продолжало расти и крепнуть. К сожалению, о судьбе молодой поросли орехового дерева он не мог знать, так как в следующем году оказался в другом детском доме.
В конце мая – начале июня по вечерам (ближе к ночи) после отбоя, когда работники детдома отсутствовали, его воспитанники в сумерках белых ночей увлечённо «сражались» с майскими жуками во время их массового перелёта над территорией детдома со стороны обильных зарослей сирени, окружавших частные дома дачного типа. Дети сшибали жуков всем, что попадало под руку: одеждой, кепками и т.п.
Каждую весну и осень вместе с горожанами детдомовцев привлекали на сельскохозяйственные работы. Именно в то время, с приходом к власти Н.С.Хрущёва, в крестьянском обиходе появилось словосочетание «квадратно-гнездовой способ посадки» картофеля, а чуть позднее и кукурузы. Садили картофель и овощи вручную. Летом их пропалывали и прореживали, а осенью убирали. Давали норму - посадить столько-то соток, прополоть столько-то грядок, собрать столько-то мешков и т.д. Пока не выполнишь норму – с поля не уйдёшь.
В эти же годы Виталий получил первую в своей жизни заработную плату, правда, символическую. Одна из работниц детдома попросила троих своих воспитанников, наиболее крепких, в числе которых оказался почему-то Виталий, помочь её знакомому подвезти пиломатериалы к его дому. Этот материал ребята первоначально поднимали по довольно крутому берегу реки Вятки наверх, затем грузили в кузов автомобиля, везли до пункта назначения, сидя на пиломатериале и у дома хозяина производили разгрузку. С непривычки, работа грузчика для ребят была тяжеловата. За свой труд пацаны получили от хозяина по пять рублей каждый (что соответствовало после реформы 1961 года пятидесяти копейкам). На общую сумму 15 рублей старыми деньгами хватило на покупку динамика – радио в виде чёрной тарелки диаметром около полуметра, которое было в то время широко распространено в быту.
В длинные зимние вечера заводили патефон и с пластинок слушали музыку. Днем, дурачась, катались на задницах с крыш домов в снежные сугробы. Хвалились друг перед другом – кто прыгнет с более высокой и крутой крыши.
Иногда посещали культпоходом местный краеведческий музей. Там были выставлены даже скелеты доисторических животных (динозавров, мамонтов и т.п.) или отдельные их кости.
Записались как-то в городской кружок по изучению устройства автомобиля, но посетив несколько занятий, прекратили учёбу – показалось скучно.
На пути в школу и обратно детдомовцы проходили мимо кружевной мастерской. Они из любопытства наблюдали через окно за работой её тружениц, ловко орудующих коклюшками при плетении вручную кружев, которые пользовались большим спросом далеко за пределами Кировской области.
В одни летние каникулы руководство детдома устроило воспитанникам старшего возраста поход в город Уржум – родину Сергея Мироновича Кирова (Кострикова). Уржум расположен ниже по течению реки Вятки на 90-100 километров от г.Советска. Группа экскурсантов преодолела это расстояние на пароходе, который перемещался по реке при помощи плиц вращающихся колёс. В кинофильме «Волга-Волга» снималось аналогичное судно. Пацаны за время плавания облазили пароход снизу доверху, от носа до кормы. Сумели даже посмотреть машинное отделение, где с грохотом вращался мощный вал, двигались массивные шатуны и другие детали механизма, приводящие во вращение упомянутое колесо с плицами. Расположились ребята в самом дешёвом третьем классе, то есть на верхней палубе. Каюты занимали более обеспеченные пассажиры, так предполагали детдомовцы. Виталий сумел пробраться на капитанский мостик. Его хозяин посмотрел на него иронически сверху вниз, но не прогнал. Виталий долго стоял рядом с капитаном и любовался речным простором и прибрежными пейзажами.
С Уржумом и детскими годами, которые провёл в нем Серёжа Костриков - будущий крупнейший советский политический деятель С.М.Киров, Виталий ещё до похода познакомился по книге «Мальчик из Уржума», написанной ленинградской писательницей Голубевой Антониной Георгиевной – супругой известного комедийного артиста Филиппова Сергея Николаевича. Поэтому, прибыв в этот заштатный городок, Виталий старался узнать места, описанные в книге, связанные с жизнедеятельностью её героя. Побывали в здании, где когда-то располагался приют, в котором жил сирота Костриков. Посетили школу, в которой он учился - осмотрели его класс, его парту. Ознакомились с другими достопримечательностями Уржума, в том числе с экспонатами местного музея.
Обратный путь до Советска преодолели пешком. В одной из деревень, через которую пролегал путь, состоялась встреча с родственниками Кирова, у которых ребята пытались узнать о младенческом периоде жизни Серёжи Кострикова.
Устраивали ночёвки в школах, свободных от занятий на время каникул. Воспользовавшись ослабленным присмотром, ребята использовали ночь не только для сна, поэтому утром вставали недостаточно выспавшиеся. Во время очередного дневного перехода, Виталия на ходу начало тянуть ко сну. На долгожданном привале он упал в густую траву и сразу же уснул. Проснувшись, бодрый, полный сил и энергии, не обнаружил никого из своих товарищей. В полном одиночестве спросонья, наконец, сообразил, где он находится и куда ушёл его отряд. Дорога шла на пригорок, взобравшись на который, Виталий увидел уходящих своих товарищей. Отдохнувший, он не только быстро догнал их, но и возглавил путников, первым достигнув новый пункт назначения.
Возвращение отряда в Советск сопровождалось боем барабана и трелью пионерского горна. Прохожие останавливались и с удивлением спрашивали друг друга: «Что случилось?».
Но не всё так радужно обстояло в жизни воспитанников детского дома, несмотря на то, что он считался с санаторным уклоном. Питание явно не соответствовало этому названию. Овсяная каша, которая была постоянной в меню детей, изрядно им надоела. Никто не отрицал её полезности и не пререкался с одной из воспитательниц, которая во время приёма пищи воспитанниками твердила: «Ешьте, дети, кашу, овёс способствует активному росту волос!».
Однажды, приглашённая лекторша знакомила детдомовцев с особенностями питания людей в других странах. Она уверяла, что в Италии считается неприличным есть макароны с хлебом. Ребята недоумевали – а как же быть, если кушать хочется?
Как-то завезли шоколадные конфеты, но они оказались залежавшими и непригодными в пищу, так как в них завелись маленькие белые червячки. Ящики с конфетами готовили для отправки на уничтожение, выставив позади здания у «чёрного» входа. Дети обнаружили эти ящики и почти все конфеты из них изъяли, из которых выковыривали червячков и с наслаждением лакомились неожиданным деликатесом.
В колхозах, при проведении сельхозработ, наведывались на фермы, где детдомовцы ели отруби и пили обрат, которые предназначались на корм животным, а также дети выбирали из картофельных отходов клубни, превращённыёе в белое вещество, называемое ими крахмалом, которое употребляли в пищу.
Ранее, в конце сороковых годов, когда Виталию не было и десяти лет, он оказался однажды в компании таких же малолеток, которая уединилась от остального коллектива в зарослях ивняка. Один шустрый и нахальный их товарищ развернул тряпку, в которой оказались непонятные первоначально для всех, неприятные на вид, вероятно камни, густо покрытые плесенью как шубой. Пацан вывалил свою ношу в мелкий ручей и стал её обмывать. По теченью ручья потекла чёрная грязь, и в руках пацана оказались картофелины. Выяснилось, он иногда наведывался к колхозной ферме, рядом с забором которой её работники выбрасывали испорченный корм, в массе его находился непригодный для скота ранее отваренный картофель, который по истечении срока покрылся плесенью. Естественно, крестьяне не рисковали его включать в рацион животных. А вот парнишка использовал эти отходы в своих целях. Юный предводитель уверял компанию, что клубни не гнилые. В подтверждение своих слов он очистил их от кожуры (на ферме они были сварены в «мундире») и разрезал каждую из них на четвертинки. Действительно, в разрезе картофелин гнили не заметили. Затем в большую жестяную банку из-под консервов, которые поставляла в нашу страну Америка в годы войны, он зачерпнул воду из ручья и бросил в неё картофелины. Затем поставил банку на два кирпича (или камня), между которыми заложил веточки сухого валежника, заранее заготовленного, и поджёг их. Через короткое время вода закипела. Пацан снял банку с очага и вывалил её содержимое на большой лист лопуха. Дети в то время считали, что любая прокипяченная пища избавлена от любой заразы, поэтому без опасения с удовольствием стали поедать горячую картошку, подсаливая её любезно предоставленной данной приправой своим товарищем. Каждый из присутствующих, несомненно, понял, откуда у него спички и соль. Кухарка иногда ругалась по поводу непонятного исчезновения этих продуктов её деятельности. Вскоре этот пацан всё же попался с поличным на краже. Кухарка сгоряча отшлёпала его, а воспитательница лишила обеда. То и другое наказание в то время ещё неофициально допускалось в отношении воспитанников детдомов. Так совпало, что когда наказанный стоял за дверью столовой, нагрянула проверка РОНО (Районный отдел народного образования) в лице женщины предпенсионного возраста. Она поинтересовалась, почему мальчик не обедает как остальные его товарищи, а одиноко стоит за пределами столовой? Вскоре он был переведён в другой детский дом. Что же касается детей, употребивших тот очищенный от плесени и термически обработанный картофель, то на их здоровье это не повлияло.
Позднее, много лет спустя, вспоминая, тот уединённый обед, Виталий задумался над тем, что возможно плесень, относящаяся к грибковым растениям и, соответственно, как растение вытягивает изнутри, в данном случае из картофелины, вещества, а не наоборот – не проникает внутрь, как бы защищая продукт от болезнетворных веществ. Ведь из плесени изготавливают пенициллин – активный лечебный препарат. Однако, не являясь специалистом в этой отрасли, он не мог утверждать правильность своих суждений.
 Одногодок Виталия - Олег, пристрастился кушать сырую картошку во время её уборки. Результат употребления такой пищи оказался трагическим. Ещё неокрепшая детская печень «отказала», мальчик стал пухнуть, пожелтел и сильно ослаб. Полгода он мучительно болел. Как-то, после окончания первомайской демонстрации, группа ребят отправилась навестить Олега в больницу. Палата, в которой он лежал, была перенаселена. Кровати стояли так близко друг к другу, что посетители с трудом пробрались к своему товарищу. Принесённое угощение уже не имело для него никакого интереса. На его тумбочке лежала нетронутая гора подобных подарков. Мальчик часто задыхался от сжимавшей его горло опухоли. Говорить он не мог и как-то виновато пытался улыбнуться. Тяжёлый запах стоял в палате. Этот смрад усугубил потрясение Виталия от увиденного. Он почувствовал, что теряет сознание, бросился к выходу, из последних сил добежал до ближайшего низенького забора-штакетника, упал на него. Прохладный весенний ветерок привёл его в чувство. Виталий отстранился от забора, на котором повис во время обморока. Вскоре последствия недомогания исчезли совсем.
Олег скончался на следующую ночь. Мастер Анатолий Иванович сколотил гроб. Кладбище находилось в противоположном конце города. Гроб с телом покойного везли на телеге, запряжённой детдомовской лошадью. Виталий был в числе тех, кто нёс крышку гроба. По сторонам улицы, где проходила процессия, толпились горожане с непокрытыми головами и вздыхали, многие молились, в большинстве пожилые женщины. Похоронили товарища в самом дальнем углу кладбища. Через год могилку поправили, так как почва на ней сильно осела.
Два воспитанника детдома считались обречёнными. Воспитатели не могли этого скрыть от остальных детей. Эти двое ребят были старше Виталия года на три. У одного были серьёзные проблемы с сердцем, у другого - последнее лёгкое функционировало с трудом.
Больного лёгочника изолировали в отдельную комнату, обеспечили удобной мягкой постелью. Но он боялся одиночества, поэтому попросил, чтобы ночью с ним находился кто-нибудь из ребят. Уговорить смогли только Виталия, имеющего «опыт» нахождения когда-то в подобной ситуации. Таким образом он несколько ночей спал в одной кровати с тяжело больным. Вскоре оба этих несчастных, смертельно больных молодых людей, скончались.
Между тем, жизнь шла своим чередом. Учёба в школе занимала значительную, основную часть времени. По-прежнему у Виталия сохранилась тяга к рисованию. Некоторое недолгое время в школе существовал урок рисования, который вёл профессиональный художник (вероятно, сосланный в Кировскую область). Среди учеников он считался непререкаемым авторитетом в своей профессии, хотя ребят почему-то смущала его полностью бритая голова. Цветных карандашей и красок не всегда хватало, и учитель поделился своим опытом получать различные цвета, смешивая имеющие у карандашей и красок. Он обучал детей как легче и достовернее изображать различных животных, птиц, рыб и т.д. Например, чтобы правильно нарисовать птицу, он предлагал сначала нарисовать яйцо, затем пририсовать к его тупому концу голову тоже в виде яйца с клювом, а к острому концу – хвост. Дальнейшее изображение объекта не составляет большого труда. В результате получалась довольно симпатичная птаха. Художник учил детей, как создавать орнаменты, изображать людей, природу и т.д., и т.п. Жаль только, что такие уроки вскоре были исключены из школьной программы, а учитель исчез навсегда.
Однажды Виталий посетил в городском доме пионеров выставку детского творчества, на которой к своему удивлению увидел свой собственный рисунок под названием «На старт!». Таким образом его бывший учитель отблагодарил своего ученика за успехи по его предмету.
Виталию запомнилась совсем молодая учительница, только что закончившая пединститут. С учениками она общалась по-дружески, как со сверстниками. Однажды она пришла в школу в новом, накануне сшитом платье, не успев даже пришить пуговицы и вместо них использовав булавки. В те нищенские годы каждая обновка воспринималась как событие. Школьники разделили радость своей учительницы, тем более она была классным руководителем и вела уроки русского языка и литературы в классе, в котором учился Виталий.
К всеобщему удивлению учеников руководство школы посчитало поступок молодого специалиста аморальным, разлагающим детей. По мнению начальства – советскому учителю не подобает устраивать публичный показ полуобнажённого тела. В конечном счёте, руководство школы избавилось от молодой учительницы, заменив на другую – очень придирчивую, жёсткую, мрачную женщину, которую класс не мог психологически воспринимать. Первые слова нового педагога, обращённые к ученикам, были: «Я наведу дисциплину в вашем классе! Слишком много свободы позволяла вам моя предшественница!».
С этих пор начались неприятные, сложные отношения между руководством школы и коллективом воспитанников детского дома, обучающихся в этой школе. Директор школы со знаменитой фамилией Вавилова – пышнотелая женщина – возненавидела детдомовцев, считая их будущими бандитами. От наиболее непослушных она пыталась избавиться.
В то время в городе Советске существовал ещё один детский дом, так называемый «вспомогательный». Там воспитывались умственно отсталые дети (по-современному дебилы). Ребята из других детдомов очень боялись попасть в то учреждение, так как там соблюдалась очень строгая дисциплина, жёсткий надзор, а, главное, проявлялось к детям со стороны горожан унизительное, оскорбительное отношение.
Вот в это исправительное учреждение и направлялись воспитанники детдома, попавшие в немилость директору школы Вавиловой. Делалось это под разными предлогами, чаще надуманными и сфабрикованными, а вслед за этим утверждёнными так называемой комиссией, скомплектованной этим же директором. Дело дошло до того, что после окончания очередного учебного года Вавилова пыталась организовать признание дебилами целый класс воспитанников детдома, в котором учился Виталий, воспользовавшись «итогами» одного из сдаваемых экзаменов. К счастью детей, вмешались в ситуацию вышестоящие специалисты-педагоги, организовав переэкзаменовку, и по её результатам признав всех «подозрительных» учеников нормально развитыми в умственном отношении. Это подтвердил один из бывших учеников этой школы – воспитанник детдома, который удачно поступил в один из ведущих институтов Ленинграда и успешно его закончил. Приезжая на каникулы в детский дом (больше негде ему было остановиться) этот одинокий молодой человек рассказывал своим юным друзьям о своей студенческой жизни, в том числе о случайных коллективных встречах, в которых участвовал иногда студент Ленинградского университета Борис Спасский – будущий дважды чемпион СССР и чемпион мира по шахматам, который в девятнадцать лет (в 1956 г.) стал международным гроссмейстером.
Однажды у ворот школы Виталий столкнулся с её директором. Набравшись смелости, пацан спросил начальницу, за что она ненавидит детдомовцев. Вавилова опешила от такого откровенного вопроса рядового школьника и смогла только в ответ вымолвить: «А как же ещё можно с вами сорванцами справиться!?».
В городе имелась ещё одна школа, расположенная намного дальше от детдома, поэтому его работники не желали менять место учёбы воспитанников и им приходилось, чаще всего, соглашаться с позицией директора школы.
На одном из уроков Виталий высказал недовольство учительнице за её необоснованные придирки, за что получил двойку. Возвратившись из школы, он встретил мастера Анатолия Ивановича. Заметив плохое настроение пацана, мастер спросил: «Что-нибудь случилось? Скажи по секрету, я не проболтаюсь». Виталия подкупила такая доверительность, и он всё выложил откровенно мастеру. На вечернем традиционном подведении итогов дня, Анатолий Иванович внезапно публично сообщает, что Виталий Коробицын похвастался перед ним, что получил двойку. Пацан был ошеломлен предательством и цинизмом взрослого человека, поклявшись больше никогда с ним не разговаривать на подобную тему.
В детдоме пытались воздействовать на воспитанников, пользуясь письмами их родственников, если конечно, они у кого-то из них имелись. Письма, прежде чем их вручать детям, вскрывали и читали в их присутствии в кабинете директора детдома. Однажды туда пригласили Виталия. Директриса сказала: «Вот, пришло письмо от твоего брата. Почитаем. Может, услышав его наставления, ты прекратишь свои шалости!?».
Ранее упоминалось, что брат Виталия Николай был старше всего на полтора года и также воспитывался в детском доме.
Директор вскрыла треугольник письма (в то время письма продолжали пересылать без конвертов по традиции военных лет), начала читать и сразу же замолкла, придя в ужас. Брат откровенно писал о своих приключениях и похождениях, изъясняясь таким языком, который называют непечатным. Директор только и могла вымолвить: «Да…! Видать, твой брат похлеще тебя!». На этом нравоучение прекратилось, и Виталий был отпущен.
Конфликт в школе, однако, не стихал. Детдомовцы - народ упрямый, не признающий необоснованных обвинений. По окончании учебного года Виталию назначили переэкзаменовку на осень в качестве «профилактики мозгов», на которую он не явился.
Так совпало, что осенью заканчивался необходимый трёхлетний срок лечения, и Виталию необходимо было возвращаться в Кырмыжский детский дом. Ему было непонятно, в чём заключалось лечение? Никаких лекарств и процедур дети не получали, питание ничем особенным не отличалось от других детдомов, как и режим дня. Врачебное обслуживание осуществляла единственная медицинская сестра.
Однажды летом Виталий сильно поранил ногу. Обувью в теплое время года ребята обычно пренебрегали и бегали босиком, где вздумается. Вот таким образом Виталий нарвался на торчавший из земли в траве большой осколок разбитой бутылки. Сходу налетел на него пяткой, которую стеклом разрезало довольно основательно. Перепуганная воспитательница, как могла, сделала перевязку и послала одного из воспитанников за медсестрой. Был выходной день, поэтому медсестру с трудом где-то нашли. Виталий уже спал, когда прибежавшая медсестра, разбудила его. Увидев рану, она запаниковала, требуя немедленно доставить травмированного в больницу, так как необходимо хирургическое вмешательство.
На улице уговорили проезжающего мимо велосипедиста, который усадил Виталия на раму своего транспортного средства и доставил в больницу. Там прибежавшая вслед медсестра упросила ассистентку хирурга (самого хирурга по случаю выходного дня не было) заняться раной. Ассистентка пыталась сделать обезболивающий укол, но игла шприца не смогла проткнуть отвердевшую за лето толстую кожу ступни. Пришлось зашить пятку без наркоза, накинув на лицо пострадавшего полотенце. Утром Виталий сбежал из больницы на одной ноге. В его памяти сохранилась трагедия, произошедшая в её стенах с его товарищем, забыть которого он не мог.
Уже начались занятия в школе, когда Виталий двинулся в путь по маршруту Советск - Кырмыж. До Кирова его сопровождала воспитательница, которая ехала в областной центр по служебным делам, а от Кирова до Кырмыжа добирался самостоятельно. В 1950-х годах на внешнегородских межрайонных маршрутах вместо автобусов использовали так называемые грузотакси, представляющие собой грузовой автомобиль, поперёк кузова которого были расположены лавки для пассажиров. Сверху кузов прикрывался брезентовым тентом. Купили билет на рейс Киров – Вожгалы с промежуточной остановкой – село Кырмыж. В момент  прощания воспитательница вдруг обратилась к Виталию со слезами на глазах, что она очень мечтала его усыновить, поэтому с радостью согласилась сопровождать мальчика в последнем их совместном пути. К сожалению, своенравный неукротимый характер воспитанника насторожил женщину, и она побоялась выполнить эту затею. Совершая такое признание, дама растроганно-страдальчески смотрела на пацана. И в этот миг Виталий вспомнил случай, произошедший несколько лет назад. Воспитанники детдома выполняли домашнее задание, которое как обычно происходило в большой комнате, за несколькими длинными столами сидели друг против друга рядами дети. Эта воспитательница подошла к Виталию и, погладив его по голове, что-то сказала. Увлёкшись решением задачи, пацан невольно огрызнулся: «Отстаньте от меня!» Обиженная дама вдруг схватила портфель, находившийся от него справа, и выбежала из комнаты. Этот портфель принадлежал девочке, сидящей рядом, а портфель Виталия находился слева от него. Женщина перепутала вещи, схватив не ту, которую хотелось. К удивлению детей воспитательница не пошла жаловаться директору, как это бывало в данной ситуации, а тихо возвратила портфель её хозяйке.
Только сейчас с опозданием Виталий понял тогдашнее поведение женщины. А в данный момент воспитательница дала Виталию на дорогу несколько монет, и они расстались.
Прибыв на место назначения, он доложил об этом директору Кырмыжского детского дома Пономарёву Ивану Петровичу, а от него сразу направился в школу. Там занятия шли полным ходом. Виталий постучал в дверь класса и вошёл в него. Урок вёл первый учитель Виталия Дубовцев Георгий Степанович. Оба удивились такой неожиданной встрече. Оказывается, детский дом малолетних детей перевели из Минеево в ближайшую от Кырмыжа деревню. А так как директором детдома была супруга Георгия Степановича, то и он вместе с ней переехал на новое место.
Учёба давалась Виталию легко. Каждую четверть он заканчивал успешно, в основном на отлично. Учительница иностранного языка как-то похвалила его за довольно хорошее знание её предмета. Любил Виталий уроки географии и, особенно, истории. Историю древнего мира преподавал директор детдома Пономарёв И.П. Для Виталия его уроки были, как долгожданные праздники. Ученики заслушивались его рассказами о жизни египетских фараонов, о римских властителях и легионерах, о походах Александра Македонского и т.д., как бы погрузившись в мыслях в те далекие века. Очень жалели, когда звонок оповещал о конце урока. Но в то же время этот учитель-директор был очень строгим и требовательным. Поэтому редко кто приходил с невыученным его уроком.
В школе Виталий вновь стал редактировать стенгазету, а в детском доме его выбрали старостой одной из групп. Сперва он не мог понять, что некоторые ребята проявляли к нему какую-то непонятную неприязнь. Потом всё объяснилось. Оказалось, что во время пребывания Виталия в Советске, здесь на очередной районной олимпиаде, произошла массовая драка между детдомовцами Кузиков и Кырмыжа. Участником драки был брат Виталия Николай - воспитанник Кузиковского детдома, который запомнился кырмыжским ребятам, как их противник, что и повлияло в дальнейшем на их отношение к Виталию – к его родственнику. Постепенно совместная жизнь исключила этот негатив.
Жизнь в сельской местности среди красивейшей природы была более разнообразной и свободной, нежели в городе. Летом неподалёку от села располагался пионерский лагерь, в который детдомовцы иногда наведывались в гости к отдыхающим городским ребятам. Зимой можно было кататься на лыжах прямо на краю села с обрывистого берега, а на коньках по замёрзшей реке.
Однажды поздним зимним вечером Виталий катался на лыжах около реки в одиночестве. Стояла тихая морозная погода, было полнолуние. При таинственном лунном свете всё вокруг воспринималось в неземном, загадочном виде. От такого состояния было даже как-то страшновато, но заманчиво. Виталий с наслаждением отдохнул в тот запомнившийся ему вечер.
Чуть южнее села Кырмыж с рекою соединяется старица, то есть старое русло реки, дугою охватывающее некоторую территорию. Местные жители недобрыми словами поминали то дикое место, тем более заманчивым оно представлялось, поэтому Виталию захотелось там побывать. Одним погожим летним днём, одолжив лодку, он отправился впервые в своей жизни в одиночное плавание. Вначале грёб против течения по реке, затем повернул в старицу. Вода в старице стоячая – течение отсутствовало. Ивы склонились до самой воды, за ними следовали сплошные непроходимые лесные заросли. Несмотря на солнечный день здесь ощущался какой-то непонятный полумрак, стояла таинственная тишина и жутковатое спокойствие. Только иногда из прибрежных зарослей вспархивали утки.
Через некоторое время пути стало светлее, постепенно деревья и кусты редели, старица стала мельчать. Наконец, лодка выплыла на открытое пространство и уперлась в отмель, образованной в прежнем русле реки от наноса земли и погибших растений. До реки отделял перешеек шириной около пятидесяти метров, Виталий преодолел его, перекатывая лодку с борта на борт вокруг продольной её оси.
И вот лодка вновь в водах реки плыла легко по течению в обратном направлении. От этого своего первого самостоятельного путешествия Виталий получил несравненное удовольствие.
В Кырмыж иногда приезжали военные на летнюю полевую учёбу. Детдомовцы подружились с некоторыми солдатами. Один их офицер стал ухаживать за молоденькой воспитательницей, которая отвечала взаимностью. Результат их любовного влечения ребятам неизвестен. Однажды вблизи села прошли военные учения с применением пехоты и танков. Радости пацанов не было предела. Гул от проходящих моторизованных колонн стоял круглосуточно.
За время трёхлетнего отсутствия Виталия жизнь в селе сильно изменилась. На реке построили электростанцию, в домах появилось электрическое освещение, заменившее керосиновые лампы. Правда, на ночь его отключали. Перед отключением предупреждали трёхразовым миганием ламп.
Виталий удивился, когда увидел двух знакомых пацанов-братьев, ранее бывших нищими. Они собирали когда-то по дворам милостыню (куски хлеба, другую еду). Сейчас, по прошествии нескольких лет, они преобразились – были одеты в добротные костюмы, разъезжали на собственных велосипедах, окрепли и, естественно, повзрослели.
Да и жизнь детдомовцев значительно облегчилась. Например, стало как-то непривычно, что хлеб на обеденных столах был доступен для свободного потребления без ограничительной нормы – порции.
Все улучшения в жизни местных людей, несомненно, было результатом огромных усилий, предпринятых новым руководителем колхоза, вернее, присоединением этого отсталого хозяйства к передовому, более зажиточному колхозу «Красный Октябрь», председателем которого был прославленный не только на всю область, но и на всю страну Прозоров Пётр Алексеевич.
Прозоров П.А. по натуре и характеру был профессиональным хозяйственником-организатором колхозного производства, которому посвятил всю свою жизнь. Уроженец местной деревни Чекоты он был одним из первопроходцев колхозного движения в стране, преданный этому делу до фанатизма. Он был лидером беднейшего крестьянства в борьбе с зажиточными их земляками. Бились обе стороны не за жизнь, а на смерть буквально в прямом смысле. По рассказам старожилов, противники колхозников несколько раз стреляли в Прозорова. В 1924 году он, двадцатипятилетний юноша, организовал в своей деревне Чекоты ТОЗ (товарищество по обработке земли) из крестьянских батраков.
Проводимая в 1950-х годах компания по укрупнению колхозов не всегда давала ожидаемые положительные результаты. Несомненно, много зависело от людей, которые по предложению вышестоящих партийных органов избирались (одобрялись) общим колхозным собранием. Прозоров без всяких рекомендаций партчиновников был человеком на своём месте.
Был случай, когда Прозоров со своими помощниками объезжая поля колхоза на одном из них поймал несколько мальчишек, лакомившихся молодым горохом, выращиваемым на этом поле. Узнав, что это детдомовцы, он посадил их в свою легковушку, привёз в детдом, пожурил для порядка, взяв с них слово, что больше никогда не совершат подобного поступка, а директора детдома просил не наказывать пацанов.
Виталий, как-то идя из школы, увидел Прозорова, одиноко и задумчиво стоящего у церкви. Глядя на это громадное здание он, по-видимому, думал - как распорядиться с ним. Собор он оставил нетронутым.
Однажды в колхозе случилось несчастье. Пожар уничтожил почти всю улицу в 10-15 домов большого села Вичёвщина. Виталий в числе других детдомовцев помогал, как мог, тушить огонь. Возвратился в детдом после пожара закоптелый до такой степени, что едва был узнаваем.
Так как колхоз был достаточно богатым, считался миллионером, то в кратчайший срок для погорельцев были построены новые дома. В этом селе Вичёвщина Виталий впервые увидел в работе механическую пилу «Дружба», используемую при ликвидации последствий пожара.
Слава о колхозе-миллионере «Красный Октябрь» и его бессменном руководителе Прозорове распространилась по всей стране. В колхоз наведывались многочисленные делегации, в том числе зарубежные (в основном из стран соцлагеря). Прозоров П.А. являлся депутатом советов различных уровней, делегатом съездов компартии союза.
Сразу же по возращению с двадцатого съезда КПСС, делегатом которого был Прозоров, руководство Кырмыжской школы пригласило его поделиться впечатлениями об этом событии. По-видимому, просочилась информация о докладе Н.С.Хрущёва на съезде, посвящённому культу личности И.В.Сталина, несмотря на то, что отечественная пресса об этом ещё умалчивала. Одна из пожилых учительниц попросила Виталия задать докладчику вопрос о внутреннем положении в партии. Прозоров ответил дипломатично - уклончиво, напрямую не коснувшись перипетий, произошедших на съезде.
Повзрослев, Виталий вспоминал. Когда на утренники приглашали известных или знаменитых людей и, после окончания почётным гостем своего монолога, ему задавали вопросы. Часто, почему-то именно Виталия взрослые дамы просили задать приглашённому их вопросы. Не задумываясь, он выполнял их просьбу. Такие вопросы вызывали у публики смех, а у знаменитости – смущение. Впоследствии, вспоминая те далёкие годы и анализируя давние ситуации и то, что он изрекал по просьбе взрослых дам, Виталию становилось неловко за самого себя – какую же глупость он соглашался говорить перед присутствующими слушателями.
Несколько лет спустя Виталию стало известно, что в 1960-е годы между областным партийным руководством и Прозоровым неоднократно возникали конфликтные ситуации. Партчиновников раздражала независимая от них, самостоятельная деятельность знаменитого председателя колхоза. Появились критические статьи в его адрес в областной прессе, на которые он вероятно внимания не обращал.
В июне 1968 года в одной из центральных газет Виталий прочитал некролог о кончине П.А.Прозорова – дважды Героя социалистического труда, председателя колхоза «Красный Октябрь» и далее перечислялись его многочисленные титулы.
В 1956 году Виталию исполнилось шестнадцать лет – возраст обладания первого паспорта, за получением которого ему и ещё двум ребятам детдома пришлось идти пешком в посёлок Просница, находящийся в тридцати километрах от Кырмыжа. На дорогу туда и обратно, а также на процедуру получения документов был затрачен целый день.
В том же году выпускники местной школы, четверо детдомовцев - Шешуков Володя, Филимонов Юра, Вахрушев Миша и Коробицын Витя - поступили в Нолинский техникум механизации сельского хозяйства, что было исключением среди других выпускников семилетки.
После войны был установлен следующий порядок определения дальнейшей судьбы сирот - воспитанников детских домов. При достижении 14 лет, что соответствовало окончанию семилетней школы, их направляли обучению профессии в ремесленные училища (РУ) или фабрично-заводские училища (ФЗУ) обычно сроком два года, то есть до достижения 16-летнего возраста, когда подросткам выдавали паспорта, и человек стал считаться совершеннолетним, приступая к самостоятельной трудовой жизни. В фильме «Здравствуй, Москва!» (конца 1940-х годов) об этих юношах и девушках в песне звучат слова:

Пройдут года, настанут дни такие,
Когда советский трудовой народ
Вот эти руки – руки молодые
Руками золотыми назовёт.

Первоначально Виталий хотел попробовать поступить в Казанское художественное училище по рекомендации некоторых учителей, усмотревших в нём соответствующий талант. Но в середине 1950-х годов началось крупномасштабное освоение целинных и залежных земель. Обращение ЦК КПСС к молодежи и было направлено на выполнение этой задачи. Песня тех лет призывала: «Партия велела, комсомол ответил – есть!». Вот и товарищи стали убеждать Виталия, что важнее всего в настоящее время - поднять сельское хозяйство, а не заниматься чепухой, то есть рисованием. Парадокс в том, что в дальнейшем из этой четверки остался работать в сельском хозяйстве только один Виталий, а трое агитаторов нашли пристанище в других сферах деятельности (двое стали милиционерами, а третий – работником завода в г.Кирове).
Ехали в город Нолинск из Кырмыжа на перекладных, последний отрезок пути – в кузове автомобиля гружённого упругим металлом (прутками, уголками и другим профилем). Поверхность дороги была ухабистой, поэтому на каждой колдобине металл, как пружина, взлетал и подбрасывал пассажиров вверх, которые были начеку и старались крепче держаться за металл. Уже подъезжая к Нолинску, в последнем перед ним населённом пункте - Перевозе, пассажиры и водитель ослабили бдительность, и на очередной яме в центре деревни автомобиль так сильно тряхнуло, что Виталия как пушинку «сдуло» с кузова. Словно ласточка он спланировал на землю, к счастью, отделавшись лёгкими ушибами.

ВОЗМУЖАНИЕ. КАЗАХСТАНСКАЯ ЦЕЛИНА.

Город Нолинск в один промежуточный период своего существования именовался Молотовском, так как в нём прожил свои ранние годы Вячеслав Михайлович Молотов (Скрябин). Когда в конце 1950-х годов «разоблачили» антипартийную группу, в которую входил Молотов, город восстановили в прежнем названии – Нолинск. Кстати, то же самое произошло с областным городом Молотовым, которому возвратили старое название – Пермь.
Во время начала учёбы Виталия в техникуме город ещё назывался Молотовском. В нем существовал музей аналогичного названия, размещённый в добротном доме, хозяином которого когда-то был отец будущего советского руководителя. Отец служил купеческим приказчиком, поэтому был достаточно обеспеченным.
Вятская губерния считалась до революции традиционным местом ссылки людей, недовольных царской властью. Нолинск был одним из таких мест. В нём отбыл трёхлетний срок с 1898 года Дзержинский Ф.Э., работая в местной мастерской. Побывал в Нолинске ссыльный Короленко Владимир Галактионович – искатель правды, писатель-публицист, обличитель господствующего режима, с которым он боролся своими произведениями («Дети подземелья» и др.). В Нолинске был наконец-то изловлен прежде неуловимый в годы Первой Русской революции, прославившийся на всю империю своими подвигами в борьбе против существующей в то время власти – Александр Лбов. В своей повести «Жизнь ни во что» Аркадий Гайдар, излагая те события и их непосредственных участников во главе с А.Лбовым, писал, что они «нападали с криком, умирали со смехом и во время нервных, безрассудно смелых схваток ставили свою собственную жизнь ни во что».
Народный артист СССР Чирков Борис Петрович начинал свою творческую деятельность в Нолинске. Приехав с Украины с родителями ещё мальчиком, он выступал в местном драмкружке. В городском кинотеатре имелся стенд, на котором на старой фотокарточке запечатлен Боря Чирков – чубатый юноша – мечта местных девчат, объект их страданий. Отсюда он уехал в Ленинград поступать в институт сценического искусства.
Начальный период учёбы в техникуме – это время вживания в совершенно новый коллектив, резко отличающийся от прежнего. В сельхозтехникум поступали, естественно, в основном крестьянские ребята далеко некомпанейского, обособленного характера, с которыми психологическая совместимость наступала не сразу. Тем более что в 1950-е годы социально-бытовые условия, материальное обеспечение были ещё весьма тяжёлыми и неравными среди учащихся.
Если деревенскому парню присылали из дома что-нибудь из продуктов, полученных из выращенного урожая на личном подворье, то бывшим детдомовцам о такой помощи можно было только мечтать. Стипендия учащегося техникума была в два раза меньше стипендии студента института. Естественно, таких средств для выживания не хватало. Кроме питания необходимо было тратиться на одежду, канцелярские принадлежности,  другие предметы первой необходимости. Из стипендии вычитали стоимость облигаций трёхпроцентного государственного займа, на который учащийся подписывался в добровольно-принудительном порядке. Также необходимо было платить комсомольские и профсоюзные взносы. В профсоюз поступали одновременно с началом учёбы в техникуме.
Избежать полной нищеты помог сиротам директор техникума Рогальский Александр Иванович, который уговорил директора местного детского дома поставить на временное пищевое довольствие бывших детдомовцев. Когда срок договора закончился, аналогичное соглашение было заключено с руководством школы механизации. Вот таким путём ребята сумели прожить все четыре года учёбы в техникуме.
Рогальский А.И. люто ненавидел Хрущёва Н.С. и не скрывал этого. На занятиях, которые вёл, он постоянно критиковал политику первого лица государства. Начал свою трудовую деятельность Рогальский с должности тракториста МТС (машинно-тракторной станции) практически со дня её создания во времена коллективизации. На уроках он часто отвлекался от темы, увлечённо рассказывая о тех годах, когда он на тракторе, который в деревне впервые появился, завоёвывал неоспоримый авторитет среди тёмных, малограмотных крестьян, особенно пожилых, которые почитали трактор за чудо, ниспосланное с другого мира. После отстранения Хрущёва от власти Рогальский возвратился в Киров, откуда он при прежнем режиме был сослан в заштатный городок, и занял должность инструктора обкома КПСС.
Но не для всех, попавших в опалу при Хрущёве, всё заканчивалось так благополучно. Секретарь Нолинского райкома партии был снят с должности и отправлен в подшефный техникуму колхоз заместителем его председателя. Естественно, человек сугубо городской, он в сельском хозяйстве не разбирался. К тому же отношение к опальным людям на местах было во многом предвзятое. С каждым годом этого, когда-то одного из партийных лидеров района, понижали в должности. Жена отказалась ехать с ним в деревню. В последний раз, когда Виталий был на сельхозработах в этом колхозе, он видел бывшего партработника в качестве разнорабочего. Ему доверили возить овощи с поля на склад. Он шёл рядом с телегой – тихий, опустившийся, в поношенном ватнике с поникшей головой. Несомненно, в той глухой деревне колхозник поневоле закончил свой трудовой и жизненный путь.
Учёба Виталия в техникуме совпала с наиболее активным периодом реформ и переустройств в сельском хозяйстве, проводимых по инициативе Хрущёва. Для освоения целинных и залежных земель была организована массовая отправка людей в Казахстан. Случалось, что некоторые из них кончали жизнь самоубийством из-за страха посылки их в неизвестные им, необжитые края страны.
В приказном порядке насаждалось повсеместное, обязательное выращивание кукурузы практически до Северного Ледовитого океана. В большинстве областей нечернозёмной зоны страны с такой сельскохозяйственной культурой вообще ранее не имели дело. С крестьян, населяющих районы рискованного земледелия, требовали получения высоких урожаев кукурузы, но он был практически нулевой. В северном климате растения достигали карликового роста. Затраты на покупку семян, на возделывание кукурузы не окупались. Колхозы терпели убытки и впадали в долги.
В эти годы началось внедрение нового вида заготовки кормов – силосование, то есть консервирование растительной массы в бетонированных траншеях с изоляцией от наружного воздуха с целью сохранения кормовых и питательных качеств. Беднейшие колхозы не имели средств и возможностей создавать дорогостоящие бетонные сооружения и, чтобы выполнить план, спускаемый им сверху, силосовали растительную массу в «голых» земляных ямах. Естественно, значительная часть этой массы сгнивала.
В начале осени каждый год техникум помогал подшефному колхозу в уборочной страде, в том числе в силосовании кормов. Однажды учащимся поручили засилосовать одну яму. Колхозники доставляли к месту силосования разную сорную траву, бурьян и другие растения, непригодные для корма, то есть пытались оставить в сохранности урожай культурных растений, зная, что в яме он непременно погибнет. Присутствующий при этом процессе директор техникума Рогальский крикнул шутя: «Виталий, бросай в яму свои рваные ботинки, может быть, из них получится силос?!». В чём директор был тогда прав, то, действительно, ботинки на ногах его учащегося «просили каши». При заготовке кормов Виталию лучше, чем его товарищам, удавалась укладка скирд. Они получались плотные, аккуратные, длинные.
Внутриполитическая реформа заключалась в переустройстве партийно-хозяйственных отношений. Хотя в 1950-х годах существовал лозунг о тесной смычке города и деревни, фактически между ними проложили непреодолимую границу-преграду. Было осуществлено разделение обкомов, райкомов и прочих партийных организаций на промышленные и сельскохозяйственные. Центральные и местные газеты подразделялись по такому же принципу. Сельской молодёжи запретили поступать в учебные заведения несельскохозяйственного профиля. Такое же дискриминационное правило вменялось и тем, кто ранее закончил сельскохозяйственные училища или техникумы. Для предотвращения оттока людей из села было запрещено выдавать паспорта крестьянам, увольнять их из колхозов. Поэтому молодая мужская половина сельчан охотно призывалась в Армию, при увольнении из которой ребята не возвращались в деревню. Известно, что в те годы не менее 90% сверхсрочников, старшин и офицеров были родом из деревни. Начался активный процесс опустенья села из-за нехватки мужской рабочей силы. Весь тяжёлый крестьянский труд ложился в основном на плечи женщин, многие из которых остались в одиночестве не только в результате минувшей убийственной войны, но и по упомянутой выше причине.
В это же время МТС были реорганизованы в РТС (ремонтно-технические станции). Основную часть техники – тракторы, сельскохозяйственные машины и орудия – из МТС передали колхозам и совхозам. Позднее, в начале 1960-х годов, РТС переименовали в Сельхозтехнику.
В техникуме ребята оказались в более свободной обстановке, нежели в детдоме, где пребывание осуществлялось практически на казарменном положении. Здесь они могли, не отпрашиваясь, беспрепятственно посещать многие места города в свободное от учёбы время. Правда, в Нолинске существовал единственный кинотеатр, расположенный в одном здании с домом культуры. Поэтому, чтобы посмотреть фильм, необходимо было выстоять обязательную очередь. В этом городке Виталий впервые услыхал слово «телевизор». Этот аппарат приобрел один из первых в городе, как ни странно, поп местной действующей церкви. Городские любопытные мальчишки пытались через зарешёченное окно посмотреть работу этой технической новинки, но навряд ли им это удавалось. Кстати, этот священник имел также в своём пользовании легковую машину, большую редкость для населения того времени.
Летом развлечений прибавлялось – открывался городской сад с эстрадой, танцплощадкой, бильярдом и т.д., но для его посещения необходимо было покупать входной билет. Естественно, учащиеся техникума редко шли на такие расходы и чаще всего проникали на заветную территорию, преодолевая забор в укромном месте. Не всегда удача сопутствовала ребятам. Например, Мишу Вахрушева однажды контролёры успели поймать за штаны, когда он перелазил через забор, и сообщили по месту учёбы.
Танцплощадка была излюбленным местом учащихся. Ребята отплясывали под местный оркестр, в котором играл на трубе их сокурсник и сосед по комнате в общежитии Борис Ворончихин. Тоже бывший детдомовец он был старше своих однокурсников на семь лет, отслужив в Армии до поступления в техникум. Благодаря оркестру он имел дополнительный приработок, играя на торжественных мероприятиях, на похоронах (покойников он называл «жмуриками») и на танцах по выходным дням.
Танцевать Виталий научился ещё в детдоме г.Советска. Учила его молоденькая воспитательница. Он клал свою руку на её спину, которая во время танца невольно сползала и оказывалась ниже пояса. Девушка краснела и просила поднять руку повыше.
В середине 1950-х годов в СССР начали появляться так называемые стиляги. Одевались они для того времени вызывающе – в широкоплечие клетчатые пиджаки, длинные галстуки с широким узлом, брюки - клеш (широко расширенные снизу), ботинки на толстой светлой подошве (называемой «кашей»). В таком виде, длинноволосые, являлись они компанией на танцы и заказывали музыку быстрого темпа, отплясывая её своеобразно, нетрадиционно, что весьма не нравилось чиновникам от культуры.
Почти одновременно с появлением стиляг стали организовывать в стране добровольные народные дружины – ДНД, которые стали главными помощниками милиции в поддержании и соблюдении требуемых социалистических норм общественного порядка при любых их отклонениях, в том числе в борьбе со стилягами.
В первые годы существования ДНД в их ряды принимали строго и торжественно на общем собрании коллектива. Каждую кандидатуру обсуждали и ставили на голосование. Спустя годы такая процедура исчезла, и поступление в члены ДНД стало обязаловкой для комсомольцев.
Конечно, у Виталия и его друзей существовал соблазн постилять, но они были ограничены в средствах на приобретение экстравагантной одежды, поэтому могли постилять только на танцах в отсутствии дружинников, хотя сами уже были членами ДНД.
Уже упоминалось о рваных ботинках Виталия, которые он заменил на парусиновые (матерчатые), надраивая их мелом. Его одежда была тоже в единственном экземпляре. Во время сушки постиранной рубашки он обвязывал шею полотенцем, чтобы не было заметно голого тела. Своё демисезонное пальто, выданное в детдоме, Виталий сразу же после поступления в техникум обменял на наручные часы Бориса Ворончихина, которые он приобрёл во время службы в Армии на Камчатке. Часы широко распространённой в то время марки «Победа» были разрисованы с лицевой стороны циферблата пейзажем Камчатки самодеятельным художником.  Виталий носил эти часы только до ближайших летних каникул, во время которых их или украли, или он выронил на пляже реки Вятки в Кирове.
Борис Ворончихин был самым старшим по возрасту в группе, отслужившим положенный срок в Армии, поэтому был назначен старостой группы. Проживал он в общежитии в одной комнате с бывшими детдомовцами, так как в прошлом тоже был таким же воспитанником. До военной службы он выучился на электрика и успел поработать по этой специальности, электрифицируя населенные пункты области. Один из эпизодов такой трудовой деятельности ему запомнился на всю жизнь.
Как всегда они загрузились в тамбур железнодорожного вагона, чтобы добраться до нужного объекта труда. Каждый работник облачён довольно громоздкой амуницией. Проезжая вблизи места их работы, электрики выпрыгивали на ходу поезда из вагона (состав не имел возможности останавливаться в этом месте, а электрики ехали в нём нелегально в отсутствии собственного транспорта). В один злополучный день Борис выпрыгнул из вагона весьма неудачно, зацепившись крюком своего снаряжения за какую-то выступающую деталь вагона и повиснув над проносившимся под ним рельсом, мелькавшим холодной отполированной сталью. Юноша боялся шевельнуться, осознавая, что любое его движение может быть последним в его жизни, так как крюк соскользнёт с детали вагона, и прощай белый свет. С невероятными предостережениями и с большим трудом его напарникам удалось вызволить молодого человека из этой непростой ситуации, не останавливая поезда, что дало возможность не только спасти жизнь несчастного парня, но и избежать конфликтов с железнодорожниками и со своим руководством. Борис, глубоко переживший этот случай, считал тот день вторым своим рождением.
Годы учёбы в техникуме пришлись на так называемый критический, переломный возраст. Молодость брала своё, и ребята тратили свою необузданную энергию часто на бесполезные поступки, относясь к учёбе с прохладцей. Участвовали в драках с городскими парнями. Однажды, изрядно поколотив местных ребят, Виталий с друзьями пошли в кино. Фильм был чехословацкого производства об освободительной борьбе народа под предводительством Яна Жижки. Когда фильм близился к завершению, и на экране происходила заключительная битва с использованием старинного огнестрельного оружия, зрители почувствовали, что дым показываемого сражения настоящий. Кто-то из побитых противников ребят в отместку бросил через дверь дымовую шашку в зрительный зал. Среди зрителей поднялась паника. В кромешной темноте и едком дыму все бросились к выходу, мешая друг другу спокойно выбраться наружу. Хорошо, что фильм был посредственный, и зрителей в зале сидело немного, поэтому помещение быстро опустело.
Со своей стороны техникумовцы не мстили противнику и чаще всего проявляли к нему милосердие и благородство. Как-то, идя на обед в школу механизации, Виталий и его друзья увидели на одной тихой безлюдной улочке висящего на электрическом столбе одного из предводителей соперничающей группировки. Состояние его было весьма плачевное. Он сорвался со столба, работая на нём без предохранительного пояса, и держался в данный момент, зацепившись за столб «когтем» (так называют рабочие ножной зацеп) одной ноги, вися головой вниз. Ребята молча освободили своего врага – бедолагу из «капкана» и продолжили свой путь. А ведь буквально накануне другу Виталия Володе Шешукову городские парни серьезно поранили голову. Среди них, возможно, был и этот юноша – жертва несчастного случая.
В техникумовском же коллективе среди ребят конфликтов было немного. Запомнился один из них. Среди учащихся были два немца-переростка, лет за двадцать. Фамилия одного из них запоминающаяся – Вагнер. Виталию не известна его биография. Случилось так, что они по какой-то причине повздорили с русскими парнями. Вероятно, недавно прошедшая война тому следствие. Конфликт был улажен полюбовно.
Другой случай произошёл с однокурсником Виталия – Сашей Майоровым. Он пожаловался преподавательнице, что товарищ по учёбе обозвал его «мариец», хотя этой национальности он и был. Женщина весьма удивилась и посоветовала, чтобы он гордился своим славным происхождением, а не обижался.
Вот так улаживались редкие и мелкие недопонимания в межнациональных отношениях.
Но, в общем, городок Нолинск жил тихо и мирно. Иногда его навещал какой-нибудь редкий гастролёр. Однажды приехал гипнотизёр Григорий Гутман, который дал пару сеансов в доме культуры, на один из них Виталию и его друзьям удалось попасть. Народ заполнил зал битком. Ребятам достались места на галёрке. Гипнотизёр вначале прочитал небольшую лекцию об особенностях своей работы, затем приступил к опытам. Сперва пытался усыпить всех людей в зале. Виталий прилагал максимум усилий, чтобы уснуть, но ему это не удалось сделать. Некоторых смельчаков гипнотизёр пригласил на сцену, усыпил их, а затем производил различные манипуляции, подчиняя их действия своей воле, как он сам утверждал. Один из подопытных мужиков упал – оказалось, он в дупель пьян. Пришлось его удалить из зала. Многие зрители засомневались в правдивости результатов опытов гастролёра, высказывая соображения о предварительной его договорённости с добровольными помощниками.
Гипнотизёр также разгадывал нахождение различных вещей в карманах зрителей, зачитывал тексты, которые они написали втайне от мага и т.д., и т.п.
Встреча одного нового года в этом доме культуры едва не завершилась для Виталия трагично. Закончилось празднество далеко за полночь. Чтобы получить верхнюю одежду, нужно было выстоять длинную очередь. В ожидании своей очереди Виталий вышел на улицу проветриться. Зашёл за дерево, сел, опершись на него спиной, и уснул. Мороз достигал тридцати градусов. Прошёл час, прежде чем гардеробщица сообщила случайно задержавшимся посетителям об оставшемся на вешалке одиночном пальто. Случайно одним из последних покидал дом культуры сокурсник Виталия Орехов, который узнал, чьё это пальто. С ребятами он обошёл помещения здания, затем территорию вокруг него. Потерявшийся был обнаружен раздетым, в закоченевшем состоянии. Врач неотложки оказал первую эффективную медицинскую помощь пострадавшему, что его и спасло. Утром Виталий поднялся раньше всех в комнате и, как будто ничего не случилось, стал подметать пол. Сосед по кровати Толя Волков с изумлением воскликнул: «Виталий, ты настоящий ванька-встанька! После любой ситуации так бодро вскакиваешь!».
Но не все праздники заканчивались благополучно. Один из сокурсников Виталия начитавшись детективов, как он признался на следствии, возомнил себя разведчиком в тылу врага, засланным для ликвидации противника. Результатом его «рейда по тылам» с ножом в руках жертвами стали четверо человек, двое из которых погибли. Одним из раненых, который предотвратил дальнейшие жертвы, оказался заместитель начальника уголовного розыска района. Лезвие ножа прошло на один сантиметр в сторону от сердца. Впоследствии по состоянию здоровья его перевели на работу в ГАИ. Кстати, ему Виталий впервые сдавал ПУД, так в то время называли Правила уличного движения, сдаваемые на экзаменах для получения прав вождения автомобилем.      
        Преступником оказался сын влиятельного областного чиновника. Медицинская комиссия признала парня психически неуравновешенным. Он безвозвратно исчез из города. Лет десять спустя Володя Шешуков, работая милиционером в Кирове, встретился там внезапно с этим человеком и невольно задал ему вопрос о том случае. Гражданин почему-то сильно испугался и постарался сразу же удалиться, не ответив на вопрос. Возможно, его ввела в замешательство милицейская форма собеседника.
Другой трагический случай произошёл в день празднования Первого мая. Шагая в колонне техникумовских демонстрантов, Виталий ощущал, что кто-то сзади постоянно наступает ему на пятки. Обернувшись, он увидел парня, который учился на год позже его, отличавшийся задиристым характером. Молодые люди обменялись весьма некорректными любезностями. Спустя часа два, по окончании демонстрации, Виталий вдруг услышал сообщение, что этот парень только что утонул в реке Воя, на берегу которой расположен Нолинск.
Оказалось, что компания из нескольких учащихся прямо с демонстрации направилась к реке покататься на лодке. Ледоход только что закончился, но было сильное половодье. Лодку с пассажирами подхватило стремительное течение, и она столкнулась с одиночной льдиной. Лодка перевернулась. Ребята, среди которых была одна девушка, смогли выплыть на берег. И только недавний попутчик Виталия не смог этого сделать. Только в этот момент его товарищи узнали, что парень был инвалидом. Из-за искривления позвоночника он носил корсет, который сковывал его движения, что и не позволило ему спастись. Виталий почувствовал запоздалую неловкость к внезапно ушедшему несчастному человеку, который не хотел показаться ущербным среди своих ровесников и скрывал свой недуг.
Половодье препятствовало поиску тела утопленника. Только после его окончания удалось обнаружить и выловить труп далеко от места происшествия вниз по течению, а затем похоронить на местном кладбище.
Во время этого случая Виталию вспомнился ледоход на реке Пижма, когда он жил в городе Советске. Посмотреть это природное явление к реке сходились горожане, особенно сбегалось много мальчишек, которые с восхищением наблюдали за разгулом стихии. Стоял такой грохот от сталкивающихся льдин, что он заглушал крик публики и разносился до самых дальних окрестных деревень.
Однажды Виталий на спор с пацанами искупался в реке, во время ледохода, в короткий момент отсутствия льдин у берега. С непривычки вода показалась такой жгучей от холода, что окунувшись, купальщик моментально выпрыгнул на берег.
В основном праздники в техникуме проводили весело, но скромно ввиду отсутствия достаточных средств. К сорокалетнему юбилею Октябрьской революции в 1957 году здание техникума оформили иллюминацией из гирлянд обычных электрических лампочек, из которых составили всего один лозунг: «Слава 40-й годовщине Октября!». Эти слова освещали тёмную доселе улицу. Горожанам такое освещение представлялось роскошным подарком.
К каждому празднику Виталий издавал стенную газету, стараясь оформить её более красочно. Тщательно готовили концерты художественной самодеятельности. Для создания коллектива хора и его репетиций в техникум приглашали специалистов «со стороны». Обычно это были пожилые профессионалы, вынужденные по различным обстоятельствам проживать в Нолинске.
Пели песни, например: «Эх, хорошо в стране советской жить…» или «Ходили мы походами в далёкие края, у берега французского бросали якоря…». Хотя на самом деле это было далеко от действительности, но ребята надеялись, что скоро так это и произойдёт.
Кроме хора учащиеся готовили отдельные номера. Находились среди них самодеятельные танцоры, певцы, чтецы и т.п. Виталий увлёкся клоунадой, репризы для которой перенимал из репертуара Кировского цирка, посещаемый им во время летних каникул.
Первое своё выступление Виталий запомнил надолго. Перед клоунадой ему с напарником необходимо было сыграть в классическом номере, а именно в постановке, в которой Виталий представляет шалопая, встречаясь за шахматной доской с положительным героем и, конечно, проигрывает ему. Исполнители ролей должны громко объявлять проделанные шахматные ходы соответствующими фигурами. Виталий почти сразу же запутался в таком перечислении и «скомкав» текст, с трудом «домучил» с напарником постановку до финала. Кстати, один дотошный зритель впоследствии предъявил им претензию, что он записывал диктуемые «артистами» ходы, а они почему-то не сходятся на доске.
Несколько исполненных номеров клоунады не только сгладили провал предыдущей постановки, но по успеху превзошли выступления остальных исполнителей, а Виталия назвали «героем дня». Во время этого выступления присутствовал преподаватель термеха и сопромата Толстов Сергей Георгиевич – угрюмый, редко улыбающийся человек, заядлый курильщик, чёрный от табака. Папироса или сигарета в его зубах торчали постоянно, он прикуривал их одну от другой, не зажигая спички. Клоунада его так рассмешила, что он от хохота чуть не задохнулся и выбежал из зала.
Коллектив художественной самодеятельности приглашали с концертами в рабочие посёлки, колхозные деревни, где всюду его сопровождал успех. Особое радушие оказали своим гостям местные жители посёлка Медведок, расположенного на берегу реки Вятки. Зрителями там были в  основном матросы-речники и их семьи. А крестьянам подшефного техникуму колхоза концерт так понравился, что они отблагодарили его исполнителей через районную газету, назвав Виталия артистом из народа.
Успех Виталия на сцене так подействовал на преподавателей техникума, что они предложили ему играть комедийные роли в серьёзных постановках. Как раз приближалась юбилейная дата А.П.Чехова. Виталия попросили сыграть в его «Злоумышленнике» роль Дениса Григорьева – этакого тёмного крестьянина-бедолагу, по неграмотности ставшего горе - диверсантом. И вновь успех. Преподаватели после выступления сокрушались – как они раньше не догадались задействовать своего подопечного в подобных постановках. Виталий учился уже на последнем курсе. Его сокурсник Гена Кадочников, наблюдая в одном киножурнале за африканскими дикарями-скоморохами в масках, сказал Виталию: «А ты и без маски похлеще их мог бы рассмешить!».
Кстати, Гена был хорошим разносторонним спортсменом. Особенно проявил он себя в волейболе. Однажды в борьбе над сеткой он с такой силой «резанул» мяч, что тот, попав в голову соперника, лишил его чувств. Упавшего без сознания игрока унесли с площадки.
Вообще, спорт был одним из любимых и распространённых занятий в техникуме. Его спортсмены занимали ведущие места в городе. А ядром этих спортсменов были бывшие воспитанники детских домов и не только из села Кырмыж. Всего их насчитывалось десять человек.
На спартакиаде сельскохозяйственных техникумов области, которая проходила в конце 1950-х годов в городе Уржуме (о котором упоминалось ранее), команда Нолинского техникума заняла общее первое место. В программу спартакиады входили лёгкая атлетика, волейбол, баскетбол и другие виды спорта. Для проживания спортсменов разместили в пустующих во время летних каникул классах школы. Вместо парт были расставлены кровати.
Каждую ночь Виталий просыпался как-то медленно, постепенно под какую-то упоительную мелодию, тихую, едва слышимую и незнакомую. Первоначально он предполагал, что это цыгане исполняют свои песни где-то на территории школы, но профессиональное музыкальное сопровождение поющих опровергало эти доводы. Тем более,  из-за малой громкости он не мог разобрать, на каком языке исполняется песня. Виталий слушал очаровательную мелодию, на него нисходило блаженство и он также медленно, незаметно засыпал.
Несколько лет спустя, находясь в гостях у своего ленинградского приятеля, Виталий о чём-то с ним судачил. Вдруг невольно стал вслушиваться в доносившуюся из соседней комнаты музыку, которая показалась ему до боли знакомой. И тут он вспомнил те летние ночи в провинциальном городке и мелодию. Бесспорно, это была та самая, которая сейчас звучит в этом доме. Виталий прошёл в соседнюю комнату. Проигрыватель крутил пластинку, вернее рентгеновский снимок с записью «на рёбрах» - так в народе прозвали подпольный продукт музыкального производства. С пластинки мелодично лились голоса Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд, певших дуэтом.
По возвращении со спартакиады Виталий написал о ней статью-отчёт в форме репортажа и направил в районную газету. Статью опубликовали моментально, практически без сокращений и изменений. Работники и учащиеся техникума с удовлетворением восприняли первую в жизни Виталия многотиражную публикацию.
В начале каждого учебного года по всей стране, прежде чем начинать занятия в любых учебных заведениях, молодёжь привлекали на уборку урожая в колхозах и совхозах. Этот процесс длился не менее месяца. В народе его называли «гонять на картошку».  В Кировской области этот период обычно приходился на самые ненастные дни года: обильные осадки, холод, слякоть. Убирали не только картофель, но и лён, различные овощи, зерновые культуры, а также привлекались к работе на животноводческих фермах. Хозяйства были бедные, поэтому для питания учащихся выделяли продукты только первой необходимости: хлеб, картошку, соль, сахар, изредка мясо.
Однажды Володе Шешукову и Виталию поручили доставить со склада колхоза петуха, пожертвованного на обед учащимся за хорошую работу. Кладовщик принёс за лапы довольно большого живого петуха, всучил его ребятам, показал на топор, сказав, что у него на складе самообслуживание и вышел на улицу.
Виталий положил петуха головой на деревянный чурбак, держа его за лапы. Володя, осмелившись (он впервые предстал в роли палача), взмахнул топором и опустил его на чурбак. Когда друзья пришли в себя, петуха на месте не было – он вырвался из рук Виталия, а на чурбане лежала его голова с разинутым клювом, ещё вздрагивающим. Ребята впервые столкнулись с таким явлением, когда птица летает без головы. Склад по всему периметру был забит мешками. Поиски петуха среди них не увенчались успехом. Друзья не оправдали доверия своих товарищей и вместе с ними довольствовались постной пищей.
В следующий раз друзья решительно отказались проделывать аналогичную процедуру, но уже с овцой, а со страхом наблюдали, как её выполняет работник колхоза. Овца спокойно стояла как обречённая, и мужик также спокойно воткнул нож в её глотку. Жертва, вероятно, не предполагала таких действий от человека. Ребята были невольными свидетелями при аналогичной гибели коров и свиней. Однако, те яростно сопротивлялись подобной казни.
Иногда бывая на животноводческой ферме, учащиеся подкармливались картошкой, которую там варили для скота в больших котлах; не брезговали отрубями и обратом.
Вечером после работы ходили на деревенские посиделки, так называемые вечёрки, где молодёжь танцевала, пела (в основном частушки) и, естественно, влюблялась. Собиралось больше всего девчат, парней в деревне было мало. Поэтому приезжие ребята встречали там радушие местных красавиц. Единственным музыкальным инструментом на вечёрке была обычная гармошка-трёхрядка. О таких вечёрках Дмитрий Мамин-Сибиряк в своей книге «Приваловские миллионы» пишет: «Где-то пиликнула вятская гармоника, в другом углу жалобно затренькала деревенская балалайка, и началась музыка».
В одну из вёсен в техникуме организовали собственную машинно-тракторную бригаду для оказания помощи в проведении посевных работ подшефному колхозу. Использовали свою учебную технику (тракторы и сельхозмашины). Управляли каждым агрегатом два механизатора посменно. В их качестве первым номером был преподаватель, а вторым – учащийся старшего курса техникума. Бригадиром этого коллектива стал старший учебный мастер Жуков, а его помощником и одновременно учётчиком назначили Виталия.
Жуков в своё время обучал Виталия вождению и работе на гусеничном тракторе. В процессе учёбы отношения между этими инструктором и его учеником нельзя было назвать дружескими. Инструктор постоянно кричал, бил ученика по рукам, когда тот управлял рычагами трактора, казалось, вечно был недоволен своим подопечным. Виталий же спокойно переносил все придирки наставника.
Однажды на практических занятиях по техническому обслуживанию трактора понадобилась одна деталь, которую Жуков не смог найти. Тогда он, по-видимому, сгоряча, крикнул Виталию: «Прояви солдатскую смекалку!». Ну, тот и проявил. Вскоре раздался вопль с соседнего участка: «Кто украл деталь?!». Жуков посмотрел на Виталия, усмехнулся и пошёл по каким-то своим делам.
Жуков – простой рабочий человек, фронтовик, как и большинство мужчин того времени. В день Победы 9 мая 1945 года, по его рассказу, ему в числе других только что отвоевавших солдат доверили участвовать в легкоатлетической эстафете по улицам поверженного Берлина. Доверие он оправдал с честью.
Жуков действительно был настоящим мастером своего дела. В эпоху дефицита запчастей он сумел из металлолома гусеничных тракторов различных марок (ДТ-54, СХТЗ-НАТИ и других) собрать один действующий, проработавший несколько сезонов,  в том числе довольно успешно на полях подшефного колхоза.
Посевную страду техникумовская бригада проводила ударными темпами. Вставали в четыре часа утра, ложились спать в одиннадцать часов вечера. В середине дня механизаторы и их помощники на агрегатах производили пересменку. Бригадиру и его помощнику никакой смены не полагалось. Ещё до первых петухов Виталия расталкивали в постели, с трудом заставляя проснуться. Наскоро позавтракав, он спешил в бригаду помогать механизаторам наладить свои агрегаты и организовать их работу на текущий день. Затем весь день мотался по полям. Единственный в колхозе телефон-вертушка имелся в центральной усадьбе, с помощью которого можно было связаться только с районными руководящими службами. Поэтому приходилось добираться до работающих агрегатов оказией (на машинах перевозящих семена, удобрения и т.п.) или чаще всего пешком. На помощника бригадира была возложена также обязанность учёта выполненной работы, то есть замер вспаханной или засеянной площади поля. Для этого Виталий использовал широко распространённый в то время шагомер, конструкция типа циркуля, с расстоянием между остриями равным два метра. Вот шагая с таким инструментом, вращая его ручку, Виталий отмахал почти все поля колхоза. К концу рабочего дня, уже в темноте, садился он измождённый за стол ужинать, а затем валился в постель, обретая со сном короткий отдых.
От замеров учётчика, то есть объема выполненной работы, зависела величина заработка механизаторов и их помощников. Отсутствие опыта в этом деле у помощника бригадира и его молодость давали повод некоторым членам бригады предполагать о возможных ошибках учётчика не в их пользу.
Как-то подходя со своим шагомером к очередному полю, Виталий увидел на его окраине почти всех механизаторов своей бригады. В центре сгрудившейся толпы ожесточенно спорили (чуть ли не до рукоприкладства) бригадир Жуков и однокурсник Виталия, а в данный момент тракторист, Мамаев Саша, он был старше своих товарищей, уже отслуживший в Армии. Мамаев утверждал, что учётчик занижает результаты выполненной им работы. Бригадир же настойчиво защищал своего помощника, считая его замеры правильными. Виталий впервые увидел своего грозного учителя в роли яростного своего защитника.
Заметив подходящего учётчика, толпа расступилась. Виталий обратился к Мамаеву: «Если ты сомневаешься в моей честности, выбери любое замерное мною поле и проверь». Все присутствующие согласились с таким предложением, тем более что поле Мамаева находилось рядом. Результаты замеров Мамаевым практически не расходились с замерами учётчика. Площадь поля, подсчитанная им, оказалась даже меньше на сотые доли гектара. Проходя мимо Виталия, обескураженный тракторист сконфуженно буркнул: «Прости!». Больше к этой теме никто не возвращался.
Самым серьёзным испытанием в этой колхозной командировке было предотвращение лесного пожара. Однажды, подходя к одному из дальних полей, Виталий заметил ещё издали дым рядом с посадками деревьев. Трактор с сельхозагрегатом стоял неподалёку. Прибежав на это место, Виталий увидел тракториста (тоже учащегося), тушившего огонь, движущийся фронтом по сухой траве. Уставший, он с трудом махал своей курткой, сбивая пламя. Но огонь распространился уже метров на двадцать в ширину, уничтожая вместе с травой и подлесок. Подобравшись к очередному деревцу, огонь мгновенно взлетал по его кроне к самой верхушке со звуком, напоминающим громкий шорох с уханьем: «Ш-ш-ш-ух!». Крона сгорала, как порох, а затем разгорался ствол деревца. Уже выгорела довольно приличная площадь, и пламя подбиралось к основному, взрослому лесу. Два парня едва успевали бросаться в разные стороны фронта огня, ожесточённо сбивая его куртками. Тракторист совершенно обессилел. Виталий, подавляя пламя, двигался дальше, препятствуя его распространению. Но как назло, языки огня вновь возникали на прежнем месте. Приходилось возвращаться назад и уничтожать очаг возгорания. Потеряв счёт времени, изнемогая от жара огня и усталости, ребята всё-таки смогли окончательно затушить пожар. В это время подъехала машина, в кузове которой сидели учащиеся, направлявшиеся на обед. По пути они должны были прихватить остальных ребят. Из кабины вылез бригадир и с испугом осмотрел обоих парней с закопчёнными лицами и с покрытой сажей одеждой. Ребята в кузове тоже с недоумением взирали на такое диво.
Об этом происшествии стало известно директору техникума. Разобравшись в чём дело, он дипломатично заключил: «Безусловно, необходимо отметить самоотверженный поступок ребят, проявленный ими при тушении пожара, который мог бы повлечь большую беду. Но предварительно необходимо выявить и наказать виновных, из-за которых возник пожар. А это значит, что данный случай получит широкую известность, и последуют соответствующие оргвыводы. Поэтому давайте условимся – никому ни слова об этом происшествии, никаких приказов о взысканиях и поощрениях».
Президент современной России присваивает высшую награду страны – звание Героя России – за аналогичные приведённые выше поступки-подвиги. Сколько было бы таких героев во времена СССР, если бы в то время существовал такой принцип награждения?
- Пожар – страшное явление, наносящее тяжёлое бедствие пострадавшим от него людям, да и всему живому. – Резюмировал то событие преподаватель техникума Рябиков В.А. – Я был свидетелем, как горели Бадаевские склады в Ленинграде в результате первой бомбёжки города немцами в самом начале его блокады. Картина была ужасная – расплавленный сахар рекой тёк из горевших хранилищ. Население Ленинграда лишилось основной продовольственной базы, что стало главной причиной голодной зимы.
Молодёжная машинно-тракторная бригада завершила весенне-полевые работы в рекордно короткие сроки. За это время Виталий страшно измотался и сильно похудел. По возвращении в техникум ему ещё долго снились кошмары с хождением по полям с шагомером. Когда он просыпался, то наступало блаженство при мысли, что не нужно вскакивать, куда-то бежать, выполнять срочную изнурительную работу.
Учебную базу и бытовые условия в техникуме зачастую приходилось создавать самим учащимся. Заготовку дров производили на берегу Вятки. Вылавливали из реки сплавляемые бревна, грузили их вручную в машины. Доставленные в техникум брёвна пилили, кололи, поленья складывали на просушку.
Для практических занятий по электросварке предварительно изготовляли электроды. Смешивали жидкое стекло и мел, получали флюс, который слоем намазывали на куски проволоки, а затем сушили. О качестве сварочного шва могут судить специалисты, но навыки «держать дугу», как говорят профессионалы, практиканты получали достаточно серьёзные.
Станочному делу обучались на допотопных токарном, фрезерном, долбёжном и других станках, привод которых осуществлялся плоскоременными передачами от общего вала, закреплённого под потолком мастерской. Был случай, когда один из учащихся непроизвольно задел головой движущийся ремень. Отпрыгнув, дико взирая по сторонам, он схватил большой гаечный ключ, намереваясь кого-то ударить. Но поблизости никого не было. Ему представилось, что кто-то ударил по голове пустым ведром.
Станочное, слесарное и кузнечное дело вёл один мастер – коренастый, угрюмый человек лет пятидесяти. В отношении своих учеников он был довольно грубоват, не терпел изнеженных молодых людей и являлся примером ребятам своими личными поступками. Они восхищались им, когда он своими мозолистыми, заскорузлыми руками хватал ещё горячий металл с наковальни и бросал в угол кузницы, когда был недоволен работой подопечных. Если кто-то из них получал на практических занятиях небольшую травму, мастер не упрекал бедолагу, как другие его коллеги, что ученик не соблюдает технику безопасности, а с ухмылкой зло изрекал: «Не умеешь работать, дурень!». Поэтому от него пытались скрыть даже более серьезные травмы.
Однажды мастер увидел на окне настоящий человеческий отрезанный палец. Он громко, на всю мастерскую, спросил – чей этот палец? Никто не ответил. Тогда он скомандовал выстроиться всем в шеренгу и показать руки. Руки у всех практикантов были без повреждений. Тогда он произвёл перекличку. В строю не оказалось Гены Игумнова. Оказалось, что лишившись пальца и боясь гнева мастера, он машинально бросил палец на окно и тайком сбежал в больницу на перевязку. Кстати, возможно это тот самый Игумнов Геннадий Фёдорович, который на недавнем рубеже веков занимал должность губернатора Пермской области – соседней с Кировской. В частности, его возраст даёт право на подобное предположение.
Ранее упоминалось, что оборудование учебных мастерских было устаревшим. Например, самым современным станком в мастерской являлся токарный марки «ДиП», что означало «догнать и перегнать», ещё довоенного производства. Под этим лозунгом страна Советов соревновалась с Америкой в годы индустриализации 20-30-х годов прошлого века.
Технике безопасности на производстве в 1950-е годы не уделялось достаточно необходимых требований. Всё решал план, выполнение которого являлось законом. Обеспечение охраны труда руководство предприятий считало второстепенной задачей.
Как-то мастер попросил Виталия проверить – греется ли электродвигатель кузнечного вентилятора. Едва ученик приложил руку к корпусу двигателя, как его так шарахнуло электротоком, что он на некоторое время впал в полубессознательное состояние. Защитное заземление оборудования отсутствовало.
Летние каникулы Виталий проводил у родственников, так как ни дома, ни семьи у него не было. В начале каникул он приезжал в Киров к двоюродной сестре Антонине Дроздовой (фамилия по мужу), которая трудилась на фабрике швеёй и «заработала» профессиональную болезнь рук, поэтому ей пришлось преждевременно уйти на пенсию. Муж Антонины был родом из Белоруссии, оставшийся в Кирове после службы в Армии, трудился на одном из предприятий города рабочим, а на общественных началах являлся депутатом городского совета.
Утром супружеская чета отправлялась на службу, а Виталий уводил их маленького сына Сашу в детский сад. Впоследствии Александр, став взрослым и работая в городе Кирово-Чепецке (недалеко от областного центра), по словам родственников, связался там с дурной компанией и попал в неприятную историю, отсидев назначенный срок, возвратился на правильный путь честного труженика.
В Кирове жил дядя Виталия  Владимир, второй по старшинству после Степана. Возвратился с фронта Владимир калекой – «потерял» там ногу. Проживал в Кирове в коммунальной квартире, находящейся в доме барачного типа. Виталий периодически навещал дядю, когда бывал в Кирове. К своему племяннику он был весьма доброжелателен и откровенен о своём несчастном положении, страдая от бессилия из-за инвалидности, которая препятствует ему проявить себя в полной мере в какой-нибудь работе. Свои страдания дядя Володя «глушил» водкой в компаниях таких же инвалидов-фронтовиков. Именно у него Виталий впервые в жизни попробовал вкус водки. В конечном счёте, такая жизнь дяди Володи закончилась самоубийством.
В Кирове Виталий проводил время своего законного отдыха в одиночных походах в кинотеатр, в цирк, на пляж, на стадион «Динамо» смотреть матчи местной одноименной команды, играющей в группе «Б». Вечером посещал городской сад, главным объектом которого была танцплощадка.
Кстати, в те годы город Киров славился прекрасным для того времени и едва ли ни единственным в стране лыжным трамплином и, конечно, лыжниками-прыгунами, имеющими большой авторитет в спортивном мире. Широко известны в то время были и другие земляки, прославившиеся в остальных зимних видах спорта, в том числе Мария Исакова – знаменитая конькобежка, неоднократная чемпионка и рекордсменка многих мировых и союзных первенств.
После городского сравнительно весёлого времяпровождения Виталий уезжал в деревню Русские, на родину отца, гостить у двоюродного брата Фёдора. В этой и в других близлежащих деревнях в 1950-е годы оставалось немного изб, в которых обитали жители, ещё не покинувшие родные края. «Зелёная» скука царила в когда-то многолюдном и обустроенном уголке Вятской губернии.
Первым же вечером Виталий познакомился с тремя своими ровесниками, которые были единственной молодежью во всей округе. Клуба здесь не существовало, «приткнуться» куда-нибудь отдохнуть не было возможности. Поболтав немного, так и разошлись парни по домам.
Встретился Виталий однажды у одной избы с молодым человеком, который был немного старше его. Болея чахоткой последней стадии, парень чувствовал, что его короткая жизнь скоро завершится, но воспринимал это удивительно спокойно. Кстати, серьёзно удивляться этому в те годы не приходилось. Ведь сравнительно недавно закончившаяся война унесла в могилу миллионы человек.
Безусловно, местные жители находили «отдушину» в захолустной, беспросветной обстановке – рыбачили, охотились, мастерили что-нибудь для своего убогого хозяйства. Как-то сидя в гостях у одного мужика, Виталий наблюдал, как тот ловко изготавливает дробь для своего охотничьего ружья. Кусок свинца он рубил на мелкие части, а затем прокатывал эту мелочь между днищами двух чугунных сковород. Получались совершенно одинакового размера и идеально круглые дробины.
Гуляя как-то в ближайшем лесу, Виталий обнаружил, как сквозь дупло одного дерева пролетают пчёлы туда и обратно. Он сообщил об этом брату Фёдору. Тот пригласил знакомого пасечника. Они спилили дерево и выкачали из дупла около двух вёдер мёда. При этом пасечник заполучил целую пчелиную семью. Рой пчёл он поселил в улей своей пасеки. Пчёлы прижились в своём новом доме. В тех краях, близких к северу, весьма большая редкость дикие пчелиные семьи. О находке Виталия стало известно населению района из опубликованной статьи в местной газете.
Мёд пришелся как нельзя кстати. В семье Фёдора были две маленькие дочки-дошкольницы. Для них мёд представлял непревзойдённое наслаждение, лакомство, которое, естественно, разделяли и другие члены семью и их соседи.
Мать жены Фёдора – пожилая, но крепкая женщина, на которую легла основная тяжесть ведения семейного хозяйства, хлопотала с утра до вечера. По всей округе не было ни одного магазина, поэтому приходилось печь хлеб самим жителям деревень. Для обеспечения детей молоком в каждом хозяйстве имелась корова. Вообще, все продукты питания получали из своего подсобного хозяйства, имея домашний скот и огород.
Свой личный скот жители деревень пасли сообща, сгоняя животных в общее стадо. Каждая семья знала свою очередь – когда она должна пасти это стадо. Когда подходила очередь семьи Фёдора, то Виталий соглашался подменять её членов по выполнению этой общественной обязанности. Мелкий рогатый скот (овец и коз) пасли отдельно, поблизости от дома, привязав животных к дереву или к колу, вбитому в землю.
Фёдор работал механизатором на стареньком, дряхлом тракторе «Фордзон-Путиловец», наверное, одного из первых выпусков. Колеса трактора жёсткие с металлическими шипами, двигатель работал на керосине. Виталий иногда осмеливался прокатиться на этом первенце советской индустрии, усаживался на жесткое металлическое сиденье, на которое брат набрасывал сверху свой ватник и, дёргая за рычаги, управлял его движением. Рессор или иных амортизаторов трактор не имел, поэтому на ухабистой сельской дороге водителю-новичку было весьма несладко преодолеть даже незначительное расстояние. А ведь тракторист на такой машине работал в поле каждый день от рассвета до заката.
В доме Фёдора на полатях почти безвылазно возлежал дряхлый дед, несомненно, его близкий родственник. Виталий ни разу не видел деда вне этой лежанки. Изредка его лицо промелькнёт между занавесками и вновь исчезнет. Старик был словоохотлив и постоянно что-нибудь рассказывал, почуяв присутствующего в избе. Он поведал, что участвовал в Первой мировой войне, служил чьим-то ординарцем при штабе генерала Брусилова Алексея Алексеевича, был свидетелем газовых атак немцев на позиции русских войск.
Заканчивались летние каникулы, и Виталий возвращался в Нолинск. От деревни Русские двигался пешком напрямик по просёлочным дорогам километров пятнадцать до тракта. Шёл, казалось бы, бесконечными, надоедливыми встречными взгорьями, с увала на увал. Не зря эта холмистая местность носит название Вятские увалы. На большой дороге «ловил» попутку и, условившись с шофёром в цене за проезд, прибывал на этой машине в Нолинск.
1957-й год был богат знаменательными событиями. Ранее упоминалось о юбилее (40 лет) Октябрьской революции. Четвёртого октября этого же года был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Народ с ликованием, в неудержимом порыве чувств выходил на улицы и площади в массовом порядке без какой-либо организации их действий высшими инстанциями. Люди ловили по радио информацию о пролёте спутника в зоне видимости с их территории в тёмное время суток, забирались на крыши, ждали и с восхищением наблюдали за движущейся звёздочкой по ночному небосклону.
Московский фестиваль молодёжи и студентов 1957 года стал для многих жителей СССР идеологическим прорывом из недавнего сталинского «железного занавеса». В глубинке страны её жители следили за этим событием и узнавали из доступных источников о различных подробностях фестиваля. Московская молодёжь жертвовала последние гроши своих скудных заработков и стипендий, чтобы побывать на концертах зарубежных артистов и исполнителей современной музыки. Общеизвестную песню с переиначенными словами знали многие далеко за пределами столицы:
«Когда поёт в Москве Монтан,
Худым становится студенческий карман
И сокращаются расходы на питание,
Когда поёт в Москве Монтан!».

А знаменитая песня «Дети разных народов…» приняла особый смысл. Ещё свежа была память о прошедшей войне, многие молодые женщины оставались одинокими. Мужчин, погибших во множестве на фронте, не хватало для создания полноценной семьи. Приехавшие на фестиваль африканцы, азиаты, латиноамериканцы и т.п., оставили после себя многих русских мадонн с разноцветными детьми.
Конец 1950-х годов стал также большим триумфом советского кинематографа. На международных кинофестивалях в Каннах, Локарно и других советская картина «Летят журавли» режиссёра Михаила Калатозова получила главные призы. А в 1958 году на Первом Международном конкурсе имени П.И.Чайковского первую премию завоевал американец Ван Клиберн. Вообще-то правильно его называть Вэн Клайберн, но, вероятно, не все организаторы конкурса, представляющие публике молодого пианиста, были сильны в английском языке и считали, что как пишется, так и слышится. Впоследствии эта досадная оплошность была исправлена, в том числе в Большой Российской энциклопедии.
На фоне череды радостных, знаменательных событий отдельные негативные и даже трагические случаи в СССР воспринимались большинством советских людей как нонсенс. Неоднозначна была реакция граждан относительно деятельности диссидентов, которых руководство страны называло отщепенцами. После двадцатого съезда КПСС, на котором был развенчан культ вождя, народ более серьёзно, не безоглядно стал осмысливать действия своих государственных руководителей, в немилость и опалу которым попадали в основном деятели литературы и искусства.
Многих соотечественников поразило решение известного в те годы корреспондента-международника Виктора Шрагина, попросившего политического убежища в одной из стран Южной Америки.
Или другой случай. Диктор Всесоюзного радио вдруг объявил, что назначенный на текущее время концерт знаменитого азербайджанского певца Рашида Бейбутова отменяется по вине артиста, так как тот запросил за свой труд чрезмерно высокий гонорар. Его раскритиковали в весьма резкой форме, обнародовав все его негативные проделки, ранее незнакомые простому советскому радиослушателю.
Потрясла гибель Инги Артамоновой – чемпионки и рекордсменки по конькобежному спорту, зверски убитой её мужем, тоже конькобежцем международного масштаба.
В 1959 году был возобновлен Московский международный кинофестиваль, ставший по счёту вторым. Первый же подобный фестиваль состоялся в далёком 1935 году.
Накануне фестиваля была разыграна первая в СССР после войны денежно-вещевая лотерея. Другу Виталия Володе Шешукову повезло, по его билету выпал самый дорогой выигрыш лотереи – автомобиль «Москвич» новейшей марки по тогдашней цене 25 тысяч рублей (после реформы 1961 года в десять раз меньше). Это была местная сенсация – в одночасье Володю узнал весь район. В те годы приобрести автомобиль в личное пользование было архисложно, даже имея достаточную сумму денег, поэтому сразу же объявились покупатели. Первым из них оказался преподаватель техникума по устройству автомобилей и тракторов Соколов Г.С. Володя был молодой и стеснительный, а официальная цена машины представлялась ему таким безмерным богатством, что он сразу согласился на предложение преподавателя без изменения продажной цены.
Узнав, что он сирота и за ним нет присмотра, общественность города назначила Володе опекунов в лице двух пенсионеров – семейной пары, которые должны были оберегать своего подопечного от различных соблазнов при расходовании такой суммы денег. Много лет спустя Владимир Александрович со смущённой улыбкой вспоминал иногда об этой навязчивой опёке со стороны незнакомых ему стариков.
Несомненно, контроль, наблюдение и даже слежка за жизнью граждан, особенно за молодёжью, существовали в то время достаточно серьёзные. Как-то Виталий зашёл в городскую столовую, сел за свободный столик. Вскоре, попросив разрешения, к нему подсел молодой мужчина. Разговорились. Соседом оказался первый секретарь Кировского обкома комсомола Клепиков, приехавший в Нолинск в командировку. Узнав, что Виталий учится в местном техникуме, он спросил его об Анатолии Малышеве, который был старше на один курс. Малышев слыл самым хулиганистым парнем в техникуме. Из разговора выяснилось, во время пребывания в Казахстане на уборке целинного урожая хлебов Малышев, командированный комсомолом, подрался там или с местными парнями, или с приезжими из другого региона страны. Драка была серьёзная, поэтому получила широкую огласку. Клепикову, как руководителю комсомола области, откуда был направлен Малышев, пришлось ехать в Казахстан и на месте разбираться с этим случаем. Дело замяли полюбовно, но комсомольский лидер его не забыл.
Толя Малышев был частым гостем детдомовской компании, бывая в их комнате общежития. А эта компания была довольно известной в городе. Ребят навещали местные спортсмены, музыканты и другие авторитетные и уважаемые люди. Однажды к ним даже зашёл «на огонёк» бывший заключённый.
Кстати о хулиганах. На год позже Виталия учился бойкий парень Цыганков. Из-за плохой дисциплины ему пришлось перевестись из другого техникума. Он тоже стал навещать бывших детдомовцев. Как-то вся эта группа молодёжи пошла в кинотеатр смотреть фильм «Колдунья» с юной Мариной Влади в главной роли. Когда начался показ кадров сцены избиения героини толпой обезумевших женщин, хулиган Цыганков вдруг вскочил с места и закричал на весь зал: «Что вы делаете, подлые бабы!». Виталий сидел рядом с ним и не ожидал такой реакции от, казалось бы, неисправимого хулигана, который так близко к сердцу воспринял несправедливость, сыгранную в кино. Все зрители с удивлением обернулись в его сторону.
Время учёбы в техникуме шло своим чередом. Виталию и его друзьям исполнилось по восемнадцать лет, и они впервые участвовали в выборах, которые постоянно проходили в конце февраля или в начале марта. В это же время традиционно происходило снижение цен на продовольственные и промышленные товары, продаваемые населению. Народ воспринимал эти события, как двойной праздник.
Районный военкомат периодически присылал повестки на прохождение различных комиссий в рамках допризывной подготовки в Армию. При прохождении медицинской комиссии врач попросил Виталия присесть несколько раз, после этой процедуры замерил кровяное давление, хмыкнул удивлённо, попросил присесть ещё столько же раз, снова сделал замер, сказал: «Вот это да! Прекрасное давление, годен для службы в морском подводном флоте!». Однако на заседании заключительной комиссии её председательствующий-военком возразил: «Такого худого да в подводный флот?! Нет уж! Пусть он ест кашу в технических войсках!».
В техникуме допризывной подготовке учащихся обучал физрук Жуков Михаил Иванович (однофамилец инструктора-тракториста). Он выстраивал ребят в шеренгу, предварительно выдав каждому из них противогаз и трёхлинейную винтовку конструктора Мосина образца конца девятнадцатого века, и муштровал по строевой подготовке и по приёмам рукопашного боя. Как бывший фронтовик, М.И.Жуков был для учеников непререкаемым авторитетом. Он же проводил с учащимися техникума также классное обучение правилам уличного движения (ПУД) при подготовке их к экзаменам на получение водительских прав. Вероятно, эту науку он познал только своим практическим опытом, никогда её не изучая. Во время урока некоторые слушатели-шутники задавали преподавателю провокационные вопросы. Например, в гололёд несётся автомобиль к Т-образному перекрестку. У машины отказали тормоза. Впереди тупик, слева по дороге идут строем дети, справа бредёт старушка. Вопрос – в какую сторону повернуть водителю машину?
Немного подумав, учитель отвечает: «Всех, конечно, жалко, но дети только начинают жить, а старушка уже пожила своё. Ситуация вынуждает шофёра повернуть направо».
Подобные каверзные вопросы и ответы на них забавляли молодежь, но предмет, называемый в то время ПУДом, ребята изучали серьёзно. Виталий запомнил текст одного из плакатов ПУДа:

- Будь бдителен на улице, товарищ,
  Запомни сам, предупреди друзей –
  Причиною наездов и аварий
  Почти всегда бывает ротозей!

Ранее излагалось, что естественные требования молодости – это свобода, развлечения. Ребятам хотелось погулять от души, часто жертвуя занятиями. Безусловно, это сказывалось на качестве учёбы и на результатах сдаваемых экзаменов. Ради успешной их сдачи приходилось идти на различные ухищрения. Особенно боялись ребята экзаменов по термеху и сопромату, которые вёл, как упоминалось ранее, строгий преподаватель Толстов С.Г.
На экзамене по теоретической механике Виталий использовал метод – кто кого высидит, пользуясь тем, что Толстов обычно не выгонял экзаменуемого, а давал ему возможность вспомнить пройденный материал. И таким образом юноша вспоминал иногда целый день, пока даже такой суровый экзаменатор не проникался жалостью к испытуемому и, махнув рукой, ставил трояк в зачётку. По окончании подобной изнурительной «отсидки» истощённый, ослабевший молодой человек покидал аудиторию на «подкашиваемых» полусогнутых ногах, придерживаясь за стены.
Чтобы сдать экзамен по сопротивлению материалов Виталий избрал иной путь. Он попросил учащегося с другой группы, которая сдавала этот экзамен раньше, поставить чернильные точки  по углам билета и точку в конце подписи экзаменатора. След от жидких чернил проступал насквозь через бумагу. Подойдя к экзаменационному столу, Виталий никак не мог обнаружить помеченный билет со спасительными точками. И когда преподаватель уже стал беспокойно ёрзать на стуле, Виталий решительно взял билет с единственной точкой в конце подписи. К его удивлению билет оказался тем самым, о котором мечтал. Преподаватель просто обрезал его края с точками.
Учитывая, что в техникуме преподавали только азы термеха и сопромата, то, несомненно, при дальнейшей учёбе в институте приходилось весьма серьёзно заниматься этими фундаментальными науками.
Завершалась учёба в техникуме защитой дипломного проекта. Виталию предложили тему проекта – механизированная первичная обработка льна в одном из ближайших колхозов. Для сбора соответствующего материала он поехал в это хозяйство. Комплект машин для обработки одной из основных сельскохозяйственных культур в этой зоне был весьма скромным. В дипломном проекте требовалось дать предложения перспективного развития технологического процесса на базе серийных машин, которые, возможно, поступят в ближайшее время в село.
Переночевать Виталию предложили в колхозной конторе, под которую приспособили бывшую конюшню. Он взобрался по лестнице вверх под крышу, где раньше был сеновал и быстро уснул, умаявшись за день. Проснулся от шума доносившегося снизу. Там проходило заседание правления колхоза. Разбирали заявление члена колхоза о его добровольном увольнении из хозяйства в связи с тем, что его жена работает в другом месте – в городе, что создаёт большие трудности их совместной жизни. Несчастный колхозник умолял правление отпустить его жить к своей супруге. В те годы паспорт крестьянину не выдавали, а в случае убытия его на некоторое время необходима была колхозная справка. Вот такую справку просил человек, хотя бы краткосрочную.
Председатель первоначально заявил колхознику – пусть его жена приезжает работать в их хозяйство. Тот ответил ему, что она быстрее подаст на развод, нежели переедет в деревню. Убедить друг друга было невозможно. Руководитель колхоза пытался доказать подчиненному о невозможности увольнения и выдачи справки по семейным обстоятельствам, мол не вправе нарушать закон, по которому придётся нести уголовную ответственность. Обоюдные доводы перешли во взаимную перепалку с руганью и матом. Колхозник в отчаянии грозился самоубийством или пойти на преступление, с ним началась истерика.
Собрание закончилось безрезультатно. Когда все расходились по домам, то слышно было, как безутешно плачет одинокий крестьянин. Виталий, ставший невольным и никем незамеченным свидетелем, долго не мог заснуть под воздействием свершившейся драмы.
Отмечая окончание учёбы в техникуме после защиты дипломного проекта, друзья посоветовали Виталию поступать во ВГИК (Всесоюзный государственный институт кинематографии), то есть выучиться на актёра. Он напомнил им, что когда-то хотел стать художником, но они убедили его в обратном. К тому же, каким образом Виталий поедет в неизвестный ему громадный город, где нет знакомых, без средств существования, без специальной подготовки для поступления в знаменитый институт и т.д., и т.п. Более того, после защиты выпускникам объявили, что выдадут дипломы об окончании техникума только после завершения командировки на целину для участия в уборке урожая зерновых культур. Таким образом, Виталий оказался второй раз в Казахстанских степях.
А первый раз ребят послали туда после окончания третьего курса. Произошло это так. Предстояла практика в хозяйствах Кировской области, куда учащиеся и разъехались. Виталия определили в колхоз соседнего района, а там – на дальний хутор, в единственной избе которого жил комбайнёр – мужчина лет тридцати пяти с женой и двумя детьми дошкольного возраста. Мужик был простого, весёлого нрава. Ему доверили комбайн С-4, самоходный с бензиновым двигателем, который заводился с большим трудом с помощью так называемой «ручки дружбы». Кстати, С-4 – это первый отечественный самоходный зерноуборочный комбайн.
Каждое утро перед жатвой хлебов необходимо было прошприцевать комбайн, то есть загнать шприцем солидол в многочисленные маслёнки (тавотницы) подшипников скольжения. Подшипники качения считались слишком дорогим «подарком» для сельскохозяйственных машин, поэтому в целях экономии их заменяли простыми чугунными втулками (реже бронзовыми), которые требовали ежедневной смазки.
Комбайны были ещё далеки от совершенства, часто ломались, с трудом выполняли требуемый технологический процесс при довольно низком качестве работы. Но непосредственный руководитель практики Виталия не унывал, несмотря на то, что в соседней деревне произошёл трагический случай. Помощник тракториста, выпрыгивая из кабины во время движения трактора, зацепился штаниной за торчащий шплинт пальца, соединяющего траки гусеницы, и не успел освободиться. За штанину его затянуло под гусеницу и раздавило. Особое отношение комбайнер  придавал питанию, которое в его семье, по мнению практиканта, было отменное. По сравнению со скудными студенческими харчами здесь царило изобилие. Овощи, грибы, мясо, домашняя выпечка были постоянно на столе. Ешь, сколько влезет. Скоро Виталий почувствовал, что стал крепчать в теле. Как раз в это время пришла телеграмма, по которой его отзывали с места практики для отправки на уборку урожая в Казахстан.
 Виталий распрощался со своим старшим напарником и возвратился в техникум, откуда всех собравшихся доставили на машинах в Киров, где на его Северном железнодорожном вокзале готовили эшелон для комсомольцев, отправляемых в Казахстан. Прощание с отъезжающими на целину было организовано очень торжественно под духовой оркестр и песни, в том числе известную уже в те годы «Сиреневый туман», с напутственными речами руководителей области и лидерами посланцев, под невообразимый шум многочисленных провожающих и отъезжающих.
В городе Горьком (тогдашнее название Нижнего Новгорода) эшелон загнали в какой-то тупик у слияния рек Оки и Волги. Кто-то из ребят решил искупаться. После того, как один из них окунулся в речную воду и, вынырнув, оказался весь чёрным от мазута, желающих последовать этой затее не было.
Ежеминутно мимо отдыхающих парней проезжали один за другим только что собранные автомобили ГАЗ-51, ещё без кузовов. Их перегоняли из одного цеха в другой. После того, как к эшелону прицепили дополнительные вагоны с местными комсомольцами, поезд продолжил путь.
В Рузаевке снова остановка на целый день. Городок зелёный с частными домиками, каждый из которых окружён палисадником. Обилие спелой вишни и черешни оказалось для ребят самым доступным лакомством, чем они воспользовались, полностью удовлетворив свои скромные потребности.
Во время стоянки поезда в Рузаевке к эшелону прицепили ещё несколько вагонов, в том числе с ленинградскими студентами. Виталий не мог предполагать в то время, что беседуя с этими ребятами из сельскохозяйственного института, через несколько лет тоже будет учиться в нём.
Когда пересекли условную границу между Россией и Казахстаном, люди из эшелона постепенно начали высаживаться в местах их распределения. Группа с Виталием высадилась в городе Кустанае. Через пару часов ожидания к ребятам подъехали «покупатели» - так называли представителей сельскохозяйственных предприятий, в которых посланцы комсомола должны включиться в уборочную страду. Контора хозяйства располагалась на противоположном от города берегу реки Тобол. Район так и назывался Затобольский. Зерновой совхоз занимал громадную площадь. Виталия и его друзей отвезли довольно далеко от центральной усадьбы – километров пятьдесят в глубину. Расселили в вагончики, расставленные на краю степи. Отдельный вагончик занимала кухня, рядом с которым стоял длинный сбитый из досок стол с лавками вокруг него, представляющие столовую под открытым небом. Вода была привозная, поэтому приходилось использовать её весьма экономно.
На следующее после приезда утро новосёлы пришли на машинный двор, представляющий собой площадку посреди поля, на которой в длинный ряд были выстроены прицепные комбайны РСМ-8. Расшифровывается эта марка машины следующим образом: РСМ – Ростсельмаш (завод-производитель комбайнов), а цифра «8» - пропускная способность комбайна (8 килограммов растений в секунду).
Виталий впервые увидел такое большое количество комбайнов в одном месте, имеющих максимальную производительность, существующую в стране в то время. В Кировской и в соседних с нею областях чтобы заполучить единичный комбайн даже в два раза меньшей производительности, необходимо было «обить пороги» многих чиновничьих инстанций.
Так как все комбайны были новые, то ребята принимали их, не выбирая, по порядку – один комбайн на двух человек. Половина комбайнов осталась бесхозными. Позднее часть из них стала обслуживаться украинцами, приехавшими из Николаевской области после завершения уборки урожая на своей родине. Некоторые комбайны разбирались на запчасти при замене поломанных деталей и механизмов на работающих комбайнах. Поставка отдельных запасных частей ещё не была налажена.
Так как комбайны были прицепными, то их буксировку во время жатвы обеспечивали дизельные гусеничные тракторы ДТ-54, в то время самые надёжные и широко распространенные в стране.
Руководство уборочными работами осуществляли в основном местные обрусевшие немцы. Вообще, в те годы в Казахстане и юго-западной Сибири немцы жили в значительном количестве, компактно, образуя целые поселения, а в данном совхозе их было намного больше, чем казахов.
Вставали механизаторы рано. Позавтракав, готовили комбайны к очередному уборочному дню. Как только роса несколько спадала, начинали жатву, которая с перерывом на обед длилась до позднего вечера. Кончали уборку уже в темноте под свет фар.
Однажды, закончив трудовой день в такое позднее время, комбайны съехались в одно место, механизаторы, разминаясь, сошли с машин. Вдруг заметили, где-то далеко по небосклону, движется яркий светящийся шлейф, подобно комете. Но только движение происходит не к земле, а, наоборот, от неё вверх. На следующий день сообщили, что ребята были свидетелями запуска искусственного спутника земли – в то время ещё редкого события.
Уборка урожая происходила без выходных. Однажды у Виталия на шее вскочил большой фурункул, он не мог поворачивать голову, поэтому обратился в медпункт. Выполнив соответствующую процедуру, медработница спохватилась – кончились бланки больничных листов. Виталий пропустил её слова «мимо ушей» и направился в поле.
В битве за урожай случались и жертвы (на то она и битва). В одной из бригад совхоза местный паренёк – помощник комбайнера, ремонтировал молотилку, для этого ему пришлось залезть внутрь комбайна. Комбайнёр, по-видимому, забыв о парне, включил молотилку, в результате чего ноги несчастного затянуло к вращающемуся барабану молотилки. От перегрузки барабан заклинило изувеченными ногами пацана, которые пришлось ампутировать.
С Виталием же произошла трагикомедия. Он ремонтировал планчатый транспортёр жатки, стоя под её мотовилом. Его напарник возился с двигателем, забыв, вероятно, отключить муфту сцепления привода молотилки. Своим усердием и настойчивостью напарник заставил работать двигатель. Одновременно и внезапно для обоих механизаторов пришли в движение и механизмы комбайна. Виталий мгновенно развернулся на 180 градусов и сел на транспортёр. Ситуация сложилась весьма неприятная для него. Транспортёр движется, а он не может на нём сидеть, поэтому всё время подпрыгивает. Под согнутыми коленями движется нож жатки из-за чего Виталию опасно перемещаться назад, а соскочить с жатки вперёд не дают деревянные планки мотовила, одна из которых, упершись в грудь парня, сломалась, но сразу же за ней подошла другая планка. Хорошо, что в этот момент сработала муфта мотовила. Напарник, наконец, вышел из состояния «столбняка», заглушив двигатель. Виталий отделался незначительными ссадинами, синяками и шишками.
За весь период уборки дождь случился всего один раз, но какой! Комбайнёры как раз подъехали к вагончику обедать. Вдруг моментально небо затянуло чёрными тучами, стало сумрачно и жутковато, вскоре потоки воды хлынули с небес. Виталий впервые стал свидетелем такого мощного ливня. За короткое время ровная территория степи оказалась под водой – необозримая водная гладь. Дождь также быстро кончился, как и начался. Через несколько минут вновь засияло солнце, а ещё через некоторое время вода исчезла с поверхности земли, как будто её и не было. Иссохшая почва с жадностью впитала в себя долгожданную влагу.
Но этот кратковременный ливень оставил после себя и негативные последствия. Было нарушено транспортное сообщение, так как в некоторых местах снесло небольшие мосты, размыло дорожное покрытие, перегородило путь наносами и т.п. Несколько дней в бригаду не осуществлялся подвоз продовольствия. Спасла тыква. Неподалёку от полевого стана была бахча, оттуда ребята набрали этих плодов. Каша из тыквы им очень понравилась.
В это же время один из комбайнёров Николаевской области – шустрый украинец с висячими усами, как у запорожского казака, в два раза старше своих коллег – повадился в огород местного жителя за арбузами. Пару раз набеги ему удались, но закончились его вылазки зарядом соли в мягкое место. Молодёжи было смешно, что дядю такого солидного возраста проучили, как шаловливого школьника.
На питание со стороны комбайнёров нареканий не было. Их всё время кормили белым пшеничным хлебом – очень вкусным, очень мягким. Чтобы насытиться ребята поглощали его в большом количестве. Ими было внесено предложение, чтобы доставляли чёрный ржаной хлеб, к которому они привыкли у себя на родине и который утолял голод при употреблении в меньшем количестве.
Просьбу ребят удовлетворили. Но после первого же привоза чёрного хлеба им пришлось отказаться от своего предложения. Мякиш хлеба был каким-то липким, пластичным, как сырая глина и невкусным. Местные хлебопёки, по-видимому, впервые столкнулись с производством ржаной продукции, поэтому их постигла неудача.
Дефицит воды для бытовых целей мог перерасти в серьёзное недовольство командированных работников, которые уже месяц основательно не мылись. Проведя чистой рукой по волосам, на ней оставался чёрный смолистый слой. Наконец, выделили грузовую бортовую машину для поездки в баню города Кустаная. Кузов заполнился до отказа. Бригады механизаторов поехали в полном составе, включая солидных украинских комбайнеров, за которыми к тому времени закрепилось название «команда южан», а за молодыми кировчанами – «команда северян». Долго, с наслаждением отмывались в бане, после которой стало как-то легко ходить и дышать. По предложению команды южан решили посетить ресторан, ибо деньги на карманные расходы совхозное начальство выдало.
В ресторане южане отделились от общей компании, сев за дальние столы. Виталий с друзьями сделали скромный заказ, в том числе попросив водки по сто пятьдесят грамм. В противоположность им, южане запросили щедрую сервировку с обильной выпивкой и закуской. Ребят команды северян это не очень удивило – зрелые, крепкие мужики, старше и опытнее их, знают свою норму и, видимо, располагают достаточной суммой денег.
Внимание Виталия привлекло гулянье в ресторане целого цыганского табора, занявшего несколько столов, сдвинув их в один ряд. Во главе стола, с торца, сидел их барон – солидный мужчина, немного старше средних лет. За столами сидели мужчины и женщины, пожилые и молодые. Рядом на полу резвились их дети, некоторые заползали под стол. Цыгане вели себя раскрепощённо – пели, плясали, громко судачили о чём-то на своём языке. От официанта ребята узнали, что цыгане устроили прощальный банкет – проводы, табор прекращает своё существование, семьи разъезжаются по разным направлениям – кто куда пожелает.
Закончив трапезу, ребята покинули ресторан, сели в машину и стали ждать южан, которые спустя некоторое время выбежали из  ресторана, вскочили поспешно в машину и прокричали шофёру, чтобы немедленно срывался с места, что тот и сделал. Из ресторана выбежал официант и погнался за машиной с воплем, руганью и мольбой о необходимости расплатиться за заказ. Хмельные южане только улюлюкали ему в ответ. Удивительно, ни одного милиционера в городе в это время дня не повстречалось.
Немного покружив по улицам Кустаная, машина переехала мост через Тобол и направилась к полевому стану. Обрадованные, что так удачно закончилась их гулянка, разгорячённые спиртным, южане начали предлагать наперебой свои услуги в вождении автомобиля, вырывая друг у друга руль. Дело дошло до драки между ними. Команда северян не ввязывалась в конфликтную ситуацию. Водитель менялся через каждый километр. Стемнело. Машина уже давно сбилась с пути и ехала в степи по бездорожью. Когда начал брезжить рассвет, пассажиры увидели какие-то постройки, приблизившись к которым, узнали свой полевой стан, но с обратной стороны от подъезда к нему.
Однажды бригаду, в которой работал Виталий, попросили сжать поле кукурузы. К восхищению ребят, «царица полей» (так её называли во времена Хрущёва) уродилась здесь на славу – густая и высокая не менее двух метров, являясь прямой противоположностью хилым и редким растениям, выращенным в Кировской области. В бригаде на тракторах, которые буксировали комбайны, работали местные механизаторы. По их предложению косили кукурузу в загоне от периферии к центру. Таким образом, площадь нескошенных растений постепенно уменьшалась. И когда в открытом скошенном пространстве оставался небольшой островок неубранной кукурузы, тогда из этого островка во все стороны стали выпрыгивать зайцы и в тот же момент трактористы начали по ним пальбу из заранее заряжённых своих ружей. Охотничья добыча трактористов в тот день была богатой.
Только начали жать следующую загонку кукурузы, как из неё выскочила ярко-красная степная лисица. Трактористы от неожиданности не успели взять ружья наизготовку. Зато молодые комбайнёры с радостью бросились за лисой и окружили её, но она смогла проскочить между ребятами – прошмыгнула буквально сквозь строй.
Урожай зерна на ещё неистощённой в те годы целинной земле был отменный. Транспорт под конец жатвы не успевал отвозить зерно от комбайнов. К тому же элеваторы оказались переполненными. В хозяйствах зерном также были перегружены все складские постройки. Механизаторам пришлось остановить комбайны и идти на ток помогать женщинам, в основном прикомандированным студенткам, перелопачивать гурты зерна, чтобы оно не залежалось под открытым небом и не испортилось под воздействием влаги росы или осадков.
Безусловно, такие вынужденные перерывы значительно растягивали сроки уборки, в результате чего зерно перестаивало на корню и осыпалось из колосьев. Потери зерна были громадными. К тому же и командировка ребят затягивалась. Заканчивали уборку уже глубокой осенью, когда в ночные и утренние часы подмораживало. Однажды проснувшись утром, Виталий почувствовал холод на голове. Оказывается, за ночь сквозь щели вагона на него надуло сугроб снега. Такова была его первая командировка в Казахстан после третьего курса техникума.
Отправляясь в обратный путь, ребята вошли в вагон поезда, в котором, к их удивлению, уже сидел недавний знакомый по ресторану – бывший цыганский барон. В одиночестве он спокойно смотрел в окно. На шум вошедших он обернулся, видимо узнав пассажиров, и снова погрузился в свои раздумья. На какой остановке цыган вышел – никто не знает.
 Возвратившись в Киров, Виталий первую ночь спал в прихожей на полу в квартире двоюродной сестры Тони. Утром сразу же пошёл в баню, предварительно остригшись наголо и сбрив всю растительность на теле. Только так можно было освободиться от вшей. После таких необходимых процедур Виталий смог шагнуть в комнату квартиры – пропаренный до костей и в другой одежде.
Второй раз Виталий был командирован в Казахстан, как упоминалось ранее, после окончания техникума в составе группы его выпускников. В Кировском обкоме комсомола им выдали комсомольские путёвки с направлением в Западно-Казахстанскую область (позднее переименованную в Уральскую) за подписью секретаря обкома Костина. Каждый из посланцев получил «аванс на  проезд» (так было отмечено в путёвке) из средств областного управления сельского хозяйства в сумме 344 рубля (34,4 рубля по курсу 1961 года).
Прибыли комсомольцы на железнодорожную стацию и районный центр Чингирлау Западно-Казахстанской области утром 26 июля. Только успели выйти из вагона, как их шокировала местная новость – накануне совершено преступление – убили человека. Убийца – здешний судья, который скрылся.
В середине дня прибыл грузовой автотранспорт, который доставил приезжих в колхоз имени Сталина. Председатель колхоза Ашикбаев распределил добровольцев по отделениям хозяйства.
Уборка зерновых культур была в самом разгаре, поэтому пришлось сразу же включаться в работу. Виталию с напарником доверили прицепной комбайн С-6 и трактор-буксировщик ДТ-54, трактористом которого был азербайджанец Гамзатов (однофамилец известного дагестанского поэта), лет тридцати пяти, бойкий и очень «горячий» кавказец. Естественно, в начальный период совместной работы не всегда получалось слаженно, что нервировало кавказца. Дело доходило до того, что он в ярости выпрыгивал из кабины трактора и бросался к комбайну, размахивая огромным гаечным ключом. Но в кратчайшее время экипаж уборочного звена сработался и даже подружился.
В начале сентября уборка урожая в колхозе имени Сталина была завершена, благодаря ударным темпам. Комбайновые звенья, включая тракторы, были распределены по другим хозяйствам области для оказания им помощи. Тихоходный уборочный агрегат, буксируемый трактором Гамзатова, двинулся к новому месту назначения 17 сентября. Расстояние было солидное, которое преодолели за несколько суток. Ехали напрямик по бездорожью, по ещё нетронутой плугом целине. По пути встретили одинокую юрту казахских кочевников, из которой вышла молодая женщина. Гамзатов немного знал казахский язык, разговорился с женщиной. Она рассказала, что её муж пасёт где-то недалеко овец. Тракторист попросил что-нибудь попить. В дневное время ещё было достаточно жарко. Женщина вынесла жбан, в нём оказался густой, холодный и очень вкусный кефир, местное название айран. Путники утолили жажду и в некоторой степени насытились этим прекрасным напитком, который хозяева содержали вместе с другими продуктами питания в естественном холодильнике в глубине почвы под юртой.
Первую ночь механизаторы спали в зерновом бункере и продрогли до костей. В темное время суток во второй половине сентября в степи достаточно холодно. В северных и северо-восточных областях Казахстана климат резко континентальный, что означает значительную разницу температур, как суточную (дневное и ночное время), так  и сезонную (летний и зимний периоды).
Следующую ночь путники решили попытаться переночевать под крышей, в тепле, но как назло в конце дня не попадались на пути никакие селения или постройки. Наконец, уже с наступлением темноты повстречался небольшой аул. В первой хате гостей радушно встретили, накормили жирным бешбармаком, который они ели из общей посудины похожей на таз. Однако оставить ночевать гостей в своём жилище хозяева отказались.
То же самое произошло во второй юрте. Опять кормили бешбармаком, который пришлось есть на сытый желудок, чтобы не обидеть хозяев, а приютить на ночь не согласились. И только в третьей юрте, благодаря настойчивой и убедительной просьбе тракториста-азербайджанца, путникам разрешили переночевать после очередной трапезы, которую гости с трудом преодолели. Спали на  тюфяках, разложенных на полу поверх ковров. Утром, позавтракав, снова двинулись в путь, и в тот же день экипаж на своей технике прибыл на новое место своей командировки. Где-то в этих местах пролегал боевой путь знаменитой Чапаевской дивизии в годы Гражданской войны, описанный Дмитрием Фурмановым в своём романе.
Полевой стан находился посреди необъятной степи, представляя собой три строения: барак для ночлега людей, кухня-вагончик и туалет-будка. Новичков сразу же по прибытии определили в бригаду. В первую очередь необходимо было подготовить комбайн к работе. При перегоне он находился в транспортном положении, то есть жатка демонтирована, установлена на специальную тележку и прицеплена сзади копнителя комбайна. Теперь же жатку необходимо установить в рабочее положение. Все подготовительные работы экипаж сумел выполнить, оставалось только присоединить жатку к комбайну. Для этого требовалось какое-нибудь подъёмное устройство, так как необходимо было приподнять весьма тяжёлую и громоздкую жатку. Таких устройств или подъёмных кранов в чистом поле не было. Оставалось одно – идти на поклон к механизаторам других уборочных звеньев, чтобы они помогли вручную поднять жатку.
Наступило время обеда. Механизаторы съехались к полевой столовой и, отобедав, разлеглись на лужайке отдохнуть. Виталий выждал момент, когда настало время возвращаться работягам к своим уборочным агрегатам, взобрался на пригорок и проникновенно произнёс фразу, позаимствованную им из кинофильма «Волга-Волга» применительно к сложившейся ситуации: «Мужики! Поможем братцам кочегарам, то есть нам!». Такое откровение новичка стало для всех неожиданно и забавно, что они дружелюбно рассмеялись как к давнему своему знакомому. Бригадир вскочил, весело посмотрел на Виталия и сказал: «Конечно, поможем. Пошли мужики!». Работа была выполнена моментально, комбайн вновь готов продолжать жатву.
Бригадиром этот человек был назван условно, так как все работали на равных правах, никто не назначал старшего среди механизаторов. Просто кто-то особенно выделялся в коллективе по возрасту, опыту или более сильному характеру. Именно таким предстал новый товарищ Виталия по работе, взявший инициативу во взаимоотношениях людей в бригаде. По национальности он был, как сам говорил, полуцыган-полутатарин. Отслужил в Армии. На его долю выпало участие в подавлении венгерского восстания 1956 года. От него механизаторы узнали некоторую правду того трагического события, скрываемую советскими руководителями – о больших жертвах, понесённых обеими сторонами конфликта. Сам он тоже получил серьёзное ранение при военном столкновении на улицах чужого города. По натуре цыган-татарин был общительным, дружелюбным, готовым придти на помощь любому члену бригады.
В бешенном темпе уборочной страды механизаторы возвращались на отдых после каждого рабочего дня до предела измотанными и, наскоро поужинав, валились спать. Лежачих мест в бараке не хватало. Эти места представляли собой сплошной настил из досок, сооружённый вдоль стен на небольшой высоте от земли. На него вплотную укладывались люди, командированные на уборку. При входе в барак  справа располагалось помещение для мужчин, а слева – для женщин.
Однажды после очередного уборочного дня, Виталий не смог найти свободное место в мужской половине барака и решил, воспользовавшись темнотой, приютиться в его женской половине. Ну, очень хотелось спать! Нашёл там свободное место и моментально крепко заснул. Не знает, сколько прошло времени, сквозь сон он слышит женский возглас: «Девочки, а здесь какой-то парень лежит?!». Несмотря на то, что свет фонарика был направлен прямо в глаза, Виталий так окончательно не проснулся, а спокойно продолжал лежать. Но девушку, тем не менее, он сразу узнал по голосу. Это была первая признанная красавица в коллективе девчат из медицинского училища областного центра, присланных на уборку для работы на зернотоке.
Крик девушки услыхал её любовник. Он бросился на настил, с трудом разместившись между Виталием и своей возлюбленной. Этот молодой человек был самым старшим и самым здоровенным среди командированных.
Инцидент не помешал сну Виталия. Выспавшись, он встал одним из первых. Не было только его бывших соседей («сладкой парочки»), куда-то они уединились.
Закончив уборку урожая в этом отделении хозяйства, механизаторы на своей технике переехали на центральную усадьбу, где должны подготовить её к зимнему хранению. Усадьба располагалась в довольно крупном посёлке по соседству с железнодорожной станцией. Сюда часто прибывали или наоборот отправлялись эшелоны с добровольцами или наёмными работниками для освоения целинных земель. Это население было различно по своему социальному положению, образованию, специальности, собранное из многих регионов Советского Союза. Между людьми, приехавшими из разных мест, часто случались конфликты, переходящие в мордобой и даже в поножовщину. Виталий был очевидцем драки между подвыпившими компаниями молдаван и ребят из Брянщины, случившейся у железнодорожной станции, в результате которой одному из дерущихся выбили глаз, другого пырнули ножом в живот. Пришлось милиции разнимать противников.
Жили механизаторы в просторной мазанке со сквозным коридором, напоминавшей проходной двор. Каждый день посетители в доме менялись. Однажды Виталий вышел в коридор и нарвался на пьяного верзилу, замахнувшегося на него ножом. Благодаря ослабленной реакции и невменяемости пьяного, Виталий успел отвернуть его руку и продолжил свой путь.
Возвратившись в Киров и приведя себя в порядок, Виталий пришёл в областное управление сельского хозяйства, где ему вручили диплом об окончании техникума и направление на работу в качестве техника-механика птицефабрики близ города Советска. Не теряя времени, он решил лететь туда самолётом. Ещё сохранились детские воспоминания, как он добирался до того города попутным автотранспортом.
В Кирове в те годы ещё существовал небольшой гражданский аэродром в пределах города, где-то в районе завода Лепсе. С билетом проблем не было, но вот с погодой не заладилось. В первый день улететь не удалось. На второй день с утра снова сплошная облачность. Но вдруг тучи рассеялись, и показалось голубое небо. Экипажу самолёта Ан-2 удалось получить разрешение на взлёт. Пассажиры, давно ожидавшие этого момента, быстро заняли места в самолёте, и он поднялся в воздух. Буквально несколько минут спустя летательный аппарат оказался в грозовой зоне. Молнии мелькали со всех сторон, болтанка была ужасная. Больно было смотреть на  страдающих женщин, их тошнило. Мать с малолетним мальчиком в полуобморочном состоянии, бледная, как полотно, стонала полулёжа. Мальчик весь сжался в комок, его тоже тошнило.
Самолёт совершил вынужденную посадку на какой-то лужайке. Все вышли из самолёта. Рядом находилась метеостанция с оборудованной площадкой. Пассажиры и экипаж собрались в домике метеостанции, пережидая непогоду. Летчики рассказали, что как только они взлетели – сразу же запретили полёты. Поэтому они оказались единственными, кому удалось взлететь; но вот рация вышла из строя.
От работника метеостанции узнали, что рядом находится посёлок Лебяжье, который расположен на берегу реки Вятка. Советск тоже находится на этой реке вверх по течению. Экипаж решил, ориентируясь по реке, долететь до пункта назначения. Буквально через час тучи развеяло, наступила ясная, солнечная погода. Пассажиры помогли экипажу развернуть за хвост и крылья самолёт, выкатить его не более-менее ровную площадку. Взлетели удачно, самолёт двигался над рекой и вскоре приземлился на небольшом аэродроме города Советска. Так закончился первый в жизни Виталия полёт в самолёте.
Молодой специалист поселился в гостинице, единственной в городе. Умывальник и туалет были общими и единственными на всю гостиницу. В комнате кроме Виталия проживали: мужчина лет за пятьдесят – ревизор, приехавший из Кирова проверять местный мельничный комбинат в Жерновогорье (на окраине Советска); молодой человек старше Виталия года на два, уроженец города Шахунья соседней Горьковской области, только что освободившийся из тюремного заключения; ещё один парень ровесник Виталия, сдружившийся с бывшим заключённым и неразлучно его сопровождавший.
На следующий день Виталий поехал знакомиться с предстоящей работой. Птицефабрика была сравнительно небольшой, поэтому на знакомство с ней было затрачено не более получаса. Указанная в направлении молодого специалиста должность была занята другим человеком, не имеющим необходимой специальности и квалификации. Узнав, что Виталий определён на его место, он едва не заплакал. Мужчина запричитал – где он найдёт такую работу рядом с городом, к которой он привык и приспособился.
Виталий спросил директора фабрики – как ему быть в данной ситуации? Тот ничего вразумительного не мог сказать в ответ. Немного поразмыслив, сжалившись над старым работником, молодой специалист распрощался с присутствующим персоналом фабрики, пожелав дальнейших трудовых успехов, и покинул предприятие.
Как законопослушный гражданин Виталий направился в районное управление сельского хозяйства, где доложил начальству о результатах посещения птицефабрики. Его слегка пожурили за недостаточную настойчивость в возникшей ситуации и с удовлетворением предложили в приказном порядке аналогичную должность в одном из колхозов района, весьма оперативно оформив новое направление.
В гостинице ревизор – старший, опытный товарищ – за бутылкой водки стал разубеждать Виталия ехать в колхоз: «В вечную, беспросветную кабалу» - так он выразился. Он пообещал, что устроит его на работу здесь, в городе на мельничный комбинат. Виталий согласился за компанию в качестве сопровождающего поехать с ревизором на это предприятие в очередной проверочный день. Прибыв на комбинат, ревизор повёл своего протеже к начальству, отрекомендовав его личные  качества в радужных тонах. Виталий сразу же уловил настороженность на физиономии начальника и не стал испытывать судьбу. Он поблагодарил своего добровольного наставника за хлопоты и отказался от его посредничества, сославшись на официальное направление райсельхозуправления.
Несколько дней перед отъездом в колхоз Виталий решил отдохнуть в городе. Каждый вечер в комнате гостиницы организовывали застолье. Однажды с бывшим «зэком» из Шахуньи у него произошёл спор – кто из них двоих лучше нарисует портрет с натуры четвертого жильца номера – друга зэка. Соперник Виталия был постарше и более крепкий и опытный в употреблении спиртного. Виталий весьма смутно помнил, как преодолевая хмель, выводил карандашом на бумаге изображение натурщика. Проснувшись на следующее утро, он узнал своё творение по присущему подчерку. Изображение на его рисунке было достаточно похоже на оригинал. Безусловно, в данном случае сработала интуиция. Ещё учась в техникуме, Виталий сумел нарисовать на тетрадном листе сокурсника Юру Ямшанова за несколько минут, когда тот отвечал домашнее задание у доски. Изображение на рисунке было так схоже с оригиналом, что ребята укрепили этот листок в общежитии над кроватью упомянутого Ямшанова. Впоследствии Виталий узнал от друзей, что Юра отправил этот рисунок домой родителям вместо фотокарточки, чем сэкономил свою скудную стипендию. Видимо, они пошутили. Ну а в споре, в гостинице Виталий сам лично отдал предпочтение таланту соперника, более трезвому исполнителю во время сеанса.
Вольготная жизнь молодого специалиста со знакомством с местными парнями, с различными похождениями и гулянками закончилась, в конечном счёте, в милицейской кутузке в компании разбитных сверстников. В те годы ещё не сажали на пятнадцать суток. Виталий заплатил положенный за хулиганство штраф и возвратился к спокойному существованию. Навестил детский дом, который он покинул несколько лет тому назад. Встретился там с младшими товарищами, с бывшими его воспитательницами, со столярным мастером Перминовым А.И. и другими работниками детдома. Затем в районном военкомате встал на обязательный учёт (как призывник в Армию) и отбыл к месту назначения для выполнения будущих производственных обязанностей.
Колхоз, в который определили Виталия, находился далеко от города. Осенняя распутица до крайности ограничила поток автотранспорта в те места. Дорог с твёрдым покрытием в сельской местности практически не существовало. Юноша с трудом на перекладных добрался до колхоза: иногда пешком по колено в грязи или в конной повозке, реже в попутной машине, которая с большим трудом, буксуя, пробивалась в глубокой колее.
Прибыв в центральную усадьбу колхоза, Виталий нашёл среди деревенских изб контору, предстал перед руководителем хозяйства и вручил ему направление, выданное в райсельхозуправлении. Председатель колхоза и молодой специалист сидели друг напротив друга. Сзади председателя стояло несколько членов правления колхоза, и смотрели на нового парня удивлённо – сочувственно, как на самоубийцу. Председатель попросил показать ему паспорт и диплом об окончании техникума. Виталий удовлетворил его просьбу – показал эти документы из своих рук, но не отдал. Ему ещё был памятен случай в конторе колхоза, в котором он собирал материал для дипломного проекта. Тем более терять парню было совершенно нечего – в то время в колхозах трудовые книжки не оформляли, трудовой стаж не регистрировали, пенсию назначали за большой редкостью и весьма незначительную.
Виталий обратил внимание председателя, что в направлении указаны его личные данные, образование и специальность. Тот не обиделся на такую указку; по-видимому, она была для него привычной, но в свою очередь дал понять, что если новый работник не подчиняется его распоряжению, то он не может назначить его сразу на должность, указанной в направлении, пусть пока походит в помощниках. Виталия это вполне устраивало.
Квартировать молодого специалиста определили в дом одной семейной пары. Эти люди среднего возраста были по-крестьянски покладистыми. Никаких споров, взаимных упрёков, вообще каких-либо конфликтов между ними и постояльцем не случалось.
Каждый день, выполняя свою работу, Виталий мотался из деревни в деревню – по разным колхозным объектам. Служебного транспорта для такой должности не полагалось. Приходилось полагаться на свои ноги или на оказию – попутный гужевой и реже автотранспорт. Инженеры в отдалённых хозяйствах были большой редкостью, поэтому главное техническое руководство выполнял механик. Механиком колхоза был симпатичный мужчина лет тридцати, похожий на Котовского – совсем лысый. Он ещё учился заочно в Нолинском техникуме, в том самом, который только что закончил Виталий. Механик не скрывал своей тревоги за свою должность с прибытием претендента. Вообще, мужик он был неплохой. Практически хорошо разбирался в колхозной технике, был прост в общении с механизаторами. У Виталия не было желания его подменять.
По традиции с завершением уборки урожая в колхозе устраивали всеобщий праздник, обязательным атрибутом которого являлось застолье. Готовились к нему целые сутки: в больших котлах варили различные супы, мясо, картошку и т.п.; на длинных деревянных столах комбинировали из овощей и фруктов холодные закуски; заранее варили брагу и гнали самогон (втайне от «органов», которых к счастью в колхозе не существовало).
Виталий не смог отказаться от участия в празднике, быть в стороне от коллектива. Пиршество происходило в громадном сарае. Колхозники были рады такой «отдушине» в их беспросветной, тяжёлой трудовой жизни: пели во всё горло, лихо отплясывали, вели сердечные  разговоры, не забывая угощать друг друга питьём и закуской. Для Виталия самогон был слишком крепким напитком, поэтому он «налегал» на брагу, которая по цвету и немного по вкусу напоминала кофе с молоком. Юноша так наугощался брагой, что по окончании праздника с большим трудом добрался до своей кровати. Ночью проснулся от рвоты, а утром сердобольные хозяева подлечили его, отпаивая огуречным рассолом.
Колхозная жизнь Виталия была скоротечна. После ноябрьских праздников его вызвали повесткой в райвоенкомат. В повестке указывалось – иметь при себе личные документы, кружку, ложку, вещи первой необходимости.
В Советске Виталий переночевал у мастера-столяра Перминова А.И. Утром, оставив у него чемодан с ненужными в армии вещами, и, попрощавшись с ним и с его супругой – красивой чернобровой женщиной, похожей на казачку, направился в военкомат.

АРМЕЙСКАЯ СЛУЖБА В ПРИМОРЬЕ.


10 ноября 1960 года десять молодых парней ехали в кузове грузовой машины под брезентовым тентом, следуя на сборный пункт города Котельнича, крупного железнодорожного узла Кировской области. В критическое для советской власти время – годы Гражданской войны, в город Котельнич приезжал И.В.Сталин, жёсткой рукой наводить порядок, чтобы этот важнейший железнодорожный узел не захватили наступающие по всему фронту белогвардейцы. Сопровождающий – офицер военкомата сидел в кабине. Было по-зимнему морозно. В пути пришлось несколько раз останавливаться во встречных деревнях и отогреваться в крестьянских избах.
Всех прибывающих в Котельнич призывников из разных районов области, помещали в большой ангар без потолка с высокой крышей. Вдоль стен по периметру ангара были установлены деревянные настилы для отдыха призывников, которых не хватало на всех. С каждым днём прибывали всё новые и новые группы людей. В ожидании отправки они несколько дней склонялись внутри громадного помещения, изнывая от безделья и скуки.
В группе Виталия оказался украинец Володя Кравец, который вызвался купить гармошку, чтобы веселее проводить время. Он собрал с парней деньги для покупки, но ни гармошки, ни возврата денег ребята не дождались. Вокруг ангара была выставлена солдатская охрана, поэтому о приобретении спиртного не могло быть и речи.
Наконец, после длительных томительных ожиданий, подали эшелон с вагонами-теплушками, прозванные в народе  телятниками, с раздвижными воротами вместо дверей, снабжёнными внешними запорами. Вместо окон вверху вагона имелись узкие амбразуры. Внутри вагона в центре установлена печь-буржуйка, изготовленная из металлической бочки, рядом с которой навалена куча каменного угля. К стенам вагона пристроены полки для отдыха пассажиров.
После переклички и погрузки призывников в вагоны, их закрыли на засовы. Паровоз дал прощальный гудок, и эшелон двинулся в путь. Переехав мост через реку Вятку, пассажиры поняли, что их везут на Восток. Так начался двухнедельный рейс по необъятным просторам России.
Начальником эшелона был офицер в звании капитана, а его помощниками – в основном сержанты. Последний вагон поезда был приспособлен под походную кухню и склад продовольствия. Капитан назначил Виталия начпродом вагона. В его обязанности входило получение сухого пайка и горячей пищи в последнем вагоне для ребят своей теплушки. Этот процесс производился во время определённой остановки. Начпрод вместе с двумя товарищами по вагону получал горячую пищу (суп, кашу, чай) в эмалированных ведрах с крышкой и сухой паёк (хлеб, сахар, сухари) в мешках.
Печурку в вагоне приходилось топить по очереди круглые сутки: во-первых, морозы стояли довольно сильные; во-вторых, сквозь многочисленные щели и окна-амбразуры, заделанные разным хламом, тепло быстро выдувалось. Ночью приходилось постоянно переворачиваться с одного бока на другой, так как тело от печки нагревалось, а со стороны стены мёрзло.
Через несколько дней перевалили через Уральские горы. В городе Курган остановка на несколько часов. Призывников повели в баню. Всю их одежду подвергли тепловой высокотемпературной обработке с целью уничтожения паразитных насекомых. После бани объявили посадку в обычные пассажирские плацкартные вагоны. В каждом вагоне размещали людей на треть больше положенного, так как занимали также самую верхнюю третью багажную полку. К эшелону добавились вагоны с призывниками из Курганской и соседних с ней областей.
В вагоне, в который были определены Виталий и его товарищи, разместился также начальник эшелона со своими ближайшими помощниками. Они занимали отдельное купе по соседству, где обитал Виталий, который оставался начпродом вагона, но уже с более многочисленными пассажирами.
В Сибири морозы усилились. Буханки хлеба, которые получали со складского вагона, промёрзли насквозь и были твёрды, как камень. Капитан отказался от такого хлеба и налегал на сухари, которые выдавали в больших бумажных, герметичных мешках. Как-то Виталий взглянул на этикетку, приклеенную на мешке, и удивился. Сухари были ещё довоенного производства, но сохранились прекрасно.
Жители населённых пунктов, примыкающих к железной дороге, по-видимому, знали время следования эшелона с призывниками и, как только он останавливался на их территории, так сразу толпа «атаковала» вагоны. Призывники старались незаметно менять свои вещи на водку. Иногда это им удавалось, несмотря на бдительную слежку сопровождающих военных. На одной такой остановке, кажется в посёлке Зима, Виталий нёс в свой вагон полученное продовольствие. Вдруг его шапка поднялась и опустилась на место. Хотя он это почувствовал, но не обратил особого внимания. Придя в вагон, Виталий стал объектом шуток товарищей. На его голове «красовалась» облезлая, промасленная в мазуте ушанка вместо бывшей новой шапки, купленной накануне призыва. Вот таким путём произошёл обмен головными уборами по инициативе местного железнодорожного рабочего.
Многие призывники прибыли в конечный пункт назначения без верхней одежды и головных уборов, обменяв их по пути на спиртное. Этим конечным пунктом был город Спасск - Дальний Приморского края, знаменитый по знакомой ещё довоенной песне: «Штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни!».
После выгрузки из эшелона и переклички разношёрстную колонну молодёжи повели под приветственный дальневосточный морозный ветерок на местный учебный аэродром для временного пребывания в большом производственном помещении. Из этого помещения новобранцев группами, отбирая по спискам, отводили в заранее подготовленную гарнизонную баню. Там в предбаннике они освобождались от гражданской одежды или от её остатков. Здесь же солдаты стригли ребят наголо и отсылали мыться. Помывшись, новобранцы переходили в следующий отсек бани, где старослужащие солдаты под руководством старшин примеряли им (на скорую руку) форменную одежду, включая нательное бельё. Обеспечивалась полная экипировка комплектом зимнего обмундирования. Из бани на улицу выходили уже не призывники, а молодые солдаты, на которых форма «сидела» мешковато, ещё неумело заправленная. Все как один были похожи как бы на одно лицо. Впереди предстояла служба в три года, которая начиналась с курса молодого бойца.
По истечении многих лет (полвека) любая информация, касающаяся вооружённых сил страны, утрачивает свой секрет; тем более что политико-экономический строй государства стал совершенно иным. Следовательно, изложение материала по прохождению армейской службы в прежние давние времена не представляет никакой тайны.
Воинская часть номер 62546, в которой предстояло начать службу новобранцам, называлась ШМАС – школа младших авиационных специалистов. Офицеры этой части предложили своеобразную расшифровку её номера по дате формирования части – 25 июня 1946 года. В школе готовили младших специалистов по техническому обслуживанию самолётов с реактивными двигателями, в частности, механиков по самолету и двигателю, по вооружению, по электрорадионавигационному и другому оборудованию самолётов, в основном истребителей МИГ-17, находящихся в то время на вооружении Советской Армии, и, начинающих поступать в ВВС (военно-воздушные силы), самолётов СУ-7, а также бомбардировщиков Ил-28 и приходящих им на смену самолётов Ту-16.
Командование части было возложено на гвардии инженер - полковника Богатырева. Рассказывают, что раньше он служил военным атташе во Франции.
Группу новобранцев, в которую входил Виталий, определили во второй взвод первой роты. Командирами отделений назначили Лебедева Виктора и Спиридонова Ивана, которые предварительно закончили сержантские курсы, как и все назначенные на эту должность. Взводом командовал старший лейтенант Березанский – ещё молодой крепкий мужчина с гусарскими усами, с южнорусским акцентом.
В первое время службы молодых бойцов самым строгим и придирчивым им казался старшина роты Галкин. С ним ребята старались избегать всякой встречи, иначе, попавшись ему на глаза, он заподозрит любого в безделье и поручит какую-нибудь нудную работу. Особенно труден был первый месяц – прохождение курса молодого бойца. Муштровали до изнеможения. При отбое и подъёме следили по секундомеру, чтобы все без исключения уложились в положенное время раздеться или одеться, лечь в постель или встать в строй. Десятки раз приходилось повторять процесс. При этом сержанты проверяли, чтобы их подопечные за это время всё выполнили правильно: при команде подъём гимнастёрки и брюки застёгнуты на все пуговицы, портянки не должны торчать из сапог, ремень затянут без зазора на животе и т.п.; при команде отбой гимнастёрку и брюки сложить аккуратной стопкой на табурете, шапку и ремень положить сверху них, портянками обложить каёмкой голенища сапог и т.п. При малейшем несоответствии с требуемым порядком процедур, команды отбоя или подъёма повторяются.
На полковом плацу отрабатывалась шагистика – необходимо поднимать и тянуть ногу, как это требует устав строевой службы. Таким образом, два часа в день приходилось вышагивать плац вдоль и поперёк. В классах изучали, помимо строевого, также уставы внутренней, гарнизонной, караульной и других служб.
На любое мероприятие ходили строем, начиная с подъёма с последующим посещением уличного гальюна и выполнением зарядки и кончая вечерней поверкой с последующим отбоем. На приём пищи в столовую и возвращение из неё строй бойцов шагал под песню, которую начинал самый «горластый» из ребят – запевала, а затем подхватывали все его товарищи.
Обеденный зал столовой довольно обширный, в него помещалось сразу несколько рот (рота насчитывала в среднем сто человек). Столы расставлены строго в ряды. Каждый стол рассчитан на десять человек. Наряд по столовой разносит по столам кастрюли с горячей пищей и чайники, а также хлеб, нарезанный порциями. Подошедшая к столовой рота бойцов по команде заполняет столы. Вбегают в помещение по одному человеку и садятся за закреплённые ими места за столом. Разводящий стола, выбранный заранее, разливает содержимое кастрюль и чайника по тарелкам и кружкам. По команде: «Приступить к приёму пищи!» все начинают лихорадочно хлебать и жевать, чтобы успеть опорожнить посуду до команды: «Закончить приём пищи! Выходи строиться!».
В период службы Виталия в Армии в солдатский паёк впервые дополнительно включили масло сливочное и увеличили порции сахара, мяса и других продуктов.
Даже по окончании месячного курса молодого бойца муштра продолжалась в течение всего годичного периода учёбы в ШМАСе. Правда, здесь до идиотизма, как в других воинских частях, дело не доходило, где, судя по письмам товарищей по гражданке, солдат-первогодок заставляли красить в зелёный цвет листья деревьев и траву, или же копать яму, а затем сразу её зарывать.
Присягу приняли накануне нового года 25 декабря и официально стали называться курсантами, хотя уже в течение месяца изучали конструкцию и эксплуатацию самолётов.
1 января 1961 года в СССР была проведена денежная реформа. Курс рубля искусственно повысили в десять раз. На первом занятии в новом году преподаватель (майор) по конструкции самолётов показал курсантам пятидесятикопеечную монету. Она пошла по рукам. Всем хотелось посмотреть эту диковинку. Преподаватель проявил при этом беспокойство, предупредив курсантов, чтобы вернули ему монету, напомнив, что это бывшие целых пять рублей.
С нового года табачное довольствие в Армии заменили на денежное, которое составило для рядового состава три рубля восемьдесят копеек новыми деньгами. До этих пор солдатам выдавали моршанскую или саранскую махорку в пачках.
Служба шла своим чередом: изучение различных воинских уставов, муштра на плацу, дежурство дневальным по роте, караульная служба, наряды на кухне, разгрузка вагонов с углем, щебнем, песком и прочим строительным материалом, техническая учёба в классах и на учебном аэродроме по освоению конструкции и эксплуатации военной реактивной авиации на примере самолёта МИГ-17. Кроме этого, не реже одного раза в месяц, объявляли общую по части тревогу с марш-броском на несколько километров с полной выкладкой и амуницией, включая карабин, рюкзак, шинель (в скатке или одетой), противогаз и т.п.
Карабины системы СКС (самозарядный карабин Симонова) были выданы каждому курсанту и считались его личным  оружием. Курсантам это оружие нравилось – лёгкое, надёжное, простое в конструкции и удобное в обращении. Карабин имеет откидной штык типа кортика. К оружию прилагается патронташ с десятью патронами, шомпол и пенал с мелким инструментом для ухода за карабином.
В ШМАСе курсанты участвовали в двух учебных стрельбах – зимней и летней. Их привозили на полигон, расположенный за городом. Предварительно перед началом стрельб ставилось оцепление с целью недопущения посторонних лиц в зону огня. Для поддержания связи с группой оцепления использовался полевой телефон времён Великой Отечественной войны. Катушка с проводом этого телефона весила, наверное, не менее двух пудов. Разматывать провод с этой катушки по периметру оцепления необходимо было бегом, держа её на весу. В этот момент сама собой приходила в голову мысль – вот также на фронте солдаты таскали эту махину под градом пуль противника, по пересечённой местности во всей солдатской амуниции.
Зимой стреляли в лютый мороз, который выявлял – кто перед стрельбами плохо очистил своё оружие от смазки. В этом случае замёрзшая смазка препятствовала перезарядке карабина. Стрельбы производили с трёх положений – стоя, с колена и лёжа. Виталий стрелял неплохо, и однажды занял первое место в своём взводе.
Летом в плане боевой подготовки отрабатывали тактику пехоты по обороне аэродрома в случае внезапного нападения вражеского десанта. Для этого курсанту выдавали десять холостых патронов. Командир второго взвода Березанский ставил определённую задачу курсантам, сам садился на какую-нибудь возвышенную кочку и следил за подчинёнными, как они выполняют эту задачу, которые ползая по-пластунски, окружают мнимый десант, вытесняют его на сопку под кодовым названием «Огурец». Там «противник» укрывается в бетонном бункере. Курсанты врываются в это укрепление и уничтожают врага. В закрытом бетонном пространстве беспорядочная стрельба холостыми патронами порождает громкий, оглушающий звук.
Периодически проводились занятия по газовой, химической и радиационной защите. Проведение учёбы возлагалось на командиров взводов. Первоначально курсанты обучались пользованием личным противогазом – правильный выбор его размера, ускоренное одевание по секундомеру, проверка на герметичность при одетой маске в палатке, заполненной газом. В полевых условиях отрабатывались действия личного состава в условиях массового поражения местности от последствий химической атаки или ядерного удара противника. Курсанты облачались в тяжёлые, неудобные резиновые или пропитанные специальным составом одежду и  обувь, одевали противогаз и по-пластунски перемещались по пересечённой местности. В это время командир взвода бросал в сторону ползущих курсантов взрывпакеты, имитируя поле неутихающего боя. По завершении занятий каждый её участник производил дезактивацию своего защитного обмундирования специальными растворами.
В те моменты Виталий вспоминал своего старшего брата, который ранее проходил службу на Балтике в подразделении химической защиты ВМФ (Военно-Морского флота). Он в составе отряда был привлечён к обследованию только что построенного первого в мире атомохода «Ленин» на предмет радиационной безопасности этого первенца новой ледокольной серии, вступившего в строй в 1959 году.
Однажды из карабина – личного оружия Виталия исчез пенал. Выпасть самопроизвольно из гнезда в торце приклада он не мог. Старшина и взводный заставили курсанта и его сослуживцев обшарить казарму, полковой плац – практически всю территорию части. Поиски закончились безрезультатно. Виталий отделался несколькими нарядами вне очереди. Наказание могло быть более строгим, но оно смягчилось, благодаря тому, что курсант был редактором боевого взводного листка. Имея в этом деле опыт, он сам художественно оформлял его, сочинял различные стишки дружеского, незлобного характера, принизанные сатирой и юмором в отношении своих товарищей. Боевой листок, выпускаемый Виталием, особенно нравился командиру роты – майору. В связи с этим он как-то пообещал Виталию, что после окончания учёбы в ШМАСе посодействует направить его в хороший полк. На одном из конкурсов, устраиваемых политотделом части, боевой листок Виталия был отмечен одним из лучших.
Зима в тот год в Приморье выдалась морозной. Но она была привычной кировчанам. Виталия удивляли воробьи почему-то чёрного окраса. С наступлением весеннего тепла цвет их изменился – они стали обычными серыми. Оказывается, зимой они обитали в печных трубах, греясь их теплом.
Во время несения караульной службы Виталий пристрастился к чтению художественной литературы. С большим интересом прочёл все четыре тома романа «Война и мир» Льва Толстого. Сдерживало чтение незнание французского языка, на котором написаны многие страницы романа. Курсант решил, что впоследствии изучит этот язык.
Иногда курсантов водили строем в гарнизонный клуб на выступление заезжих артистов. Однажды московские артисты выступили с литературным монтажом, повествующим о жизни и службе современного солдата. Зал клуба был переполнен, в него вместили военнослужащих также из других частей города. Во время выступления артистов в зале стоял сплошной гул от говора публики, как будто никто не обращал никакого внимания, что делается на сцене. Одна актриса не выдержала, прервала свой монолог и взмолилась, обратясь в зал, чтобы солдаты не мешали докончить литмонтаж. Зал притих. Вероятно, артистам была непонятна реакция солдатских слушателей на сценарий их выступления, особенно тех, которые беспрерывно служили уже третий год. Отпуск в те годы для солдат - срочников был большой редкостью. Поэтому всякое лишнее напоминание о службе им опостылело.
На этой сцене клуба Виталию однажды пришлось выступить в концерте художественной самодеятельности. Он сыграл в одном номере с использованием клоунады, которую показывал ещё в техникуме. Его сослуживец Яша Данилов восхищённо поздравил товарища: «Да ты к тому же ещё и артист, притом неплохой!». Во время показа этого номера произошёл курьёз. Вдруг самопроизвольно сработал механизм перемещения занавеса, и он закрылся на самой середине выступления. Зрители подумали, что так оно и должно закончиться. Виталий после этого случая от дальнейших выступлений отказался.
На том концерте выступили и другие курсанты второго взвода. Безумов Саша прекрасно сыграл на гитаре. Вообще, он был истинным меломаном; знал и исполнял многие модные в то время произведения, особенно зарубежных авторов. Сам он был из Перми. Его земляк Суслопаров Коля, стараясь казаться современным парнем, был активным почитателем таланта Саши и при любой возможности, подражая стилягам, пытался петь и плясать под его музыку.
Однажды, после учёбы курсанты тихо вошли в казарму, где в то время дневальным был Коля. Он слушал радио, никого не замечая. Передавали русскую лирическую песню, которую Суслопаров воспринимал со слезами на глазах. Он был обычным деревенским парнем, покинувшим село в Кировской области и переехавшим в город Пермь с целью работать на заводе. Его товарищам было непонятно – зачем он так настойчиво хочет показать себя публично ультрасовременным парнем вопреки своим душевным желаниям.
Иногда по выходным дням курсантов отпускали в увольнение на пару часов в город. После придирчивой проверки старшиной выправки курсантов он вручал им увольнительные.
Спасск–Дальний сравнительно небольшой город. Днём там можно отдохнуть разве что только в кинотеатре, в котором Виталий посмотрел новый фильм «Знакомьтесь, Балуев» с Иваном Переверзевым в главной роли.
Во время другого увольнения Виталия с двумя своими товарищами один из них предложил от скуки распить бутылку водки. Бутылку купили, а где её опорожнить – места не находили. Жители города наполовину военные, патрули контролируют улицы повсюду. Вышли на окраину города, где расположены небольшие домики дачного типа с палисадниками, садами и огородами. Увидев пожилую женщину, копающуюся в земле у своего жилища, курсанты спросили разрешения в тени деревьев её садика распить злополучную бутылку. Она с улыбкой пригласила их к столу, стоящему под деревьями, принесла стаканы и фрукты; сказала, что живёт с сыном – офицером местной воинской части. Разлили водку по стаканам, и в это время открылась калитка, и вошёл во двор офицер – преподаватель ШМАСа. Увидел своих курсантов с поднятыми стаканами, взглянул на мать, усмехнулся и вошёл в дом, ничего не сказав. Ребята наскоро осушили стаканы, поблагодарили женщину за услуги и покинули её гостеприимный дворик. Гауптвахты удалось избежать.
Кстати, спасская гауптвахта (по-солдатски «губа») славилась тем, что в одной из её камер, по словам местных старожилов, находился в заключении перед казнью герой гражданской войны на Дальнем Востоке Сергей Лазо. Эта камера расположена в торце здания гауптвахты.
При ШМАСе имелось своё подсобное хозяйство, представляющее собой ферму, в которой откармливались в основном свиньи для пополнения съестных припасов военнослужащих части. Виталий пару раз был направлен в наряд в это хозяйство.
Осенью заготавливали картофель и овощи, для собственных нужд в колхозах по обоюдной договорённости помощи крестьянам со стороны воинской части. Однажды, возвращаясь с очередных полевых уборочных работ в часть, автомашины, в которых разместилось не менее сотни курсантов, проехали одну деревню. За её околицей паслись одинокие свиньи с частных крестьянских подворий. Начпрод части (майор) приказал остановить машины и объявил, что если курсанты пожелают отведать в обед свинины, то должны изловить этих животных. Ребята повыпрыгивали из кузовов, окружили свиней, которые вмиг оказались плененными. Несколько человек, в том числе и Виталий, молча наблюдали за публичным мародёрством. Процесс был скоротечным, машины с визжащими животными вскоре продолжили свой путь.
12 апреля 1961 года во время классных занятий была подана срочная команда на построение. На плацу выстроились все курсанты и офицеры школы, за исключением несущих дежурство. Люди недоумевали – до сих пор занятия никогда не прерывали. На трибуну взошли офицеры штаба в полном составе во главе с полковником Богатырёвым. Была дана команда «вольно» и всем ждать в строю дальнейших распоряжений. По рядам пронёсся слух, что в стране произошло важнейшее событие. В ожидании прошло не менее часа. И вот, наконец, к командиру части примчался посыльный и о чём-то взволнованно отрапортовал. Командир и близстоящие к нему офицеры просияли в улыбках. Богатырёв подошёл к микрофону и сообщил собравшимся, что сегодняшний день стал историческим мирового масштаба – впервые в космосе побывал человек планеты Земля, притом этот человек гражданин СССР, офицер – лётчик, что особо важно для всех присутствующих, которые служат в военно-воздушных силах страны.
Позднее курсанты узнали, что они стояли на плацу до тех пор, пока поисковая служба авиации не сообщила о благополучном приземлении первого космонавта. Таким образом, военнослужащим ШМАСа посчастливилось быть одними из первых оперативно информированных людей об этом важном событии в отличие, например, от гражданского населения. Во времена запуска в космос первого отряда космонавтов, средства массовой информации сообщали об этих событиях только после их завершения. Построение на плацу завершилось торжественным маршем перед трибуной под духовой оркестр.
Военный духовой оркестр – это не просто коллектив музыкантов с определённым исполнительским репертуаром. Это, в первую очередь, помощник военнослужащих в преодолении ими трудностей и в повышении настроения при исполнении ратного нелёгкого труда. Когда оркестр встречает колонну уставших, изнурённых солдат и офицеров после марш-броска, полевых учений или аэродромных занятий и, исполняя бравурные марши, шествует впереди колонны, люди получают от этой музыки какое-то облегчение, забывая об усталости, настроение поднимается, вдохновение возбуждается. Особенно оркестр помогает воинам в бою. Здесь его музыке всецело соответствуют слова известной песни: «Напои нас всех отвагой, а не в меру горячих успокой!»
В середине весны на плацу состоялось общее построение всего личного состава школы. Её начальник выступил перед собравшимися с убедительной речью – курсантам выпала историческая миссия, продолжая учёбу по освоению воинской специальности, параллельно им предстоит в этот весенне-летне-осенний сезон произвести работы по переводу печного отопления всех зданий школьного городка на централизованное водяное  отопление. За пятимесячный срок необходимо построить и оборудовать котельную, соорудить высотную кирпичную вытяжную трубу, прокопать траншеи к каждому зданию, закольцевав их в единую магистраль с котельной, проложить трубы в бетонированных траншеях. В местах ответвлений к каждому зданию выкопать колодцы, выложить их кирпичом. В колодцах смонтировать промежуточные задвижки-краны. В каждом здании, не допуская их разрушений, проложить трубы, установить отопительные батареи, обеспечить надёжную герметизацию стыковочных узлов.
Руководителем грандиозной стройки местного значения был назначен подполковник – высокий еврей, профессиональный военный строитель. Практически в этот же день, согласно его распоряжению, стали выявлять в подразделениях курсантов, имеющих гражданскую специальность строительного профиля (каменщиков, сварщиков, газорезчиков, сантехников и т.п.). Необходимо было своими силами, собственными внутренними резервами без привлечения извне посторонних специалистов выполнить весь объёмный цикл работ от начала до конца.
Здания школы были построены очень добротно пленными японцами, поэтому стоило затратить много физических сил и времени, чтобы продолбить весьма крепкие стены или фундаменты для прокладки труб внутрь помещений.
Лёгкий экскаватор (на базе небольшого колесного трактора) использовали в основном на рытье прямолинейных траншей. Многочисленные повороты, подходы к зданиям прокапывали вручную, в том числе рытьё колодцев. Трубы укладывали в бетонные желоба траншей с бетонными крышками. Желоба и крышки изготавливали сами курсанты, заливая жидкий бетон в специально сделанные формы. Цемент доставляли с местного завода, находящегося неподалеку от Спасска – Дальнего. В те годы этот завод был основным производителем цемента на Дальнем Востоке.
Руководители воинской части и завода договорились о поставке цемента ШМАСу по сниженной цене. Но для этого военные должны присылать на завод курсантов для отработки. Отрабатывать пришлось и Виталию. Уже за несколько километров до завода курсанты «любовались» из кузова машины мрачным пейзажем  - вся растительность была серо-белого цвета от слоя на них цемента.
На заводе ребят послали прочищать вентиляционные каналы, которые наполовину были забиты отходами цементного производства. Работали в адских условиях без респираторов и противогазов в пыли и грязи под руководством мужичка, похожего на бомжа, направленного на этот объект, по-видимому, за какую-то провинность. После такой работы курсанты долго очищались и отмывались от  цементного налета, делавших их похожими на мельников старинных времён.
Подполковник – руководитель стройки, был добрым, интеллигентным человеком. Подчинённые ни разу не слышали от него злого слова, окрика. Обращался он к курсантам совсем не по-военному. Его проникновенные слова, а не грубость некоторых непосредственных младших командиров, помогали курсантам в работе, которую они выполнили в намеченный срок при высоком её качестве. Доминантой городка ШМАС стала только что возведенная одновременно с котельной высокая кирпичная труба, исходящий дым из которой подтверждал, что центральное отопление зданий  - это реальность.
Осенью состоялись выпускные экзамены. Экзаменаторы – они же преподаватели, когда-то в прошлом авиационные техники в полках, отслужившие в них определённый срок после окончания средних технических военных училищ и добившие на службе заметных успехов. Один из этих офицеров как-то признался, что трудновато приходится обучать людей с различным уровнем знаний полученных на гражданке. К каждому из них необходим индивидуальный подход в подаче учебного материала. Например, в одной и той же группе есть ребята после семилетки, а также имеющие десятилетнее образование. А в одну группу был зачислен курсант (единственный в школе), окончивший авиационный институт, то есть имел специальное образование выше, чем его преподаватели. Некоторые из них сознавались, что идут на занятия в группу с этим курсантом как на экзамен.
Экзамены принимали достаточно строго. На одном из них Виталию нужно было перечислить узлы и агрегаты, смонтированные на одном из шпангоутов самолёта. Он отчеканил перед комиссией основные, конструктивные эти элементы, а о других сравнительно небольших изделиях (датчиках, переходниках, релюшках) выразился словами: «… и прочая мелочь». За эту фразу курсанту срезали оценку на два балла, заявив: «В авиации мелочей нет!».
На учебном аэродроме сдавали экзамен по проверке работы двигателя на различных его режимах. Самолёт отбуксировали на газовочную площадку, на которой закрепляли его страховочными тросами, под колеса спереди и сзади ставили колодки. Экзаменуемый должен был сидя в кресле пилота, не отпуская ручки тормоза шасси, запустить двигатель и проверить его работу на всех режимах, согласно графику, после чего заглушить двигатель. Одновременно необходимо следить за показаниями многочисленных приборов в кабине, осуществляя по их показаниям контроль за работой двигателя, обеспечивая процесс воздействием на различные тумблеры и рукоятки.
Наконец, все экзамены сданы, курс обучения закончен и курсантам в торжественной обстановке вручили свидетельства о получении специальности авиационного механика по технической эксплуатации самолётов, подписанными командиром части Богатырёвым 7 октября 1961 года. Закончилась курсантская часть службы. «Новоиспечённые» авиамеханики начали разъезжаться по полкам, согласно распределению.
В этот период времени командир роты, повстречав Виталия, сказал ему, что, к сожалению, он не сможет выполнить своего обещания – направить его для дальнейшей службы в престижный полк, расквартированный в ГДР, так как особый отдел (это военный КГБ) выявил что-то неладное в биографии родителей курсанта. А этот факт не даёт право выезда «за кордон». Впоследствии двоюродная сестра Антонина, проживавшая в г.Кирове, рассказала, что как раз в тот год их квартиру посетили сотрудники КГБ, расспрашивали об её родственниках и прихватили с собой единственный автопортрет Виталия, нарисованный им самим на тетрадном листочке. Был выбор поехать служить в полках города Лида (Белоруссия), города Самбор (Западная Украина), но ротный заявил: «Брось ты эту Европу! Лучше нашего Дальнего Востока места не найдёшь!».
Переоформление новых документов с направлением служить в другую воинскую часть заняло значительное время. Все товарищи Виталия по взводу уже разъехались по авиаполкам. Из всех рот в школе осталось не более пятидесяти человек из примерно тысячи выпускников, которых собрали вместе и разместили на первом этаже в отдалённой на территории части казарме. Такая непредвиденная задержка нервировала бывших курсантов, которые выражали своё недовольство в неповиновении командирам и в нарушении дисциплины. Участились самовольные отлучки, распитие спиртных напитков, нарушения режима дня. Командование части было полностью занято подготовкой к приёму нового пополнения будущих курсантов. Но всё же, когда ситуация практически вышла из-под контроля, начальство вспомнило об оставшихся выпускниках. Прибыл замполит части – небольшого роста, лысый человек, похожий на Хрущёва, который просьбами и угрозами пытался убедить построенных перед ним ребят не бунтовать и спокойно дождаться отправки по назначению.
Наконец, поступил приказ Виталию и двум его товарищам – забрать личные вещи и отправиться с сопровождающим на вокзал. Вскоре они сидели в вагоне поезда и ехали в южном направлении. Поездка была недолгой – не более ста километров пути. В городе Уссурийск высадились и пешком дошли до штаба дивизии. Там сопровождающий с документами исчез в одном из многочисленных кабинетов. После нескольких часов ожидания рядом с дневальным, солдат вывели из здания, посадили в небольшой автобус, где уже находились несколько офицеров, вышедших перед ними из штаба, и повезли из города.
Поздно вечером автобус доставил пассажиров в авиационный полк – воинскую часть номер 40332, расположенную в посёлке Кремово. Местность называлась Озёрная Падь, так как представляла собой низину с обширными болотами. За ними простиралась необъятная уссурийская тайга с многочисленными сопками.
В середине 20-го века природа Уссурийского края ещё сохраняла свои богатства как растительного, так и животного мира. Флора Уссурийской тайги представляла широкое разнообразие растений: маньчжурский орех, монгольский дуб, корейские кедр и ель, амурский виноград, лимонник, ильмы, актинидии и т.д. Фауна включала обилие таких диких животных, как горал, пятнистый олень, изюбр, косуля, кабан, кабарга, лось и др.; а также хищников: уссурийский тигр, леопард, рысь, медведь, енот, соболь, енотовидная собака, уссурийский кот, росомаха, выдра, лисица и т.д. Из грызунов чаще встречались белка, маньчжурский заяц, бурундук и др.
Офицеры жили в самом посёлке, там же располагались баня, санчасть, пекарня, дом офицеров и прочие объекты социального значения. Рядовой и сержантский состав полка размещался в двух двухэтажных казармах, километрах в трёх-пяти от посёлка, вблизи аэродрома. Рядом с казармами находилось одноэтажное здание солдатской кухни и столовой. Аэродром раскинулся на возвышенной равнине, к нему примыкало двухэтажное здание штаба полка.
В одной из казарм располагались солдаты подразделений, обслуживающих аэродром: рота охраны, автомобильная рота, отряд коммунального обеспечения части и т.п. Другая солдатская казарма была местом обитания младших авиационных специалистов по обслуживанию самолётов. В авиаполку подразделения назывались не ротами, а ТЭЧ – технико-эксплуатационная часть. Всего в полку насчитывалось четыре ТЭЧ: первая, вторая и третья ТЭЧ готовили самолёты непосредственно на их стоянках и во время полётов; четвертая ТЭЧ производила мелкий и средний ремонт самолётов в ангаре в специальных мастерских.
Виталий был определён во вторую ТЭЧ, которой командовал капитан Иванов. В ТЭЧ самолёты обслуживались парами, то есть один техник (офицер) и один механик (солдат), вдвоём занимались технической подготовкой к полётам двух самолётов МИГ-17, закреплённых за ними. При этом один самолёт постоянно эксплуатировался в полётах, а другой находился в резерве и периодически, время от времени, проверялось его техническое состояние, и производился контрольный полёт. Виталий работал в паре с лейтенантом Марьясовым – молодым техником, недавно закончившим военное училище. Его в шутку величали Маресьевым – фамилии были созвучны. Практического опыта у обоих молодых специалистов фактически не было, поэтому нередко можно было слышать насмешки от сослуживцев по поводу каких-нибудь «проколов» в работе. Особенно доставалось технику. Например, однажды при буксировке самолёта автомобилем, Марьясов, сидевший в кабине самолёта, задумался или зазевался и при повороте не успел среагировать, управляя самолётом, в результате чего нос самолёта врезался в задний борт кузова автомобиля, получив пробоину. Правда, повреждение было незначительное и его временно заклеили специальной тканью называемой перкаль. Но всё же на некоторое время произошла задержка самолёта к полёту, что в военной авиации характеризуется чрезвычайным происшествием. Естественно, виновный не избежал наказания и подкалывающих шуток товарищей.
Командиром полка был худощавый, небольшого роста полковник Долгарев, получивший звание Героя советского Союза во время Великой Отечественной войны в боях над Кубанью. Это историческое сражение стало переломным в войне за овладением превосходства в воздушном сражении двух противоборствующих авиаций. Начиная с этих боёв, превосходство полностью до конца войны перешло на сторону советских лётчиков, но далось это весьма нелегко. По рассказам Долгарева, они начинали эти бои на самолётах устаревших конструкций. Фашисты наглели, атаковали с воздуха аэродромы своих противников. Отражая их атаки, советским самолётам необходимо было срочно набрать достаточно большую скорость – иначе будешь сбит. В первоначальный период боёв погибло много лётчиков лишь из-за того, что при взлёте не успевали убрать шасси, которое своим сопротивлением гасило скорость. Необходимо было лихорадочно вращать рукоятку лебёдки уборки шасси. Кто успевал проделать вручную множество оборотов рукоятки – тот оставался жив. Новейшие истребители, которые начали прибывать на фронт, исключили эту ужасную процедуру для лётчиков.
В штаб дивизии (в г.Уссурийск) командир полка летал на своём служебном маленьком аэроплане Як-12, лично управляя им. Впоследствии Долгарев был переведён на должность командира авиационной дивизии в город Шяуляй (Литва). Десятилетия спустя этой дивизией командовал небезызвестный Джохар Дудаев, ставший лидером чеченских сепаратистов. Командиром полка был назначен майор Рыжов. Как первоклассный лётчик он возобладал в данном решении вышестоящего руководства над другими офицерами части с более высоким званием.
Часто навещал полк в Кремово командир дивизии – солидный по комплекции полковник. Здесь он налётывал положенные часы на боевых самолётах. Каждый раз, готовясь к очередному полёту, он переодевался в служебном помещении здания второй ТЭЧ. Почему то почти всегда совпадало его прибытие в полк с дежурством Виталия по стоянке самолётов подразделения. Чтобы не скучать во время дежурства, солдат занимался уборкой стоянки и территории, прилегающей к ней. Зимой он с карабином за спиной пробивал лопатой проход сквозь метровый слой снега от служебного здания ТЭЧ до стоянки самолётов. Обычно в это время появлялся комдив, шагавший в одиночестве, довольный успешно выполненным полётом. На ещё не полностью расчищенном тротуаре он прерывал рапорт дежурного, дружески за руку здоровался, как со старым знакомым и следовал своим путём дальше. И так происходило несколько раз за время службы Виталия в полку.
Кстати, после обильного снегопада полк в полном составе, включая командира, выходил на расчистку аэродрома. Взлётно-посадочную и рулежные полосы расчищали снегоуборочные машины, а самолёты на стоянках освобождали от снега вручную лопатами.
Примерно раз в месяц личный состав ТЭЧ подменял работу роты охраны, предоставляя её солдатам отдых. Несли караул в штабе, в том числе у знамени, на стоянках аэродрома в ночное время, на гауптвахте, на территории складов и на других  объектах.
Как-то ночью в карауле, стоя на посту стоянки самолётов, Виталий заметил как со стороны КДП (контрольно-диспетчерского пункта) спокойно вышагивает офицер прямо через охраняемый объект, что является грубейшим нарушением устава караульной службы. Виталий знал, что в КДП ночью происходит пересменка дежурных офицеров и они, сокращая путь, проходят напрямик, не соблюдая установленных маршрутов следования в ночное время. Солдаты роты охраны привыкли к этому и обычно не препятствовали таким нарушениям. Но Виталий решил строго следовать инструкции. Когда офицер приблизился на определённое от него расстояние, караульный подал команду остановиться. Офицер шутливо ответил, что, мол, они всё время здесь проходят, и продолжил путь. Виталий вскинул карабин наизготовку, передёрнул затвор и крикнул положенную команду: «Стой, стрелять буду!». Услышав щелчок заряжаемого оружия, офицер изрядно струхнул, остановился и вымолвил: «Прошу прощения!». Часовой опустил карабин и сказал: «В следующий раз я вызову наряд, а сейчас в порядке исключения можете пройти». Офицер с облегчением вздохнул, поблагодарил солдата, пообещав, что больше такого случая он не повторит. Действительно, после этого инцидента караульные не стали замечать офицеров, переходящих охранную зону.
В комнате отдыха казармы полка, в так называемом «красном уголке» ленинской комнаты, на стендах был представлен боевой путь полка. Дивизия, в которой состоял полк, была создана на базе знаменитой советско-французской эскадрильи «Нормандия-Неман». В конце пятидесятых – в начале шестидесятых годов двадцатого века в дивизию по приглашению её командования приезжали погостить французские летчики, воевавшие в составе этой эскадрильи совместно с советскими пилотами.
Полк участвовал в боях против американцев в Корейской войне, в которой впервые в истории противники применили в боевых условиях реактивную, истребительную авиацию. Корея стала испытательным полигоном этой техники. Советские самолёты МИГ-15 и МИГ-17 показали себя надёжными в бою. Особенно работоспособными в любых условиях сражения проявили двигатели ВК-1, ВК-1А (конструкторского бюро Владимира Яковлевича Климова). Даже в сбитом самолёте, лежащем на земле, двигатель продолжал работать. Преимуществом МИГарей было и то, что на них впервые в истребительной авиации были установлены пушки (калибра 23 и 37 мм) вместо пулемётов, от попадания снаряда которых в самолёт противника тот разрушался прямо в воздухе. У американцев зарекомендовала с лучшей стороны воздушная тормозная система, которая обеспечивала достаточную маневренность самолёта во время ведения боя. Всё положительное в конструкции самолётов в дальнейшем получило ещё более совершенное развитие, в том числе заимствованное у противников.
Как и в любой войне обе конфликтующие стороны несли человеческие потери. В «красном уголке» на стенде размещены фотографии однополчан, погибших в Корейской войне.
Знаменитые лётчики времён Великой Отечественной войны, трижды Герои Советского Союза Покрышкин Александр Иванович и Кожедуб Иван Никитович также участвовали в тех боях. Американские летчики знали об этом и буквально охотились за советскими асами, стараясь по их позывным выследить и «поймать в ловушку». Советское командование вынуждено было отозвать их с фронта.
Запомнилась фотография на одном из стендов, на которой засняты лётчики у своего самолёта – участники воздушных боёв во время Великой Отечественной войны – во главе с их командиром Савицким Евгением Яковлевичем – отцом будущей космонавтки Савицкой Светланы.
Постепенно служба Виталия в полку пошла своим привычным порядком, набираясь практического опыта в обслуживании самолётов. В первое лето службы в полку он в числе других авиамехаников был откомандирован в подразделение по обслуживанию самолётов, совершающих полёты в сложных погодных и ночных условиях. Такое временное подразделение организовывалось каждое лето с привлечением специалистов (техников, механиков и т.п.) из всех полков дивизии. Полёты назначались чаще всего в ночное время и почти ежесуточно. Поэтому нагрузка и ответственность на личный состав возлагались серьёзные. Самолёты с экипажами привлекались к таким полётам из разных полков дивизии и менялись в течение лета несколько раз. Постоянно менялось место дислокации подразделения, которое переезжало с одного аэродрома на другой, в том числе на какой-нибудь запасной, с временным покрытием взлётно-посадочной полосы. Аналогичная командировка повторилась и следующее лето.
Несомненно, самым напряженным периодом прохождения службы в полку было время так называемого Карибского кризиса в 1962 году. В части Кремово дополнительно к эскадрилье самолётов, экипажи которых постоянно дежурили по плану командования войск ПВО (противовоздушной обороны), в этот критический для мира момент были приданы дополнительно ещё несколько самолётов с экипажами. Стояла поздняя промозглая осень – конец октября и начало ноября.  Самолёты находились вплотную к взлётно-посадочной полосе, летчики сидели в кабинах, а механики, в числе которых был Виталий, стояли рядом со своими самолётами, подключёнными к аэродромному электропитанию. В любой момент могла поступить команда на взлёт, и технический персонал должен был профессионально обеспечить выполнение этого приказа. Дул пронизывающий ветер с мокрым снегом. Люди периодически менялись на своих постах. Отдыхали в дежурке – небольшом домике, в котором дополнительно соорудили нары. Спали не раздеваясь. Горячую пищу доставляли регулярно.
Самым трудоёмким процессом в этом дежурстве было удаление обледенения с обшивки самолета, которое происходило непрерывно в таких неблагоприятных погодных условиях. Скалывать лёд нельзя – можно повредить обшивку, отогревать, например, паяльной лампой – огнеопасно, а греть спецмашиной не разрешалось – она помешает при внезапной команде на взлёт. Механики вынуждены идти на различные выдумки и ухищрения, чтобы самолёт был чистым ото льда.
Самолёты полка должны были противодействовать американской авиации, базировавшейся на Японских островах. К счастью, до этого дело не дошло. Через несколько дней этого мирового противостояния конфликт удалось уладить и внеплановому дежурству дали отбой.
Дивизия, в которую входил полк в Кремово, была в составе Второй Дальневосточной военно-воздушной армии под командованием генерала Жуковского (однофамильца основоположника отечественного воздухоплавания). Генерал в прошедшей войне сбил немало самолётов фашистов, но и сам не раз горел в сбитом ими самолёте. В этом Виталий лично убедился, когда Жуковский подъехал на своей служебной машине к группе механиков, стоящей в конце ВПП (взлётно-посадочной полосы). Он выскочил из машины и со всеми поздоровался за руку. Пальцы его руки сохранили черноту обгоревшей кожи.
В те дни происходило расследование катастрофы, произошедшей накануне с самолётом при его взлёте. Самолёт был учебно-боевой УТИ-МИГ-15, в просторечии называемый «спаркой», так как имел две последовательные кабины – передняя для стажёра, а задняя для инструктора. В момент трагедии инструктором был майор Солдатенко, а стажёром – старший лейтенант, который, возвратясь из отпуска, должен был налетать с инструктором несколько часов на «спарке», прежде чем будет допущен к самостоятельным полётам. Этот старший лейтенант только вчера выступил на комсомольском собрании перед солдатами. Ему после отпуска поручили принять участие в обсуждении какой-то темы. И вот в самом начале первого после отдыха полёта его настигла смерть. Средь бела дня, у всех на виду самолёт разогнался и поднялся метров на тридцать, затем внезапно накренился на бок, потом резко наклонился в обратную сторону, перевернулся вверх колёсами и стремительно под острым углом помчался к бетонке, «пропахав» её носом, вынесся за пределы полосы, забурившись в почву. Носовая часть самолёта совершенно разрушилась, от летчика в первой кабине остались мелкие кусочки его плоти, разметанные на десятки метров вместе с осколками фюзеляжа. Лётчику второй кабины оторвало голову с бронезаголовником. Очевидцам катастрофы запомнился пронзительный воющий звук падающего самолёта, с последовавшим за ним сильным ударом и кратковременным, громким скрежетом.
Во Второй воздушной армии в то время на каждый год приходилась примерно одна подобная катастрофа. Её командующий лично сам принимал участие в разбирательстве этих трагедий. Прилетал на место происшествия на своём служебном МИГ-17 и организовывал расследование. На этот раз вслед за генералом прибыл авиатехник, обслуживающий его самолёт. Им оказался бывший инструктор Виталия по ШМАСу, который вёл там практические занятия. Учитель и ученик в прошлом встретились как старые добрые знакомые.
При проведении расследования механики собирали в отдельные мешки все осколки самолёта, любые незнакомые найденные предметы и детали, а также частицы плоти пилотов. Комиссия, расследовавшая катастрофу, пришла к такому выводу: свободно лежащий на полу кабины болт во время взлёта самолёта закатился в зазор – щель между корпусом кабины и рулевой тягой, застопорив последнюю, поэтому самолёт получил крен. Летчик, пытаясь выровнять самолёт, с силой нажал на ручку управления, в результате чего болт переломился, освободив тягу, но резкое движение рулевой тяги перевернуло самолёт. Минимальная высота от земли не дала возможность пилоту вывести самолёт в нормальный режим его взлёта. Летательный аппарат обслуживался специалистами первой ТЭЧ.
При подготовке самолётов к полёту технический состав специально привязывает любой инструмент или детали к руке, чтобы не забыть их при выполнении работ, например, в кабине. Это предусмотрено правилами обслуживания летательных аппаратов, которые в данном случае, по-видимому, не были выполнены.
Другой случай произошёл во время проведения полётов в сложных погодных и ночных условиях, описанных ранее. Катастрофу потерпел ночью самолёт другого полка. Вероятно, лётчик по какой-то причине не смог обеспечить контроль при посадке с помощью многочисленных бортовых приборов. В частности, как показало расследование, он не смог вовремя сориентировать по высоте положение самолёта, допустив ошибку в показаниях высотомера на порядок, то есть в десять раз. В результате этой роковой невнимательности пилота произошло преждевременное столкновение самолёта с землей на большой скорости. От удара сработала катапульта сиденья, пилот вылетел из кабины на высоту девять метров. Естественно, парашют не успел освободиться от сиденья, которое вместе с лётчиком получило сильнейший удар при столкновении с землей. Пилот получил смертельные ранения. Очевидцы рассказали, что после такого приземления самолёт продолжал самопроизвольно двигаться и, в конечном счёте, остановился фактически не повредившись.
После гибели двух лётчиков в «спарке» трёх механиков, в том числе Виталия, попросили в добровольном порядке отдежурить одну ночь в доме офицеров рядом с комнатой, в которой установлены гробы с останками погибших пилотов. Трое сослуживцев провели эту скорбную ночь до утра вблизи цинковых запаянных ящиков, которые днём отправили на родину погибших.
Все ЧП, произошедшие во всех авиаполках страны, сообщались личному составу каждой части на общем утреннем построении и на разборах полётов в каждом подразделении.
Медицинские наблюдения за здоровьем личного состава проводились периодически, но ненавязчиво. В основном не забывали производить прививки-инъекции лекарств, вероятно, «лошадиной дозой», после которых разрешался отдых, так как не каждый мог превозмочь воздействие их последствий. Рекомендовали заниматься активными физическими упражнениями, чтобы препарат более полно освоился организмом.
Очень редко медицинские работники наведывались в казармы с проверкой, в том числе с целью установления правильного соблюдения режима дня. Однажды Виталий был свидетелем, когда старшина при проведении утренних водных процедур стал упрекать солдата, что тот неженка – моется тёплой водой. Присутствующий медицинский работник возразил ему: «Холодной водой принято закаливаться по завершении зарядки, а мыться необходимо тёплой и даже горячей водой, чтобы смыть пот и грязь!» Уязвлённый старшина стал оправдываться: «Почему же многие опубликованные рекомендации излагают иное мнение по этому вопросу?» Медик засмеялся: «Если верить или придерживаться таким рекомендациям, в том числе одной из них опубликованной за рубежом, то следует, например, постоянно заниматься онанизмом, который, якобы, предотвращает заболевание простатитом. Навряд ли такие рекомендации будут приветствовать разумные люди, особенно женщины. Они подадут на развод с мужчинами, увлекающимися подобным сексуальным извращением. Впрочем о простатите этим молодым людям ещё рано думать. К тому же все советы, тем более из-за кордона, следует воспринимать и исполнять с умом».
Однажды на очередном медицинском осмотре полковой врач проявил особый интерес к здоровью Виталия, настояв на более тщательном обследовании в окружном госпитале. По-видимому, давнишняя болезнь в детстве стала напоминать о себе. Уссурийский госпиталь, куда Виталий вынужден лечь, один из старейших военных лечебных учреждений страны. Он был создан ещё в царское время и занимал обширную зелёную парковую территорию в составе города. Госпиталь славился успешным лечением и исследовательской работой, которые выполняли высококлассные специалисты, кандидаты и доктора наук. Со всего Союза приезжали сюда медицинские работники для совершенствования своих знаний и перенятия опыта из врачебной практики ветеранов госпиталя.
Молва о прекрасных врачах госпиталя распространилась за пределы страны. Однажды на территории госпиталя задержали двух странствующих китайцев. Они сознались, что были вынуждены перейти государственную границу для лечения в этом госпитале. Когда сообщили об этом «визите» пограничникам – те были удивлены и обескуражены.
В госпитале Виталий впервые узнал о разнообразии диет. Здесь их насчитывалось около пятнадцати: мясные и рыбные, пресные и солёные, овощные и фруктовые, жирные и постные  т.д., и т.п. Первоначально Виталию прописали очень питательную диету с обилием мяса. Его худоба, по-видимому, была тому причиной. Больной ускоренно набирал вес.
Проводилось полное обследование по всем врачебным специальностям, которое длилось около месяца. Пациенту вручили листок с перечнем соответствующих кабинетов (вроде «бегунка» отдела кадров), врачи которых должны делать записи о результатах медицинского осмотра. Когда Виталий зашёл в кабинет психиатра и увидел там мужчину в дурацком колпаке (так ему показалось), то невольно подумал – наверно, перед ним больной-сумасшедший, а врач почему-то отсутствует? Но оказалось, что это и есть врач. Обследование включало также проверку в инфекционном отделении, где неожиданно Виталий встретил там своего товарища по подразделению Шмелёва Виктора – свердловчанина. Накануне его привезли в госпиталь в критическом состоянии с диагнозом – энцефалит (страшная болезнь). Видимо клещ-паразит, распространённый в уссурийской тайге, вцепился в него. Виктора несли по коридору на носилках с сильно почерневшим лицом. В беспамятстве он вдруг резко повернулся и упал с носилок. Санитары подняли его, снова уложили на носилки и унесли. Заслуга врачей, что они спасли жизнь парню, вылечили полностью без последствий.
Но лечение другого больного успеха не принесло. Его привезли и поместили в отдельную палату. Паренёк, только недавно призванный в армию, проходил службу на полигоне. Видимо, по неопытности, ради любопытства высунулся из укрытия не вовремя, получив чрезмерную дозу облучения. Виталий видел его случайно всего один раз – совсем пацан. Врачи боролись за его жизнь как могли, но спасти солдата так и не удалось.
В госпитале постоянно стажировались практикантки из медицинских училищ, совсем ещё девочки. Больные солдаты были их первоначальным объектом по освоению специальности в реальных условиях. Особенно трудно давались девочкам уколы в вену, когда необходимо было взять кровь на анализы или ввести необходимое лекарство. В первый раз, сходу они, как правило, не могли попасть иглой шприца в вену и, воткнув её в руку «жертвы» начинали искать эту злополучную вену, ковыряя иглой в мышцах руки, причиняя страдания больному. Иногда эта процедура заканчивалась обмороком ослабленного болезнью пациента.
Руководство госпиталя всячески пыталось подбодрить больных, вселить в них надежду на выздоровление, заботилось, чтобы они не скучали на досуге. По вечерам показывали кинофильмы. Виталий запомнил просмотр новой в то время картины «Увольнение на берег», в котором начинающий актёр Лев Прыгунов сыграл свою первую роль в кино. Из киножурнала «Новости дня», показанного в те же дни, солдаты узнали, что Сергей Бондарчук приступил к съёмкам кино-эпопеи «Война и мир». Кстати, кинофильм 1930-х годов «Чапаев» в начале 60-х показывали в Армии несколько раз в течение каждого года.
Возвратившись в полк из госпиталя, Виталий услыхал неприятную весть – накануне во второй ТЭЧ произошло ЧП – был пойман с поличным вор. Им оказался сослуживец, который украл у своего товарища деньги, присланные из дома. Над ним был устроен самосуд, в результате которого виновника изрядно побили. Командир подразделения каким-то путём узнал об этом происшествии и предложил обсудить его на комсомольском собрании. Так как Виталий в этом конфликте не был замешан, то ему поручили вести собрание. Виновник на нём публично раскаялся и попросил прощения у пострадавшего. На этом первый пункт повестки дня собрания посчитали исчерпанным.
Вторым пунктом повестки значилось утверждение комсомольских рекомендаций в кандидаты членами КПСС узбеку Садыкову и украинцу Ляшко. Виталий не имел никаких отрицательных предубеждений к людям различных национальностей. Например, тяга к торговле или к верховодству в семье, или к беспрекословному почитанию старших, или обособленное единоличное хозяйствование и т.п. – это местные особенности, в том числе национальные, сложившегося уклада жизни людей. Поэтому при ведении собрания, обсуждая эти кандидатуры, председательствующий стремился не допускать подобных обидных упрёков в их адрес.
Например, в подразделении служила группа узбеков, которым авиатехника явно не привлекала. Они стремились показать свои возможности в бытовой деятельности (особенно в общепите). Узбек Ганиев, которого звали по-русски Мишей, устроился в так называемую хлеборезку, то есть в столовую, деля там по порциям хлеб, сахар, сливочное масло и т.п. Правда, одной из причин нежелания работать на аэродроме была для узбеков непривычно морозная дальневосточная погода.
А упомянутому украинцу Ляшко – молодцу крупного телосложения, нравилось хозяйничать в каптерке (кладовке подразделения) и подменять старшину в его отсутствие, стараясь при этом показать свой командирский талант. Однако в политграмоте он не был силён. Когда его спросили на этом собрании – где находится Куба, он с трудом отыскал на карте «остров Свободы».
Комсомольское собрание утвердило рекомендации обоим кандидатам в члены КПСС. Иного решения не могло быть – разработанный заранее план приёма в партию лиц различных национальностей должен быть выполнен беспрекословно.
Кстати, однажды вести комсомольское собрание доверили одному из узбеков, который развеселил своих сослуживцев, преобразившись в важного руководителя этого мероприятия. В очередной раз необходимо было утвердить комсомольскую рекомендацию в партию. Узбек начал как обычно сообщать дежурной формулировкой социальное происхождение кандидата: «Выходец из простой крестьянской семьи…». «Нет, не из крестьянской» - возразил ему солдат. «Выходец из простой рабочей семьи…». «Нет, не из рабочей» - вновь заявил молодой человек. У председателя собрания, вероятно, закончился запас слов, характеризующих происхождение обсуждаемого, и он воскликнул: «Так откуда ты такая выходка появилась!?». В зале раздался громкий, неудержимый хохот.
Что касается более серьёзных вопросов, особенно тех, которые стали известны за пределами полка, то их обсуждение не доверяли комсомольскому собранию. Например, в одной из ТЭЧ полка проходил срочную службу профессиональный артист, еврей по национальности, окончивший на гражданке театральное училище. Он написал жалобу в окружную газету «Суворовский натиск» о неудовлетворительном питании в солдатской столовой. Какая-то комиссия разбиралась с фактами, изложенными в письме. Жалобщика «затаскали» по различным собеседованиям, впоследствии он сам был не рад своему поступку. Вскоре его перевели в другую часть, а его бывшие сослуживцы так и не узнали, какое решение приняла комиссия. Приходилось только догадываться: во время проверки питание в какой-то степени улучшилось. Члены комиссии, пробовавшие пищу за одним столом с солдатами, хвалили её.
Вероятно этот случай послужил ужесточению цензуры солдатских писем. В то время продолжала существовать так называемая полевая почта, в которой некоторые письма вскрывали, подвергая их проверке с целью недопущения разглашения военной тайны. Однажды, на вечерней поверке перед строем солдат представитель особого отдела (военный придаток КГБ) зачитал письмо одного из сослуживцев Виталия, которое тот отослал домой, но не дошедшее по причине цензуры. Механик по обслуживанию самолётов описывал в письме, что он, как лётчик, совершает частые успешные полёты на предельной высоте. Несомненно, солдат грезил своими несбывшимися мечтами, о чём и хотел поведать в письме родителям или любимой девушке, за которое не избежал наказания.
На следующий день Виталий спросил своего напарника – техника офицера – за что же наказали его товарища, ведь он в письме никаких секретов не выдаёт, и какая-либо крамола в нём отсутствует?
- Если бы он об этом написал, то твоего товарища с нами уже не было! – Ответил офицер.
Несомненно, некоторые возможные самоубийства (суициды – на современном языке) совершались в Армии в то время по упомянутой причине, когда сокровенные мысли молодого человека подвергались публичной позорной огласке.
В начале 1960-х годов продолжалось массовое сокращение в Вооружённых силах профессиональных военных. Увольняли в запас в основном бывших фронтовиков. Для многих из них это была трагедия. Они уходили на фронт фактически мальчишками, не успев приобрести какую-нибудь специальность. Естественно, к гражданской жизни они не были приспособлены и вынуждены соглашаться на любую неквалифицированную работу. Поэтому некоторые уволенные в запас офицеры теряли самообладание, «глушили» свои переживания водкой и преждевременно уходили из жизни. Были такие фронтовики, которые всячески сопротивлялись увольнению. Их снимали с довольствия, с материального и денежного обеспечения, а они продолжали ходить на службу.
Уже известного старшего лейтенанта Березанского – взводного в ШМАСе, тоже пытались уволить в запас, несмотря на его молодость. Но, в конечном счете, перевели из авиации в пехоту. Произошло это в то время, когда курсанты заканчивали учёбу в школе. Вечером старлей ушёл со службы в голубых погонах, а утром явился в казарму в красных, чем порядком удивил подчинённых.
Массовое сокращение вносило нервозность в ряды старшинского и офицерского состава полка. Каждый боялся за свою судьбу и старался проявить себя только с лучшей стороны. Как-то во время дневных полётов выдался небольшой перерыв. Все техники и большинство механиков ушли обедать. Вдруг прибегает замполит полка и сообщает, что ему разрешили взлёт прямо сейчас. Так как все техники отсутствовали, то по уставу обеспечение подготовки к полёту возлагалось на механика. Виталий помог офицеру занять место в кабине самолёта, подключиться к соответствующим системам. Запустили двигатель, опробовали его на всех режимах. Убрали стремянку и колодки из-под колёс. Осталось только механику протянуть руку в сторону направления движения самолёта к ВПП, но в это время Виталий заметил, как из одного подвесного бака бьёт едва заметным фонтанчиком керосин. Такие случаи бывали и раньше, но опытные техники, считая это явление не опасным, давали «добро» на взлёт. Но всё же выпуск самолёта с любыми повреждениями, в том числе незначительными, запрещён. Сообразуясь с возникшей ситуацией, Виталий принял решение дать команду к остановке двигателя, что и сделал, подняв вверх скрещенные руки. Замполит из закрытой кабины ещё пытался жестами убедить, выпросить разрешение, но Виталий пожал плечами и отвернулся. Пилот выскочил из кабины, подбежал к нему и вымолвил: «Ну, что ты в последний момент заартачился? КДП же разрешило! У меня налётанных часов в обрез, какой же пример я показываю подчинённым!?». Механик ответил: «Товарищ подполковник, Вы же нас учите соблюдать уставы и инструкции. Вот я их и выполняю!». Собеседники разошлись в разные стороны.
Прибежал техник этого самолёта – старший лейтенант Трубин, который исподлобья молча посмотрел на Виталия и вместе со своим механиком приступил к замене повреждённого бака. Вскоре самолёт был готов к полёту. Техника можно понять – за этот случай он получил взыскание от начальства. Но в то же время это происшествие заставило его в дальнейшем более внимательно и тщательно производить осмотр вверенной ему техники.
Для продолжения дальнейшей службы в полк прибыл Григорий Нелюбов – несостоявшийся космонавт. Он вместе с Гагариным и Титовым претендовал на первый пилотируемый полёт в космос. Но что-то не сложилось. Из отряда космонавтов его отчислили и отправили служить по его просьбе на Дальний Восток в полк Кремово. Дальнейшая его судьба сложилась трагически. Нелюбов стал изрядно выпивать, и жизнь его оборвалась под колёсами поезда.
В полку проходили практику курсанты авиационного военно-технического училища – будущие офицеры-техники. Жили они на солдатских правах в казарме, питались также в солдатской столовой, выполняли такую же работу, как и механики. Совместное общение подружило курсантов и солдат. В свободное время они неразлучно занимались спортом или просто резвились, отдыхая. Впоследствии с одним курсантом Виталий вёл переписку; уезжая, он подарил новому другу французско-русский разговорник, который оказался как раз кстати. В то время Виталий самостоятельно изучал французский язык, воплощая в жизнь свою мечту, зародившуюся ещё в ШМАСе при чтении «Войны и мира» Льва Толстого.
Служба проходила спокойно, размеренно. Традиционно в профессиональный праздник – День авиации (18 августа) военнослужащих полка отмечали за успехи в мирном ратном труде. В такой день Виталию вручили значок «отличник ВВС», а в другой раз наградили книгой под названием «Однополчане», которая в художественной форме повествовала о современной жизни военных авиаторов, служивших в Средней Азии. Некоторые офицеры брали у Виталия эту книгу почитать во время их дежурства по части.
Однажды на стоянку самолётов во время их технического обслуживания пришёл офицер из штаба полка вместе с другим незнакомым офицером, который отрекомендовался корреспондентом какой-то военной газеты. Они подошли к Виталию, занятому своей работой, корреспондент крикнул: «Замри! Не двигайся!» и щёлкнул затвором своего фотоаппарата. Офицер объяснил, что готовит репортаж для своей газеты о лучших специалистах полка. Виталий не узнал, опубликован ли этот репортаж, так как вскоре забыл об этой встрече.
Низменная местность Озёрная Падь, на которой находился полк, граничила с возвышенностью с особо выделявшейся на ней сопкой. Это была самая высокая в округе гора, казавшаяся, что она расположена недалеко, почти рядом с колхозными полями, которые разделяют гарнизонный посёлок и сопки. Виталий задался целью – обязательно взобраться на вершину этой самой высокой сопки. Он долго обдумывал эту идею, пока однажды всё же решил исполнить свою мечту. Оформив увольнительную  на полдня, он сразу же после обеда отправился в путь.
Оказалось, что сопка была не так близка, как Виталий предполагал, и путь к ней был нелёгок. Он шёл напрямик, преодолевая пересечённую местность и заросли кустарников, и чем ближе подходил к сопке, тем гуще были заросли. По склону сопки Виталий с трудом продирался сквозь колючие, жёсткие кусты и высокую траву. Но вот он, наконец, на вершине сопки, на которой практически ничего не росло, кроме мха и низенькой поросли с мясистыми побегами. Вокруг на многие километры была видна как на ладони вся округа, в том числе аэродром, казармы, посёлок Кремово, постройки соседнего колхоза, его поля и фермы. Цель достигнута. Необходимо поторопиться, чтобы возвратиться в часть вовремя.
Спускаться тоже было нелегко. Густой кустарник и высокую траву приходилось раздвигать и раздирать руками и ногами. Впоследствии Виталий удивился, как в него не вцепился ни один клещ, в том числе энцефалитный – «гроза» местных жителей, которыми кишит растительность уссурийского края.
Вообще помимо этих клещей в местной растительности имеется много таких насекомых, которых следует опасаться. Об этом часто напоминают старожилы, рекомендуя каждое утро вытряхивать одежду, обувь, постель, переворачивая матрац, и др., чтобы не зацепить этих заразных тварей.
В связи с этим старослужащие подшучивают над новобранцами (салагами). Вечером перед отбоем в их кроватях между матрасом и простынёй протягивали зигзагом нитку. Когда молодой солдат лежал в этой постели, сосед тянул за свободный конец этой нитки. Наслушавшись разных страхов и чувствуя, что какая-то тварь ползёт под ним, солдат с криком в ужасе вскакивал со своего ложа, будоража всю казарму.
Спустившись с сопки, Виталий не узнал прежних мест, по-видимому, сбился с пути. Прошёл несколько шагов вперёд и увидел табличку: «Полигон! Осторожно, идут стрельбы!». Стал обходить опасное место. Шёл до тех пор, пока не увидел какие-то строения. Когда приблизился к ним, то оказалось, что это охраняемый объект, огороженный забором, поверх которого натянута колючая проволока. По углам забора расположены наблюдательные вышки с автоматчиками. Виталий обошёл этот забор кустами, стараясь быть незамеченным, и набрёл на дорогу, которая привела его к изгороди, сооружённой только из колючей проволоки. У изгороди с наружной её стороны стоял солдат с красными погонами на плечах, что означает принадлежность их владельца к внутренним войскам.
Виталий осмелился, рассуждая, что солдат солдату поможет, несмотря на то, что погоны у него были голубые, подошёл к часовому и спросил его дорогу в Кремово, и поинтересовался об объекте, который он охраняет, если не секрет. Парень опустил автомат, висевший у него на плече, удивлённо взглянул на солдата другого рода войск и ответил, кивнув в сторону забора: «Какой тут секрет, смотри». Там на огороженной плантации работало множество женщин, большинство молодых, в тюремной робе. Оказывается, Виталий набрёл на женский исправительный лагерь, то есть очутился на противоположной от его полка стороне сопки.
Увидев незнакомого солдата с другим цветом погон, женщины кинулись к забору. Виталий попрощался с охранником и пошёл вдоль забора в сторону большой дороги, подсказанной солдатом. Пока забор не кончился, ему пришлось услышать в свой адрес такие «комплименты» от заключенных дам, которые целесообразно не повторять в этих записках.
Путник вышел на неширокое шоссе и направился в сторону своей части. Было воскресенье, поэтому какой-либо транспорт на дороге отсутствовал. Наконец, сзади послышался шум приближающегося автомобиля. Виталий поднял руку. Поравнявшись с ним, остановилась старая, латанная–перелатанная полуторка. Водитель старше попутчика лет на десять охотно согласился взять солдата в пассажиры, притом бесплатно. Через несколько минут Виталий догадался, почему шофёр с таким вниманием к нему отнесся. Почти через каждый километр двигатель машины глох, и приходилось прокачивать топливную систему. Помощь солдата оказалась как раз кстати. Худо-бедно, но, наконец, полуторка доехала до того места, откуда были видны напротив в сумерках солдатские казармы полка. Виталий поблагодарил шофёра за оказанную услугу и побрёл напрямик через поле и болото в нужном ему направлении, предварительно сняв обувь.
Подходя к территории части, уже в кромешной темноте, он услышал, как перекликаются между собой его сослуживцы, обходя территорию и прощупывая светом фонариков её закоулки. Один из них крикнул: «Виталий, отзовись!». Всё понятно, ищут его, подумал солдат, обуваясь. Срок увольнительной закончился пару часов назад. Скоро прозвучит команда на построение к вечерней поверке.
В темноте Виталий прокрался к казарме и влез в открытое окно. Рассудив, что чем дольше не даешь о себе знать, тем хуже для себя, он вышел из казармы на крыльцо, где стояла группа механиков его ТЭЧ. Они ошарашено воззрились на своего товарища и пока не обрели дар речи, Виталий спросил спокойно: «Что-нибудь случилось?».
- Вот те на! Откуда ты взялся? Мы ж тебя ищем целый час! – воскликнул подошедший дежурный офицер.
Ситуация осложнилась тем, что как раз в это время в полку находился с проверкой офицер из штаба дивизии в чине капитана. Таких проверяющих не любили в частях как солдаты, так и офицеры. Проверяющий подбежал к Виталию и стал читать нотацию. Оправдываться было бесполезно. В условиях создавшейся ситуации необходимо было идти по пути смягчения наказания. Если бы Виталий сказал правду, что покидал на несколько часов расположение гарнизона, считавшее в то время дезертирством и каравшее весьма сурово, то его могли отправить в дисциплинарный батальон (сокращённо «дисбат»). Поэтому, чтобы «не наломать дров», он решил на первое время хранить молчание. С нарушителя дисциплины сняли ремень и под охраной отвели на «губу». Разбираться решили на следующий день – был поздний вечер. Солдатам сыграли отбой, а офицеры отбыли по домам.
На гауптвахте арестант стал обдумывать последующие свои действия. С этим проверяющим из дивизии, который часто наведывался в полк, Виталий уже один раз сталкивался. Однажды объявили боевую тревогу. В таких случаях каждый офицер и солдат чётко знал свои обязанности и действовал согласно разработанным инструкциям. Прибежав на аэродром с карабином за плечами, Виталий в первую очередь, как положено, схватил аккумулятор в служебном помещении, взвалил его на плечо (источник электропитания весил не менее 20 килограмм) и побежал к своему самолёту. Механик второпях прошмыгнул около какого-то человека, стоявшего тенью в ночной тьме. Вдруг слышит окрик сзади: «Стой, солдат! Почему честь не отдаешь!». Впопыхах, с аккумулятором на плече Виталий чуть не крикнул ему: «Ты что, дурак! Не видишь, что не могу это сделать?!». Однако сдержался и ответил: «Я Вас не заметил, товарищ капитан! Разрешите идти, я тороплюсь!». Проверяющий записал фамилию механика и тот продолжил свой путь.
На утреннем построении полка при разборе тревоги командир в числе замечаний, перечисленных перед строем, сообщил и о вышеупомянутой встрече. Он с явной иронией сказал: «Понимаете ли, наш механик не заметил такого весьма авторитетного проверяющего!». Весь строй, особенно офицерский его состав, грохнул от хохота. Проверяющий при построении отсутствовал. В тот день сослуживцы, в том числе техники, как-то по-дружески весело общались с Виталием.
И вот он во второй раз столкнулся с этим военным чиновником. После первого случая во второй ТЭЧ произошла смена его командира. Капитана Иванова перевели служить в Германию, а на его место из Германии прислали другого капитана. В Армии постоянно происходила ротация (смена) профессиональных военнослужащих с переменой мест их дислокации.
Прежний командир ТЭЧ без особого желания поехал в Германию. Он был влюблён в Дальний Восток России и обещал обязательно вернуться в Приморье.
Вновь назначенный командир ТЭЧ начал вести себя высокомерно даже в отношении офицеров подразделения, стал активно наводить свои порядки. Практически весь личный состав ТЭЧ его невзлюбил. В отношении арестованного механика он грозился принять самые суровые меры. Виталий был готов ответить за свой поступок, но соразмерно с его тяжестью. В его защиту встали не только рядовые и сержанты, но и многие офицеры. Это противостояние получило широкий резонанс в полку, что в некоторой степени охладило пыл новоявленного начальника.
В один из полётных дней на аэродроме к Виталию подошёл зампотех полка (на гражданском языке – главный инженер). Состоялась уединённая откровенная беседа. К тому времени нарушитель дисциплины отсидел на губе предварительно положенный срок. Зампотех предложил компромиссное решение ситуации. Он признает бывшие заслуги механика, прежнюю, безупречную его службу, но в то же время за свой проступок надо отвечать по всей строгости воинского устава. А для этого необходимо добровольно признаться в совершённом неблаговидном деянии, ведь личный состав даже не знает, что вообще совершил их товарищ.
- Как же не знает, - ответил механик, - опоздание с увольнения это равнозначно самовольной отлучке. За это следует наказание отсидкой на гауптвахте, что и было уже выполнено. Превышение наказания – это тоже нарушение устава.
Новый командир ТЭЧ настаивал на более строгом наказании, ссылаясь на донесение дивизионного проверяющего. Часть же офицеров – его подчиненных (капитан Егоркин, старшие лейтенанты Трубин, Свинтицкий, Солошенко и Марьясов – техник, напарник Виталия, к тому времени тоже ставший старлеем) придерживались явно другого мнения. На офицерском собрании договорились – пусть судьбу виновника решают сами его товарищи, то есть рядовой и сержантский состав подразделения. Их решение должно быть окончательным и беспрекословным к выполнению.
Состоялось комсомольское собрание, на котором первым выступил командир ТЭЧ, повторив свои слова о неотвратимости наказания за совершённый проступок. Но его никто не поддержал. Все выступавшие механики встали на защиту своего товарища, что было отражено в протоколе собрания, копия которого была направлена командованию полка. На следующий день дежурный офицер, встретив Виталия, поделился с ним новостью – командир полка подписал распоряжение об увольнении непокорного механика в запас в связи с окончанием срока службы, на основании недавно изданного в начале сентября 1963 года приказа №203 Министра обороны СССР. Вот таким образом Виталий стал самым первым дембелем в полку того года. Ускорить увольнение способствовало также приглашение на работу, которое прислала администрация Магаданского аэропорта.
В те годы многие предприятия страны рассылали своих представителей – ходоков по всем воинским частям с целью набора рабочих из числа заканчивающих службу солдат и сержантов. Таких представителей называли в полках «покупателями». С ними срочники заключали договора. Многие солдаты пользовались таким случаем, чтобы раньше уволиться в запас. Большинство из них не выполняло условия договора, так как уезжали к себе домой, обманывая «покупателей». Виталий твёрдо решил ехать в Магадан, сработал юношеский максимализм. Впервые быть рядом с океаном и не увидеть его, такого случая он не мог упустить.
Действительно, вскоре его вызвали в штаб полка, где выдали увольнительный лист – солидный документ, по которому его владелец имеет право беспрепятственно перемещаться по стране в пределах указанного срока. Затем штабист подал Виталию ещё одну бумажку со словами: «А этот документ будет для тебя не лишним на новом месте работы». Это была справка о присвоении квалификации по обслуживанию самолётов, подписанная командиром полка и заверенная гербовой  печатью воинской части. Она была как бы дополнением к свидетельству о получении специальности в ШМАСе.
Затем офицер уже по-дружески спросил: «Вот в твоём личном деле имеются записи, что три раза в разное время тебе присваивалось звание ефрейтор. Три лычки – это сержант. Как это понимать?». Солдат ответил, что всё забывал нашивать лычки на погоны, так как почти вся служба проходила в комбинезоне. На том собеседники, попрощавшись, расстались.
От штаба Виталий завернул на аэродром. Прошёл вдоль строя самолётов. Был день полётов, все сослуживцы были заняты своей работой, но при встрече с уже бывшим однополчанином каждый не мог сдерживать дружеских прощальных эмоций, включая самого демобилизованного их товарища.
Вечером 24 сентября 1963 года Виталий покинул расположение полка, где последние два года прожил почти под беспрерывным гулом и рёвом самолётов, отдавая воинский долг стране и выполняя служебные обязанности. Ночью он сел в проходящий через Кремово поезд и утром прибыл в город Владивосток.
Десятилетия спустя бывший однополчанин узнал, что в 1966 году полк перевооружился на новейший для того времени тип самолета, а в 1994 году, в смутное время, прекратил своё существование.


С КОЛЫМЫ К БЕРЕГАМ НЕВЫ.


В конце сентября погода в Приморье стояла прекрасная – солнечно, тепло, почти безветренно. Виталий шагал по Владивостоку свободно, непринуждённо – впервые за три года. Настроение было превосходное. Его солдатская форма привлекала военный патруль, который в этом приморском городе состоял из двух моряков и морского офицера. Дембель спокойно представлял им свои документы. Матросы с завистью смотрели на него, а офицеры, просмотрев бумаги, откозыряв, желали всего доброго и успехов на гражданке.
С матросами одного из таких патрулей Виталий разговорился. Они стали по-дружески уговаривать – мол, зачем ему сдался этот Магадан, лучше поплывём на Камчатку, завтра уходим туда походом. Дембель согласился, пошёл с матросами в гарнизонный штаб, где уже в проходной дежурный офицер разубедил поменять ранее принятое решение – процесс переоформления документов – это крайне длительная, канительная процедура и увенчается ли она успехом – ещё вопрос. Пришлось отказаться от этой затеи.
Виталий дошёл до залива и впервые в жизни увидел обширную морскую гладь, опустил руки в воду зеленоватую и прохладную, попробовал её на вкус, почувствовал солоноватость на языке.
Военный комендант морского вокзала объяснил, что суда на Магадан отбывают из порта Находка, куда следует добираться поездом. В тот же день Виталий сел в вагон поезда и вечером прибыл в Находку. Город расположился дугой по побережью залива на  холмистой местности. Большинство его населения по своей трудовой деятельности, так или иначе, связаны с морем – в основном это работники рыболовного или торгового флота.
На морском вокзале Находки таких, как Виталий демобилизованных солдат, ожидавших отправки в Магадан, оказалось четверо человек. Военный комендант вокзала сообщил, что очередное судно отбывает туда через двое суток и попросил дембелей далеко никуда не отлучаться. От нечего делать они знакомились с городом, исходив и изъездив его вдоль и поперёк. Накануне отбытия решили посетить ресторан, до которого пришлось ехать вдоль берега подальше от порта. Прибыв туда, заняли столик. Солдатская форма на молодых посетителях заставляла проявлять к ним интерес людей с соседних столиков, которые удивлённо оборачивались в их сторону. Но не только это привлекало внимание посетителей. Парни в форме беспрерывно спорили. Во-первых, каждый старался расхвалить свой род войск, в котором он служил. Во-вторых, также каждый был уверен только в своём правильном выборе будущего объекта труда. В-третьих, бывшие солдаты оказались в обстановке, в которой могли свободно выражать свои мысли, излить откровенно всё то, что накопилось за время безвыездной казарменной жизни.
В азарте спора Виталий сжал граненый стакан так, что он раскололся пополам. Официант, вероятно, внимательно наблюдавший за военными, мгновенно оказался у столика.
-  С Вас один рубль за разбитый стакан, - подобострастно вымолвил он.
- Твоему стакану магазинная цена не более семи копеек! – возразил Виталий, но всё же бросил на стол рубль, не желая каких-либо осложнений.
Визит в ресторан закончился благополучно. Таким образом, четыре солдата отметили важное для них событие – увольнение в запас.
В Магадан отправлялся грузопассажирский пароход «Новгород». Ожидая посадки, молодые люди прохаживались по причалу порта и поравнялись с пришвартованным западногерманским судном «Гамбург». Тут они услышали, что с палубы корабля их окликают на ломанном русском языке. Приятели подняли головы – немецкий матрос, улыбаясь, показывает на  коробку сигарет, предлагая им закурить. Виталий также на ломанном, но уже на немецком языке ответил – пусть он кинет одну сигарету. Что тот и сделал. Виталий закурил и продолжил разговор с немцем. Вдруг сзади на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся, рядом стоял незнакомый мужчина: «Ещё одно слово, - сказал он, - и твоя свобода на этом закончится!». Четвёрка приятелей поспешила покинуть место первой встречи и беседы с иностранцем.
Кстати, от Приморского края до Камчатки в те годы курсировал громадный теплоход-лайнер «Советский Союз», который в качестве возмещения ущерба от прошедшей войны был передан от Германии нашей стране, естественно, под другим названием и ранее был более внушительным в длину. Для советских пассажиров он предстал в укороченном варианте.
Уже поздно вечером парни взошли на пароход «Новгород» и заняли свободные места в его пассажирском отделении, которое представляло собой огромное помещение с закреплёнными к бортам двухъярусными полками.
Проснувшись утром, бодрый, отдохнувший Виталий вышел на верхнюю палубу. Часы показывали восемь часов. Было тихо, солнечно и тепло. Пароход спокойно, рассекая водную гладь, плыл на восток. Мелкие волны ласково шлёпали о борт судна. Пароход проплывал по проливу Лаперуза. Слева были видны берега Сахалина, а справа японского острова Хоккайдо. Невдалеке сновали небольшие рыболовецкие шхуны и лодки, с которых японцы приветливо махали руками, а может, грозили кулаками (определить было трудно) вслед советскому пароходу.
После выхода из пролива в Охотское море погода начала портиться – усилился ветер, небо затянуло тучами. В середине дня на море уже был настоящий шторм, который к вечеру набрал полную силу. Виталий снова вышел на палубу. Пароход двигался поперёк громадных волн. Казалось, что он стоит на месте, а волны стремятся навстречу ему. Вот пароход оказался  на самом гребне волны, а затем стремительно скользнул по её склону вниз, в многометровую бездну, после чего очередная волна начала поднимать судно на свой «хребет».
Виталий держался за леер (ограждающий палубу канат). Солёные брызги морской воды, завывающий шум ветра, судорожная качка судна возбуждало в душе какой-то восторг и яростное чувство борьбы техники, созданной человеком, с разбушевавшейся стихией.
Спустившись с палубы вниз, Виталий застал удручающую картину – многие пассажиры, особенно дети и женщины, лежали навзничь на полках и страдали, некоторых тошнило. Подчиняясь старому морскому правилу, солдатская компания избегала лежания на полках во время шторма, а бродила по пароходу. Особенно часто посещали судовой буфет, в котором оставили все свои денежные сбережения. Пришлось пожертвовать верхней одеждой: шинелями, бушлатами, головными уборами, в которых демблей проводили из воинских частей. Ими возмещали затраты на спиртное и закуску. Когда пришвартовались к причалу бухты Нагаево, у четверых приятелей оставался единственный бушлат на всех, который, естественно, предоставили в распоряжение парней один на двоих, направляющихся из Магадана ещё дальше, в Якутию – в посёлок Мирный добывать алмазы.
Посёлок Нагаево – это морской порт города Магадана. Он «прилепился» к склонам сопок, которые защищают порт от жестоких северных ветров. Отсюда дружная компания двинулась в последний совместный кратковременный путь до Магадана, где приятели расстались, направляясь далее по своим маршрутам.
Виталий приступил к процедуре оформления на работу, которая для лиц, демобилизованных из Армии не так уж скоротечна. Первоначально в военкомате заменили солдатскую книжку (в то время временный документ, выдаваемый на период службы в Армии) на военный билет, и поставили в нём штампик о принятии на учёт. В паспортном столе милиции по военному билету оформили новый паспорт (старый доармейский паспорт был изъят при призыве). Далее с этими двумя «свеженькими» документами юноша направился в отдел кадров 185-ого объединённого авиаотряда Магаданской отдельной авиагруппы ГВФ (гражданского воздушного флота) – это полное название предприятия, куда Виталий был принят на должность авиамоториста 9 октября 1963 года.
Вся процедура оформления заняла несколько дней. Перемещаясь по Магадану, Виталий знакомился с этим легендарным городом. Проходя как-то мимо одной воинской части, он был остановлен выскочившим из её КП солдатом. Оказалось, что он ещё издали увидел  на груди дембеля ряд значков «солдатской доблести» (отличник ВВС, классный специалист и т.д.). Солдат стал умолять Виталия подарить ему значки, так как он скоро тоже демобилизуется и хотел бы предстать на родине во всей красе. Виталий спросил солдата – зачем ему эти знаки отличия совсем другого рода войск? Тот ответил откровенно, что это ещё лучше, так как дома подумают, что он служил в авиации, а не охранником заключённых. Виталий внял просьбе солдата и передал ему все свои значки.
Идя дальше вдоль забора, дембель поравнялся с другим КП. Оттуда вышел старшина и с удивлением воскликнул: «Авиация вдруг в наших краях появилась!». Узнав, что солдат демобилизованный, начал его уговаривать поступить к ним на службу профессиональным охранником. Стал перечислять многочисленные преимущества и льготы, получаемые работниками тюрьмы. Виталий поспешно с ним распрощался и направился в центр города.
Он, как мог, старался экономить оставшиеся считанные рубли, но вскоре истратил последние копейки своих денежных запасов. Иногда ему удавалось находить мелочь в людных местах (на полу и в углах магазинов, автостанции, около кинотеатра и т.п.). Кое-как перебивался с хлеба на воду. Наконец, осмелев, пришёл в военкомат и напрямую попросил у завотделом дать ему взаймы три рубля, пообещав возвратить из первой получки. Офицер нехотя, как будто расстаётся с последними деньгами, достал трёхрублёвую купюру и медленно вручил просителю, напомнив: «Думаю, ты не обманешь меня!?». Виталий его не обманул.
Авиаотряд имел для своих работников несколько общежитий. Новичка хотели определить первоначально в общежитие посёлка Нагаево. Естественно, добираться оттуда на работу в аэропорт, который в то время находился в тринадцати километрах от Магадана (новый аэропорт тогда ещё строился) было намного дольше и сложнее. Женщина – комендант, которая распределяла вновь прибывших людей по общежитиям, оказалась землячкой Виталия. Она решила пристроить его в общежитие, находящееся в центре Магадана. Там ему предоставили кровать в трёхместной комнате. Общежитие считалось одним из лучших на предприятии, половина жильцов были из лётных экипажей, поэтому его довольно прилично благоустроили. На стенах висели ковры, кровати широкие с прекрасными постелями, обслуживание достойное.
В аэропорту Виталий работал в бригаде, готовящей к полётам самолёты Ил-14 и Ли-2. Самолёт Ил-14 – надёжная машина, широко использовалась в полярной авиации и для обслуживания населения в труднодоступных местах проживания со сложными климатическими условиями. Самолёт Ли-2 – это копия американского «Дугласа», который поставлялся в СССР в годы Второй Мировой войны. В первой половине 1960-х годов этот самолёт, можно сказать, доживал свои последние дни. Отличительной особенностью Ли-2 было то, что амортизационная управляемая стойка его шасси была не спереди, как обычно у других самолетов, а сзади.
На обоих названных самолётах были установлены двигатели внутреннего сгорания (ДВС), работающие на бензине. Обслуживание таких двигателей сопровождалось для эксплуатационников чрезмерной загрязнённостью их спецодежды мазутом. Поэтому этих работников можно было отличить от других по грязной, промасленной одежде. При этом приходилось работать под открытым небом в любую погоду: в дождь и снег, в жару и мороз, под пронизывающим ветром. Поэтому специалисты соглашались на такую работу неохотно, и бригады были недоукомплектованы, часто приходилось работать в выходные дни.
Однажды на стоянку самолётов пришёл главный инженер и стал упрашивать людей бригады поработать в ближайшее воскресенье, взывая к гражданской совести – мол, необходимо помочь родному предприятию обеспечить бесперебойную отправку пассажиров. Опытные техники в ответ на такой патриотический призыв начальника заявили – пусть сам он организует необходимое количество бригад для обслуживания самолётов, а не прикрывает свою неспособность руководить громкими пафосными лозунгами, отбирая у своих подчиненных их законные выходные дни. Тогда главный инженер издал распоряжение, обязывающее членов бригады, ввиду производственной необходимости, выйти на работу в воскресенье, считая его рабочим днём. Мужикам пришлось подчиниться.
Молодость брала своё. Вечерами, несмотря на усталость, Виталий старался как-то развлечься. Друзьями он ещё не успел обзавестись, поэтому чтобы сгладить своё одиночество заходил посидеть в ресторан или какую-нибудь забегаловку. В кинотеатре «Горняк» посмотрел новый фильм «Оптимистическая трагедия» с Маргаритой Володиной в главной роли. Молодой человек не мог тогда знать, что в это время в Магадане жил и здравствовал знаменитый певец Вадим Козин – жертва сталинских репрессий, но на тот момент уже реабилитированный, но отказавшийся возвращаться на родину.
Хотя Виталий имел среднее образование, но всё же он поступил в десятый класс вечерней школы рабочей молодёжи, чтобы вспомнить учебный материал в надежде в скором времени поступить в институт. Несколько занятий он успел посетить.
Однако в Магадане Виталий задержался ненадолго. Вскоре его пригласили к себе на приём работники Северо-Восточного совнархоза (Совет народного хозяйства). Этот совнархоз объединял Магаданскую, Камчатскую области и Якутскую АССР. Руководители совнархозов имели право перевести любого специалиста из одного предприятия (или организации) в другое, часто пренебрегая мнением администрации предприятия. Работники упомянутого совнархоза сообщили Виталию, что получили из военкомата информацию о его прибытии в Магаданскую область и предложили ему отправиться в Сусуманский район области для работы в Кадыкчанской автобазе в качестве автомеханика, утверждая - там сложилась большая потребность в таких специалистах. Будучи комсомольцем, молодой человек не мог отказать подобной просьбе и в двадцатых числах октября сел в рейсовый автобус, который повёз его по Колымской трассе к месту будущей работы.
Стояла довольно холодная погода. На прощанье один из лётчиков подарил Виталию своё старое, но ещё добротное демисезонное пальто. Маршрут проехали в основном благополучно, если не считать инцидента, произошедшего в первом по трассе крупном посёлке Палатка. Пассажиры автобуса зашли там пообедать в столовую и, конечно, немного выпили. Между ними и местными парнями, тоже выпившими, завязался спор, перешедший в драку. Один из парней побежал в посёлок звать на помощь своих друзей. Пассажиры вынуждены ретироваться – успели заскочить в автобус, который сразу же рванул с места. Позади преследовала толпа орущих мужиков, некоторые стреляли из ружей вслед автобусу, но промазали. Больше подобных происшествий в дороге не случилось.
Прибыли в посёлок Мяунджа, в котором находилась Кадыкчанская автобаза. Оказывается, раньше она действительно располагалась в посёлке Кадыкчан и обслуживала строительство в начале 1950-х годов самой крупной в то время в Колымском крае электростанции. По завершении строительства автобаза передислоцировалась в Мяунджу рядом с электростанцией, обеспечивая доставку для неё каменного угля из местных карьеров. Уголь там лежал практически на поверхности, оставалось только снять верхний слой почвы.
Виталий вошёл в кабинет директора автобазы и отрекомендовался, вручив начальству направление совнархоза. Директор ознакомился с документами и сказал, что лучше бы водителей направили к нему, а механиков они сами бы нашли. Так как была уже вторая половина дня, то договорились отложить переговоры на следующее утро.
Переночевать парня направили в двухэтажное деревянное здание барачного типа, служившее как гостиницей, так и временным жилищем. Виталий устал с дороги и всю ночь спал, не просыпаясь, но сквозь сон слышал непрекращающийся шум загулявших мужчин и женщин. Утром он узнал, что мужики где-то смогли найти проститутку, порезвились с нею, а затем выгнали на улицу в одном платье. Ночью мороз достиг 20 градусов и бедная дама, чтобы согреться, резво бегала кругами вокруг здания. Это её спасло от замерзания.
Перед тем как идти на автобазу, Виталий с новыми своими знакомыми по ночлегу решили позавтракать в поселковой столовой. Там он познакомился с завтракавшими работниками электростанции, которые посоветовали «плюнуть» на эту автобазу, а идти работать на их предприятие. Вместе с ними молодой человек направился на электростанцию.
В отделе кадров станции его начальник, посмотрев документы вновь прибывшего и переговорив по местной связи с кем-то из руководства предприятия, с ходу предложил Виталию должность старшего дежурного электромонтёра, основываясь на том, что тот имел среднетехническое образование, а также, чтобы парня «не тянуло» на автобазу, так как зарплата по этой должности была достаточно высокая. Виталий согласился. Сразу же его оформили документально и дали направление в общежитие электростанции. Произошло это 31 октября 1963 года.
Полное название предприятия – Аркагалинская районная электростанция (РЭС). Здесь, как и у автобазы, название не соответствовало местонахождению предприятия в посёлке Мяунджа. Дело в том, что материальная база и людские резервы при строительстве электростанции располагались в посёлке Аркагала, в котором находился лагерь заключённых, доставляемых ежедневно на стройку. Для строительной площадки геологи нашли естественную природную, обширную каменную плиту, на которой был сооружён весь производственный комплекс электростанции. Для обеспечения работы любой электростанции необходим большой запас воды. Для создания водохранилища была сооружена земляная дамба. От размыва её зимой предотвращал жестокий колымский мороз, а летом осуществлялась искусственная заморозка почвы с помощью специального рассола, прокачиваемого насосами по трубам, проложенным в дамбе. Новый жилой микрорайон для работников электростанции строился одновременно с предприятием. Возводили добротные, надёжные здания. Однако сильные морозы и вечная мерзлота отрицательно воздействовали на фундаменты некоторых жилых двухэтажных домов. У двух из них в стенах появились вертикальные трещины.
Кроме магазина и столовой все здания были построены двухэтажными: школа, поликлиника с профилакторием, дом культуры с колоннами, общежитие и упомянутые дома жителей посёлка.
В общежитии Виталия поселили в четырехместную комнату нормально обустроенную. Вечером состоялось знакомство с новыми товарищами. Как оно закончилось – новосёл не помнит. Проснулся утром, почувствовав, что один глаз не видит. Посмотрел в зеркало – на его месте сплошной синяк. «Вот влип! – подумал Виталий. – Первый рабочий день предстану в таком неблагоприятном виде. Часто по первому впечатлению создаётся мнение о работнике».
Начальник цеха Анискин (в будущем эта фамилия будет известна по кинофильму), увидев новичка, усмехнулся и сказал: «Ну, значит, познакомился с новыми друзьями. Таким макаром у нас многие начинают. Главное – не унывай!».
В качестве испытательного срока Виталию нужно было отработать на участке разгрузки угля, представляющем собой сквозное сооружение в виде громадного коридора, закрываемое с обеих сторон воротам. В этот коридор через одни ворота въезжает самосвал с углем, сваливает его на пол и выезжает через другие ворота. Естественно, коридор постоянно продуваем, это особенно чувствительно зимой при сильном морозе. Далее, этот уголь просыпается сквозь отверстия решётчатого пола на транспортёр. Задача Виталия и его напарников – проталкивать ломиками уголь, не прошедший сквозь отверстия решёток. К концу смены эти работяги похожи на шахтёров - чёрные от пыли. Не все выдерживали такую работу – холодные сквозняки и вдыхаемая угольная пыль приводили к неминуемым заболеваниям рабочих.
Через месяц Виталий приступил к работе по штатной должности. Все премудрости специальности электромонтёра он познавал и осваивал в процессе совместной трудовой деятельности с опытными профессионалами, которые называли новичка «военным», так как он всё ещё донашивал армейскую форму. Не обошлось и без психологического испытания. Как-то необходимо было произвести работы в кабельном тоннеле. Бригада направилась туда, прихватив необходимый инструмент. Виталий заметил – один из рабочих вместе с инструментом взял с собой большую сгоревшую киловаттную лампу накаливания. Когда вошли в тоннель и стали передвигаться вглубь него, Виталий оказался немного впереди своих товарищей. Он понял, что готовится какой-то сюрприз и вспомнил о лампе. Его мысли подтвердились – раздался оглушительный хлопок разбившейся лампы, который в замкнутом бетонном пространстве подобен взрыву. Подготовленный Виталий спокойно воспринял этот подвох и, не реагируя на него, продолжил свой путь. Позади один из его товарищей вымолвил: «Военный, или у тебя железные нервы, или ты разгадал нашу затею?!».
По словам старожилов, нынешняя зима на Колыме выдалась на редкость морозной. Общеизвестно, температура воздуха понижается с повышением поверхности Земли над уровнем моря. Поэтому в районе электростанции, которая возвышалась над посёлком, мороз иногда достигал в ту зиму шестидесяти градусов и держался довольно долго на такой отметке. Смазка подшипников электродвигателей, которые обеспечивали работу оборудования на открытом воздухе, очень часто замерзала, заклинивая подшипники, механизмы прекращали работу. Приходилось отогревать подшипники, менять масло, подбирая различные варианты его в смеси с другими компонентами. Кстати, проблему незамерзающей смазки работники электростанции решали совместно с учёными одного из Ленинградских институтов, которые настойчиво мудрили, стараясь достичь положительного результата.
Следует отметить, что для обеспечения транспортировки угля на станцию использовались чехословацкие автосамосвалы «Татра», оборудованные двигателями воздушного охлаждения. Применение водяного охлаждения было весьма рискованно – в случае замерзания воды в двигателе он раскалывался как орех. Водители «Татр» дополнительно утепляли двигатели во избежание замерзания других его систем: топливной, смазки и т.д.
В цеху, в котором работал Виталий, была очень старая полуторка. Этот автомобиль изредка использовался для перевозки грузов по внутренней территории станции. Для того чтобы запустить в сильный мороз двигатель этой полуторки, старший мастер цеха заливал в её радиатор воду из трубопровода, запитанного от котельной электростанции. Вода наполовину с паром, под давлением и температурой выше ста градусов врывалась в горловину радиатора, быстро заполняя водяную рубашку двигателя, который затем запускался без труда.
Экипировка Виталия далеко не соответствовала зимним климатическим условиям, которые застали его в посёлке Мяунджа. Он одевался довольно тепло благодаря нижнему белью, но после непродолжительного пешего перехода от общежития до места работы на его демисезонном пальто, подаренном лётчиком, сверху нарастал слой инея (местное название куржак) толщиной в сантиметр, что означало большие потери телесного тепла. При этом подошва обуви затвердевала, становясь похожей на стальные коньки, на которых перемещаться по укатанной дороге было весьма проблематично. Молодой человек скользил как на катке и периодически падал.
Электростанция надёжно обеспечивала посёлок теплом, горячей и холодной водой, не говоря уже об освещении. Однажды в самый морозный период кто-то с улицы бросил камень, который, разбив стёкла обеих рам, влетел в комнату общежития, где проживал Виталий. Требовался срочный ремонт, который выполнить в такой мороз было весьма сложно. За короткое время всё тепло из комнаты практически исчезло. Виталий схватил первый, попавшийся под руку тазик, налил в него воды, смочил в ней лист газеты и залепил им прореху. Газета вмиг примёрзла, заменив стекло. Вторая рама была «починена» таким же путём. До тёплых дней газеты, покрытые слоем льда и инеем, надёжно держали тепло в жилище.
Первое резкое потепление произошло в ночь с седьмого на восьмое марта, когда температура наружного воздуха внезапно повысилась с минус пятидесяти примерно до минус двадцати градусов. Обычно при потеплении выпадет обильный снег. Международный женский день в те годы считался обычным рабочим днём, но в 1964-ом он пришёлся на выходной, поэтому Виталий в компании отметил этот праздник, а рано утром в дверь его комнаты вдруг активно застучали – срочный вызов на станцию. За ночь выпало столько снега, что на подстанции возникла угроза короткого замыкания от налипшего снега на проводах напряжением сто десять тысяч вольт или обрыв проводов от их чрезмерного провисания под массой снега. Необходимо было срочно удалить снег с проводов, подвешенных на высоких портальных опорах. Делать это нужно было вручную элементарными средствами. Рабочие заварили крутой чай – чефир. Необходимо было привести себя в работоспособное состояние. Опохмеляться в данной ситуации не следовало. Выпив достаточно чефира, мужики почувствовали облегчение, недомогание почти исчезло. Виталий по неопытности замешкался и остался без предохранительного пояса, которые разобрали более проворные работники. Так он и полез на многометровую высоту без страховки, но зато с ясной головой. Работа по очистке от снега важного объекта энергоснабжения прошла успешно.
Электростанция в Мяундже в то время была самой крупной на Колыме. Она обеспечивала электроэнергией большинство золотых приисков, различных рудников, других промышленных, военных и сельскохозяйственных объектов. Все населённые пункты на огромном пространстве были жизнеспособны благодаря электроэнергии, получаемой от этой станции. Билибинскую атомную электростанцию только начинали строить. Первая попытка закладки под неё фундамента, как стало известно местным жителям, оказалась неудачной. Потревоженная вечная мерзлота, растаяв, поглотила его. Пришлось начинать всё заново.
В конце ноября 1963 года потрясла ужасная весть – убит президент США Джон Кеннеди. Вообще, период 1963-64-х годов был неудачным и для всей нашей  страны, руководство которой завершал Хрущёв Н.С. Повсеместная нехватка продовольствия – основных продуктов питания. Особенно это остро ощущалось в захолустных, далеко расположенных от центра страны городах, посёлках и деревнях. Жители Мяунджи не видели белый хлеб несколько месяцев, да и с чёрным хлебом были перебои. Крупы и макаронные изделия завозили редко. Спасал горох. В то время Виталий научился варить сухое порошковое молоко за неимением натурального и отсутствием сливочного масла.
Своеобразная существовала логика, насаждаемая населению руководящими чиновниками. Например, когда с прилавков исчезло мясо, они убеждали людей, что его употребление вредно для здоровья. Те же самые они приводили доказательства при исчезновении сахара, сливочного масла и других продуктов питания.
Именно в те годы возник и распространился по всей стране следующий анекдот. На одном предприятии, во избежание нарастающего недовольства работников, им выдали по малюсенькому кусочку сливочного масла, рекомендовав: с целью более рационального использования этого продукта класть его на кусок хлеба, откусывая который, передвигать масло носом дальше. Таким образом, масла хватит на неопределённо продолжительное время.
Но через месяц высокому начальству поступил доклад, что масло полностью съедено, так как при его перемещении по поверхности хлеба, в результате сопротивления, оно постепенно исчезает совсем. Высокое начальство негодуя восклицает: «Так пусть вешают масло на нос, тогда оно не будет соприкасаться с хлебом! Вечно всех приходится учить всему!»
Однажды всё взрослое население посёлка собрали в доме культуры на встречу с инструктором ЦК КПСС. В своей речи инструктор признался, что действительно имеются сложности с обеспечением населения продовольствием. Руководство страны вынуждено закупать его за рубежом. Капиталисты требуют расплачиваться за продовольствие только золотом. Поэтому он надеется на проявление колымчанами гражданской сознательности по увеличению добычи этого благородного металла. Жителей посёлка он просит поучаствовать в воскресниках по ручной переработке отработанной породы в отвалах приисков, с целью дополнительного изыскания в ней, возможно, оставшейся там части необнаруженного ранее золота.
Действительно, людей несколько раз возили по воскресеньям на прииски. Виталий в таких мероприятиях не участвовал и их результаты ему неизвестны, но слышал такой случай. На одном золотом прииске въездные ворота много лет подпирали булыжником. Однажды его поцарапали створкой ворот, и проходящий мимо мужик обратил на него внимание, так как царапина блеснула при солнечном свете. При осмотре после очистки камня он оказался золотым слитком.
Многие работники электростанции знали не понаслышке, как добывать золото на приисках. Это бывшие заключённые отбывавшие срок в колымских лагерях, отрабатывая себе свободу в карьерах, рудниках, шахтах, на лесоповале и т.п. Начальник и мастер цеха, в котором работал Виталий, тоже бывшие заключённые. Отбыв наказание и выйдя на свободу, вчерашние зэки считались не выездными, то есть, согласно закону, они обязаны несколько лет не покидать тот регион, в котором они отбывали срок заключения. Некоторые из таких людей на всю оставшуюся жизнь так и не смогли покинуть эти края, где обзавелись семьями, вырастили детей и даже внуков.
Начальник цеха – спокойный, можно сказать добрый человек, от которого не услышишь грубого слова. Виталий не запомнил ни одного случая, чтобы он кого-то ругал или общался на повышенных тонах. Супруга начальника оказалась землячкой Виталия – симпатичная женщина, тоже работница электростанции.
Старший мастер цеха после выхода на свободу женился на армянке или еврейке – некрасивой, мужиковатой женщине, работавшей в поселковой поликлинике. Она снабжала своего мужа лекарствами, без которых он не мог обходиться. Сейчас это называется наркозависимостью. Виталий впервые в жизни узнал о наркоманах в непосредственном общении с ними. В момент «ломки» глаза старшего мастера смотрели безучастно и дико, что пугающе воздействовало на окружающих.
Другой мастер, тоже бывший заключенный, имел дочь – довольно развязную девицу. Он всячески стремился продвинуться по службе, а для этого ему необходимо было вступить в члены КПСС. Он подал соответствующее заявление, но получил отказ, так как не закончился его испытательный срок после отсидки. Обиженный он со злостью пригрозил партийным активистам в присутствии рабочих: «Ничего, вот сменится власть, тогда и поговорим!».
Многие бывшие заключённые так и не смогли вернуться на родину и не встретили на жизненном пути свою «половинку», тянули свою холостяцкую лямку в стенах общежития до конца своих дней. Среди них был старик, который работал строителем. Каждое утро он надевал телогрейку, ватные штаны, обувался в валенки и шёл трудиться на свой объект в трескучий мороз. Позднее Виталий узнал, что во время Великой Отечественной войны этот старец командовал отрядом торпедных катеров в чине капитана первого ранга. По чьему-то навету его обвинили в каких-то грехах и, несмотря на многочисленные награды, сослали на Колыму.
Ещё одного бывшего зэка звали Софроном. У него была окладистая борода, в которой постоянно застревали остатки пищи. Над ним шутили, что в его бороде можно хорошо пообедать. По вечерам Софрон изрядно напивался. Однажды утром его обнаружили лежащим под столом кверху бородою. Выяснилось – ночью он скончался с перепоя. Сообщили его родственникам на малую родину, те прилетели сразу же. Дочь усопшего и её супруг предполагали, что отец заработал на севере целое состояние. Но никаких сбережений он не накопил, после него остались одни долги. С дамой случилась истерика, её муж пребывал в ярости. Их весьма удручало, что они понесли затраты на дорогие авиабилеты в обе стороны, а тут ещё придётся раскошелиться на похороны. В конечном счёте, Софрона похоронили в вечную мерзлоту Колымы силами и средствами его предприятия.
Безусловно, не все постояльцы общежития были пьяницами, тем более заядлыми алкоголиками. Особенно отличался от других сожителей мужчина предпенсионного возраста, грузный в теле, работавший сменным инженером главного щита управления станции. Он с каждой месячной получки покупал ящик водки и ставил его под кровать. Никто не осмеливался прикоснуться к его ящику. Перед каждым приёмом пищи он выпивал стопку водки. Опустошив последнюю бутылку, инженер покупал очередной ящик горячительного напитка. В пьянстве его трудно было заподозрить, он жил в другой комнате.
Виталий проживал в компании трёх мужчин, которые чередовали умеренную выпивку с запоями. Фамилии двух из них он запомнил надолго – это Юрасов и Яковлев. Яковлев напивался до «чёртиков» - во хмелю бросался на свою собственную рубашку, накинутую на стул, видя в ней своего врага. Один раз он прибежал на работу в кальсонах, забыв надеть брюки. Благодаря сильному морозу он немного протрезвел, но изрядно продрог после совершённого «марш-броска».
Несмотря на то, что в посёлке проживало много бывших заключённых, серьёзных конфликтов между ними и коренным населением не возникало. Отдельные мелкие случаи и происшествия бывали. Например, как-то Виталию поручили смонтировать и подключить трёхрожковые люстры в профилактории. Он подогнал к складу лошадь с телегой, получил люстры, погрузил их в транспорт и пошёл оформлять пропуск на их вывоз с территории. Возвратился обратно и не обнаружил одной люстры, удивился – как это могло произойти на производственной территории рядом с проходной. Сообщил о случившемся начальнику цеха. Выслушав, начальник спокойно ответил: «Одной люстрой больше или меньше – это не катастрофа. В следующий раз будь внимательней». Больше об этом происшествии никто не вспоминал.
С середины зимы многие работы, в том числе значительные по объёму и сложности, Виталий выполнял самостоятельно. В пожарном депо смонтировал систему аварийного освещения в случае отключения электроэнергии, когда депо автоматически подключалось к автономному питанию от аккумуляторных батарей. Восполнил потерянную схему подключения второго дублирующего грузового лифта электростанции и выполнил её в пробном варианте,  несмотря на сложность системы управления механизмами. Цеховое начальство подтвердило, что молодой человек оправдал их надежды, принимая его на должность старшего дежурного электромонтёра.
Бывали в работе случаи, которые приводили в изумление даже бывалых профессионалов. Например, поступил вызов из банно-прачечного участка – вышел из строя фекальный насос (откачивающий нечистоты). Виталий, прибыв на место происшествия, отсоединил электродвигатель от насоса. Электродвигатель оказался исправным, а насос – заклинившим. Вскрыл насос, внутри которого оказалась огромная деревянная палка (дубина), упёртая в лопасть насоса. Как она попала вовнутрь, так и осталось загадкой. Преодолеть многочисленные изгибы и колена в трубопроводе невозможно, то же самое нельзя эту дубину специально загнать в насос. Пришлось его разбирать по частям, чтобы удалить палку; после сборки механизмов насос заработал в нормальном режиме. Вот такая приключилась мистика.
В те годы ощущался дефицит во всём, в том числе в обеспечении бытовыми приборами. В приготовлении пищи часто пользовались самодельными кипятильниками. Для этой цели Виталий применял сопротивление в керамической защитной оболочке, заимствованное из электро- или радиоаппаратуры. Присоединял его к электропроводу с вилкой и включал в сеть, предварительно опустив сопротивление в воду кастрюли или чайника. Вода быстро нагревалась до кипения. Некоторые обитатели общежития использовали вместо сопротивления лезвие безопасной бритвы. Но таким устройством следует обходиться крайне осторожно по причине наиболее вероятного возникновения короткого замыкания.
Обзавестись необходимой одеждой, заменив ею солдатскую форму, Виталию помог бывший москвич, молодой мужчина, живущий уже несколько лет в посёлке со своей семьей. По заявке Виталия из Москвы прислали всё, что ему необходимо по сходной цене.
Кстати, об одежде. Вдруг срочно вызвали Виталия в военкомат. Оказалось, его по всей стране ищет старый знакомый Перминов А.И., у которого молодой человек оставил чемодан с вещами, призываясь в Армию из г.Советска. Виталий откликнулся на его зов и попросил пока не присылать чемодан.
На день рождения в качестве подарка начинающему электромонтёру предложили отдохнуть в профилактории предприятия. Он согласился. Встретили его в этом учреждении, как старого знакомого. Совсем недавно Виталий заменил здесь одиночные лампочки на люстры. Неделю он блаженно нежился в новой постели, хотя его койко-место в общежитии пустовало через дорогу. Питание здесь поддерживалось на достойном уровне. Работники профилактория с помощью руководства предприятия изыскивали любые возможности, чтобы пища была питательна и разнообразна.
Примерно в это же время в Мяундже побывали на гастролях известная киноактриса Роза Макагонова и вокально-танцевальное трио, прославившееся в кинофильме «Карнавальная ночь». На сцене дома культуры они спели свою коронную песню: «Эх, Таня, Таня, Танечка! С ней случай был такой – служила наша Танечка в столовой заводской…»
По вечерам Виталий повышал свой среднеобразовательный уровень в школе рабочей молодёжи (ШРМ). По созвучию её учеников называли, шутя, «шаромыжниками». Таким образом продолжалась учёба, начатая в Магадане. Директором школы была дородная русская женщина по фамилии Пчёлкина. Её муж – якут в противоположность супруге худощавый, маленький мужичонка. Преподавал он математику и физику. Виталий удивился, когда при знакомстве со своими новыми школьными товарищами они предупредили его, чтобы тот не очень смешил «физика». Позднее выяснилось, что предупреждение сделано не напрасно. Однажды учитель от всей души рассмеялся, и… его нижняя челюсть не смогла возвратиться на место, вылетела из шарнирного гнезда и осталась отвисшей. Пришлось вызывать врача, который вправил челюсть на своё место.
Русский язык и литературу преподавала молоденькая учительница, только что окончившая пединститут. Большинство учеников было старше её. Великовозрастные ученики на её уроках, можно сказать, отдыхали, особенно на уроке литературы. Тон задавал рабочий электростанции Рябинин, который работал на том самом участке, где Виталий проходил испытательный срок. Рябинин на досуге писал стихи, которые воспринимались слушателями одобрительно. Характер непрофессионального поэта открытый, нетерпящий фальши. Многие уроки литературы проходили в споре между этим учеником и начинающей учительницей относительно преподаваемого ею материала. Например, Рябинин не признавал поэзию Маяковского и умело критиковал его принцип стихосложения. Девушка, как могла, отстаивала и защищала пролетарского поэта. Иначе не могло быть – учебная программа должна быть обязательно выполнена. Виталий подозревал, что, возможно, оба оппонента были влюблены друг в друга, и подобное общение доставляло им несравненное удовольствие.
Весной Виталий твёрдо решил поступать в институт авиационного профиля. Выбрал два города, в которых расположены подобные ВУЗы – Харьков и Ленинград. Послал туда запросы, из которых почти одновременно поступили ответы с предложением прислать соответствующие документы. Уже летом, после окончания школы и выпускного вечера, отослал документы в Ленинградский институт авиационного приборостроения. Через месяц оттуда пришло приглашение на сдачу вступительных экзаменов.
Реакция со стороны руководства цеха на решение их молодого работника поступать в институт была весьма негативной. Старший мастер злобно кричал – мол, учили парня, готовили достойную смену старшим товарищам, а он «плюёт» на свой родной трудовой коллектив. Начальник цеха болезненно вздыхал и смотрел на Виталия с укоризной; наконец, вымолвил: «Ну, зачем тебе высшее образование? Там, в большом городе, таких как ты множество. Захиреешь ты там, а здесь тебе гарантировано продвижение по службе и значительное увеличение зарплаты». Даже директор станции Кузнецов, с которым Виталий фактически не был знаком, вдруг стал интересоваться результатами проведённых в цеху переговоров. Виталий твёрдо стоял на своём и закон, как говорится, был на его стороне.
Один из обитателей общежития, узнав куда уезжает молодой человек, предложил за незначительную денежную компенсацию переоформить на него свою комнату в коммунальной квартире в центре Ленинграда. У местного нотариуса был составлен соответствующий документ, который подтверждает, что владелец комнаты предоставил и доверил эту жилплощадь в личное пользование её нового хозяина. В разговоре доброжелатель признался, что уже не надеется возвратиться в Ленинград. Причиной этому решению принятому им, несомненно, была общераспространённая вечная российская болезнь – алкоголизм. Мужик пропился окончательно. От накопленных долгов он решил откупиться своей жилплощадью в Ленинграде.
Должников у Виталия было достаточно много и в последние дни перед его отъездом они вдруг почти все исчезли. Самым крупным должником был его товарищ по комнате в общежитии Юрасов. Виталий решил отыскать хотя бы его, тем более что догадывался, где тот находится. Этот мужчина часто навещал одну замужнюю даму. Однажды он случайно столкнулся с её мужем в их квартире. Возник скандал. Жена встала на сторону любовника и в азарте драки схватила цветочный горшок с его содержимым и с размаху ударила им по голове своего мужа. Тот потерял сознание, но затем очухался. Только после этого конфликта супруги стали жить врозь.
Виталий подошёл к двери жилища, в котором по его предположению уединились любовники, и постучал. Слышит, за дверью шорох и глухие голоса, но не открывают. Парень был настойчив и достучался. Вышла упомянутая дама и на вопрос о её хахале равнодушно ответила, что он здесь. После её слов послышалось негодование Юрасова и брань в адрес женщины (типа, «проболталась, баба-дура»). Совместными усилиями парочка собрала некоторую сумму денег, которая почти полностью погасила долг.
Была середина лета, поэтому всю зимнюю одежду и обувь Виталий упаковал в посылку и отправил почтой в Ленинград по адресу его предполагаемого будущего места жительства.
Ранним солнечным июльским утром рейсовый автобус увозил молодого человека из посёлка Мяунджа, о котором надолго остались хорошие воспоминания: о его людях; о дикой, окрестной суровой природе с редкими зарослями неприхотливых лиственниц, с быстрыми студёными ручьями богатыми форелью, с резко континентальным климатом с перепадом температуры воздуха в течение года достигающем сто градусов по Цельсию. Радостное время для охотников весной, при массовом перелёте гусей с юга на север. Птицы садятся передохнуть на встречные водоёмы, в том числе на водохранилище электростанции. Словно фронтовая канонада оглашает окрестности стрельба охотников. Спустя двадцать лет (в первой половине 1980-х годов) Виталий увидел телерепортаж об этом посёлке. Сообщалось, что для жителей Мяунджи построили крытый каток с искусственным льдом. В современной России даже крупное предприятие не может себе позволить раскошелиться на подобные социальные объекты. В маленьком колымском посёлке забота о людях была не пустым слово обещанием, а практическим воплощением ещё в те уже далёкие годы.
Сусуманский район, в котором находится посёлок Мяунджа, расположен по соседству с Якутией. Поэтому Виталий решил начать свой путь в Ленинград из местного аэропорта Берелёх (недалеко от Сусумана) с пересадкой в Якутске.
Берелёх – чистенький посёлок с деревянными тротуарами, напоминающими улицы дореволюционных городов. В нём, по рассказам старожилов, отбывал часть своей ссылки основоположник отечественной практической космонавтики Королёв Сергей Павлович.
10 июля 1964 года фактически без задержки погрузились в самолёт Ан-2 и взяли курс на запад. Под самолётом сплошные сопки, вернее довольно высокие горы; полёт осуществлялся почти вплотную к ним. Это продолжалось довольно долго, и вдруг возвышенность резко перешла в необъятную равнину. Болтанка кончилась, пассажиры стали чувствовать себя увереннее и спокойнее. Вскоре самолёт приземлился в аэропорту Якутска.
Здание аэропорта бурлило от перенасыщенности пассажирами. Виталий сражу же двинулся к регистрационному пункту. Выстояв очередь, пробился, наконец, до девушки-регистратора. Но более длинную очередь эта девушка написала на его билете – номер 364, столько пассажиров должны улететь перед ним. Оказывается прямого отдельного рейса Якутск – Ленинград (или Москва) в то время не существовало, поэтому пассажиров подсаживали в самолёты следовавшие транзитом из Петропавловска-Камчатского или Магадана при наличии в них свободных мест. Но в середине лета – во время отпусков, таких мест практически не было.
Чтобы скоротать непредвиденный простой, Виталий решил посмотреть столицу Якутии. Доехал до неё автобусом, побродил по улицам, вышел на берег реки Лены и долго сидел на нём, наблюдая, как паром перевозит автомобили с одного берега на другой.
На следующий день Виталий пошёл отмечаться в регистратуру. К его удивлению и возмущению он значился по новой отметке на билете под номером 416, то есть он не продвинулся вперёд, а, наоборот, отодвинулся назад на 52 человека. Девушка, сделавшая пометку в билете, преспокойно изрекла: «Ну, что вы хотите? Делегации мы обслуживаем вне очереди!».
- Что же мне делать? – в отчаянии подумал Виталий. – Нависла угроза моего опоздания на вступительные экзамены, а может даже вообще не удастся на них попасть!
Кроме воздушного транспорта выбраться из Якутска в Европу было невозможно. Молодой человек набрался смелости и ринулся в диспетчерскую. Войдя в неё, увидев сидящих за столами женщин, успокоился и робко изложил ситуацию, в которую попал. Женщины сочувственно повздыхали в ответ и сказали, что, к сожалению, не в силах ничем помочь несчастному пассажиру. Проситель тихо удалился из комнаты.
Настала вторая ночь в аэропорту. В поисках свободного местечка, где бы скоротать ночь, Виталий ходил по залу аэропорта, на полу которого на газетах вповалку лежали спящие пассажиры. Молодой человек перешагивал через них, не находя между ними никакого зазора. В это время с ним поравнялась девочка, Виталий узнал в ней дочку одной из женщин диспетчерской. Она тихо попросила его следовать за ней. В диспетчерской мать девочки сказала, что в следовавшем из Магадана в Москву самолёте случайно освободилось одно место, которое решено предоставить торопящемуся на экзамен пассажиру. Сделав отметку в билете, женщины попросили молодого человека выйти из диспетчерской к самолёту служебным ходом, иначе не избежать конфликта с другими пассажирами.
Под покровом ночи Виталий прошёл к самолёту Ил-18 и поднялся в его салон. Пассажиры в самолёте спали. Почему-то их не попросили освободить самолёт, как это обычно делается при промежуточной посадке. По-видимому, глубокой ночью их решили не беспокоить. Одна только соседка Виталия по креслу не спала. Она объяснила, что у бывшей пассажирки, сидевшей рядом с ней, внезапно начались родовые схватки – её вынесли из самолёта и погрузили в медицинскую машину. Соседка оказалась весьма интеллигентной женщиной, похожей на какую-то киноактрису. Она спросила нового соседа – не беспокоит ли его то, что немного простужена. Виталий ответил, что никакая простуда к нему не пристаёт и крепко уснул. В полёте он просыпался от толчка бортпроводницы на время приёма пищи. После еды снова засыпал.
В Москву во Внуковский аэропорт прилетели ранним утром. Виталий хорошо выспался и был в прекрасном, бодром настроении. Чтобы продолжить дальнейший путь до Ленинграда, необходимо было из Внуково проехать в Шереметьево. Он сел в такси и пересёк всю Москву с юга на север. Столица в солнечном свете была по-утреннему свежа и почти пуста от людей и машин. Только поливочные автомобили медленно сновали по улицам, да одинокие дворники махали своими мётлами.
В Шереметьевском аэропорту без лишних хлопот пассажиров провели к самолёту Ту-104. И вот снова в воздухе. На часах стрелки показывали семь часов сорок минут. Через час полёта самолёт совершил посадку в Ленинградском аэропорту в Пулково. Это произошло утром 12 июля 1964 года.
Виталий приехал на такси к дому, в котором комнату в одной из квартир ему доверил магаданский товарищ. Дом этот расположен на перекрёстке Лермонтовского проспекта и набережной реки Фонтанка рядом со знаменитым Египетским мостом, который 2 февраля 1905 года обрушился под топотом копыт эскадрона гвардейской кавалерии, следовавшего по нему. Вот что писали об этом происшествии газеты того времени: «В 12 часов 30 минут – страшный удар, подобный залпу десятка орудий. Через несколько секунд со стороны моста раздался странный визг, крик, шум, ржание коней…». В старину эту территорию Петербурга – между Фонтанкой и Мойкой к западу от Вознесенского проспекта назвали Коломной.
Квартира находилась на самом верхнем этаже пятиэтажного здания. Поднявшись в кабине старинного лифта, Виталий остановился у дверей квартиры и нажал кнопку звонка. Коммунальная квартира была рассчитана на четыре семьи, то есть была разделена на четыре комнаты и кухню, расположенные по обе стороны коридора. Самой большой комнатой владела семейная пара престарелых пенсионеров. Жили они в ней ещё с довоенных времен, включая блокаду. Очень дружелюбные, интеллигентные старички, которые приняли деятельное участие в обустройстве молодого человека после того, как он передал им привет от их бывшего соседа по квартире и ознакомил с соответствующими документами.
Вскрывать опечатанную комнату без присутствия официального представителя местной власти, который не был предупрежден заранее, было бы незаконно. Поэтому приезжий решил переночевать пока в какой-нибудь гостинице, оставив свой чемоданчик Всеволоду Фёдоровичу – так звали пенсионера. Объехав многие гостиницы города, в том числе «Россию», недавно построенную на площади Чернышевского, и убедившись в отсутствии в них свободных мест, Виталий возвратился в коммуналку. И в этот момент ему повезло. Пенсионеров пришёл навестить участковый милиционер, очень уважающий этих ветеранов. Общительный мужчина лет тридцати, он проверил документы приезжего и в присутствии понятых – этих же пожилых людей, распечатал комнату и открыл её дверь, напомнив Виталию, что он обязан оформить своё проживание по этому адресу в «сером доме» на Литейном – 4.
В комнате было одно окно, выходящее во двор, в углу ещё сохранилась круглая печка, по-видимому, на всякий случай, дублирующая действующее центральное отопление. Для интереса новосёл зажёг в её топке бумажку. Тяга была хорошей, печка находилась в исправном  состоянии. Комната была маленькой и узкой. Из мебели имелись только старая кровать с ветхими постельными принадлежностями да гладильная доска на ножках, заменявшая стол (для стола не хватило бы места). В сложившейся для Виталия ситуации он и этой обителью был вполне удовлетворён и вечером уже гулял по улицам Ленинграда. Погода этому способствовала – середина лета радовала солнцем и теплом. Кто бы мог поверить, что парень всего только сутки тому назад находился в отчаянном положении за тысячи километров отсюда.
На следующее утро Виталий направился в приёмную комиссию ЛИАПа (Ленинградский институт авиационного приборостроения в настоящее время называется Государственный университет аэрокосмического приборостроения). Комиссия, как и сейчас, находилась со стороны площади Труда. Там абитуриента определили в соответствующую группу молодёжи, с которой он познакомился в течение посещений консультаций и сдачи экзаменов.
Впервые оказавшись в Ленинграде, да, притом, ещё из захолустья Дальнего Востока, Виталий не мог избавиться от многочисленных соблазнов знаменитого мегаполиса. Подготовка к экзаменам у него сводилась только к посещению консультаций. Учебниками обзавестись он не успел, конспектов не имел, а добыть шпаргалки и не думал.
Целыми днями, а иногда и ночами (благо они были короткими) знакомился с городом, обходя пешком значительные расстояния по его историческим местам, посещая многочисленные музеи и кинотеатры. В те дни в одном из киножурналов «Новости дня» Виталий впервые увидел начинающего свою карьеру двадцати двухлетнего певца Муслима Магомаева. В белой рубашке с открытым воротом он дал короткое интервью корреспонденту, вдохновлённый своими ранними успехами. Ольга Корбут – советская гимнастка, находящаяся в тот год на вершине славы, тоже не сходила с экранов кинотеатров.
Возвращался в свою комнату молодой человек обычно глубокой ночью. Иногда приходилось преодолевать путь бегом, чтобы успеть до разводки мостов покинуть, например, Васильевский остров, Выборгскую или Петроградскую сторону. В такое позднее время на улице наблюдались споры и драки подвыпивших людей.
Перед дверью коммуналки часто стояли несколько парней. Они вскоре узнали, что приезжий незнакомец здесь живёт, и пропускали его беспрепятственно. А ждали они своей очереди к проститутке, которая обитала в комнате по соседству с Виталием. Иногда у неё с клиентом возникал спор, и даже драка. Разбуженные остальные жильцы квартиры увещевали, стыдили молодую соседку. Днём приходил уже знакомый участковый милиционер и продолжал воспитывать нерадивую девицу, угрожая выслать её из Ленинграда.
Однажды утром другая (четвёртая) соседка коммуналки – одинокая учительница лет пятидесяти, торопясь на работу, выйдя из квартиры, поскользнулась и упала. Один из клиентов работницы свободной профессии был ею отвергнут прошедшей ночью, и тот в злобе нагадил у дверей квартиры, на чём и пострадала безвинная женщина, которой впервые в  жизни пришлось опоздать на работу. Несмотря на интеллигентность и скромность учительницы, её ругань в адрес проститутки была отборной.
Эта же почтенная соседка, комната которой была напротив комнаты проститутки, вынуждена была в одну из ночей вызвать скорую помощь – у девицы случился выкидыш, и она орала на всю квартиру. Виталий в это время возвращался с ночной прогулки. Видит, у подъезда стоит медицинская машина, заходит в квартиру, входная дверь которой открыта, а из комнаты молодой соседки слышен голос врача, который рассерженно срамит пациентку – как она дошла до такой позорной жизни.
После этого происшествия прошло всего несколько дней, как вылечившаяся соседка вновь приступила к обслуживанию клиентов. Более того, она пригласила из Ульяновска (со своей малой родины) сестру, чтобы сообща обеспечить более высокую пропускную способность своего интимного производства.
Между тем, пытаясь официально оформить своё проживание в коммунальной квартире, Виталий представил имеющие документы чиновникам в так называемом народом «сером доме», выстояв длинную очередь. Первый этаж этого ведомства напоминал муравейник от сновавших там массы людей, ожидавших своей участи, которая зависела зачастую от единоличного решения одного чиновника. Он одним росчерком пера мог распорядиться дальнейшей судьбой человека или всей его семьи.
Документы Виталия не были приняты к рассмотрению без указания на то причин, поэтому он был в полном неведении – что же ему далее предпринять. Совет дали соседи – пенсионеры: необходимо подать документы председателю Горисполкома. Виталий так и сделал – поехал в Мариинский дворец на Исаакиевской площади, свободно прошёл в здание Горисполкома, в приёмную его председателя. Женщина – секретарша вежливо приняла документы, сказав, что без задержки передаст их своему начальнику, а ответ будет послан по почте.
Действительно, через четыре дня пришло уведомление из «серого дома», чтобы заявитель прибыл такого-то числа, в такое-то время, в такой-то кабинет, на таком-то этаже. В назначенный срок молодой человек был у дверей указанного в уведомлении кабинета, на одном из верхних этажей, вход на которые был отдельным. В этих коридорах было безлюдно и тихо.
Хозяин кабинета встретил посетителя вежливо, привстав со своего стула и поздоровавшись за руку. Он сказал, что просьба заявителя удовлетворена, документы подписаны и не следовало бы обращаться к самому высокому городскому начальству, когда вопрос можно было решить на более низком уровне. Виталий был удивлён его словам, но возражать не стал, промолчал. Затем чиновник посоветовал с этими документами обратиться в отделение милиции по месту проживания, где не должно быть  никаких препятствий в положительном решении данной проблемы. На прощанье он пожал посетителю руку и пожелал удачи.
Виталий решил выполнить это пожелание после завершения сдачи вступительных экзаменов. Сдавали экзамены в аудиториях института в главном здании, в которое входили со стороны набережной реки Мойки. Экзамены не обходились без каких-нибудь приключений. Например, физику устно сдавали в довольно большой комнате, вдоль стен которой были расставлены по всему периметру учебные доски. Поэтому экзаменовались сразу несколько абитуриентов разным преподавателям. У Виталия экзамен принимал мужчина средних лет. По ходу ответа по билету он спрашивал молодого человека – откуда он приехал, где служил в Армии, почему сразу до призыва не поступил в институт и т.п. Таким образом, преподаватель вызвал абитуриента на откровенность, который стал дискуссировать с маститым физиком относительно возможных вариантов ответов на вопросы билета. Этот диалог понравился обоим собеседникам. Преподаватель отметил творческий подход в ответах абитуриента и решил поставить соответствующую оценку. Но в это время к ним подскочила женщина, принимавшая экзамен у соседней доски, заявив, что её коллега завышает оценку. «Видите ли, абитуриент возомнил себя мудрецом, ещё не поступив в институт, а что же с ним будет дальше, если его не остановить?!». Как старший преподаватель, она вынесла вердикт – экзаменуемый заслуживает более низкой положительной оценки. Её коллега только пожал плечами, как бы говоря – начальству следует подчиняться.
В экзаменационный период внезапно пришло письмо из Ленинградского горкома ВЛКСМ, в который Виталия приглашали для беседы. Вот такое неожиданное первое посещение Смольного – центра исторических событий страны разных эпох. В комсомольском горкоме юноше сделали ряд внушений. Во-первых, почему он не снялся с учёта в Мяундже и не встал на учёт в Ленинграде? Виталий ответил, что экзаменационный процесс ещё далёк от завершения и после окончания его само собой решится вопрос о месте комсомольского учёта.
Во-вторых, юношу упрекнули, что он нарушает действующее в то время распоряжение высших органов власти, которое предписывает всем, кто окончил сельскохозяйственные учебные учреждения или приехавшим из сельской местности, следует получать специальности в институтах только означенного профиля. В прочие ВУЗы, кроме военных, им поступать не рекомендуется с целью закрепления кадров на селе. Следовательно, без лишнего шума Виталий обязан забрать документы из ЛИАПа, куда он представил аттестат об окончании средней школы в Мяундже вместо техникумовского диплома, и направить их в ЛСХИ (Ленинградский сельскохозяйственный институт), находящийся в пригороде Ленинграда – в Пушкине. Представитель горкома комсомола предложил в порядке исключения (так он выразился) другой смежный, близкий по профилю ВУЗ – Лесотехническую академию. При этом заверил, что он весьма заинтересован в дальнейшей судьбе посетителя – комсомольца.
Безусловно, наставления местных комсомольских лидеров значительно ослабили боевой дух абитуриента в экзаменационном процессе. Появилось сомнение и даже некоторое разочарование в том, что он совершает в настоящее время. Вместо посещения консультаций по математике письменно, экзамен по которому должен состояться в ближайший день, юноша ходил по городу, обдумывая свой последующий план действий. На экзамен он всё же пошёл.
Выйдя из подъезда дома на улицу, он оказался перед преградой из наряда милиции. С утра не везёт, подумал Виталий. Снимали фильм «Иду на грозу» с молодым Александром Белявским в главной роли. Начинающий актёр, в то время худощавый, стоял у сфинкса Египетского моста, обдуваемый пропеллером бескрылого самолетика, закрепленного к мостовой, и поливаемый водой из шланга пожарной машины. Кстати, этот фильм был создан по одноимённому произведению Даниила Гранина, которое к тому времени Виталий не успел прочитать. Но зато он читал роман «Искатели» этого автора в конце 1950-х годов, в котором запомнился своеобразный критический подход к научному обществу в отдельно взятом коллективе. В вышеупомянутом фильме многие исполнители были начинающими, в том числе ленинградская певица Мария Пахоменко, исполнившая в фильме песню «Качает, качает…» композитора – её мужа Александра Колкера на стихи Льва Куклина. Маршрут до института пришлось несколько изменить,  и на экзамен по математике Виталий прибыл как раз к его началу. Через положенный срок пришёл узнать результаты, увидел напротив своей фамилии слова: «Зайти в приёмную комиссию». В большой комнате, в которой располагалась приёмная комиссия, молодой человек ненамного старше Виталия, возможно ассистент или аспирант, стал объяснять абитуриенту, что при рассмотрении его письменной работы у преподавателей возникли вопросы, которые необходимо выяснить собеседованием, на это поступающий имеет полное право как льготник, отслуживший в Армии и имеющий некоторый стаж работы. Отказавшись от личного общения, абитуриент получит более низкий балл за сданный экзамен. От собеседования Виталий отказался и забрал свои документы из приёмной комиссии ЛИАПа. На улице к нему подошёл абитуриент из  его группы, близкий по возрасту, который присутствовал при упомянутом разговоре в приёмной комиссии. Признавшись, что он «срезался» на экзаменах, предложил собеседнику совместно снять жилище, поступить на работу и готовиться к экзаменам в следующем году в этот институт. Виталий ответил, что проблема у него совершенно иная, поблагодарил за предложение и попрощался с парнем.
На следующий день, выполняя пожелание комсомольского вожака, Виталий съездил в Лесотехническую академию. Места там прекрасные, парковая, зелёная зона, воздух чистый. Но путь до этого ВУЗа показался молодому человеку весьма продолжительным, поэтому данный вариант им был отклонён.
Сельскохозяйственный институт расположен в городе Пушкине, до которого от Витебского вокзала двадцать пять минут езды на электричке. Городок Виталию понравился – небольшой, тихий, зелёный с обилием парков, прудов и старинных дворцовых комплексов.
Кстати, на окраине этого города в дореволюционных царских казармах, принадлежащих в настоящее время этому ВУЗу, в период 1-й Мировой войны служил в качестве санитара поэт Сергей Есенин, который назвал себя в поэме «Анна Снегина» первым дезертиром. Рядом с казармами расположен Фёдоровский городок – вотчина царских детей, который также когда-то частично использовался для нужд сельхозинститута.
Институт «встретил нового пришельца» поразительной вестью – с кафедры истории КПСС уволили секретаршу за её участие в церковном хоре, которое она скрывала. Неслыханное происшествие – в самом идеологическом «сердце» организации существовал подрывной элемент политического строя.
Приёмная комиссия института располагалась в его главном здании на Комсомольской улице напротив Екатерининского парка. Документы Виталия приняли охотно. Экзамены были в самом разгаре, поэтому он без всякой подготовки начал их сдавать один за другим. Дела продвигались весьма успешно. Только один экзамен, на котором писали сочинение по литературе, был преодолён Виталием с большим трудом. Из нескольких предложенных тем он выбрал тему: «Два Павла в изображении М.Горьким Павла Власова в романе «Мать» и Н.Островским Павла Корчагина в романе «Как закалялась сталь».
Вскоре после начала написания сочинения Виталий почувствовал, что в его организме стало происходить что-то неладное – подступала тошнота к горлу, тяжелела голова, темнело в глазах. Недомогание с каждой минутой усиливалось. Он стал торопиться, в то же время, стараясь не делать ошибок и излагать свои знания по заданной теме более доходчиво. Но тошнота усиливалась, голова погружалась в какой-то тяжёлый туман, начал бить озноб. Уже через не могу, собрав «в кулак» всю свою волю, завершил свой авторский труд, без проверки положил его на стол экзаменатору и выскочил из аудитории, а затем из здания. Перебежал улицу поперёк и, перегнувшись через парковую ограду, вытошнил содержимое своего чрева в воду канала. Наступило некоторое облегчение, что позволило абитуриенту преодолеть неблизкий и нелёгкий путь до квартиры. Особенно немалые страдания причиняла тряска в трамвае при его поворотах или стыках рельс при следовании от Витебского вокзала до дома за Египетским мостом. Добравшись до своей комнаты, Виталий открыл нараспашку окно, повалился на кровать и, как говориться, «отключился». Проснулся, обдуваемый свежим вечерним ветерком. Недомогания как не бывало. Решил побродить по городу. Гуляя, вспомнил, что завтракал сосисками, не подвергнув их термической обработке, то есть варке, что весьма рискованно, не имея холодильника в летнюю пору.
Здесь следует отметить, что в упомянутые летние дни цены на свежие помидоры и огурцы одинаково составляли всего 25 копеек за килограмм. Но более распространённая в торговле цифра тех времён была 22. Столько копеек нужно было заплатить в магазинах за сто грамм отдельной колбасы, за два килограмма картофеля, за пачку папирос «Беломорканал», за кружку разливного пива и т.д. Почему-то работникам торговли нравилась эта цифра 22, вероятно, отражающая продажную цену товара.
Сочинение Виталия оценили на «хорошо». После сдачи всех экзаменов он получил извещение приёмной комиссии в зачислении студентом первого курса отделения механизации инженерного факультета с предоставлением общежития. Недолго поразмыслив, новоиспечённый студент решил переехать из коммуналки в общежитие. Во-первых, исключались значительные затраты времени на дорогу при сохранении финансовых средств. Во-вторых, закончится неприятное соседство с проституткой. В-третьих, взаимопомощью в коллективе легче преодолеть трудности в учёбе. В-четвёртых, здание общежития номер три ЛСХИ, в котором предоставили Виталию место, расположено напротив лицейского садика – в одном из прекрасных мест города Пушкина.
Учёба в институте согласно извещению должна начаться первого октября, поэтому молодой человек решил месяц отдохнуть. Как-то гуляя по городу на перекрёстке Садовой улицы и проспекта Майорова, где в 1960-е годы происходила постоянная толкучка людей, решающих самостоятельно квартирные вопросы, Виталий увидел двух офицеров-авиаторов и вспомнил свою службу в ВВС. Подошёл к ним, разговорились. Оказывается, они приехали на учёбу в Военно-воздушную академию имени А.Ф.Можайского (в настоящее время Военно-космическая академия) и живут в общежитии. Но им желательно жить со своими семьями, а для этого необходимо «снять угол» - хотя бы комнату. Виталий посочувствовал военным и подсказал, что если кто-то из них не сумеет найти хоть какое-нибудь жилище, то он может предоставить комнату и дал адрес.
Вскоре после этой встречи один из офицеров наведался к своему новому знакомому, осмотрел комнату и всю квартиру, после чего сказал, что лучшего жилища он пока не может отыскать. Началась процедура переоформления документов. Виталий доверил офицеру свои, в качестве образцов.
Пожилые соседи после ухода офицера выразили беспокойство за своё будущее, им не понравился новый претендент на соседство – мол, слишком он развязный и нахальный. Виталий посетил офицеров в их академическом общежитии. Комната, в которой они обитали, была заставлена кроватями почти вплотную. Гость с трудом пролез через узкий проход к своему товарищу. Он ознакомил Виталия с новыми отпечатанными на машинке документами, которые требовали дальнейшего утверждения. Предложенные в качестве образцов документы он испещрил красными чернилами, внося в них свои данные, зачеркнув прежние. Документы были, таким образом, уничтожены. Не сказав ни слова, Виталий забрал их и покинул общежитие. Старики были правы. Офицер так и не въехал в квартиру. По-видимому, соседи не дали своё согласие на его вселение.
Вскоре из Мяунджи пришли вещи Виталия, отправленные им же оттуда посылкой. Кстати, позднее, живя в общежитии ЛСХИ, он получил посылкой свой старый чемодан, который прислал по почте его старый знакомый из г.Советска Перминов А.И. Этот чемодан с вещами Виталий оставил у него, уходя в Армию. Единственной ценной вещью в посылке было демисезонное пальто, которое его хозяин выложил, распаковав чемодан в комнате общежития. На какое-то время он отвлекся по делам, выйдя из комнаты. Возвратившись, он пальто уже не обнаружил – оно исчезло бесследно и навсегда.
Из Мяунджи пришло также письмо от бывшего одноклассника Виталия по ШРМ Гриши Байбузы, которому не повезло на вступительных экзаменах в Магадане, поэтому он продолжил свою прежнюю работу. Остальные же выпускники – одноклассники по его сведениям, кроме ещё одного неудачника, поступили в ВУЗы более-менее успешно.
Месяц отдыха Виталий использовал для дальнейшего знакомства с достопримечательностями Ленинграда и Пушкина, посетив их музеи и исторические места. Посмотрел многие кинофильмы, в том числе новую картину Георгия Данелия «Я шагаю по Москве» с юными Никитой Михалковым и Евгением Стебловым в главных ролях. Накануне первого октября переселился из коммунальной квартиры в студенческое общежитие. В институте (не только в ЛСХИ) существовала традиция – на первом курсе начинающих студентов размещают в больших комнатах общежития – до десяти человек в каждой. В дальнейшем при переходе на следующий курс, студенты переселяются в комнаты с меньшей площадью и, соответственно, с меньшим количеством в ней жильцов. На последнем старшем курсе в каждой комнате обитают два максимум четыре студента.
Виталия определили в комнату, в которую вселили восемь человек. Они составляли актив учебной группы номер 616 во главе с её старостой Королёвым Пашей, приехавшим из Архангельской области. Выбирали его старостой на первом общем собрании группы в присутствии декана факультета Кряжкова Валентина Михайловича и  по его предложению. Обязательным условием кандидата было его членство в КПСС. При этом Паша был одним из самых старших в группе – ему шёл двадцать седьмой год.
Большинство первокурсников – это пацаны, только что окончившие школу. Виталий был старше их на семь лет. Его сверстники уже два года работали после окончания института, в который он только что поступил учиться. Будущий Председатель Правительства России Зубков Виктор Алексеевич, который моложе Виталия почти на два года, в том году приступил к обучению на последнем курсе этого института.
Как-то уже в современной жизни, Виталий встретился со своей знакомой по сельхозинституту, однокурсницей Зубкова. В разговоре она поведала следующее. Поступал Витя Зубков в институт в девятнадцатилетнем возрасте – накануне его призыва в Армию. Чтобы не потерять три года, то есть избежать мобилизации в Вооружённые Силы, ему необходимо было, во что бы то ни стало, быть зачисленным в число студентов. В то время престижными профессиями для юношей были инженерные специальности, а профессия экономист считалась чисто женской (как известно в настоящее время ориентиры резко поменялись). Но конкурс на инженерные специальности в ЛСХИ был довольно высок. Поэтому Зубков решил не рисковать и подал заявление на экономический факультет, тем более что на этом факультете очень приветствовалось обучение юношей, которые поступали туда в единичном порядке. Зубков поступил в экфак без особого труда и успешно обучался, являясь в девичьем коллективе одним из немногих юношей, завоевавших авторитет среди сокурсниц и выдвинутым ими в активисты, что дало толчок в дальнейшем продвижении Виктора Зубкова по служебной лестнице.
 В одной комнате общежития вместе со старостой и Виталием проживали, в числе других, четверо бывших воспитанников Староладожского детского дома (Волховского района Ленинградской области) – все одногодки. Естественно, они не являлись сиротами войны, детьми родителей погибших на фронте или умерших в тылу. По разным причинам ребята оказались в детском доме, но став студентами, они выделялись среди своих сокурсников в более всестороннем развитии как физическом, так и в интеллектуальном, активностью в повседневной и в общественной жизни коллектива.


СТУДЕНЧЕСКАЯ ПОРА.


Перед каждым началом учебного года студенты институтов страны обязаны были около месяца отработать на уборке урожая в колхозах и совхозах. В народе этому процессу дали название «гонять на картошку», так как студенты, да и работники промышленных предприятий привлекались в основном на уборку картофеля, а также овощей, иногда фруктов.
По рассказам ребят, поступившим в институт из среднеазиатских республик, на их родине вместо картофеля самой трудоёмкой и долгоубираемой сельскохозяйственной культурой являлся хлопок, который по несколько месяцев подряд отрывал молодёжь от учёбы.
На первой в институте уборке урожая происходит близкое знакомство начинающих студентов – первокурсников. После физической разминки на полях начался усидчиво-занудный процесс получения знаний по общеобразовательным вузовским дисциплинам: математике, физике, химии, иностранному языку и т.п. Безусловно, институт требовал более серьёзного подхода к учёбе, чем техникум. Студент – это не учащийся в лице пацана-малолетки, который впервые оторвался от чьей-то опеки, познав некоторую свободу и самостоятельность, пользуясь этими «подарками судьбы» не во благо получения знаний. ВУЗ – это серьёзно и надолго – с отчислениями за неуспеваемость, лишением стипендии, разносами в деканате и другими карами.
Возвратившихся в институт с полей студентов-первогодок знакомили с кафедрами факультета. В момент посещения кафедры тракторов и автомобилей 616-й группой студентов, вслед за ней туда же поспешила другая группа – киносъёмочная в сопровождении представителя деканата, который объяснил, что корреспондентам необходимо подготовить материал для очередного киножурнала о  наиболее интересных начинающих студентах. Он попросил четвёрку бывших воспитанников детдома из старой Ладоги подойти к какому-то оборудованию кафедры, около которого кинооператор их заснял.
Затем этот представитель обратился к Виталию, чтобы тот тоже попозировал перед камерой, но в одиночестве. На удивлённый вопрос студента преподаватель ответил, что в их институт очень редко поступает учиться молодёжь с Дальнего Востока. А в этот год кроме Виталия таковых больше нет. Молодой человек внял просьбе сопровождающего.
За повседневными начавшимися хлопотами студент забыл об этом случае и не узнал – вышел ли на экраны киножурнал с его участием?
Перед началом занятий в большом лекционном зале, куда собрались все первокурсники инженерного факультета, их напутствовали в добрый путь познаний руководители факультета и кафедр, а также студенты старших курсов Голубев и Москалёв, впоследствии ставшие крупными партийно-хозяйственными работниками областного масштаба.
В день 47-й годовщины Октябрьской революции Виталий решил навестить стариков в ленинградской коммуналке. Часов в семь утра он уже был в знакомой квартире. Переговорив с бывшими соседями, и поздравив друг друга с праздником, он вышел на улицу и направился в сторону дворцовой площади. Было ещё темно. Погода стояла скверная с утра – снег с дождём и пронизывающий ветерок. Прохожие встречались редко в эти ранние нерабочие часы. Виталий поравнялся со старичком, который к удивлению студента бросил фразу: «Даже погода против такого праздника!».
Молодой человек зашёл в Александровский сад, в котором решил дождаться традиционного военного парада; думал, что хоть раз в жизни удастся посмотреть это событие. Одинокая дворничиха подметала аллеи. Виталий заговорил с ней, сделал вид, что старый её знакомый. Вскоре в саду стали собираться музыканты оркестра, военные патрули, милиционеры и какие-то штатские люди. Уже почти рассвело, до начала парада оставалось где-то полчаса и в это время незаметно для студента исчезла дворничиха. Он оказался неприкаянным, не вовлечённым ни в одну группу. Его сразу же заприметили милиционеры и строгие люди в штатском. Виталия вывели из сада и передали наряду милиции, который перепроводил задержанного на следующий пост с нарядом милиции. Таким образом, его препровождали от одной полосы оцепления к другой, пока студент не оказался в общей толпе демонстрантов, ожидавших своей очереди для прохождения их колонны через Дворцовую площадь после окончания военного парада. Парада Виталий так наяву не увидел, но впервые участвовал в демонстрации в колонне ленинградцев по Дворцовой площади.
Студенческая жизнь шла своим чередом. Виталий постепенно вошёл в учебный ритм и без особого труда осваивал знания классических наук. Как-то собираясь в баню, он обратил внимание, что его товарищ по учёбе Петя Мычков корпит над задачей по математике. Виталий мимоходом ознакомился с условием этой задачи и двинулся в путь. В парилке бани эта задача внезапно вспомнилась ему, и неожиданно последовало решение в его голове. По-видимому, пар прояснил или освежил его мозг. Возвратившись из бани, Виталий тут же изложил полученный результат обрадованному сокурснику.
В течение учёбы в институте прослеживалась некоторая особенность, сопровождающая лично Виталия – чем труднее и сложнее был семестр, тем он успешнее преодолевал его, получая в экзаменационную сессию лучшие оценки, что гарантировало повышенную стипендию. Такая закономерность стала особенно проявляться при познании таких дисциплин, как сопротивление материалов, теоретическая механика, высшая математика, теория механизмов и машин и т.п., считавшихся у студентов наиболее трудными предметами. Не все ребята сдавали их на экзаменах с первого захода, некоторым приходилось совершать подобные попытки неоднократно.
Преподаватель по высшей математике Файншмидт Софья Георгиевна была обескуражена, когда на экзамене Виталий представил выводы уравнений своеобразным, неклассическим путём. Доказательство он производил от обратного, то есть от конечного уравнения. В замешательстве экзаменатор вымолвила, что у студента прекрасная зрительная память.
Однажды, в присутствии Софьи Георгиевны, с Виталием произошёл курьёзный случай. Во время первой экзаменационной сессии к нему подошёл студент другой группы по фамилии Фомченко, постоянно с трудом преодолевающий учёбу, но очень нахальный парень. Он усердно упрашивал Виталия сдать вместо него экзамен по математике, уверяя, что их преподаватель заболел или что-то иное с ним произошло, а экзамен будет принимать только старший преподаватель, который их обоих пока не успел запомнить. Настойчивость юноши возымела своё дело, и по молодости Виталий, в конце концов, согласился на такое действо. Фомченко вручил ему свою зачётную книжку, в те времена в этом документе фотография отсутствовала, и проводил до аудитории, в котором проходил экзамен. Виталий только что вошёл туда, как вслед за ним вдруг, откуда ни возьмись, появилась Софья Георгиевна, изъявившая желание помочь своему коллеге. Увидев в руках своего студента зачётку, она поняла по-своему возникшую ситуацию.
- Коробицын, - обратилась она к студенту, - ты что хочешь досрочно сдать экзамен, избежав присутствия своего преподавателя?!
- Что Вы, Софья Георгиевна, - промямлил Виталий, - я только решил поинтересоваться, как вообще происходят экзамены.
И он спешно покинул аудиторию.
Молодой человек предполагал, что на некоторых экзаменах его сопровождает какое-то везение. Например, на экзамене по сопромату в его билете, кроме теории, как и положено, значилась задача по определению деформации балки с использованием указанной в билете теоремы. Экзаменатор-лектор Александров Петр Васильевич предупредил, что пока студент не решит задачу, он принимать экзамен у него не будет. Виталий начал решать задачу. В это время Александров обходил склонившихся над партами студентов. Поравнявшись с Виталием и взглянув в билет, он изрёк: «А Вы, молодой человек, пожалуйста, решите задачу не этой теоремой, а другой – о трех моментах». Совпадение, эту теорему Виталий знал лучше всех других, поэтому без труда быстро справился с задачей и приступил готовить теорию. При следующем обходе преподаватель, взглянув студенту через плечо и крякнув доброжелательно, сказал: «Молодец, ты свободен! Давай зачетку!» и поставил «отлично». Таким образом, один из труднейших экзаменов в институте длился для Виталия не более четверти часа.
Вообще, Александров П.В. был своенравным человеком. Капитан первого ранга в отставке, он преподавал ещё в каком-то военно-морском училище. Властный и даже грубоватый по отношению к окружающим, он, однако, не переносил власть над собой. Однажды он публично отругал даже декана факультета. Наверное, это послужило одной из причин в дальнейшем его увольнения из института.
Накануне упомянутого экзамена у Петра Васильевича был день рождения, который совпал по времени с его общекурсовой консультацией, по завершению которой один из студентов от имени всего коллектива сокурсников поздравил именинника и вручил подарок – сорочку. Растроганный лектор обнял и поцеловал студента, а на следующий день, принимая экзамен у этого молодого человека, поставил ему «неуд». После нескольких заходов неудачник–поздравитель с большим трудом ликвидировал задолженность.
Экзамен по теоретической механике принимал Берг Борис Андреевич, он же читал лекции по этому предмету. Ещё до войны его почитали одним из признанных специалистов - профессионалов, как теоретика, так и практика. Но где-то вдруг рухнул мост, в строительстве которого Берг принимал участие. Его признали виновным и дали срок, который он отрабатывал на лесоповале. Впоследствии он был оправдан, как невинно осужденный и полностью реабилитирован, но звание профессора ему не восстановили. К тому же его научные труды (несколько томов) были уничтожены безвозвратно. До последних дней своей жизни Берг Б.А. продолжал общаться с известными учёными–академиками, которые почитали его авторитет, в том числе с академиком Артоболевским Иваном Ивановичем – ведущим в мире учёным в области теории машин и механизмов. Во время учёбы Виталия в институте Борис Андреевич был в весьма преклонном возрасте. Скончался он, следуя пешком по дороге из института домой.
На экзамене по своему билету Виталий должен был изложить элементы теории механических колебаний, то есть вибраций. Студент тогда не предполагал, что вибрации – это тот раздел науки, которому экзаменатор посвятил большую часть своей жизни. Поэтому, когда молодой человек начал отвечать по этому вопросу билета, старик, до этого сидевший задумчиво, вдруг воспрянул и стал задавать каверзные, по мнению студента, дополнительные вопросы, то есть «сел на своего любимого конька». Экзаменуемый же решил не отступать и, как мог, отбивался от «нападок» преподавателя, внезапно проявившего бурную активность. По-видимому, студент оборонялся удачно, так как Берг был весьма доволен исходом диалога, поставив «отлично» в зачётную книжку. Передавая этот документ, он пригласил Виталия домой на творческую беседу. Тот принял приглашение и после экзаменационной сессии посетил его.
Дед занимал половину одноэтажного домика в районе старой дачной застройки города Пушкина, недалеко от института. В доме также жила пожилая женщина лет на десять моложе хозяина, которая обеспечивала необходимые бытовые условия их проживания. За рабочим столом своего небольшого кабинета Берг стал выяснять о возможности участия молодого человека в первом этапе усовершенствования сельскохозяйственных механизмов, а именно – теоретическое исследование с использованием вибраций. Обширное поле деятельности для будущего специалиста лежит в плане создания перспективных уборочных и послеуборочных агрегатов с вибрационными рабочими органами. В частности, была затронута проблема улучшения работы клавишного соломотряса и решёт очистки зерноуборочного комбайна. Старик изложил свою точку зрения в этом вопросе и посоветовал студенту подумать и высказать своё отношение по его предложению. Виталий обещал исполнить его просьбу.
Так молодой человек стал приобщаться к научной деятельности. В начале второго курса ему вручили членский билет Научного студенческого общества (НСО), а некоторое время спустя избрали заместителем председателя совета НСО инженерного факультета. На этой общественной работе Виталий занимался рутинной организационной деятельностью – агитацией студентов по оказанию помощи преподавателям в их научной работе, привлечением молодёжи к участию в различных конкурсах, которые стимулировались вознаграждением - книгами. Деньги на покупку книг выдавали из кассы института. С ними зампредседателя приезжал в «Дом книги» на Невском проспекте и осуществлял покупки. Награждение отличившихся студентов выполнял он же. Иногда такие студенты были старше по курсу.
Виталий не забыл пожелания Б.А.Берга и начал более досконально изучать теоретические особенности технологического процесса зерноуборочного комбайна. Конструкцию и работу комбайнов он знал достаточно хорошо ещё со времён учёбы в техникуме и работы на целине. Посильную помощь студенту в упомянутом научном познании оказал доцент кафедры «Сельскохозяйственные машины» Григорьев Сергей Михайлович. В дальнейшем этот преподаватель посоветовал студенту ознакомиться с работой сотрудников лаборатории по уборке и послеуборочной обработке зерновых культур и семенников трав НИИМЭСХ С-З  (Научно-исследовательского института механизации и электрификации сельского хозяйства Северо-Запада).
 Ранней весной 1966 года Виталий посетил этот институт, чтобы встретиться с другом С.М.Григорьева профессором Антипиным Вениамином Георгиевичем, одним из ведущих в стране учёным-специалистом по уборке зерновых и прочих сельскохозяйственных культур. Профессор в это время был занят неотложными текущими делами, занимая должность заместителя директора института по научной работе. Виталий зашёл в упомянутую лабораторию, где познакомился с её сотрудниками. Заведующий лабораторией Митрофанов Николай Михайлович – недавно назначенный на эту должность, и главный инженер Миклухин Всеволод Фёдорович – опытный, старый конструктор, сразу же предложили молодому человеку сотрудничать с ними. На прощанье обе стороны договорились, что студент выполнит чертежи некоторых элементов конструкции комбайна – это послужит пользой как для лаборатории по ускорению работы над проектом, так и для студента в получении материала для курсового проекта. В тот момент Виталий не предполагал, что это было началом его творческой деятельности.
Работая над чертежом молотильного аппарата и читая отчеты лаборатории по его исследованиям, он обратил внимание, что предлагаемая конструкция не в полной мере использует все возможности улучшения технологического процесса выполняемого этим аппаратом. Через решётчатое подбарабанье, называемое декой, молотильного аппарата просыпается вниз 60…70% зерна, вымолоченного барабаном, при этом 40% происходит в самом начале подбарабанья. Барабан вымолачивает 90…95% зерна из колосьев, поступивших в аппарат. Следовательно, 20…30% вымолоченного зерна не выделяется сквозь решётку подбарабанья, а выбрасывается барабаном с соломой под воздействие последующих рабочих органов комбайна. Чистое зерно, таким образом, более подвержено повреждению очередными рабочими органами и возможность потерь зерна комбайном возрастает. Виталий, который со своей «свежей головой» ещё не зациклился на догмах учёных-ретроградов, задался резонным вопросом – почему подбарабанье «работает» в пассивном режиме, не способствуя интенсификации технологического процесса молотильного аппарата? Тщательно изучив по имеющимся в лаборатории источникам данную проблему, у него как бы само собой возникла идея – придать неподвижному доселе подбарабанью вибраций определённой направленности, с частотой равной частоте вращения барабана и с небольшой амплитудой около одного миллиметра, чтобы сохранить технологические зазоры между барабаном и подбарабаньем. По мнению начинающего теоретика, такие вибрации подбарабанья будут дополнительно к барабану воздействовать на растения, способствуя вымолоту зерна из колоса, а также колеблющаяся решётка деки повысит сепарацию сквозь неё свободного вымолоченного зерна. Таким образом, вибрационное подбарабанье, в конечном счёте, снизит как потери зерна, так и его повреждение.
Свою идею студент воплотил в простейшем макете, изготовленном из картона, который приводил в действие рукой, что наглядно представляло зрителям её конструкторскую работоспособность. Свой макет он демонстрировал в действии как учёным НИИ, так и преподавателям ВУЗа, которые поддержали идею, высказав своё мнение, которое сводилось в основном к тому, что новичок в науке предлагает совершенно непредсказуемые варианты решения различных технических проблем, так как он ещё не подвержен консерватизму, господствующему на определённом этапе развития какой-либо отрасли науки и техники.
Все эти первые потуги в науке не мешали молодому человеку его учёбе, а наоборот укрепляли его знания. Используя их, а именно полученный учебный материал по математике, начертательной геометрии, ТММ (теория машин и механизмов), термеху, сопромату, Виталий провёл расчеты по анализу кинематического и динамического режимов вибрационного подбарабанья, на основании которых определил оптимальную конструкцию устройства, включая приводной узел. Полученный материал был оформлен курсовой работой.
Налегая на учёбу, студенты не забывали и о личной жизни. Ещё на первом курсе Цветков Саша, который учился в одной группе с Виталием, в какой-то праздник устроил коллективную встречу со студентками-первокурсницами Технологического института холодильной промышленности в их общежитии на улице Ленсовета – 23. Мужской коллектив из сельхозинститута состоял из парней уже отслуживших армию. Женская половина подобралась из девушек тоже пару лет проработавших после окончания школы. Вино сделало всех присутствующих на вечере весёлыми, непринуждёнными. Все остались довольны проведённым мероприятием. Спустя несколько дней после этого события Саша сообщил Виталию, что одна из новых знакомых желает встретиться с ним, имея серьёзные намерения. Отец девушки – председатель крупного колхоза одной из центральных областей России, имеет «Волгу» и другие личные объекты роскоши времен развитого социализма. Виталий ответил уклончиво и вскоре за учебной суетой забыл об этом разговоре.
Цветков вскоре женился на студентке, участнице прошедшего вечера, подруге его детства. Виталий присутствовал на их свадьбе, состоявшейся на их родине – в Тихвине. Он долго не мог забыть, как возвращался из Тихвина в Ленинград. Вагоны электрички были забиты народом так плотно, что стоя люди с трудом могли дышать. После свадебного торжества к горлу студента стала подступать тошнота, он  держался, как мог. В другом подобном случае его давно бы вырвало, но тут, в окружении незнакомых людей, он смог, к своему удивлению, себя пересилить. Вскоре после свадьбы Саша Цветков перевёлся на заочное обучение по семейным обстоятельствам, в связи с рождением ребёнка.
Студенты ЛСХИ отмечали праздники коллективно, группами: зимой – в комнате общежития, летом – на лоне природы, в парках Пушкина. Шумное студенческое застолье в общежитии привлекало внимание проверяющих преподавателей. Однажды таким проверяющим оказался профессор кафедры металловедения Мишин Иван Алексеевич. Он заглянул на шумок в комнату празднующих студентов. Захмелевшие ребята тут же подхватили под руки профессора, посадили за стол и настойчиво упрашивали выпить за общее благополучие. Почтенный преподаватель изрядно испугался, с трудом вырвался из толпы и исчез из общежития.
Профессор И.А.Мишин отличался от остальных преподавателей института тем, что он до конца своей жизни не признавал учений коммунистической партии и, естественно, был вне её рядов. По той же причине он длительное время отказывался сдавать экзамены по дисциплинам, отражающим эти ученья, как в аспирантуре, так и в докторантуре, чем сдерживался его научный процесс и продвижение в должности.
На кафедре металловедения, руководимой Мишиным, работал доцент Лукин Олег Александрович – старичок, находящийся в дружеских отношениях со студентами. До войны Лукин работал в довольно высокой инженерной должности на одном из крупных заводов. По его словам в доме, в котором он обитал, жили также другие известные, заслуженные специалисты. Но в конце 1930-х годов они стали один за другим исчезать. Обычно ночью их увозили так называемые «чёрные воронки». Не стало соседей квартир справа и слева, сверху и снизу. Он всё со страхом ждал, что, наконец, последует и его черёд. Но, слава Богу, обошлось.
Студенты стали чувствовать, что от доцента стало попахивать спиртным. Шустрый однокурсник Виталия Рафаил Алмаметов однажды в перерыве занятий открыл портфель Лукина, оставленный им на преподавательском столе, и вынул из него чекушку (0,25 литра) водки и под улыбки своих товарищей, вновь туда положил. Старый преподаватель, бывший крупный специалист своего дела, находил отдушину в употреблении крепкого напитка.
Особенно студентам нравились летние пикники в парках. После окончания одного из них Виталий возвращался в одиночестве в общежитие. В данном случае ему не повезло – повстречались два милиционера. Они подхватили подгулявшего студента с двух сторон и повели в своё отделение. По пути они снизили свою бдительность, чем воспользовался парень, вырвавшись из их ослабевших объятий; догнать его блюстители порядка не смогли. Спрятавшись за кустами, Виталий наблюдал за милиционерами. В сравнении с собой они представлялись ему пожилыми людьми. Как бы в оправдание его мыслей недавние конвоиры стали уговаривать беглеца возвратиться к ним, обещая отпустить его после выяснения обстоятельств задержания, о котором уже известно по рации в отделении. Поэтому пусть молодой человек не доводит до серьёзных последствий себя и их, которые совершили промах в своей службе, за что им будет взбучка от начальства. Невероятно, но факт – мольба служивых разжалобила неприкаянную душу студента. Он вышел из укрытия и направился к блюстителям порядка. В отделении милиции на него составили протокол и отпустили.
На следующий день через одного своего знакомого – коренного местного жителя Виталий встретился с капитаном милиции, который за бутылку коньяка согласился аннулировать или изъять данный протокол из отделения. Капитан зашёл туда с бутылкой коньяка и долго не возвращался. Наконец, он вышел и сообщил захмелевшим голосом, что всё в порядке – протокол уничтожен. Он соврал.  Из милиции поступило в деканат сообщение о задержании Виталия. Вскоре его вызвали туда, как говориться, «на ковёр». Его поведение обсуждал так называемый в эпоху социализма «треугольник», то есть группа из представителей администрации, партийной организации и профсоюзного комитета. Зачитали милицейский протокол, заслушали виновника происшествия и стали решать дальнейшую его судьбу. К учёбе студенту претензий не было, по дисциплине – это первый сигнал. Выбраться из этой ситуации Виталию помог представитель профкома Пучков Валентин Анатольевич. По-видимому, он не забыл ту помощь, которую ему оказал этот студент, когда он перевёлся с кафедры МЖФ (механизации животноводческих ферм) на кафедру начертательной геометрии, в освоении нового для него предмета. Виталий считался лучшим студентом в этой дисциплине. Результатом обсуждения студента стало вынесение ему незначительного взыскания или попросту сказать – на первый случай его только пожурили.
Более серьёзный инцидент произошёл со старостой группы Пашей Королёвым. Получив очередную месячную стипендию на всю группу, он вдруг бесследно исчез вместе с деньгами. Возвратился на следующее утро с приличного похмелья и без денег. Около недели студенты пытались самостоятельно выяснить маршрут его похождений, но Паша ничего не мог вспомнить из прошедшего с ним. Слава богу, всё кончилось благополучно. Через несколько дней из Павловска к нему приехал собутыльник – честный мужик, который и привёз студенческие деньги. Паша забыл, что оставил их на хранение своему приятелю.
Виталию запомнился случай, который произошёл с ним перед последним курсом института. Он был приглашён на какое-то торжество в Рыбацкое, в то время небольшой посёлок на берегу Невы, примыкающий к Ленинграду, с домиками дачного типа, утопающих в зелени садов.
Почувствовав, что пора кончать трапезу и возвращаться в Пушкин, студент вышел на дорогу и увидел вдали купола собора Екатерининского дворца. Он тут же принял решение – взяв за ориентир эти купола, идти пешком до Пушкина. Шёл напрямик, пересекая железные и автомобильные дороги, где тропкой, где дорогой, где напролом сквозь заросли, по болотам, через канавы. Когда настала ночь и в летнем небе отсвечивались только купола высокого собора – пункт назначения, Виталий уже не разбирал перед собой пути. Преодолевая многочисленные препятствия, он совершенно не знал – где находится. Опомнился внезапно, когда обнаружил над собой вверху будку сторожевой вышки, в которой стоял солдат с автоматом наперевес. Как часовой не заметил «лазутчика», проползшего под колючей проволокой ограждения, совершенно непонятно? Хмель моментально исчез из головы студента, признавшего серьёзность положения, в котором он оказался. Выход был единственный – ползти обратно в том же направлении, что он удачно и совершил. Оказавшись вне охранной территории, Виталий обогнул её, вышел на знакомую дорогу в Пушкин, по которой с первыми лучами утреннего летнего солнца прошествовал в город.
В летнее время студенты спонтанно, независимо от каких-либо руководителей института, устраивали первенство по футболу среди групп курса факультета. Одной из сильнейших групп почти всегда признавалась шестая, в которой учился Виталий. Капитаном команды этой группы был Рафаил Алмаметов, неплохо играл и его друг Виктор Кустов. Виталий играл практически в каждом матче, но особенно не выделялся среди других игроков. В свободное от игры время в своей команде он занимался судейством игр команд других групп.
Студенческий стадион примыкает к Фёдоровскому городку, построенному в давние времена по распоряжению Российского императора для своих детей, и расположен напротив Александровского дворца, в котором в советское время размещалось военно-морское ведомство. Иногда студенты сельхозинститута (Виталий не был исключением) на этом стадионе играли в футбол с молодыми офицерами упомянутой организации.
Стадион содержался в надлежащем порядке в основном силами студентов, был образцово благоустроен и оборудован спортивными сооружениями. Например, учебная группа, в которой состоял Виталий, проложила гаревые беговые дорожки.
В последние годы, бывая в городе Пушкине, Виталий Михайлович посетил студенческий стадион, который, к сожалению, доведён до крайнего запустения. Спортивные сооружения обветшали или вообще исчезли, беговые дорожки поросли густой травой, на стадионе царит непривычная для этого объекта тишина, подчёркивающая покинутость, заброшенность стадиона.
В зимние каникулы Виталий иногда уезжал на Карельский перешеек по студенческой профсоюзной путёвке, обычно бесплатной, в самый рядовой дом отдыха «Чародейка», находящийся в Репино. Жили там отдыхающие в отдельных домиках из двух – четырёх комнат по два – четыре человека в каждой. Питались в общей громадной столовой. Каждый день от завтрака до обеда Виталий катался на лыжах, преодолевая маршрут вдоль залива Репино – Комарово. В Репино находился Дом творчества кинематографистов, а вернее их дом отдыха, поэтому на лыжне студент встречал некоторых известных артистов. Однажды он уступил лыжню идущему навстречу Юрию Никулину и его супруге. Знакомая по фильмам вязаная шапочка с помпончиком была на артисте. В другой раз повстречался старейший киноартист Константин Сорокин. Сокурсник Виталия Слава Беловцев, запыхавшийся от ходьбы и не узнавший артиста, спросил у него время. Тот ответил: «Не могу знать, дорогой!».
Вспоминая студенческое время, Виталию посчастливилось увидеть Анну Андреевну Ахматову в последние годы её жизни. Она посетила город Пушкин, где когда-то проживала и училась в Мариинской гимназии, впоследствии  ставшей школой, у здания которой студент обратил внимание на старушку, сопровождаемую молодым человеком. Пожилые люди при встрече почтительно здоровались с нею. Виталий спросил одну из этих дам: «Это Ахматова?» Женщина утвердительно ответила на его вопрос.
Ну а в период нахождения на Карельском перешейке студент посещал исторические места.
После обеденного отдыха развлекались, кто как может. Виталий в первую очередь посетил музей И.Е.Репина «Пенаты». Он узнал, что художник был вегетарианцем. Поэт В.В.Маяковский, бывая у него в гостях, как-то пошутил, что Илья Ефимович накормил его травкой.
Вспоминая впоследствии свою студенческую жизнь, Виталий удивлялся – как он умудрялся находить время и на учёбу, и на отдых, и на внеурочный труд по дополнительному заработку к стипендии, и на выполнение различных общественных поручений, в том числе комсомольских.
Во время второго семестра второго курса он был включён в состав комиссии обкома ВЛКСМ по проверке работы первичных комсомольских организаций сельскохозяйственных предприятий Ломоносовского района Ленинградской области. От сельхозинститута в этой комиссии состояло четыре человека. Кроме Виталия от инженерного факультета был командирован его сокурсник Виктор Чкалов (впоследствии проректор института). Два других члена комиссии – студентки других факультетов. В обкоме комсомола в Смольном, который Виталий посетил уже вторично, инструктаж с командированными проводила секретарь обкома Кутузова. Вместе с командировочным удостоверением и деньгами выдали разрешение ветеринарного отдела облсельхозуправления на посещение животноводческих ферм.
В Ломоносовском райкоме комсомола молодые люди распределились по хозяйствам. Виталий поехал в совхоз «Большевик» птицеводческого направления. Директором совхоза, одним из передовых в области, был известный авторитетный руководитель Смирнов Б.А., лет пятидесяти мужчина, спокойный и простой в общении. За пару дней студент обошёл пешком практически всю территорию хозяйства, отказываясь от транспорта. Побывал на птичниках и других фермах, осмотрел механические мастерские, прошёлся по полям, на которых предпринимались первые после зимы попытки проведения весенне-полевых работ. Погода во второй половине апреля не способствовала выполнению этого мероприятия. По вечерам Виталий посещал совхозный клуб, где молодёжь развлекалась и репетировала номера художественной самодеятельности к предстоящим майским праздникам.
Такое серьёзное внимание командированного комсомольца к жизни совхоза, по-видимому, раздражало некоторых его работников, один из которых на очередной утренней планёрке с досадой упрекнул в этом Виталия. Тот отпарировал, что прибыл не к кому-то лично в гости, а направлен по соответствующему распоряжению в коллективное хозяйство и никаких преград работе крестьян чинить не желает. Безусловно, хотелось бы узнать из первых уст проблемы, которые невозможно разрешить силами совхоза, а нужна помощь вышестоящих органов. После таких слов критик Виталия опрометью выбежал из комнаты. Судя по реакции остальных присутствующих, они были довольны ответом командированного. Директор совхоза улыбнулся и одобрительно кивнул ему головой.
По возвращении из командировки каждый член комиссии представил отчёт в обком комсомола о поездке. Секретарь Кутузова осталась недовольна только одним отчётом самой молодой девушки, которая отразила в основном отрицательные стороны работы комсомольской организации хозяйства, проверенной ею. Кутузова обвинила её в односторонней оценке деятельности сельских комсомольцев, упрекнув в недосмотре хороших дел и начинаний совхозной молодёжи. Виталий как самый старший и опытный член комиссии преподнёс такой материал, который был необходим  обкому, оправдав ожидания его руководителей.
В период майских праздников в газете ленинградского обкома ВЛКСМ «Смена» была опубликована передовая статья на основе материалов отчётов членов комиссии. В духе победных реляций и фанфар в ней сообщалось об активной деятельности комсомольских организаций сёл Ломоносовского района в работе, отдыхе, быту и т.п., что значительно улучшило жизнь сельских тружеников. В общем, чрезмерно перехвалили весьма скромные заслуги проверенных комсомольских организаций сельскохозяйственных предприятий.
Менее чем через год после командировки в Ломоносовский район Виталия рекомендовали к вступлению кандидатом в члены КПСС. Согласно уставу партии необходимо предоставить три рекомендации, одна из которых от комитета комсомола института. Комитет утвердил её 28 февраля 1967 года, а подписал секретарь комитета А.Синиговец. Две остальные рекомендации дали преподаватели инженерного факультета, доценты Козлов Павел Дмитриевич и Фарбман Григорий Яковлевич.
Различные общественные мероприятия юбилейного года советской власти, студенческие похождения наступившей весны отвлекли Виталия от партийной проблемы. По правде сказать, он забыл о ней, как вдруг его вызвали в партком. Заместитель секретаря парткома, человек маленького роста, прямо с порога набросился с упрёками на студента – мол, где он изволил разгуливать, тогда, как срок рекомендаций истёк, придётся оформлять новые. Виталий обещал выполнить это распоряжение и поспешно ретировался. Больше он к вопросу вступления в члены КПСС никогда не возвращался.
В самом конце этого же года он был вызван в другой комитет института – комсомольский, где был извещён, что в связи с истечением в ближайшее время комсомольского возраста, то есть достижением двадцати восьми лет, он выбывает из комсомольской организации и обязан расстаться со своим членским билетом. Виталий выполнил их просьбу за несколько дней до указанного срока. Все эти партийно-комсомольские рутинные неурядицы он считал мелочами жизни, и они никоим образом не омрачали его студенческое существование. Виталий продолжал посещать театры, музеи и всё то, чем богат Ленинград.
Запомнилась очередная годовщина Октябрьской революции 7 ноября 1968 года. В Академическом театре драмы имени А.С.Пушкина (Александринском) он посмотрел спектакль «Кремлёвские куранты» с Юрием Толубеевым в главной роли – инженера, а английского корреспондента играл Бруно Фрейндлих.
Что касается широко известных музеев города, то их Виталий посещал несколько раз, так как в них менялись экспозиции. Кунсткамера не была исключением. Однажды совершили поход в Эрмитаж всей учебной группой, во главе с преподавателем по эстетике, которая оказалась прекрасным гидом. Студенты получили от этого посещения огромное удовлетворение. В Русском музее Виталий с удивлением увидал памятник Александру Третьему на коне втиснутый в тамбур запасного выхода.
Так как на инженерном факультете девушек был огромный дефицит, поэтому многочисленные праздники проводили иногда совместно с коллективами других факультетов, в которых число девушек значительно преобладало. Виталию запомнилась очень красивая, общительная, весёлая блондинка – Наталья Лапина. На вечерах она была заводилой различных розыгрышей. Но вдруг девушка исчезла. Поговаривали, что она возвратилась в Сибирь. Лет через десять в Ленинграде появилась актриса с такими же именем и фамилией, ставшей впоследствии известной. Может, это совпадение?
Основными торжествами в институте, безусловно, являлись свадьбы. Чем ближе к окончанию учёбы, тем количество свадеб увеличивалось, а на последнем курсе они совершались несколько раз в месяц. Однажды Виталий со своим товарищем были приглашены на свадьбу в ресторан «Орёл», располагавшийся в торце Екатерининского дворца. Приятели запоздали, прибыв на торжество в самом его разгаре. Сели с краю стола и присоединились к остальным празднующим это событие, но никак не могли узнать жениха и невесту. Когда выдался небольшой перерыв и ребята вышли покурить, то в фойе ресторана встретили своих сокурсников, которые гуляли на другой свадьбе в соседнем зале этого же ресторана. Оказалось, приятели попали не на ту свадьбу. После перерыва они сменили место дислокации. Таким образом, за один вечер они сумели отгулять на двух свадьбах.
В группе Виталия «охотников жениться» за всё время учёбы в институте оказалось только двое студентов – Тимофей Пименов, взявший в жёны единственную студентку своей группы Надежду Сухову, и Александр Фатеев, который женился на местной пушкинской девушке. Паша Королёв и Ваня Умнов женились ещё до поступления в институт. У Паши к тому времени было двое детей – мальчиков.
Стипендии на более-менее благополучную жизнь многим студентам, естественно, не хватало, приходилось подрабатывать. В первые годы учёбы Виталий подрабатывал по мелочам, в основном выполнял по чьему-нибудь заказу чертежи. Однажды один аспирант упросил студента срочно сделать ему несколько плакатов к предстоящей научной конференции. Целую ночь, не смыкая глаз, студент выполнял эту работу. Наутро аспирант забрал готовые плакаты, сказав спасибо. Впоследствии этот аспирант, постеснявшийся хоть в какой-то мере вознаградить студента за труды, стал ректором ЛСХИ.
Виталий помогал писать некоторым ленивым, обеспеченным студентам курсовые работы, а в конце учёбы в институте выполнял им дипломные проекты за небольшой гонорар. Написал дипломный проект даже одному выпускнику военного училища, расположенного в Пушкине, по представлению им соответствующего материала.
Летние каникулы были основным периодом студенческих заработков. Виталий не гнушался никакой работы. На Ленинградском мясокомбинате имени Кирова (настоящее его название «Самсон») он работал грузчиком. В его обязанности входил процесс перемещения разделанных туш животных (свиней, коров, иногда лошадей) по монорельсовому подвесному конвейеру между цехами и складскими помещениями, включая холодильник. Когда Виталий приступил к этой работе, постоянно случались сбои на участках – рабочие не успевали перемещать туши, из-за чего останавливался конвейер и возникали непредвиденные простои смежных цехов. Студент подошёл к доверенной ему работе творчески и вскоре конвейер заработал на полную свою производительность без остановок. Если раньше грузчики не могли передохнуть, работали в поте лица своего, то сейчас у них появлялось время не только на перекуры, но и на «прогулки» по цехам.
Заметив и оценив расторопность молодого человека в отлаживании организации производства, местные руководители решили направить его на подмогу рабочим птичьего цеха. Этим решением выразила недовольство женщина – мастер прежнего участка. Она обратилась к студенту: «Откажись! Оставайся работать у нас. Такое создалось впечатление, что ты работаешь здесь много времени!». Но с начальством, как известно, не спорят.
Птичий цех располагался на другой стороне территории мясокомбината. Практически весь этот участок был заставлен многоярусными клетками, в половине из которых содержались куры. Прямо в клетках они неслись, поэтому возникала проблема – что делать с обилием яиц, реализация которых в мясокомбинате не была предусмотрена. По всей территории бродили куры и петушки, которые каким-то образом смогли освободиться из «заточения». Таких бродячих птиц работники ловили весьма удачно простейшим приспособлением, представляющим собой длинную стальную проволоку с крючком-петлёй на конце её. Когда лапа птицы попадала в такой захват, она не могла из него самостоятельно освободиться.
Обедали рабочие цехов мясокомбината на своём рабочем месте. С собой брали в основном только хлеб. Мясо варили прямо на участке на всех членов бригады в металлических тазиках, используя газовые горелки, которыми опаляли щетину свиных туш или коптили мясо.
Летом студенты подрабатывали проводниками в пассажирских поездах дальнего следования. Работы в вагонах было много. В пору массовых отпусков приходилось кроме круглосуточного обслуживания пассажиров отбиваться от многочисленных «зайцев» (безбилетников), которые стали таковыми из-за дефицита проездных билетов. Происходили частые ревизорские проверки, особенно в ночное время. За каждого пойманного ревизором безбилетника проводник платил солидный штраф и по данному случаю сообщалось вышестоящему начальству.
Тем не менее, в этих поездках выкраивалось время на отдых. Например, в Адлере – в одном из конечных пунктов назначения, члены поездной бригады, в составе которой находился Виталий, несколько часов с удовольствием загорали на пляже и купались в море во время бархатного сезона. А прибыв в Свердловск, студенческий проводник целый день затратил на поиски в дальних окрестностях города места, где упал сбитый советской ракетой американский самолёт-шпион У-2, пилотируемый Пауэрсом. Несмотря на  помощь местных старожилов, поиски закончились безрезультатно, так как показания «очевидцев» были совершенно противоположны. В Свердловске же Виталий попытался встретиться со своим бывшим сослуживцем по полку Виктором Шмелёвым, но он в это время дома отсутствовал, по словам его супруги – уехал на дачу.
Своеобразной для временного проводника оказалась работа в поезде, следовавшем по так называемому среднему маршруту через Череповец, Вологду до Галича, обслуживая местное население. Как говорится, он останавливался у «каждого столба», и на каждой остановке в вагоны поезда стремилась пробраться толпа желающих, в большинстве безбилетников. Ситуация была подобна временам Гражданской войны. Проводники всячески сопротивлялись напору орущих, матерящихся людей, но сделать это было очень трудно. В таком хаосе наиболее рьяные и озлобленные граждане всё-таки пробивались в вагон, который и так был переполнен. Для проводников этот период работы был истинным кошмаром. Ревизоры навещали такие поезда с проверкой очень редко.
Как-то ночью Виталий проходил вдоль своего вагона, протискиваясь между дремавшими, затихшими после бурного дня пассажирами. По пути его подозвал мужчина средних лет, одетый по-походному в дождевик и изрядно выпивши. Ещё днем он обращал на себя внимание, утверждая, что за ним ведут слежку шпионы. В данный же момент пассажир расчувствовался и настаивал принять от него в знак благодарности ведро малосольных грибов нового урожая. Виталий пытался отказаться от такого бесплатного подношения, но тот вручил ведро из рук в руки. С ведром грибов студент ввалился в комнату общежития, в которой отмечали своё возвращение с каникул его сокурсники. Грибки оказались очень кстати.
Ощутимый доход приносила проводникам стеклотара. Накопившиеся за поездку пустые бутылки в большом количестве плотно упаковывали в мешки и доставляли в ближайший пункт их приёма. Часто такая прибыль превосходила месячный заработок работника.
Большинство постоянно работающих проводников проживали в соседних областях (Калининской, Псковской, Новгородской). Они периодически приезжали на работу в Ленинград – на период длительной поездки по стране в качестве проводников поездов. Одной из таких работниц-сменщиц Виталий сдавал вагон, возвратившись из очередной поездки. Это была простая деревенская женщина. Всем вроде бы она осталась довольна – и чистотой в вагоне, и комплектностью постельных принадлежностей, и состоянием водообогревательного, кипятильного оборудования. Осталось ей принять настольные игры, за которыми коротали время пассажиры в пути. Посчитав шахматные фигуры, сменщица заявила, что одной фигуры не хватает. Виталий проверил – оказалось, что одна из фигур лишняя. Женщина стала возражать – мол, она понимает кое-что в этой игре – фигуры должны быть парами, а тут одна из них одинокая. Студент расставил фигуры на шахматной доске, наглядно доказывая сменщице её неправоту. Дама «упёрлась» - должна быть ещё одна фигура и всё тут, пусть молодой человек не считает её дурой. Пришлось звать на помощь проводников из соседних вагонов – с трудом уговорили сменщицу признать ошибочными её суждения в шахматном творчестве.
Во время учёбы Виталий воспользовался своей прежней профессией электрика, полученной на Колыме, работая на полставки в этой должности в воинской части номер 42719. Часть небольшая, расположенная на территории военного гарнизона города Пушкина, называемой Софией.  Военнослужащие части занимались мелким текущим ремонтом танковых агрегатов. Напротив этой части, через улицу, находилась аналогичная по величине другая воинская часть, производившая текущий ремонт самолётных агрегатов. Вольнонаёмный студент следил за исправностью бытовых приборов, электроосвещения и электрооборудования ремонтной мастерской. Занимался этой работой во второй половине дня после основных учебных занятий в институте. Однажды пришедшему в часть студенту сообщили, что давно ждут его. Вышел из строя электромеханический полотёр. Солдаты покрыли полы мастикой, а растереть её не могут. Солдат-электрик, пытаясь отыскать неисправность, отсоединил провода обмотки приводного электродвигателя от кабеля-шнура, а как затем соединить все эти шесть концов обмотки - никак не додумается. У Виталия не было с собой никакого контрольного прибора или инструмента. Поэтому взял обычную электролампочку, с помощью которой, соединяя её с концами проводов обмотки, батареи отопления и контактами розетки электросети, определил начало и конец каждой из трёх обмоток электродвигателя. Соединение этих проводов в цепь оставалось, как говориться, делом техники. Полотёр заработал в нормальном режиме. Минут через десять полы были натёрты. Присутствующие были восхищены смекалкой студента-электрика. Один из офицеров предложил ему оформиться на полную ставку, несмотря на неполный рабочий день. Виталий постеснялся это сделать.
Во время работы в воинской части произошли события в Чехословакии весной 1968 года. В беседах студента с офицерами части те всячески уклонялись от разговора о вторжении советских войск в эту страну. По-видимому, им было не рекомендовано затрагивать эту тему в присутствии гражданских лиц. Средства массовой информации СССР знакомили своих сограждан только с материалами, полученными из Московского кремля с заседаний Политбюро ЦК КПСС. Чрезмерное навязывание односторонней оценки событий настораживало советских граждан. Они вынуждены были прислушиваться к зарубежным радио - голосам. Виталий и некоторые его сокурсники, которые только что выбыли из комсомола и не вступили в партию, высказали сомнение в правдивости слов, высказанных руководством страны. Староста группы, коммунист Паша Королёв как-то даже упрекнул Виталия в его неблагонадёжности. Это произошло, когда возник спор о современных в тот период песнях. Паша поддерживал пропаганду борьбы проводимой советско-партийной номенклатурой против, называемых ею, безыдейных произведений на потребу веселящейся молодёжи. Виталий возражал ему – человек просто хочет отдохнуть после напряженного трудового дня, ему не нужна никакая идея, которой постоянно пичкают его мозги, он жаждет весёлой, умиротворяющей мелодии, расслабляющей его нервную систему.
Вообще, в конце учёбы в институте, в студенческой среде всё чаще возникали дискуссии, касающиеся многих сторон жизнедеятельности советских и зарубежных людей. Ещё оставалась в памяти вынужденная отставка Никиты Хрущёва, которая подорвала доверие соотечественников в незыблемости руководителей страны, в правильности их работы.  Ещё в самом начале учёбы в институте, которая совпала с таким внезапным отстранением от власти руководителя государства, сокурсник Виталия Алмаметов Рафаил задал по этому поводу вопрос преподавателю Истории КПСС, чем привёл почему-то в ярость этого учителя, не ответившего на вопрос. У части студентов вызывало непонимание, вернее недоумение, чрезмерная политизация учебного процесса буквально во всех учебных заведениях страны, начиная со школы и кончая академиями. Например, в институтах необходимо было изучать восемь дисциплин так или иначе насаждающие молодому человеку коммунистическую идеологию, в том числе историю КПСС, политическую экономию, марксистско-ленинскую философию, основы научного коммунизма, основы научного атеизма и т.д. Даже если студент не член КПСС или ВЛКСМ изучение этих предметов требовали с него в обязательном порядке, а не факультативно, т.е. свободное посещение занятий. За нерадивое изучение этих дисциплин спрашивали особенно строго, нежели за незнание специальных предметов, связанных с будущей профессией студента. Одна треть всего учебного времени в институте приходилась на штудирование вышеназванных политизированных непрофессиональных дисциплин. Не хватало времени на освоение специальных предметов, что отрицательно сказывалось на качестве обучения студента в его профессиональной подготовке для будущей работы на производстве. Поэтому выпускники советских учебных заведений любого уровня уступали своим зарубежным сверстникам в профессиональных знаниях.
Вообще в те годы самовосхваление, самореклама единственной партии в СССР достигла невиданного размаха. Плакаты «Да здравствует КПСС!», «Слава КПСС» и т.п. были развешены повсеместно и даже на кабинетах политиков компартии любого ранга. Здесь уместны слова А.С.Пушкина в романе «Евгений Онегин: «Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Такое принудительное признание народом общественной организации со стороны её членов весьма нескромно, неэтично, аморально. Навряд ли кому известно, что, например, демократическая или республиканская партии США прибегает к подобному афишированию самих себя, развешивая похожие лозунги на своих штаб-квартирах.
Летом 1966 года после второго курса учёбы в институте, шестая группа была направлена для прохождения технологической практики во Владимирский тракторный завод имени А.А.Жданова. В то время завод выпускал тракторы марки Т-28. Ехали через Москву, в которой большинство ребят побывало впервые. Им повезло – выдался свободным весь день при пересадке с поезда на поезд, что позволило им познакомиться со столицей, в основном с её центром. До Владимира от Москвы путь недалёк, вёз ночной поезд. В плацкартном вагоне ребята спали на всех трёх полках купе, от нижней до верхней багажной, без постельных принадлежностей. Администрация завода разместила студентов в одноэтажном доме в одной из его комнат, в которой во всю её длину соорудили сплошные нары. Поэтому ребята спали на этом настиле вплотную друг к другу.
Напротив дома через улицу находилось небольшое пожарное депо. Как-то вечером прогуливаясь по городу и проходя около этого депо, студенты увидели здоровенного парня голого по пояс (в тот год лето было жаркое), лежащего на тротуаре. Его голое тело касалось электрического провода, сорвавшегося со столба. Ребята освободили парня от провода, оказали первую медицинскую помощь, на которую были способны, но спасти парня не удалось. Вскоре прибыла ранее вызванная «скорая», которая увезла несчастного с места происшествия.
На заводе Виталия и Петю Мычкова определили проходить практику в заготовительный цех. Там им предоставили протяжный станок, через который пропускается стальная, жёсткая поволока, где с помощью специальных фильер она уменьшается в диаметре. Происходит калибровка проволоки до необходимого размера и ей дополнительно придаётся поверхностная прочность. Одновременно эта технологическая операция называется волочением, так как проволока вытягивается в длину. При этом оба её свободных конца сильно пружинятся, то есть неимоверно с большой силой изгибаются в непредсказуемом направлении. Обоим студентам требовалось удерживать эти концы, затрачивая значительные свои усилия. Однажды Петя не смог удержать свой извивающийся, как змея, конец проволоки, который с размаху ударил по ноге напарника, едва не переломив кость. Нога сильно опухла и посинела. В цеху никто не заметил случившегося происшествия, а студенты его скрыли. Напарник раздобыл бинт и втихаря плотно перебинтовал ногу пострадавшему. Несмотря на боль в ноге, Виталий доработал смену, а к следующему рабочему дню в домашних условиях студенты смогли сообща более надежно блокировать травму.
За время пребывания в старинном русском городе Владимире студенты побывали во многих его исторических местах, осмотрели величественные соборы, а также «Золотые ворота» и другие достопримечательности. Виталию понравился городской рынок, в котором во второй половине лета было изобилие овощей и фруктов нового урожая. Студенческая компания почти каждый день наведывалась туда. Сперва ребята подходили к бойкой женщине-южанке, торговавшей молодым вином в розлив прямо из бочонка, выпивали по стаканчику этого совершенно дешёвого напитка; а затем закусывали свежими или малосольными огурчиками, которыми торговали на соседнем прилавке по копеечной цене. Сделав таким образом несколько заходов, шли гулять по городу в весьма приподнятом настроении.
Так совпало, что как раз в это время проходил мировой чемпионат по футболу, на котором неплохо сыграла советская команда. Студенты выпросили на заводе телевизор и смогли посмотреть некоторые матчи чемпионата, на котором прославились вратарь Лев Яшин и судья Тофик Бахрамов. Последнему вручили «Золотой свисток» за успешное судейство.
По завершении заводской технологической практики Виталию присвоили квалификацию токаря второго разряда и выдали зарплату согласно тарифу этой квалификации.
Проходить преддипломную практику его направили в эстонский город Тарту на авторемонтный завод. Его напарником был Геннадий Сизов – студент другой группы, простой парень из рабочих или крестьян, одного с Виталием возраста, спокойный и дружелюбный. Прибыли в Тарту в конце января 1969 года ранним утром. Длительная зимняя темнота и сильный мороз причиняли ощутимые неудобства приезжим. В поисках завода они объездили практически весь город. Некоторые горожане ошибочно называли местонахождение предприятия, возможно, они это делали специально. Действительно, многие граждане прибалтийских республик в то время открыто выражали свою неприязнь к русским людям.
Наконец, когда уже полностью рассвело, путники с большим трудом нашли завод. Изрядно замерзших, в лёгких городских одежонках и обуви, их принял один из заводских начальников. Ознакомившись с их направлениями, он определил практикантов по цехам и дал распоряжение коменданту общежития выделить места для проживания. Гену Сизова назначили рабочим цеха гидравлического оборудования, а Виталия направили в цех сборки двигателей. В общежитии студентов определили также по разным комнатам и даже в разные корпуса – туда, где обнаружились свободные места.
В комнате, в которой суждено проживать Виталию, обитало четверо пацанов эстонцев. Они проходили на заводе учебную практику от ПТУ. Ребята постоянно по-детски резвились. На выходные дни они уезжали отдыхать в деревни к своим родителям. Никаких контактов, деловых и бытовых, Виталий с ними не имел. Основная причина этого – ощутимая разница в возрасте.
Геннадий попал в комнату, в которой проживали два эстонца в возрасте тридцати лет. Одного из них каждый вечер навещала супруга, живущая в другой комнате. Мужики были компанейскими и незлобными. Они часто по вечерам вместе с Геннадием, а иногда и с зашедшим в гости Виталием, отдыхали за бутылкой водки. Душа собутыльников раскрепощалась, язык «развязывался» и очередной диспут о межнациональных отношениях «входил в своё русло». Эстонцы откровенно упрекали русских в оккупации их республики. Виталий обычно не принимал участия в споре, но Геннадий рьяно отбивался от них, доказывая непричастность русского народа в судьбе прибалтов. Как-то вспомнили Георга Отса. Эстонцы очень обиделись, что их соотечественник уехал жить и работать в Москву. Виталий напомнил им, что их известный певец был коммунистом и во время войны сражался в рядах Красной армии. Спор кончался миролюбиво. Каждый считал себя правым и в то же время понимал, что он «песчинка» в этой глобальной политическо-государственной игре.
Однажды русские практиканты, зайдя в один магазин и производя покупки, подверглись грубому обращению со стороны продавщицы. По-видимому, поняв, что они не понимают эстонского языка, она с какой-то раскрепощённой яростью вдруг начала на них кричать, приводя студентов в недоумение. Испуганные посетители переглядывались между собой, иногда переводя взгляд то на продавщицу, то на русских покупателей, которым повезло хотя бы в том, что они не знали эстонского языка и со стороны имели весьма глупый вид.
Несмотря на недружелюбное отношение к командированным отдельных эстонцев, они старались поближе познакомиться с Тарту – бывшей столицей Республики. Виталий побывал в местном университете – одном из старейших и известных в мире. Оба студента посмотрели в Государственном академическом театре «Ванемуйне» спектакль «Швейк во второй мировой войне» по сценарию Бертольта Брехта. Это своеобразная интерпретация произведения Ярослава Гашека, применительно к условиям времён правления в Европе фашистской Германии. 9 февраля 1969 года Виталий с Геннадием сидели в полупустом зрительном зале театра и посредством наушников слушали синхронный перевод речи артистов, играющих на сцене. Безусловно, в такой ситуации весьма сложно дать истинную оценку просмотренному спектаклю, тем более не театралам.
Работа Виталия в цеху заключалась в комплектовании шатунно-поршневой группы двигателя. В его обязанности входили операции по подбору шатунов для поршней, запрессовке в их верхние головки втулок с последующей расточкой под размеры пальцев, а в нижние головки – вкладышей тоже с расточкой под определённый размер. Все четыре скомплектованных шатуна для одного двигателя должны иметь незначительный допуск отклонения по массе согласно нормативу, чтобы исключить дисбаланс механизмов в двигателе. Выполнявший до Виталия эти технологические операции эстонец – ровесник нового работника, законфликтовал с руководством завода, требуя повышения зарплаты. В то же время он не успевал обеспечивать своей продукцией последующие участки производства, вследствие чего сдерживалась сборка двигателей, и приходилось останавливать конвейер. Ущерб от простоев был ощутимым, и руководство завода и цеха не могло с ним мириться, тем более повышать зарплату виновнику неудач.
Заменив своего предшественника, Виталий старался вникнуть в причину сдерживания технологического процесса на этом участке. Ему вскоре удалось повысить производительность труда до такого уровня, который исключал простои сборочного конвейера по его вине. Постепенно дело дошло до того, что Виталий в своей работе стал опережать производительность конвейера, и уже ему приходилось простаивать, ожидая, когда его очередная продукция потребуется на участок сборки двигателей. Студент прогуливался по цеху, заходил к своему товарищу в цех гидравлики. Однажды на его участок «нагрянул» представитель ОТК (отдела технического контроля). Он тщательно произвёл замеры подготовленных к сборке агрегатов, взвесил их на лабораторных весах, записал все данные в журнал и молча ушёл. На следующий день к Виталию подошёл начальник цеха и поблагодарил его за работу, сообщив, что никаких нарушений контролёром не обнаружено.
Самое интересное – накануне проверки был выдан аванс. Виталию начислили 2 рубля 87 копеек (видимо в шутку, в то время ровно такова была цена бутылки водки). Его другу Геннадию, работавшему в другом цеху, выдали аванс в размере двадцати рублей. Все наоборот произошло при выдаче месячной зарплаты. Она составила у Виталия в два раза больше, чем у Геннадия.
Перед окончанием практики, узнав, что у студентов далее последуют месячные каникулы, начальник цеха предложил студенту это время продолжить у них работу за дополнительные премиальные. Виталий отказал в просьбе, сославшись на, якобы, семейные обстоятельства. Его предшественник, возвратясь на прежнее своё рабочее место, уже не ставил никаких условий, в том числе, не требуя повышения зарплаты.
Основное внимание в институте уделялось практикам, которые студенты проходили на средних курсах. Уже упоминалось ранее, что Виталий наладил творческий контакт с учёными НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства, расположенного в Пушкине. Поэтому не удивительно, что оттуда пришёл запрос на прохождение его плановой практики в этом учреждении. Как и следовало ожидать, практиковался он в лаборатории уборки зерновых культур. Виталия определили в помощь аспиранту Мячину Александру Ивановичу, который в то время готовил к исследованиям комбайн, оборудованный вместо клавиш соломотряса роторными соломоотделителями, называемыми кратко соломочёсами. Мячин должен был исследовать работу этих соломочёсов в зависимости от поперечных и продольных уклонов работающего комбайна на уборке зерновых культур в условиях влажного климата Ленинградской области. Комбайн готовили в производственной базе института в посёлке Тярлево, расположенного между Пушкиным и Павловском. Аспирант в основном монтировал на комбайне приборы, производил их отладку и проверку, а студент-практикант занимался текущим ремонтом механизмов и систем комбайна и помогал аспиранту обеспечить надежное взаимодействие его приборов с работой механизмов комбайна.
Молодёжь, работавшая в Тярлево, обычно обедала компанией на лоне природы. Покупали в небольшом магазинчике, стоящем на перекрестке Московского и Фильтровского шоссе, булку, по бутылке кефира, кусок колбасы и уплетали всё это на лужайке под сенью деревьев. Александр как-то упрекнул Виталия, что тот не вступил в члены КПСС: «Захиреешь же ты, никакого продвижения не достигнешь по службе!». Студент отшучивался и переводил разговор на другую тему. В дальнейшем А.И.Мячин продвинулся далеко по партийной линии, взлетев на самый пик областной иерархии. Был первым секретарём Кингисеппского горкома КПСС, заведующим отделом сельского хозяйства обкома партии. Следующий пост за этой должностью для Александра Ивановича был бы секретарь Ленинградского обкома КПСС, но в этот период времени началось внутренне противостояние в высшем партийном руководстве, и Мячин заблаговременно перевёлся на научно-административную работу, став директором Ленинградского отделения института ЦИНАО, занимавшимся химизацией сельского хозяйства.
Лето 1967 года. Практика проходит пока в пределах экспериментальной базы. В этот период времени весь мир взбудоражила арабо-израильская война. В институте было немало евреев, и они вдруг сразу как-то притихли. Руководство СССР поддерживало в этой войне арабские страны.
В эти же дни на территории базы института произошла трагедия – погибли две молодые женщины. Увлекшийся работой на комбайне, Виталий вдруг услышал истошный крик, исходящий от расположенной неподалёку строительной площадки. Прибежав на место происшествия вместе с группой других работников, он увидел следующую картину. Автомобильный кран своей стрелой касается провода высоковольтной линии. На грузовой крюк этой стрелы навешен трос, за один конец которого держится одна женщина, а за второй конец – другая. Во время этого неожиданного контакта стрелы с проводом крановщик, по-видимому, испугавшись, потерял над собой контроль и сам коснулся ногой подножки кабины крана, в результате чего его ударило током, и он упал рядом с краном, потеряв сознание. Один из подбежавших на помощь длинной палкой освободил женщин от троса. Они упали, но так и остались лежать с протянутыми вверх обгоревшими руками, а на подошве их обуви зияли чёрные отверстия, пробитые электрической дугой. Концы троса, выбитые из рук женщин, свисали над землей, и между ними и землей струились с шипением мощные электрические дуги. Покрышки колёс автокрана горели. На свой страх и риск, находясь в зоне действия сильного электрического поля, Виталий и его товарищи смогли засыпать землей горящие покрышки колёс и оттащить крановщика от машины. В это время старший мастер базы Кулаев пытался дозвониться до соответствующих служб, чтобы они отключили линию от подстанции, что удалось выполнить спустя час после трагедии. Врачи не смогли спасти водителя крана, впавшего в глубокий шок. На этой же строительной площадке работала мать одной из погибших молодых женщин, на глазах которой случилась трагедия. С ней случилась истерика. Старую женщину с трудом оттащили от трупа дочери и отправили в больницу.
В этот же период времени в аспирантуре учился Исаев Георгий Ефимович. В конце 1980-х годов он займет пост директора этого института. Исаев проводил исследования по обработке вороха семян трав. Его лабораторная семеочистительная машина была установлена на втором этаже здания производственных мастерских института. Исследования он проводил элементарно просто. Вешал пустой мешок на выходном окне машины, а во входное окно постепенно засыпал ворох (то есть смесь семян с частицами стеблей и листьев). Рабочие органы машины отделяли эти частицы от семян, которые сыпались в пустой мешок, а травянистый мусор собирался в другой мешок. Аспирант записывал результаты проведённого опыта (продолжительность, массу вороха, семян и мусора и т.д.). Затем смешивал чистые семена с мусором, таким образом получал снова ворох. В очередной раз подвешивал мешки и повторял процесс. В помощи он не нуждался, поэтому работал в одиночестве. Исаев снимал угол для своей семьи в этом же посёлке Тярлево. Дома в посёлке дачного типа с печным отоплением, поэтому ежегодно во время учёбы в аспирантуре Георгию приходилось покупать дрова.
Исследования и испытания зерноуборочных комбайнов работники института проводили в Северо-Западной машинно-испытательной станции (С-З МИС), находящейся в посёлке Калитино Волосовского района Ленинградской области. Выезжали туда на период уборки зерновых культур коллективом лаборатории в полном составе. Дополнительно ещё привлекались люди для выполнения подсобных работ, а также механизаторы института для работы на исследуемой технике. У каждого командированного были свои обязанности на этот период времени. Виталию поручили обрабатывать различные пробы, полученные во время проведения опытов исследуемых рабочих органов зерноуборочных комбайнов. Для обработки проб использовалась молотилка существовавшего в прошлом комбайна С-4, на котором Виталий проходил практику, ещё учась в техникуме, о чём ранее упоминалось. Процесс обработки проб весьма сложный и длительный, к тому же он чрезмерно трудоёмкий, его приходилось выполнять ежедневно несколько раз, как говорится, не разгибая спины. Пробы для обработки поступали не только от комбайна аспиранта Мячина, но и от других, в том числе от эталонного, по которому сравнивали качество работы исследуемых комбайнов. Дополнительные трудности в работе представляли пыль и грязь, исходящие от работающих механизмов, а также летняя жара.
Для проживания командированным выделили две комнаты верхнего этажа двухэтажного здания – одна комната для женщин, другая проходная - для мужчин. Столовая МИС располагалась в отдельной избе на окраине посёлка. Готовили в ней прекрасно, по-домашнему. Приезжим особенно нравились пирожки с капустой, которые подавали на стол горячими прямо из печи. Вечером сотрудники лаборатории отдыхали, весёлой компанией гуляя на природе. Иногда устраивали застолье, одно из которых переросло в шумное веселье. Время было позднее, а, как известно, деревенские жители ложатся рано (по крайней мере, так было в те годы) и, безусловно, подгулявшая компания доставляла им некоторое беспокойство. Оставшийся за старшего аспирант Мячин, ввиду отлучившегося домой заведующего лабораторией, страшно испугался последствий шумихи, о которой могли бы узнать руководители МИС. Он стал успокаивать разудалых своих сотрудников, но на его слова никто не обращал внимания. Потеряв хладнокровие, он вскочил со своего места и начал кричать. Все вдруг затихли, а Виталий спокойно вымолвил: «Александр Иванович, именно Вашей истерики испугаются крестьяне». Переглядываясь, присутствующие заулыбались.
Однажды затеяли играть в футбол – женская команда против мужской. Навряд ли кто из очевидцев этого мероприятия ранее ведал, что женщины могут играть так азартно и с такой агрессивностью, с какой мужчины далеко не могут с ними сравняться. Представительницы слабого пола в пылу атаки или защиты хватали мужиков за одежду, за волосы и за всё прочее, за что можно зацепиться. В столкновении нога одного из сотрудников попала под лифчик сотрудницы. Пришлось остановить игру на время вызволения мужской конечности из нижних женских одеяний.
Заядлые рыбаки Рыбников и Грабовский (последний – сын профессора кафедры физики) использовали вечернее и ночное время для поездок к реке Оредеж на колёсном тракторе. Своими успехами в рыбалке они почему-то не хвастались.
Целый месяц Виталий участвовал в проведении исследований опытных образцов зерноуборочных комбайнов, за что получил от руководства института благодарную характеристику, а на следующий год был вновь приглашён на подобную работу. Оформили его на инженерную должность с соответствующей зарплатой.
Бывали случаи, когда вдруг в середине учебного семестра в шестую группу зачисляли нового студента, которого обычно усаживали за парту по - соседству с Виталием, как к одному из старших и опытных студентов. Одним из таких новых соседей был юноша из Ирака. По его рассказам, он несколько лет служил в национальной армии своей страны. Ирак в то время был под властью короля. С большим трудом он смог покинуть военную службу. Учёба давалась иракцу очень тяжело и, в конце - концов, он вынужден был перевестись на «более лёгкий», по мнению студентов, факультет.
Другим новичком в группе был грузин Квиташвили, который тоже был соседом Виталия по парте. До недавних пор он занимался одним из видов спортивной борьбы, распространённой на Кавказе, но по какой-то причине расстался со спортом. Это был молодой человек года на два старше Виталия, крупного телосложения и весёлого нрава. Он искренне смеялся над анекдотами, которые рассказывал его сосед, да и сам делился с окружающими смешными историями. Учился он довольно плохо. Однажды грузин вдруг исчез и больше не появлялся в институте. Некоторые студенты видели его неоднократно у Московского вокзала, где он работал таксистом. Однажды Виталия вызвал из аудитории в коридор староста группы, подвёл к скромно одетому худощавому мужчине средних лет и познакомил с ним. Это был следователь Комитета Госбезопасности, который предложил студенту – в случае появления или встречи его с Квиташвили немедленно сообщить в их комитет. До студентов доходили сообщения, что грузин замешан в валютной афёре. По окончании беседы следователь предложил Виталию тесно сотрудничать с ним, но получил отказ. Впоследствии, спустя много лет, Виталий случайно встретился с Квиташвили, вернее, столкнулся в лифте сочинской гостиницы «Жемчужина». Характер грузина стал весьма серьёзный. Он познакомил бывшего соседа со своей женой, стоящей рядом с ним. Собеседники обменялись общими фразами и тут же расстались, как - будто прошлого между ними не существовало.
В 1960-е годы произошёл всплеск широкого внедрения и освоения в повседневную жизнь граждан СССР многих технических бытовых новинок. Впервые у студентов появились стержневые авторучки, пришедшие на смену ручкам, пишущим чернилами. В фойе главного здания института сидел мастер, который заправлял пустые, отработанные стержни свежей мастикой.
В продаже появилась одежда из искусственных тканей: плащи – болонья, костюмы из лавсана, нейлоновые рубашки и т.д. Как-то Виталий заглянул в ДЛТ (Дом ленинградской торговли) и надо же такому случиться, что в этот момент «выбросили» (так в то время говорили о дефиците) партию плащей – болонья и студент практически без очереди сумел приобрести такой плащ. Через несколько минут после его покупки образовалась громадная очередь кричащих, рвущихся к прилавку покупателей. Ажиотаж, создаваемый такими методами торговли, был неописуем. Товарищ Виталия по учёбе – Слава Осадчук несколько дней ходил за ним по пятам, упрашивая продать плащ, который был приобретён одним из первых на курсе. Под таким напором Виталий сдался, продав модную вещь.
Другой студент из этой же группы Слава Беловцев купил носки из искусственной ткани и очень ими гордился. Как-то торопясь куда-то, он решил постиранные носки просушить утюгом. Положил горячий утюг на носок, а тот расплавился. Его друзья не могли удержаться от смеха, а сильно расстроенный Слава едва не плакал. Носки у него были в единственном экземпляре.
Модная молодёжь 1960-х годов отличалась от стиляг 1950-х своим обличием. Вместо громоздких ботинок на толстой подошве стали носить легкую остроносую обувь под названием «лодочки». Брюки-клеш с уширенными снизу штанинами заменили на брюки-дудочки с зауженными штанинами. А клетчатые уширенные в плечах пиджаки вытеснили спецовки иностранного производства. Молодёжь шиковала в них, используя как парадно-выходной костюм (по военной терминологии). Иногда можно было встретить на танцах парня, обхаживающего девушку, на одежде которого можно прочитать на английском языке предупреждающие надписи, например: «На стройке соблюдай личную безопасность!» или «Не стой под стрелой!» или «Работай в защитной каске!» и т.п.
Жизнь и учёба в институте вынуждала Виталия вспомнить о своих первых литературных начинаниях. Тематика для такого поприща была обширна. Например, проблема – как успеть пообедать во время перерыва между уроками в студенческой столовой громадному количеству людей. Так появился фельетон «Как я стал худым…» в многотиражной институтской газете «За сельскохозяйственные кадры». В среде не только студенчества, но и преподавательского состава фельетон получил широкий резонанс, так как институтское питание было для всех проблемой в большей или меньшей степени. Как-то вечером в общежитии Виталий зашёл в буфет, в котором в это время переговаривались между собой буфетчица и комендант общежития – миловидная женщина предпенсионного возраста. Комендант громко, по-видимому, чтобы все посетители слышали, излагала буфетчице содержание фельетона и, наконец, промолвила: «Хотя бы здесь студенты смогут покушать, на занятиях им не всегда это удается. Как смело написал об этом какой-то студенческий корреспондент!». В это время за одним из столиков сидел сокурсник Виталия по фамилии Юдин, который крикнул: «Да вот же этот студкорр, стоит рядом с Вами!». Комендант смутилась и покинула буфет.
Кстати, примерно через год об этом буфете Виталий известил в многотиражке, в которой поместил рисунки-карикатуры, отражающие исключительную бедность его ассортимента. Кто-то из студентов вырезал эти иллюстрации из газеты и расклеил по различным доскам объявлений в институте.
Несколько небольших статей Виталия, опубликованных в многотиражке, отражали работу ребят в студенческом научном обществе факультета, членом бюро которого он являлся.
Безусловно, самым напряжённым и интересным (в эмоциональном отношении) периодом жизни студентов представляет экзаменационная сессия, которая проходила для Виталия довольно непредсказуемо. Пришёл он сдавать экзамен по гидравлике, который должен был принимать Берг Б.А., о котором упоминалось раньше, репрессированном в сталинские времена. Но он заболел и  вместо него экзамены принимали несколько преподавателей, ведущие практические семинары. Виталий подготовился по билету и направился сдавать к одному из них. Студент изложил теоретический материал, представил решённую задачу (или пример). Преподаватель, который принимал экзамен у Виталия, вёл практические занятия в другой группе, поэтому они ранее не общались. Для студента было полной неожиданностью, когда вдруг экзаменатор буквально засыпал его вопросами не по билету или по задаче, а совершенно по другим разделам гидравлики. При этом вопросы были достаточно серьёзными, и без подготовки экспромтом на них ответить было довольно сложно. Естественно, подобный метод проверки знаний застал врасплох экзаменуемого. Спас его вошедший в аудиторию заведующий кафедрой Аравин Владимир Иванович. Прислушавшись к данному диалогу, он подошёл к собеседникам, посмотрел билет, задачу и письменные ответы студента на них, затем удивлённо пожал плечами и спросил экзаменатора – как он оценивает познания экзаменуемого. Тот ответил – максимальная отметка «удовлетворительно». Профессор покачал головой и сказал: «В таком случае я ставлю студенту оценку «хорошо».
Виталий вышел из аудитории, совершенно не понимая всего случившегося. Позднее узнал – его экзаменатор, капитан третьего ранга в отставке, ярый приверженец сталинизма и, естественно, противник репрессированного Берга. Он, несомненно, знал о творческих взаимоотношениях студента с бывшим профессором и, по-видимому, решил отыграться на экзамене, воспользовавшись удачным случаем. Что касается профессора Аравина В.И. – это известный специалист в области гидравлики и водоснабжения, принимал участие в создании Асуанской гидростанции в Египте, очень интеллигентный человек. Он был, несомненно, в курсе взаимоотношений преподавателей на кафедре и не допускал конфликтных ситуаций между ними.
Экзамен по термодинамике и теплотехнике Виталий вынужден был сдавать досрочно, так как преподаватель, ведущий в группе практические занятия, угрожал ему, что обязательно его «завалит» и лично будет присутствовать при таком позоре студента. Виталий спросил другого – начинающего преподавателя этой же кафедры, своего ровесника – разве такое возможно? «Он запросто может это совершить. – Ответил тот. – Любой экзаменатор знает как завалить студента, если он этого захочет!» Поэтому студенту пришлось в деканате просить разрешение на досрочную сдачу экзамена, придумав какую-то уважительную причину и не известив преподавателя, который вдруг «взъелся» на него. Принимал экзамен заведующий кафедрой, профессор Улитовский Борис Алексеевич, который был весьма доволен знаниями студента по его предмету и поставил оценку «отлично».
Совершенно лёгкими Виталий считал сдаваемые экзамены по общественно-политическим наукам – это чисто теоретические предметы, по мнению студента, совершенно отвлечённые от действительной жизни. В процессе подготовки к ответу по экзаменационному билету он приспосабливался к ситуации, возникающей на экзаменах. Например, сдавая экзамен по марксистско-ленинской философии студент «уловил», что его предшественник, отвечая на вопросы по билету, не смог назвать руководителей крупнейших зарубежных компартий. Виталий взял это себе на заметку, вспомнив генсеков, и уже сам, излагая материал по своему билету экзаменатору Кряневой  - симпатичной женщине, постепенно вывел свои ответы на эту тему, перечислив партийных лидеров зарубежных коммунистов, что весьма прельстило преподавательнице, которая поставила в зачётку «отлично».
Основы научного атеизма преподавал Малкин, еврей по национальности. По мнению многих студентов, он не очень убедительно излагал материал. По его предмету необходим был «зачёт» и он предупредил студентов, что поставит его в первую очередь тому, кто посетит лекцию некоего Осипова – бывшего священнослужителя, который отрёкся от церкви. Виталий на лекции не был, поэтому внимательно слушал, как сдавал зачёт предыдущий студент и понял, что преподаватель тоже не посетил лекцию. Воспользовавшись этим фактом во время сдачи зачёта, Виталий сослался на якобы высказанное лектором мнение по заданному преподавателем вопросу. Зачёт по атеизму был сдан успешно.
Обучение знаниям в агрономии и животноводстве обеспечивалось так называемым их основам, но по агрономии приходилось сдавать экзамен, а по животноводству – зачёт. Агрономию преподавала Марианна Петровна – женщина предпенсионного возраста, по мнению студентов, весьма строгая как в освоении своей дисциплины, так и в моральном отношении поведения студентов.
- Сколько я могу Вам, молодой человек, повторять, - недовольно возражала она экзаменуемому, - говорить следует картофель,  а не картошка, которая может быть у вас только на обеденном столе!
Однажды она оказалась в числе зрителей одна среди студентов при просмотре нового зарубежного кинофильма 1960-х годов «Ромео и Джульетта» в пушкинском кинотеатре «Руслан». Молодые люди чувствовали её неловкость при показе персонажей картины в голом виде, изображающих любовную сцену в постели.
В сельхозинституте студенты очень кратко, поверхностно изучали предмет, называемый бухгалтерским учётом, по которому тоже было необходимо сдавать зачёт. Преподавал эту науку старичок, ещё до революции работавший в каком-то частном банке. По его рассказам хозяин банка был до того строг, что если в конце рабочего дня ошибка в расчётах составляла хотя бы одну копейку, то он заставлял пересчитывать всю наличность до тех пор, пока эта копейка не находилась. При этом банкир обычно повторял: «Мне не копейка нужна, мне важен порядок в работе!».
Зачёт по бухгалтерскому учёту сдавали всей группой сразу. Старик – преподаватель выдал каждому студенту в качестве задания по «амбарной» тетради с набором цифр в колонках и графах. Студентам необходимо было произвести соответствующие вычисления с помощью счётов – основных инструментов бухгалтеров тех времен, представляющих собой деревянные рамки с закреплёнными в них дугообразными металлическими проволоками, на которые нанизаны деревянные круглые костяшки. Виталий решил использовать вместо таких счётов линейку, недавно купленную им, на которой можно выполнять операции по сложению и вычитанию. Такую линейку выпустил в небольшом количестве Ленинградский завод счётных приборов, изготовлявший логарифмические линейки. Плоская, небольшая по размерам линейка, помещавшаяся в нагрудный карман пиджака, была весьма удобной. К ней придавался тонкий металлический стержень-поводок, которым перемещаются в линейке пластины с цифрами.
Виталий заранее натренировался и достаточно наловчился в пользовании такого новейшего в то время инструмента. Когда старый преподаватель подошёл к парте студента и убедился, что он закончил расчёты раньше других, притом не с помощью громоздких счётов, а какой-то металлической фитюльки, то был сильно удивлён. Некоторое время рассматривал линейку, поворачивал её в своих руках, затем вздохнул и сказал: «Ну что ж, технический прогресс берёт своё. Молодец!» и поставил студенту «зачёт».
Молодёжи было невдомёк, почему в ведущем отраслевом институте страны обучение производится допотопными средствами? Возможно при обучении студентов экономического факультета, на котором учился будущий глава правительства страны Зубков В.А., использовались более современные, прогрессивные средства, хотя бы уже существовавшие почти век в то время арифмометры.
Естественно, возникали и конфликтные ситуации при сдаче экзаменов и зачётов. Например, студентов выводили из себя мелочные придирки преподавателя кафедры эксплуатации машинно-тракторного парка Рябова, которого его бывшие сокурсники, а в то время солидные специалисты на производстве, звали кличкой «медный зад» за его тупость со времён студенческой скамьи. Рябов, вероятно, недостаточно хорошо знал преподаваемый им предмет. Раньше он работал на другой кафедре, по-видимому, по этой же причине ему пришлось уйти оттуда. Он нервничал и выражал недовольство, если студент осмеливался обратить внимание на его ошибки. На подобные реплики Виталия Рябов обычно отвечал: «Нет, не выйдет из тебя инженера!». Хотя он сам инженером практически не работал, а после учёбы остался в институте и держался за своё место благодаря своему членству в партбюро факультета.
Виталию симпатизировал преподаватель по ремонту машин, доцент Цырин Аркадий Алексеевич – весёлый, общительный человек. Сдавая экзамен, Виталий разговорился с ним. Оказывается, он был воспитанником знаменитой республики ШКИД, таким образом, преподаватель и студент были близкими по духу люди (Виталий – воспитанник детского дома). Во время сдачи экзамена в диалог вмешался, подсевший к ним, заведующий кафедрой Кряжков Валентин Михайлович (впоследствии академик). Такой троицей и завершился успешно для студента экзамен по ремонту машин.
Экзамен по сельскохозяйственным машинам у Виталия принимал сам единолично заведующий кафедрой, профессор Турбин Борис Григорьевич. Студенту достался билет, который включал вопрос по теории вентиляторов, как назло, любимый «конёк» профессора. Он занимался их исследованиями, по материалам которых защитил диссертацию. Виталий ответил требуемый материал по билету, но профессор так увлёкся обсуждением этой темы, что вывел дискуссию далеко за рамки вопроса, углубившись в научные проблемы. По соседству с ними экзамен принимала доцент Феофанова Антонина Сергеевна – женщина прямого, резкого характера. Она невольно прислушалась, о чём так азартно говорит профессор и обратилась к нему: «Борис Григорьевич, ну, что Вы хотите добиться от студента? Такие вопросы и аспиранту не под силу!». Турбин взглянул на неё удивлённо, затем улыбнулся, взял зачётку, поставил оценку «хорошо», сказав студенту на прощанье: «На отлично этот вопрос может знать из присутствующих только я!». Весной 1969 года Виталий стоял в почётном карауле у гроба профессора Турбина Б.Г. В этот момент студент вспомнил, как Борис Григорьевич – бывший фронтовик, перед началом своих лекций в канун Дня Победы по своей традиции просил аудиторию почтить память павших в Великой Отечественной войне.
А в стране, в этот период, время было тревожное. Советская Армия участвовала в военном конфликте с китайцами в районе острова Даманский на Дальнем Востоке, сравнительно недалеко от того места, где Виталий проходил армейскую службу. Завершалась учёба в институте, и нужно было окончательно определиться по дальнейшей работе. Обычно выпускников направляли туда, откуда они поступали в институт. Виталий сделал запрос в Министерство сельского хозяйства СССР, оттуда пришёл ответ, одновременно являющийся направлением в распоряжение Камчатского областного управления сельского хозяйства, то есть возвращение на Дальний Восток, но в другую область.
Осталось написать дипломный проект. Одну из тем Виталию предложил преподаватель кафедры автомобилей и тракторов, доцент Козлов Павел Дмитриевич – инвалид войны, участник обороны Ленинграда на Лужском рубеже, спокойный, умный человек, с которым студент был в дружеских отношениях. К сожалению, от его предложения пришлось отказаться, так как выпускнику хотелось продвинуть работу по молотильному аппарату зерноуборочного комбайна с активным (вибрационным) подбарабаньем. Тему дипломного проекта утвердили, руководителем назначили упомянутого ранее Григорьева С.М. Благодаря налаженному знакомству с НИИ, студент смог провести в его лаборатории экспериментальное исследование такого устройства, переоборудовав лабораторную установку аспиранта Школьникова Александра Алфеевича. Опыты показали обнадёживающие результаты и позволили наметить путь дальнейшего совершенствования конструкции серийного молотильного аппарата. Эти конструктивные особенности были оформлены в виде заявки на предполагаемое изобретение, направленной в Госкомитет по делам изобретений и открытий. Результаты лабораторных исследований были изложены в дипломном проекте.
Закончив написание и оформление проекта, собрав по нему необходимые отзывы, Виталий пришёл в деканат встать в очередь на защиту. Секретарь деканата попросила его отыскать в шкафу личное дело, которое должно быть представлено ГЭК (Государственной экзаменационной комиссии) в день защиты. Виталий выполнил её просьбу и, дожидаясь, пока она закончит дела с очередным дипломником, открыл папку, в которой обнаружил среди хвалебных характеристик по работе в НСО, по прохождению различных практик и т.п. также и сообщение из милиции о его некогда задержании. Студент вынул из папки милицейский протокол вместе с комплектом характеристик и сунул их незаметно в карман, а затем передал папку секретарше. Это своеобразное досье Виталий сжёг полностью в парке, ему не хотелось, чтобы кто-то копался в этих документах, независимо от того, хорошие они или плохие.
Председателем ГЭК был Антипин В.Г. – тот самый замдиректора НИИ, о котором упоминалось ранее, и того института, где студент дважды проходил практику и провёл исследование своего устройства. Вениамин Георгиевич с большим интересом заслушал доклад Виталия на защите его дипломного проекта и по её ходу задал несколько вопросов. Оценили работу выпускника на отлично. Член редколлегии институтской многотиражки, с которой студент сотрудничал, сфотографировал Виталия во время защиты и поместил снимок в очередной номер газеты. Торжественное вручение дипломов состоялось 30 июня 1969 года. Одновременно выпускникам выдавали направления по распределению их на места будущей работы. Документы Виталия были оформлены заранее, он отбывал на Камчатку. Представитель НИИМЭСХ С-З Хазанов Е.Е. – заведующий одной из лабораторий, ещё раз пытался убедить бывшего практиканта института остаться у них. Ранее такое уже предложение исходило от руководителя другой лаборатории этого же НИИ Митрофанова Н.М., но Виталий не стал менять ранее  принятое решение.
Некоторые однокурсники Виталия и не думали после окончания сельхозинститута ехать в село и работать там по полученной специальности. Они заранее спланировали не покидать стольный Ленинград, предусмотрительно женившись на местных девушках. Не исключением были напарник Виталия по практике в Тарту Гена Сизов, товарищ по комсомольской командировке в Ломоносовский район Витя Чкалов и многие другие. Мосевнин Володя – выпускник с другой группы, со своей молодой женой, встретившись с Виталием перед самым отъездом его на Дальний Восток, был убежден, что тот отправляется в такую даль только в надежде хорошо подзаработать. Другую цель такого решения он и его супруга не воспринимали.
Были среди выпускников и местные ленинградские ребята, которые поступая в сельхозинститут, и не думали после его окончания покидать свой город. В числе их было трое рослых парней Николай Смирнов, С.Подколзин и А.Тишкин. Эта троица неразлучных друзей существовала обособленно от остального коллектива, в учёбе не проявляли себя, были незаметными, посредственными студентами. Николай Смирнов после окончания института неожиданно стал продвигаться по партийной линии. Занимал пост первого секретаря райкома КПСС в области. В 1990-х годах работал на ведущих должностях в Ленинградском областном руководстве, баллотировался на пост губернатора области, но добровольно снял свою кандидатуру. А.Тишкин и С.Подколзин распределились на кафедры сельхозинститута, защитив кандидатские, а затем докторские диссертации.
В середине июля Виталий получил в «сером» доме на Литейном пропуск в Петропавловск - Камчатский и в тот же день купил туда авиабилет. Накануне отлёта в книжном магазине Пушкина внезапно встретился с Волковым Анатолием Александровичем, с которым Виталий учился в Нолинском техникуме и жил в одной комнате общежития. Толя окончил техникум на год раньше ровно десять лет назад и поступил в Омское танковое училище, то самое, которое окончил герой Николая Крючкова их кинофильма «Парень из нашего города». В момент встречи он был в офицерской форме с погонами старшего лейтенанта. Оказывается, он уже окончил два курса военно-политической академии в Ленинграде. О своей прежней военной специальности танкиста он вспомнил нехотя – мол, ну, её к богу такую работу технаря, ходишь вечно в мазуте, на открытом воздухе под осадками и ветрами. Узнав, что завтра утром Виталий улетает на Камчатку, Толя пригласил его в гости с ночевкой, а от него приятели отправятся в аэропорт.
Из магазина зашли в институтское общежитие, где Виталий наскоро упаковал вещи, в том числе только что купленные книги по специальности, затем тронулись в путь из Пушкина в Ленинград. Толя со своей женой снимал комнату в доме на проспекте Космонавтов. Комната располагалась на первом этаже, прямо у выхода из подъезда во двор, который был сплошь покрыт зеленью (кустарниками и деревьями), поэтому в комнате с настежь открытыми окнами и дверьми было по-летнему тепло и свежо. Вечер приятели провели за бутылкой крепкого напитка и лёгкой закуски в обоюдных воспоминаниях о житье-бытье во второй половине 1950-х годов. Не забыли случай, когда одни родственники Толи отсудили ему (ещё в то время пацану) корову, оставшуюся после смерти родителей, у других его родственников. Суд определил цену корове две тысячи рублей (двести рублей после реформы 1961 года). Вспомнили, как готовясь на свидание со своей будущей женой, Толя – учащийся техникума, стремясь показаться перед девушкой в прекрасной форме, надраивал до блеска перчатки чёрным кремом. Во время встречи мороз вынуждал его осуществлять массаж лица (хорошо, что было темно). Возвращался кавалер в общежитие чёрный как негр и не мог избежать дружеских шуток. Толя сообщил, что среди его однокашников якобы пронёсся слух о гибели Виталия при спасении населения во время стихийного бедствия на Дальнем Востоке в период прохождения им военной службы. К счастью, как он убедился, слухи не подтвердились.
Наступившее утро было тихое и солнечное. Приятели прибыли в аэропорт ,впоследствии получивший название «Пулково». Толя проводил Виталия до трапа самолёта Ил-18, где они расстались.



НА ЗАПАДНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ КАМЧАТКИ.


Полёт Виталия в самолёте совпал по времени с высадкой американских астронавтов на поверхность Луны. Где-то между Магаданом и Петропавловском командир экипажа, в нарушение правил авиационных пассажироперевозок, подключил салоны к трансляции прямого репортажа прилунения астронавтов. Произошло это событие 21 июля 1969 года.
Аэропорт Петропавловска–Камчатского в Елизово встретил авиапассажиров прекрасной солнечной погодой. Уже в качестве пассажиров такси Виталий и его спутники с удовольствием проехали до областного центра, начав первое знакомство с полуостровом. Вот и здание облисполкома, в котором находится управление сельского хозяйства. Оно расположено на склоне сопки и отсюда виден морской порт, раскинувшийся внизу на берегу залива.
В отделе кадров облсельхозуправления его начальник Русаков Степан Сергеевич принял у Виталия документы и предложил до завтра отдохнуть с дороги, а за это время руководство рассмотрит его бумаги и примет соответствующее решение. Как отставной офицер, сохранивший бывшие связи со своими сослуживцами, Русаков вручил прибывшему направление в военную гостиницу.
Гостиница оказалась на самом деле общежитием, расположенным в одноэтажном здании барачного типа. Вместо отдельных номеров всю внутреннюю площадь здания занимал большой зал, в котором рядами были расставлены кровати. Новичку выделили одну из них. Проживали в такой казарме в основном офицеры, которые остановились здесь по пути к новому месту службы или в ожидании своей участи от решения их командиров. Настроение у военных было мрачное. На юге Дальневосточного округа велись периодические бои с китайской армией. Каждого из этих офицеров могли направить в зону конфликта. Вечером, освободившись от дневных забот, офицеры отдыхали – кто лёжа на кроватях, вполголоса переговариваясь, кто сидел за столом за стаканом крепкого напитка или за игральными картами.
На следующий день согласно договорённости Виталий прибыл в здание облисполкома. Начальник областного управления сельского хозяйства в это время был в отпуске, поэтому молодого специалиста принял его заместитель Казаков Вениамин Николаевич. Заранее ознакомившись с документами, он с удовлетворением произнёс: «Вот именно такой специалист нам и нужен. Судя по трудовой книжке, Вы работали в области энергетики, а у нас серьёзные проблемы в одном совхозе с электрообеспечением. Вот уже одиннадцать лет никак не можем подключить Соболевский совхоз к районной электростанции, несмотря на то, что центральная усадьба совхоза расположена в районном центре, практически по соседству с электростанцией. Вам скоро исполнится тридцать лет, Вы не просто выпускник института, а зрелый мужчина, имеющий жизненный и трудовой опыт. Я думаю и надеюсь, что Вам удастся организовать работу в совхозе по подготовке подключения его в единую электрическую систему района».
Хотя зам начальника и назвал Виталия опытным человеком, но согласился он на его предложение по молодости. Обе стороны подписали приказ о назначении и заранее оформленный трудовой договор сроком на три года, то есть до 23 июля 1972 года. В качестве устной оговорки Казаков В.Н. заверил молодого специалиста, что если он сумеет подключить совхоз к районным электросетям, то может сразу же вопреки договору досрочно по своему желанию перевестись на другое место работы.
Село Соболево с одноимённым совхозом расположено на противоположном от областного центра западном берегу полуострова. Добраться туда можно или самолётом, перелетев поперёк полуострова, или пароходом, обогнув его с юга. Погода внезапно испортилась, и Виталий бесполезно отсидел целую декаду в маленьком аэропорту Халактырка, обслуживающий местные Камчатские авиалинии. Экипажи самолётов Ан-2 также нервничали и ждали наравне с пассажирами, когда окаянные тучки, зацепившиеся за вершины сопок хребта, пролегающему по Камчатскому меридиану, освободят трассу.
Один из дней ожидания улучшения погоды Виталий посвятил знакомству с городом. На полуострове много действующих вулканов, поэтому с этим словом связаны названия различных местных объектов, например, Институт вулканологии, кинотеатр «Вулкан», футбольная команда «Вулкан» и её одноименный стадион, магазины, кафе и т.п. такого же названия. В городе имеется драматический театр, краеведческий музей, педагогический институт, большой морской вокзал, примыкающий к порту. Исторические памятники можно встретить в основном в центре Петропавловска-Камчатского. Например, памятник погибшим защитникам города при отражении англо-французской атаки 24 августа 1854 года в период русско-турецкой войны. Вокруг этого памятника, а также на так называемой горожанами сопке Любви и в других достопримечательных местах расставлены старинные чугунные пушки с горками ядер, на одной из которых Виталий прочёл: «М.А. № 676 Обухов завод». Следовательно, Петербург помогал соотечественникам, оборонявшим самые дальние рубежи Российского государства, обеспечивая их вооружением. В центре Петропавловска установлен своеобразный памятник французскому мореходу Лаперузу – простой камень с надписью его фамилии.
В ожидании вылета Виталий познакомился со своим будущим попутчиком Шатровым Николаем Леонидовичем, который тоже был новичком на Камчатке. Он, капитан Советской Армии, должен прибыть в райвоенкомат Соболево для прохождения дальнейшей службы. Шатров узнал, что 3 августа отплывает пароход в направлении западного побережья полуострова. Предвидя бесполезность дальнейшего ожидания затянувшегося авиарейса, оба пассажира сдали билеты на самолёт и прибыли в морской порт, где приобрели билеты на пароход «Николаевск». 3 августа в 19 часов местного времени под марш «Прощанье славянки» пароход отчалил от Петропавловского порта и взял курс в открытое море. В Авачинской бухте (или губе – так называют моряки) не штормило до тех пор, пока не проплыли «Трёх братьев» - название троицы огромных скал, торчащих над поверхностью воды, после которых на открытом пространстве моря ветер стал усиливаться. Пассажиры разошлись по каютам.
Каюты, рассчитанные на троих пассажиров, по комфортабельности были почти такими же, как и купе железнодорожных вагонов, с общим и местным освещением. Каждый пассажир, отдыхая лёжа, мог отгородиться плотной шторкой и включить индивидуальное освещение. Третьим пассажиром в каюте был знакомый капитана – военком Большереченского райвоенкомата, майор, спокойный рассудительный мужчина предпенсионного возраста. Его пункт назначения был раньше соседей по каюте.
4 августа находились в проливе между островами Шумшу и Парамушир, на котором был виден городок Северо-Курильск, откуда к пароходу устремилось множество катеров и лодок. Люди с этих мелких судёнышек забирались по верёвочным лестницам на палубу парохода и бежали в судовой буфет, в котором закупали всю подряд продукцию. После такого нашествия полки буфета оказывались полностью опустошёнными и пассажирам в буфете, как говориться, делать было нечего. Хорошо, что многие были предупреждены об этом и заранее обеспечили себя необходимыми продуктами.
В восемь часов утра 5 августа пароход встал на рейд напротив пристани посёлка Кировский, находящегося в четырнадцати километрах от райцентра Соболево. Вскоре небольшой буксирный катер подогнал к пароходу плашкоут – несамоходное судно. Пассажиров парохода перегружали на палубу плашкоута при помощи сетки с поддоном. Несколько человек вставало на поддон в этой сетке, сетку зацеплял судовой кран и переносил людей, как в авоське, на плашкоут. После завершения перегрузки плашкоут буксировали к берегу, который был отдалён на значительное расстояние, так как плавание длилось около часа в густом холодном тумане. Многие пассажиры укрылись в трюме – в тёмном пространстве под палубой судна, ограниченном металлическими бортами. Наконец, плашкоут достиг берега, пассажиры высадились и разошлись по своим маршрутам.
Виталий покинул пределы территории пристани и направился к ближайшему домику. Это было небольшое одноэтажное, аккуратное здание, обнесённое вокруг штакетником. Калитка забора и двери домика были  открыты нараспашку. Вошедши в домик, Виталий встретил там двух мужчин, одним из них оказался председатель Соболевского райисполкома Гололобов Нестор Григорьевич, приехавший по делам в Кировский поселковый совет, который расположился в этом домике. После знакомства хозяин района предложил любезно вновь прибывшему доставить его к месту назначения, он как раз возвращается в Соболево.
Посёлок Кировский расположен на песчаной косе, которую при сильных штормах волны перехлёстывают поперёк, причиняя житейские неудобства и нанося материальный ущерб населению посёлка. Почти полтора десятилетия спустя после описываемых событий в газете «Правда» (28 января 1982 года) была помещена заметка «Море наступает», в которой изложена ситуация в Кировском после очередного мощного шторма: «Крутые волны всё яростнее набрасывались на берег и вскоре стали перекатываться через косу. Посёлок оказался отрезанным, натиск причинил немалый ущерб. – Последний шторм поставил точку: посёлок будет ликвидирован, - сказал секретарь райкома партии А.Н. Питиримов, - все жители будут переселены в районный центр Соболево…»
Население посёлка Кировский в основном рыбаки и работники пристани. Всего их насчитывалось в то время четыре тысячи человек, а в райцентре Соболево – три с половиной тысячи. Приехав в Соболево в райисполкомовской легковушке, Виталий вышел на центральной площади посёлка, окружённой зданиями различного назначения: магазин, клуб, гостиница, здание райисполкома и райкома партии. В первую очередь оформился для временного проживания в гостинице, номера в которой достаточно вместительны – шесть и более человек в каждом. Оставив вещи в номере, направился в контору совхоза, которая расположена в отдалённом краю посёлка.
Переступив порог конторы совхоза – ветшающей избы с вывеской над крыльцом «Соболевский молочно-овощной совхоз», Виталий обратил внимание на довольно нервную, неопределённую обстановку, царящую среди посетителей и работников конторы. Оказывается, в облсельхозуправлении не сочли предупредить молодого специалиста, что в совхозе происходит процесс полной смены руководства, в том числе главных специалистов. Следует отметить, что в этом хозяйстве, забытом богом и областным начальством, штатное расписание не совершенствовалось с незапамятных времён. Напутствуя молодого специалиста на работу в соболевский совхоз, зампред облсельхозуправления сокрушался, что до сих пор в этом хозяйстве руководители служб именуются не главными, а старшими, как когда-то тренеры в футболе и хоккее. Поэтому 6 августа 1969 года в трудовую книжку Виталия была внесена запись: «Зачислен в штат совхоза в качестве старшего инженера-механика».
Для вновь прибывшего в Соболево специалиста так до конца не стало понятно, что послужило причиной поголовной замены, вернее, добровольного ухода и даже бегства первых лиц хозяйства. Такая замена затянулась на несколько месяцев. Первым сбежал, можно так сказать с уверенностью, старший инженер, не дождавшись своей замены для передачи дел. Этот сбежавший предшественник Виталия – Санталов Владимир Александрович, устроился на работу инженером Елизовского районного объединения Сельхозтехники, что ближе к областному центру, затем перешёл на партийную работу, начав с инструктора Елизовского горкома КПСС и завершив его первым секретарём. Этот горком партии был ведущим, самым влиятельным на полуострове. Постарев, Санталов переехал в областной центр и перешёл на хозяйственную работу, заняв пост председателя областного комитета по экологии и природопользованию.
Всех бывших ведущих специалистов совхоза заменили их последователи, прибывшие, как и Виталий, с европейской части страны. Старшего агронома Фёдорова Юрия Николаевича сменил на его посту Орешкин Георгий Николаевич, старшего зоотехника Таранова Николая Петровича – Генералов Георгий Сергеевич. Правда, Таранов в самый последний момент перед отъездом соблазнился предложением занять должность директора совхоза вместо прежнего руководителя и принял у него дела. Старый директор совхоза – мужчина пенсионного возраста, впоследствии стал завхозом одного пригородного хозяйства близ Петропавловска.
Западное побережье Камчатки омывает Охотское море. Вдоль побережья тянется полоса заболоченной равнины шириной около 50 километров от моря до гряды сопок. На таком ровном месте расположены различные предприятия, в том числе Соболевский совхоз. Такое название он получил от посёлка, который в свою очередь так поименован местными жителями, промышлявшими охотой на соболей, обитавших когда-то в изобилии в здешних местах. Посёлок стоит на берегу речки с забавным названием – Воровская. Старожилы утверждали, что такое имя она получила потому, что «ворует» землю по своим берегам, особенно в весеннее половодье. Виталий побывал на месте подмыва фундамента одного из домов, его угол висел над бурным потоком реки.
По весне в разлившуюся речушку заплывает с моря на нерест, то есть метать икру для продолжения своего рода, различная рыба лососевых пород. В камчатских реках были в изобилии кета, горбуша, чавыча. В реку Воровскую особенно в большом количестве заплывает рыба голец. По-видимому, она так названа из-за отсутствия чешуи. В это время большинство мужчин посёлка можно встретить на реке в болотных сапогах, по колено в воде.  К крючку удочки рыбаки прицепляют маленький сетчатый мешочек с красной икрой и спокойно водят удилищем над поверхностью воды. Голец бросается за мешочком с икрой и вместе с ним заглатывает крючок. Река буквально кишит этой рыбой, и бывает часто, что крючок зацепляет её, то за бок, то за хвост или жабры. За полчаса такой рыбалки удаётся наловить гольца довольно вместительный мешок. Среди рыбаков Виталий встречал начальника районного отделения милиции, майора Кузнецова, коренного питерца, который в то время был накануне отъезда на родину по причине пенсионного возраста.
Когда на мелководье морского побережья вода нагревается весенним солнцем, туда устремляется мелкая рыбёшка – уёк, так её называют местные жители. Практически всё местное население – женщины, дети, старики – буквально черпают эту рыбку и заполняют ею любую свободную тару – вёдра, тазы, мешки и т.п., запасаясь впрок. Особенно уёк вкусен приготовленный в свежем виде – жареный, варёный и т.д. Оставшуюся рыбу солят, нанизывают на лески, бичевки и т.п. и развешивают во дворе для просушки. Некоторые жители сушат рыбу прямо на крыше, разбрасывая по всей её площади. Приготовленный таким способом уёк особенно хорош с пивом.
Люди жили в посёлке дружно, домов своих не запирали, не прятали друг от друга каких-то нажитых богатств. Домашний скот спокойно без пастухов пасся за околицей посёлка и бродил по его улицам. Однажды Виталий вытянул из колодца ведро воды и в это время его сзади кто-то толкнул под локоть. Он подумал, что это кто-то из односельчан, оборачивается – к его ведру тянется лошадиная морда. Человек закрывает ведро телом, поворачивается спиной к лошади, а она настойчиво толкает его в бок, протискивая морду к ведру. Пришлось удовлетворить просьбу животного.
Первоначально новый совхозный инженер ощущал значительные бытовые неудобства из-за отсутствия жилплощади, несмотря на то, что квартира его предшественника пустовала. Он буквально скитался по углам. Из гостиницы Виталий переселился в предложенную ему комнату в доме одинокой женщины – матери заведующего мастерскими. Хотя инженер возвращался с работы сильно уставшим, но его почему-то постоянно мучила бессонница в этом доме. В одну из таких ночей он разгадал эту тайну. Он не привык спать под голым одеялом, а хозяйка на всём экономила, и пользоваться верхней простыней или пододеяльником в её правила не входило. Квартирант достал из своего чемодана простынь и вскоре, накрывшись ею, крепко заснул.
Затем инженера переселили в другой дом, хозяином которого был рабочий совхоза. Он и там прожил недолго. Постоянные пьянки с приставанием захмелевших хозяев вынудили квартиранта покинуть и это жилище. Он возвратился в гостиницу.
Итак, новый специалист приступил к своим служебным обязанностям – возглавил руководство инженерно-технической службы Соболевского совхоза. Такие громкие слова относятся к подразделению хозяйства, находящемуся в крайнем упадке. Ремонтные мастерские в совхозе отсутствовали. Мастерскими считался участок территории, на котором под открытым небом зимой и летом, в снег и дождь, в любую погоду механизаторы налаживали и ремонтировали сельскохозяйственную технику. Там же находился сарай, в котором размещались допотопный токарный станок и слесарные тиски. За перегородкой сарая было выделено место для директорского автомобиля, по соседству с которым находилась комнатушка, являющаяся одновременно бытовкой механизаторов и кабинетом заведующего мастерскими. В конце этого же сарая были установлены два дизель-генератора совхозной электростанции, обеспечивающей электроэнергией жилые дома работников совхоза и его производственно-хозяйственные объекты (животноводческие фермы, картофеле- и овощехранилища, подсобные предприятия, контора, детский сад и т.д.).
Дизельные двигатели Д-100 этих электростанций позаимствованы с гусеничных тракторов С-100, которые приводят в действие генераторы. Получаемая от генераторов электроэнергия через трансформатор распределяется потребителям. Так сложилось, что одна треть жилых домов посёлка обеспечивалась совхозной электроэнергией, а остальные две трети – государственной от современной по техническим меркам электростанции. Устаревшее, собранное и смонтированное совхозными умельцами оборудование не могло обеспечивать надёжную поставку электроэнергии потребителям. Оно часто ломалось и простаивало, также и по причине запоев моториста. В ночное время совхозной электростанции был необходим перерыв в работе, а районная электростанция работала круглосуточно. Естественно, между электростанциями не могло быть какой-либо конкуренции. Более того, ненадёжная и непостоянная работа собственной электростанции наносила совхозу ощутимый ущерб на всех участках производства, не обеспечивала нормальные бытовые условия работников совхоза и детских учреждений. Поэтому руководство не только совхоза, но и области пытались в течение одиннадцати лет решить эту проблему путём подключения хозяйства к районным электросетям. Но все потуги были безуспешными. Виталий решил выяснить причину таких неудач.
После первой же поверхностной проверки электросети совхоза он схватился за голову – каким же самонадеянным был, согласившись решить эту проблему, мрачно подумал начинающий инженер. Работа предстояла колоссальная, начинать надо было всё и везде с нуля. Необходима полная замена проводов и кабелей, которые были в весьма ветхом состоянии и не были рассчитаны на соответствующую мощность оборудования. Во многих местах такая проводка была опасна для обслуживающего персонала, выполнена обычной скруткой, а не разделкой, находилась в оголённом состоянии. Наружные провода, смонтированные на опорах-столбах, часто разрывались, и утраченные участки проводов восполнялись чем угодно, даже колючей проволокой. Заземление энергетического оборудования вообще отсутствовало.
В первую очередь, Виталий – как руководитель подразделения, составил список необходимых материалов и оборудования, а также перечень работ, требуемых для выполнения операций по приведению в порядок всей системы электроснабжения производства и быта работников совхоза. Виталий ещё застал старого директора хозяйства и с большим трудом убедил его согласиться в необходимости выполнения предложенной заявки. Практически никаких материалов для обеспечения работ в совхозе не было, поэтому пришлось с этой заявкой ехать в областную сельхозтехнику. Таким образом, 2 сентября Виталий вылетел в Петропавловск-Камчатский в первую свою командировку на новом месте работы.
Областная сельхозтехника располагалась на восьмом километре Елизовского шоссе, на возвышенном месте. За время командировки совхозный инженер смог не только получить необходимые материалы для восстановления электросети хозяйства, а также запасные части для сельхозоборудования, но и «выбить» с помощью облсельхозуправления автомобильные весы и автомобиль ГАЗ-66, которые были крайне необходимы совхозу. Все полученные материалы, оборудование и т.п. командированный загрузил в пароход, который в ближайшее время должен был отправиться на западное побережье Камчатки. Государственные номера на ГАЗ-66 были оперативно оформлены и получены в областной ГАИ.
Во время командировки Виталий ближе познакомился со многими специалистами и руководителями вышеназванных областных организаций. Кроме того, посетил пригородные совхозы с целью ознакомления с опытом производственной их деятельности. В совхозе «Заречный» встретился с его главным инженером Мирошниченко. В разговоре выяснилось, что он тоже когда-то занимал подобную должность в Соболевском совхозе. Но комментировать тот период своей жизни и работы он не стал.
Практически сразу же по возвращении из командировки были организованы работы по заземлению оборудования с созданием контуров. Большинство работников совхоза, в том числе мастеровые рабочие впервые услышали слово «заземление» и смотрели на выполнение этой работы кто с удивлением, кто с недоверием, а кто-то и с подозрением. Постоянно чинились препятствия этому процессу – не выделяли рабочих, не выдавали материалы, требовали прекратить бесполезный труд. Особенно трудно продвигались работы, когда заступил на пост новый директор совхоза Таранов Н.П., который распорядился прекратить транжирование материальных средств и людских резервов, «закапывать в землю совхозное добро». Несмотря на это, работы велись, но в замедленном темпе, благодаря энтузиазму некоторых немногих работников совхоза, которые поверили молодому специалисту в искреннем его желании обеспечить надёжное электроснабжение совхозных семей.
В создавшейся ситуации приходилось различными путями доставать металл, кабель, провода и т.п. В их поисках Виталий объездил и буквально облазил все близлежащие объекты, покинутые когда-то расформированными воинскими частями. Посетил территорию, занимаемую бывшей базой, арендуемой после войны японскими гражданскими лицами. Их выселили оттуда в течение 24 часов, когда заподозрили в подготовке вооружённого конфликта. Ничем «поживиться» там не удалось. От лагеря остался только разрушенный бетонный монолит.
Кое-что совхозный инженер достал у пограничников в обмен на сельхозпродукцию, произведённым неофициально. Наладил деловой контакт с местным рыболовецким колхозом, у которого тоже были проблемы в материально-техническом обеспечении, и ждать у него помощи не пришлось. С председателем рыболовецкого колхоза Виталий познакомился раньше. Они вместе летели в самолёте, когда совхозный специалист возвращался из командировки. Это был мужчина средних лет, солидный, спокойный. В областном центре он занимал какую-то важную должность, но, по-видимому, впал в немилость крупному областному начальнику и его, как провинившегося, отправили на периферию с понижением в должности. Когда попутчики с аэродрома прибыли в гостиницу и поселились в одном номере, новый знакомый Виталия совсем сник, почувствовав в какую «дыру» он попал, сильно расстроился, отказался от обеда. А ведь ему нужно ещё было добираться в более глухое поселение, где он должен руководить коллективом рыбаков.
Кстати, в это же время в гостинице проживали артисты областного драматического театра. На гастролях они играли в спектакле, посвященном приближающемуся столетию со дня рождения Ленина. Артист, игравший вождя мирового пролетариата, жил в одном номере с Виталием и его новым товарищем, которые, за неимением свободного времени, не смогли посмотреть постановку.
Спустя четыре месяца после командировки Виталий поехал в рыбацкий колхоз в надежде приобрести там какой-нибудь материал для электрификации совхоза. Была середина зимы. Прошедший накануне сильный шторм взломал прибрежный лёд, разбросав его по берегу, и зимник (дорога с укатанным снегом) превратился в кашу – смесь снега, льда и морской воды. Колёса служебного автомобиля ГАЗ-69, которым управлял инженер, наполовину утопали в этом месиве. Виталий боялся хоть на момент остановиться, так как сразу последует буксование, несмотря на то, что включены оба ведущих моста. И выбраться из этого гиблого места, безлюдного пространства, без средств связи будет весьма большой проблемой. Тем не менее, удачно преодолев путь, газик въехал в посёлок Устьевое – центр рыболовецкого колхоза. В своём кабинете конторы недавний приятель Виталия принимал колхозных посетителей. Он был всё также угрюм и психологически подавлен, вероятно, из-за возникших производственных неудач, которые складывались по многим причинам, в том числе потому, что руководители назначались вышестоящими органами часто без желания работника и даже против его воли. Переговоры представителей обоих хозяйств не дали желаемого результата. Рыбаки ничем не могли помочь крестьянам в плане материально-технического обеспечения. Здесь у них ощущались аналогичные, серьёзные проблемы.
Возвратившись в Соболево в конце дня, уставший после трудной дороги, Виталий зашёл в приёмную директора. Секретарша Октябрина Васильевна молча протянула ему лист бумаги. То был приказ Таранова об объявлении старшему инженеру выговора за расходование совхозных средств не по назначению, за отвлечение рабочих хозяйства на непроизводственную деятельность и т.д. и т.п., чем главный специалист нанёс непоправимый ущерб экономике совхоза. Приказ был датирован текущим числом в день тридцатилетия Виталия.
Естественно, инженер не согласился с обвинениями, изложенными в приказе. До его издания он всячески пытался убедить нового директора в необходимости срочного проведения работ по наладке электросети совхоза и в неизбежности финансовых и трудовых расходов для этой цели. В подтверждение своих слов Виталий приглашал начальника районной электростанции Хаустова Николая Емельяновича и представителя областной энергоинспекции Логинова Николая Степановича, которые в свою очередь пытались доказать Таранову, что необходима полная замена линий электропередач и частичная -  электрооборудования, а также оснащение производственных объектов средствами защиты, в первую очередь изготовление и прокладка заземлений. Без выполнения этих работ невозможно подключение совхозной электросети к государственной. Все увещевания специалистов не возымели должного действия на директора совхоза.
Изданный несправедливый приказ переполнил «чашу терпения» молодого специалиста. Он вынужден был направить обращение руководству облсельхозуправления, выразив своё мнение и сделав запрос – как же ему быть в создавшейся ситуации? Вскоре в Соболево по данному обращению был откомандирован главный инженер облсельхозуправления Сысоев Алексей Николаевич – спокойный, опытный, профессионал своего дела - мужчина предпенсионного возраста. По прибытию в совхоз он ознакомился со злополучным приказом, прошёлся по совхозным производственным объектам, пообщался с работниками хозяйства. Очень удивился, что работая полгода в совхозе, руководитель его инженерно-технической службы до сих пор живёт в районной гостинице. Сысоев поселился в номере, в котором проживал Виталий.
По завершении командировки Сысоев и Таранов уединились в директорском кабинете, дав распоряжение секретарше никого не пускать даже в приёмную. О сути и результатах диалога областного и местного начальников Виталий узнал от заведующего складом ГСМ (горюче-смазочных материалов) Адамовича Ивана Дмитриевича – мужа секретарши, которая была единственной слушательницей той громкой беседы. По словам Октябрины Васильевны разговор был весьма нелицеприятный для директора совхоза. Первоначально Сысоев спросил Таранова – как долго работники совхоза будут продолжать мучиться в обеспечении их электроэнергией. Директор ничего внятного на это ответить не мог. Тогда главный инженер областного управления с возмущением обратился к нему: «Так зачем же Вы препятствуете молодому специалисту сделать то, что вы не могли совершить более чем за десять лет – подключить совхоз к надёжным государственным электросетям?! Блокируете все его работы в этом направлении. Даже в быту третируете – не предоставляете необходимую и законную для молодого специалиста жилплощадь. За все хорошие его начинания Вы отвечаете злобными нападками и преследованиями – вот этим пасквилем, Вашим ему выговором! Кстати, вы не имеет права выносить письменные взыскания главным специалистам совхоза, каким является здесь Коробицын. Наказывать их могут только руководители вышестоящих организаций. Поэтому сей приказ – это превышение вами власти. Являясь одним из заместителей председателя облсельхозуправления, я аннулирую его, считая недействительным. В свою очередь буду ходатайствовать о вынесении вам взыскания за совершаемые Вами деяния в совхозе!».
Директор пытался оправдаться, что, мол, Коробицын запросил такие большие средства на расходы по наладке совхозной электросети, что он навряд ли мог их утвердить. В ответ Сысоев возразил ему: «Я ознакомился с этой сметой расходов, она намного меньше реальной. Вы что, совершенно не осознаёте грандиозности работ, которые необходимо выполнить? Советую оказывать всяческую помощь в работе по подключению хозяйства к госэлектросетям, в противном случае, будете отвечать по всей строгости!».
При общении с работниками совхоза Сысоев выяснил, что за спиной Виталия вершились закулисные дела по отстранению его от должности на основании пресловутого приказа, а на его место предлагался главный механик РСУ (ремонтно-строительного управления). Впоследствии тот сам лично сознался опальному специалисту в такой готовящейся перестановке. Вопрос уже был практически решён, осталось утвердить его в райкоме партии. Такая процедура была необходима в те годы, но для этого снимаемого с должности должны заслушать на расширенном заседании пленума райкома. Виталию предложили отчитаться за проделанную им работу на пленуме, не сообщив открыто истинной причины такого мероприятия, завуалировав название ожидаемого доклада: «Перспективы развития механизации производственных процессов в Соболевском совхозе».
Инженер, естественно, недоумевал: во-первых, он беспартийный, а должен отчитываться перед партийным органом; во-вторых, почему его предварительно не заслушали на самом предприятии, а сразу заставили это сделать на районном уровне; в-третьих, почему по данному предложению не реагирует вышестоящее руководство – облсельхозуправление, ведь именно перед ним главный специалист совхоза должен отчитываться; в-четвёртых, человек проработал в должности всего несколько месяцев, а ему спешно предлагают отчитаться за такой небольшой срок; в-пятых, налицо нонсенс, впервые в райкоме отчитывается не руководитель предприятия, как это положено, а специалист хозяйства.
Тем не менее, Виталий подготовил доклад, соответствующий названию и создавшейся ситуации в хозяйстве, расширил его до районного масштаба, представив анализ, вскрыв недостатки в материально-техническом обеспечении, отсутствии ремонтной базы, пассивное отношение соответствующих служб к нуждам трудящихся, работающих в данной сфере производства. Представил обоснованные предложения по улучшению инженерно-технического обеспечения не только отдельного хозяйства, но и в целом района, по созданию помимо единой энергетической системы, также и совместных предприятий района по ремонту и техническому обслуживанию различных машин независимо от ведомственной принадлежности техники, что, несомненно, улучшит не только количество и качество выполняемых работ, но и значительно снизит финансовые затраты. Следовательно, экономический эффект по данным предложениям очевиден.
В начале доклада присутствующие традиционно предполагали, что докладчик будет как всегда оправдываться по своим упущениям в работе и, соответственно, последует должный нагоняй от первых лиц района. Но своеобразные, непривычные ход и содержание доклада «захватили и увлекли» слушателей, зал необычно притих. Виталий невольно обратил внимание на парторга совхоза Городовского Бориса Михайловича, который широко открыв глаза и рот, воззрился на оратора. Доклад уже подходил к концу, как вдруг первый секретарь райкома партии Зоя Краснощёкова, спохватившись, отвлеклась от бумаг, в которые она была погружена, внезапно прервала речь инженера, упрекнув его, что он мало отразил свои недостатки в работе. Виталий ответил, что, возможно, товарищ секретарь невнимательно слушала его, к тому же он старался придерживаться темы доклада «Перспективы развития». Такой ответ перед многочисленной публикой серьёзно задел самолюбие первого лица района.
Выступающие в прениях, по-видимому, не были готовы обсуждать такой непривычный для них доклад, поэтому публичная часть пленума была вскоре завершена, а что решали члены райкома в узком кругу за закрытыми дверьми остальным слушателям неизвестно. Парторг совхоза, относившийся до этого момента к инженеру не очень доброжелательно, и являлся одним из инициаторов этого обсуждения, встретив Виталия после пленума, похвалил его за доклад, посетовав за прерванную его концовку, затем растроганно произнёс: «Если подключишь совхоз к районной электросети, я встану перед тобой на колени! Твой доклад вселил в меня такую надежду!».
После отчёта в райкоме совхозного инженера  с ним стали общаться и просто здороваться многие жители Соболева и Кировского, с которыми он ранее не был знаком. Слух дошёл даже до областного центра. Однажды в его рабочий кабинет зашла незнакомая женщина средних лет и отрекомендовалась – Герасимова Полина Никитична, корреспондент областной газеты «Камчатская правда», которая обратилась с просьбой подготовить статью по недавнему докладу в райкоме партии. Виталий ответил, что, к сожалению, не располагает свободным временем для данной работы, но может предложить рукописное изложение доклада. Через несколько дней 27 января 1970 года «Камчатская правда» опубликовала статью совхозного инженера «Району – механическую мастерскую», которая представляла часть доклада практически без изменений. Эта статья опередила время на несколько десятилетий. Ведомственную разобщённость удалось преодолеть и то не до конца только в 1990-х годах. Поэтому в те советские годы совхозного инженера, по-видимому, посчитали чудаком, пытавшегося поколебать патриархальные устои.
Последние события, в частности, командировка в совхоз главного инженера облсельхозуправления и доклад в райкоме партии, существенно изменили отношение к инженеру руководителей хозяйства и района. Из гостиницы он переселился в совхозный дом. Как раз в это время в совхоз приехал на работу новый зоотехник Генералов Г.С., с которым Виталий занял двухкомнатную квартиру двухквартирного одноэтажного дома. Раньше здесь проживал другой совхозный специалист, который покинул хозяйство. Георгий Сергеевич, одногодок Виталия, приехал с Кубани. «Кубанский казак» - так в шутку назвал зоотехника инженер. Эту шутку подхватили многие работники хозяйства.
Более активнее продолжилась работа по ремонту и наладке совхозной электросети, подготовке её к подключению к районной. По приглашению совхозного инженера всё чаще стал приезжать инспектор областной энергоинспекции Логинов Николай, который консультировал и контролировал выполнение работ. Этот парень был моложе Виталия лет на пять. Они подружились, а впоследствии, когда оба работали в Петропавловске, встречались в гостях друг у друга и оказывали взаимопомощь. В совхозе им обоим удалось только по одному разу участвовать на рыбалке и охоте. Своеобразный вид охоты предложил зоотехник Георгий Генералов. Начинающие охотники направились в грузовом автомобиле высокой проходимости в тот участок тундры, где более плотная почва и обитают в изобилии тундровые куропатки. Один из них сел за руль, а двое других с подножек с обеих сторон кабины стреляли из ружей по птицам. Почему-то такая охота не принесла ожидаемого успеха.
Некоторые местные жители осенью охотились на медведя, когда этот зверь за лето нагуляет вес. Камчатский медведь один из самых крупных медведей в мире. Мясо его пахучее, как будто обработано специями, так как он питается не только животным кормом, но и ягодами, стебельками, корешками растений. Старожилы рекомендуют медвежье мясо полностью проваривать или прожаривать во избежание отравлений, которые по их рассказам неоднократно случались иногда со смертельным исходом. Новый директор тоже побывал на медвежьей охоте. Произошло это в период смены руководства и главных специалистов совхоза, когда отношения между ними ещё не испортились. Виталий неделю временно замещал директора  хозяйства.
После нормализации отношений, которые претерпели серьёзные испытания в коллективе хозяйства, изложенные выше, в совхоз зачастили ответственные работники облсельхозуправления – из ветеринарного, растениеводческого и других отделов. В частности, «медвежий угол» посетил главный агроном области, заместитель начальника управления Селиванов Николай Константинович – интеллигентный человек, старше среднего возраста, по-старомодному одетый в демисезонное пальто и шляпу. Он ни с кем не ругался, никого не отчитывал, а в основном давал советы при знакомстве с объектами, относящимися к его профессиональной деятельности (картофеле- и овощехранилища, парники и т.п.). По его личной просьбе Виталий был сопровождающим, давая соответствующие разъяснения высокопоставленному гостю. У одного из объектов к ним подъехала легковушка, из неё вышла Зоя Краснощёкова – первый секретарь райкома партии. До этого Виталий ни разу не видел её на территории совхоза. Секретарь при встрече поздоровалась и стала беседовать с Селивановым, стараясь не смотреть в сторону инженера. Разговор у них вёлся совершенно на отвлечённую от производства тему. Оказалось, они земляки – оба с Алтая, вспомнили малую родину вплоть до босоногого детства. После её отъезда, мужчины были в некотором недоумении – с какой целью она нанесла визит, они так и не поняли. Чувствовалась какая-то нервозность в общении партийного руководителя района с сельскими специалистами, она чего-то побаивалась, словно давала понять, чтобы разговор не вышел за ведомственные рамки до обсуждения её персоны.
На анализ и разбирательство личных взаимоотношений у Виталия не было времени. Текущие производственные дела отнимали много физических и душевных сил. Бывало вечером уставший выходил он на крыльцо, смотрел на далёкие звёзды и думал – в какой стороне Питер, как он далёк отсюда. Там в такое время люди развлекаются, ходят друг к другу в гости. Там шум, яркий свет витрин и суета, а здесь тишина, темнота и скукота. Но наступал новый день с неотступно преследуемыми заботами, и молодой мужчина забывал о вчерашних переживаниях, погружаясь в водоворот текущих проблем.
Каждый год совхоз заготовлял корма для животных в силосных ямах. И в начале весны, когда другие корма (сено, комбикорм и т.п.) почти полностью были израсходованы, этот силос извлекали из ям, раскиданных на значительное расстояние от центральной усадьбы. Однажды потребовалось большое количество силоса, и в совхозе был объявлен воскресник по его добыче и подвозке к фермам. Для обеспечения доставки работников к силосным ямам, находившимся довольно далеко от посёлка, потребовалось подготовить дополнительное количество транспортных средств. Накануне Виталий подремонтировал бесхозный (не имеющий водителя) грузовик ГАЗ-63, оборудовал его кузов сиденьями и сам сел управлять им. Прибыв на место хранения силоса, все работники, невзирая на их должности, извлекали корм из ямы. Сначала снимали слой земли и плёнку, которыми был закрыт силос. Затем рубили промёрзший силос самодельными секачами, представляющими собой металлическую трубу с приваренной на её конце металлической пластиной заточенной в виде лезвия. Извлечённый из ямы силос загружали на большой металлический лист – волокушу, после заполнения которой, её перетаскивал к фермам гусеничный трактор.
Работа в яме тяжёлая, изнурительная. Обратно в посёлок возвращались уже в темноте. Управляя машиной, выехав на дорогу, Виталий всё время чувствовал, как будто какая-то сила все время его тянет к обочине, поближе к канаве. Наверное, это сказывалась усталость от дневной работы. Он старался выправлять автомобиль на середину довольно узкой дороги. В переполненном кузове пассажиры, подогретые изнутри после работы, горланили песни. Вот и посёлок. Виталий остановил машину, думая, что все его страхи от усталости. К нему подошёл единственный трезвый его пассажир – старый столяр. «Почему-то Вас всё время тянуло вправо?!» - произнёс он.
   Вскоре на пристань Кировского доставили долгожданный совхозом комбикорм, которым был полностью заполнен трюм баржи. Одновременно сообщили о приближающем сильном шторме, который ночью «накроет» пристань. Во избежание разрушительных последствий такого стихийного явления было решено немедленно произвести разгрузку баржи с одновременной доставкой комбикорма в совхозный склад. Были задействованы все имеющиеся в совхозе транспортные средства: грузовые автомобили и тракторы с прицепными тележками. Виталий вновь сел за руль того же автомобиля ГАЗ-63, предварительно установив в кузове дополнительные наставные борта для увеличения его вместимости.
Комбикорм выгружали из баржи и загружали в машины и тракторные прицепы грузчики пристани. От баржи до дороги по песчаной отмели автомобили буксировали гусеничным трактором, так как они буксовали и зарывались в песок по самые оси. В совхозном складе производилась оперативная разгрузка транспортных средств и укладка комбикорма на хранение своими людьми. Виталия не устраивал процесс буксировки машины трактором, когда необходимо было тратить время на прицепление и отцепление буксирного троса, поэтому он отказался от этой промежуточной операции и включал оба ведущих моста автомобиля, стараясь проезжать по более уплотненному песку, преодолевая путь без посторонней помощи. Все последующие ездки были выполнены точно также. Его примером воспользовались остальные водители автомобилей, имеющих оба ведущих моста. Таким образом, перевозка груза значительно ускорилась, она осуществлялась на предельно высокой скорости. Во время одного из порожних рейсов на повороте, при повышенной скорости по инерции слетел одни из наставных бортов ГАЗ-63. Водитель обнаружил потерю на пристани. Борт доставил следующий за ним водитель машины. Последнюю тонну комбикорма перевезли в начале ночи, завершив работу до начала разгула стихии.
О последствиях подобного бедствия свидетельствуют многочисленные судовые колокола – рынды, разбросанные по прибрежной полосе шириной до десяти километров. Встречались рынды и на совхозной территории, куда в незапамятные времена выбросило громадной волной терпящие бедствие судна. Виталия неоднократно сопровождала мысль – собрать все эти колокола и создать своеобразный музей. Ведь на каждом из них бронзовая надпись повествует его биографию, а собранные воедино надписи всех колоколов – это летопись тех давних событий, которые ушли в историю.
Коварна не только морская стихия, но и тундра, которая занимает значительную низменную территорию, распростертую от побережья до плоскогорья на Западе полуострова. Старожилы рассказывали, что несколько лет назад один  житель посёлка пытался на гусеничном тракторе пересечь участок тундры при доставке груза к охотничьему угодью, но на полпути угодил в топь растаявшей вечной мерзлоты и только успел выскочить из кабины, как трактор скрылся полностью в этом болоте. Впоследствии мужики длинными шестами пытались нащупать трактор, но все их потуги оказались безуспешными. Техника нашла свою могилу в недрах тундры.
С подобным происшествием столкнулся и Виталий, к счастью закончившимся благополучно. Потребовалась техника для работы на отдалённом участке территории совхоза. Проехать туда вызвался добровольно молодой механизатор, уроженец этих мест, год назад отслуживший в Армии. Он убедил инженера, что неоднократно проезжал этот путь на тракторе. Тракторист отправился по предложенному им маршруту на тракторе ДТ-54 – приземистой, устойчивой машине, считавшейся  одной из лучших отечественных технических разработок того времени. Он удачно преодолел опасную болотистую зону, которая заканчивалась небольшой речушкой. Эту водную преграду трактор мог легко проскочить, не сбавляя скорости, но на самой середине её тракторист, вдруг, наоборот уменьшил газ, что было достаточно для пробуксовки гусениц в топком дне. Впоследствии механизатор не мог объяснить,  что с ним случилось в тот момент – какая-то чертовщина или наваждение нахлынуло, заставившее дрогнуть руку, держащую рычаг скорости. В конечном счёте, трактор забурился основательно, и двигатель «захлебнулся» речной водой. Виталий сопровождал трактор в его кабине и не мог предположить, что такое происшествие случится в конце пути, отвлекшись на какой-то момент от контроля за действиями механизатора.
Пришлось инженеру идти обратно пешком по болоту за подмогой, оставив тракториста у его машины. Мобильных средств связи в совхозе не имелось. Вызволять застрявший трактор из речного плена двинулся более мощный его собрат Т-100, но он забуксовал на полпути в болотистом месиве. Вероятно, в данном случае сказалась неопытность механизатора, неуверенность его действий в сложившейся непростой ситуации.
На машинном дворе совхоза оставался незадействованным ни на какие работы единственный трактор марки ДТ-75. Его заводское производство было поставлено на поток взамен трактора ДТ-54. Менее испытанный в хозяйствах и более стройный вид в отличие от своего предшественника вызывал у механизаторов некоторое недоверие к нему. Однако, к удивлению многих очевидцев, этот трактор ДТ-75 сперва помог вызволить из трясины его более мощного собрата Т-100, а затем эти оба трактора совместно вытащили из речки трактор ДТ-54. Таким образом, ДТ-75 вместе со своим водителем стали героями дня. В то же время Виталий заранее не предполагал, что за день совершит две пешие прогулки в обоих направлениях через тундру по колено в болотной жиже в легких ботиночках и познает всю «прелесть» подобных походов. Безусловно, его подводило чрезмерное доверие к своим подчинённым, приводящее к негативным последствиям, которые происходили неоднократно за период работы его в совхозе.
Ранее упоминалось, что, находясь в командировке в облсельхозтехнике, Виталий отправил в составе оборудования автомобильные весы, погрузив их на судно. Выгрузив оборудование из судна в Кировском и доставив в совхоз, в нем не обнаружили одного небольшого ящичка с очень необходимыми и важными деталями весов – измерительного устройства с набором контрольных разновесов, комплекта инструмента и технической документации. В том, что этот ящик был погружен на судно в Петропавловском порту, сомнений не было, что подтверждалось описью приёмо-сдаточного акта. Куда запропастился этот ящик, долго оставалось тайной, послужившей следствием многочисленных разборок и запросов на недостающее оборудование, которые затянулись на целый год. И только когда Виталия перевели на новое место работы, два совхозных тракториста признались, что этот злополучный ящик свалился с тракторного прицепа в реку, когда они при транспортировке оборудования не слишком удачно заехали на мост и прицеп сильно накренился. Естественно, ящик не был ими закреплён. Механизаторы сочли утерю одного небольшого ящика незначительной и скрыли это происшествие.
Другой случай, который, если перевести на театральный язык, можно назвать трагикомедией, произошёл в сфере электрификации производственных процессов хозяйства. Ещё начиная работать в совхозе, новый его специалист слышал жалобы о недостаточно надёжной работе оборудования, не обеспечивающего необходимую производительность и качество процесса, которые указаны в паспорте. Первоначально, вследствие чрезмерной занятости, инженер не мог уделить этой проблеме должного внимания. Но позднее, когда однажды ему сообщили, что только что смонтированная новая доильная установка как всё предыдущее оборудование не обеспечивает требуемый режим работы, Виталий решил разобраться сам. Действительно, неудовлетворительная работа оборудования подтвердилась. Дальнейшая проверка показала, что насосы работают на пониженных оборотах. Инженер заподозрил о возможной ошибке электрика в подключении в сеть оборудования. Его сомнения подтвердились. Любой профессиональный электромонтёр знает, что, если двигатель подключается в сеть напряжения 380 вольт, то обмотка статора соединяется в «звезду», то есть начала проводов обмоток соединяются вместе, а концы – выводятся в сеть. Если же напряжение сети 220 вольт – то обмотки статора соединяются в «треугольник», то есть конец провода одной обмотки соединяется с началом провода другой обмотки и т.д., а места каждого соединения выводятся в сеть. В данном случае совхозный электрик  сделал всё наоборот и подключал он оборудование таким путём постоянно в своей работе. Рабочие, обслуживающие подключенное таким образом оборудование, чтобы обеспечить необходимую частоту вращения его рабочих органов изменяли диаметр приводных шкивов или звездочек, производили другие манипуляции, не догадываясь, что виной всему является профессионально недостаточная грамотность электрика. Парень был молодой и единственный электромонтёр в хозяйстве. Добровольным помощником был его брат. Оба уроженцы этих мест, одной из камчатских национальностей – ламут. Это происшествие позволило вскрыть причины подобных случаев, произошедших ранее. В жизни Виталию ещё не раз придется убеждаться в верности принципа – доверяй, но проверяй!
Кстати, какое образование имел директор совхоза Таранов Н.П., для многих являлось тайной. Одни говорили, что он закончил начальную школу, то есть четыре класса, а другие утверждали – семилетку. Как-то во время командировки в Петропавловск Виталий встретился в облсельхозуправлении с начальником отдела кадров Русаковым С.С. «Ты не обижайся на своего директора, - обратился он к совхозному инженеру, - Таранов практик, образования у него действительно маловато и во многих производственных делах слабоват. Но изменить положение нет веских оснований, формально он считается специалистом с высшим образованием, так как закончил УМЛ!».
УМЛ – Университет Марксизма-Ленинизма, который организовывался в советское время руководящим партийным органом почти в каждом ВУЗе страны. Для обучения в университете привлекались не только коммунисты, но и беспартийные. Срок обучения – несколько месяцев в вечернее время. Из населённых пунктов, в которых ВУЗов не имелось, людей командировали на учёбу в города, в которых имелись институты с УМЛ. Такие командированные считали подобную учёбу вторым отпуском. Прошедшему учёбу выдавали диплом об окончании УМЛ и получении высшего политического образования. Вот таким дипломированным специалистом и был директор Соболевского совхоза.
Самым главным праздником на Камчатке был День рыбака, отмечавшийся в середине лета всем населением полуострова.  Соболевский совхоз не был исключением. Пиршество устраивали под открытым небом на поляне между посёлками. Гуляли действительно до упаду. Да и в обычный рабочий день не забывали про спиртное. Бывало, прохожий видит медленно движущийся трактор, возвращающийся в парк в конце дня. Заехав не территорию парка, трактор останавливается, открывается дверь кабины и оттуда вываливается на землю бесчувственный, вдрызг пьяный тракторист.
Пьянство механизаторов наносило ощутимый вред и другим службам и цехам совхоза, в частности животноводству, которое полностью зависело от работы сельской электростанции. Из-за частых запоев одного из двух мотористов нарушался режим содержания животных. Например, время начала утренней дойки в четыре часа утра, а моторист с похмелья не может запустить в работу электрогенераторы, которые подают энергию к доильным установкам. Страдают животные, нервничают доярки. Приходится вызывать на электростанцию второго моториста на внеочередную смену или самому инженеру заниматься этой работой. Естественно, подобные происшествия вынуждали активизировать работы по подготовке совхозной электросети для подключения к государственной.
Одновременно преобразовывалась механическая мастерская, которую стремились оборудовать по возможности до такой степени, чтобы она соответствовала своему названию. В её здании ликвидировали различные, мелкие конторки, клетушки и чуланы. В расширенных помещениях смонтировали подъемные механизмы, что дало возможность впервые ремонтировать технику под крышей, в тепле. Отремонтировали ещё одно заброшенное одноэтажное небольшое здание, в котором установили станки – токарный, сверлильный, наждачный, а также выделили там место для небольшой комнаты отдыха работников мастерской и механизаторов.
Новый зоотехник совхоза Жора Генералов, живущий в одной квартире с Виталием, по своей работе постоянно общался с ветеринаром Верой Меняйловой. Этот служебный контакт перерос в личный. Жора был разведённый мужчина. На Кубани он оставил свою бывшую супругу и детей. Вера же задержалась в старых девах. Им обоим было по тридцать лет. Однажды Жора возвратился от Веры из очередного визита к ней сияющий и восхищённо удивлённый. «Ты не поверишь, - восторженно обратился он к Виталию, - оказывается, она была целомудренной! Пришлось нам обоим потратить много энергии. Я пообещал, что женюсь на ней».
Вера поведала однажды эпизод из своей жизни, потрясший слушателей своим трагизмом. В годы войны, будучи совсем маленькой девочкой, жила вместе с сестрами, братьями и матерью в сибирской лесной заимке. Отец их погиб на фронте, а мать, оставшаяся с детьми одна, не могла их прокормить, несмотря на беспрерывный изнуряющий труд. И когда ей стало совсем невмоготу, она решилась на отчаянный шаг – средь зимы перебраться к своим родственникам, которые жили в деревне. Поутру, в сильный мороз, по глубокому снегу она пешком с детьми двинулась в путь. Некоторое время спустя её дети и она сама с совсем маленьким ребёнком на руках измотались до предела. Особенно страдал один из прихворнувших мальчиков. Он не мог идти и всё время плакал, поэтому женщина, используя большую еловую лапу, тащила его на ней за собой. В конце концов, на исходе последних сил, поняв, что мучаясь с этим мальчиком, они не смогут до темноты достичь цели и погибнут все (если не от холода, то от волков), мать приняла решение – оставить этого мальчика. «Прости меня, сынок, - в слезах сказала она, - беру грех на свою душу. Я бы осталась с тобой здесь помирать, но не могу загубить остальных детей, а ты заснёшь легко и навсегда».
Вот так, во имя спасения остальных  детей, мать Веры принесла в жертву собственного сына. Но этот поступок, на который вынуждена пойти мать, был воистину душевным подвигом, совершив который она сохранила жизнь остальным детям.
Жители этой камчатской глубинки могли много рассказать интересного из своей жизни. Упомянутая ранее корреспондент газеты «Камчатская правда» выведала, что бабушка одной из работниц совхоза была из числа многочисленных пассий любвеобильного героя Гражданской войны Будённого Семёна Михайловича и мечтала взять интервью у этой старушки, но что-то не сложилось. Виталий иногда встречал в магазине эту согбенную, маленькую пожилую женщину, которая в молодости, наверное, была привлекательной казачкой, если лихой командарм Первой конной не обошёл её своим вниманием.
К середине лета 1970 года завершились подготовительные работы по подключению совхозной электросети к государственной районной электростанции. Практически все замечания энергоинспекции были устранены, её предписания в основном выполнены. Приёмная комиссия «дала добро», был оформлен трёхсторонний договор, отражающий дальнейшие производственные, бытовые и финансовые отношения всех заинтересованных в этом процессе организаций. В начале августа договор был подписан и в этот же день совхоз Соболевский начал получать долгожданную электроэнергию от государственной электростанции.
За организационными суетой и хлопотами жилые дома работников совхоза приёмная комиссия обходила с запозданием, после осмотра производственных объектов хозяйства, когда жители этих домов уже преждевременно получали госэнергию. Члены комиссии не стали утруждать себя этой процедурой, которую доверили совхозному инженеру. Поэтому он производил обход вдвоём с сельским электриком. В каждом доме их встречали, как долгожданных гостей с угощением. Приходилось дипломатично отказываться от него за неимением времени ввиду большого количества объектов, а главное, чтобы не потерять трудоспособность. Виталий понимал людей – отстрадались, отмучались они в ожидании такого праздника в своих домах.
Руководство Камчатского областного управления сельского хозяйства выполнило своё обещание после подключения совхоза к госэлектросети, удовлетворив предложение областного объединения «Сельхозтехника» о переводе Виталия в эту организацию. Ему на смену прислали в совхоз нового инженера, приехавшего с семьёй из центральной России. Казаков Владимир Спиридонович, его жена и двое малолетних детей временно разместились в квартире одинокой женщины. Новый инженер, которому Виталий передавал дела, был года на три его старше. По вечерам, после работы, он вместе со всей семьёй знакомился с окрестностями посёлка. Однажды, когда Виталий перевозил их на своём служебном «газике» по тундре и в одном месте преодолевал неглубокое болотце, старшая дочь инженера (лет семи) вдруг истерично закричала, младший сын (трёх лет) сразу же поддался панике и завопил ещё громче. Виталий не мог понять – что случилось, и продолжал управлять автомобилем. Владимир с супругой с трудом успокоили детей, затем рассказали, что накануне они беседовали с хозяйкой квартиры, которая нарассказывала о таких страшных случаях, произошедших в топях тундры. А дети, невольно наслушавшись этих ужасов, боялись, что с ними может такое же несчастье случиться.
Прощальный вечер отбывающего из совхоза инженера совпал со свадьбой зоотехника Георгия и ветеринара Веры. На празднование собрались практически все работники совхоза. Буквально за час до торжества к Виталию подбежал местный милицейский капитан, который стал уговаривать инженера срочно отвезти в посёлок Кировский по весьма неотложному делу, уверяя, что весь милицейский транспорт в разъезде. С работниками милиции, военкомата и другими службами района Виталий был в хороших отношениях и не мог отказать в их просьбе. Хотя в данном случае он отнекивался, ссылаясь на то, что служебный ГАЗ-69 уже сдал своему приемнику. Но настойчивость капитана победила. На предельной скорости по сельской дороге они промчались в Кировский. Удивлённый капитан радостно заметил, что он не только не опоздал, а даже намного раньше расчетного времени прибыл при таких сложных дорожных условиях. Обратно инженер возвратился как раз вовремя.
На торжестве нельзя было определить – каких было больше поздравлений: или тридцатилетним молодожёнам или в честь подключения совхоза к надёжному источнику электроэнергии. К Виталию подошёл парторг Городовский Б.М. – навеселе, с «распахнутой душой». Он заранее заявил, что употребляет только коньяк. Парторг обратился к инженеру: «Я обещал, что встану на колени перед тобой, если ты подключишь совхоз к району?!» и тут же рухнул на колени. В свою очередь Виталий вспомнил, как этот властный диктатор местного значения на отчетно-выборном профсоюзном собрании самолично отменил результаты всеобщего голосования, так как кандидатура избранного коллективом работников совхоза нового профорга ему чем-то не понравилась. Так он самочинно подбирал себе окружение из послушных ему людей.
Что касается молодожёнов, то брак их оказался весьма недолговечным, и через год распался. Зоотехник не скрывал ещё при оформлении на должность, что приехал в эти края на заработки и его не устраивает эта низкооплачиваемая работа, поэтому он или добьётся должности директора совхоза, заменив малограмотного Таранова, или наймётся рыбаком на какое-нибудь судно, на котором каждая путина будет приносить ему значительный навар. Директором он не мог стать, так как был беспартийным, а коммунист – это первое в то время условие продвижения людей вверх по руководящей лестнице. А вот ловить рыбку ему не отказали. Правда, надолго ли его хватило выполнять эту тяжёлую физическую работу в крайне сложных погодных и бытовых условиях.
На следующий день Виталий вылетел в Петропавловск-Камчатский на новое место работы. 14 августа 1970 года был зачислен в штат областного объединения «Сельхозтехника» на должность старшего инженера по механизации животноводческих ферм.


ПУТИ-ДОРОГИ КАМЧАТКИ. ОТ УРАЛА ДО БАЛТИКИ.


Территория облсельхозтехники включает двухэтажное административное здание, склады торгово-завозной базы и автобазу. Спустившись от главного здания этого предприятия к Елизовскому шоссе и перейдя его, попадаешь на Карагинскую улицу, пройдя эту улицу метров триста, оказываешься у пятиэтажного панельного дома № 78, в который определили на жительство Виталия в квартиру № 60 на пятом этаже, превращённую в мужское общежитие Сельхозтехники. Противоположная квартира на этой же лестничной площадке представляла женское общежитие этого же предприятия. Типовые трёхкомнатные квартиры с санузлом без ванны и кухней с плитой, отапливаемой дровами или углём.
Рядом с домом находится единственный в стране институт Вулканологии – огромное, только недавно построенное здание, по бокам которого разместились дома со вспомогательными службами: столовой, прачечной, химчисткой, котельной, которая обеспечивала теплом всю округу. Таким образом, территория в некоторой степени была обустроена и обеспечивала жизнедеятельность местного населения и работников близлежащих предприятий. Виталия удивляло необычное постоянное затишье около этого необыкновенного института – очень редкие автомобили и пешеходы у его входа, немногие окна светились в темноте в рабочие часы. Невольно думалось о нерациональном использовании такого громадного пустующего сооружения.
Прошло полтора месяца со дня начала работы нового инженера в облсельхозтехнике, когда его пригласил на беседу её председатель Сарры Владимир Фёдорович (утверждают, что по национальности он грек). «Обком партии – начал он – обязал наше предприятие осуществить полную механизацию производственных процессов на ферме крупного рогатого скота пригородного совхоза «Петропавловский», то есть необходимо сделать ферму образцово-показательной. Исходя из Вашего, Виталий Михайлович, положительного опыта прошлой работы по реализации срочных масштабных мероприятий, руководство нашего предприятия предлагает Вам возглавить выполнение этих работ». Виталий пытался объяснить своему новому начальнику, что на прежней своей работе он ограничивался собственными силами совхоза без привлечения помощи со стороны, как это сейчас намереваются произвести. «Я с Вами не спорю, - ответил Сарры, - но руководство совхоза запросило через обком партии помощь у нас. Не могу же я  отказаться от партийного поручения, тем более мы приняли Вас на должность старшего инженера по механизации животноводческих ферм. Новое здание фермы строители завершают возводить, поэтому необходимо приступить к этой работе уже сейчас». «Да, - подумал Виталий, - попал я как кур во щи, из огня да в полымя!». Но, как говорится, приказ начальника – закон для подчиненного.
На следующий день инженер поехал знакомиться с новым объектом его работы. Центральная усадьба овоще-молочного совхоза «Петропавловский» расположена в посёлке Заозерный в нескольких километрах от областного центра в противоположной стороне от сельхозтехники. Прибыв туда на рейсовом автобусе, Виталий познакомился в конторе совхоза с его директором Затворницким Петром Петровичем и главным инженером Паком Валерием Константиновичем (корейцем по национальности) – молодым человеком небольшого роста. В разговоре с ними выяснилось, что ничем кроме поставки оборудования они помочь не могут, поэтому бригаду монтажников Виталий вынужден подбирать сам, так как и Сельхозтехника такими специалистами не обладает, об этом накануне в кабинете директора известил главный инженер Облсельхозтехники Вшивцев.
Валерий Пак подвёз Виталия к новой ферме, только что построенной в другой дальней деревне. На первый взгляд здание фермы было готово, но внутри оно представляло голую бетонную коробку, в которой копошилось несколько строителей во главе с прорабом УНР-370 (Управление наладочных работ).
Возвратившись в Сельхозтехнику, Виталий в категоричной форме потребовал начальника строительного отдела Цимбалюка оказать помощь в подборе бригады монтажников. В незнакомом городе новому работнику предприятия это сделать не под силу. Цимбалюк выдал список некоторых СМУ (строительно-монтажных управлений), по которым инженер немедленно начал обход и обзвон, закончившиеся безрезультатно. Дело в том, что осень была в самом разгаре, и необходимо было в оставшееся время до холодов успеть сдать к концу года объекты, которые у каждого СМУ не были завершены, поэтому им самим требовалась дополнительная рабочая сила. Каждый руководитель строительной организации дипломатично направлял просителя к другому руководителю. И так по «цепочке» Виталий пообщался с начальниками практически всех подобных предприятий города. Отказ следовал за отказом. Он даже побывал в военном строительном батальоне. Командир части, выслушав его просьбу, сказал, что был бы не против выделить несколько солдат, но за ними необходим строжайший присмотр, а гражданские лица его обеспечить не способны. Командир прочитал Виталию своеобразную лекцию, что дисциплина в Армии упала до самого низшего уровня. Молодёжь, призванная с гражданки, не верит ни в бога, ни в чёрта. Далее он поведал: «Я Вам скажу по большому секрету – руководство страны намечает в ближайшие годы начать крупномасштабную комсомольско-молодёжную стройку на юге Сибири и Дальнего Востока, чтобы отвлечь молодёжь от пагубного влияния Запада, приостановить таким путём дальнейшее разложение молодого поколения». Офицер говорил правду – через четыре года началось строительство БАМа (Байкало-Амурской магистрали).
Всё-таки, наконец, Виталию удалось найти строительную организацию, руководитель которой на определённых условиях согласился выполнить предложенную работу при участии специалиста сельхозтехники. Это было самостоятельное, ни от кого не зависящее предприятие, начальник которого Зубайдулаев Олег Шеркулаевич (уроженец Средней Азии) был, можно сказать, прообразом современных прогрессивных руководителей. Он выделил трёх сравнительно молодых, но достаточно опытных монтажников, потребовав, чтобы все выделенные, согласно сметы, финансовые средства на монтажные работы оборудования, поступали непосредственно на счёт его организации, то есть напрямую без посредников. Со своей стороны Виталий добился у своего начальства выделение бригаде монтажников бытового вагончика, чтобы не тратить на ежедневные поездки время, которое весьма ограничено. Необходимо было выполнить комплекс работ по сборке, установке и монтажу оборудования кормораздачи, навозоудаления, автопоения, механического доения и других механизмов. Рабочие обучались этим технологическим операциям с незнакомым им оборудованием в процессе их выполнения. Ребята подобрались смекалистые и с помощью инструкций, приложенных к оборудованию, а также наставлений инженера сельхозтехники, они довольно успешно выполняли возложенную на них работу.
По вечерам, как большинство русских работяг, монтажники отдыхали за стаканом водки, предварительно приготовив на печке-буржуйке горячую закуску. Инженер, естественно, не был в стороне. «Разогревшись», играли в карты, иногда спорили, но до драк дело не доходило. Бригадиром монтажников был самый молодой из них рабочий, только что отслуживший в Армии, уроженец Западной Украины. Парень был спокойный и толковый по фамилии Дорогий. Позднее Виталий иногда встречался с ним в городе. Он женился на местной девушке и таким образом стал полноправным камчадалом. Утренние октябрьские заморозки не позволяли залёживаться обитателям вагончика. Независимо от дозы выпитой накануне водки, осенняя прохлада и крепкий горячий чай восстанавливали работоспособность.
Вскоре у бригады монтажников возник конфликт со строителями УНР-370. Монтаж оборудования всецело зависел от того, когда эти строители подготовят соответствующий фронт работ, то есть закончат бетонирование полов, возведут соответствующие фундаменты под оборудование, установят промежуточные стены, проведут напольные каналы и т.п. Рабочие УНР не успевали произвести в срок эти работы, а из-за них монтажники выбились из графика, снизив темпы сборки оборудования.
Никакие уговоры Виталия ускорить работы в обращении к бригадиру строителей, к управляющему их организации Синявскому Анатолию Антоновичу, к директору и главному инженеру совхоза не возымели должного действия на строителей. Инженер обратился к своему руководству в сельхозтехнике – помочь выйти из безвыходного положения, иначе придётся просить обком партии о переносе сроков ввода в эксплуатацию объекта. При упоминании обкома Цымбалюк надолго задумался, затем, как бы невзначай, посоветовал обратиться в сельхозотдел этого обкома – он курирует строительство данного объекта. Виталий вынужден последовать этому совету.
По его письму на объект прибыла соответствующая комиссия, которая сделала необходимые выводы. После отбытия партийных чиновников руководители УНР буквально набросились на инженера сельхозтехники. Особенно злобствовал их бригадир. Инженер спокойно перенёс все нападки. Стоящий неподалёку его товарищ по работе, завотделом Цымбалюк – недавний советчик в этой проблеме, старался не смотреть в сторону спорящих людей, боясь заступиться за своего сотрудника. К удовлетворению бригады монтажников строители активизировали свою работу и вскоре её завершили. Это дало возможность закончить монтаж и опробование оборудования в срок – день в день.
Вообще в советское время обращение граждан в достаточно высокие партийные органы считалось последней инстанцией, когда их просьбы оставались без внимания прочими чиновничьими службами. Главные партийные лица регионов были недосягаемыми для простых людей. Виталий воочию увидал первого секретаря Камчатского обкома партии Орлова только в период предвыборной кампании, когда тот выступал с речью в доме культуры села Соболево. Вскоре Орлов был освобожден от занимаемой должности с формулировкой «в связи с переходом на хозяйственную работу», что означало его значительное понижение. Его место главы обкома КПСС занял Качин Дмитрий Иванович, в дальнейшем назначенный послом во Вьетнам.
На торжественный пуск новой, комплексно-механизированной молочно-товарной фермы непосредственные исполнители выполненных работ не были приглашены, они оказались «за бортом» этого праздника, который в год столетия Ленина отмечался с особенной пышностью.
Через полгода после этого события Виталия назначили на должность старшего инженера по внедрению новой техники. Начал он работу на этом поприще с изготовления и оформления стендов, информирующих о прогрессивных технике, технологиях, передовом опыте в сельскохозяйственном производстве. Такой наглядной агитации в главном административном учреждении области, поставляющем технику селу, почему-то до сих пор не существовало. Приходилось обращаться в городские фотоателье, чтобы получить высококачественные снимки, копируемые с различных журнальных иллюстраций, буклетов или технической документации. Самому инженеру приходилось при этом быть и столяром, и художником, и монтажником и т.п. Например, для закрепления стендов на стенах необходимо было проделать отверстия для дюбелей, но бетонная стена была до того твёрдая, что простое сверло не смогло её одолеть, а победитовые свёрла или свёрла с алмазной насадкой были в то время большой редкостью. Виталий вспомнил своего старого знакомого, энергоинспектора Логинова Николая, позвонил ему и попросил по знакомству заполучить такое сверло. На следующий день тот сообщил, что может помочь приятелю. Они встретились у проходной морского порта. В порту они зашли в док, в котором ремонтировали какое-то судно. Там инспектор познакомил Виталия с бригадиром ремонтников, который под честное слово о возврате выдал просителю дефицитное победитовое сверло на несколько дней.
Выполнив работы по сверлению отверстий под стенды, Виталий уже собирался возвратить сверло хозяину, но тут как назло председатель облсельхозтехники попросил подарить ему сверло.  Инженер оказался в весьма щекотливой ситуации: с одной стороны он обязался, дал слово возвратить вещь, а с другой – настойчивая просьба его главного начальника, не угодить которому чревато непредсказуемыми последствиями. Виталий обратился к своему руководителю: «Владимир Фёдорович, прошу простить меня, но я должен выполнить своё обещание и возвратить сверло судоремонтникам, в противном случае мы потеряем их доверие и никакой дальнейшей помощи от них не получим!». Рассерженный начальник мрачно махнул рукой и удалился.
Занимаясь наглядной агитацией, Виталий заодно, по поручению профкома, издавал стенную газету, оформлял поздравительные плакаты к различным торжествам и т.п. В его обязанности входила пропаганда технических новинок на местах, в производственной обстановке сельскохозяйственных предприятий. Для этого он обычно приезжал в одно из районных объединений сельхозтехники, в котором имелась специальная агитационная машина типа грузового фургона, оснащенная радиотрансляционным оборудованием с микрофонами, позволяющим выступать лекторам, коллективам художественной самодеятельности, выполнять музыкальные заявки и обеспечивать различную необходимую пропаганду для жителей села. Особенно часто Виталий принимал участие в подобных мероприятиях в Елизовском районном объединении вместе со старшим инженером этой организации Яковлевым Вячеславом Сергеевичем – его ровесником.
В самые напряжённые периоды сельскохозяйственных работ – весенний сев, заготовка кормов, уборка урожая и другие виды страды – агитбригада выезжала на поля и фермы совхозов, где перед тружениками села выступали самодеятельные и профессиональные местные артисты, представители администрации района и области, лекторы с материалами о международном и внутреннем положении. Работники сельхозтехники знакомили крестьян с новинками сельскохозяйственного производства. Неотлучно за агитационным фургоном и автобусом с артистами следовала автолавка, торговавшая промышленными и продовольственными товарами. Сельчане в один миг скупали всё содержимое этой передвижной торговой точки.
Иногда Виталию приходилось по делам службы наведываться в опытную сельскохозяйственную станцию, расположенную в Елизовском районе, сотрудничая с заведующим отделом механизации Каблучко Леонидом Дмитриевичем. Спустя более десяти лет, уже находясь в Ленинграде, Виталий прочитал статью в газете «Правда» от 6 января 1982 года первого секретаря Елизовского горкома КПСС В.Санталова (его предшественника по Соболевскому совхозу) под названием «Человек обратился в горком», в которой первый секретарь распекал директора СПТУ №2 Л.Каблучко, получившего строгий партийный выговор и освобождённого от занимаемой должности. Вот так на жизненном пути переплетаются судьбы людей, с которыми когда-то сотрудничал вездесущий инженер.
Периодически приглашали Виталия в обком комсомола как специалиста во время плановых посещений работниками обкома сельскохозяйственных предприятий области. Чаще всех в поездке участвовал инструктор обкома Андрей Сидор, иногда выезжал «на село» секретарь обкома Алексей Коробков. Кроме них салон небольшого автобуса обычно заполнялся полностью прочими молодыми комсомольскими работниками. Однажды, в уже отъезжающую машину вскочил молодой человек, рухнул в кресло и воскликнул: «А ну, поехали к этим навозникам!». Виталий устроился на последнем сидении и парень его не заметил. Инженер понял, что все эти поездки молодых людей выполняются для проформы, для галочки в отчетах. Отношение их к сельским труженикам было беспредельно циничным.
В конце 1971 года Виталию поручили провести инспекцию работы, выполняемую заключёнными в Елизовском райобъединении Сельхозтехника. В мастерской этого предприятия заключённые ремонтировали двигатели внутреннего сгорания, поступающие от многих предприятий области. При обкатке одного отремонтированного двигателя сорвало с крепежа головку блока, едва не приведшее к трагическим последствиям. Назначенный инспектор должен был разобраться в том происшествии. Через управляющего райсельхозтехники Недоступова Владимира Михайловича, начальник ИТК №6 (исправительно-трудовая колония) Ворошев Н.А. выдал инженеру пропуск на охраняемую территорию закрытого объекта, в котором работали заключённые. Проверкой было установлено, что по халатности или преднамеренно, в этом должны разобраться соответствующие органы, на днище поршня был оставлен небольшой гаечный ключ, который, находясь в замкнутом пространстве собранного двигателя, и послужил его разрушению. К счастью, такой случай был единственным за время работы Виталия в сельхозтехнике.
Мильковское районное объединение «Сельхозтехника» - это второе предприятие по масштабу обслуживания совхозов Камчатской области после Елизовского райобъединения. Посёлок Мильково расположен в глубине полуострова в долине между двумя хребтами сопок (так называют горы на Дальнем Востоке). Рядом с посёлком протекает главная река полуострова с одноименным названием Камчатка. Защищённая сопками долина имеет более умеренный климат по сравнению с прибрежными и северными районами, что способствует более успешному ведению сельскохозяйственного производства – как растениеводства, так и животноводства.
Вдали от большого города, областного центра, жизнь в посёлке протекает спокойнее, без лишней суеты. Управляющий райобъединением Ушаков Александр Николаевич чувствует себя здесь полным хозяином и вершителем судеб своих подчинённых, недосягаемым областным руководителям. Рассказывают, что он сам лично распределял награды, выделенные предприятию к столетию Ленина. Естественно, сам себе он определил самую высшую из всех предложенных. Одному ветерану предприятия, самому заслуженному работнику, Ушаков пообещал первоначально вручить солидный орден, затем изменил своё решение, оформив документ на меньшую по статусу награду, вспомнив, что когда-то этот ветеран его якобы необоснованно покритиковал. Вообще, управляющий райсельхозтехникой был очень больным человеком – страдал эпилепсией, очень часто с ним случались припадки. Бывая в командировках в Мильково, Виталий старался общаться с инженером по новой технике этого предприятия Романенко Владимиром Леонтьевичем, с которым решали все вопросы в основном успешно без участия управляющего.
Специфические особенности работы старшего инженера по новой технике требовали непосредственного постоянного общения со средствами массовой информации. В этом направлении Виталий часто сотрудничал со своей старой знакомой по Соболеву, корреспондентом газеты «Камчатская правда» Герасимовой Полиной Никитичной. При её посредничестве газета опубликовала несколько его статей по проблемам внедрения новой техники и прогрессивных технологий в сельскохозяйственное производство Камчатской области (например, «Курс – на комплексную механизацию», «Выигрыш – качество, время», «Проблема удобрений. Как её решить?»).
Однажды Виталий встретил Полину Никитичну в городском кафе в очень расстроенном состоянии. Она возвращалась из Елизовского аэропорта, где намеревалась взять интервью от участников корякского национального ансамбля «Мэнго», весьма известного в советское время. Корреспонденту это задание редакции выполнить не удалось, так как все артисты, включая слабый пол, были крайне пьяны и свалены как дрова в дальнем углу аэропорта.
Не отказывался инженер и от выступлений по областному радио с подобными информациями. Помог редактору сельскохозяйственных программ местного телевидения Кучину Владимиру Николаевичу организовать передачу о перспективах механизации на селе с показом новой техники, собранной и выставленной специально для этой передачи.
Безусловно, сложные непредсказуемые погодные условия Камчатки существенно влияют на сельскохозяйственное производство полуострова. Внезапные заморозки случаются даже в августе, после которых, например, ботва картофеля чернеет и жухнет, рост клубней прекращается, их урожайность снижается до минимума. Но при благоприятной погоде в период роста сельхозкультур они дают хороший урожай. Так в 1971 году по урожайности картофеля область заняла третье место по стране. Сельских тружеников Камчатки поздравлять с таким успехом прибыл министр сельского хозяйства РСФСР Флорентьев. Виталий присутствовал на таком торжественном мероприятии, проведённом в большом зале облисполкома.
Главные испытания погодой жители Камчатки выдерживают зимой. Обильные снегопады и сильные штормовые ветры создают постоянные хлопоты практически всем службам, особенно коммунальным, организациям и предприятиям населённых пунктов, их жителям. Виталию запомнился день 14 декабря 1970 года. Погода разбушевалась не на шутку. Скорость ветра достигала 35…37 метров в секунду. Он решил задержаться на работе, оформляя наглядную агитацию. Сквозь вой ветра за окном слышит, кто-то стучится во входную дверь. Никого другого в здании не было, так как все заранее разъехались по домам. Виталий пошёл на стук, открывает дверь – через порог буквально вползают сплошь облепленные снегом два человека. Они до того обессилены, что не могут встать на ноги и отряхнуть снег. Инженер помог им придти в себя, освободиться от снега, провёл в свой кабинет, усадил на стулья. Невольными гостями оказались работники автобазы предприятия: женщина – главный бухгалтер и мужчина – главный инженер по фамилии Власов. Женщина громко плакала, у мужчины текли по щекам слёзы. Виталий не помнил другого случая, чтобы мощный по натуре, солидный мужчина не мог себя сдерживать.
Несколько оправившись, они рассказали о своём происшествии. Потеряв надежду переждать пургу на работе, они решили попытаться дойти до автобусной остановки. С трудом в темноте продвигаясь сквозь глубокие заносы снега к шоссе, их вдруг осветил свет фар надвигающегося сзади бульдозера, который пробивал проход в сугробах. Пешеходы не в силах были отскочить в сторону из массы снега, ожесточенно махали руками и кричали. Но тракторист из-за шума пурги и сплошного снежного завеса не мог слышать и видеть несчастных людей. И лишь когда нож бульдозера оказался вплотную к отчаявшимся жертвам стихии, которые мысленно уже прощались с жизнью, механизатор каким-то чутьём почувствовал неладное и остановил трактор. Рыдающие, спасшиеся люди из последних сил обошли бульдозер на очищенную им дорогу и двинулись обратно. Они увидели свет в окне ближайшего здания и решили найти там убежище. Но не всегда исход подобного события заканчивался благополучно.
Однажды Виталий, несмотря на непогоду, решил добраться с работы домой пешком, полагая, что небольшой путь он преодолеет без особого труда. Действительно, до дома он добрался успешно. Осталось только обогнуть угол здания, выйти на его фасад к подъездам. Вышел из-за угла и тут же внезапный сильный порыв ветра сбил пешехода с ног и протащил несколько метров по земле. Человек пытался зацепиться руками за что-нибудь, и в это время его нога попала в какую-то яму, что и остановило его дальнейшее принудительное продвижение, но нога хрустнула – кость сломалась ниже колена. Виталий сумел дотащиться до своего подъезда и вползти в него. Внутри здания он дождался случайно вышедших из квартиры жильцов, которые помогли пострадавшему подняться на пятый самый верхний этаж (лифта не имелось) в своё жилище. Только через сутки, когда пурга стихла, и в сугробах пробили коридор для проезда машин, медработники бригады прибывшей скорой помощи смогли оказать первую лечебную процедуру и загипсовать ногу.
Несчастный случай «освободил» Виталия от прохождения военных сборов, которые должны были начаться на следующей неделе и продолжаться целый месяц. Этот срок (вернее сорок дней) был оформлен больничным листом. Кстати, эти военные сборы Виталий должен был пройти («отработать») после присвоения ему офицерского звания, заявка на которое была подана ещё Соболевским райвоенкоматом по инициативе его работника – капитана Шатрова Н.Л., упомянутого ранее.
Постоянные, сильные шторма, особенно зимой, создавали немало хлопот практически для всех служб городского хозяйства прибрежного города Петропавловска-Камчатского. Электрические, телефонные и другие сети после каждого такого погодного явления приходилось капитально ремонтировать. Из-за прекращения подачи электроэнергии обесточенные котельные не обеспечивали регулярно теплом население города. Справедливости ради можно утверждать, что коммунальщики всех специальностей прилагали максимум усилий, чтобы в кратчайший срок ликвидировать последствия буйства стихии. Ведь от этого страдали и их семьи. Бывало, в такой период разгула погоды человек ложился спать в кромешной темноте, в застуженной комнате, накрываясь несколькими одеялами, стараясь согреться. И вот спустя некоторое время он начинал скидывать с себя по одному эти одеяла, так как с каждым часом становится всё теплее и теплее. Значит, заработала котельная от восстановленного электроснабжения.
Другое природное явление наиболее присущее полуострову Камчатка – это землетрясение. Мелкие, едва ощутимые земные толчки происходят практически постоянно. Это можно заметить по раскачиванию светильника, подвешенного к потолку. Довольно сильное землетрясение Виталий почувствовал 25 ноября 1971 года. Утром в 8 часов 40 минут вдруг затрясло так, что казалось, дом вот-вот рухнет. В квартирах испуганно закричали дети, послышался топот по лестнице. В ушах ощущался глухой гул. Согласно информации в местной газете сила землетрясения составила восемь баллов, а продолжительность не более полутора минут. Но за этот короткий период стихия наделала немало бед. Стены блочных домов были похожи на отвесный берег с ласточкиными гнёздами, то есть многие блоки вылетели из стен и на их месте зияли дыры. Появились обширные и глубокие трещины в дорожном покрытии. Разрушились лёгкие постройки – навесы, сараи, торговые ларьки и т.п.
В то время Виталий вспомнил фильм «Гибель Японии» виденный им ещё будучи студентом. Цунами, землетрясения, извержения вулканов, сильные штормы и ливни – все эти стихийные бедствия, как бы объединившись, подвергли колоссальным разрушениям и привели к неисчислимым жертвам это островное государство, практически уничтожив его.
В первый же день прихода на работу после лечения Виталия уведомили, что он появился как нельзя кстати – в конце марта намечено совещание работников сельского хозяйства в Ключевском совхозе. От облсельхозтехники туда делегируют старшего инженера по новой технике. Раз надо – так надо. Он двинулся в путь. От облсельхозуправления с Виталием поехал Кожановский Александр Анатольевич – его ровесник, старший инженер-электрик управления. Оба инженера хорошие приятели, знакомы со времён командировки Виталия в Петропавловском совхозе. Кожановский жил в посёлке Заозерный – центральной усадьбе совхоза и каждый день ездил в город на работу. Во время той командировки у него на квартире часто гостил его новый приятель.
Совхоз Ключевской расположен в глубинке полуострова недалеко от одноименного действующего вулкана – Ключевской сопки высотой 4750 метров, самой высокой горы на Камчатке. Добирались инженеры до совхоза на перекладных. До посёлка Мильково доехали на рейсовом автобусе. Там пришлось заночевать. Гостиница представляла собой одноэтажный барак, была чрезмерно переполнена. Люди спали в коридоре прямо на полу, положив под  себя что-нибудь из верхней одежды. Титан выдавал кипяток беспрерывно. Постояльцы и этому были рады. Какой-либо пищеблок, типа буфета, в гостинице отсутствовал. Кое-как переночевав, приятели вышли поутру из гостиницы. Внезапный сильный утренний мороз, редкий для этого времени года даже в этих местах – когда вчера всё вокруг таяло, несколько озадачил путников в плане дальнейшего способа передвижения. Александр увидел лежащего снегиря, по-видимому, замёрзшего, взял его и стал отогревать между ладонями. Через несколько минут снегирь зашевелился, вскочил на лапки, пискнул, поднял хвост, стрельнул порцией помёта в открытые ладони спасителя, вспорхнул и улетел. Виталия этот поступок птички рассмешил, а его приятель, чертыхаясь и вытирая снегом ладони, ругал неблагодарного снегиря.
Виталий обратил внимание на чрезвычайно приятный цвет снега на его склонах, отражающийся фантастически ярким лазурно-бирюзовым отблеском от солнечного света.
Было принято решение двигаться дальше на попутной грузовой машине до реки Камчатка. Что и было сделано. Автомобиль, добравшись до реки, дальше не поехал. Весенняя распутица изрядно ослабила лёд на реке, что представляло серьёзную опасность переправы. Буквально накануне автомобиль облсельхозтехники проезжая по этой ледовой дороге попал в промоину. Водитель успел выскочить из кабины, а женщина с ребёнком, находившиеся там же, ушли под лёд с машиной и не смогли спастись. Огибая многочисленные полыньи, путники перебрались на противоположный берег реки и вскоре были в пункте назначения.
На совещании обсуждалась в основном проблема механизации животноводческих ферм. Работники совхоза просили обеспечить их оборудованием, в первую очередь доильными установками. Оба инженера обещали содействовать в положительном решении проблемы со стороны их организаций. Совещание завершилось, но возвратиться в Петропавловск командированные не могли. На реке начался ледоход, и переправа через неё была невозможна. Местный небольшой аэродром бездействовал – взлётно-посадочная полоса превратилась в болото от растаявшего снега. Помог случай. Прилетел вертолёт, чтобы забрать внезапно заболевшего местного жителя. Приятели уговорили членов экипажа заодно прихватить и их. Вот так единственный раз в жизни Виталию посчастливилось стать пассажиром винтокрылой машины. Много лет спустя (в 1990-х годах) один весьма авторитетный, первоклассный летчик-ветеран, всю трудовую жизнь отдавший лётной службе, признался, что ни разу не летал на вертолётах даже в качестве пассажира, несмотря на огромное желание осуществить свою мечту.
В пути пилот, наверное, специально направил вертолёт над самым дымящимся жерлом кратера вулкана. В глубине этой преисподней зияла бездна кромешной темноты. Вулкан «спал», выдыхая во сне свой утробный газ.
От посёлка Ключи вниз по течению реки Камчатка в её устье на восточном побережье полуострова расположен посёлок называемый, соответственно, Усть-Камчатск. Его старожилы рассказывали, что ещё задолго до последней войны мощное землетрясение послужило возникновению громадной волны цунами, полностью уничтожившей посёлок. Накануне этого стихийного бедствия, проявляя активное беспокойство, домашние животные старались кто как мог покинуть населённый пункт, а дикие звери исчезли. Старики советовали жителям немедленно покинуть посёлок и сами ушли, поднявшись на сопки. Некоторые люди посмеялись над «суеверием» аборигенов, чем и поплатились своей жизнью. Посёлок пришлось отстраивать заново.
Старожилы вспоминали, что в пору их ранней молодости снабжение этих захолустных в то время территорий было весьма обильным. Например, рубашки они не стирали. Проще было запачканную выбросить и надеть новую, достав её из контейнера, в многочисленном количестве  складированных по побережью.
Топливо и другие нефтепродукты на полуостров доставляли в металлических бочках. Свалки пустой тары, ржавеющей на огромных участках территории многие десятилетия, Виталий встречал как на Западном, так и на Восточном побережьях полуострова.
Виталию не удалось побывать в знаменитых Долине Гейзеров и Кроноцком заповеднике Камчатки, хотя возможностей для этого было предостаточно. Например, во время командировки на пару дней примкнуть к какой-нибудь экскурсионной группе, путешествующей по этим достопримечательностям. Или во время ежегодных поездок вглубь полуострова за новогодними ёлками для работников своего предприятия. За этим товаром отправлялись на двух грузовых автомобилях. В длительном пути могут случиться любые сложности, поэтому взаимопомощь необходима. Ёлки заранее заготовляли работники лесничества, которые могли бы как старые приятели познакомить постоянных клиентов с природными особенностями своей округи. Виталий перечисленными возможностями не воспользовался. Правда, в горячих источниках Паратунки он неоднократно купался.
Паратунка – это населённый пункт, расположенный в Елизовском районе, недалеко от областного центра. Туда горожане добираются маршрутным автобусом. Для купания в горячих источниках специально оборудованы бассейны. Прибывшим посетителям предложены душ, раздевалка и прочие услуги. Виталий наслаждался купанием в бассейне под открытым небом, посещал его и летом, и зимой. В морозные дни от водной поверхности бассейна исходил пар. Погруженный в воду человек ощущал блаженное тепло, которое в отдельных местах водоёма имеет различную температуру. Наиболее горячая вода протекает, естественно, у её источника, поэтому можно выбирать место купания в бассейне в зависимости от своего желания (погреться зимой или охладиться в летнее время). Зимой, находясь в водоёме, человек обнаруживает, как волосы, касающиеся воды, покрываются сосульками льда. После купания он чувствует лёгкость во всём теле – организм взбодряется, голова становится свежей и ясной.
Дружеские отношения Виталия с инспектором Камчатэнерго Николаем Логиновым, возникшие в Соболево, сохранились и окрепли в Петропавловске. Он часто бывал у инспектора в гостях в коммунальной квартире, в которой проживала единственная соседка – добродушная одинокая женщина. Жена Николая Наталья – приветливая молодая красивая дама. Супруги имели годовалую дочку Оксану. Брат Натальи купил с рук за бесценок подержанный автомобиль «Запорожец». По выходным дням трое мужчин катались на нём на пустыре, совершенствуя своё водительское мастерство, которое так необходимо на камчатских дорогах. Ещё работая в Соболевском совхозе Виталий особенно набирал опыт лихого вождения на мотоцикле «Урал», неизвестно каким путём оказавшемся в хозяйстве. Такие мощные двухколесные машины с колясками состояли на вооружении Советской Армии. И вот сейчас мужская компания «оседлала» убогий «запорожец» - не упускать же на всякий случай возможность тренироваться лихой езде. Такой случай для Виталия вскоре представился.
Николай попросил его помочь встретить в аэропорту Елизово жену с дочкой, возвращающуюся из отпуска. Необходима была машина, так как багаж его супруги ожидался солидным. Виталий оформил на автобазе сельхозтехники путевой лист на своё имя в качестве водителя автомобиля ГАЗ-69, проверил на территории предприятия его техническое состояние на ходу. В назначенное время приятели двинулись в путь. Самым трудным участком Елизовского шоссе водители считали путь в громадном овраге, названный шоферами «Тёщиным языком». Машина преодолела этот участок дороги без проблем. По пути заехали в какое-то село, к знакомым Николая. Естественно, Виталий как водитель отказался от застолья. Выехали вновь на шоссе, которое пролегало вдоль обрыва. Была кромешная темнота. По-видимому, водитель встречного транспорта не ожидал внезапного выезда на главную дорогу «газика» и не переключил свет фар, который ослепил Виталия. Каким-то чутьём он не довернул руль до опасного угла поворота. Автомобиль проехал буквально по кромке обрыва. Пассажир вскрикнул от испуга. Видимо судьба не желала преждевременной трагедии. На одном из подъёмов двигатель «газика» внезапно заглох. Пришлось провести соответствующую профилактику. Один водитель личной легковушки остановился и спросил – не нужна ли помощь? Виталий поблагодарил его и отказался. Вскоре путь был продолжен. Прибыли в аэропорт вовремя. Николай встретил своих близких, и его семья без происшествий доехала до своего дома, по соседству с которым находилось ветхое здание станции «Цунами». Эта станция определяла прогнозы предстоящих землетрясений и извержений вулканов. Сотрудничала ли в те времена станция «Цунами» с институтом Вулканологии, который располагался рядом с домом Виталия, ему неизвестно?
А жизнь в доме, в котором он жил, не была скучной. В квартире-общежитии постояльцы периодически менялись, каждый из них проявлял свой характер. Как-то поселилась в одной из комнат семья в составе мужа, жены и двух их пацанов, приехавших из Оренбургской области. Супруги устроились на работу в торгово-завозную базу сельхозтехники, оба одногодки Виталия. Нового соседа звали Виктор. Он закончил Оренбургский сельхозинститут, считался хорошим, толковым работником. После трудового дня любил изрядно выпить. Супруга в этом деле немного уступала ему. Почти каждое застолье у них сопровождалось ссорой. Они вспоминали свои прежние обиды, Виктор женился на ней, когда у неё уже был ребёнок от другого мужчины. Вскоре после свадьбы молодая жена привела второго младшего мальчика. Муж, естественно, заявляет ошарашенный, что он обманут – невеста не сообщала ему о втором ребёнке. Молодая отпарировала, что если бы он узнал об этом, то не женился бы на ней. При каждой попойке муж упрекал жену в таком обмане и с каждым разом скандалы становились всё более ожесточёнными. Соседи старались их утихомирить, что удавалось с большим трудом и на некоторое время. Защищаясь от побоев мужа, жена стала запираться от него вместе с детьми в санузле или чулане. Терпенье Виталия достигло предела, когда Виктор топором стал взламывать дверь комнаты, в которой его супруга укрылась с детьми. С помощью соседей, связав буяна и оставив его в таком положении до утра, Виталий на работе уведомил его руководителей о происшествии и о необходимости принятия соответствующих мер, чтобы предотвратить трагедию. Наконец, Виктор притих на продолжительный период времени. Даже выпивши, перестал дебоширить, а изливал свою энергию в исполнении русских народных песен. Пел он басом и неплохо.
Однажды глубокой ночью он разбудил Виталия с криком: «Соседний дом горит!». Тот взглянул в окно. Действительно, из дома через дорогу валил клубами дым, а внутри сверкали языки пламени. Всё мужское население общежития выскочило на улицу. Виктор взобрался на крышу этого одноэтажного небольшого дома и стал его оттуда поливать водой из подаваемых ему вёдер. Тут Виталий обратил внимание, что жильцы горящего дома спокойно сидят на заранее упакованных узлах и чемоданах и наблюдают за действиями добровольных пожарников. Бесспорно, это был самоподжог. В то время в Петропавловске такие случаи бывали часто. Чтобы ускорить получение долгожданной квартиры, очередь на которую нужно ждать десятилетиями, жильцы ветхих домов жертвовали ими.
Другой путь получения квартир или ускорения ремонта существующих жилищ в советское время – это демонстративный отказ от участия в голосовании в день выборов. Перепуганные чиновники, включая руководителей области, вынуждены были обеспечить срочный ремонт или письменно заверить жалобщиков в исполнении их просьбы в определённый срок. Не дай бог, чтобы эта негативная информация дошла до высших органов.
На Карагинской улице с одной её стороны стояли новые пятиэтажки, в одной из которых проживал Виталий, а с другой стороны доживали свой нелёгкий век хаты-развалюхи. Кстати, в одном из таких ветхих домов жил сотрудник – инженер сельхозтехники. Виталий с компанией часто навещали его. Через полугнилые шаткие половицы в дождливую пору просачивалась вода. От сырости стены и потолок покрыты плесенью. Гости усаживались за стол и за разговорами пили пиво, принесённое в полиэтиленовых мешках. В Петропавловске в те годы бутылочное пиво было редкостью, поэтому торговали разливным, и по всему городу было принято отпускать клиентам пиво в принесённые ими полиэтиленовые мешки. Обычно у продавца имелась всего одна пол-литровая пивная кружка, которой он (она) отмерял заказанный литраж. Покупатель горевал, если мешок попадался дырявый. Сотрудник сельхозтехники подавал гостям к пиву рыбу – вяленую, копчёную, солёную, другого приготовления, которая у него была в изобилии.
Естественно, Камчатка никогда не страдала от нехватки рыбы и других морепродуктов. Виталий иногда спускался от дома, в котором он жил, по лощине до побережья залива, преодолевая сравнительно небольшой путь. Как-то сидя на камне и глядя на воду залива, он увидел - почти у самых своих ног на отмели греется небольшой краб. Человек взял его сверху за панцирь, краб стал активно шевелить клешнями. Виталий бросил его подальше в воду, но краб упал на чуть прикрытый водой, незаметный камень. Ударившись об него, краб стал инвалидом, так как одна большая клешня отлетела от его туловища.
Из окна общежития можно было наблюдать с одной стороны Авачинский вулкан (сопку), а с другой - прекрасный обзорный вид Авачинской губы (бухты). Часто были видны стоящие на рейде подводные лодки. Но затем этот вид стали постепенно закрывать вновь строящиеся дома. Обычно такие типовые дома, подобные ранее возведённым на Карагинской улице, панельные пятиэтажки с четырьмя подъездами строили сезонные бригады в течение трёх лет, приезжающие с материка на лето. В первом году они выполняли нулевой цикл, закладывали фундамент; во втором сезоне полностью возводили «коробку» - стены, потолки, крышу; а в третьем заключительном сезоне выполняли внутримонтажные, наладочные и отделочные работы, подключали необходимые коммуникации и сдавали дом в эксплуатацию. На Карагинской улице дома строила бригада из Армении.
Живя в Петропавловске-Камчатском Виталий мечтал о возникновении водного внутригородского транспорта, который будет доставлять людей в различные районы города, расположенными между берегами залива. Автобусное сообщение, которое огибает по дуге залив, занимает продолжительное время и не всегда безопасно при движении по холмистой местности, особенно в зимнее время в гололед и снегопад.
Работники облсельхозтехники – мужчины охотно ходили на дежурство в составе ДНД (добровольной народной дружины). Там они имели возможность подальше от супружеских глаз отдохнуть за игрой в карты или домино, попивая водочку или вино. Изредка проходили по разработанному милицией маршруту. Расходились обычно в полночь. Согласно заключительному их рапорту, охрана общественного порядка находилась на должном уровне.
Один раз предприятие участвовало в общегородских (или общеобластных) учениях по гражданской обороне. Согласно плану этих учений работники облсельхозтехники должны быть эвакуированы за пределы города. Весь коллектив предприятия во главе с руководством выехал в подведомственную Елизовскую райсельхозтехнику с ночевкой, где работники хорошо отдохнули в течение суток, аналогично дежурству в ДНД.
В летнее время мужская компания сельхозтехники ходила смотреть игру местной футбольной команды «Вулкан» с какой-нибудь приезжей командой Дальневосточной зоны класса «Б». Взбирались на склон сопки, у подножья которой распростерся стадион, обозреваемый как на ладони. Таким образом экономили на входных билетах и не ощущали беспокойства со стороны блюстителей порядка при употреблении напитков.
В общем, скучать не приходилось. Бывая в городе, наносили визит Виталию его бывшие сотрудники из Соболево, в том числе заменивший его инженер, который оказался алкоголиком. Принимая дела, он как-то ещё держался, но после отъезда Виталия спился. Этот инженер осточертел даже своим подчинённым. Механизаторы каждый рабочий день старались его пьяного уложить спать, чтобы не мешал им работать. Бывая в командировке в Петропавловске, соболевский инженер обычно приходил к порогу общежития и, ожидая Виталия, засыпал у дверей в нетрезвом виде. В конечном счёте, он был уволен и о дальнейшей его судьбе неизвестно. Принятая мера об освобождении от занимаемой должности совхозного инженера была своевременная. Во хмелю, он решил разобраться в расценках на электроэнергию, которые были ранее рассчитаны и утверждены всеми сторонами договора. Дело дошло до того, что он самопроизвольно стал срывать пломбы с электросчетчиков, едва не приведшее к отключению совхоза от государственной электросети, с громадным трудом достигнутого до него. Слава богу, что всё завершилось благополучно.
Виталию были приятны встречи со старыми знакомыми, которые оставили хорошие воспоминания о совместной работе. Такими людьми были ребята из студенческого строительного отряда Куйбышевского авиационного института. Они трудились во время летних каникул на возведении животноводческой фермы в Соболевском совхозе, когда Виталий там работал. Их взаимоотношения и взаимопомощь были тесными и надежными. Сказывалась недавняя студенческая жизнь инженера.
Как-то на это предприятие поступил на работу молодой человек, только что отслуживший в Армии. Вероятно на военную службу он призывался из сельской местности, какой-нибудь периферийной области России, ибо сильно сохранилась в нём добротная крестьянская жилка. Но более всего удивляло в нём какое-то старомодное, благоговейное отношение к женщинам. Когда он впервые увидел валявшуюся в уличной грязи пьяную женщину, то был буквально шокирован. Видимо до сих пор он с подобными явлениями не встречался. Парень доставил женщину в своё жилище, помыл, привёл в порядок её одежду, предоставил возможность отдохнуть до утра, а затем, накормив завтраком, проводил даму восвояси. Через некоторое время подобный случай повторился, и юноша вновь производил процедуры приведения представительницы слабого пола в приличное состояние. И такие случаи происходили столько раз, пока молодой мужчина в отчаянии едва не попытался бросить и работу, и место жительства - уехать куда-нибудь подальше, например, на свою малую родину. Но всё же как-то в некоторой степени успокоился, стараясь далеко обходить территории прежних встреч с глубоко расстроившими его дамами и, особенно, посещение злачных мест. Может быть, парень прислушался к наставлениям своих старших товарищей, убеждавших его, что нельзя до такой степени быть наивным и мягкотелым.
В конце августа 1971 года старшему инженеру по внедрению новой техники предложили двухмесячную командировку в Челябинск для прохождения курса повышения квалификации. Было пиковое время отпусков, а по обязательной разнарядке из Москвы от облсельхозтехники необходимо направить на эти курсы одного человека. Другой кандидатуры не нашлось, и Виталий согласился с условием, что по завершении курсов он заедет в Ленинград для получения информационного материала по новой технике и технологиям.
В первых числах сентября он прибыл в Челябинск. Слушателей курсов разместили для проживания в студенческом общежитии Института механизации и электрификации сельского хозяйства (ЧИМЭСХ). В то время студенты были на каникулах и на сельскохозяйственных работах в поле. Третьего сентября началась учёба на курсе. Каждый день слушатели ходили на занятия. Иногда их возили в качестве экскурсантов на предприятия Челябинска и  области. Познакомились с производством мощных гусеничных тракторов на Челябинском тракторном заводе (ЧТЗ), побывали в его музее, в котором отражена вся история завода, в том числе военных лет, когда предприятие изготавливало лучший по тем временам танк в мире Т-34. Побывали на трубопрокатном заводе, где впервые в стране было налажено производство магистральных труб большого диаметра в ответ правительству ФРГ за отказ поставлять такие трубы в СССР по политическим мотивам. Осмотрели знаменитую трубу с надписью «Труба тебе, Аденауэр!» - ответ рабочих завода тогдашнему канцлеру Западной Германии. Ознакомились с производством других заводов и карьеров, в том числе в городе Копейске.
По вечерам и выходным дням слушатели курсов отдыхали, кто как мог. Сентябрь в Челябинске в том году выдался солнечным и тёплым, поэтому свободное время проводили в основном в городском парке, развлекаясь на различных аттракционах, катаясь по пруду на водном велосипеде, или заводили знакомства с местными барышнями. Несколько раз посещали ресторан, в котором однажды одна дама призналась, что у неё серьёзные намерения относительно будущей совместной жизни с Виталием. Мужчина не ответил взаимностью.
Во второй половине сентября в Челябинском дворце спорта проходил турнир по хоккею с шайбой. Играли две местные команды «Трактор» и «Сельхозвузовец», а также ещё пять команд Поволжья, Урала и Сибири. Виталий посещал почти каждый матч. Как-то раз перед началом матча он зашёл в буфет дворца выпить чашку кофе. К высокому столику, за которым посетитель стоя смаковал напиток, подошёл моложавый мужчина. Попивая кофе, незнакомцы обменялись несколькими отвлечёнными фразами. Наблюдая после буфета матч, Виталий увидел своего недавнего собеседника на поле. Это был известный в последствии хоккейный судья Карандин, один из лучших в СССР, приглашённый на судейство в турнире.
Однажды, гуляя по Челябинску, Виталий увидал афишу одного центрального, но небольшого кинотеатра, рекламирующего фильм «Кубанские казаки». Этот фильм он не смотрел уже лет двадцать, так как показ его был запрещен – один из актёров, игравший в фильме – Юрий Любимов, оказался диссидентом. Виталий воспользовался случаем – с удовольствием посмотрел старый фильм, с ностальгией вспоминая свои детские годы.
В этом городе слушатели курсов впервые посмотрели фильм «Мёртвый сезон» с Донатосом Банионисом в главной роли. Это был пробный показ в студенческой аудитории. В те годы практиковали такие показы, чтобы определить восприятие первых зрителей от данного фильма, и осуществлялось это обычно в институтах. Например, ещё будучи студентом Ленинградского сельхозинститута, Виталий в числе своих сокурсников впервые увидел в его стенах только что снятый кинофильм «Председатель» с Михаилом Ульяновым и Иваном Лапиковым в главных ролях, который ещё нигде до этого не демонстрировался. По-видимому, руководству страны необходимо было узнать реакцию и мнение об этой картине передовой молодёжи, прежде чем дать «добро» на показ более широкой аудитории.
Безусловно, курсанты старались выполнить главную цель командировки – повысить квалификацию своей специальности, несмотря на многочисленные соблазны. Например, направляются они рано утром на занятия, а на пути стоит ларёк, а в нём моложавая весёлая женщина торгует коктейлем, на ценнике которого указан в официальном порядке его состав: сто грамм вино «Солнцедар» крепостью 18 градусов плюс сто грамм водка крепостью 40 градусов. Вино «Солнцедар», называемое в народе бормотухой из-за низкого качества, впоследствии получило название «Южный». Такой очень дешёвый винно-водочный коктейль, а по-русски «ёрш», очень помогал жаждущим с похмелья.
На факультете повышения квалификации помимо изучения спецпредметов по профессии слушателям необходимо было пройти курс «Гражданской обороны», а также ознакомиться с современным внешним и внутренним положением в мире и в стране. Лекции по политграмоте читал бывший инструктор ЦК КПСС, вышедший на пенсию по возрасту. Старики, безусловно, более смелые в своих суждениях, так как им терять уже нечего, поэтому пожилой лектор знакомил слушателей со многими фактами, которые в то время не принято было обнародовать. Например, он поведал такую историю. Хрущёв Н.С., будучи главой государства и партии, совершал автомобильную поездку из Москвы на Украину в сопровождении своей свиты. Вдруг из окна машины он увидел, что какой-то мужичок пасёт свиней прямо на всходах засеянного поля. Разъярённый он выскочил из машины и бросился с руганью к мужичку, сопровождая свои слова матом. Однако, мужик был не промах. Сначала спасовал при виде такого высокого начальства, но придя в себя, объяснил Хрущёву, что он Ярослав Чиж, зачинатель нового прогрессивного метода откорма скота, который позволяет за весьма короткий срок в несколько раз увеличить привес животных. Такое новаторство пастуха привела Хрущёва в восторг, тем более что во время длительной, скучной поездки он баловался водочкой. Тут же он распорядился – распространить этот «передовой опыт» по всей стране.
Вскоре Я.Чижа приняли в ряды КПСС и «пошло-поехало». Он разъезжал по всему Союзу – делился своими «достижениями» с тружениками села. В конечном итоге, он стал членом руководящих органов партии и государства, достиг зенита своей славы. Но однажды на одной из его многочисленных встреч с трудящимися, во время пламенной речи к трибуне с двух сторон подошли два бородатых мужика, взяли Чижа «под белы ручки» и привели в соответствующие органы. При расследовании выяснилось, что бывшие партизаны опознали в ораторе жестокого полицая, активного пособника фашистов, лично уничтожившего во время войны многих мирных жителей и партизан. Долго его не могли обнаружить, так как некоторое время он надёжно скрывался от правосудия, но перед народной славой не мог устоять. Суд приговорил Ярослава Чижа к исключительной мере наказания – расстрелу. Приговор был приведен в исполнение.
Другой случай, который в своё время широко разнесли по стране все средства советской массовой информации. Один мужчина, только что вышедший из заключения, чтобы избежать излишней опёки со стороны правоохранительных органов, решил уединиться на правительственной территории базы отдыха черноморского побережья. Утром Н.С.Хрущёв, находящийся там на отдыхе, прогуливаясь по парку увидел на лавочке спящего мужчину, с которым решил пообщаться. Тот поведал генсеку о своём одиноком, неприкаянном положении. Хрущёв расчувствовался и распорядился немедленно выделить квартиру и предоставить удобную работу бывшему зэку. Своим экстравагантным поступком глава государства возбудил недовольство законопослушных граждан, которые всю свою жизнь добиваются достойных жилищных условий и желаемой работы.
За свои годы правления Н.С.Хрущёв неоднократно принимал скоропалительные решения (кукурузный бум, передача Крыма от одной республики другой, Карибский кризис и т.д.), приводящие к непредсказуемым последствиям в существовании людей, особенно будущих поколений.
Старый партийный функционер поведал на лекциях  ещё один случай, произошедший совсем недавно. Секретарь одного обкома партии проводил своего сына в Армию. Пока юноша исполнял свой священный воинский долг, его папаша приударил за невесткой – молодой женой сына, который внезапно приехал домой на побывку и застал жену и отца в одной постели. Сын избил отца до полусмерти. Дело получило широкую огласку, в результате чего партийный секретарь лишился своей должности, и конфликт пришлось разбирать в суде.
В Челябинске Виталий неожиданно встретился с однополчанином Самохваловым. Они служили в одной воинской части в Кремово Приморского края. Самохвалов отслужил на год раньше. Командиры считали его разгильдяем за своенравный, независимый характер. В Челябинске он работал лаборантом в политехническом институте. Объектом его работы была установка в виде камеры, по словам однополчанина, служащей защитой от радиации в процессе различных исследований, проводимых студентами на практических занятиях. Старые приятели прошлись по объектам политехнического института, осмотрели упомянутую лабораторную установку.
Слушатели курсов съехались в Челябинск с различных регионов страны: от Тихого океана до Балтики. Образование и возраст у них были различными. В составе группы в количестве тридцати одного человека были люди и предпенсионного возраста, и молодёжь, только что начавшая свою трудовую деятельность. Из людей старшего возраста были так называемые «практики», не имеющие специального образования, но приобретшие солидный опыт, работая много лет непосредственно на производстве. «Теоретиками» был в основном молодые люди, недавно окончившие специальные учебные заведения – техникумы, институты. Поэтому Виталию было невдомёк, зачем привлекать к дополнительному обучению людей, которые в ближайшее время уйдут на заслуженный отдых или тех, которые только что получили такие знания. Вероятно, на местах стремились любым путём обеспечить выполнение указания вышестоящего руководства.
Среди специалистов-практиков был слушатель Котосин А.Н. из Свердловской области, который рассказал один случай, произошедший с ним в годы Великой Отечественной войны. В конце той войны военкомат направил его в медицинское учреждение, для прохождения комиссии по призыву в Армию. Он вошёл в кабинет, в котором находились врач – красивая, ещё молодая женщина, и медсестра – на вид почти девочка. Врач попросила призывника раздеться для осмотра, что тот и сделал. Молодое мужское, голое тело пациента, к которому прикоснулась врач, вмиг возбудили в ней непреодолимую страсть молодой женщины, долгое время не имевшей близкого контакта с мужчиной. Её супруг ещё в начале войны ушёл на фронт. Она не смогла совладать с собой, вся задрожала и успела только крикнуть медсестре, чтобы та покинула кабинет и заперла за собой дверь. Мужчина и женщина получили полное удовлетворение от этой встречи ранее совсем незнакомых людей.
Заканчивались два месяца, положенных для освоения программы курса повышения квалификации, которая завершалась собеседованием по каждой дисциплине. По результатам собеседования оценивались знания «выпускника». Традиционно по завершении курсов на факультете производился письменный опрос закончивших курс специалистов, в котором они должны выразить своё мнение о прошедшей учёбе. Виталий отразил в опросном листе основные пожелания, с учётом которых можно в дальнейшем повысить эффективность обучения. Староста группы Синдяшкин А.Ф. – самый пожилой слушатель, вологодчанин, собрал все опросные листы и принёс в кабинет методиста факультета Болотиной Н.И., исполняющей одновременно обязанности секретаря проректора по повышению квалификации Четыркина Бориса Николаевича. Через некоторое время староста возвратился и сразу же обратился к Виталию с вопросом, что он в своём листе написал? Читая его, методист, по его рассказу, вдруг изменилась в лице и озлобленно стала кричать: «Какое право он имеет нас критиковать! Приехал с края света, где нет никакой цивилизации, и качает здесь свои права!». Затем схватила почётную грамоту, которую должны вручить Виталию за отличную сдачу экзаменов по всем дисциплинам и с остервенением разорвала её в клочья. После этого взяла листок уже ранее знакомого малограмотного «практика» Котосина и воскликнула: «Вот как надо писать!» и тут же стала оформлять грамоту на его имя. После награждения Котосин удивился: «Во, блин (любимое его слово), надо же. Я с трудом закончил учёбу и еле-еле сдал экзамены на сплошные трояки и вот награда за моё усердие!». Староста возразил ему: «Начальство отблагодарило тебя за твоё письменное восхваление их деятельности».
По ранее принятой договорённости со своим камчатским руководством, по завершении курса учёбы Виталий отбыл из Челябинска в Ленинград. В начале ноября он активно консультировался у различных специалистов, учёных, преподавателей НИИ, ВУЗов, проектных учреждений и других предприятий, собирая необходимый материал и информацию по новой технике и прогрессивным технологиям сельскохозяйственного производства.
С помощью декана инженерного факультета ЛСХИ Киреева Михаила Васильевича Виталий остановился в том же общежитии, в котором жил пять студенческих лет. Правда, ему предоставили отдельный двухкомнатный номер с кухней, имеющей газовую плиту и соответствующую посуду. В этом номере обитали ещё двое гостей, один из которых прибыл из Краснодара к профессору ЛСХИ Лурье Абраму Бенциановичу, имеющего прозвище среди аспирантов и студентов «Чёрный ящик», как признанный, широко известный специалист в электронно-вычислительной технике. В те годы в СССР не было ещё на слуху слова «компьютер». Лурье А.Б. можно считать первопроходцем в стране по внедрению ЭВМ (электронно-вычислительных машин) в сельскохозяйственную науку и производство. К нему приезжали советоваться по данным вопросам со всех регионов СССР и стран соцлагеря. Благодаря соседу по номеру гостиницы Виталий тоже получил подобную консультацию. Инженеру с Камчатки хотелось получать новейшую информацию по ремонту машин, но заведующий кафедрой ремонта Кряжков Валентин Митрофанович находился в то время в творческом отпуске – работал над докторской диссертацией. Снова помог декан Киреев М.В., который в присутствии Виталия позвонил Кряжкову и тот согласился принять инженера немедленно, что тот и сделал, прибыв на квартиру завкафедрой, которая расположена в доме на улице Ленина (в настоящее время Широкая) недалеко от Пушкинского железнодорожного вокзала. Кряжков был дома один. Весь его кабинет был заполнен книгами, папками, отдельными бумагами, лежащими кучами на столе, стульях, на другой мебели. Хозяин освободил гостю один из стульев и спросил, что тот желает у него узнать. Инженер изложил свою просьбу. Кряжков удивлённо посмотрел на него и спросил: «А что, разве в той глуши и ремонтом занимаются?» У собеседника невольно вырвался ответ: «Конечно, занимаются! Неужели Вы об этом не знаете?». Хозяин замолчал на несколько минут, наверное, обиделся. Гость почувствовал себя неловко. Но, наконец, Кряжков махнул рукой: «Ну, ладно. Я действительно не знаток тех краёв. Что Вас интересует конкретно?». Беседа прошла дружелюбно и успешно. На прощанье хозяин вручил гостю необходимые, по его словам, материалы и документы для использования в дальнейшей работе и пожелал успехов на данном поприще. Гость поблагодарил его и тоже пожелал успехов в защите диссертации.
В дальнейшей жизни пути собеседников неоднократно пересекались. Виталий встречался с Кряжковым, когда тот был в должности ректора ЛСХИ, и когда он стал директором ведущего научно-исследовательского отраслевого института страны – ВИМ (Всесоюзного института механизации), и когда он стал академиком ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельхознаук имени Ленина), и когда он, постаревший, вернулся обратно в Ленинград-Петербург. При каждой встрече оба безошибочно узнавали и приветствовали друг друга.
В городе Пушкине Виталий отпраздновал 54-ю годовщину Октябрьской революции. Он шагал в колонне демонстрантов НИИ, в котором в студенческие годы неоднократно проходил практику. В эту колонну его пригласил Митрофанов Н.М. – заведующий лабораторией, где студент проводил исследования. Это он отговаривал выпускника института уезжать на Дальний Восток в 1969 году и предлагал продолжить исследования в его лаборатории. На демонстрацию Николай Михайлович взял свою младшую дочку – дошкольницу. Во время прохождения в колонне он повторил своё давнее предложение. Виталий дал согласие.
Если бы не выполнение командировочного задания, то праздники для Виталия могли бы продолжаться весь период его пребывания в северной столице. Причиной этому являлся комендант общежития – отставной полковник, страстный любитель выпить, особенно за чужой счёт. Гость ему не отказывал в этом и всегда имел в запасе бутылку вина, сам же воздерживался от частых возлияний, угощая отставника.
Сразу после праздника Виталий отбыл из Ленинграда. По пути в Петропавловск-Камчатский самолёт выполнил промежуточную посадку в Магаданском аэропорту, в котором Виталий побывал впервые. В 1963 году, когда он приехал в Магадан, этот аэропорт ещё был в стадии строительства, и молодой человек начинал работать ещё в старом аэропорту на тринадцатом километре.
Самолёт необходимо было заправить топливом, поэтому пассажиров попросили перейти в здание аэровокзала. Сойдя на бетонную стоянку, Виталий ощутил сильный мороз. Он был одет в лёгкий плащ, так как отбывал в командировку летом и не задумывался в то время, что задержится в ней почти до середины ноября. Разгорячённого в салоне самолёта, на улице пассажира прохватил до костей морозный ветерок, пока он дошёл до помещения вокзала. Была глубокая ночь. Зал был до предела заполнен пассажирами, пережидавшими ночь на своём багаже. Виталий обратил внимание на проходящего по противоположной стороне помещения мужчину. Он сразу узнал своего соседа по магаданскому лётному общежитию. Виталий не осмелился окрикнуть его среди ночи – разбудить спящих людей, так и проводил мужчину взглядом.
Прилетев в Елизово, Виталий почувствовал недомогание – всё-таки простудился в Магаданском аэропорту. Болезнь перенёс, как говориться, на ногах. Отчитался за командировку и по предложению руководства облсельхозтехники стал проводить занятия с её работниками, используя материалы и информацию, полученные и собранные во время командировки. Потекла будничная жизнь с элементами неординарных событий бытового и служебного характера. Бывали случаи, подобные трагикомическим самодеятельным спектаклям. Вот один из них.
В облсельхозтехнике организовали заседание профсоюзного актива совместно с подведомственными торгово-завозной базой и автобазой. Повестка дня заседания – состояние охраны труда и техники безопасности на этих предприятиях. Докладчик – начальник торгового отдела облсельхозтехники Декин Пётр Иванович (мужчина пенсионного возраста). Доклад закончен, начались прения по его обсуждению. Всё шло в обычном порядке: кто-то одобрял работу ответственных исполнителей по данной проблеме, кто-то отмечал незначительные недостатки. И вдруг вскочил водитель автобазы, делегированный своим коллективом, тридцатилетний, крепкий мужчина, и прямо с места начал, не стесняясь в выражениях, «крестить» докладчика. Все присутствующие сразу притихли, разинув от удивления рты. Затем женщины стали ахать и охать, оказывая этим сочувствие своему начальнику, но в то же время ещё более распаляя критикующего: «Ах ты, лысый чёрт! – орал он во всю глотку. – Что ты обещал и ни хрена не сделал!» И далее в такой же манере изливал своё возмущение. Заместитель Декина по отделу Лаптева Галина Васильевна пыталась призвать к порядку разбушевавшегося шофёра, но этим ещё более будоражила его. Слава богу, что он не сорвался на матерщину.
Выяснилось, что начальник отдела, отмечая какой-то праздник в автобазе совместно с водителями, пообещал им по пьянке обеспечить в их производственных помещениях достойные бытовые условия. Обещание своё он не выполнил. Обманутые, рассерженные водители, естественно, направили на это собрание разбираться с ним своего делегата – бойкого водителя, бывшего заключённого. За время обвинения шофёром докладчика, тот спокойно молчал и глупо улыбался.
Наступила весна 1972 года. Во второй половине марта Виталию пришло письмо из НИИ (в Пушкине) с вызовом для поступления в аспирантуру, а в конце месяца оттуда же поступила телеграмма с просьбой – срочно выслать соответствующие документы. У инженера заканчивался трёхгодичный срок работы на Камчатке. Очередной отпуск здесь брали обычно после двух лет работы, когда можно использовать льготный проезд к месту отдыха и в обратном направлении. Таким образом, по всем правилам Виталию следовало брать отпуск продолжительностью полгода. Местный комитет профсоюза предложил ему санаторную путёвку на Северный Кавказ, срок которой начинался в первых числах мая. Отпускник решил совместить приятное с полезным и перед отдыхом попытаться в апреле сдать экзамены в аспирантуру. Оформив отпуск и получив путёвку, он 27 марта вылетел в Ленинград. До аэропорта в Елизово его с багажом довезли в попутной служебной машине сослуживцы из торгового отдела Липенко и Терещенко в качестве провожающих.
Постоянное совпадение в жизни Виталия – когда он уезжает надолго или приезжает на новое место, то в это время стоит прекрасная солнечная погода, как и в этот прощальный день на Камчатке. В качестве подарков ленинградским друзьям и знакомым пассажир вёз красную рыбу различных пород, упакованную первоначально в полиэтиленовые мешки, а затем в наволочки. Таможенный контроль в те годы был очень строгим и за вывозку рыбной продукции больше установленной нормы наказывали весьма серьёзно. Строгий запрет налагался также на транспортировку мехов и шкур диких животных. Виталию необходимо было выполнить просьбу преподавателя ЛСХИ Козлова Виктора Емельяновича – доставить ему шкуру нерпы. Пассажир скатал эту шкуру в рулон, упаковал её старыми газетами, а сверху обернул географической картой Камчатской области. К счастью, всё обошлось без происшествий.
Прилетев в Ленинград, Виталий сразу же направился в институт, главное административное здание которого располагалось на Советском бульваре города Пушкина. Ещё в коридоре прибывший увидел идущего навстречу мужчину, который на ходу протягивая руку, произнёс: «Виталий Михайлович, наконец-то прибыли! Как раз успели к первому экзамену!». Это был заведующий аспирантурой института Морозов Иван Кузьмич. Он узнал приезжего по фотографии в присланных документах. Вот так прямо с дороги пришлось идти сдавать экзамен по специальности.
Приёмная комиссия располагалась на втором этаже в кабинете заместителя директора института по научной работе Антипина Вениамина Георгиевича, знакомого Виталию ещё со времени защиты им дипломного проекта, когда тот был председателем экзаменационной комиссии. Перед дверью кабинета стояло несколько молодых людей, некоторые из них уже прошли экзаменационный процесс, а другие его ожидали. После короткого знакомства с претендентами в аспирантуру новичку было предложено в качестве уступки идти сдавать экзамен сразу же, как только выйдет очередной проэкзаменованный, чтобы не страдать после дальней дороги. Виталий с готовностью принял это предложение. Экзамен он сдал успешно.
По договорённости его поселили поближе к институту – в общежитие учащихся железнодорожного техникума на улице с таким же названием Железнодорожная. Проживал Виталий один в шестиместной комнате. Почему-то общежитие было заполнено частично, и несколько комнат пустовало, но зато в здании стояла необычная для его предназначения тишина, что способствовало одинокому жителю апартамента спокойно готовиться к очередным экзаменам по иностранному языку и истории КПСС, которые он также успешно сдал и был принят в аспирантуру, о чём оповестил телеграммой своё камчатское начальство и, в связи с этим, просил уволить с места работы и выписать с прежнего места жительства. В ответ председатель облсельхозтехники прислал свою телеграмму: «Коллектив Камчатского облобъединения сельхозтехники поздравляет праздником первое мая поступлением в аспирантуру желаем здоровья успехов в учёбе счастья назначаетесь на должность начальника ремонтного отдела выделена квартира – предоблсельхозтехники Сарры». Вот с таким напутствием в первых числах мая Виталий отправился на юг отдыхать по путёвке, предоставленной последним его рабочим коллективом. Чувствовалась какая-то внутренняя свобода и удовлетворение от успешно прожитых событий последнего периода времени. Было легко на душе, тем более что весна стремительно приближалась к лету. Проезжая по территории центральных областей России, наблюдая из окна вагона поезда за роскошными зелёными кипами деревьев и кустов, просторами лугов и полей, созерцая цветущую сирень, человек невольно забывал о прежних своих переживаниях и не думал о будущих трудностях. Все его помыслы были обращены к действительности, которая существовала за окном вагона.
В Кисловодске Виталия вместе с двумя другими отдыхающими определили на проживание в частный дом, а на питание – в общую столовую; оформили санаторную книжку и снабдили кучей процедурных талонов. Нудное же дело – ходить каждый день по разным лечебным объектам санатория, выстаивать очереди, а затем принимать долгожданные процедуры. Несколько проще пить минеральную воду из оборудованного источника в павильоне в центре Кисловодска. В конце дня обычно ходили смотреть фильмы в летний кинотеатр, расположенный тоже в центре города и представляющий собой громоздкое одноэтажное здание, похожее на барак или сарай. Виталий встречал на улицах города преподавателей Ленинградского сельхозинститута, в большинстве пожилых профессоров.
Как-то, присев на скамеечку отдыхать, Виталий разговорился с сидящим на ней мужчиной. Он приехал с Западной Украины и имел на руках вместо паспорта справку. Виталий вспомнил наших русских крестьян, которым до 1960-х годов тоже было запрещено выдавать паспорта. У него промелькнула мысль – вероятно этот украинец находится под подозрением у органов в причастности к национализму.
От скуки спасали экскурсии. Понравились поездки в Приэльбрусье, в Баксанское  ущелье, Теберду и Домбай. Экскурсанты поднимались в креслах подвесной дороги на верхнее плато, прогуливались там по плотному снегу, ощущая прохладу. Смотрели вниз, где люди спасаются от жары под зонтиками и шляпами. Виталий наслаждался временным отдохновением от человеческой суеты, вспоминая камчатские штормы и снегопады, получал необъяснимое душевное спокойствие. На обратном пути в Кисловодск автобус остановился у природного источника, который извергает минералку из каменной расселины. Пассажиры с наслаждением утоляли жажду холодной водой.
Но вот закончились положенные двадцать четыре дня санаторно-курортного лечения. Виталий, не раздумывая, едет в Сочи. Наступает лето – хочется погреться на южном солнышке и покупаться в теплых водах Чёрного моря. После Дальнего Востока такое близкое соседство с одним из главных морских курортов Северного Кавказа в начале летнего сезона, несомненно, подарок судьбы и его упускать не следует.
Поезд прибыл в Сочи рано утром как раз к открытию квартирного бюро, работники которого оформили гостю направление на проживание в квартире местной жительницы. С нею Виталий предварительно провёл переговоры, встретив у входа в помещение бюро в толпе других хозяев жилищ. Дом, в котором он поселился, состоял из нескольких комнатушек. В одной из них Виталию предстояло жить ещё с двумя молодыми людьми. День только начинался, поэтому познакомившись друг с другом, компания сразу же двинулась в сторону моря. Первый день полностью посвятили пляжу – купались и загорали.
На пляже рядом с ними устроился парень лет двадцати пяти. Он только что приехал из Мурманской области, но уже был в подпитии. От души радовался долгожданному теплу, часто купался, был общителен и доброжелателен со всеми окружающими. В общем, рубаха-парень, трудяга, впервые оказавшийся на черноморском побережье. Он вольготно распоряжался своими кровными, заработанными в поте лица в каком-то карьере, деньгами.
На следующий день, гуляя по городу, приятели встретили этого парня у сберегательной кассы (в настоящее время сбербанк). Как разительно изменился мурманчанин, от вчерашней весёлости не осталось и следа. Был он мрачен и подавлен. Оказывается, вчера он заснул на пляже. Проснувшись среди ночи и несколько протрезвев, он обнаружил исчезновение всех документов, в том числе паспорта и аккредитивов, а также всех наличных денег. Хорошо, что ещё не раздели и не разули. И вот сейчас без копейки в кармане парень не знает, что и делать. Нет средств на существование и на обратный билет. В сберкассе успел выяснить, что все деньги по аккредитивам кем-то получены с предоставлением его паспорта. Молодой человек написал заявление о краже. В сберкассе его пожалели и обещали связаться с мурманскими коллегами, чтобы они организовали помощь пострадавшему. Виталий с приятелями выделили северянину, в один момент ставшему нищим, пособие из своих наличных карманных средств. Больше они его не встречали на территории Сочи, у которого первый день отдыха оказался днём последним.
Погода в тот сезон благоприятствовала отдыху. В короткий срок мужчины изрядно загорели и накупались от души. Каждый день к купальщикам подплывал дельфин с отметиной на голове – с весьма заметным шрамом, полученным им когда-то при столкновении с каким-то препятствием. Дельфин практически не боялся людей. Виталию посчастливилось потрогать его скользкую гладкую поверхность тела. Почему-то дельфин любил подплывать к женщинам снизу, переворачиваться вверх брюхом и тереться о женский живот. Дамы при этом визжали или от испуга, или от удовольствия.
Ближе к полудню, когда наступала жара, Виталий шёл в парк «Ривьера», понежиться в прохладе южной растительности. Обычно посещал шахматный клуб, наблюдая за мирными «сражениями» в тени деревьев. Однажды, идя по аллее парка, он увидел сквозь свои тёмные очки направляющуюся прямо наперерез ему молодую даму. Отдыхающий попытался пройти стороной, но она преградила ему путь: «Не желаешь вдвоём отдохнуть в укромном месте?» - спросила она, глядя визави прямо в глаза. «Опоздала, - ответил Виталий, - уже отдохнул приятно в другом месте!», затем продолжил свой путь, услышав за своей спиной невнятную ругань.
Во время пребывания в Сочи Виталий совершил несколько экскурсий близ этого города, в том числе в Красную поляну – долину, раскинувшуюся у самого подножья Главного Кавказского хребта в пятидесяти с лишним километрах от Адлера. Долина рассечена речкой Мзымтой, с трёх сторон окружена горами, склоны которых покрыты пихтовым лесом. На вершинах гор цветут альпийские луга. На поляне из-под земли бьют источники нарзанных вод. К вершине хребта Аибги ведёт подвесная канатная дорога.
В Сочи наступили знойные дни весьма неприятные после камчатского климата. Девятнадцатого июня, сев в поезд № 132 (Адлер – Пермь), Виталий отбыл на свою родину – в город Киров. Вагон поезда был в ужасающе грязном состоянии. В купе, в котором Виталий обитал, почти весь проход был забит пустыми бутылками, собранными проводницей – женщиной лет сорока. По этой причине и другим разным поводам она постоянно скандалила с пассажирами, хамила и оскорбляла их от всей души.
Прибыли в Киров. Виталий решил сразу же ехать в Нолинск, хотелось побыстрее встретиться с бывшими товарищами по техникуму. В дороге, глядя из окна автобуса, ностальгически вспоминал те события, которые происходили в пору весьма ранней молодости и детства в местах, мелькавших перед глазами. В Нолинске поселился в гостинице, расположенной в центре города. Сам городок показался Виталию по сравнению с прежними годами в нём учёбы каким-то притихшим, с пониженными домами, с менее широкими улицами. Вероятно, такие впечатления возникли после масштабного Ленинграда, да и летний сезон способствовал такой характеристике. Многие жители покинули город на период отпусков.
На следующий день Виталий побывал в техникуме. На период каникул он пустовал, но посетитель встретил некоторых своих старых преподавателей, от которых узнал, что Рогальского – директора техникума возвратили в областной центр на должность инструктора обкома партии. Это стало возможно с  переменами в стране, с уходом из власти Хрущёва.  Жуков – инструктор по эксплуатации тракторов переведен на пост управляющего местной районной сельхозтехники. Преподавателя агрономии Штину С.И. назначили на должность главного агронома районного сельхозуправления, но незадолго до приезда Виталия она скончалась. Староста группы Боря Ворончихин остался в техникуме, работая инструктором по вождению автомобилей. Вскоре бывшие сокурсники встретились в квартире инструктора, которая располагалась на улице Спартака в старом деревянном двухэтажном доме. Он жил на втором этаже с женой и двумя детьми. Его жену Виталий знал, ещё учась в техникуме. Она играла на баяне в одном самодеятельном оркестре с Борисом, была прекрасным профессиональным музыкантом. Их сын – ученик младшего класса, а дочь – дошкольница. Соседом этой семьи был пенсионер, бывший техникумовский инструктор по кузнечному, слесарному и токарному делу; тот самый строгий наставник, которого ужасно боялись его ученики. Он сильно изменился – стал мягче характером, руки его побелели и стали какими-то холеными. Виталий помнил, как эти руки, когда-то с загрубевшими чёрными пальцами, спокойно хватали горячий металл. Сейчас перед ним стоял вежливо улыбающийся, смущённый пожилой человек, к которому возбудилось у бывшего ученика ностальгическое уважение.
В один из своих выходных дней Борис с семьёй поехал на свою дачу, уговорив гостя следовать с ним. Была прекрасная солнечная погода. Дача оказалась довольно далеко от города. Зато в продолжительном пути Виталий получил наслаждение от общения с природной красотой, от широкого русского раздолья, раскинувшегося по берегам реки Вятки. Дача находилась поблизости от этой реки, недалеко от пристани с деревянными мостками и причалом, где под протяжными гудками проплывающих пароходов вели неспешную свою работу местные работяги-речники.
27 июня Виталий отправился обратно в Киров. От Бориса Ворончихина он узнал место работы друга своего детства Шешукова Володи – областная Госавтоинспекция. Там и встретились друзья. Володя за прошедшие двенадцать лет почти не изменился. Служил он в должности начальника отдела информации ГАИ в звании старшего лейтенанта. В его обязанности входили постановка на учёт автомобильного транспорта, регистрация дорожно-транспортных происшествий, их анализ в масштабе Кировской области. Во время этой встречи в кабинет робко вошёл мужчина. Виталий сразу узнал в нём техникумовского преподавателя по эксплуатации машин. Тот тоже узнал своего бывшего ученика и, вероятно, поэтому решил как старый знакомый действовать смело, предложив мзду Володе за ускорение процесса установки на учёт его личного автомобиля. Начальник отдела решительно отверг взятку, едва не выгнав своего прежнего учителя.
Володя упросил Виталия остановиться для проживания в Кирове у него дома. У приезжего не возникало никакого желания встречаться со своими многочисленными родственниками, живущими в этом городе, поэтому он не отверг предложение своего верного друга. Примечательно, его дом находился на улице под названием Милицейская. Здание барачного типа, деревянное, одноэтажное с многочисленными комнатушками вдоль длинного сквозного коридора, представляющее собой что-то среднее между семейным общежитием и большой коммунальной квартирой. Одну из комнат занимал Володя с супругой и дочкой – дошкольницей. Прибыв туда, Виталий сразу осознал, что принял опрометчивое решение, согласившись на предложение друга, но менять это решение было поздно и неудобно.
Вечером отпраздновали встречу в кругу Володиной семьи. С женой он познакомился на целине во время уборки урожая, куда его направили с отрядом работников ГАИ для обеспечения порядка на казахстанских автодорогах. Супруга тоже, как и он, была воспитанницей детского дома, приехала в Казахстан на уборку урожая, где молодые и познакомились,  с той поры они вместе.
В период между окончанием техникума и работой в ГАИ Володя, как и его друг, служил в Армии. Во время Карибского кризиса его часть в числе других, погружённая в океанский лайнер, двигалась в направлении «острова свободы». Все военнослужащие были обмундированы в гражданскую одежду. На полпути их движения кризис мирно разрешился, и их возвратили на родину.
В одной воинской части с Володей служил его однокурсник по техникуму Вася Брюхов, который застрелился на посту. Парень был тихим и скромным, этим воспользовались некоторые распоясавшиеся старослужащие, чиня притеснения и издевательства над ним, что и привело к трагедии. В те советские годы «дедовщина» уже существовала, правда, не в такой изощрённой форме, как в 1990-е годы.
В гостях у друга Виталий задержался на пять дней. В один из выходных дней Володя с семьёй и другом съездили в Ивкино – зону отдыха и лечения, расположенную примерно в пятидесяти километрах южнее Кирова. Загорали и купались в целебных источниках.
Шёл июль месяц. Виталию хотелось посетить те места Кировской области, в которых он провёл свои детдомовские годы, но постоянные хлопоты, связанные с многочисленными переездами из одного населённого пункта в другой, охладили рвение потенциального путешественника. Использовав служебное положение своего друга, он приобрёл железнодорожный билет на Ленинград. Свободная их продажа в середине лета была затруднена. На вокзале Виталия провожал Володя со своим товарищем по службе. Друзья встретились вновь уже пятнадцать лет спустя.


ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ В НАУКУ.


Виталий вновь в Ленинграде. На первое время его устроили на проживание в то же самое общежитие железнодорожного техникума, в котором он обитал до отъезда на юг. Первоначально Морозов И.К. – заведующий аспирантурой, посоветовал Виталию решить своеобразно жилищную проблему – согласиться на предложение вдовы известного профессора сельхозинститута: в обмен на предоставление комнаты в её квартире, аспирант обязуется заниматься воспитанием их внука.
Покойного профессора Виталий знал ещё по студенческой учёбе, который был широко признанным авторитетным специалистом в области ремонта машин и считался одним из основоположников этой отрасли производства. В годы Великой Отечественной войны профессор был в числе организаторов, руководителей и непосредственных участников процесса восстановления пострадавшей в боях военной техники, особенно по ремонту танков, тысячи покалеченных которых были вновь отлажены и отправлены на фронт. На кафедре ремонта, которой продолжительное время руководил профессор, можно было видеть на стене фотографию военных лет. На ней завкафедрой запечатлен в форме старшего офицера с боевыми наградами на груди.
Вдова при знакомстве осталось довольна кандидатурой начинающего аспиранта, была весьма обходительна, показывая будущее его жилище. Её дочь в то время находилась в Африке – на родине второго своего мужа – негра, от которого родила дочку. Её сын, оставленный матери – вдове профессора, был рождён от первого мужа – армянина. Антипин В.Г. – научный руководитель аспиранта, который очень уважал и ценил заслуги покойного профессора, с возмущением утверждал, что его дочь своими любовными похождениями довела отца до преждевременного летального исхода.
Внук профессорши, лишённый родительской опеки и оставленный практически без присмотра, при знакомстве со своим будущим воспитателем представлял собой подростка уже со сложившимся характером чрезмерно агрессивного, непослушного состояния. В таком возрасте юнца очень сложно перевоспитывать, а Виталию предстояла впереди чрезмерная аспирантская занятость, которая не давала возможности серьёзно заниматься другими непростыми проблемами. Поэтому он тактично отказался от предложения пожилой профессорши.
Постепенно Виталий стал входить в рабочую обстановку лаборатории, в которой предстояло проходить аспирантуру. Руководители учёбы аспиранта определились ещё в процессе сдачи вступительных экзаменов – это доктор технических наук, заместитель директора по научной работе Антипин Вениамин Георгиевич и кандидат технических наук, заведующий лабораторией уборки и послеуборочной обработки зерновых культур и семенников трав Митрофанов Николай Михайлович. С выбором темы диссертационной работы было сложнее. Антипин предлагал продолжить исследования предыдущих аспирантов по роторным соломосепараторам (короче – соломочёсов). Митрофанову, по-видимому, было всё равно, чем будет заниматься новичок в его лаборатории. Он был рад тому, что в его подразделении появился ещё один работник, способный активизировать выполнение плана лаборатории.
Между тем наступала уборочная страда, а для сотрудников лаборатории – самая ответственная трудоёмкая пора летних полевых исследований и испытаний своих разработок. Виталий находился в отпуске, но Митрофанов уговорил его принять участие в полевых работах, оформив ему командировку с 24 июля. Полевые исследования наметили провести в Прибалтийской машиноиспытательной станции. Двинулись туда своим ходом. Впереди автопередвижная мастерская, называемая рабочими «летучкой»; затем следовал комбайн – опытный образец; а замыкал шествие грузовой автомобиль, транспортирующий жатку этого комбайна. Фургон летучки был буквально забит лабораторным оборудованием, между которым с большим трудом разместились сотрудники института, командированные в МИС. На полпути движущийся «караван» застала ночь, которая выдалась довольно прохладной. Люди спали в разных местах, где могли как-то устроиться: в кабине и фургоне летучки, в зерновом бункере комбайна и т.д. Естественно, за ночь они продрогли до костей.
После двухдневного путешествия техника и сотрудники прибыли в МИС, которая располагалась в посёлке Приекули близ города Цесис Латвийской ССР. В первое время жили в гостинице Цесиса и каждый день ездили в летучке на работу в МИС. Позади гостиницы был сквер, в котором находился небольшой пруд. В этом пруду плавало много рыбы. Работники гостиницы специально её не разводили, но и не разрешали ловить. Институтский комбайнёр Мартынов Александр Васильевич – в прошлом фронтовик, ухитрялся ловить рыбу средь бела дня. Для этого он брал леску с крючком, но без удилища, прилеплял к крючку хлебный мякиш и забрасывал крючок в пруд, делая вид, что бросил камешек. Затем полулёжа на прибрежной травке, тихонько тянул леску к себе. Часто ему удавалось таким путём подцепить на крючок рыбину, чем был весьма доволен.
За городом Цесис протекает река Гауя. На её берегах каждый летний выходной местные жители устраивали праздники: пели, танцевали, развлекались. Живя в городской гостинице, её обитателям удавалось посещать и наблюдать эти веселья. Но вот срок пребывания в гостинице истёк, и питерских гостей вежливо попросили покинуть её. Они выехали из Цесиса и обосновались в Приекули в различных местах. Например, Виталий и Николай Михайлович ночевали в медицинском пункте. Спали на операционных столах – узких, жёстких, высоких постелях, опасаясь во время сна упасть с таких лож. Вскоре командированным выделили большую комнату или зал в административном здании предприятия на втором этаже, где они обитали до конца срока командировки. Там поместилась вся компания приезжих с кроватями, столами и стульями и даже оставалось свободное пространство. В нижнем этаже этого здания находился буфет, в котором можно было купить все необходимые продукты, в том числе спиртное.
Что касается питания, то оно практически во всех предприятиях общепита не только Латвии, но и остальных республик Прибалтики, в советское время было значительно лучше, чем в России, в том числе Ленинграде. Отличительными особенностями прибалтийской кухни были разнообразие блюд, высокое качество их приготовления и дешевизна. Командированным особенно нравились выпечка, молочные продукты и кондитерские изделия. Несмотря на то, что меню в столовых было представлено на латышском языке, Виталий быстро освоился в его прочтении и заказывал люда без перевода на русский. То есть стал изучать и понимать названия не только блюд, но и другие бытовые слова и формулировки, необходимые в повседневном обиходе. Таким образом, повторялась ситуация, возникшая несколько лет назад в эстонском Тарту, во время прохождения Виталием студенческой практики.
Испытания институтского зерноуборочного комбайна, называемого Северным, шли своим чередом практически каждый день. Этому способствовала погода – сухая, солнечная и тёплая. Со стороны МИС руководил полевыми исследованиями опытный специалист в этом деле Воскобойников - русский мужчина средних лет. А помогала ему целая бригада девушек–латышек, в основном холостых. Бригада командированных состояла только из мужчин, поэтому во время совместной работы существовали своеобразные взаимоотношения. Мужчины обеспечивали бесперебойную работу комбайна в необходимых режимах, производили отбор проб от различных его рабочих органов, обслуживали вспомогательные оборудование и технику. Девушки выполняли агрономическую оценку убираемых зерновых культур, брали различные пробы в поле в процессе жатвы, обрабатывали эти пробы в лабораторных условиях и делали соответствующий анализ качества работы комбайна.
Постепенно сотрудничество двух бригад переросло в дружеские отношения. Прибалтийские девушки – высокие, стройные, голенастые - до определённого времени не привлекали Виталия. Но среди местной молодёжи оказалась одна девушка – очень красивая, с открытым лицом здорового приятного цвета и прекрасной фигурой, отличавшаяся от других её подруг независимым характером, сдержанностью в отношении к мужской половине. Она сразу же привлекла внимание Виталия, овладев его чувствами, чего он не мог предвидеть. Белокурая красавица была моложе его лет на восемь – десять, имела приятное имя Моника, но страшную по звучанию для русского уха фамилию. Жила она в общежитии вместе с другими незамужними девушками – своими сотрудницами. Общежитие располагалось в одном из жилых домов посёлка.
Каждое утро, расходясь по своим рабочим местам, члены женской и мужской бригад проходили рядом на встречном пути. Отвечая на приветствие Виталия, Моника не смотрела в его сторону, а грациозно с поднятой головой спокойно шествовала, на ходу кусая белыми ровными зубами спелое яблоко.
Однажды на предприятии устроили праздничный вечер по случаю какой-то торжественной даты. Танцевали в зале по соседству с жилой комнатой командированных. Весь вечер Виталий обхаживал Монику, однако его концовку он не помнит, так как вместе со своими сотрудниками излишне «накачался» вином в местном буфете. На следующий день ему было неловко встречаться с дамой своего сердца, предполагая, что она, может, им недовольна. Так совпало, что за ненадобностью женская бригада несколько дней не выезжала в поле. Но однажды, Моника приехала почему-то одна взять пробы. Она встретилась взглядом с Виталием, и тот понял, что девушка ожидает от него продолжения встреч. Об их взаимоотношениях уже знали члены обеих бригад. Они передавали приветы Монике и Виталию от друг друга, если те не могли видеться некоторое время.
Во время испытаний потребовались дополнительная документация и некоторые запасные части к комбайну. Виталий поехал за ними в Пушкин, предварительно спросив завлаба о возможности продления заканчивающейся командировки. Митрофанов заверил, что сам займется этой процедурой в ближайшее время. По просьбе Мартынова А.В. – упомянутого ранее рыбака и комбайнёра, Виталий навестил в Пушкине его семью с целью узнать, как сдаёт вступительные экзамены в институт его сын. Абитуриенту не повезло – получил «неуд» на экзамене и потерял все шансы поступить в ВУЗ. Завершив необходимые дела в институте, аспирант возвратился в МИС. Александр Васильевич – бывший фронтовик, мучительно переживал за своего сына и с надеждой ожидал от Виталия положительных вестей. Аспирант не предполагал, что вместе со старым комбайнёром переживает вся мужская бригада. При встрече после затянувшейся молчаливой паузы один из слесарей не выдержав, спросил: «Виталий, чего же ты молчишь? Ты выполнил просьбу Александра Васильевича?». Аспирант, пытаясь снять создавшееся напряжение, с наигранной весёлостью парировал: «А разве абитуриент не сообщил сам об этом по телефону?». Воцарилась минутная тишина, после которой Виталий рассказал о своём визите в квартиру комбайнёра. После его слов раздался протяжный вздох несчастного человека, простого работяги-трудяги, который так был полон надежд, что его наследник первый в семье получит высшее образование. В том же году сын комбайнёра поступил в ПТУ (профессиональное техническое училище).
В это время испытания Северного комбайна были в самом разгаре, а срок командировки кончался. Митрофанов – руководитель институтской бригады, поехал в Пушкин продлить этот срок, оставив за себя Виталия. Целыми днями аспирант пропадал в поле, организуя бесперебойное обслуживание проведения исследований не только опытного комбайна, но сравниваемых с ним серийных образцов – обычных комбайнов. На свежие сжатые участки поля моментально слетались стаи аистов, которые вылавливали в стерне лягушек, обитающих во множестве особенно в низинных местах. Виталий хотел понять, почему в соседней Ленинградской области не встречается такого большого количества этих красивых величественных птиц? Часто прилетали на поле и журавли. Но эти более осторожные птицы бродили несколько поодаль, чем аисты.
Однажды, когда комбайны работали на отдалённом поле, в стороне от населённых пунктов и дорог, Виталий забрёл в заброшенный хутор, который как оазис зеленел деревьями и кустарниками среди голых полей. В глубине этой зелени и высокой травы он обнаружил старинную паровую машину. Такая техника широко использовалась в начале двадцатого века, приводя в движение стационарные молотилки и другие сельскохозяйственные машины. Виталия удивило прекрасно сохранившееся состояние машины, несмотря на то, что находилась под открытым небом несколько десятилетий. Она была тщательно законсервирована, по-видимому, ещё перед Второй Мировой войной. Всё её оборудование до мельчайших деталей было на местах. Аспирант спросил подошедшую девушку-латышку, почему эту паровую машину не поставили в музей? Та ответила, что пока здесь самое безопасное для неё место. Впоследствии Виталий узнал от институтского сотрудника, побывавшего в командировке в тех местах много лет спустя, что, действительно, паровая машина стала экспонатом местного музея.
Между тем, полностью сменился состав работников, командированных институтом, обслуживающих испытания – это механизаторы, шофера, слесари и т.п. Зав лабораторией всё ещё задерживался в Пушкине и аспирант не мог по этой причине отбыть в институт для продления закончившейся командировки.
Старого опытного водителя летучки сменил молодой, только что отслуживший в Армии, шофёр Пачев, с которым произошла неприятная история. Сзади летучки был прицеплен САК (сварочный аппарат на колёсах), который бригаде любезно предоставило руководство испытательной станции. С этим прицепом автомобиль должен ограничиваться в скорости до тридцати километров в час. Как-то Пачев, оставшись наедине с автомобилем, решил полихачить, забыв о прицепном агрегате. В это время Виталий находился в поле. Видит, вдалеке по дороге мчится на предельной скорости летучка, а сзади мотается из стороны в сторону сварочный агрегат. Увлечённый ездой водитель не слышал и не видел никого. Как и следовало ожидать, его бесшабашность кончилась аварией. У сварочного аппарата вырвало прицепную серьгу и он, освободившись, закувыркался по дороге на полном ходу, изрядно разбившись.
Разговор с молодым водителем состоялся серьёзный. Виталий направил его в мастерские МИС с условием – пока виновный не отремонтирует САК, оттуда ни ногой. Под вечер аспирант зашёл в мастерскую, ожидая в свой адрес обвинительную ругань местных технических руководителей. К своему удивлению они встретили его спокойно, но натянуто сдержано. По всей вероятности они уже «отыгрались» на горе-водителе, который в это время вместе с местными слесарями молча ремонтировал исковерканный агрегат. Виталий извинился за действия институтского шофёра, за дополнительные трудовые и финансовые расходы, которые понесли работники станции.
Наконец возвратился заведующий лабораторией, который продлил свою командировку, а сделать то же самое с командировкой своего помощника и заместителя почему-то не смог. У аспиранта впервые возникло подозрение в нечестности своего руководителя, которое впоследствии подтвердилось. Так как срок командировки аспиранта давно истёк, то он отбыл в Пушкин. Заместитель директора института по общим вопросам Савельев, к которому Виталий обратился по прибытии, заявил, что о продлении его командировки с завлабом речи не велось, а оформить её задним числом он не вправе. Таким образом, сверхурочная командировка – около месяца выполнялась за свой счёт. Но, как говорится, это мелочи жизни.
Лето 1972 года ознаменовалось важнейшими международными событиями. Прошла Мюнхенская олимпиада, омрачённая массовым убийством израильских спортсменов. Состоялся матч на звание чемпиона мира по шахматам между Робертом Фишером и Борисом Спасским. Победа американцу досталась довольно легко. За своё поражение советский гроссмейстер попал в жёсткую опалу своему партийно-государственному руководству. В те же дни постоянно сообщалось средствами массовой информации о начале подготовки к совместному советско-американскому космическому полёту пилотируемых кораблей «Союз» и «Аполлон» со стыковкой на орбите. Этот полёт осуществился три года спустя.
Уезжая из МИС, Виталий предусмотрительно передал прощальную записку Монике, в которой извинился за внезапный отъезд. Надолго в его памяти остались впечатления о времени, проведённом в небольшом латвийском посёлке. Оно принесло ему радость и страдания. Запомнились многократные пешие ночные прогулки от Цесиса до Приекули, при возвращении со свиданий на танцах в городском клубе. Оба были неустроенны, неприкаянны, и не знали – какое будущее их ожидает, но сохраняли надежду на лучшую жизнь. Через некоторое непродолжительное время после отъезда аспиранта Моника покинула этот посёлок.
Возвратившись в Пушкин, Виталию в первую очередь необходимо было уладить проблему жилья. У НИИ существовало своё небольшое общежитие, но на данный момент свободных мест там не было. По знакомству он временно устроился в своё старое студенческое общежитие №3 ЛСХИ. Проживал в комнате вместе с двумя аспирантами сельхозинститута.
Общепринято, в начале учёбы в аспирантуре молодой человек выбирает и обосновывает тему своей будущей кандидатской диссертации. Для этого он производит обзор и анализ литературных и патентных источников, а также всех доступных ему отчётов и других материалов, близких к предполагаемой теме, различных организаций. Виталий ознакомился со всеми отчётами и документацией своей лаборатории по уборке зерновых культур, а также с отчётами других институтов, машинно-испытательных станций и прочих организаций, которые имелись в институте. Затем начал собирать соответствующий материал, конспектируя его, в Ленинградском филиале Центральной научной сельскохозяйственной библиотеки (ЦНСХБ) на Исаакиевской площади, в Государственной публичной библиотеке имени М.Е.Салтыкова-Щедрина (в настоящее время Российская национальная библиотека), в Государственной библиотеке СССР имени В.И.Ленина в Москве (ей вернули название Румянцевская библиотека), в Патентном фонде ЛенЦНТИ (Центр научно-технической информации) в Инженерном замке (другое название Михайловский дворец).
Как-то при  выходе из одной ленинградской библиотеки, торопясь, Виталий едва не столкнулся с интеллигентным пожилым человеком, которого сопровождала девушка. Молодой человек смутился и извинился перед ними, узнав в мужчине Дмитрия Сергеевича Лихачёва, так как буквально накануне ознакомился с одной из его статей с портретом автора, посвящённой Древней Руси.
На основании анализа материалов, изученных аспирантом, он сделал выводы, что наименее исследованы процессы, производимые рабочими органами, включающие пассивные (неподвижные) устройства, то есть недостаточно доказано влияние этих элементов конструкции на технологический процесс, происходящий в молотилке зерноуборочного комбайна. К пассивным устройствам относятся, в частности, подбарабанье (дека) молотильного аппарата, решётки битеров и роторных соломосепараторов (соломочёсов). Многолетними наблюдениями и исследованиями выявлено, что при обмолоте зерновых культур, особенно в условиях повышенного увлажнения, рабочие органы молотилки зерноуборочного комбайна выполняют свой процесс неудовлетворительно вследствие значительного сопротивления поверхности подбарабанья, решёток битеров и соломочёсов потоку продуктов обмолота и залипанию в них отверстий, что приводит к значительным потерям зерна в поле за комбайном.
Аспирантские занятия Виталия шли полным ходом, но с прежнего места работы его не увольняли и не выписывали из камчатской квартиры, несмотря на его неоднократные просьбы. Работники институтского отдела кадров убедили аспиранта написать запрос-жалобу по этой проблеме в прокуратуру Петропавловска-Камчатского, которая отреагировала на это письмо, направив седьмого декабря соответствующее предписание руководству облсельхозтехники. К новому 1973 году оттуда, наконец, прибыли документы, подтверждающие увольнение Виталия с места работы и выписку его с места жительства.
Параллельно аналитическим исследованиям аспирант занимался переоборудованием молотилки серийного зерноуборочного комбайна по заранее разработанной технической документации рабочих органов, обеспечивающих регулирование в определённых пределах режимы вибраций подбарабанья молотильного аппарата и решётки промежуточного битера ранее неподвижных (пассивных).
Тему диссертации утвердили спустя три месяца со дня начала аспирантуры при положенном месячном сроке. Задержка произошла из-за некоторого противостояния между первым руководителем и аспирантом. Профессор Антипин предлагал продолжить исследовать его любимые соломочёсы, Виталий же настоял на выполнении новой в институте темы по активизации работы устройств молотилки путём придания им механических колебаний. Профессор согласился лишь потому, что данная тема будет полезна при совершенствовании конструкции соломочёсных устройств с целью интенсификации их работы в системе Северного комбайна.
Северные комбайны, разработанные и реализованные в производство ещё в довоенные годы на основе предложений ленинградских изобретателей-колхозников Ю.Я.Анвельта и М.И.Григорьева, эмигрировавших из буржуазной Эстонии, имели марку СКАГ-5, которую можно расшифровать – Северный комбайн Анвельта и Григорьева. Этот первый в мире роторный комбайн показал хорошие результаты на уборке высокоурожайных влажных культур на полях с неровным рельефом. В 1938 году на Всемирной выставке в Париже Северный комбайн, уже выпускаемый серийно, демонстрировался наравне с другими советскими экспонатами, в том числе с известным монументом Веры Мухиной «Рабочий и колхозница» и получил золотую медаль. Во время войны вместо комбайнов завод изготовлял военное оборудование. После войны выпуск такого комбайна не возобновился. Антипин Вениамин Георгиевич, который ещё в довоенное время работал с изобретателями комбайна, постоянно пытался отстаивать права Северного комбайна на его существование в сельскохозяйственном производстве. Но все его усилия в этом деле были безрезультатны.
Как-то И.В.Сталин собрал всех директоров институтов страны, занимающихся механизацией и электрификацией сельского хозяйства. Директор ЛенВИМа (Ленинградское отделение Всесоюзного института механизации – так в те годы назывался ранее упомянутый НИИ в Пушкине) Уваров Александр Михайлович решил напомнить об этом комбайне вождю при встрече. Но когда Сталин подошёл к нему, стоящему в шеренге с остальными директорами, ткнул ему пальцем в грудь и спросил сопровождающего: «А это кто?», Уваров в страхе забыл о своей просьбе.
Вторую попытку напомнить о Северном комбайне высшему руководству страны решил совершить сам Антипин на встрече специалистов, занимающихся уборкой зерновых культур, с Н.С.Хрущёвым. Генсек знакомился с новой техникой, выстроенной в ряд. Вот он подошёл к СК-3 (самоходный комбайн), в котором впервые в отечественном сельхозмашиностроении была использована гидравлика для привода рабочих органов. Хрущёв одобрительно хмыкнул. Антипин осмелившись, заявил, что этот комбайн скопирован с немецкого и это недостойно для советских разработчиков. На эти слова Хрущёв спокойно ответил: «Ничего, был немецким – будет советским!». После такой фразы Антипин понял, что бесполезно донимать просьбами руководителя государства.
Кстати, соломочёсы Северного комбайна стали своеобразным камнем преткновения отношений между крупными учёными, ведущими специалистами в области механизации уборки урожая зерновых культур москвичом Пустыгиным М.А. и уже знакомым ленинградцем Антипиным В.Г., ровесниками, родившимися в начале 20-го века. Пустыгин Михаил Андреевич утверждал, что его оппонент присвоил идею роторного соломосепаратора, считая себя первым разработчиком подобного устройства. Этот многолетний спор продолжался до конца их жизни.
Виталию однажды пришлось присутствовать на объединённом техническом совете Министерства сельского хозяйства СССР, Союзсельхозтехники и Министерства тракторного и сельскохозяйственного машиностроения, на котором рассматривалась проблема уборки зерновых культур, и принимался план постановки на серийное производство техники для решения этой проблемы. Очень серьёзная повестка дня совета собрала ведущих специалистов этой отрасли со всей страны, которые разместились за длинным столом с обеих сторон. Судьба распорядилась так, что друг против друга были посажены Пустыгин и Антипин. В ходе обсуждения они вынуждены были включиться в обоюдные переговоры, отстаивая свои разработки, предлагая внести их в производственный план. Эти переговоры переросли в яростный спор, в котором оба маститых учёных не стесняясь присутствующих, обвиняли, упрекали, напоминали о причастности друг друга в чём угодно, но только не о достойном вкладе в дело, которому они служат. Председательствующий с трудом пытался успокоить корифеев науки. Эти сложные личные взаимоотношения двух «светил» переросли в противостояние возглавляемых ими московской и ленинградской научных школ, которое, к сожалению, не способствовало развитию отечественной отраслевой науки, а, следовательно, укреплению технической оснащённости сельскохозяйственного производства.
По этому поводу, забегая вперед, следует изложить следующий характерный случай. Завершая работу над диссертацией, Виталий решил воспользоваться одной из командировок в Москву – заехать в ВИСХОМ (Всесоюзный институт сельскохозяйственного машиностроения), где работал Пустыгин М.А. и узнать его мнение о своей работе. Приехали туда вместе с заведующим своей лабораторией. Аспирант уже двинулся на второй этаж, на котором находился кабинет Пустыгина, когда его попутчик стал отговаривать своего подчиненного от этой затеи. Незадолго до этого Михаил Андреевич – член ВАКа (Высшей аттестационной комиссии) успешно противостоял присуждению учёной степени кандидата наук аспиранту Антипина Гришкевичу П.Н. Завлаб стал убеждать Виталия, что предстоящая встреча усугубит и до того сложную ситуацию. Аспирант был непреклонен и пошёл один. В кабинете кроме Пустыгина ещё работал его друг-ровесник. Гость поздоровался, представился и изложил суть своего визита. Хозяин кабинета выслушал краткую информацию содержания диссертации, сказал, что работа представляет несомненный интерес и может быть полезна при разработке конструкций перспективных зерноуборочных комбайнов. Затем немного помолчав, добавил: «Только не занимайся соломочёсами!». Из беседы с ним аспирант понял, что уступив по разработке и исследованию этих устройств Антипину, Пустыгин стал ярым их противником.
Вернёмся обратно назад. Наступило засушливое лето 1973 года, редкое для Ленинградской области. Переоборудованный зерноуборочный комбайн «Сибиряк» с двухбарабанным молотильным аппаратом и промежуточным между ними битером, оснащёнными вибрационными подбарабаньями и решёткой битера, был доставлен для исследований в полевых условиях в село Суйда Опорно-показательного хозяйства Северо-Западного научно-исследовательского института сельского хозяйства (ОПХ СЗ НИИСХ).
Суйда – это утопающее в зелени, тихое, спокойное село  близ железной дороги недалеко от Гатчины. Суйда – это вотчина Ганнибала, деда А.С.Пушкина, здесь и его могила.
Накануне выезда в поле вдруг нарочным поступило распоряжение заведующего лабораторией – демонтировать с опытного комбайна двигатель с дальнейшим монтажом его на другой комбайн. Виталий запретил механизаторам выполнять это распоряжение и немедленно отправился в институт, где произошла первая серьёзная стычка с завлабом, который стал утверждать, что принял это решение во имя спасения общего плана лаборатории, считая его важнее, чем аспирантские исследования. Виталий, естественно, стал ему возражать – аспирантская работа утверждена и является составной частью плана института. Тут заведующий не выдержал и выпалил: «Наплевать мне на твою аспирантскую программу! Выкрутишься как-нибудь! Своего решения я не изменю!». Виталия ошеломили такие слова второго руководителя его аспирантской работы, который по долгу своей службы обязан оказывать содействие своим ученикам. Только с помощью руководства института удалось приостановить варварские действия зарвавшегося начальника. Дело завершилось благополучно. Выяснилось, что двигатель, который намеревался заведующий заменить на другой, снятый с аспирантского комбайна, не набирает необходимую мощность и дымит из-за халатности механизатора. В поддоне воздушного фильтра двигателя продолжительное время не менялось масло, которое превратилось в густое месиво похожее на глину. Заменили масло, и двигатель заработал в нормальном режиме. Проблема перестановки двигателя отпала сама собой. Но этот случай со скоропалительным, непродуманным решением непосредственного начальника по непроверенным фактам осложнил дальнейшие отношения руководителя и аспиранта. Ведь в случае исполнения задумки начальника аспирант лишился бы целого уборочного сезона – одного из трёх, что повлекло бы к срыву всей аспирантской работы.
Некоторое время спустя после этого события Виталий встретился с первым своим руководителем профессором Антипиным, который знал о конфликте. «Не принимайте близко к сердцу этот случай, - успокаивал он аспиранта, - Ваш второй руководитель и мне как-то подложил свинью!». Профессор рассказал, что этот завлаб попал однажды в неприятную историю. Его вызвал «на ковёр» директор института Сечкин Василий Семёнович и стал распекать провинившегося, а тот начал оправдываться, что ему не уделяют должного внимания в повышении авторитета руководителя. Директор спросил: «Так, может, Вам в тяжесть дополнительное руководство аспирантами?». Заведующий понял эти слова по-своему; «Да, Вы правы, - ответил он, - я бы желал самостоятельно руководить аспирантами».
Антипин, узнав о намерении своего бывшего ученика отделаться от учителя, очень обиделся, вспомнив, что помог ему поступить в аспирантуру, успешно её окончить и устроиться на работу в институт в должности заведующего лабораторией, несмотря на то, что при утверждении на руководящей должности перед претендентом возникло препятствие – он был беспартийным, а, значит, непроходным в то время. Ему и здесь помогли вступить в члены КПСС, хотя человеку уже исполнилось сорок лет. Надеялись, что характерные его энергичность, хватка, пробивная способность пойдут на пользу общему делу. Но в то же время вызывало сомнение в честности будущего руководителя, уважительном его отношении к людям, которые будут в его подчинении. Но других подходящих кандидатур не нашлось,  и единственный претендент был утверждён в должности.
Профессор Антипин с сожалением констатировал, что опасения подтвердились. Новый заведующий лабораторией, заняв эту должность, приступил к чистке вверенного ему коллектива. В первую очередь он отправил на пенсию опытного специалиста, главного инженера лаборатории Миклухина Всеволода Фёдоровича, которому только что исполнилось шестьдесят лет. Ранее Миклухин совместно с Антипиным выполнили гигантскую работу – разработали техническую документацию на Северный комбайн. Практически все чертежи этой сложной машины были выполнены им самим или под его руководством. На место Миклухина новым заведующим был приглашён из Белоруссии инженер Умперович, с которым завлаб тоже не смог сработаться и тот через пару лет возвратился к себе на родину.
Полевые исследования прошли без задержек и уложились в положенный срок, этому способствовала сухая солнечная погода. Даже в таких благоприятных условиях уборки зерновых культур опытный образец комбайна по своим качественным показателям работы значительно превосходил серийный комбайн. Такую оценку дают различные специалисты – агрономы, экономисты, инженерно-технические работники и т.д. на основании скрупулезной обработки результатов проведённых опытов.
Безусловно, в те годы техническая оснащённость даже НИИ и ВУЗов разительно отличалась от современной. Например, математическую обработку приходилось производить на громадных счётных машинах, которые выполняли простейшие арифметические расчёты очень медленно, при этом они были весьма шумными – строчили подобно пулемёту. Поэтому приходилось пользоваться допотопными механическими арифмометрами, энергично вращая их ручки. Калькуляторы и иная мобильная вычислительная техника, которой можно пользоваться в полевых условиях, в институте появилась позднее.
Как-то по дороге из Суйды в Пушкин Виталий зашёл пообедать в Гатчине в ресторан. В ожидании выполнения заказа он решил произвести предварительные, приблизительные подсчёты результатов проведённых опытов. Достал из сумки логарифмическую линейку и, ни на кого не обращая внимания, стал работать с нею. Тут же подскочила официантка и злобно прошипела: «Что, проверять меня вздумал?! Вот сейчас вызову милицию и угодишь по пьянке в кутузку!». Виталий с трудом успокоил взбесившуюся женщину, заверив, что никаких претензий к её работе он не имеет.
Значительный объём экспериментальных данных обрабатывали на ЭВМ (электронно-вычислительных машинах). Слова «компьютер» в советском обиходе не было. ЭВМ были весьма громоздкими, и каждая из этих машин занимала площадь несколько квадратных метров. Считала и обрабатывала материал ЭВМ довольно медленно, пропуская через себя рулоны бумаги с промежуточными выкладками, прежде чем выдаст окончательный результат.
В конце 1973 года в Ленинграде состоялась Межреспубликанская научно-техническая конференция под названием «Опыт творчества молодых учёных и специалистов в ускорении темпов научно-технического прогресса в сельскохозяйственном производстве», на которую Виталий был приглашён с докладом. Участники конференции, съехавшие со всех концов Советского Союза, были распределены на четыре секции. В секции «Механизация сельского хозяйства» значилось 46 докладчиков, первым из которых определили Виталия. По какому принципу была составлена такая очередность? Возможно, рассудили, что необходимо уступать первенство старшим по возрасту. Виталий в том году переступил грань выбывания из числа молодых специалистов и учёных, возраст которых ограничивался тридцатью тремя годами.
Конференция состоялась во Дворце Труда. Виталий выступал на ней не как заканчивающий свой срок молодой специалист, а как начинающий исследователь, представляющий перед широкой аудиторией свои первые результаты научной работы. По завершении выступлений участников конференции и обсуждений их докладов состоялась торжественная часть, на которой были отмечены наиболее интересные работы молодых учёных и дан концерт. Виталию запомнился один эпизод концерта. Выступал дуэт с отрывком из оперетты, после окончания которого артист Герард Васильев сообщил, что его партнёрше Татьяне Шмыге накануне присвоено высокое звание – Заслуженная артистка РСФСР. Поздравление зрителей заключалось в бурных аплодисментах талантливой актрисе.
За свой скромный вступительный вклад в науку Виталий был награждён Почётной грамотой Ленинградского обкома ВЛКСМ. Награду вручил секретарь обкома Лобко Виктор Николаевич, впоследствии ставший вице-губернатором Санкт-Петербурга, первым заместителем губернатора Матвиенко Валентины Ивановны.
В том 1973 году исполнился год, как Матвиенко закончила Ленинградский химико-фармацевтический институт, в который приехала поступать из Шепетовки Хмельницкой области Украинской ССР. Приехала она поступать, наверняка, а не на авось, поэтому выбрала институт с одним из самых низких вступительных конкурсов на одно место. В институте землячку Николая Островского, который в своём романе «Как закалялась сталь» часто упоминал о городке Шепетовке, заприметили. Общительная, настырная студентка развернула бурную общественно-политическую деятельность. Таково было начало восхождения по карьерной лестнице будущей первой дамы Санкт-Петербурга. После института Матвиенко попала под опеку своего наставника  Лобко В.Н. Его протеже очень помогло ей в дальнейшем продвижении, получая более высокие должности, о чём она не забыла, став во главе администрации города.
Тридцать лет спустя в декабре 2003 года Виталию вновь пришлось встретиться с Лобко В.Н. Вообще-то, он должен быть на приёме у недавно избранного губернатора города Матвиенко В.И. в рамках выполнения ею предвыборного обещания, но она перепоручила это дело своему первому заместителю. Виталий прихватил с собой ту самую грамоту, которую вручил ему Лобко в бытность комсомольского вожака. Вице-губернатор, то ли стесняясь, то ли не желая вспоминать о тех его комсомольских годах, отводил глаза в сторону, избегая разговора о давних событиях, согласившись, однако, что подпись на грамоте вроде бы его.
Между полевыми исследованиями в зимний период времени сотрудники и аспиранты проводили чисто лабораторные опыты. Для этого заранее заготовляли в снопах рожь – самую труднообрабатываемую зерновую культуру в зоне повышенного увлажнения. Работали в большом помещении, в котором была смонтирована лабораторная установка с длинным ленточным транспортёром для подачи растительной массы в установку. В отличие от своих предшественников, Виталий убрал жатку из подающего устройства лабораторной установки, которую в полевых условиях, естественно, нельзя было исключить, но на стационаре имелась возможность при отсутствии жатки избежать её влияния на работу молотилки. Таким образом, можно было изучить непосредственную работу молотилки, уменьшив её зависимость от внешних факторов. Для этого пришлось изменить механизм подачи растений в молотилку.
Уже на основании результатов прошедших полевых исследований были выявлены некоторые недостатки экспериментального устройства, которые были устранены и внесены усовершенствованные элементы механизмов.
Лабораторные стационарные исследования позволили в более широких пределах искусственно изменять влажность обмолачиваемой культуры и величину её подачи в молотилку, при этом диапазон регулирования режимов работы экспериментальных механизмов значительно возрос. Результаты проведённых опытов подтвердили достаточно высокие качественные показатели работы усовершенствованной молотилки, её несомненные преимущества над её серийными предшественниками.
Таким путём год за годом чередовались полевые и лабораторные исследования с одновременным совершенствованием конструкции экспериментальной молотилки, которая в те же годы подвергалась испытаниям в хозяйственных условиях, в том числе в совхозе «Кобралово» Ленинградской области, в учебном хозяйстве ЛСХИ, на полях других сельхозпредприятий. От высоких министерских инстанций поступило распоряжение – провести ведомственные испытания комбайна с экспериментальной молотилкой. Они были проведены в Северо-Западной Государственной зональной машиноиспытательной станции в уборочный сезон 1975 года. Вот лаконичный обобщающий вывод этих испытаний: «В результате испытаний установлено, что активная работа подбарабаний и решётки промежуточного битера предотвращают залипание отверстий сепарирующих решёток влажными частицами растений и землёй, способствуют снижению потерь зерна как необмолоченным в колосе, так и свободным (вымолоченным), при этом повреждение зерна находится в пределах агротехнических требований, а его чистота повышается по сравнению с работой подбарабаний в пассивном режиме».
Вскоре этим устройством заинтересовались конструкторские бюро комбайностроительных заводов. Виталий был приглашён для обсуждения этого вопроса генеральным конструктором комбайностроения Изаксоном Ханааном Ильичём. Прибыв на Таганрогский комбайновый завод, где располагалось его КБ, командированный узнал, что буквально накануне Изаксон был отправлен на пенсию и с часу на час ожидают приезда из Москвы вновь назначенного на эту должность Ярмашева Юрия Николаевича. Действительно, вскоре приехал новый генеральный, который поселился, как и Виталий, в заводской гостинице. В ней они встретились как старые знакомые, так как оба ранее бывая в Москве, общались в различных столичных ведомствах, куда Ярмашев наведывался, ещё работая в Тульском комбайновом заводе.
Виталий информировал нового генерального конструктора о цели своей командировки. Тот дал распоряжение своему заместителю Шаткусу собрать ведущих специалистов КБ, заслушать доклад гостя и представить по нему соответствующие предложения. Внезапная смена руководства КБ насторожила его работников, что проявилось в нежелании ими брать на себя ответственность по любому делу. Поэтому выводы по докладу Виталия, оформленные протоколом технического совета, отражали наряду с положительной оценкой, представленной конструкции экспериментального устройства и его результатов испытаний, также включали невнятное предложение по его дальнейшему использованию, то есть оговаривалось, что принятие конкретного решения состоится после тщательного рассмотрения материала.
Более тесное сотрудничество с институтом предложило конструкторское бюро Красноярского комбайностроительного завода, возглавляемое Гавриловым Виталием Прокопьевичем. В заводских условиях был изготовлен опытный образец усовершенствованной молотилки, разработаны программа и методика заводских испытаний этого образца и произведено предварительное его опробование. Но опять вмешались кадровые  перестановки в КБ, одновременно Виталию сменили тематику исследовательской работы в связи с окончанием срока его аспирантуры.
Несмотря на это, существовали попытки продолжить процесс реализации этой технической разработки в сельскохозяйственное машиностроение. Генеральный конструктор Ярмашев Ю.Н. известил руководство института: «Требование о необходимости такого приспособления в комбайнах высокой производительности изложены в агротребованиях на комбайн (шифр Р.35.01)». Главный инженер Красноярского комбайнового завода Марин В.Д. также прислал в институт сообщение: «Приспособление для самоочистки подбарабаний зерноуборочных комбайнов включено Всесоюзным производственным объединением «Союзкомбайнпром» в план опытно-конструкторских работ Красноярского производственного объединения по зерноуборочным комбайнам». На это устройство было выдано авторское свидетельство на изобретение с приоритетом 23 июля 1969 года, то есть по той заявке, которую Виталий послал в Госкомитет СССР по делам изобретений и открытий, отправляясь на Камчатку после окончания ВУЗа.
Результаты исследований и испытаний зерноуборочного комбайна с экспериментальными рабочими органами позволили внести серьёзные коррективы в научный подход к процессу обмолота сельскохозяйственных культур. Было опровергнуто утверждение, существовавшее до этих пор, что обмолачиваемая культура перемещается в молотильной аппарате уплотненным слоем. Каждый учебник преподносил подобную трактовку. Специальной киносъемкой, тензометрированием и теоретическими расчётами было доказано, что в молотильном пространстве осуществляется поток отдельных стеблей. Возникновение слоя моментально приводит к перегрузке молотильного аппарата и снижению частоты вращения барабана, что вызывает забивание зазора продуктами обмолота, то есть происходит заклинивание (остановка) барабана. При заклинившем барабане действительно существует сжатый слой растений, играющий роль тормозной ленты.
Когда Виталий впервые представил этот материал с полными выкладками своему руководителю профессору Антипину, тот, по-видимому, подумал, что это очередной аспирантский отчёт. Но буквально через час после ухода аспиранта из его кабинета, профессор срочно вызвал его. Руководитель встретил своего ученика вдохновенный и сияющий, как полководец после выигранного сражения. Он поздравил аспиранта с большим успехом и предложил немедленно на основании этого материала оформить статью и отправить её в профессиональный центральный журнал, что и было выполнено. В следующем году статья была опубликована. Учитель и ученик продолжили изыскания в этом плане, в результате чего было получено уравнение мощности в упрощённом виде, необходимой для обеспечения работы комбайна в зависимости от его производительности.
Первоначально, как упоминалось ранее, Виталий проживал в студенческом общежитии. В каждой аспирантской комнате обитали от двух до четырёх человек. С людьми новичок сходился довольно легко, поэтому в короткий срок перезнакомился практически со всеми аспирантами общежития. Съехались они с многих областей и республик СССР, стран соцлагеря и из так называемых развивающихся государств. Виталий жил в одной комнате с таджиком Мухамеджоном Узакбаевым. В свободное время их часто навещали аспиранты из Монголии, Северного Вьетнама, Индии, Египта.
Ранее Виталий представлял монголов только кочующим крестьянским народом – аратами, лишённым цивилизованных современных норм развития и знаний. Однако монгольский аспирант оказался отменным шахматистом, хорошо разбирался в культуре особенно азиатских народов, неплохо знал точные науки, в том числе математику. Однажды Виталий заключил с ним пари в надежде, что тот не разгадает одну головоломку (с подбором цифр), которую в течение последних десяти лет никто не мог решить, кому бы она не предлагалась. Заспорили на две бутылки коньяка. Виталий проиграл – монгол разгадал головоломку за час. При этом азиатский товарищ проявлял задатки бизнесмена, которые в то время в Союзе не приветствовались. Проигравшему советскому аспиранту он продал шапку из меха тарбагана (полевой зверёк) и кожаные перчатки с подкладкой из шерстяной ткани.
Иногда, по какому-нибудь случаю, монгольские аспиранты из различных институтов Ленинграда собирались в комнате своего соотечественника. Их встреча заканчивалась пиршеством. Для этого они предварительно покупали на рынке целую баранью тушу и готовили из неё своё национальное блюдо в большом эмалированном тазу, используемом только для варки пищи. За своими долгими разговорами они ели эту баранину, запивая водочкой, которую очень любили.
Египетский аспирант происходил из богатой национальной знати. Высокий, симпатичный молодой человек, но уже сильно лысеющий. Он заканчивал учёбу и собирался возвращаться на родину. С собой он должен был увезти жену (по-видимому, очередную) – красивую русскую девушку, работавшую в каком-то пошивочном предприятии. В те годы советские девушки буквально увивались вокруг африканских юношей. Шёл как-то Виталий по аллее Екатерининского парка, впереди него шествовали два негра в окружении местных девиц. Догоняет его русский парень и с обидой высказывается, как будто попутчик с ним знаком, мол, эти негры всех наших девушек охмурили. Возлюбленная этого парня, как он выразился с неприкрытой злобой и ревностью, «поменяла его на этого черномазого». На аспирантской вечеринке Виталий спросил невесту египтянина, задумывалась ли она о своей будущей жизни в той африканской стране. Девушка ответила, что с большим желанием и без сожаления поедет туда. Хуже этой настоящей жизни не может быть.
В противоположность египтянину индийский аспирант был родом из бедной семьи штата Ассам. Ему едва хватало стипендии, которую выплачивало правительство Индии. Худощавой смуглой наружности он не пил, не курил, не общался с противоположным полом – в общем, вёл аскетическую жизнь, занимаясь только аспирантской работой. Отказываясь от различных соблазнов, он говорил, что его ждут на родине высокопрофессиональным специалистом и он должен оправдать надежды своих соотечественников.
Советские аспиранты начали приобщать индийского товарища к их современной жизни, как могли, отвлекали от монотонной повседневной его деятельности зарождающегося учёного. Безусловно, нелегко ему было привыкать к неизвестным доселе нравам и порядкам советского общества. Страдал он и от непостоянства северного климата. В Индии же круглый год лето. А на берегах Невы бывают такие мокрые и ветреные осень и весна, а ещё страшнее – морозная и снежная зима. Виталий сжалился над ним и подарил дешёвую шапку, которую индиец с благодарностью приобщил к своему гардеробу. Впоследствии, когда Виталий перебрался в другое общежитие, индиец иногда его там навещал. К концу учёбы в аспирантуре робость и стеснительность индийца переросла в некоторую решимость и смелость. Он вполне освоился в коллективной жизни ленинградских начинающих учёных, не отказываясь от различных торжеств, на которых употреблял винцо и водочку, не отставая в этом процессе от советских ровесников. В общем, перевоспитался в духе времён застоя.
О вьетнамских аспирантах следует рассказать особо. С воюющего в то время Северного Вьетнама в Ленинградских институтах обучалось в аспирантуре довольно много человек. Жили они на очень скромную, можно сказать нищенскую стипендию. Фанатичный был народ, преданный своим идеалам до корней волос. Из своей небольшой стипендии они тридцать процентов отдавали в фонд борьбы своей страны. Питались вьетнамцы в основном только рисом и чаем. Возможно, им этого вполне хватало – все они были маленькими, щупленькими.
Как-то утром вставая с постели, Виталий чуть не наступил на лежащего на полу человека. Спросонья он забыл, что накануне по какому-то поводу вьетнамские аспиранты со всего Ленинграда съехались в Пушкин на свою встречу, которая закончилась поздно, и они на ночь разместились в общежитии, кто где смог. На полу комнаты спали вплотную, прижавшиеся друг к другу, заняв всё свободное место, в том числе и под столом, эти маленькие взрослые человечки. Пробудившись, они как по команде все вскочили на ноги, быстро убрали за собой нехитрую постель и удалились.
Вьетнамский аспирант, сосед Виталия по общежитию, тоже как и индиец, сильно страдал от непредсказуемой ленинградской погоды, но стойко переносил её. Простенькую шапку подарил и ему советский товарищ. В те годы в пушкинском кинотеатре «Авангард» демонстрировался художественный фильм о борющемся Вьетнаме, созданный советскими кинематографистами, в котором роли исполняли в основном советские артисты. Виталию с трудом удалось сагитировать вьетнамца посмотреть этот фильм. Выйдя после сеанса из кинотеатра, азиатский аспирант молчал. Позже он признался, что фильм далёк от действительных событий, происходящих в его стране.
В Пушкинском военном гарнизоне, расположенном в так называемом районе София, Виталий был знаком с некоторыми офицерами, воевавшими во Вьетнаме. Он решил их познакомить с вьетнамским аспирантом. Устроил их встречу в местном пивном баре «Янтарь», которая прошла в духе дружбы и взаимопонимания. Присутствовало три офицера – капитан, майор и подполковник, вспоминавшие свою боевую службу в джунглях Индокитая. Виталий даже пытался изъясняться на вьетнамском языке, желая быть переводчиком между офицерами и аспирантом, но навряд ли ему это удавалось. Компания пообщалась в баре до его закрытия. Официант только после многократной, вежливой попытки убедил военно-гражданских посетителей освободить помещение. Выйдя на улицу, они расстались, дружески попрощавшись.
Наконец, освободилось место в аспирантском общежитии НИИ, где Виталий проходил учебу, и он не замедлил переехать туда. Общежитие находилось на территории производственной базы института в посёлке Тярлево, расположенном между Пушкиным и Павловском рядом с Витебской железной дорогой. Местные жители утверждали, что ещё в конце девятнадцатого века  в Тярлево, являющееся с незапамятных времён дачным местом, была создана первая футбольная команда России по инициативе отдыхавших здесь петербуржцев.
Общежитие занимало пространство чердачного помещения одноэтажного здания, выложенного красным кирпичом. Когда-то это здание являлось административной конторой местного МТС. Под общежитием располагалась мастерская института, выполнявшая копировально-множительные и переплётные работы, а также фотолаборатория.
Однажды аспирантского старосту Петра Бурыкина приехали из Рязани навестить его родители – пенсионеры, интеллигентная пара: отец – профессор, мать – бывший педагог. Войдя в общежитие, они от неожиданности увиденного ахнули – покатый, наклонный потолок, копирующий крышу, почти сходящийся внизу с полом, исключая стены; единственное небольшое окно в виде бойницы; обилие кроватей, стоящих вплотную друг к другу, создающих чрезмерную тесноту – всё это привело в замешательство стариков. Затем они успокоились, и дама даже пошутила: «По-видимому, начинать грызть «гранит» науки всем приходится в аналогичной обстановке. В своё время и мы не были исключением». И она вспомнила молодость своего мужа, тоже ютившегося по различным углам.
В  отличие от общежития ЛСХИ в этом общежитии НИИ было всего несколько комнат – первоначально две, впоследствии добавили столько же, каждая из которых была заселена до отказа. Естественно, в таких условиях познавать науку было сложно, поэтому молодые люди шли заниматься ею в лабораторные кабинеты, расположенные поблизости в соседних зданиях.
В новом общежитии Виталий встретился со старым своим знакомым Тараевым Валерой, с которым иногда общался в студенческие годы. Учёба в ВУЗе давалась ему нелегко. Комната Виталия в студенческом общежитии находилась над комнатой Валерия. По вечерам молодёжь верхней комнаты «снимала дневное напряжение» - резвилась. На шум веселья приходил снизу Тараев и монотонно упрашивал ребят дать ему возможность позаниматься. Студенты считали его заторможенным и искренне жалели как серьезно больного. Отличительной чертой характера Валерия было стремление не отставать в образовании от других ровесников и даже стараться быть впереди их. Путь его познания был весьма труден, но он с невероятными усилиями его преодолевал. Таким образом он закончил сельхозинститут и после нескольких лет работы смог поступить в аспирантуру НИИ на год раньше Виталия. Всех обитателей общежития Валерий донимал своими нравоучениями. Зная его занудный характер, товарищи по аспирантуре избегали с ним общаться. Тараев был родом из Рязанской области. Узнав, что директор института его земляк (тоже рязанский), Валера повадился заходить в его кабинет без предварительной записи и тоже давал какие-то наставления руководителю института. Тот не подавал виду, что с трудом терпит его присутствие.
Впервые встретившись с Виталием в аспирантском общежитии, Тараев был весьма удивлён: «Каким образом тебя беспартийного приняли в аспирантуру?» - воскликнул он, считая, что только члены КПСС имеют право на повышение своих знаний, на руководящие посты и на различные льготы. Однажды с Валерием произошёл трагикомический случай. В институте была организована автобусная поездка в Москву на ВДНХ. Возвращаясь из Москвы, на полпути к Ленинграду (в районе Бологое), он вспомнил, что забыл фотоаппарат «Зенит» (в те годы один из лучших отечественных, подобных вещей), который он повесил за ремешок на заборе территории ВДНХ. Тараев категорично потребовал возвращения в Москву за своей вещью, чем ввёл в недоумение остальных пассажиров и водителя автобуса, которые с трудом убедили несчастного в бесполезности его просьбы.
На одном аспирантском собрании обсуждали поступок товарища по учёбе Чекина Павла. Защищая от хулиганов своего товарища, Паша сам попал в милицейскую каталажку. На голосовании коллектива аспирантов был поставлен вариант решения собрания – в связи с тем, что поступок совершённый Чекиным носил случайный характер, и, исходя из его лучших побуждений – ограничиться строгим взысканием аспиранту. В те годы о решении собрания необходимо обязательно информировать милицию. Но тут вскочил Тараев и внёс своё предложение: «За любое попадание в милицию или конфликт с её представителями советский аспирант должен лишиться этого высокого звания, то есть отчислен из аспирантуры без всяких его обсуждений. Чтобы и впредь на будущее не было повадно никому, предлагаю отчислить Чекина из аспирантуры!». Предложение коммуниста Тараева поддержал партком института, под давлением которого оно было принято собранием. Беспартийного Пашу отчислили из аспирантуры.
Но судьба сыграла злую шутку и с Тараевым, вскоре попавшим точно в такую же нелепую ситуацию, что и Паша. Он возвращался после проводов своего приятеля, естественно, приняв на прощанье соответствующую дозу спиртного. В автобусе Тараев пытался, по его словам, призвать к порядку распоясавшегося хулигана. Дерущихся сдали в отделение милиции, а оттуда в институт поступил протокол о задержании аспиранта. Согласно ранее принятому решению, предложенному Тараевым, директор института уже готовил приказ об его отчислении из аспирантуры, когда вдруг Валера всполошился – стал взывать о помощи ему во все инстанции – в партком, даже в совет ветеранов войны и т.п. Слёзно обратился к только что назначенному на должность заместителя директора по научной работе Кирееву Михаилу Васильевичу вместо Антипина В.Г., который в бытность этих аспирантов студентами был деканом факультета. Под таким организованным сильным давлением руководитель института вынужден был согласиться с предварительным обсуждением Тараева, хотя сам директор был против этого – уж очень его земляк ранее задолбал своими нравоучениями и претензиями. На собрании аспиранты проявили полнейшую пассивность к судьбе своего коллеги, помня, как тот обошёлся жестоко со своим товарищем. В общем, пожалели Валеру и оставили доучиваться в аспирантуре. После собрания он впервые пытался как-то отблагодарить Виталия. Аспирантуру Тараев закончил, но защитил ли диссертацию – неизвестно, сгинул в забвении где-то в Рязанской области.
Что касается Киреева М.В., то он был по распоряжению обкома партии переведён из сельхозинститута в этот НИИ. В те времена кадровым перемещением на высокие должности занималось партийное руководство регионов. На новой должности бывший факультетский начальник проработал несколько лет и с удовлетворением покинул этот пост, возвратившись в ВУЗ, признав, что он никакого понятия в  покинутой области деятельности так и не смог достичь. Своеобразной отдушиной, по его заверению, было общение с бывшими студентами. Однажды в НИИ сдавали обязательные зачёты по физкультуре. Виталий в своём забеге занял первое место. Обрадованный Киреев бросился пожимать ему руку, восклицая: «Молодец! Знай наших!»
Закончив аспирантуру, Виталий собирался по распределению трудоустроиться в любой организации или на предприятие, куда сочтёт нужным руководство вышестоящих инстанций. Заведующий лабораторией настоял, чтобы он остался в его подразделении для продолжения работы по совершенствованию рабочих органов зерноуборочных комбайнов, тем более что по этой тематике был заключён договор с Красноярским комбайновым заводом. Однако были значительные трудности с обеспечением жилья учёным, закончившим аспирантуру. Так называемый в те времена «треугольник» института – дирекция, партком и профком, добился («пробил») разрешения у руководителей Ленинграда строительства здания для молодых учёных в центре Пушкина, напротив кинотеатра «Руслан». Пока этот дом строили, Виталий почти три года скитался по общежитиям и частным квартирам, не имея возможности заняться написанием и оформлением диссертации. Он уже думал – бог с нею, с диссертацией. Главное, чтобы материал сохранился, который необходимо представить в соответствующем доступном для практического применения виде заинтересованным в нём специалистам, работающим над созданием зерноуборочной техники.
Спустя два года после окончания аспирантуры Виталия направили на курсы повышения квалификации научных работников в Москву во Всесоюзный институт механизации (ВИМ). Повышать свою научную квалификацию призваны были работники институтов различных республик и областей СССР, в том числе с Украины, Белоруссии, республик Прибалтики. Поселили их в институтское общежитие, почему-то очень влажное внутри, которое было прибежищем клопов и тараканов. Состав четырёхместной комнаты, в которой предстояло жить Виталию, был полностью интернациональным. Кроме него в ней обитали по одному представителю Белоруссии, Украины и Литвы. В первое время они питались в институтской столовой, но у литовца вдруг начал болеть живот. Он не мог понять – отчего такая напасть именно с ним приключается. У себя на родине с ним такого не бывало. Он обратил внимание, что пища, особенно котлеты, с привкусом уксуса. Литовец перестал эту еду употреблять и боли в животе прекратились. Он «поднял шум» о некачественной пище, порчу которой «заглушают» уксусом. Славянские желудки оказались неприхотливыми, привычными к подобной еде, но всё же, компания поменяла место своего питания – стали посещать столовую другого предприятия, расположенного неподалёку от общежития, в которой качество пищи было намного лучше, да и ассортимент блюд шире.
Литовец Стракшас Аницетас Казевич – молодой человек не старше двадцати пяти лет был направлен на курсы, естественно, Литовским НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства. Постоянной заботой у него было добывание кофе, которое в то время являлось дефицитным продуктом по всей стране. Земляки Стракшаса надавали ему множество заказов на кофе, когда он уезжал в Москву, в надежде, что в столице он обеспечит их потребности. Поэтому литовец вставал каждое утро раньше всех и отправлялся на поиски этого продукта. К началу занятий он обычно опаздывал, но почти каждый раз хождения по магазинам были для него удачными. Немало посылок с кофе он отправил в Литву.
Подружившись с литовцем Виталий вёл с ним откровенные разговоры. Однажды тот полушутя-полусерьёзно заметил, что в советском кино артисты из прибалтийских республик неизменно играют роли немцев-фашистов. На это высказывание Виталий с юмором отвечал: ну что поделаешь, если земляки и соседи Стракшаса так внешне похожи на тех людей.
Другой сожитель Виталия в комнате из Белоруссии при разговоре часто обращал внимание к жизни в своей республике, особенно в военные годы, напоминая, что Первый секретарь её компартии Машеров Пётр Миронович являлся в тот период одним из руководителей партизанского движения в Белоруссии, и за свои подвиги получил высокое звание Героя Советского Союза. А ведь приходилось сражаться не только с немцами, но и против своих земляков – предателей, в том числе полицаев – пособников фашистов. Слушая собеседника, Виталий вспомнил высказывания директора Соболевского совхоза на Камчатке – Таранова Н.П., тоже белоруса, о страшных издевательствах этих доморощенных бандитов над местными жителями и глумлением над их трупами, под стать украинским бандеровцам. Белорусский товарищ по московским курсам утверждал, что если бы не активные противодействия этим палачам от партизан во главе с Машеровым и другими их руководителями, то трагедия Хатыни была бы ещё более массовой
В рядах белорусских и украинских партизан сражался однофамилец Виталия – Коробицын Алексей Павлович, возглавлявший разведгруппу. После войны он стал автором нескольких литературных произведений, в числе которых следует особо отметить детектив «Тайна музея восковых фигур».
К сожалению, многие военные преступники не понесли заслуженной кары. Пока неразоблачённые они притаились. Спустя три года после этой московской беседы Машеров П.М. погиб в автомобильной катастрофе при странных обстоятельствах.
Третий проживающий в одной комнате с Виталием – представитель Украины, а точнее Донбасса, по фамилии Овчинников неоднократно настойчиво почему-то пытался сообщить о новых материалах, ставших известными его землякам, относительно подпольной организации «Молодая гвардия», в некоторой степени раскрывающих её тайну. Но Виталий не придал этому никакого интереса – был изрядно погружён в дела командировки.
Вообще, почти сразу же после издания книги Александра Фадеева «Молодая гвардия» и, особенно после выхода на экраны страны одноимённого фильма, возникли различные непонятные волнения, пересуды и прочие размышления относительно этого произведения. Не исключали, что когда писатель прибыл «по горячим следам» в только что освобождённый Краснодон и поселился в доме Елены Кошевой, в котором в годы оккупации располагался немецкий штаб во главе с генералом Венцелем, она ещё довольно молодая женщина и была первым и основным его консультантом. Практически с её слов он, якобы, написал свою книгу. Утверждали, что как мать Олега она слишком преувеличила заслуги своего сына и преуменьшила или вообще избежала сообщить о подпольной деятельности некоторых его товарищей в период вражеской оккупации. Например, отец Стаховича, сын которого представлен в книге как предатель, стремился доказать, что тот не был таковым. Он также погиб вместе со своими товарищами – молодогвардейцами, в отличие от Олега, которого среди казнённых в действительности не было, вопреки одноимённому фильму. Старший Стахович – боевой офицер, защищавший Родину в прошедшей кровавой войне, до последних сил пытался избавить сына, как он утверждал, от клеветы, возникшей в результате допроса задержанного фашистского следователя советским правосудием. Об этом и Фадеев пишет в своём романе. Следует ли верить такому человеку – изменнику Родины, который спасая свою шкуру, идёт на любые уловки. Осталось тайной как, почему и куда исчез Олег? Неубедительно изложено в книге, что в седом мужском трупе узнали этого несовершеннолетнего юношу. По утверждению очевидцев – местных жителей – Олег, якобы, ушёл на Запад вместе с отступающими штабными немцами. Об этом сообщил ранее упомянутый Овчинников из Донбасса, излагая новые сведения, возникшие на его родине.
В середине 1950-х годов, когда внутриполитическая обстановка в стране значительно смягчилась, Краснодон взбудоражило неожиданное известие, которое распространилось далеко за его пределы: у могилы молодогвардейцев многие горожане заметили человека очень похожего на Олега Кошевого, естественно, сильно постаревшего. Одни утверждали, что это артист, сыгравший роль Олега, другие – что это был действительно он сам, приехавший из Великобритании, куда он, якобы, уехал при наступлении Красной Армии на Украину. В эти самые годы старший брат Виталия – Николай находился в Донбассе, осваивая там профессию токаря в ремесленном училище. По его словам, до него доходили сведения о просьбах жителей Донбасса его руководству – запретить Елене Кошевой совершать многочисленные поездки по Союзу, так как она распространяет повсюду неверную информацию относительно событий военных лет, происходивших в Краснодоне. Елена Кошевая почти одновременно с Фадеевым написала свою книгу «Повесть о сыне» (первое издание Детгизом в 1947 году), как бы торопясь подтвердить факты, изложенные известным писателем в своём романе. Эта повесть была первой книгой Виталия после сказок, прочитанной в детстве.
Обсуждая эту тему с товарищем из Донбасса, Виталий высказал своё мнение – современникам трудно правдиво судить, что происходило в то сложное трагическое время. Они не вправе осуждать или оправдывать участников тех событий. Несомненно, некоторые из них были несправедливо обвинены, а другим удалось уйти от возмездия. Но что касается молодогвардейцев, то они были, по сути, дети. Даже взрослым не избежать ошибок, не выдержать пыток, что уж рассуждать о ещё школьниках, хотя их роли в фильмах исполняли взрослые артисты.
Возвращаемся к московской командировке Виталия. Ответственным за профессионально-методическое обеспечение курсов был назначен Жалнин Эдуард Викторович – кандидат технических наук, ведущий специалист ВИМа по механизации уборки зерновых культур. В то время он готовил докторскую диссертацию, поэтому был ограничен во времени и однажды попросил Виталия прочитать вместо него лекцию по данной проблеме. Тот согласился и в течение часа изложил разработки своего института, включив материалы своей будущей диссертации. Доклад был одобрен и отмечен в специальной справке, выданной по окончании курсов.
Пребывая в Москве, командированные не только повышали свою квалификацию, но и стремились поближе приобщиться к столичной культуре. Посетили панораму «Бородинская битва» с «Кутузовской избой», Третьяковскую галерею, музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, ВДНХ и другие достопримечательности. Виталий осмелился сходить на футбольный матч между московским «Торпедо» и португальской «Бенфикой», оспаривавших кубок кубков. Матч проходил на стадионе «Динамо» в мрачных осенних сумерках под пронизывающим холодным октябрьским ветерком. Болельщики, промёрзшие до костей, не могли сидеть и грелись, ожесточённо махая руками и приплясывая на трибунах. Игра прошла весьма вяло и безрезультативно. Наверное, холод сковывал игроков. Двенадцать лет спустя (в апреле 1989 года) Виталий вспомнил этот матч, находясь в более комфортных условиях, наблюдая футбольный матч в крытом стадионе столичного спортивного комплекса «Олимпийский».
Во время прохождения Виталием курсов в столице была принята новая советская конституция – 7 октября 1977 года. Особенной радости у москвичей и их гостей это мероприятие не вызвало. По завершению курсов состоялось торжественное вручение свидетельств их выпускникам. Вручал документы представитель Министерства сельского хозяйства СССР. Подавая Виталию свидетельство и пожимая руку, он отпустил комплемент насчёт богатой шевелюры выпускника. В ответ на это лестное замечание тот поблагодарил работников ВИМа за их труд на благо повышения квалификации их коллег с других институтов и напомнил, что всё-таки важнейшим событием прошедшего периода времени является принятие новой конституции страны.
В это время строительство дома для молодых учёных института в Пушкине вступило в завершающую стадию. И тут всполошились работники этого НИИ, продолжительное время проживающие в Ленинграде, Пушкине, Павловске и в других ближайших населённых пунктах. Они стали возмущаться и протестовать о заселении такого симпатичного дома, в таком прекрасном месте иногородними людьми, тогда как они много лет мечтают и пытаются получить подобное жильё. Их тут же поддержало руководство института в надежде тоже вселиться в этот дом. Бывшие аспиранты пытались им возражать, напоминая, что здание строили для них. Многие из молодых учёных во время строительства здания каждый день приходили наблюдать за ходом работ. Один из них, приехавший с Северного Кавказа, ежедневно считал слои кирпичей, уложенных в возводимые стены.
Полемический диалог двух сторон был явно не в пользу молодёжи, отражающих яростные атаки старожилов. В конце концов, было принято компромиссное решение – заселить дом работниками института с многолетним стажем работы в нём, предоставить несколько квартир в доме в распоряжение горисполкома, молодым учёным предоставить жильё в освободившихся квартирах, бывшие жильцы которых поселятся в новом доме. Таким образом, всё руководство института, в том числе замы и помощники стали новосёлами в новых квартирах.
В этот период расселения людей по квартирам к Виталию подошёл сотрудник соседней лаборатории Владислав Гаубе, проживший всю блокаду в Ленинграде:
- Ты поинтересовался – где и какое тебе предоставляется жильё? – Спросил он.
- Мне сейчас не до этого! – Опрометчиво ответил  Виталий. – Необходимо срочно подготовить диссертацию. Это требует мой первый руководитель.
- Да ты очумел!? – С удивлением воскликнул Гаубе. – Для тебя жильё главная проблема, а ты даже не знаешь, как её решают за тебя посторонние люди? А то, что они практически решили – это получается очень плохо для тебя. Ведь тебе единственному из сотни наверное молодых учёных решено предоставить коммуналку, а не отдельную квартиру. Тебе – кто имеет право один из первых из них на получение отдельной бесплатной квартиры! Что же ты бездействуешь в такой ненормальной ситуации?
Виталий не смог в данный момент ничего ответить сотруднику, и они расстались.
Виталий поселился в Пушкине, в доме по соседству с дачей Китаевой – музеем А.С.Пушкина. В коммунальной квартире кроме него проживало ещё три семьи. Уединившись в новом жилище, человек тратил всё своё свободное время на написание и оформление диссертации и не обращал внимания на своих соседей. Прошёл ровно год усидчивого труда, и диссертация была готова. Два её экземпляра отпечатанных на машинке соискатель вручил для ознакомления и внесения критических замечаний обоим своим руководителям. Второй руководитель пролистал меньше половины страниц этого труда и возвратил его обратно диссертанту, сказав, пусть первый руководитель поработает, у него больше опыта в этом деле.
Первый руководитель – профессор Антипин, принимая машинописный труд, выразил удовлетворение, наконец-то его ученик представил долгожданную диссертацию, что должен был сделать ещё три-четыре года назад. Старик проштудировал сию монографию довольно быстро, сделав на ней незначительные замечания, чем приятно удивил соискателя. Обычно он представленный кем-либо материал размалёвывает своей красной пастой все страницы вдоль и поперёк.
Естественно, с учётом замечаний руководителя и обнаруженных самим соискателем опечаток и текстовых ошибок в диссертации, её пришлось перепечатывать, а времени  оставалось в обрез, да и достаточно хорошей бумаги вдруг не оказалось, в том числе в магазинах с нею был крайний дефицит. Пришлось собирать её по частям из многих источников. Печатали труд в срочном порядке тоже по частям все машинистки машбюро.
Как только были выполнены плакаты с графическими результатами диссертационной работы, она была доложена Виталием коллективу расширенного отдела института, в котором он работал, и членам научно-методического совета. Антипин, являющийся учёным секретарём специализированного совета  института по защите кандидатских диссертаций, на основании протоколов прошедших обсуждений внес предложения на очередном заседании спецсовета по определению срока защиты диссертации и назначению официальных оппонентов. Срок защиты утвердили 18 октября 1979 года. Оппонентами первый руководитель и соискатель предварительно договорились предложить Клёнина Н.И. – москвича, недавно ставшего доктором технических наук и Григорьева С.М. – преподавателя ЛСХИ, кандидата технических наук, желая утвердить их соответственно первым и вторым оппонентами. От них было получено согласие. Диссертант на этом заседании не присутствовал, участвуя в полевых испытаниях уборочной техники. Антипин позднее рассказал, что при обсуждении этого вопроса его опередил Лурье А.Б. – доктор технических наук, профессор ЛСХИ, который предложил свою кандидатуру в качестве первого оппонента, а вторым оппонентом он же порекомендовал молодого кандидата наук Могильницкого В.М. Профессору Антипину было неудобно возражать против таких кандидатур и они были утверждены официальными оппонентами диссертационной работы Виталия. Второй его руководитель испуганно заявил, что Лурье А.Б. «уничтожит» соискателя. Он же ас по ЭВМ, первая величина в области программирования и вряд ли диссертанту суждено преодолеть его амбиции. Что касается Могильницкого В.М., то он закончил институт с красным дипломом на год раньше Виталия и был распределён на работу в один из совхозов Ленинградской области, но, по словам Киреева М.В. – тогдашнего зам.декана факультета, не смог сработаться в том сельском коллективе. И бывший его преподаватель спас молодого специалиста, приняв к себе в аспирантуру. Таким образом, процесс подготовки защиты диссертации принял необратимый характер.
В апреле Виталию предложили «горящую» путёвку в Сочи, называемую «отдых руководящего состава организаций и предприятий». Путёвка предназначалась заместителю директора института Исаеву Г.Е., но обком партии не дал ему разрешение на отпуск. Профком оплатил часть стоимости путёвки, и рядовой сотрудник института согласился её приобрести. В Сочи он отдыхал в самой комфортабельной в те годы гостинице «Жемчужина». Обслуживание и питание было отменное. Правда, купаться в Чёрном море не пришлось – сезон ещё не наступил, был апрель месяц. В этой же гостинице проживали различные зарубежные делегации, в частности японская, а также юношеская спортивная команда из Югославии. В это же время проходил чемпионат мира по хоккею с шайбой и югославские ребята не пропускали ни одну игру, транслирующую по телевидению. Они охотно общались с советскими гражданами, обсуждая спортивные темы. Но если разговор переходил на политику, югославы сразу замолкали; а от назойливых собеседников старались избавиться, уходя в свой гостиничный номер.
В одном двухместном номере с Виталием поселился директор небольшого предприятия из Киришей Ленинградской области, который в первый же день отдыха познакомился с дамой, тоже приехавшей по путёвке. Дама предложила Виталию пообщаться с её подругой, но он вежливо отказался от этих услуг. Подругу он видел ранее и она ему не понравилась.
Отдыхающие могли посещать ночные увеселительные мероприятия, устраиваемые в гостиничном ресторане. Для этого необходимо было купить входной билет, на котором указан номер стола – персональное место клиента. Виталий пару раз участвовал в подобных торжествах. Однажды он оказался за столом в компании немецких туристов. Пообщались от души под музыку оркестра, за бесчисленными тостами, объявляемыми штатным тамадой на весь зал ресторана, под топот танцующих и пляшущих отдыхающих.
В те годы советские органы весьма ревностно следили за взаимоотношениями соотечественников и иностранцев, вообще пытались не допустить подобные встречи. Но в гостинице «Жемчужина» отдыхали по путёвкам не простые советские граждане, а их руководители, поэтому слежка была несколько ослаблена или совсем не существовала.
Медицинское обслуживание отдыхающих было безукоризненное. Люди могли принимать необходимые им процедуры прямо в гостиничной амбулатории. Однажды на одной из процедур Виталий оказался по соседству с профессором ЛСХИ Пельменевым, с которым познакомился тут же. Разговорились как земляки. Профессор – инвалид, лишившийся ноги на фронте Великой Отечественной войны, добродушный человек. Впоследствии в Пушкине они изредка встречались.
Как-то гуляя по сочинскому парку, Виталий натолкнулся на толпу зевак. Они наблюдали за съемками фильма. Процесс съёмки происходил на огороженной лужайке, по которой важно выхаживал павлин. В перерыве съёмки к загородке подошёл известный артист Игорь Дмитриев. Он повёл разговор со своими родственниками, стоящими в толпе, давая им какие-то бытовые распоряжения. В какой-то момент он встретился взглядом с Виталием и с минуту с интересом смотрел на него, но, по-видимому, обознавшись, повернулся и пошёл к съёмочной группе.
В данном случае Виталий стал свидетелем создания фильма «Приключения принца Флоризеля» с Олегом Далем и Донатасом Банионисом в главных ролях. Позднее этот фильм получил другое название «Клуб самоубийц или приключения титулованной особы».
Во время другой прогулки Виталий забрёл в сочинский морской порт. Проходя мимо касс, обратил внимание на грузина лет сорока пяти невысокого роста, который прижавшись к стене, робко выпрашивал у будущих пассажиров подаяние. Виталий поинтересовался – не обокрали ли его случайно? Тот слезливо ответил, что дело совсем в другом. Мол, сошёлся с компанией грузинских «гастролёров» - аферистов, которые дали ему поручение обеспечить их гостиницей. Он прибыл в Сочи заранее до их приезда, но не смог добыть свободных номеров в гостиницах. Его подельники, явившись в Сочи и узнав о неудаче их начинающего работника, вышвырнули его из своей компании, лишив элементарных средств существования.
Возвратившись в Ленинград, Виталий продолжил совмещение текущей работы в лаборатории с подготовкой к защите диссертации. Однажды в коридоре института его встретил командированный работник из проектной конторы Камчатсельхозтехпроект, которая подведомственна Камчатской облсельхозтехнике. Виталий знал руководителя этой конторы Банбашу Юрия Михайловича – обрусевшего не то китайца, не то корейца. Этого же работника он с трудом припомнил, но тот сразу узнал бывшего старшего инженера сельхозтехники. Командированный передал Виталию привет от руководства его прежней организации с надеждой скорого возвращения. Сотрудник института поблагодарил собеседника за лестное послание, на что тот в качестве услуги за услугу предложил оказать ему помощь в приобретении хорошей мебели. Добротная мебель в стране была весьма дефицитной, особенно на далёкой Камчатке. В Ленинграде в те годы её тоже достать было нелегко – необходимо было несколько лет выстоять очередь при наличии местной прописки.
Виталий вынужден был отказать просителю, так как был в тот период весьма ограничен во времени, при этом у него не было никакого желания заниматься подобной деятельностью. По лицу командированного было видно, что он сильно расстроился и даже рассердился. После этого случая он не подходил к Виталию, а увидев со стороны, бросал на него злобный взгляд. Возможно, возвратившись в Петропавловск-Камчатский, этот работник весьма нелестно отзовётся о поведении бывшего сотрудника сельхозтехники.
Наступило «горячее» хлопотливое время. Период полевых исследований уборочной техники совпал с наряжённой работой по оформлению массы документов к предстоящей защите. Как назло, заведующий лабораторией отправил Виталия в длительную командировку подальше от Ленинграда – в Кингисеппский район. Соискателю пришлось просить помощь у своих товарищей, например, организовать размножение автореферата диссертации и по другим неотложным делам. Однако рассылать рефераты по утвержденному специализированным советом списку необходимо было самому диссертанту. Поэтому он возвратился в институт, тем более что срок командировки, наконец, закончился. Завлаб впал в ярость, что сотрудник не продлил командировку. Вспылив, он предложил: «Пойдем к директору! Будешь объясняться перед ним!».
Директор Сечкин Василий Семёнович сначала спокойно выслушивал завлаба, но постепенно лицо его стало краснеть, и в глазах появилась злость. Заведующий кончил своё обвинение в адрес соискателя. Сечкин спросил Виталия: «Когда назначена защита?». Тот ответил – через месяц. Директор повернулся к завлабу: «Как тебе не стыдно, начальник называется! Ты что забыл, за полгода до твоей защиты Антипин освободил тебя от всех дел, и ты занимался только своей диссертацией! Что же ты препятствуешь этим заниматься твоему сотруднику, у которого защита в ближайшее время?!». Завлаб тут же вскочил и, не оглядываясь, направился к выходу. Виталий последовал за ним. Уже за дверью он буркнул следовавшему за ним сотруднику «Делай, что хочешь». До самой защиты Виталия он не беспокоил.
Ведущей организацией диссертационной работы был назначен Литовский научно-исследовательский институт механизации и электрификации сельского хозяйства, в котором Виталий должен сделать доклад и получить отзыв по своей работе. Заведующий лабораторией уклонился оформить его поездку командировкой, и тот совершил её за свой счёт. Забегая вперёд, следует отметить, что в следующем году защищал диссертацию сотрудник этой же лаборатории Крылов Н.Д. Он поехал докладывать свою работу в Новосибирск, где находилась его ведущая организация СибИМЭ (Сибирский институт механизации и электрификации). С ним в составе группы поддержки отправилось ещё три человека, в том числе завлаб, которые все оформили командировки. То есть их поездки были оплачены институтом.
Литовский НИИ располагался в пригороде Каунаса в живописном местечке Раудондварис. Виталию предоставили комнату в институтской гостинице, занимавшей помещения старинного замка. На следующий день после приезда, хорошо отдохнувший, он прибыл в лабораторию института, в которой должны обсудить его диссертационную работу. Сотрудники лаборатории приняли гостя приветливо и весьма доброжелательно. Среди них был старый знакомый Виталия по московским курсам Аницетас Стракшас. У сотрудников института существовала традиция – начинать трудовой день с чашечки кофе. Поэтому, в том числе в пору дефицита этого продукта, Аницетас усердно его добывал в Москве. Каждый имел в своей тумбочке небольшой кофейный сервиз с учётом возможных гостей. В это утро сотрудники предлагали соискателю каждый свой напиток.
Обсуждение работы на расширенном заседании подразделения института завершилось принятием положительного отзыва, после оформления которого участники заседания скоротечно, скромно, в узком кругу отметили это событие.  Затем друг Стракшаса любезно довёз диссертанта на своей машине до железнодорожного Каунасского вокзала, где они распрощались. Это произошло менее чем за две недели до защиты.
Виталий ехал в двухместном купе вагона вместе с капитаном третьего ранга, работником военной прокуратуры, который возвращался в Ленинград по завершению расследования очередного происшествия, произошедшего в одном из гарнизонов Балтийского флота. Перед посадкой в поезд Виталий купил на оставшиеся деньги две большие бутылки крепкого красного дешёвого вина, которое предложил своему попутчику употребить за успешное завершение дел. Тот не раздумывая, согласился. За беседой пассажиры незаметно опорожнили вместительные сосуды и беспробудно проспали до Ленинграда.
Между тем, на разосланные по всей стране авторефераты диссертации уже поступали отзывы, при этом все положительные. Отзывы представили также официальные оппоненты Лурье А.Б. и Могильницкий В.М., которые, несмотря на обнаруженные, по их мнению, недостатки в просмотренной ими работе, дали ей положительную оценку, рекомендовали присудить диссертанту учёную степень.
Защита диссертации, состоявшаяся в назначенный срок 18 октября, прошла успешно. При тайном голосовании ни один член совета не  бросил «чёрный шар», то есть не проголосовал против. Это совсем не значит, что всё шло гладко, как по ровной дороге. Присутствующие на двух защитах, проведённых в этот день одна за другой, отмечали, что первая защита, на которой обсуждалась работа какого-то руководящего чиновника, прошла безынтересно, вяло. По-видимому, члены совета уже заранее решили удовлетворить желание диссертанта – присудить ему ученую степень. Вторая же защита прошла на редкость активно, по мнению присутствовавших на ней приглашённых специалистов. Острая и бескомпромиссная дискуссия произошла между соискателем и первым оппонентом, который всё же в конце диспута заявил, что работа заслуживает высокой оценки, и он будет голосовать за присуждение её автору учёной степени.
Позднее, Учёный секретарь Совета по защите, обращаясь к Виталию, отметил в поздравительной открытке: «Ваша диссертационная работа выгодно отличается от многих других».
Подготовка к защите происходила в таком быстром темпе, что соискатель физически не успел заняться организацией традиционного после защиты диссертации банкета. Спасибо его товарищам по аспирантуре, которые устроили это торжество весьма оперативно в своём общежитии. Они посчитали, что приглашение кого-либо на банкет – это пустая формальность, поэтому отмечать успешную защиту прибыло много бывших и настоящих аспирантов, сотрудников отдела, в котором работал Виталий и других подразделений института. Погуляли на славу, от души.
Виталий в тот день вспомнил о подобной ситуации, в которой оказался его костромской товарищ Пигалёв Анатолий Кузьмич, когда защитившись, он внезапно обратился к нему, чтобы Виталий организовал банкет на сто персон. Тот выполнил эту просьбу, упросив работников вечернего ресторана на улице Коминтерна в Пушкине сервировать столы на сотню человек. На банкете присутствовали не более десяти человек, так как виновник торжества просто не успел пригласить кого-то ещё. Такой маленькой кучкой в центре длинного ряда накрытых столов клиенты чествовали своего счастливого товарища.
Был ещё другой случай, связанный с банкетом, похожий на анекдот. Диссертацию защищал молодой человек, закончивший аспирантуру на кафедре сельскохозяйственных машин ЛСХИ. После защиты он вдруг внезапно незаметно от всех исчез. Друзья – товарищи в недоумении долго ждали его появления. Им было неудобно уйти, не поздравив диссертанта с успешной защитой. Но их ожидания оказались бесполезны. А в это самое время виновник торжества нагрянул в гости к Виталию в общежитие НИИ с большой бутылкой крепкого дешёвого вина. В народе такие восемьсот граммовые бутылки называли «фаустпатронами», а вино – «бормотухой». Гость поставил бутылку на стол и попросил хозяина принять участие в торжестве в честь успешной им защиты диссертации, что и было сделано. На следующий день Виталий встретился с одним из товарищей защищённого соискателя, который накануне жаждал отметить его защиту. Они посмеялись над причудой их общего приятеля, сбежавшего после защиты, тем самым сэкономив на банкете.
Интересно наблюдать во время банкетов за солидными учёными мужами, когда они раскрепощаются под воздействием алкоголя, становятся более просты и доступны в общении, речи их носят откровенный, открытый характер. Как-то в разгар подобного торжества возник разговор, переросший в дискуссию о правильном обращении людей друг к другу. Началось с того, что один уже изрядно захмелевший гость попросил свою соседку: «Уважаемая женщина, передайте, пожалуйста, мне вон то блюдо!».
- Вы неэтично обращаетесь к даме, - упрекнул его другой участник банкета, сидящий напротив, - некультурно публично выделять половой признак человека!
- Разве я сказал что-то неуважительное, чем-то обидел соседку?
- Да, именно неуважительно. Слово «женщина» также как и слово «мужчина» отражают пол человека, а для личных обращений издавна существуют другие слова, например, барышня, сударыня, госпожа, дама и т.д.!
- Но ведь сейчас всюду так обращаются друг к другу граждане, и я не вижу тут ничего зазорного!
- Вот именно – сейчас! – Сделал ударение на последнем слове собеседник. – Мы почему-то перенимаем какую-то извращённую зарубежную так называемую культуру. Вспомните, лет этак двадцать – тридцать тому назад, когда на наши экраны потоком хлынули фильмы из восточных стран, в которых особо выделялось социальное неравенство в человеческом обществе, превосходство мужчины над женщиной. Она ставилась в унизительное положение, когда представитель сильного пола «бросал» ей в лицо реплику: «Молчи, женщина!». Таким образом, он давал ей понять, что женщина ниже его по социальному уровню, и она создана для того, чтобы только рожать детей, вести домашнее хозяйство, обхаживать своего хозяина-мужа.
- Хорошо, что нашу единственно присутствующую здесь даму пригласили на танец и можно смело на эту тему судачить. В отличие от униженных, забитых женщин Востока, наши барышни полная им противоположность. Это во-первых. А во-вторых, Вы правы насчёт того, что в обращении к человеку слова «женщина» и «мужчина» весьма неудачны. Когда дама, обращаясь ко мне, произносит слово «мужчина», то в нём содержится некоторая доля иронии, издевки, отражающей интимную сторону сильного пола.
- Но всё же, если существуют слова «женщина» и «мужчина», то их надо употреблять, но, безусловно, в вежливой форме, – возразил оппонент.
- Употреблять их надо не в обращении к человеку, а в отвлечённом разговоре, когда речь идёт об этом человеке, и никакая вежливая форма не скрасит оскорбительного напоминания кому-то его отличительных половых качеств. Если перевести, прошу прощения, на собачий язык, то это будет звучать таким образом: «Уважаемая сука…» или «Уважаемый кобель…» Ещё раз прошу извинить. Следовательно, к сильному полу необходимо обращаться, исключив слово «мужчина», например, называя его сударем, господином, товарищем, гражданином и т.д.
- Позвольте, позвольте! – вдруг раздался голос юношеского фальцета. – Может и упомянутое Вами слово гражданин тоже является неприличным обращением к человеку, и оно относится к лексикону тюремного жаргона? Вспомните кинофильм «Калина красная» и слова Шукшина в нём: «Какой я Вам гражданин? Я Вам друг, товарищ и даже брат!».
- Ну, если говорить о тюремном жаргоне, - отозвался четвёртый собеседник, - то словом гражданин заключённые обращались к тюремному и лагерному начальству и персоналу, это имел ввиду Шукшин в данном случае, а к ним самим такое обращение было неприемлемо. Их называли просто – заключённый номер такой-то. Следовательно, слово гражданин отражает превосходство охранников над заключёнными.
- Вы уже слишком хватили через край,  - подал голос пятый участник банкета, - нельзя же издержки нашей повседневной жизни принимать за правило. Помните, когда-то давно демонстрировался кинофильм со звучным названием «Великий гражданин». Этим же словом величали освободителей Руси от иностранных самозванцев в начале семнадцатого века Минина и Пожарского. А в тюремный обиход это слово вошло в период массовых репрессий 1930-х годов.
Последний выступавший слыл в научной среде весьма авторитетной фигурой, поэтому никто возражать ему не осмелился и разговор перевели на другую тему.
Вернёмся к институтским делам Виталия. Месяц был затрачен им на оформление многочисленных документов по защите диссертации и отправкой их в ВАК (Высшую аттестационную комиссию при Совмине СССР). 12 марта 1980 года эта почтенная государственная инстанция утвердила ему учёную степень кандидата технических наук. Два месяца назад Виталию Михайловичу исполнилось сорок лет. В этом же году он был избран на должность старшего научного сотрудника, а через два года ВАК СССР официально присвоил ему это звание.

НАУКА В ЭПОХУ ЗАСТОЯ И В ПЕРИОД ПЕРЕСТРОЙКИ.

Ещё в 1976 году по воле случая Виталию пришлось заняться кормопроизводством. Тогда в самый разгар уборочной страды к нему обратился заведующий лабораторией: «Выручай! Иван Филиппович загулял, а он должен срочно ехать в Калининскую МИС за рулонами соломы. Пожалуйста, съезди вместо него!». Иван Филиппович являлся ответственным исполнителем по заготовке соломы на корм животным по так называемой рулонной технологии. Умный мужик, но из-за чрезмерного употребления спиртного его исключили из членов КПСС, а затем пришлось уволиться из института.
С середины 1970-х годов в стране начали внедряться в сельскохозяйственное производство пресс-подборщики ПРП-1,6, формировавшие солому, подбираемую агрегатами из валков, в рулоны. Такой агрегат был значительно производительнее пресс-подборщика ПС-1,6, который сдавливал солому в тюки. ПС-1,6 выпускался в столице Киргизии, поэтому носил название «Киргизстан». Механизаторы неохотно соглашались работать на нём, так как он часто ломался. Трактористы вспоминали, что одно название этого пресс-подборщика бросало их в дрожь. Особенное мучение приносил вязальный аппарат, при выходе из строя которого приходилось после выброса каждого тюка выпрыгивать из кабины трактора и вручную пассатижами закручивать вязальную проволоку на тюке. За смену такую операцию приходилось выполнять тысячи раз. Механизатор изматывался физически до предела своих сил.
Новый пресс-подборщик ПРП-1,6 в то время ещё не был доведён до совершенства, но всё же с ним было меньше хлопот, хотя бы с тем же вязальным аппаратом, так как рулоны были в пятнадцать раз массивнее тюков.
Выполняя просьбу завлаба, Виталий съездил в Калининскую МИС и привёз оттуда на грузовой машине несколько рулонов соломы для их исследований. Он уже намеревался возвратиться на прерванные поездкой полевые испытания комбайнов, как завлаб заявил, что решил временно возложить выполнение работ по рулонной технологии именно на него. Таким образом, на неопределённое время Виталий был отстранён от темы по совершенствованию рабочих органов зерноуборочных комбайнов в самый успешный период их разработки.
Рулонную технологию заготовки соломы и сена было рискованно внедрять в хозяйствах с влажным климатом, так как крупногабаритные рулоны массой до 500 килограмм с повышенным содержанием влаги стеблей быстро подвергались процессу гниения. Просушить массивные рулоны было невозможно, поэтому стали искать другие технологии сохранения растительной массы. Появилась надежда успешно выйти из создавшего положения, когда приехал из Костромы на защиту своей кандидатской диссертации Пигалев Анатолий Кузьмич, упомянутый ранее. Он, работник костромского филиала центральной лаборатории применения сжиженного аммиака в качестве удобрений, представил информацию, что с целью предотвращения порчи и сохранения или повышения питательных качеств грубых кормов (сена и соломы) особенно повышенной влажности целесообразно их обрабатывать аммиаком. Однако практически не было никаких данных о последствиях воздействия обработанных аммиаком кормов на организм животных. Скудные сведения иногда просачивались из зарубежной научной литературы, но они не могли подтвердить факты безопасности животных от скармливания подобных кормов. Но завлаб всё же настоял начать широкомасштабные работы по механизированной консервации соломы сжиженным аммиаком в крупногабаритных рулонах на уровне внедрения в хозяйствах ленинградской области. Таким образом создалась ситуация, о которой в народе говорят – «запрягли телегу впереди лошади».
Сложность разработки данной технологии заключалась в том, что чистый стопроцентный жидкий безводный аммиак, находясь в специальных герметических резервуарах в сжатом состоянии, вырываясь наружу, при встрече с атмосферным воздухом превращается в ядовитый газ, мгновенно расширяясь в объёме в несколько сот раз. Исследователю, естественно, необходимо работать только в средствах индивидуальной защиты, которыми, в силу различных причин, он иногда пренебрегает.
Однажды на полевые работы был откомандирован слесарь института, который не ведал о «коварстве» сжиженного аммиака, которым обрабатывали рулоны соломы. Слесарь самостоятельно решил проверить техническое состояние крана резервуара с аммиаком, в результате чего он оказался в громадном облаке газа. Несмотря на то, что работник быстро сумел перекрыть кран и выбежать из опасной зоны, аммиачный газ всё-таки незначительно попал ему в глаза, вызвав в них сильную резь, подобную, когда прихватываешь «зайчиков» электросварки. Промывание глаз чистой водой спасло рабочему зрение и не оставило никаких последствий. Попадание сжиженного аммиака на тело вызывает сильные ожоги, часто приводящие к трагичному исходу. Опасно также попадание газа аммиака в органы дыхания, приводящее к внутренним ожогам и удушению. Поэтому новым ответственным исполнителем этих работ была поставлена задача – в первую очередь при разработке технологии обеспечить личную безопасность обслуживающего персонала. Буквально за три года механизированная технология была отработана до достаточно высокого уровня. При этом был достигнут процесс безопасного дозирования, автоматического (без участия оператора-тракториста) внесения  консерванта (аммиака) в рулоны. Для этого было разработано устройство, смонтированное на погрузчик рулонов с АСУ (автоматической системой управления). Госкомитетом СССР устройство было признано изобретением и на него выдано авторское свидетельство.
Рулонная технология с консервацией соломы применялась в хозяйствах Ленинградской, Псковской Новгородской и других областей Северо-Запада России. В 1985 году комбинированный агрегат, разработанный в институте группой Виталия Михайловича, предназначенный для погрузки и укладки рулонов грубых кормов с одновременной обработкой их сжиженным аммиаком, был успешно испытан в Северо-Западной МИС и получил положительную оценку соответствующих специалистов.
Данная технология и технические средства для её осуществления были рассмотрены, одобрены и рекомендованы к внедрению в хозяйствах Нечерноземья Научно-техническими советами сельского хозяйства РСФСР 8 июля 1981 года и СССР 21, 22 июля 1982 года. Виталий, как ответственный исполнитель, представлял и докладывал материалы на обоих этих советах. Эта технология была включена и утверждена в «Системе машин для комплексной механизации растениеводства Нечерноземной зоны РСФСР на 1986-1990 годы».
Виталию запомнился один случай, произошедший с ним, когда он прибыл с докладом в Москву в 1981 году. Он отметился о приезде в министерстве, получил информацию о времени начала заседания совета, назначенного на следующий день, и отправился в гостиницу, в которую выдали направление. Высадился на станции метро «Ботанический сад». От неё до гостиницы «Турист» необходимо было преодолеть свободное пространство в два километра. Время перевалило на вторую половину дня. Стояла жаркая погода. Выйдя из метро, Виталий увидел громадную чёрную тучу, движущуюся прямо в его сторону. Решив, что успеет до дождя дойти до гостиницы, он поспешно ринулся в путь. Но на полпути туча накрыла всю окрестную территорию, и ливень низвергся с такой внезапной силой, что в считанные минуты вода плескалась над поверхностью земли. Разразилась мощная гроза. На пути оказалась трансформаторная будка. Несколько человек пытались укрыться под выступом её крыши, но тщетно. Чтобы спасти от воды хотя бы документы в карманах костюма, Виталий снял его и плотно скатал. В майке и трусах он стоял, скрючившись, закрыв телом свою упаковку. Меж тем, несколько человек покинули будку, боясь, что молния ударит в этот накопитель электроэнергии. Всё вокруг сверкало и грохотало в грозовом кошмаре. Уровень воды достигал колен. Автомашины, захваченные ливнем на ближайшей дороге, не могли передвигаться. Легковушки, как поплавки, были подняты водой над дорожным покрытием и их колёса бесполезно вращались вхолостую.
Гроза прекратилась также внезапно, как и началась. Туча исчезла, и вновь засияло солнце. В полураздетом виде Виталий в числе других попутчиков явился в гостиницу. Её персонал отнёсся к ним с пониманием. Слава богу, документы не пострадали, а с одеждой пришлось потрудиться. Полностью костюм и обувь так и не просохли к началу заседания, несмотря на все усилия пострадавшего их просушить, а запасных вещей он не предусмотрел. Во время своего доклада Виталий был весь в поту, так как дневная жара активно испаряла влагу из его облачения. Это была настоящая парилка. В тот день московские газеты опубликовали информацию: «Вчера прошла сильная гроза, сопровождавшаяся мощным ливнем, эпицентр которой находился в районе станции метро «Ботанический сад». Последний раз подобная стихия наблюдалась сто один год назад». Вот таким образом случайному приезжему столичному гостю «посчастливилось» лично засвидетельствовать этот исторический момент – оказаться в данном месте в данное время.
В первой половине июня 1980 года по инициативе ЦК КПСС в Краснодаре состоялось Всесоюзное совещание по сельскому хозяйству под руководством кандидата в члены политбюро ЦК Горбачёва Михаила Сергеевича. Это совещание сопровождалось показом новой техники, доставленной со всей страны и размещённой в громадных ангарах, сооружённых из лёгких конструкций за считанные дни, буквально накануне события. Кто не смог по какой-либо причине доставить технику в Краснодар, тот представлял свои разработки наглядно на планшетах и в рекламных буклетах. В таком положении оказался институт, в котором трудился Виталий Михайлович; его и командировали на совещание. Для организации совещания предварительно был создан штаб, который занимался в основном подготовкой выставки. Штаб возглавляли Ежевский – председатель Всесоюзного объединения «Союзсельхозтехника», Столбушкин – первый зам министра Минсельхоза СССР, Тарасов – первый зам министра Министерства сельхозмашиностроения. Напряжённая работа по подготовке выставки началась за несколько дней до открытия совещания, поэтому представители институтов и предприятий прибыли в Краснодар заранее. Периодически каждый день созывалась планёрка, на которой обсуждался ход подготовки выставки.
Наконец наступил день начала совещания. Его открытие состоялось в кругу высокопоставленных руководителей. Рядовые участники ожидали большое начальство у своих экспонатов на территории выставки. В середине дня это начальство подъехало на многочисленных лимузинах и двинулось громадной толпой к первому павильону. Впереди бодрой походкой шагал М.С.Горбачёв – ещё моложавый на вид (ему в ту пору исполнилось сорок девять лет), с огромным родимым пятном на лысеющей и седеющей голове. Он в сопровождении свиты руководящих чиновников знакомился с экспонатами выставки. Объяснения давал Ежевский – председатель ВО «Союзсельхозтехника». Вот они подошли к стендам, которые представлял Виталий. Горбачёв слушал пояснение, рассматривая экспозиции. Затем он взглянул на Виталия, машинально пожал ему руку, что-то неразборчиво произнеся, и двинулся дальше. Виталий присоединился к сопровождающей толпе.
Закончив осмотр экспонатов в павильонах, приступили к знакомству техники под открытым небом на территории выставки. В самый разгар обхода новинок сельскохозяйственных машин и агрегатов внезапно хлынул ливень. Рядом оказался небольшой домик с крылечком под навесом. Виталий один из первых оказался под этим навесом. Горбачёва быстро сопроводили тоже под это прикрытие. Пытались открыть входную дверь домика, но она оказалась запертой. Сзади напирали другие знатные участники совещания. Перед Михаилом Сергеевичем оказалась девушка (рядом с Виталием), прижатая к двери, она смущённо улыбалась. Горбачёв тоже оказался в неловком положении, прижатый толпой к девушке. «Придётся потерпеть!» - вымолвил он. Дождь внезапно кончился, как и начался. Засияло солнце. Руководители различных рангов торопились избавиться от накидок из полиэтиленовой плёнки, которыми их оперативно обеспечили работники выставки. Осмотр техники возобновился.
На пленарное заседание совещания, состоявшееся на следующий день, были приглашены только первые лица партийных органов областей и республик страны, а также руководители министерств, научных и проектно-конструкторских учреждений; то есть собрался так называемый актив. Остальным рядовым участникам совещания, к которым принадлежал Виталий, была дана команда – находиться в командировке до конца мероприятия. В одном номере гостиницы «Центральная» Краснодарского крайисполкома вместе с Виталием проживали ещё двое командированных из Москвы и Белоруссии. В противоположном через коридор номере были поселены телевизионщики программы «Время», которые готовили и передавали материал проходящего совещания. Дверь их номера была постоянно открыта нараспашку, обитатели его были в непрерывных хлопотах.
Оказавшаяся не у дел троица командированных решила съездить к морю. Но накануне вечером, некоторое время спустя после ливня, погода сильно испортилось – подул сильный ветер, затем вновь хлынул дождь. Сразу же значительно похолодало. Стало прохладно даже в костюме, что является летом редкостью на Кубани. Утром трое приятелей на перекладных, на попутных машинах добрались до приморского городка Джубга. Здесь вчерашняя непогода завершилась мощным штормом. Сильная волна унесла в море несколько легковых автомобилей с близ расположенных улиц, искорёжила и поломала береговые сооружения. Ураган вырвал с корнем деревья, разбросал мусор по всему городу. О купании и загорании не могло быть и речи. Отдых гостей заключался в прогулках по парку, знакомстве с достопримечательностями городка, осмотром результатов разгула морской стихии. Под вечер сели в рейсовый автобус и двинулись в обратном направлении в Краснодар. В дороге путников настиг мощный ливень. Масса воды низвергалась с небес в таком количестве, что средь бела дня стало темно, как ночью. Водитель не мог наблюдать за дорогой, и вынужден был остановить автобус. Сперва пассажиры были рады лишь тому, что оказались под защитой крыши автобуса. Но вскоре их радость закончилась, поток дождевой воды стал проникать через какие-то невидимые щели и сверху на головы людей хлынули струи воды, от которых невозможно было укрыться. Но вот ливень прекратился, автобус продолжил свой маршрут, доставив пассажиров в кубанскую столицу.
Некоторое время, спустя по возвращению в Ленинград из Минсельхоза, поступил приказ: за успешную подготовку и участие во Всесоюзном совещании объявить Коробицыну В.М. благодарность и выдать денежную премию. Начальник отдела кадров института Шариков В.С. – полковник в отставке, подошёл к Виталию весьма озадаченный: «Не положено производить запись в трудовой книжке за одно и то же выполненное мероприятие два поощрения, - вымолвил он, - выбирайте: или благодарность, или премия!». Виталий согласился на премию, хотя она была незначительной – пятьдесят рублей.
А вот вдохновителя прошедшего совещания Горбачёва М.С. поощрили довольно весомо – в том же году осенью его перевели из кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС.
В следующем году подобное совещание состоялось в Подмосковье. Группа сотрудников института на сей раз решила самим заполучить благорасположение высочайшего руководства, и Виталий был освобождён от хлопот подготовки и участия в совещании. Пять человек были откомандированы для выполнения этих работ. Возвратились они оттуда неудовлетворёнными. Горбачёв, ввиду занятости, не смог посетить выставку и не участвовал в совещании. О награждениях и поощрениях по завершению этого мероприятия вообще не упоминалось.
В марте 1981 года Виталий был откомандирован в столицу Киргизии с тогдашним названием Фрунзе. Там в то время находился единственный в СССР завод по изготовлению пресс-подборщиков. Этот завод начал выпускать рулонные пресс-подборщики ПРП-1,6 параллельно с традиционными ПС-1,6. При заводе существовал конструкторско-технологический институт по кормоуборочным машинам (ФКТИ корммаш). С этим институтом посланцу Ленинграда необходимо было заключить договор по дальнейшему совершенствованию уборочной техники и возможности использования в ней оборудования для консервации грубых кормов сжиженным аммиаком. В экспериментальной базе института Виталий познакомился с перспективными образцами разработанных уборочных машин. Переговоры велись первоначально с заведующим отделом самоходных машин Жаворонковым В.Г.  и завершились с директором института Ермачковым В.Г. весьма успешно. Обе стороны договорились о долговременном сотрудничестве в исследовательских и конструкторских работах, а также по внедрению совместных разработок в сельскохозяйственное производство.
Проживал Виталий в гостинице «Саякат». Каждый вечер он совершал пешие прогулки по городу, вдоль улиц которого пролегали арыки. Благодаря им в Киргизской столице много зелёных насаждений. Климат во Фрунзе, расположенном как бы в чаше между гор, защищённом от сильных ветров, умеренный, довольно мягкий.
В гостиничном буфете командированный обратил внимание, что посетителей потчуют в основном рыбой. Видимо её изобилие существует благодаря относительной близости озера Иссык-Куль. Гостиница предназначена для проживания туристов, поэтому частая смена её обитателей превратила это заведение в проходной двор. В буфете постоянно толпились подозрительные, странные лица, которые бродили и по этажам. Номера плохо ухоженные. Сосед Виталия пожаловался на отсутствие туалетной бумаги. Работница гостиницы никак не отреагировала на его слова. Как-то проходя около её рабочего места, Виталий увидел в полуоткрытом шкафу эту бумагу, которой были заполнены до отказа все полки.
Столичный аэропорт «Манас» расположен за несколько десятков километров от Фрунзе. Рейсовый автобус доставил туда авиапассажиров. Новое здание аэропорта, по которому прохаживался Виталий в ожидании разрешения на посадку, было немноголюдно. Женщина – киргизка с двумя детьми трёх-четырёх лет суетливо сновала по залу, таская за собой свои чада. Наконец, устав, она решила отдохнуть. Для утоления жажды купила в буфете, наверное, без разбору, себе и детям по бутылке пива. Уборщица – русская женщина – возмущённо стала укорять киргизку в её поступке – зачем она калечит здоровье своих детей?! Та, по-видимому, не понимая, о чём толкует уборщица, продолжала вместе с детьми насыщаться слабоалкогольным напитком. Таким посланцу России запомнился советский Киргизстан.
К началу уборочного сезона в институт из Фрунзе был доставлен, согласно договорённости, рулонный пресс-подборщик совершенно другой конструкции с заводским номером пять, отличающийся от агрегата ПРП-1,6. Он был более производительный и формировал рулоны значительно большего диаметра. Виталий решил проверить его на уборке зерновых культур в совхозе «Новоизборский» Псковской области. Хозяйство получило такое название от близлежащей древней Изборской крепости в тридцати километрах к западу от Пскова. Этот бывший форпост России упомянут в «Повести временных лет» как место княжения легендарного Трувора – брата новгородского князя Рюрика.
Крестьянам совхоза «Новоизборский», особенно механизаторам, понравилась работа нового пресс-подборщика. Прослышавший о нём председатель Печорского райисполкома – ещё довольно молодой человек, часто наведывался в совхоз с одной целью – полюбоваться, как этот агрегат выбрасывает из своего чрева громадные рулоны соломы, одним из которых можно загрузить полностью кузов автомашины. Нравился механизаторам и комбинированный агрегат, который при погрузке или разгрузке рулонов обрабатывал их сжиженным аммиаком автоматически – без участия тракториста.
Постепенно рулонная технология с консервацией грубых кормов сжиженным аммиаком и средства её механизации были достаточно отработаны. Виталию пришлось объехать почти весь Союз по приглашению научных учреждений, сельскохозяйственных предприятий и административных органов, представляя и знакомя с институтскими разработками специалистов сельского хозяйства и простых крестьянских тружеников. Трижды эта технология была представлена на ВДНХ в Москве (в мае 1980, январе 1984 и апреле 1989 годов) в период проведения семинаров, совещаний, конференций по обмену передового опыта.
Однако нельзя было обольщаться достигнутыми успехами. Они были напрасны, так как главного, завершающего этапа пройдено не было. Необходимы были результаты исследований по скармливанию грубых кормов обработанных аммиаком, последствия этого скармливания на организм животных, на их потомство, на продукцию животноводства. Безотлагательно требовалось мнение и официальное решение соответствующих специалистов: ветеринаров, биологов, генетиков, врачей и других сопутствующих профессиональных работников.
Виталий предлагал хотя бы временно прекратить продолжение работ по этой технологии заготовки кормов, пока не поступит соответствующее заключение от вышеперечисленных специалистов, приостановить широкую её пропаганду. Этим можно сохранить средства, время, а главное здоровье населения, в том числе самих исследователей. Однако, к этому разумному предложению руководство института и подразделений отнеслось весьма пассивно, не приняв никаких конкретных решений. Более того, заведующий отделом информировал о предложении сотрудника заведующего лабораторией, находящегося в то время в командировке на Кубе, от которого поступил грозный окрик – не сметь прекращать эту работу, начатую по его инициативе, а наоборот активизировать её.
Положительным итогом проделанной довольно значительной работы по консервации растительной массы сжиженным аммиаком явилось то, что она получила применение и продолжение при консервации технической культуры – льна, обеспечившей сохранность стеблей этих растений (льнотресты, льноволокна). При этом аммиак изгонял с места складирования этих материалов грызунов. Руководил этой темой Петухов Борис Семёнович, который на основании полученных результатов исследования и внедрения в сельхозпроизводство оформил докторскую диссертацию. К сожалению, вскоре после защиты диссертации он скончался.
Несмотря на то, что Виталия фактически отстранили от работы по усовершенствованию конструкции зерноуборочного комбайна, он всё же продолжал этим заниматься параллельно с другими темами. С его участием исследования проводились буквально по всем рабочим органам комбайна: жатке, молотилке, зерновому бункеру с выгрузным устройством и т.д. Работы велись на уровне изобретений. Практически по каждому разрабатываемому устройству были выданы авторские свидетельства.
Период с середины 1970-х до начала 1990-х годов охарактеризовался многочисленными командировками по стране, во время которых происходил активный обмен результатами работ и налаживание контактов по проведению совместных исследований и разработке, совершенствованию сельскохозяйственной техники.
Доклады, выступления, сообщения на различных семинарах, совещаниях, конференциях сопровождались их опубликованием на местах. Каждая поездка отличалась каким-то особенным моментом в тот исторический период жизни страны, который завершился сменой государственного строя, общественно-политической формации. В 1970-е годы – в период глубокого застоя, результаты своих исследовательских работ Виталий представлял на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава Ленинградского сельхозинститута (например, зимой 1975 и 1978 годов).
В начале 1980-х годов стали поступать приглашения – выступить с результатами исследований в различных городах Союза. В конце марта 1980 г. в Литовской столице Вильнюсе на научно-технической конференции выступил с докладом. В феврале 1981 года был участником конференции Челябинского института механизации и электрификации сельского хозяйства (ЧИМЭСХ), приуроченной к юбилейной дате – пятидесятилетию института. В этом же году в июне месяце докладывал результаты исследований на региональной научно-производственной конференции в Тюмени (в стенах НИИ сельского хозяйства Зауралья). Запомнилась сибирская жара днём и полчища комаров в остальное время суток. Чтобы охладиться в полуденный зной, участников конференции привезли в отслуживший своё предназначение карьер, в выработках которого скопилась вода в виде небольших озёр. Там учёный люд накупался вдоволь и порезвился от души.
В декабре 1981 года Виталий Михайлович был приглашён принять участие во Всесоюзном координационном совещании по механизации уборки зерновых культур в НПО «Казсельхозмеханизация» (научно-производственное объединение), которое состоялось под Алма-Атой в знаменитом спортивном комплексе «Медео». Устроители совещания всесторонне позаботились о свободном времяпровождении своих гостей, которых поселили в туристской гостинице на правах, естественно, туристов. Сезон подобных отдыхающих давно закончился, поэтому обитатели вольготно расположились в громадном пустующем здании. Погода выдалась прекрасная – солнечная, легко морозная. Свежий горный воздух среди зарослей хвойных деревьев располагал к хорошему отдыху и крепкому ночному сну. Виталий каждый день взбирался на все ярусы плотины до самой верхней её кромки и любовался окрестностями с высоты этого рукотворного, громадного межгорного перешейка. Внизу, в чаше стадиона, превращённой в каток с искусственным льдом, мельтешили, подобно муравьям, фигурки людей.
Удивили гостей местные вороны. По мнению соседа Виталия по гостиничному номеру, в то время его непосредственного начальника – Эрка Фёдора Николаевича, вороны Медео намного хитрее питерских собратьев. В один из вечеров эти учёные вывесили свои съестные припасы на балкон – в холодок. Под утро слышат громкий вороний гвалт, но не обратили на него внимание. Когда же во время зарядки открыли дверь балкона, то обнаружили там разорванную в клочья бумажную упаковку и крошки продуктов, оставшихся после налета птиц.
На совещании с питерцами встретился сотрудник местного института – казах, который некоторое время назад успешно защитил кандидатскую диссертацию в их Ленинградском специализированном совете. Он искренне обрадовался встрече и пригласил обоих гостей на прогулку по Алма-Ате, предложив себя в качестве гида. Полдня он вместе со своей супругой знакомил гостей с казахстанской столицей. В завершении экскурсии компания по подвесной дороге поднялась на площадку одной из гор окружающих город, на которой располагалось несколько огромных юрт, изящно украшенных национальным орнаментом как снаружи, так и внутри. Пол юрты, в которую вошли путники, был покрыт ковром, на нём расставлены столики. За один из них сели вошедшие. Не следует перечислять всех яств и напитков, которыми потчевали этих посетителей. Угощение, приготовленное по рецептам национальной кухни, было изумительно вкусно. Гости были от души благодарны работникам этого «общепита» за их радушие и щедрость.
Во время трапезы Виталий спросил казахского друга, почему он защищал диссертацию не в своём институте, который имеет на это право, а приехал в Ленинград? Собеседник сразу сник, а затем ответил, что несколько раз пытался «пробиться» встать в очередь на защиту в совете своего института, но все попытки оказались безуспешными, так как для этого требовались значительные финансовые средства, чтобы получить «добро» от своих национальных учёных боссов. В то время в республике не являлось какой-то тайной, что за всякую услугу необходимо «отблагодарить» своего благодетеля.
В феврале следующего года Виталий был командирован в город Калинин (теперь Тверь). Цель поездки – оказать научно-методическую помощь одному из хозяйств области в его техническом обеспечении при подготовке выездного совещания Минсельхоза РСФСР, которое состоится в этом хозяйстве. Поселили приезжего в гостинице «Центральная». На следующий день в областном управлении сельского хозяйства, узнав откуда прибыл консультант, сообщили ему, что бывший первый секретарь Ленинградского обкома партии Жданов Андрей Александрович учился в Тверском реальном училище, которое располагалось в этом здании, где  они сейчас находятся.
Вскоре прибыл председатель колхоза, в котором должно состояться совещание. Очень молодой человек – на вид не старше двадцати пяти лет, сам управлял «козлом» (народное название автомобиля ГАЗ-69). Приехали в колхоз. Новые, только что построенные животноводческие фермы, хранилища кормов и другие производственные постройки уже начали эксплуатировать. Хозяин и гость осмотрели их,  отметили и записали недоделки строителей и недостатки в проектировании. Затем поехали обратно в Калинин в проектное бюро, где ознакомили с замечаниями руководителей этой организации.
Виталий посоветовал молодому руководителю колхоза воспользоваться текущим моментом, то есть скорым «нашествием» столичного начальства, для обеспечения хозяйства лучшим оборудованием и техникой в осуществлении достаточно полной и надёжной механизации производственных процессов. Смелее предъявлять эти требования местному областному руководству. Во время пребывания в Твери командированный прогулялся по обоим берегам Волги, побывал у памятника Афанасию Никитину и у вечного огня.
В феврале 1984 года троих сотрудников института пригласили сделать доклады на семинаре повышения квалификации специалистов среднего звена хозяйств Свердловской области. Состоялись лекции: по почвообработке прочитал Семёнов, по кормопроизводству – Ахмедов, по уборке зерновых культур – Коробицын. Семинар совпал с похоронами Андропова Юрия Владимировича, которые транслировались в прямом эфире по центральному телевидению. Поэтому продолжительность семинара затянулась – его участники в полном составе сидели перед телевизорами. Ночевали докладчики в гостинице «Большой Урал». Устроители семинара предложили Ленинградским гостям ознакомительную экскурсию по Свердловску. Посетили несколько музеев, в том числе осмотрели экспозиции камней-самоцветов; неофициально (по-тихому) побывали на месте, где до недавнего времени стоял дом купца Ипатьева, в котором в 1918 году находилась в заточении семья последнего российского императора; съездили на географическую границу между Европой и Азией, обошли вокруг стелы, таким образом, в течение одной минуты побывали на двух континентах; проехали около того места, где когда-то располагался аэродром, на котором погиб летчик-испытатель первого советского реактивного самолёта в период Великой Отечественной войны Бахчиванджи Григорий Яковлевич.
В начале мая 1986 года, сразу после праздника, Виталий приехал в посёлок Майдарово Московской области (рядом с Солнечногорском, недалеко от города Клин). В местном институте с аббревиатурой НИПТИЖ (научно-исследовательский и проектно-технологический институт жидких удобрений) ленинградский посланец согласовывал документацию по оборудованию для обработки сжиженным аммиаком грубых кормов со специалистами и руководством этого института. Выполнив соответствующую процедуру, Виталий отправился в обратный путь. Ожидая автобус на остановке, он обратил внимание на непривычное безлюдье вокруг. Человек находился в душевном состоянии гнетущего ожидания чего-то  непонятного в зловещей тишине. Был полдень. Несмотря на то, что небо было безоблачным, в воздухе стояла какая-то пелена, а в южном направлении у горизонта атмосфера над землей отличалась красно-оранжевым свечением. Несколько дней назад (26 апреля) произошла ужасная Чернобыльская ядерная катастрофа. Виталия вдруг осенило – должно быть, это природное явление (свечение) возникло в результате недавней катастрофы. Он вспомнил, что слово Чернобыль встречается в документальной повести «Люди с чистой совестью», автор которой Вершигора Петр Петрович – один из руководителей партизанского движения в период Великой Отечественной войны. Он участвовал в боях с фашистами, у них в тылу в тех краях. Вот строки из его книги: «На следующий день немцы повели наступление…. Наступало несколько рот, подброшенных на машинах из Чернобыля и Овруча. Мы дали бой».
В Клину для того, чтобы пройти к поезду, необходимо было преодолеть маршрут по лестнице пешеходного перехода над железнодорожными путями. Перед Виталием шествовали две усталые вьетнамки, с большим трудом перемещая большие чемоданы, которые по габаритам были почти одинаковы с ростом этих маленьких тружениц. Прошло одиннадцать лет, как их родина перешла от военной к мирной жизни. Много вьетнамцев приезжало в СССР за приобретением промышленной продукции, производство которой они ещё не смогли наладить в достаточном количестве. Скупали много товаров так называемого ширпотреба: посуду, электротовары, ткани и т.п. Несомненно, и эти впереди идущие женщины отоварились подобными вещами. Когда Виталий поравнялся с ними перед самой лестницей, одна из них осмелившись, попросила понести её громадный чемодан. Мужчина с готовностью согласился, прихватив и второй чемодан её подруги, дав им понести свой портфель. Чемоданы действительно тяжеловаты для таких маленьких женщин, которые были искренне благодарны за оказанную помощь при расставании при посадке в разные вагоны. Виталий вспомнил своего вьетнамского товарища – аспиранта, который в годы войны бедствовал, существуя на мизерную стипендию.
В ноябре 1986 года в начальный период перестройки в стране состоялось Всероссийское совещание по животноводству и кормопроизводству. Оно было проведено в столице Марийской АССР Йошкар-Оле. Уже чувствовались явные перемены в общественно-политической жизни страны, во взаимоотношениях граждан, придерживающихся различных точек зрения на произошедшие события в отечестве и за рубежом. Выступления многих участников совещания уже не носили дежурно-пафосную риторику, а отличались остротой полемики, диспутов и споров. Это мероприятие было, пожалуй, самое представительное как по числу участников, так и по руководящему составу из тех собраний, на которых приходилось присутствовать Виталию. Представители министерств и ведомств, авторитетные деятели науки, руководители ведущих институтов и предприятий участвовали в работе пленарных и секционных заседаний.
Делегация группы учёных института механизации и электрификации сельского хозяйства из Пушкина во главе с директором Сечкиным В.С. участвовала в работе нескольких секций. Коробицын В.М. с Ахмедовым М.Ш., как и в Свердловске, выступали с докладами в одной секции под названием «Интенсивное ведение отрасли кормопроизводства».
Запомнилось заключительное обобщающее пленарное заседание, на котором звучали откровенные взаимные упрёки участников совещания. Например, устроители совещания – руководители местных организаций, жаловались на излишнюю привередливость и капризность гостей из столицы и других крупных городов по их бытовому обслуживанию. Некоторые рядовые научные сотрудники осмелились критиковать вышестоящих руководителей за их чиновничий бюрократизм по решению важнейших проблем в сельскохозяйственной науке. Представители же министерств и ведомств утверждали, что критика должна быть направлена не в их адрес, а непосредственно местным руководителям, у которых достаточно полномочий и средств для решения поднятых на совещании проблем. Заключительное постановление по обсуждённым вопросам было принято по заранее заготовленной шпаргалке, то есть, как всегда всё свелось к формализму.
По завершению конференции её участникам был дан большой концерт силами различных марийских национальных ансамблей и групп, который прошёл с большим успехом и доставил искреннее удовольствие зрителям.
В период проведения конференции её участникам предоставили возможность приобрести некоторые дефицитные в те времена книги. Виталий купил романы Владимира Богомолова «Момент истины», Юрия Бондарева «Берег» и другие.
В марте 1987 года Виталию Михайловичу выпала возможность побывать на своей родине – в городе Кирове, куда он был командирован для обсуждения и согласования совместных работ с НИИСХ Северо-Востока и Кировским сельхозинститутом. Там он встретился со старыми товарищами по Ленинградской аспирантуре Смирновым Владимиром и Коркиным Виктором, по-русски отметив с ними это событие, что вызвало трудности в работе на следующий день. Вечером в гостиничном ресторане здоровье было восстановлено.
В день возвращения в Ленинград, проходя мимо нового здания областного Управления внутренних дел, Виталий, как только невольно подумал о своём друге детства, который служит в этом здании, как вдруг этот человек появился перед ним. С Шешуковым Володей командированный не встречался пятнадцать лет. Обоим друзьям исполнилось по сорок семь лет. Они разговорились прямо стоя на тротуаре. Володю  перевели из ГАИ заведовать городским медвытрезвителем. Гость из Питера признался другу, что шагая около этого здания, он вспомнил о нём, а он тут как тут. «Ты прямо телепат»,- засмеялся Володя, видимо сразу не найдя подходящего слова. Виталию необходимо было срочно ехать в аэропорт, до которого не менее двадцати километров, а его друг торопился по своим служебным делам, поэтому они тут же распрощались.
В декабре того же года, буквально за неделю до новогоднего праздника, со всех ленинградских институтов сельскохозяйственного профиля собрали сотрудников практически по всем специальностям этой отрасли народного хозяйства и на автобусах доставили в город Гдов Псковской области. Виталий оказался в их числе. В Гдове учёные два – три дня проводили занятия с работниками колхозов и совхозов РАПО (районного агропромышленного объединения), которых привозили из различных уголков района. Единожды группу учёных доставили в  отдалённое крупное хозяйство, где они в крестьянском клубе провели беседы с местными специалистами и тружениками села. Закончилось пребывание в Гдове посещением местного краеведческого музея, где гостям была представлена экспозиция истории района, в том числе его революционного движения. Состоялось знакомство с престарелой женщиной – участницей тех грозных событий. Затем в здании райисполкома его председатель, мужчина средних лет, отблагодарил всех участников семинара, вручив каждому по книге. Виталий получил роман А.И Эртеля «Гарденины». До тех пор он о таком авторе ничего не ведал.
Кстати, организовал гдовский семинар Р.Э.Прауст. До перестройки он был секретарём Ленинградского обкома КПСС по сельскому хозяйству, то есть первым лицом в этой отрасли в одном из главных регионов страны. При новом Генсеке компартии он пришёлся «не ко двору» и был назначен директором НИИ экономики сельского хозяйства в Павловске (пригород Ленинграда), а затем сослан «по собственному желанию» в Псков проводить в жизнь линию партии по научному обеспечению сельскохозяйственного производства в области. Виталий хорошо знал его супругу Галину Никитичну – спокойную, уравновешенную милую женщину, работавшей в Ленинградском областном управлении сельского хозяйства. Ему приходилось некоторое время сотрудничать с её отделом, в котором она состояла рядовым работником. Несмотря на служебные перемещения мужа, она оставалась верна свое работе, отслужив до пенсионного возраста в этой организации.
Переход от 80-х к 90-м годам прошедшего века характеризовался глубоким экономическим кризисом в СССР. Рубль стремительно обесценивался. В Таганроге, где Виталий Михайлович находился в командировке на комбайновом заводе, его застала отмена двадцатипятирублёвых купюр, выведенных из обращения тогдашним председателем правительства Валентином Павловым. Произошло это 20 января 1990 года. Вечером после трудового дня командированный отдыхал в номере гостиницы «Таганрог». Вдруг по радио внезапно сообщили эту весть. В то время обо всех финансовых неблагоприятных изменениях государственные структуры информировали население внезапно. В гостинице моментально поднялся сильный переполох. Необходимо было любым путём сбыть эти купюры, иначе в кратчайшее время они превратятся в макулатуру. Но время было вечернее, позднее. Банки и сберкассы не работали. Люди вынуждены ждать утра и заранее вставали в очереди, чтобы сдать или обменять эти деньги. К счастью, у Виталия таких банкнот с собой почему-то не оказалось.
В советский период времени при возникновении даже слухов о предстоящих инфляции, девальвации и т.п. население старалось лихорадочно избавиться от своих личных накоплений, на которые скупали всё подряд нужное и ненужное, опустошая полки магазинов. Этому их «научили» внезапные денежные реформы, которые подорвали доверие граждан к уверениям властей, что всё это делается ради укрепления и стабилизации отечественной экономики. Граждане в подобной ситуации лишались всех своих сбережений.
В этом же номере гостиницы поселился молодой человек, с которым командированный виделся очень редко. Утром Виталий уходил рано, когда сосед ещё спал, который возвращался поздно ночью, когда спал уже другой сосед. Одежда парня была постоянно разбросана на стульях или на кровати. При редких встречах он вёл себя весьма корректно и доброжелательно. Но вот настало время переезда Виталия из Таганрога в Ростов-на-Дону. Проходя к вокзалу мимо сгрудившейся группы людей, он увидел в её центре своего соседа, который ловко катал шарик наперстками на складном столике. Увидев соседа по номеру в гостинице, парень мгновенно подхватил свой игральный инвентарь и удалился. По-видимому, он принимал соседа за командированного из серьёзных органов. Виталий же не претерпел никакого ущерба от совместного проживания с наперсточником.
В Ростове-на-Дону путник, не останавливаясь, проехал через город в аэропорт. По дороге он видел, как у каждого банка или сберкассы громадные толпы людей штурмовали вход в эти заведения. В воздухе витало шумное негодование отчаявшихся людей, многие из которых лишились значительных своих сбережений.
Тем не менее, ростовчане запомнились Виталию своей терпеливостью, простотой в общении, открытостью своего характера. Как-то, проезжая по донской степи, в автобус, остановившийся у одного из многочисленных хуторов, вошла казачка лет сорока – красивая, чернобровая, пышущая здоровьем женщина. Она весело поприветствовала всех пассажиров автобуса, сняла обувь, села прямо на ступеньку у двери автобуса и стала что-то напевать. «Ну, прямо-таки Аксинья из «Тихого Дона» М.А.Шолохова!» - с восхищением подумал Виталий.
Остался в памяти также случай, произошедший на автовокзале в самом Ростове. Уже в готовый к отъезду автобус вошла женщина, довольно прилично одетая, и обратилась с просьбой к пассажирам оказать материальную помощь её семье по причине случившегося несчастья. Виталий заметил, что до этого момента эта женщина переговаривалась на улице с мужчиной, который остался ждать даму у автобуса. Одна пожилая, но бойкая пассажирка в ответ на мольбу просительницы крикнула на весь автобус, что вошедшая дама аферистка, так как была свидетельницей разговора компании сомнительных мужчин с этой женщиной во время их бурного застолья в местном буфете. «Уважаемы граждане, - обратилась пожилая женщина к остальным пассажирам, - не давайте свои деньги на пропой незнакомым Вам людям, по которым «плачет тюрьма!». «Нищенка» мгновенно выскочила из автобуса и вместе с мужчиной побежала, оглядываясь со злобой назад. «Смелая женщина, не побоялась возможных для неё последствий!» - подумал Виталий, оценивая поступок пожилой пассажирки.
Через год в феврале 1991 года Виталий вновь был командирован в Ростовскую область, на этот раз в город Зерноград. Он не впервые оказался здесь. Так в середине 1982 года участвовал в научной конференции, проходившей в этом городке во Всероссийском научно-исследовательском и проектно-технологическом институте механизации и электрификации сельского хозяйства (ВНИПТИМЭСХ). В летний сезон того года Зерноград утопал в зелени. Он являлся оазисом на просторах донецких ковыльных степей. Когда-то на его месте одиноко стояла железнодорожная станция с названием Верблюд, так как здесь пролегали пути караванов этих неприхотливых животных. Но вот из недр земли люди сумели и научились извлекать воду и территория вокруг станции преобразилась. Влага и тепло обеспечили буйный рост растительности. Люди потянулись в эти места, стали обустраиваться. Так появился на карте новый город Зерноград, а железнодорожная станция сохранила свое старое название Верблюд.
И вот Виталий снова в Зернограде девять лет спустя в этот раз зимой. Кто мог предполагать, что проходят последние месяцы существования советского государства, но ожидание глобальных политико-экономических перемен уже витало над страной. Не могла же дальше сохраняться неопределённая, нервозная обстановка в обществе, между республиками, в руководстве партии и государства и т.д.
Обычно подобные конференции были многолюдны. С многих республик и областей сюда съезжались её участники. В этот раз в Зерноград прибыло всего около десятка человек, а от прибалтийских республик – только один представитель. И хозяева, и гости были в мрачноватом расположении духа. В конце своего доклада Виталий с трибуны обратил на это внимание участников конференции и призвал их сохранить добрые отношения между ними независимо от того, в какой национальной республике он живёт и работает.
После своего доклада Виталий сразу же покинул зал совещаний и направился в гостиницу готовиться к немедленному возвращению в Ленинград. Когда он с вещами выходил из гостиницы, его встретил тот единственный представитель из Прибалтики, вернее из Литвы, который обратился к Виталию с просьбой – более подробно ознакомить его с технической разработкой, озвученной в докладе, а именно с вибровыгрузным устройством зернового бункера комбайна. Такой механизм разработчики предлагали для уборки урожая с повышенной влажностью зерновых культур, а также для уборки семенников трав, когда процесс выгрузки зерна или семян из бункера весьма затруднён. Уплотненную, слежавшуюся тяжёлую массу зерна или семян в бункере необходимо непрерывно ворошить, а это тяжкий, изнурительный труд комбайнера, дополнительные затраты времени, а также порча и повреждение этого растительного материала, что впоследствии отрицательно сказывается на его посевных качествах. Существовавшие в серийных зерноуборочных комбайнах так называемые вибропобудители работоспособны только в благоприятных условиях уборки, а при даже незначительном их ухудшении устройство совершенно не пригодно. Как выражались комбайнеры, оценивая работу серийных вибропобудителей: «Они могут только стряхивать пыль с ушей!». Разработанный механизм в институте под Ленинградом значительно активизировал процесс выгрузки увлажненного зерна и семян трав из бункера комбайна. Ввиду отсутствия в данный момент конструкторской документации у докладчика на новый механизм, он посоветовал литовцу запросить её по возвращению в свою организацию.
Из-за плохой погоды в аэропорту Ростова-на-Дону все вылеты из него были задержаны. Ожидание затянулось почти на двое суток. Пассажиры слонялись из угла в угол в здании аэропорта и бродили по его территории. На втором этаже ушлые дельцы приспособили одну из комнат в видеосалон. На рубеже 1980-90–х годов в стране только начали появляться видеомагнитофоны. Приобретя эту редкую аппаратуру, их владельцы делали на ней коммерцию. Как-то в Ленинграде, ожидая отхода поезда, направляясь в командировку, Виталий набрёл на один подвальчик в здании рядом с Московским вокзалом. Там он впервые в жизни посмотрел видеофильм. Все ленты были зарубежные и весьма посредственные, с недоброкачественным изображением и звуком. Подобные так называемые «видики» показывали и в Ростовском аэропорту. Но многим пассажирам это занятие было в новинку, при этом необходимо было скоротать чем-то время, поэтому салон был полон на каждом сеансе. От нечего делать Виталий смотрел эти фильмы за компанию с Жалниным Эдуардом Викторовичем – научным сотрудником ВИМа, которому нравились видики. Тот ожидал рейса на Москву и периодически «прикладывался» к своей карманной фляжке, спросив однажды товарища по науке: «Не употребляешь?» и подал стаканчик с напитком. То была водка. После полутора суток ожидания нервы у Жалнина не выдержали – он сдал авиабилет и уехал на железнодорожный вокзал. А через час после его отъезда объявили посадку на самолёт его рейса. Одновременно и Ленинградскому самолёту разрешили вылет. В этот же день Виталий прибыл в Пулково.
Каждый год в уборочный сезон сотрудники института выезжали на поля колхозов, совхозов, испытательных станций исследовать работу созданных ими техники и оборудования. Запомнился 1976-й год. Уборка зерновых культур происходила в крайне сложных погодных условиях. Почти каждый день шли дожди. В институт поступила слёзная депеша с просьбой о помощи от руководителей ОПХ «Каложицы». Отделение ВАСХНИЛ по Нечерноземной зоне РСФСР, располагавшееся в Пушкине в бывшем здании института, также было информировано об этой просьбе и обязало сотрудников лаборатории зерноуборки выехать в это хозяйство с опытными образцами зерноуборочных комбайнов и оказать запрашиваемую помощь. На следующий день технику перегнали в ОПХ (опорно-показательное хозяйство). Сотрудники поселились в заброшенной хате в одной из деревень. Никто из руководителей хозяйства не интересовался прибывшими, и на предложения гостей использовать поступившую технику на уборке зерновых культур совершенно не реагировали. А время шло. Урожай в том году выдался отменным. Зерно в колосьях перестаивало на корню и начало осыпаться. Повседневные хождения сотрудников института в контору хозяйства с единственной просьбой – разрешить прибывшим комбайнам приступить к жатве, наконец, дали положительный результат. Безработную технику направили в самое отдалённое от центральной усадьбы поле. Директор хозяйства заверил сотрудников, что направит несколько грузовиков для собранного комбайнами зерна.
Приехав на место, бригада всё же не рискнула начать жатву без транспорта, перевозящего зерно. Растения были влажными и зерно, собранное в бункер и не выгруженное из него в течение даже непродолжительного времени могло начать портиться от нагрева.
Поле располагалось в живописном месте, среди рощ и дубрав, рядом с речкой, на берегу которой стояло несколько домов одинокого хутора. Когда комбайны подъезжали к окраине этого хутора их встречали жители с улыбками, радостными возгласами – мол, наконец, прибыли спасители урожая. Запомнился среди встречающих молодой человек – инвалид, передвигающийся на костылях. Несмотря на свою болезнь, он, как и другие хуторяне, тоже, улыбаясь, шёл среди них, превозмогая недуг.
Бригада ждала автотранспорт под зерно до позднего вечера. Тяжёлые колосья ржи с полновесным зерном склонились почти до земли, как будто обиженные за непочтительное внимание к ним. Люди были в недоумении – зачем же руководители этого хозяйства запрашивали их помощь, всполошили вышестоящие инстанции, сорвали институтский план полевых исследований, чтобы так бездарно, наплевательски относиться к искреннему желанию гостей помочь хозяйству. Уже начали наступать сумерки, когда комбайны всё же выехали в поле. Они пересекли его крест-накрест, скосив жатками полосы ржи и заполнив бункеры, затем покинули гостеприимный хутор. На току центральной усадьбы его работники не хотели принимать зерно из бункеров институтских комбайнов – мол, не поступило такого распоряжения. С трудом уговорили всё же это сделать. Иначе за ночь влажное зерно в бункере уплотнилось бы до такой степени, что его пришлось бы удалять оттуда кусками, глыбами уничтоженного урожая.
На следующий день, на машинный двор центральной усадьбы, где «ночевали» опытные комбайны после злополучного «трудового» дня, прибыл главный инженер ОПХ – ещё молодой, лет тридцати пяти человек. Он вылез из служебных «Жигулей» в белой рубашке, в отутюженных брюках, по-видимому, только что отгулял на каком-то торжестве. Глядя на него, Виталий вспомнил свою трудовую деятельность в подобной должности в камчатском совхозе. Разве мог он себе позволить такие вольности в рабочее время в трудовом коллективе? Этот же руководитель инженерной службы хозяйства, явно желая показать, что выполняет служебный долг, скоротечно обошёл территорию машинно-тракторного парка, заглянул в мастерскую, буркнул в адрес работников института, что им следует ехать на другое поле, сел снова в машину и был таков. До конца уборочного сезона сотрудники института больше не встречались с этим начальником.
Впоследствии, когда закончился уборочный сезон, в одной из местных газет появилась статья, в которой автор привёл вопиющие данные о потерях урожая. В числе многих хозяйств, понёсших ущерб от непогоды, он упоминает ОПХ «Каложицы», в котором под снегом оказались целые поля с неубранными зерновыми культурами, в том числе автор пишет о поле пересечённом крест-накрест комбайнами.
Вынужденные простои в уборочный сезон позволили Виталию навестить своего бывшего сокурсника Пименова Тимофея и его супругу Надежду, которые поженились в студенческие годы. Оба они работали в соседнем с Каложицами совхозе «Ущевицы» - он главным инженером, она главным экономистом. В то время Тимофей замещал директора совхоза, пребывающего в отпуске. Его семья, в которой было двое детей, занимала добротный крестьянский дом. Виталий, приглашённый к ним в гости, был принят с искренним радушием. За воспоминаниями друзья молодости отдохнули отменно.
Тимофей рассказал, что в соседнем совхозе «Труд» работает главным инженером тоже выпускник их института, закончивший его на несколько лет позднее. Этому молодому специалисту стала в большую тягость работа в сельском хозяйстве, и он старается любым путём уйти из совхоза, но каждый раз начальство отказывает ему в этом. На какие только хитрости умудряется идти человек, вплоть до имитации психически больного, но все его потуги напрасны. Несколько лет спустя этот главный специалист всё же «сбежал» (так в то время выражались) из совхоза и поступил в аспирантуру, которую ранее закончил Виталий.
Перед каждым уборочным сезоном приходилось своим ходом перегонять институтские зерноуборочные комбайны за многие десятки километров до места жатвы. Несколько раз роль водителя комбайна выполнял Виталий. Однажды, накануне подобного перегона он попросил своего напарника – аспиранта Гришкевича П.Н., что в целях распределения обязанностей Петру Николаевичу предлагается проверить техническое состояние комбайна и устранить выявленные дефекты, а затем подготовленный комбайн Виталий Михайлович перегонит от Тярлево до хозяйства, расположенного на границе Волосовского и Кингисеппского районов. Так и порешили.
Рано утром, когда поток машин на дорогах был минимальным, Виталий вырулил комбайн из ворот института. Такой громоздкой, сверхгабаритной машиной как комбайн, было сложно управлять ещё и потому, что спереди была навешена жатка шириной более четырёх метров, которая перегораживала почти всю ширину дороги или улицы. Приходилось двигаться по обочине, опасаясь угодить в придорожную канаву или сбить сооружение автобусной стоянки. В настоящее время такой мастодонт остановили бы на первом же посту ГИБДД, а в те года гаишники ничего не могли с этим поделать. Существовал призыв «Уборочной технике  - «зелёную улицу!». «Все силы на уборку урожая!». Без какой-либо задержки комбайн доехал до Гатчины. Объездной дороги вокруг этого города тогда ещё не существовало. На улице Гатчины впереди комбайна двигался автобус с табличкой «Дети!» на заднем стекле. Перед перекрёстком автобус затормозил. Виталий тоже нажал на педаль тормоза – никакой реакции, комбайн продолжал двигаться по инерции. Виталий в бешеном темпе стал жать педаль, с трудом прокачал гидротормоз – комбайн остановился, едва не коснувшись жаткой автобуса. Дети в автобусе играючи показывали языки комбайнёру, думая, что он балуется вместе с ними. Тот же, находясь в холодном поту, проклинал в эту минуту своего напарника Гришкевича за его техосмотр и благодарил всевышнего, что его махина не подмяла под себя эту жестянку-автобус с младенцами внутри.
Комбайн проехал через город и начал пересекать пути железнодорожного переезда. В это время водитель сзади ехавших «Жигулей» не выдержал и решил обогнать комбайн прямо на переезде, грубо нарушая правила. Так получилось, что одновременно при выезде с переезда четырёхметровая жатка комбайна и «Жигули» оказались между ограничительными дорожными столбиками. Легковушка как бы заклинила саму себя – ни взад и ни вперед ей не выехать, не повредив свои борта. Но нужно срочно освобождать переезд. Водитель «Жигулей», махнув рукой, немного изловчившись, рванул вперёд, изрядно поцарапав  бока своей машины. Выехав на свободный участок дороги, он вышел из машины, обошёл её, громко выматерился, обратно сел и уехал.
Прибыв к месту назначения – на машинный двор совхоза и внешне осмотрев комбайн, Виталий обнаружил, что одно колесо едва держится на ступице, крепежные гайки которой держатся на шпильке несколькими витками резьбы. Неприятный холодок прошёлся по спине. Диву даёшься, как это колесо не потерялось в пути, а комбайн не оказался в канаве.
Позднее выяснилось, что напарник Виталия техосмотр комбайна не проводил. Сторож подтвердил, что аспирант не появлялся в гараже для проведения этого ответственного мероприятия.
Сколько раз подводили Виталия его товарищи по работе – сотрудники лаборатории. По их вине был приведён в неработоспособное состояние один опытный образец комбайна, что отрицательно повлияло на результаты его испытаний, которые были практически сорваны. Но всё по порядку. В конце 1980-х годов лаборатория института заключила договор с совхозом «Красная Звезда», центральная усадьба которого расположена в посёлке Кипень Ломоносовского района Ленинградской области, по оказанию институтом помощи хозяйству в уборке и послеуборочной обработке семенников клевера. С этой целью совхозу был предоставлен институтом зерноуборочный комбайн, переоборудованный для уборки клевера. Впервые бункер комбайна был оснащён активным вибропобудителем собственной конструкции, упомянутой ранее. Это было особенно необходимо, так как при комбайновой уборке трав, в том числе клевера, в бункер поступают не чистые семена, а ворох, то есть семена в смеси с частицами стеблей, который выгружать из бункера в транспортное средство очень сложно даже если этот ворох сухой. Поэтому в обычном серийном бункере при его выгрузке комбайнёр влезает в него и орудует там палкой, перелопачивая ворох. Такой изматывающий труд не привлекает механизаторов к работе на комбайне. Вибропобудитель новой конструкции, установленный в бункере институтского комбайна, освободил механизатора от такой непомерной нагрузки. Устройство обрушивало свод уплотненного вороха при включении его в работу. Но тут непонятно почему возникла другая напасть – разрыхлённый ворох с трудом, небольшими порциями поступал в выгрузной шнек, который перемещал содержимое бункера в кузов автомобиля. В поисках причины такого нежелательного явления было затрачено много времени. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. От перегрузки напирающего разрыхлённого вибропобудителем вороха в выгрузной шнек срезало шпонку кардана привода этого шнека. Поломка обнаружена в патрубке, расположенном под кабиной комбайнёра. Пришлось разбирать это соединение в труднодоступном месте, в результате чего выяснилось, что поток растительного вороха тормозился самодельным кронштейном крепления корпуса кардана, неправильно установленным во время предыдущего ремонта устройства. Возник вопрос – кто так безграмотно «отремонтировал» устройство, установив кронштейн поперёк потока вороха, что препятствовало его выгрузке из бункера и повлекло к поломке самого устройства.
Предыдущий сезон этот комбайн работал на уборке зерновых культур в совхозе «Агротехника» под присмотром четырёх ведущих специалистов лаборатории во главе с самим заведующим. Механизатор, работавший в тот год на этом комбайне, рассказал, что злополучный кронштейн в патрубке поломался из-за попадания туда металлического инструмента, позабытого кем-то в бункере. Устранить поломку поручили работнику лаборатории – агроному по специальности. Этот человек по болезни ранее был вынужден бросить учёбу в аспирантуре. Отремонтированное агрономом устройство оказалось неработоспособным. Завлаб со своими сотрудниками не стали разбираться в причине неудачного ремонта, а попросту «сплавили» комбайн своему товарищу по работе даже не информировав  его о случившемся инциденте и не предупредив об не устранённом дефекте.
И вот Виталий Михайлович со своими помощниками произвёл повторный ремонт устройства, приведя его конструкцию в работоспособное состояние. Но время было упущено, уборка завершилась. Удалось только удостовериться во время жатвы последних гектаров, что комбайн работал успешно и никаких проблем с бункером не наблюдалось.
В апреле 1989 года Виталий в очередной раз был командирован в Калининскую область. Целью поездки было оказание помощи, которую запросило руководство колхоза «Борьба» Торжокского района. Центральная усадьба колхоза располагалась в деревне Марьино. Председатель правления хозяйства Колосов Александр Александрович был моложе гостя лет на десять – довольно энергичный человек. Он объяснил командированному, что колхоз планирует произвести реконструкцию комплекса послеуборочной обработки зерна и семян трав, поэтому колхозникам необходимы рекомендации и советы специалистов.
Первым делом Виталий собрал необходимую информацию по объемам производства в этом хозяйстве различных зерновых культур и семенников трав, по техническому состоянию на текущий момент имеющегося оборудования, по финансово-экономической возможности хозяйства на реконструкцию комплекса. На основании полученных материалов и их анализа были разработаны рекомендации и предложения по обеспечению перспективной реконструкции. Далее пошёл процесс хождения по инстанциям, в которых приходилось доказывать и отстаивать полученные расчёты в потребности необходимых машин и оборудования, строительных материалов, затрат на привлечение кадров строительных специальностей и т.д. Пришлось обивать пороги Калининского облсельхозуправления, Министерства сельского хозяйства РСФСР, объединений сельхозтехники различных уровней и т.д.
В Торжке Виталий проживал в двухэтажной гостинице в центре города на берегу реки Тверца, перейдя которую по мосту, оказываешься на площади, окружённой торговыми предприятиями и административными зданиями района. Торжок - старинный, истинно российский городок, сохранивший многие свои исторические памятники в первозданном виде. Особенно прекрасно сохранились многочисленные церкви, утопающие в зелени деревьев и кустарников. При виде их Виталию вспомнился кинофильм «Закройщик из Торжка» с Игорем Ильинским в главной роли.
По приезду в город Виталий в первую очередь зашёл в районное управление сельского хозяйства. Там он нежданно-негаданно встретился с Рафаилом Алмаметовым – бывшим сокурсником из одной учебной группы. Оба весьма удивились этой встрече. Оказывается, Рафаил работает ещё со времени институтского распределения в одном и том же хозяйстве этого района в должности главного инженера. Разговор между бывшими студентами был короткий. За гостем заехал председатель колхоза, а Рафаил помчался по своим срочным делам.
В гостинице командированному предоставили один из самых лучших номеров. Чтобы отметить «новоселье» со своими соседями он решил купить бутылку водки. Зашёл в центральный магазин, в котором продавцы весьма удивились его просьбе. Спиртное, как и другие продукты, отпускали только по талонам, которые, если повезёт, можно приобрести в райисполкоме расположенном напротив. В райисполкоме посетителя информировали, что для получения талонов необходима местная прописка, а для командированных существует особый порядок, который может разъяснить работник другого отдела райисполкома. Гость понял бесполезность хождения по инстанциям и, махнув рукой, покинул восвояси административное учреждение.
Виталий каждый день ездил на работу в колхоз и возвращался ночевать в гостиницу Торжка. Однажды утром к нему обратился администратор гостиницы, который предложил переселиться в другой номер, так как приезжает осматривать исторические памятники министр культуры РСФСР Соломин Юрий Мефодьевич (в то время министром культуры СССР был также актер и режиссёр Губенко Николай). Виталий уважил просьбу, но министр не соизволил остаться на ночёвку в гостинице, постояльцы которой так желали встретиться с исполнителем главной роли в фильме «Адъютант его превосходительства».
Возвращаясь из командировки в Ленинград, ожидая на перроне Торжокского вокзала проходящего поезда, который делает кратковременную остановку в этом городке, Виталий неожиданно встретил Мячину Нину Павловну – супругу завотделом Ленинградского обкома партии Александра Ивановича Мячина, с которым Виталий сотрудничал в 1960-х годах в институте. Он часто встречался с этой супружеской парой в Кингисеппе, где Мячин работал когда-то первым секретарём райкома партии, а Виталию пришлось в этом районе несколько сезонов помогать крестьянам осваивать рулонную технологию заготовки грубых кормов. Он вспомнил, как однажды в одном из совхозов вынужден срочно наладить комбайн прямо в поле. Не переодеваясь в спецовку, в обыденном костюме выполнил необходимые процедуры, но при этом испачкался с головы до ног. Присутствующая при этом Нина Мячина настойчиво упрашивала Виталия отдать ей костюм для приведения ею его в порядок. Тот по-джентельменски отказал даме, сам занявшись чисткой своей одежды.
И вот сейчас они снова встретились, на сей раз на перроне, ожидая поезда. Мячина рассказала, что приехала навестить сына, недавнего выпускника Ленинградского сельхозинститута. Он стоял тут же – высокий, стройный молодой человек, один из первых фермеров периода перестройки, не побоявшегося начать осваивать личное крестьянское хозяйство без опыта, ограниченный в средствах, вдали от своей родительской опоры. Мать, естественно, побаивалась за судьбу начинаний своего сына. Тем более, его неудачи могли в какой-то степени поколебать авторитет отца – практически первого руководителя сельскохозяйственной отраслью Ленинградской области – ведущего региона страны.
Многие соотечественники в перестроечный период ощущали свою неопределённость во вновь зарождающемся капиталистическом обществе и чувствовали беспомощность в создании своего делового предприятия. Извечный российский вопрос «Что делать?», что предпринять, куда податься застал граждан врасплох. Привыкшие к партийно-государственной руководящей опеке, отвыкшие действовать самостоятельно и мыслить нестандартно, они при первых же трудностях впадали в уныние и изливали злобу на тех, кто хотя и с большими усилиями, но начал обустраиваться и действовать более смело, используя свои способности, опыт и накопленные сбережения для создания и ведения собственного дела, предприятия.
В 1991 году перед уборочным сезоном, накануне путча, Виталий был командирован в Старую Ладогу Волховского района, куда должны съехаться специалисты с хозяйств области на семинар, на котором посланец института в числе других должен их проконсультировать по вопросу эффективного использования комбайнов на уборке зерновых культур. В прежние годы распоряжения вышестоящего руководства выполнялись беспрекословно, и подобные мероприятия обеспечивались практически стопроцентным составом заявленных участников. В этот же раз съехались немногие посланцы совхозов – единицы. Руководителей семинара, среди которых был заместитель председателя облсельхозуправления Беркоз Владимир Алексеевич, оказалось больше, чем его рядовых участников, которые, не боясь начальственных угроз, игнорировали их распоряжение, то есть почувствовали свободу в своей деятельности.
В своём Управлении Беркоз В.А. руководил работой по повышению квалификации специалистов сельского хозяйства неинженерных должностей (агрономов, зоотехников и т.п.). Как-то на одном семинаре Виталию пришлось прочитать лекцию об устройстве и работе зерноуборочного комбайна. Учитывая опыт прошлых семинаров, когда таких слушателей интересовали в основном технологические регулировки узлов и агрегатов комбайна, а при дотошном изложении устройства влекли их в скуку и дремоту, докладчик решил исключить из своей речи подобный материал. Лекция в результате этого получилась более компактной и содержательной. Беркоз, вероятно, не ожидал такого быстрого её исхода, приготовившись, сидя в президиуме при графине с водой, к более длительному изложению и упрекнул докладчика, почему тот не предупредил начальство о сокращении лекции.
Совхоз, в котором проходил семинар, представлял собой своеобразный исторический музейный заповедник «Старая Ладога». Главным инженером этого совхоза был однокурсник Виталия – Дмитрий Максимов. За неимением свободного времени командированному не удалось даже поверхностно ознакомиться с достопримечательностями этого музейного комплекса. Из-за весьма неэффективного использования времени проведения семинара произошла задержка возвращения в Ленинград, и Виталию пришлось заночевать в Волховской гостинице «Званка». В одном номере с ним проживал молодой армейский майор – крепкий парень с открытым русским лицом. Этот профессиональный военный близко к сердцу воспринимал, сопереживал текущие политико-экономические события в стране. Слушая радио или смотря телевизор, он не проявлял какой-либо симпатии или негативной реакции к той или иной противодействующей группировке, но внимательно следил за рассуждениями, достаточно серьёзно реагируя на полемику.
Виталий вспомнил события, происходившие в СССР во второй половине 1950-х годов, когда соотечественники также с интересом следили  - кто победит в борьбе за власть, яростно развернувшейся в среде высшей партийно-правительственной элиты. В те годы команда Хрущёва одержала победу над так называемой антипартийной группой. Граждане страны с надеждой ожидали от триумфатора перемен к лучшему. Да и сам Хрущёв надеялся на это, провозгласив вскоре на весь мир, что через двадцать лет советские люди будут жить при коммунизме, то есть по принципу: от каждого по способностям – каждому по потребностям. Но все его экономические реформы потерпели крах. Буквально через пару лет после его заверений о будущей сказочно-обильной жизни своих сограждан, произошли кровавые события в Новочеркасске. Вооружённым путём был подавлен голодный бунт отчаявшихся людей. Ранее упоминалось о скудном продовольственном обеспечении, которое существовало в те годы на Дальнем Востоке. Соратники Хрущёва «нашли выход» их кризисной ситуации, свергнув своего босса и свалив на него одного все неудачи в руководстве партии и государства.
В годы так называемого застоя долгое время создавалась видимость надёжного продовольственного обеспечения граждан СССР. Но это обходилось стране очень дорого, так как расплачиваться приходилось с зарубежными поставщиками своими сырьевыми запасами: нефтью, газом, лесом, различными полезными ископаемыми.  Такой вынужденный обмен, начатый еще при Хрущёве, продолжился наиболее активно. Стремительно истощались золотой и алмазный запасы страны. Однако, ситуация всё ухудшалась – проблема продовольствия нарастала, особенно, как ни странно, в регионах, производящих сельско-хозяйственную продукцию.
В конце 70-х – начале 80-х годов, часто бывая по долгу службы в командировках в Новгородской, Псковской и других областях Северо-Запада России, Виталию приходилось наблюдать очереди людей в сельских магазинах, подолгу ожидающих завоза продуктов. Москва и Ленинград вольготно пользовались результатами их труда. Жители деревень умоляли командированных привезти из Ленинграда в следующий их приезд хоть чего-нибудь из продуктов. В те годы даже поезда называли продуктовыми, в которых жители многих областей доставляли продовольствие из двух столиц в свои населённые пункты.
За несколько месяцев до своей кончины Брежнев с членами Политбюро ЦК КПСС, которое он возглавлял, вынуждены были на заседании майского 1982 года пленума партии признать серьёзные проблемы, существовавшие на продовольственном рынке страны в результате неудовлетворительной деятельности отечественных сельскохозяйственных отраслей. Для решения этих проблем пленум принял постановление о «Продовольственной программе СССР на период до 1990 года и мерах по её реализации».
Люди постарше приняли это партийное решение за очередную реформу или, вернее, рекламную кампанию. Разуверившись на основании прошлого горького опыта в подобных заверениях высшего руководства страны, они уже не надеялись на улучшение ситуации в государстве. Именно в это время начали открыто возникать национальные междоусобицы и даже конфликты; создаваться коррупционные кланы, наживающиеся на государственной казне и собственности, особенно в среднеазиатских республиках, в которых были замешаны высокопоставленные чиновники из руководства страны и партии; а после скорой и внезапной кончины Брежнева эта негативная информация, наконец, стала доступна простым гражданам страны.
 Молодые люди и многие граждане средних лет ещё надеялись, что с приходом к власти новых руководителей, наконец, жизнь в стране измениться к лучшему. В числе этих оптимистов был Виталий Михайлович, хотя ему шёл уже пятый десяток.
Сразу же после упомянутого пленума в его институт приехал режиссер Ленинградского телевидения Разумов Герман Иванович с заданием подобрать материал по проблемам механизации сельскохозяйственного производства и снять по этому материалу телефильм. Руководство института порекомендовало ему обратиться в лабораторию зерноуборки.
Придя на работу, Виталий застал сидящего за его столом мужчину средних лет. При знакомстве узнал, что это тот самый телережиссер Разумов, которому посоветовали его кандидатуру в качестве консультанта будущего фильма. Сценарий согласилась написать сотрудница Пушкинской районной газеты «Вперёд» Сенькова Галина Петровна (публикуется под псевдонимом Сенина), которая присутствовала при разговоре мужчин. Девушка, по-видимому, практиковалась в пробе пера. Виталий предложил журналистам тему, касающуюся проблемы продвижения в серийное производство Северного зерноуборочного комбайна. Он рассказал историю этой многострадальной всепогодной машины, о её первосоздателях – сельских умельцах Григорьеве и Анвельте, о том, как талантливыми самоучками заинтересовался С.М.Киров. По настоянию первого секретаря Ленинградского обкома партии их перевели на работу в Ленинград и помогли в творческом содружестве со специалистами довести конструкцию комбайна до промышленного образца. В 1935 году на поля вышли десятки «СКАГов» - северных комбайнов Анвельта и Григорьева. До войны успели выпустить около семи с половиной тысяч машин. Они экспортировались в Турцию, Египет, Монголию. На Всемирной Парижской выставке 1938 года этот комбайн удостоился большой золотой медали. Григорьев и Анвельт скончались в Ленинграде в годы фашистской блокады.
После войны производство СКАГов не восстановили, но работавший вместе и изобретателями Антипин Вениамин Георгиевич, впоследствии доктор технических наук, профессор, со своими учениками продолжал совершенствовать конструкцию северного комбайна и создавать его новые опытные образцы. До государственных испытаний удалось довести, к сожалению, только одну из машин СК-4С. Этот комбайн собрали совместно с Таганрогским конструкторским бюро по зерноуборочным машинам и самоходным шасси. По результатам успешных испытаний объединённое заседание научно-технических советов Всесоюзного объединения «Сельхозтехника» и Министерства сельского хозяйства СССР рекомендовало на базе комбайна СКД-5 «Сибиряк» изготовить улучшенные промышленные образцы комбайна «Северный» на Красноярском комбайновом заводе. Но это решение так и осталось на бумаге.
Однако, идею Анвельта и Григорьева – комбайна с многороторными соломоотделителями (соломочёсами), на который они получили патент ещё в 1932 году, использовала западногерманская фирма «Клаас», создав комбайн «Доминатор 116 ЦС» (ЦС – система цилиндров, то есть соломочёсов). Более того, эта фирма сумела представить свой комбайн в СССР, находящийся в весьма сложных отношениях с ФРГ в то время, на Центральную машиноиспытательную станцию в Солнечногорске (Подмосковье).
Многочисленные, беспрерывные межведомственные рассмотрения, согласования и принятие безответственных решений препятствовали со стороны руководящих чиновников продвижению в производство отечественного Северного комбайна, и «открывало дорогу» в СССР зарубежного двойника, скопированного с русского комбайна. Об этой подковёрной чиновничье-ведомственной дипломатии опубликовал статью «Патент на … волокиту» в газете «Советская Россия» 9 января 1983 года её специальный корреспондент  В.Михайлов.
Бригада телевизионщиков во главе с Разумовым ознакомилась с документами по Северному комбайну, с многочисленными авторскими свидетельствами по его рабочим органам, с кипой бумажной переписки с министерствами и ведомствами, с большим количеством писем-запросов сельскохозяйственных предприятий о необходимости поставки им таких машин. В экспериментально-производственном предприятии (ЭПП) института Виталий ознакомил съемочную группу непосредственно с одним из образцов Северного комбайна, выполненного в условиях институтской мастерской. Телевизионщики побывали в различных сельскохозяйственных предприятиях, в том числе в совхозах области, где беседовали со специалистами по проблемам уборки зерновых культур и технической оснащённости хозяйств для выполнения этих работ в условиях Северо-Запада России.
Как в то время было принято, фильм был представлен на пробный показ руководителям соответствующих отделов обкома партии. Фильм был принят восторженно. Высокопоставленные зрители признали, что затронута злободневная проблема и критически остро, но правдиво предоставлены недостатки в решении этой проблемы. Но для широкого показа партийные руководители дать разрешение не торопились.
После кончины Брежнева о фильме вспомнили. Звонили из столицы, интересовались – имеется ли в институте копия фильма. Копий не было, поэтому Виталий позвонил режиссеру, который сказал, что и он получил аналогичный запрос. Завтра у него будет плёнка этого фильма. Некоторое время спустя Разумов сообщил институтскому коллеге по фильму – буквально накануне неизвестно кто уничтожил (стёр) запись на этой плёнке. Вот такой получился «конец фильма» о всепогодном отечественном Северном комбайне.
Явно скрытое противодействие всем мерам по улучшению ситуации в стране исходило от чиновников практически всех ветвей власти.  Рядовых граждан, простых работяг такое поведение своих руководителей настраивало на безразличие ко всему, к пассивному отношению к своим обязанностям, к «пустому» времяпровождению на работе. В народе ходили анекдоты о старческой немощности руководителей страны, называли Политбюро ЦК КПСС домом престарелых.
Но не всем нравилась такая заупокойная жизнь. У Виталия возникла шальная идея по поднятию активности людей, используя материалы недавно прошедшего партийного пленума, принявшего Продовольственную программу. Воспитанный в духе советского патриотизма он хотел внести свой личный вклад в дело спасения отечественной экономики хотя бы на отдельно взятом участке сельскохозяйственного производства и своим примером повести за собой других людей, которым небезразлична судьба страны. В первую очередь необходимо было, чтобы граждане искренне доверились решениям Пленума по поднятию благосостояния народа.
Виталий Михайлович написал письмо лично Первому секретарю ленинградского обкома КПСС Романову Григорию Васильевичу, в котором заявил, что желает оказать помощь одному из отстающих совхозов области, возглавив его инженерно-техническую службу с целью обеспечения полной механизации технологических процессов сельскохозяйственного производства. Через несколько дней в институт звонят из Смольного, приглашая заявителя прибыть туда к такому-то времени, в такой-то кабинет. В проходной вахте Смольного Виталия ждал человек с оформленным на имя приглашённого пропуском, который провёл его в кабинет заведующего сельскохозяйственным отделом обкома. Кстати, этот кабинет находился поблизости от музея Ленина в Смольном. Не располагая временем, гость смог только прочитать мемориальную табличку музея.
В кабинете завотделом за большим столом восседал его хозяин, старый знакомый Виталия – Мячин Александр Иванович. В данный момент бывшим товарищам по работе было не до воспоминаний, тем более за приставным столом приготовился конспектировать беседу инструктор отдела. Александр Иванович от всей души поблагодарил Виталия от имени партийного руководства области и лично от себя за проявленную инициативу по поддержанию курса партии по интенсификации сельскохозяйственного производства, что личный пример сотрудника института найдёт широкое распространение среди специалистов этой отрасли народного хозяйства. Со стороны обкома партии дано указание облсельхозуправлению в ближайшее время предоставить добровольцу список хозяйств и должностей в них, на которых он мог бы остановить свой выбор.
Через пару дней вновь получено приглашение в Смольный. В отделе обкома Виталия принимал, на сей раз, только инструктор, который ранее конспектировал беседу с Мячиным. Он познакомил гостя с представителем облсельхозуправления – это рядовая работница отдела кадров управления, почти что девочка. Виталий попросил её показать обещанный список. Девушка пожала плечами и ответила, что ей поручили предложить товарищу всего одно место на должность инженерно-технического работника в совхозную мастерскую в отдалённом от Ленинграда Кингисеппском районе. Виталий понял, что обманут бессовестным образом, но не подал вида, сказав только: «Подумаю. Всего хорошего!» и покинул кабинет инструктора.
Укоряя себя, что в который раз подвела собственная наивность, пытаясь единолично одолеть чиновничьи препоны в решении большой или малой проблемы, Виталий понял, что чуть было не совершил громадную ошибку. Он мог «подставить под удар» своим «примером» многих талантливых специалистов, учёных, которых, как и его, намеревались бы сослать в колхозы и совхозы рядовыми работниками. Лишённые самостоятельности применять свои способности, опыт и знания, проявлять должное руководство по внедрению достижений науки и техники в сельское хозяйство, они ничего не добились бы, кроме унижений, оскорблений и злорадства со стороны непосредственных их начальников – председателей колхозов, директоров совхозов. Виталий вспомнил подобную ситуацию, возникшую в Соболевском совхозе на Камчатке.
Буквально на следующий день его отыскал начальник отдела кадров института Шариков В.С. Обычно он связывался с сотрудниками по телефону, а тут сам лично бегал по коридорам. «Вас просили позвонить в обком партии по этому телефону», - суетясь, сказал он и подал бумажку. Виталий набрал номер телефона. Знакомый голос инструктора спросил, почему сотрудник не сообщил о своём решении. Ему необходимо докладывать об этом вышестоящему начальству. Виталий в свою очередь заверил инструктора, что представит своё решение в письменном виде по почте. На другом конце провода почувствовалось замешательство. Наконец, в трубке послышался голос больше схожий с командным окриком. Инструктор заявил, что ждёт ответа до окончания текущей недели.
Кстати, кадровик Шариков В.С. – военный отставник, после этого события окончательно ушёл на заслуженный отдых. Как-то оказавшись в микрорайоне г.Пушкина, где тот проживал, Виталий внезапно встретился с ним.
- Хорошо, что Вы не покинули институт. – Высказал признание пенсионер. – Я считаю Вас истинным учёным, который может продвигать вперёд русскую науку.
Такие добрые слова в свой адрес Виталий уже слышал, учась в аспирантуре. В те годы из Смольного перешёл на работу в институт на должность зам.директора по проектно-конструкторской работе бывший инструктор обкома партии.
- Наслышан о Ваших успехах. – Встретил он Виталия в первый раз в своём новом кабинете. – Предлагаю своё тесное сотрудничество.
Это обычное желание заниматься наукой эксчиновником Смольного с целью получения званий и степеней. Виталий не обратил должного внимания на призыв новоиспечённого начальника, который принял такое отношение к нему весьма оскорбительным, и его доброжелательность к посетителю на этом завершилась навсегда.
Как раз в те дни в печати было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совмина СССР по интенсификации народного хозяйства Дальнего Востока. Виталий написал Романову Г.В. вторичное письмо, в котором информировал, что руководствуясь материалами данного постановления, он принимает решение участвовать в работе на более ответственном и сложном участке производства, расположенном на Дальнем Востоке – то есть, в районах страны, которые ему хорошо знакомы по прежней работе. Одновременно сотрудник института написал письмо Мячину А.И. лично, в котором изложил своё мнение по вопросу кадровой политики, в частности в своём убеждении о необходимости проявлять уважение к высококлассным специалистам, дорожить и ценить их активность и инициативность, проявляющиеся в более полном, рациональном и эффективном использовании научно-технических разработок, накопленных ими.
Автора писем пригласили ещё раз в Смольный. В это время он прихворнул и был на больничном. В квартире раздался звонок. Хозяин открыл входную дверь – перед ней стоял сотрудник лаборатории Бобров Сергей: «Тебя  ждёт на улице в чёрной «Волге» зам по науке Исаев. Он просил передать, чтобы ты поехал с ним в обком партии». Виталий в пижаме вышел на улицу и попросил Исаева подождать – пока его подчиненный побреется. «Дело срочное, можно и не бриться» - ответил начальник. До Смольного доехали с комфортом.
В кабинете Мячина кроме него, присутствовал также его инструктор. На столе хозяина кабинета лежали оба вышеупомянутых письма.
- На чём же Вы остановились? Какое Ваше окончательное решение? – спросил Александр Иванович научного сотрудника.
- Подтверждаю своё решение, изложенное в этих письмах, - твёрдо ответил Виталий, кивнув на бумаги, разложенные на столе.
- Не могу перечить Вашей последней просьбе Первому секретарю обкома, - вымолвил он, - Вы свободны.
На выходе из здания Смольного Виталий подождал Исаева, который, выйдя на улицу, злобно вымолвил: «Нам не по пути. Добирайтесь до своего дома сами». Затем сел в «Волгу» и был таков. Обратно в Пушкин Виталий добирался в общественном транспорте с пересадками и, возвратившись в квартиру, ослабевший, слёг в постель. Вот таким образом человек нарушил предписание лечащего врача. Виталий вспомнил то время, когда он был студентом, а Исаев аспирантом и предлагал своему младшему товарищу после его окончания института занять его бывшее место работы в Казахстане в качестве главного инженера совхоза, мол – об этом он похлопочет.
Впоследствии товарищ Виталия по работе Поздеев Юрий обратился к нему:
- Ты двадцатипятитысячником решил себя выставить, наверное, которых большевики посылали создавать колхозы и раскулачивать зажиточных крестьян? Ты ж не коммунист, а ведь беспартийным сейчас не доверяют руководить даже колхозной бригадой! Вот и посмеялись в Смольном над твоей наивностью, а, может, посчитали тебя дураком, не считаясь с твоими учёными степенью и званием! Да там, наверху, никого не волнует – что твориться в стране!
Однако у Виталия ещё теплилась последняя надежда как-то повлиять на чиновников – вырвать из их пассивного плена разуверившихся во всём сограждан. Действовал он постоянно, как говориться, по всем фронтам. Времена обновлений в руководстве страны подтолкнули неугомонного сотрудника института на более решительные действия. Вскоре после смерти Брежнева он направил критический материал в газету «Правда», а в начале перестройки – в газету «Известия». Писал открыто, бескомпромиссно и самокритично о том, что держава доведена до полнейшего упадка и позора, виноваты мы все в этом, каждый несёт ответственность, в том числе служебную, правовую и моральную. Например, институт, в котором работает сотрудник, обязан разрабатывать технологии и технические средства по механизации и электрификации производственных процессов в сельском хозяйстве, которые с большой надеждой ждут его труженики. Но разработки пылятся на полках. И такая ситуация существует по всей стране. Главным образом это происходит потому, что отсутствует система практических взаимоотношений между тремя основными народно-хозяйственными составляющими: наукой, промышленностью и сельскохозяйственными предприятиями. Эти составляющие народного хозяйства разобщены и каждый держится особняком, разрабатывают свои сугубо личные планы. Например, промышленность верстает планы без достаточно верного учёта потребности сельскохозяйственных предприятий в их заводской продукции (технике, удобрениях, материалах и т.п.) и не учитывает последние достижения научно-технического прогресса, как отечественного, так и зарубежного.
Большинство усилий учёных пробиться в промышленность со своими прогрессивными разработками терпели неудачу. Десятилетиями материалы по этим разработкам пылились на полках пока, в конечном счёте, морально не устаревали или же пока их не использовали зарубежные фирмы в создаваемой ими технике, как это произошло, например, с Северным комбайном. Немцы не скрывали, что позаимствовали идею у русских.
Работникам институтов часто приходилось идти на унизительные соглашения с руководством заводов, лишь бы те вняли их просьбам и согласились бы внести в конструкцию серийной машины хоть какой-нибудь элемент их разработки, включали заводчан в соавторы своих изобретений и статей. Но и такие попытки учёных пробить свои проверенные идеи в промышленность приносили им мало успеха.
В некоторой степени заводчан можно было понять – всякое хоть незначительное изменение конструкции машины сопровождается совершенствованием, доработкой оснастки рабочих мест, на которое необходимо время. А этого времени как раз и не было, так как завод с трудом справлялся с плановым заданием и зачастую план не выполнял. Об этих трудностях говорил директор Красноярского комбайностроительного завода Кобелев Борис Николаевич, когда Виталий был у него на приёме в конце 1970-х годов. Некоторые предприятия вообще существовали на дотациях. Поэтому руководителям промышленных предприятий было не до внедрения новинок технического прогресса, они «штамповали» морально устаревшие машины.
Передовые колхозы и совхозы в этой ситуации вынуждены были приобретать зарубежную технику. В 1980-х годах широкое распространение получила закупка хозяйствами кормозаготовительных машин производимых в Германии, Финляндии и других странах.
В те годы прозвучал призыв, исходивший от обитателей Кремля, которые не разобрались в причинах отставания отечественных производителей сельхозмашин от зарубежных коллег, - помочь нашим учёным и конструкторам в разработке такой техники. Откуда только эта помощь не поступала! Особенно активно этой проблемой занялся военно-промышленный комплекс. Действительно, конструкторы этого комплекса создали некоторые образцы сельскохозяйственных машин и оборудования, которые изготовили по самым прогрессивным технологиям и из современных материалов, о которых другие отрасли машиностроения и мечтать не могли. Эта техника при демонстрации на выставках работала как часы. Расхвалили её во всех средствах массовой информации. Но поступив в хозяйства, выяснилось, что работать она способна только в идеальных условиях. При даже незначительных изменениях погодных и почвенных условий (температуры, влажности, структуры почвы и т.д.) новая техника оказалась неработоспособной. Этого и следовало ожидать. Ведь до сих пор лучшие умы ещё не придумали истинно всепогодную технику, в какой бы отрасли они бы не были корифеями, даже в авиации и космонавтике. А сельское хозяйство – это не заводская бетонная территория под крышей, это сама капризная природа с постоянно изменчивой погодой, которую «обуздать» сходу, второпях невозможно даже самой современной техникой. Поэтому в забвение канули разработки, выполненные известными КБ «оборонки» и т.п. Например, подобная участь постигла доильную установку, которую активно пытались внедрить на животноводческие фермы её разработчики, мало знакомые с сельскохозяйственной спецификой.
Личную помощь в разработке сельскохозяйственной техники активно предлагали ленинградские пенсионеры – народные умельцы, по-видимому, тоже недостаточно разбиравшихся в сельском хозяйстве. Эти люди были весьма настырными и не останавливались после очередных неудач, предлагая новые идеи. Действовали они напористо, добиваясь признания своих заслуг на этом поприще почему-то через обком партии.
Виталия неоднократно вызывали в Смольный инструкторы сельхозотдела обкома КПСС Феклистов Иван Федорович и Поляков Николай Августович, где сотрудник института в качестве эксперта-консультанта разъяснял партийным работникам об элементарной непригодности предложений рационализаторов-пенсионеров для обеспечения технологического процесса, в который они пытаются внедрить свои идеи. При этом сотрудник информировал обкомовцев, что эти люди уже обращались со своими разработками в институт, и по ним было принято аналогичное решение.
Например, один рационализатор через обком партии добивался обеспечить внедрение в серийные зерноуборочные комбайны подбарабанья молотильного аппарата с пустотелыми планками, аналогичными батарее бытовой отопительной системы, через которые должны проходить горячие выхлопные газы двигателя комбайна. По утверждению автора предложения растения будут высушиваться, продвигаясь над этими планками и, якобы, не будут к ним прилипать. Пришлось доказывать человеку, что растения не смогут высохнуть за долю секунды, когда они мгновенно промчатся в зазоре. При этом при нагреве планок наоборот активизируется налипание к ним влажных растительных частиц. Виталий посоветовал рационализатору обратить внимание, когда он готовит себе обед, как сильнее прилипает пища к посуде с увеличением нагрева последней. По-видимому, эти доводы и домашние кулинарные исследования убедили пенсионера в бесперспективности его идеи, и больше он ни в какие инстанции не обращался.
Другой старый изобретатель предложил разбрасывать солому за комбайном вертушкой, изготовленной на базе велосипедного колеса, к ободу которого закреплены лопасти. Вертушка, смонтированная сзади комбайна, приводилась во вращательное движение и солома, выходящая из нутра молотилки и поступающая на вращающиеся лопасти колеса, должна по идее автора разбрасываться по полю на значительную ширину. Изобретатель проживал недалеко от института, поэтому постоянно и неотступно буквально преследовал сотрудников, пытаясь добиться, чтобы его устройство установили на комбайн.
Парадокс того времени заключался в том, что работники института за ограниченностью времени и средств не могли практически исследовать собственные разработки, теоретические расчёты которых показали значительную эффективность их применения; но в то же время под нажимом вышестоящих руководящих органов им вменялось дополнительная обязанность – в качестве внеплановой нагрузки помочь в обязательном порядке народным умельцам выполнить их просьбы, с которыми те обращаются в соответствующие инстанции.
Так случилось и с этой вертушкой – соломоразбрасывателем. Сотрудники лаборатории оставили все свои плановые дела и стали «обслуживать» очередного изобретателя со стороны. Установили вертушку в комбайн и стали проверять её в работе на уборке зерновых культур. Велосипедное колесо с вращающимися на нём лопастями разбрасывало солому во все стороны и в поле, и вовнутрь молотилки, препятствуя последующим продуктам обмолота продвигаться в нужном направлении. Солому бросало на решёта очистки комбайна, приостанавливая их работу. Потери урожая были колоссальными. Практически целый уборочный сезон рационализатор и сотрудники во главе с заведующим лабораторией промучились с этой вертушкой, так и не добившись каких-либо положительных результатов, убедившись не только в бесполезности, но даже во вреде этой идеи. Механизатор, управлявший этим комбайном, под конец уборки демонтировал это устройство и со злостью отбросил его подальше от своей уборочной машины.
Подобных случаев было достаточно и они, естественно, унижали учёных, «отбивая охоту» заниматься своими непосредственными обязанностями.



РАЗНОЛИКИЕ ЛЮДИ НАУКИ.


Безусловно, архиважным условием плодотворной деятельности института является добросовестное, преданное, бескорыстное отношение к научно-исследовательской работе этого учреждения всех его сотрудников, а также руководителей вышестоящих инстанций. От этого больше всего зависит эффективность и качество исследований, обеспечивающих процесс создания прогрессивных технологий и технических средств для любого вида производства, в том числе сельскохозяйственного.
К сожалению, структура многих научно-исследовательских организаций сельскохозяйственного профиля далеко была от совершенства и не способствовала, а даже препятствовала профессиональной деятельности работников институтов. Например, институт, о котором идёт сейчас речь, к середине 1980-х годов «раздулся» до неимоверных величин, превратившись в своеобразного монстра. Стал он называться НПО «Нечерноземагромаш» (Научно-производственное объединение) с филиалами во многих областях Нечернозёмной зоны РСФСР. Чем только не занимался этот НПО, стараясь охватить все отрасли сельского хозяйства по их механизации и электрификации: возделывание сельскохозяйственных культур; оснащение ферм различного вида животных, в том числе свино- и птицеводческие комплексы; заготовка кормов; обустройство пастбищ; уборка урожая картофеля, овощей, зерновых культур и т.д. и т.п.
Естественно, решение такой массы проблем осложняется созданием надёжного, полноценного, грамотного научного руководства. У единственного заместителя директора института по научной работе «не семь пядей во лбу», он не способен прослеживать и контролировать весь объём проделанных в институте работ совершенно различных по тематике. В Московском ВИМе этот вопрос в некоторой степени решили, введя в штат института несколько замов директора по научной работе (по растениеводству, животноводству и т.д.), которые могли сосредоточить свою деятельность в пределах ограниченного масштаба конкретного плана научных работ. Но такое дополнительное администрирование не решало окончательно проблемы.
Такое положение вполне устраивало прохиндеев от науки. Например, уважаемый старший научный сотрудник лаборатории кормопроизводства каждый год со своей группой выезжал в один из совхозов Гатчинского  района Ленинградской области якобы на полевые исследования разработанной ими техники. На самом же деле они комплектовали звено из серийных уборочных машин, в том числе новых зарубежных, которых не было в совхозе, и это звено выполняло в хозяйстве обычную работу по заготовке кормов. Работали на представленной институтом технике совхозные механизаторы, а сотрудники группы предавались в это время отдыху и веселью на лоне летней сельской природы. При возвращении по окончании уборочного сезона в институт эти «учёные» составляли «липовые» отчёты о проделанных исследованиях, пользуясь малоинформированностью и бесконтрольностью со стороны руководства института. Эти фальшивые отчёты, полевые журналы и другие, наспех состряпанные материалы и документы подписывали утвердительно ответственные работники совхоза. Срабатывал принцип – услуга за услугу. Обе стороны такая позиция вполне устраивала.
Однажды вышеупомянутый учёный обратился к Виталию с просьбой – разрешить использовать его документацию по рулонной технологии с обработкой аммиаком в своём докладе на выездной конференции по кормопроизводству. Однако получил ответ, что преждевременно это делать, так как отсутствуют практические результаты по скармливанию подобного корма животным.
- Понимаешь, Михалыч, конференция посвящена результатам новейших научных разработок, а откуда я их добуду?! – признался проситель.
В конце концов договорились, что докладчик изложит эту технологию с обязательным условием – указанием им её перспективности в будущем, когда завершатся соответствующие исследования с положительным результатом.
Одной из сотрудниц пришлось перейти из одной лаборатории в другую. Таким образом, она перешла из той вышеупомянутой группы в группу Виталия. Во время очередных полевых исследований дама предложила следовать опыту работы её прежнего непосредственного руководителя. Виталий отверг это предложение, объявив, что не в его характере заниматься очковтирательством. Сотрудница обиделась, промолвив: «А получать копеечную зарплату кандидату наук – это не очковтирательство со стороны государства?! Зачем же я училась столько лет, не живя, а существуя?!». Безусловно, в большей степени она была права.
Пассивное, а иногда наплевательское отношение партийно-государственных органов к научным учреждениям и к нуждам самих учёных обеспечивало «лазейку» для проникновения в науку проходимцев с целью получения ими учёных степеней и званий, используя их в дальнейшем, в процессе продвижения вверх по карьерной лестнице. Диссертация ради диссертации – вот лозунг таких лжеучёных. Созданные ими трактаты с результатами мнимых исследований совершенно бесполезны для практического использования. Их авторы в то время понимали, что при такой несовершенной и даже порочной государственной научной системе невозможно проверить или проконтролировать выполненную ими работу.
Естественно, таким положением в науке не желали мириться истинные, честные учёные, которые пытались «достучаться» до вышестоящих научных инстанций, партийно-государственных органов, средств массовой информации и т.д. Но все обращения наверх обычно «спускали» обратно в исходящий адрес.
После обращения Виталия в газету «Правда» по упомянутым выше проблемам, из редакции была направлена депеша в институт за подписью сотрудника сельхозотдела газеты И.Тоцкого от 13 мая 1983 года. Рассвирепевший заведующий отделом института предложил обсудить поведение автора обращения в газету и «поставить его на место», то есть проучить, чтобы другим было неповадно. Этот зарвавшийся руководитель, уроженец Западной Украины, считал, что любые рядовые работники не имеют право проявлять инициативу – вносить свои предложения, касающиеся изменения, в том числе улучшения каких-либо мероприятий или производственных процессов. Это, по его мнению, должно исходить только от их начальников. «Ты кто такой?! – Возмущался он, отчитывая своего активного подчинённого. – Что ты из себя строишь персону выше и умнее своего руководителя! Знай своё место!» К счастью, нашлись разумные головы, которые не поддержали этого начальника. Но гонения, преследования и различные препятствия по службе продолжались. Этому способствовала трусливая позиция некоторых работников лаборатории. Работавший в одной группе с Виталием научный сотрудник, ставший позднее первым замом секретаря парткома института,  упрекнул своего товарища: «Ну, чего ты добиваешься своей критикой?! Из-за тебя могут пострадать другие сотрудники, в том числе я. На мою поддержку ты не надейся!».
Начало перестройки многие граждане страны восприняли с надеждой, что они, наконец, выкарабкаются из этого застойного болота. На этот раз на обращение в газету «Известия» с изложением Виталием аналогичных проблем, редактор сельхозотдела газеты Н.Грызлов направил ответ лично автору письма по месту жительства 28 апреля 1986 года, а не в институт. Поэтому очередного конфликта с начальством учёному удалось избежать.
У руководителей различных институтских рангов имелся надёжный способ избавления от непокорных, неугодных, имеющих своё собственное мнение сотрудников, или их наказания – это периодическое проведение аттестации научно-инженерных кадров. В члены аттестационной комиссии входили представители так называемого треугольника, то есть администрации, парткома и профкома. Кроме них в комиссию привлекали общественников и, наконец, специалистов и учёных особо приближённых к начальству. В годы перестройки всё более усиливалось роптание граждан относительно вмешательства в их личную, трудовую и общественную жизнь руководящих партийных структур, даже если граждане беспартийные. Действительно, какое имеет отношение парторг организации к её беспартийному служащему? А без подписи парторга считался недействительным любой документ, будь то характеристика или ходатайство в соответствующую инстанцию о помощи работнику и т.п. При этом подпись партийного начальника имела первостепенное значение. Мнение профсоюзного руководителя предприятия считалось менее значимым, и его подпись в документах необходима была для проформы и стояла на последнем месте.
Примечательны были в советское время так называемые общественники. По крайней мере, значительная их часть. Их никак нельзя было сравнить ни с членами Гринписа, борющихся за охрану окружающей среды, ни с волонтёрами, помогающими людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, ни с добровольцами, выполняющими безвозмездную, бескорыстную работу по устранению последствий стихийных бедствий. Тем более таких советских активистов невозможно по этическим соображениям поставить в один ряд с признанными, получившими мировую известность общественными деятелями, например, писателем Александром Солженицыным, академиком Андреем Сахаровым, поэтом Иосифом Бродским и другими соотечественниками, пострадавшими от коррумпированной диктаторской власти в борьбе за справедливость и демократию, вставшие на защиту простого человека бескорыстно, идя на самопожертвование. Советские общественники – это в большинстве своём паразитическая прослойка в трудовом коллективе, с которыми истинные трудяги встречались только у касс в дни аванса и получки. В остальные дни их можно обнаружить или в приёмной директора предприятия, болтающих с секретаршей, или в парткомовском, профкомовском кабинетах, или вообще отсутствующих на предприятии по причине выполнения персонального задания какого-нибудь руководящего лица, находящиеся в разъездах в качестве доставал, добытчиков дефицитных вещей. За такие услуги общественникам в качестве вознаграждения представлялись во внеочередном порядке квартиры, льготные путёвки в лучшие дома отдыха и санатории и даже ускоренное продвижение по службе, хотя на работе они были редкими гостями. Таких общественников народ называл приспособленцами.
Вот такие представители общественных организаций входили в аттестационную комиссию по определению профессиональной пригодности сотрудников, которые зачастую устраивали судилища над достойными людьми, работавшими на совесть. Основные претензии и обвинения в адрес аттестуемого сводились главным образом к недостаточному его участию в общественной жизни коллектива предприятия: не всегда посещает собрания или не каждый раз участвует в праздничных демонстрациях, пассивен на субботниках, не является активным членом народной дружины и т.д. и т.п. Как говориться, происходит «битье мальчиков».
Как то Виталию необходимо было пройти очередную аттестацию. Ещё процесс не начался, и члены комиссии рассаживались по своим местам, когда приглашённый сотрудник увидел в числе членов комиссии бывшего работника одной лаборатории, перешедшего в другое подразделение института. «Иван Иванович, - обратился к нему Виталий, - как Вы можете судить других сотрудников, когда, работая в лаборатории, завалили свою тему и удрали, избежав ответственности за содеянное?!». Возникла неловкая ситуация, которую поспешил замять председатель комиссии, замдиректора института: «Отрицательный результат тоже результат» - сказал он. «Требования ко всем едины, - возразил Виталий, - при этом разве это научный подход, когда следуешь к намеченной цели методом проб и ошибок, в итоге получаешь отрицательный результат. Для этого не обязательно быть учёным». Председатель, стараясь прекратить спор, промолвил: «Иван Иванович включён в комиссию не как учёный, а как общественник» - и объявил начало процедуры аттестации. На следующий день Ивана Ивановича заменили в комиссии на другого представителя общественности.
Начальник – барин. Одних за промахи в работе он распекает и наказывает, других защищает и пересаживает на другое неуязвимое для критиков место. Может быть, при этом слегка пожурит.
Несомненно, были среди общественников истинные активисты, которые самозабвенно занимались порученной им непроизводственной деятельностью. От них не было никакого спасения. Существовала обязаловка – помимо ежедневных утренних политинформаций один раз в неделю после работы посещать занятия – экономические, культурно-просветительские, либо другого направления. Присутствие на них работников предприятия фиксировалось в журнале. На занятиях давали задание на дом, на выполнение которого человеку как всегда не хватало времени. Поэтому, когда наступал момент отчёта по заданию, он всячески изворачивался, часто попадая невпопад по ответу на поставленный вопрос.
Как-то проходили занятия, посвящённые многонациональным культуре, искусству и литературе народов СССР. Выступающий бойко стал перечислять советских писателей и их произведения, в числе которых назвал чукотского писателя Юрия Рытхэу и его главный труд… «Алитет уходит в горы». Руководитель занятий всё время поддакивал выступающему, и остался весьма доволен докладом.
После занятий Виталий подошел к докладчику и тихо сказал ему: «Тихон Сёмушкин автор «Алитета…» Это он помог Рытхэу стать профессиональным писателем». Недавний докладчик то ли опешил, то ли смутился и ответил, оглянувшись: «Ну, если сам преподаватель не знает автора этой книги, что же от своего ученика он может требовать?!».
До середины 1980-х годов в стране было повсеместно распространено обучение на курсах Университетов марксизма-ленинизма (УМЛ). Первоначально (в конце 1960-х годов) на курсы привлекались члены партии – руководители среднего звена и выше. Так как курсы ежегодно набирали контингент слушателей, то вскоре пришлось на них призывать рядовых коммунистов. Когда же партийный людской «запас» закончился, то стали приглашать беспартийных на добровольных началах, чтобы обеспечить установленный «сверху» план набора.
Виталия целый месяц «уламывал» партийный секретарь института Попов В.Д. написать заявление с просьбой принять на курсы. Владимир Дмитриевич – бывший товарищ Виталия по аспирантуре, впоследствии ставший директором института. Заявление сотрудник не писал, но всё-таки был приглашён в Пушкинский райком партии в составе большой группы работников института, где их ознакомили со списком новых слушателей УМЛ, в который они были включены, а также им был дан инструктаж о порядке проведения занятий на курсах.
Занятия проводились несколько раз в неделю во второй половине дня. Руководители подразделений вынуждены были беспрекословно освобождать слушателей от работы, боясь нарушить партийные установки. В Пушкине занятия проходили в лекционном зале Ленинградского сельхозинститута. На них были привлечены работники практически со всех организаций и предприятий района.
Редко кто из слушателей конспектировал доклады лекторов. Большинство из них приходило, чтобы отметиться в журналах о своём присутствии, так как о пропусках занятий сообщалось по месту работы с последующим принятием соответствующих мер прогульщику. Во время занятий обучаемые занимались, кто чем мог. Некоторые играли в шахматы, другие читали любимый роман, иные писали письма, работали над служебными документами или вообще отсыпались.
Вот таким образом продолжались двухгодичные курсы в УМЛ, по окончании которых необходимо было написать реферат по одной из тем прошедших занятий объёмом не менее одного печатного листа, что соответствует шестнадцати машинописным страницам. Рефераты заимствовали у предшественников, которые закончили УМЛ на год раньше. И так из года в год переписывали одно и то же приходившие на смену друг другу слушатели УМЛ. Завершались курсы зачётами и экзаменами. Экзаменационные билеты заранее неофициально распределялись между людьми. Естественно, не было ни одного «завала» на зачётах и экзаменах. Преподаватели за неуспеваемость несли ответственность перед партийными органами. По завершению успешного окончания Университета марксизма-ленинизма выдавали дипломы от имени Ленинградского горкома КПСС о получении (цитата): «…высшего политического образования в системе партийной учёбы». Вот так Виталий Михайлович получил, как и многие другие, второе высшее образование. Было это 14 июня 1983 года. Он вспомнил малограмотного камчатского директора совхоза, который заполучил подобный документ, открывший ему дорогу к руководящей должности.
Большинство общественных мероприятий, в том числе двухгодичные занятия в УМЛ, в значительной степени препятствовали производственному, творческому и другим важнейшим процессам, выполняемых работниками различных предприятий, которых вынуждали заниматься бесполезным времяпровождением. Рядовым научным сотрудникам института, в результате такого искусственного ограничения их рабочего времени, приходилось трудиться, как говорится, до седьмого пота, так как помимо чисто научной деятельности от них требовали представлять результаты практического внедрения разработок. Это значит, что учёный обязан сам договариваться с хозяйствами, которые согласились бы использовать его разработки, при этом он должен сам организовывать и контролировать процесс внедрения. Спрашивается, зачем же в институте существовали целых два отдела внедрения, которые обязаны были заниматься подобной деятельностью? Имелось и другое вспомогательное подразделение – отдел информации, который в основном требовал от учёных отчёты о проделанной ими работе. Никакой помощи от вспомогательных отделов по налаживанию контактов с промышленными предприятиями с целью возможного изготовления ими опытных образцов технических разработок института ожидать было бесполезно.
Считалось обычным порядком, когда тот же самый рядовой научный сотрудник направлялся в командировку на завод-гигант, где, обивая пороги различных кабинетов, добивался встречи с одним из ведущих руководителей предприятия, чтобы убедить того согласиться помочь институту изыскать возможность изготовить на заводе хотя бы один образец предлагаемого институтом устройства.
Ранее упоминалось о встрече Виталия с генеральным директором комбайностроительного завода Кобелевым Б.Н., который, естественно, был удивлён, что о совместной работе стороны договариваются не на едином должностном уровне, то есть от института эту функцию выполняет научный сотрудник, а не директор или его заместитель.
Аналогичная пассивность руководства института и заведующих его подразделений была в отношении продвижения разработок через министерства и ведомства. Об этом уже ранее упоминалось. Научному сотруднику приходилось в одиночестве без поддержки своих руководителей выступать с докладом и участвовать в обсуждении институтских разработок на самом высоком отраслевом уровне. Даже внутри института ощущалось явное пренебрежение к его научному коллективу. Вот несколько примеров.
В институте существовало ЭПП – экспериментально-производственное предприятие или короче мастерские. Научная лаборатория заключала с ним договор на изготовление разработанного её сотрудниками устройства и выделяла на это из своих фондов соответствующие средства. В плане ЭПП эта работа устанавливалась в соответствующие сроки. Но вот положенное время наступало, а работники ЭПП не принимались выполнять плановый заказ. Время шло, заказчик начинает нервничать, а исполнитель спокойно вещает: «Выполняйте заказ собственными силами, а мы, идя вам навстречу, предоставим место в помещении мастерской». Вот и приходится на таких обманных унизительных условиях заказчику в лице учёных, лаборантов, техников выполнять собственный заказ. Естественно, качество выполняемой таким путём работы желает лучшего, что подтверждают последующие испытания этого оборудования. Руководство же ЭПП взимает за выполненную чужими руками работу средства в полном объёме, считая, что совесть и авторитет это не про них.
Другой пример. Наступил период полевых испытаний машин и оборудования, созданных сотрудниками лабораторий. Сельскохозяйственные сезоны уборочных работ весьма ограничены во времени и необходимо оперативно обеспечить их выполнение. Заранее заказан в АТП (автотранспортное предприятие) института транспорт для доставки в соответствующее хозяйство области машин, оборудования, приборов и, конечно, обслуживающего персонала. Но вдруг оказывается, что заказанный транспорт предоставлен в распоряжение какого-то влиятельного общественника, который использует его для поездок по городу (в магазины, склады, по различным учреждениям для согласования документов, по различным инстанциям и т.п.). Сотрудники лаборатории в недоумении – почему общественник не пользуется городским общественным транспортом, а желает, чтобы ему предоставили отдельный служебный автомобиль. Они вымаливают у начальства АТП хоть какую-нибудь машину, убеждая, что каждый упущенный день отрицательно скажется на выполнении плана исследований. Бесполезно. С большим трудом, потратив несколько дней на хождения с поклонами к институтскому руководству, проблему удаётся, наконец, решить. Но время упущено, нервы на пределе, впереди спешная почти авральная работа по выполнению программы исследований.
Трудно поверить, что все работники подразделений института, в том числе вспомогательных служб, существуют за счёт деятельности научных лабораторий, но они чаще всего не способствуют выполнению учёными работ, а наоборот, препятствуют их деятельности, ставят различные препоны на грани саботажа. С таких руководителей вспомогательных подразделений берут пример их подчинённые.
Шёл как-то Виталий по тропинке недалеко от института, смотрит – под трактором торчат ноги, а тракторист сидит рядом на пенёчке и спокойно курит сигарету. Подходя к трактору, путник удивлённо остановился. Из-под него, кряхтя, выползает… престарелый, седой, авторитетный учёный, доктор наук Полевицкий Константин Константинович. Виталий спросил тракториста, почему он сам не приводит в порядок свою технику. Тот небрежно ответил – доктору нужнее, пусть он и занимается этим делом, а он, как солдат, который спит – а служба идёт.
Вот такие из ряда вон выходящие случаи довольно часто происходили в те времена в научных учреждениях страны.
Безусловно, в те годы было много истинных учёных, до самозабвения преданных своему делу. В числе их был, например, Антипин Вениамин Георгиевич – первый руководитель Виталия по аспирантуре. Уроженец Вологодской губернии, появившись на свет в начале 20-го века в селе Кириллов (сейчас город), в котором расположен крупный монастырь. В двадцатых годах ещё мальчишкой он приехал в Питер. В то время существовала безработица. В бирже труда, куда Веня обратился, его направили в сельскохозяйственный музей, существовавший с 1859 года, в котором начал свою трудовую деятельность в отделе машин, что и определило его дальнейшую судьбу – Вениамин посвятил всю свою сознательную жизнь созданию и совершенствованию сельскохозяйственных машин и оборудования.
В музее его определили подмастерьем к стареющему мастеру по наладке и приведению в порядок поступающих экспонатов. В музее можно было увидеть множество сельского инвентаря и полевых агрегатов – от элементарных серпа и мотыги, до сложных трактора «Фордзон-Путиловца» и первого российского зерноуборочного комбайна. Музей размещался в громадном по площади строении в центральной части города. К сожалению, после войны он не сохранился, и все экспонаты были утрачены.
Однажды мастер получил серьёзную травму, и ему пришлось оставить работу – уйти на заслуженный отдых. Вениамин начал свою самостоятельную трудовую деятельность. Музей был включён в состав ВИМа (Всесоюзного института механизации), находившегося в то время в Ленинграде, поэтому молодой работник музея вскоре стал сотрудником этого института. В те же годы он закончил ленинградский сельхозинститут. В ВИМе Вениамин познакомился с изобретателями Северного комбайна Анвельтом и Григорьевым, «загорелся» их идеей и стал тесно с ними сотрудничать. Дальнейшую творческую деятельность он посвятил созданию и совершенствованию технических средств для уборки сельскохозяйственных культур, в основном зерновых.
В период блокады Ленинграда фашистами Антипин в числе других сотрудников продолжал работать в институте. От голода, холода и болезней скончались многие его товарищи, в том числе создатели Северного комбайна Анвельт и Григорьев. Некоторые учёные погибли или умерли в процессе эвакуации из Ленинграда. Например, престарелый профессор К.И.Дебу скончался скоропостижно в поезде, мчавшемся в тыл страны. Поезд буквально «по пятам» стремительно преследовали немецкие войска. Проблематична была даже кратковременная остановка. В создавшейся ситуации вдова профессора упросила машиниста и кочегара паровоза сжечь тело своего покойного супруга. Те выполнили её просьбу, получив в качестве оплаты за услугу буханку хлеба.
Антипин вспоминал, как получив однажды получку, купил на все деньги буханку хлеба на чёрном рынке и съел её полностью, за один присест. Сил не хватало добираться после работы до дому, и он спал на своём столе в рабочем кабинете. В те годы истощённый учёный пришёл к выводу, что на голодный желудок умственная работоспособность повышается.
Жил Антипин в громадной коммунальной квартире, приютившей одиннадцать семей. Дом располагался в центральной части Ленинграда. Тесноты он не ощущал. Его комната была весьма обширна, то же самое можно утверждать и о помещениях общего пользования. Даже впоследствии, став доктором наук и профессором, он продолжительное время обитал в коммуналке. Директор института смог каким-то образом «расшевелить» чиновников соответствующих городских руководящих учреждений о выделении отдельной квартиры профессору. На приёме в райкоме партии по этому вопросу райкомовский работник сделал удивлённый вид – мол, неужели доктор наук, профессор не знает, что для людей с подобными учёными степенями и званиями по закону положена не только отдельная квартира, но и дополнительная жилплощадь. Затем партийный чиновник признавшись, предположил, что уважаемого учёного так долго держали в «чёрном теле» потому, что райком рассматривает дела только членов КПСС, а посетитель таковым не является. Новая отдельная квартира была предоставлена Вениамину Георгиевичу в городе Пушкине на тогдашней новостройке в конце Ленинградской улицы.
Приветливость, скромные дружеские отношения с сотрудниками по работе и с коллегами из многих других институтов страны соседствовали в характере профессора со смелостью, напористостью и бескомпромиссностью, когда было необходимо отстаивать свои идеи, свою точку зрения, защищать себя и своих учеников от необоснованных нападок со стороны оппонентов, чиновников любого ранга – бюрократов от науки. Делал он это весьма своеобразно, с юмором.
Однажды на совете по защите диссертации оратор самовосхвалённо произнёс: «Вот я, учёный, избрал бы не такой путь исследования!». Антипин не пользовался в общении словом «учёный», заменяя его словами «научный сотрудник». Вот и на этот раз он с места громко сказал: «Второй учёный объявился!». Сев на своё место, оратор спросил тихо соседа: «А кто первый учёный, Вы не в курсе?». Антипин услышал его и спокойно ответил: «Кот учёный, который ходит по цепи кругом».
Вениамин Георгиевич слыл мастером превращать серьезные ситуации в юмористические представления. В первой половине 1970-х годов в Ленинградском сельхозинституте шла защита кандидатской диссертации. Положение было щекотливое. Дело в том, что защищался араб-египтянин, а руководителем у него был советский еврей – преподаватель кафедры сельскохозяйственных машин. Защита происходила в самый разгар очередной арабо-израильской войны. Члены совета и присутствующие в зале слушатели находились в каком-то неуверенном состоянии, пребывая в раздумьях – как отнесутся к этому мероприятию в обкоме партии? В прениях на трибуну взошёл член совета Антипин В.Г. «Там, на полях сражений арабы и евреи выясняют отношения между собой, - заявил он, - а здесь, у нас, между ними крепкая дружба и тесное сотрудничество!».
Раздался дружеский смех. Эта фраза раскрепостила присутствующих, они облегчённо вздохнули. Защита прошла спокойно, без каких-либо осложнений. Правда, председатель совета, ведущий процесс защиты, после её завершения упрекнул Антипина за такие слова: «Подведёте Вы меня под монастырь, Вениамин Георгиевич, если в обкоме узнают о Вашем лозунге!» - с опаской высказался он. «Что они со мной могут сделать. Ведь я беспартийный» - отпарировал Антипин. Видимо авторитет учёного спасал его от неприятностей.
Деятельность Антипина была весьма многогранная и плодотворная. Помимо большой научно-исследовательской работы и подготовки научных кадров, включая многочисленных аспирантов, он редактировал все сборники научных трудов института; участвовал в разработке различных проектов развития института (научных лабораторий, экспериментальной базы, рекламно-информационной структуры и т.д.), которые впоследствии были выполнены в натуральном виде; вёл заседания учёных советов, в том числе специализированного совета по защите кандидатских диссертаций, существование которого являлось благодаря его многолетним усилиям. По его предложению и тщательно разработанному обоснованию было создано отделение ВАСХНИЛ по Нечерноземной зоне РСФСР, которое располагалось в старом здании его института. В первые годы эту научно-административную организацию возглавлял академик Лев Эрнст, командированный из Москвы, отец будущего руководителя Первого российского телеканала Константина Эрнста тоже биолога по специальности.
К Антипину обращались за помощью по многим вопросам, и он никому не отказывал. Писал за институтское начальство доклады, в том числе в вышестоящие инстанции, оформлял пояснительные записки к различным документам, редактировал диссертации и не только своих аспирантов и т.д. и т.п. И всё это делал бескорыстно, не считаясь со временем, допоздна работая в своём кабинете, покидая здание института последним, несмотря на то, что приходил на работу первым.
Естественно, профессор не всегда был доволен назойливостью некоторых просителей подобной помощи. Однажды он с явной обидой высказался Виталию Михайловичу, что у него нет никакого желания редактировать работу заведующего лабораторией кормопроизводства, которую тот намеревается представить в качестве докторской диссертации. Трактат этого учёного состоит из сплошного набора инструкций и рекомендаций, позаимствованных из прилагаемых к серийным машинам и агрегатам буклетов и брошюр.
Отдыхать профессор любил на природе. Бывая в отпуске в родном Кириллове Вологодской области, Антипин целыми днями пропадал в лесу или в поле, собирая грибы и ягоды. Иногда он выезжал в выходной день в компании сотрудников института в лес. Молодёжь удивлялась выносливости ветерана. Несмотря на свой преклонный возраст, Вениамин Георгиевич шагал впереди всех, быстро раздвигая палочкой траву и кусты, и первым заполнял свою корзину грибами, безошибочно распознавая каждый из них – весьма активный был грибник. В обеденное время на привале он питался довольно скромно. Его друг – Григорьев Сергей Михайлович вспоминал, что когда Антипин был намного моложе, его обед  в полевых условиях состоял только из буханки хлеба и бутылки водки (наверное, он шутил).
Но в 1980-е годы его возраст стал напоминать, что к здоровью, на которое он никогда не жаловался, необходимо относиться серьёзнее. Весьма отрицательно стали влиять на его самочувствие переживания из-за ухудшающего состояния жизни населения, несмотря на то, что перестройка принесла в сознание людей их свободомыслие. Несколько ухудшились взаимоотношения профессора с некоторыми работниками института. Виталий Михайлович тоже вынужден был однажды омрачить настроение своего учителя.
Анализируя результаты многолетних исследований и испытаний молотилки зерноуборочного комбайна с роторными соломоотделителями (соломочёсами) ученик Антипина установил причину нередких сбоев этих рабочих органов из-за забивания технологического зазора в них продуктами обмолота, приводящее к заклиниванию (остановке) соломочёсов и даже к их поломке.
Виталий пришёл к выводу, что его предшественники досконально изучив кинематику, габаритные параметры соломочёсов, недостаточно исследовали их динамику. Дело в том, что со дня изобретения соломочёсов Анвельтом и Григорьевым их изготовляли из листовой стали в виде цилиндров с приваренными или приклёпанными к их поверхности зубьями. Естественно, они были лёгкими, следовательно, инерционные силы при вращении были недостаточны для преодоления нагрузки при перемещении массы растений в зазоре между ними и решётками. Особенно это наблюдалось при неравномерной подаче растительной массы. Тяжеловесный молотильный барабан, расположенный впереди соломочёсов, за счёт своей значительной силы инерции преодолевал перегрузки, а следующие за ним соломочёсы не могли этого сделать, в результате чего их окружная скорость резко снижалась, и заторможенный поток растений забивал технологический зазор, соломочёсы заклинивались. Внезапная резкая остановка устройств влекла к разрыву приводных ремней или цепей, а также к поломке самих соломочёсов.
Следовательно, необходимо было для увеличения сил инерции соломочёсов соответственно увеличивать их массу (вес), уменьшая эту массу каждого последующего соломочёса от молотильного барабана к выходу из молотилки прямо пропорционально снижению продуктов обмолота, которые просыпались сквозь решётки соломочёсов. При этом в такой же последовательности необходимо изменить частоту вращения соломочёсов, то есть их окружную скорость.
Виталий давно стремился посоветоваться с Вениамином Георгиевичем относительно этой проблемы. Ещё начиная практически заниматься Северным комбайном он неоднократно попадал в неловкое положение, когда признавая его превосходство над другими подобными машинами вдруг выявлялась какая-то непонятная неработоспособность в самый неподходящий момент уборки зерновых культур, чаще всего в результате забивания растениями технологического зазора между соломочёсами и их решётками. Приходилось, теряя значительное время и с большим трудом, освобождать этот зазор, сдерживая процесс жатвы. Впервые с этим отрицательным явлением Виталий столкнулся в уборочный период 1967 года, работая, будучи студентом-практикантом на одном комбайне с аспирантом А.И.Мячиным. Накануне уборки практикант красиво заделал рваные дыры боковых панелей комбайна как раз в местах расположения соломочёсов, не догадываясь – в результате чего эти повреждения возникли. И вот в первый же день уборки весь его труд оказался насмарку. Соломочёсный зазор забился стеблями, его, конечно, освободили, покорёжив вновь панели, кое-как заделав впоследствии. В дальнейшем, в течение многих лет использования опытных образцов Северного комбайна, такие неприятности повторялись неоднократно.
В конце 1980-х годов механизаторы совхоза «Красная Звезда» охотно изъявили желание потрудиться на этом комбайне, но, спустя несколько дней жатвы на нём, они охладели к этой машине и даже стали отказываться работать на ней по выше приведённым причинам.
Виталий продолжительное время как-то не осмеливался беспокоить учителя, не досаждая некоторыми негативными оценками работы его «детища», но всё-таки вынужден был это сделать, так как дальнейшее затягивание этой проблемы могло отрицательно отразиться на продвижении комбайна в сельскохозяйственное производство.
В то же время ему было непонятно, почему продолжительное время, из года в год, многие десятилетия повторяются одни и те же исследования одних и тех же устройств роторных соломосепараторов (соломочёсов), не совершенствуя их для исключения конструктивных недостатков, которые отрицательно воздействуют на обеспечение нормального технологического процесса комбайна.
Виталий подготовил обоснование необходимых доработок в конструкции роторных соломосепараторов с соответствующими расчётами, схемами и представил эти выкладки профессору Антипину В.Г. На следующий день профессор пригласил автора предложений на беседу. Он сидел за столом, съёжившись, и был задумчив.
- Уважаемый Виталий Михайлович, - приподняв голову, спокойно начал профессор, - Мне бы Ваши годы. Если бы я был моложе, то непременно занялся бы динамикой соломочёсов, исследование которой я бесспорно упустил. Зациклился, понимаете ли, на чисто технологическом процессе. Но почему же мои ученики раньше Вас не догадались обратить на это внимание? Не спорю, Вы, безусловно, правы в своих рассуждениях и расчёты их подтверждают. Но кто же в настоящее время может заняться этой проблемой. С перестройкой в стране почти прекратился поток в аспирантуру ребят, особенно толковых и настырных. А без серьёзного подхода к теме динамики соломочёсов их продвижение в производство остаётся проблематичным. Да и если даже они пробьются в серию, то механизаторы будут мучиться с ними.
- А может целесообразнее осуществлять верхнюю подачу растительной массы от барабана на соломочёсы, как это предлагают некоторые отечественные исследователи? – Робко промолвил Виталий, зная негативное отношение к этому технологическому процессу своего учителя.
- Я знаком с результатами опытов, выполненных при испытаниях подобных устройств, они весьма неутешительны. – Ответил Вениамин Георгиевич. – Идея безусловно заманчива – отпадает необходимость в подсоломочёсных решётках, но потери зерна при этом слишком велики, происходящие из-за того, что при верхней подаче на растения не воздействуют соломочёсы, кроме как только перемещая их и выбрасывая вместе с зерном в поле. В наших же устройствах, при нижней подаче растительной массы, соломочёсы при своём вращении домолачивают колосья и своей центробежной силой воздействуют на освободившиеся зёрна для проникновения их сквозь отверстия решётки на очистку комбайна. Я Вам неоднократно предлагал, Виталий Михайлович, для дополнительной активизации работы соломочёсов использовать Вашу разработку по вибрации деки молотильного барабана в аналогичном процессе решёток соломочёсов. Ваше же последнее предложение по изменению массы и окружной скорости роторных соломосепараторов непременно должно быть выполнено.
Немного помолчав, профессор продолжил:
- Знаете, что я Вам скажу. Сельские учитель и кузнец, каковыми были Анвельт и Григорьев, не стремились быть изобретателями, а хотели иметь в своём деревенском коллективе свой комбайн, приобрести который было в то время очень сложно, практически невозможно. Вот они и решили сами его изготовить. Все агрегаты и рабочие органы кроме клавишного соломотряса они смастерили сами или позаимствовали с других сельхозмашин, а соломотряс не смогли сделать, так как было невозможно в условиях сельской допотопной мастерской изготовить сложные по конфигурации коленчатые валы соломотряса, которые приводили бы в колебательное движение клавиши. Поэтому они были вынуждены придумывать конструктивную замену соломотрясу и остановились на простых по устройству роторных рабочих органах, то есть вращающихся цилиндрах. Нам же – научным работникам - необходимо довести до совершенства идею сельских тружеников. Ладно, давайте подумаем, что предпринять. До скорой встречи.
В конце января 1988 года Виталий вновь встретился с Вениамином Георгиевичем. Профессор работал как обычно, но был в подавленном состоянии. О недавнем разговоре о соломочёсах они ни словом не обмолвились. Зная, что Виталия определили недавно помогать совхозу «Красная Звезда» внедрять технологию уборки и послеуборочной обработки семян клевера, Антипин предложил ему копию диссертации своего последнего ученика – литовца Рачиса, защищённую им  накануне нового года. Диссертация как раз была посвящена решению этой проблемы.
А на следующий день Вениамин Георгиевич скончался. Случилось это поздно вечером (фактически ночью). Как всегда он задержался на работе. Вышел из института и пришёл на автобусную остановку. В такое позднее время редкие автобусы курсировали через поселок Тярлево, в котором располагался институт. Что случилось с профессором, когда ожидал в одиночестве автобус – неизвестно: возможно поскользнулся или стало плохо, и потерял сознание, но в падении он ударился головой об оледеневший асфальт, в результате чего получил серьёзную травму головы. Дальнейшая медэкспертиза показала, что некоторое время он был жив, но помощь поступила слишком поздно. Его обнаружили сотрудники милиции из случайно проезжавшей машины, которые сообщили о несчастье руководству института. Похоронили Заслуженного деятеля науки и техники Российской Федерации на Казанском кладбище города Пушкина. Провожали его в последний путь практически все сотрудники института и многие работники, в том числе бывшие его ученики, из других учреждений Ленинграда и различных городов страны.
Было бы несправедливо, если вспоминать и знакомить читателей только с лучшими людьми науки, являющихся примером и в повседневной жизни. К сожалению, встречались люди противоположного поведения, о которых напоминать необходимо. Антиподом профессора Антипина В.Г.  представлял другой учёный, настоящее имя которого не упоминается, чтобы психологически не травмировать его близких родственников. Демагогией этот учёный Нафорев овладел в совершенстве. Однажды на одном совещании младшие научные сотрудники лаборатории прикрепили плакат кнопками к косяку двери. Так Нафорев четверть часа публично распекал их за порчу косяка. Вообще, он любил «играть на публику». В то же время он сам лично безжалостно раскомплектовывал институтское дорогостоящее оборудование, снимая с него узлы и агрегаты, используя их дома. Неоднократно Нафорев был уличён с поличным в крупных для того периода времени кражах. И каждый раз он раскаивался в содеянном и оставался безнаказанным.
Один раз произошёл забавный случай. Сотрудник лаборатории опоздал на службу на несколько минут. Нафорев, ругая его за провинность, стал призывать к совести. Уязвлённый сотрудник отпарировал: «А у Вас есть совесть? Вы же ценное оборудование украли!». Этим и закончилась воспитательная беседа.
Часто бывая в хозяйствах области, объезжая по делам в служебной машине объекты институтских исследований и испытаний, Нафорев обязательно брал с собой пустые канистры, полимерные бочки и другие ёмкости. В совхозах он уговаривал заправщиков топливных складов выделить ему малость бензина. С аналогичной просьбой он обращался к шоферам. Вот таким образом из складских цистерн и топливных баков совхозный автомобилей он заливал полностью все свои сосуды, ёмкости и доставлял их в личный гараж. Такая процедура брать всё на дармовщину Нафореву первоначально часто удавалась. Но затем сложности в стране во всём, в том числе и с автомобильным топливом, вынудили крестьян отказываться одаривать попрошайку. Узнав, что этот учёный прибыл в их совхоз, они избегали с ним встречаться, закрывали топливный склад или попросту прятались от него.
Более всего Нафорев любил властвовать над кем-нибудь. Он прямо упивался властью, используя любую предоставленную ему возможность руководить группой людей. В одно время в лаборатории работал выпускник ЛСХИ молодой инженер Саша. Практически он исполнял службу на побегушках у Нафорева: то личным шофером, то посыльным, то разнорабочим и т.п. Как-то прибыв в один совхоз, Нафорев разговорился с одним механизатором, затем подозвал Сашу и объяснил ему: «Будешь работать у него помощником, - сказал он инженеру, указывая на тракториста, - подчиняйся ему беспрекословно!». По-видимому, в данном случае институтский учёный и совхозный механизатор договорились о взаимных услугах, используя в качестве разменной монеты молодого специалиста. Вот таким образом наносится предательский удар ниже пояса зазнавшегося руководителя по престижу инженера. Какой же у постороннего человека складывается имидж об инженерно-технических работниках, научных сотрудниках страны. Человек, получивший высшее специальное образование, терпит публичное унижение перед теми, которыми он должен руководить и воспитывать – так его наставляли в ВУЗе. В данном случае оскорбление наносит тот, кто обязан готовить научную смену.
Или другой излюбленный метод руководства Нафорева. Приезжая в совхоз, он наставляет своих подчинённых, чтобы они следили и требовали от рабочих хозяйства чёткого выполнения технологических операций. Когда же эту технологию сотрудник объясняет крестьянам, в беседу включался Нафорев: «Привык ты жить по инструкции, - говорил он своему сотруднику небрежно, - дай им свободу действий, не притесняй сельский пролетариат!».
Сотрудник от слов своего начальника, естественно, в недоумении и в замешательстве – каким же образом выполнять только что данное им распоряжение. А этот начальник довольный, что поставил своего подчиненного в неловкое положение, считал, что заработал дополнительный авторитет у крестьян.
Безусловно, такие непростые взаимоотношения людей, работающих в научной сфере, отрицательно сказывались на результатах их работы. В этой ситуации Нафорев весьма спокоен. «Главное не какой получен результат, а как представлен отчёт» - утверждал он. То есть, как говорится, бумага терпит, упражняйся, скрипя пером, кому как вздумается.
Несомненно, вышестоящие руководители не во всём верили тому, что изложено в отчётах, ибо сами ранее составляли подобные документы. Они требовали подтверждения результатов исследований и внедрения разработок. Необходимо было к отчёту прилагать акты, справки или протоколы. Например, по внедрению технологии заготовки грубых кормов в крупногабаритных рулонах обработанных сжиженным аммиаком требовался документ, отражающий влияние такого корма на организм животного. Для этого необходимо было получить заключение компетентных специалистов – ветеринаров, биологов и т.п. Так как данная технология внедрялась в том числе в Кингисеппском районе Ленинградской области, то Нафорев решил добыть подобный документ в соответствующей районной лаборатории. Заведующий этой лабораторией – высокий, крепкий мужчина наотрез отказался выполнять анализ корма и давать ему качественную оценку только ради положительного заключения. Во-первых, утверждал он, заключение должно быть оформлено после многолетних и многократных лабораторных исследований; во-вторых, исследования должны проводиться одновременно в нескольких лабораториях; в-третьих, анализ должен проводиться на более высоком, а не на районном уровне, на более технически оснащённом оборудовании. Заведующий представил и другие доводы своего отказа обрабатывать пробы корма, сказав, что эта очень серьёзная проблема и он не вправе брать на себя ответственность за её исход. Нафорев продолжал настаивать чуть ли не в приказном порядке, угрожая жалобами в райком партии и другие авторитетные инстанции. Но его собеседник был непреклонен до конца.
Нафорев несколько лет добивался разрешения двухгодичной командировки за рубеж. Периодически ездил в министерство «пробивать» чиновничьи инстанции. Когда надежда «улыбнулась» ему, эти поездки в Москву стали еженедельными. И вот, наконец, разрешение получено.
Антипин как-то поведал, что накануне отъезда Нафорев завёл разговор о будущей командировке. Мол, как он там будет отдыхать, какие льготы получит от этой командировки. О предстоящей работе отбывающий за рубеж не сказал ни слова. Безусловно, он не ввязывался бы в такое предприятие, которое ему невыгодно. Действительно, по окончании зарубежной командировки он возвратился с новым автомобилем «Волга» за которым в СССР ему пришлось бы дожидаться довольно долго в длиной очереди и приобрести намного дороже.
Кстати, сотрудник министерства, который ведал и вёл дела по оформлению заграничных командировок, с приходом к руководству в стране Ю.В. Андропова, был уличён в махинациях. Испугавшись наказания, он покончил жизнь самоубийством.
Учитывая прошлые негативные заслуги возвратившегося в институт Нафорева,  он не был назначен на прежнюю руководящую должность, несмотря на то, что грозился подать жалобу в вышестоящие органы на неправомочность администрации института в подобном решении его трудоустройства. А через пять лет он попался с поличным на очередной крупной краже, и ему было предложено уволиться по собственному желанию. Почти перед самым последним таким происшествием заведующий отделом, совмещающий пост парторга этого подразделения, пригласил на беседу Виталия - профорга отдела в те годы.
- Вот мы с тобой - руководящий "треугольник" отдела должны предложить кандидатуру народного заседателя, которая требуется от нашего подразделения. - Начал разговор начальник. - Я предлагаю Нафорева. Во-первых, ещё до зарубежной командировки он был в числе таких заседателей, во-вторых, в настоящее время он сравнительно свободен от научной работы, пусть займётся полезным делом, чем бездействовать.
- Я не знаю, каким образом он стал заседателем в прежнее время, - смутился Виталий, - но мы не вправе предлагать человека, неоднократно уличённого в воровстве, в состав судебных органов, которые решают судьбу граждан. Это крайне аморально.
В результате переговоров в качестве народного заседателя была предложена кандидатура другого сотрудника.
Нафорев пытался призвать на помощь сотрудников своего коллектива, чтобы они отстояли его. Но взять на поруки человека, от которого терпели унижения, оскорбления, угрозы и т.п. никто не осмелился или не захотел. Один из сотрудников лаборатории вспомнил свою стычку с этим бывшим начальником на одной из полевых работ, когда они убирали вручную овощи. Тогда Нафорев пообещал устроить ему такую «весёленькую» жизнь, что долго будет помнить его. Действительно, сотрудник припомнил этот случай. Таким образом, благодаря своему недавно наступившему пенсионному возрасту, Нафорев оказался на заслуженном отдыхе.
У каждого человека своя судьба. К одному она благосклонна, а к другому не очень. Бывают в жизни и взлёты и падения, и радости и огорчения, и повседневная рутина и непредвиденные случаи. В памяти человеческой накапливается багаж воспоминаний как от длительных взаимоотношений с различными людьми, так и от эпизодических, коротких встреч с отдельным человеком.
Вспоминается рассказ одного учёного института. Во время срочной службы в Советской Армии у него наступил такой момент, когда стало невыносимо жить без женщины. Вообще, у этого человека такой характер, вернее такая натура, которая требует практически постоянного какого-либо общения с женщиной, в том числе любовного контакта. Он обожал книги, фильмы, картины и т.п., которые отражают любовь. Любимый его кинофильм «Свадьба с приданым».
В поисках женского участия в решении такой проблемы любвеобильный солдат (будущий учёный) пришёл как-то в гарнизонную библиотеку. Там между стеллажами с книгами он стал выжидать «свою жертву». Наконец, одна из работниц библиотеки забрела мимоходом, выполняя свою работу, в это межстеллажное пространство и, естественно, солдат завёл с нею разговор. Долго он беседу продолжать не смог – нервы не выдержали. В глазах у него потемнело, весь задрожал и, потеряв контроль над собой, солдат обхватил женщину и стал лихорадочно освобождать от одежды её и себя. Почему женщина не позвала на помощь – это знает только она сама, вероятно тоже впала в беспамятство или поддалась экстазу партнёра. Вот таким образом солдат-срочник овладел офицерской или старшинской супругой (званий прапорщика и мичмана в то время не существовало) и он ощутил облегчение. Женщина сохранила эту встречу в тайне – иначе не миновать бы солдату трибунала.
Подобный случай был изложен ранее, рассказанный в 1971 году слушателем курсов повышения квалификации, произошедший с ним во время войны. Но тогда женщина и мужчина находились в противоположных ролях. Исстрадавшаяся по мужской ласке женщина, таким же путём добилась в порыве страсти признания в любви у незнакомого мужчины.
Судьба по-разному распоряжается людьми, в том числе их личной жизнью. Во многом благополучие человека зависит от его характера. Виталий, например, не может преодолеть себя для налаживания близких отношений с девушкой, женщиной, стремясь к каким-то выгодным предложениям, то есть рассчитывать заранее своё будущее. Поэтому бывали случаи, когда ему приходилось избегать знакомств с девушками и женщинами, которые желали с ним встреч с подобной целью. Пусть они простят его за такое к ним отношение.
Приступив к учёбе в аспирантуре, Виталий стал замечать, что за ним как тень постоянно следует какая-то девушка. Выходит ли он из аудитории по окончании занятий – она появляется перед ним, идёт ли домой после работы – она следует за ним, едет ли в командировку – она стоит на вокзальной платформе и смотрит на него. Виталий узнал, как её зовут, что она очень страдает от его безответности и безразличия к ней. Он попросил своих коллег, чтобы они извинились за него, и осторожно сообщили бы ей, что он не может её обнадеживать в её желаниях к серьёзному влечению. Пока его душа к этому не лежит. Узнав такое решение аспиранта, девушка торопливо вышла замуж за местного парня.
Ханжой Виталий, конечно, не был, любил отдохнуть в приятном обществе, в том числе женском. Но это не всегда было стремлением к плотской любви, к половому влечению, а обычно являлось желанием снять физическое и нервное напряжение после нелёгкого учебно-трудового дня. Именно с подобной целью он знакомился с местными девушками для совместного, свободного времяпровождения. Среди них была и работница Пушкинской библиотеки имени Мамина-Сибиряка, и воспитательница детского сада, и начинающая учительница и т.д. Благодаря библиотекарше, Виталий познакомился с произведениями французской писательницы Франсуазы Саган. Особенно его впечатлил её роман «Немного солнца в холодной воде». С детсадовской воспитательницей аспирант посмотрел в Пушкинском кинотеатре «Руслан» американский фильм «Генералы песчаных карьеров». Девушку до такой степени потрясла эта картина, что она уговорила спутника повторить её просмотр. С молодой учительницей Виталию удалось побывать на представлении Ленинградского мюзик-холла, в то время, пожалуй, единственного эстрадно-театрального коллектива в городе, которому позволяли некоторые вольности в репертуаре в стиле варьете, считавшемся упадническим искусством запада, в загнивающем капитализме.
Запомнился 1975 год. Тогда проходило Международное совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. По завершению совещания его участники разъехались по приграничным городам Финляндии и СССР, в том числе Ленинград – отдохнуть по предложенной им культурной программе.
Молодая дама, которую обхаживал Виталий, с большим трудом приобрела билеты в Академический театр оперы и балета имени С.М.Кирова (Мариинский) на балет «Дон Кихот». Подходя к театру, эта пара ещё издали увидела у его входа громадную толпу. С большим трудом кавалер со своей спутницей пробились к двери, где поперёк их пути встал какой-то иностранец и на ломаном русском языке стал умолять продать ему билеты. Тут же подскочила экстравагантно одетая женщина, вероятно сопровождающая иностранца, с подобной же просьбой, напирая грудью на смущённых обладателей билетов. «Человеку выдалась, может быть, единственная возможность побывать в этом всемирно известном театре! – Восклицала она. – Вы ещё сумеете в будущем посмотреть этот балет! Умоляем, продайте билеты!».
Виталий стал поддаваться такому натиску и робко попросил свою спутницу – может, действительно, следует пожалеть иностранца, но та наотрез отказалась. В театре русская парочка оказалась в полном окружении зарубежных гостей. Аспирант впервые увидел на театральной сцене живых лошадь и осла – средства передвижения главных героев балета.
Кстати, в те же годы у входа в один из Ленинградских театров Виталий обратил внимание на худощавого юношу, одетого в простенькую курточку. То был студент Ленинградского госуниверситета Анатолий Карпов – двенадцатый чемпион мира по шахматам.
Естественно, люди бывают разные по характеру, имеют собственное мнение к тому или иному жизненному процессу, различные взгляды на жизнь, стремятся к определённой цели в устройстве своего личного благополучия. Правда, не все желающие добиться в своей жизни благоденствия, в том числе счастья, успехов, достатка, используют честные, бескорыстные, благородные пути их достижения.
Одна молодая особа, на четырнадцать лет моложе Виталия, вдруг предъявила ему ультиматум, когда он учился в аспирантуре – или он соглашается жениться на ней, или она обращается в партбюро института с просьбой обсудить моральный облик советского аспиранта. Виталий не поддался на шантаж девицы, так как никаких близких отношений, кроме служебных, с нею не имел, да к тому же являлся беспартийным. Впоследствии, лет десять спустя, когда эта дама уже была замужем за местным жителем и у них родилась двойня, она призналась своему бывшему сотруднику, что очень боялась остаться старой девой, поэтому решила действовать наверняка – взять на испуг начинающего учёного.
Виталий не скрывал своих чувств к некоторым девушкам и женщинам, которые ему нравились во время учёбы в аспирантуре и последующей работе в институте, с теми – с кем был близок по службе в 1970-80-е годы. Особенно ему была симпатична сотрудница одного из отделов института, очень молоденькая девушка (лет на пятнадцать – двадцать моложе Виталия), белокурая, похожая на ту латышку, в которую он несколько лет назад влюбился в командировке на испытаниях комбайна. Как позднее Виталий узнал, их чувства были взаимными. Каждый раз, следуя мимоходом рядом, она смущалась. Ему же не хватало смелости признаться в своих симпатиях к ней. Он боялся, что разница в возрасте станет препятствием их близким отношениям. Оказывается, напрасно боялся. И в этот раз судьба разминула Виталия с любимым человеком. Опять не сложилось.
У него не было желания, во что бы то ни стало в обязательном порядке завести подругу жизни. Избегал случайных встреч с незнакомыми дамами, особенно в период отпуска, отдыхая где-нибудь на юге или в Прибалтике. Хотя, многие его знакомые, считавшие себя добропорядочными гражданами, позволяли себе такую вольность в отсутствии своей половины.
Вообще, какой смысл искать серьёзную любовь на стороне, когда в мегаполисе на Неве предостаточно прекрасных девушек и незамужних женщин. Однажды в лаборатории института, в которой работал Виталий, появилась юная особа по имени Тамара. Она несколько раз пыталась поступить в театральное учебное заведение, но всё время её постигали неудачи. Но она была настырной и не отступала от своей цели. В течение года между очередными вступительными экзаменами она активно репетировала, но проделывала это таким образом, чтобы окружающие не догадывались, что она устраивает спектакль, а принимали действия за истинное её состояние. Например, в компании сотрудников с Тамарой вдруг делалось плохо, чаще всего она жаловалась на сердце. Многие верили этому, так как она была склонна к полноте. Особенно беспокоился о её здоровье аспирант, прибывший из Кабардино-Балкарии, который сразу же бросал все свои дела и организовывал вызов врача. Все эти случаи заканчивались благополучно без последствий на здоровье пациентки. Она в тот же день возвращалась к своим служебным обязанностям. Аспирант с кавказским джентльменством опекал и оберегал девушку, возможно веря в причудные недомогания и жалея её. Это порождало вокруг них различные слухи, сплетни и другие недобрые суждения. Тамару, по-видимому, это забавляло, и она специально провоцировала на возникновение подобных разговоров.
Однажды Виталий пришёл в бухгалтерию института, откуда только что вышла Тамара. Женщины бухгалтерии начали судачить о ней. Одна дама изрекла, что она на месте этой девушки не стремилась бы идти в актрисы с такой непривлекательной наружностью. Другая женщина возразила, что, мол, нужны актрисы и с невзрачным видом для исполнения отрицательных ролей.
Тамара побывала однажды в коммунальной квартире Виталия в группе сотрудников лаборатории института, когда они возвращались с праздничной демонстрации мимо его дома, где они отпраздновали это событие.
Наконец, ей удалось поступить в театральное учебное заведение, уже находясь в критическом для студентки возрасте (так судачили её подруги по работе). Получив долгожданную специальность, Тамара поработала в качестве актрисы несколько лет. Виталию запомнилась её игра в одном театральном водевиле, показанном по телевидению, и в нескольких кинофильмах в эпизодических ролях. Она вышла замуж за известного в настоящее время питерского актёра. После рождения детей Тамара практически прекратила актёрскую деятельность, став полноценной домохозяйкой.
Однажды Виталий обратил внимание, что в отделе внедрения института появился новый сотрудник – высокий, худощавый, лысеющий мужчина. Это был муж известной по всей стране П…..ной – овощевода пригородного совхоза, Героя социалистического труда. При близком знакомстве он оказался хроническим пьяницей. П…..н не упускал любого случая, чтобы можно на дармовщину или вообще за чужой счёт хорошо погулять. Как-то раз Виталий посетил больного своего близкого приятеля. В его квартире он застал П…..на. Выяснилось, больному необходимо лекарство, а денег у хозяина и первого гостя на покупку не было. Второй гость достал из кармана купюру. Увидев деньги, П…..н вызвался сходить в аптеку за лекарством. Взяв деньги, он удалился. Минут через десять Виталий простился с больным, пожелав ему скорого выздоровления, и направился к автобусной остановке. Ещё издали он увидел П…..на на остановке. Тот тоже заметил приближающегося товарища и быстро вскочил в подъехавший автобус. Вот так сотрудники разминулись. Впоследствии выздоровевший приятель посетовал, что так и не дождался П…..на с лекарством. Жизнь этого «героя» оборвалась в пьяной драке с собутыльниками.
В середине 1970-х годов в аспирантуру института поступил Попов Володя. На вид простой деревенский парень с вологодским говорком. Он закончил Вологодский молочный институт и получил диплом инженера сельскохозяйственного производства. После окончания ВУЗа остался в нём работать в должности ассистента. Поступив в аспирантуру, Володя жил в институтском общежитии и ничем особенным не отличался от остальных товарищей по учёбе. Когда он вполне освоился с жизнью большого города и стал более раскрепощённым в общении с окружающими людьми, то не стал избегать посещения злачных мест. Однажды Виталий и Володя забрели в Пушкинский пивной бар «Янтарь», сели за столик расположенный рядом с винтовой лестницей, по которой постоянно шествовали вверх-вниз посетители, в том числе дамы. Глядя на женские ножки, мелькавшие перед глазами, Володя вдруг вымолвил с глубоким вздохом: «Нужно жениться!». Затем, обернувшись к Виталию, признался, что ещё будучи студентом в Вологде влюбился в одну хорошенькую девушку и был счастлив с нею до тех пор, пока его однокурсник однофамилец Виталия не «отбил» её у него. Но с фамилией Коробицын, добавил Попов, он знаком ещё по научным статьям, которые читал ещё в Вологде, а сейчас их автор сидит рядом с ним.
Вскоре Володя действительно женился на девушке, с которой был ранее знаком ещё до поступления в аспирантуру. Продолжительное время молодая семья снимала жильё у частников. В одно время Виталию пришлось жить в одном доме с ними в посёлке Тярлево недалеко от института. Они снимали комнату на нижнем этаже, а Виталий на верхнем – вернее, в мансарде. Вскоре у них родились один за другим двое мальчиков. Впоследствии Поповы арендовали половину небольшого одноэтажного дома на Фильтровском шоссе напротив института, а Виталий переехал в Пушкин, о чём упоминалось ранее.
Владимир после защиты кандидатской диссертации занял должность секретаря партбюро института, а его супруга работала в Ленинградском сельхозинституте со дня приезда её в Пушкин. Через некоторое время он был переведён в Ленинградский обком КПСС на должность инструктора, что позволило ему решить жилищный вопрос. Он получил прекрасную квартиру в Пушкине.
Попов В.Д. обладал чрезвычайной целеустремлённостью. Он чувствовал, что только в науке достигнет желаемых высот. Поэтому через несколько лет пребывания в обкоме партии он возвратился в институт, заняв должность заведующего только что созданной, вероятно специально для него, лаборатории. Затем он совершил быстрый подъём по научно-служебной лестнице: заведующий отделом, замдиректора по научной работе и, наконец, директор института. Параллельно этому он подготовил докторскую диссертацию и защитил её. Добился присвоения учёного звания сначала члена-корреспондента, а затем и академика Российской сельскохозяйственной академии наук.



ПУТЕШЕСТВИЯ ПО СОЮЗНЫМ РЕСПУБЛИКАМ.


Отпуск Виталий стремился проводить где-нибудь подальше от места своей работы и проживания. В Прибалтике он отдыхал во всех трёх советских республиках. Примечательно, что в советское время при встрече в Москве и в других городах СССР жителей прибалтийских республик с ленинградцами, те называли их земляками. Сказывалось близкое соседство республик с Ленинградской областью. В Латвии это была, конечно, Юрмала с её Рижским взморьем. Проживал там почти рядом с морским берегом на территории, расположенной между железнодорожными станциями Дубулти и Яундубулти. Недалеко находится собор, в котором служба велась как на русском, так и на латышском языках, чередуясь через день. За время отдыха в Юрмале Виталий исходил пешком территорию практически на всём её протяжении вдоль побережья Рижского залива и реки Лиелупе. Посетил многие достопримечательности, в том числе исторический и художественный музей, который располагался в бывшем соборе на втором этаже. Первый этаж этого здания занимал кинотеатр. В нём происходили традиционные обсуждения новых фильмов с приглашением известных киноактёров, режиссёров и других специалистов кинопроизводства. Виталий попал на встречу со знаменитым латышским актёром Гунаром Целинским (латыши его фамилию пишут Целинскис), который в одной картине сыграл легендарного русского разведчика Николая Кузнецова. В Юрмале Виталий побывал на одном из последних представлений дуэта сатириков-юмористов, постаревших Тимошенко и Березина, известных как Тарапунька и Штепсель.
От своего хозяина квартиры отдыхающий узнал, что почти рядом с его домом находится правительственная дача и имеется информация, что в настоящее время там отдыхает Председатель Совета министров СССР Косыгин Алексей Николаевич, который любил нежаркий освежающий морской климат.
Однажды во второй половине дня хлынул сильный ливень. Как только он закончился, Виталий вышел прогуляться по пляжу. Ещё было безлюдно, ему навстречу шествовала небольшая группа людей. Поравнявшись с ней, Виталий узнал в идущем впереди мужчине Косыгина А.Н. Тот взглянул на него спокойно исподлобья, оба встретились взглядами. Порывом ветра раскрыло плащ у одного из сопровождающих молодых людей, обнажив чёрный брусок рации. Далее компания двинулась к высокому бетонному забору, подобному стене, и скрылась за ним через незаметный вход. Было это летом 1977 года.
Литовский курортный город Паланга во многом схож с латвийской Юрмалой. Такой же освежающий приморский климат, длинные на всём протяжении берега пляжи и чащи зелёных зарослей, обступающих эти пляжи. Виталий впервые встретился с обилием ежей в этой растительности. Они были весьма упитанные, выбегали прямо на тропы, не боясь прогуливающихся по ним людей. Отличительной особенностью этого города являлось пристрастие местных жителей, особенно детей, к поискам янтаря. Часто можно было видеть, как мальчишки бродят по пляжу, выискивая в песке камешки этой застывшей древней древесной смолы.
Виталий как-то тоже решил попытать счастья и пошёл вдоль берега, потупив очи в поисках янтаря. Шёл довольно долго, увлёкшись этим занятием, пока вдруг не очнулся от смеха, раздавшегося рядом. Поднял голову и несколько растерялся от неожиданности: вокруг лежали, ходили, играли совершенно голые женщины, девушки и девочки. Оказывается, мужчина забрёл на нудистский женский пляж. Таким образом, отдыхающий удостоверился, что в советской Прибалтике существуют объекты вольного поведения людей, заимствованные из капиталистического запада. Виталию пришлось немедленно ретироваться с данной территории. По неопытности поиски янтаря для него закончились неудачно. Чтобы возместить свой промах, он сходил в местный музей янтаря, весьма богатый своими экспонатами – различными изделиями из этого золотистого камня.
По своей привычке Виталий исходил пешком вдоль и поперек весь город и его окрестности. Беседовал с местными жителями. Любил наблюдать за рыбаками, устроившимися со своим занятием на пирсе, расположенного в центральной части городского пляжа. По вечерам заходил в пивной бар «Малинис асотис» посидеть за кружкой пива, наслаждаясь музыкой местного оркестра.
Здесь,  в Паланге Виталий впервые услыхал об ещё малоизвестной Алле Пугачёвой. Хозяйка квартиры, в которой он обитал, как-то ему поведала, что приехала отдохнуть эта русская певица со своим мужем – литовцем. Впоследствии её известность перешагнула границы Прибалтики. Она получила признание корифеев отечественной песенной эстрады, в том числе Клавдии Шульженко. Виталию запомнилась телепередача, которая запечатлела встречу этих уходящей и восходящей звёзд в домашней обстановке на даче или в квартире Шульженко, благословившая и напутствовавшая Пугачёву на успешную творческую деятельность.
Кстати, в тот же период времени, а точнее в конце декабря 1974 года, находясь в московской командировке, Виталий увидел по телевидению последнее интервью другой прославленной русской актрисы Любови Петровны Орловой. Она была всё также неунывающая и прекрасна, как и в кинофильмах, в которых играла с неизменным успехом. Через месяц Орлова скончалась.
Воспользовавшись пасмурной погодой в один из дней, Виталий совершил поездку с экскурсией в город Калининград. Доехав на автобусе до Клайпеды и переплыв на пароме через заливчик на Куршскую косу, двинулись по ней в Калининградскую область. На косе росли в основном чахлые берёзы, которые с трудом закреплялись во влажном песчаном грунте. Иногда встречались такие же нездоровые ели и другие деревья. Многие места заболочены с бедным травостоем. В сильные штормы через эту узкую полосу суши перекатываются волны из Балтийского моря в Куршский залив. На пути к материку на полуострове встретились два рыбацких населённых пункта: Неринга на территории Литвы и Рыбачий на территории РСФСР, расположенные на берегу Куршского залива.
Проехав весь полуостров, автобус прибыл на материк в городок Зеленоградск, а оттуда вскоре доехали до Калининграда. Погода была хмурая с кратковременными дождичками, в перерывах между которыми экскурсанты осмотрели основные достопримечательности этого города. Побывали на могиле философа Канта у стены собора, в то время ещё полуразрушенного. Опускались под землю в бункер, в котором во время Второй Мировой войны располагался немецкий штаб. Его сохранили практически в первозданном виде, превратив в музей с ценными экспонатами: документами, картами, обстановкой.
Экскурсанты побывали на бывших укреплённых позициях немцев, которые Красная Армия взяла штурмом. Вообще, за овладение Кенигсбергом (прусское название Калининграда) войска победителей заплатили весьма высокую цену – многие тысячи погибших и ещё во много раз больше раненых. Опоясанные глубокими рвами, метровые бетонные стены укреплений не смогли защитить немцев от мощного натиска красноармейцев, которых немало полегло при штурме.
Виталия удивило ещё и другое. Укрепления были уничтожены, то есть взорваны, уже после их взятия. По-видимому, сыграли эмоции обозлённых воинов, которые выплеснулись в порыве мщения за своих погибших товарищей. Не было никакой необходимости чрезмерно расходовать взрывчатку на уничтожение освобожденных укреплений, которые можно было использовать в мирное время под гражданские объекты, например, для хранения плодоовощной продукции.
Виталий так до конца и не понял – почему не восстановили мост через реку Преголя почти в центре города, который стоял бездействующим памятником уже несколько десятилетий после окончания войны. Гид пояснил, что советские специалисты не могут разгадать секретов механизмов подъемной части моста для пропуска судов.
Порадовал людей в поездке в Калининград прекрасный зоопарк, один из лучших на территории СССР.
В эстонском курортном городе Пярну Виталию ни разу не удалось отдохнуть в полной мере. Погода не способствовала этому – не сезонная. Среди лета пронизывающий холодный ветер, проносящийся по пустынному пляжу, «загонял» отдыхающих в пивные бары, в которых они отсиживались целыми днями. Виталию запомнился один эпизод в этом городе. По приезду он зашёл в центральную гостиницу, как всегда свободных мест там не было. Служащий гостиницы дал ему направление к частнику. Оказывается, в Пярну официально существовал такой порядок обслуживания приезжих гостей. По предложенному адресу Виталий прибыл в квартиру хозяина, который предоставлял своё жилище для ночлега лицам, направленным из гостиницы. Кроме вновь прибывшего в одной комнате обитало ещё полдюжины людей. Спали на полу на тюфяках впритык друг к другу, как шпроты в банке. Ночлег стоил рубль. При оплате хозяин выдал свой фирменный квиточек – на случай, если гость командированный, так он объяснил выданную им бумажку. Чувствуя, что хорошей погоды в скором времени не предвидится, утром Виталий сел в поезд дальнего следования и поехал в сторону Крыма. В советском Крыму он отдыхал не единожды и в разных его местах.
Южные приморские города и селения отличаются от других особенно от северных не только природой и климатом, но и характером жителей, их раскованностью, живостью, предприимчивостью. Безусловно, природа и климат значительно способствуют воплощению в человеке таких нравственных устоев, когда он бывает почти постоянно на виду своих сограждан, а не «заключён» большую часть года в четырёх стенах собственного жилища. Вся жизнь южан, особенно обитателей частных домов, кроме сна, проходит во дворе, окружённого многочисленными квартирками. Здесь у них и кухня, и столовая, и прачечная, и общественный туалет, и импровизированный детский сад, и место отдыха пожилых людей – своеобразное дворовое общежитие. Каждый знает друг о друге практически все, и никто не скрывает этого. Хозяева квартир привыкли к частым сменам своих постояльцев и их мало волнуют биографии новых квартирантов. Для них главное, чтобы отдыхающие обеспечили им необходимый доход для безбедного их существования. Ради такого дохода хозяева приспосабливают свои жилища, кто как может, дополняя их различными пристройками весьма неприглядными на вид.
В Евпатории Виталий несколько раз забредал в старую часть города – это скопление различных хибар, хат, сарайчиков и т.п., между которыми извиваются узкие улочки, часто заканчивающиеся тупиками. Точь-в-точь, как в кинофильме «Бриллиантовая рука» с героем Андрея Миронова, который заблудился в подобном лабиринте улочек. Виталий находил выход из подобного положения, забираясь на какое-нибудь возвышение, и находил взором купол собора или минарет мечети, и держал маршрут на эти ориентиры, выходя из плена старого города.
Кстати, в Евпатории православный собор и татарская мечеть соседствуют. Их отделяет друг от друга узкая улочка. Вот так уживаются рядом два религиозных местных клана различного вероисповедания.
Севастополь Виталий посетил в период празднования двухсотлетия со дня основания – в июне 1983 года. Исходил практически все его исторические места, связанные с событиями двух основных войн, которые пришлось испытать его защитникам в 1854-55-х и в 1941-44-х годах: Малахов курган, Владимирский собор с усыпальницей русских флотоводцев, Исторический бульвар, Константиновская батарея, музей обороны города с панорамой и другие достопримечательности.
Тем же летом Виталий побывал в «Ласточкином гнезде», взобравшись на мыс Ай-Тодор.
В 1985 году профком института получил две путёвки в Ялтинский курорт, одну из которых предложили Митрофанову Николаю Михайловичу, а другую – Виталию Михайловичу (они не родственники – совпадение в отчествах). Конкретное место восстановления здоровья – Ливадийский санаторий, расположенный в трёх километрах к западу от Ялты, куда Виталий прибыл 14 марта, то есть в период похорон Генсека ЦК КПСС Черненко К.У.
Санаторий расположен в живописном Ливадийском парке площадью 40 гектаров. Бесспорно, самым известным зданием в этом парке является Большой дворец, в котором проходила незабываемая Ялтинская конференция в феврале 1945 года с участием руководителей государств антигитлеровской коалиции И.В.Сталина, Ф.Рузвельта и У.Черчиля.
Согласно разряду путёвки обоих сотрудников института разместили в одной из комфортабельных палат санатория во дворце бывшего министра императорского двора, расположенного рядом с Большим дворцом. Палата двухместная, просторная, светлая. В этом же здании находился врачебный кабинет с постоянным дежурным персоналом и медицинским оборудованием общего предназначения. Поэтому медосмотр пациенты проходили, не выходя из здания. Столовая и процедурные кабинеты находились в других зданиях. При необходимости более тщательного или специального медосмотра людей направляли в центральную ялтинскую поликлинику.
Виталию запомнились процедуры лечебной физкультурой с музыкальным сопровождением, в качестве которого постоянно звучали модные в то время песни уже ставшей знаменитой Аллы Пугачёвой.
В столовой за соседним с Михалычами столиком питался мужчина, постоянно находившийся в изрядном подпитии. Ругань на грани мата сопровождала его трапезу. Работники общепита успокаивали его, но почему-то побаивались применить более радикальные меры. Пользуясь безнаказанностью, он всё более храбрился и «сыпал» угрозы в адрес руководителей столовой. Компаньон Михалычей по столу (и сосед по палате) оказался сотрудником КГБ города Липецка. Он поведал соседям, что этот вечно пьяный грубиян – родной брат секретаря Липецкого обкома КПСС. Поэтому ему прощают нетрезвые выходки, хотя он работает простым шофёром на автопредприятии. Кстати, этот сотрудник КГБ и Митрофанов часто за дружескими беседами обсуждали современное положение в стране. Вскоре сотрудник был внезапно отозван из Ливадии на место своей службы.
Виталий же познакомился ближе с преподавателем одного института города Ижевска, в то время переименованного в Устинов. Правда, это последнее название города сохранилось ненадолго. Но в тот момент преподаватель негодовал, что столицу Удмуртии лишили своего исторического названия. Собеседники могли предполагать, что фамилия только что скончавшегося генсека партии станет названием какого-нибудь города СССР. Их опасения были напрасны. Страна жила накануне перестройки.
Наряду с лечебными процедурами Виталий не забывал и о культурной программе. Посещал библиотеку, располагавшуюся в Большом дворце. В этом же здании осмотрел экспонаты местного музея. В Белом зале дворца была воссоздана обстановка ялтинской конференции. В главном вестибюле красовался камин – шедевр зодчества, а на стене вестибюля висела большая картина, отражающая исторический момент переговоров делегаций на конференции. К дворцу примыкали дворики – итальянский и арабский, иначе называемый «световой колодец». Сохранилась придворцовая церковь в своём первозданном виде с колокольней.
От Большого дворца к берегу можно спуститься по благоустроенным тропам, или с помощью лифтоподъемника проследовать вниз до подземного перехода и по тоннелю выйти на пляж.
Ливадия в переводе с греческого означает лужайка, чем, безусловно, оправдывает своё название, так как она находится в окружении парковой растительности, нисходящей по склону возвышенности до берега моря.
Как-то, гуляя в зелёном массиве по побережью, Виталий набрёл на правительственную дачу, отгороженную от остальной территории высоким забором с колючей проволокой и имеющую надёжную охрану. Дача простиралась далеко вдоль водной глади моря.
По другую сторону Ялты, по отношению к Ливадии, расположен посёлок Массандра, в котором находится одноименное производственное аграрное объединение. Продукция этого крестьянского хозяйства всемирно известна. Во время экскурсии в Массандру отдыхающих пригласили на дегустацию лучших крымских вин, получивших на престижных конкурсах несколько кубков Гран-при и сотни золотых и серебряных медалей. Каждому из приглашенный преподнесли на подносе около десятка мизерных бокальчиков с различными винами, и под сопровождение объяснения специалиста–винодела экскурсанты пробовали содержимое на запах, вкус, густоту и т.п. Естественно, дегустация только возбудила аппетит к зелью, сохранив трезвыми головы. Поэтому, выйдя за пределы  территории предприятия, отдыхающие поспешили затариться вином в ближайшем ларьке.
Экскурсионные поездки по среднеазиатским советским республикам пополнялись значительными впечатлениями в основном по национальным особенностям проживающих там  народов – их уклада жизни, трудовой деятельности, отдыха, взаимоотношений друг с другом и с гостями из других регионов страны. Но в первую очередь не оставили равнодушными многочисленные памятники древней цивилизации. Архитектурные шедевры периода античности и раннего средневековья, фрагменты настенных дворцовых росписей, терракотовая скульптура, посуда изящных форм – вот чем привлекают туристов тысячелетние города Узбекистана – Самарканд, Бухара, Хива и другие. Архитектурный ансамбль на площади Регистан в Самарканде отреставрирован и предстает в первозданном виде по вечерам в светомузыкальном сопровождении. Организаторами создания этих мечетей, медресе, обсерватории, архитектурного комплекса Афрасиаба и других шедевров были известный завоеватель Востока Тимур, его внук – великий учёный Улугбек и другие правители древнейшего государства.
Особенно привлекательны восточные базары – многолюдные, шумные с обилием различных товаров, живности, овощей, фруктов и другой сельскохозяйственной и промышленной продукции. Прямо у своих торговых лотков трудятся над своими изделиями чеканщики, гончары, хлебопеки и другие ремесленники.
Ковроткачеством занимается, наверное, большинство местного населения. Ковры изготовляют и индивидуально на дому, и в мелких артелях, и на крупных фабриках. Виталий в составе экскурсии побывал на небольшом предприятии, где вручную ткут прекрасные ковры. Большинство из ткачих совсем молоденькие девушки.
Жили туристы в среднеазиатских городах в небольших летних домиках. Например, в Самарканде это был кемпинг «Гулибог». Виталий обычно сразу после завтрака до жары совершал длительную прогулку, забираясь вглубь окружающей территории, проходя через селения, знакомясь с жизнью и бытом местных жителей как бы изнутри.
Из Самарканда Виталий в группе туристов поехал на автобусе в Бухару. Путь в 280 километров одолели за день. Обедали в молодом городе Навои. Проезжая по его улицам, каким-то образом поравнялись с тюремной машиной, которая перевозила заключённых. Транспорт представлял собой громадную, зарешёченную фуру, битком заполненную осуждёнными, которые вплотную стояли в этой клетке. Сквозь решётку они махали руками и улыбались туристам, находящимся в автобусе. Гид объяснил при этой встрече, что город Навои был построен заключенными в голой пустыне.
Проезжая по этой пустыне, туристы наблюдали только небольшие стада верблюдов, которые поедали свои любимые колючки, редко прораставшие в песчаных барханах. В пути остановились около старенького вагончика, одиноко стоявшего среди необъятной пустыни. Хотелось пить, но хозяева смогли угостить водой только женщин. Из-под пола вагончика раздавалось охрипшее мяуканье кошки и жалобный писк её котят. Туристы постеснялись спросить хозяев, как оказалась вдали от населённых пунктов эта кошка да ещё с котятами; не надоело ли им её громкое голодное мяуканье, просящее пищи?
Наконец, осмелившись, кошка боязливо вылезла в щель отдалённого угла вагончика. Была она худющая с обвислыми клоками шерсти на теле. У кого-то из гостей нашёлся чёрствый кусок хлеба, он бросил его в сторону бедного животного. Кошка как тигр, бросилась навстречу этому куску, налету схватила его и вновь исчезла в своём логове. Виталий невольно подумал – неужели она выживет в такой ситуации, ведь ей крайне необходима вода не только для поддержания своего здоровья, но и для жизнеобеспечения своих малышей.
В Бухаре приезжих поселили в домики турбазы, находящейся на окраине города. Как и Самарканд, Бухара также богата древними историческими памятниками архитектуры. Среди них особо выделяется мавзолей Исмаила Самани – уникальное творение древнего зодчества, отличающееся простотой и высоким мастерством строителей.
После Бухары туристы последовали на северо-запад Узбекистана – в город Ургенч. В пути произошло событие, с которым ранее никто из путешественников не сталкивался в тот советский период жизни. Перед одним населённым пунктом автобус остановили представители местной власти (так они отрекомендовались) и попросили водителя собрать с пассажиров деньги в качестве платы за проезд через их территорию. Туристы сперва не поверили этому неожиданному для них требованию. Но водитель – узбек, стал убеждать их, что так здесь принято и если путники не заплатят требуемую сумму, то придётся совершить в объезд большой крюк. Пассажиры, особенно женщины, были до крайности возмущены беспределом, и взаимные переговоры с вымогателями завершились безуспешно. Пришлось туристам объезжать населённый пункт. Преодолев значительное дополнительное расстояние и прибыв, наконец, в Ургенч, туристы с возмущением пожаловались руководителю турбазы о вопиющих местных порядках – о наглых поборах в пути. Начальник заверил приезжих, что обязательно разберётся с этим происшествием и соответствующие органы примут необходимые меры. Когда он ушёл, находящаяся в помещении уборщица, смеясь, промолвила, что от каждой группы туристов поступают такие жалобы и всякий раз руководитель базы даёт подобные обещания.
Но следует положительно отметить обеспечение туристов этой базы прекрасным питанием с обилием фруктовых, овощных, мясных блюд; наличием в меню свежей рыбы, которую вылавливали из небольшого искусственного водоёмчика (площадью не более пяти квадратных метров) рядом с пищеблоком.
В свободное от экскурсий время отдыхающие прогуливались по городу, проходя по мосту через реку Амударья. В местном магазинчике Виталий купил несколько книг по художественной литературе, которые в те времена в Ленинграде не были в свободной продаже. Правда, качество изготовления этих книг было не на очень высоком уровне. Местные жители их практически не покупали, и издание книг было ориентировано в основном на туристов. Такая практика книгопродажи существовала в тот период во всех республиках Средней Азии и Кавказа. Однажды город накрыла песчаная или пыльная мгла, которую принёс ветер с пустыни. День превратился в сумерки. Люди спасались от проникающего воздействия песка и пыли в домиках турбазы.
Туристам организовали поездку в передовой колхоз имени Нариманова, где Виталий впервые воочию ознакомился с технологией изготовления полиэтиленовой плёнки из исходного материала в виде гранул. Колхозники наладили производство из плёнки мешков, покрытий и т.п. Гидом туристов, знакомившей гостей с достижениями хозяйства, была выпускница местной школы. Эта девочка зазубрила положенный текст и старалась без остановки его высказать. Слушатели её не останавливали – не дай бог собьётся или забудет, тем самым окажется в неловком положении. В речи юной путеводительницы изобиловали восхваления партии, правительству и лично Брежневу, хотя Леонид Ильич ушёл из жизни несколько лет тому назад.
Туристы съездили в древнюю Хиву Хорезмской области, где осмотрели крепостные стены этого когда-то прекрасного оазиса, расположенного между пустынями Каракум и Кызылкум. Побывали на озере Шоркуль.
Из узбекского Ургенча группа туристов последовала в туркменский город Ташауз, расположенный в пятидесяти километрах. Ознакомившись с городом, путники прибыли на небольшой местный аэродром, погрузились в самолёт Ан-24 и полетели в столицу Туркмении Ашхабад, по прибытии в которую поселились в гостинице «Турист».
В столице, наверное, должна быть хоть одна нормальная баня с парилкой, предполагали приезжие русские мужики, решившие не только как следует помыться, но и хорошо попариться. Одну из таких бань им посоветовали посетить работники гостиницы, утверждая, что она одна из лучших в городе. Побывав в ней, мужчины не получили ожидаемого удовлетворения. Во-первых, моечное отделение было приспособлено для общей помывки на солдатский манер с шайками и длинными скамьями. Во-вторых, парилка представляла собой закуток, пар в которую подавался из системы парового отопления посредством шланга и крана в трубе отопления. Откроешь кран – пар из шланга заполняет помещение, в сплошном тумане ничего не видно. Закроешь кран – туман исчезает и мгновенно уходит тепло. В-третьих, раздевалка неохраняемая и там как в проходном дворе бродят подозрительные типы. Туристам пришлось по очереди обеспечивать охрану своих вещей. Во всей бане стоит полумрак из-за плохого освещения.
В Ашхабаде Виталия удивило обилие рыбы, притом довольно крупной, которую продавали почти на каждом перекрёстке. Оказывается, арыки системы орошения сельскохозяйственных культур приносили местным жителям многократную пользу и значительный дополнительный доход. В начале оросительного сезона в воду арыков, питающихся от Каракумского канала, в котором Виталию посчастливилось искупаться, запускали мальков рыбы. Вода и тепло способствовали активному росту сорняков в арыке, которых съедали прожорливые мальки, а затем и рыбы, выросшие из мальков и быстро набиравшие вес. Этим они очищали арыки от сорняков. По завершению сезона местные жители получали богатый урожай не только овощей, фруктов, хлопка и других культур, но и богатый улов рыбы. При этом рыбалка осуществлялась без лишних хлопот и средств – сливали воду из арыков и спокойно голыми руками собирали живую, трепещущуюся рыбу.
Близ Ашхабада туристы побывали на месте раскопок древнего городища Ниссы, от которого сохранились контуры фундаментов зданий. Приятное впечатление оставила у Виталия поездка в горную долину Феруза. Это прямая противоположность пустынным знойным районам Туркменистана. Феруза утопает в зелени. Там ощущается наслаждение от свежести чистого воздуха. Туристы получили удовлетворение от прогулок в этом благодатном крае, откуда невооружённым глазом можно увидеть пограничников, несущих свою службу на горных склонах и вершинах Копет-Дагского хребта, на котором расположены их заставы.
Во время посещения Виталием Ашхабада городу едва исполнилось столетие. Но за этот сравнительно малый срок он погибал и вторично рождался вновь. Катастрофическое землетрясение 1948 года разрушило этот город до основания. Погибли тысячи его жителей. И вот отстроенный заново город предстал перед туристами в современной национальной архитектуре.
Несомненно, основным приоритетом Туркмении является газодобывающая промышленность. В республиканском отраслевом музее представлены макеты турбонасосных перекачивающих систем, перерабатывающих комплексов, в которых использованы передовой мировой опыт, современные технологии и оборудование. Многие макеты действующие. Большое внимание уделено экспонатам, относящимся к переработке побочного продукта добываемого газа – это его конденсата, с целью дальнейшего его использования для нужд народного хозяйства страны. Передовые специалисты того времени были уверены, что благополучная жизнь Туркменистана во многом зависит от состояния газодобывающей промышленности, от освоения новых запасов «голубого» топлива, от надёжных поставок его на внутренний и внешний рынок.
Другим основным источником средств, поступающих в казну республики, является хлопок, названный «белым золотом». Но его выращивание в условиях пустыни Каракумы невозможно без воды, которую обеспечивает подачу на хлопковые плантации одноименный канал – творение рук человеческих. В соседней среднеазиатской республике Узбекистане аналогичное предназначение осуществляет Большой Ферганский канал.
Туркменские специалисты – ирригаторы мечтали в советское время прорыть Каракумский канал до Каспийского моря, тем самым соединить его водной магистралью с рекой Амударья. Отбор значительной массы воды из этой реки, а также из реки Сырдарьи для обеспечения водой Ферганского канала, послужило одной из главных причин катастрофического обмеления Аральского моря, в которое впадают эти реки. Чтобы спасти Арал от окончательного исчезновения уже несколько последних десятилетий группы учёных, проектировщиков, строителей предлагали свои планы переброски вод северных рек в южные, засушливые районы страны, в том числе к Аральскому морю.
Переброску вод намеревались осуществить по двум вариантам. Первый вариант – с помощью каналов, созданием многочисленных шлюзов. Второй вариант – трубопроводная магистраль с многочисленными насосно-перекачивающими станциями.
Первый вариант с прокладкой каналов мог бы оправдывать себя в некоторой степени, если бы одной из главных целей этого проекта было обеспечение по каналу судоходства. В противном случае этот вариант является нерентабельным и даже ущербным из-за колоссальных потерь воды. Это доказала широкая практика эксплуатации существующих каналов, в процессе которой были выявлены утечки воды в полости между нижними слоями грунта, в береговые протоки и в почву, а также потери воды её испарением. Для предотвращения хотя бы частичных потерь воды необходимо на всём протяжении канала бетонировать его дно и берега, а это весьма дорогостоящее и долгосрочное предприятие.
Возможно, использовать опыт прокладки Северо-Крымского канала, когда вместо бетона использовался многослойный полимерный материал, который укладывался по всему ложу канала с целью его надежной и долговечной гидроизоляции. Этот технологический процесс показывали в киножурнале «Новости дня» в период руководства страной Хрущёвым Н.С. Однако, результаты эксплуатации такого покрытия мало кому известны. Неведомо, получила ли данная технология широкое распространение?
Технология перекачки колоссальной массы воды на значительные расстояния в трубах большого диаметра, возможно, будет более удачной в решении проблемы обводнения засушливых территорий. В данном случае необходимо использовать имеющийся богатый опыт работников нефтегазопромышленной отрасли.
По Каспийскому морю также периодически возобновляется активная дискуссия относительно уровня его водной поверхности – мол, в разное время он то снижается, то повышается. Некоторые специалисты утверждали, что это происходит от влияния на него залива Кара-Богаз-Гол (в переводе с тюркского языка – «Волчья Пасть»). Действительно, местные жители, обитающие около этого залива, рассказывали, что в бурном потоке, низвергающимся из моря в залив, погибали суда, из-за чего были многочисленные человеческие жертвы. Руководство страны не удосужилось глубоко вникнуть в проблему Каспийского моря, а приняло элементарно простое решение – засыпать наглухо пролив между морем и заливом, что и было выполнено в 1980-е годы. Результаты такого скоротечного и недостаточно продуманного деяния сказались практически моментально. Была нарушена экологическая обстановка в данном регионе, вследствие этого пострадала окружающая природа – флора и фауна. Обезвоженное дно залива превратилось местами в пустыню, местами в окаменевшие глыбы грунта. Предприятия, ранее существовавшие благодаря переработке сырья добываемого в водах залива, прекратили свою деятельность, из-за исчезновения этого сырья – сульфата натрия, сернокислого магния и других его химических компонентов. Народному хозяйству Туркменистана был нанесён немалый ущерб.
Когда республика приобрела независимость, её руководители решили исправить допущенную ошибку. С большим трудом очистили часть пролива от затора, когда-то созданного сброшенными громадными бетонными глыбами.
Правы те специалисты-профессионалы, которые утверждают, что плотина необходима, но она не должна быть «глухой», сплошной. Необходимо наличие в ней водопропускного сооружения, регулирующий требуемый поток воды для обеспечения жизнедеятельности растительного и животного мира в районе залива Кара-Богаз-Гол, а также для создания надёжной производственной базы предприятий, а, следовательно, возможность трудоустройства местного населения. Плотина – это также часть надёжной транспортной магистрали, обеспечивающей кратчайший путь вдоль моря.
Недалеко от залива Кара-Богаз-Гол находится город Красноводск (ныне Туркменбаши), в аэропорт которого Виталий в группе туристов прибыл из Ашхабада в 1985 году в самый разгар войны в Афганистане. Здание аэропорта было переполнено военнослужащими, возвращавшимися из той страны после смены их свежим составом контингента. Красноводский аэродром являлся промежуточным и начальным для посадки самолётов, следующих из Афганистана. Молодые, но обветренные, загорелые, закалённые в жестоких боях на чужой земле солдаты выказывали показную задиристость. Постоянная их напряженность за кордоном, сменилась в родном государстве расслабленностью. Молодые фронтовики чувствовали, что им прощается такое развязное поведение. Почти у каждого из них грудь украшали награды за ратный труд. Виталию подумалось тогда, глядя на этих повзрослевших пацанов – сколько же их сослуживцев, таких же юных, доставили на родину в цинковых гробах или осталось лежать в афганской земле, сколько искалеченных вернулось в свои семьи, сколько ещё горя и страданий понесет советский, в том числе русский народ, воюя на чужбине. Зачем ему это нужно, кто вершит их судьбами, и с какой целью? Кто в этом виноват, понесет ли он ответственность за человеческие жертвы, настигнет ли его божья кара?
Виталий вспомнил в тот момент сотрудника института, татарина по национальности. Его сына призвали в Армию и готовили к отправке в Афганистан. Узнав, что его чадо уже доставили в среднеазиатскую республику СССР, сотрудник срочно оформил отпуск за свой счёт и прибыл в расположение части сына. На встрече с командованием части отец упал на колени перед военным начальством, умоляя не отправлять сына в чужую страну. Единоверцы, исповедующие ислам, не должны воевать друг против друга. Офицеры стали вразумлять учёного, что каждый советский человек обязан исполнять свой долг – служебный, гражданский и интернациональный. Расстроенный отец продолжал упрашивать командира части, не скрывая своих слёз. Его настойчивость и горестное состояние достигли цели – решение об отправке сына в Афганистан было отменено. Солдат дослуживал свой срок в Сибири.
В 1984 году состоялось и мирное сражение - матч на звание чемпиона мира по шахматам между неоднократным чемпионом Анатолием Карповым и дебютантом этого поединка молодым гроссмейстером Гарри Каспаровым. Когда счёт был 4:0 в пользу Карпова, Ленинградский спортивный комментатор Геннадий Орлов, выступая по телевидению, высказался следующим образом: «Исход матча предрешён. Нет сомнения, что Карпов сохранит за собой звание чемпиона. Необходимо думать уже о будущем матче. Кто сможет противостоять действующему чемпиону мира?». Затем счёт увеличился до 5:0. Но вдруг произошло что-то необъяснимое, невероятное в ходе матча. При таком громадном, сухом счёте в свою пользу Карпов стал проигрывать партии одну за другой, счёт сравнялся, и игра перешла в длительное противостояние, в котором победу одержал новичок. Каспаров впервые стал чемпионом мира. Такая неожиданная развязка матча повергла многих специалистов и любителей шахмат или в недоумение, или в шок.
Кавказ и Средняя Азия разделены Каспийским морем, которое по мировым стандартам не так уж широко, но как сильно отличаются народы, проживающие по обе стороны моря по своему жизненному укладу, по человеческим взаимоотношениям, не только в свой республике, но и с соседними регионами, по трудовой деятельности, культурному досугу и по другим признакам, которыми характеризуется существование на Земле каждого народа.
Ранее было изложено первоначальное пребывание Виталия на Северном Кавказе. Позднее представилась возможность продолжить ознакомление в более широком масштабе с этим горным пространством, расположенным между двумя морями, на котором проживает более сотни национальностей.
Во второй половине осени 1981 года Виталий по путёвке с группой ленинградских туристов прибыл в город Батуми – столицу Аджарии. Расселили по частным квартирам. Совместное проживание Виталий делил с тремя попутчиками, двое из которых водители какого-то питерского автопарка, обоих звали Толиками, каждому лет по тридцать; весёлые, задиристые ребята. Третий постоялец – мужчина средних лет, спокойный, почти всё время отсутствующий по причине того, что где-то неподалёку жил его давнишний друг, и он постоянно у него гостил.
Ребята-шофера, отдыхая, веселились от души. Однажды они так загуляли, что в спальне устроили погром – сломали часть мебели, разбили люстру и т.д. В это время хозяин отсутствовал, собирая на своём загородном участке урожай цитрусовых (мандарины, лимоны, апельсины). Возвратившись домой, он со своей женой немного поохал и слегка пожурил проказников. Он их явно побаивался, да к тому же не желал предавать огласке происшествие, так как это могло отрицательно повлиять на дальнейшее получение прибыли от обслуживания туристов.
Питались отдыхающие в столовой, здание которой расположено на берегу моря. По соседству со столовой возводился корпус туристской гостиницы. Местные жители называли этот процесс «стройкой века», так как он длился не менее десяти лет. Обычно в часы завтрака любопытные туристы могли наблюдать, как в открытые ворота этого долгостроя въезжали легковые машины, в багажники которых загружали мешки цемента и другие строительные материалы. Затем эти машины разъезжались в разные стороны по своим частным объектам. После того, как стихал шум личных машин, на стройке воцарялась тишина на целый день.
После завтрака отдыхающих приглашали на какую-нибудь экскурсию. Безусловно, главной примечательностью Батуми является ботанический сад, основанный в 1913 году русским учёным-ботаником Красновым Андреем Николаевичем, родным братом знаменитого белогвардейского генерала. Сад, расположенный на Зелёном мысу, занимает площадь 110 гектаров. В нем произрастают более 2500 различных растений, собранных со всего земного шара.
Побывали отдыхающие и в Батумском аквариуме – дельфинарии, в котором экспонировалось около сорока видов пресноводных и морских рыб, а также тюлени из Каспийского моря и морские черепахи из Атлантического океана. В дельфинарии экскурсанты наблюдали аттракционы с участием дрессированных дельфинов афалинов.
В те дни на экранах советских кинотеатров начался показ нового художественного фильма «Тегеран-43». Естественно, в Грузии к этому фильму проявлялся повышенный интерес, так как в нем одним из персонажей был Сталин-Джугашвили. Ажиотаж вокруг картины достигал чрезмерных высот. Нескольким туристам, в том числе Виталию, с трудом удалось добыть билеты на сеанс с демонстрацией этого фильма.
Вообще Сталин в Грузии обожествлён в ещё большей степени, чем Ленин в России в советское время. На праздничной демонстрации седьмого ноября, на которой Виталий был сторонним наблюдателем, впереди каждой колонны в обязательном порядке несли портрет Сталина. Только изредка мелькали портреты членов Политбюро ЦК КПСС и Ленина.
В демонстрации участвовала небольшая колонна эстонцев в своей национальной одежде. Их предки диаспорой обосновались ещё до революции в одном из районов Аджарии и сохранили свои национальные особенности и обычаи, в том числе культуру, методы ведения хозяйства и воспитания детей.
Во время пребывания Виталия в Батуми проходил очередной матч между Карповым и Корчным на звание чемпиона мира по шахматам. Каждое утро отдыхающие прохаживались у столовой, не торопясь идти на завтрак, ожидая известий с чемпионата от уличного радио-динамика. Очень «болели» за Карпова. Кто из обывателей мог знать в то время мотивы Корчного, приведших его к политическому диссидентству.
На туристах стремились подзаработать многие местные жители. Особенной назойливостью отличались фотографы – любители – самоучки. Один из них был чрезмерно настырным. Снимки он выполнял в чёрно-белом виде и довольно грязными. Он буквально приставал со своими услугами и при виде его отдыхающие заранее стремились скрыться. Чтобы предстать перед туристами знатоком русского языка, а, следовательно, привлечь к себе клиентуру, этот фотограф-любитель заучил одно весьма сложное в написании и произношении русское слово. Как бы по ходу разговора он хвалился, что является знатоком русского языка и вызывал на спор собеседника и в качестве доказательства превосходства над соперником он представлял заученное им слово. Естественно, человек сразу не мог сообразить в правильности ответа, чем и пользовался местный языковед. Чаще всего эту процедуру фотограф проделывал с дамами, на одной из которых он опозорился.
В составе Ленинградской группы была женщина лет сорока, считавшая себя неприступной грузинским джентльменам. Ещё в самолёте, при полёте из Ленинграда в Батуми, она заносчиво заявила, что не поддастся никаким соблазнам южных аборигенов. На отдыхе в этом причерноморском городе она не осталась без внимания местного жителя. Им оказался интеллигентный состоятельный грузин, который обхаживал её без грубости и сексуальных домогательств, то есть ненавязчиво. И дама не устояла. Он постоянно снабжал её свежими фруктами, ягодами и т.п., привозил гостить в свой дом. Когда дама уезжала из Батуми по окончании срока отдыха, её кавалер, провожая, доставил ей громадную упаковку с набором подарков.
Вот к этой женщине и пристал однажды с «экзаменом» по русскому языку назойливый фотограф. Она была уязвлена в силу своего характера, о чем узнал её кавалер, который предложил даме наказать обидчика его же оружием. Для этого он подыскал в грузинском лексиконе также сложное по написанию и произношению слово и снабдил свою подругу словарём. В очередной раз, когда фотограф стал приставать к одной из туристок со своим излюбленным вопросом, к ним поспешила его бывшая соперница.
- А Вы-то сами хорошо знаете грузинский язык? Ну, например, такое слово,  – назвала она заранее заученное буквосочетание.
Ошарашенный такой внезапной контратакой фотограф не смог дать толковый ответ, и был публично посрамлён.
Правда, этот дилетант в своей профессии пытался ещё раз заработать на этой группе туристов. В конце срока пребывания отдыхающих в турбазе её руководство устроило им прощальный ужин, стараясь держать в секрете это мероприятие от местных жителей. Однако проныра-фотограф всё-таки узнал о нём и в разгар ужина пытался проникнуть в столовую, но его же товарищи – работники базы, выставили за дверь этого гостя.
Познакомился Виталий ещё с одним работником или завсегдатаем турбазы, армянином. Был он немного моложе и ниже ростом, вероятно, работая у кого-то, то ли на подхвате, то ли на побегушках. Южный мужской темперамент армянина требовал активного общения с женщинами, но в отличие ранее знакомого обходительного грузина, этот человек не обладал подобными качествами. Поэтому, когда Виталий появился в компании с одной из своих попутчиц, он проявлял ревность, но не осмелился подойти к парочке, а высказал свои чувства, когда мужчины остались вдвоём.
Однажды случилось так, что Виталий коротал время в одиночестве за столиком ресторана, расположенного на первом этаже под столовой турбазы. К нему подсел его знакомый армянин. Мужчины «перебросились» несколькими фразами. Затем южанин отлучился и через несколько минут привёл трёх своих друзей-армян, старшему из которых было лет пятьдесят. Старший стал допытываться у Виталия – кто он, откуда и богат ли финансами. Прежний знакомый возбуждённо стремился настроить своего старшего товарища против Виталия, но тот, узнав, что русский гость из туристской группы и его товарищи находятся рядом с рестораном, не осмелился ничего предпринимать. Виталий угостил братьев-армян коньяком их родины и покинул ресторан. С тех пор старые знакомые не встречались.
Туристская база находилась в приграничной прибрежной зоне, и с наступлением темноты нахождение в этой зоне было ограничено, в том числе купание в море. Пограничники включали прожекторы, установленные на пирсах, лучами которых прощупывали поверхность моря на несколько километров вдаль от берега. Совсем рядом проходит граница с Турцией. Консульство этой страны расположено в центре Батуми.
Перед самым окончанием срока отдыха в Батуми, из гостей возвратился сосед по комнате, который привёз обильные гостинцы: фрукты, овощи, сладости, мясные продукты различного приготовления, национальные выпечки и напитки. Желудок Виталия, неприспособленный к такой пище, не выдержал и стал его мучить. Ситуация сложилась весьма неудачно. Через сутки нужно лететь в Ленинград, а турист оказался нетранспортабельным. Несмотря на страдания, он побывал в некоторых аптеках города, но нигде не смог приобрести даже элементарного лекарства. Уже совсем разуверившись в поисках, обратился к работнику-грузину ближайшей аптеки. Сначала получил отказ, но когда больной пообещал оплатить покупку в несколько раз более её цены, аптекарь спокойно выложил необходимые пилюли. Из-за непогоды вылет самолётов из Батумского аэропорта не осуществлялся. Пассажиров повезли на автобусе в аэропорт города Кутаиси. За сутки Виталий с помощью лекарства смог в некоторой степени «укрепить» свой желудок, причинявший страдания. И уже при посадке в самолёт чувствовал себя почти нормально и благополучно долетел до Ленинграда.
В мае 1984 года Виталий совершил путешествие по Кавказу, начавшееся с поездки по железной дороге от Ростова-на-Дону на юго-восток по Краснодарскому, Ставропольскому краям и республикам Северного Кавказа до Каспийского моря к границе Дагестана и Азербайджана. Пассажиры, в числе которых был Виталий, высадились из вагона в небольшом азербайджанском селении Ялама. Было совсем раннее утро. Приезжие встретили на вокзале рассвет. Часа через два за ними приехал автобус, доставивший пассажиров в турбазу «Хазар». Разместились они в летних домиках, где прожили несколько дней. Первоначально знакомились с окрестностями. Однажды под предводительством гида пересекли границу с Дагестаном, перейдя через речку Самур. В дагестанском ауле познакомились с житьём-бытьем местных жителей, которые пригласили отведать их домашнее вино, но не бесплатно.
Виталия удивило обилие соловьёв в этой местности, время было весеннее накануне лета. Как-то он решил позагорать – лёг под дерево на территории базы отдыха и задремал. Вдруг раздалась соловьиная трель прямо над ним. Открыл глаза. Соловей заливается, не обращая на человека внимания. Концерт продолжался около часа. Впервые Виталий мог так близко видеть эту певчую птичку, продолжительно исполнявшую свою сольную арию.
В один из дней отдыхающим объявили, что предстоит поход с ночёвкой. И вот они отошли от базы не более пяти километров и разбили лагерь. Впрочем, это громко звучит. Поставили всего одну палатку в глубине рощи недалеко от берега моря, собрали валежник и разожгли костёр. Сопровождающий работник базы достал из рюкзака большую рыбину породы осетровых, заранее пойманную, а также картофель, овощи и различную приправу. Сообща начали процесс приготовления ухи.  За разговорами и медленной едой скоротали ночь.
Без неприятности не обошлось, откуда-то со стороны к группе прибился местный житель, так называемый в настоящее время «лицо кавказской национальности» - маленький, щупленький мужичок лет сорока, но весьма задиристый и неуступчивый. Притом он был явно нетрезвый, видимо принял для храбрости несколько граммов. Целую ночь гость домогался к туристке группы – дородной русской женщине лет тридцати и, в конце - концов, вывел её из себя, так он ей надоел. Никакие уговоры оставить в покое женщину, не желающую с ним общаться, не воздействовали на гостя, поэтому, несмотря на протесты и сопротивление кавалера, пришлось его изолировать от компании. На следующий вечер после возвращения на базу Виталий повстречался с этим донжуаном. Он был трезв. Смущённый его взгляд можно было принять за раскаяние за вчерашний случай.
Покинув турбазу Яламы, группа направилась в Баку. Приближаясь к столице Азербайджана всё чаще стали встречаться перекачивающие нефть установки, похожие на птиц, клюющих корм, опускающих и поднимающих свои головы. Эти качалки стояли среди степи то одиночками, то группами. 
 В Баку прибывших разместили в двухместных номерах туристской гостиницы, обслуживание и питание в которой находилось на достаточно высоком уровне. С большим интересом туристы ознакомились с монументальной Девичьей башней (Кыз-Каласы) двенадцатого века, с экспонатами музея имени Низами, памятником Физули, со скульптурно-архитектурным комплексом двадцати шести Бакинских Комиссаров и другими достопримечательностями. В своих самостоятельных прогулках по улицам города подальше от центра Виталий обратил внимание на их неухоженность: на тротуарах кучи мусора, во дворах попадались на глаза даже дохлые кошки – всё это оставило неприятный осадок от увиденного. На площади у железнодорожного вокзала, рядом с входом в него, лежал мёртвый мужчина, лицо которого закрыто вздернутыми полами собственного пиджака. Люди, проходя мимо мертвеца, искоса поглядывали на него, но ничего не предпринимали. Спустя три часа Виталию вновь пришлось побывать на вокзале – труп лежал на том же месте.
Группа туристов совершила морскую прогулку на старом облезлом судёнышке, совершив круг недалеко от берега. Купаться в прибрежных водах города не рекомендовали, ввиду их чрезмерной загрязненности нефтепродуктами.
Из Баку путь следовал в Мингечаур – молодой город, возникший благодаря комсомольско-молодёжной стройке известной на всю страну Мингечаурской ГЭС на реке Кура и её водохранилища. Турбаза, в которой поселились прибывшие, располагалась на берегу этого водохранилища, чем они и воспользовались, накупавшись вдоволь в его водах. Туристы побывали с экскурсией на ГЭС, вернее посетив её плотину; ознакомились с самим городом.
Окрестности водохранилища в то время были недостаточно благоустроены, всюду остались последствия стройки – изрытая земля, части неубранных конструкций и арматуры. Однажды Виталий присел на камень у берега, и вдруг из-под него выскочило какое-то отвратительное существо величиною с человеческую ладонь с загнутым вверх крючком хвостом. По его виду мужчина вспомнил из пройденного когда-то курса зоологии, что это скорпион – ядовитое паукообразное животное. Такая встреча с ним была нежелательна, и человек покинул это место.
Из Мингечаура туристы поехали в Нагорно-Карабахскую автономную область Азербайджана. Дорога пролегала по местам сплошь красными от цветущих маков. Проехали около города Агдам. Путники вспомнили вино с одноименным названием, которое пользовалось большим спросом у простого советского населения. И вот прибыли на турбазу небольшого посёлка Шуша, расположенного на возвышенности над административным центром автономии – Степанакертом, с которым посёлок связывает горная дорога. Город назван в честь Степана Георгиевича Шаумяна – одного из двадцати шести Бакинских комиссаров, армянина по национальности. Местные жители области считали, что они живут в армянском анклаве, то есть внутри другой национальной территории, поэтому постоянно стремились выйти из состава Азербайджана и воссоединиться с Арменией. На этой почве между двумя соседними республиками велась яростная полемика за принадлежность автономии этим национальным образованиям.
При встрече в Шуше туристов угостили шербетом – восточным фруктовым прохладительным напитком и поселили в двухэтажном здании. Отдалённость от города, тишина посёлка навевали на отдыхающих спокойствие. Обязательная экскурсия в Степанакерт, знакомство с его достопримечательностями, особенно с местами революционной деятельности известных армянских руководителей тех событий, взбодрили туристов. В местном музее им поведали, что известный полководец Великой Отечественной войны, адмирал Исаков Иван Степанович – их земляк. Сухопутный анклав,  не имеющий выхода к морю, стал родиной выдающегося морского, боевого военного руководителя.
Наибольшее впечатление на туристов оказали поездки в горы. Маршрут пролегал в тех местах, где горы были с более крутыми склонами, с отвесными скалами, глубокими ущельями и пропастями. Серпантин узкой дороги с крутыми поворотами вынуждал водителя автобуса двигаться с предельной осторожностью. Встречным транспортам приходилось с трудом разминуться, а чаще всего один из них останавливался, прижавшись к склону горы или к краю пропасти, пропуская едущий навстречу автомобиль. Даже местные жители, изъявившие желание поехать с экскурсией для возбуждения адреналина, неподдельно восхищались грозной суровостью горных хребтов, с беспокойством всматривались в черноту расселин. Женщины отворачивались от окна или опасливо быстрым взглядом интересовались окружающей обстановкой.
Пассажиры удивлялись и восхищались смелостью, мастерством и трудолюбием древних мастеров, которые создали буквально на «пятачках» отвесных скал, на непостижимой высоте немало обителей, небольших монастырей и крепостей. Каким образом они доставляли туда строительные материалы, продовольствие, да и сами туда добирались? К некоторым таким объектам экскурсантам удалось проехать или пройти. Немало строений сохранили и до настоящего времени свою добротность и привлекательность. В некоторых из них созданы музеи.
Из Шуши туристы перекочевали непосредственно в Армянскую республику, а конкретно в городок Горис близ границы с Азербайджаном. Основной достопримечательностью Гориса является пещёрный город, расположенный в окрестностях этого населённого пункта. В пещёрах обитали древние люди, спасаясь от врагов и непогоды, устраивая свою повседневную жизнь.
Запомнился один случай. Виталия заинтересовала возникшая вдруг оживлённая суета среди туристов. Он спросил старосту группы – куда это зачастили их попутчики. Тот ответил, что в местном медпункте они сдают кровь, за которую хорошо платят. Многие туристы порядочно издержались, поэтому охотно соглашаются на эту процедуру. При случае Виталий спросил гида – зачем же местному медпункту столько крови? Тем более, стало известно – у туристов предшествующих групп тоже брали кровь. Гид, не моргнув глазом, ответил, что создаётся запас крови на случай войны Армении с Азербайджаном. Описываемое событие произошло в 1984 году.
Не секрет, проблема межнациональных отношений остро, но скрытно существовала в СССР. Непродуманные действия официальных лиц и даже случайно брошенная кем-то неуважительная реплика в адрес какой-то народности подогревают неприязнь друг к другу граждан различной национальности.
Виталию запомнился случай, произошедший в институте в период перестройки. На субботнике возник спор между военным отставником Иваном Яковлевичем, занимающимся в институте охраной труда и техникой безопасности, и аспирантом одной северокавказской национальности. Производя посадку деревьев и кустарников, аспирант посоветовал перенять полезный опыт его родственников в этом благородном деле. Иван Яковлевич вдруг вспылил, почувствовав себя оскорблённым выслушивать наставления приезжего юнца, высказав в неприличной форме, что пусть у себя на родине тот учит этим заниматься своих земляков, а он – фронтовик, имеющий боевые награды, ранения и льготы, считает лишними для себя подобные советы, тем более он назначен страшим в группе. Естественно, «горячий» кавказец ответил соответствующим же образом. В словесной перепалке спорщики всё более распалялись, отставник, давая понять аспиранту, что он в весьма дружеских отношениях с директором, грозился с его помощью выгнать «к чёртовой матери» молодого человека из аспирантуры. Кавказец упрекнул Ивана Яковлевича, что если бы не общая псарня директора и отставника, устроенная на территории института, то навряд ли он пользовался бы таким безраздельным расположением директора. (Действительно, оба последних были заядлыми охотниками и содержали своих собак на территории института). При упоминании своих собак недобрым словом отставник пришёл в ярость и с возмущением заявил, что его собаки намного лучше такого аспиранта. Это унизительное оскорбление переполнило «чашу терпения» кавказца, и он в неприкрытой злобе бросился с кулаками на пожилого человека. Виталию и его товарищам удалось разнять спорщиков, предотвратив  серьёзные последствия стычки.
В последствии, в конце 1980-х годов, этот кавказец, защитивший диссертацию и возвратившийся на свою родину, неоднократно приезжал в Ленинград с целью приобретения оружия для его использования в предстоящей военной борьбе с соседями по Северному Кавказу и Закавказью. Он не считал подобные его хлопоты какой-то тайной.
Продолжим же путь следования по Закавказью.
Следующим пунктом путешествия был Кафан – город значительно больше по территории и населению, нежели Горис. Турбаза располагалась за городом на возвышенном месте. Несколько дней пребывания на базе изрядно наскучили гостям, изнывающим от безделья. Целыми днями они бродили по его окрестностям с гидом или без него, знакомясь с природой края. Здесь Виталий от души начитался книгами местного производства.
По завершению пребывания в очередном пункте отдыха обычно местные руководители просили туристов отметить в книге жалоб и предложений прекрасное их обслуживание. Всегда эту миссию коллектив поручал Виталию. На этот раз сам начальник турбазы стал диктовать текст, степенно прохаживаясь по комнате. Виталий своими словами наскоро сделал запись, положил ручку на стол и отодвинул тетрадь. Изумлённый начальник спросил: «А пачему ты, товарищ, нэ пышэшь, кагда я дыктую?». За Виталия ответил староста группы, присутствующий здесь же: «А он уже написал!». Начальник внимательно прочитал написанный текст, и его первоначальное недоверие сменилось удовлетворением: «Ну, маладец! Свэжия струя будэт нэ лышнэй в нашэй кныгэ!».
Из Кафана путники двинулись автобусом на юг, проехали 35…40 километров до небольшой железнодорожной станции Мегри, где сели в вагон проходящего поезда в сторону Еревана. Ехали в основном ночью в непроглядной тьме вдоль границы, которая пролегала по реке Аракс. Железнодорожный путь буквально прижимался к реке и к пограничному ограждению из колючей проволоки. Состав часто останавливался по непонятным причинам. Иногда во время остановок в вагон заходили пограничники и проверяли документы, бесцеремонно будя спящих пассажиров. На одной из таких остановок с улицы раздался истошный мужской крик, переросший в яростный спор. Стоянка затянулась. Позднее проводник поведал, что одни из пассажиров выскочил из вагона и пытался преодолеть пограничные преграды, но был задержан военными. Только под утро пассажиры крепко заснули и засветло прибыли в столицу Армении Ереван.
Туристская гостиница, в которую определили приезжих, располагалась в верхней части города. Чтобы добраться до его центральных кварталов, раскинувшихся в нижней части, необходимо проследовать по серпантинной автодороге или спуститься в кабине подвесной дороги. Виталий каждый раз проделывал путь пешком и напрямик, проходя тропами, протоптанными между дворами с неказистыми домиками местных жителей. Местами склоны были весьма крутыми, и приходилось удерживаться в равновесии, цепляясь за встречные кусты и заборы. Но этот процесс служил зарядкой бодрости особенно при выполнении обратного пути при восхождении наверх к гостинице.
В Ереване туристы познакомились с памятниками истории и культуры, сосредоточенные на его главной площади, носящей имя Ленина. В окружении правительственных и других административных зданий здесь возвышаются величественные скульптурные комплексы – Давид Сасунский и Мать Армения.
Безусловно, обязательной в плане посещения республики гостями была поездка на озеро Севан. Но попали они туда не в очень благоприятную погоду. Было весьма прохладно и ветрено. Никто из прибывших не осмелился искупаться в водах этого знаменитого озера. Поэтому ограничились прогулкой по его берегу.
Более близкое знакомство с Кавказом Виталий продолжил в 1986-87 годах, которое начал с российской его части. Прилетев в аэропорт Минеральных Вод, считающимся воздушными воротами Северного Кавказа, туристы разъезжаются по различным маршрутам, которые имеют общую цель – это горы. Большинство приезжих устремляется в направлении Главного Кавказского хребта, являющимся естественной границей между республиками Северного Кавказа и Закавказья. Северный Кавказ пленяет своим необозримым высокогорным массивом центральной его части – Приэльбрусьем.
Группа туристов, в составе которой находился Виталий, конечно, не стали покорять двуглавые вершины Эльбруса, так как не были к этому подготовлены, но его окрестности активно осваивали. Поселились они в гостинице турбазы в посёлке Азау на высоте 2300 метров над уровнем моря. Вечные ледники соседствовали с посёлком, поэтому проблем с лыжными прогулками не существовало даже в середине лета. Пользуясь возможностями канатно-кресельной дороги, поднимались на гору Чегет высотой 3050 метров, а по маятниковой дороге – на станцию «Мир». Проследовали вдоль реки Баксан в одноименном ущелье пешком и автобусом, побывав в турбазе Терскола, а также в посёлках Эльбрус, Верхний Баксан, в рабочем городке Тырныауз, в котором живут специалисты, добывающие ценные полезные ископаемые в очень сложных высокогорных условиях. Вагонетки с рудой и порожние непрерывно движутся на тросах подвесной дороги, смонтированной на крутых склонах. Посетили музей обороны Приэльбрусья, побывали на Поляне Нарзанов и во многих живописных ущельях, в глубине которых протекают речки Адылсу, Юсеньга и другие. Совершили экскурсионную поездку в столицу Кабардино-Балкарии город Нальчик.
Для многих людей смена климата положительно влияет на их здоровье. На Кавказе такая возможность осуществляется чередованием высокогорного и влажного морского климатов. На черноморском побережье Кавказа после Сочи Виталий чаще отдыхал в Гаграх. Квартировался он и в центре, и на окраинах этого курортного города. В центре было хорошо тем, что море было почти рядом – несколько минут ходьбы. При этом обиталище находилось по соседству со стадионом; не нужно было покупать билеты на футбольные матчи – забирайся на забор или на крышу и смотри бесплатно. Зато на окраине города жить было спокойней – меньше шума и городской суеты. Но больше времени затрачивалось, чтобы добраться до моря или посетить культурные мероприятия, устраиваемые для отдыхающих.
Работники турбазы в Гаграх устроили отдыхающим несколько увлекательных экскурсий, одна из которых поездка на озеро Рица. Это озеро возникло в результате естественной запруды речки Юпшара, впадающей в другую речку Бзыбь, несущей свои воды к морю по дну ущелья. Склоны гор, меж которых разлилось озеро Рица, покрыты густым лесом. По водной глади озера снуют различные судёнышки, в том числе экскурсионные.
Туристы совершили поездку на альпийское плато Мзиури (солнечное), даже летом покрытое снегом. Туда можно подняться не только по серпантину автострады, но и в кабине канатной дороги.
При посещении Пицунды, рядом с которой ранее упомянутая речка Бзыбь впадает в Чёрное море, запомнилась роща реликтовой длиннохвойной сосны – современницы доисторических бронтозавров и птеродактилей. В этом городе сохранился храм одиннадцатого века с его удивительными фресками.
Далее ближе к Сухуми находится селение Новый Афон, расположенное у подножья Иверской горы, на вершине которой сохранились фрагменты стен римской крепости шестого века, руины древнегреческого акрополя четвёртого века и храма с гробницами. Левее вершины, в урочище Агца, находится грот, на стенах которого высечены рисунки людей времён палеолита. На склоне Иверской горы растут мандариновые, лимонные и оливковые рощи. У подножья раскинулись пруды, берега которых поросли огромными ивами. Гора внутри прорезана анфиладами пещёр, образующих сталактито-сталагмитовые залы – сказочные гроты при искусственной подсветке и музыкальном сопровождении. Горняки пробили к ним тоннель, по которому можно проехать в вагончиках электропоездов.
Сухуми – это курортный, портовый город, административный центр Абхазии, расположенный в середине Колхидской низменности – природно-климатической территории, простирающейся вдоль черноморского побережья от России до Турции. Мягкий морской климат с достаточным количеством осадков и тепла позволяет выращивать в этой зоне многие тропические растения, в том числе цитрусовые: апельсины, лимоны, мандарины. Здесь произрастают бамбук, эвкалипт, пальмы; имеются обширные виноградники, чайные и тунговые плантации. Именно такой благодатный климат и богатая растительность способствовали распространению многих видов животных. Здесь хорошо прижились обезьяны в устроенном специально для них Сухумском питомнике.
Постепенно туристы добрались до Кодорского ущелья, названного по имени протекающей по нему реки Кодори, которая берет своё начало в России.
Возвратившись в турбазу, отдыхающие, естественно, значительное время проводили на пляже – загорали и купались, а вечером посещали кафе и дискотеки. Хотелось прокатиться по морю на доске под парусом или пролететь на дельтаплане над склонами гор. Полёты смельчаков можно было наблюдать из мест временного проживания туристов на окраине Гагры. Эти простейшие летательные аппараты парили прямо над их головами.
Приезжие отдыхающие довольствовались только традиционной утренней зарядкой. Однажды Виталий возвращался с такой зарядки, и на его пути оказалась бочка с квасом, установленная на прицепе. Продавщица мучилась с краном бочки – никак не могла его открыть и попросила проходящего мужчину помочь ей. Виталий взялся за ключ-вороток, но все его усилия были напрасны. Женщина упрекнула помощника: «Какой же ты мужик – не можешь открыть кран!». После таких слов Виталий поднатужился и…ключом напрочь своротил четырехгранный хвостовик крана. Это означало, что кран необходимо менять, то есть возвращать бочку на базу. Продавщица взвыла, а добровольный помощник извинился и торопливо распрощался с ней.
Другая история началась тоже во время прогулок. При прохождении квартирантов из своего временного жилища в город и обратно мимо одного загороженного двора, оттуда с яростным злобным лаем набрасывалась в их сторону огромная овчарка, привязанная на цепь. Один раз Виталий бросил хлебную корку, случайно прихваченную им из столовой, в сторону этой беспокойной собаки. Она вмиг проглотила этот хлеб, до того была голодна. После этого случая отдыхающий каждый раз прихватывал из столовой, оставшиеся после приёма пищи её остатки: кости, кусочки мяса и другие объедки, которые бросал собаке, проходя мимо этого двора. Постепенно её злобный лай при встрече перевоплотился в приветливое потявкивание. Один раз так совпало, что подходя к знакомому забору, когда собака с радостным лаем устремилась навстречу своему благодетелю, вдруг из дома вышла хозяйка-абхазка. «Ты что дразнишь мою собаку?» - недовольно спросила она. Виталий ответил, что угощает её, так как собака голодна. Хозяйка, ничего не сказав, ушла.
И вот наступило время отъезда. Виталий и ещё двое отдыхающих покинули гостеприимную квартиру и направились к сборному пункту. Приближаясь к знакомому двору, он увидел забеспокоившуюся овчарку. По-видимому, у неё сработал рефлекс – если люди идут с вещами, то уходят навсегда. Поравнявшись с ней, её беспокойство усилилось. Собака жалобно лаяла и металась на цепи вокруг своей конуры. Уже отойдя на значительное расстояние, путники невольно повернули головы, так как лай прекратился. Сорвавшись с цепи и перемахнув через забор, овчарка неслась прямо на людей. Попутчики Виталия замешкались, не зная, что предпринять – или пуститься наутёк, или приготовиться к защите. Но собака, не обращая на них внимания, бросилась к Виталию, положила передние лапы на его плечи и стала, повизгивая, лизать его лицо. Так она прощалась с другом. Прошло несколько минут, пока они, наконец, расстались. Уходя, не оглядываясь, Виталий чувствовал, что овчарка сидела на одном месте и глядела ему вслед.
Совершенно отличалась от этой овчарки своим нравом хозяйская собачонка – маленькое существо непонятной породы. В обычных условиях очень добрая и ласковая, но вот если её чем-нибудь угостили, то во время еды лучше к ней не подходи, становясь весьма злобной, набрасываясь на своего благодетеля, боясь, что он отнимет у неё этот лакомый кусок. Во время грозы собачонка пряталась под кровать и тихонько там поскуливала.
Однажды на окраине Гагры Виталий набрёл на небольшой комиссионный магазинчик. В нём наряду с различными подержанными бытовыми вещами, продавали и старые книги. К своей радости посетитель обнаружил на полках полное собрание сочинений Льва Николаевича Толстого, изданного в 1960 году. Притом, цена каждого тома была всего один рубль, для того времени сравнительно дешево. Так как с собой положенной суммы денег отдыхающий не имел, то решил сходить за ними на квартиру. Придя туда, Виталий поделился этой новостью с остальными жильцами и решил немного отдохнуть. После отдыха вновь наведался в магазин, но книг Льва Толстого он там уже не обнаружил. Обескураженный посетитель спросил продавщицу – может, переместили книги в другое место? «Что ты, дорогой! – Воскликнула она. - Буду я их таскать туда-сюда! Они лежали тут, наверное, год, а полчаса назад прибежал такой же молодой человек, как и ты, и поспешно купил эти книги!».  Язык мой – враг мой! Так и осталось несостоявшемуся обладателю сочинений классика тайной – кто же был этим покупателем?
В разговоре с местными жителями-абхазами ощущалась их неприязнь к грузинскому населению. Старик – хозяин дома, открыто подтвердил не совсем доброжелательные отношения между Абхазией и Грузией. Он поведал, что когда руководителем СССР был Никита Хрущёв, то он однажды на одной из встреч во время отдыха в Абхазии с её руководством, чуть было не согласился отделить Абхазию от Грузии и присоединить её к России. Встреча заканчивалась пирушкой-попойкой. Руководители автономии заранее подготовили документ, узаконивающий такую передачу, оставалось только Хрущёву поставить подпись. Хмельной глава государства долго держал перо над документом, но в последний момент его что-то осенило, и он отложил ручку в сторону. Сделка сорвалась. По-видимому, у Хрущёва в памяти остался горький осадок от скоропалительного его решения передачи Крыма от России Украине.
Восточную и центральную часть Грузии Виталий пропутешествовал в середине осени 1987 года. Хотя по ночам было уже прохладно, но в помещениях туристы не ощущали холода. В одной из турбаз обогрев зданий осуществлялся от электроэнергии солнечных батарей, установленных по всей площади крыши огромного павильона, что в те времена было новинкой в быту.
Виталий вспомнил время учёбы в техникуме во второй половине 1950-х годов, когда изучая устройство автомобилей и тракторов он мечтал заменить на электродвигатели сложные ДВС (двигатели внутреннего сгорания) с их многочисленными системами и дополнительным оборудованием, тем самым упростить контроль и управление механизмами машин при их эксплуатации. Но в то же время молодой человек задумывался о таком источнике электроэнергии, который мог бы осуществлять автономное питание двигателей, обеспечивая надёжную их работу независимо от условий эксплуатации.
В свободное время Виталий обошёл пешком все соседние селения, знакомясь с жизнью местных жителей. Плановые экскурсии по более отдалённым местам были рассчитаны на целый день. Туристы побывали в древней столице Восточной Грузии Мцхете, в которой осмотрели уникальные памятники зодчества, среди которых кафедральный собор Светицховели четвёртого века, храмы Самтавро одиннадцатого века, Джавари шестого-седьмого веков, побывали в краеведческом музее. Совершили поездку в город Гори – на родину И.В.Джугашвили (Сталина). Там побывали в домике его родителей, осмотрели железнодорожный вагон, в котором вождь следовал по стране, познакомились с экспонатами музея его имени.
Перед поездкой в Гори произошла словесная стычка между ленинградской группой, состоящей в основном из молодёжи и нескольких людей среднего возраста, и группой из Юрмалы, в составе которой были только латышские пенсионеры-ветераны труда и войны. Латыши наотрез отказались ехать с русскими в одном автобусе. В 1987 году перестройка уже набрала высокий темп, и демократия в прибалтийских республиках понималась их коренным населением, как национальная независимость, обособление от русского народа. В результате горячего спора питерцы решили уступить старшему поколению, и латыши уехали на экскурсию без них. Среди латышских ветеранов один из них стремился наладить между группами добрососедские отношения, и фактически был на стороне ленинградцев. На следующий день от имени своей группы Виталий выразил благодарность этому пенсионеру. Тот расчувствовался, сказав, что как бывший фронтовик с беспокойством воспринимает активизацию национализма в Прибалтике, хотя он коренной, чистокровный латыш.
Столица Грузии город Тбилиси протянулась вдоль реки Куры по обе её стороны. Почти параллельно этой реке следуют железная дорога и Военно-Грузинская автодорога, переходящая затем во внутригородские улицы, которые на выходе из города вливаются в улицу Мясникова. В городе несколько парков, находящихся в основном в западной части города. Для предотвращения загрязнения воздуха парков отработанными выхлопными газами вместо автотранспорта в них действуют подвесные канатные дороги и фуникулёр, которые перемещают людей прямо от жилых кварталов вглубь зелёных зон парков: например, до озера Черепашье в парке Победы, до озера Лиси в парке Красных Партизан или вглубь Центрального парка культуры и отдыха имени Сталина.
Помимо прогулок по паркам туристы знакомились с монументальными памятниками архитектуры столицы: алюминиевой статуей «Мать-Грузия», памятниками Шота Руставели, Александру Грибоедову, Владимиру Ленину, монументом «Трёхстам арагвинским героям» и другими произведениями архитектуры.
Культура, искусство, литература в Грузии имеют глубокие корни. В двенадцатом веке Шота Руставели написал знаменитого «Витязя в тигровой шкуре». Или произведения современных писателей, например, Нодара Думбадзе. По его лирической драме военных лет «Я, бабушка, Илико и Илларион» соотечественники создали фильм. Грузия славилась прекрасными фильмами, один из них «Отец солдата» с Серго Закариадзе в главной роли. Или потрясающие кинокартины Тенгиза Абуладзе. Его трилогия: «Мольба», «Древо желаний», «Покаяние», созданные на киностудии «Грузия-фильм». Разве подлежат перечислению результаты добрых деяний представителей любого народа в его многовековой истории. Виталий сожалел, что не смог ознакомиться с ними в большей мере. В грузинской столице не удалось посетить многие её достопримечательности, в том числе Ботанический сад и водохранилище. Несмотря на это, впечатления о пребывании в Грузии остались самые добрые. Простой народ этой республики самобытный и дружелюбный. С такими впечатлениями Виталий покинул эту республику.
Странствования по различным республикам Советского Союза не охладили, а ещё в большей степени проявили интерес Виталия к истории и к современной жизни родного российского народа. Прошедшие нелёгкие для России века не смогли полностью уничтожить уникальные сооружения древних мастеров. Сохранились почти в первозданном виде кремли в Великом Новгороде и Пскове – этих старинных русских городах, одних из надежных форпостов на Северо-Западе страны. Виталию посчастливилось близко познакомиться с этими шедеврами русского зодчества.
В Великом Новгороде, пожалуй, самым впечатляющим является величественный памятник «Тысячелетие России», установленный на территории кремля. Одной из главных составляющих архитектурного ансамбля является Софийский собор. Вообще, церквей в Великом Новгороде сохранилось немало. На противоположном от кремля берегу реки Волхов несколько различных по архитектуре, по величине, по времени их создания религиозные объекты объединены в единый комплекс, который представляет историю христианства на Руси от начала его возникновения.
Одна из башен крепостной стены кремля была оборудована под небольшой ресторан, обслуживающий персонал которого был облачён в национальную одежду. Обстановка в ресторане оформлена в стиле средневекового русского быта. Пищу и напитки подавали в посуде, изготовленной по образцам той же эпохи. В названиях блюд в меню слышались отголоски пиршеств, устраиваемых в знатных российских домах их почтенными хозяевами. Из числа этих блюд гости особенно предпочитали медовуху.
Один раз Виталий прибыл в Новгород по срочным служебным делам. Была глубокая ноябрьская ночь. Пришлось от вокзала до гостиницы «Садко» добираться пешком. Стояла ужасная непогода – дул пронизывающий ветер и шёл мокрый снег. В такой поздний час вход в гостиницу, естественно, был уже на замке. Но путник всё-таки смог достучаться дежурного привратника. Он сжалился над человеком и впустил его в помещение. Переговоры по-доброму с дежурной администраторшей привели к тому, что она устроила посетителю постель на бильярдном столе в «красном уголке» гостиницы, так как свободных мест, как всегда, не было в ту пору. Глубокий, беспробудный, приятный сон длился до тех пор, пока уборщица не пришла выполнять свою работу, гремя ведром и шваброй.
Побывал Виталий несколько раз на озере Ильмень, что неподалёку от Новгорода. Правда, то была мелководная часть озера, простирающаяся на значительное расстояние от берега, поэтому не было возможности искупаться в этом водоёме и встретить профессиональных рыбаков. В то время Виталий находился в командировке неподалёку от озера в посёлке Борки, о чём упоминалось ранее. Прекрасное по природе место. Как-то Виталий со своими сотрудниками оказался на одном поле, которое привлекло ещё издали тем, что было удивительно белым. Когда компания приблизилась к нему, то перед ними предстала поверхность поля, сплошь покрытая грибами-шампиньонами – симпатичными, кругленькими, маленькими, молодыми и весьма аппетитными на вид. Их никто здесь не выращивал – в сильно унавоженной благодатной почве грибы размножились в невероятных масштабах. За ужином сотрудники с большим аппетитом поглощали пищу из свежих грибов.
Запомнился один случай, произошедший на другом поле. В институтской бригаде работал на тракторе местный житель Юра – молодой парень, недавно отслуживший в Армии. Однажды во время очередного полевого отдыха он притащил найденный неподалёку от поля артиллерийский снаряд. Боеприпасов времён Великой Отечественной войны находили в тех местах огромное количество. Юра расположился в центре отдыхающей компании и усердно занялся разбором этого снаряда при помощи ударов молотка. В это время Виталий был поглощён своим занятием, и только испуганный возглас сотрудника обратил его внимание к этому инциденту. Пришлось урезонить сапёра-самоучку. Отбросив подальше снаряд, он недовольно проворчал: «Да я сотни таких штук разрядил, и ничего не случилось!». Юра признался, что у него дома накоплен целый арсенал подобных боеприпасов.
Псковский кремль – главная историческая достопримечательность областного центра. Он расположен на месте слияния рек Великой и Псковы. Виталию удалось присутствовать на некоторых богослужениях в действующей на территории кремля церкви. Служба в ней не прерывалась в советский период времени. Из гостиницы «Октябрьская», в которой Виталий останавливался, он ходил в кремль пешком.
В полусотне километрах от Пскова стоит древнерусский город Печоры. Расположен он у самой границы с Эстонией. Издавна известны Печоры своим довольно крупным мужским монастырём, который не прекращал свою деятельность и в советское время. Вход на территорию монастыря был свободен для всех желающих, в том числе для туристов. Поэтому можно видеть, как по ухоженным дорожкам обители одновременно прогуливались праздные заезжие особы и спешили по своим делам монахи и другие священнослужители. Служащие монастыря были в неплохих деловых, производственных отношениях с работниками соседних сельскохозяйственных предприятий, которые предоставляли монастырю возможность произвести на их угодьях заготовку дров и кормов для животных, оказывали другие посильные услуги за умеренную плату и вознаграждения.
На юге Псковской области находится город Великие Луки. Кстати, некоторое время существовала область одноименного названия. В годы Великой Отечественной войны на территории вокруг этого города активно действовали партизанские отряды и шли ожесточённые бои Красной армии с германскими войсками. Именно на этой земле близ деревни Чернушки Локнянского района совершил свой бессмертный подвиг Александр Матросов, закрыв своим телом амбразуру вражеского дзота. В Великих Луках имеется музей Матросова. В этом городе родился знаменитый полководец, прославившийся в годы Второй Мировой войны, Рокоссовский К.К.
Виталий сидел на земляном валу парка, расположенного на окраине Великих Лук, со своим товарищем по аспирантуре – местным жителем. Вал опоясывал кольцом небольшое озеро. Приятель рассказал, что на дне этого озера покоится советский танк, экипаж которого участвовал в освобождении города от немцев. Этот танк администрация города намеревалась поднять и установить на постамент в качестве памятника о минувшей войне.
Впоследствии, после распада СССР, в Псковской области возникли так называемые спорные территории, на которые соседние Латвия и Эстония предъявляли свои права на собственность. В эти территории входили Печоры и приграничный Пыталовский район. К счастью эту проблему удалось уладить.
Несколько лет спустя после того, как приграничные страсти утихли, на одной выставке-ярмарке в Ленэкспо (в Гавани) Виталий встретился с латышами, которые представляли экспозицию своих товаров. Разговорились. Как-то само - собой коснулись и пограничной темы. Один латыш лет шестидесяти заметил шутя: «Вы, русские, сами провоцируете конфликты. Ваша группа «Любэ» поёт: «Моя Россея от Волги до Енисея!». Значит от запада Европы до Волги – владения других стран. То же самое могут вам сказать китайцы, японцы и другие азиаты насчёт земель от Енисея на Восток». Виталий поспешил успокоить собеседника: «Наши самодеятельные поэты-песенники не оставили без внимания такое географическое несоответствие, они скорректировали текст этой песни. Теперь в их исполнении она звучит так: «Моя Россия от Балтики до Сахалина!». Правда, недостаточно это рифмуется, да и не полностью учтена территория России, которая простирается дальше Сахалина и включает Курилы, Камчатку и Чукотку».
Разговор велся в шутливом тоне с добрым юмором. Виталий высказался, что необходимо восстанавливать и укреплять взаимоуважение народов, особенно соседних государств. В ответ один латыш бросил реплику: «Даже в искусстве в России существует признаки дискриминации. Например, объявляют исполнительницу песни «Лаванда» Софию Ротару. А чей же мужской голос звучит также в песне – эстонца Яака Йоллы, известного советского певца. Почему его не упоминают?». Виталий ответил, что София тоже не русская. Более того, почему-то сейчас принято при трансляции объявлять исполнителей только солистов, а сопровождающие их группы упоминать игнорируют. Это, безусловно, неэтично и нескромно.
Собеседники обеих сторон пришли к единому мнению, что нужно уважительно относиться ко всем гражданам, какую бы национальность они не представляли. Бесспорно, правы коренные жители республик, утверждая, что живя у них, необходимо изучать родной язык местного населения. Ведь находясь в России, все представители бывших союзных республик общаются на русском языке. Но совершенно другой вопрос – необоснованное и непонятное ограничение трансляций на русском языке по радио и телевидению в некоторых новых независимых государствах. Все согласились, что проблемы всегда существовали и будут существовать, главное, чтобы они решались с пользой всем заинтересованным сторонам. На прощание прибалтийские гости Питера подарили русскому собеседнику информационный материал своей продукции (буклеты, видеокассеты и т.п.).
В марте 1990 года Виталий побывал с экскурсией в северо-восточной части Эстонии, посетив там женский монастырь. За год до развала СССР обстановка в Прибалтике была весьма напряжённой. Ожидалась развязка сложных взаимоотношений между Москвой и столицами этих небольших республик. Монастырь был составной частью русской православной церкви и его обитателям была небезразлична дальнейшая судьба Эстонии. Так совпало, что в тот год патриархом Московским и Всея Руси стал Алексий Второй, который продолжительное время нёс церковную службу в прибалтийских православных соборах. Игуменья-настоятельница монастыря, с теплотой вспоминала о деятельности патриарха в Прибалтике.
В монастыре её обитательницы занимаются активным трудом. Территория обители идеально ухожена. В определённых местах аккуратно уложены поленницы дров и стога сена. Домашние животные содержатся в опрятном состоянии. Поодаль от собора устроена купель со святой водой, которая закрыта от посторонних глаз будкой. Во время пребывания экскурсантов в монастыре было весьма прохладно, но смельчаки окунулись в воду этой купели.
Кстати, в некоторой степени Виталий благодарен одной из монахинь этой общины. Буквально накануне он возвращался из Московской командировки. В Ленинградском вокзале столицы он не смог приобрести железнодорожный билет. Тут Виталий заметил у одной из касс вокзала монахиню, которая держит в руках билет. Догадавшись, что она его сдаёт, подошёл к ней и попросил продать билет. Монахиня согласилась, при этом отказалась от благодарной сверх оплаты. Входя в купе согласно месту, указанному в билете, Виталий вновь встретился с этой монахиней. Оказывается, она продала билет своей подруги, которая не смогла в это время уехать из Москвы. Обе они закончили несколько лет назад Московский государственный университет. Виталий не стал спрашивать попутчицу – по какой причине она приняла монашество, но узнал, что таких, как она, закончивших высшие учебные заведения, в среде этих религиозных общин предостаточно, как мужчин, так и женщин. Монахиня легла отдыхать на ночь, не раздеваясь, во всём своём облачении. Прибыв утром в Ленинград, она последовала дальше – в свою обитель.
Виталию вспомнилась совершенно другая Эстония, разительно отличающаяся от этого скромного до аскетизма жизненного уклада сообщества людей. Было это за полтора десятилетия до описываемого события – в апреле 1975 года. На выходные дни по профсоюзной линии сотрудникам института выделили автобус для экскурсионной поездки в Таллинн. Во время пребывания в этом городе им удалось присутствовать на представлении варьете в ресторане «Астория». Для рядового советского обывателя времён застоя подобный жанр эстрадного искусства был совершенно незнаком и считался весьма неприличным, так как в нём демонстрировался стриптиз, то есть раздевание артистов с показом обнажённых частей тела. В России подобные вольности не допускались и пресекались изначально, считая, что такая необузданность чувств на грани эротики развращает советских граждан. Однако для прибалтийских республик делалось послабление с целью хоть как-то сдерживать недовольство их коренных жителей пребыванием в составе СССР.
Возможно, такое отношение руководства СССР к прибалтийским республикам позволило Алле Пугачёвой, живущей там в те годы, начать триумфальное шествие в своей карьере и стать знаменитой певицей.
Прошло то время, когда можно было свободно перемещаться из прибалтийских республик в Россию и обратно. Сколько раз Виталий ходил пешком по мосту через реку Нарва, соединяющий одноименный эстонский город с российским Ивангородом. Древние крепости этих городов стоят напротив друг друга. В Ивангороде Виталию пришлось переночевать в конце августа 1983 года в гостинице «Витязь», которая была построена специально для олимпийских игр 1980 года. Непривычная тишина в гостинице соответствовала немногочисленному числу в ней гостей. В своём номере гость спал в одиночестве очень крепко. Кстати, специально для олимпийских игр был построен Спортивно-концертный комплекс (СКК) «Ленинград» (ныне «Петербургский»), в котором в те годы Виталию посчастливилось в качестве зрителя наблюдать футбольный матч «Зенит» - «Спартак», в котором запомнился своей игрой полузащитник «Спартака» Юрий Гаврилов.
На противоположном северо-восточном берегу Финского залива, на Карельском перешейке, расположены многочисленные базы отдыха. В советское время они все являлись государственными. Ранее упоминалось, что в студенческие годы Виталий отдыхал в зимнее время в посёлке Репино. Позднее, в 1974 году, он провёл один из своих летних отпусков в Зеленогорске, в пансионате под названием «Морской прибой». Богатая окружающая природа с зеленью лесов и синевой озёр в сочетании со спокойными водами залива и прекрасной погодой способствовали хорошему отдыху. Проживание и питание отдыхающих обеспечивалось в одном здании, оборудованным лифтом, что было весьма удобно. Номера двухместные, обслуживание на достаточно высоком уровне. Вместе с советскими гражданами, съехавшими с  различных краёв и областей Союза, отдыхали гости из дружественных социалистических стран. В столовой за соседним с Виталием столиком питались граждане тогдашней Чехословакии – представители трудящихся.
Культурный досуг был вполне обеспечен. Уже известный в то время Эдуард Хиль со своим сыном Димой, пока ещё школьником, исполняли свой репертуар песен. По телевидению можно было повторно посмотреть фильм «Укрощение огня». Несколько омрачило отдых печальное известие о скоропостижной кончине первого полководца Великой Отечественной войны Жукова Георгия Константиновича. Позднее Виталий в составе экскурсий вновь побывал на Карельском перешейке, проехав его до Финляндии, посетив Рощино и бывшую столицу северного соседа – Выборг, в котором главной достопримечательностью, безусловно, является старинный замок, расположенный на острове. В 1990-м году состоялась экскурсия в Разлив – историческое место, в котором скрывался от царской охранки российский вождь мирового пролетариата Ленин В.И. В то время отмечали 120 лет со дня его рождения. Экскурсанты осмотрели его «зелёный кабинет», на пеньках которого он написал свою знаменитую «Синюю тетрадь». Работники музея под открытым небом каждый год обновляли шалаш – экспонат музея. Сохранился домик хозяина – рабочего Емельянова, приютившего вождя.
В хорошую ясную погоду из Сестрорецка чётко виден город Кронштадт на острове Котлин. Впервые Виталий побывал там в июле 1976 года. В отсутствии дамбы, с островом осуществлялась пассажирская связь только водным путём. Регулярные рейсы обеспечивал паром «Андрей Коробицын» - однофамилец Виталия. Судно названо в честь пограничника, который служил на погранзаставе Карельского перешейка в 1920-е годы. Сам он уроженец Вологодской губернии. Ему удалось выловить и обезвредить многих нарушителей границы, в основном контрабандистов. Но в октябре 1927 года сам попал в засаду и погиб в неравном бою. Ещё до войны о нём была сложена песня, известная по всей стране. В честь его названа застава, в дальнейшем разросшаяся в посёлок, который после войны оказался в глубине Ленинградской области среди студёных озёр. В посёлке Коробицыно в настоящее время существует зимний спортивный комплекс и тренировочная база спортсменов.
На остров Котлин в тот раз экскурсантов доставили не на пароме, а на прогулочном судне. От летней пристани Кронштадта они начали свой маршрут по городу. Обошли пешком значительную территорию города до зигзагообразного Кронверкского канала. Побывали на площади Революции (ныне Якорная) у Морского собора и памятника С.О.Макарову, прошли по Петровскому парку, осмотрев памятник Петру Первому, прогулялись по улицам города с многочисленными историческими шедеврами зодчества, в том числе памятником Морзаводцам. В Кронштадте, как и в Ленинграде, имеются свои Летний сад, Владимирский собор и несколько гаваней в черте города: Петровская, Купеческая, Каботажная, Лесная, Угольная и другие.
Местные гражданские жители в беседе с гостями города сетовали в те годы, что находятся в обособленном положении по отношению к северной столице и мечтали о надёжной транспортной связи с материком, в том числе с Ленинградом. Существовал пограничный пропускной порядок разрешения пребывания на острове, поэтому различные контакты (родственные, деловые и прочие) между населением Питера и острова были весьма затруднены.
Экскурсанты были приятно удивлены, что в Кронштадте можно свободно без ограничений попить пиво в своё удовольствие во многих небольших барах. В Ленинграде было большой редкостью насладиться этим напитком, не выстояв длинную очередь. Благодаря выпитому без всякой нормы пиву обратный водный путь пассажиры судна проделали в возбуждённо-весёлом состоянии.


СМУТНОЕ ВРЕМЯ. ИЗ ИНСТИТУТА В АЭРОПОРТ.


Во второй половине 1980-х годов, в период активной горбачёвской перестройки, Виталий Михайлович всё же решил сделать попытку переселиться из коммунальной квартиры в отдельную. Зная, что исполкомовская очередь на бесплатное, индивидуальное жильё растянет эти благие ожидания на десятилетия, он решил вступить в жилищно-строительный кооператив (ЖСК). Для этого пришлось собрать массу документов, в том числе личное заявление с обоснованием необходимости получения отдельной квартиры, справки с места жительства и с места работы, характеристику трудовой деятельности, ходатайство руководства и общественных организаций института и т.д. и т.п. Только собрав в папку все эти документы и выстояв весьма длинную очередь по предварительной записи, в учреждении, расположенном в переулке Антоненко близ Ленгорисполкома, человека поставили на учёт с присвоением именного номера официальной очереди на получение отдельной квартиры в ЖСК.
Право безочередного получения отдельной бесплатной исполкомовской квартиры имели руководители партийных, административных, хозяйственных и общественных организаций и предприятий. Заведующий лабораторией института, о котором упоминалось ранее, как-то признался, что став секретарём партийной организации отделения ВАСХНИЛ по Нечерноземной зоне РСФСР, он забрал свои документы с заявлением на получение кооперативной квартиры из Управления ЖСК, так как ему оперативно предоставили в соответствии с новой руководящей должностью бесплатно отдельную прекрасную квартиру в Пушкине.
Ничего тут особенного нет, утверждал счастливчик, не он первый – не он последний. Вот, мол, его бывший однокурсник, когда был избран на пост председателя профсоюзного комитета этой же организации высокой инстанции, то, согласно занимаемой должности, тоже получил вне очереди отдельную бесплатную квартиру. Правда, это жильё ему было предоставлено в Купчино – в спальном районе. Профсоюз в советское время был ниже по статусу компартии.
Как подарок к Первому мая 1988 года Виталий получил направление на смотровую квартиру в районе Купчино. Это было тем более кстати, что тогдашнее Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР под названием «Каждой семье отдельную квартиру или дом» включало в себя Положение о предоставлении работнику предприятия безвозмездной ссуды на оплату пятидесяти процентной стоимости приобретенной квартиры или дома за счёт предприятия по кредитам банка. Несмотря на то, что Виталию была предоставлена материальная помощь только в двадцать пять процентов стоимости квартиры ЖСК, то есть в два раза заниженная, он был весьма благодарен и этому, так как наступил долгожданный момент новоселья в индивидуальное жилище. Так закончилось его десятилетнее соседство с Александром Сергеевичем Пушкиным, вернее с музеем его имени «Домом-дачей Китаевой».
Кстати, в советское время многие сограждане считали богатыми тех, кто покупал кооперативные квартиры. Почтальонша средних лет, встретившись с Виталием в подъезде его нового дома, подтвердила их мнение, высказав его ему в лицо, закончив цитатой: «Да, чтоб ваш кооперативный дом сгорел к чёртовой матери!»
Переезжая на новое место жительства во Фрунзенский район, Виталий Михайлович вспоминал – в каком виде представляла эта территория в его студенческие годы. Следуя в электричке из Ленинграда можно было видеть с левой стороны от железной дороги громадный по площади фруктовый сад, начинающийся от теперешней улицы Салова и заканчивающийся приблизительно в том месте, где в будущем будет проложен проспект Славы. В глубине сада можно было видеть несколько небольших двухэтажных зданий. Примерно в километре южнее сада пролегало шоссе с естественным названием Южное, которое существует в настоящее время. А в то время оно пересекало железнодорожные пути Витебской дороги посредством переезда, оборудованного шлагбаумами. Именно у этого переезда с правой стороны железной дороги (на территории Московского района) Виталий в группе студентов в 1960-е годы участвовал в субботнике по очистке от строительного мусора только что возведённого первого, большого по длине, девятиэтажного жилого дома, с которого началась массовая застройка территории вдоль железной дороги в южном направлении.
Впоследствии, когда была проложена сквозная автомагистраль под железнодорожными путями, соединившая улицу Типанова и проспект Славы, переезд Южного шоссе через железнодорожные пути был ликвидирован. Непонятно, почему промежуточный отрезок Южного шоссе переименовали в Альпийский переулок, чем внесли существенную путаницу особенно для автомобилистов, сохранившуюся до сих пор, в связи с появлением двух разрозненных одноименных шоссе в соседних районах?
Далее на юг от этого шоссе до Шушар вдоль железной дороги с обеих её сторон территория представляла сплошные свалки мусора и грунта, чередующиеся с многочисленными мелкими частными садами и огородами с временными постройками, между которыми располагались оазисами небольшие кладбища. Такая неприятная картина наблюдалась особенно в Купчино, в том числе в месте расположения в настоящее время станции метро, недалеко от которой находится сейчас дом, в котором поселился Виталий Михайлович.
В период существования СССР в конце 1980-х годов горбачёвская перестройка перевоплощалась в повсеместный беспредел. А ведь как она начиналась в середине того же десятилетия, какую надежду в будущее своей жизни она вселяла в соотечественников – всеобщая демократия, свобода волеизъявлений, гласность, выбор собственного творческого пути по способностям и личному желанию. Всё это воспринималось на бурных волнах пафоса и энтузиазма необъятного, необузданного людского моря. Но уже на следующий год перестройки народное ликование стало постепенно затухать.
Весной 1986 года в Ленинград прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев. Руководству института заранее сообщили, что Генсек нанесёт к ним визит. Институтское начальство ужаснулось – на территории прямо перед институтом вдоль Фильтровского шоссе приютилось несколько неказистых частных домиков, которые портят вид на панораму научного учреждения. Городское руководство приняло решение – снести эти хибары, чтобы «не мозолили глаза» высокому партийному руководству, а так как до его визита оставалось времени в обрез, то было дано распоряжение – сжечь дома.
Жителей домов срочно переселили в предоставленные им квартиры, хотя некоторые из владельцев домов яростно сопротивлялись этому процессу. Нашлись люди, которые предлагали оперативно разобрать дома, купив их по приемлемой цене. Однако все просьбы отдельных граждан проигнорировались, дома в течение ночи сожгли, а на следующий день пожарище ликвидировали, сравняв территорию и кое-как её благоустроив. Для этого были привлечены все до единого работники института. Однако Горбачев не соизволил обрадовать своим присутствием организаторов этого скоротечного деяния.
А ведь люди не зря упрашивали чиновников не уничтожать дома, а дать им возможность разобрать их на строительные материалы, которые в торговле являлись весьма дефицитным товаром. Кстати, дефицита не избежал практически ни один товар советской торговли, особенно предметы первой необходимости в повседневной жизни: постельное бельё, одежда, туалетные принадлежности и т.д. Что касается продуктов питания, то обеспечение ими населения было в катастрофическом положении – очереди за продовольствием, в том числе за мясом, маслом, рыбой, сахаром, чаем и т.п., а иногда и за хлебом, выстраивались за несколько часов до открытия магазинов, и эти очереди тянулись на целый квартал. Часто на всех, стоящих в очереди, продуктов не хватало. Раздосадованные и обозлённые неудачники устраивали стычки, как между собой, так и с работниками прилавков.
Администрация Ленинграда (как и повсеместно в стране) вынуждена была ввести талоны на продовольственные товары. При этом не каждый обладатель талонов имел право на покупку продуктов, необходимо кроме них иметь так называемую «Визитную карточку покупателя» с фотографией её обладателя. В связи с этим, командированные в Ленинград работники с иногородних предприятий находились «на голодном пайке». Спасали их коллеги с местных организаций, временно предоставляя им свои визитки.
В обеспечении продуктами работников предприятий по линии профсоюзов получили широкое распространение продовольственные наборы по предварительным заказам.
Исключительно острой была ситуация с торговлей спиртными напитками. Антиалкогольная компания, начатая 17 мая 1985 года, в условиях всеобщего дефицита приобрела устрашающие звериные последствия: постоянные драки в очередях, погромы торговых точек, спекуляция этим, пользующимся необычайно широким спросом, товаром и другие гримасы советской торговли – вот результаты непродуманных планов хозяйственно-экономической ошибочной деятельности руководства страны.
Денежные сбережения советских граждан, в том числе вложенные в сберегательный банк, стремительно обесценивались из-за безостановочного падения отечественной денежной единицы – рубля.
На волне девальвации, инфляции рубля и острого дефицита товаров, вызывающие ожесточённое недовольство населения страны, стали повсеместно возникать многочисленные молодёжные группировки, цель которых – вовлечение граждан в азартные игры. В главном торговом комплексе Москвы – ГУМе на всю стену была размещена вертушка-рулетка. Под нею за столиком сидел молодой человек, который зазывал покупателей сыграть на счастливый выигрыш, крутанув это устройство за определённую плату. Виталий спросил зазывалу, неужели разрешено в уважающем солидном государственном предприятии легально, открыто устраивать азартные игры? Тот ответил, что это мероприятие осуществляется по взаимному соглашению руководства ГУМа и Центрального Комитета ВЛКСМ; весь доход от него идёт в казну ЦК для обеспечения существования высшего комсомольского руководства. Таким образом, комсомольские чиновники стали первопроходцами в официальном признании азартных игр и использовании их в своих корыстных целях – этого всенародного обмана и околпачивания советских граждан и гостей страны.
Вообще, существовал период в истории страны, а, может, до сих пор имеет место, когда подмена понятий вошло в правило – то или иное явление могли трактовать по-разному, то есть кому как выгодно. В данном случае обогащение комсомольской верхушки преподносилось, как сбор средств для оказания материальной помощи. Но кому? Или наоборот, другие примеры. Принятие коллективного решения в случае чего можно представить, как групповщину – коллективный сговор. Хозяйственника объявить хапугой. Рабочую династию можно объяснить в противоположном смысле – как семейственность. То есть всё можно представить наизнанку – белое принять за черное и наоборот. История повторяется. Подобный процесс происходил в период коллективизации села шестьдесят лет назад до рассматриваемых событий, когда трудягу-крестьянина прозвали кулаком за то, что нажил добро своим трудом, которое у него отобрали насильно, а его самого репрессировали.
Перестройка завершилась накануне 1990-х годов разгулом анархии, беспредела, длившихся десятилетие. Партийные функционеры считали единственным выходом из такой ситуации и сохранения их власти – это диктатура силы. В условиях демократизации общества они не знали, как им обеспечить руководство страной, были не готовы к такому ходу событий, повержены в оцепенение, в шок. В конечном счёте, их беспомощность и бездействие привели страну к событиям августа 1991 года. Спохватившись, кучка реакционеров-ретроградов решила восстановить в стране советский режим, объединившись в так называемый ГКЧП (Государственный Комитет по чрезвычайному положению). Но это была слабая, вялая попытка противостоять необратимому процессу развала государства. Породившие монстра и не сумевшие его укротить, становятся первыми жертвами этого чудовища.
Между тем в конце 1980-х годов научно-исследовательская работа в лаборатории института, в которой трудился Виталий Михайлович, фактически застопорилась. Все ранее налаженные производственные связи и деловые контакты научных подразделений с промышленными и сельскохозяйственными предприятиями нарушались и приходили в упадок из-за отсутствия средств у каждого из них. Технология заготовки грубых кормов с прессованием в крупногабаритные рулоны с обработкой сжиженным аммиаком, о которой изложено ранее, в плане механизации была подготовлена к практическому широкому её производственному воплощению. Но в то же время её нельзя было использовать, так как не было изучено влияние такого корма на организм животных.
Работы лаборатории по созданию высокопроизводительной техники для уборки зерновых культур в условиях повышенного увлажнения сдерживались из-за отсутствия соответственно также высокопроизводительных машин на пунктах послеуборочной обработки зерна, доставляемого с полей. Сотрудники параллельной группы лаборатории, которые обязаны разрабатывать и совершенствовать технологии и технические средства по послеуборочной обработке зерна, ограничились лишь тем, что приспосабливали существующие проекты к какому-нибудь хозяйству, дублируя работу имеющегося в институте проектно-конструкторского бюро. Морально и физически устаревшая техника, пунктов послеуборочной обработки в разгар жатвы не успевала обрабатывать поступающее с поля зерно, приходилось продлевать сроки уборки, чтобы оно не накапливалось в буртах и не попало под дождь. Однако эти меры приводили к потерям зерна самоосыпанием в поле.
В последние годы был предложен новый заведующий лабораторией. В первое время он  пытался изменить дело к лучшему. Но, по-видимому, мал его научный опыт, да притом попал под полное влияние бывшего заведующего и он стих, пустил всё на самотёк по старому руслу.
Заведующий лабораторией и Виталий побывали в нескольких хозяйствах Ленинградской и тогдашней Калининской областях, в отдельности посетили другие области, в которых анализировали работу пунктов послеуборочной обработки. Ситуация практически везде до крайности в плохом состоянии. Отечественные машины фактически неработоспособны. Более-менее удовлетворительно работает техника фирмы «Петкус» производства бывшей ГДР, но поставка её весьма затруднена из-за изменившейся политико-экономической ситуации в Германии. Вот и оказались колхозы и совхозы у «разбитого корыта».
Единственную конструктивную разработку, которую смогли предложить работники лаборатории, занимавшиеся механизацией послеуборочной обработки семенного материала, это так называемое конвейерное решето. Виталий по собственной инициативе (единственный выход из создавшегося положения) доставил существовавшую в одном экземпляре установку с этим устройством на ток совхоза «Красная Звезда» Ломоносовского района Ленинградской области. Но сотрудник лаборатории, который защитил на этом устройстве кандидатскую диссертацию, и, казалось бы, должен быть заинтересован в продвижении  своей работы в практическом её использовании, наоборот, всячески избегал появляться на току для оказания помощи в наладке и пуске в нормальный режим работы устройства. Вероятно, он сам был не уверен в работоспособности своего детища. В конечном счёте, несмотря на совместные усилия работников института и совхоза, добиться от конвейерного решета необходимого технологического процесса не удалось.
Виталий высказал завлабу свою оценку происходящему и недовольство пассивным отношением некоторых сотрудников к своему делу, в значительной степени виноватых в создавшейся ситуации. Тот попытался оправдаться – мол, такое тяжёлое время наступило и дай бог самому выжить, как говорится «остаться на плаву». Между собеседниками возник конфликт, в итоге в последствии приведший к разрыву творческих и совместных трудовых отношений.
Ещё два года назад в 1989 году вынужден покинуть свой пост директор института, прослуживший в этой должности почти четверть века. Он был ещё нестарым для такой работы – всего 55 лет, но не смог приспособиться к новым условиям руководства, которые диктовала перестройка. Он перешёл на работу в сельхозинститут, где был избран заведующим кафедрой сельхозмашин.
Весной 1991 года Виталия Михайловича пригласили на беседу в первый отдел института. В Советской Армии такие отделы называли особыми, так как они были придатками Комитета Государственной безопасности (КГБ) и подчинялись непосредственно ему. Заведующий первым отделом, отставной офицер, сообщил, что приглашённый рекомендован руководством института к участию решения весьма важной государственной задачи и далее изложил её суть. Ровно пять лет назад произошла трагедия на Чернобыльской атомной электростанции. Территория вокруг этого объекта на многие километры заражена радиоактивными элементами. Необходимо разработать технологию и технические средства по очистке почвы от этой страшной заразы. Для выполнения предстоящих грандиозных работ выделены значительные государственные финансовые средства.
Виталий спросил отставника, почему тематика работ по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы засекречена и финансирование намечено осуществлять не обычным путём, а через КГБ; что лично ему предлагается выполнять, разрабатывать в этом широком спектре проблем; в каком статусе он должен состоять при проведении работ – как рядовой или ответственный исполнитель, или консультант-советник, или контрольный наблюдатель и т.д. и т.п.? Сотрудник КГБ – заведующий первым отделом был не готов ответить на заданные вопросы, по-видимому, не имея достаточной информации о конкретных планах будущих работ. Виталий дал предварительное согласие на участие в научно-исследовательских и проектно-конструкторских изысканиях. Не мог он остаться равнодушным в стороне и не внести свой посильный вклад в устранении последствий этой страшной трагедии. В завершении беседы завотделом взял с Виталия подписку о неразглашении полученной информации, но в чём её секрет посетитель не понял.
Кстати, в этом институте подрабатывал отставной офицер на похожей смежной должности, сын которого в годы перестройки на Красной площади пытался стрелять в генсека Горбачёва.
Однако не суждено было Виталию заняться Чернобыльской проблемой. 18 августа того же года в День Воздушного флота СССР он посетил выставку авиационной техники, размещённой на военном аэродроме на окраине города Пушкина. На следующее утро, включив радио, услышал обращение членов экстренно сформированного ГКЧП о вынужденном взятии ими власти в стране. Прибыв в институт, Виталий исполнил продуманное в последние дни намерение – подал заявление на увольнение по собственному желанию. Так завершилась его творческая деятельность в этом научном учреждении, которое за прошедший период несколько раз менял своё название. В момент знакомства с институтом в 1966 году аббревиатура его была НИИМЭСХ С-З, затем НИПТИМЭСХ С-З, позднее НИПТИМЭСХ НЗ РСФСР, при прощании с ним НПО «Нечерноземагромаш». Удивительно, что впоследствии институт принял своё первоначальное название СЗНИИМЭСХ, только буквы СЗ переместили с заднего плана на передний.
В этот непростой период существования нашей страны у Виталия возникло желание возвратиться в производственную сферу. В Ленинграде по его основной специальности был ближе Кировский завод. Прибыв в отдел кадров этого предприятия, Виталий получил лист бумаги, называемый «переговорной запиской», со схемой территории с расположением на ней цехов и других подразделений. Он был направлен с этой запиской в цех, в котором до недавнего времени в качестве рабочих были заключённые, а в настоящее время туда набирали новый штат работников. В цехе новичку предложили должность механика. Он сказал, что обдумает это предложение и в ближайшее время сообщит своё решение.
Но произошла случайность или вмешалась судьба. Возвращаясь домой в метро, Виталий неожиданно встретился там с однополчанином. Они вместе служили на Дальнем Востоке в авиационной воинской части. Узнав, что товарищ занят собственным трудоустройством, тот посоветовал обратиться в отдел кадров аэропорта «Пулково», где он в настоящее время работает по общей с Виталием воинской специальности – техником по обслуживанию самолётов. Прихватив дома документы, подтверждающие авиационную профессию, Виталий приехал в авиагородок. В отделе кадров Ленинградского объединённого авиаотряда (ЛОАО) его направили на переговоры в Авиационную техническую базу (АТБ). Главный инженер АТБ отсутствовал, поэтому человека принял в своём кабинете его заместитель.
Переговоры длились недолго. Обслуживанием самолётов поступающий на работу давно не занимался, да и возраст уже не тот, чтобы прыгать и ползать вокруг летательного аппарата, поэтому пришли к обоюдному согласию – лучше заняться новичку материально-техническим обеспечением самолётов. В соответствии с этим решением он встретился с начальником шестого цеха Соловьёвым В.Н., с которым направились в кабинет начальника АТБ Толкачева В.И. Тот ознакомился с прежней трудовой деятельностью посетителя и очень удивился, что он согласился поменять высококвалифицированную должность на рабочую профессию. Вот таким образом Виталий стал работником склада шестого цеха АТБ, оформив перевод из института в ЛОАО. Когда Виталий увольнялся из института и стоял за спиной Исаева Г.Е. в его директорском кабинете, тот, подписывая заявление в присутствии ещё нескольких посетителей доброжелательно изрёк: «Я думаю, через некоторое время ситуация в стране улучшится, многие учёные, в том числе и Вы, возвратитесь и продолжите научную деятельность». Но это «некоторое время» затянулось на многие годы. Его не дождался и Исаев, ушедший на пенсию, так и не защитивший  докторскую и вскоре скончавшийся. Не дождался этой благодатной поры и сменивший его на этой должности Попов В.Д., ставший академиком и в таком качестве ушедший на пенсию.
В понедельник 2 сентября 1991 года Виталий начал трудиться на новом поприще. Его рабочим местом стал док номер шесть склада, в котором размещались агрегаты, узлы, детали самолёта Ил-86. Предшествующая частая сменяемость работников в этом доке не способствовала должному порядку в нём. Вообще, процедура приёма новым работником этого складского помещения не состоялась, так как в то время оно было бесхозным. Состояние хранящихся там, а также вокруг дока изделий представляло свалку. Виталий приступил к разбору этих завалов и обнаружил кучу покореженных, поломанных частей самолёта Ту-154. Оказывается, сюда свезли и свалили в кучу останки самолёта, который весной этого 1991 года при завершении полёта рейсом из Сухуми потерпел аварию при посадке в аэропорту «Пулково». О жертвах этой катастрофы в то время извещали СМИ.
Виталий аккуратно разложил эти обломки, многие из которых были со следами крови, по полкам и на поддоны в углу дока. Пришлось также заводить новую документацию дока, так как прежние складские журналы были непригодны для работы.
В кратчайший срок порядок был наведён, как внутри, так и вокруг дока. Клиенты – в основном инженеры и техники обслуживающие самолёты, приезжающие для получения запасных частей, отмечали, что самый лучший порядок на складе – это в шестом доке. Впоследствии, в процессе трудовой деятельности на складе Виталием были обнаружены в различных малодоступных и укромных местах в других доках и на территории склада многие сотни новых неучтённых изделий в основном самолёта Ил-86, которые лежали позабытые не одно десятилетие – фактически с первых дней эксплуатации этого типа самолёта в Ленинградском аэропорту. Все найденные агрегаты, узлы и детали были сразу же оприходованы и классифицированы по конструктивным системам самолёта.
При каждом посещении склада начальник цеха напоминал Виталию о необходимости недопущения массовых хищений со склада, которые в то время существовали. Выполняя его наставления, этот служащий склада задержал во время обеденного перерыва с поличным двух работников ремонтной службы АТБ, пытавшихся с «черного хода» склада похитить дефицитный материал. Он сообщил об этом инциденте заместителю начальника цеха, так как самого начальника на рабочем месте не застал. Зам попросил Виталия не придавать огласке это происшествие. Но всё-таки полностью «замять» это «дело» не удалось.
Второй аналогичный случай произошёл тоже в обеденный перерыв. Задержанными Виталием злоумышленники оказались два молодых работника самого склада, употреблявшие наркотики. Вероятно, они предприняли хищение с целью обмена ворованного на зелье. Ребята весьма перепугались внезапным появлением их старшего товарища по работе в разгар их «операции», которая так нелепо сорвалась. Вскоре один из них скончался от передозировки, другого убили во время ссоры его же друзья – наркоманы.
Безусловно, тяжёлый для страны период в начале 1990-х годов отразился на экономическом состоянии Пулковского авиаотряда, что привело к усложнению взаимоотношений его подразделений. Основное требование работников различных служб – это повышение зарплаты в условиях безудержной инфляции в стране. Некоторые службы, например диспетчерская, стремились вообще выйти из состава отряда, создав самостоятельное, независимое предприятие. Несомненно, возникновению конфликтов во многом способствовали сами руководящие работники авиаотряда. Например, в 1992 году в предприятии вышло распоряжение – в связи с инфляцией повысить тарифные ставки своим работникам. Но порядок такого повышения зарплаты происходил своеобразно. Пунктуально было расписано – самый большой процент увеличения приходился на более высокие должности и далее этот процент уменьшался со снижением должностей работников. А тот, кто имел самую низкую должность, тому, согласно этому распоряжению, прибавка к зарплате не полагалась. Виталий спросил начальника своего цеха, почему самые низкооплачиваемые работники, которым в первую очередь требуется материальная помощь, оказались, наоборот, вопреки логике, в худшей ситуации. Начальник ответил, что этот казус допустил не он, а вышестоящее руководство, поэтому претензии не по адресу.
Вообще, этот руководитель страшно боялся вышестоящего над ним начальства, строжайше соблюдал субординацию. Видимо, эта черта характера у него сформировалась во время его деятельности в скромных комсомольских и партийных должностях, с которых он был переведён в цех. Некоторое время списанные самолёты разрешили разрушать на металлолом с помощью взрывов. При каждом взрыве шестой док, ближайший к эпицентру, содрогался как при довольно сильном землетрясении. От тряски стали разрушаться стены дока, сквозь возникшие щели которого проникала вода, и создавался сквозняк в помещении. При более сильных взрывах стали ломаться крепления светильников к потоку. Один из этих пудовых источников света, падая, чуть не погубил одного техника, прибывшего в склад за запчастями. Виталий, стремясь сохранить вверенный ему объект, неоднократно просил начальника цеха принять меры по предотвращению подобного злодеяния, которое может привести к жертвам и к полному разрушению дока. К его изумлению непосредственный руководитель отказался выполнять просьбу, ссылаясь, как и прежде, на решение вышестоящего руководства.
От жителей авиагородка также поступали аналогичные просьбы о прекращении взрывных работ. Но они продолжились до тех пор, пока экипаж зарубежного самолёта не предъявил претензию руководству аэропорта о возмещении причинённого им ущерба посредством взрывов, от которых в их самолёте побилась хрустальная посуда. С тех пор взрывы прекратились.
Но всё же, большие и малые ошибки и погрешности можно простить пулковскому начальству лишь за одно то, что оно предотвратило в тот нелёгкий период времени развал предприятия, сохранило трудовой коллектив, обеспечивший бесперебойную работу по обслуживанию пассажирских и грузовых перевозок. Коллектив авиаотряда в то сложное для страны время удерживал постоянное первенство среди аналогичных предприятий России по результатам производственной деятельности. В большей степени это личная заслуга тогдашнего командира ЛОАО Демченко Б.Г. А ведь в стране в тот период времени потерпели крах и самоликвидировались многие авиапредприятия. Вообще, о прекращении производственной деятельности многочисленных заводов, фабрик, колхозов, совхозов даже упоминать грустно.
Склад располагался во внутренней территории аэропорта «Пулково-2» и был отдельно отгорожен бетонным забором, то есть представлял собой своеобразный анклав. В семи доках склада размещались различные узлы, агрегаты, детали самолётов и аэродромного оборудования. Доки обслуживали пенсионеры – бывшие работники лётных отрядов и технических служб.
В первом доке хранились изделия самолётов Ту-134 и Ан-12. Работа в доке была возложена на Никитина Юрия Алексеевича – бывшего лётчика, командира экипажа самолёта Ту-154, который часто выполнял зарубежные рейсы. У него сохранилась французская газета, в которой помещена фотография с его изображением, несущим на плече метровый батон хлеба. Для советского человека были в диковинку такие длинные батоны, и Никитин шутки ради положил его на плечо, что и запечатлел местный репортёр. До пенсионного возраста Юрий Алексеевич был партийным активистом, возглавлял первичные партийные группы. В период избирательных компаний его традиционно назначали в состав участковой избирательной комиссии, часто был её председателем. Он рассказал такой случай, произошедший во время выполнения этой общественной работы. Закончился день очередных выборов, члены счётной комиссии обработали все бюллетени, запечатали их в конверт, оформили протокол и доставили по инстанции в районную комиссию. Там небольшая очередь по сдаче-приёму документов от различных избирательных участков. Никитин заметил – в стороне сидят двое человек с документами и с весьма опечаленными лицами. Подошёл к ним, спрашивает – в чём дело? Отвечают – их документы не желают принимать. Никитин догадался – знакомая история. Он посоветовал коллегам поставить в протоколе более высокий процент явки на выборы и увеличить число проголосовавших за единственного кандидата, так как конверты никто и никогда не вскрывает.
Сам Юрий Алексеевич со своими попутчиками без всяких хлопот сдал документы и вышел на улицу. Вскоре вслед за ним вышли в весьма бодром настроении его бывшие собеседники, которые поблагодарили коллегу за полезный совет. Как всегда, по словам Никитина, после завершения избирательного процесса участники комиссии устраивают банкет и гуляют до утра.
Во втором доке размещался так называемый ремонтный фонд – узлы, агрегаты и детали, отработавшие положенный ресурс или вышедшие из строя раньше срока. Эти изделия отправляли в ремонт в соответствующие предприятия страны или выносили на площадку металлолома. Отремонтированные изделия предприятия возвращали в аэропорт «Пулково», которые размещали в соответствующие доки склада. Занимались ремфондом два человека. Старшим был Столяренков Олег Ефимович – бывший пилот экипажа самолёта Ту-154. Он считался неплохим специалистом, часто выполнял зарубежные рейсы, но вынужден рано завершить лётную работу, когда ему было около сорока лет. По его словам, он отказался сотрудничать с работниками КГБ – сообщать им обо всех деяниях остальных членов экипажа. Впоследствии была использована незначительная причина для устранения его от лётной работы. На складе Олег Ефимович нашёл своё второе призвание.
Его помощником в ремфонде был Жабин Владимир Павлович – бывший техник по наземному обслуживанию самолётов, очень ответственно относившийся к своим служебным обязанностям.
В третьем доке хранились различные материалы и крепёжные детали, используемые при ремонте и техническом обслуживании самолётов. В этом доке работал Салтыков Сергей Афанасьевич – также бывший техник, на вид простецкий деревенский мужичок родом из Новгородской области. После срочной службы в Армии на территории ГДР он решил не возвращаться на родину, а устроился в Ленинградском аэропорту и женился на местной девушке – блокаднице детства. В первое время знакомства Виталия с работником третьего дока тот находился на службе в весьма неопрятной одежде – в замызганных, засаленных куртке и шапчонке, несмотря на то, что предприятие обеспечивало спецобмундированием своих работников.
В доперестроечный период производилась полная экипировка работников аэропорта форменным обмундированием, как для служебного, так и для повседневного ношения вплоть до мелочей – носков, галстуков, перчаток и т.п. Некоторым категориям работников не положено было по службе тот или иной вид обмундирования, например, меховые унты, кожаные лётные куртки и т.п., но они приобретали их, доплачивая стоимость.
У Салтыкова к пенсионному возрасту накопилось порядочно такой одежды и обуви, чем он неоднократно любил прихвастнуть. Виталий как-то его упрекнул: «Сергей Афанасьевич, ну, для кого ты копишь это добро?! Ходишь, извини меня, как охламон. Обнови свой ходячий гардероб». Салтыков сначала обиделся на эти слова, но затем признал их правоту. Стал одеваться в новую куртку, заменил рваную сумку, купив другую. В общем, начал следить за собой, а однажды поведал: «Знаешь, Виталий Михайлович, ты меня правильно подколол, но не один я такой скряга, есть и похлеще. На днях одну бригаду из другого цеха направили обслуживать зарубежный самолёт. В этой бригаде оказался техник – такой скупердяй, что одевался хуже бомжа. И вот он ввалился с бригадой в зарубежный лайнер в заплатанной грязной спецовке, опоясанной куском проволоки, скрученной на животе. Иностранный экипаж ахнул от изумления. Этого техника немедленно отстранили от работы и лишили премиальных!».
Половина четвертого дока была занята отслужившим свой срок оборудованием, содержащим драгоценные металлы, подлежащие разборке с целью изъятия деталей с этими металлами. Другая половина дока была в распоряжении АХО (административно-хозяйственного отдела). Там хранились строительные материалы. Впоследствии эта часть дока была передана ремфонду склада.
В пятом доке было размещено различное оборудование самолёта Ту-154. В доке работал Рощупкин Анатолий Васильевич – бывший лётчик, командир экипажа, один из лучших специалистов в своё время. Он перешёл в гражданскую авиацию из военно-воздушных сил в период массовой хрущёвской демобилизации. Переучился на пилота гражданских самолётов. Отработал, как и положено в то время, до шестидесяти лет командиром экипажа, после чего устроился работать на склад. Бывший первоклассный пилот был азартным любителем разгадывать кроссворды. Анатолий Васильевич иногда вспоминал, как в годы войны подростком начинал свою трудовую деятельность, работая шофёром на стареньком автомобиле, перевозя различный груз недалеко от прифронтовой полосы под Воронежем, поэтому была большая вероятность попасть под бомбы вражеских самолётов, залетавших на нашу территорию.
О шестом доке, в котором Виталий приступил к новой трудовой деятельности, упоминалось ранее. Новый работник не застал своего предшественника. Бывший обслуживающий персонал дока менялся так часто, что их товарищам по службе не всех удалось запомнить.
В седьмом доке хранились авиационные шины (покрышки с камерами) и некоторое наземное оборудование. Работал в нём Орлов Павел Иванович – бывший техник по наземному обслуживанию самолётов; спокойный, трудолюбивый, вежливый, совершенно непьющий человек. Он без дела не мог сидеть на месте. Что-то чистил, убирал снег зимой, подметал территорию летом, помогал другим работникам склада. С глубокой скорбью он воспринял внезапную смерть своего любимого внука. Похоронил его Павел Иванович на своей родине – в деревне. Очень сильно он переживал эту утрату. По-видимому, она ускорила его уход со склада на заслуженный отдых. Впоследствии в его семье появилась внучка, что несколько приглушило горе этого человека.
В конце 1980-х в начале 1990-х годов руководство страны бросило своих сограждан на произвол судьбы. Люди выживали, кто как мог. В аэропорту «Пулково» было налажено снабжение своих работников продовольственными товарами по сходной цене, приемлемой и для низкооплачиваемой категории. На складе один предприниматель со стороны – Сулим Алексей Федосеевич, организовал кооператив под названием «Взлёт». Кооператив занимался подгонкой отработавших свой ресурсный срок авиационных покрышек колёсных шин под автомобильный размер. Этот технологический процесс выполняли работники склада после работы, используя простенькое самодельное устройство, включающего в себя фрезу, приводимую во вращение электродвигателем. Фреза обтачивала борта покрышек до необходимого размера. В пору всеобщего дефицита такие подработанные покрышки охотно приобретали предприятия, особенно сельскохозяйственные. Работники же склада получали от сбыта такой продукции дополнительный заработок или вознаграждение за свой труд сельскохозяйственной продукцией.
Среди пенсионеров, работавших на складе, были и такие, которые имели солидный стаж профессиональной службы в Советской Армии, поэтому обладали правом на выбор получения или гражданской или военной пенсии. А размер этих пенсий периодически менялся в связи с непрекращающейся инфляцией. При этом в разное время повышали то гражданскую, то военную пенсии. Старикам приходилось неустанно прослеживать этот процесс, переоформляя пенсию с гражданской на военную или, наоборот – на ту, которая больше.
Вообще на складе собрался весёлый неунывающий коллектив ветеранов. Когда в процессе рабочего дня наступало свободное время – клиенты с других цехов, получившие свой товар, разъезжались; транспортная группа склада, состоявшая в основном из молодёжи, отправлялась по объектам; начальство удалялось по своим делам – вот тогда старики – работники доков собирались в бытовом вагончике передохнуть за игрой в домино или просто побалагурить, подтрунивая друг над другом. Их своеобразный фольклор заслуживает особого внимания. Например, между игроками в домино возникает диалог между Салтыковым и Никитиным.
- А ты хитрый, Юрий Алексеевич!
- Не хитрый, а умный, Сергей Афанасьевич!
- Какая разница?!
- Разница большая. Возьмём, к примеру, лису. Она хитрая, а не умная. Или  обезьяну, которая сшибает палкой бананы с дерева. Или другой пример, два школьника решают задачу. Один решил, а другой у него списывает. Первый, конечно, умный, а второй хитрый. Вот так-то, Сергей Афанасьевич! Наверное, хитрость исходит от недостатка ума.
- А ты знаешь, Юрий Алексеевич, в детстве, живя в деревне, я думал, что умный человек – это тот, кто в очках, кто в шляпе и кто лысый.
- А, может, ещё кто в галстуке и кто с портфелем? – смеясь, добавил Никитин.
- И это может быть. Но став постарше, понял, что внешность иногда обманчива. И не всегда совпадает первое представление о человеке с его реальным образом.
Дальнейший разговор продолжался о чём угодно, в том числе и о женщинах.
- Когда мы были в эвакуации в Казахстане, - заводит новую тему беседы Никитин, - нас школьников часто привлекали на полевые работы. Нам предоставили трактор, управляемый молодой красивой весёлой дивчиной. Как то поздней осенью во время перерыва в работе мы развели костер, чтобы согреться. Эта красавица затеяла с нами игру – кто выше и дальше прыгнет над костром. Кто из нас был посмелее, тот прыгал. И она решила прыгнуть за компанию. Была она одета в ветхий, промасленный мазутом ватник и такие же поношенные штаны. Прыгнула девка как-то неудачно, то есть не очень высоко. Пламя костра моментально охватило её с ног до головы. Мы, пацаны, от испуга сперва опешили, а опомнившись, бросились её тушить. Сбили с неё огонь своими куртками. Девушка стонала и корчилась от боли, но не кричала, по-видимому, даже в таких мучениях не хотела проявить слабость перед нами – молокососами. Свои руки она сжимала между ног. Наверное, то место её тела причиняло ей наибольшие страдания. Девушку увезли в больницу и больше мы с ней не встречались. Мы узнали позднее о ней только то, что она выздоровела, но стать матерью ей не суждено.
- Юрий Алексеевич, - подал голос вслед за  рассказчиком Столяренков, - а как долго ты пробыл в эвакуации?
- До тех пор, пока не сняли блокаду Ленинграда.
- Но ты же по документам блокадник?!
- А я и не скрываю этого. – Ответил Никитин. – Понимаешь, встретил я как-то в городе друга детства по эвакуации, разговорились. Тот, между прочим, спросил – оформил ли я блокадный документ. А я ему встречный вопрос – имею ли я на него право? «Ты что, рыжий, - удивился товарищ, - таких, как ты много блокадников. Ну, кому захочется выяснять – кто ты такой? При оформлении в основном обращают внимание об отметке в паспорте – место рождения». – Юрий Алексеевич вздохнул. – Послушался совета. Ведь я на самом деле не рыжий.
Иногда, увлёкшихся разговорами ветеранов, прерывал вошедший в вагончик рассерженный мастер.
- Совесть то у вас есть?! – кричал он. – Расходитесь по рабочим местам!
- Уж не ему талдычить о совести. – Усмехался Столяренков вслед ушедшему непосредственному начальнику. – Какая совесть может быть у бывшего дезертира!
Не случайно Олег Ефимович так обозвал мастера, малая родина которого находится в Закавказье. Его родители приехали в Ленинград с сыном ещё до войны, будучи сотрудниками НКВД. Когда началась война, они отправили сына – взрослого юношу на историческую родину, за Большой Кавказский хребет, где тот переждал лихолетье, избежал и фронта, и блокаду. Однажды электрик АТБ – старик, ровесник мастера, чинил электрооборудование дока, в котором Виталий работал. При знакомстве старый электрик предупредил: «Вы осторожней будьте в присутствии Вашего мастера, он осведомитель КГБ».
Мастер был на складе самым старшим и по должности и по возрасту. В начале 1990-х годов, когда Виталий начал там работать, мастер безбожно пил и беспрерывно курил. Несмотря на то, что он был в преклонных летах, эти вредные привычки в то время не могли повредить его кавказскому здоровью. Вероятно, по этой причине с ним не желали жить ни супруга, ни дочь. Проживал мастер на нелегальном положении на территории склада в служебном домике. Когда Виталий впервые пришёл пораньше на работу, предполагая, что он самый первый, то понял, что ошибся. У домика сидел мастер и чистил картошку. Новичок пошутил: «Вы, наверное, и ночевали здесь?!». Шутка оказалась истиной.
Обычно каждый рабочий день заканчивался дружеским застольем с выпивкой. Начальство АТБ знало об этом, но не пыталось противодействовать таким вольностям на складе. Как-то по случаю, Виталий зашёл в медпункт, находящийся в ангаре аэропорта. Медсестра, узнав место работы посетителя, промолвила: «Ну, как там мужички – угощают водочкой? У них же каждый день праздники!». Обособленность расположения склада несколько расслабляла его работников, весьма довольных недостаточным присмотром своего начальства. Зачинщиком и верховодом компанейских застолий был мастер. С ним некоторым работникам склада приходилось встречаться и раньше много лет назад, когда они служили в других подразделениях авиапредприятия. Иногда они по долгу службы участвовали в совместной работе, вспоминая о том периоде жизни.
Однажды необходимо было срочно подготовить самолёт к полёту, а его техник запаздывал. Поэтому поручили будущему мастеру выполнить элементарную операцию – закрепить колёса на шасси. Спустя некоторое время прибыл техник и спросил работника – выполнил ли он задание. Тот ответил – всё в порядке. Техник успокоился и по пути машинально дернул одно колесо и почувствовал люфт. Оказалось, крепёжные гайки незатянуты. Изумлённый техник накинулся на своего помощника, а тот спокойно отпарировал, мол, сойдёт и так, по-видимому, не предполагая, к каким последствиям может привести его халатность.
Бывая в совместной командировке в заштатном городке, сидя вечером в форменной одежде гражданской авиации в местном ресторанчике в женской компании, будущий мастер хвалился своим пилотажным мастерством, выдавая себя за лётчика. Оформляясь в гостиницу или заполняя какую-нибудь анкету, в графе должность или специальность он писал «инженер» - так велико у него было желание показать себя тем, чего в жизни он не смог достичь. Сослуживцы знали, что у него неполное школьное образование.
Дни аванса и получки – это ежемесячные праздники российского трудящегося. Не оставались в стороне от традиционного празднования таких событий и некоторые работники склада. Супруга Салтыкова, как всегда, эти дни ожидала свою «половинку» с деньгами у проходной аэропорта. Сергей Афанасьевич регулярно предварительно до встречи с женой прятал от неё заначку, а так как он делал это в изрядном подпитии, то впоследствии искал эту заначку длительное время. Для него было большой радостью, когда случайно её находил.
Для Столяренкова Олега Ефимовича проблем с деньгами почему-то не существовало. У него всегда  имелись средства на спиртное, поэтому он почти постоянно находился в подпитии.
Почти до конца 1990-х годов работники склада получали еженедельно по средам спирт на нефтебазе предприятия для протирки специального оборудования. Естественно, часть этой жидкости использовалось по другому назначению. Времена были весёлые. Виталий вышел однажды из проходной и стал преодолевать путь до автобусной остановки на привокзальной площади «Пулково-2». Тут к нему прицепился милиционер, домогаясь отдать ему пистолет. Эта просьба до крайности удивила Виталия. Его стало одолевать предположение, что, возможно, блюститель порядка пьянее его. Из-за этого несуществующего пистолета попутчики едва не поссорились. Слава богу, всё кончилось для обоих благополучно.
Во время очередного застолья на складе, когда все его участники достигли определённой кондиции и откровенности, между ними началось традиционное выяснение отношений. Осмелев, Столяренков упрекнул мастера:
- Вот ты всё время понукаешь нашей совестью, а где же была твоя совесть во время войны? Твои ровесники три года воевали, а ты сбежал за Кавказский хребет и отсиделся там!
- Во-первых, у меня была бронь, - возразил мастер, - во-вторых, я вернулся в Ленинград и восстанавливал его.
- Не мог ты иметь броню, - не унимался кладовщик, - кто же её даст человеку, не имеющего никакой специальности, ни опыта какой-либо работы, вообще не проявившего себя ничем. А что касается возвращения в Ленинград, то ты прибыл после снятия блокады и устроился на работу пожарником. Ты же сам об этом говорил.
- Наша пожарная часть была военизированной, то есть приравнивалась к боевой единице. – Огрызался мастер. – А насчёт блокады, то у меня сохранилась довоенная прописка и имею удостоверение блокадника.
- Да кто же в суматохе и суете, при приближающихся к Ленинграду немцам будет заниматься выпиской граждан. – Усмехнулся Столяренков. – До этих бюрократических процедур никому никакого дела не было. Дай бог сохранить свою семью и не попасть в плен. Вот и ты, господин мастер, дезертировал. А дезертиров в военное время без суда и следствия ставили к стенке. Поэтому надо ещё разобраться, кто ты – преступник или жертва войны.
После таких обвинений кладовщика мастер матом обругал его и, трясясь от злобы, выскочил из вагончика. Тут в спор вмешался Салтыков:
- Бросьте собачиться! Моя супруга блокадница. Она рассказывает, что по-разному жили люди в ту пору. Одни труженики и защитники города действительно страдали – голодали, мерзли, болели и умирали, особенно пожилые люди и дети; а другие жили в полном довольствии и роскоши, наживаясь на чужом горе – это мародёры и уголовники, освобождённые немцами из тюрем, предатели и воры, обосновавшиеся при продовольственных объектах.
- Действительно, истину ты глаголешь. – Подхватил Никитин слова Сергея Афанасьевича. – Писатель Вениамин Каверин подтверждает это в своём романе «Два капитана», который создал, как он сам говорил, по горячим следам. Начал он писать роман ещё до войны в 1938 году, а закончил в 1944 году, когда блокада была только что снята. На примере Ромашова Каверин представил тех махинаторов, которые орудовали в блокадном городе, обогащаясь за счёт его жертв. Более подробно о ленинградской блокаде опубликовано в «Блокадной книге» её авторами Алесем Адамовичем и Даниилом Граниным – непосредственными участниками обороны города.
- Их труд следует прочесть особенно горожанам, живущим здесь в настоящее время. – Добавил Столяренков.
Каждый год, посещая «Книжные салоны», Виталий был свидетелем участия в их мероприятиях неизменно Даниила Гранина.
- Вот недавно по телевизору транслировали передачи о Сталинградской битве. – Вклинился в разговор Виталий Михайлович, вероятно стремясь перевести разговор в другое русло. – По улицам этого города проходила линия фронта, а в домах оставались гражданские лица, не сумевшие эвакуироваться – это дети, женщины, старики. Так по этим домам дубасила как вражеская, так и наша артиллерия. Жители не могли покинуть свои убежища месяцами, прячась, кто в подвалах, кто просто среди нагромождения развалин. Продовольствие у них давно закончилось, и они питались отваром из кожаных ремней, деталей обуви и т.п. Никаких продовольственных карточек в Сталинграде не существовало. Вообще, жители были предоставлены самим себе, и выживал, кто как мог, так как городская власть отсутствовала. Показывали хронику тех лет и рассказы оставшихся в живых очевидцев – уже дряхлых, старых людей, которые доказывали, что сталинградцы тех лет сумели преодолеть все невзгоды и страдания ценой громадных жертв (погибших и умерших) без всякой помощи.
- Да, я видел эти телепередачи. – Откликнулся Столяренков. - Меня растрогали старики - сталинградцы тем, что ни один из них не высказал своих требований по предоставлению им каких-либо льгот или другой помощи по возмещению здоровья. Действительно, скромность украшает человека.
- Наверное, среди них или среди их детей и внуков не оказалось организатора – активиста, который мог бы взяться за это хлопотное дело, взвалить на себя бремя организации помощи старикам – бывшим случайным участникам Сталинградской битвы, – предположил Виталий Михайлович. – Думаю, что Виктор Некрасов в своих «Окопах Сталинграда» и Константин Симонов в романе «Дни и ночи» будут напоминать молодёжи о той страшной бойне.
Постепенно мужчины успокоились, и разговор продолжался в воспоминаниях ветеранов о пережитом. Все были солидарны в одном – война принесла неутешное горе, неисчислимые потери всему народу от Балтики до Тихого океана, от северных морей до южных гор. Вся страна в то время боролась и страдала. Люди жили, умирали и погибали, но каждый честный человек вносил свой посильный вклад в общую Победу. Заслуживают особого восхищения труженики деревни военных лет. Оставшиеся там женщины, дети, старики непостижимыми, казалось бы, усилиями, без техники и здоровых лошадей, которых забрали на фронт, снабжали в полной мере продовольствием и сырьём фронт и промышленность. При этом крестьян обирали до зёрнышка, до нитки (отправляя теплую одежду на фронт), не оставляя им практически ничего на собственные нужды. Уму непостижимо, на что они могли существовать. За один клок сена или пучок колосков, унесённых с поля домой, им грозила тюрьма. Каторжная работа круглый год: летом в поле, на ферме, а зимой на заготовке древесины.
В конце 1990-х годов по пятому каналу телевидения была показана передача о таких женщинах, снятой питерскими журналистами в Архангельской глубинке. Этим старым, забытым, заброшенным вдовам журналисты напомнили об их льготах. Одинокие женщины удивились – зачем им такие подарки? Живы - и слава богу!
Каждой из них гости подарили по апельсину. Старушки впервые в жизни увидели эти фрукты. Именно такие провинциальные русские бабы спасли страну от голода, да и от холода тоже в военные и послевоенные годы. Низкий им поклон!
Поражает огромное количество кладбищ времён военного лихолетья, когда проезжаешь по территории Урала и Сибири, хотя фронт туда не дошёл. В числе этих кладбищ имеются захоронения репрессированных. Очевидцы-старожилы тех мест рассказывали (да и СМИ в последнее время об этом стали чаще сообщать), что бывало за одну ночь, особенно зимой, возникало целое кладбище с могилами заключенных, которые в ту пору вообще были бесправными, лишёнными каких-либо условий жизни.
Почему же случилось так, что между группами людей, разделёнными кем-то на различные категории, прочерчена незримая граница, создан искусственный водораздел. Аморально, не по-христиански делить людей, классифицируя их по степени жертвенности, трагедийности, по количеству невзгод, перенёсших ими в годы войны. Только сам человек да всевышний знают, какими усилиями, лишениями и страданиями смог он дожить до Великой Победы.
И в настоящее время в России в результате глобальных катастроф и проживания в экологически вредных зонах (Чернобыль, Арзамас, под Челябинском, Красноярском и на других территориях) гибнут и мучаются от ужасных болезней соотечественники. Вот кому необходима первоочередная, полноценная помощь. Единственно справедливый, христианский путь – это забота о ближнем – об инвалиде, больном, немощном, неимущем и других нуждающихся в материальной защите. И не следует устраивать гонки за привилегиями и льготные бумы. Само слово льгота символизирует социальную несправедливость, которая приводит к разобщению и расслоению общества, к обладанию преимущества, превосходства одних над другими, унижая последних.
Общечеловеческий, христианский подход к жертвам человеческих драм – необходимо почитать, помнить павших, независимо от того, где они почили – на фронте, в блокадном городе, в партизанских отрядах, в глубоком трудовом тылу, в застенках гитлеровских и сталинских лагерей. От смертельных ран, от непосильного труда, от болезней, от лишений, голода, холода, издевательств и т.п. Ибо павшим выпали наиболее тяжёлые страдания и лишения, которые несоизмеримы со страданиями и лишениями оставшихся в живых.
Виталия смущали споры, которые вели между собой ровесники участников Великой Отечественной войны. Например, работая в институте, он был свидетелем полемики между слесарем экспериментального предприятия и заведующим отделом снабжения, незначительное время занимавшим эту должность (кстати, грузин по национальности). Оба эти человека в годы войны закончили училище лейтенантов. Их предполагали отправить на фронт, но не успели – война закончилась. После войны они некоторое время ещё служили в Армии, а затем одновременно их уволили в запас. Таким образом военная служба обоих молодых офицеров была неразделима. Судьба свела их вновь и слесарь всё домогался снабженца – каким путём тот оформил удостоверение фронтовика, что даёт возможность получать ощутимые льготы, а ему – слесарю это никак не удаётся «пробить»? Снабженец каждый раз избегал встречаться с бывшим своим сослуживцем и, тем более, беседовать на эту тему и вскоре уволился из института.
Виталию нравились в аэропорту ранние утренние часы, когда он приходил туда задолго до остальных работников. Безлюдье и тишина царит кругом. Бетонка стоянки на огромной площади сплошь покрыта отдыхающими белыми чайками. Чем их привлекает такое открытое пространство – наверное, напоминает им гладь моря. Иногда вспугнёт их одинокий экипаж, направляющийся  к самолёту, который готовят к полёту техники ночной смены.
Именно в такую рань можно встретить у склада или на его территории зайца, выбежавшего из диких зарослей, примыкающих к западному забору склада. Зайцев в тех зарослях предостаточно. Бывало, бросишь взгляд из дока на улицу, а там стоит на задних лапах крупный заяц, передние лапки прижаты к груди, смотрит в дверной проём дока, навострив уши, с любопытством вслушиваясь, что это там внутри помещения происходит. Иногда пробежит между доками ласка – небольшой, очень подвижный зверёк с тонким, гибким телом.
Однажды, в конце весны или в начале лета, из-под кучи оборудования, хранившегося на складе под открытым небом, вылезла утка с выводком из пяти крошечных утят. Крякая, вперевалочку, спокойно прошествовала она через всю территорию склада, не обращая внимания на удивлённых работников. За уткой вприпрыжку семенили утята, попискивая и озираясь на ходу. Семейство направлялось, по-видимому, к водному источнику.
Виталий изготовил из обрезков досок скворечник и повесил его на соседнее с доком дерево. Весной скворечник заняли синицы – частые гости на территории склада. Синицы вывели птенцов. Интересно было наблюдать их частые перелёты – рейсы за кормом для птенцов. Грозным врагом синиц были вороны, которых на аэродроме обитало неисчислимое множество. Вороны садились на дерево рядом со скворечником и ждали его хозяев. А синицы, прилетев и заметив заранее неприятеля, садились где-нибудь в незаметном месте и выжидали с насекомым в клюве – когда вороны улетят. Синицы, рискуя своей жизнью, всё-таки вырастили птенцов, поставив их на крыло, но в следующую весну уже не отважились селиться в скворечнике. Зато его заняли воробьи – очень редкие гости на складе.
Трясогузки – вот постоянные обитатели складской территории. Прыгая по бетону, они ловят над его прогревшейся поверхностью мелких насекомых. Но всё же, вороны доминируют на аэродроме среди остальных птиц. Вороньи гнёзда можно видеть в различных местах – и на редких деревьях, и на вышках прожекторов, и на мачтах антенн и т.д. Одна ворона свила гнездо буквально рядом с доком склада на площадке пятиметровой лестницы-стремянки. Гнездо состояло из веток, кусков проволоки и других грубых материалов. Внутри гнездо аккуратно выложено пухом. Работники склада не тронули это пристанище птицы до тех пор, пока птенцы не выросли и не покинули гнездо. Виталий иногда, в отсутствии вороны, заглядывал в гнездо и даже держал в руках птенцов.
По словам очевидцев, они случайно наблюдали недалеко от склада забредших лосей. Виталию не удалось видеть этих лесных копытных, рогатых животных в тех местах, где он каждый сезон собирал урожай прекрасных грибов-подосиновиков к удивлению своих коллег.
Обитали на складе постоянные спутники человека – кошки и собаки. Из них долгожителями были кот Васька и пёс Марс. Оба рыжие и очень дружные между собой, часто играли друг с другом.
Марс – весьма бойкая дворняжка признавал только работников склада, на посетителей он набрасывался с яростным лаем. Его излюбленным занятием было гоняться по территории стоянки самолетов за автомобилями с громким лаем, пытаясь схватить зубами вращающееся колесо. Таким путём иногда ему удавалось остановить автомобиль, так как водитель боялся, что задавит собаку. Пёс погиб во время драки со сворой уличных собак.
Васька – очень добрый и дружелюбный кот, постоянно живущий на складе. Его не смущали ни летняя жара, ни зимняя стужа, ни дождь, ни снег. Виталий обычно первым приходил утром на склад и Васька каждый раз встречал его у ворот. Одна посетительница склада сжалилась над лохматым котом и забрала к себе домой. Васька, пользуясь удобным моментом, выпрыгнул через форточку с третьего этажа квартиры и возвратился в склад. Погиб он нелепо. Случайно пробегая по соседней со складом газовочной площадке, попал под сильную струю воздуха, извергающую самолётным двигателем, которой был отброшен в ограждение площадки. Удар был смертельным.
Вот такая природная идиллия в сочетании с размеренной повседневностью в складском анклаве, ограждённом высоким бетонным забором от внешнего мира, действовали успокаивающе на членов небольшого трудового коллектива в течение рабочего дня. Это была отдушина в сложной, противоречивой обстановке страны, города, предприятия в неспокойных 1990-х годах. Чем мог воспрепятствовать простой труженик разгулу вакханалии безудержного расстройства государственного организма? Его сбережения, накопленные в течение всей жизни, стремительно обесценивались; продовольственный дефицит не иссякал; цены на беднейший ассортимент товаров первой необходимости возрастали с каждым днем, да и не всегда их можно приобрести в магазинах; отсюда спекуляция процветала во всех сферах человеческой деятельности, порождая бандитизм и беспредел.
В этот сложный период существования государства, получившего новое название в декабре 1991 года – Российская Федерация, начался процесс передачи объектов государственной собственности в частное владение. Идеологами и разработчиками новой экономической политики – капитализации народного хозяйства, стали Гайдар Егор Тимурович, Чубайс Анатолий Борисович и другие молодые реформаторы. Для того чтобы поделить общенародную собственность между всеми гражданами страны, они предложили выдать, вернее, продать за двадцать пять рублей каждому соотечественнику ценную бумагу, удостоверяющую право её владельца на долевое участие в приобретении этой собственности. Такую ценную бумагу, названную приватизационным чеком или проще ваучером, моментально стали скупать ушлые молодые люди. Процесс приватизации происходил в невероятной спешке. Его вдохновители и организаторы не потрудились предварительно разъяснить гражданам – как им действовать в данной ситуации, что предпринимать в дальнейшем с ваучерами, к кому обратиться за помощью в решении этой проблемы. То есть люди были брошены на произвол судьбы, поэтому в их умах сложилось предубеждение, что совершена крупнейшая афёра высокопоставленными чиновниками. Те же на это обвинение робко возражали, стремясь доказать – мол, произошла неудавшаяся попытка приобщить население к цивилизованному пути их самообогащения, а то, что народ оказался неподготовленным к этому процессу из-за его малограмотности, так это, извините, не их вина. Таким образом, высокопоставленные чиновники сняли с себя ответственность за то, что приватизация ещё более ускорила экономический спад страны. В результате денационализации чрезмерно обогатилась наиболее проворная и наглая незначительная часть общества, в основном правящая верхушка и их пособники, а большинство граждан страны одномоментно обнищали. Этому периоду существования страны соответствовал бы фильм «Ограбление по-российски».
 Однажды на улице Виталий столкнулся со своим старым знакомым. Когда-то они проживали в одном доме. Тот постоянно брал взаймы деньги, был вечным должником, являлся объектом насмешек в среде ровесников. Сейчас же перед Виталием стоял в горделивой позе субъект в пурпурном длиннополом пиджаке, с прилизанными волосами, с бабочкой на шее. С трудом можно узнать в нём того самого заморыша. Он сполна извлёк себе пользу из создавшейся ситуации – неразберихи и хаоса – и оказался не таким уж дураком, каким считали его сверстники. Приобрёл роскошный лимузин, поселился в элитном доме, стал совладельцем крупной фирмы и т.д. и т.п. На его предложение – участвовать в совместной с ним предпринимательской деятельности фирмы – Виталий вежливо отказался.
Параллельно с процессом приватизации в стране почти ежегодно проводились избирательные компании в органы власти различного уровня, начиная в муниципальные образования или поселковые советы и кончая выборами в парламент и президента страны. Многочисленные кандидаты, стремясь обойти своего конкурента в избирательной гонке, не стеснялись в выборе методов борьбы, иногда дело доходило до словесных оскорблений и даже драк. Компромат у каждого кандидата на своего оппонента был приготовлен солидный, который он стремился донести до избирателей любым путём. Средства массой информации (СМИ) предоставляли кандидатам положенное им эфирное время для изложения своей программы в случае избрания их на соответствующую должность.
Однажды, слушая по радио одного такого возможного «избранника народа», Виталий почувствовал, что тот говорит какой-то вздор, словно находится в бреду. И в это время ведущая передачи воскликнула: «Да Вы же пьяны! Кто Вас пропустил в таком виде в студию!».
Как-то в Пушнике Виталий встретил старого знакомого – главного инженера хозяйства, того самого, по чьей вине был загублен урожай зерновых в 1976 году, о котором упоминалось ранее. Оказывается, он ведёт предвыборную агитацию в свою пользу, как кандидат в депутаты городского парламента. Слава богу, что неудача постигла этого горе-руководителя.
Но особенно рьяно стремились удержаться у власти или возвратиться в неё это члены бывшей партийно-бюрократической элиты.
С распадом СССР рухнуло главенство коммунистической идеологии. В стране, кроме религиозных идеологий, не осталось никаких иных. Единственное, во что осталось верить бывшему советскому человеку – это в бога. Повальное отречение от прежней идеологии, в том числе вчерашних коммунистов, восприятие вместо неё многими из них суеверий, астрологии и чрезмерной набожности, болезненно отражалось на психическом состоянии людей. Этим пользовались лидеры вновь созданных партий и объединений. Чтобы привлечь на свою сторону избирателей, показать свою нерасторжимую связь с народом, бывшие ярые воинствующие атеисты вдруг стали глубоко верующими и публично демонстрировали посещение храмов божьих. Возможно, таким образом они замаливали свои грехи. Каялись грешники. Руководители партий и объединений осознавали, что власть в стране будет у тех, у кого налажены тесные взаимовыгодные отношения с главами господствующих в стране религиозных конфессий. Даже лидеры компартии России, в том числе Зюганов Г.А., нередко позируют перед кино-телекамерами в момент их дружеского общения с церковными служителями.
Побывавшие у Виталия и у его знакомых в гостях в 1990-е годы друзья и просто приятели с других регионов страны, отмечали разительные перемены, произошедшие за последнее десятилетие в городе и в жизни самих горожан. Особенно сильное впечатление оказало пребывание в Петербурге на давнишнюю знакомую Виталия по Дальнему Востоку, коренную ленинградку Марью Васильевну. В Питере она не была с той поры, как осмелилась сразу же после окончания школы поехать по набору на Дальний Восток – казалось такой романтический, где её ждали постоянные приключения. Там она повстречала Ваню, направленного по комсомольской путёвке после окончания срочной военной службы. Поженились, а после рождения второго ребёнка всякие мысли о перемене места жительства отпали напрочь. И вот выдался случай Марье Васильевне - побывать во время своего отпуска в Петербурге. От Камчатского аэропорта «Елизово» до Питерского «Пулково» она долетела вполне благополучно. Едва вышла из здания аэропорта, как к ней «подлетел» какой-то верзила и схватился за её багаж. От такого внезапного натиска она остолбенела и чуть не закричала.
- Бабка, не волнуйся! Пойдем к такси, подвезу, куда захочешь!
- А сколько требуешь за свою услугу? – спросила Марья Васильевна, придя в себя.
Таксист назвал цену до ближайшей станции метро.
- Ты что, сдурел?! За такие деньги можно шубу купить!
- А за меньшее ты здесь никого не уговоришь.
Женщина пыталась загрузиться в автобус. Да, куда там, с багажом не пробиться сквозь толпу пассажиров. А таксист неотступно за ней ходит. Присмотрела она маленький грузовичок, что стоял в сторонке от других машин. Шофёр уже собирался отъезжать. Увидев женщину, идущую к нему, он нажал на «газ», машина резко сорвалась с места, и была такова.
- Ничего не выйдет, гражданочка, - изрёк идущий сзади таксист, - такие уловки сейчас не проходят. Этого мы не допускаем. Собственное здоровье им дороже.
Ну, что тут поделаешь. Не сидеть же вечно на узлах. Марья Васильевна вынуждена была согласиться на условия таксиста с некоторыми элементами компромисса. Подвёз он её к самому подъезду дома и помог донести багаж до дверей квартиры.
Остановилась Марья Васильевна у своей двоюродной сестры. Всё удивляло её в современной жизни питерцев, в том числе чрезмерная их обособленность. Раньше внутренний двор был открытый, доступный для любого прохожего. Сейчас его отгородили от улицы забором, в ворота которого вставили кодовый замок. На дверях подъезда тоже кодовый замок с видеонаблюдением. А на лестничной площадке соседи наблюдают друг за другом в глазки в двойных дверях. При этом жители одного подъезда даже не знакомы между собой.
Запомнился женщине первый день пребывания в гостях. Проснулась она утром позднее обычного. Сестра уже ушла на работу. На кухне её ждал завтрак. Включила радио. Привычка – во время еды слушать новости. И тут обратила внимание – очень часто передают сводку погоды. Стремительно «вылетает» из квартиры и звонит соседям. Тихонько отворяется дверь и в щель, ограниченной цепочкой, старческий мужской голос вопрошает:
- Что Вам, любезная, надо?
- Да, ничего мне не нужно, - отвечает Марья Васильевна, - только вот метеостанция даёт предупреждения одно за другим. По-видимому, надвигается стихия и, дай бог, избежать бедствия!
Старик довольно долго смотрел недоуменно сквозь щель на женщину, затем окинул её взглядом сверху вниз и спросил:
- А в какой квартире Вы проживаете?
Она ответила, что приехала с Дальнего Востока навестить двоюродную сестру, живущую по соседству с ним. Тут старик улыбнулся, снял цепочку, открыл шире дверь и молвил:
- Значит, Вы Клавина сестра. А я помню Вас ещё школьницей, бойкой такой девчушкой. Так вот, милая Маша, так ведь Вас зовут? Времена меняются, жизнь меняется, вместе с этим, соответственно, меняются скорость и периодичность подачи различной информации, в том числе информации о погоде. В настоящее время в Питере её постоянно передают несколько раз в течение часа.
- А зачем? – Удивилась Марья Васильевна. – Здесь в городе всё, можно сказать, рядом: и магазины, и школа, и работа, и метро – пройди несколько метров и ты в нужном месте, не то, что у нас на Камчатке, где в течение дня приходится перемещаться на десятки и даже сотни километров, а информацию о погоде сообщают два раза в сутки: утром о погоде на предстоящий день и вечером о прогнозе погоды на следующий день. Чаще обычного передают сводку погоды, когда надвигается стихия; заранее предупреждают для предотвращения бедствия.
- Я с Вами совершенно согласен, - ответил сосед, - но что поделаешь, если горожане привыкли следить за погодой не из окна собственной квартиры, а из передач радио и телевидения.
Расставшись с соседом и покончив с завтраком, Марья Васильевна решила прогуляться по городу, по незабвенным местам детства. Только вышла из подъезда, как хлынул сильный дождь, хорошо, что прихватила Клавин зонтик, но никак не может его открыть – что-то заело, застопорило в его механизме. Тут подбегает красавец-мужчина и весьма любезно обращается:
- Разрешите, мадам!
Она ему:
- Спасибо, пожалуйста!
Он вмиг открыл зонтик и под его прикрытием поскакал к подходящему автобусу. Марья Васильевна так и опешила и понеслась вслед за ним под проливным дождём. А мужчина на подножке подаёт ей уже сложенный зонтик и галантно изрекает:
- Пожалуйста, мадам!
В автобусе женщина пришла в себя и набросилась на нахала:
- Бесстыдник ты, молодой человек!
А он, как ни в чём не бывало, ринулся по проходу вперёд, не слушая её. Марья Васильевна насквозь мокрая стояла и думала – сесть ли в мокром платье или постоять, чтобы вода стекла с него. В это время автобус остановился, и началась давка. Два потока пассажиров ринулись навстречу друг другу – одни входят, другие выходят. Одна девица довольно настырно протискивается сквозь толпу. «Видимо, ей далеко ехать, а время поджимает» - подумала Марья Васильевна и помогла девице влезть в автобус, испытывая на прочность свою одежду. Закрепившись в автобусе у выхода, девица поблагодарила женщину:
- Не беспокойтесь, мне недалеко – на следующей остановке выхожу.
От удивления Марья Васильевна лишилась дара речи, так как следующая остановка произошла ровно через три минуты, на которой вышли почти все пассажиры, только что осаждавшие автобус. Ей вспомнился её посёлок, в котором вообще отсутствует внутрипассажирский транспорт, так как можно пройти населённый пункт вдоль или поперёк за пятнадцать минут.
В другой раз Марья Васильевна ехала в метро. Садиться не стала, решила постоять. Находящийся рядом мужчина, на вид довольно пожилой, вдруг заговорил:
- Правильно делаете, что не садитесь. Я по своей профессии учёный, изучаю проблемы, возникшие на стыке физики и медицины. Так вот, что я Вам доложу. В движущемся поезде метрополитена возникает целый спектр вибраций различных уровней, влияющих на состояние отдельных органов человека. Один вид из этих уровней вибрации способствует или, вернее, вызывает принудительные усадку и расширение тазобедренной части тела сидящих людей, что, безусловно, обезображивает фигуру человека, особенно женскую. К сожалению, общаться с Вами дальше не могу – моя остановка.
После того, как мужчина вышел из вагона, рядом сидящие женщины поспешно встали. В это время вошла убогая, согбенная женщина с маленьким мальчиком и сразу же запричитала:
- Помогите, чем можете, люди добрые! Мой муж – кормилец погиб в Чечне, квартиру пришлось продать, чтобы содержать пятерых малых детей и престарелых родителей! Подайте, Христа ради, не откажите бедным сиротам!
От сострадания Марью Васильевну прошибла слеза, вынула червонец и с поклоном подала просительнице.
- Спасибо, добрая женщина! – сказала нищенка и поплелась дальше по проходу.
Почему-то примеру Марьи Васильевны последовали только два пассажира, остальные делали вид, что не замечают бедную женщину с ребёнком. На следующей остановке Марье Васильевне необходимо было пересаживаться на другую линию метро, и она вышла. Вышла и женщина с мальчиком, встала за колонну, вынула из своей кошёлки большую пачку денег и стала их сортировать по купюрам. В это время мальчик нудно клянчил: «Тётенька, дай денежку, я своё заработал!».
Женщина, вероятно, что-то почувствовав, вдруг стала озираться и, внезапно, во всю прыть бросилась к выходу. Только сейчас Марья Васильевна заметила бегущих за ней милиционеров. Сгорбленность нищенки исчезла, она неслась по ступенькам эскалатора вверх, как горная козочка, забыв про мальчика, плачущего, которого уводила куда-то работница метро.
Приезжие гости Виталия обратили внимание на то, что в большинстве своём горожане стали более суетливыми, чем в прежние времена. Все куда-то спешат, торопятся. Один из гостей изложил свою версию в возникновении такой беспокойной черты характера питерцев. Совершая однажды продолжительную прогулку по городу, ему вдруг захотелось справить естественные надобности, поэтому стал внимательнее всматриваться в вывески и витрины. Тревога усилилась после бесполезного часового марш-броска по многочисленным закоулкам и дворикам. И тут пришла разгадка торопливости горожан. Возможно, они тоже спешат добежать до ближайшего туалета. Когда стало совсем невмоготу, бросился он с мольбой о помощи к юноше, который мыл окно магазинчика. «Да вот же туалет, у тебя перед глазами! Не видишь что ли мужской профиль?» - Нехотя отмахнулся тот.
Действительно, в гуще рекламных и прочих вывесок красовался этот спасительный для пешехода указатель. Бегом промчался он по лестнице вниз, смутно помня, как расплатился с вахтёршей. Облегчившись, наконец, в кабинке, в наступившем блаженном спокойствии, мужчина огляделся вокруг. На двери кабинки красовалась ещё более успокоительная цитата:

- В здоровом теле – здоровый дух
      Свободу обретя, пленяет нюх!

Выйдя в прихожую, мужчина обратил внимание ещё на один лозунг, висящий на стене:

- Чистота – залог здоровья,
А также средство от бесплодия!

На его вопросительный взгляд вахтёрша поспешила объяснить:
- Шагаем в ногу со временем. Призываем население осуществить демографический взрыв.
«Борьба за возрождение нации – дело видать нешуточное. – Подумал посетитель туалета. – Она ведётся, как говориться, по всем фронтам!».
Одна гостья – Софья Ивановна приехала в Питер из города Кирова специально для прохождения курса лечения в каком-то ООО, который расхвалил свои достижения в телевизионной рекламе. Набрав номер телефона, записанный ещё дома, она сразу же услышала приветствие мужчины. Вежливым приятным голосом он спросил – в какое время даме удобно посетить офис их добропорядочного ООО, расположенного по соответствующему адресу.
Не без труда удалось отыскать это ООО, офис которого расположился в подвальном помещении под каким-то магазином. Вход в офис обеспечивался со двора-колодца. Подходя к его дверям, Софья Ивановна услышала, как хрипловатый мужской голос декламировал:

- Ты помнишь чудное мгновенье:
    Перед тобой явился я,
    Как мимолётное виденье,
    А это я с похмелья!

Сам офис представлял собой небольшую комнату с двумя столами, за одним из которых восседал мужчина лет двадцати пяти – тот самый, который разговаривал с женщиной по телефону. Он был приятной наружности и классически строго одетый. За другим столом сидела миловидная девушка, усердно работавшая на компьютере. Обстановка комнаты была деловая. Вошедшая спросила молодого человека – где и когда она сможет начать процесс лечения. Юноша ответил:
- Госпожа, прежде всего перед началом курса лечения необходимо оформить соответствующие документы – в первую очередь двухсторонний договор на оказание услуг. За процесс оформления договора клиент вносит отдельную плату. – Звонкий голос молодого человека вдруг сорвался на хрипоту, он отпил из чашки кофе, икнул и продолжил. – Курс лечения с использованием современного оборудования и новейших технологий оценивается согласно тарифу. В порядке исключения Вам предлагаются минимальные расценки. Ознакомьтесь с ними.
Юноша подал лист, прочитав который, женщина подумала, а хватит ли у неё средств на обратную дорогу? Она попросила молодого человека – перед оформлением договора предварительно ознакомиться с лечебным учреждением, с его персоналом. И нельзя ли оплату произвести после курса лечения, всё-таки деньги немалые.
- Если главный врач лечебницы согласится, то я не против, – сказал юноша и набрал номер телефона. – Семён Андреевич, у меня сейчас находится пациентка. Можете ли Вы дать ей соответствующее разъяснение?
Софья Ивановна взяла трубку, изложила суть своей просьбы. В ответ приятный, вежливый мужской голос успокаивающе заверил, что примет её в ближайшее время и не стоит очень беспокоиться. И чем раньше она оформит договор и внесёт плату, тем быстрее подойдёт её очередь на лечение.
- Ну, решились? – спросил юноша после телефонного разговора. – Кстати, меня зовут Юрий. Если у Вас нет возражений, то можете присесть за тот стол – к Наташе. Она поможет заполнить бланки.
- Как желаете лечиться – стационарно или амбулаторно? – Радушно улыбаясь, спросила Наташа, помогая женщине удобно расположиться в кресле. – Если предпочтёте стационар, то к Вашим услугам предлагаются на выбор двух или трёхместные палаты, а также одноместные с повышенными условиями комфортности, то есть люкс, с видом на парк или на море. Диеты можете заказать тоже различные: мясные, рыбные, постные, экзотические, то есть китайской, индейской, папуасской или другой кухни. Можете выбрать соответствующий сервис, к которому Вы более тяготеете, с женским или мужским персоналом различного возраста.
Девица перечислила целый список услуг также при амбулаторном лечении. Софья Ивановна, естественно, не смогла сразу сделать выбор, но, чтобы не упустить очередь, согласилась оформить договор. Наташа вынула из ящика стола бланки договоров.
- Софья Ивановна, - молвила она, всматриваясь в паспорт посетительницы, - с целью недопущения лишней бюрократической волокиты договор уже подписан со стороны Генерального директора нашего предприятия и закреплён печатью. Осталось только внести Ваши паспортные данные и заверить Вашей подписью.
Софья Ивановна подписала договор и заплатила деньги. Юрий обещал позвонить в ближайшее время и сообщить дату начала курса лечения, а на прощание обратился к клиентке:
- Софья Ивановна, Вы можете стать счастливой обладательницей уникального издания по профилактике предотвращения старения и по омоложению организма. Вот остался один из последних экземпляров, который стоит всего сто рублей. Если же Вы имеет устойчивый иммунитет к старению, то, возможно, для Ваших родственников и друзей эта вещь будет являться весьма ценным подарком.
Брошюра, которую юноша подал женщине, была тоньше ученической тетради. Софья Ивановна подумала – сто рублей по сравнению с только что отданной суммой денег – чепуха. Решила подарить эту дефицитную штучку хозяевам квартиры. Расплатилась и покинула офис. Позднее она удостоверилась, что сей опус в каждой обычной поликлинике лежит в избытке на столах. Бери бесплатно, сколько душе угодно.
Почти каждый день Софья Ивановна звонила в офис ООО – интересовалась, подошла ли её очередь на лечение, и каждый раз ответ был один и тот же – в ближайшее время освободится место, и мы Вас вызовем.
Наконец, настойчивость клиентки достигла цели – ей назначили конкретное время приёма в офисе. Софья Ивановна прибыла туда в указанный срок. На дверях офиса была прикреплена записка, что ООО не работает по техническим причинам. Женщина только сейчас поняла, что её так лихо «надули». От кого-то она уже слышала, что в современной России: где начинается реклама – там кончается мораль,а также – чем назойливей реклама,тем и больше в ней обмана.
С тяжёлым сердцем возвращалась Софья Ивановна к станции метро. И какое-то мгновение, как в песне поётся, мелькнуло в толпе знакомое лицо. Сосредоточившись, она вновь обнаружила это лицо, приглядевшись к которому вспомнила и узнала в нём женщину, показанную в рекламе, на которую так позорно попалась. Софья Ивановна бросилась к женщине и схватила её за руку. Та испуганно взглянула на незнакомку, отдёрнула руку и быстрым шагом продолжила свой путь. Софья Ивановна последовала за ней, стараясь не отставать. Женщина ускорила ходьбу, постоянно оглядываясь, и почти бегом скрылась за углом дома. Поспешив за ней, Софья Ивановна наткнулась за поворотом на милиционера, за которым стояла та самая женщина.
- Гражданка, Ваши документы! – Потребовал он. – С какой целью Вы преследуете людей?
Софья Ивановна подала свой паспорт и сбивчиво, периодически извиняясь, старалась объяснить причину столь нелепого поведения:
- Простите, уважаемая дама, за мою назойливость. Я смотрела рекламу, в которой Вы снялись, и благодаря которой я лишилась денег, времени и, возможно, своего здоровья.
- Вот дура, это же реклама! – Воскликнула женщина. – А я приняла Вас за рэкетёршу или фанатку со своими приставаниями.
- Ну, разбирайтесь между собой сами. – Напомнил о себе милиционер и удалился.
- Вам я искренне сочувствую, - продолжала успокоенная дама, - но, как бы сказал генералиссимус Суворов: тяжело в…
- Тяжело в ученье – легко в бою! – прервала её Софья Ивановна.
- Так он сказал в своё время, - поправила её собеседница, - а сейчас он произнёс бы: тяжело в леченье – легко в раю! Ну, я шучу. Ничем, к сожалению, помочь Вам не могу, у меня другая профессия. Всё-таки, будьте здоровы!
На том женщины расстались.
Одна старая знакомая Виталия Михайловича рассказала как-то такую историю. Ещё работая на Дальнем Востоке, приехала она в Питер в середине 1990-х годов погостить у подруги, а подругу как раз пригласили на официальную церемонию то ли смотрин, то ли сватовства. Одну сторону молодых представляла подруга, которая упросила гостью за компанию присутствовать с ней в этой процедуре.
По обоюдной договорённости сторон церемония состоялась на «нейтральной полосе», то есть в вагончике-бытовке строителей, отсутствующих в данный момент по случаю выходного дня. Территорию стройки охранял сторож весьма преклонных лет. Обе договаривающие стороны расположились друг против друга за длинным, сбитым из досок, столом на лавках, сделанных из таких же досок. Представители обеих сторон как по команде, выставили на стол из своих сумок водку, пиво, лимонад, выложили закуски на постеленные газеты и предусмотрительно прихваченную разовую посуду. После этого приступили к переговорам. Создавалось ощущение привычной, обыденной для большинства присутствующих обстановки, непринужденности их общения, уверенности в своих действиях в достижении намеченной цели.
Разговор начали издалека. Сидящий напротив моложавый мужчина в очках спросил приезжую подругу – каких она придерживается политико-экономических убеждений и взглядов – левых или правых направлений. Дама совершенно была не готова к ответу на такой вопрос, который застал её врасплох, поэтому, пожав плечами, сказала, что придерживается средних убеждений между указанными направлениями. Собеседник недоумённо уставился на неё и изрёк:
- Что-то я до сих пор не слыхал о существовании партии, придерживающейся подобных воззрений. – Затем жеманно ухмыльнувшись, добавил: – Среднее – это что-то абстрактное, напоминающее пятое колесо в телеге.
Ситуацию спасла подруга дамы:
- Мы приверженцы центристского толка и находимся в оппозиции, как к левым, так и к правым уклонистам.
С восхищением посмотрела на подругу её гостья, спросив шепотом восторженно:
- Ты так уверенно разбираешься в политике!
- Да я в ней совсем не разбираюсь, – ответила та. – Каждый день отовсюду талдычат одно и то же, вот и задолбали, так что эта дребедень запомнилась сама собой.
В общем, кажется все сферы человеческой деятельности на местном, отечественном и мировом уровне обсудили представители обеих сторон стола, включая инфляцию, стихийные бедствия, поведение любимых кошек и собак, похождения депутатов и министров, интимные отношения различных знаменитостей и т.д. и т.п. Убедившись, что обсуждение указанных проблем обеими сторонами ещё более их  сблизило, и они достигли несомненного взаимопонимания, и, чувствуя, что дальше церемонию затягивать нецелесообразно (у многих сильно «засосало под ложечкой», глядя на убранство стола) было объявлено о начале процедуры.
Женихом представился мужчина средних лет, худощавый, лысеющий с макушки. В качестве невесты предстала дама бальзаковского возраста, склонная к полноте, с рыжим париком на голове. Состоялся обряд помолвки, то есть объявление принародно молодых женихом и невестой. Вся эта церемония сопровождалась тостами за здравие молодых, их родителей, родственников, знакомых и т.п. И вот, когда процесс (сватовства) уже близился к завершению – представители обеих сторон, достаточно подружившись, обнимались и целовались без разбору, перегнувшись над столом, выяснилось досадное недоразумение. В рекламной газете была помещена следующая информация: «Имеется невеста. Требуется жених. Согласны выдать за пятьсот тысяч рублей». И вот эти деньги надеялась и пыталась заполучить одна из сторон от другой, то есть, обе стороны, представляющие интересы жениха и невесты. Возник конфликт, переросший в словесную перепалку и взаимные упрёки, сопровождаемые руганью с матом. Вскоре от слов перешли к более активным действиям. В единоборство были вовлечены почти все участники обеих сторон, которые веско аргументировали неприятие притязаний оппонентов взаимным отражением посредством остатков закуски и посудой.
Подруги поспешили удалиться с места событий. На улице, на ступеньке вагончика спокойно сидел старик-сторож.
- Дед, чего же ты не вызываешь милицию? – набросились на него женщины.
- Ничего, скоро выдохнутся и угомонятся, – ответил он. – Наши строительные рабочие после получки и аванса ещё более рьяно выясняют отношения. Я к этому привык.
Покинув строительную площадку, приезжая подруга огляделась и обомлела. Над одной из дверей ближайшего дома была установлена красочная вывеска с ругательным, вернее, с матерным, словом сексуальной направленности. Такого она за всю свою жизнь ещё нигде не встречала, чтобы так открыто, наглядно и широкодоступно выражаться. Когда дамы перешли на противоположную сторону улицы, оказалось, что женщина прочла только одну нижнюю половину слова. Вторая же половина вывески была расположена над уступом, поэтому стоя под вывеской, она не смогла её увидеть. Вывеска оповещала, что под нею находится парикмахерская, втиснутая между двумя мелкими фирмами. А чтобы длинное название этой цирюльни поместилось в узкий проём, владельцы догадались её разделить на две равных части: верхнюю «парикма…» и нижнюю очень неприличную в названии заведения.
Перед тем, как спуститься в метро, местная подруга остановилась перед одним из нищих, сидящим на ступеньке, моложавым мужчиной в потрепанной одежде и с помятым лицом. Переговорив с ним и кинув в его кепку купюру, вернулась с удручённым видом:
- Жаль мужика, подвизался он в одну компанию лохотронщиков, а в первый же выход и «погорел» наш Яша.
- Что, в милицейскую облаву попал? – спросила подруга.
- Намного хуже. «Обработал» он своего клиента, как ему казалось, лучше не бывает. Солидный, обеспеченный попался, расплачивался всё крупными купюрами. Яша едва успевал сдачу отсчитывать да вовлекать дальше в игру. Вытряхнул из клиента тысячи баксов в крупной валюте, тот с ним без сопротивления расплатился даже сверх проигрыша. Яша вручил ему сдачу от всей прежней выручки. Вскоре выяснилось, что клиент расплатился фальшивыми бабками элементарной подделки, которую можно определить даже на первый взгляд невооружённым глазом. Клиент оказался аферистом, заезжим гастролёром, лишивший компанию дневного навара. Вот так Яша проигрался в дебюте, пришлось возмещать убыток своей квартирой.
- Вор вора обворовал, - заметила подруга, - неужели сдача клиенту стоила целой квартиры?
- Как раз хватило в обрез, - ответила собеседница, - хорошо, что в живых оставили и выгнали из своей компании. Вот так, дорогая, не всем даются легко богатства, тем более в России!
В середине ноября 1994 года Виталий получил повестку из военкомата с предложением явиться туда для вручения мобилизационного предписания. Но процесс оформления этого документа не состоялся. Оказалось, что менее чем через два месяца его необходимо отправить в отставку, то есть снять с воинского учёта по возрасту.
- Да, повезло тебе, господин офицер, - сказал Виталию работник военкомата.
В чём ему повезло – свежий отставник узнал в конце следующего месяца, когда началась так называемая Первая Чеченская война.
В тот период времени Виталий вспомнил об одном офицере запаса, с которым привлекался на военные сборы в 1970 - 80-е годы. Мужчина лет тридцати пяти обожал эти сборы и стремился присутствовать на каждом из них, часто приезжая в распоряжение воинской части с рюкзаком, упакованным на случай отправки на маневры, которые он с надеждой ожидал. Что сталось с этим любителем военных игр? Какова его судьба?


ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК НАЧАЛСЯ.


Наступившие новый век и новое тысячелетие охарактеризовались всплеском физического вооружённого насилия над незащищёнными людьми со стороны националистических уголовников и религиозных фанатиков. Кровавые, масштабные террористические акты в США и России, Пакистане и Индии, Израиле и Палестине, в других государствах планеты унесли тысячи жизней невинных людей. Бог главный судья преступникам и всеобщее презрение человечества:


Чем мизерней вошь –
Тем наглее бахвалится!
Мол, в том её мощь,
Что больнее кусается!

К сожалению, эти насекомые паразиты расползлись по всему телу планеты, и очиститься от этой заразы можно только сообща, эффективными совместными действиями народов всех государств планеты.
Вероятно, так совпало, что именно в этот период времени и со сменой главы российского государства началось выздоровление экономики страны, активизировался процесс консолидации политических слоёв российского общества в решении внутренних и внешних проблем государства. Полученные положительные результаты такой деятельности не замедлили сказаться на улучшении жизни людей. Несомненную помощь властям в этом процессе оказала церковь. Руководители всех уровней власти стремятся поддерживать с религиозными конфессиями взаимовыгодные отношения. Осуществляется восстановление старых и строительство новых храмов в основном за счёт федерального и местного бюджетов. Если в советское время, когда Матвиенко В.И. работала в Ленгорисполкоме, священнослужителям отказывали в этой помощи, утверждая, что объекты религиозного культа должны существовать за счёт собственных средств, то в настоящее время губернатор Матвиенко уже заявляет, что духовные храмы – это памятники истории и культуры, поэтому государство за счёт налогоплательщиков финансирует их обустройство. Такое сотрудничество устраивает и удовлетворяет как руководящих чиновников, так и глав церквей. Первые этим укрепляют свою власть в центре и на местах, вторые – расширяют свою сферу влияния в стране восстановлением и строительством храмов.
Однажды Виталий стал свидетелем спора в местной поликлинике между пожилыми людьми. Ожидая очередь к врачу, они затеяли разговор о нынешнем отношении людей к религии. Седовласый статный мужчина утверждал, что в стране подогревается ажиотаж среди населения, люди устроили небывалое паломничество в церковь. Этот процесс приобрёл характер массового психоза. В ответ на эти слова одна из старушек удовлетворённо заявила, что так и должно быть – люди стремятся успокоить свою душу в храме, им помогают в этом священники, являющиеся примером для подражания прихожанам в соблюдении морально-этических норм жизни.
- Да, что Вы говорите! – Воскликнул мужчина. – Вспомните «Сказку о попе и работнике его Балде» Пушкина или «Ночь перед рождеством» Гоголя, в которых наши классики высмеивают небезгрешную жизнь священников. А позднее, в дореволюционных произведениях Леонида Андреева, Максима Горького, Семёна Подъячева представлены ужасающие взаимоотношения церковных служащих, как между собой, так и с прихожанами. Пьянство в среде этих так называемых блюстителей морали процветало махровым цветом.
- В Вас накопилось много злобы и ненависти к людям! Никто не отрицает того, что происходило когда-то. Но, например, пили церковнослужащие не от хорошей жизни, и не следует всех ставить на одну доску. А за охульные слова Вам может воздаться в будущей жизни! – Сердито выговорила старушка.
- Я не утверждаю, что все священники пьяницы и развратники, как и не могут быть все коммунисты сталинистами. Нельзя впадать из одной крайности в другую. – Возразил спокойно мужчина. – А что касается будущей жизни, то для неверующего человека загробной жизни не существует. Все заканчивается его земным пребыванием. Ведь Вы же утверждаете, что он бездуховный, значит, дух он не может испустить. А плоть сгнивает в земле или её сжигают. Для верующих же есть выбор попасть в рай, если он безгрешен, или в ад, где пройдя все муки, будет очищен от грехов в преисподней и после этого будет допущен в рай на небесах.
- Но всё же, наказание неотвратимо для каждого! – Не унималась старушка.
- Неверующий сам себя наказал, лишившись продолжения жизни после смерти. Да и нельзя наказывать за справедливые и честные поступки, – отпарировал мужчина.
Слушая этот диалог, Виталий вспомнил рассказ своего товарища по аспирантуре Петра Гришкевича, который работая в своё время в должности главного инженера одного из колхозов или совхозов Псковской области, помог местному монастырю организовать заготовку на зиму продовольствия и топлива. В знак благодарности настоятель монастыря пригласил инженера в гости. Угощение было отменное. Гостю понравилось вино кагор, которого он, вероятно, перебрал, так как не помнил окончания торжества. Его погрузили в транспортное средство и с почестями отправили домой.
Между тем уязвлённая пожилая дама, ожидая своей очереди на приём к врачу, не могла успокоиться:
- Надо вас, нехристей, приобщать к вере! – Обратилась она с раздражением к собеседнику. – Храм Божий надо посещать, мил человек!
- Хотите принудить стать верующим? Кстати, ваши противники – коммунисты тоже пытались насильно навязать свою идеологию, – ответил пожилой мужчина. – А сейчас священнослужители переняли их опыт – повсеместно осуществляют вовлечение в свою веру соотечественников: на производстве, в учебных заведениях, в Армии, отвлекая людей от их работы, учёбы, службы. Статья основного Закона государства – Российской конституции, как и бывшей Советской, провозглашает свободу вероисповедания. Это означает, что россиянин может самостоятельно, добровольно сделать выбор – быть ему верующим или неверующим.
- Но всё же, во что-то или в кого-то необходимо верить! – Не унималась женщина. – Ведь человек без веры – это потенциальный преступник!
- Вот в этом я с Вами совершенно согласен. – Одобрительно произнёс мужчина. – Верить надо в добро: в добрые взаимоотношения людей, отношение человека к природе, к своему отечеству. Вообще, по моему мнению, человек создан для того, чтобы, обладая уникальным разумом, творить добро на планете Земля.
Слушая затянувшуюся перепалку стариков, закончившуюся относительным примирением, Виталий мысленно рассуждал – народ России в своём историческом развитии не раз переживал глобальные политико-экономические изменения, и в некоторой степени привык или, вернее, смирился, с подобными процессами. Очередные правители государства, приобретшие власть, не скупились на обещания и посулы своим соотечественникам. Россияне, особенно пожилые люди, как всегда весьма доверчивы и податливы таким проявлениям. Этим беззастенчиво пользуются различные охотники до власти – как путь к личному обогащению. Для осуществления своих целей для них все средства, методы и способы доступны. В первую очередь они придают привлекательность названиям своих «детищ», весьма нескромных, но в которых звучат самовосхваление и самореклама. Например, телепередачи «Честный детектив», «Честный понедельник», «Народная экспертиза» или газета «Правда», или партия «Справедливая Россия» и т.д. А также привлечение в качестве «свадебных генералов» известных спортсменов, артистов, учёных и т.п. Такой выбранный путь признания себя народными массами в нашем отечестве срабатывает безукоризненно. Пока что россияне ориентируются по названию, а не по реальным делам группы людей или коллектива.
Вот обычная беседа старушек на лавочке перед подъездом своего дома. От нечего делать рассуждают они о прошедшей избирательной компании. Мол, столько сейчас существует политических партий и объединений и каждая из них обещает решать в первую очередь социально значимые проблемы, то есть, намерены служить народу. Программы у них ничем существенно не отличаются друг от друга. Избирателям приходится верить их обещаниям и принимать более простое решение – голосовать за партию или объединение, название которой более симпатично человеку.
Виталию Михайловичу запомнилась одна из этих пенсионерок, которая яростно убеждала своих подруг о зловредной политике известной партии; и он был весьма удивлён, когда у станции метро эта женщина активно предлагала прохожим накануне тех выборов печатную продукцию, агитирующую голосовать именно за эту ненавистную ей партию. Он высказался пенсионерке о подобном несоответствии в её поведении. «Мне деньги нужны, поэтому приходится зарабатывать таким подлым путём», - тихо молвила женщина. – «А голосовать я буду против этой партии!»
После социальной проблемы на втором плане у пожилых людей стоит национальная проблема, которую они воспринимают весьма болезненно и с заметным опасением, судя по разговорам стариков.
- В советское время нам, коренным ленинградцам, приходилось обивать пороги различных чиновничьих инстанций, чтобы оформить городскую прописку на жительство близким родственникам. Ждали месяцами и даже годами, пока в «сером доме» на Литейном дадут «добро» или откажут в просьбе. А сейчас все ограничения сняты, и граждане южных национальностей сплошным потоком хлынули в Питер. Скоро их здесь будет больше, чем коренных жителей.
- Действительно, так и есть. Что не смогли сделать древние азиатские завоеватели Руси Чингисхан, Батый и Мамай, то завершат своим нашествием их современные потомки не только на Питер, но на всю европейскую часть России.
- Ну, хорошо бы, если они вели себя здесь как порядочные люди, соблюдали местные традиции, были законопослушными, не нарушали установившийся годами порядок. Наоборот, от них одни неприятности – создали криминальные сообщества, которые контролируют торговлю и различные сферы услуг, унижают местное население. Вообще, какое-то наплевательское отношение ко всему тому, чем дорожат питерцы.
- Вы правы. Всех новоприбывших с юга граждан необходимо обучать культуре цивилизованного общения, а заодно не мешало бы и русскому языку. Наши же администраторы в центре и на местах вопреки логике хотят «пробить» закон, который позволит этим новосёлам сразу же по прибытии занять руководящие должности или быть избранными депутатами всех уровней власти.
- Вот это номер! Они захватили рынки, скоро захватят и власть! Уже сейчас заезжим толстосумам вынуждены прислуживать местные жители, коренные питерцы, особенно в торговой сети. Они уверены, что деньги решают всё. Подкупив теперешнюю власть, они добьются принятия угодных для них законов. В конечном счете, они сместят своих же благодетелей. А мы всё талдычим о борьбе с коррупцией. Показуха всё это.
Тягостно стало на душе Виталия Михайловича после этого неприятного разговора пенсионеров. Он невольно вспомнил несколько случаев из различных встреч с гастарбайтерами из постсоветского пространства. Одним  ранним утром по пути на работу Виталий переходил трамвайное кольцо вблизи станции метро «Купчино». В это время раздалась громкая ругань. Мужчина средних лет южной национальности набросился на старушку, которая мимоходом задела его лоток с товаром, установленный на пешеходном переходе. Иногородец оскорблял и обзывал  несчастную старушку, закончив свою ругань словами: «Старая, скоро ты сдохнешь, как собака!». Очень плохо, что в таких местах отсутствуют сотрудники правоохранительных органов. Но Виталий  подумал в тот момент о другом. На Востоке беспрекословно чтут старых, пожилых людей. Почему же об этой благородной традиции они забывают, находясь в гостеприимной России, приютившей их.
Обычно никто не обращает внимания на их мелкие хулиганские выходки, такие, как, например, молодой южанин едет утром на велосипеде по тротуару, заполненному спешащими на работу людьми, постоянно сталкиваясь с пешеходами. Естественно, возникают стычки между ним и легко пострадавшими людьми. Горожане успокаивают друг друга, мол, молодой человек, никак не может отвыкнуть от прежней жизни, когда он в своём ауле свободно катался по горным тропам.
Ехал как-то Виталий в метро. Вагон был переполнен. Два молодых человека – южане, ради баловства затеяли между собой борьбу, расталкивая пассажиров. На просьбы людей прекратить буйство, они совершенно не реагировали. Тогда к ним протиснулся рослый крепкий мужчина средних лет и что-то сказал им презрительно. Парни вмиг замерли, открыв рты, вероятно, не ожидавшие такого к ним обращения, и на остановке в неприкрытой злобе выскочили вслед за мужчиной. Исход встречи оскорблённых противников неизвестен.
Особый разговор относительно работников торговли южной национальности. Виталий не сторонник охаивать всех подряд продавцов, прибывших в Питер из Средней Азии или Кавказа, но всё же, он не может забыть несколько запомнившихся случаев, произошедших с ним при общении с этими новыми горожанами. Однажды, проходя с товарищем сквозь строй продавцов, торгующих на улице по соседству со станцией метро «Купчино», они остановились перед одним из южных продавцов, торгующим картошкой. Виталий попросил взвесить три килограмма. Продавец засуетился, немного помудрил с безменом, на который подвесил пакет с товаром, а затем передал его покупателю. По объёму и тяжести пакета в руке Виталий определил, что навряд ли товар будет весить три кило. Приятели пошли на рынок, который находился рядом и взвесили пакет на контрольных весах. Сомнения покупателя оправдались – стрелка на шкале весов показывала два килограмма. Приятели возвратились к продавцу. Тот по их лицам признал свою промашку, к тому же он был один против двоих. Не вступая в полемику, он стал довешивать товар. В данном случае Виталию удалось избежать обмана, но в другой раз он потерпел поражение.
Как-то вечером возвращаясь домой, Виталий вспомнил, что необходимо купить хлеб. Как раз по пути он набрел на ларёк, обладающий таким товаром. Подал продавцу сто рублей – меньших купюр не оказалось, а торговец выдаёт буханку хлеба, стоимостью в то время менее 10 рублей и металлическую мелочь. Покупатель продолжает стоять, ожидая остальную более крупную сдачу. Из окошка ларька высовывается мужская голова и изрекает: «Чэго ты стоишь? Ыди отсюда!». Естественно, Виталий стал требовать остальную сдачу – более девяноста рублей. Из ларька выходит второй такой же джигит и тоже с южным акцентом спрашивает: «Э, гражданын, что у тыба развэ свыдэтэлы ымэются? Ыды отсуда!». Действительно, поздним тёмным осенним вечером свидетелей не было, только иногда редкие прохожие торопливо проходили мимо. Урок на будущее, подумал Виталий, не лезь наобум в незнакомую торговую точку. Правда, напротив находится 41-е отделение милиции. Но как долго продлится разбирательство этого происшествия и успешно ли оно закончится для покупателя? Подошла женщина: «Наверное, и Вас обманули эти торгаши?» - сочувственно спросила она. Виталий подтвердил её слова. «Почему же наши власти не защищают местных жителей? – возмутилась женщина. – Наоборот оберегают приезжих гастролёров! Вот и приходится сыновьям и внукам вставать на защиту своих родителей и стариков!». Виталий понял, что делать тут больше нечего – выругался, плюнул и двинулся восвояси, сопровождаемый насмешками южных гостей.
Злоключения Виталия подтверждают, что рассуждения стариков на лавочках не пустые слова, а результат неуважительного и даже оскорбительного к ним отношения со стороны заезжих граждан с бывших союзных республик. Особенно раздражают не только пожилых, но и молодых людей, и наносят незаслуженную обиду, необоснованные, несправедливые обвинения в адрес русского народа, якобы, в их притеснении других народов, как в России, так и в сопредельных странах.
Народ – как национальное сообщество не может быть тоталитарным. Таким может являться государственный режим, то есть образ правления. На всём протяжении существования России самые жестокие, беспощадные, кровавые режимы существовали при господстве иностранных правителей или их приспешников. Таких господ было достаточно много. Например, властвование поляков в начале семнадцатого века. В прошедшем двадцатом – председатель ВЧК поляк Дзержинский Ф.Э.; латышские стрелки, охранявшие первых советских руководителей; еврей Троцкий (Бронштейн) Л.Д. – один из организаторов кровавого террора; Сталин (Джугашвили) И.В. – грузин, известный своими многолетними репрессиями, уничтожившими миллионы граждан страны, исполнителем которых был его соотечественник Берия Л.П. И совсем недавняя история – события августа 1991 года, членом ГКЧП был председатель КГБ латыш Пуго.
Самыми демократическими правителями в России, как доказывает история, были её доморощенные представители отечественных династий, наиболее показательным из которых является император всея Руси Александр Второй, названный «царём-реформатором». При его правлении было отменено крепостное право в 1861 году, а в 1863 году он отменил телесные наказания. Александр II утвердил новый университетский устав, предоставляющий университетам широкую автономию; предоставил женщинам право получать высшее образование; отменил в 1855 году предварительную цензуру печати; сократил сроки службы в Армии; утвердил Городское положение, по которому ввёл выборные органы общественного управления – городскую думу и городскую управу; учредил государственный банк и провёл судебную реформу.
За свой чрезмерный либерализм Александр II поплатился. После многочисленных покушений он был убит террористами. Та же участь постигла его внука Николая Второго, чья смерть и гибель его семьи доказали, что либерализм, проявленный к террористам, приводит, в конечном счёте, к физическому насилию и даже к уничтожению власти, даровавшей преступникам свободу. Либерализм и террор - несовместимые понятия, и их столкновение или временный мирный договор между ними в итоге заканчиваются гибелью доверчивых «партнёров» или противников по борьбе.
Осенью 2001 года Виталий был вынужден согласиться на операцию и лечь в больницу №20, что на улице Гастелло-21. Развилась варикозная болезнь левой нижней конечности, возникшей ещё в 1995 году, до такой степени, что требовалось срочное оперативное вмешательство.
Больница в то время, безусловно, бедствовала. Как-то новый больной решил поправить свою постель и перевернул матрац, оборотная сторона которого была латана-перелатана. Через сплошные швы торчала вата. Пришлось возвращать лежак в первоначальное положение. Персонал больницы как мог, поддерживал должное санитарное состояние своего учреждения и необходимые бытовые условия больным. Обеспечивалось вполне нормальное питание с соблюдением требуемых диет.
Двадцатую больницу в то время курировала Военно-медицинская академия. Врачи хирургического отделения в основном молодые мужчины с достаточным опытом работы, профессионалы своего дела, преданные своей специальности и увлечены ею.
Уверенность хирургов в своей деятельности невольно передавалась пациентам и действовала на них успокаивающе, обнадёживающе за исход операции. Именно в таком психологическом состоянии Виталия доставили на каталке в операционную. Разложили на столе с растопыренными конечностями, закрепив их и установив различные датчики. На противоположной стене висели часы. Последнее, что запомнил больной, теряя сознание от наркоза – это хронометр, показывающий ровно девять часов утра; а открыл глаза, освободившись от принудительного сна, увидел большую стрелку часов на цифре «один». Четыре часа оперируемый находился в глубоком сне.
Позднее Виталий спросил хирурга, почему прошедшая операция такая длительная? Тот вероятно пошутил: «А куда торопиться!? Вот если у больного сердечко, лёгкие или другие органы не в порядке – вот тогда времени в обрез. А по правде сказать – запустили Вы болезнь, пришлось повозиться».
В палате размещались пять коек, пациенты менялись в течение трёх-пяти дней, но не более недели. Прооперированному больному дают отлежаться, чтобы затянулись швы и выписывают для долечивания дома. Действует своеобразный конвейер. Естественно, от нечего делать между больными велись различные разговоры, возникали споры, иногда довольно горячие. У одного больного на этот период времени пришёлся день рождения. Соседи по палате поздравили виновника торжества, подняв за его здоровье шкалики с лекарством.
- С тридцать третьим днём рождения, наш товарищ по несчастью! – Провозгласил тост самый старший больной. – Тридцать три года – это треть века, а также возраст Христа!
- Если ему тридцать три года, то день рождения тридцать четвертый, – поправил Виталий оратора. – Вы не берёте в счёт настоящий, непосредственный день рождения, а отсчитываете количество лет, которое на единицу меньше дней рождения.
Старик посмотрел на соседа внимательно, почесал задумчиво затылок, затем изрёк:
- Действительно, Вы правы. Столько прожил лет и не задумывался об этом до сих пор.
В разговор включился сам виновник торжества:
- Господа, это мелочи по сравнению с тем, как убого представлен наш современный всемирный календарь, по которому, как известно, летоисчисление должно вестись от рождества Христова. Значит, рождество должно совпадать с первым числом января наступающего года. А что же происходит на самом деле. Одно рождество – католическое празднуется за неделю раньше нового года, другое – православное – наоборот, на неделю позже. Следовательно, можно полмесяца гулять, встречая новый год от рождества Христова.
- Вы правы, что существующий календарь не доведён до совершенства. - Подал голос четвёртый обитатель палаты, обладатель рыжей бороды. – Например, четыре месяца в году содержат тридцать дней, семь месяцев по тридцать одному. Зачем же тогда для февраля выделили всего двадцать восемь дней, а на четвёртый високосный год двадцать девять. Позаимствовали бы от других месяцев, у которых более трёх десятков дней и добавили бы к февралю, чтобы чередовались тридцать и тридцать один день. Возможно, тогда этот неблагополучный високосный год с полновесным февралём не будет таким устрашающим для людей, особенно суеверных. В этом случае календарь по числу дней в году всё равно не изменится.
- Это Ваше предложение заслуживает внимания астрономов. - Попытался успокоить бородача Виталий.
Одного больного в палате ежедневно навещала его супруга. На предприятии, в котором  они оба работали, женщина занимала должность психолога. Как-то другой обитатель палаты отважился ей выразить сомнение в необходимости работника с такой специальностью в производственной сфере. Покидая палату, дама остановилась у кровати своего оппонента, внимательно посмотрела на него и, извинившись, изложила достаточно подробно его семейное положение, домашнюю и служебную жизнь, в том числе успехи и неурядицы. По-видимому, она учитывала поведение больного и его состояние в данный момент. Когда женщина вышла, больной с разинутым ртом некоторое время недоумённо сидел молча, затем, очнувшись, признался: «Да, я ошарашен! Фактически она всё верно угадала. По правде сказать, я до сих пор относился к такой службе с предубеждением, подозрением и недоверием».
- Вот, что значит, высококлассный специалист, настоящий профессионал своего дела! – Резюмировал Виталий.
Во второй половине недели, когда выздоравливающих больных стали одного за другим выписывать и койко-места освобождались, в палату вселили молодого человека лет двадцати, худого, как скелет. Непроходимость желудочно-кишечного тракта – такая у него была болезнь. В больницу его ложили многократно, но излечить не могли. Вот и сейчас в очередной раз он оказался на больничной койке, так как этот тракт вновь проявил свою полную недееспособность. Жизнеобеспечение парня осуществляли вводом в вену специального питательного раствора посредством капельницы. Раствор достаточно дорогой и для тощего бюджета больницы сказывался весьма ощутимо. При этом запасы раствора заканчивались, и работники больницы были вынуждены просить родителей больного им сами обеспечивать лекарствами своего сына. Родители в то время тоже ощущали значительное материальное затруднение, так как их предприятие – мясокомбинат «Самсон» (бывший им.Кирова) был на грани краха и практически прекратил свою деятельность. С остановкой производства, соответственно, была прекращена выдача зарплаты работникам комбината. Поэтому покупка дорогостоящего лекарства для родителей парня была проблематична.
Больной по любому поводу ругал и укорял свою бедную мать. Когда юноша и Виталий вдвоём остались в палате, грубые претензии сына к матери участились. Женщина приходила навестить больного каждый день, отец же – изредка. В разговоре они перестали стесняться присутствия постороннего человека, и парень при каждой встрече с матерью «закатывал сцены», кричал в истерике: «Лучше бы ты меня не родила!». Мать, привыкшая к такому поведению сына, спокойно переносила его упрёки и оскорбления.
Виталию было невыносимо жаль этого молодого человека. Медперсонал знал, да и другие больные понимали, что он обречён. Однажды, когда в палате остались вдвоём парень и Виталий, юноша разоткровенничался: «Если бы бог подарил мне всего один год полноценной, здоровой, нормальной жизни, то Вы даже не можете себе представить, как я был бы ему благодарен за это!».
Чтобы отвлечь больного от скверных мыслей, Виталий рассказывал ему разные жизненные оптимистические истории, в том числе из своей научно-практической деятельности. Один эпизод из таких рассказов его очень заинтересовал и даже взволновал. В своё время рассказчику пришлось проводить экспериментальные исследования, которые заключались в определении наиболее эффективных методов, способов и технических средств для транспортировки различных материалов по трубопроводам, шлангам, а также внутри резервуаров при их загрузке и выгрузке. Чего только исследователь не предпринимал, чтобы ускорить процесс перемещения материалов: и высушивал их, и разжижал, и постоянно перемешивал, производил другие манипуляции. Но добился желаемого результата только тогда, когда придал вибрации определенного режима (амплитуда, частота, направление) стенкам трубопроводов, шлангов и резервуаров. Процесс перемещения материалов принял устойчивый непрерывный характер.
С большим интересом выслушав информацию, молодой человек задался вопросом  о её возможности в использовании в борьбе с болезнью, которой он так жестоко поражён. При этом спросил соседа – запатентовал ли он что-нибудь из исследованного, представляющего новизну. Парень сразу как-то воспрянул, вероятно, «загорелся» идеей в надежде что-то изменить к лучшему в своём тяжёлом существовании.
Виталию очень хотелось, чтобы судьба пощадила молодого человека и подарила ему годы полноценной жизни. Уверенность в свершении таких пожеланий он сохранил и в дальнейшем.
В середине марта 2002 года Салтыков Сергей Афанасьевич прибыл на службу в склад аэропорта сильно возбуждённым. Жил он недалеко от железнодорожной платформы «Дачное» и ходил на работу в авиагородок пешком, пересекая территорию коллективного садоводства, в котором имел свой участок. По пути он наведывался с проверкой в свою фазенду. В то мартовское утро его сосед по участку поведал, что застал в своём дачном домике спящих бомжей, вызвал милицию, которая отвезла незваных гостей в отделение. Салтыков возмущался наглостью бездомных.
- Ну, что ты обижаешься на этих обездоленных людей? – успокаивал его Столяренков Олег Ефимович. – Им нужно помогать, а не изгонять отовсюду. Должно же быть у вас – дачников хоть какое-то чувство милосердия. Кто же им предоставит крышу надо головой, кроме вас, имеющих два жилища?
- Это моя частная собственность и она охраняется законом, посягать на неё никто не имеет права, – не унимался Сергей Афанасьевич. – Умные головы говорят, что надо всячески помогать садоводам и огородникам.
- Я не спорю с тобой, - отвечал Олег Ефимович. – Но другие ещё более умные головы утверждают, что в первую очередь необходимо помогать людям, не имеющим крова или обитающим в ветхом жилье, в коммуналках. Сколько людей по стране, в том числе в Питере, ютятся в убогих жилищах. Среди них много фронтовиков, блокадников, пожилых и одиноких граждан. Вот у тебя, Сергей Афанасьевич, несколько жилищ. Предоставь хотя бы временно кров бездомным.
- Вот чего мне ещё недоставало – так это бездомных! Ничего перебьются.  -- Рассердился Салтыков. – Повторяю, частная собственность неприкосновенна! Нищих нам только не хватало!
- Сергей Афанасьевич, ты сам только что сказал, что ждёте помощи – милостыню просите у государства. - Не отступал Столяренков. - А ведь эта помощь оказывается за счёт налогоплательщиков, в том числе жителей коммуналок, которые нуждаются в помощи наиболее остро, чем вы, обеспеченные жильём сверх нормы, обычно состоятельные люди, которые могли бы обойтись и без госпомощи.
- Ничего, мы добьёмся своего! – Как бы пропуская мимо ушей слова собеседника, твердил Салтыков. – Появился человек, активно отстаивающий интересы владельцев земельных участков. Хватка у него - дай бог каждому. А как он убедительно может представить наши проблемы. С его настойчивостью можно пробить любое дело.
- Да, я слышал этого доморощенного Цицерона, которому палец в рот не клади – всю руку откусит. - Согласился с оппонентом Столяренков. – Но найдется ли подобный человек, который поможет обездоленным людям, не способным постоять за себя?
- Коллеги, - подал голос молчавший до сих пор Виталий Михайлович, - Вы затронули, вернее, обсудили сейчас болезненную тему – психологию собственника. Любой владелец какого-нибудь объекта будет яростно отстаивать свои права на его неприкосновенность, приобретенным в собственность законным или преступным путём.
В дискуссию подключились остальные присутствующие в бытовке работники склада, которые делились между собой результатами своих наблюдений и переживаний, накопленных ими в девяностых годах прошедшего века, когда появились собственники особого рода, считавшие себя «пупом земли», которым всё дозволено и положено: владельцу коттеджа – озёра и реки, не допуская туда остальных сограждан; владельцу лимузина – стоянка на детской площадке; дачнику – помощь государства в первую очередь; лавочнику или владельцу офиса – место на тротуаре, вытесняя прохожих на проезжую часть. Всё это издержки переходного периода от социализма к капитализму. Главный вопрос, который должны решить граждане страны, как исправить эти ошибки и впредь их не допускать. К такому единому мнению пришли ветераны-авиаторы.
– Сергей Афанасьевич, – вновь обратился к Салтыкову Столяренков, – не надоело ли тебе, не устал ли ты ходить каждый день туда и обратно по маршруту «Дачное» – «Пулково»?
–  А что поделаешь, конечно устал и ох как надоело. – Отвечал коллега.
– Я помню, ещё в 60-е годы на встрече со своими избирателями депутат Ленсовета торжественно провозгласил: «Открыв станцию метро «Дачное», мы вскоре откроем и станцию метро «Аэропорт», до которой остался всего лишь один перегон!» Но через несколько лет станцию «Дачное» закрыли, а тоннель метро проложили в жилой массив на западе города (станция «Проспект ветеранов»). Ни в коем случае я не против существующей в настоящее время ветки метро, она крайне необходима населению, живущему в том районе, но и ветка метро в сторону аэропорта не помешала бы, а наоборот, способствовала бы решению весьма острой транспортной проблемы для всех горожан и их гостей.
В 2006 году исполнилось пятнадцать лет трудовой деятельности Виталия Михайловича в аэропорту «Пулково». К этому времени вступил в завершающую стадию процесс объединения авиакомпаний Московской «России» и Петербургской «Пулково», против которого выступило подавляющее большинство питерских авиаработников. Склад, в котором работал Виталий, передислоцировали за пределы аэропорта в авиагородок. Все его коллеги, которые ранее работали в доках склада, отошли от этих служебных дел. Кто-то из них ушёл на заслуженный отдых, а кто-то вообще покинул этот мир. Разногласия и полемика, возникшие как из-за внешнего, так и из-за внутреннего организационного переустройства не могли положительно способствовать производственному процессу. Часто возникали конфликтные ситуации в трудовых коллективах. Естественно, такая служебная обстановка не удовлетворяла Виталия Михайловича и он принял решение – пора уходить. Накануне лета 2006 года он написал рапорт о своём увольнении и покинул авиапредприятие «Пулково».
Дополнительной причиной этому решению послужило разногласие между ним и завскладом по вопросу распределения должностных обязанностей в новом производственном объекте. В процессе увольнения случился неожиданный казус. Руководство цеха, противясь увольнению его работника, решило воспрепятствовать ему. Виталий пришёл в бухгалтерию за окончательным расчётом. Перебирая бумаги, поданные вошедшим, работница этого финансового подразделения недоумённо произнесла: «А почему отсутствует документ, подтверждающий дополнительную выплату при увольнении? Сходите в отдел кадров, возьмите там справку, пусть её подпишет руководитель цеха, и возвращайтесь в бухгалтерию».
В отделе кадров, получив бланк справки, он позвонил начальнику цеха, чтобы тот распорядился выдать временный пропуск на территорию предприятия, так как постоянный уже ранее был сдан. Начальника на месте не было, но его секретарша с готовностью выполнила просьбу: сама оформила документ, прибыла на проходную и провела через неё своего бывшего работника.
Был обеденный перерыв. Начальник находился в столовой. Виталий направился туда, решив заодно самому пообедать. За столом, на котором кушал его бывший руководитель, имелось свободное место. Бывший подчинённый поставил туда поднос с едой и рассказал причину посещения начальства.
- Иди, подписывай к вышестоящему руководителю, по его распоряжению не была оформлена справка о дополнительной выплате. – Недовольно запротестовал цеховой начальник. – Вероятно, не все в отделе кадров и в бухгалтерии были информированы об этом распоряжении.
Виталий возразил, сказав, что он направлен именно к нему, а не к другому более высокому руководству.
Со времени поступления Виталия на работу в аэропорт, в цеху сменилось несколько его руководителей, этот последний был по своей натуре трусоватым и боялся осложнений со своими коллегами любого ранга. Немного подумав, морща лоб, он пристально посмотрел на бывшего своего подчиненного и изрёк:
- Как же ты с таким характером смог прожить всю жизнь? – И подписал справку, что позволило его визави получить полностью причитавшуюся ему сумму.
Пару лет спустя этому начальнику уже самому пришлось увольняться по причине серьёзной болезни головного мозга.
26 октября этого же года отмечалось столетие со дня рождения его учителя в аспирантуре Антипина Вениамина Георгиевича, а 26 января 2008 года – двадцатилетие со дня его кончины. Виталий Михайлович принял участие в обоих мероприятиях, где ученики, соратники и друзья этого незабвенного учёного и уважаемого человека отдали должное светлой его памяти.
Бывшие коллеги Виталия посетовали, что он прекратил заниматься научной деятельностью в расцвете творческих сил, будучи кандидатом технических наук, старшим научным сотрудником. Вспомнили, что он был председателем профсоюзного бюро отдела. В институте Виталий был награждён медалью «Ветеран труда» и знаком «Победитель социалистического соревнования в 1980 году». Этими знаками вместе с удостоверениями, утверждёнными ЦК КПСС, Совмином СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, награждали в то время отличившихся работников по всему Советскому Союзу. Ну, и, конечно, у Виталия имелось удостоверение «Ударник коммунистического труда», которое ему вручили на субботнике накануне дня рождения В.И.Ленина в юбилейный год шестидесятилетия Октябрьской революции. Таким образом, имелся полный комплект атрибутов, соответствующий положительному образу советского обывателя.
В советское время комнаты и коридоры института были многолюдны, сейчас они опустели. Неблагополучные для страны 1990-е годы вынудили значительную часть работников института искать другую сферу своей деятельности, чтобы избежать нищеты. Но возник парадокс – с уменьшением числа научных сотрудников в институте, значительно возросло в нем число докторов наук. При этом такое явление распространилось по всей России. Даже руководство страны, по сообщениям СМИ, обратило внимание на такой внезапный всплеск повышения научного уровня работников институтов при снижении количества эффективных, прогрессивных их разработок, в том числе для сельскохозяйственного производства.
В застойное советское время пробиться через ВАК (Высшую аттестационную комиссию) претенденту на докторскую степень было сложно, так как её состав неизменно состоял в основном из престарелых учёных, в большинстве препятствующих обновлению (омоложению) высших научных кадров. С наступлением либерализации российского общества преграды к получению заветных документов, предоставляющих право на получение высших научных постов, стали незначительными. Словно прорвало плотину, и хлынул массовый поток в науку только что «высокоостепенившихся» учёных.
Бывший коллега Виталия по лаборатории сообщил о том, что даже в доктора выбился сотрудник – местный житель, который когда-то скрывался в аспирантском общежитии, побитый кем-то на улице, не желая показываться в таком состоянии на работе и дома. Виталий вспомнил того самовлюблённого хвастунишку. Научная тема новоявленного доктора – это компьютеризация сельскохозяйственного производства. Наверное, благодаря этой диссертации, родное сельское хозяйство двинется семимильными шагами. Только знать бы – в каком направлении?
В середине марта 2009 года Виталию Михайловичу вновь пришлось побывать в поликлинике. Постоянные разговоры в ожидании своей очереди к врачу посетители посвятили объявленной Президентом страны активной борьбе с коррупцией. Пожилые люди надеялись, что эта заразная чиновничья болезнь, способствующая дорожанию лекарств, будет сломлена, наконец, если за исцеление взялись самые высокопоставленные руководители государства.
- И не надейтесь! – С сарказмом ответил на благие суждения товарищей по очереди лысый мужчина. – В  нашей стране ничего не изменится. Крупного преступника с поличным схватили за руку, дело довели до суда, а дальше всё застопорилось. Он нанял известного адвоката, которому удаётся, несмотря на множество улик, спасти преступника от тюрьмы. Даже в отечественных телесериалах часто звучит поучительная фраза: «Найми хорошего адвоката, и он тебя отмажет от любого обвинения».
- А что наши адвокаты сильнее, то есть грамотнее прокуроров? – Спросила полная женщина.
- При чём тут сильнее или умнее, - огрызнулся лысый мужчина, - тут всё решают большие деньги, которые получают адвокаты за освобождение своих подзащитных от судебного преследования.
- Значит, адвокат сам встал на преступный путь, если способствовал избежать заслуженного наказания коррупционеру. Таким же образом он может защищать злостного убийцу. Следовательно, таких адвокатов необходимо самих отдавать под суд. - Вмешалась в разговор молодая женщина с ребёнком на руках.
- Да ничего вы не сможете сделать ни с адвокатами, ни с их подзащитными преступниками. - Отмахнулся лысый. – Все талдычат о судебной реформе. Навряд ли она поможет. Вот так преступники и будут уходить от возмездия, и покидать страну с награбленным добром. Какая тут может быть справедливость, когда короли преступного мира жируют на средиземноморских курортах, а в тюрьмы попадают их пешки.
- Ну, что вы привязались к «королям и пешкам»! – Подал голос, молчавший до сих пор стриженный молодой человек крепкого телосложения. – Все считают себя безгрешными, даже тот проповедник добра – священник, который своей машиной сбил насмерть человека и пытался свалить вину на другого, стремясь избежать наказания. Какой пример показывает своим прихожанам этот преступник, облачённый в рясу?!
- Меня поражает другое. – Вновь подала голос женщина с ребёнком. – Почему все известные адвокаты и общественные правозащитники берут под свою опеку преступников, сидящих в тюрьмах? Заботятся об их правах, о достойном содержании и обхождении в местах заключения. Но почему-то никто из них не интересуется судьбой жертв этих преступников, о возможности возмещения им утраченного здоровья, материального, морального и физического ущерба? Сколько людей, пострадавших от злодеяний преступников, брошены на произвол судьбы, лишены элементарной помощи. А в это время разного рода защитники, стремясь не замечать их страданий, яростно отстаивают интересы тех, кто совершил против них злодеяния.
Наступила тишина. Затем раздался робкий мужской голос:
-  А вот результаты опроса общественного мнения подтверждают…
- Вы верите результатам этих опросов? – Перебил тихую речь лысый мужчина. – Вот возьмите эти две общегородские, бесплатные, многотиражные газеты «Метро» и «Мой район». Обе публикуют результаты общественного мнения по Охта-центру, которые совершенно противоположны.
- Вы правы, - подтвердила одна из женщин, - газета «Метро» пишет, что большинство горожан за строительство этого объекта, а газета «Мой район» - наоборот, что подавляющее население противостоит этому строительству. Кому же верить?
- Здесь всё зависит от того кто и кому заказывает этот опрос, таковы будут и результаты. – Заключил обсуждение стриженный юноша.
В это время из кабинета врача вышла очень пожилая женщина. Виталий Михайлович уступил ей стул. Сидевшая по соседству дама вежливо обратилась к старушке – может, ей необходимо дефицитное лекарство, то она может бескорыстно в этом помочь.
- Не нужно мне лекарство, дорогая моя. - Произнесла старушка. – Хожу я в поликлинику не для лечения, а на проверку своего здоровья в качестве профилактики, которую мне прописали – являться сюда каждые полгода.
- А домой Вас сопроводят дети? – Поинтересовалась дама.
- Домой я пойду с мужем, который стоит напротив, читает медицинский листок на стене, - ответила старушка.
- Извините, если не секрет – сколько Вам лет?
- Да, никакого секрета нет, обоим нам перевалило за девяносто, а поженились мы ещё до войны совсем молоденькими.
- И между Вами не было никаких семейных конфликтов за многие десятилетия совместной жизни?
- Как же не были?! Были, конечно. Но мы не выносили их за пределы нашей квартиры и старались уладить отношения без посторонних. Не знаю, кому это нужно в современной жизни противопоставлять женскую и мужскую половинки семьи. У кого-то не сложились семейные отношения, не сошлись характерами, возникли внутренние неурядицы, и они переносят свой личный негатив на улицы, будоражат общество, зовут на противодействие – на баррикады. Ну, развелись бы, наконец, чем причинять страдания своим детям и родителям. Зачем вымещать свою злобу на других. Вообще, глупо выказывать публично превосходство одних над другими! – Излила накопившееся недовольство современными нравами соотечественников пожилая женщина.
Подошёл её муж – спокойный, уверенный в себе старик, вежливо приподнял под руку супругу, и они медленно направились к выходу поликлиники. Виталий Михайлович смотрел им вслед и думал – вот он восьмидесятилетний, по сравнению с этой семейной парой ещё совсем молодой.
Жизнь продолжается.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.


Молодость сравнивают с весной, а старость – с осенью. Весной строят планы на будущее, живут мечтами и ожиданиями счастливой и благополучной жизни. Осенью предаются воспоминаниям прошедшей жизни, анализируют минувшие события, подводят итог своей деятельности в этом бренном мире.
Каждому поколению суждено жить в своё историческое время, и оно не вправе диктовать свою волю ни предкам, ни потомкам, творящим дела в свою эпоху. Человеку лишнего не нужно. Однако существует вечный вопрос – нужная ли, не лишняя ли ведущая с древнейших времён постоянная полемика между старшим и молодым поколениями, между отцами и детьми о нравственном воспитании, о характере, о поступках людей, сменяемых друг друга возрастных групп?
Безусловно, воспитание и характер современных людей формируются под влиянием мирового научно-технического прогресса. Современные средства транспорта и связи приближают самые отдалённые уголки планеты, с населёнными пунктами которых поддерживается постоянное общение. Пока исключением являются российская глубинка и экзотические места малоразвитых стран, заселённые дикими племенами. В то же время родители являются первыми, главными и основными учителями, воспитателями и наставниками своих детей. Не следует удивляться – откуда появились «Печорины нашего времени».
Судьба предначертала Виталию Михайловичу идти в ногу со временем в основных рядах его сверстников, не избегая или уклоняясь от трудностей, повинуясь требованиям того времени, находясь в гуще происходящих событий страны, не требуя себе ни льгот, ни превосходств над другими соотечественниками. Люди жили едиными помыслами, открытой душой друг к другу, презирали Чеховского «Человека в футляре». Они не признавали принцип «не ступай, а вдруг»: не ступай на крышку люка, а вдруг провалишься; не ступай на трамвайный рельс, а вдруг поскользнешься; не ступай на лежащий провод, а вдруг ударит током и т.д. и т.п. Они не хотели существовать подобно премудрому пескарю Салтыкова-Щедрина, который жил – дрожал, и умирал – дрожал.
Естественно, жизнь российских ровесников Виталия Михайловича сопровождалась радостями и огорчениями, успехами и неудачами, приобретениями и утратами. Не их вина, что не в полной мере осуществлялись их надежды на будущую более счастливую жизнь, и не всегда удавалось достичь желаемых результатов. Судьба многих поколений решалась от выбранного пути развития государства группой политиков, взявших власть в свои руки. Эти правители самочинно, каждый по своему усмотрению писали историю их периода властвования и переиначивали историю своих предшественников, подстраивая её под свою идеологию. Но сама история – это не научная догма, а процесс непрерывного развития общества, каждое последующее поколение которого переосмысливает прошедшие события в связи с изменчивостью на них взглядов пришедших к власти новых политиков.
Простой советский человек, труженик, был заложником власти, которая в то время существовала. Но он справедливо, честно и часто бескорыстно трудился, творил и созидал не для правителей, которые, несомненно, присваивали его плоды труда, а для всего общества с надеждой на лучшую будущую его жизнь.




Санкт-Петербург. Май 2009 – декабрь 2019 гг.