Златовласка

   На берегу Балтийского моря есть один очень уютный литовский городок, где я каждое лето отдыхал с родителями на протяжении своего босоногого детства. В те славные времена не требовалось виз, а Литва еще не была заграницей. Там чистое море, и солнце не такое знойное как на юге, и гораздо меньше народу. Мы останавливались в частном секторе, у каких-то дальних родственников. Я обычно был предоставлен самому себе, родители за меня не беспокоились. Во-первых, в свои тринадцать лет я хорошо плавал, а во-вторых, голова у меня работала нормально, и ни в какие авантюры я не влезал. Да и вообще, время было спокойное, никому и в голову не приходило, что с подростками может что-то случиться. Обычно я находил себе приятеля, и целый день пропадал с ним на улице или на берегу моря.
   В тот год моим приятелем был Юргис, местный мальчик, мой сверстник. Я звал его просто Юрка. Он хорошо говорил по-русски, а я немного мог объясняться по-литовски. Как-то раз он заговорщически подмигнул и сказал почему-то на ухо:
   – Хочешь посмотреть кое-что интересное?
   Я, конечно же, хотел. Юрка захватил из дому большой морской бинокль и повел меня к морю.
   – На корабли будем смотреть?
   На траверсе городка стояло на рейде много военных кораблей, и мы часто рассматривали их в бинокли.
   – Не-а, – загадочно ответил Юрка. – Не на корабли.
   – А на что?
   – Скоро узнаешь.
   Мы шли вдоль высокого глухого забора, за которым находился женский пляж. О таком направлении как нудизм в те времена мало кто знал, но в Прибалтике существовали отдельные женские пляжи, где тетки купались и загорали голышом.
   Мы свернули в сосновый бор, который почти вплотную подступал к морскому берегу. Тут забор загибался и уходил к воде. Юрка подвел меня к корявой разлапистой сосне.
   – Полезли. Это мой НП.
   Мы забрались на дерево и сели на соседние ветки, которые росли выше забора. Пляж перед нами открылся как на ладони. Были видны фигурки женщин, также явно угадывалось, что они без купальников. Мое внимание сразу привлекла фигурка молодой женщины или девушки, которая загорала ближе всего к нам. Она лежала на спине, согнув одну ногу в колене, а другую закинув на нее. Глаза ее закрывали огромные темные очки. Длинные золотистые волосы ручьями струились вдоль ее тела. Небольшая грудь даже на таком расстоянии казалась очень упругой, потому что не растекалась по всему телу и не свисала по сторонам.
   Юрка сидел на толстой ветке верхом, прислонившись спиной к стволу и, прильнув к биноклю, шарил им по всему пляжу. Свободную руку он запустил себе в штаны и шевелил ею, часто и напряженно дыша. Спустя несколько минут он вынул из штанов руку и протянул мне бинокль.
   – На, теперь ты. Не урони, смотри! Отец мне голову оторвет!
   Я припал к окулярам и начал сканировать по пляжу. В общем, как оказалось, ничего интересного. Старушки с дряблой морщинистой кожей, девочки лет трех, на которых и смотреть-то не интересно. Толстые тетки со свисающими жирами, отвисшими титьками и лохматыми мочалками между ног. Уж лучше бы купальники надели!
   Наконец я поймал в объективы девушку, которой залюбовался вначале, и почувствовал приятный холодок в груди. Девушка была обворожительно красива! Она вытянула ножки, потянулась как кошка, и села, повернувшись ко мне спиной. К ней подошла девочка лет двенадцати, такая же стройная, такая же золотовласая, такая же голенькая и такая же обворожительно красивая, только поменьше. Сейчас бы я назвал ее куколкой Барби, но в те времена таких игрушек не было. Да и какая, к черту, Барби! Она в тысячу раз красивее! И я в нее сразу влюбился. Девочка повернулась спиной к старшей Златовласке, та присела на корточки и заплела младшенькой Златовласке косы. Покончив с этой процедурой, они надели платья прямо на голое тело, свернули свою подстилку и ушли.
   Я вернул Юрке бинокль. Больше там смотреть было не на что.
   – А завтра придем сюда? – спросил я его.
   – Конечно.
   Но на следующий день, ни этой женщины, ни девочки на пляже не оказалось. А в довершение всего, нас самих разглядела какая-то глазастая старуха и завопила по-литовски:
   – Ай, бесстыдники! Езус Мария! А ну живо убирайтесь, а то милицию позову!
   А потом испортилась погода, и вскоре мы уехали домой.

   Весь год мне часто снился один и тот же сон. Будто бы мы с маленькой Златовлаской бегаем вдоль берега моря, а я никак не могу ее догнать. На этом сон прерывался. Но однажды, ближе к весне, я досмотрел этот сон до конца. Она остановилась, повернулась ко мне и сказала:
   – Я тебя люблю!..

   Следующим летом мы опять поехали отдыхать в тот же городок. Я хотел встретиться с Юргисом и забраться с ним и с биноклем на нашу сосну. Но когда я стал стучать в Юркину калитку, соседи сказали, что они все уехали куда-то на месяц. Я пошел к женскому пляжу, надеясь залезть на сосну и в одиночку понаблюдать, пусть даже без бинокля. Вдруг снова увижу своих Златовласок? Желание их увидеть было так велико, что меня не смущал прошлогодний инцидент, когда нас с Юргисом позорно изгнала старуха с нашего НП.
   Но забора не было, и пляж просматривался насквозь. Там загорали и купались женщины, мужчины и дети – и все в плавках и в купальниках. Я спросил у какого-то дядьки по-литовски, чтобы вызвать больше доверия:
   – Здесь раньше был женский пляж?
   – Перевели, – ответил он. – В другое место. А что ты хотел?
   Я пожал плечами. Дядька ехидно прищурился, погрозил пальцем и сказал по-русски:
   – Ишь ты, плутишка!
   Я покраснел и пошел дальше. Я брел через сосновый бор. Слева от меня шумело море, справа шумели сосны. Море слегка волновалось, волны выбрасывали на берег пену. Я шагал по песку вдоль кромки морской травы, выброшенной прибоем, и забрел довольно далеко в дюны на совсем безлюдный берег. Внезапно со стороны моря я услышал девичий голос:
   – Эй, отвернись, не смотри на меня!
   От неожиданности я наоборот повернулся и посмотрел. И остолбенел, меня словно ударило током. Среди пенистых гребешков волн к берегу шла младшая Златовласка. Волны то закрывали ее до плеч, по которым были разбросаны ее мокрые волосы, то обнажали по пояс, открывая маленькую, но прекрасную девичью грудку. Она прикрыла ее скрещенными руками и еще раз крикнула:
   – Я кому сказала, отвернись!
   Я стал оглядываться по сторонам, высматривая, кому она сказала.
   – Тебе, тебе я говорю! Что головой крутишь?
   – А можно я глаза закрою? – я прикрыл глаза ладонями, демонстрируя, как это будет выглядеть, оставляя щелочку между пальцев.
   – Можно, – но девочка разгадала мою хитрость. – И отвернись.
   Я отвернулся, а когда услышал шлепанье босых ног по песку, не удержался и повернулся снова. Моя Златовласка в это время шла спиной ко мне в сторону валуна, на котором лежало полотенце и ее платье. Она положила что-то на камень, не глядя на меня взяла полотенце, вытерла волосы. Потом девочка завязала узлом длинное полотенце над своей грудью, прикрыв хрупкое тельце почти до колен.
   – Можешь повернуться, – разрешила она и повернулась сама.
   Наши взгляды встретились. Она смотрела на меня широко раскрытыми васильковыми глазами, а мое сердце при этом колотилось, словно готово было выпрыгнуть. Ни одна девчонка еще так не смотрела на меня. И я смотрел на нее, потому что прекрасней существа я в жизни никогда не видел.
   – Ну что пялишься? Иди, куда шел, – хмуро произнесла девочка, отводя взгляд.
   – Как тебя зовут?
   – Какое тебе дело?
   – Нет, ну правда?
   – Злата, а что?
   – Просто. Красивое имя. А я тебя искал.
   – Искал? А ты что, меня знаешь?
   – Я видел тебя. Во сне.
   Девочка усмехнулась, видимо, сочла это за банальную шутку. Но, тем не менее, она стала добрее, ей даже захотелось пообщаться.
   – Смотри, что у меня есть, – она подошла к камню, сгребла в кулачок то, что лежало на ее платье, подошла ко мне и разжала ладонь. В ее ладошке сверкнуло несколько мелких камушков янтаря. – Я хочу насобирать себе на бусы. Только очень маленькие попадаются. А после шторма бывают и покрупнее.
   Я взял один камушек и покрутил его в солнечном свете. Он отсвечивал золотым блеском, таким же, как волосы моей Златы.
   – Я сейчас погреюсь немножко и опять полезу в море. Хочешь мне помогать?
   – Хочу. Только у меня плавок нет.
   – Плавки? Зачем тебе плавки? Вот я, например, голой купаюсь. И моя сестра Рита говорит, что купаться надо только голышом. Так полезнее. Так что, раздевайся и пошли!
   Я повернулся к ней задом, снял шорты и майку. Немного помявшись, стянул трусы. Сейчас она увидит то, что торчит у меня впереди, и будет смеяться, а мне станет стыдно.
   – Ну что, ты идешь? – спросила Злата.
   – Ага. Только ты иди первая.
   Злата фыркнула, пожала плечами, но пошла вперед. А я шел следом и любовался ее фигуркой. Мы зашли в море по грудь, Злата поплыла. Я поплыл следом. Потом она нырнула. И я тоже. Я больше смотрел под водой на нее, чем на камни, а она нашла в гальке желто-коричневый камушек и всплыла наверх. Глубина здесь была ей по шейку, поэтому она встала на ноги. А я, все еще сдерживая дыхание, оставался под водой, уж больно прекрасный вид мне открывался. Вдруг около стопы Златы я заметил довольно крупный янтарь. Я схватил его и вынырнул, потому что уже сильно хотелось дышать.
   – Смотри! – протянул я Злате камень.
   – Уй, какой большой! – обрадовалась девочка и чмокнула меня в губы.
   Это был мой первый поцелуй. Мы еще раза три нырнули, потом оба замерзли и поплыли на берег. Когда мы выходили из воды (а вода в Балтийском море довольно прохладная), все мои гениталии сморщились и втянулись, чуть ли не вовнутрь. Злата мельком глянула и едва не прыснула от смеха.
   – Хи! Какая у тебя маленькая! Почти как моя.
   Мне даже стало обидно. Я стеснялся показаться ей на глаза, когда у меня торчало, а ее рассмешило то, что теперь она маленькая.
   – Ладно, ладно, не обижайся, я знаю, как у мальчиков бывает. Я не дразнилась, я просто поехидничала. Не обижаешься? Ну, пошли загорать.
   Мы легли прямо на нагретый солнцем песок, потому что подстилки не было. Мы лежали рядом, оба на спине и искоса поглядывали друг на друга.
   – Мы раньше с сестрой там, на женском пляже купались, – говорила Злата. – Там можно было спокойно купаться голышом. Потом женский пляж перевели на другое место, туда далеко ходить стало. Я пробовала купаться рядом со старым, но там противно – мальчишки все время подглядывают. Тогда я выбрала это место. Тут никогда никого не бывает. Лес кончается, начинаются дюны, пустыня, одним словом. А ты что, раньше не купался голышом?
   – Не-а.
   – А почему? Стеснялся?
   – Не знаю.
   – А моя сестра Рита говорит, что не надо стесняться. Все естественно. Неестественно, только когда подглядывают или пристально пялятся. Тогда противно. А так, ну что, мальчики – одни, девочки – другие, чего из этого секреты делать! Ну ладно, мне пора домой. Придешь завтра?
   – Конечно, приду.
   Ночью я ворочался и не мог уснуть. Я все видел перед собой Злату. Я прискакал на наше место сразу после завтрака. Все-таки я влюбился, потому что ни минуты не мог прожить, не думая о Злате. Я ждал ее больше часа. Она пришла в коротком сарафанчике, такая милая, такая красивая. Мне страстно хотелось задушить ее в объятиях и расцеловать всю, от кончиков волос на голове до кончиков пальцев на ногах.
   – Привет, – поздоровалась она. – Не купался еще?
   – Нет, тебя ждал.
   – Ну, пошли. Помоги мне расстегнуть сзади пуговку.
   Я расстегнул пуговку и помог снять сарафанчик, под которым, естественно, ничего не было. Потом я сбросил с себя свою нехитрую одежду, и мы побежали в море. Сегодня оно было спокойное-спокойное, просто как Москва-река. Мы ныряли и искали янтарь. Я нашел два камушка с горошину, Злата обрадовалась. Потом мы бегали вдоль берега, гонялись друг за другом, и я ее поймал. И прижал к себе. И поцеловал в губы. Вернее чмокнул, по-настоящему целовать я не умел. Злата смотрела на меня каким-то удивленно-испуганным взглядом, широко раскрыв свои васильковые глаза.
   – Я тебя люблю, – вдруг вырвалось у меня.
   – А я – тебя, – услышал я из ее уст неожиданно для себя.
   С моря послышался стук, скрип и плеск. Мы обернулись на эти звуки. К берегу плыла лодка. Злата быстро завернулась в полотенце, а я мгновенно натянул трусы. Лодка, прошуршав днищем, ткнулась носом в прибрежную гальку. В ней сидел старик. Он начал вычерпывать воду из лодки консервной банкой.
   – Эх, молодежь… – проворчал он, не прерывая своего занятия. – Все бы вам любовь-морковь. Что ж, правильно, такие ваши годы. Ваше дело трахаться, детишек рожать, а наше – внуков-правнуков нянчить. Такие уж наши годы, все в прошлом. В твои-то годы, – он посмотрел на меня, – я ух, сколько девок перепортил! А теперь старуху свою только раз в месяц. Стареем, совсем рассыхаемся, как эта посудина…
   Все еще продолжая что-то ворчать, он вынул весло из уключины, оттолкнулся им от берега, вставил весло на место и погреб в море.
   – А говоришь, тут никого не бывает, – произнес я.
   – Подумаешь, – сказала она немного рассеянно и задумчиво. – Это так. Случайно.
   – Пошли купаться?
   Она ничего не ответила. Отвернувшись, сняла с себя полотенце и надела свой сарафан.
   – Мне домой пора. Пока, до завтра.

   Рано утром следующего дня был сильный шторм. Я слонялся по нашему пляжу и никого не встретил. В пене накатывающих на берег валов я нашел несколько довольно крупных камушков янтаря. Тут я увидел, что навстречу мне вдоль берега идет девушка. Золотые волосы ее развевались по ветру, ветер трепал и юбку ее платья. Сначала я принял ее за Злату и хотел кинуться к ней, но потом разглядел, что это не она. Высокая и стройная сформировавшаяся фигура, но личико с васильковыми глазами такое же, как у Златы. Значит, это ее сестра Рита.
   – Labas rytas!* – поздоровался я, когда мы с ней поравнялись.
   – Labas, – ответила она довольно сердито. – Ты Вова?
   – Да.
   – Я сестра Златы. Я пришла тебе сказать, что запретила ей видеться с тобой.
   – Почему?
   – Ты здесь отдыхающий. Мало ли, что можешь с девочкой сделать – и уедешь. А девочка уже влюбилась. И ты, небось, тоже. Поберегите свои детские сердечки, рано еще вам. Больше не приходи сюда. Viso gero!**
   – Viso gero… – растерянно ответил я.
   Рита повернулась и пошла прочь.
   – Подождите! – крикнул я и, догнав, вложил ей в ладонь найденные камушки. – Передайте ей.
   – Ачу.
   – Прашау.
   Я повернулся и зашагал вдоль берега. Волны, набегая, разбивались о мои босые ноги. По щекам текли скупые мужские слезы…
_______
* Labas rytas! - доброе утро (лит.)
** Viso gero! - До свидания (дит.)