О пользе вареных гвоздей

Байка в авторской обработке

Иван Петрович, делая на балко­не утреннюю зарядку, часто наблюдал такую картину: его «ниж­ний» сосед Василий Степанович идет в магазин либо на мусорку и за ним несутся старушечьи угрозы-причита­ния:

- Ах ты, ирод проклятущий, да чтоб ты провалился! Всю жизнь мне испо­ганил, пьянь подзаборная!..

Ну и все в таком духе. Иван Петро­вич спешил покинуть балкон, чтобы не слышать дальнейшего «продолже­ния банкета», ведь если баба Маша на­чинала пилить своего благоверного, то это затягивалось на целый день.

Василий Степанович и Мария Дмитриевна, надо сказать, прожили вместе уже около сорока лет. Он рабо­тал хирургом в местной больнице и сейчас, будучи на законной пенсии, любил выпить. Говорят, у хирургов привязанность к зеленому змию - чер­та профессиональная, а Василий Сте­панович на своем поприще был про­фессионалом.

Мария же Дмитриевна в молодые годы работала продавцом в продукто­вом магазине. А так как была она про­давцом советской закалки, то и язык у нее был подвешен, и характер был, мягко говоря, не из легких.

Обязанности супругов распре­делялись в доме так: Василий Степанович готовил, мыл, стирал, уби­рал комнатки в своей хрущевке, возде­лывал двадцать соток дачного участ­ка, готовил на зиму соленья-варенья, а Мария Дмитриевна гордо восседала на лавочке около подъезда, обсужда­ла с подругами всех встречных-поперечных и километрами вязала носки. Василий Степанович жене не перечил, только заливал тоску свою прозрачной жидкостью крепостью 96 градусов. Будучи «под мухой», бывший хирург не дебоширил, песни похабные не орал, а выходил во двор и беседовал с ребятишками насчет политической обстановки в мире, совал им потом горсточку слипшихся карамелек, кото­рые всегда водились у него в кармане, долго дымил «беломориной», а потом уходил спать. Марии Дмитриевне это было не на руку: хотя супруг был ти­хим и добрым и спать укладывался без нареканий, «пьяный» вечер надолго выбивал Василия Степановича из ко­леи, а это значило, что дня три Марии Дмитриевне придется забыть о носках и любимой лавочке и всю работу по дому делать самой.

Бывший хирург давно привык к гневным руладам жены, изрыгаемым ею по каждому поводу, а то и без по­вода вовсе. Лупить пьяного мужа чем-нибудь не особо тяжелым было заня­тием напрасным: супруг, будучи в прострации, не чувствовал ударов. Бить чем-нибудь тяжелым - себе до­роже. Мария Дмитриевна хорошо по­нимала, что если покалечит мужа, то простится со своим любимым вязани­ем и сидением навсегда. Эта перспек­тива ее тоже не устраивала.

Пораскинув своим крючковатым умом, Мария Дмитриев­на придумала мужу казнь публичную. Как только он пьяный выходил во двор пообщаться с молодежью, Мария Дмитриевна звонила в трезвак и со слезами в голосе просила забрать буй­ного мужа-пьяницу, который «орет, дебоширит и к молодежи цепляется». Приезжала милиция, брала деда под белы рученьки и везла в трезвак. На глазах у всего двора. В особенности Василию Степановичу было обидно, что молодежь увидит его в таком при­скорбном положении. Приезды мили­ции сделали свое дело: все жители дво­ра, действительно, стали считать мир­ного деда таким, каким расписывала его Мария Дмитриевна. Милиционе­ры, приезжавшие за Василием Степа­новичем, конечно же, вспоминали внимательного к пациентам и добро­го хирурга. Многие из них самолично побывали под скальпелем Василия Степановича еще совсем мальчишка­ми. Жалко им было деда, они отводи­ли глаза в сторону, но все равно заби­рали старика в трезвак, где он отсы­пался и «лечился».

Хотя «конкретно» Василий Степа­нович напивался примерно раз в ме­сяц, всем соседям казалось, что «жрет» он каждый день и не по разу. Эта вера крепла благодаря рассказам жены, ко­торая утверждала, будто «когда этот ирод напьется, все свои хирургичес­кие приемчики на мне, горемычной, начинает испытывать: по дому за мной с ножиком бегает, пока за ним мили­ция не приедет». Сердобольные сосед­ки морально поддерживали Марию Дмитриевну, поливали грязью Васи­лия Степановича. Бывший хирург тер­пел долго, но наконец терпение его лопнуло окончательно. И придумал он отомстить своей старухе.

Встал он с утра, достал из кла­довки доски и стал их распи­ливать, да что-то из них складывать. Супруга «мило» поинтересовалась, какой такой ерундой он тут занимает­ся, когда в ванной его ожидает целая корзина грязного белья? Василий Степанович объяснил, что вот, мол, хочет одну стену на даче поменять, только для начала ему нужно гвозди прокипятить, причем с солью, пер­цем и лавровым листом. Супруга уди­вилась:

- Зачем же их кипятить-то?

- Глупая ты, Маруся, у меня, темная. Они же тогда прочнее станут, и стена дольше простоит.

- Это где ж ты такое услышал?

- Где-где, в «Квартирном вопро­се» вчера говорили.

Старуха поверила столь солидно­му источнику информации и сказала супругу, что сама прокипятит гвоз­ди, а он пока пускай стиркой займет­ся. Василий Степанович повыкобенивался для приличия, а самому только этого и надо. Только он увидел, как жена залила гвозди водой, добавила в «варево» соль, перец и лаврушку и зажгла под кастрюлей огонь, сразу схватил телефон и набрал номер пси­хушки:

- Алле, психиатрическая? Сроч­но приезжайте: у меня жена с ума сошла: вчера галоши зажарила, а се­годня суп из гвоздей мне варит!

Приехали санитары, входят в кух­ню и видят: стоит женщина у плиты и ложкой помешивает гвозди в каст­рюльке. Санитары вежливо попроси­ли ее проехаться с ними, но она, оче­видно от испуга, заорала благим ма­том:

- За что же вы меня? Я ведь и соль с перцем и лист лавровый в гвозди положила!!!

После этого высказывания сани­тары поняли, что Мария Дмитриевна - их пациент, и быстренько отвезли ее в отделение.

Лечилась Мария Дмитриевна около недели. Давали ей вита­мины и успокоительное. А когда вер­нулась домой, совсем шелковой ста­ла: начала помогать мужу, перестала орать на него.

Василий Степанович тоже со спир­тным завязал - пить теперь не с чего при такой-то хорошей жизни!

Опубликовано в газете "Знак вопроса", №4 (354) от 24 января 2008 года