Гуд Ронин Акт Первый
— Хватит уже Вам, Илья Иванович, — сказал Ванька. — Ничего страшного же не случилось.
— Ох, Ванька-Ванька, что же ты за человек то такой, а? На кой чёрт Господь меня с тобой оставил?
— Да ладно Вам.
— Да пошёл ты, Ваня!
— А чего Вы, собственно, переживаете то?
Илья Иванович резко приподнялся и ошарашенно посмотрел на Ваню, чем того даже немного смутил. Резко подойдя к нему вплотную, Илья Иванович сказал:
— Скажи мне, пожалуйста, Ваня, ты действительно такой тупой? Или ты это специально так — притворяешься на зло мне?
— Уоу-уоу-уоу, Илья Иванович, я не хотел Вас обидеть. Успокойтесь. Ей Богу. В Вашем возрасте нельзя так нервничать.
Илья Иванович, отойдя от Вани и посмотрев в сторону бескрайних пустынных далей, сказал так, будто обратился не к Ване, а к Всевышнему:
— Порой мне кажется, что у тебя с головой не всё в порядке. Нет, серьёзно. Я уверен. Тут по-любому должна быть какая-то болезнь. Иначе как ещё человек, находящийся в катастрофически критической ситуации, может не испытывать никаких эмоций, кроме абсолютно наплевательского отношения ко всему. Даже к своей жизни. Нет, Ваня, ты не прав. Не нервничать в нашей ситуации — вот, что странно. Вот, чего нельзя.
— Вы думаете, я не боюсь смерти? — встав с колеса, разозлёно спросил Ваня. — Думаете, я не боюсь войны? То, что я молод, ещё ничего не означает. Для меня большевики такие же мрази, как и для Вас. И смертей в своей жизни я повидал не меньше Вашего. Уж простите, но не воображайте из себя особенную персону. Каждый в своей жизни повидал и счастья, и горя вдоволь.
— Так если ты такой горемыка, на какой чёрт ты взываешь к моему спокойствию? Если ты тоже такой весь из себя эмоциональный, скажи, почему ты сидишь и говоришь, что всё в порядке, когда у нас вообще ничего не в порядке. За нами хвост большевистской агентуры. И если они нас настигнут, то лучшее, что с нами может случиться — верная героическая погибель в бою.
— Это мне понятно.
— Так что тебе тогда ещё не понятно, Ваня?
— А то мне непонято, что Вы рвётесь в эту Индию, будто там единственное спасение. С чего Вы вообще решили, что Вас там кто-то примет? Не говоря ещё о том, что Вам как-то придётся преодолевать вечно мятежный Афганистан, лишь номинально являющийся сферой влияния Великобритании.
Илья Иванович, привыкший к несколько глупому взгляду Вани на всё, был удивлён услышать подобные заявления с его стороны.
— Но... Но как же?..
— Что? Вы и не подумали, что так тоже может быть?
— Хватит! Хватит, прошу тебя! Ты вот только скажи, что ты делаешь? Что ты, мать твою, делаешь?
— В смысле?
— Вот что ты сейчас делаешь? Чего ты добиваешься?
— Ничего. Я просто разговариваю с Вами.
— Не-е-ет. Ты не разговариваешь. Говорить, значит, поддержать диалог. А ты не говоришь со мной. Ты пытаешься ввергнуть меня в сомнения. На пути сюда я ни разу не усомнился в своей цели. А ты между тем сам ни слова сомнений не высказал.
— А как же я могу Вам сказать что-то?!
— Но сейчас сказал же! И мог в любой момент нашего пути сказать, мол, Илья Иванович, так и так, я не уверен, что мы поступаем правильно. Но ты молчал.
Ваня расстроенно замолчал.
— Что? Сказать нечего?
— Да я и не думал же, что Вас это так заденет. Я же просто ляпнул, не подумав.
— Как всегда, собственно.
— Я и не задумывался, получится у нас что-либо или нет. Просто верю Вам и иду за Вами. Даже если ничего не получится, я с Вами. Как же я без Вас то? Наши шансы найти спасение в Индии не больше и не меньше, чем у Вашей семьи в Америке.
— Лучше и не вспоминай о них...
— Хорошо. Извините.
— Пока Черчилль занимается вопросом интервенции, он не бросит никого, кто бежит от этой красной грязи. Чёрт возьми, как я только мог купиться на их пропаганду? Колчак тоже сумасшедший. Россия окончательно ополоумела. А мне приходится бежать. Бросив семью.
Глаза уже были мокрыми от горя, но Илья Иванович пытался не подавать виду и просто грустно смотрел в дали на склоны гор. Ване стало от молчания стало неловко.
— Продолжим путь на своих двоих? — спросил он.
— А у нас и нет других вариантов, — ответил Илья Иванович.
Ваня направился к разбитому дилижансу, чтобы забрать от туда багаж, состоящий из нескольких тяжеленных сумок.
— Ваня! Да брось ты это дело. На кой тебе эти вещи, в самом деле, когда у нас денег на всё предостаточно.
— Думаете?
— Ну, конечно.
— Жалко ведь.
— Ваня...
Илья Иванович посмотрел на своего подсобника как на дурачка, на что тот ответил:
— Ладно-ладно. Всё-всё.
— И да, кстати, на счёт твоих слов про то, что в Индии нас может ждать разочарование. Знаешь, я не думаю, что о двух обычных дурачках все просто так забудут. Потому что если бы важные шишки могли бы о нас вот так вот просто забыть, то никакие большевики, занятые реализацией своих «высоких идей», не посылали бы за нами через полмира свою агентуру. Так ведь? Что ты об этом думаешь?
— Илья Иванович, скажу честно, меня начала уже утомлять эта тема. Жизнь — очень сложная штука. Страшно, что может с нами случится вот так вот в одночасье. Вот возьмут горы и спустят на нас обвал. Завалит нас камнями. И что? Толку было бы тогда от страха большевистской агентуры и надежды на британское правительство в индийском континенте? Понимаете? Поэтому я стараюсь не думать и быть просто дурачком для всех.
Илья Иванович задумался.
Вдвоём они, пытаясь спастись бегством, отправились вдоль пустынной дороги по горным хребтам Ферганской области. Два русских товарища, несмотря на то, что Ваня всё никак не мог привыкнуть к тому, что он больше не подчинённый. Но это, пожалуй, даже к лучшему. Верный слуга никогда не бросит в беде хозяина. Хотя Илью Ивановича эта мысль немного гложет, из-за возникающего порой чувства, будто бы он использует Ванечку, которого сам же называет дурачком.
К 1919 году эта территория уже была частью Туркестанской АССР. Только вот Илья Иванович, шестьдесят семь лет проживший в Российской империи при старом режиме и старом территориальном делении, не признавал таких передачек. Для него это была по-прежнему Ферганская область единой и неделимой России.
Только национальным патриотом он никогда не был. Единственное, во что Илья Иванович верил — потенциал родного города, границы которого никогда прежде не покидал. Но его особенность, заводская крепость расположенная на уральском горном массиве, придала стойкость даже старику. Он поистине был уральским горцем. Поэтому единственное, что его утомляло в этом походе — пламенная жара. Коренной екатеринбуржец привычен к сорокаградусной температуре, но только со знаком минус.
Тысячи лет назад Александр Македонский, продолжая свой поход против Персидской империи, вторгся в суровые горы Гиндукуша. Они были лишь подступом к великим горам Имеона. Если уж грекам удалось пройти через эти горы, то уральцам они и подавно подчинятся.
Только вот великий полководец в этом походе проиграл. Потому что всю историю человечества здесь обитали кочевники и партизаны, не дававшие спокойно спать по ночам всем вторгающимся в их дом. Знал ли об этом Илья Иванович? Человек немолодой и образованный. Наверняка. Но с кем проще договориться? С большевиками или партизанами? А может, он надеялся, что те столкнулся и под громом битвы ему удастся сбежать по-тихому? Кажется, он и сам не знал, на что надеялся.
Но, преодолевая очередной хребет, два «горца» обнаружили перед собой нескольких человек верхом на лошадях, нацеливших на них винтовки, как только их обнаружили.
— Вот чёрт, — шёпотом сказал Илья Иванович.
А Ваня заорал со всей силы как мог.
Илья Иванович ударил его ладонью в грудь и сказал:
— Успокойся, придурок. Что ты орёшь то?
Четверо мужчин в тюрбанах, держа на прицеле Илью Ивановича и Ваню, переговаривались между собой на незнакомом уральцам языке.
— Это что такое? Это что же такое получается? Они переговариваются на нас счёт? Решают, что с нами делать?
— Я то откуда знаю?
— Хватит! — с сильным акцентом крикнул кочевник. — Вы идти за нами!
Илья Иванович пожал плечами и уже начал походить к кочевникам, как вдруг Ваня завопил:
— Ребята, пожалуйста, послушайте, мы тут только мимоходом. Пожалуйста, не забирайте нас.
— Ваня, заткнись! — крикнул Илья Иванович. — Ты уже ничего не сможешь поделать. Просто следуй за ними и всё.
Вскоре вооружённая группа вместе с пойманными подошла к ближайшей деревне. Местные племена восстали после февральской революции и ныне сражаются против любых оккупантов. Они терроризировали всех, на ком была военная форма либо кожаная куртка.
Они пришли в кишлак. В кишлак из трёх улиц. Пустынные оттенки во всём. Даже в блеклых лицах местных поселенцев, за всю свою жизнь уставших от бесконечных войн. Они то и делали, что выглядывали из своих участков, чтобы посмотреть, кого это на сей раз привели боевики в их дом. Мальцы с интересом, так и не наигравшиеся войнушку, старики с разочарованием.
Из всей этой пустынной серости на пути к неизвестному выделялось только персиковое дерево с яркими дикими плодами, растущее то тут, то там вдоль улицы кишлака. Это почему-то так сильно врезалось в сознание Ильи Ивановича, что он даже вовсе позабыл о том, что смерть может разгуливать где-то рядом. Он нашёл в этом какое-то успокоение.
— Вы хоть знаете, что с нами сейчас будет? — в истерике спрашивал Ваня.
— Нет, а ты? — спросил в ответ Илья Иванович. — Может, хватит уже бояться, Вань? Можешь помолиться, если это тебя успокоит. Молись на то, чтобы эти ребята не убивали всех русских подряд без разбору.
Главой поселения, а также вождём местного племени был местный имам. Именно к нему отправили двух русских, чтобы он решил, что с ними делать. Его дом находился в самом центре деревни, но отличалась от всех, пожалуй, самым бедным обустройством. Внутри не было никакого сада. Внутренний двор представлял собой пустошь огороженную высокими каменными стенами, продолжающими сам дом.
Двух русских провели внутрь дома, где всё было также бедно обустроено, как и снаружи. Единственный предмет относительной роскоши — ковры. Необычное количество ковров самой разной масти, из самых различных стран. Имам сидел за письменным столом, изучая какие-то газеты, явно сопротивляясь тому стереотипному образу, который возникает у каждого входящего в гости незнакомца. Рядом с ним сидел ещё один человек, который спросил Илью Ивановича и Ваню:
— Вы русские?
— Да, — ответил Илья Иванович.
— Что Вы забыли в этих местах?
— Бежим от большевистского бича.
— И куда путь держите?
— В Индию. А от туда надеюсь отправиться в Великобританию.
Этот человек, обращавшийся только что к Илье Ивановичу, начал аккуратненько что-то нашёптывать имаму.
— Так ты что, переводчик что ли? — рассмеявшись, спросил Илья Иванович.
Молодой человек не обратил внимания, продолжая что-то докладывать священнику. Илья Иванович ещё сильнее засмеялся.
— Эй, чухань! Я с тобой разговариваю.
— Илья Иванович, Вы чего? — удивлённо спросил Ванька.
— Думаешь, если я не знаю язык, то не смогу определить в нём сильный акцент, не свойственный местным? Особенно у человека, чей русский язык чистейший.
Имам шепнул что-то на ухо своему переводчику, после чего тот обратился к Илье Ивановичу:
— Расскажите, пожалуйста, о себе. Кто Вы?
— Ох, ну что ж... Прежде я был подданным Его Императорского Величества. Правда, я всю жизнь пробыл уездным чиновником и поэтому до дел государственных мне всегда было безразлично. Но как только нагрянула революция, пошло поехало. Пришлось выбирать. Только вот ни красные, ни белые меня не устраивали. А город мой краснознамённым пробыл недолго. Так же как и под Колчаком. Вот и пришлось работать как с красными, так и с белыми. А если вы в курсе последних новостей, Колчак уступать начал красной армии. И теперь всем, кто работал с белыми, приходится бежать. Но что-то с Колчаком в Сибирь меня, уж убейте, не прёт бежать. Я никогда не верил в него. С самого того момента, как он себя объявил Верховным Правителем. На каком таком праве? Возомнил себя, мать его, правителем всероссийским. Много думает о себе. Вот и проигрывает. Вот и я бегу. В Индию.
— А с Вами кто это?
— Это Ваня, мой помощник в прошлом. Когда дело дошло до побега, со мной пошёл.
— А почему он всё время молчит?
— Дурак потому что. За языком не следит. Наговорить может лишнего и неправдоподобного. Вот я ему и сказал заткнуться. Верно?
— Верно-верно, — подтвердил Ваня. — Меня вообще лучше не слушать.
— Говорите, лишнего может наговорить? Разве Вам есть, что от нас скрывать?
— Нет. Скрывать нечего. Но поверьте, стоит ему будет только открыть рот, Вы вскоре сами захотите его заткнуть. Если хотите, спрашивайте его о чём угодно. Но знайте, я Вас предупредил.
Переводчик передал всё местному вождю. После чего тот, немного поразмыслив, спросил ещё кое-что, что передал переводчик:
— Вы сказали, что работали в уездном земстве. А где именно и кем?
— Вы что, известно же кем! — удивился вопросу Ванька.
— Ваня, прошу тебя, ну заткнись ты, — перебил Илья Петрович. — Мне вопрос задали. Ты то чего встреваешь?
— Всё-всё, молчу.
— Городским головой Екатеринбурга я был, — обратившись уже к переводчику имама, сказал Илья Петрович.
— Екатеринбурга? — удивился переводчик. — Того, что в Пермской губернии?
— Так точно. У нас других городов с таким названием и нет в стране.
— А как же тот, что на Кубани?
— Так тот же ведь Екатеринодар. И название несёт он в честь Второй Екатерины, а наш Екатеринбург возведён ещё при Петре Великом и назван был в честь Её Императорского Величества Екатерины Первой.
— Ах, вот оно что. Буду знать.
— Только вот, знаете, нет сейчас ни Кубанской области, ни Пермской губернии. Теперь большевики всю Россию перекроили. Теперь у нас есть своя, целая Екатеринбургская губерния. Вот так вот. А что с Кубанью, понятия уже не имею. Не слежу.
— Знаете, я ведь из Екатеринбурга, представляете, — радостно заметил переводчик. — Вы же Илья Симанов, верно?
— Да, а Вы откуда меня знаете?
— Кто ж Вас не знает? Мой отец работал на одной из ваших мельниц до того, как Ваше предприятие разорили. То-то я думаю, лицо больно знакомое. А Вы с тех пор несильно изменились. Лишь пополнели слегка.
— Как же это давно было.
— Да... Тогда, как Ваше предприятие разорилось, отец ещё долго не мог найти работу. Вот и пришлось переезжать. А в итоге, как видите, я здесь.
— Сейчас такие времена, что уже нечему удивляться.
Вдруг имам, утомлённый лишними диалогами, что-то возмущённо высказал переводчику, из-за чего тот тут же сменил радость на смиренность. Сказав что-то местному вождю в ответ, переводчик успокоил своего владыку, и тот спокойно сказал одно или пару слов.
— Великий имам говорит, что Вы сильный человек. По Вам это видно.
Затем исламский священник высказал ещё пару мыслей, которые также смиренно перевёл переводчик:
— Говорит, что многие привыкли, что жители севера выглядят моложе своего возраста. Но ему ещё никогда не приходилось видеть, чтобы человек Вашего возраста выглядел так молодо. Говорит, Вам и пятидесяти лет не дашь.
Илья Иванович кивнул.
— Говорит, видимо, дело не в части света, а в том, насколько выше уровня моря живёшь. Все горцы моложе истинного возраста.
— Как тебя, кстати, зовут? — неожиданно спросил Илья Иванович.
— Меня? — удивлённо спросил переводчик.
— Да.
— Алим. Такое имя мне здесь дали и запретили впредь упоминать какое-либо иное.
— Хорошо. Приятно познакомиться, Алим. Слушай, ты мог бы мне объяснить, чего от меня хотят эти ребята? Хотя бы скажи, чего мне ждать? Опасаться ли за свою жизнь?
Имам спросил что-то у переводчика. Тот что-то ответил ему. После чего Алим пояснил:
— Страшные времена наступили. Великие веры пали перед всеобщим неверием. А во главе всего этого русские, как нация, принявшая проще других революционные идеи. Даже французы, пережившие столько революций, и впитавшие в себя атеистические взгляды больше других наций, не поддалась сегодня революции также легко, как русские. Поэтому их сегодня все боятся. Как ни встретишь русского, не поймёшь, что у него на уме. То ли он ради Господа милосердного тебя сейчас убьёт, то ли ради справедливости марксистской.
— Что же, Вы подумали, что мы большевики? Вы большевиков то видели? Все рабочие худющие как дети болеющие испанкой. Как я такой жирномордый могу быть большевиком? Все жирные большевистские рожи в Кремле только сидят. Только Ленин, мать его, с его хитрющими глазками, не разжирел на казённых борщах.
— Имам верит тебе. Просто нужно было проверить. Вы нашим ребятам сказали, что от большевиков бежали. От кого именно?
— Да всё от той же царской охранки, переодевшейся после семнадцатого года в кожаные куртки.
— Агентура?
— Всё так.
— Мы их и поймали. За вами плелись. Пять пидоров, вооружённых до предела, но одетых в лёгкое.
— Да? И что вы с ними делать собираетесь?
— Местный закон суров. Изъять всё, что есть. И в рабство на опиумные поля. Кокаин для большевиков выращивать.
— Для большевиков?
— Ага. А Вы думаете откуда у вождей революции столько силы, что они трое суток могут без сна работать, а потом один за другим сдыхают от истощения? Кому инсульты придумывают, а кому испанку. А казалось бы, банальная передозировка.
— Ничего себе. Правда что ли? — засмеялся Илья Иванович. — Так подождать, и Ленин с Троцким сами подохнут.
— Троцкий ещё может быть. Хиловат жидёнок. А вот Ленин, слишком крупная рыба, чтобы так легко сдаваться.
— Вот же наркоманы проклятые. Ладно. На счёт большевиков я всё понял. Но мы то не большевики. И лекарство ваше фрейдовское в жизни ни разу не пробовали. С нами то что делать будете?
— А Вы, собственно, почему от большевиков в Индию бежите?
— Думали, через границу сбежать, связаться с британским правительством и на первом же экспресс-пароходе отправиться в Лондон.
— В Лондон? С чего Вы взяли, что британцы примут вас? Новости не читаете что ли?
— А что такое?
— Программа по поддержке антибольшевистского движения свёрнута. А к началу осени этого года запланирована эвакуация всех войск интервентов. А Ваш хвалёный Чарчилль остался в одиночестве среди всех британских политиков, выступающих за интервенцию. Он, конечно, интриги продолжает плести, но тщетно. Сейчас все силы потратит на оттягивание вывода войск, а потом выборы наступят. У них там в самом разгаре война за независимость, организованная ирландцами. Думаете, о чьём суверенитете англичане сейчас будут больше заботиться. О своём или о российском? Вдобавок у либералов сейчас партийный кризис. Правительство вот-вот развалится. И кроме консерваторов с лейбористами никого и не останется. Кто тогда из британцев будет думать о будущем России? Лейбористы, тяготеющие к социалистическому строю? Или консерваторы, чья забота сейчас только в восстановлении экономике и внутриполитическом кризисе из-за профсоюзов?
— И что же нам тогда делать?
— Великий имам предлагает Вам остаться у нас. По крайней мере на время. Пока все проблемы не улягутся. Или пока Вы не придумаете, что Вам делать. Но побег в Великобританию — сомнительное решение уж точно.
Деваться Илье Ивановичу было уже некуда. Поход в Индию теперь уже представлялся безумием, а главное совершенно бесперспективным. Возвращаться назад? Кто знает, во что теперь превратился Екатеринбург и как его встретит краснознамённая партийно-большевистская политика. Не расстреляют ли его следом за императором всероссийским и его семьёй?
— Может, в Китай? — спросил у Вани Илья Иванович.
— А Вы как сами думаете?
— Я не уверен. У них там и у самих революция уже почти десять лет идёт полным ходом. Проклятое время настало, товарищ.
Свидетельство о публикации №219102101077