Любимые сказки этого города

Деревянный мальчик, ребенок корабельной статуи пришвартованного среди модерновых яхт пиратского судна. Потому что эти скульптурные, рубленные, сглаженные морской водой черты явно не обычного человеческого происхождения. Эта бронзовость покрова поверх точеных мышц и тонких очертаний костей. Я думал тебе лет 200, а ты на десять меня моложе. Узнав это я какое то время рассматривал твое лицо, линию подбородка, такой широкий рот, когда ты кричишь и так нежно улыбающийся иногда. Скулы, ассиметричные темные и густые брови, эти ****ые омуты глаз, которые тебе достались явно от морского дьявола. Младше меня на 10 лет? Видимо век деревянных игрушек недолог, если ты выглядишь уже моим ровесником.
Ты так же удивленно рассматриваешь меня, ища отметины возраста. Но я сделан не из теплой, поддатливой древесины, нагретой на солнце, пахнущей смолами и специями из трюма судна, которая грубеет от ветра или лаково блестит на солнце. Мой материал другой, мягкое и непрочное, слишком недолговечное человеческое тело, такое чуткое и такое страшно смертное, что я пытаюсь не думать об этом каждую минуту осознания своей обреченности. А внутри этого непрочного у меня всесильное, равнодушное, бессмертное то, что сочится через кожу и способно прикоснуться к тебе так, что ты вздрогнешь как от электрического, прерывисто вздохнешь совсем как человек. Внутри то, что способно почувствовать тебя и твою инакость. То, что умеет с тобой взаимодействовать, соприкасаясь с внутренним твоим огнем, иссушающим наружнюю деревянную оболочку и восхищаясь, ужасаться тому, как ты раскаляешься, начиная истекать древесными соками.
Мой отец был краснодеревщиком, может поэтому я умею работать с этим материалом, и мне так легко в руку ложаться отдельные твои детали. Откуда же у этой женщины - города был бы настоящий ребенок, правда? Она тебя явно принесла в подоле выкупив у заезжих гонцов удачи и смерти под черными парусами. Выменяла на бутылку рома или на сундук золота с нетронутой принцессой в придачу, как знать, сколько ты стоил до того, как вырос, стал покрыт росписями татуировок и так жадно лег в мои ладони, привыкшие к соприкосновению с древесиной и с немыслимым.
На этой неделе зарядили дожди, а ты приехал к матери которой самой сколько? Пара тысяч лет? Негоже такую женщину расстраивать, поэтому ты послушно сидишь дома, в просторных холодных комнатах, валяешься в этих ласковых прохладных, кружевных, старомодных постелях в тусклом освещении из за приоткрытых ставней высоких балконных дверей, шлешь мне фото своих бесконечных ног и стояка под плотными белыми трусами, влажными в одном месте. Деревянный мальчик, юноша полный сока жизни, такой неприлично эротичный в дорогой одежде, едва деражащейся на твоем прекрасном теле, никогда его не закрывающая полностью, а лежащая только как покров на драгоценностях слишком вульгарно манящих, что бы ото всех их скрывать. Я бы и сам тебя поснимал на фоне этих стен с потретыми фресками и лопнувшими пузырями вздувшейся от плесени штукатурки. Я прекрасно знаю, что тебя можно одеть во что угодно, ты согласен на все: женское белье, одежду эпохи ренессанса, сапоги на высоких каблуках, армейскую форму, пошлейшую в своей запертости одежду священника. Ничто не сможет прикрыть твой магнетизм, этот тяжелый, жадный взгляд и мощь растущего ясеня. Я бы точно мог на тебе повесится, будь скандинавским божеством. Но я не он, черт его знает, кто я и почему тут мои часы идут назад, рядом с тобой, и сердце бъется в обратном направлении. Кто бы мне сказал, что я буду спать с итальянцем. Хотя откуда у деревянного мальчика национальность, да?