Любава

               
                Родилась Любава в казачьем краю, среди милой сердцу пронзительно диковатой  природы: кругом раздольная степь с грибными перелесками, речка, взбаламученная шумной ребятнёй или ветровой  рябью, старинная церквушка на взгорье да широкий шлях, зовущий вдаль. Жила не тужила, согретая любовью ласковой матушки и многочисленной родни. Здесь повстречала свою первую школьную любовь, но замуж выскочила по совету сестёр за аспиранта СХИ и укатила с ним в большой город.
     Мостила своё семейное  гнёздышко как умела и как могла: баловала будущего учёного сладкими шарлотками да вкусными котлетами, создавала ему условия для успешной научной работы. Поначалу муж был интересным собеседником, водил Любаву в театр, был  изысканно аккуратен, но его тщеславие порой заклинивало: он стал оскорблять её, унижая при друзьях... К тому же пристрастился к рюмке. Глядя на его высокомерную физиономию, искажённую нервической гримасой, она  с горечью осознавала, что не о таком счастье мечтала.
     Любава оставила его навсегда и погрузилась  с головой в работу. Ей нравились командировки по районам, встречи с людьми: там она обретала друзей, деликатно устраняя причины конфликтов. К 40 годам обрела богатый  опыт дипломатии, которая так необходима человеку, работающему с педагогами. Как истинная женщина, Любава была разной: уверенно-неуверенной, ироничной, шухарной, предприимчивой. Умела при необходимости блеснуть эрудицией. Порой  в ней просыпалась хищница, этакая пиранья: поточив острые зубки о добычу, счастливо уплывала в свои владения, играя радужным опереньем. А в общем-то она была доброй, душевной и ранимой женщиной. Как ни учила её жизнь быть застёгнутой на все пуговицы - тщетно: такой уж уродилась доверчивой, потому что общение для неё – роскошь, которую могла себе позволить одинокая женщина. 
     Мужчин Любава делила на две категории: напрочь отметала непрестижных – таких большинство - это герои не её романа. Её сердце ёкало при виде успешных, харизматичных, брутальных обладателей баса или баритона –  их немного. Именно с таким свела её когда-то судьба, жаль, женат был. С ним она ощутила  себя  женщиной. Не забыть его горячих рук, жадных губ, нежно ласкающих грудь, шею, глаза...Но… это был чужой муж, а Любава была женщиной ох какой  ревнивой! Она выслеживала, как пантера, свою счастливую соперницу, ловила каждый её жест, слово, каждое её новое платье было ударом по её самолюбию. Любовник почувствовал эту "охоту" и прекратил отношения. На чужих мужей Любава больше не западала. Знала: чужая шуба - не одёжа, чужой муж - не надёжа.
  Однажды в санатории Любава встретила интересного мужчину из Новокузнецка, главного инженера Киселёвской шахты. Он позвал Любашу за собой, но она упустила свой шанс - не пошла за ним в Сибирь, как декабристка, а всё перетягивала к себе, в областной центр, только одного не учла: орлы живут на своей территории и строят гнёзда по своим правилам.
     В её жизни бывало всё: обиды и предательства, месть и вкус победы, деньги и дорогие подарки, ненависть и прощение, недоставало только нежной и верной любви. О ней она мечтала, ждала, надеялась и боялась, как бы вновь не наткнуться на  эгоизм и непонимание, ведь на нашей грешной земле живут простые грешные мужики: пьющие, лгущие, гулящие, курящие, вреднющие, жаднющие… Мужчина, как таковой, так и остался для неё неопознанным объектом. Знала одно: его надо вкусно кормить, убирать за ним клетку и постоянно чистить ради него свои пёрышки… А впрочем, чего хотела Любава, не ведал и сам Господь...   
     Настал день и час, когда ей пришлось уйти на заслуженный отдых. Устроила небольшой банкет. С грустными глазами и натянутой улыбкой, с бокалом искрящегося шампанского она обходила сослуживцев, читая стихи любимого поэта Андрея Дементьева:
Прощаю всех, кого простить нельзя,
Кто клеветой мостил мои дороги…
Но она никогда не забывала руки друзей, которые поддерживали её в пути. Здесь, в этом престижном учреждении, прошли её лучшие годы, здесь она состоялась как личность и обрела уважение. Вся её насыщенная трудом и событиями жизнь пронеслась перед нею в одно мгновение, а её мелодичный, завораживающий голос кружился в такт лёгкой музыке, прощаясь:
Прощаю всех я, кто желал мне зла,
Но местью душу я свою не тешу,
Поскольку в битвах тоже не безгрешна:
Кого-то и моя нашла стрела…
Коллеги по-прежнему завидовали её элегантности и умению подать себя, молодости души и тела, материальной независимости и пробивной силе: вот и теперь она готовится к поездке в Париж, и, как всегда, полна сил и энергии.  И пусть её хрустальный бокал искрящегося вина не полон, но он чист, звонок и приятен на вкус. Но до чего же сильна в человеке привязанность к своему делу, если без него всё гаснет в душе! Ох, и трудно давался ей этот уход на заслуженный отдых, чёрт бы его побрал!
     После ухода на пенсию годы понеслись вскачь, безжалостно сметая несбывшиеся мечты и надежды в костёр памяти. Ничего уже  не наверстаешь, не вернёшь, потому что всему в этой жизни отведено своё время.  Иногда охватывала её леденящая душу тоска… Душа рвалась в кровь: она была кругом одна - ни мужа, ни детей, ни внуков…
     Любава давно уже убедила себя, что Бог даёт каждому испытание по силам: ровно столько, сколько человек сможет вынести…  Всё в этой жизни предопределено судьбою, и нечего трепыхаться…  Купила себе пару бриджиков, несколько модных блуз и топов, украсила ухоженную головку маленькой французской шляпкой  и заключила сделку со своим  возрастом - не стареть и никуда не спешить.   
     Два раза в год, по весне и осени, она отдыхает в полюбившемся ей Кисловодске. Вот и свой 70-й Сентябрь встретила на минеральных водах.  Собралась своя компания, где установились тёплые, дружеские отношения. Мужчины, как всегда,  дивились на неё: "Такая женщина – и одна! И куда только мужики смотрят?" А Любава с горечью смотрела на них и думала: осыпают меня комплиментами, а сами трусЯт за своими жёнами – обычными бабёнками, без претензий на интеллект, красоту и моду.  И ведь любят-то их не за что-то, а просто так...   
     В санатории Любава облюбовала белую беседку, скрытую от людских глаз зелёной завесой, взирала с высоты птичьего полёта на осыпанный осенней позолотой город. Здесь, в «Крепости», когда-то отдыхал Пушкин. Здесь каждый камень хранит его лёгкую поступь – она это чувствует. Тёплый луч солнца пронзил дымчатое облачко её волос, озарив одухотворённое лицо, скользнул по плечам, белым бриджам и уселся на радужную бляшку лакированной жёлтой туфли, весело подмигнув  изумрудным глазком. Хозяйка туфельки всё ещё стройна, моложава, с непочатым краем нерастраченной нежности, хотя менять свой образ жизни не собирается - поздно. Знает: лучшее - враг хорошего.  Глядя на ажурную арку моста над шумливой, прыгающей по валунам  речушкой, на праздную публику и уединённые пары, Любава думала: "Порою так немного надо для исцеленья от тоски: тепло участливого взгляда, прикосновение руки…"
                16 сентября,  2016 года