Как я попал в историю Церкви

(нескромный мемуар)

Еще весной 1998 года я не помышлял поступать в духовное учебное заведение. Но летом побывал в Оптиной пустыни и понял, что хочу жить полнокровной церковной жизнью. А для этого хорошо бы получить системные знания о жизни Церкви. Но где?
 
В церковно-приходскую школу мне уже поздно. Да и нет их сейчас. Воскресные курсы для взрослых при некоторых храмах нерегулярны. Прекращаются, еда начавшись. От беспорядочного чтения книг - каша в голове. И тут я узнал о Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. (Он тогда еще богословским институтом назывался - ПСТБИ). Условия учебы - лучше не придумаешь. На заочном отделении сессия - раз в год. Можно учиться, не отрываясь от основной работы.

Работал я тогда репортёром  в газете.  Два раза в год мне в редакции отпуск не дали бы. Второе высшее. А так - пиши заявление и езжай, куда хочешь: хоть на море загорать, хоть картошку на даче полоть, хоть богословские науки грызть. Осенью я уже приехал на вступительные экзамены.

Дело было вначале сентября. Прибыл я в Москву в джинсовой курточке с большой сумкой, заимствованной у родственников. С Курского вокзала сразу же направился к храму святителя Николая в Кузнецах, в ограде которого и ютился в то время весь вуз. Сначала побывал на службе, потом подал заявление.
 
Из-за острого дефицита площадей лекции и консультации наши проходили, где придется. На информационном стенде всегда вывешивались схемы проезда в тот или иной дружественный светский вуз, милостиво предоставивший свои аудитории для наших занятий. Сами экзамены чаще всего проводились на Покровке в Троицком храме в самых верхних комнатах с полукруглыми потолками. 

Мобильных телефонов у простых смертных тогда ещё не было, поэтому я всегда был «вне зоны доступа». Изредка добирался до телефона-автомата и отчитывался знакомым, где нахожусь. Тем не менее, о моём приезде в Москву знали многие. Но остановиться у кого-то более, чем на одну ночь, мне не позволяла совесть.

Неделю я бомжевал по столице, ночуя в самых разных районах: у друзей, у знакомых, у друзей знакомых, а порой и у тех, с кем только что познакомился. Одну ночь провёл в подвале, который оборудовали для тренировок реконструкторы славянского язычества. Как мне спалось там, где днём призывали перунов? Помолился вечером Единому Богу и спал на татами, как младенец. За день под завязку загружался информацией, посещая разные лекции. По дороге закупался дефицитной для провинциала литературой, от чего сумка моя становилась всё тяжелее и тяжелее.
 
Но однажды ночь меня застала врасплох. Услышал я, что при каком-то московском монастыре есть гостиница, в которой можно остаться на всё время учёбы. Оставалось выяснить – в каком именно. Пока искал это таинственное место, метро закрыли. В результате я нашёл укромный уголок на Крутицком подворье, знакомом мне по издательским проектам и любви к церковной истории.
 
Удобная широкая лавочка. Неподалёку фонарь, рассеивающий мрак осенней московской ночи. И никого. Лишь бой часов соседнего Новоспасского монастыря через каждые 15 минут напоминал мне, что я лежу на лавочке в Москве, а не дома в кровати. Я под этот бой переворачивался, а то и прогуливался, чтобы согреться. Осень всё-таки.
 
И только утром мы встретились с робким охранником, который постеснялся меня побеспокоить и проводить за угол, где действительно можно было переночевать в цивилизованных условиях.

В Свято-Тихоновский меня приняли. И теперь мне предстояло ежегодно решать жилищный вопрос на время сессии. Помогли товарищи. Несколько раз я жил у старооскольских друзей Валеры с Ирой, покорявших столицу. Несколько раз снимал квартиру у верующего, но безбожно курящего Сергия.

Неоднократно меня выручал поэт Андрей Хамхидько, с которым мы познакомились на фестивале «Оскольская лира». Однажды он уступил мне своё место в общежитии МГТУ имени Баумана. Но поскольку Москва сотрясалась от серии терактов, в общежитие было непросто попасть.

Мне добыли пропуск, выписанный на фамилию коренного москвича, который когда-то учился в Бауманке, но жил дома. Правда, в документе было указано имя его брата, который в Бауманке никогда не учился. Фотография на пропуске была третьего лица, которого я лично никогда в глаза не видел. И вдобавок ко всему этот фальшивый пропуск был просрочен. Каждый раз на проходной охранник заставлял меня показывать пропуск и ни разу не задал мне никаких вопросов. Это ли не чудо?

А когда я дотянул до старших курсов и стал священником, Господь явил мне милость, поселив в комфортабельной квартире со всем необходимым для спокойной учёбы. (Квартиру эту снимал для себя мой родственник, активно занимавшийся в столице бизнесом и потому редко бывавший дома).

Но и сейчас, много лет спустя, я тепло вспоминаю ту лавочку во дворе Крутицкого подворья, на которой я мёрз сентябрьской ночью. Особенно, когда смотрю на учебник профессора П. Знаменского «История Русской Церкви» и вижу на его обложке место своего ночлега.

Священник Владимир Русин
21 октября 2019г.