Платон

- Я, - говорит Платон, - самое позднее купался 28 февраля.
- Выпишми, небось.
- Нет абсолютно трезвые. Пошли в феврале на городской пляж, а там вход 4 гривны.
- Зимой?
- Да зимой, представляешь зимой вход 4 гривны. И вот не знаю, что на нас нашло. Наскребли говорим – нате жрите и пошли на городской пляж. Сели на камни, сидим, сидим на солнышке и вот Лёха говорит, а чего мы просто так сидим раз уж пришли, разделся и нырнул.
- Сколько там было?
- Да хер его знает, 14.
- Ого.
- Ну вот Лёха разделся, и я за ним, и Вадик. А там от холода скрючило и мы только помахали руками и назад, даже не плавали.
- Ха-ха).
- Ха-ха(. Хорошо, что солнце было, на камнях согрелись и в пивную. Ерша жахнули и будто так и надо.

Да что же это такое! Прикормил серого южного кота. Свой остался в Москве вот и прикормил. Утром сосиска во дворе и вечером сосиска во дворе. Теперь сижу у компьютера в закрытом на замок доме и все кажется, что кто-то заходит в комнату, как серое привидение. Вот краем глаза ловлю, что кто-то заходит и всё. Так обычно делает мой рыжий московский кот. Незаметно проникает в комнату и трётся о ноги.

Иду по пирсу в Алуште, гляжу сидит мой рыжий кот.
- Ты здесь откуда, - спрашиваю, - я же тебя пока в Москве оставил, у тебя прививок нет.
- Мяу, - отвечает мой рыжий кот.
- Я же обещал за тобой вернуться в ноябре и привезти.
- Мяу, - отвечает мой рыжий кот.
- Ты что сам добрался, пешком?
- Мяу, - отвечает мой рыжий кот.
- Тебя хоть тут кормят? Хочешь полчебурека?
Кот ничего не ответил и гордо ушел.


- Доброе утро, - говорю я кофейщику.
Юный кофейщик с бритыми висками и модным хвостиком на макушке о чем-то говорит с пожилой женщиной-уборщицей.
- В каждое время года должна быть своя погода, - уборщица со всего размаха бьет веником по розовой плитке, с тоской оглядывая пирамидальные тополя, кипарисы и дубы, зеленые еще 21 октября.
Юный кофейщик Южного города непонимающе кивает.
- Вот я, Адам (уборщица ударяет на первый слог, получается польское Адам), и в Сибири была и в Иркутске была, морозы пережила в 40 градусов, а ты, Адам, снег-то видел?
Адам кивает, типа видел, видел.
- Ничего ты Адам не видел, - подытоживает уборщица.
- Доброе утро, - повторяю я.
Адам вздрагивает, заметив меня.
- Добрый вечер, ой добрый день, ой доброе утро, - вспыхивает Адам.
- Мне американо с холодным молоком, - улыбаюсь.
Адам начинает колдовать около кофемашины.

В Южном городе у меня есть крыльцо. Самое натуральное крыльцо. Я просыпаюсь в 7 утра и выхожу на крыльцо покурить, как мой дед. Каждое утро в моем детстве он выходил на крыльцо садился на ступеньку и курил, выпуская синий дым в кошку Мурку. Сегодня стоял на крыльце и думал: "Хорошо бы выпустить дым в какую-нибудь кошку Мурку". Буквально через минуту подошел серый облезлый кот. Вздохнул, пошел в дом и вынес ему сосиску.

Еду на троллейбусе в Алушту. После перевала начинается лес, который уходит в горы. Спрашиваю соседа:
- Грибы-то тут есть?
Мужик смотрит на меня удивленно и говорит:
- Вы москвич? Типично московский вопрос.

Южные женщины пахнут южными терпкими сладкими духами. Я только успеваю водить носом. За одной сделаешь шаг, за другой, за третьей.

Семь тридцать утра, тихо и свежо, плюс 15. На балконе противоположного пятиэтажного дома девушка-тростинка делает зарядку. Слышна почему-то Баккара, а не новейший рэп. Неужели соседи не против утренней музыки. Мне стыдно, мне тоже надо делать зарядку. А то совсем запустил себя, но я курю на крылечке. "Ес сир, ай кэн буги" - несется по всему микрорайону.

Иду по центральной улице Города и вдруг вижу светящуюся надпись огромными красными буквами "Всё по". "Вот", - думаю, - "как кому-то легко и радостно живется". Подошел ближе, пригляделся. А там мелкими еще "Магазин "Всё по 99".

Утром пошел на центральный рынок Южного города. Обошел мясные ряды, рыбные ряды, овощные и фруктовые ряды, млел, купил киш-мыш и грецкие орехи. Пришел в съемную квартиру, а у меня во дворе виноград растет. Спрашиваю соседа:
- Чей виноград?
- Твой, - отвечает сосед.
Попробовал - сладкий сладкий.
Зачем купил киш-мыш на рынке.

Я родился на Кубани, в небольшой станице. Никогда там не был, увезли в 2 года, потом папа звал съездить, но что-то не тянуло. Сегодня в Яндекс-картах проложил путь от Южного Города до станицы, где я родился. В Москве мне такое даже не приходило в голову. А тут проложил. Оказалось, на машине 5 часов. Чуть больше, чем Сапсан идет из Москвы до Питера. Мне почему-то представилось, что вот я хожу по этой станице, где никогда не был, рассматриваю хаты или что там есть, казаков, или кто там есть, захожу на погост, в степь всматриваюсь, наверняка там степи, я никогда не был в степи, сплошная Средне-Русская возвышенность или Дальневосточные сопки, срываю травинку, жую травинку, как герой какого-то дурацкого советского вестерна. В общем картинка получалась странная и слезливая, словно вот нужно было приехать в этот Южный город именно для того, чтобы вдруг ниоткуда почувствовать в себе эту южную кровь, которая во мне течет. Смешно просто.

Я переехал в Южный город из Москвы по работе, ну вот работаю теперь здесь. Работать мне еще долго, возможно всегда. Постоянно ощущаю себя в отпуске. Все кажется позвонят среди ночи и скажут: "Ну-ка, Харченко, что-то у тебя больно длинный отпуск, завтра возвращайся в Москву". В ужасе вытираю пот со лба, вздрагиваю.

Платон раньше ходил в моря. Так и говорит: «Я раньше ходил в моря».
- В морях хорошо, - говорит, - Таиланд, Сингапур, мулатки, макаки, рыба фугу.
Я осматриваю Платона с ног до головы и спрашиваю:
- Почему ходить-то перестал.
- Вот, - отвечает, - в шторм попал, девятибалльный.
- И что, испугался, - перебиваю.
- Нет, не испугался, на рифы бросило и распороло метра два, а я как раз механик и мне латать, бороться за устойчивость.
- Так залатал и все.
- Ага, я пока латал похудел с девяносто до шестидесяти двух. Семь часов латал и похудел. Домой приплыли, жена смотрит на меня и ревет. Проснется среди ночи, гладит по вискам седым своими тонкими женскими пальчиками и ревет. Я спрашиваю: «Чего ревешь», а она – «дай, Платоша, честное слово, что больше не пойдешь, я не хочу одна Стасика воспитывать».
- Дал?
- Ну дал, конечно, хотя жалею, хорошо зарабатывал. Хотя потом еще раз сходил, но больше не ходил.
- А ты Платоша, как матросом-то стал.
- Да у нас все студенты матросы. Я после второго курса ушел. У нас если ушел на полгода, то не отчисляют, а продляют. А тут как раз майдан и нам капитан сказал, что возвращаться некуда и мы плавали еще полгода. Так меня и отчислили. Вот я и возил цемент девять лет, пока в шторм не попал

Дорогой мэр Южного Города. К нам вашим доброжелателям поступили хорошо проверенные сведения, что в наш Южный Город тайно прибыл знаменитый поэт Герман Власов. Несмотря на то что он ведет скрытную и незаметную жизнь, мы должны принять все зависящие от нас усилия, чтобы напоить и накормить его, устроить достойный прием, провести его творческий вечер в центральном драматическом театре. Успешное проведение мероприятий не потребует много средств, так как уже сейчас привлечена обширная группа чиновников-волонтеров, полицейских-волонтеров и особенно красивых молодых женщин-волонтерок. Будьте бдительны! Не пропустите Германа Власова. С уважением доброжелатели.

надо надо ходить на презентации,
надо надо ходить на презентации,
а то тудыть, тудыть и ничего,
а то тудыть тудыть и никуда.
а то встретишь кого, поцелуешься,
а то встретишь кого обнимешься,
надо надо ходить на презентации.

Отсюда, из далекого Южного города все происходящее в столицах видится суетным, ненужным, странным, но милым. Вчера вечером наблюдал татарского музыканта, играющего на домбре (или что-то в этом роде). У него не хватало пальцев на руке. Вокруг нежась осенним теплом вечернего Южного Города, стояли последние туристы и местные жители. Музыкант играл что-то народно-фольклорное и от этого мне казалось, что он играл здесь всегда. И десять лет назад, и сто лет назад и даже при греках. Сидел в центре агоры пиликал, приплясывал, а голые греки в белых накидках слезливо вздыхали и спрашивали, почему он не посылает свои стихи в столицу Эсхилу.
Музыкант прекращал играть, закуривал (наверняка в древности тоже что-нибудь курили, нельзя писать музыку и стихи и не курить), обводил древних греков печальным взглядом и отвечал, что этому графоману Эсхилу он не отправит даже туалетную бумагу. Древние греки понимающе кивали седыми головами, бросали древнегреческие монеты с изображением Одиссея и Гефеста и медленно шли к своим женам, которые уже приготовили им черномоскую ставриду и барабульку.

Московские кофейные автоматы после приготовления эспрессо пишут "Заберите напиток". Автоматы Южного Города - "Спасибо. До свидания". Я вынимаю горячий напиток и шепчу: "Я не прощаюсь".