Предсказание

Кудлакова сжимала в руке нож и на манер "куда глаза глядят" шла по лесу. Глаза её глядели на макушки тёмных и косматых елей, на редкие в хвойном лесу белые стволы берёз, на синие лоскуты сентябрьского неба, но главном образом, они высматривали разноцветные шляпки грибов. Грибы хоть и имели сложную систему оповещения и громадный опыт в природном камуфляже, но всё-таки не могли скрыться от зорких Кудлаковских глаз и "прошляпив" игру в прятки послушно заполняли лукошко. От тихой охоты сердце Кудлаковой радостно замирало и почувствовав себя царицей лесов и полей она самонадеянно и торжественно восклицала: "От меня не уйдешь!" Так продолжалось около двух часов. Где-то совсем рядом хрустели сухие ветки под ногами подруги Лапуховой, иногда был слышен смех довольных грибников и их беспорядочная перекличка: "Ауууу - Аууу!"

"Знаем мы вас", – думала Кудлакова и молча подрезала то белый, то подосиновик. "Небось одни сыроеги и маховики собирают", – ликовала она и забиралась глубже в лес. Вскорости голоса затихли, лес пополз под горку и упёрся еловыми лапами в зелёную ряску болота. Кудлакова поставила лукошко на траву, звонко прихлопнула назойливого комара, набрала полный лёгкие сладкого лесного воздуха и крикнула: – "Лапухоооова! Аууу!"

"Ауууууу": – протяжное эхо понеслось над болотом, вспугнуло чёрную хохлатую птицу и затерялось в корявом сухостое. Кудлакова прислушалась. Осеннее солнце размытым жёлтом пятном висело над острыми пиками деревьев. От болота тянуло прохладой, пахло спелой морошкой и чем-то знакомым, но никак не складывающимся в образ. Кудлакова достала мобильник и ткнула грибным пальцем в электронную память. Телефон замигал синим огоньком и не ответил. Кудлакова ещё раз набрала номер Лапуховой. Мобильник из семьи Нокия молчал. "Что за шутки?" – поинтересовалась у себя Кудлакова и стала пристально рассматривать мигающий экран. Связи не было. Позабыв о грибах, она метнулась вверх по склону, забралась на поваленное дерево и замахала рукой над головой. Телефон не отвечал. Потерпев неудачу на склоне, она побежала к болоту, и даже прыгнула на выпирающую из воды кочку. Кочка выскользнула из-под ног и предательски нырнула в воду. Кудлакова чертыхнулась, беспорядочно замахала в воздухе руками и повалилась на бок. Вонючая болотная жижа нежно приняла её и в одно мгновение превратила Кудлакову в грязное лесное чудище. "Лапухооооова", – протяжный крик несколько раз разорвал тишину леса. Солнечный шар, висевший над лесным трафаретом, вздрогнул и завалился за ельник. Вокруг резко потемнело и от болота пополз сизый, пока ещё низкий туман. Лес глухой и мрачной стеной обступил поляну и неприветливо навис над Кудлаковой. "Небо далеко. Небо далеко. Небо рядом", – запела Кудлаковa, подавляя беспокойный ледяной комок внизу живота. "Надо свериться с реальностью", – подсказал ей внутренний голос. По затёкшей от страха спине мокрой змейкой прошёлся холодок. "Я заблудилась! ААААА! Я заблудилась!" Страшные, да что там, ужасные картинки замелькали в воображение Кудлаковой. Из леса послышался хруст падающей ветки, крик ночной птицы и наступила тишина. Кудалкова зажмурилась от страха, покрепче сжала перочинный ножик и тут со стороны болота раздался протяжный нечеловеческий вой.

***

Шаман Тадебей в миру звался Эрнестом Бубновым. Имя "Эрнест" требовало славы, денег и успеха. А родовая фамилия Бубнов тянула в подворотню, раскидывала картишки и циркала через дырку в передних зубах. Конфликт имён не давал Эрнесту расслабиться и выбрать единственно верный в жизни путь. Его бросало из стороны в сторону - от официанта до актёришки в театральной массовке, пока случайно на перроне между электричками "Москва -Тула" и "Тула - Москва" он не встретил Петра Безрукова. Известного в местечке знахаря, лекаря-самоучки и народного самородка. Распив кислое привокзальное пиво и подкрепившись булочками из ларька захмелевший знахарь поделился с Эрнестом Бубновым житейскими правилами выживания.

– Понимаешь, друг, – дымил папироской лекарь-самоучка. – Люди любят внимание и немного загадки. Сам посуди, кому интересно платить за неприятный диагноз. А так, дашь им придорожных травок попить, подымишь вокруг лесными шишками, коровьим навозом погреешь спину, и глядишь полегчает человеку от натурального лечения, – он сплюнул на землю, сделал ещё глоток из бутылки и добавил поучительно.  – Люди хотят быть поближе к земле-матушке.

Допив пиво, Петр Безруков громко рыгнул, и поправив портянки в лаптях, ловко прыгнул в раскрытую дверь подошедшей электрички. Эрнест было поднял руку попрощаться, как знахарь высунул лохматую голову в окно и крикнул: – Конкуренции не потерплююю, – и показал Бубнову острое шило.

Так родилась идея стать шаманом. Эрнест отпустил волосы, тонкие длинные усы и купил у старухи-соседки шубу из нутрии. Бусики, перья, цветные ленточки и бубен нашлись в театральной костюмерной где он подрабатывал в массовке и крутил шашни с костюмершей.

Первое выступление, так сказать премьера, состоялась на корпоративе овощной базы. Работницы, уставшие от каждодневного учёта капусты и зелени, весело танцевали вокруг шамана, предлагали ему выпить и каждая норовила поделиться сокровенным и неизлечимым, а некоторые, самые продвинутые, пытались ещё и показать наболевшие места. Прав был лекарь-самоучка, люди отдавались шаманству с душой, легко и без сожаления прощались с деньгами и делали на память инстаграмные селфи. Жизнь новоиспечённого шамана понеслась как по накатанной дорожке. Эрнест сменил шубу из нутрии на козлиную шкуру и купил в ломбарде три золотых перстня. Два корпоратива за месяц, бесчисленные дни рождения и даже две встречи со свингерами в очень узком кругу из слуг народа быстро раструбили о самом что ни на есть настоящем шамане. Неожиданная слава обрушилась на избранника судьбы и понесла Эрнеста Бубнова на своих избалованных руках, пока в одно утро ему не позвонили Оттуда и настойчиво пригласили приехать в загородную резиденцию к самому Петру Федотовичу Капризову, к владельцу чего-то необъятного под названием "РосХромФонд". Эрнест Бубнов положил трубку, прикинул в голове шестизначное число, довольно по-бабьи хихикнул и выхватив из прихожей бубен стал прыгать как макака вокруг кухонного стола. До встречи оставалось три часа. В козлиной шкуре и в венце из перьев он вышел на улицу и тормознул такси.

– В Зарядье. Если подождёшь, плачу двойной тариф, – потребовал шаман и поправил сползающее на лоб перо.

***

В жизни таксиста Паровозова давно не было сказки. Не то чтобы он верил в чудеса, но по натуре был человек романтичный и слегка нервный. Утром в воскресенье, когда спится особенно крепко, ему приснился сон. Покойная бабушка Наталья Семеновна в белой до пола рубашке стояла на кромке леса и махала ему рукой. Звала. Проснувшись Паровозов долго лежал в постели и думал о приснившимся. С одной стороны покойную бабушку он любил и её появление во сне обещало хорошее, с другой, раз помахала ему рукой, значит позвала, и быть ему скоро мёртвым и безвременно ушедшим. С таким настроением он выехал на службу, и катаясь по городу с клиентами, высматривал новые знаки судьбы, как неожиданно увидел шамана с бубном и поднятой рукой.

– В Зарядье. Если подождешь, плачу двойной тариф, – от шамана пахло ошпаренной курицей и дешевым одеколоном.

Зарядье – небольшой дачный посёлок в ста двадцати километрах от Москвы с недавних пор был знаменит цыганскими кирпичными замками, лужайками для гольфа, мраморными колоннами и фонтанами "а-ля Петергоф" в миниатюре. Ехать до Зарядье по шоссе чуть больше часа. Таксист Паровоз включил счётчик и поставил новую запись Лoбоды.

За окном замелькали пятиэтажки, гаражи, заводские трубы и наконец-то начались поля, а за ними потянулся лес. Паровозов крутил баранку и не знал как начать разговор с клиентом. По водительскому этикету надо было помалкивать и не мешать пассажиру, но как часто он возит шамана? Тем более приснилась покойная бабушка и хотелось бы разъяснить ситуацию со сном.

– Не верю я вам, шаманам, – начал издалека Паровозов, – Откуда в наших краях шаману взяться, да и какими такими фокусами вы способны удивить образованного человека, – продолжал Паровозов поглядывая в зеркало на странного пассажира.

Шаман Тадебей, а в жизни Эрнест Бубнов, насупился на замечание таксиста и неожиданно выдал: – Шаманы связаны с духами леса. Это вам, не коровьи лепешки к спине прикладывать. У нас, – он замешкался подбирая слова, – у нас связь с потусторонним миром.

– А вот например, могли бы Вы дух умершего родственника вызвать? – не унимался таксист.

Шаман Тадебей обычно танцевал с бубном и выкрикивал загадочные гортанные звуки, и в теории шаманского дела не разбирался. Но вспомнив, что таксисты народ болтливый, решил не рисковать репутацией и нехотя буркнул в ответ что-то между "да" и "нет". Таксист собрался задать ещё вопрос, как впереди замигали огни полицейской машины и показалась плотная вереница из машин.

– Авария, – Поравозов недовольно поморщился.

Шаман Тадебей глянул на часы. Стрелка подходила к шести, до назначенной встречи оставался час. Строгий голос в трубке предупредил не опаздывать.

Они подъехали к заграждению. Перевернутая фура лежала на боку и перекрывала обе полосы.

– Тут разборов часа на три, – сообразил Паровозов и стал разворачиваться.

– А обходной путь есть? – шаман Тадебей заметно нервничал и даже снял перья с головы.

– Есть, – неохотно выдавил Паровозов, – Через лес. Я лет пять по той дороге не ездил. Вдоль болота, – и надеясь на доплату, понизив голос до шепoта, добавил, – Места там нехорошие.

– Плачу тройной тариф, – не торгуясь согласился шаман.

Таксист Паровозов добавил газа, выключил надоевшую Лoбoду и свернул с шоссе на лесную дорогу.

Заросшая травой узкая колея завиляла между соснами, забралась на холм, спустилась к реке, затем юркнула в ельник и через просеку привела их в болото. С сухого пригорка машина съехала в мягкую податливую землю, буксанула пару раз и встала. Паровозов переключил сцепление, газанул, ещё раз перешёл на первую скорость, затем дернул ручкой назад на вторую и понял - машина застряла. Двигатель натужно гудел, колеса крутились с бешеной скоростью и погружали такси в болотную грязь.

– Здрасте! – Паровозов сгоряча стукнул по баранке и открыл дверь. В салон машины потянуло болотной сыростью, прохладой, опавшими листьями, морошкой и ещё чем-то знакомым, но давно забытым в детстве.

– Выходите, ваше шаманское сиятельство, – Паровозов с шумом распахнул пассажирскую дверь и язвительно поклонился шаману Тадебею. – Приехали!

Солнце вечерними лучами коснулось верхушки елей и сверкнув на прощанье в лобовом стекле, благополучно село где-то за болотом. Лес тут же почернел и зловеще ощерился одинокими белыми стволами берёз.

Таксист Паровозов и шаман Тадебей достали мобильники и ритуальным жестом вытянули руки к небу. Связи не было.

– Что будем делать? – поинтересовался таксист у шамана. – До шоссе километров пятнадцать, если не больше. Машина села прочно, без тягача не вытянуть. Давай, наколдуй нам что-нибудь.

Шаман Тадебей, а в миру Эрнест Бубнов, никогда не проходил курс на выживание. Самые большие приключения Бубновской жизни заключались в побеге от пацанов в школе и барахтанья в местной речке. Он представил, как самодовольный и болтливый таксист будет рассказывать их историю и решил не сдаваться и играть роль до конца. Он вылез из машины, вышел на полянку, поправил на голове венец из перьев и ударил в бубен. Плотный, вечерний воздух преобразил звук и над болотом раздался странный продолжительный вой. "Ууууууу", – понеслось по лесу. Паровозов от неожиданности вздрогнул и даже немного присел. В его памяти всплыла покойная бабушка в белой рубашке и кромка леса, очень напоминающая лес, где они застряли.

– Ты это, – начал Паровозов, – Не шуми очень.

Но шамана Тадебей-Бубнова уже было не остановить. Он стал крутиться, прыгать с ноги на ногу, выкрикивать гортанные звуки и кашлять.

– Вызываю дух, – закатив глаза и выпятив нижнюю челюсть, как делает племя Бакакусов в Нашинал Джеографик, застонал шаман Тадебей.

Паровозов чертыхнулся и замахал на шамана рукой: – Сдурел что ли? На ночь глядя покойников вспоминать!

Шаман закрутился волчком и застучал в бубен. "Ууууу! Макууу! Ууууу!" – разрывали ночной воздух его выкрики.

– Вызываю дух! Вызываю! Вызываю! – шаман завалился на колени в центре поляны и для пущего театрального эффекта упал на спину и откинул бубен в сторону.

Наступила тишина. Паровозов с недоверием смотрел на шамана. Шаман Тадебей хотел было встать и признаться в своём лицедействе, как в ту же минуту из темноты послышался женский голос "Аууу" и на поляну вышла покойница в белой рубашке с чёрным от земли лицом.

***

Кудалакова открыла глаза и прислушалась. Жуткий вой на болоте затих и перешёл в удары, напоминающие стук в пробитый барабан. Кто-то выкрикивал мантру или пел. Кудлакова достала из кармана белый клеенчатый дождевик, натянула его на себя, включила в телефоне фонарь и пошла на звуки.

Свет жёлтых фар двумя туннелями подсвечивал туман. На поляне на спине лежал человек в перьях и козлиной шкуре. Рядом стоял мужчина и с неописуемым ужасом смотрел на Кудлакову.

– Братья, – осипшим от страха голосом просипела Кудалкова, – Как хорошо что вы меня позвали.

Оба мужчины как подкошенные упали на колени, тот что в перьях взвизгнул тонким женским фальцетом и не сговариваясь они на четвереньках кинулись к машине.

"Буэнос ночас, сатанисты проклятые", – успела подумать Кудлакова и сознание её покинуло.

***

– Родик, Родик, – в трубке всхлипывал Лапуховский голос. – Родик, мы её потеряли.

Родик, майор из убойного отдела и по совместительству муж Кудлаковой, был на службе и ждал звонка от жены. Время в убойном всегда шло по необычному режиму. Оно имело особенность ускоряться во второй половине дня. Кудалкова, или по-семейному Кудя, должна была отчитаться о грибах около пяти. Но не в пять, ни в шесть, ни в семь она не позвонила. Многочисленные попытки дозвониться до неё заканчивались безликим "Абонент не доступен". Родик надеялся что мобильник жены разрядился, и с минуты на минуты она позвонит с домашнего. И наконец-то телефон позвонил.

– Родик, мы ее звали, искали, но стемнело и ..., – рыдания перешли в несвязный булькающий монолог.

– Лапухова, – стальным голосом прервал Лапухову Родик, – Задержи дыхание и замри. Считай до пяти. Отвечай четко и по делу. – Он сел и упёрся взглядом в фотографию жены. Трубка перестала рыдать и на другом конце было слышно шумное сопение.

– Во сколько вы расстались?

– Около четырёх, – виновато ответила Лапухова, – Там было столько грибов, – начала Лапухова, но строгий голос Родика её остановил.

– Никаких лишних деталей, Лапухова! Говори какой километр и ближайший поворот на шоссе.

– Родик, мы были в Вихах. Пару километров от деревни.

Родик развернулся к монитору и вбил адрес в браузер. Перед ним открылась карта леса с голубыми пятнами реки и болота. На часах было девять вечера. Он снял трубку рабочего телефона и вызвал дежурный наряд с поисковой собакой по кличке Рекс.

***

В середине лета на платформе "Небылёво", где-то между Москвой и Тулой, к Кудалковой привязалась цыганка. До электричке оставалось пол-часа, Кудлакова скучала, цыганка крутилась рядом.

– Вижу смерть твоя ходит рядом, – завела она обычный цыганский развод. – Навели порчу на тебя близкие люди. Позолоти ручку. Беду отведу и будешь жить долго и счастливо, – за цыганской спиной прятались две детские симпатичные головы и с интересом наблюдали за маминой работой. Кудлакова достал кошелёк, порылась в разных кошелечных отделах и наконец-то высыпала в ладонь мелочь. Денег не было. Затем она заглянула в сумку и нашла там яблоко и шоколадку, что и протянула детям. Дети вежливо поблагодарили незнакомую тетю и потеряли к ней интерес. Цыганка окинула взглядом пустой перрон и решилась на благотворительность.

– Так погодаю, – сказала она и взяла за руку Кудалкову. – Будет тебе испытание. – Она покрутила Кудлаковскую ладонь, заглянула между пальцами, хмыкнула то ли от удивления, то ли по привычке и выдала заключение, – Спасут тебя от неминуемой смерти мужчина, женщина и собака.

– Тоже мне цирк, – пошутила Кудлакова.

– Да, и я собак не люблю, – согласилась цыганка.

На том и расстались.

***

– Кууудя... Куудя, – знакомый голос нежно позвал Кудлакову, затем горячо задышал ей в лицо и лизнул тёплым языком в нос. Кудлакова открыла глаза. Рядом, с распухшим от слез носом, сидела Лапухова, муж Родик и немецкая овчарка по кличке Рекс. Над их головами сияло звездное небо.