Ч. 2, глава 7

               
И хотя они вышли из зоны собственно войны и из пояса оккупационных зон, пришлось проскочить несколько миров, затронутых войной и находящихся в стадии разрушения и окончательного ухода с лица карты Иномирья. Разрушающиеся миры, хоть и пустые, были достаточно опасны, ибо в них царили буйные грозы, ураганные ветры, кислотные ливни, пожары, а то и нашествия насекомых-мутантов. В двух из них, глубоко в тылу, ещё обитали люди, ушедшие под землю, в катакомбы. И можно было сказать, что им повезло – они вовремя сообразили укрыться, но вот что делать дальше – никто не знал.
 
В первом мире оставшихся в живых – преимущественно упрятанных женщин, подростков и детей - Андрею и Анне пришлось вывести и переместить на ближайший Перекрёсток: сейчас вся имеющаяся энергия была брошена, прежде всего, на их функционирование.
 
Во втором пришлось потратить довольно много времени на перезапуск аварийных очистных систем, ибо снаружи мир был словно после химической атаки. Здесь всё свое искусство сполна показала Анна, которая заставила работать на реставрацию мира цепочки химических превращений, и ядовитые отходы превратились в сырьё для новых энергетических источников. Вытащив из бездны отчаяния и земных глубин тех, кто ещё не погиб от истощения и не совсем утратил способность мыслить, Андрей и Анна заставили их помогать в восстановлении рабочих кибер-механизмов и транспортных средств, перенастроив их и превратив в химические мини-комбинаты.

Для этого Андрею пришлось покопаться в памяти несчастных спецов и «отцов мира», и приложить немало усилий, чтобы пробудить в них память об обустройстве мира и знания об особенностях технологических процессов их мире.

Ещё в паре сожжённых миров перерожденцев – мире ланков и мире ящеров - Андрей по просьбе спутницы вдохнул частицу собственной энергии, давая стимул и надежду на новое возрождение и регенерацию самых сильных представителей нарождающихся цивилизаций.

Так, в трудах и заботах, они приблизились вплотную к самой Кромке Иномирья, пробиваясь сквозь лихо, обрушившееся на несоюзные миры и медленно, но неуклонно ползущее к Союзу, где лихорадочно доводили до ума оружие, могущее быть как можно более щадящим для населения. О переходе на Кромку добросовестно просигнализировала «карта Ашьяль».

Промелькнул мир – негостеприимный, не обжитой, и ещё один мир, и ещё такой же - они стремились уйти из них как можно быстрее. По доброй воле сюда вряд ли бы решился добраться рядовой инмирец – здесь нечего было искать и некого ожидать, разве что прятаться от войны. Пожалуй, один Дин Ди в своё время хлебнул «прелестей» Кромки сполна, добираясь до Изнанки по доброй воле, даря по пути импульсы к развитию и гармонизации, но это было так давно…
Тем более, оставалось непонятным, какими такими неисповедимыми путями добирался сюда Первостранник, почему его неудержимо влекло в этом направлении.

- Уж очень тут неуютно, Андрей. Бездвижно. Трудно представить, что в двух шагах – люди, и жизнь бурлит. 
   
- Ну, во-первых, не так уж и в двух. Во-вторых, Карта Ашьяль говорит о том, что мы на самой Кромке. В её нейтральной области, в конгломерате едва зачатых или исчезающих миров. Вот и все объяснение. За Кромкой – Изнанка, где материальный мир практически перестает существовать. Но нам не туда. Совсем не туда, Ани. Не бойся, я не пропущу грань, и я с тобой.
 
Потянулись полупустые и скучные миры-недоделки, мало, чем отличающиеся друг от друга. Но это было не самое неприятное. Просто, как и все жители Инмира, наши ходоки были в чём-то избалованы Иномирьем, его изобилием, богатством и разнообразием свершившихся чудес.

Всё равно, в мирах-ячейках, сквозь которые был проложен маршрут Первостранника, имелись и какая-никакая растительность, и чистая вода, и остатки – или намётки? – каких-то мало-мальски реальных дорог или тропинок. В одном из миров они наткнулись даже на полуразрушенный (или недостроенный?) посёлок в долине среди холмов – стены и двухскатные крыши, пол и перегородки, а внутри – пустота.

Там они и остановились на ночлег. Андрей самолично набрал сухого хвороста – неясно, оставшегося ли с прошлой осени, или от тихонько умирающей травы нынешнего, не определившегося сезона. Разжёг костер, приготовил скупую пищу – из экономящихся таблеток-сублиматов: сбалансировано, энергоемко, но однообразно-безвкусно, словно незаселенные миры Кромки, так и не дождавшиеся инициации.

И Анна снова с тоской думала о тёплом и уютном собственном доме, и что вот же он, пустой мир, который никто не осваивает, никто не продает, и никто не покупает. А здесь можно жить, и жить совсем даже неплохо... Жить и понемногу вдыхать полноценную жизнь!

Вот и пологие тускло-зеленоватые холмы, где даже есть насекомые и снуют какие-то мелкие грызуны, где можно пасти коз и овец, и тёплая долина, где можно взлелеять сад, и камень, из которого можно строить дороги и дома, и пространства, на которых можно вырастить лес – для души и для хозяйственных нужд. Нужно было для этого не так уж и много. Вместительная котомка с современными семенами и законсервированными зародышами растений и животных, а также компактная ферма, умещающаяся в одном кибероиде, но отнюдь не артефакты Богов – никчемные для обычных людей безделушки, ради которых они рисковали жизнью. И тогда такое путешествие, даже накануне войны, было бы оправданным и желанным. Творцы, явившиеся для освоения нового пространства!

Глядишь – и через некоторое время на карте Иномирья возник бы новый мир – тёплый, душевный, уютный. С детишками, которые его унаследуют. А Терминалы и Перекрёстки… Её с Андреем дети будут создавать их сами, и сами будут запросто заходить в гости к соседям – в сопряженные обжитые миры.

Впрочем, можно было бы обойтись и без компактной фермы. Справились бы сами, вполне: у Андрея богатейший жизненный опыт и энергии - через край, Анна – медик, и тоже не безрукая. А Кромка гибка, податлива, отзывчива на любые импульсы и на любовь того, кто пожелает завоевать её доверие.

Да что там собственный мир, чистенький и уютный. Она, наверное, согласилась бы жить с Андреем в одном из тех ужасных миров, поруганных войной, чтобы восстанавливать его бок о бок с оставшимися жителями, строить наново, работая в поте лица. Жизнь – она сама по себе того стоит…

Анна мечтала, и улыбалась сама себе, и качала головой – как быстро она из грозного союзного рейнджера превратилась в робкую женщину, желающую обрести семью и дом. И не решалась рассказать о своих фантазиях, и молчала, размышляя о том, настал или нет, тот единственный момент, когда можно сказать об этом Андрею, слишком погруженному в себя, чтобы залезать в её сокровенные мысли: видимо, он считал, что изучил её настолько хорошо, что ничего сокрытого просто существовать не может.

Ей не раз приходило в голову – раскрыться перед ним полностью, пусть читает в её душе, ведь от него у неё нет, и не может быть секретов. Возможно, этим она спасет его от гнетущей напряженности и постоянного стремления вперед. Возможно, он смягчится, наконец, захочет притормозить, оглядеться и задуматься совсем о другом: о них двоих. Задуматься о судьбе, которая связала их воедино и навек: что их ждет, когда Андрей удовлетворит свою неуёмную жажду новизны и познания? Не пора ли приблизить этот миг отдохновения от тяжких трудов и лишений?

Но… кто может остановить Вечного Странника Иномирья, даже если он считает, что «оседлал свой дар» и научился себя контролировать? Небольшой сбой в программе судьбы, внесённый Вирусом Проклятия, - и ты уже не принадлежишь себе, а принадлежишь тому Проклинателю, что подарил тебе вечную жизнь в вечном беге…

Андрей же думал, понятное дело, о другом. Вот что рождало у него тревогу и досаду. Пространство не прощупывалось и не прослушивалось достаточно чётко и ясно, как раньше, кинжал Рачи вёл себя странно – то подавал внятный и явственный сигнал, то запинался и спотыкался, то вовсе глох – по счастью, ненадолго, но и это раздражало не на шутку. Сопряжённый с ним перстень-компас тоже синхронно путался и сбоил, норовя отправить путешественников в обратном направлении. Или же не путался, а советовал повернуть назад?

И лишь Нефритовый Палец из нефрита, рождённого неизвестно где, надетый на палец его собственный, не менялся, оставаясь автономным, и указывал неизменно к точке очередного перехода. И если не тревога и досада, это могло бы показаться смешным: потратить столько сил и нервов на добычу раритетов Первостранника, а остаться в финале с Пальцем, словно с пресловутым «носом». Досада досадой, но пенять не на кого, и затуманивать путь - некому. Создавалось ощущение, что Всемирью просто реально близок конец, но вообразить себе это волнующее событие, допустить к сознанию, было дико и нелепо.

Прошла ночь. Анна не спала и нервничала – возможно, последняя ночь, когда можно решиться на «каприз и неповиновение своему повелителю», то есть, высказать то, что беспокоило. Но она так и не решилась, а утомленный Андрей крепко спал.

«Проснись, услышь, пойми», - молила Анна, - «докажи, что ты способен услышать и понять…» Смотрела на его лицо – и снова молчала и не раскрывалась, прекрасно ведая, что все равно пойдёт за ним, хоть в самые тартарары, и жалела, что не научилась у Тихона молиться. Может быть, того Бога, что измыслило человечество, и нет, но молитвы придуманы не зря, это своеобразные коды доступа в святая святых – в Великую Всемирную Ноосферу…

А рано утром они оказались уже в другой ячейке, куда более скупой и унылой. И снова потянулись однообразные миры. Преимущественно, высокогорья, изредка заросшие тёмными массивами стылых, полусухих деревьев, вершины с ледниками, ущелья с далёкими горными реками, чей грохот словно бы глушила ватная тишина – мир ещё не обрел своего звучания. Заметно похолодало и запасмурнело.

- Жаль, что мы на своих двоих, - попыталась пошутить Анна. - Пожалуй, здесь-то, в этих скучных пространствах, и пригодился бы твой байк, Андрей. Чем тебе не трек для экстремальных гонок?

- Лучше лимузин, а? Давай-ка отдохнём и перекусим.

- Тут не хочется задерживаться.

- Ничего страшного в мирах Кромки нет. Это полуфабрикаты, ждущие приготовления. Приличного качества – я видел и похуже.

- Я неприхотлива и могу жить на голом камне. Но я не мегамизантроп, Андрей, мне плохо без людей.

- А я разве не человек? – Андрей заглянул глубоко ей в глаза. – Ани, ты хандришь, но я отношу это на счёт войны. В Инмире такое впервые. Люди не привыкли к глобальному, они привыкли к маленьким локальным конфликтам. Легко улаживаемым. А после того, как справились с вирусом распада, самое время бы пожить спокойно и укрепиться. Возможно, ты права, нужно было оставить тебя у Старца. И по возвращении я нашёл бы постную монашенку Анну Благодатную, проводящую свои дни в смиренном покаянии и посте, которую мне пришлось бы вызволять из благости и заново приучать к мирскому.

- Да, ты прав. Как всегда. Давай перекусим. Здесь нет даже свежих ягод, чтобы отбить вкус надоевших концентратов. А мой желудок скоро прирастёт к позвоночнику. Не знаю, как держишься ты. Не думаю, что твоему телу – пусть оно и побывало на Изнанке – это полезно. Утверждаю это как медик.

- Не будь занудой, доктор Руденко. Хорошо, идём дальше. Пока не отыщем съедобную растительность.

Андрей сосредоточился на том, о чём шептали ему кинжал Рачи и перстень-компас, надеясь проломить сразу несколько пустых миров и сэкономить время. Он понял, что кинжал довёл их до некой узловой точки, от которой можно было продолжать путь Первостранника тремя путями. Но на попытке выяснить, каким путем предпочтительней двигаться, Андрей вдруг обнаружил, что кинжал заглох. Крохотное энергетическое завихрение на самом острие превратилось в белый шум, бессмысленный хаос, ничего ему не говорящий. Наверное, впервые в истории уникального артефакта произошёл сбой наводки. Возможно, виной была война? Но ведь и после того, как они с боем покинули штаб Огаи-Кыра, все его «помощники» были полны заряда под завязку – ибо Андрей чувствовал себя превосходно, а защита Вечного Странника была безупречна.

Андрей вложил кинжал в ножны и принялся прощупывать Пространство. Или лучше всё-таки задержаться? Пусть его путеводитель «отдохнёт» и накопит энергии, которой ещё полно Пространство – здесь она как бы законсервирована в вечном ожидании своего Творца и всё равно никому не впрок. Хотя кто знает, как отзовётся их транзитный пролёт на девственности «полуфабрикатов», какое «блюдо» способно в них зародиться?

Они собрали хворост и разожгли костёр под тёмной сосной – на открытом месте обогревателя не хватало, а в мире было холодно и мрачно – вечные предзимние сумерки. Перекусили и забрались в обогревательные мешки «Супер-пух», производимые для горных рабочих и альпинистов – в сложенном состоянии места они занимали мало, объёма почти не имели – этакие маленькие книжечки, а вместо настоящего пуха меж несколькими прослойками спец-ткани были уложены невесомые обогревательные элементы, похожие на гибкие и несминаемые пушинки.

Этой ночью, крепко прижимаясь друг к другу, они не спали, а только делали вид, что спят, и слушали дыхание друг друга, и думали каждый о своём, исходя нежностью и печалью. А хмурым утром, с надеждой схватившись за кинжал, Андрей не ощутил привычных покалываний в ладони, которые транслировали в его мозг краткие сообщения и расплывчатые, но понятные ему визуализации в ответ на его мысленный запрос.

- Это невозможно! – воскликнул Андрей, вскакивая. – Но это факт: навигатор Первостранника разряжен. Я больше не получаю от него импульсов и не могу считать информацию. Вчера ещё был слышен белый шум, и я полагал, что это – временные помехи войны. Но теперь он безмолвен, словно лёд на этих вершинах.

- Нет ничего вечного. Ты думал, что Иномирье отменяет физические законы?

- Разумеется, нет. Но он был до отказа напитан энергией Первостранника.

- Любой артефакт рано или поздно иссякает...

- Поначалу я полагал, что он должен был иссякнуть уже давно – в тот миг, когда закончился Путь Первостранника. Если этого не произошло, значит, он впитал его ауру в момент смерти. А затем, по-видимому, процесс в нём просто пошёл вспять и дошёл до нуля. Значит ли это, что мы достигли той точки, в которой Нашьямал-Радж воспользовался ножом по назначению?

- Н…не знаю. Не обязательно. Наверное, мы зря не выслушали историю Ашьяль от начала и до конца. В этом было бы больше пользы, чем гадать.

Андрей отмахнулся от слов Анны: - Я мог бы его снова активизировать, убив себя, как ты думаешь? Или подзарядить, изуродовав себя так, как Ашьяль?

- Это шутка?

- Нисколько, всего лишь версия, требующая подтверждения, - и Андрей, сделав свирепую мину, замахнулся кинжалом и коснулся его концом основания шеи, смуглеющего в распахнутом вороте джемпера. Анна вскрикнула от страха, не принимая шутку: - Ты с ума сошёл! – она запрыгала, пытаясь схватить его руку, но Андрей уже поднимал кинжал высоко над головой. И вдруг его тело пронзила судорога.

- Дрянь! Чёртов Инмир!

- Что такое? Что ты почувствовал? – встревоженная Анна схватила Андрея за плечи.

- Он послал мне прощальный привет и извинился за то, что вынужден отключиться.

- Ты вечно шутишь.

- Когда это было тебе не по нраву?

- Многое мне по нраву, многое – нет. Иногда мне кажется, что мы не вместе, а по отдельности, каждый сам по себе… Ты далеко не идеал, Ворон.

- Но кто сказал, что человек обязан быть идеалом? А, Старец. Ну, конечно же. Он, видно, задел тебя за живое. Но наше противостояние было необходимо для того, чтобы сохранять в равновесии чашу Весов. Что по нраву во мне, то не по нраву в нём. И наоборот. Ага?

- Это мальчишество.

- Когда тебе это не нравилось?

- С артефактами шутки плохи. Ворон, отдай мне кинжал. Ну и что же, что он разряжен, будем строгать им ветки и резать дичь…

- Фу, как это пошло. И это говорит научный работник Управления, воспитанница великого ВСЕВСа. Я придумал ему более почётную участь. – Андрей подвинулся к краю обрыва, и продолжал пятиться, пока Анна не взмолилась: - Андрей, прекрати издеваться!

- Я и не думал издеваться. Я решил далее лепить собственную судьбу самостоятельно. Прощай, славный артефакт былых амбиций и несостоявшегося величия. Мне с тобой не по пути! – и он, взмахнув рукой, разжал пальцы.

Великолепный стилет, кувыркаясь и посверкивая совершенным лезвием и драгоценными камнями, полетел в бездну. – Ну, вот, теперь мы свободны от груза чужого наследия и прошлого, легкомысленно и великодушно подарив его несовершенному и безымянному миру. Теперь у него хотя бы есть название – Мир Стилет. А у нас впереди – будущее и вечность для его наполнения. Выше голову. Ведь мы – Творцы! Идём дальше?

Анна только покачала головой. Теперь Андрей мог рассчитывать только на своё чутьё Ходока и накопленную энергию перстня-компаса. Она надеялась, что они не подведут – иначе они угодят прямиком на Изнанку. А ей не хотелось туда раньше отведённого срока. Да и Андрею возвращаться туда нет резона.  Значит, ей нужно забыть о своих мечтах и стать его тенью, его надежным тылом, его личной сестрой милосердия и любви. Она не имеет права уговаривать его отказаться от миссии и вернуться, как невозможно уговорить Судьбу, и поэтому просто будет рядом.

…Андрей вздохнул с облегчением, обнял спутницу и приготовился открыть дверь в очередной мир...
…

…И в этот момент произошла всеобщая мобилизация и синхронизация ментальных сил Иномирья, в которой далеко не каждое звено могло выжить. Тело Андрея среагировало вовремя. Он распластался над Анной и обволок её своим телом и своим сознанием, создавая мощный защитный барьер.

А затем Андрея подхватил и закружил невидимый поток, он перестал ощущать собственную телесность, зато ощутил силу и мощь миллионов людей, населяющих Инмир. Увидел он и главную опасность Инмира на этот момент – Гидру, осознавшую себя. Бронированную громаду в потоках кислот, в глубинах которой разум зародился одновременно с гордыней и агрессией. Увидел её полыхнувшие багровым глаза, прочитал в них жажду разрушения и жажду власти.

Он успел также понять, что, рано или поздно, Гидра удовлетворит жажду агрессии и остановится, чтобы приступить ко второму жизненному циклу – размножению, при этом её разум будет продолжать эволюционировать, и в каком направлении – об этом догадался бы даже пень. И тогда для оставшегося в живых Иномирья, а далее – и для Земли, настанут чёрные времена.

Гидра, подобно засасывающей чёрной дыре, гордо и победительно плыла сквозь Миры, пожирая их и оставляя после себя чёрное Ничто, и первыми были уничтожены те, кто её создал и кто сражался бок о бок с ней. Походя, она запросто отрясла и растоптала своих собственных солдат, затем – сопровождающих её ферроптеров, затем - сконов во главе с шаманом Огаи-Кыром: ей было всё равно, кого и что сравнять с землёй, всё прочие, кроме неё самой, были ей чужды и ничего не значили. Она излучала во все стороны тьму, которая была куда хуже кислотных потоков, и Творцы, которых коснулась тьма, сходили с ума и растворялись в Небытие, не оставляя после себя ни единой молекулы памяти, ни следа надежды на возрождение.

И вот по достижении критической точки произошёл осмысленный, волевой и целенаправленный акт самозащиты этого уникального живого организма – Иномирья. Акт, возможный лишь благодаря сознательному самопожертвованию его отдельных «клеточек».

Концентрированная энергия отдельных страт, объединённая энергия пифий, колдунов и шаманов всех языческих миров, могучая энергия трансформаций, двигающая перерожденцами, энергия крылатых чудес, строгих научных истин, индустриальных прорывов и дерзких гипотез, овеществлённая сила христианских душ и реинкарнированных Богов Востока, а также прозрачная и цельная энергия бестелесного мира Изнанки – всё это потекло неисчислимыми струйками, сливаясь в один поток невероятной глубины и красоты, осенённый сияющими дирижёрскими дланями.

И этот поток, подобный северному сиянию, острым жалом, стремительной стрелой помчался в очнувшуюся Гидру, новорожденного адепта Тьмы. Тьма со скрежетом сталкивалась со светом, и в этом измерении происходила аннигиляция и перераспределение энергии. Чем ярче полыхал свет, тем яростнее щетинилась иглами Тьма. Гидра превратилась в один пульсирующий сгусток, Андрей почти физически ощущал её смертельный ужас и боль. Затем одна из сияющих стрел истончилась, превращаясь в лезвие толщиной в микрон, и прорезала Гидру насквозь. Гидра беззвучно вскрикнула – и произошёл взрыв взаимоуничтожения...

Андрей знал, что большая часть Инмира аннигилировала, что далеко не всем удалось выжить. Не все пережили реинкарнацию, не все души мирно отошли на Изнанку. Тот, кто был слабее его, погиб от истощения или утратил свою сущность абсолютно. Кто-то утратил своё «Я», потеряв разум и перейдя на предыдущие ступени в виде материальных предметов оставшихся в живых миров. Самые могучие – вроде Старца Тихона, или Артамона Гескин-Грецкиса, преемника Андрея в Информатеке Изнанки, вроде Отца-Настоятеля Ромашки Евлампия, главы Новой Республики Авесов Аципитра Фалконара, великого Координатора ВСЕВСА или императора Изнанки Дина Ди – сознательно отдали свою энергию до капли ради того Единого Мира, в который верили и который создавали всеми силами души и разума.
 
Андрей знал, что осталась нетронутой Леолла – Планета Детей Иномирья, сокровищница его генофонда, и что поток раненых и искалеченных детей на неё не иссякает. Остались те сильнейшие, которых в силу каких-то причин, ведомых лишь Мирозданию или Единому Творцу, разрушительный поток обошёл, и которые смогут теперь своими руками и силой своей Любви начать с нуля...
….

…Андрей очнулся в холодном поту, в его руках застыла обмякшая Аннис.

«Вот и всё», - подумал Воронов отстранённо. – «И никаких Богов с их всеобъемлющей созидающей любовью и ненавистью. Гомеостатическое Мироздание распорядилось за нас всех».

Анна вздрогнула и застонала. Он испуганно привстал, поднял её пушистую головку. «Жива! Слава Инмиру, жива! Я успел её защитить. Значит, мы с тобою ещё поговорим по душам на равных, чёртово Мироздание, взявшееся манипулировать всем сущим. Инмир тебя возьми! Я оказался сильнее тебя. И я доберусь до твоих колёсиков-винтиков, разберу по деталям, если понадобится. А благодарное человечество воздаст мне посмертно», - Андрей усмехнулся. – «Но я и здесь обману всех. Я выживу».

- Андрей, что это было? – услышал он слабый голос Анны, пробуждающейся от его снов. – Мне снился странный сон. Я будто умерла, меня гоняло по волнам какого-то сияющего моря, я то всплывала, то тонула. Потом меня что-то вытолкнуло на поверхность, что-то невидимое, но плотное. Что это было?

- Война, Аннис, - коротко ответил Андрей. – Всё хорошо, всё прошло.

- Война прошла… - эхом отозвалась Анна. – Ворон, давай вернёмся? Вернёмся назад, домой. Ведь всё закончилось, закончилось хорошо… да?

- Напротив, всё ещё только начинается. Самое время выйти наружу и увидеть своими глазами, пощупать своими руками этого монстра, внутри которого мы сидим, и который допустил бойню.

- Ты просто мальчишка. И всю жизнь был им.

- Пусть так, - согласился Андрей. – Тогда ты – моя девчонка. Ладно? – и он припал к её губам.

Но ещё три дня пришлось провести им на одном месте, отдыхая и набираясь сил. Без сильных людей мировая совокупность вокруг казалась опустевшей и обедневшей.