Бабушка

- Лёха, брось ты её, айда, чая попьём – крикнул из кабины Мишка, камазист, заправщику, который только что наполнил бочки опрыскивателей, и от нечего делать срезал пучку, намереваясь её съесть. Лёха, долго не думая, увидев в руках у друга термос, запрыгнул в кабину.

Мишка наполнил чаем крышку термоса, передал её другу, сам налил себе чёрный, как смоль, напиток, в красную пластмассовую кружку времён СССР, и товарищи, дуя на чай, стали прихлёбывать его, морщась от горечи. Чай был крепкий, без сахара, «купец», как его называли. Несмотря на жару – первый напиток для удаления жажды, об этом любой работяга знал. После него полдня пить не хочется.

-Листья жёлтые над городом кружатся… - запел Мишка вполголоса.

-Ты чего, дружок? Июнь на дворе, успеешь ещё с листьями поговорить – сказал Лёха.

-Да привязалась с утра, с языка не сходит. Хорошо, хоть эта песня, а не лабуда какая современная – ответил Мишка, и глубоко зевнул.

-Спать хочешь, что ли?

-Да полночи не спал. Хотя, устал вчера, как собака ездовая, даже ужинать не стал, завалился.

-Что случилось?

-Всё равно не поверишь – отмахнулся Мишка.

-Ну, поверю – не поверю, дело десятое.

-Ну, фиг с тобой, расскажу. Только не сболтни, на смех поднимут. Бабушка вчера приходила.

Лёха удивлённо открыл рот. А годом ранее у Мишки не стало бабушки. Старушка уже древняя была, за девяносто. Лёха её хорошо знал, она всю жизнь учительницей начальных классов отработала, добрая, приветливая старушка. А Мишка, единственный внук, переехал в её дом полгода назад. Он как раз с женой разошёлся, и, чтобы с родителями не жить, ушёл в дом бабушки, оставив новую квартиру бывшей супруге.

-Чья? – удивлённо спросил Лёха.

-Моя, чья же ещё? Да не пучь глаза, говорил же, что не поверишь. Слушай теперь.
Когда я переехал, поначалу всё нормально было, с месяц. А потом я стал просыпаться ночами, от страха. Чего боялся - сам не знаю, не могу объяснить. Простой беспричинный животный страх нападал, хоть из дому беги. Пару раз даже на улицу выходил, на крыльце сидел. Посидишь, бывало, с пол часика, успокоишься, и спать дальше.

Что причиной – не знаю. И в церковь ходил, и свечки ставил, без толку. И, ведь с бабушкой мы не ругались никогда, в мире жили, чтобы можно было подумать, что она меня выживает. Измучился, короче, уже продавать подумывал.

А вчера, прихожу домой, вижу – стол накрыт, еда под полотенцем. Мать была, значит, ужин принесла сыну – холостяку. А я до такой степени устал, что мочи не было даже кушать. Помылся, да на диван плюхнулся, даже не стелил. А посреди ночи открываю глаза – в кресле бабушка сидит. Смотрю на неё, а самого трясёт, и слова сказать не могу. Её так хорошо видно, фонарь с улицы как раз на кресло светит.

Она смотрит на меня, улыбается, и спрашивает: «Ты чего, внучок, меня боишься?». «Да» - отвечаю. «Ну и дурак!» - отвечает. И тут я снова заснул.

А потом просыпаюсь, часов в пять, и чую, что ничего не боюсь. Страх ушёл, будто его и не было. Вот что это было?
В итоге с пяти часов не сплю. До семи сидел, всё думал – то ли приснилась она мне, то ли реально приходила. Но, страх ушёл – факт.

Мишка замолчал. Лёха задумался, переваривая рассказ друга. Его мысли прервал гудок трактора – мужики приехали заправляться. Выскочив из кабины, он резво заскочил на трёхкубовку, и, отмеривая химикаты, запел:

-Листья желтые над городом кружатся …. – и тут же осёкся. Погрозив кулаком другу, он крикнул со смехом – Мишка, гад! И меня заразил!