Про блондинку и ее бешеного пса. Продолжение 2

                Эпизод третий 

            Огородные работы продвигались медленно. То лень нападала, то Лордик мешал. Он считал, что его хозяйка должна заниматься только одним важным делом, а именно – иг­рать с ним. Кидать ему без конца игрушки или палочки, да чем дальше  – тем лучше, а он бы бегал их искать. Но ведь что, поросенок, де­лал? Добычу свою в руки не отдавал, а демонстративно укладывал где-нибудь поблизости. Значит, надо встать, подойти, поднять, затем снова бросить. Иначе, требуя внимания, он будет наскакивать на меня и лаять так, что звон в ушах до ночи стоять будет.

     Лорка обожал палочки во всех видах. Он любил ходить с хозяевами в лес собирать хворост для костра и притаскивал здоровенные березовые сучья. А мог довести до белого каления с требованием игрищ, тыча чуть не в лицо зеленую упругую ветку, которую только что выкусил в густом лесном кустар­нике.
    За пределами дачи – всё бы ничего. Но этот бесёнок, если его не око­рачивать, был в состоянии разнести в пух и прах весь наш сад-огород.
–  Не верите? Напрасно. –  Разыгравшись, он с молодецкой удалью бросался вы­дергивать из земли недавно посаженную яблоньку, приняв её за простую палку, и нечаян­но перекусил, а у несчастной молоденькой груши меж­ду делом, из озорства, от­грыз вер­хушку. Лордец регулярно вытаптывал наши грядки, носясь за своими игрушка­ми, и отды­хал в тенёчке на моем цветнике. Я ругала и гоняла озор­ника, а он пуще прежнего весе­лился, ошибочно полагая, что я так с ним играю.

       Подошло время приводить в порядок плантацию клубники. Я сиде­ла на маленьком стульчике и срезала секатором пожухшие листья, кида­ла их в ведра, а затем рыхлила землю вокруг кустиков мотыж­кой.
     Пес истошно лаял и кружился вокруг меня. Ему очень хотелось, что­бы хозяйка обратила на него внимание и, бросив  свое скучное занятие, поиграла с ним. Я же, заблаговременно заткнув уши ватой, старалась не обращать внимания на белого чертенка и продолжала работу.
     Несколько раз он подсовывал свою яркую резиновую игрушку в вед­ро с листьями, прямо под мои руки, но я лишь выбрасывала ее рядом. Мне было некогда и я молча переносила его проказы.

     И вдруг что-то произошло. Я даже не поняла: что именно? Только в следующее мгновение я уже падала вверх тормашками на землю. В стороны разлетелись ведра, мусор из них, стульчик, инструменты, а над моим изумленным лицом нависла развесёлая мордаха с высунутым на сторону розовым языком, а к носу уже приближалась грязная собачья лапа...
     Я с визгом откатилась в сторону. Видит Бог, терпела я долго, но это была последняя капля. Словно приняв таблетку озверина, я зарычала:
–   Убью.ю.ю!… За-ра-за-а.а…!
     Схватив лопату, я погналась за беспредельщиком. А ему только этого и надо! С радостным лаем он, словно белая молния, летал вокруг меня с бешеной скоростью. Я бестолково махала шанцевым инструментом, пы­таясь прихлопнуть его как муху. Да куда там! Пес был в полном востор­ге. Так весело мы с ним еще не играли! Я же, продолжая кричать и ру­гаться, гонялась за ним по своему и соседскому участку пока оконча­тельно не выбилась из сил. Метнула в него напоследок, как городош­ную биту, бесполезную палку с насаженной на нее железякой, конечно не попала, села и расплакалась от обиды.
–   Ведь это надо! Охранник, блин! Защитник! Чучело ты огородное, – рыдала я, выкрикивая обвинения в адрес «собакина».
 
     Всю эту сцену от начала до конца наблюдал наш сосед по даче Шу­рик. Чтобы не обижать меня, он хохотал, поворачиваясь к нам спиной. Ощущая себя полной кретинкой, я уже тоже и смеялась и плакала одновре­менно.
–   Ладно. Успокойся, – услышала я его прокуренный голос.
–   Щенок со временем остепенится. А такого бесёнка еще как любить будешь. Посмотри, какой он красавчик: глазки такие выразительные – миндалевидные. По всему видно, что раскаивается, –  утешал меня пар­ламентер.
–   Вот, возьми, –  он протянул мне длинную и крепкую парашютную стропу оранжевого цвета.
–   Этого беса надо наказать. Привяжи его, а сама иди отдохни. Он умный, сразу поймет, что нашалил лишнего.
     Я была очень благодарна соседу. Вовремя он приехал – предотвратил смертоубийство...
      Ветер быстро осушил мои слезы и охладил пылающие щеки. Теперь оста­валось решить одну простую на первый взгляд задачу: к чему при­вязать буяна?
–   К ручке двери? – Вы­дерет вместе с дверью.
–   К заборному столбу? – Завалит.
–   Дерево жалко. – Молодое, не вы­держит. –  Привязала к наполнен­ной до краев 300- литро­вой бочке с водой.
     Пес плакал, просил прощения, но видя, что мои намерения непоко­лебимы, начинал раскачивать наше водохранилище, кидаясь из стороны в сторону. Но ничего. Бочка устояла, пес к вечеру присмирел, а я хоть дела подела­ла.
      
               Заезжал муж. Слушал мое повествование и качал головой.
–   А я тебе говорил, что он бешеный какой-то. Отдавай его, пока не поздно. Выйдешь на работу – на меня не рассчитывай – водиться с ним не буду.
–    Куда же ты денешься? –  думала я и обречённо понимала, что отдавать собачёныша некуда. И без меня он пропадет – ни у кого терпе­ния на него не хватит.  Да тут еще совесть вконец заклевала, выстуки­вая по темечку азбукой Морзе известную фразу Антуана де Сент- Эк­зюпери: «мы в ответе за тех, кого приручили»...
–   Уж лучше бы я этого щенка не знала вовсе и никогда бы его не виде­ла.
–   Ну, Сашка! Ну, удружил!..

                * * *

          Сосед заглянул к нам покурить и поболтать с моим мужем о  мировых проблемах и делах насущных. К ним тотчас же примкнул «со­бакин» и млел от двойной порции внимания и скупой мужской ласки, развалившись у них в ногах кверху пузом.
     Два Александра оживленно беседовали и до моего музыкального слуха долетали взрывы веселого смеха.
–    Не иначе, как мне косточки перемывают, –  обиженно подумала я и тоже решила  заглянуть в их мужской клуб.
–    Да брось! Мы вовсе по другому поводу смеялись, –  явно меняя тему сказал ненаглядный.
Лордушка, выгнувшись в мою сторону, утвердительно чихнул.
–    Правильно, Лордик! –  сосед потряс вытянутую лапу хвостатого.
–    И вообще, что вы его все время со своей Динухой равняете?  Она была штучным товаром; таких больше не делают. А этот товарищ – со­всем другой и к нему особый подход нужен. Его необходимо учить и воспитывать. Тогда из него классный пес получится, –  молвил золотые слова сосед Шурик. 

         Хорошо, согласна. Попробуем заняться дрессировкой.
     Я разыскала книгу, где были собраны рекомендации на все случаи собачьей жизни и полезные советы собаководам. Начать решила с элементарного – научить пса не брать еду из чужих рук, а в идеале – вообще нигде, кроме своей миски. Для нас это было весьма актуально потому, что дальние соседи с нашей улицы раскладывали на своем огороде отраву, пытаясь уберечь урожай от мышей и карбышей. А наше чучелко, я точ­но знала, к ним забегал.
     И вот, я взяла колесико «Докторской» колбасы и, как предписывала инструкция, обильно намазала его сверху жгучей горчицей. Затем поло­жила на ломтик белого хлеба так, чтобы держать удобнее было. 
     Но мне был нужен помощник – «чужие руки». Единственной канди­датурой на эту роль оказался Шурик, который тоже перебрался жить на дачу. Авиационный завод, на котором он в последнее время работал, переживал тяжелые времена и руководство отправило всю их службу в административный отпуск. Жене его, Раисе, отпуск не дали и она приезжала на дачу проведать и подкормить супруга только на выходные.
    
     Сосед долго отнекивался. Он был добрым человеком и успел полю­бить Лордеца.  Пес отвечал ему взаимностью и частенько, получив от меня нагоняй, убегал прятаться на смежную территорию.  Старший то­варищ думая, что я ничего не замечаю, потихоньку угощал нового прия­теля всякими собачьими вкусняшками: колбасными обрезками, косточ­ками, печеньем...   
     Я все конечно понимала, но так карта легла –  мне больше не к кому было обратиться. Кроме нас двоих в эту пору людей поблизости не было. Ну и потом – кто не знает – любая инициатива наказуема!
     Шурик, чуть не со слезами на глазах, все-таки согласился мне по­мочь. По  команде он протянул «угощение» Лорду. Пес проглотил отра­ву не жуя и остался доволен.  Мы были озадачены.  В учебнике такая ситуация не описывалась. Я решила повторить упражнение  и  еле упро­сила своего ассистента подождать.
–     Неужели тебе самому не интересно, каков будет результат?  –  при­менила я запрещенный прием:  ведь все знают, насколько любопытными бывают мужчины.  И не дожидаясь ответа, метнулась в свой домик го­товить новый реквизит. На этот раз толстенный кусок колбасы поверх горчицы был обсыпан моею щедрою рукой еще и молотым черным пер­цем.
     Шурик, отвернувшись и всем своим видом выражая сострадание, снова угостил своего друга гадостью.  Нашему удивлению не было пре­дела. Собаченыш проглотил отравленный бутерброд и только чихнул при этом.
     Вечером, листая умную книгу, я подводила итог.  Авторы либо оши­бались в методах воспитания, либо мой «собакин» не имел вкусовых рецепторов, распознающих потенциально опасные продукты.  Шурика за «чужого»  он так и не признал и продолжал попрошайничать у стола соседей. А я, наблюдая, как мой бывший соратник гладит перебежчика, что-то задушевно говорит ему,  глядя глаза в глаза, а щенок, изловчив­шись, с восторгом вылизывает плешку на его голове, испытывала запоз­далое раскаяние и еще одно странное чувство, очень похожее на ревность.

          В выходные, по вечерам, с разных сторон огородных наделов лег­кий ветерок начинал доносить голоса людей, распевающих популярные, а в основном народные песни. Импровизированные сольные или хоро­вые выступления, даже в сопровождении аккордеона, в нашем товари­ществе никого не удивляли. Раиса, жена Шурика, тоже пела замечатель­но, да и вся их семья была очень музыкальная.
     После жаркого дня, отужинав приготовленными нашими мужчинами шашлыками, мы сидели или лежали вокруг костра на расстеленном стареньком чехле от самолета и глядели в усыпанное звездами русское небо. Шурик рассказывал нам про черные ночи Африки, про удивитель­ные созвездия другого, незнакомого полушария Земли, где на­ших любимых Медведиц –  Большую и Малую – можно долго искать да так и не найти, и про знаменитый Южный Крест...
–     Степь да степь кругом, Путь далек лежит, – обхватив колени рука­ми, начинала Раиса.
–     Там в степи-и глухой За-амерзал ямщик, – подхватывала я.
–     У-а-у-у, а-а-ууу, – подпевал нам хвостатый.
     Затем к нашему трио подключался глуховатый баритон Шурика и в теплой летней ночи набирала силу и широко разливалась песня–грусть. 
     Мой муж к нам не присоединялся. Зато он умел очень хорошо и вни­мательно слушать.
     И так было не только у нас. Распевали песни в садах наших друзей. И у друзей наших друзей тоже. И у них еще кто-то играл вечерами на саксофоне.  Пели на дачах наших родственников. Пели в домах и квар­тирах. А сейчас не поют. Что-то видно в нас изменилось. Или время другое пришло?...   

                * * *
       Я сидела с книжкой и анализировала сде­ланное. Следовало признать, что первое упражнение из учебника по отработке хороших и полезных привычек мы с Лордом провалили. Но я задалась целью сделать из этого верти­хвоста если не аристократа, то хотя бы воспитанного пса и улучшить тем самым качество своей собственной жизни.
     Следующее, чему я хотела научить собаченыша, это умению отли­чать запретные для него зоны (в виде овощных грядок) от дорожек, по которым ему следовало бегать, а вовсе не так, как его величеству вздумается. 
     Ко мне уже со всей улицы шли жаловаться на Лорку огородники, го­воря, что он вытаптывает их посадки. А про наши собственные несчаст­ные цветы и овощи вообще лучше промолчать.

                И вот я приступила к выполнению второго задания-тренинга.
     Сосед Шурик, сидя на крылечке своего дома и пуская в небо кольца сигаретного дыма, посмеивался наблюдая, как я втыкала вдоль всех своих грядок и цвет­ников палочки и ветки, а затем обматывала их поло­сатыми заградитель­ными лентами.
–  Смейся, смейся. Сам же потом спасибо скажешь, – сердито пыхтела я продолжая нелегкую работу.
    Теперь мой сад-огород напоминал стройплощадку или космодром, го­товящийся принять инопланетян. 
     Поначалу пес пытался выдергивать приглянувшиеся ему для игр палки, но тут же запутывался в тянущихся за ними лентах и вскоре бро­сил это занятие. Я снова и снова восстанав­ливала порушенные загра­ждения. И награда за терпение  нашла своего героя, или лучше – герои­ню:  Лордушка понял, чего от него требуется и начал радовать хозяйку своим умом и сообразительностью.

       Но, видимо, так жить ему стало скучно и не интересно. И он завел себе друга, такого же хвостатого озорника по кличке Дик.
     Дик был чер­ный, упругий, с белой манишкой на груди. Это был мо­лодой охотничий пес породы лайка. Через него я подружилась с сосе­дом со второй  ули­цы, Виталием Ивановичем – хозяином собаки. Он не­давно приехал жить на дачу на все лето.
     Теперь вечерами мы частенько выгуливали наших разбойников в по­лях, заросших васильками и ромашками, и вели свет­ские беседы. От но­вого соседа я узнала, что он совсем не заморачивает­ся  по поводу орга­низации правильного питания своего воспитанника.
–    Я каждый день варю себе и собаке либо макароны, либо кашу, а де­ликатесы или, вернее, мясные блюда каждый добывает себе сам: кто в консервных банках, а кто в поле, –  делился своими секретами хозяин лайки.
     Охотничий пес умел мышковать и поедал все, что двигалось и попа­далось ему на пути. Даже лягушками не брезговал.
     Я ужасалась и потихоньку угощала его сосисками. Два собаченыша, хоть и были кобельками, хорошо дружили друг с другом и классно смотрелись вместе. Днем я отправляла их гулять на соседний брошен­ный участок и они носились там вволю, никому не мешая.

     Мой «собакин» был ранней пташкой. Ежедневно он будил меня в 5 утра и просился на прогулку. Я, почти не открывая глаз, отпирала вход­ную дверь, делала щелку, в которую легко просачивался тощий долма­тин, и фиксировала ее шнурком. Со стороны не видно, что дверь откры­та, но собака могла самостоятельно выбегать на улицу и возвращаться обратно. Хозяйка же на автопилоте возвращалась в кровать досматри­вать утренние сны.
     Но как-то раз я выпустила Лорку погулять и, неожиданно проснув­шись окончательно, решила навестить дамскую комнату, что в огороде. Не дойдя до места, я остановилась  и протерла глаза кулаком.
     На грядке с кабачками и тыквами, растущими на бывшей компостной куче, обне­сенной тремя рядами заградительной полосатой ленты, как на высокой эстраде плясали два хвостатых друга: белый Лорд и черный Дик. Им было так весело, что они меня даже не заметили и на  грозный окрик никак не отреагировали.
     Опять под руку подвернулась лопата. Я, как дикарь с дубиной, кину­лась разгонять танцоров, а проказники, грациозно перемахнув через все загородки, нырнули в дыру в заборе и унеслись на соседний участок.


                * * *
        Когда мой пес был один, без приятеля, он вел себя почти хорошо. Бегал только по дорожкам. Грядки не топтал. Сопровождал меня по­всюду, а когда я отправлялась собирать ягоды, внимательно наблюдал за моими действиями.  Вот и сейчас он совался мне под руки, забегал то справа, то слева и когда посудина наполнилась, он вдруг нырнул носом в миску и принялся поедать собранные на компот ягоды. Я показала ему длинные и тучные кисточки сладкой смородины на ветках и пес все по­нял. Смешно причмокивая, он принялся есть ягоды с куста. Это было так забавно! Но не успела я умилиться его необыкновенным способно­стями, как собаченыш замер и уставился на меня.
          Его внимание привлекла еще одна необычная «ягодка». Но она была не на кусту, а на его хозяйке и сияла на солнце всеми цветами ра­дуги. Внезапно, одним молниеносным движением своей головы, Лорд выхватил из моего уха сережку-пусету. Я даже ахнуть не успела!

     Совсем недавно, прямо перед отпуском, я проколола себе уши. Кос­метолог вставила в дырочки первичные сережки в виде гвоздиков. Были они копеечные, сделанные из медицинского сплава металлов с фальши­выми бриллиантиками. Мочки долго не заживали, были припухшими, покраснели и я ежедневно протирала их спиртом. А тут такой поворот!

     Схватившись ладошкой за ухо, я поймала зажим, а сама пусета ис­чезла. Испугавшись в первую очередь за щенка, я отловила озорника, раскрыла ему рот и стала искать «гвоздик» в розовой пасти. Он смеял­ся, брыкался и совсем не понимал, что сделал плохо.  В запарке,  я его даже забыла отругать и вовсе не наказала. Это было моей ошибкой и спустя какое-то время он снова успешно повторил свою выходку.

     Те первые мои сережки, как ни странно, сохранились. «Собакин» их не проглотил. Я их каждый раз находила на грядках благодаря сиянию вставленных в них кристалликов из чешского стекла.
      Разглядывая эти простенькие «гвоздики», я не устаю удивляться: как это Лорду удавалось с такой филигранной точностью выхватывать из моей мочки сережку точно за малюсенький камушек. Ведь он ни разу не прихватил при этом ухо, не сделал мне больно. Виртуоз, да и только! 

(Продолжение следует...http://www.proza.ru/2019/10/25/989)