Ну, вы поняли...

   Он так искренне и самозабвенно любил себя, он верил себе, как никому другому, а это дорогого стоит. Да и в чём он был не прав? Разве способен был кто-либо сравниться с ним по уму, эрудиции, проницательности, талантливости во всём, куда ни плюнь? Разве существовало в природе отличное от его, и в то же время правильное мнение?
   Этого не могло быть: ещё не появились первые динозавры, да что там динозавры, ещё не вышли из воды прародители самой великой и древней нации, а уже было известно, что одновременно в одном месте не могут находиться два предмета, имеющих конечный вес, если один не поглощён другим. А уж его-то мнение было для него весомым и отнюдь не пустопорожним. Настолько весомым, что не проходило ни минуты, чтобы он не делился частью сего веса с окружающим его био-антуражем. Будучи от природы скромным человеком, он никогда никому того не рассказывал, однако не раз и не два его мнение храбро принимало вызов истины в последней инстанции и в беспощадном противоборстве та отступалась перед безукоризненной логикой и безупречностью фактического материала.
   Мог ли он при этом позволить себе беззаботно и легкомысленно не замечать того, что ему не нравится, что не по его? Нет, это было бы откровенным расточительством и он себе такого не простил бы. Да и история – тоже. Поэтому его общение с внешним миром сводилось к предоставлению миру и мирянам дельных советов и даже, если нужно, безапелляционному требованию прекратить.
   Не важно, что именно прекратить, важно только то, что это не нравилось ему, а значит – ни в какие ворота, что он, как ни пытался честно найти, не находил в этом пользы для общества. Ну и для себя, естественно. Мог ли он чего-то недопонять или понять неправильно и потому не оценить? Что вы, что вы, как только такая ересь в голову людям приходит! Достаточно вспомнить вот этот постулат «Разве способен был кто-либо сравниться с ним по уму, эрудиции, проницательности, талантливости во всём, куда ни плюнь?» - и вопрос тут же становится риторическим.
  - Графомания-порок. Хуже педерастии. Не пишите. – Вежливо и культурно потребовал он публично в близком к эпистолярному стиле от одного недопоэта-выскочки, случайно набредя на его неуклюжие строки. А на ответ самоучки «Ваше мнение очень ценно для меня», в котором он верно угадал неприкрытую иронию, не менее культурно, в знак уже, выходит, давнего знакомства перейдя на «ты», заключил, как припечатал:
  - А вот на твое мне откровенно насрать.
   Между делом окоротил и вступившихся за поэтишку неразумных недочеловечков, посмевших опротестовать, хоть и весьма неуверенно, его точку зрения в прениях. Право, они того заслужили! Один из них поинтересовался:
  - Месье критик?
   И тут же получил отлуп:
  - Месье тонкий ценитель слога. Я вот прочитал за свою жизнь книг больше, чем вы семечек съели. Если человек бездарен, это навсегда. Можно учиться, можно подпрыгивать, можно на голове стоять. С известным результатом.
   При словах «Я вот прочитал за свою жизнь книг больше, чем вы семечек съели…» стены общественных туалетов, а за ними и заборы, покраснели от удовольствия. А что вы хотели: их назвали книгами! И не кто-нибудь там! А Сам!
   Другой заступничек не придумал ничего лучшего, нежели нахально заявить:
  - Упрекая автора... упрекаешь и его читателей... Это ты всех оскорбил...
   И был заслуженно послан им в пеший эротический маршрут. На всякий случай он даже начал было одеваться – показать наглецу дорогу. Но тот оказался до неприличия ленив и не то, что никуда не пошёл – даже не удосужился прочитать приглашение на вечеринку самопровозглашённой элиты общества от одного из завсегдатаев. Пораздумав на досуге, он обиделся и изъял из обращения своё приглашение. Не подумайте только, что с тем, дабы не нарваться на пустом месте, буквально ни за что, когда и если посланный вдруг удосужится прочитать написанное тонким ценителем слога… Видно, опять ему придётся идти одному. Одиночество – бич самых лучших из нас…


Как надоело прозябать среди дебилов…
Возмущено его пищеваренье!
Ему бы крыла… Эх, народ, ему бы крыла!
Он воспарил бы вслед за самомненьем!

И с высоты небесных недр без сантиментов
Перстом он путь указывал бы диким,
Из стада умственно-духовных импотентов!
Как всё же тяжко быть без крыл великим…