Дела в Лиходееве. Сказка для взрослых да мудрых-пр

Дела в Лиходееве. Сказка для взрослых да мудрых-премудрых

Жила-была одна женщина, не молодая, не старая, не бедная, не богатая. Не худо жила, к хорошему тянулась, в грязь себя не роняла, к людям поближе старалась держаться. Семьи у нее не было. Почему? Да много разных причин сошлись в одной точке. Там и жажда образование получить, и лихие 90-е с их безденежьем, и несколько операций на глаза (а после них как же можно кого-то обременять собой было?), и старенькая, и тяжело болеющая мама... В общем, как говорят, звёзды, или еще там чего, сошлись. И все вроде бы было не так уж и плохо: работа к 30-ти годам нашлась любимая, коллеги друзьями стали и даже почти семьей, с родней отношения после многолетних разборок между старшими поколениями наладились, карьера за безотказность в работе вдруг стала выстраиваться, да внутреннее состояние после всех жизненных перипетий и потрясений стало гармоничным, казалось бы, долгожданная радость появилась в жизни, а там, где радость появляется, там и до счастья рукой подать...

Так бы, да не так! Лихие люди по свету тоже бродят - не дремлют. А самое страшное, когда лиходеи рядом появляются. Как их узнаешь-разгадаешь? В документах  и на лбах у них не написано, мол, расступись, народ, худой человек идет. Худое дело они сделали, подлое. И в работу, казалось бы, к  друзьям вклинились, и в родню... хотя, чего уж тут таить, из родни эти лихие люди с соседями и были. Жизнь рухнула, только что были и радость, и люди, и планы, и надежды, а не стало ничего в один миг. Худо и пусто было, не светло и не весело, скудно и беспросветно... Но жизнь идет, помаленьку да полегоньку, шажочек за шажочком, слезинка, за слезинкой... Вот уже и в работе кирпичики собираются, и люди новые появляются. Но лихие люди не унимаются: это чего ж, она выстоять-устоять сумела что ли? Ни по миру не пошла, ни в тьме не сгинула? А для чего ж мы старались-рядились, неужто козни не сгодились? Нет, не пустим - не отпустим, сделаем потоньше, а пойдём подальше. Сказано - сделано.

Началась травля. И странная какая-то травля. Сами ударят - сами закричат, сами плюнут -  сами скандал устроят, сами на пол тяжесть уронят - сами ее обвинят, сами по батареям постучат, сами с угрозами прибегут, сами подожгут ее дверь - сами стучать и кричать в дверь начинают, сами до безвыходности, до слез доведут - сами пугают, мол, сдадим мы тебя, хочешь в полицию, хочешь в психушку. Особенно две соседки-матери и две их дочери старались. Очень старались. Женщина-то сначала думала, ошибаются, мол, не со зла к ней бегут. Ан нет! Чем дальше, тем больше!..

Чего ж добивались-то? А придумали хитро. Опыт у них уже был: так же они перед этим одинокого мужчину из квартиры выжили, тоже долбали, грозили и якобы лечили. Только "лечение" каким-то странным оказалось: потерял мужчина свою берлогу. И не просто потерял, а выброшенным оказался почти за околицу, в жильё к какой-то совершенно посторонней женщине, может, к медичке, а может, к чьей сродственнице. Родни-то у него не было, интересоваться никто им не стал. А эти семьи слух пустили, что, мол, квартиру они ему купили. А когда случайно выяснилось, что нет у него купленной квартиры, лихо стали сочувственно сказывать, что, мол, он сам захотел к чужому человеку поближе вместо своего жилья. Мол, спросу с него теперь никакого, его и покормят, и присмотрят, а захочет, может свободно куда-нибудь исчезнуть, то бишь пойти погулять по белу свету, а квартиру в это время посторожат, сберегут, оплатят-заплатят, распорядятся.

Вот теперь очередь этой женщины, видно, настала. Только она-то не пьющая, с ней не так просто так сделать. Вот и решили травить, травить и травить. Громко, привлекая людей, мол, вникнуть-то никто не вникнет, а людям запомнится, что они про нее кричали, как в ее дверь стучали. Зачем? Опорочить что ли просто? Так, да не только так. Женщина не только на работе справлялась, она еще где стихи пробовала сочинять, а где прозу. Ну, так сочиняла, без особых претензий, но на глаза это соседушкам попалось. А сочинять-то эти мамочки с дочками и сами лихо умели, а потому быстренько написали заявление городовому, что, мол, женщина-то жить не хочет, вот мы ее стихи почитали и так решили. Кто решил-то? Да одна медсестра на пенсии, одна кухарка, да две дочки коробейницы. Ну, на их заявление сначала-то всполошились, проверять начали, с женщиной беседовать, а потом смекнули, усмехнулись, мол, ну потешьте нас, умудренных, кто кого у вас тут съест. Соседушки сначала-то озадачились, а потом решили: а где наша не пропадала, продолжим, а там еще чего придумаем. И ведь знали, что придумать. Очень женщина на поклёпы болезненно реагировала - вот то, что надо! Взяли и вызвали ей скорую помощь, да не простую, а золотую, то есть жёлтую. Знали лиходейки, что такого позора-унижения женщине будет уже не стерпеть и никогда от грязи не отмыться. Чуйка женщину тоже не подвела: когда к ней стали стучаться в дверь да ломиться, сразу смекнула, что что-то там не то происходит, как-то там не теми люди называются, дверь не открыла. Ну, не открыла и не открыла, но стресс-то получила, переживать стала от унижения и оскорбления, бегать по инстанциям да оправдываться пришлось... А соседушки руки потирают: вот еще немножко да и руки на себя наложит, вот и сбудется ими задуманное да придуманное. Жива-не жива останется, уже неважно будет: либо мёртвая, либо сумасшедшей клеймо получит, а дальше можно будет всё, что хочешь делать, ей всё равно доверия не будет, пусть потом рассказывает, что они с ней делали... И тот предыдущий донос-поклёп как сон в руку будет, мол, мы-то ни причём, мы-то предупреждали, сигналы давали, а вы не слушали...

Не так всё получилось-приключилось. Женщина-то посильнее оказалась, ни в петлю не полезла, ни вены себе резать не стала. Воевать с захватчиками стала учиться, но это уже другая сказка. А лиходеек-то жизнь потихоньку наказывает: вон давеча уж как у них дитятко-то кричало да бесновалось, успокоить никак не могли, так плачущим да заливающимся из квартиры и унесли куда-то...

А вам жить - не тужить, а коли лихо будет, то воевать, побеждать да жизнью дорожить.