Странные страны - побитый молью шик

ОДА НЕГРЕСКО
или
ПОБИТЫЙ МОЛЬЮ ШИК
(НИЦЦА, ЛАЗУРНЫЙ БЕРЕГ)

«...Хрусталь великолепной люстры блестел, покачивались султанчики на красных фуражках портье, крутилась на подиуме огромная скульптура – жёлтая толстуха-балерина, манили мягкие ковры. Мы посидели на зелёных диванах, полюбовались как-то нереально вписавшимися в барочный интерьер предметами постмодернистского искусства, заглянули в туалеты, похожие на декорации начала 20 века, послушали тихий рояль из тёмно-красного бара, сфотографировались, и совершенно счастливые, будто пожили в этой роскоши, вышли на морозную Английскую набережную...»
23-05-05г./Irene
Интересно, можно ли по этому описанию определить, что за дивное заведение спровоцировало подобный прилив счастья у написавшей эти строки восторженной дамы?

******
Для Франции, буквально беззаботно наслаждающейся мирным временем, это были годы «Belle Epoque» – прекрасной эпохи. Ницца (Nice), город и порт, неумолимо начинал превращаться в модный климатический курорт и центр отдыха на Лазурном берегу Средиземном моря, в место паломничества для обеспеченных европейцев, привлеченных миролюбивым морем, нескандальным ласковым климатом и многомерными красотами альпийских ландшафтов.
Именно в эти годы неугомонный Генри Негреско, сын румынского трактирщика, в возрасте 15 лет покидает родительский дом в захолустье Европы, дабы предаться тяготам дорожного образа жизни, мир повидать да себя испытать.
Путешествие для энергичного молодого человека оказалось на зависть плодотворным: он проявил себя на редкость хватким до нового, способным к обучению и весьма успешным юношей.
На пути его следования – Париж, а затем Монако – где им приобретается опыт работы в стремительно набирающей популярность «индустрии отдыха и растранжиривания денег». Затем случается переезд в Ниццу, где вскоре Генри уже вживается в образ директора городского казино.
Он становится человеком известным в кругу зарубежной элиты, глав государств, принцев и финансовых «королей». Вне сомнения, любые трудовые доходы, включая и нажитые непосильным вращением рулетки,  положено вкладывать во что-либо стоящее.
И стал грезить господин Негреско мечтой о воплощении своих амбиций и финансов в прекрасном дворце, достойном «небожителей», нисходящих на пляжи Лазурного берега.
А для материализации своих снов о самом прекрасном приглашает он известного архитектора того времени Эдуарда Ниерманса (Edouard Niermans), который и должен был измыслить дворец, способный явиться мерилом роскоши в прибрежной архитектуре Франции, и не только, и трафаретом для создания бессмертного образа благополучной Ривьеры.
Так отель-дворец был все-таки возведен в 1912 году.
И ныне легендарный Negresco 4* является одним из самых презентабельных зданий Ниццы, украшающим коллекцию немногочисленных частных дворцов мира.
Вот уже около столетия купол отеля возвышается над знаменитой Английской Набережной и Бухтой Ангелов. Его магическое название, сразу проникающее в память  навсегда в ней застревающее, всё ещё ассоциируется с определенным «искусством жизни» и беззаботными днями «Эдвардианской эры»*.
(* время правления Эдуарда VII (1841-1910), английский король с 1901г.)

  С 1957 года величественное здание дворца перешло во владение супругов Ожье.  После смерти мужа единственной его владелицей остается мадам Jeanne Augier, которая вложила душу и энергию всей своей жизни в создание уникального отеля-музея, превратившегося для её международных клиентов в настоящую витрину французского искусства.
Здесь представлены экспонаты различных эпох – от Ренессанса до начала 3-го тысячелетия.
В 2003 году за свою архитектуру и великолепную коллекцию предметов искусства отель Negresco получил заслуженное звание Национального Исторического Памятника.
В холле первого этажа, возле охудожествленных дверей лифта, красуется диплом – золотая табличка с шестью звездами и лаконично-скромной надписью: «Отель Негреско. Ницца. Один из десяти лучших отелей мира, 1997 год, Американская ассоциация туризма».
И это – далеко не единственная его награда. Дипломов у вечного отличника отельного бизнеса немало.
В отличие от наших стремительно сменяющихся тенденций в представлении о шике и неуемном поиске образа и формы, приносящих запредельную доходность всего, за что бы ни брался новоявленный «предприниматель», в их, староевропейских, представлениях –следование традициям на протяжении столетий только приумножает уважение к заведению, укрепляет его статус, привносит налёт солидности, основательности, правильности.
А это как раз и есть те бонусы, наградить которыми способно только время.
И Негреско никогда не изменял найденному образу «отеля-музея», не распродавал с аукционов коллекции своих картин и антиквариата, не укрощал претенциозной пышности меблировки своих номеров в угоду стилю «элегантного минимализма»...
Проходят десятилетия, но на фоне «проходных отелей», число которым – миллион, он был и остается одним из немногих (а для кого-то – и единственным), проживание в котором уже стоит памяти всей оставшейся жизни.
Мадам Ожье, на момент моего проживания в отеле, уже пребывала в почтенном возрасте – оказывается, в этом француженки не являются счастливым исключением. Сильно уменьшившаяся, до почти игрушечности, и утратившая прежний аристократический лоск, она с трудом узнавалась в портретах и фотографиях прежних лет.  И эта маленькая, до незаметности дама все равно не могла обессилено сидеть без дела. Её можно было постоянно видеть беззвучно проплывающей по залам и галереям и своим присутствием подкрепляющей дух ушедших эпох.
Не знаю, какие указания давала она своим преданным менеджерам, но механизм отеля работал, как старые швейцарские часы.
Отель – вот её единственное дитя, объект обожания и бесконечных забот.
Наследников у мадам не было, и всемогущие купюры, именуемые деньгами, её едва ли интересовали. На что ещё их можно использовать, как не на любимое чадо по имени «Негреско».
Скажите, какими ещё радостями жизни можно было бы удивить эту, так много повидавшую даму. Когда-то очень эффектную и энергичную, знакомую со множеством… трудно даже назвать, с кем бы она была незнакома!
Знакомство с высокопоставленными жуликами от политики и бизнеса не является для меня похвальной характеристикой жизненной успешности.
Но, помимо ходячих бумажников и бескостных языков, в Негреско останавливались, наверное, все обладатели счастливого билета на дилижанс с табличкой «К процветанию»! Все – кто хотя бы проездом бывал в Ницце.
В холлах и коридорах, напоминавших экспозиции всех искусств, завешанных бесчисленными картинами, встречались фотографии молодой мадам Ожье, обнимаемой усатым, как таракан, Сальвадором Дали. Её изображали знаменитые художники на многих картинах. Творцы прекрасного почитали за честь подарить свои работы отелю Негреско. На стенах во множестве находились литографии Анри Матисса и композиции Миро.

******
Так чего же в жизни недоставало хозяйке Негреско?
Это мы одержимо устремляемся в сказочные края, чтобы хотя бы прикоснуться к таинству французской кухни, ощутить тонкие ароматы местных вин, прокатиться в лифте 1913 года и незаметно вытереть подошву о бесценный ковер.
И всегда возникает искушение примерить чужие амбиции и промерить чужие возможности своим родным аршином:
– Так может все-таки она была кой в чём ущемлена?
Быть может, ей недоставало комфорта, устриц и вина?
 
Не сильно в этом уверен, ибо это один из её ресторанов - «Chantecler» почитался лучшим рестораном Ниццы и получал признание известного французского путеводителя Michelin. Здесь виртуозные повара во главе со знаменитым Jean-Denis Rieubland предлагали изысканное меню на любой вкус (но не на любой бюджет), состоящее из блюд, вдохновленных традициями Прованса (и не только)!
А что касается комфорта: найдете ли Вы что-либо ещё подобное на щедро одаренной Богом земле французов, что в большей мере ассоциируется с представлениями о райском существовании.
Ницца, море, Негреско, «Chantecler», искусство, нетленная слава… и всё это – слагаемые жизни мадам Ожье!
Да, ей предлагали заплатить за отель любые деньги!
Но… приобретя нового хозяина, отель, безусловно, рисковал изменить своему стилю.
И тогда очень трудно было бы предсказать, какие метаморфозы ждут его в будущем.
С потерей стиля и статуса «отеля-музея», погибло бы детище, в которое вложен труд долгой жизни.
Потускнеет и сотрется в людской памяти образ прежнего отеля, а вместе с ним уйдут навсегда и воспоминания о хозяйке. Ибо с гибелью творения рук человеческих, погибает безвозвратно и сам творец.
~~~~~
Уже не так сверкает злато, больнее светят фонари,
Просторней кажутся палаты, и путь длиннее до двери;
Не тешит вкус французский трюфель, уже давно кислит вино,
Глиссандо шаркающих туфель так вторит “Фаусту” Гуно;
И солнце клонится к закату, и от портьер всё гуще тень …
Но как возлюбленному чаду не дать погибнуть в тот же день!
(посвящено бедной богатой мадам Ожье)
~~~~~
          Так возникло, возможно, единственно разумное решение: хозяйка учредила акционерное общество, в которое вошли все опытные, преданные отелю менеджеры, проработавшие с ней долгие годы.
Отель становился имуществом коллектива, огражденным совместным владением и жестким уставом от сумбурных волеизлияний какой-либо случайной личности с толстым кошельком и лохматыми мыслями.
Ведь так велико искушение любыми путями увековечить свое имя, особенно когда финансов - немерено!
******
Огромный Королевский салон, «Salon Royal», выражающий элегантность и изысканность «Belle Epoque», наверное, сердце – нет, одно из сердец отеля. Уже в 1974 году он был классифицирован французским правительством, как исторический памятник.
Зал покрывает овальный купол, металлический каркас которого был материализован в мастерских Густава Эйфеля. Заполнение выполнялось из расписанного закаленного стекла.
Капители колонн зала, кронштейны карниза, поддерживающего купол, и элементы декора его переплетов декорированы листовым золотом в 27 каратов.
Центральная люстра 2,6 метра в диаметре и 4,6 метра высотой составлена из 16.800 кристаллов Баккаратского хрусталя. По заказу русского императорского двора она была изготовлена в XIX веке всемирно-известным «House of Baccarat». Причем, было изготовлено две совершенно одинаковые люстры: одна была доставлена в Кремль, где до сих пор восхищает ограниченный круг посетителей, вторая, по причине Революции, осталась во Франции, и отель Негреско, в итоге, смог приобрести её.
******
Что нашло благодарный отклик в душе моей и возродило нескромное чувство самоуважение, так это – вывешенный в зале огромный российский флаг и бронзовые бюсты Российского императора Александра III (1845-1894) и императрицы Марии Федоровны (1847-1928), основательницы прекрасного русского православного храма в Ницце. Она до последних дней оказывала ему финансовую поддержку. Недаром этот храм называют самым красивым православным храмом Западной Европы.
 
Прямо напротив входа в салон расположилась огромная фантастическая скульптура толстой разноцветной стилизованной балерины «La Nana Jaune», созданная в 1995 году Ники де Сан-Фале, которая в 2000 году явилась эталоном при создании образа наградной статуэтки для Нобелевской премии по литературе.
Хотя движения вальсирующей толстухи к высокому балету отнести сложно, но тем не менее – она непрерывно вращается, и верно – давно, судя по проспектам, превратилась в «визитную карточку» отеля!
Неужели турфирмы не в состоянии выделить что-либо, более достойное восхищения?
А вообще-то – это безликое «чудище» весьма фотогенично, очень впечатляет и, будучи раз увиденным, уже не забудется никогда!
Огромное пространство салона заполнено оригиналами великолепных старых полотен – парадных портретов французских императоров и королей, и их наиблагороднейших супруг в полный рост.
Скульптурные шедевры современного искусства, не смущаясь соседством с августейшими особами, с достоинством занимают свои места по периметру зала. Здесь Вы с удивлением обнаружите искусственных дам, собранных из коленвалов, шестеренок и винтов, но, при всей специфичности своего телосложения, не потерявших женской грации и даже шарма!
Металлические дамы, со своими стальными поршневыми бицепсами и рессорными икрами, льнут к огромной аморфной балерине, словно стремясь в сравнении с ней подчеркнуть свою миниатюрность и элегантность.
Вашим вниманием завладеет огромная железная толстая девочка с лысой и безликой головой, но «с легкостью пушинки» скачущая через стальную скакалку, больше напоминающую погнутую кочергу.
Не ускользнет от взора и скульптурка кота, целиком составленная из гвоздей.
Очевидно, в отношениях с кошками у отеля сложился особый пиетет.
В зале уютно устроился и огромный оранжевый тигр; на картинах в галерее, окружающей зал, изображения кошек можно встретит не единожды.
Да и вполне живой представитель этой привилегированной касты жаловал меня своим появлением каждый день. Именно Королевский салон был им выбран в качестве места для регулярного променада.
Это был очень большой, очень холеный и очень знающий себе цену рыжий кот, очевидно, воспитанник и фаворит мадам Ожье. Возможно, он являлся каким-то талисман этого дворца, уж очень напоминал окрасом огромного недвижного, к счастью, тигра. Кот высокомерно отвергал всякие заискивания гостей отеля. И, казалось, полагал себя главной ценностью из всего здесь развешанного и расставленного.
В чем же была сокрыта «кошачья» тайна Негреско — я так и не сообразил!
******
Дальнейшей судьбой знаменитого отеля, как видно, были очень озабоченны и наши отзывчивые граждане: впору всем миром скидываться с зарплаты, дабы не дать пустить с молотка национальное достояние ... жаль не наше! Интернет был заполнен «очень достоверными» сведениями о намерениях хозяйки отеля, и горячими обсуждениями её недальновидности.
А одна из многоуважаемых газет, специализирующаяся на коллекционировании фактов и иже к ним аргументов, ну очень доказательно приводила следующие суждения:
«Так как у владелицы отеля-музея мадам Ожье нет ни прямых, ни кривых наследников, которым она имела бы счастье завещать своё имущество, то мэр Ниццы крепко надеялся, что одинокая миллионерша оставит солидное наследство этому великолепному городу. Но неординарная владелица дворца решила иначе: она завещала всё своё (ё-моё) состояние ... животным, в частности – большому рыжему коту, который живет в местном ресторане и благодаря спонсорству мадам Ожье имеет в распоряжении собственного повара, – утверждалось в газете «Аргументы и факты. Казахстан» №34 за 2010год
Но, очевидно, госпожа-журналист, наметавшая эту статью, не сильно и представляла, о чем собственно пишет и питалась исключительно веселыми слухами от ошалевших от сумбура впечатлений туристов или байками непомерно-болтливых гидов-нянек для безразмерных туристических групп. Едва ли она сама побывала и поживала в Негреско – просто промчался отель мимо окна её панорамного автолайнера, ибо пробок на Английской набережной не бывает!
В каком из местных ресторанов журналист «поселила» кота, она не уточнила: «Шантеклер» или «Карусель» – это остается тайной. Оба ресторана расположены почти рядом, на отметке входного лобби.
Причем статус ресторанов настолько высок, что проживание даже вымытого с антиблошиным шампунем кота на стульях и столах в залах с интерьерами в стиле «Belle Epoque» вряд ли бы пришлось по вкусу клиентам, несмотря на всеобщую любовь европейцев к животным.
Вообще то, шлялся кот где ни попадя, облюбовав преимущественно Императорский зал и опоясывающую его галерею с витринами. В ресторане я не встречал его ни разу. Судя по ухоженности животного, на улицу он вообще был не ходок.
А имя шеф-повара обоих этих ресторанов было также известно в кругах местных гурманов – был им Jean-Denis Rieubland. И едва ли понадобился бы отдельный шеф для приготовления отдельного меню для отдельно взятого кота: вероятнее всего любимцу хозяйки просто перепадала часть деликатесов из общей кухни. Да и кот сей, вопреки описанию в газете, сам отнюдь не впечатлял размерами – так, килограмма на четыре съеденного фуагра, причем, если не считать самого кота! Очень уж уступал он в размерах и персидским плосконосым красавцам, и гордым мэинкунам – уж поверьте искушенному и искусанному фелинологу!
Да и решение завещать отель-музей кошкам и собакам – было бы более чем просто эксцентричным поступком даже для выжившей из ума старушки. И самому пресловутому рыжему коту, на мой взгляд, оставалось жить от силы 5-7 лет.  Ведь уже тогда был он «мужчиной» в полном расцвете сил и ненавязчиво ухлестывал за разморенными дамами, отдыхающими в креслах помпезной залы, пристраиваясь у их ног. А прошло с того времени, как я имел счастье лицезреть «кота-миллионера» и до момента написания этой статьи уже несколько лет.
Так что же будет с отелем потом – неужели мадам Ожье так и не сподобилась подумать об этом? Неужели легендарный отель будет пущен коту под хвост?
Неужели, затем кот завещает свой отель... со всеми его ресторанами и залами, собраниями картин и антиквариата, банковскими счетами и ценными бумагами, бесчисленным персоналом и всей полагающейся элитному отелю хозбытовой инфраструктурой...– своим бесчисленным котятам?
Полноте переживать, уважаемая автор статьи – завещательница, безусловно, переживет своего наследника, если уже не пережила! Ведь кошачий век, увы, так недолог! А сюда ещё наслаивается бездельный образ жизни, хроническое обжорство, посаженная печень от непомерного потребления гусиной печенки, устриц и иных излишеств, холестерин и всё прочее, из этого вытекающее и жизнь сокращающее! Да ещё боюсь, по утрам в его «китайского фарфора миску» наливают «Вдову Клико», а отнюдь не молоко!
Но каким другим, помимо кота, животным завещала «поехавшая крышей» миллионерша свой отель – этого автор статьи не уточнял. А ведь кроме рыжего кота иных четверо-, шести- и восьминогих постояльцев за дни, проведенные в Негреско, я не повстречал... Ни единого таракана! Правда, было немало произведений искусства, запечатлевших животных... Обитали здесь даже кот, вымудренный из проволоки, и ёжик, сбитый из гвоздей. Ну, каких же ещё домашних любимцев можно вспомнить? Ох, неужели?.. Нет, не могла мадам, даже в гневе, называть «животными» свой персонал? То бишь: «Эй, вы, неблагодарные животные!» – и далее всё, что за этим следует. Ну да бог с ними всеми!
Хотя, уверен, что в завещании просто был предусмотрен пункт, обязывающий акционерное общество владельцев отеля продолжать заботиться о знаменитом коте и в случае кончины его хозяйки. А возможно – и выделение каких-нибудь денежный средств на содержание приютов для бесхозных животных. Ведь общеизвестно, что бездетные дамы чаще прочих обрушивают всю свою нерастраченную чувственность на беззащитных четвероногих.
******
Кстати о городской живности: ни одного бесхозного четвероного на улицах Ниццы вы также не встретите. Разве только голубей... да развязных чаек, купающихся в пресной воде фонтанов.
А местные прованские дамы в годах обожают маленьких собачонок – что, впрочем, характерно и для всей неэмигранстской части Франции. К сожалению, мужья имеют тенденцию покидать своих благоверных преждевременно, нарушая данное перед алтарем обещание «жить долго и счастливо, и умереть в один день». Вот и приходится им приобретать душевный миорелаксант в виде маленького лохматого существа. И своих возлюбленных собачек местные мадам выгуливают и в рюкзачках, и на колясочках, дабы не марали те божественных лапок об асфальт и брусчатку. Ведь прямо на тротуары порой садятся беспардонные приезжие своими нестерильными попами, затянутыми в белые помятые шорты!
******
Но, отвлекся...
Овальный Императорский зал обнимала, услужливо изгибаясь по его форме, роскошная галерея, так же не обделённая коврами, люстрами и живописными шедеврами. В её бесчисленных подсвеченных витринах вызывающе сияли и соблазнительно мерцали произведения местных и весьма отдаленных народных и не очень народных промыслов, среди которых оказалось немало «родных» слезопровоцирующих расписных матрешек, изделий палехской лаковой миниатюры и всяких чашек-ложек-поварёшек со следами хохломской росписи.
Произведения искусства, от очень старинных до сверхавангардных, наполняли все поэтажные холлы, коридоры и лестничные клетки. И сыскать место для нового шедевра – представлялось занятием не из легких!
Скульптуры, словно верные стражи, даже фланкируют входы в отель и в ресторан «Chantecler».
Номера отеля – не стандартны, и ни один из них не повторялся в отделке среди прочих. В любом из них приходилось свыкнуться с мыслью что перенесли Вас, без предупреждения, на столетия назад, а Вам только и остается, что ждать появления дам в кринолинах и офицеров в лосинах.
Номера категории Suites, площадью по 100 кв.м., были полностью декорированы самой хозяйкой, мадам Augier.
Правда один из них был обставлен мебелью в стиле арт-деко (1925 года). Из его больших окон-эркеров, украшенных шелковыми шторами, открывался панорамный вид на Бухту Ангелов. Изголовье кровати в виде огромной бабочки, выполненное из кожи четырех цветов, было спроектировано художником Isabelle Plante и изготовлено в рабочих цехах отеля Negresco. Ванная комната, облицованная розовым мрамором, содержала большие окна с видом на… спальню.
Зато другие номера были обставлены мебелью в стиле Людовиков XIV и XV: изголовья кроватей - в форме ангелов, консоли, прикроватные столики и настенные светильники – из позолоченной древесины.
*****
И если уж сердце Негреско – «Salon Royal», то уж желудком его непременно стоит назвать упомянутый Ресторан «Chantecler». Он являлся обладателем двух звезд Мишлена, что уже было показателем непревзойденности кулинарного искусства его поваров. Получить даже одну звезду Мишлена - цель труднодостижимая. А из трехзвездных ресторанов мне известен лишь один - уважительно старый ресторан «Париж» в Монако.
Сине-бело-красный воротничок Jean-Denis Rieubland – заслуженное свидетельство лучшего повара Франции, которое не получишь ни по знакомству, ни за неприлично большие деньги. Он выдается повару только в ознаменование победы на конкурсе лучших поваров Франции. А носить его может и повар – обладатель даже одной звезды Мишлена!
Так что, «Chantecler» – это то, чем также могла гордится владелица отеля.
Вполне допускаю, что изыски ресторана оправдывали его статус, но один лишь взгляд на цены за бесценные блюда, предусмотрительно указанные в уличном меню, уже заставляли озадаченно почесать затылок.
«Так зачем же переплачивать вдвое!» – как бы резонно заметил Мойша из «Перессы», узнав, что Абрамович переплатил за «Ван Гога» 50 миллионов сверх изначально заявленной на аукционе цены.
И прежде чем почтить «Chantecler» своим присутствием, я предусмотрительно продефилировал вдоль его наружного входа, с преувеличенным равнодушием косясь на выставленные здесь цены, прикинул, достоин ли мой желудок шедевров местного шеф-повара.
Благо, меню с ценами блюд во всех своих ресторанах тактичные французы предусмотрительно выносят наружу, дабы предостеречь голодного прохожего от весьма неудобной ситуации, при которой вдруг обнаруживается слишком поздно, что денег у Вас не достает, а покидать зал уже неудобно.
И если чашечка кофе предлагается за 200 евро – значит хозяева просто излишне высокого мнения о гостях.
Вот так, порой невнимательным путешественникам, забредшим в храмы кулинарного искусства, и приходится потом заказывается ... воду без газа!
При взгляде на уличное меню нашего титулованного ресторана, приходишь приходить к очень скорому выводу, что устрицы, сервированные в ресторане за ближайшим углом, будут вне сомнения не хуже, зато – вдвое дешевле.
Так и превращаешься в скромного обывателя французского Лазурного берега, и, влекомый удвоившимся ощущением голода, сворачиваешь с Английской набережной с её излишне уважительными ценами и устремляешься искать не столь престижное место, где почти задаром раздают вожделенных морских улиток.

Кстати (или некстати, если вы не успели позавтракать), помимо основного ресторана во дворце мадам Ожье был и ещё один, в должности «ресторана для завтраков» – ресторан-бистро «Rotonde», оформленный в стиле «Карусель Помпадур».
Это в нём процессу усвояемости пищи содействовала классическая музыка, наполняющая двухсветный зал. Но периодически серьезная музыка сменялась на легкомысленную карусельную композицию, и ярко раскрашенные многочисленные кони, окружающие столики и выстроившиеся даже над головами вдоль антресоли, обрамляющей круглый зал «Ротонды», начинали весело вращаться, гарцевать, издавать звуки беззаботного ржания и ударов копыт, пугая излишне впечатлительного гостя и рискуя задеть рассеянного едока.
Когда же кони «уставали», раздавались мелодии старой шарманки, и механическая девушка в наряде позапрошлого века оживала в центре зала и начинала усердно вращать ручку шарманки, привлекая взгляды озадаченных жующих лиц.
Находился по соседству с «Rotonde» и бар в английском стиле – «Le Relais», один из самых привлекательных баров на всем Лазурном Побережье, приглашающий гостей расслабиться в очаровательной атмосфере аристократического английского салона.
Панели из орехового дерева, бархатные кресла, мягкое освещение, гобелены и ... повсеместно преследующие Вас картины.
Здесь, что ни вечер, под живые звуки фортепиано гостям удаётся (а возможно и не удаётся – если родная жаба не позволит) отведать шампанского, виски и оригинальных коктейлей.
Но если Вы всё же отбросите излишний снобизм, то виражированную «Вдову Клико» вполне сможете приобрести и в магазине, что обойдется в разы дешевле - правда уже без фортепьянного сопровождения.
Да, ещё вот что: категорически не пейте потом шампанское прямо из горла, и тем более притулившись на одной из лавочек, выстроившихся вдоль Английской набережной!
Это Вам не Амстердам!
Хотя… может быть, ничего неожиданно-неприятного и не произойдет – не пробовал.
***
Да-а уж... улыбнулось лазурное счастье пожить в Негреско! Да и как удержаться от скромной «пальце-растопырки» хотя бы раз в году, после одиннадцати месяцев каторжного денного и нощного труда.
И стоило ли так долго и надрывно работать именно для того, чтобы однажды прожить здесь несколько затуманивающих ощущение реальности дней?
Ну, что ж, в такой отель попадают раз в жизни... или никогда!
******

Как и в любом первоклассном отеле, в вестибюле Негреско раздельные служебные стойки: стойка администратора, и напротив – стойка портье. Служащие за стойкой Reception принимают и провожают гостей, самолично представляют им апартаменты, провожая в номер и описывая его удобства и особенности меблировки, принимают на хранение деньги и документы, укладывая их в специальные банковские ячейки, находящиеся в специальном помещении за стеной, осуществляют заказы и потакают капризам клиента...
За стойкой портье несут вахту служащие, ведающие хранением ключей, уважительными улыбками, приемом почты, и желающие доброй ночи в небезуспешной надежде получить чаевые.
У входа в здание дежурят ливрейные лакеи или швейцары, нарядные как адмиралы, предупредительно распахивающие двери, подхватывающие ваш неподъемный багаж, состоящий из дипломата и, возможно, портмоне.
И выставлены они здесь с единой целью «регулярно получать чаевые», и полагают эти адмиралы, что имеют полное право на часть Ваших кровно заработанных.
Но если в отелях поплоше чаевых подобным привратникам не видать и днем с огнем, то в таких дворцах исполнение принципа постоянного облагодетельствования ливрейных – есть ваша святая обязанность.
Хотя, абсолютно уверен, что тамошние носильщики чемоданов в адмиральских позументах получают побольше наших адмиралов.
И вот, после того, как все процедуры под названием «Check-in» были соблюдены, очень знающая себе цену девушка-администратор, безошибочно определив во мне главу только ей известного банковского клана и мультимиллионера (это ничего, что в шортах?), провела меня по всем номерам, определенным для проживания нашей небольшой группы, посвящая каждому номеру изрядную долю пиетета и немало времени. Она с воодушевлением описывала каждый номер, фиксируя внимание на том, что любой из них индивидуален, персонифицирован, и ни один не повторяется в убранстве и стиле. При этом она не забывала интересоваться, испытываю ли я восторг от увиденного благолерия.
Когда же я, в который раз уже, выразил свое полное удовлетворение, она соизволила отпустить меня, измучив окончательно. Я вздохнул с облегчением и устремился к своему собственному номеру, уже совершенно запутавшись в стиле какой мадам «La Pompadour» мне посчастливится жить самому.
Но в холле возле лифта терпеливо дожидались два ливрейных «адмирала». Они уже разнесли все чемоданы по номерам и совершенно не спешили вниз на свою трудовую вахту.
Живописная была пара – евро-француз и афро-француз, как и полагается в обществе равных возможностей.
С чувством величайшего самоуважения черная половина «адмиралитета» осведомилась:
– Мы правильно разнесли багаж? Мсье всем доволен? Все ли было сделано правильно?
– О да, спасибо! – в спешке ответствовал я, естественно, не имея представления о том, что и куда они разнесли, и невинно попытался проскочить мимо величественных лакеев.
Понимания с их стороны не последовало, а вопрос вновь, словно для слабоумного, был повторен, уже с явным ударением на том, что непосильный труд их не мог не завершиться полным успехом:
– Мсье и вправду доволен? Всё-всё было сделано правильно?
Пробормотав в который уже раз за последние полчаса «Огромное спасибо!» – на казахском диалекте французского, мне все же удалось проскочить мимо… но какой ценой!
Теперь, во все последующие дни, эти разноцветные «златопозументники» непрерывно демонстрировали мне своё «фе»: когда я, возвращаясь в отель, подходил ко входу, они либо отворачивались, делая вид, что увлечены беседой, либо попросту, заметив издалека, растворялись в вестибюле.

За стойкой администратора также не сильно обременялись такой мелочью, как сдача. Когда, оплачивая мелкий счет в 15 евро, я протянул купюру в 50, администратор просто обескураживающе произнесла: «Благодарю, месье!»
Конечно, после подобного у кого бы хватило стыда ожидать сдачи!
И я сконфуженно подумал, что своей мелочью в 50 евро ещё раз, и уже окончательно, уронил честь «скромного казахстанского мултимиллионера»!
Поэтому «Check-out» наш скорее напоминал бегство: без оркестра и почетного караула, сами спустили чемоданы, сконфуженно кивнули на прощание администратору, загрузились в присланный принимающей фирмой джип с нашим постоянным водителем-остряком и… позорно бежали в аэропорт Ниццы.
Зато в аэропорту я вполне потешил свое «миллионерское» самолюбие, высыпав водителю всю оставшуюся металлическую наличность, оттягивающую карманы. Да и самолету на взлёте будет полегче!
И наш веселый француз не очень возражал: на вопрос, могу ли я оставить ему немного металлических денег, учитывая приличную грузоподъемность его транспортного средства, он благосклонно согласился.
Как говорится: «...хоть шерсти клок! »

******
Ах, Ницца! С тобой не хочется проститься, а уходить пора...

А сколько знаменитостей упокоились в столице C-ote d; Azur (Лазурного берега)!
В Ницце на кладбище у Францисканского монастыря похоронен и Анри Матисс. Музей его творчества находится здесь же, в Ницце, в здании таком же кричаще красном, как некоторые из его полотен: «Танец» или «Красные рыбы»...
А неподалеку от Ниццы, в городке Сен-Поль-де-Ванс, можно навестить могилу Марка Шагала. Здесь художник, очарованный Провансом, обосновался с 1966 года, где построил дом-мастерскую. А в июле 1973 в Ницце был открыт музей «Библейское послание», разместившийся в задуманном Шагалом здании, украшенном его работами; правительство Франции придало этому «храму» статус национального музея.
******
Описанный автором визит в Негреско случился в далёком 2007 г, 11.07 – 19.07.

******
09 января 2019, 23:07,
французское BBC сообщает:
«Один из самых ярких отельеров Франции, Жанна Ожье, владелица легендарного отеля «Негреско» скончалась в возрасте 95 лет. Вместе с ней ушла целая эпоха блеска и гламура на Французской Ривьере»…
~~~~~~~