Меченые атомом

                Юрий Поликарпов

                Меченые Атомом

                ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная книга была подготовлена автором к печати в 2007 году на основании информации, собранной Владимирской областной общественной организацией «Союз Чернобыль» и вышла небольшим тиражом – менее ста экземпляров из-за недостатка финансовых средств. Цель данной книги – как можно более полный рассказ о событиях, связанных с радиацией и атомной энергией - через судьбы жителей г. Владимира и Владимирской области – участников событий. В книгу, в основном, включены герои, о которых дается конкретная информация, либо приводятся отрывки из их воспоминаний.
Эти люди, действительно, «мечены атомом» - радиация оставила в их организмах неуничтожаемые следы, последствия которых могут проявиться через годы и даже десятилетия, а то и в следующих поколениях.
Поэтому «героев атомного фронта» уместно назвать героями вдвойне: сначала они участвовали в сверхопасных «мероприятиях», ликвидировали последствия чрезвычайных радиационных ситуаций, а затем многие годы боролись и продолжают бороться с недомоганиями и болезнями, «полученными» во время схватки с радиацией…
Хочется надеяться, что книга «Меченые Атомом» поможет людям ХХ1 века глубже познать один, пусть небольшой, пласт истории нашего государства. Книга рассчитана на любого читателя. Практика показала, что она интересна всем, кто решил с ней познакомиться.
Хочется верить, что книга послужит делу патриотического воспитания молодежи. Автор считает это своей основной задачей. А о том, как решена эта задача, судить читателю.
При подготовке данной публикации в первоначальный текст были внесены незначительные изменения и дополнения.
В книге указаны инвалидности ликвидаторов только со связью увечья либо заболевания с воздействием радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС.


                Пролог

Общеизвестно, что Чернобыльская катастрофа - это самая серьезная техногенная катастрофа ХХ века. Выход из-под контроля атомного реактора 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС привел к мощнейшему тепловому взрыву, имевшему глобальные последствия, а мог привести и к еще более серьезному – атомному взрыву.
Возникает вопрос: Чернобыльская катастрофа – следствие исключительного стечения обстоятельств или подобное вполне могло произойти и раньше? Неужели человечество долгие годы «шло по канату» или «по лезвию бритвы» и только в 1986 году, потеряв, наконец, равновесие, рухнуло вниз? Вместо ответа перескажем один не очень известный эпизод нашей истории, и читатель пусть сам отвечает на поставленный вопрос.
Годы становления атомной промышленности СССР. Идет пуск одного из первых атомных реакторов. Оператор распорядился  перекрыть воду в коллекторе, не поставив в известность тех, кто находился на пульте управления. А.П. Александров (в будущем – Президент Академии наук СССР)  отошел от пульта и вдруг заметил – реактор начал разгоняться. Дежурный вводит в активную зону поглощающий нейтроны графитовый стержень, но реактор продолжает разгоняться. Вводится второй стержень, но этого недостаточно.
Александров выскакивает на балкон, что находится  в центре зала и кричит во весь голос: - Открыть воду! Во все коллекторы – быстро!… Но вода идет слишком медленно. Тогда ученый бросается к пульту, отбрасывает в сторону оператора и дает команду на ввод в активную зону сразу всех поглощающих стрежней. Реактор глохнет…
К ученому подходит присутствующий при пуске Б.Л. Ванников, в то время - председатель Первого главного управления при Совете министров СССР, а если по современному - министр атомной промышленности:
- Лошадка могла убежать?
Александров:
-    Могла…
Ванников некоторое время молчит, потом произносит:
- Вы сейчас оправдали свою зарплату за всю жизнь…

К сожалению, ночью 26 апреля 1986 года человека с интеллектом, объемом знаний и реакцией А.П. Александрова среди персонала  Чернобыльской АЭС не нашлось…


                «Россия делает сама».

Радиация… Атомная энергия… Эти понятия широко распространились в 20-м веке, постоянно напоминая человечеству, на какой «пороховой» бочке оно оказалось, благодаря  усилиям ученых, зачастую искренне считавших, что они работают на благо цивилизации.
Отдельные вехи-события, определяющие путь к взрыву первой советской атомной бомбы:
1896 год. Французский ученый Анри Беккерель открывает явление радиоактивности.
1910 год. При Российской Академии наук создается радиевая комиссия под руководством академика В.И. Вернадского, куда вошли известнейшие российские ученые.
В воспоминаниях академика А.Л. Яншина указано, что еще в 1918 году Совнаркомом были выделены средства на изучение радиоактивных материалов и организацию опытного завода по изготовлению радия из урановой руды.
Для справки: в 1918 году в распоряжении ВСНХ было не менее 2,4 грамма радия-металла (в 1913 году во всей Западной Европе было получено 2,126 радия-металла).
1921 год. В ноябре образованы три института: Государственный рентгенологический и радиологический, Государственный физико-технический рентгенологический, в главе которого встал А.Ф. Иоффе и, в Петрограде – Радиевый институт под руководством академика В.И. Вернадского. На открытии, посвященном открытию новых научных учреждений,  Владимир Иванович Вернадский произносит пророческие слова:
«Мы подходим к великому перевороту в истории человечества, с которым не может сравниться все им ранее пережитое. Недалеко то время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет.
… Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение?…
Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия научной работы, научного прогресса. Они должны чувствовать себя ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества».
Примерно в то же время наш известный ученый К.Э. Циолковский, узнав о возможности расщепления атомного ядра,  выразил искреннюю озабоченность судьбой человечества, сказав своему другу, профессору  Чижевскому: «Вот это и есть конец света!»
1932 год. В лабораториях английского ученого Э. Резерфорда открываются нейтрон, позитрон и дейтерий.
Кстати, в 1933 году, через 11 лет после пророческих слов В.И. Вернадского, Э. Резерфорд в письме Британской Ассоциации указал:
«Эти превращения атомов представляют исключительный интерес для ученых, но мы не можем управлять ядерной энергией в такой степени, чтобы это имело какую-нибудь коммерческую (т.е. промышленную) ценность. И я считаю, что вряд ли и мы когда-нибудь способны будем это сделать. Наш интерес к этой проблеме – чисто научный». И это было сказано всего за 9 лет до пуска первого атомного реактора и за 12 лет до взрыва первой атомной бомбы! Наш Вернадский оказался значительно прозорливее их Резерфорда!
1 декабря 1921 года В.Г. Хлопин и М.А. Пасвик впервые получили препарат радия из руд тюямуюнских месторождений в Туркестане. А с 1927 года добыча радиоактивных элементов началась и на другом среднеазиатском руднике – Табошар.
В 1928 году начали работу Сибирский физико-технический институт (Томск), Уральский институт физики металлов (Свердловск) и Украинский физико-технический институт (Харьков). В 1931 году в Ленинграде открылся Институт химической физики, его возглавил молодой ученый Н.Н. Семенов.
Работы выдающихся советских ученых Мандельштама, Леонтовича, Курчатова, Френкеля, Чкренкоа и Вавилова,  Тамма и Франка, многих других, убедительно показывали, что по уровню исследований в теоретической ядерной физике СССР не отстает о европейских стран, лидеров довоенного научного мира, а по ряду направлений даже опережает их. За рубежом тяжелую воду впервые получили в 1933 году, в СССР – на год позже, а в 1939 году были сделаны первые шаги по ее промышленному производству. Циклотрон, запущенный в Радиевом институте в 1937 году, стал первым в Европе.

С середины 30-х годов, в основном, в Ленинградском физико-техническом институте, под руководством академика А.Ф. Иоффе начала формироваться школа экспериментов в области ядерной физики. Ее представляли А.И. Алиханов, И.В. Курчатов, Л.А. Арцимович, Ю.Б. Харитон, Г.Н. Флеров, Л.И. Русинов, К.А. Петржак, Г.Я. Щепкин. Тогда же СССР были проведены четыре международных конференции по проблемам ядерной физики и ядерному ядру.
1934 год. На конференции в г. Киеве молодой советский ученый-физик Игорь Васильевич Курчатов заявляет, что будет заниматься атомным ядром.
1935 год. И.В. Курчатов пишет работу «Расщепление атомного ядра».
В 1938 году в Москве при Президиуме Академии наук СССР  образована комиссия по атомному ядру под председательством С.И. Вавилова в составе: А.Ф. Иоффе, А.И. Алиханов. И.В. Курчатов, И.М. Франк, В.И. Векслер, А.И. Шпетный.
12 июля 1940 года о необходимости разворачивания работ по урану писали в свих письмах в Правительство СССР академики В.И. Вернадский, А.Е. Ферсман, В.Г. Хлопин. Молодые физики Курчатов, Флеров, Русинов, Харитон 29 августа 1940 года предложили Президиуму Академии Наук СССР развернутую программу исследований по урану. Через месяц программа была утверждена. Начались целенаправленные поиски новых урановых месторождений, но 22 июня 1941 года эти планы были перечеркнуты.
Упорно работают над вопросами атомного ядра и ученые других стран.
В декабре 1938 года немецкие ученые Отто Ган и Фриц Штрассман выясняют, что под воздействием бомбардирующих нейтронов ядра атомов урана расщепляются с выделением колоссального количества энергии, и на основе этого явления можно изготовить бомбу страшной разрушительной силы – атомную бомбу. В январе 1939 года статья с описанием открытия была опубликована в научном журнале. О. Ган, осознав, к чему ведет его открытие, не спал ночь и едва не застрелился. Но было поздно. Началась атомная гонка. И первым ее участником стала фашистская Германия.
В сентябре 1939 года управление армейским вооружением поставило перед рядом ведущих физиков Германии задачу: развернуть работы по созданию атомной бомбы. Основывается «Урановое общество». Формально проект возглавили известные немецкие физики Вернер Гейзенберг и Карл фон Вайцзеккер. Но германские ученые-атомщики не смогли объединиться в один сплоченный коллектив: несколько автономных групп яростно конкурировали друг с другом и долгое время не могли доказать руководству страны, каждая – свой приоритет, а также перспективность проекта, а значит и не получали должной финансовой поддержки. Кроме этого, немецкие ученые совершили несколько стратегических ошибок, например, забраковали в качестве материала, поглощающего нейтроны, графит и сделали ставку только на тяжелую воду, единственный завод по производству которой, находившийся в оккупированной немцами Норвегии, в 1943 году взорвали английские диверсанты.
Япония, создав в августе 1942 года комитет по использованию достижений ядерной физики под председательством  профессора Нисины, и учредив в мае 1943 года урановый проект под названием «НИ», не смогла его реализовать по причине слабой экономики.
Английский урановый проект «Тьюб эллойс», «запущенный» в октябре 1941 года, в августе 1943 года влился в американский.
Победу в этой гонке одержали США – за счет гораздо более высокого, чем у других стран, экономического потенциала. К тому же, во Второй мировой войне экономика США была задействована гораздо меньше, чем экономики европейских стран и Японии. 11 октября 1939 года А. Эйнштейн, уже эмигрировавший в США, подписывает адресованное Президенту США Ф.Д. Рузвельту письмо, составленное американским физиком Лео Сциллардом, о необходимости начать работы над созданием атомного оружия с целью опережения Германии. 15 июня 1940 года президент США Ф.Д. Рузвельт отдает приказ о создании атомного оружия. Но решение о  начале масштабных работ по изготовлению атомной бомбы «Белый Дом» принимает лишь в декабре 1941 года. «Манхеттенский проект», объединивший все работы по созданию атомного оружия, появившийся в августе 1942 года, возглавил полковник инженерных войск (в последующем – генерал) Лесли Гровс. Научным руководителем стал Роберт Оппенгеймер. Центром американского атомного проекта был определен Лос-Аламос (штат Нью-Мексико), а строительство предприятий по производству обогащенного урана и плутония  началось, соответственно,  в Окридже, на реке Теннеси и в Хэнфорде, на реке Колумбия. 2 декабря 1942 года под трибунами стадиона Чикагского университета  Энрико Ферми запустил первый атомный реактор своей конструкции, а 16 июля 1945 года, в 5-30, в пустыне близ населенного пункта Аламогордо (штат Нью-Мексико) прогремел первый в истории человечества атомный взрыв. Еще через три недели, 6 и 9 августа, американские атомные бомбы  с милыми прозвищами «Малыш» и «Толстяк» испепелили японские города Хиросима и Нагасаки.
Узнав об атомной бомбардировке, руководитель нашей страны Иосиф Сталин дал жесткое задание - создать «бомбу» к 1 января 1948 года. Ученые понимали, что это было нереально. Но вскоре у руководства СССР появилась информация о том, что комитет начальников штабов США 3 ноября 1945 года рассмотрел вопрос применения ядерного оружия против СССР. Цели: Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Саратов, Казань, Баку, Омск, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Иркутск, Ярославль. Количество атомных бомб – 50. 3 декабря 1945 года в план вносится бомбежка Транссибирской магистрали.  По американскому плану «Троян» начало атомной бомбардировки 70-и советских городов намечалось на 1 января 1950 года. Этот план менялся, как по названию (1948 г.: «Херроу» - «Борона», 19.12.1949 г.: «Дропшот» - «Удар наповал»), так и в сторону увеличения количества городов и бомб, для них предназначенных. Окончательным днем бомбардировки было установлено 1 января 1957 года. Американцы планировали уничтожение Страны Советов уже 333-мя ядерными бомбами чуть ли не на 10 лет вперед! Необходим был противовес. 20 августа 1945 года решением Госкомобороны образуется специальный комитет по координации всех работ в области атомной науки и техники. При Совете Народных Комиссаров СССР создается Первое главное управление (по меркам настоящего времени – Министерство атомной промышленности) под руководством наркома боеприпасов Б.Л. Ванникова, «выдернутого», для укрепления руководящих кадров в экономике, во время войны с тюремных нар, где он находился с конца 30-х годов, будучи осужден по делу «военных». Научным и техническим руководителем комитета назначается И.В. Курчатов. Он привлекает к работе над «урановым проектом» Юлия Харитона, Якова Зельдовича, Николая Семенова, Анатолия Александрова, Николая Доллежаля, Кирилла Щелкина, Андрея Бочвара, а затем Игоря Тамма, Льва Ландау, Мстислава Келдыша и других ученых, в том числе Андрея Сахарова, сыгравшего ведущую роль в создании водородной бомбы.
Общее руководство атомным проектом возлагается на члена Политбюро ЦК КПСС Л.П. Берия, который, будучи в должности комиссара внутренних дел, интересовался «атомным» вопросом уже в 1940 году. Именно тогда он доложил Сталину, что Германия пытается изготовить атомную бомбу, а США и Великобритания начинают работы в этом направлении. Но Сталин ответил: «Этим заниматься не будем. Танки сейчас нужнее». И был прав. В связи с угрозой  войны реальные танки были куда нужнее эфемерной атомной бомбы, которая, даже при огромных затратах, появится еще неизвестно когда. Тем не менее, в июле 1940 года создается «Урановая комиссия» под председательством первого зам. председателя Совета Народных комиссаров В.М. Молотова и под руководством академика В. Г. Хлопина, работу которой прервала лишь война. В том же году профессор И.В. Курчатов успевает представить в урановую комиссию реферат, в котором рассматривает возможность гражданского и военного применения энергии деления урана.
Несмотря на тяжелейшую обстановку первых месяцев войны, советские ученые продолжали думать над урановой проблемой.
В сентябре 1941 года Ю.Б. Харитон и Я.Б. Зельдович опубликовали статью, в которой писали: «… Для осуществления цепного деления урана с выделением огромных количеств энергии достаточно десятка килограммов чистого урана-235… Если блок урана-235 будет сжат с помощью обычной взрывчатки, может начаться цепная реакция...».
В 1942 году лейтенант Г.Н. Флеров, молодой ученый, находившийся в г. Казани, во время посещения технической библиотеки замечает, что в иностранных научных журналах резко прекратились публикации по атомным исследованиям. Поняв, что они засекречены и в самом деле ведутся более интенсивно по конкретному направлению, Г.Н. Флеров пишет об этом И.В. Курчатову, потом – председателю Комитета по высшей школе С.В. Кафтанову и, наконец, И.В. Сталину. Письмо попадает к Л.П. Берия. 10 марта 1942 года Берия подписывает обстоятельную записку Сталину, где подробно излагает проблемы изготовления атомной бомбы и предлагает конкретные шаги. 28 сентября 1942 года Государственный комитет обороны СССР издал распоряжение «Об организации работ по урану» и одобрил создание при Академии наук СССР специальной лаборатории атомного ядра. 27.11.42 г. Госкомобороны поручает Наркомату цветной металлургии начать добычу урана. А 10-го марта 1943 года, когда обстановка на фронтах значительно улучшилась по сравнению с 1941 годом, Сталин подписывает распоряжение о создании в Москве «Лаборатории № 2 Академии наук СССР» по атомной проблеме (с 1956 г. – Институт атомной энергии, с 1991 г. - Российский научный центр «Курчатовский институт»). На должность руководителя лаборатории, с согласия Сталина, назначается 40-летний  профессор И.В. Курчатов, а в штат лаборатории вошли одиннадцать сотрудников Ленинградского физико-технического института. По состоянию на 25 апреля 1944 года в штат лаборатории входили уже 74 сотрудника. Несколько раньше филиал лаборатории был образован в Ленинграде под руководством И.К. Кикоина.
Всю работу по осуществлению «уранового проекта» в начале 1943 года в рамках Наркомата внутренних дел возглавил заместитель Берия генерал-лейтенант А.П. Завенягин.
Нельзя не отметить серьезную роль в становлении советского атомного проекта известнейших ученых В.И. Вернадского, А.Ф. Иоффе, П.Л. Капицы, к мнению которых очень внимательно относился И.В. Сталин.
Серьезную помощь СССР оказал эмигрировавший из Германии  в Великобританию немецкий физик - антифашист Клаус Фукс. В 1941 году он пришел в советское посольство в Лондоне и предложил свои услуги, мотивируя это тем, что информацией об атомной бомбе надо делиться с союзником, каковым тогда по отношению к США и Великобритании был СССР. В дальнейшем он активно участвовал в американском атомном проекте и снабжал наших разведчиков важными сведениями по этому вопросу, что значительно облегчило работу И.В. Курчатову и его коллегам.  Клаус Фукс был не одинок. На советский атомный проект тайно «работали» британский разведчик Ким Филби, американский физик Теодор Холл, американские граждане супруги Розенберг и многие другие. Курчатов знакомился с полученной в результате разведывательных операций информацией в специальном кабинете на Лубянке, в ведомстве Берия, причем не имел права делать записи и снимать копии. Оставалось анализировать и запоминать.
В первых числах декабря 1944 года вышел документ за подписью Сталина. В нем академик И.В. Курчатов обязывался в месячный срок  разработать план научно-исследовательских и экспериментальных работ в области использования урана на 1945 год и представить его на утверждение Государственному комитету обороны. «Наблюдение за развитием работ по урану» возлагалось на Л.П. Берия.
В 1945 году из Германии интернировали немецких ученых, для которых в Сухуми создали два НИИ, а на станции Обнинское Калужской области и рядом с г. Касли Челябинской области – две лаборатории. В 1953-55 годах немцы вернулись в Германию. А в 1946 году в Чехословакии, Болгарии, Саксонии организуется добыча урана, без которого был бы невозможен пуск первого советского атомного реактора.
Американцы, в свою очередь, также максимально постарались использовать наработки по атомному проекту, сделанные немецкими учеными. Весной 1945 года сотрудники сверхсекретной американской миссии «Алсос» буквально «носились» на джипах по занятой американцами части территории Германии, выискивая и интернируя немецких ученых-атомщиков, конфискуя документацию по атомному проекту и оборудование.
Август 1945 года. Только что закончилась война. Хозяйство страны частично разрушено. Тем не менее, огромные финансовые и людские ресурсы были брошены на осуществление атомного проекта. Берия привлек к работе выдающихся организаторов промышленности Б.Л. Ванникова, Е.П. Славского, П.М. Зернова, Б.Г. Музрукова, А.П. Завенягина, М.Г. Первухина, В.А. Малышева  и других. К работе приступили сотни предприятий и институтов.
25 января 1946 года Курчатова вызывают в Кремль. Сталин, в присутствии Молотова и Берия, говорит, что «наши ученые скромны и живут плохо». Курчатов отвечает, что сейчас все живут плохо – только что окончилась война. Но уже принято решение о значительном улучшении жизни ученых, делающих для страны дело огромной важности - вплоть до выделения персональных автомобилей и дач. Пусть все их усилия, без остатка, будут направлены только к одной цели – к созданию атомной бомбы, которую необходимо сделать к началу 1948 года! Таково задания вождя.
 В конце 1945 года в самой «Лаборатории № 2» началось строительство  опытного ядерного реактора Ф-1 конструкции Н.А. Доллежаля, первого на Евразийском континенте и запущенного 25 декабря 1946 года лично И.В. Курчатовым. Во время разработки конструкции реактора Доллежаль, случайно взглянув на стоящий вертикально на столе приоткрытый спичечный коробок, понял – поглощающие графитовые стержни должны быть расположены не горизонтально, как у американцев, а вертикально! Это значительно упрощает конструкцию…
Здание для сборки реактора, или, как тогда говорили, уранового котла, из 400 тонн графитовых блоков и  50 тонн урановых блочков, имело глубокий 10-метровый каньон. Реактор складывали и раскладывали четыре раза, пока не добились нужного результата. После пуска реактора Курчатов с гордостью сказал сопровождавшему его всегда и везде генералу госбезопасности Павлову, - Физкультпривет! Сделали… А!?
Проектировал здание архитектор Щусев. Вход в здание осуществлялся через тоннель. Реактор, аттестованный в качестве эталонного источника нейтронов, остается в рабочем состоянии по сей день. Ему присвоен статус памятника науки и техники.
В секретном центре КБ-11 (Арзамас-16), образованном 1 апреля 1946 года на территории Саровского монастыря в 75 километрах от г. Арзамаса (Горьковская область), под руководством главного конструктора Ю. Б. Харитона, его заместителя К.И. Щелкина и главного теоретика Я.Б. Зельдовича конструируется атомная бомба. Правда, в целях секретности, 21 июня 1945 года Совет Министров СССР своим Постановлением обязал КБ-11 (тт. Харитона, Зернова) создать под научным руководством Лаборатории №2 АН СССР (академика Курчатова) «реактивный двигатель С» (сокращенно - РДС) в двух вариантах: с применением тяжелого топлива (вариант С-1) и с применением легкого топлива (вариант С-2)… Попробуй, догадайся, что это – варианты конструкции атомной бомбы!
Строительство атомного центра вели, вместе со специалистами, и десять тысяч заключенных под неусыпным контролем 1200 солдат.

Юлия Харитона непрерывно охраняли два полковника госбезопасности, заодно  доносившие руководству обо всех его действиях и перемещениях. Как же - до войны два года стажировался в Англии! Не шпион ли?  Как-то мужественный ученый заступился за своего сотрудника Льва Альтшуллера, обвиненного в космополитизме. – Он очень вам нужен? – спросил Берия. Получив утвердительный ответ, сказал, - Хорошо, пусть остается… –  и повесил трубку. Между тем, в столе у Берия лежала кипа доносов на самого Харитона…
Первым директором КБ-11 стал Павел Михайлович Зернов, инженер-механик, кандидат технических наук, опытнейший производственник, приобретший огромный опыт на посту заместителя наркома танковой промышленности во время Великой Отечественной Войны, уроженец Владимирской области. Во время войны П.М. Зернов был награжден двумя орденами Ленина, орденами Кутузова 1 и 2 степени. После Арзамаса-16, с 1951 года генерал П.М. Зернов работал заместителем министра среднего машиностроения СССР.  Именно это министерство на протяжении многих лет занималось осуществлением атомного проекта.  Заслуги П.М. Зернова в осуществлении атомного проекта были отмечены еще двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, Сталинской и Ленинской премиями. Он дважды удостаивался звания Героя Социалистического труда. На родине героя – в д. Литвиново Кольчугинского района установлен его бюст, а в г. Кольчугино одна из улиц названа именем героя.
4 сентября 1947 года в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР был создан Специальный отдел для организации и строительства первого ядерного полигона страны, укомплектования его кадрами и их спецподготовки, финансирования разработки и изготовления научного оборудования полигона, контроля выполнения заказов с участием в приемке и подготовке научного оборудования к проведению наблюдений и измерений при испытаниях ядерного оружия. Тогда же в помещении военного санатория, находившегося в г. Звенигороде Московской области, был образован «Объект» под командованием генерал-лейтенанта П.М. Рогожановича с подчинением Специальному отделу, на котором и велась основная подготовительная работа. Практически одновременно в казахстанской степи в 150 километрах от  Семипалатинска с августа 1947 года усилиями 15 тысяч строителей начинается строительство ядерного  полигона площадью около 18,5 тыс. кв. км., спроектированного под условным названием «Горная сейсмическая станция АН СССР» (ГСС). 21 августа 1947 года Постановлением ЦК ВКБ (б) и Совета Министров СССР ГСС передана Министерству Вооруженных Сил  и переименована в «Объект-905». В 1948 году объект преобразован в  Учебный полигон № 2 ВМС СССР, а 12 мая 1970 года ему присвоили статус Государственного центрального научно-исследовательского полигона (ГосЦНИИП № 2). Но в секретных документах продолжал фигурировать «Объект-905». Первым начальником полигона назначается вышеупомянутый П.М. Рогожанович.
Недалеко от полигона, на высоком берегу реки Иртыш,  возводится город испытателей-атомщиков. Сначала, по адресу, это была войсковая часть 52605, потом, с 1950 года, город назывался «Москва-400» (среди жителей – «Берег»), с начала 60-х годов – «Семипалатинск-21», с начала 90-х годов –  Курчатов. По месту дислокации это так и оставалась базовая войсковая  часть 52605.
В 1946 году в Челябинской области началось строительство производственного объединения «Маяк» (комбинат № 817) - комплекса предприятий по получению плутония – будущей «начинки» атомной бомбы. Рядом возводится город атомщиков Челябинск-40 (с 1995 года – г. Озерск). 19 июня 1948 года на «Маяке», под непосредственным руководством И.В. Курчатова, запущен первый промышленный атомный реактор. 22 декабря 1948 года на радиохимический завод ПО «Маяк» поступила первая продукция с атомного реактора, из которой необходимо было выделить плутоний-239, а в апреле 1949 года на металлургическом заводе «Маяка» получена первая отливка (королек) плутония. Ученые и инженеры брали страшно радиоактивный материал руками, кто-то даже попробовал «на зуб», так велика была всеобщая радость – «Мы сделали это!». Комбинат № 817 за все годы своей работы произвел для ядерного оружия около 30 тонн плутония.
В апреле 1955 года в Челябинской области образуется Российский федеральный ядерный центр – дублер Арзамаса-16, известный под названием Челябинск-70 (в настоящее время – г. Снежинск).
В 1950 году начинается строительство атомграда в Красноярском крае, на берегу реки Енисей, а в 1954 году Красноярску-26 (комбинат № 815) присваивается статус города (в настоящее время – г. Железногорск). За все годы для ядерного оружия произведено 45 тонн плутония.
В 50-е годы образуется еще один атомград – Томск-7 (комбинат № 816) – в настоящее время г. Северск. За все годы работы для ядерного оружия произведено около 70 тонн плутония.
Ценой героических усилий, ценой здоровья ученых, инженеров и рабочих первая советская атомная (плутониевая) бомба была изготовлена в Арзамасе-16, собрана и удачно испытана 29 августа 1949 года на Семипалатинском ядерном полигоне. Непосредственный контроль за сборкой, произведенной уже на полигоне,  осуществляли И. Курчатов, Ю. Харитон, П. Зернов. Этот взрыв положил конец ядерной монополии США в мире.
Вот что пишут об этом испытании В.Н. Новоселов и В.С. Толстиков в своей книге «Тайны сороковки» (Екатеринбург, ИПП «Уральский рабочий, 1995 г.):
«…Издалека была видна тридцатиметровая металлическая вышка, на которой должен быть установлен заряд. Рядом с вышкой, буквально в 20 метрах, находилось производственное здание из железобетонных конструкций, оснащенное всем необходимым оборудованием для окончательного снаряжения заряда атомной бомбы.
В 200 – 300 метрах от вышки на глубине 15 – 30 метров были сооружены отрезки тоннелей метро. В 800 метрах находились два трехэтажных дома, в километре – участок железной дороги с металлическим мостом, грузовым вагоном и  цистерной с горючим. В 1200 метрах от центра будущего взрыва соорудили отрезок шоссейной дороги с железобетонным мостом. В полутора километрах от вышки построили здание электростанции с двумя дизель-генераторами, в направлении от центра  возвели линию электропередач длиной 2 километра.
На различных расстояниях от центра находились отрезки взлетно-посадочных аэродромных полос из железобетона и металлических щитов.
Для исследования воздействия ударной волны и светового излучения ядерного взрыва по всему полю было расставлено множество самолетов различных конструкций, танков, артиллерийских и ракетных установок, корабельных надстроек и боеприпасов.
На расстоянии километра и далее через каждые 500 метров были установлены 10 легковых автомобилей «Победа».
В 500 – 2500 метрах от эпицентра соорудили окопы, землянки, доты, дзоты и другие фортификационные постройки.
В бронемашинах, убежищах и на открытых площадках размещались подопытные животные: собаки, овцы, свиньи, крысы и даже верблюды.
С целью изучения воздействия проникающего излучения на продукты питания на открытом поле разместили консервы, колбасы, шоколад, напитки и многое другое.
Были установлены скоростная и обычная киноаппаратура для проведения съемок во время атомного взрыва…
… Через две – три секунды после слова «ноль» раздался резкий толчок под ногами, слабое подрагивание здания – все стихло. Вдруг последовал оглушительной силы удар, треск и звон от каких-то ломающихся и разбивающихся предметов. Только потом люди в бункере сообразили, что эти звуки доносились снаружи. Невообразимый грохот стоял несколько секунд, затем все стихло. Люди продолжали стоять молча, словно загипнотизированные. И вдруг загомонили все разом, открыли дверь и высыпали из здания КП поглядеть, что же произошло на испытательном поле.
 На том месте, где была башня, поднимался в облака огромный пылегазовый столб.
Руководители испытаний во главе с Берия, выйдя из командного пункта, обнимались и целовались, поздравляя друг друга с успехом.
Л. Берия обнял Ю. Харитона, потом И. Курчатова и предложил ему дать название этому ядерному заряду…
Официальной название – РДС-1 («ракетный двигатель специальный») - тут же было расшифровано, как «Россия делает сама» или «Россия дала сдачи».
(Американцы назвали нашу бомбу «Джо-1», дав ей имя Иосифа Сталина, произносимое на их лад – примечание автора).
На другой день, 30 августа 1949 года, состоялась поездка на опытное поле, где участники испытаний увидели страшную картину.
Железнодорожный и шоссейный мосты были искорежены и отброшены со своего места на 20-30 метров. Вагоны и автомашины были разбросаны по степи на расстоянии 50-80 метров от места установки.
 Жилые дома городского типа оказались разрушенными полностью.
Танки лежали на боку со сбитыми башнями, пушки превратились в груду искореженного металла, сгорели все десять автомобилей «Победа»…
… Работа колоссального напряжения, начинавшаяся с нуля и на пустом месте, при полном отсутствии опыта и необходимых знаний, увенчалась блестящим успехом. В нашей стране была создана первая атомная бомба с мощностью взрыва, эквивалентной взрыву 20 тысяч тонн тротила…
… Через 2 месяца вышло закрытое постановление Совета Министров СССР от 29 октября 1949 года, подписанное Сталиным. По этому, до сих пор не опубликованному,  постановлению отличившиеся получили звания Героев Социалистического Труда, крупные денежные суммы от 40 до 200 тысяч рублей, машины ЗИС-110 или «Победа», звания лауреатов Сталинской премии, дачи, построенные за счет государства под Москвой, право на обучение детей в любых учебный заведениях страны за счет государства, право бесплатного проезда сколько угодно раз железнодорожным, водным и воздушным транспортом в пределах СССР.
Кстати, в этом постановлении не был забыт и сам Л. Берия. Он получил благодарность за подписью вождя, почетную грамоту, орден Ленина и звание лауреата Сталинской премии первой степени. Следует отметить, что в 1949 году Л.П. Берия присвоено воинское звание маршала.
Обычно с именем Берия связываются такие понятия, как «ГУЛАГ», «репрессии», но все же не следует забывать и о его серьезной роли в осуществлении советского ядерного проекта. Сейчас журналисты пишут, что после смерти Сталина, Берия, борясь за власть, пытался в июне 1953 гола завезти в Кремль водородную бомбу, чтобы потом диктовать свои условия. Может быть… Но нельзя забывать и слова Е.П. Славского, трижды Героя Социалистического труда, кавалера 10 орденов Ленина, более 30 лет руководившего Министерством среднего машиностроения (в последующем -  Министерство атомной промышленности России, Федеральное агентство по атомной энергии РФ): «Берия к мнению специалистов всегда прислушивался. В деле организации и выполнения задач, в мобилизации людей и ресурсов он, пользуясь огромной властью, помогал проводить решения в жизнь… Мы находили сильную поддержку…» (Данный факт опубликован в сборнике «Подвиг сотрудников МВД в Чернобыле и Кыштыме», изданный в 2000 г. в г. Москве – примечание автора).
Достоянием истории стал диалог, произошедший между Л.П. Берия и И.В. Курчатовым за несколько секунд до первого советского атомного взрыва. «Берия, не выдержав томительного отсчета секунд, бросил Курчатову: - А ничего у Вас, Игорь Васильевич, не получится!
- Что Вы, Лаврентий Павлович! Обязательно получится! – ответил Курчатов, - Получится…» (Из книги А. Докучаева «Гонки по периметру апокалипсиса»).

Далее хотелось бы чуть-чуть подробнее рассказать об Игоре Васильевиче Курчатове. Это был деятельный, жизнерадостный человек, обладающий огромными запасами внутренней энергии. А мужеству его можно только подивиться. «Борода», как уважительно называли между собой Курчатова сослуживцы, имея в виду его длинную черную бороду, являл собой образец настоящего лидера, ученого, руководителя, решившего посвятить всю жизнь решению одной конкретной, крайне важной для страны, проблемы, и осуществившего задуманное. «Рыцарь без страха и упрека». При строительстве первого реактора он лично контролировал с помощью лупы  никак не «хотевшие» точно сопрягаться друг с другом урановые блочки, требования к точности размеров и шероховатости которых были очень высокими. А ведь от этих «блочков» шло сильное радиоактивное излучение!… Многое старался делать сам, понимая всю ответственность, лежащую, в первую очередь, именно на нем. Беречься стал, только почувствовав первые признаки лучевого поражения. Ушел из жизни Игорь Васильевич 7 февраля 1960 года в момент беседы с Юлием Борисовичем Харитоном, сидя на садовой скамейке. Ушел тихо, как заснул. Просто остановилось сердце.
Но мужество «Бороды» проявлялось не только в работе. Лишь он знал, скольких соратников отстоял он от возможных репрессий в нелегких «обоюдоострых» беседах с сотрудниками госбезопасности и самим Берия.
Затронув тему мужества, нельзя не сказать и о порядочности и принципиальности Игоря Васильевича. Вспомним выражение: «Не поступаться принципами!». Вообще-то, два великих слова – «мужество» и «порядочность» - очень часто «ходят вместе». Летом 1953 года, после ареста Берия и обвинения его в шпионаже в пользу империалистических разведок, руководители партии предложили И.В. Курчатову выступить на пленуме ЦК КПСС, рассматривавшем «дело» Берия и рассказать, как тот «мешал» созданию советской атомной бомбы…
Великий Ученый категорически отказался, заявив: «Без Берия у нас не было бы атомной бомбы!»… (Данный факт упоминается в сборнике «Подвиг сотрудников МВД в Чернобыле и Кыштыме», изданном в 2000 г. в г. Москве и в книге «Тайны «Сороковки», изданной в 1995 г. в г. Екатеринбурге издательством ИПП «Уральский рабочий» – примечание автора).
И еще один факт, подтверждающий, что Курчатов, создавая столь страшное оружие, как атомная бомба, прекрасно понимал, сколь это необходимо для безопасности страны. Вскоре после испытания нашей первой атомной бомбы Игорь Васильевич сказал: «Я видел лицо дьявола… Зато теперь невозможна война…».

18 октября 1951 года в СССР был осуществлен первый воздушный ядерный взрыв. Авиабомба мощностью 42 килотонны, сброшенная с бомбардировщика Ту-4, была подорвана на высоте 380 метров над опытным полем Семипалатинского полигона. После этого организовано серийное производство атомных авиабомб РДС-3 и самолетов-носителей Ту-4.

В работе и службе на режимных предприятиях, в том числе в сборке и испытаниях ядерных зарядов, принимали участие и владимирцы.
С 1959 по 1989 год в одной из войсковых частей Красноярска-26 проходил службу Б.А. Ширышев. За время службы он имел более семидесяти поощрений, был награжден девятью медалями, а в 1987 году получил орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 111 степени. С 1989 года полковник запаса Ширышев с семьей проживал в г. Владимире. Годы нелегкой службы на секретном объекте сказались на состоянии здоровья – в 90-е годы, в шестидесятилетнем возрасте, Борис Александрович перенес два инсульта, в 2001 году – инфаркт, а в 2002 году ушел из жизни. Один из многих…
Д. М.. Ульянов (в последующем – полковник в отставке, житель г. Владимира) руководил с 1958 по 1961 год военно-сборочной бригадой по сборке ядерных зарядов в ядерном центре, находящемся в г. Снежинске Челябинской области (Челябинск–70, созданный, как дублер Арзамаса-16). Постоянно выезжал на испытания ядерных изделий. Ульянов вспоминает: «… На заводе заряд собирался не полностью, чтобы обеспечить его безопасную транспортировку на полигон. В условиях полигона, в специально выделенных помещениях мы производили окончательную сборку, снаряжение электродетонаторами, проводили поверку автоматики подрыва. На воздушных испытаниях подвешивали бомбу с зарядом под самолет – носитель… При подземных испытаниях, после окончательной сборки и снаряжения заряды в специальной машине транспортировались к штольне и на тележке по рельсам откатывались в конец штольни…». Довелось Ульянову побывать и в полости взрыва атомного заряда в горном массиве через год после испытания. Для этого пришлось пробивать новую штольню. Внутри гранитного массива образовалась сферическая, оплавленная, остеклованная пещера. Повышенного радиационного фона уже не наблюдалось. Ульянов участвовал также в испытаниях баллистических ракет на Тихом океане. За выполнение спецзаданий Д.М. Ульянов был награжден орденом  «Знак почета», многими медалями.
А.И. Масленко в 1958 году закончил Тамбовское военное авиационное радиотехническое училище ВВС. Еще до окончания училища ему, как отлично успевающему, предложили заполнить специальную анкету. И вскоре он, в звании лейтенанта, оказался в Челябинской области (г. Трехгорный или «Златоуст-20», потом – «Златоуст-36»), на предприятии  «п/я 17», в составе военно-сборочной бригады, состоящей только из офицеров. Там Масленко занимался сборкой ядерных зарядов, боевых отсеков для ракет и торпед, штатных и контрольных изделий, устранением аварийных ситуаций, возникающих в пунктах эксплуатации изделий. Основная часть рабочего времени – командировки на полигоны, аэродромы, пункты базирования подводных лодок, танковых пусковых установок. После испытаний, где это было возможно, с помощью дозиметров производили поиск спецматериала (уран), его сбор и транспортировку на производственное объединение «Маяк» для последующей переработки и утилизации. Закончил службу А.И. Масленков звании подполковника, награжден многими медалями, в том числе - «За безупречную службу» трех степеней, житель г. Владимира.
Н. Г. Матафонов прослужил в ракетных войсках стратегического назначения 27 лет и прошел путь от лейтенанта, выпускника Иркутского военного авиационно-технического училища, старшего техника по сборке ядерных зарядов и регламентным работам, до подполковника, старшего инженера военно-сборочной бригады, состоящей только из офицеров.
Начал службу Матафонов на Дальнем Востоке, в «Благовещенске-12», затем – «Златоуст-36», «Свердловск-45». Матафонов. выполнял сборку ядерных зарядов, боевых отсеков для ракет и торпед, штатных и контрольных изделий, занимался регламентными работами и хранением ядерных боеприпасов. На артиллерийском полигоне в Оренбургской области собирал торпеды и участвовал в их испытаниях на озере Иссык-Куль.  В Ахтубинске на Волге – между Астраханью и Волгоградом – участвовал в испытаниях авиационных контрольных изделий. После испытания «изделий» принимал участие в поиске спецматериала (урана), его сборе и транспортировке  для последующей переработки и утилизации.
Н.Г. Матафонов за время службы награжден многими медалями, в  том числе, «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР» трех степеней. В 1986 году стал жителем г. Владимира.
Г.М. Крещик закончил в 1959 году Ачинское военно-техническое училище по специальности «техник по эксплуатации самолетов и двигателей», получив воинское звание лейтенанта.
1959 – 1964 год – техник, старший техник по сборке, проверке и хранению ядерных боеприпасов, Златоуст-20. Челябинская область.
1964 – 1970 год – военный представитель по контролю, сборке и проверке ядерных боеприпасов и специальной техники на оборонном предприятии, г. Златоуст-36, Челябинская область. Параллельно с работой учился и закончил в 1968 году Уфимский авиационный институт..
Дальнейшую службу проходил на предприятиях в городах Чистополе, Новосибирске, Муроме, где выполнял специальные задания разных родов войск в должности военного представителя, военного представителя – руководителя.
В 1987 году уволен в запас в звании подполковника.
За время воинской службы Крещик Г.М. награжден восемью государственными наградами, в том числе медалями «За безупречную службу в Вооруженных силах СССР» трех степеней и почетными грамотами.
С 1990 года Крещик Г.М. - житель г. Владимира.

Л.Ф. Данилин, закончив факультет боеприпасов Ленинградского, ордена Ленина, Краснознаменного высшего артиллерийского инженерного училища, прослужил в ракетных войсках стратегического назначения 27 лет, занимался, в основном, сборкой ядерных зарядов. В должностях инженера, начальника расчета, начальника группы осуществлял техническое обслуживание авиабомб и головных частей к ракетам тактического и стратегического назначения и постановку их на боевое дежурство. По долгу службы приходилось бывать в командировках в городах Челябинск-40 (ПО «Маяк») и Семипалатинск-21 (Семипалатинский ядерный полигон, г. Курчатов). В июне 1970 года, находясь в гостинице г. Семипалатинск-21, майор Данилин ощутил на себе мощь подземного взрыва водородной бомбы. За время службы Данилин получил 98 благодарностей и ценных подарков от командования, в том числе двое наручных часов, одни из которых – от маршала артиллерии Е. Бойчука. Л.Ф. Данилин - инженер-подполковник в отставке, житель г. Коврова, районного центра Владимирской области.
Ю.В. Гостев в 1953 году закончил школу с серебряной медалью и был направлен военным комиссариатом в Ленинградскую Краснознаменную военно-воздушную и инженерную Академию, после окончания которой прошел путь по званию от инженера-лейтенанта до инженера-полковника, а по должности – до первого заместителя командира – главного инженера соединения. Находясь на командно-инженерных должностях, руководил сборкой и эксплуатацией ядерных боеприпасов. Ю.В. Гостев имеет награды, в том числе медаль «За боевые заслуги». Проживал г. Александрове.
З. З. Ягудин, после окончания в конце 1952 года Ленинградского военно-инженерного училища, был направлен на Семипалатинский ядерный полигон. Участвовал в подготовке и ликвидации последствий 80-ти воздушных и всех подземных ядерных взрывов, в том числе в испытании 12 августа 1953 года первой термоядерной бомбы РДС-6с конструкции А.Д. Сахарова (так называемой «слойки») мощностью 400 килотонн в тротиловом эквиваленте (четвертое по счету ядерное испытание в СССР против 34 на этот момент в США) и 22 ноября 1955 года особо мощной водородной бомбы мегатонного класса. Кстати, на момент испытания нашей первой водородной бомбы США имели в запасе испытания лишь термоядерного устройства размером в трехэтажный дом и весом 65 тонн, взорванного на атолле Эниветок в Тихом океане 1 ноября 1952 года. А свою первую водородную бомбы они сделали и испытали позже нас, хотя «отец» американской водородной бомбы Эдвард Теллер начал работать над ней задолго до Сахарова. Именно Теллеру принадлежит фраза: «жидкий дейтерий поджигается атомным взрывом».
А З.З. Ягудин после увольнения из рядов Советской Армии в 1978 году в звании инженера-полковника, продолжал работать на полигоне до 1995 года. Затем переехал в г. Радужный. Награжден многими орденами и медалями.
Г.Н. Курындин, после окончания в 1960 году строительного факультета Ленинградской Краснознаменной военно-воздушной инженерной Академии, в звании старшего лейтенанта, прибыл в Москву за назначением. Принявший его полковник назвал место назначения: Семипалатинск, станция Жано-Семей, землянка (в/ч 31516)… В «землянке» ему разъяснили, как добираться дальше: поездом – от станции Семипалатинск до станции Конечной. Когда Курындин увидел «землянку», то подумал – в какую дыру попал!… А оказалось, что «землянка» - только прикрытие крупной строительной организации. На станции Конечной Курындин неожиданно попал в «приличный», весь в зелени, жилой городок на берегу реки Иртыш под названием «Москва-400». Молодого офицера назначили начальником строительного участка на площадке «Г» (район подземных ядерных испытаний ядерного оружия). Задачей подразделения Курындина было обеспечение работы горняков, которые вели штольни вглубь горного массива, в которые потом закладывался ядерный заряд.
Затем Курындин руководил саперным батальоном, который оборудовал места взрыва тротиловых имитаций ядерных зарядов с целью испытания железобетонных конструкций на площадке «Ш». В последующем, уже в зоне испытания настоящих ядерных зарядов строили 30-метровую вышку, куда устанавливался заряд. Заказчик – институт Курчатова. На помощь строителям приехали 25-30 ученых со своими идеями и приборами. Как их применять – решали на месте. Идеи у ученых возникали ежедневно. Приходилось постоянно подстраиваться, иногда не успевали исполнить требования к сроку, что становилось причиной конфликтов с учеными. Тем более, что, в связи с продолжавшимися испытаниями, приходилось работать урывками - по 3-4 часа в сутки. Выполняли и другие строительные работы. В результате строительная техника оказывалась разбросанной на большой территории, и были случаи, когда Курындину, в связи с продолжавшимися испытаниями, на вывод техники из «грязной» зоны давалось 15-20 минут.
Спецодежду (сапоги, комбинезоны, респираторы, шапочки) и дозиметры-накопители военнослужащим батальона выдали только после атомного испытания 7 августа 1962 года, когда радиоактивное облако, пошло «не туда», куда рассчитывали и даже «зацепило» жилые кварталы их родного города.
В госпитале на Курындина, как и на остальных, завели две медицинских карточки, и даже его жена, работавшая в госпитале врачом, не имела допуска к его «секретной» медицинской карточке, в которой были записаны истинные болезни.
В 1966 году подполковника Г.Н. Курындина направили на строительство ракетных комплексов в той же Семипалатинской области. После выхода в запас переехал в г. Петушки.
Бывший фронтовик В.В. Усачев, в конце 1947 года  оказался в Москве, в составе команды из 20 офицеров различных родов войск, предназначенных для отправки на Семипалатинский ядерный полигон. Формирование подразделений военнослужащих для отправки на полигон осуществлялось в г. Звенигороде, на базе Дома отдыха № 4 Министерства Обороны СССР. Группа из трех офицеров, куда  был включен Усачев, занималась подготовкой аппаратуры для измерения ударной волны и светового излучения ядерного взрыва в НИИ химической физики. Жили при Высшей офицерской кавалерийской школе имени С.М. Буденного. На полигоне «Нахабино» под Москвой взрывали тротиловые заряды и градуировали приборы. В конце ноября 1948 года офицеры оказались в казахстанской степи. Всю зиму жили в палатках, в суровых условиях, принимали прибывающую аппаратуру и оборудование. 29 августа 1949 года Усачев наблюдал первый атомный взрыв, а через несколько часов уже оказался вблизи эпицентра, где демонтировал уцелевшие приборы, чтобы ученые смогли снять с них показания. По итогам испытания первой советской атомной бомбы  В.В. Усачев получил свою вторую медаль «За отвагу» (первую медаль «За отвагу» он получил во время Великой Отечественной Войны).
В.В. Усачев прослужил на Семипалатинском полигоне 8 лет, принимал участие в испытаниях десятков «изделий». В последние годы жизни подполковник запаса В.В. Усачев проживал в г. Владимире. Скончался в 2007 году.
И.Ф. Верховодов, участник Великой Отечественной Войны, закончил войну в звании старшины, в должности стрелка-радиста самолета ЛИ-2.
В 1947 году военная часть 55115, в составе которой служил Верховодов, перебазируется в Казахстан, в район станции Жано-Семей. Жить пришлось в землянках, недалеко от станции, в районе аэропорта. В 1950 году перебрались непосредственно на территорию полигона, в район площадки «Ш». В том же году военная часть 55115 была включена во вновь созданную военную часть 52605. В дальнейшем Верховодову присвоили звание прапорщика.
После испытания очередной ядерной бомбы самолет, в состав экипажа которого входил Верховодов, сопровождал радиоактивное облако, не влетая в него, до границы с Китаем. К самолету подвешивалась гондола с приборами, в которую из самолета тянулся кабель. Приборы также размещались и в самом самолете. Их обслуживал специалист в звании подполковника. Там же в самолете, находились «зеленые фуражки» - сотрудники госбезопасности, наблюдавшие за экипажем и специалистами. По возвращении из полета специальная команда снимала приборы с самолета и на спецмашине доставляла в институт, находившийся неподалеку, где ученые исследовали результаты измерений.
И.Ф. Верховодов прослужил на Семипалатинском полигоне до 1975 года – до выхода в запас. Награжден орденом Отечественной Войны 2 степени и 17 медалями, в том числе, в 1952 году, медалью «За боевые заслуги». Проживал в г. Владимире.
Т. В. Бурканов в ноябре 1952 года, в звании майора, направляется на новое место службы – Семипалатинский полигон, на должность коменданта полигона. Там он прослужил до декабря 1959 года, причем в 1955 году, уже в звании подполковника, получил под свое командование отдельный батальон. Военнослужащие этого батальона готовили опытное поле к испытаниям, охраняли полигон, обеспечивали пропускной режим, занимались дезактивацией территории и восстановлением оборудования после испытаний.
Т. В. Бурканов принимал участие в испытаниях многих ядерных изделий, в том числе первой водородной бомбы – 12.08.53 года и особо мощной водородной бомбы – 22.11.55 года, за что в 1956 году был награжден орденом Красной Звезды. Закончил службу в звании полковника. Житель г. Владимира.
Одновременно с Т.В. Буркановым на Семипалатинском полигоне проходил службу П. П. Таравков. Более того, в определенный период он  был заместителем Бурканова. В то время Таравков имел звание капитана. А прибыл он на Семипалатинский полигон лейтенантом в сентябре 1949 года и прослужил на нем до июля 1957 года. 12 августа 1953 года он также принимал участие в испытании первой советской водородной бомбы, за что получил орден Красного Знамени из рук самого И.В. Курчатова, научного руководителя атомного проекта. П.П. Таравков - фронтовик, участник разгрома Японии в августе-сентябре 1945 года, полковник в отставке,  скончался в 2006 году в г. Владимире.
В 1961 – 65 годах на Семипалатинском полигоне проходил службу Н.В. Крылов, в звании майора, в должности врача специального поликлинического отделения госпиталя в г. Курчатове. Интересен его рассказ о воздушном взрыве, произведенном в 1962 году в ночных условиях. К намеченному времени группа врачей в количестве 18-20 человек и столько же солдат и сержантов были доставлены на специальную площадку. Задача врачей: определение времени адаптации зрения после взрыва. «… Стояла теплая, сухая звездная ночь. И вот возник такой яркий свет, что глаза невольно закрылись. Но свет был настолько всепроникающий, что казалось, будто он исходит из самого себя, что светится каждая клетка твоего тела. Попытка прикрыть глаза руками не уменьшила интенсивности света… Спустя некоторое время удалось открыть глаза, но видно было только море синего, холодного света, казалось, что в этом океане нет ничего, кроме тебя, нет стоящих напротив солдат, не видно степную землю…». Закончил службу Н.В. Крылов в звании подполковника медицинской службы. Житель г. Владимира.
В 1947-56 годах проходил службу на Семипалатинском полигоне В.В. Перфильев – активный строитель полигона. В составе подразделения военнослужащих в период между испытаниями занимался восстановлением инфраструктуры опытного поля, разрушенной очередным взрывом. В дальнейшем, В.В. Перфильев - подполковник в отставке, житель г. Александрова.
В 1950-54 годах, после строгой проверки (призыв откладывался три раза) проходил службу в войсках МГБ (позже – КГБ) на Семипалатинском полигоне, в звании ефрейтора, В.А. Комаров. Его войсковая часть осуществляла пропускной режим на территории полигона, охраняла бункеры, в которых находилось начальство во время испытаний. В.А. Комаров рассказывает, что солдаты обычно находились на постах с боевыми патронами, но перед приездом Л. Берия караульным выдавали только холостые патроны. Дальше дадим слово самому герою: «… И вот однажды прозвучала команда: «Всем лечь вниз лицом и накрыться шинелями. Не смотреть на небо». Послышался гул самолетов, затем – раскат грома. И я почувствовал, как подо мной заходила земля.
Тогда свидетелям испытаний атомного оружия выдали только противогазы, никто не ведал о последствиях радиации, хотя людей старались оберегать. У всех имелись дозиметры. После испытаний проводили дезактивацию, выдавали другую одежду. И тем не менее многие стали ощущать недомогание… Болели глаза, воспалялась щитовидная железа. Все больше солдат попадало в госпиталь. Одни потом возвращались, но были случаи, когда и умирали, а их родные получали короткое уведомление: «Погиб при исполнении воинского долга».
Домой писать разрешалось только короткие записки… Цензура была очень строгой. Нельзя было посылать даже фото в форме. Одного однополчанина родные замучили вопросами. Он и написал письмо – начальные буквы каждой строчки составили в столбике слово «Семипалатинск». Больше его не видели ни сослуживцы, ни родные…».
В.А. Комаров В 1997 году был награжден орденом Мужества. Проживал в г. Гусь-Хрустальном. Скончался в 2007 году.
В 1954 – 1955 годах проходил срочную службу на Семипалатинском полигоне рядовой В.Ф. Кочетков. Он рассказывает, что «невест» - ядерные бомбы – транспортировали на полигоне к самолетам на транспортных средствах, похожих на электрокары. Кочетков во время транспортировки  находился рядом, исполняя обязанности дозиметриста – производил измерения уровней радиации. Во время взрыва военнослужащие находились в нескольких десятках километров от эпицентра – лежали ничком на земле, ногами к взрыву. Всего Кочетков принимал участи в четырех испытаниях,  один раз – водородной бомбы. На это испытание прибыло высшее руководство, в том числе и Г.К. Жуков. Военнослужащих построили, и Жуков, выступая перед ними, сказал, что не надо бояться водородной бомбы, ничего с ними не случится. Однако, по свидетельству Кочеткова, солдаты умирали, а его самого комиссовали в апреле 1955 года, и он долго лечился в больнице г. Новосибирска.
В.Ф. Кочетков в 1997 году был награжден орденом Мужества. Житель г. Александрова.
Срочную службу по охране объектов на Семипалатинском полигоне проходил с 1947 по 1951 год С.А. Огурцов, демобилизовавшийся в звании ефрейтора. С 1951 по 1954 год на полигоне служил в звании рядового В.А. Зеленов, получивший там специальность дозиметриста. Также он участвовал в снятии регистрационных приборов послед ядерных взрывов. Работу по установке и снятии регистрационных приборов до и после ядерных взрывов с 1966 по 1969 год выполнял сержант В.С. Котов, имевший специальность химика-дозиметриста. Однажды, во время подземного ядерного взрыва, случилась нештатная ситуация, и Котова накрыло вырвавшимся из-под земли радиационным облаком, после чего он временно потерял зрение. Загрязненный радиацией служебный автомобиль Котова, как не подлежащий дезактивации, захоронили в могильнике. В дальнейшем В.С. Котов был признан инвалидом 1 группы. Все трое – жители г. Коврова..
Ю.Е. Иванов, по специальности – электрик (закончил Владимирский авиамеханический техникум), служил срочную военную службу в Забайкальском военном округе. Освоил специальность оператора радиолокационных станций (РЛС). В 1956 – 57 годах командировался на Семипалатинский полигон – оператором РЛС. Иванов участвовал в определении координат самолета, несущего ядерную бомбу, самолета, уходящего от эпицентра после сброса «изделия», координаты направления движения ядерного облака.
Ю.Е. Иванов - житель г. Владимира.
С 1956 года служил на Семипалатинском полигоне старший лейтенант А.Ф. Борзенков. Военнослужащие его части рыли на зараженной радиацией территории траншеи для стрелков и пулеметчиков, возили бутовый камень. Во время одного из взрывов мощностью 50 килотонн, находясь в 25 километрах от эпицентра, Борзенков укрылся с женой и двумя детьми в воронке, считая ее надежным укрытием. Много позже капитан в отставке, владимирец, Борзенков написал в своих воспоминаниях: «Мог ли я думать тогда, что волна после взрыва никогда не пройдет? Она накроет всю мою оставшуюся жизнь».
В начале 60-х годов проходил срочную службу в звании сержанта на Семипалатинском полигоне С.В. Хлыстов. Он вместе с сослуживцами осуществлял отбор проб на испытательном поле после  ядерного взрыва и доставлял пробы на автотранспорте в НИИ для исследования.
С.В. Хлыстов в дальнейшем был признан инвалидом 1 группы, проживал в г. Владимире.
В г. Владимире есть даже семейная династия семипалатинцев: отец и сын Е.П. и А.Е. Цирулевы. Оба – специалисты по эксплуатации ядерных боеприпасов, причем занимались ими не только на Семипалатинском полигоне во второй половине 80-х годов, но и раньше - в соответствующих войсковых частях во многих точках страны. Е.П. Цирулев – полковник в отставке, А.Е. Цирулев – майор запаса.
С 1963 года на Семипалатинском полигоне проводились только подземные испытания. Последний подземный ядерный взрыв прогремел там 10 октября 1989 года. Всего на Семипалатинском полигоне было произведено 470 ядерных взрывов, из них 87 воздушных, 26 наземных и 357 подземных, с суммарной мощностью в тротиловом эквиваленте 16,5 млн. тонн.
29 августа 1991 года вышел указ Президента Республики Казахстан о прекращении ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне, а в 1994 году полигон закрыт и расформирован.

17 сентября 1954 года был образован, а с 1955 года вступил в действие Новоземельский ядерный полигон (объект «700»). Здесь  прогремели 132 ядерных взрыва с суммарной мощностью в тротиловом эквиваленте 272 млн. тонн, причем 30 октября 1961 года - самый масштабный взрыв водородной бомбы, который когда-либо проводился на планете. Бомба  длиной 8 м., диаметром 2,1 м. и весом 26 тонн, названная «Иваном», была сброшена с высоты 10500 метров на полуостров Сухой Нос в 15 километрах от губы Митюшиха севернее пролива Маточкин Шар, и взорвалась на высоте 4000 метров. Мощность взрыва оказалась эквивалентной мощности взрыва 58 млн. тонн тротила. Вспышка наблюдалась 65 – 70 секунд, а самая яркая ее фаза – 25 – 30 секунд. Высота облака через 45 секунд после взрыва достигла 30 км. Через 35 минут после взрыва диаметр облака в верхней части составил 95 км., в нижней части – 70 км. Облако взрыва очень долго сохраняло свою форму и наблюдалось на расстоянии до 800 км.  Было выброшено 5 – 6 млн. кюри радиоактивности. В заброшенном поселке - в 400 километрах от эпицентра - разрушились деревянные дома, а каменные лишились крыш, окон и дверей. Взрыв прогремел, когда носитель - реактивный стратегический бомбардировщик Ту-95-202, стартовавший с аэродрома «Оленья», находившегося на Кольском полуострове, «убежал» от эпицентра на 39 километров. Первая, самая мощная взрывная волна нагнала его в 115 километрах от эпицентра.. Воздействие ударной волны было весьма ощутимым для экипажа, перешедшего с автоматического на ручное управление, но затруднений в пилотировании не вызвало. За первой волной прошли еще две волны, более слабых. В последующем бомбы такой мощности не взрывали – слишком серьезными могли оказаться последствия – ученые боялись пролома земной коры. Бомбы меньшей мощность  «рвали» в губе Черной, губе Сульменева. В проливе Маточкин Шар провели 36 подземных испытаний. Последний подземный ядерный взрыв на Новой земле прогремел 24 октября 1990 года, когда СССР объявил об одностороннем моратории на испытания ядерного оружия. А в 1996 году Россия присоединилась к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Однако на Северном полигоне и сейчас продолжается проведение неядерных экспериментов для поддерживания и совершенствования ядерного потенциала страны. В настоящее время радиационный фон на месте испытаний не отличается от нормы.
И на Новой Земле не обошлось без наших земляков.
С 1975 по 1985 год, с годичным  перерывом, на Новоземельском полигоне, в вертолетной эскадрильи служил В.Н. Тепляков. Его вертолет  появлялся в районе эпицентра вскоре после подземного либо подводного ядерного взрыва, и находившиеся на борту химики-дозиметристы производили измерения.
В.Н. Тепляков награжден медалями «За службу Родине» трех степеней. Подполковник запаса, житель г. Владимира.
М.А. Мордвинкин, в звании капитан-лейтенанта, в должности помощника командира корабля дозиметрической разведки «БО-192» с экипажем в 49 человек в сентябре 1955 года непосредственно после проведения первого ядерного взрыва на Новоземельском полигоне (21.09.55 г. - под водой) в губе Черной производил дозиметрическую разведку в районе эпицентра взрыва. После взрыва гриб высотой в километр стоял несколько секунд, затем начал падать, медленно расползаясь в разные стороны. Пролился радиоактивный дождь. Противогазы не спасали. Радиация проникала в легкие… Корабль стоял в губе Черная до 1 ноября 1955 года. Матросы брали пробы воды, воздуха и грунта. И болели. В кубриках стоял сухой кашель…
Дважды – до взрыва и при увольнении Мордвинкин и его товарищи дали подписку о неразглашении. В 1997 году М.А. Мордвинкин за свой подвиг был награжден орденом Мужества. Житель г. Мурома.
Подобную работу выполнял и старшина 1 статьи В.В. Ильичев.  Осенью 1958 года сторожевой корабль СКР-70, на котором он проходил службу, 2,5 месяца находился в районе эпицентра взрыва водородной бомбы. Моряки брали пробы, собирали образцы… В последующем, Ильичев - житель г. Кольчугино.
Интересна история А.И. Смирнова, которого, после окончания в  г. Кронштадте в мае 1956 года электромеханического отряда, направили в г. Северодвинск, на эсминец «Разъяренный». В конце июля 1957 года эсминцы «Грозный», «Гремящий», «Разъяренный» и головной корабль «Баку» вышли к Новой Земле и встали в одной из бухт на якоря. Весь личный состав был отправлен на берег, за 30 километров в палаточный городок. Отобрали 16 матросов, в том числе и старшего матроса Смирнова, и стали обучать их пользованию дозиметрическими приборами, прикрепив к ученым из московских институтов.
Перед взрывом первой бомбы всем приказали лечь на землю и закрыть глаза. Потом матросы – дозиметристы и ученые надели химкомплекты, и их  отправили на корабли для замера уровней радиации.
Через какое-то время был произведен второй взрыв. В район стоянки кораблей с подводной лодки была пущена ядерная торпеда. После взрыва все три эсминца затонули, а «Баку» получил пробоину и был отбуксирован на отмель, после чего дозиметристы, в том числе Смирнов, произвели на нем замеры уровней радиации.
Затем моряков отправили в Северодвинск на теплоходе «Эмба», бригаду расформировали, а личный состав распределили, кого – куда  Смирнов попал в бригаду охраны водного района, где и закончил службу в октябре 1959 года. Житель г. Коврова.
В конце июля 1959 года на остров Новая Земля прибыл В.И. Панкратов, призванный в ряды Вооруженных сил. Он попал в особую научную часть. Зимой военнослужащие занимались в лабораториях, а потом уходили на корабле к полигону. Там, в эпицентре, в подземных бункерах они налаживали различную аппаратуру, выводили антенны, ставили кассеты с фотоэлементами и фотодатчиками. Через два часа после взрыва военнослужащие на вертолетах летели в эпицентр, где все вновь восстанавливали. Так продолжалось 4 месяца, с июля по ноябрь 1961 года. Таким образом, Панкратов участвовал в испытании и самой мощной, 50-мегатонной бомбы 30 октября 1961 года. В дальнейшем - житель Ковровского района.
А.И. Лобанов служил на Новой Земле в звании старшего техника-лейтенанта, в должности авиационного техника в 1961 – 1963 годах в истребительном авиационном полку на аэродроме Рогачево. В дни испытаний «изделий» часть самолетов улетала на запад, в Баренцево море – отгонять самолеты-разведчики НАТО, а бомбардировщики группой летели на бомбежку, и очень узкому кругу лиц было известно, на каком из них находится бомба. Лобанов вспоминает, что в день самого мощного взрыва – 30.10.61 г. - всех выгнали из общежития, заставив открыть окна и двери, и направили в бомбоубежище. Взрыв ощущался 2 или 3 раза даже глубоко под землей.
В последующем, А.И. Лобанов - капитан в отставке, житель г. Владимира..
С 1966 по 1968 год проходил срочную службу на Новой Земле Б.Б. Синягин, призванный из д. Тарбаево Суздальского района Владимирской области, куда он и вернулся после службы. А начал службу Синягин в поселке Белужья Губа, работал на автокране, принимал участие в оборудовании доков для стоянки подводных лодок на «2-й точке», а затем был переведен на «9 точку», находящуюся в районе пролива Маточкин Шар. Там он возил бетон для бетонирования шахты, предназначенной для подземного взрыва атомной бомбы, монтировал в шахте металлические конструкции для установки измерительной аппаратуры. Осенью 1967 года ему довелось разгружать с помощью автокрана доставленную на корабле атомную бомбу, которая была взорвана в штольне в конце сентября 1967 года. Перед взрывом около недели ждали погоды, чтобы ветер дул не на поселок, а в Баренцево море. Тем не менее, всем выдали накопители-дозиметры. У причала дежурил десантный катер, предназначенный для эвакуации личного состава в случае высокого уровня радиации. Толчок в момент взрыва оказался весьма ощутимым. Дозиметры показали от 6 до 8 единиц, что было очень много. Пришлось срочно грузиться на катер и идти к кораблю «Байкал», который затем заплыл за сопку и стоял там больше недели.
Б.Б. Синягин продолжал службу на ядерном полигоне и в 1968 году, после чего был демобилизован в звании младшего сержанта.

Ядерные бомбы взрывались не только на двух сверхполигонах. Взрывы гремели на полигонах Тоцком, Аральском и Капустин Яр. И не только в военных целях. В период с 1965 по 1988 год во многих регионах  СССР были произведены 124 ядерных взрыва в народохозяйственных целях, из них 80 взрывов – в Российской Федерации, в том числе 19.09.71 г. – подземный ядерный взрыв в Ивановской области.

Миллионы людей оказались задействованы в атомном проекте: ученые, инженеры, рабочие, военные. На голом месте выросли атомные предприятия и города - спутники. Люди жили и работали в особых условиях секретности и постоянного риска оказаться в «нештатной» ситуации. Да и обычные, штатные ситуации часто были сопряжены с опасностью для здоровья и жизни людей, особенно в первые годы реализации «атомного проекта». И вряд ли стоит скрывать - цена создания атомного щита нашей страны очень высока: облучились, заболели и погибли тысячи и тысячи людей. Вечная им память и огромная благодарность от нас – их потомков. И, конечно, достойны почета и всяческого уважения немногочисленные, ныне живущие участники тех событий.
Во Владимирской области зарегистрированы более 150 участников испытаний ядерного оружия, в том числе сборщики ядерных зарядов.
Да, герои атомного фронта еще живут среди нас. Так давайте низко, до земли поклонимся им, спасшим нас с вами от ужасов атомной войны, которая вполне могла начаться, не появись вовремя у Страны Советов грозное оружие для ответного удара любому атомному агрессору.


                Атомный бой под Тоцком.

Во второй половине 40-х годов между СССР и Западом, в первую очередь, США, началась холодная война, то есть борьба по всем точкам соприкосновения, кроме военных действий. Противоборствующие стороны старались, если не уничтожить, то максимально ослабить друг друга «мирным путем», в первую очередь, в сферах экономики и идеологии. Во всю действовали военные разведки. Но главной целью США и их союзников было все-таки уничтожение «коммунистической сверхдержавы».
В грядущей всемирной бойне должен был победить сильнейший, имеющий более серьезный военный потенциал. Гонка вооружений приняла невиданные размеры и темпы. Но СССР заметно отставал – к осени 1954 года на Семипалатинском полигоне было проведено всего 8 испытаний атомного оружия, тогда как США провели 54 испытания, включая бомбардировки японских городов. Их стратегическая авиация уже имела на вооружении более 700 атомных бомб, разрабатывались ядерные заряды для морских торпед и других носителей…
Тогда мало кто сомневался в том, что атомная война между «Востоком» и «Западом» неизбежна. А если война казалась неизбежной, то к ней необходимо было  готовиться и, желательно, в условиях, максимально приближенных к тем, в которых окажутся войска после начала военных действий.
В 1954 году руководство СССР приняло решение о проведении крупных командно-штабных учений с применением атомного оружия под кодовым названием «Снежок». Местом проведения учений был определен Тоцкий военный полигон, находившийся в Оренбургской (тогда – Чкаловской) области, на территории Южно-Уральского военного округа.
Учениями командовал заместитель министра обороны СССР, маршал  Г.К. Жуков, войсками – генерал армии И.Е. Петров.
В учениях принимали участие 212 воинских частей, прибывших из разных военных округов. Воинские части поднимали по боевой тревоге и эшелонами, с боевой техникой, по «зеленой улице», направляли в район сосредоточения. Разгружались на дальних станциях, в степи, размещались в палатках. Адрес для переписки был: «Москва, №…., в/ч № ….». Вспоминает житель г. Владимира А.М. Антонов, участвовавший в учениях в звании рядового: «… Перед отправкой мы прошли усиленную медицинскую комиссию. По прибытии на место нам выдали новейшее обмундирование и всю полагающуюся экипировку. Питание было отличным, но полевые кухни готовили все из пищевых брикетов, как в боевых условиях. Стали поступать вагоны с бомбами. Их складировали в степи на ничем не оборудованном участке. Шла боевая учеба, эпизодически приезжали фронтовые бригады артистов, ансамбли…».
Войска прибывали в район учений задолго до  их начала. В течение нескольких месяцев, силами военнослужащих, на расстоянии от 2,5 до 12-15 км. от предполагаемого эпицентра ядерного взрыва, было вырыто 380 км. траншей, 500 блиндажей, противотанковые рвы, дзоты, доты, командные пункты, расставлены образцы техники, определены и оборудованы места размещения подопытных животных. Эти работы выполняли и военнослужащие 355-го танкового полка 73-й механизированной дивизии, дислоцировавшегося непосредственно в районе полигона. В составе полка служил старший лейтенант Л.И. Солодихин, в последующем – житель г. Владимира. Во время учений это подразделение выполняло роль «обороняющейся стороны». Командование разделило войска на «восточных» и «западных». Через полчаса после атомного взрыва «восточные» пошли в атаку на позиции «западных».
 Леонид Иванович наблюдал и атомный взрыв, и последующее наступление «противоборствующей стороны» через радиоактивный ад, так же, как и атакующие, подвергаясь воздействию радиации.
В составе 440-го автотранспортного батальона (Южно-Уральский военный округ) принимал участие в учениях старший лейтенант, командир взвода Ю.М. Кашицын. Впоследствии проживал в г. Владимире. Скончался в 2001 году в звании майора в отставке.

В учениях было задействовано 600 танков и САУ, столько же бронетранспортеров, 500 орудий и минометов, 320 самолетов, 6000 автомобилей. Личный состав подразделений – непосредственных участников учений – систематически, в течение 3-4 месяцев, проводил специальные тренировки, позволяющие выполнять поставленные боевые задачи в установленные сроки с высокой степенью профессионализма. В отдельных подразделениях первого броска солдаты и офицеры в течение 2-х месяцев все полевые занятия проводили в противогазах. Этим же подразделениям за 10-11 часов до взрыва было выдано нательное и теплое белье, и это – при 36-градусной жаре в дневное время!
Атомная бомба РДС-2, в два с лишним раза более мощная, чем американская бомба, разрушившая в августе 1945 года японский город Хиросиму, была сброшена с самолета ТУ-4 с высоты 8 тысяч метров  14 сентября 1954 года в 9 часов 33 минуты 45 секунд. Огненный шар вспыхнул на высоте 358 метров над оренбургской степью через 45 секунд после сброса и начал стремительно подниматься, захватывая в свое ревущее жерло тысячи тонн грунта, пепла, дыма, образуя быстро расползающееся облако. А уже в 10 час. 10 мин. «восточные» атаковали позиции условного противника. Около 12-00 передовые отряды, преодолевая очаги пожаров, завалы и сопротивление «противника», вышли в район атомного взрыва. В 16-00 прозвучал сигнал «отбой»…
Силу атомного взрыва почувствовал заряжающий 152-миллиметровой самоходной установки, ковровчанин К.Г. Белов, участвовавший в учениях в звании рядового, лежащий в черном хлопчатобумажном комбинезоне, танковом шлеме и с противогазом, как и остальной экипаж, ничком на днище 47- тонной машины. На расстоянии 13 км. от эпицентра машина, стоящая в капонире, качнулась, как при землетрясении. Затем отстрелялись боевыми снарядами по учебным целям и, после команды «Вперед!», колонной двинулись в сторону взрыва. По мере продвижения к эпицентру развернулись в боевую линию. В это время с бомбардировщиков ИЛ-28 140-й авиационной дивизии 48-й воздушной армии, прибывшей «своим ходом» из Одесского военного округа, началась бомбежка боевого поля 100- и 250-килограммовыми авиабомбами. Самоходки, маневрируя, стреляли холостыми. Пехота шла следом – ее забрасывали взрывпакетами. Перед эпицентром химики-дозиметристы доложили радиационную обстановку – около 25 рентгенов в час. Самоходки взяли левее и прошли рядом с эпицентром… Танковый взвод под командованием жителя г. Александрова В. С. Тимофеева в момент взрыва находился ближе к нему, чем самоходки подразделения, в составе которого находился К.Г. Белов. В.С. Тимофеев почувствовал, как его танк заплясал в капонире. Перед этим военнослужащим, одетым в защитные комбинезоны, также было приказано лечь на дно танков. У зарытых в укрытиях артиллерийских тягачей сминало крыши кабин…
Владимирцу, младшему сержанту Е.Е. Былову, довелось на своей машине во время подготовки к учениям дважды возить маршала Г.К. Жукова. А в момент взрыва Былов, которому с десятком солдат приказали залечь в кустах у речки, почувствовал через шинель как бы прикосновение горячего утюга. После взрыва, оглядевшись, увидел, что вся листва на деревьях свернулась в трубочки. После взрыва около часа наблюдали за грибом. Затем поступила команда: - Атомный гриб двигается в сторону города Сорочина. Водителям машин приготовиться к срочной эвакуации жителей!… Но позднее команду по неизвестной причине отменили. Через два часа после окончания учений подразделение двинулось на автомобилях в эпицентр – на «экскурсию». Оказалось, что они не были первыми – кругом уже торчали колышки с проставленными на табличках уровнями радиации. Замеры уровней радиации и установку указателей произвела специальная команда обученных заключенных, одетых в солдатскую форму военных строителей, под командованием югославского офицера, который учился в нашем Костромском военном училище.
В эпицентре солдаты попинали сапогами доски, из которых был сделан знак для летчиков, как ориентир для сбрасывания бомбы.
Танковая рота старшего лейтенанта З.М. Синева (в последующем – владимирец, капитан в отставке) в составе 15 машин через 15 минут после взрыва атаковала условного противника, двигаясь в колонне, с закрытыми люками. Танкисты были в комбинезонах на голое тело и костюмах химзащиты. Каждый имел при себе дозиметр-накопитель, а  З.М. Синев – дозиметрический прибор. Навстречу выдвинулись танки противоположной стороны, и в момент начала встречного боя прозвучал сигнал к окончанию учений.

Артиллерийские, минометные и авиационные системы после ядерного взрыва начали обстреливать и бомбить (только боевыми зарядами) заданные участки полигона, не затрагивая эпицентр взрыва, с интенсивностью стрельбы, превышающей подобную при взятии Берлин в 1,3 раза!  В наступательном бою личный состав войсковых частей проследовал на расстоянии от 800 до 5000 метров от эпицентра взрыва, в основном, на автомашинах, бронетранспортерах, в танках. Тем не менее, некоторые, как, например, В.Е. Житушко, в последующем – владимирец, полковник в отставке,  в то время командир курсантского взвода связи, по приказу, без противогаза, передвигались бегом. Необходимо было качественно обеспечивать бесперебойную связь. Василий Емельянович вспоминает: «…Во время замены командного пункта я со взводом попал в танковый строй. Танкисты вели стрельбу на ходу. Люки в танках – закрыты. Чтобы не попасть под танк, пришлось бежать впереди своей машины. Нам повезло – мы без потерь прибыли в указанный район…».
Последняя фраза станет более понятной после следующего свидетельства В.Е. Житушко: перед отправкой из Белоруссии воинских подразделений для участия в Тоцких учениях, маршал связи Пересыпкин, собрав офицеров своего рода войск для инструктажа, сказал, что, возможно, с учений вернутся не все. Видимо, командование, учитывая сложность обстановки на предстоящих учениях, заранее прогнозировало определенный процент потерь среди личного состава.

Военнослужащие взвода связи под командой сержанта А.В. Пылаева  (проживал в г. Владимире, скончался в 2006 году) доставляли донесения на самолете и легковых автомобилях ГАЗ-67.

Вновь вернемся к рассказу А.М. Антонова: «… Когда произошел взрыв, мы сначала ничего не поняли. Я и еще несколько военнослужащих выглянули из канавы, в которой укрывались и увидели над землей огромный огненный шар. Он разбухал на глазах, разрастался в огромное облако, превращался в грозную тучу, вбиравшую в себя тонны пепла, дыма, пыли. Вздрогнула земля, и мы скатились на дно оврага. Но любопытство опять погнало нас наверх. В это время самолеты, по четыре, по шесть в ряд, взлетали и шли через ножку атомного гриба на бомбежку по мишеням… Много позже я узнал, что в одном из самолетов сидел Степан Дмитриевич Дъяченко, военный летчик, сбивший во время Великой Отечественной Войны 14 немецких самолетов и один аэростат, награжденный двенадцатью орденами и медалью «За отвагу». За свой подвиг на Тоцких учениях  летчик-ас получил орден Ленина, и ему было присвоено очередное звание подполковника.

Полная засекреченность учений страшно отразилась на судьбе героя. Остаться в живых в смертельных схватках с опытными немецкими летчиками, побеждать их… и проиграть бой с невидимым врагом – радиацией! Для Степана Дмитриевича, фанатично преданного небу, Тоцкие учения стали крушением его мечты, прервали карьеру. Ни один самолет мира не войдет добровольно в грозовое облако, пилоты обязаны обходить грозовые фронты, а здесь, сцепив зубы, летчик нырнул в непроницаемый мрак атомного гриба, не совсем понимая, каковы будут последствия. Он выполнял боевое задание.
После учений, вернувшись на радиоактивном самолете в расположение родной части, дислоцировавшейся в Одесском военном округе, начальник летно-боевой подготовки полка С.Д. Дъяченко в течение некоторого времени вынужден был летать с полностью забинтованными руками, так как кожа с них слезала клочьями. Радиационное облучение делало свое черное дело.
Через несколько лет Степану Дмитриевичу пришлось проститься со своей любимой службой, с родным истребителем МИГ-17. Он был уволен из армии. Пришли и другие неприятности, связанные с потерей здоровья, в том числе, уход жены. В 1985 году героя, тогда уже жителя города Владимира, парализовало. И только беспредельная преданность и любовь дочери Татьяны поддерживали жизнь в этом «настоящем человеке».
Гражданин, сделавший для Родины все возможное и невозможное, оказался в труднейшую минуту заброшенным. Прикованный к постели, С.Д. Дъяченко так и не был признан ни инвалидом войны, ни пострадавшим от радиации. Он до своего последнего вздоха оставался просто военным пенсионером, инвалидом по общему заболеванию.
 Подполковник в отставке С.Д. Дъяченко скончался в декабре 1995 года… Вечная слава герою!»
И опять рассказ А.М. Антонова: «… Стояла обычная в тех местах сухая жаркая погода. Из сконцентрировавшегося радиоактивного облака, превратившегося в грозовую тучу, хлынул дождь. Мер предосторожности мы не принимали, не зная о грозившей опасности. Мы даже не поняли, почему после учений у нас отобрали только что выданное новое обмундирование. Уже потом мы узнали, что оно подлежало утилизации. Замеры радиоактивного заражения не проводились. Все было засекречено…
Через месяц демобилизовался. И, как у Дъяченко, начались непонятные расстройства здоровья. Не мог бегать и даже быстро ходить из-за сильных болей в костях ног, кружилась голова, иногда начиналась непроизвольная рвота. Подписка о неразглашении военной тайны не позволяла говорить врачам о причинах болезней. Ставились любые диагнозы, но только не «радиоактивное облучение». Пришлось в течение более тридцати лет ежегодно ездить по курортам, в основном, за свой счет - «дикарем», лечиться в больницах, институтах.
Через подобные проблемы прошло большинство участников мероприятий по созданию атомного щита страны».

Военный летчик Г.С. Федоров ушел из жизни в 2003 году. Но он успел оставить свои воспоминания, отрывки из которых представлены ниже.
Итак, старший лейтенант, штурман авиационного звена, 985–го авиационного полка, 140-й Речицкой авиационной дивизии Г.С. Федоров:
«… Взлет с аэродрома Донгуз, что в 30 километрах южнее Оренбурга, авиадивизия совершила в 8-35 – 8-40. Маршрут полета до первого поворотного пункта был проложен на северо-восток. Положение солнца – больше справа. Минут через десять полета на высоте 5000 метров на полетную карту, по которой я контролировал полет, упал как бы луч солнца с левого борта. Сначала я удивился, но, мгновенно взглянув влево, увидел наяву восход второго солнца… Взглянув на часы, отметил назначенное время взрыва атомной бомбы.
Через несколько минут, миновав поворотный пункт маршрута, колонна самолетов взяла курс на запад, на Тоцкое. Теперь стихия бушевавшего огня в очаге взрыва была прямо перед глазами. «Черный гриб» разрастался ввысь и вширь. К моменту нашего подлета он заслонял и небо и землю.
Я чувствовал себя спокойно. Но ситуация – далеко не штатная… Строй самолетов – очень серьезная, напряженная и ответственная «вещь», и малейшее колебание, растерянность может привести, и не раз приводила к трагическим последствиям. У нас все прошло благополучно.
Видимость в облаке темно-серо-зеленого цвета была ограниченной, появились тенденции нарушения стройности, сомкнутости строя, но только считанные секунды. «Ряды сомкнулись» - поражение цели было очень эффективным. Присутствовавший на учениях китайский высокопоставленный военный Пен-де-Хуай дал нашему бомбовому удару следующую оценку: «После такой авиационной подготовки я бы с ротой взял батальонный опорный пункт».
После возвращения на аэродром Донгуз и посадки нас срочно направили на дезактивационный пункт, который был оборудован в палатках.
Во время принятия душа прозвучала команда: «Эскадрилья, на взлет!». Эта команда заставила забыть все, кроме готовности к вылету…
В этот же день авиационная эскадрилья совершила еще два вылета с бомбовыми ударами по очагу ядерного поражения»…
В 1960 году Г.С. Федоров уволился из Вооруженных Сил в звании капитана, будучи награжден медалями «За боевые заслуги» и «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР». С 1977 года проживал в г. Владимире.
Радиация оставила след и в судьбе Андрея Федорова, сына Глеба Степановича. В мае 1986 года А.Г. Федоров, командир вертолета МИ-2, входившего в экипаж второго Одесского авиапредприятия, в течение двух недель выполнял задания по забору проб воды в водоемах, оказавшихся в зоне отчуждения вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС. Вертолет А.Г. Федорова приземлялся во многих точках зоны, в том числе, в восточной части города Припять, на промплощадке ЧАЭС, рядом с прудом – охладителем – в местах наиболее высоких уровней радиации.

Механик реактивных бомбардировщиков И.З. Данилов (житель г. Владимира) и старший механик по электрооборудованию легких бомбардировщиков ИЛ-28Р. А.В. Семенов (житель г. Гороховца) готовили самолеты  к учениям и обслуживали загрязненные радиацией самолеты после учений. К самолету-разведчику вместо бомб подвешивали фотоаппарат. Съемки производились до, во время и после учений. В момент взрыва И.З. Данилов сидел в кабине находящегося на летном поле самолета и наблюдал за атомным грибом.

Нельзя не вспомнить и еще одного героя Великой Отечественной Войны и Тоцких учений. Послужной список владимирца, полковника в отставке, артиллериста по военной профессии  Ивана Андреевича Дядина поражает воображение: 1941 год, битва за Москву – медаль «За отвагу», 1943 год, Курская дуга – орден Красной Звезды, 1944 год, битва за Белоруссию – орден Красной Звезды, Битва за Польшу – орден Александра Невского, 1945 год - битва за Берлин – орден Красного Знамени. А в 1954 году командир артиллерийского дивизиона 130-миллиметровых пушек, майор И.А. Дядин попадает в атомное пекло Тоцких учений…  Сразу после атомного взрыва дивизион открыл стрельбу по пристрелянным целям через атомный гриб, а затем И.А. Дядин со взводом управления проследовал в средствах защиты через эпицентр взрыва. После учений И.А. Дядин получил от командования Благодарность и часы, которые ему вручил командир бригады полковник А.В. Чапаев, сын легендарного комдива Гражданской войны.
Закончил воинскую службу И.А. Дядин в звании полковника.

Под командованием А.В. Чапаева участвовал в Тоцких учениях в составе взвода управления артиллерийской бригады и старший сержант, командир отделения, В.Д. Шарапов. Его отделению был придан бронетранспортер, который находился в специальном укрытии. Перед взрывом  военнослужащие заняли место в убежище. После атомного взрыва бревна укрытия заходили, заскрипели, земля заколебалась. Через несколько секунд раздался страшный удар – это прошла ударная волна. В.Д. Шарапов и солдаты его отделения надели противогазы, забрались на бруствер и наблюдали атомный гриб. Затем последовала команда: завести БТР и прибыть на наблюдательный пункт (НП) командира бригады. Увиденное в пути следования потрясло: покореженная и оплавленная техника, пепельно-серый, зловещий грунт. Подопытные животные, помещенные заранее в окопы и блиндажы, были частично живы, но большинство ослепло. Они доживали последние минуты. Поднялся сильный ветер, видимость плохая, все горит, в воздухе – черная пыль. Двигаясь по компасу, взвод, в составе которого было отделение В.Д. Шарапова, прибыл на НП. Шарапов включил прибор измерения уровня радиации и ужаснулся – стрелки зашкалило. В наушниках стоял сильный шум и треск. «Зашкаливает!» - доложил он командиру бригады полковнику А.В. Чапаеву, имея в виду радиационную обстановку на НП. Тот посмотрел на стрелки, послушал наушники и сказал: - Нечего дальше определять! У других - не меньше. Только будешь мешать выполнению боевой задачи… Действуйте дальше по инструкции.
Двинулись на БТР-е на позиции, чтобы производить замеры уровней облучения личного состава, радиоактивного загрязнения боевой техники и местности. Приборы зашкаливало. На обратном пути начался страшный ливень, наверное, как следствие взрыва.
А через 2 – 3 дня взвод ездил в эпицентр. Кругом стояла гробовая тишина. Земля – сплошной камень, ни птиц, ни ящериц, ни насекомых – ничего. Исчез даже протекавший ручей. И – радиация…
В.Д. Шарапов в последующем проживал в г. Владимире, все это время находился на комсомольской и партийной работе.

В 1954 году старший лейтенант А.И. Васин, автотехник дивизиона, также оказался на Тоцком полигоне. Его подразделение влилось в состав артиллерийской бригады, прибывшей из белорусского города Мозыря.
Однажды старшему лейтенанту Васину довелось поздороваться за руку с самим маршалом Жуковым. Васин в момент прилета Г.К. Жукова из Москвы был дежурным офицером по ВАИ (военной автоинспекции) и встречал прославленного полководца. Выслушав доклад, маршал сказал: - Ну, старший лейтенант, несите службу!
После атомного взрыва подразделение Васина отстрелялось по целям и на тягачах пошло в наступление, проследовав в полутора километрах от эпицентра взрыва. На следующий день Васин, как и многие другие офицеры, побывал в эпицентре взрыва – на «экскурсии».
А.И. Васин закончил воинскую службу в 1977 году в г. Владимире в звании полковника, в должности начальника автотракторной службы армии.
А.И. Васин, участник Великой Отечественной Войны, имеет 24 правительственные награды: ордена Отечественной Войны 1 и 11 степеней, Славы 111 степени, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР», медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией» и другие. В 1997 году А.И. Васин за участие в Тоцких учениях был награжден орденом Мужества.

Старший лейтенант Н.П. Березин попал на Тоцкие учения в должности заместителя командира мотострелковой роты, но во время учений исполнял обязанности командира роты. После атомного взрыва рота по команде Н.П. Березина вышла из укрытия и заняла боевые порядки. Переждав артподготовку, цепью пошли в атаку сквозь радиоактивный ад, преодолели полосу обороны «противника», две траншеи, в которых находились макеты солдат и орудий, а когда загорелась трава, сели в бронетранспортеры и двинулись дальше, мимо горящего леса. Эпицентр был совсем рядом…
В 1956 году Н.П. Березин направляется на службу в КГБ, а с 1961 года по 1976 год прослужил в составе войск КГБ на полигоне Капустин Яр, где испытывались ракеты стратегического назначения. Закончил службу в 1976 году в звании полковника.
Владимирец Н.П. Березин, участник Великой Отечественной Войны, имеет награды: ордена Отечественной Войны 1 и 11 степеней, медали «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и другие, юбилейный знак «Почетный чекист».

А. В. Скородумов в 1952 году закончил Владимирское пехотное училище, получив звание лейтенанта.
В сентябре 1954 года Скородумов принимал участие в Тоцких тактических учениях с применением ядерного оружия в должности командира взвода боевых машин в составе сводного отряда обеспечения движения войск через эпицентр ядерного взрыва. Машины (АРСы)  были заправлены смесью для тушения пожаров. Проследовав через эпицентр, собрались на пункте специальной обработки, где всех обследовали дозиметрами. Помылись, сбросили и оставили одежду, надели новую. Обработали свои автомобили, насколько это было возможно, и… продолжили на них службу.
Незадолго до учений Скородумов за рулем своего АРСа (пришлось сесть за руль, так как водитель заболел) направлялся в заданный участок полигона для полива дороги. Впереди показалась группа офицеров. Он затормозил и… оказался лицом к лицу с командующим учениями маршалом Г.К. Жуковым. Тот спросил:
 -    Куда едешь?
– Дорогу поливать!
– Поливай хорошенько!…
А кто-то из офицеров дал задание полить дорогу к Ставке командования.
С 1981 года полковник в отставке А.В. Скородумов - житель г. Владимира. В 1998 году, за участие в Тоцких учениях, был награжден орденом Мужества.

Лейтенант М.Г. Федоров принимал участие в Тоцких учениях в должности начальника радиостанции РАС-УКВ. Ему была поставлена задача – обеспечить руководству связь с авиацией, а также определить с помощью специальной аппаратуры влияние атомного взрыва на прохождение радиоволн. Радиостанция была размещена в 10 км. от эпицентра, на горе Медвежьей. После ядерного взрыва радиостанция с превышением установленных нормативов была приведена в боевую готовность (все работы экипажем проводились без каких-либо средств защиты). Несмотря на сильные атмосферные и радиопомехи во время учений потери связи не было.
В дальнейшем экипаж радиостанции в составе автомашин проследовал через эпицентр взрыва. Сильное впечатление на всех произвела увиденная картина:  общий фон выжженной земли, пепел выше ступиц колес, перевернутая и сплавленная техника, в неестественной позе обуглившиеся животные…
За отличные действия во время учений М.Г. Федорову была объявлена Благодарность приказом Министра обороны.
Подполковник в отставке, кавалер ордена «За службу Родине» трех степеней, М. Г. Федоров скончался в 1999 году в г. Владимире.

В. Н. Павленко ушел из жизни в 1996 году, будучи жителем г. Владимира, и сведения о нем, к сожалению,  скудны. Участвовал в Тоцких учениях в должности помощника начальника штаба 10-й артиллерийской дивизии. Как и остальные военнослужащие, получил большую дозу радиации. В том же, 1954 году, ухудшилось зрение. В 1978 году потерял зрение полностью, был признан инвалидом 1 группы.
В.Н. Павленко отдал воинской службе 33 года жизни - с 1941 года, с начала Великой Отечественной Войны, по 1974 год. Последние 8 лет службы, в звании полковника, командовал полком.

Виктор Романович Зиньковский участвовал в Тоцких учениях в звании капитана, в должности командира топографической батареи. Его обязанностью являлось геодезическое обеспечение подготовки учений, в первую очередь, атомного взрыва. С трех пунктов, с помощью приборов определялись курс самолета, несущего атомную бомбу, высота, точка сброса, момент сброса, проекция траектории бомбы на землю. В.Р. Зиньковский наблюдал и фиксировал движение бомбы от сброса до взрыва, а также продвижение радиоактивного облака.
В.Р. Зиньковский – участник Великой Отечественной Войны, награжден орденом Красной Звезды. В последующем - житель г. Владимира. Подполковник в отставке.

Рядовой Ю. Ф. Тюрников находился во время учений в составе подразделения военнослужащих на первой наблюдательном пункте и участвовал в экспериментах по изучению прохождения радиоволн через зараженное радиацией пространство.
Ю.Ф. Тюрников - житель в г. Александрове.

Младший сержант А.П. Бузанов принимал участие в Тоцких учениях в составе прибывшего на учения пограничного отряда, в должности пулеметчика-наводчика станкового пулемета. Ощутил на себе, как и  остальные, все «прелести» воинской службы в экстремальных условиях. В последующем проживал в Ковровском районе. Скончался в декабре 2005 года.

На следующий день офицеров многих подразделений повезли осматривать находившуюся в районе эпицентра технику. В 5-7 км. от эпицентра горели деревни, из которых предварительно выселили жителей. Танки, пушки, самолеты были исковерканы и разбросаны по полю, окопы «схлопнулись» вместе с находившимися в них домашними животными, но за буграми, видимо, ослабившими действие ударной волны, танки оказались практически целыми, а домашние животные – живыми, хотя многие и ослепли в момент ядерной вспышки.
А вот что увидел старший лейтенант, командир учебного взвода, Н.М. Козлов (в последующем – подполковник в отставке, житель г. Владимира): «… Мрачная картина лунного ландшафта, пепельно-серый, зловещий грунт. До взрыва там были дубы в два охвата. Дубов нет, щепок нет, обоженных углей нет. Траншей без одетых крутостей (то есть, не укрепленных дополнительно) не стало. Просто сдвинута земля и веревочкой вьется ложбинка… Искорежена и перевернута техника на открытой местности: танки, пушки, установки. Особенно пострадали самолеты, радиолокаторы и подобное им. Далее, за 600-800 метров от эпицентра, крупные деревья поломаны, как при буреломе. Техника, стоящая в укрытиях, уцелела, опять же, в зависимости от степени оборудования укрытий.
Страшную картину представляла собой разваленная деревня. Причем, дома были развалены не в одну сторону (в сторону движения воздушной волны), а во все четыре стороны. Остались стоять одни печи русские со своими трубами.
Видели стаю грачей. Кувыркаются, как пьяные, падают, не могут взлететь. Подпрыгнут – несколько взмахов крыльев и… снова падают…».

Протяженность основного следа радиоактивного облака составила 70 километров по Оренбургской области и Башкирии, а размытый след продолжился гораздо дальше.

Несомненный интерес вызывают свидетельства сторонних, случайных очевидцев Тоцких учений. Одним из таких очевидцев был, в последующем - военный летчик, подполковник в отставке, в последующем – житель г. Владимира, а в то время – младший сержант, курсант Оренбургского военного училища летчиков В.И. Кириллов: «… Километрах в ста на запад от Оренбурга, на левом берегу реки Урал находится село Никольское. Еще через пару километров на запад, тоже у реки, за зарослями кустарника расположен палаточный летний лагерь училища.
Время утреннее, небо безоблачное. Закончен первый час занятий, объявлен перерыв. Курсанты вышли из учебного класса, оборудованного в фанерном контейнере для перевозки учебных самолетов. Я случайно взглянул вдаль в северном направлении и сразу же заметил на горизонте беленький грибок. Закричал: «Ребята, смотрите, не атомный ли это взрыв?» Все стали смотреть в указанном направлении и мой вывод подтвердили; к тому же этот «грибок» несколько вырос… Район учений от нас находился севернее, не менее чем в 125 километрах, и до нас вряд ли что дошло при восточном ветре. Потом «грибок» размылся. А через год некоторые из прибывших к нам на пополнение курсантов рассказывали, что принимали участие в учениях в составе групп оцепления. Им было дано строгое распоряжение в условленное время залечь в глубоких траншеях и «вжаться в землю». Они это выполнили, но все же проход ударной волны определенно почувствовали, находясь за много километров от эпицентра…».

В учениях приняли участие 39 тысяч солдат, сержантов, старшин и 6 тысяч офицеров, генералов и даже маршалов. Присутствовали министр обороны СССР Н.А. Булганин, министры обороны стран народной демократии и Китайской Народной Республики. Руководящий состав находился на открытой площадке в 11 километрах от эпицентра взрыва.
На Тоцких войсковых учениях впервые в мире была отработана стратегия и тактика действий подразделений всех родов войск, за исключением ВМФ, в условиях применения ядерного оружия.
Учебники, наставления, уставы и другие документы, составленные на основании «Тоцкого опыта», не устарели до сего времени и продолжают использоваться при обучении высшего командного состава и в боевой подготовке военнослужащих всех родов и видов войск.
На Тоцких учениях проводились исследования действия всех поражающих факторов ядерного взрыва. Выяснилось, что дифракция и фокусирование ударной волны зависят не только от расстояния до эпицентра взрыва. Разрушения имеют лучевой характер в зависимости от времени года, температуры воздушных слоев, направления воздушных течений в атмосфере. Оказалось, что в северо-восточном и восточном направлении вылетели стекла зданий, расположенных на удалении до 60-65 километров от эпицентра, а в противоположном направлении – только на 10-11 километров.
Атомный гриб Тоцких учений прошел беспощадной поступью по судьбам и здоровью 45 тысяч военнослужащих, попавших под его зловещую тень. Большинство из них ушло из жизни преждевременно, с десятками заболеваний. Завеса секретности над Тоцкими учениями висела почти 40 лет. Люди, давшие подписку о неразглашении военной тайны на 25-40 лет, не имели права об этом рассказывать ни медикам, ни родственникам и многие годы носили «в себе» тяжелый груз воспоминаний военной молодости…
Во Владимирской области зарегистрированы около ста участников Тоцких атомных учений.
В заключение опять приведу слова А.М. Антонова, в этот раз о летчике, сбросившем атомную бомбу во время Тоцких учений, о котором в последние годы часто писали журналисты: «Василий Яковлевич Кутырчев тяжело болел, а перед своей кончиной с покаянием обратился к богу, хотя вина за содеянное лежала на других. Участники Тоцких учений к Кутырчеву претензий не имеют».


         Тоцкие учения.

         День сентября, не в осень – жаркий,
Покой и тишина в природе…
И вдруг огонь электросварки
Прожег дыру в небесном своде!

Ударил гром многоэтажный,
Земля задвигалась со стоном,
И гриб, невиданный и страшный,
Повис над Тоцким полигоном,

Не облаком – зловещей тенью…
И грянул бой в степи горящей,
Учебный – лишь по назначенью,
По сути – самый настоящий.

Волна катком прошлась по крышам
До края неба и за краем,
Но истинный враг был неслышим,
Невидим и неосязаем.

На эпицентр в порыве яром,
Рвались солдаты, ряд за рядом,
Не понимая, что не жаром
Пропитан воздух был, а ядом…

Уже потом они болели,
Да так, что лучше б не родились,
Но ни секунды не жалели
И, более того, гордились.

Прошло полвека. Единицы
Остались. Пожелтели лица,
Но не желтеет та страница,
Что в памяти у них хранится.

Живут с заботами своими
Простые с виду старики,
А ГРИБ так и стоит над ними,
Ветрам и срокам вопреки.

                Ю. Поликарпов

А через два года атомные учения повторились, правда, в гораздо меньших масштабах - 10 сентября 1956 года на Семипалатинском ядерном полигоне было проведено узкоспециализированное  учение: «Десантирование на вертолетах парашютно-десантного батальона вслед за атомным ударом с целью воспрещения восстановления противником обороны в районе бреши, образованной атомным взрывом». В район эпицентра ядерного взрыва был выброшен тактический десант в количестве 272 человек. Десантники не дошли до эпицентра всего несколько сотен метров… Данными об участи владимирцев в атомном десанте автор не располагает…

                Зловещее облако над Уралом.

Как уже говорилось выше, в 1949 году в Челябинской области начало работать первое предприятие атомной промышленности в СССР – производственное объединение  «Маяк». Структуру предприятия составляли несколько производств: объект «А» (промышленный атомный реактор), объект «Б» (радиохимический завод), объект «В» (литейное производство), объект «С» (комплекс хранения радиоактивных отходов). В 1977 году вступил в действие РТ-1 - завод по переработке отработанного ядерного топлива (ОЯТ). В конце 50-х годов на «Маяке» было организовано производство радиоактивных изотопов для нужд промышленности, которое действует и в настоящее время. В декабре 2003 года на «Маяке» сдано в эксплуатацию новое хранилище для оружейных делящихся материалов.
Работники предприятия проживали в засекреченном городе Челябинск – 40 (ныне – г. Озерск).
Для деятельности предприятий подобного рода необходимо большое количество воды. Воды рядом с «Маяком» было много: целая сеть рек и озер, входящих в обский бассейн: Теча – Исеть – Тобол - Обь. Именно это и явилось одним из основных аргументов в пользу выбора места под строительство. Но перед учеными и инженерами сразу встала проблема:  куда девать жидкие радиоактивные отходы? Времени на разработку и внедрение соответствующих технологий не было: руководство страны установило жесткие сроки и требовало результата. Поэтому отходы начали сбрасывать в протекающую рядом реку Течу, а с  1951 года – в находящееся на территории ПО «Маяк» озеро Карачай. Быстро пришло понимание того, что это не выход: и река и озеро вскоре оказались основательно загрязненными радиацией, что создало опасность для здоровья местного населения. Радиоактивные отходы, вместо того, чтобы, как предполагалось, уносились водой в Обь, а далее – в Северный ледовитый океан, скапливались, в основном, на дне реки Течи. Радиационному воздействию подверглись 124 тыс. человек, проживавших по берегам водной системы Теча-Исеть-Тобол в Челябинской и Курганской областях. Наибольшие дозы облучения получили жители села Метлино Челябинской области – до 170 бэр. С 1953 по 1957 год с загрязненных радиацией территорий было переселено около 7,5 тыс. человек.
 В 1953 году создается и пускается в эксплуатацию комплекс для хранения жидких радиоактивных отходов на территории ПО «Маяк»: отходы начали заливать в емкости из нержавеющей стали, установленные в железобетонные каньоны с металлической облицовкой, оборудованные глубоко под землей.
Комплекс был оснащен системой охлаждения, но требования сверхсекретности привели к тому, что ни у одного работника предприятия не оказалось права допуска для контроля системы охлаждения. Более того, трубы охлаждения были наглухо забетонированы. Итогом явилась коррозия труб охлаждения и, как следствие, потеря герметичности. Проще говоря, охлаждающая вода потекла «в землю», и об этом никто не знал.
29 сентября 1957 года из-за саморазогрева и радиолиза отходов, отсутствия системы должного контроля одна 80-тонная емкость взорвалась. Многотонная железобетонная крышка, закрывающая емкость, отлетела далеко в сторону. Оказались смещенными и крышки двух соседних емкостей. Хотя это был не атомный, а тепловой взрыв, в воздух поднялось огромное радиоактивное облако. Из хранилища были выброшены радионуклиды общей активностью 20 млн. кюри. Тяжелые пылевые частицы осели вокруг хранилища, а часть облака, состоящая из более легких частиц, прошла над Челябинской, Свердловской и Тюменской областями.
Так образовался восточно-уральский радиоактивный след. Его территория с плотностью загрязнения более 0,2 кюри/кв. км. по стронцию-90 составила 23000 кв. км. В экстремальных условиях оказались 272 тысячи человек, проживавшие в 217 населенных пунктах. Жители четырех наиболее пострадавших сел получили дозы радиоактивного облучения около 50 рентгенов. Их эвакуировали  в течение 10 дней. Затем, в течение примерно двух лет, оказались отселенными жители еще 18 населенных пунктов Челябинской и Свердловской областей в количестве свыше 10 тысяч человек. Был дезактивирован лагерь заключенных, находившийся на пораженной территории, причем заключенные участия в работах не принимали. На территориях, наиболее пораженных радиацией, были снесены и уничтожены дома и хозяйственные постройки. Домашние животные из сел, подлежащих эвакуации, подверглись ликвидации и захоронению в специальных могильниках. На территории промышленных площадок обработка поверхности стен, крыш зданий, бетонных дорог и территорий производилась водяными струями под давлением. Была произведена дезактивация оружия и автотранспорта, находившегося в зоне заражения. Был заведен персональный учет получаемых личным составом доз радиации, на территориях промышленных площадок, и в незагрязненных районах организованы пункты санитарной обработки. Велась борьба с мародерами, проникавшими в оставленные военные городки и бараки заключенных.
В работах по ликвидации последствий аварии на ПО «Маяк» (1957 – 1961 годы) и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча (1949 – 1962 годы)  приняли участие десятки тысяч человек, в основном, военнослужащие, а также работники ПО «Маяк».
Аварию на ПО «Маяк» некоторые авторы не без основания называют «предтечей Чернобыля». И это действительно так, хотя информацию об аварии рассекретили уже после чернобыльской катастрофы – в конце 80-х годов прошлого века.
Во Владимирской области в настоящее время состоят на учете более 160 ликвидаторов последствий аварии на ПО «Маяк» и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча. Наибольшее количество из них зарегистрированы в городах Владимире и Муроме.
Многие «маяковцы» уже ушли из жизни, а те, кто остались - немолоды, страдают многими болезнями.
Так, А. А. Краснов, в последующем - майор в отставке, житель г. Владимира, а в 50-е годы – заместитель командира, секретарь парткома войсковой части 3273, охранявший, в составе этой части, ПО «Маяк» с 1946 года, участвовавший в ликвидации последствий аварии вместе со своим подразделением, в 1962 году в возрасте 45 лет вынужден был по болезни оставить воинскую службу, став инвалидом. Инвалид 2 группы А.А. Краснов скончался в 2008 году.
Людмиле, дочери А.А. Краснова на момент аварии было всего 17 лет, но через два года, в 1959 – 61 годах и она приняла участие в работах по ликвидации радиационной аварии. Впоследствии Л.А. Шарапова (Краснова) также проживала в г. Владимире, имела инвалидность 2 группы, страдала онкологическим заболеванием. Ушла из жизни в 2006 году.
В зону сильного радиоактивного загрязнения в момент взрыва 29 сентября 1957 года попали военнослужащие войсковой части 3445. Работу по эвакуации личного состава в расположение соседней части 3446 и последующей санитарной обработке возглавил заместитель командира части подполковник М. С. Мещеряков и провел эту работу быстро и грамотно. Вот так об этом много позже написал А.А. Краснов, друг М.С. Мещерякова: «… под руководством подполковника Мещерякова в особо сложных условиях была проделана громадная работа по спасению личного состава полка… Фактически он совершил подвиг. Благодаря этому сохранена боеспособность полка для успешного несения службы по охране объекта особого назначения…».
 Полковник в отставке, участник Великой Отечественной Войны, награжденный многими орденами и медалями, М.С. Мещеряков последнюю часть жизни прожил в г. Владимире и скончался от болезней в  июне 1999 года…

Строительными работами на территории ПО «Маяк» занимался 124-й инженерно-строительный полк (в/ч 25763). В. Я. Железнов, после окончания Военно-строительной Академии и непродолжительной службы на атомном промышленном объекте Томск-7 был направлен для несения службы на ПО «Маяк» и служил в 124-м полку в звании майора в должности заместителя командира полка по строительству. Под его руководством военнослужащие выполняли работы по дезактивации территории после взрыва, а также строили новые казармы, столовую и другие здания. С целью подготовки площадки под строительство, бульдозерами был снят и сброшен в озеро Карачай слой радиоактивного грунта толщиной до полуметра. В последующем полковник в отставке В.Я. Железнов проживал в г. Владимире, будучи инвалидом 1 группы с почти полной потерей зрения. Скончался в 2004 году.
В.Я. Железнов – участник Великой Отечественной Войны, награжден орденами и медалями.

После аварии зона взрыва и прилегающая местность, где уровни радиации оказались особенно высокими, была ограждена и охранялась военнослужащими войсковой части 3273. В зону поражения попали некоторые здания, в том числе, магазин. Поэтому, одной из задач караульных являлась охрана оставленного в зданиях имущества от мародеров.
Призванные на военную службу в сентябре 1957 года, караульную службу по охране радиоактивной зоны, подвергаясь воздействию радиации,
несли Ефанов В.Н. и Панкратов В.С., проживавшие, в последующем, соответственно, в г. Коврове и Вязниковском районе.

А. Л. Федоров после окончания Уральского политехнического института в г. Свердловске в 1955 году попал по распределению на ПО «Маяк» и проработал там до 1968 года. В 1957 году он занимал должность начальника смены на химкомбинате ПО «Маяк», и именно в его смену и случилась авария. Поэтому А.Л. Федоров был непосредственным очевидцем трагедии, а затем участвовал в ликвидации последствий аварии. Интересен рассказ Федорова о непосредственном моменте взрыва:
«… Раздался оглушительный звук взрыва, и мы - двое аппаратчиков и я, инстинктивно присели и прикрыли головы… Приседая, увидел, как сидевший на подоконнике Еловсков в неестественной позе летит с подоконника в нашу сторону. Перешагнув через упавшего Еловскова, подскочил к открытому окну. Все произошло в мгновения. Через окно справа от себя увидел огромный и толстый бетонный (160-тонный) блин, на котором возвышается, не менее огромная, песочного цвета гора. С горы медленно спадают несколько шлейфов земли . А блин, находящийся на высоте не менее чем 30 – 40 метров… продолжает постепенно подниматься, вот-вот готовый начать опускаться. Помню невольное желание продолжить наблюдение…».
Жена Алексея Леонидовича, Людмила Сергеевна, родом из Владимира, закончила в 1953 году Московский политехникум (г. Электросталь) и была направлена на ПО «Маяк». Как отличник производства одного из основных цехов радиохимического завода и активная участница всех спортивных и других массовых мероприятий, удостоилась занесения на заводскую Доску Почета и награждения почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. В 1957 году переведена на должность лаборанта кафедры физики филиала МИФИ (в г. Озерске), где принимала участие в учебном процессе и экспериментах по созданию управляемой термоядерной реакции. К тому времени молодые специалисты успели познакомиться и пожениться.  Людмила Сергеевна, так же, как и муж, имеет удостоверение ликвидатора последствий радиационной аварии на ПО «Маяк».
В последующем супруги Федоровы стали жителями г. Владимира.

Н. П. Паимцев, после окончания Муромского ремесленного училища № 10 в 1959 году, был командирован для участия в ликвидации последствий аварии на ПО «Маяк» Муромским заводом им. Дзержинского. Числясь в должности слесаря-монтажника в тресте «Уралпроммонтаж», Паимцев возглавлял специальную бригаду ликвидаторов, которая занималась дезактивацией промышленных площадок и цехов ПО «Маяк».
Как вспоминает Николай Павлович, «… с первого дня работы нам в санпропускнике выдали спецодежду белого цвета, дозиметрические карандаши и кассету для измерения радиации в процессе работы… работали в эпицентре взрыва, строго по пропускам. Время работы определялось дозиметристом и на некоторых участках составляло от 18 секунд до нескольких минут.
Что успевали сделать за 18 секунд? Брали тяжелые свинцовые плиты и бегом несли укладывать в места, где была большая радиация, чтобы ее снизить и впоследствии производить ремонтные работы.
Работа в минутах: чистили отстойники радиоактивной жидкости, для чего, надев специальные химзащитные костюмы, спускались в глубокие отстойники и ковшами и ведрами вычерпывали радиоактивную жидкость.
Занимались теплоизоляцией  труб разных диаметров в радиоактивных местах. Время работы устанавливалось от пятнадцати до сорока пяти минут.
Выполняли сварочные и монтажные работы в радиоактивной зоне.
По окончании каждой работы шли в санпропускник, сбрасывали спецодежду и мылись в душе разными спецрастворами. Затем шли в дозиметрическую камеру и, если на теле обнаруживались частицы радиации, мылись вновь и долго.
После мытья и переодевания в чистую одежду нас везли на автобусе в город, и в это время все спали…
Если честно сказать, мы понимали – наша работа очень опасна, но страх не испытывали. Может, были молоды, но мы и понимали, что участвовали в важном для Родины деле. Значит, были так воспитаны…».
Вряд ли этот рассказ стоит комментировать – и так все понятно. Однако, отметим, что девятнадцатилетний Паимцев уже «руководил бригадой ликвидаторов»! Значит, бригаду, наверняка, составляли такие же молодые, не женатые ребята, как и он сам. И получали дозы радиации. А ведь впереди была вся жизнь!
В последующем Н.П. Паимцева направили на работу в Красноярск-26.
Затем Н.П. Паимцев переехал в г. Муром. Инвалид 2 группы.

Э.Х. Попов проходил срочную военную службу в 1960 – 1963 годах на территории ПО «Маяк». Вместе с другими военнослужащими он строил бетонный могильник, куда потом ссыпали радиоактивный мусор. Возводили  производственные здания на промплощадке: один этаж – выше уровня земли, три этажа – под землей. 8 часов копали траншею под кабель, хотя, исходя из уровня радиации, время работы никак не могло превышать 30 минут. Но дозиметрист определил это только на следующий день… Э.Х. Попов - житель г. Александрова.

Н. И. Корнеев после учебы в Киевском краснознаменном пехотном училище, в звании лейтенанта, был направлен для дальнейшего несения службы на ПО «Маяк», служил в спецкомендатуре, с первых часов принимал активное участие в ликвидации последствий радиационной аварии 1957 года. По рассказу его жены, 29 сентября, в день аварии вернулся домой поздно вечером, вконец обессиленный, из носа шла кровь. В дальнейшем занимался эвакуацией жителей из сильно загрязненного радиацией поселка Муслюмово, получая все новые и новые дозы облучения.
Закончил воинскую службу в звании подполковника.
Н.И. Корнеев – участник Великой Отечественной Войны, награжден орденами и медалями. Скончался в 1995 году в г. Владимире.

А. В. Павлов родился в 1923 году в селе Молотицы Муромского района Нижегородской губернии (в настоящее время – Владимирская область). В  январе 1942 года был призван в ряды Красной Армии. Воевал в составе отдельного моторизованного понтонно-мостового батальона. Имел ранения.
В 1946 году участвовал в разминировании минных полей на территории Белорусского военного округа.
Награжден орденами и медалями.
В 1954 году Павлов А.В. закончил Горьковский медицинский институт и по распределению был направлен на работу в Медико-санитарный отдел № 71 на секретный объект Чеклябинск-40 (Производственное объединение «Маяк»), на должность врача скорой помощи.
Вскоре Павлов А.В. был переведен на должность заведующего здравпунктом.
В 1957-58 годах Павлов А.В., вместе со своей женой Павловой Т.П., также врачом,  принимал участие в ликвидации последствий радиационной аварии на ПО «Маяк»: обследование и лечение попавших под радиоактивное облучение граждан.
В последующем работал главным врачом больницы в г. Шумиха Челябинской области, а с 1963 года – на разных должностях и в разных больницах г. Владимира. Скончался в 2003 году.

А. А. Краснов родился в 1917 г. в Чувашской АССР в семье крестьянина-бедняка.
В 1937 г. получил образование учителя. С 1939 по 1962 г. служил в войсках НКВД, затем МВД. С 1941 г. в составе воинских подразделений выполнял приказы по охране особо важных объектов, в 1943-44 г.г. принимал участие в операциях войск НКВД на Северном Кавказе. С 1946 года охранял строительство производственного объединения «Маяк», а затем, с 1948 года и само предприятие.
Подвергся воздействию радиации во время аварии на ПО «Маяк» 29 сентября 1957 года, а также в период ликвидации последствий аварии.
Непосредственно после аварии военнослужащие под командованием А.А. Краснова и других офицеров вместе с персоналом предприятия дезактивировали территорию объекта, караульные помещения, военную комендатуру, отмывали строения от радиационной пыли и грязи. А.А. Краснов, как секретарь парткома воинской части, постоянно находился среди военнослужащих, организовывал их на выполнение заданий.
Вместе с тем, военнослужащие, в том числе и А.А. Краснов, продолжали нести караульную службу загрязненной радиацией территории. Через три с половиной месяца А.А. Краснов тяжело заболел и был отправлен на лечение.
В 1962 году А.А. Краснов был уволен по болезни из Вооруженных Сил в звании майора.
Во время службы А.А. Краснов был награжден орденом «Красной звезды» и медалями. В последующем - житель г. Владимира.
Скончался в 2008 году.


После аварии на «Маяке» прошли 62 года. Но проблемы, связанные с радиацией, есть и сейчас. В мае 2007 года в «Российской Газете» появилось сообщение, что Федеральное агентство по атомной энергии РФ постепенно выкупает дома у жителей многострадальной деревни Муслюмово, жителей переселяют в чистый район, а дома уничтожаются. Радиоактивной деревне Муслюмово суждено исчезнуть с лица земли.

Уходит время, уходят люди. Очень хотелось бы, чтобы память о героях «Маяка» не стерлась, не растворилась в череде последующих лет. И путь этот небольшой материал сыграет свою роль в увековечении исторического прошлого нашей страны, нашего народа.


                Пекло в пучине

Впервые в СССР идея создания атомной подводной лодки (АПЛ) возникла в 1948 году у ученых-атомщиков И.В. Курчатова и Н.А. Доллежаля. Однако, главный куратор атомных разработок от Политбюро и Правительства СССР Л.П. Берия решил, что это пока – не главное. Гораздо важнее на тот период было изготовить и удачно испытать атомную бомбу, в противовес американской, на что страна и бросила серьезные силы.
Но в сентябре 1952 года И.В. Сталин дал задание делать атомную подводную лодку и подписал приказ о создании Научно-исследовательского и конструкторского института энергетической техники (НИИЭТ или НИИ-8). Правительство приняло соответствующее решение, научным руководителем программы был назначен  А.П. Александров, а директором НИИЭТ и главным конструктором энергетической установки – атомного реактора – Н.А. Доллежаль. В целях секретности реактор для «объекта 627» - атомной подводной лодки (АПЛ) - назвали «кристаллизатором». К работе над созданием первой советской АПЛ приступили 20 КБ, 36 НИИ, 10 заводов.
25.05.54 г. подписано постановление Совета Министров СССР о формировании двух экипажей для АПЛ.
В г. Обнинске (Калужская область), на первой в мире АЭС, создается  учебный центр для подготовки экипажей атомоходов. Именно там проходил подготовку экипаж первой советской АПЛ – «К-3», введенной в эксплуатацию 4 июля 1958 года и вступившей в строй в декабре 1958 года. Конструктивно лодка была не доработана, что и понятно: все – с нуля! Во время выходов в море в 1959 году на ней обнаруживались неисправности, и она возвращалась на доработку.
А заложена была «К-3» на заводе в г. Северодвинске в октябре 1954 года.
В 1956 году осуществлен пуск энергетической установки для подводной лодки – атомного реактора. В 1957 году реактор монтируется на корабле в г. Северодвинске.
26 августа 1956 года заложен на Адмиралтейском заводе Ленинграда, а 5 декабря 1957 года спущен на воду первый в мире атомный ледокол «Ленин», вступивший в строй в 1959 году. США в это время еще только строили свой первый атомный ледокол «Саванна».
Кстати, в навигацию 2007 года по Северному морскому пути  впервые провел караваны судов крупнейший в мире атомный ледокол «50 лет Победы», заложенный еще в 1989 году…
США начали осуществлять свой проект изготовления АПЛ немногим раньше наших, и уже 30.09.54 г. спустили на воду свою первую  атомную подводную лодку «Наутилус» с шестью носовыми торпедными аппаратами.
Очень много знаний, сил и времени в создание первой советской АПЛ вложил Анатолий Петрович Александров (с 1975 по 1986 год – Президент Академии наук СССР). Анатолий Петрович прожил долгую жизнь (1901 – 1994 годы), похоронен в Москве на Митинском кладбище, рядом с могилами героев – чернобыльцев.

Между тем, в конце 50-х годов американские АПЛ начали появляться в Арктике, а 11.08.58 г. одна из них всплыла в 40 милях от Северного полюса. Американцы, осваивая Арктику, стремились приблизиться к советским северным берегам. Наши подводные корабли, естественно, устремились навстречу. И первой АПЛ, всплывшей вблизи северного полюса, оказалась наша АПЛ «К-3». Это произошло 17.07.62 г. Моряки вышли на лед, подняли на флагштоке Государственный флаг СССР и сыграли в футбол. А затем дважды прошли под водой точку северного полюса. В октябре 1962 года «К-3» получила почетное звание «Ленинский комсомол» в честь 40-летия ВЛКСМ. Всего «К-3» совершила 14 дальних походов и боевых служб.
Точно на Северном полюсе 29 сентября 1963 года всплыла советская АПЛ «К-181».
Кстати, Северный полюс в надводном плавании впервые был покорен также нашим судном – гораздо более мощным, чем «Ленин», атомным ледоколом «Арктика» 17 августа 1977 года. В настоящее время (2019 год) пять атомных российских ледоколов обеспечивают прохождение кораблей через Северный морской путь в замерзающие порты России. Имея в виду атомные надводные корабли, нельзя не упомянуть тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий», построенный в 1989 году и введенный в эксплуатацию в 1998 году.
В 1963 году две наши АПЛ прошли от Берингова моря через Северный полюс до Камчатки.
В феврале – марте 1966 года две наши АПЛ Северного флота прошли, обогнув Южную Америку, к нашему тихоокеанскому побережью.
В 1966 году началось боевое патрулирование наших АПЛ по плану.
В 50-е годы быстрыми темпами развивалось ракетостроение. Цель была ясна – оснащение ракет ядерными боеголовками. С 1954 года ОКБ С.П. Королева начало работы по проектированию и изготовлению баллистических ракет, предназначенных для АПЛ. В 1955 году ракета была удачно испытана, а в 1959 году первая такая ракета поступила на вооружение.
Сначала дальность ракет была сравнительно небольшой – несколько сот километров. Поэтому советские подводные ракетоносцы курсировали вблизи берегов США. А первый наш подводный ракетоносец - «К-19», с четырьмя атомными ракетами на борту - вступил в строй 12.11.60 г. В июле 1961 года «К-19» вышел на боевое патрулирование в Атлантику.
В 1960 году, у США были 3 АПЛ – ракетоносца с 48 баллистическими ракетами на борту. А за 6 последующих лет наш вероятный противник спустил на воду еще 38 подводных ракетоносцев.
К 70-м годам 41 американской АПЛ противостояли 20 советских АПЛ. Американцы начали размещать на АПЛ ракеты с многозарядными головками. Наши старались не отставать. В итоге в то время из-под воды «торчали» 2048 американских атомных боеголовок и 316 наших.
70-е годы – время изматывающей гонки вооружений. АПЛ «выпекались, как блины». Советский подводный флот стал серьезной силой. А в 1984 году в составе ВФМ появилась АПЛ «К-278» - «Комсомолец». Это был уникальный подводный корабль, имевший на борту ракеты и торпеды, причем две торпеды – ядерные. «Комсомолец» был задуман и создан, как охотник на стратегические подводные лодки США. Титановый корпус позволял ему опускаться на недостижимые ранее глубины. 5.08.84 г. «Комсомолец» установил мировой рекорд глубины погружения – 1027 метров, не побитый до сих пор.
К 1985 году в составе ВМФ СССР находились 62 подводных ракетных крейсера.
Обычно наши АПЛ выходили в океан поодиночке. В марте 1987 года ушла в океан очередная советская АПЛ. А за ней – вторая, третья, четвертая, пятая. Это была уже целая дивизия. Так началась операция «Атрина». Наши лодки выходили в Атлантический океан всегда одним путем. На этом пути американцы имели три рубежа обнаружения, на которых были задействованы авиация, надводные корабли, подводные лодки. Первый рубеж – у берегов Норвегии. Второй – у берегов Великобритании. Третий – непосредственно вблизи США. Лодки прошли два рубежа обнаружения и внезапно исчезли из поля зрения американцев. Те развернули массу противолодочных сил. Началась настоящая охота. Только через 8 суток американцы обнаружили первую нашу АПЛ у своих берегов! Наши моряки получили в этом походе массу ценнейшей информации по дислокации американских крейсеров и АПЛ.
Первые наши АПЛ были шумными, за что получили прозвище «ревущие коровы». Итогом напряженной работы конструкторов явилась АПЛ 971 проекта, водоизмещением 12 тысяч тонн, превысившая по снижению уровня шума американские аналоги.  В 1995 году одна из наших АПЛ 971 проекта достигла берегов США, и долгое время оставалась незаметной для американских средств обнаружения, что явилось для американцев очень неприятным сюрпризом.
В начале 21 века Россия имела 5 АПЛ 971 проекта с красноречивыми названиями: «Гепард», «Вепрь», «Тигр», «Волк», «Леопард».
В 80-е годы возникла, а в 90-е годы обострилась проблема утилизации отслуживших положенный срок АПЛ. По данным на 2003 год более 150 наших АПЛ 1-го и 2-го поколений оказались рассредоточенными по глухим бухтам Заполярья и Камчатки. Стояли они и у причалов судоремонтных заводов в Северодвинске, Полярном, Снежногорске. На каждой из этих АПЛ находился экипаж, сохраняющий лодку в надлежащем состоянии и препятствующий проникновению на нее любителей цветных металлов. Служба незавидная и бесперспективная, но кто-то же должен ее делать! Не все, выведенные из строя АПЛ, находятся на плаву. В начале сентября 1984 года у восточного побережья Новой Земли была затоплена аварийная АПЛ «К-27», имевшая два экспериментальных реактора с жидкометаллическим теплоносителем.
По опубликованным данным на 2006 год выведены из эксплуатации около 200 АПЛ (а еще и атомные ледоколы!). По данным на 2002 год - из них – 88 АПЛ – на Северном флоте. 52 АПЛ - с не выгруженным ядерным топливом. Реакторы заглушены. Специальные команды поддерживают охлаждение реакторов. Охлаждающие агрегаты работают от дизельгенераторов. В случае поломки дизельгенератора возникает возможность перегрева реактора и, как следствие – возможность ядерного взрыва.
По опубликованным данным на 2003 год на дне только Баренцева моря лежат 16 атомных реакторов. Большинство из них затоплены преднамеренно.
Конечно, АПЛ утилизируются. Но работа эта трудоемкая, требующая больших финансовых затрат. Тем не менее, она ведется. Так, уже в этом столетии, были одновременно утилизированы две наши «знаковые» АПЛ: «К-19» и «К-141» (Курск), стоявшие на вечном приколе в Видном.
Перед утилизацией из атомохода необходимо извлечь ядерное топливо. Извлечением топлива и последующей утилизацией занимаются на двух предприятиях: на «Звездочке» (г. Северодвинск, Кольский полуостров), и на «Звезде» (г. Большой Камень, Дальний Восток).
Для длительного хранения реакторных отсеков строились два комплекса: в бухте Разбойник (Дальний Восток) и на Кольском полуострове (открыт в 2006 году).
Первая советская АПЛ «К-3» к 2007 году тоже давно стояла на приколе в ожидании резки. Хотя была идея поставить ее на вечную стоянку, как памятник, как «музей».
Что касается действующих кораблей, то, по заявлению бывшего Главкома ВМФ адмирала В. Куроедова, в 1998 году в корабельном составе ВМФ насчитывалось 26 атомных ракетных  подводных крейсеров стратегического назначения (РПКСН) и около 80 многоцелевых подводных лодок. В настоящее время (2019 год) на боевом дежурстве находятся 23 российские атомные подводных лодки, оснащенные баллистическими и крылатыми ракетами.
Продолжается изготовление АПЛ и в настоящее время. В частности, на Северодвинском  машиностроительном предприятии строились в середине первого десятилетия 21 века два ракетоносца проекта 955 (по квалификации НАТО - «Борей)». Аббревиатура подобных лодок – РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения). Головная лодка «Юрий Долгорукий» вступила во флот в 2012 году под наименованием «К-535», а «Александр Невский» вступил во флот в 2013 году под наименованием «К-550». В 2014 году вступил во флот «Владимир Мономах» под наименованием «К-551». В 2013 году вступила во флот многоцелевая подводная лодка атомная  торпедная с ракетами крылатыми «К-560» - «Северодвинск». В первом десятилетии 21 века прошла ремонт и модернизацию – АПЛ ТК20 «Северсталь» 941 проекта класса «Акула», имеющая на борту 20 ракет – по 10 боеголовок в каждой. АПЛ 941 проекта созданы специально для длительного подледного плавания.  В тот момент у России было 6 таких субмарин. Процесс строительства и укрепления атомного флота России продолжается по сей день. В 2012 – 2014 годах заложены шесть атомных подводных лодок различных проектов.
Американский РПКСН класса «Огайо» имеет на борту 24 межконтинентальных баллистических ракеты, боеголовки которых в полете также разделяются на несколько автономных частей. А теперь давайте посчитаем: 20 ракет умножить на 10 боеголовок равно 200 ядерных зарядов! То есть, залпа всеми ракетами с атомной подводной лодки достаточно для того, чтобы, практически, уничтожить любую страну. А то и цивилизацию в целом. Конечно, часть ракет будет сбита, так ведь и подводных лодок – далеко не одна!

За весь период существования АПЛ с ними произошло более 200 серьезных аварий, в которых погибли более 500 подводников. Тематика книги позволяет нам рассказать только о радиационных авариях, то есть, авариях, связанных с радиационным облучением экипажа.
Тем не менее, отдельно, в начале повествования об этих трагических событиях, все же следует упомянуть о гибели, независимо от причин аварии, АПЛ США и СССР, ушедших на дно.
10 апреля 1963 года американская АПЛ «Трешер» (в переводе «Морская лисица») со 129 моряками на борту недалеко от западного побережья США по неизвестной причине опустилась на предельную глубину, радист на базе услышал слова «Предельная глубина!», затем – треск ломающейся обшивки, и лодка замолчала навсегда.
27 мая 1968 года американская АПЛ «Скорпион» с 99 моряками на борту затонула по неизвестной причине в 400 милях к северо-западу от Азорских островов на глубине 3500 метров.
8 апреля 1970 года - пожар на советской АПЛ «К-8», находившейся в Бискайском заливе. Лодка всплыла, но 12 апреля затонула с дифферентом на корму почти на пятикилометровой глубине. Погибли, в основном, от угарного газа, 52 моряка.
25 июня 1983 года советская АПЛ «К-429» с крылатыми ракетами в результате ошибочных действий экипажа затонула в полигоне боевой подготовки вблизи берегов Камчатки на глубине 39 метров. Погибли 16 членов экипажа. Лодку через полтора месяца подняли и отремонтировали, но в результате еще более вопиющей халатности «К-429» затонула вторично – прямо у стенки судоремонтного завода в Большом Камне.
3 октября 1986 года – пожар на советской АПЛ «К-219», находившейся в районе Бермудских островов: треснул бок ракеты, находившейся в 4-м отсеке, соединились две жидкости, которые ни в коем случае не должны были соединяться, произошел взрыв, следом - пожар. Трое моряков погибли от ядовитого газа. Сработала аварийная защита реактора, но компенсирующие решетки не опустились на нижние концевики. Это надо было сделать вручную. В отсек вошли командир трюмной группы дивизиона движения старший лейтенант Николай Беликов и спецтрюмный матрос Сергей Преминин. Они опустили три решетки из четырех, но из-за высокой температуры (около 70 градусов) Николай потерял сознание. Сергей вытащил его наружу и пошел заканчивать работу. Он сумел заглушить атомный реактор, доложил об этом капитану, но создавшийся на лодке перепад давления заблокировал выходной люк, и Сергей не смог выйти из реакторного отсека. Люк не сумела открыть и посланная на помощь аварийная группа. Лодка ушла на шестикилометровую глубину вместе с героем – моряком, оставшемся навечно на боевом посту.
Подвиг матроса получил высокую оценку. В 1987 году С.А. Преминин был посмертно награжден орденом Красной Звезды, 7 августа 1997 года ему было посмертно присвоено звание «Герой России», а в 2005 году паренек из деревни Скорняково, расположенной на Русском Севере, матрос Сергей Преминин посмертно представлен к военной награде США «Пурпурное сердце».
7 апреля 1989 года – пожар в 7 отсеке советской АПЛ «Комсомолец» («К-278»), находившейся в Норвежском море - в 180 километрах от острова Медвежий и в 490 километрах от норвежского побережья. Через 11 минут лодка всплыла, но пожар перешел в 6 отсек, затем в 5. Лодка получила дифферент (наклон) на корму и затонула на глубине 1600 метров. Четверо моряков погибли во время пожара, а 38 – утонули или переохладились и погибли, ожидая помощи в ледяной воде.
Продолжались аварии на АПЛ и в 90-е годы. Так, 30 мая 1997 года списанная АПЛ 2-й Камчатской флотилии затонула в Аавчинской бухте Петропавловска-Камчатского, а 26 января 1998 года на АПЛ «Томск» произошла авария системы охлаждения с утечкой аммиака и азота. Погибли 6 членов экипажа.
12 августа 2000 года в Баренцевом море, по официальной версии - от взрыва торпеды, легла на дно на глубине немногим более 100 метров советская АПЛ «Курск» («К-141») со 118 моряками на борту. Погибли все.
28 августа 2003 года в Баренцевом море началась буксировка с помощью четырех понтонов советской АПЛ «К-159» на судоремонтный завод г. Полярный для утилизации. 30 августа, в штормовых условиях, в 4 часа утра, в трех милях к северо-западу от острова Кильдин произошел отрыв понтонов, и лодка затонула на глубине 170 метров. Погибли девять из десяти членов швартовой команды, находившейся на АПЛ.
Последняя из известных автору аварий на российских АПЛ: 12 апреля 2006 года в гарнизоне Вилючинска на Камчатке во время ремонтных работ загорелся отсек одной из АПЛ Тихоокеанского флота.
22 марта 2007 года средства массовой информации сообщили об аварии на британской АПЛ класса «Трафальгар» во время военных учений у берегов Аляски. Взрыв, прогремевший в техническом отсеке после приказа командира проверить исправность установки для очищения воздуха перед всплытием, стал причиной гибели двух моряков.

Радиационные аварии на АПЛ. Это особый вид аварий, когда лодка может остаться на плаву и даже способной к самостоятельному движению, но устранение неисправности, как правило, в реакторном отсеке, приводит к радиоактивному облучению экипажа, либо части экипажа. Ниже рассказывается о нескольких радиационных авариях АПЛ, в ликвидации которых участвовали наши земляки.

Самой известной и самой серьезной радиационной аварией считается авария, произошедшая на нашем первом ракетоносце «К-19».
«К-19» вообще была самой многострадальной АПЛ, за что в конце концов получила от моряков прозвище «Хиросима». Неприятности начались еще при ее строительстве. В трюме лодки произошел пожар, в котором получили тяжелые ожоги двое строителей. При спуске лодки со стапелей традиционная бутылка шампанского не разбилась о форштевень после первого броска. При первом пуске реактора были допущены нарушения регламента – не проведена необходимая ревизия первого контура реактора. При швартовых испытаниях был выведен из строя один из атомных реакторов.
4 июля 1961 года «К-19» под командованием капитана 2 ранга Н.В. Затеева находилась в северной Атлантике, в 100 километрах от военной базы НАТО, расположенной на норвежском острове Ян-Майен. В рамках учений «Полярный круг» лодка направлялась в заданный район северной Атлантики для проведения пуска ракеты после всплытия из-под арктического льда. Неожиданно заклинило главный и вспомогательный циркуляционные насосы, и произошла разгерметизация 1-го контура реактора левого борта с уходом из контура теплоносителя. Тут же приборы начали показывать возрастание уровня радиоактивности и температуры в реакторном отсеке. Для предотвращения выгорания активной зоны реактора туда необходимо было подавать холодную воду. Командование лодки приняло решение смонтировать нештатную систему для охлаждения реактора. 8 человек выполнили задание в необитаемом помещении реакторного отсека, в зоне воздействия радиации, высокой температуры, а также газов и аэрозолей. Герои получили дозы радиации от 1700 до 5400 рентгенов и скончались через неделю после доставки в госпиталь. Еще 4 человека получили, хотя и меньшие, но тоже сверхдопустимые дозы.
Лодка, оставшись с одним рабочим реактором и отсеком, заполненным радиоактивными газами и аэрозолями, всплыла на поверхность и подала сигнал о помощи, так как радиация начала распространяться по всем помещениям лодки, и это создавало угрозу здоровью и даже жизни  моряков.
Первой отозвалась и пришла на помощь дизельная советская подводная лодка «С-270». В это время на расстоянии 1 кабельтова от «К-19» уровень радиации составлял 0,4 – 0,5 р/ч, а на ее поверхности – до 4 – 7 р/ч. 11 пострадавших моряков разместили в 1 отсеке «С-270», и радиация там сразу же поднялась до уровня 9 р/ч. Доктор обработал каждого пострадавшего спиртом и переодел. Радиоактивное белье выбросили за борт. На следующий день подошла еще одна наша дизельная подводная лодка. Остававшиеся на борту «К-19» моряки, раздевшись догола, перешли на вторую лодку по носовым и горизонтальным рулям. Следом подошли наши эсминцы. На одном из них прибыла правительственная комиссия. Члены комиссии осмотрели уже покинутую экипажем «К-19» и произвели замеры уровней радиации. Радиация у корпуса составила 5 – 10 р/ч, после открытия люка – 20 р/ч, на переборке между 9 и 8 отсеками – 40 р/ч, между 8 и 9 отсеками – около 50 р/ч, в носовых отсеках – 10 – 15 р/ч.
10 июля «К-19» была отбуксирована на базу Северного флота в Западной Лице. Около двух лет моряки производили дезактивацию пострадавшей лодки.
Столь подробно мы рассказываем об этой трагедии по трем причинам. Во-первых, это, действительно, одна из самых ужасных и широко известных трагедий под водой. Недаром американцы даже сняли фильм по данному сюжету. Во-вторых, по аварийности у «К-19» нет аналогов. В-третьих, в момент аварии на «К-19» находился мой земляк, житель г. Владимира И. П. Громов.
В. В. Рубцов призван на воинскую службу в сентябре 1960 г. В 1961 г. окончил занятия в учебном отряде и был направлен на уже отбуксированную после аварии АПЛ «К-19». Вплоть до окончания службы в октябре 1964 г., выполнял работы по дезактивации лодки. С ноября 1998 года – инвалид 1 группы, житель г. Мурома.
И. П. Громов призван на воинскую службу на Северный флот в 1959 г. После окончания 9-месячных занятий в учебном отряде направлен на «К-19». Во время злополучного похода, в звании старшины 2 статьи, исполнял обязанности инструктора – турбиниста в 7 отсеке лодки. После всплытия вместе с товарищами перешел в 1 отсек, где радиация оказалась значительно ниже, чем в кормовых отсеках. Затем, как и остальные моряки, перебрался на дизельную подводную лодку, а с нее – на эсминец. И.П. Громов вспоминает, что сначала аварийную лодку пытались буксировать дизельные подводные лодки, но порвались буксировочные тросы, и «К-19» отбуксировали на базу подошедшие позже специальные вспомогательные суда.
После аварии И.П. Громов был признан годным к нестроевой службе на берегу. В ноябре 2004 г. И.П. Громов признан инвалидом 3 группы со связью увечья с непосредственным участием в действиях подразделений особого риска.
Практически все моряки, бывшие на «К-19» во время аварии, кроме работавших в реакторном отсеке и позже погибших, получили дозы радиации, по некоторым оценкам, от более чем 100 до почти 300 рентгенов.
Но и эта авария для «К-19» - «Хиросимы»! - не была последней.
В феврале 1972 г. «К-19» возвращалась с боевого дежурства в Северной Атлантике. 24 февраля на командный пункт Северного флота поступил сигнал: «Пожар на борту. Человеческие жертвы. АПЛ не имеет хода». За несколько дней до этого на верхнем уровне лопнул трубопровод. Пролилось около 500 кг масла. Трубу отремонтировали. Масло собрали. Но его остатки просочились в нижние помещения, и капля попала на электроприбор, раскаленный до 200 градусов. Начался пожар. В операции по спасению «К-19» приняли участие более 30 кораблей и судов ВМФ. На базу лодку притащили 4 апреля. В аварии погибли 30 моряков.

В. А. Грунин прослужил на Северном флоте 13 лет, начиная с 1967 года, из них 10 лет – старшиной команды трюмных. АПЛ «К-69» базировалась в Североморске-7 (Западной Лице). Грунин «сходил» на «К-69» 7 дальних походов. Закончил службу в сентябре 1980 года в звании мичмана.
Аварийная ситуация на «К-69» создалась в момент выброса радиоактивного пара в аппаратной правого борта 3 отсека. Грунин во время аварии обеспечивал плавучесть корабля за пультом «Вольфрам». В 2003 году В.А. Грунин, уже имевший ряд наград, был награжден нагрудным знаком «За мужество». Проживает в г. Александрове.

АПЛ «К-116» - «гвардейская» (получившая это звание за то, что первая в мире прошла в подводном положении через пролив Дрейка на южной оконечности Южной Америки), входившая в состав Тихоокеанского ВМФ, в 1978 году была передислоцирована с Камчатки в Приморье. Там она ремонтировалась на судостроительном заводе, расположенном в Чажме. После завершения ремонта в июле 1979 года, лодка пошла к поселку Ракушка, находившемуся вблизи устья Амура – к новому месту постоянного базирования. Обычный рабочий переход. Лодку загрузили хозяйственными материалами, необходимыми для функционирования воинской части.
Неожиданно химик, по станции радиационного контроля, находившейся в его рубке четвертого отсека,  обнаружил, что в шестом энергетическом отсеке резко повысился уровень радиации. Не поверив, он направился с дозиметрическим прибором в шестой отсек – точно – радиация. Восемь офицеров, ответственных за работу ГЭУ (главной энергетической установки), по его сигналу прибыли в шестой отсек для установления источника радиации.
ГЭУ срочно вывели из работы. Как в дальнейшем оказалось при разборе, причиной аварии стало отключение циркулирующего насоса 1-го контура, давление воды 1 контура резко повысилось и, в результате срыва шпилек крышки на тепловыделяющих элементах, образовался свищ – через щель начал вырываться радиоактивный пар. Команда попыталась организовать вентилирование отсека в атмосферу, но по не установленным причинам радиоактивный аэрозоль пошел в другие отсеки лодки. Весь экипаж подвергся радиоактивному облучению.
Потерявшую ход лодку отбуксировали в бухту Павловского, где ее дезактивировали специальные подразделения СРБ (судоремонтной базы). Восемь офицеров, с выраженными признаками лучевой болезни, самолетом командующего флотом были отправлены  в Главный госпиталь ВМВ г. Ленинграда. Остальные члены экипажа проходили обследование и лечение в Главном госпитале Тихоокеанского флота во Владивостоке Попытки полностью дезактивировать лодку и ввести в строй оказались безуспешными. Более 2 лет лодка находилась на одном из дальних мест судостроительного завода поселка Большой Камень, где не более 4 часов в день продолжались работы по ее техническому обслуживанию и поддержанию на плаву. Членам экипажа была разрешено избрание нового места службы в любой точке Советского Союза. Многие, по старой памяти убыли для дальнейшей службы на Камчатку, остальные - на базы других флотов. Лодка, как боевая единица, прекратила свое существование, хотя ее мрачный черный контур долгие годы играл роль памятника для жителей поселка Большой камень
С.В. Беликов, после окончания радиотехнической школы 506 Учебного Краснознаменного отряда подводного плавания им. С.М. Кирова (г. Ленинград), в январе 1979 года в звании мичмана прибыл на «К-116» для продолжения дальнейшей службы в должности старшего специалиста – радиотелеграфиста. Во время вышеописанной аварийной ситуации, как и остальной экипаж, получил радиоактивное облучение. В последующие два года был членом экипажа «К-116». Обслуживал радиотехническую аппаратуру, расположенную по всей лодке.
Позднее, в 1967 году, С.В. Беликов окончил факультет подготовки врачей для подводных лодок Военно-Медицинской Академии имени С.М. Кирова (г. Ленинград), получив звание лейтенанта.
В последующем С.В. Беликов – подполковник медицинской службы запаса, житель г. Владимира.

А. В. Ефимцев  в 1983 г., в звании капитан-лейтенанта  служил на АПЛ Северного флота «К-496» в должности командира ракетного отсека. АПЛ стояла на базе, находившейся в Оленьей Губе Мурманской области. Во время расхолаживания реактора, при перепаде температур лопнул стояк к парогенератору, и образовалась течь в первом контуре охлаждения реактора. Аварийная группа во главе с Ефимцевым зашла в аварийное помещение. Сначала сняли давление, потом установили бандаж на стояке, прекратив течь. Работа выполнялась в условиях радиоактивного облучения. Позже стояк был  заварен группой специалистов, прибывших с Балтийского завода.
В дальнейшем Ефимцев продолжал служить на АПЛ и провел только под водой 4,5 года. В конце 80-х годов АПЛ «К-117», на которой в то время капитан 2 ранга Ефимцев служил в должности командира БЧ-5, всплывала на северном полюсе. В последующем Ефимцев – житель г. Владимира.

Есть на тихоокеанском побережье, недалеко от поселка Дунай, вблизи г. Владивосток бухта Чажма. В пятницу, 9 августа 1985 года у причала  военного судоремонтного завода № 30 на АПЛ «К-431» проводилась операция перезарядки реактора. Отработанное ядерное топливо заменялось новым. На реакторе правого борта все предусмотренные регламентом работы были произведены без замечаний. Однако на правом борту, при проведении гидравлических испытаний потекла прокладка крышки реактора. Об этом следовало доложить в техническое управление Тихоокеанского флота, но специалисты сами решили устранить неисправность на следующий день – в субботу. В операции участвовали 11 человек. В 12-05, в момент поднятия крышки реактора по бухте пронесся катер, подняв волну. АПЛ покачнулась, произошло заклинивание, и вместе с крышкой реактора поднялась и компенсирующая решетка, являвшаяся замедлителем цепной реакции. Следствием явился неконтролируемый пуск реактора, а через мгновения – вспышка, взрыв, пожар. Кран, установленный на плавмастерской, вырвало и отбросило далеко в сторону бухты. 12-тонная крышка реактора взмыла высоко вверх и… грохнулась на АПЛ, легко пропоров сверхпрочную 20-миллиметровую сталь ниже ватерлинии. Вода начала поступать в реакторный отсек тяжелораненой субмарины. На лодке начался пожар. Его тушили с причала, в том числе с помощью пожарных машин. Водой залили реактор и смежные отсеки. Все 11 человек, офицеры и мичманы, работавшие в реакторном отсеке, буквально испарились в огненном облаке. Во время взрыва радиоактивное излучение достигло величины в 90 000 рентген. Остатки ядерного топлива после взрыва осели на «К-431», на стоявшую рядом «К-42», на плавмастерскую, на дозиметрическое судно, на пирсы, на завод и немного – на 10-тысячный поселок «Дунай». Основное радиоактивное облако прошло мимо поселка и уткнулось в густо заросшую зеленью сопку, где и «приземлилось» с помощью начавшегося дождя.
Вследствие поступления  воды в реакторный отсек, затем в кормовой, лодка стала тонуть. Но усилиями моряков, в условиях сильнейшего радиоактивного загрязнения, лодка с использованием топоров была освобождена от всех тросов и кабелей, соединявших ее с пирсом и с помощью буксира вытащена на мелкое место, к берегу.
Ликвидация последствий аварии усилиями 150 человек продолжалась с 10 по 23 августа. В работах приняли участие экипажи стоявших рядом шести подводных лодок. В дальнейшем к ликвидации последствий аварии «подключились» 1.5 тысячи солдат, собиравшие радиоактивные обломки в окрестностях. Местами пришлось снимать бульдозерами зараженный радиацией грунт до 2 метров в глубину.
В конце концов, не сумев дезактивировать лодку, взорвавшийся реактор залили бетоном и «К-431» отбуксировали через залив Стрелок в бухту Павловского, к новому пирсу, который подготовили специально. Вокруг лодки была организована спецзона со службой контроля.
Н. И. Кузьмин в 1985 году в звании капитана 2 ранга  проходил воинскую службу на Тихоокеанском флоте, на АПЛ «К-399», в должности командира БЧ-5, отвечал за ядерную и радиационную безопасность.
Непосредственно после взрыва на «К-431» Н.И. Кузьмин принимал участие в ликвидации последствий аварии, в том числе переносил по пристани «светящийся» (т.е. радиоактивный) груз. С декабря 1999 года – капитан 1 ранга в запасе, житель г. Владимира.
Житель г. Вязники А. В. Седов служил на Тихоокеанском флоте, на АПЛ первого поколения, в должности командира дивизиона движения. Участвовал в ликвидации последствий радиационной аварии на «К-431» в качестве командира аварийной партии. С 1998 года А.В. Седов – капитан 2 ранга в запасе, житель г. Радужного.
Н. В. Седов службу в ВМФ проходил на Камчатке и в Приморском крае с 1976 по 1991 год на АПЛ в должности старшины дизель-генераторной команды. Неоднократно выходил на боевую службу в Индийский океан. Участвовал в ликвидации последствий радиационной аварии на «К-431». В последующем Н.В. Седов – мичман в запасе, житель г. Коврова.
Кстати, авария в Чажме была не первой аварией такого рода. Впервые такое случилось 12 февраля 1965 года при перегрузке активной зоны на АПЛ-11 у заводского причала в Северодвинске из-за халатности персонала. В результате несанкционированного пуска реактора и последующего парогазового выброса и пожара радиоактивному загрязнению подверглась территория завода, причалы и акватория порта.

Сергей Юрьевич Лепестов проходил службу на Тихоокеанском ВМФ с 30.10.84 г. 30.12.85 г. АПЛ «К-314» Тихоокеанского флота вернулась из плавания, в котором осуществляла охранение атомного крейсера «Фрунзе», на базу, и встала на расхолаживание реакторов. Неожиданно прорвался 34-й клапан первого контура охлаждения реактора левого борта. По отсекам начала распространяться  радиация. Дежурная смена в 3 и 4 отсеках сильно облучилась. Матрос Лепестов, служивший на «К-314», в момент аварии находился на берегу. Его вместе с товарищами подняли по тревоге и доставили к месту швартовки АПЛ. Облученных моряков еще ночью увезли на «скорой». До утра в лодку никого не пускали. Утром моряки из прибывшей смены, в том числе и Лепестов, приказом командира АПЛ были направлены в 3-й отсек лодки на разведку, определяли – сколько воды находится в трюме, производили замеры, фиксировали показания приборов.
В последующем Лепестов участвовал в очистке реактора: воду прокачивали через реактор, а затем через фильтр, в котором вода очищалась. Лепестов, в свою смену, находился около фильтра, получая  дозу радиации.
Затем «К-314» отогнали к пирсу, и она там стояла пустой, по крайней мере, до 31.05.87 г. – дня демобилизации Лепестова. В последующем С.Ю. Лепестов – житель г. Владимира.

26 июня 1989 года АПЛ «К-192» возвращалась с боевой службы на свою базу Северного флота и находилась в 350 километрах южнее острова Медвежий. В результате локального перегрева центральных технологических каналов реактора правого борта произошла разгерметизация двух технологических каналов. На необитаемом участке первого контура обнаружилась течь. В необитаемых помещениях первого (нижнего) уровня реакторного отсека повысился уровень радиации. Было решено вывести главную энергоустановку левого борта из действия. Вдруг появилась течь в охлаждающем контуре реактора правого борта, а затем – разрыв трубопровода. Вода из него начала поступать в трюм реакторного отсека. Уровень радиации достиг там 120 р/ч. Чтобы предотвратить оплавление урановых стержней, личный состав начал проливку реактора водой. Лодка всплыла. К ней подошли вспомогательные суда Северного флота.
Уровень радиации на третьем (верхнем) уровне реакторного отсека поднялся до 4 р/ч., а на втором уровне реакторного отсека – до 50 – 80 р/ч.
28.06.89 г. «К-192» с помощью спасательного судна была доставлена на базу – в Видяево.
П. Г. Архипов с 1982 по 1992 год проходил воинскую службу на  атомных подводных лодках Северного флота. Капитан-лейтенант Архипов, командир дивизиона движения «К-192»,  отвечавший за работу в реакторном и турбинном отсеках, принял активное участие в ликвидации аварии и спасении лодки, фактически руководил ликвидацией аварии. Находился в реакторном отсеке, производя заполнение охлаждающего контура водой, чтобы исключить тепловой взрыв реактора или расплавление активной зоны. Получил значительную дозу радиации.
П.Г. Архипов с 1995 года - житель г. Владимира. Капитан 2 ранга запаса. Преподает предмет «Основы безопасности жизнедеятельности» в одном из лицеев г. Владимира.
На К-192 проходил службу и С. Л. Павлов. В его обязанности входило обеспечение микроклимата в отсеках АПЛ  и охлаждение реактора. Старший мичман Павлов во время аварии нес вахту в 5 отсеке на боевом посту и также получил немалую дозу радиации.
В 1999 году С.Л. Павлов за свой подвиг был награжден орденом Мужества.
С.Л. Павлов - житель г. Радужного. Старший мичман запаса.
В том же г. Радужном проживает и старший мичман запаса А. Е. Воробьев. И он служил на К-192.  Во время аварии гидроакустик Воробьев находился на своем служебном месте, а впоследствии, в составе аварийных  партий моряков, осуществлял дезактивацию 5 и 6 отсеков АПЛ.

К. П. Полуляхов в 1993 г., в звании капитана 2 ранга,  служил на подводном ракетоносце типа «Русская акула» «ТК-17» («Архангельск»), с ракетным комплексом «Тайфун», в должности старпома. 27.11.93 г., в Баренцевом море во время похода случилась авария – течь первого контура охлаждения реактора на не отключаемом участке. Командование лодки сообщило из-подо льда о случившемся на базу, затем лодка всплыла и пошла на базу на одном реакторе, в надводном положении. Ремонт начали, уже прибыв на место. Полуляхов принял активное участие в ликвидации аварии, получил серьезную дозу облучения. В дальнейшем появились проблемы со зрением, и в конце 1994 г. К.П. Полуляхов был уволен в запас. В последующем потерял зрение в значительной мере. Житель г. Владимира.
Одновременно на Полуляховым на ТК-17 в момент аварии находились еще двое жителей Владимирской  области: А. В. Бойцов, помощник командира по работе с личным составом, капитан 3 ранга, в последующем - житель г. Владимира, и С. Ю. Поповнин, мичман, в последующем - житель пос. Мстера Вязниковского района. Андрей Вячеславович Бойцов указом Президента РФ в 1997 году был награжден за свой подвиг орденом Мужества.

В конце хочется упомянуть еще об одной радиационной аварии, произошедшей на строящейся атомной подводной лодке совсем близко от нашей области – на заводе «Красное Сормово» в г. Горьком (в настоящее время – г. Нижний Новгород).
10 января 1970 года в 8-30 на «Красном Сормово» начались гидравлические испытания первого контура на АПЛ с заводским номером 722. В 9-30, в момент поднятия давления воды в контуре, раздался хлопок и произошел срыв технологического колпака, технологических заглушек и выброс радиоактивной пароводяной смеси. Аппаратная наполнилась густым туманом, и полились струйки воды из реактора. Самопроизвольная цепная реакция автоматически прекратилась сразу после выброса из реактора воды и пара.
В момент аварии в цехе находились 156 человек. Работы частично продолжались, так как считалось, что на данном этапе работ дозиметрический контроль не нужен, его и не было, и никто не замерял уровень радиоактивности. Только через час объявил  радиационную тревогу начальник радиационного контроля, прибежавший из дома в цех и сделавший первые измерения.
Паники не возникло, но часть рабочих самовольно покинула цех и ушла домой,  Растерявшаяся охрана выпустила всех. Потом дозиметристы бегали по квартирам, выискивали следы радиации.
Первыми в «зону» также шагнули заводские дозиметристы, поднятые по тревоге. Имея лишь аппараты, защищающие органы дыхания, эти мужественные люди облазили все закоулки реакторного отсека, составив подробную карту радиационного загрязнения.
Около 800 человек принимали участие в ликвидации последствий радиационной аварии, и 28 апреля 1970 года было принято решение считать аварийный цех и аварийную подлодку  готовыми к продолжению дальнейших работ.

У моряков – подводников в российском календаре есть свой день. 19 марта 1906 года по указу императора Николая 11 в квалификацию судов российского военного флота был включен новый разряд кораблей – подводные лодки и, соответственно, созданы Подводные силы Балтийского моря с базированием первого соединения подводных лодок в военно-морской базе Либава. Приказом по Морскому ведомству Российской Империи подводные лодки были  объявлены самостоятельным классом боевых кораблей. А первая российская подводная лодка «Дельфин» была спущена на воду в 1903 году и получила наименование «Миноносец № 113».
Один из первых изобретателей отечественных подводных лодок титулярный советник Алексей Подолецкий – уроженец Владимирской области.

Всего во Владимирской области зарегистрированы 23 ветерана подразделений особого риска из числа моряков – подводников, служивших на АПЛ. Все они принимали участие в ликвидации радиационных аварий на своих кораблях, рискуя здоровьем и жизнями, охраняя покой и мирный труд своих сограждан.



                Чернобыль

26 июня 1954 года в г. Обнинске была пущена первая в мире атомная электростанция. В 1958 году в атомграде «Томск-7» пущена Сибирская АЭС. 1964 год – пущены Белоярская (на Урале) и Нововоронежская АЭС.  Началось массовое строительство АЭС: Ленинградская (каждый энергоблок - по 1 млн. квт.), Курская, Чернобыльская, Смоленская, Армянская, Кольская и т.д.
Весной 2003 года в России работали 10 АЭС, в который действовали 30 ядерных реакторов. Они давали 15,5% от всей электроэнергии, вырабатываемой в стране. Для сравнения – на начало 2007 года  в США доля электроэнергии, получаемой от АЭС, от общего количества получаемой электроэнергии, составляла 20%, в Германии – треть, в Швеции и Бельгии – половина, во Франции – 80%. В настоящее время (сентябрь 2019 года) в мире работают 118 АЭС, из них 58 – в США, 19 – во Франции, 17 – в Китае, 12 – в России, по 7 – в Великобритании и Германии и дальше по нисходящей. Около 15 АЭС строятся, также строятся несколько энергоблоков. Доля электроэнергии, выработанной на АЭС, от общего количества вырабатываемой электроэнергии, во Франции составляет 72%, в США – 19,3%, в России – 18,9%. Литва, Италия и Казахстан полностью отказались от ядерной энергетики и закрыли свои атомные станции. Бельгия, Германия, Испания, Швеция и Швейцария осуществляют долгосрочную программу по отказу от ядерной энергетики.
В 2008 году на заводе в г. Санкт-Петербурге была заложена плавучая атомная теплоэлектростанция (ПАТЭС). В 2019 году уже готовая плавучая атомная электростанция «Академик Ломоносов», единственная в мире, была приведена (не своим ходом) на Чукотку. Ее решили разместить в населенном пункте Певек. Запуск ее запланирован под Новый (2020) Год.

Первый колышек на месте расположения Чернобыльской АЭС строители забили 4 февраля 1970 года. ЧАЭС была возведена в живописнейшем уголке Полесья – долине реки Припять, в 18 километрах от районного центра Чернобыля и в 150 километрах севернее Киева. В 4 километрах от ЧАЭС вырос город атомщиков Припять с населением около 50 тысяч человек.
К 1986 году на ЧАЭС в эксплуатации находились 4 энергоблока первой и второй очередей, причем 4-й энергоблок был сдан в эксплуатацию в декабре 1983 года. В полутора километрах к юго-востоку от главного корпуса велось строительство двух энергоблоков третьей очереди.

В ночь на 26 апреля 1986 года персонал 4-го энергоблока продолжал эксперимент по заданию ученых. Согласно запланированной программе эксперимента, в течение суток проводилось постепенное снижение тепловой мощности реактора с 3200 МВт до 720 МВт.. В процессе эксперимента, длившегося с перерывами почти сутки, с целью получения результата были нарушены правила безопасности,  отключены системы аварийного охлаждения реактора, и из активной зоны выведены почти все графитовые стержни (осталось всего 6-8 стержней), поглощающие нейтроны и этим регулирующие цепную реакцию. То есть, фактически, испытание заключалось в создании аварийной ситуации, при которой станция сама бы справилась с проблемой. Были проигнорированы сохранившиеся показания самопишущих приборов, требующих остановки реактора. В первом часу ночи мощность реактора снизилась до 500 МВт, а затем резко упала до 30 МВт. Оператор начал поднимать управляющие стержни, пытаясь восстановить мощность реактора. В 01:00 мощность реактора возросла до 200 МВт. В 01:22:10 в активной зоне начал образовываться пар (закипела охлаждающая реактор вода). В 01:23:04 перекрыли подачу пара к турбинам. Турбины вращались по инерции. Это было началом основной фазы эксперимента. В 01:23:21 парообразование достигло такой точки, когда начинается быстрое увеличение тепловой мощности реактора. Раздался аварийный сигнал, согласно которому испытание нужно было остановить, немедленно прекратить все работы и вернуть реактор в исходное состояние. В 01:23:40 оператор нажал кнопку А3-5 («Авария»). Управляющие стержни начали опускаться. Тем не менее, в 01:23:44 мощность реактора резко увеличилась и примерно в 100 раз превысила проектную. В 01:23:45 тепловыделяющие элементы начали разрушаться. В них создалось высокое давление. В 01:23:49 начали разрушаться топливные каналы. В 01:23:50 раздался взрыв – в результате разложения водяного пара и расширения паров топлива. Крыша активной зоны подброшена вверх на высоту 30 метров. Происходит второй взрыв, окончательно разрушивший активную зону. Возникло более 30 очагов пожаров. Десятки тонн ядерного топлива, а также осколки графитового замедлителя были выброшены взрывом в атмосферу. Самое серьезное пламя возникло на крыше турбинного зала, а затем оно распространилось на пространство между 3-м и 4-м энергоблоками.
В 01:28 к месту аварии  прибыл дежурный караул военизированной пожарной части по охране Чернобыльской АЭС в количестве 14 человек. В 01:35 прибыл дежурный караул сводной военизированной пожарной части по охране города Припять в количестве 10 человек. В 4:00 на месте аварии был сосредоточено 15 отделений пожарной охраны из различных районов Киевской области. В тушении очагов возгорания участвовало 69 пожарных и 19 единиц техники.
Нельзя не сказать о том, что вышеприведенная информация представляет собой официальную версию причины взрыва. Существует еще ряд версий и необъяснимых фактов. Некоторые специалисты высказали мнение, что авария произошла, в первую очередь, из-за недостатков конструкции реактора типа РБМК. Хотя, сыграл свою роль и «человеческий фактор», усугубив ситуацию. В средствах массовой информации в последние годы причиной взрыва назывался поднявшийся из глубин планеты плазмоид. Вроде бы есть свидетели, видевшие перед взрывом над 4-м энергоблоком НЛО. Есть версия  взрыва под землей в районе Чернобыля-2 – радиолокационной станции, находившейся по соседству с ЧАЭС, атомного заряда, волна от которого пошла «не туда», куда рассчитывали. За 22 секунды до взрыва, в сотнях километров севернее ЧАЭС сейсмическая станция зафиксировала толчки. Несколько сейсмических станций зарегистрировали перед взрывом непонятно откуда взявшиеся высокочастотные волны. За 10 минут до взрыва прапорщик (охранник?) с 4-го энергоблока звонил начальству и просил замену – терял сознание. Некоторые работники ЧАЭС непосредственно перед взрывом слышали странный гул… Озвучивалась и версия диверсии.
Перечитывая опубликованный несколько лет назад сценарий действий персонала за сутки, предшествующие катастрофе, удивляешься – насколько «целенаправленно» шли люди к закономерному финалу, насколько упорно пытались обмануть автоматику, чтобы добиться нужного результата. К сожалению, система не регламентных действий в угоду результату, а также бездеятельности, когда промедление «смерти подобно» и пренебрежения к правилам техники безопасности и эксплуатации столь сложного объекта, как атомная станция, столь глубоко внедрилась во многие умы, что стала практически повседневностью. Вдумайтесь в смысл сообщения, опубликованного в газете «Известия» 6 января 1986 года, в котором говорится, что энергоблоки ЧАЭС действовали на полную мощь весь 1985 год, не останавливаясь даже для осуществления необходимого планового ремонта! Надо было «гнать» электроток – его и гнали! И рапортовали. А потом – хоть трава не расти!  «Успехи» достигались в ущерб безопасности станции и за счет большого напряжения физических и моральных сил персонала. Э.В. Ситникова, инженер ЧАЭС по дозиметрическому контролю, выступая свидетелем на суде, состоявшемся после аварии, рассказывая о своем муже – А.А. Ситникове, заместителе главного инженера станции, погибшем в результате катастрофы, сообщила, что муж, задолго до аварии, иногда приходил домой белее полотна. Говорил:
«Оборудование неисправно, работать невозможно, а останова не дают. Как хочешь, так и…».
Нельзя забывать, что после взрыва персонал, только что допустивший целый ряд роковых ошибок, проявил истинный героизм и предотвратил беду гораздо более страшную, чем та, которая случилась. В течение ночи все, начиная от руководителей смен и кончая рядовыми рабочими, производили обесточивания, отключения, перекрывали масло- и газопроводы и остановили 3-й энергоблок. Люди спасли третий энергоблок, а значит, и всю ЧАЭС от возможных последующих взрывов и разрушений, но при этом получили огромные дозы радиации. Особенно пострадали пожарные, тушившие крышу третьего энергоблока, где уровни радиации были просто запредельными – тысячи рентгенов в час. Один человек (дежурный электрик 4-го энергоблока Ходемчук) погиб непосредственно в момент взрыва, второй умер утром на больничной койке, а еще 28 человек, в том числе шестеро пожарных, один за другим умирали в специализированной Московской клинике в течение последующих недель.
К утру 27 апреля были остановлены 1-й и 2-й энергоблоки.
Старший машинист турбинного оборудования турбинного цеха 3-го и 4-го энергоблоков Н.Н. Мягков, находившийся дома, в Припяти (взрыв произошел не в его смену), ночью 26-го апреля срочно прибыл на свое рабочее место, и в течение ночи тушил пожары, осуществлял работы по остановке 3-го энергоблока. Отработав смену, он попал в больницу с диагнозом «острая лучевая болезнь», врачи ему неоднократно переливали кровь и пересаживали костный мозг. Впоследствии Н.Н. Мягков проживал в г. Владимире и скончался в 2004 году, будучи инвалидом 2 группы.
А. А. Ситников, зам. главного инженера первой очереди ЧАЭС, умиравший на больничной койке, сказал перед смертью своей жене Эльвире: «Наши жертвы не напрасны. То, что сделали наши ребята после аварии, спасло Украину, это точно. А может быть, и половину Европы еще спасли».

Следует отметить, что в 1975 году на Ленинградской АЭС произошла, практически, такая же авария и по той же причине. Однако, она получилась гораздо более «локальной» - всплеск радиоактивности был местным и сопровождался разрывом одного технологического канала и одной тепловыделяющей сборки. Эту аварию тут же строго засекретили…

Около трех часов ночи сигнал тревоги поднял многие войсковые части,  в первую очередь, подразделения химических войск, подчиненные Главкому юго-западного направления. Около 16 – 17 часов 26 апреля в Киев прибыла оперативная группа начальника химических войск Министерства обороны СССР генерала-полковника В.К. Пикалова. Химические войска округа приступили к  разведке местности вблизи ЧАЭС. Началась подготовка к отправке, а затем и отправка в зону аварии химических войск из многих регионов страны.
Утро 26 апреля. 9-00. Город Кишинев. Полковник С.Г. Петров вызван Главкомом войск юго-западного направления генералом армии И.А. Герасимовым. Начальник штаба ставит задачу: сформировать и возглавить группу из восьми офицеров и в 12-00  убыть в Чернобыль, чтобы разобраться на месте с обстановкой и доложить свои предложения. Более полутора месяцев С.Г. Петров, выполняя задания командования,  занимался в зоне отчуждения организацией радиационной разведки, подготовкой и организацией работ по ликвидации последствий аварии, а 15 июня по состоянию здоровья был направлен в Кишиневский военный госпиталь. В настоящее время генерал-майор в отставке С.Г. Петров проживает в г. Владимире.
К 4 мая в Кишиневе формируется оперативная группа из 100 офицеров во главе с Главкомом войск Юго-западного направления генералом армии И.А. Герасимовым.
А.П. Лушин работал в составе этой группы по вопросам разведки уровней радиации и организации работ на территории г. Чернобыля, на маршрутах передвижения подразделений к станции и других участках.
Данные о проделанной работе и полученных личным составом дозах предоставлялись в конце каждого дня в Генеральный штаб оперативному генералу, ведущему учет.
Выявлялись несанкционированные свалки зараженной техники, погибших животных, птиц, пресекались попытки ловли рыбы, использования в пищу зараженных фруктов.
А.П. Лушин проживает в г. Муроме, полковник в отставке.

Уже 26 апреля создается Правительственная комиссия под руководством заместителя председателя Совета Министров СССР Б.Е. Щербины, которая разместилась в г. Припять, но, в связи с ухудшающейся радиационной обстановкой, к исходу 29 апреля переехала в г. Чернобыль.
Интересный факт: в течение полутора дней ситуацию на ЧАЭС рассматривали в Москве, как «пожар», а не взрыв реактора!
Не в силах принять реальность страшной катастрофы, директор Курчатовского института, президент Академии наук СССР А.П. Александров и министр среднего машиностроения Е.П. Славский успокоительно твердили членам Политбюро: «Давайте разберемся…». Лишь более молодой и, потому, видимо, более смелый в суждениях заместитель А.П. Александрова академик В.А. Легасов прямо заявил, что налицо – катастрофа мирового масштаба… До сих пор не объясненный трагический факт: через два года, 27 апреля 1988 года академик В.А. Легасов покончил жизнь самоубийством…
29 апреля образована оперативная группа при Политбюро ЦК КПСС под руководством члена Политбюро Г.А. Алиева.
В район аварии, с целью ускорения работ по ликвидации ее последствий, прибывает Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков.
В течение дня 26 апреля в г. Припять уровень радиации составлял десятки миллирентгенов в час, а к вечеру – до 200 миллирентгенов в час. На отдельных участках местности между г. Припять и ЧАЭС уровни радиации достигали 100 рентгенов в час и более. Лавинообразно росли уровни радиации и в самой Припяти – в некоторых точках – до десятков рентгенов в час. Поэтому 27 апреля, начиная с 14-00, с использованием нескольких сотен автобусов и другого транспорта, были эвакуированы жители г. Припять, а 5 мая, в 15-00, закончена эвакуация жителей из других близ лежащих населенных пунктов. Эвакуированным припятчанам разрешалось брать с собой только самое необходимое: небольшие запасы пищи, документы и деньги, так как радиоактивная пыль успела проникнуть в помещения, и осесть на вещах и мебели.
Кстати, по данным  Роскомгидромета СССР, 30 апреля 1986 года резко возросли уровни радиации в Киеве. Например, на проспекте Науки они составляли 2,2 миллирентгена в час – в 150 раз выше фоновых значений! Однако 1 мая киевлян, как обычно, вывели на первомайскую демонстрацию, а 9 мая в Киеве состоялся запланированный ранее этап Велогонки Мира – крупнейшего велосипедного соревнования, проводимого ежегодно в  странах Восточной Европы и СССР. Гонщики крутили педали до седьмого пота – с потом хорошо выводятся радионуклиды!
Руководство страны делало все для того, чтобы максимально успокоить Запад, дескать, у нас – все нормально – мелкая авария. Завтра все устраним, в крайнем случае – послезавтра…
Но, хотя уже к вечеру 30 апреля и в последующие дни уровни радиации  в Киеве постепенно и неуклонно снижались, успокаиваться было рано.

Активная зона реактора была раскалена докрасна и горела. В воздух непрерывно выбрасывалось большое количество высокорадиоактивных материалов и аэрозолей, а ветер разносил радиоактивную грязь по огромным территориям. В итоге были загрязнены северная Украина, Белоруссия, а также  17 субъектов Российской Федерации: Республика Мордовия и области Белгородская, Брянская, Воронежская, Калужская, Курская, Ленинградская, Липецкая, Нижегородская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Саратовская, Смоленская, Тамбовская, Тульская, Ульяновская. Особенно пострадали области: Брянская (11800 кв. км.), Калужская (4900 кв. км.), Орловская (8900 кв. км.) и Тульская (11600 кв. км.).   Общая площадь загрязнения составила 56 тысяч квадратных километров (с плотностью загрязнения цезием-137 – 1 Ки/кв.км. и выше). Площадь наиболее загрязненных районов России (15 Ки/кв.км. и выше) составила 2,5 тыс. кв. километров. Под воздействием радиации оказались  около 3 миллионов граждан России, проживающих в 12 тысячах населенных пунктов. Повышение радиоактивного фона было зарегистрировано во многих странах Западной Европы, в республиках Закавказья, особенно в Грузии, в республиках Средней Азии, на Алтае, на Дальнем Востоке, у берегов Юго-Восточной Азии и Северной Америки.

Страшная угроза нависла над людьми, проживавшими на огромных территориях. Однако, официальные средства массовой информации, следуя указаниям руководства страны, говорили полу правду, либо нечто успокоительное.
Так, 2 мая 1986 года в газете «Труд» помещено сообщение «От Совета Министров СССР», в котором сообщается: «В течение 30 апреля на Чернобыльской атомной станции продолжались работы по осуществлению комплекса технических мер. Радиоактивность на территории АЭС и в поселке электростанции уменьшилась в полтора – два раза…».
В сообщении «От Совета Министров СССР», опубликованном в газете «Комсомольская правда» от 17.05.86 г., говорится, что по состоянию на 10 мая 1986 года по данным Госкомгидромета СССР, «уровень радиации составляет в 60 км. от АЭС 0,33, а в Киеве – 0,32 миллирентгена в час, что совершенно безопасно для здоровья людей» (Выделено автором). Между тем, фоновый, действующий постоянно на нас с Вами, безопасный уровень радиации составляет 0,014 миллирентгена в час! 0,33 и 0,014 - есть разница?!

Однако, руководство страны прекрасно понимало - как не успокаивай свое население и соседей из Западной Европы, проблема от этого меньше не станет.
В первую очередь, необходимо было прекратить распространение радиации, то есть закрыть активную зону поглощающими материалами.
29 апреля началась засыпка развала реактора с вертолетов. Это было очень рискованное предприятие, так как непрерывные выбросы энергии из развала реактора поднимали столб радиации над ним в первый день до высоты 1200 – 1600 метров, а в последующие 9 дней – до 200 – 400 метров.
Эскадрильи вертолетов прибывали на аэродром в г. Чернигове из многих регионов Советского Союза. В течение 10 дней вертолеты, груженые мешками с поглощающими материалами: песком, глиной, свинцом,  доломитовой мукой, один за другим зависали на высоте 200 метров над 4-м энергоблоком, и экипажи сбрасывали размещенный в подвешенных под вертолетами парашютных куполах груз, вместе с парашютами, в развал реактора. Уровни радиации в зоне сброса достигали нескольких сотен рентгенов в час.
 Работой вертолетов руководили по рации корректировщики под командованием полковника Л.В. Мимко, находившиеся на крыше здания гостиницы г. Припять – самого высокого в городе. В небе, в ожидании  своей очереди постоянно кружили сразу несколько вертолетов, взлетавших с  загрузочных площадок, расположенных вокруг г. Припять и в других местах. Небо над ЧАЭС напоминало городскую улицу с плотным автомобильным движением, но, благодаря качественной работе корректировщиков, не было допущено ни одного столкновения винтокрылых машин. Всего было сброшено около 5000 тонн различных материалов, из них 2400 тонн свинца, остальное – глина, песок, доломитовая мука, карбид бора.
Выбросы радиации из активной зоны резко сократились лишь на четырнадцатый день.
Вертолетчики выполняли и другие задания: перевозили ученых, с их аппаратурой, делали высотные фотографии местности, разбрасывали специальную смолу для склеивания радиоактивной пыли над 3-м и 4-м энергоблоками и над территорией рядом с ними, доставляли роботов к реактору для работ в зонах наибольшего радиоактивного загрязнения, в том числе на крышу 3-го энергоблока, доставляли к местам монтажа металлические конструкции, а в последующем пилотировали загрязненные радиацией вертолеты с аэродрома к местам захоронения в могильниках.
Вертолетчики получили высокие дозы облучения. Некоторые из них в настоящее время проживают во Владимирской области. Большинство – инвалиды.
Майор Н.А. Андрианов (г. Муром) принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС дважды. С 3 по 13 мая 1986 года Андрианов, пилотируя вертолет, осуществлял сброс грузов в развал реактора 4-го энергоблока. Также он обеспечивал проведение замеров уровней радиации и фотографирование 4-го энергоблока. Отснятые фотопленки доставлялись на аэродром Жуляны (г. Киев), где сдавались ответственным лицам. По дороге на Киев, в чистую зону, вертолет делал крюк и залетал в Малейки, находившиеся между ЧАЭС и г. Черниговым, где проходил дезактивацию на обмывочном пункте.
У некоторых вертолетчиков начались сильные головокружения,  тошнота, рвота, боли по всему телу. Руководство, видя, что с людьми творится что-то не совсем понятное, направило 32 человека, в том числе и Андрианова, в Ирпень, в санаторий, на обследование. Ученые по два раза в день брали кровь на анализ. Затем всех оформили в долгосрочный отпуск.
 А в январе-марте 1988 года Андрианов налетал еще не один десяток часов на своем «Ми-8» по обезлюдевшим поселкам и деревням зоны отчуждения. Брали пробы земли, воздуха и растительности, ставили «маяки», чтобы получать данные уже через космические спутники.
Также дважды направлялся в зону отчуждения старший командир вертолета МИ-8Т майор А.В. Малашин (г. Гусь-Хрустальный). С 30 апреля по 7 мая 1986 года он, как и Андрианов, забрасывал развал реактора поглощающими материалами, а в июне-июле 1987 года осуществлял полеты над зоной с целью замеров уровней радиации. Скончался в 2018 году.
Майор Н.А. Клюшкин, заместитель командира вертолетной эскадрильи, был командирован в Чернобыль из Белоруссии. 1 – 3 мая 1986 года, с вертолета МИ-26 сбрасывал «груз» в развал 4-го энергоблока, поливал специальной смолой прилегающую местность. Проживает в г. Владимире.
Майор А.П. Воропаев (г. Владимир) в должности командира отряда и капитан В.Н. Уваров (г. Владимир) в должности старшего летчика сбрасывали в начале мая 1986 года в развал реактора с вертолетов МИ-6 песок и свинец. Воропаев также сбрасывал рядом с 4-м энергоблоком каучуковые плиты, предназначенные для укладки на землю, а Уваров перевозил людей и грузы к реактору. В одном экипаже с Уваровым летал над зоной отчуждения и капитан Ю.М. Фарафонов (г. Владимир), занимавший должность штурмана отряда вертолетов.
Командир вертолета МИ-8 капитан В.А. Петров (г. Владимир) и летчик-штурман того же вертолета старший лейтенант А.В. Зубков (г. Владимир) в мае 1986 года доставляли в зону отчуждения представителей командования, дозиметристов, выполняли санитарные рейсы, а также полеты с целью фотографирования отдельных участков зоны отчуждения. Вертолетная площадка, на которой базировалось их вертолетное подразделение, находилась вблизи поселка Гончаровское.
В течение недели с 30 апреля 1986 года старший лейтенант, летчик-оператор В.В. Миргород пилотировал в районе 4-го энергоблока вертолет МИ-24, а находившийся на борту дозиметрист производил радиохимическую разведку. Тогда же Миргород доставлял на вертолете дозиметриста в разные точки зоны отчуждения для отбора проб. В декабре 1986 – январе 1987 года Миргород пилотировал вертолет с целью измерения уровня радиации непосредственно над саркофагом. Летали дважды в день, делали каждый раз по четыре галса (пролета).
В настоящее время В.В. Миргород проживает в г. Гусь-Хрустальном. Майор запаса.
Военный летчик-инструктор (исследователь), капитан А.М. Аношин и бортовой авиационный техник-инструктор (исследователь), майор А.Н. Греков  летали вместе над зоной отчуждения в составе экипажа вертолета МИ-24 в июле – августе 1986 года. Каждое утро на специальной площадке «Кубок-1», километрах в двенадцати к югу от г. Припять, их вертолет забирал химика-дозиметриста, затем летчики пилотировали свою машину к 4-му энергоблоку, и проходили над ним со скоростью 100 км/час на высоте ста метров, а дозиметрист производил замеры уровней радиации. Также выполняли задание по составлению радиационной карты местности – летали галсами над районом ЧАЭС и «рыжим лесом», в радиусе двух километров от 4-го энергоблока, через каждые 300 метров, а дозиметрист делал замеры. На борту в это время находился ученый, сотрудник Курчатовского ядерного центра, предложивший такой вариант. В один из дней поливали с вертолета специальной смолой реактор 4-го энергоблока и территорию метрах в трехстах к северу от него с целью склеивания и последующего сбора радиоактивной пыли. В 1991 году Аношин, как и некоторые другие «… военные, участвовавшие в начальных вертолетных операциях по ликвидации аварии ядерного реактора в г. Чернобыле, в знак признания продемонстрированного ими мужества и самопожертвования…» был награжден Американским вертолетным обществом Почетной наградой (дипломом) имени Уильяма Дж. Косслера. Данная награда присуждается за выдающиеся достижения в области практического применения винтокрылых летательных аппаратов. Такую же награду имеет и В.В. Миргород. А.М. Аношин поживает в поселке Сокол Суздальского района, а А.Н. Греков – в г. Владимире.
Подполковник Г.А. Кузнецов (в настоящее время - г. Владимир) служил командиром вертолетной эскадрильи под Тбилиси. 30 апреля 1986 года, в 12-00, последовала команда возглавить вертолетное подразделение и следовать на аэродром г. Чернигова. В 16-00 вылетели 9 вертолетов. Переночевали в г. Ростове-на-Дону. Там, на предприятии, выпускающем вертолеты, специалисты поставили в кабины, под ноги пилотов, свинцовые плиты. Утром 1 мая в 9-00 вылетели в Чернигов, а в 13-00 Кузнецов уже получил первое задание – совершить контрольный полет к реактору. В тот же день началась работа по засыпке развала реактора. Недалеко от г. Припять к вертолетам подвешивали парашюты и наполняли их песком. Во время полета парашют висел на гидрозажиме. Наблюдатель по рации последовательно командовал: «025-й, идешь по команде!», «025-й, приготовиться!», «025-й – сброс!». Сброс осуществлялся нажатием кнопки.1-го и 2-го мая бросали песок, а 2-го – охотничью дробь № 3 – на зайца! Свой доктор проверял на площадке летный состав перед полетом, давал таблетки на время полета. Предельная доза радиации  за один полет была определена в 1 рентген.  То есть, получается – 24 полета на реактор. В день совершали 6-7 вылетов и набрали предельную дозу за три дня.
Капитан, старший летчик – командир вертолета МИ-8 В.Е. Чебоненко с 8 по 23 мая 1986 года перевозил сотрудников оперативной группы Гражданской обороны СССР, Правительственной комиссии, эвакуировал жителей из деревень, расположенных в зоне отчуждения. В настоящее время Чебоненко проживает в г. Владимире, имеет звание подполковника, служит заместителем командира авиационное базы МЧС России.
В.Ф. Терентьев проживал в г. Владимире, где  закончил ДОСААФ по специализации «пилот вертолета» и прослужил в Вооруженных Силах 22 года.
Летом 1987 года Терентьев, летчик-штурман вертолета МИ-8, появился в небе Чернобыля. Он производил замеры уровней радиации непосредственно над четвертым энергоблоком, осуществлял заборы проб земли в разных местах зоны отчуждения, доставлял ликвидаторов к местам работ, а медицинских работников - для оказания медицинской помощи.  Вплоть до 1992 года пилотировал загрязненные радиацией вертолеты к местам их захоронений в могильниках.
Капитан запаса В.Ф. Терентьев проживает в г. Владимире.
Капитан, командир вертолета МИ-26, С.Н. Александровский, командированный из Забайкальского военного округа, в сентябре – октябре 1986 года разбрасывал смолу рядом с 4-м энергоблоком – для склеивания радиоактивной пыли, транспортировал роботов, доставлял к местам работ людей и грузы, а в последующем, вплоть до 1991 года, пилотировал зараженные радиацией вертолеты для их захоронения в могильниках. Скончался в г. Владимире в 2015 году, будучи инвалидом 2 группы.
Почти всех военных вертолетчиков вполне уместно назвать вдвойне и даже втройне героями, так как многие – кто до, кто после Чернобыля – прошли Афганистан, а позже – Чечню, заслужив и там высокие награды. Так, командир вертолета С.Н. Королев после Чернобыля, где он осуществлял сброс грузов в развал 4-го энергоблока, проходил военную службу в  Республике Польша, дважды – в Демократической Республике Афганистан, в Республике Грузия. В числе многих наград награжден орденами Красной Звезды в 1986 и 1988 годах. Скончался в 2000 году в звании капитана запаса в г. Владимире.
Подполковник В.Е. Чебоненко, майор В.А. Петров, капитан А.В. Зубков в 90-е годы и позже служили в 172-й смешанной авиационной эскадрилье МЧС России, выполняя различные задания по спасению людей, попавших в экстремальные ситуации, за что также получили высокие награды Родины.
Небо Чернобыля бороздили и гражданские вертолеты. Старший лейтенант запаса Г.А. Рожков работал в «Аэрофлоте» в должности командира вертолета МИ-10 в г. Ухта (Коми ССР). Оттуда и был трижды командирован в Чернобыль. В ноябре 1987 года и декабре 1988 года организовывал работу вертолетов по установке плит рядом с саркофагом и металлической облицовки на боковых поверхностях саркофага, а в январе 1989 года участвовал в монтажных работах по установке двух телевизионных башен в зоне отчуждения. В 1989  - 90-х годах резко ухудшилось зрение, был признан инвалидом 1 группы. Потерял зрение почти полностью, пережил ампутацию ноги. Скончался в г. Владимире в 2017 году.
Чтобы вертолеты летали, необходимы были умелые, профессиональные действия многих людей, находившихся на земле. Техник  вертолетных двигателей старший прапорщик А.А. Савин прибыл в Чернигов 8 мая 1986 года в составе подразделения из трех вертолетов МИ-8Т. Группе были приданы еще три вертолета МИ-24. и она перебазировалась на площадку в районе границы зоны отчуждения (Гончаровское). МИ-24 осуществляли разведку местности, а МИ-8 доставляли в зону начальство, перевозили различных специалистов по заказам. В течение двух недель А.А. Савин обслуживал возвращавшуюся с заданий технику, получая от нее дозы радиации. Проживал в г. Владимире, выехал в другой регион России.
Нельзя не упомянуть о гибели четверых вертолетчиков 2 октября. В этот момент в небе над станцией работали несколько вертолетов. Они сбрасывали в зону рядом с реактором тонны клеящего вещества, чтобы не дать разлетаться радиоактивной пыли. Внезапно одна из машин задела лопастями трос строительного крана и упала на землю. Все члены экипажа погибли.

Для проведения широкомасштабных работ по ликвидации последствий трагедии необходимы были слаженные усилия тысяч людей. Поэтому в военные комиссариаты по всей стране поступила особая директива, предписывающая призывать военнослужащих запаса на специальные военные сборы, которые планировалось проводить в экстремальных условиях – в Чернобыле! Параллельно на многие предприятия и во многое организации пошли разнарядки, а, практически, приказы по командированию специалистов в зону отчуждения для осуществления разного вида работ, в  том числе для восстановления зданий и оборудования. Наиболее востребованы были водители и строители, граждане, имевшие специальность химиков – дезактиваторов и дегазаторов, а также дозиметристов.
Для того, чтобы читатель в полной мере получил информацию о том, каким образом граждане призывались «на специальные военные сборы», приведу рассказ владимирского ликвидатора С.М. Каракина:
«В Чернобыле я оказался так же, как и большинство моих товарищей – чернобыльцев.
В начале октября 1986 года я получил повестку из Октябрьского районного военного комиссариата города Владимира. Мне предписывалось явиться «по вопросу учета». Явился не я один. В военкомате нас собралось человек тридцать. Майор В.Г. Шариков объяснил, что мы призываемся на специальные военные сборы в районы повышенной радиации, точнее, в Чернобыль, на ликвидацию аварии.
После «вводного инструктажа», на троллейбусах поехали в военный госпиталь, где прошли медицинскую комиссию. А на следующий день, 6 октября, около 10 часов выехали на «Икарусах» от областного военного комиссариата к месту назначения. Прибыли в расположение большого пехотного полка, дислоцировавшего в пригороде Курска, вблизи деревни Дурнево. Нас разместили в спортивном зале, переодели в военную форму.
Далее, до Киева, следовали на поезде, а с киевского вокзала, в северном направлении – на автомобилях «Урал». Все 125 километров просидели на деревянных скамейках, по 20 – 25 человек в кузове.
По пути сделали остановку в «мертвом городке» - небольшой деревне, население которой было эвакуировано.
Вечер. В деревне – ни души, не слышны людские голоса, в окнах домов – темнота, ни единого огонька. В огородах – сорняки вровень с забором. В некоторых дворах, на веревках – грязно-серое белье с рваными краями. Тут и там на земле разбросаны предметы быта: бельевой таз, велосипед, посуда, книги.
По всему было видно, что люди уходили в спешке, бросив дома, хозяйство – все, что имели в то время.
Было ясно, что случилась большая беда, и человек ушел отсюда надолго, а, может, и навсегда.
Изредка подавали голоса одичавшие кошки…
- По машинам! – раздался голос командира, мы вновь заняли места в кузовах и двинулись дальше, не зная точно, что там впереди. Изредка переговаривались, каждый думал о своем. Впечатления от увиденного в брошенной деревне остались самые тяжелые.
Поздно вечером прибыли в палаточный лагерь ликвидаторов, расположенный вблизи села Оранное, рядом с границей 30-километрофой зоны вокруг Чернобыльской АЭС. Меня зачислили в роту связи, в кабельный взвод».

6 мая начались работы по дезактивации зданий ЧАЭС и промышленной площадки. 16 мая – начало дезактивации города Припять. В мае 1986 года работы в г. Припять велись силами ликвидаторов – военнослужащих отдельных полков химической защиты (ОПХЗ) Ленинградского и Сибирского военных округов. Здесь уместно дать отрывок из воспоминаний полковника в отставке Ю.В. Чайковского, заместителя командира второго из названных выше ОПХЗ (в настоящее время – житель г. Владимира, председатель Владимирской областной общественной организации «Союз Чернобыль», инвалид 2 группы):
«…На рекогносцировку в город поехали командир полка, начальник штаба и я.
Приблизившись к «рыжему лесу», решили измерить уровень радиоактивности. Начальник штаба…  расчехлил прибор и... «наколдовал» 20 рентгенов. Это было наше первое знакомство с радиацией. Мы вернулись в «УАЗик» и на повышенной скорости преодолели опасный участок.
До аварии Припять называли городом двадцать первого века.
Он был очень красив. Не тронуты деревья, строения удачно вписаны в существовавший до строительства ландшафт. По берегу реки Припять - прекрасные дома, многочисленные ухоженные газоны, клумбы. Все - в цвету, майское утро, ярко светит солнце.
Мы остановились около детской площадки. И сразу забылся, оставшись где-то там, позади, «рыжий лес» со своими рентгенами. Здесь присутствие радиации не ощущалось. О ней просто не хотелось думать.
Но вот тишина...
Город был пуст.
Хотя на многих балконах еще висело белье, сушилась рыба.
Но - никого, ни звука.
Потом, когда наш полк приступил к работе, жизнь как бы снова, пусть и частично, но вернулась в город. В тот же, первый приезд, тишина казалась невыносимой.
Мы походили, поездили по городу, прикидывая, что и как можно было сделать. Возникло немало вопросов. Например, как обрабатывать высотные 12-14 этажные дома. Наша техника не была приспособлена для такой работы. Пришлось принимать нестандартные решения.
И работы начались.
Стояла страшная жара. Люди же были вынуждены одевать общевойсковые защитные комплекты (ОЗК) и лепестки (ватно-марлевые повязки). Превознемогая духоту и усталость, солдаты поливали из пожарных шлангов стены зданий, срывали лопатами дерн, грузили на автомашины испорченные продукты питания, запасенные в городе в огромном количестве перед майскими праздниками. Запах тухлого мяса навязчиво «гулял» по городу вслед за нами. Противогазы, респираторы здесь были бесполезны. Но что делать - работа есть работа!
Костюмы ОЗК не спасали от проникающей радиации. Зато они хорошо защищали от пыли, в частности, от водяной. При мойке зданий водяная радиоактивная пыль летала вовсю…».

Но через 10 дней работы были прекращены, так как на следующий день после дезактивации уровни радиации на зданиях возвращался к своим прежним значениям. До настоящего времени г. Припять обнесен колючей проволокой, и там эпизодически появляются только люди, имеющие соответствующие полномочия: сотрудники правоохранительных органов, ученые и т.д.
Правда, следует отметить, что работы, в том числе по дезактивации,  проводились в г. Припять и позже. Например, владимирец В.С. Карпов (скончался в 2001 г., будучи инвалидом 3 группы) участвовал в погрузке вещей из г. Припять для отправки их в могильники в декабре 1986 года – феврале 1987 года. Тогда же вывозил загрязненные радиацией вещи из брошенных жителями домов владимирец А.В. Шевакин (скончался в 1995 году, будучи инвалидом). А по свидетельству офицера войск гражданской обороны Ю.В. Туровникова, в Припяти в феврале – апреле 1988 года работал Одесский полк химической защиты, отправляя в могильники радиоактивный домашний скарб. Полковник Ю.В. Туровников, в последующем – житель г. Владимира, скончался в 2018 году.

В конце апреля, с целью предотвращения мародерства, было организовано патрулирование покинутого города силами МВД. Патрулирование радиоактивных улиц осуществляли и слушатели Киевской высшей школы МВД СССР, в их числе владимирцы В.И. Веденин, В.А. Шерменев. Капитан Веденин также участвовал в вывозке из зоны отчуждения домашнего скота, погрузке свинца на вертолеты, стоял в оцеплениях, выносил документы из помещений ЧАЭС. Шерменев в день приезда комиссии ЦК КПСС стоял в оцеплении на трассе к городу Припять – по одному человеку через каждые сто метров. В условиях сильного радиоактивного загрязнения – до 20 рентгенов в час и даже более… Участвовал в эвакуации с использованием автобусов населения из 7,5-километровой зоны. Жителям объясняли, что эвакуация – на два-три дня. Потом все вернутся. В реальности «Два-три» дня растянулись на многие годы, точнее, навсегда. Шерменев скончался в 2011 году.
В обязанности старшины милиции М.И. Лукачука, совмещавшего должности командира отделения патрульно-постовой службы и дозиметриста, в мае 1986 – январе 1987 года входило патрулирование, проверка и опечатывание покинутых населением домов. В настоящее время капитан милиции запаса М.И. Лукачук проживает в г. Суздале.
В октябре – ноябре 1987 года осуществлял охрану объектов в зоне отчуждения А.М. Новожилов, направленный Калининградской специальной средней школой милиции МВД СССР, где он проходил обучение (Погиб в 1997 году, проживал в г. Владимире).
А мародерство в Припяти все же имело место, но позже, когда из города были выведены военные части. Мародеры, игнорируя радиацию, пытались тащить все, что можно было унести. Украденные вещи продавались на рынках в чистых зонах, в том числе и в Киеве. Покупатели несли в дом радиоактивные вещи и «получали» дозы, даже не подозревая об этом.

Колючей проволокой обнесена вся 30-километровая зона вокруг Чернобыльской АЭС – так называемая зона отчуждения. Жителей из зоны отчуждения эвакуировали, но несколько сот человек вернулись в свои деревни и проживают на свой страх и риск на зараженной радиацией территории.  Всего из зоны отчуждения (30-километровой зоны) были эвакуированы, в основном, до 15 мая, 116 тысяч человек, в том числе 45 тысяч – из г. Припять и 11 тысяч – из г. Чернобыля.

Уже в мае 1986 года начались работы по дезактивации населенных пунктов в зоне отчуждения – 30-километровой зоне вокруг Чернобыльской АЭС, в которых приняли участие многие воинские подразделения, в том числе вышеупомянутый Новосибирский полк химической защиты. Потрудились в радиоактивных деревнях и владимирцы. П.Е. Сафонов летом 1986 года сначала отмывал от радиоактивной грязи и пыли  следовавшие со стороны ЧАЭС автомобили на ПУСО (пункте санитарной обработки), находившимся в населенном пункте Лелев, там же работал на пункте санитарной обработки личного состава и одежды, затем, волею командования, переквалифицировался в мойщика домов в деревнях зоны отчуждения. Тогда же поработали в радиоактивных деревнях владимирцы В.М. Волевач и В.А. Носков. В настоящее время П.Е. Сафонов - инвалид 1 группы со связью увечья с аварией на ЧАЭС, а В.М. Волевач, будучи инвалидом 1 группы, скончался в 2008 году. В.А. Носков – инвалид 2 группы. Н.В. Федоров (г. Гусь-Хрустальный) сначала дезактивировал деревни, затем работал на ПУСО, а под конец три дня убирал радиоактивные обломки от 4-го энергоблока, но заработал «всего лишь» вторую группу инвалидности.
Владимирец Дробенин А.В. в августе 1987 – феврале 1988 года в зоне отчуждения в составе санитарного подразделения, выполнял работы по дезактивации домов в населенных пунктах путем опрыскивания специальным раствором. Баллоны с раствором крепились на спине. Признан инвалидом 2 группы.

Рядовой запаса, владимирец А.В. Тимофеичев был поднят с кровати сотрудниками военного комиссариата в ночь на 23 июня 1986 года. Ему, еще не до конца проснувшемуся, вручили повестку и дали пятнадцать минут на сборы. Посадили в «Волгу», стоявшую у подъезда и…
Сначала Тимофеичев в зоне отчуждения, в должности химика-дегазатора, работал в деревнях: косили радиоактивную траву, упаковывали в мешки и отправляли в могильники, обкладывали глиной землю вокруг колодцев, окапывали дома канавами, затем дома мыли с использованием АРСов – поливальных машин. Радиоактивная вода стекала в канавы, которые засыпали землей.
Потом Тимофеичев работал десять дней на ПУСО, мыл автомобили. Если машина была настолько радиоактивна, что не поддавалась дезактивации, ее  на неделю ставили на площадку, находившуюся рядом – в отстой. Затем опять пытались отмыть. Если вновь не получалось, машина, вместе с такими же другими бедолагами, оказывалась в глубоком (около пяти этажей), выкопанном бульдозером, рву, который заливали бетоном и закапывали. На долгие – долгие годы. Случалось, бетоном заливали не сразу. А наутро оказывалось, что с автотехники кто-то снял колеса, другие части. Видимо для последующей продажи… Вот уж не повезло покупателям!
В период работы на ПУСО регулярно, по очереди, мыли дорогу от ПУСО до станции на автомобиле АРС-12У. Экипаж – три человека: водитель и два помощника. Бочку наполняли на одну треть раствором клея – латекса, разбавляли водой до горловины и содержимое перемешивали.  Радиоактивная дорожная пыль надежно фиксировалась образующейся пленкой. А.В. Тимофеичев скончался в 2012 году.
Многие ликвидаторы отработали на ПУСО определенные сроки и получили соответствующие дозы.

Отдельно хочется сказать о ликвидаторах – солдатах срочной службы. Да, молодые, неженатые ребята тоже были брошены в бой с радиацией, причем многие - в первые дни, и почти все – в первые месяцы после взрыва.
Б.П. Головий (г. Киржач) обеспечивал пропускной режим в 20-километровой зоне, а С.В. Соловьев – в 10-километровой зоне вокруг ЧАЭС. С.А. Громов (оба - г. Владимир) доставлял на БТРе дозиметриста во многие точки зоны отчуждения.
И.В. Куприянов (г. Владимир), заместитель командира взвода инженерных машин, вместе со своими сослуживцами устанавливал проволочные заграждения по границе 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС, а также вокруг особо опасных объектов в самой зоне. Перед установкой заграждений у моста через р. Припять военнослужащие тренировались на чистой местности, чтобы выполнить работу в условиях сильного радиоактивного загрязнения как можно быстрее. Работу по установке проволочных заграждений выполнял и командир отделения саперного батальона дивизии имени Дзержинского  М.А. Маслов (г. Муром).
С.Г. Казаринов (г. Владимир), в составе инженерно-дорожного полка, скомплектованного в Калужской области и направленного в район катастрофы,  командовал взводом радиационной разведки, производившим замеры уровней радиации в местах сооружения фильтрующих дамб вдоль реки Припять.
А.В. Лебедев (г. Камешково) перед катастрофой на ЧАЭС служил в мобильном отряде химической защиты, дислоцировавшемся в Саратовской области. Солдат учили ликвидировать радиоактивные последствия падающих на землю частей искусственных спутников земли. За год службы дальше учебы здесь дело не пошло. Что же касается Чернобыля…  27 апреля, в 4 часа утра отряд подняли по тревоге. Дальше – погрузка в эшелон и путь без остановок до станции Янов. Переночевали в машинах, а наутро разбили палаточный лагерь. ЧАЭС была в пределах видимости, что позволило наблюдать за вертолетами, сбрасывающими грузы в развал четвертого энергоблока.
Местное население уходило. Дороги заполняли массы людей с домашним скарбом. Здесь-то Александр и вспомнил хроники военных лет – все как тогда. И, тоже как тогда – кто-то уходил, а кто-то, наоборот, шел навстречу опасности. Сержанта Лебедева назначили заместителем командира взвода жидкостных средств пункта специальной обработки (ПУСО). Мыли машины, следовавшие от ЧАЭС, измеряли на них уровни радиации. Каждый имел дозиметр. Работали по двое суток, без смены. Потом отсыпались в палатках или прямо в своих машинах.
В отряд попала газета «Красная звезда», в которой говорилось о Чернобыльской аварии, о том, что идет ликвидация ее последствий. В памяти осталась фраза: «Жертв нет».
В середине июня солдат вывели из зоны отчуждения и поместили в полевой госпиталь.
И.В. Роднин (г. Ковров) принимал участие в сооружении защитного кольца (стены в грунте) вокруг ЧАЭС, расчистке территории вблизи 4-го энергоблока, захоронении радиоактивного мусора в могильниках, разгрузке бетона для строительства саркофага.
О.В. Савин (Вязниковский район) с 26 апреля по 1 мая 1986 года  выполнял работы вблизи 4-го энергоблока (скончался в 1993 году, будучи инвалидом 1 группы).
А.В. Фамилярский (г. Радужный) 27 – 30 апреля 1986 года патрулировал г. Припять и занимался эвакуацией населения из города, осуществлял дезактивацию местности в зоне отчуждения.
А.Ю. Самойлов (Юрьев-Польский район) прибыл из г. Наро-Фоминска (Московская область) в район зоны отчуждения 19 мая 1986 года в составе подразделения инженерно-саперных войск. Объект работ: канал вблизи ЧАЭС. Задача: не допустить стока загрязненной радиацией воды из канала в бассейн реки Припять. Самойлов, работая на бульдозере, сооружал грунтовую плотину на канале, участвовал в разгрузке цемента и других материалов, предназначенных для укрепления плотины.
Владимирец А.Ю. Смирнов служил срочную службу рядовым ремонтного батальона в Полтавской области. Уже 26 апреля ремонтный батальон бросили в зону отчуждения. До 3 мая военнослужащие сопровождали до Киева транспортные колонны, которыми вывозили жителей из г. Припять.
Второй раз, 5 июня, в радиоактивную зону, в район г. Брянска, была брошена вся дивизия. Военнослужащие, в  том числе и А.Ю. Смирнов, в деревнях вкапывали столбы под проволочные ограждения, откидывали загрязненную радиацией землю от домов. Земля с помощью грейдеров собиралась в кучи, а затем ее увозили, видимо, для захоронения в могильниках.
Д.Р. Ибрагимов (г. Вязники), Ю.А. Сорокин и С.А. Антонычев в первые дни после аварии разгружали свинец с железнодорожного состава в зоне отчуждения, В.М. Семенов вблизи ЧАЭС загружал мешками со свинцом и песком вертолеты, направлявшиеся к 4-му энергоблоку, а С.Ю. Рачков огораживал колючей проволокой могильники, деревни, г. Припять. Последние трое – жители пос. Мстера округа Вязники.
С.Ю. Рачков вспоминает, как два раза выезжали в медицинский центр, находившийся в районном центре Полесское, рядом с зоной отчуждения, для сдачи крови на анализ. Поразило, что в селе – никого. Лишь живность – куры, гуси, утки – кудахчут и гогочут. На грядках растет лук, морковь… Двери в пустых домах скрипят… Как в фильме ужасов!… В один из дней разгружали состав с емкостями, наполненными креазотом – ядовитым веществом, предназначавшимся для обработки ям под столбы, чтобы они не гнили. Капли жидкости попадали на людей, сжигали все: и кожу, и одежду. Вдобавок стояла страшная вонь…
По 15 секунд ежедневно в течение 7 дней мая 1986 года собирал радиоактивный мусор лопатой в контейнеры в помещении непосредственно под крышей 3-го энергоблока владимирец А.И. Катин. На место работы и обратно двигались только бегом. На каждом солдате – свинцовый фартук, на сапогах – бахилы, на лице – ватно-марлевая повязка. А мусор попал на «чердак» через дыру в крыше, пробитую грузом, сброшенным  в начале мая с вертолета и предназначавшимся для засыпки развала реактора – вертолетчики промахнулись… Можно представить, какой радиоактивностью «светилась» эта куча мусора!  Также А.И. Катин, направленный в зону в составе подразделения военнослужащих из бригады химической защиты, дислоцировавшейся в г. Кинешма, дезактивировал населенные пункты в зоне отчуждения, помещения энергоблоков ЧАЭС, устанавливал в коридорах защитные свинцовые рулоны. А в «свободное» от особо опасных заданий время А.И. Катин работал дозиметристом на ПУСО. В состав его подразделения входили как солдаты срочной службы, так и «партизаны». Так называли военнослужащих запаса, призванных военными комиссариатами на специальные военные сборы.
Как-то, недели через две, в лагерь, где дислоцировалось подразделение А.И. Катина, разбитый южнее границы зоны отчуждения, прибыла машина с оборудованием для проверки показаний дозиметров-накопителей, которые солдаты постоянно носили с собой. Оказалось, что солдаты успели «набрать» от 16 до 19 рентгенов. Замполит сказал, что показания неверны, накопители надо сдать и работать дальше. Специалисты сбросили показания накопителей до 1,5 рентгена и выдали вновь. Тогда же завели новые карточки учета. О радиации говорить не разрешалось. Анализы крови у солдат срочной службы, по крайней мере, в этом подразделении, ни разу не брали…

В октябре-ноябре 1986 года, после проведенной дезактивации, были введены в действие 1-й и 2-й энергоблоки, остановленные во время аварии.
Участие в работах по дезактивации 2-го энергоблока приняли в августе – сентябре 1986 года А.В. Фомин и А.В. Зубань, жители г. Юрьев-Польского. Зубань, также, исполняя обязанности стропальщика, укладывал железобетонные плиты около 4-го энергоблока. Продолжительность работы составляла 1 минуту.
Поработал во 2-м, а также в 3-м и 5-м энергоблоках с декабря 1986 года по май 1987 года ковровчанин В.В. Горбышев. Не обошлись без него и при бетонировании площадки вблизи деревни Диброво и при разгрузке вагонов на станции Вильча. Зимой 1987 года выполнял погрузочно-разгрузочные работы для Управления строительства-605 на станции Вильча вязниковец А.М. Козлов.

15 ноября 1986 года закончилось строительство саркофага, укрывшего взорвавшийся энергоблок многометровым слоем бетона. На строительство ушло 410000 тонн бетона и 7000 тонн арматуры. Укрытие строилось блоками по 12 метров на общую высоту 60 метров. Захороненный блок вентилируется воздухом через отверстия с фильтрами, которые допускают радиоактивные выбросы на уровне обычных АЭС. Толщина стен саркофага достигает 6-8 метров, а у основания - до 16 метров.
Во Владимирской области проживает немало строителей саркофага. Владимирец В.И. Реут руководил строительством западной стены саркофага летом 1986 года. Суздалец Г.Г. Вознесенский (октябрь – ноябрь 1986 г.), житель Гусь-Хрустального А.М. Фоминых (октябрь 1986 г.) собирали  опалубку для дальнейшего бетонирования, в условиях крайне высоких уровней радиации. Столь высоких, что люди, сменяясь, работали по 5 – 15 минут в смену, получая предельные дозы. Поэтому, по свидетельству Фоминых, сначала опалубку предварительно собирали с целью тренировки на сравнительно чистой площадке, недалеко от 4-го энергоблока, и только потом – непосредственно на месте. Г.Г. Вознесенский скончался в 2008 году.
В октябре – декабре 1986 года начальником участка по монтажу саркофага работал А.И. Кузнецов, командированный Министерством среднего машиностроения. В распоряжении Кузнецова был немецкий кран «Демаг-21», а также 2 – 3 роты ликвидаторов, которые готовили поверхности стен 4-го энергоблока под дальнейший монтаж – срезали торчащую арматуру. На подготовленные поверхности с помощью «Демага» устанавливалась кровля, которую собирали на земле рядом с саркофагом. В ноябре работали круглые сутки, чтобы сдать готовый саркофаг в срок – к приезду комиссии МАГАТЭ. Незадолго до этого строительные работы контролировал министр среднего машиностроения Е.П. Славский, прибывший в генеральской форме. Кузнецов непосредственно докладывал министру об исполнении работ.
Иногда появлялась необходимость выполнения разовых работ в особо опасных местах. Исполнители, набрав (или перебрав!) предельную дозу радиации, сразу отправлялись домой.
Однажды Кузнецову довелось спускаться внутрь развала 4-го энергоблока в батискафе – металлической камере с толстыми стенками и 200-миллиметровыми иллюминаторами из прочного стекла толщиной 100 – 120 миллиметров. Вместе с Кузнецовым спускался ученый из института,  руководимого академиком Е.П. Велиховым. Ученый производил замеры радиации. В иллюминаторы, на расстоянии примерно тридцати метров, было видно топливо, находящееся на дне развала реактора.
А.И. Кузнецов проживает в г. Радужном.
Два раза побывал в «спецкомандировке» житель г. Радужного В.А. Рассадкин. В июле – сентябре 1986 года он на автомобильном кране вел монтаж стен саркофага, а  в октябре 1988 года монтировал металлоконструкции вместо пришедших в негодность.
При монтаже конструкций саркофага, и в дальнейшем, при его обслуживании в основном, использовались подъемные немецкие краны «Демаг-20» и «Демаг-21» с высотой стрелы далеко за сто метров. Иногда электрическая часть кранов выходила из строя, и тогда за ремонт брались специалисты - электрики и электроники. Они поднимались на кран, снимали неисправный блок, ремонтировали его в помещении ХОЯТ (хранилище отходов ядерного топлива), находившегося неподалеку, и, исправленный, устанавливали на место. В мае – июле 1987 года эту работу выполнял Э.С. Осокин (проживает в Петушинском районе). А до него, в ноябре – декабре 1986 года меленковец Н.В. Денисов руководил коллективом в количестве 30 человек по обслуживанию радиостанций на промплощадке № 4 (саркофаг) и подъемных кранах «Демаг» и монтажу пожарной сигнализации. Скончался в 2001 году, будучи инвалидом 2 группы.
Н.В. Петренко был командирован в Чернобыль предприятием, находившимся в Узбекской ССР. В зоне отчуждения, в августе – октябре 1986 года, Петренко руководил участком по эксплуатации строймеханизмов, в том числе автокранов, перевозивших строительные конструкции, из которых собиралась крыша саркофага. Скончался в 1995 году, будучи инвалидом 2 группы. Проживал в Петушинском районе.
Работы на саркофаге велись и после официального их завершения.
В.А. Скуратов был командирован в Чернобыль с Балаковской АЭС в 1988 году. Выполнял работы по заливке  крыши саркофага. Увезен с ЧАЭС в предынфарктном состоянии. Скончался в 2002 году, будучи жителем Гусь-Хрустального района.
Владимирец Н.П. Конак в августе 1988 года заделывал швы между саркофагом и 3-м энергоблоком, затем возил на легковом автомобиле офицера, отвечавшего за работу могильников, а последние две недели  - уже в октябре - на автомобиле КРАЗ отвозил радиоактивный мусор от саркофага в могильники.

Ю.Л. Семенов (г. Радужный), имея специальность газоэлектросварщика, резал вблизи 4-го энергоблока крупные металлические конструкции, а также варил сетку для возведения защитного кольца вокруг 4-го энергоблока. Ковровчанин В.В. Земляков «варил» в третьем, в четвертом энергоблоках и во многих точках зоны. Продолжительность рабочей смены составляла от 8 до 12 часов. Владимирец А.Д. Боровицкий также выполнял сварные работы на территории ЧАЭС. В 2001 году он скончался, будучи инвалидом 2 группы.

Параллельно строительству саркофага производились работы по расчистке крыши 3-го энергоблока, заваленной, в результате взрыва,  радиоактивными обломками. Поначалу были попытки использовать роботов, но оказалось, что электроника так же восприимчива к воздействию радиации, как и человеческий организм. Немецкий радиоуправляемый робот «сгорел» почти сразу. Японский поработал подольше, но радиация «добила» и его. Наш робот, управляемый не по радио, а через кабель, чистил крышу достаточно долго, но его возможности, как и любого робота, были ограничены, а вскоре он вообще застрял в расплавленном гудроне.
 И настал черед «биороботов», то есть, людей. В течение нескольких месяцев, вплоть по декабрь 1986 года, днем и ночью группы ликвидаторов, по звуковому сигналу выходили из предварительно дезактивированного помещения на крышу, работали по несколько минут и также по звуковому сигналу бегом возвращались в спасительные стены. За краткие мгновения ликвидаторы получали дозы в несколько рентгенов, а, в отдельных случаях, и до 25 рентгенов, что являлось предельной дозой.
Потрудились на крыше летом и осенью 1986 года многие жители Владимирской области.  Осенью 1986 года отработал 4 минуты на крыше в составе своего батальона владимирец, прапорщик Б.Н. Левченко, получив дозу 17 рентгенов. Скончался в 2016 году. Суздалец В.А. Апарин выходил на крышу два раза: 22 и 28 сентября 1986 года. В первый раз он за 4 минуты получил 8 рентгенов, второй раз, за 30 секунд – 14 рентгенов.
В течение месяца в ноябре – декабре 1986 года ежедневно сопровождал солдат до момента выхода на крышу капитан А.С. Губин (в настоящее время майор запаса, житель г. Владимира). Помещение, где ликвидаторы ожидали своей очереди выхода на крышу, находилось на отметке «78», то есть в 78 метрах от земли - нулевой отметки. Там стояли мониторы, связанные с видеокамерами, находившимися на крыше. Там же находился радиолог, непосредственно дававший задания сменявшим друг друга группам ликвидаторов, и проверявший показания дозиметров у вернувшихся с крыши. Смена ликвидаторов работала на крыше, в зависимости от уровня радиации в месте работы, от 40 секунд до 5 минут. Александр Сергеевич вспоминает, что зоны на крыше обозначались буквами: «К», «Л», «Н»… Ликвидаторы быстро их расшифровали: «Катя», «Леночка», «Надя»… Даже в такой экстремальной ситуации людей не покидало чувство юмора. А между тем уровни радиации в некоторых местах крыши, в частности, непосредственно под трубой, возвышающейся над общим зданием 3-го и 4-го энергоблоков, достигали 10000 рентгенов в час.
В.А. Шалин (г. Владимир) попал «на крышу» в первый же день своей работы в зоне отчуждения – в конце августа 1986 года. Его воинская часть дислоцировалась в лагере ликвидаторов вблизи села Оранное. Утром около сорока человек погрузились на ЗИЛ-131 и через полтора часа оказались рядом с третьим энергоблоком ЧАЭС. Поднялись на 8-й этаж, где переоделись и двинулись выше, ближе к крыше. В коридоре, практически под самой крышей – построение. Командир объяснил, как работать наверху, и началось: первый ликвидатор в течение пяти минут добегал по крыше с лопатой до кучи радиоактивного мусора, вгонял ее в мусор и бежал назад. Второй бежал к куче, зацеплял лопатой мусор, тащил лопату до края крыши и также бегом возвращался. Третий сбрасывал мусор с крыши на землю. И так далее. В последующем Шалин был определен в подразделение военнослужащих, которые жили непосредственно на территории ЧАЭС – в подвале Административно-бытового корпуса № 2 (АБК-2). Работали на восьмом этаже АБК-2: сортировали одежду ликвидаторов, снятую теми после работы. Основную сортировку производил дозиметрист, а Шалин с товарищами развешивали и расставляли годную к вторичному употреблению одежду и обувь в раздевалке по ростам и размерам. Одежда, либо обувь, уровень радиации на которой превышал допустимую норму, подлежала дезактивации, а свыше предельной нормы – утилизации, то есть захоронению в могильнике.
Кстати, попал Шалин в Чернобыль весьма оригинально: первую половину пути – до Курска – проделал «своим ходом». Дело было так. В одну из пятниц августа 1986 года Шалину пришла повестка из районного военного комиссариата. В субботу он явился в военкомат. Принявший его майор огорошил словами: «Я забираю тебя в команду на полгода. Два часа – на сборы!». Оказывается, майору было дано задание отравить срочно в Чернобыль водителя бронетранспортера, а Шалин как раз числился таковым  во время срочной службы. Через два часа Василий вновь предстал перед майором, готовый к отправке. Пришлось немного подождать в ленинской комнате, затем майор принес уже готовое решение медкомиссии, проездные билеты до Курска, нарисовал схему, как в Курске найти требуемую воинскую часть, посадил Шалина на свой «Запорожец» и отвез его на владимирский  вокзал, к электричке. Дальше Василий до Курска добирался самостоятельно… Вот такой исполнительный советский человек.
Лейтенант запаса В.Г. Ларин (проживает в пос. Вольгинский,  Петушинский район), в должности мастера, ответственного за выполнение задания, сопровождал ликвидаторов на крышу и по ней – до места работ с 25 августа по 10 сентября 1986 года. А задание ликвидаторам группы В.Г. Ларина было дано следующее: очистка от радиоактивного мусора верхней части крыши – площадки под самой трубой размером 22х22 метра. В помещении под крышей, где ликвидаторы ждали своей очереди, стоял ряд мониторов, на которых следовало показывать – кто и что должен делать наверху. А по углам площадки находились видеокамеры, которые заменялись через 2 – 3 дня. Именно с них и передавалось изображение на мониторы. Иногда объяснить по изображению на мониторе было сложно, и Ларин выходил на крышу с ликвидаторами, бежал с ними до площадки, показывал все на месте и бегом возвращался.
Одна из задач группы состояла в том, чтобы установить аппарель (въезд) с нижней площадки на верхнюю для въезда отечественного робота и очистить часть площадки вблизи аппарели, чтобы робот смог заехать на площадку и продолжить ее очистку, начатую ликвидаторами. В это время в углу площадки уже находился немецкий робот, доставленный вертолетом  и  пришедший в негодность.
Аппарель, смонтированную на земле, также приняли с вертолета. После ее установки необходимо было срезать часть опоясывающего площадку по периметру ограждения, освободив этим проход для робота. Ликвидаторы резали металлическую конструкцию, сваренную из уголков, пилами – «болгарками», но немного не допилили. Пришлось Ларину – сроки поджимали – выйти на крышу, сломать подпиленное ограждение вручную и сдвинуть его в сторону. Проход для робота был свободен!
Сразу после выполнения задания появилась независимая комиссия из Москвы, определившая, что у каждого из ликвидаторов группы Ларина полученная доза облучения составляла не менее 70 рентгенов. Однако в военных билетах были проставлены дозы в 25 рентгенов, хотя и этого хватило, чтобы каждый, дополнительно по отношению к другим ликвидаторам, работавшим в 3-й зоне опасности, получил позже по месту основной работы еще пять должностных окладов.
Несомненный интерес вызывает рассказ сержанта запаса, владимирца  Б.Л. Манина, работавшего на ПУСО в качестве дезактиватора автотехники. 22 сентября 1986 года на построении войсковой части командир объявил: «Сегодня идете на крышу 3-го энергоблока с целью очистки ее от радиоактивных обломков. Кому меньше 25 лет – в сторону. Из числа остальных пойдут только добровольцы». Вслед за молодежью строй покинули еще несколько человек. Их потом отправили служить в другую воинскую часть. И служили они гораздо дольше остальных. Оставшиеся, человек 200 – 250, погрузились на автомобили, которые двинулись в сторону ЧАЭС. Колонна остановилась около недостроенных зданий  5-го и 6-го энергоблоков, рядом с выполненным в натуральную величину макетом крыш 3-го и 4-го энергоблоков. Здесь военнослужащие прослушали краткий инструктаж – как заходить на крышу, куда скидывать мусор. Затем последовала команда: «По машинам» и колонна направилась к 3-му энергоблоку. Дальше двигались поочередно, группами в количестве 30 – 35  человек - через Административно-бытовой корпус № 2 (АБК-2) и двухсотметровый коридор - в 3-й энергоблок, затем - наверх - к чердачному помещению. Здесь все надевали на одежду свинцовые латы и плавки. Каждому на одежду, но под латы и плавки, крепили дозиметры. На головах – шлемы типа пожарных, на лицах – противогазы. На крышу выпускали по 10 человек, не более. Перед самым выходом – комната с мониторами. На экранах – крыша. Изображение передается с установленных на крыше видеокамер. Видны лопаты и ломы. Человек за монитором объяснил, что ломы надо всовывать в полые графитовые стержни и вместе с ломами кидать эти стержни в развал реактора 4-го энергоблока. Остатки мусора – лопатами – туда же. Выйдя на крышу, Манин с кем-то вдвоем скинул пару стержней, а потом лопатой сбрасывал мусор. Время работы было ограничено пятью минутами. Гонг, извещающий об окончании работы, не услышали, поэтому человек, сидящий за монитором, высунулся и начал орать, звать назад.
После работы военнослужащие помылись в санпропускнике, сменили нижнее белье и х/б и отбыли к месту постоянной дислокации.
Радиация подействовала на ликвидаторов по-разному. Многие чувствовали себя плохо. Молодой 26-летний парень, выходивший на крышу вместе с Маниным, на следующий день два раза падал в обморок, на лице его появился румянец…
Еще до выезда «на крышу», в один из первых дней работы в зоне отчуждения,  Манина в составе подразделения ликвидаторов направили на вырубку леса для последующей проводки линии электропередач. Во время вырубки сосновых посадок Манин отошел в лес и обнаружил много пеньков от срезанных грибов. Местные жители продолжали заниматься заготовкой грибов, игнорируя информацию о том, что грибы и лишайники лучше других растений впитывают вредные вещества и радиацию…
Радиоактивные обломки после взрыва «осели» не только на крыше 3-го энергоблока, но и на крыше ХЖТО (хранилище жидких топливных отходов), находившегося неподалеку. Ликвидаторы работали и там. Осенью 1986 года чистил крышу ХЖТО от радиоактивных обломков, в числе других, владимирец О.В. Старостин. Скончался 27 апреля 2007 года, будучи инвалидом 2 группы.
После окончания строительства саркофага уровень радиации вблизи его значительно снизился и в начале 1987 года составлял около 40 миллирентгенов в час, что, тем не менее, в несколько тысяч раз превышало естественный радиоактивный фон.
Следует отметить, что работы на крыше 3-го энергоблока велись и весной 1987 года. Житель г. Гусь-Хрустального И.Г. Агафонов участвовал тогда в снятии с крыши японского робота, чистил крышу от остатков радиоактивного мусора, специальным скребком счищал с крыши битумную заливку.
Основным, но далеко не единственным, местом дислокации подразделений военнослужащих-ликвидаторов был так называемый «лагерь ликвидаторов», оборудованный вблизи села Оранное, в полутора километрах от границы 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. В этом палаточном лагере постоянно проживали тысячи военнослужащих, составлявших две бригады: 25-ю и 26-ю. 26-я бригада состояла из сверхсрочников, призванных на специальные военные сборы с территории Московского военного округа. Палаточный лагерь начали строить еще летом 1986 года, палатки делали с учетом проживания в них и зимой. Фактически, это были не палатки, а домики с печками и со стенами, сделанными из плит ДСП с наполнителем между ними, обтянутые палаточной тканью. В каждой такой «палатке», оснащенной печью, располагалось чуть более тридцати военнослужащих.
Рядом находился автопарк, дома для офицеров, столовые, котельные. Работал магазин, а в столовых по субботним вечерам крутили фильмы. Иногда приезжали артисты.
Жизнь «партизан», как они себя сами называли, немногим отличалась от обычной военной службы: те же построения, наряды, утренний подъем,  развод и вечерний отбой. Но без излишних дисциплинарных требований, без строевой подготовки и, конечно же, без дедовщины – все давным-давно отслужили срочную службу, все ходили когда-то в дедах, а, значит, все были равны.
Каждое утро, после развода, длинная колонна крытых грузовых автомобилей «ЗИЛ-131» и «Урал» выезжала с территории лагеря и длинной змеей неторопливо ползла в сторону ЧАЭС. Ликвидаторов везли на «работу».
Каждый вечер автомобильная колонна так же неторопливо ползла в обратном направлении.

Лагерь вблизи с. Оранное не был единственным местом дислокации подразделений ликвидаторов. Некоторые части дислоцировались в других точках вне 30-километровой зоны, а ряд частей – в самой зоне. Например, крупная военная часть стояла в населенных пунктах Корогод и Ильинцы, в юго-западной части зоны отчуждения. Военнослужащие этой части строили железную дорогу вблизи ЧАЭС, мосты через каналы, а некоторым, например, ковровчанину Е.В. Бодягину (скончался в 2005 году, будучи инвалидом 3 группы), довелось сопровождать поезд с ядерным топливом для ЧАЭС – расчищать перед ним железнодорожный путь от снега. На строительстве железной дороги работало особенно много владимирцев и ковровчан, причем основная их масса была призвана 12 февраля, а демобилизована 27 апреля 1987 года.
 «Партизаны» из той же войсковой части строили мосты через каналы вблизи ЧАЭС: забивали сваи, выполняли другие строительные и земляные работы.
В числе строителей железной дороги отметим владимирцев В.В. Павлова, В.А. Петрова, В.А. Морозова, В.М. Мосалева, В.В. Рябова, Н.Я. Трубицына (с 2003 года – инвалид 1 группы, скончался в 2010 году)), Н.С. Уткина (скончался в 2011 году), Н.Б. Голенкевича, Е.В. Корнюхина (скончался, будучи инвалидом 1 группы, в 2017 году), ковровчанина В.Н. Федулова, муромчанина Е.Н. Задорожного, жителя  г. Радужного В.Я. Трубицына, судогодца И.М. Теплова, В.В. Клочихина из Селивановского района (скончался в 2017 году).
В числе строителей мостов через каналы отметим  владимирцев А.Н. Зотова, С.А. Малышева, А.С. Орлова (скончался в 2008 году), Л.В. Орлова, А.В. Предеуса (скончался в 2008 году), В.В. Щавлева (скончался в начале века), жителей г. Радужного В.И. Посмитюха и Н.Г. Журавлева (скончался в 2005 году, будучи инвалидом 2 группы).
Житель г. Радужного Копылов В.П. в зоне отчуждения  в составе взвода связи обеспечивал связь между  штабом и подразделениями батальона, работающими на укладке железнодорожных путей и строительстве мостов через каналы вблизи ЧАЭС.
Отдельно, в числе строителей железной дороги от станции Янов к 3-му энергоблоку, можно отметить Л.В. Кузьменко, машиниста выправочно-подбивочно-отделочной машины ВПО-300, работавшего вахтовым методом – по 15 дней – с мая 1986 года по сентябрь 1989 года. Смены длились по 12 часов. По итогам работы Кузьменко неоднократно премировался и получал благодарности. В настоящее время Л.В. Кузьменко – житель г. Юрьев-Польского.
Владимирец Е.Ф. Першонков работал в феврале – апреля 1987 года на строительстве железнодорожной ветки машинистом путеукладчика (скончался в 2002 году), а его земляк А.А. Терентьев тогда же – оператором путеукладчика (скончался в 1996 году, будучи инвалидом 2 группы).
Необходимо особо отметить, что военнослужащие войсковой части 26784, дислоцировавшейся в населенных пункте Корогод и Ильинцы, полтора месяца вообще не выезжали из зоны отчуждения, непрерывно  подвергаясь воздействию радиации. А доказательством того, что радиация была, и немалая, являются свидетельства ликвидаторов, что сначала часть стояла в Корогоде, но позже, ввиду высоких уровней радиации, была передислоцирована в  менее загрязненные радиацией Ильинцы. Полтора месяца работать, спать, есть, отдыхать в радиоактивной зоне – это не шутки!
Там же, в столовой, трудился поваром владимирец В.П. Басавин, тоже по  служебным делам немало поколесивший по зоне. Пришлось ему и строительством заниматься и пожар тушить. Владимир Петрович вспоминает, что начальство заставляло постоянно ходить с надетыми на органы дыхания ватно-марлевыми повязками. Да кто же такое выдержит – целый день, на жаре! На землю ступать запрещалось – разрешалось двигаться только по постоянно поливаемому водой из брандспойта асфальту. Странно и дико было видеть в заброшенных садах на голых ветках огромные яблоки, а в теплицах – гигантскую клубнику… Два  с половиной месяца весной 1987 года жил и работал В.П. Басавин в зоне отчуждения.  В настоящее время В.П. Басавин – инвалид 1 группы.
Решение о дислоцировании подразделений ликвидаторов непосредственно в радиоактивной зоне вполне можно назвать преступным. Но так было. И сколько таких преступных решений имело место в нашей, богатой на трагические события, истории, вряд ли возможно подсчитать.

Многие ликвидаторы «прошли» через 3-й энергоблок, остановленный в ночь аварии. Помещения, оборудование – все было сильно загрязнено радиацией. Требовалось провести серьезные работы по дезактивации здания. Военнослужащие ежедневно прибывали на ЧАЭС из лагеря ликвидаторов, находящегося вблизи села Оранное, переодевались в здании АБК-2 и по длинному, двухсотметровому коридору шли в здание 3-го энергоблока, в одно из предварительно дезактивированных помещений, где ожидали команды к началу работ. Командиры получали в штабе, находящемся там же, задания, предварительно с дозиметристами обследовали места предстоящих работ и определяли допустимое время работы. Существовала предельно допустимая дневная доза (в начале 1987 года – 0,6 рентгена), выше этого значения личный состав в течение дня облучать было запрещено. Но не приветствовалось и недооблучение личного состава – ликвидаторы должны были отработать максимально, а не «отбыть номер». И в случае переоблучения и в случае недооблучения командиры подразделений, допустившие подобное, наказывались – их временно переводили в дозиметристы, либо вообще «отлучали» от станции, направляя в бесконечные наряды.
Более года тысячи ликвидаторов «чистили» 3-й энергоблок: демонтировали вышедшее из строя оборудование, раз за разом мыли стены, полы, лестничные пролеты, исправное оборудование, отбойными молотками срубали с пропитанных радиацией стен слой бетона, срезали радиоактивный линолеум с полов, покрывали оборудование, которое было нежелательно мыть, специальной клейкой массой, затем накрывали марлей и снимали марлю вместе с налипшей на нее радиоактивной пылью, вычерпывали из подвала радиоактивную воду, загружали автомашины радиоактивным мусором либо контейнерами, предварительно наполненными радиоактивным мусором и т.д.
Иногда ликвидаторы «по совместительству» направлялись на разовые работы вне 3-го энергоблока: на химическую разведку местности, дезактивацию дорог, уборку «рыжего леса», выемку загрязненной радиацией земли под опорами ЛЭП с последующей заливкой очищенного пространства бетоном. Ликвидаторы укладывали на землю рядом с 3-м и 4-м энергоблоками бетонные плиты, засыпали отдельные места щебнем, а позже, когда щебень «набирал» радиоактивность, собирали его и грузили на автомашины для отправки в могильники. Некоторые ликвидаторы осуществляли простые строительные работы, в том числе и вне 3-го энергоблока – в надземных переходах между зданиями, в АБК-2 и т.д.: возводили стенки из поглощающих материалов, устанавливали свинцовые листы на трубопроводы, закладывали кирпичами окна и многое другое.
Через 3-й энергоблок и помещения рядом с ним прошли десятки тысяч человек, в том числе и многие наши земляки.
Владимирец В.А. Горячев вспоминает свою первую рабочую смену. В ночь с 17 на 18 октября 1986 года, после ужина, примерно в 22-00, команда в количестве около 40 человек  отбыла из лагеря (с. Оранное) на ЧАЭС. Сосредоточились в коридоре АБК-2. Получили задание: отмывка оборудования на втором этаже 3-го энергоблока. Время работы – 20 минут. Допустимая доза облучения – 1,5 рентгена. После возвращения в лагерь сильно болела голова – давило на виски.
Впоследствии Горячев отмывал металлические лестницы, поднимавшиеся до самой крыши 3-го энергоблока, срезал с полов радиоактивный линолеум и отправлял на погрузку в транспортный коридор, ведрами вычерпывал радиоактивную воду из подвала 3-го энергоблока - на улицу.
Подобные работы выполняли многие ликвидаторы, в том числе, владимирцы Н.М. Малов, А.И. Хомяков, вязниковцы А.П. Куделькин (скончался в 2019 году, будучи инвалидом 2 группы), Н.А. Шарагин (скончался в 2019 году), гусевчанин И.Г. Агафонов, В.А. Рынцев (г. Киржач), ковровчане С.Ю. Голов, А.А. Голубев, Ю.В. Карасев, В.Г. Першин, С.А. Шатров и т.д.
Владимирец Н.М. Нефедов долбил отбойным молотком бетонные стены в подвале 3-го энергоблока, снимая 4-х сантиметровый радиоактивный слой, вручную, в группе ликвидаторов, эвакуировал тяжелое электрооборудование из подвала (несколько пролетов крутой лестницы с обледенелыми ступенями!), вычерпывал радиоактивную воду.
Владимирец И.Г. Аверин «прошел» 3-й энергоблок с 3-го этажа до чердака. Мыли трубы, лестницы, коридоры, снимали наружный слой облицовки, до кирпичей, со стен. Из траншеи рядом со зданием изъяли старый электрокабель и проложили новый… Один раз на одном из этажей 3-го энергоблока бригада ликвидаторов с участием Аверина демонтировала фильтры из системы вентиляции: сначала с помощью кранбалки подняли тяжелую металлическую плиту, закрывавшую вентиляционную шахту, уходящую в пол, затем начали изымать фильтры, которые тут же укладывали в полиэтиленовые пакеты и оттаскивали к двери грузового лифта. Каждая группа работала по 20 секунд, «получили» по 2 рентгена. Да это и понятно: фильтры не менялись со дня аварии и были забиты радиоактивной пылью. И.Г. Аверин скончался в 2015 году, будучи инвалидом 2 группы.
Ковровчанин Я.Я. Долотов, в феврале – мае 1987 года, в составе подразделения военнослужащих выполнял в зоне отчуждения работы по дезактивации помещений и оборудования третьего энергоблока ЧАЭС, по валке погибшего от воздействия радиации «рыжего леса» и отправке его в могильники, участвовал в дежурстве на дамбах вдоль реки Припять во время таяния снега. Все работы производились в условиях радиоактивного загрязнения.
Кольчугинец Н.А. Артемьев в конце 1987 – начале 1988 года руководил отделением дозиметристов при работах на 3-м энергоблоке ЧАЭС.
А.П. Курбатов  летом 1987 года в зоне отчуждения исполняя обязанности старшего прораба участка 13-го района, руководил работой вверенного ему подразделения по дезактивации помещений и оборудования 3-го энергоблока и части 4-го энергоблока ЧАЭС. Ликвидаторы под руководством Курбатова А.П. возводили стенки и перегородки из поглощающих радиацию материалов, в том числе в подвале 3-го энергоблока, демонтировали стенки, излучающие радиацию, укладывали на полы свинцовые листы. Рабочая смена продолжалась 10 часов. Работали без выходных. А.П. Курбатов – житель г. Владимира.
Владимирец В.Б. Рогозин, имея звание лейтенанта, исполнял обязанности начальника автомобильной службы батальона. В дополнение к этим обязанностям он регулярно направлялся в качестве старшего команды ликвидаторов для выполнения работ непосредственно на 1-м и 3-м энергоблоках ЧАЭС. Одновременно В.Б. Рогозин исполнял во вверенной ему команде обязанности дозиметриста.
Дальше я хочу привести еще один отрывок из воспоминаний владимирского ликвидатора С.М. Каракина – о работе в особо опасной зоне:
«Два раза мне в Чернобыле приходилось надевать спецкостюм и работать в условиях высокого уровня радиации. В первый раз мы убирали радиоактивный мусор, который ликвидаторы сбросили с крыши третьего энергоблока. Внизу, под стеной энергоблока, были установлены контейнеры, такой же формы и размера, как для бытового мусора. Но далеко не весь сбрасываемый с крыши мусор попадал в контейнеры. Часть его оказалась на земле.
И вот собрали нас на первом этаже АБК-2, в санпропускнике. Инструктаж проводил подполковник, с виду немолодой, с седыми висками, плотного телосложения. Он объяснил, что работать предстоит в спецкостюме, короткое время, в условиях высокого уровня радиации, соблюдая все необходимые правила. Команды будут подаваться жестом руки, поэтому надо быть очень внимательным. Нас поделили на тройки, и мы начали одевать спецкостюмы. Что это такое?  Это два длинных резиновых фартука толщиной около семи миллиметров с вкрапленной в резину свинцовой пылью. Весят такие изделия около двадцати килограммов. Первый фартук надевается сзади, на спину с помощью лямок, как солдатский вещмешок, второй – спереди. На шею накидывается ремень, а на поясе – еще два ремня, завязывающиеся узлом на животе, плотно обтягивающие тело. Одеваться нам помогали, подбирая фрагменты одежды по размеру.
На голову надевался респиратор-противогаз. Такого я раньше не видел. Привычной трубки он не имел, коробка противогаза крепилась прямо на маске. Хорошо, что были защищены глаза.
Скомплектовали три тройки. Меня записали во вторую тройку, старшим определили Олега из г. Липецка, серьезного и ответственного солдата.
Тут же, в зале дежурил капитан медицинской службы с зеленой брезентовой сумкой, помеченной красным крестом.
Подполковник напоследок сказал, - Бросите в контейнер по две лопаты мусора и возвращаетесь ко мне. Потом – в санпропускники – быстро раздеваться. А сейчас я иду на исходную позицию. Вас приведут следом.
К месту работы нас сопровождал младший офицер. Передвигаться требовалось только бегом. Вышла первая тройка и быстро вернулась, сделав работу.
Мы, дождавшись команды, побежали трусцой от АБК-2 к третьему блоку, у стены побросали в контейнеры мусор и – назад. Третья тройка точь-в-точь повторила маневры двух первых троек.
И вот мы уже снимаем тяжелые средства химической защиты, на очереди – другие бойцы.
Все остальное – как и раньше: раздевалка на пятом этаже АБК-2, душ, получение белья. Идем к машинам, на ходу надевая ватно-марлевые повязки. Машины трогаются, мы изредка переговариваемся, кто-то считает ходки и полученные рентгены, а я задумываюсь, - А стоило ли ехать такие версты, чтобы бросить в контейнер две лопаты мусора? И сам же отвечаю, - Значит, стоило. Приказ в армии не обсуждается…
В следующий раз нам была поставлена задача – снять зараженный радиацией грунт у стены четвертого энергоблока, уже закрытого саркофагом. Время работы было ограничено двумя минутами. Порядок – прежний: переодевание, инструктаж, выход на территорию, получение лопат.
Я оказался в первой группе. Командир дает условный сигнал – отмашку рукой вниз. Мы пробегаем тридцать – сорок метров и приступаем к работе. Острие лопаты срезает тонкий пласт земли. Бросаем беглые взгляды на командира, две минуты пролетают быстро. Наконец, командир поднимает руку вверх – работа закончена. Сделали немного, но на душе спокойно. Бежим на исходную позицию, к работе приступает следующая группа. А мы, как в прошлый раз, снимаем фартуки, идем в душ и т.д. В этот раз я не задаю себе вопрос о двух минутах. Понятно, что такие минуты могут очень дорого стоить, но тогда мы не думали о льготах, деньгах и наградах, а просто выполняли солдатский долг».
 В настоящее время С.М. Каракин - инвалид 2 группы, награжден медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» 1 и 11 степеней, имеет знак «Ветеран атомной промышленности».
Одновременно с Каракиным, в ноябре 1986 года, убирал в спецкостюме радиоактивный мусор владимирец Е.А. Ершов. Он вспоминает, что уже загруженные контейнеры вытаскивались тягачами на место с гораздо меньшим уровнем радиации, где их и грузили в КАМАЗы.
Тремя месяцами раньше работу по уборке радиоактивного грунта выполнял владимирец В.Н. Херувимов. Тогда же он побывал и на крыше 3-го энергоблока, при уровне радиации, достигавшем 200 рентгенов в час. Радиационная нагрузка оказалась слишком высокой, иммунитет значительно ослаб, и через 8 месяцев, в мае 1987 года, Херувимов, заболев обычной болезнью – синуситом, не смог с ней справиться и ушел из жизни. В апреле 1996 года Указом Президента России В.Н. Херувимов за свой подвиг посмертно был награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 11 степени.
Ю.А. Любин работал непосредственно на территории ЧАЭС: прокладывал бетонную дорогу от ворот ЧАЭС к саркофагу, собирал в контейнеры радиоактивные материалы, сброшенные с крыши 3 энергоблока, дезактивировал помещения и оборудование дизельэлектростанции, снимал радиоактивный грунт и бетонировал часть территории ЧАЭС. Скончался в 2016 году, будучи жителем г. Гусь-Хрустального.
В июне – сентябре 1986 года расчищал на бульдозере территорию около 4-го энергоблока владимирец А.Ф. Анохин (скончался в 2004 году).
Летом и осенью 1986 года загрязненный радиацией грунт около 4-го и 3-го энергоблоков был с помощью специальной техники собран и захоронен в могильниках. В дальнейшем земля заливалась бетоном, засыпалась щебнем, на нее укладывали железобетонные плиты.
В этих работах участвовали: А.В. Зубань (г. Юрьев-Польский), продолжительность работы – 1 минута, владимирец В.Б. Кузин (скончался в 2005 году, будучи инвалидом 1 группы), Т.В. Мамедов (г. Камешково), Купчихин Е.Г. (пос. Мстера, округ Вязники, скончался в 2018 году), В.П. Кокорин (г. Вязники, скончался в 2018 году), В.Г. Майоров (г. Киржач, скончался в 2000 году, будучи инвалидом 1 группы), Работы по укладке железобетонных плит вблизи 4-го энергоблока в июне – июле 1986 года выполняли военнослужащие роты дегазации под командованием капитана С.В. Михалева (г. Вязники).
В апреле – августе 1988 года принимал участие в дезактивации зданий ЧАЭС и уборке радиоактивного мусора меленковец А.Н. Юдин (скончался в 2000 году).
Недалеко от 3-го и 4-го энергоблоков располагались ОРУ – Открытые распределительные устройства, входящие в электросистему ЧАЭС. В августе 1986 года на объекте ОРУ работал ковровчанин Н.П. Кошелев. Задача подразделения ликвидаторов состояла в снятии верхнего слоя земли, зараженного радиацией, на глубину 10 – 15 сантиметров, в труднодоступных местах, там, где не могла работать техника (узкие проходы между строениями, площадки под опорами ЛЭП, под трансформаторами и т.д.). Ликвидаторы работали по 15 – 20 минут ввиду высоких уровней радиации.
В декабре 1987 года 3-й энергоблок вновь, «присоединившись» к уже работавшим 1-му и 2-му энергоблокам, начал вырабатывать электроэнергию.
Энергоблоки обслуживал, практически, почти тот же персонал, который трудился на ЧАЭС до аварии, за вычетом выбывших из числа наиболее пострадавших в ночь на 26 апреля 1986 года. Н.Н. Кручинин, слесарь 5-го разряда химцеха 3-го  и 4-го энергоблоков, вернулся на работу через полтора месяца после взрыва и продолжал трудиться вахтовым методом до середины октября (12 дней – работа, 12 дней - отдых за пределами зоны). Продолжительность смены составляла 12 часов. Жили вахтовики также за пределами зоны отчуждения – в построенном специально для них поселке Зеленый Мыс. Бывший житель г. Припять Н.Н. Кручинин проживает в настоящее время в г. Владимире.
Специальное подразделение ликвидаторов постоянно находилось на территории ЧАЭС. Жили военнослужащие в подвальных помещениях АБК-1 и АБК-2, работали приемщиками, сортировщиками и дезактиваторами рабочей одежды ликвидаторов, дежурили на разных отметках (этажах) энергоблоков, убирались в столовых для гражданских рабочих, обеспечивали питанием дежурных  на щитах управления в зданиях ЧАЭС, исполняли обязанности дозиметристов, выполняли разовые работы. В состав данного подразделения входили в разное время П.Н. Фомин (г. Гусь-Хрустальный). Ф.А. Пуков (г. Судогда, инвалид 3 группы), Е.Г. Купчихин (Вязниковский район, скончался в 2017 году, будучи инвалидом 3 группы), В.Н. Бурцев (инвалид 2 группы), В.А. Шалин (инвалид 3 группы), С.Л. Демин (г. Владимир, инвалид 1 группы). Демин до АБК-2 отработал на специальном пункте «ЭПОС», находящемся в нескольких километрах от ЧАЭС. На пункте дезактивировали, а, по-простому -  стирали грязную, радиоактивную одежду ликвидаторов.
В августе – октябре 1986 года владимирец В.Н. Коврижных также был включен а команду обслуживания бытового корпуса ЧАЭС. Рабочая смена продолжалась 12 часов. Выполняемые работы: мытье полов от радиоактивной пыли в 3-м энергоблоке, уборка радиоактивного мусора и загрязненной радиацией одежды ликвидаторов, уборка земли и заливка бетоном площадок под опорами электропередач на территории ЧАЭС. Скончался в 2015 году.
В августе 1986 года Н.П. Кошелев, упомянутый выше, сначала ежедневно выезжал на ЧАЭС вместе с другими ликвидаторами из лагеря ликвидаторов вблизи Оранного и работал дозиметристом в АБК-2, где занимался сортировкой одежды ликвидаторов, вернувшихся с «работы». Нередко рабочую одежду приходилось утилизировать и отправлять для захоронения в могильниках. Затем Николая отправили на постоянное «жительство» в АБК-1 и сначала поселили в актовом зале, а затем перевели в подвальное помещение, где были размещены деревянные нары в три этажа. На улицу выходили только с целью выноса мусора, причем передвигались там исключительно бегом. На лицах, в обязательном порядке – ватно-марлевые повязки. Одежда: белые куртки и брюки из плотного материала, белые суконные туфли на резиновой подошве, на голове – белые медицинские «колпаки», на рукавах – синие повязки с надписью «хозвзвод». На лацкане куртки у многих крепился дозиметр-накопитель. «Хозвзводовцы» занимались уборкой и дезактивацией помещений в административном здании, выносом и погрузкой мебели и оборудования из загрязненных радиацией помещений для отправки всего этого в могильники.
 Следует отметить особо, что «хозвзводовцы» вообще не выходили с территории ЧАЭС, а ведь какими чистыми дезактивированные помещения, где жили ликвидаторы, не были, в них все равно постоянно проникала радиоактивная пыль. Она садилась на одежду, на кожу, проникала в легкие… Наверное, этим людям было очень не просто постоянно ощущать себя в критической обстановке.

В результате выполненных работ были дезактивированы здания ЧАЭС и территория вокруг них, обширные территории зоны отчуждения, населенные пункты, находящиеся в зоне отчуждения. В сотнях могильников, оборудованных в пределах зоны отчуждения, был захоронен радиоактивный мусор, верхний радиоактивный слой почвы, весь засохший сосновый лес, тут же названный «рыжим», опоясывавший ЧАЭС полукольцом до аварии, радиоактивные конструкции, техника и т.д.
В уборке «рыжего леса» и верхнего слоя земли на месте его произрастания участвовали наши земляки: вязниковец Н.А. Шарагин, ковровчанин С.А. Шатров, владимирцы: водитель бульдозера В.М. Полысалов (скончался в 2008 году), Н.А. Анисимов, О.Д. Райнес, старшина технической роты И.В. Крюков, водитель тяжелой техники А.А. Репин (скончался в 1999 году, будучи инвалидом 1 группы), житель г. Гусь-Хрустального В.А. Агафонов (скончался в 1999 году, будучи инвалидом 2 группы).
Позднее освободившееся пространство засыпали полутораметровым слоем земли.

В зоне отчуждения находилось огромное количество техники, без которой дезактивационные и восстановительные работы не могли быть выполнены: экскаваторы, бульдозеры, сваебойки, грейдеры, краны и автокраны, грузовой автотранспорт и транспорт для перевозки людей. Именно поэтому через Чернобыль прошло значительное количество водителей, в первую очередь, водителей грузового транспорта: КАМАЗОВ, КРАЗОВ, МАЗОВ, ЗИЛОВ и т.д. Кто, как не водители, доставлял ежедневно ликвидаторов к местам работ. Вспомним автомобильную колонну из УРАЛОВ и ЗИЛОВ, ползущую из лагеря ликвидаторов в сторону ЧАЭС. За рулями сидели те же ликвидаторы. И глотали ту же радиоактивную пыль. И коротали время в «светящихся» автомобилях целый день на специальных площадках на территории ЧАЭС, в ожидании, когда ликвидаторы-дезактиваторы выполнят свои задания.
Вот фамилии некоторых водителей: Н.В. Дойников, И.Л. Жильцов, С.А. Караченцев (скончался в 2009 году, будучи инвалидом 2 группы), П.В. Петров, В.Г. Шавриков (скончался в 2003 году) (все – жители г. Владимира), В.В. Захаров, (Собинский район), С.А. Крестьянинов. (Камешковский район), В.В. Алексеев (г. Суздаль, скончался в 2003 году).   
Ю.Ж. Хайкин (г. Радужный) доставлял ликвидаторов из Корогода на автобусе к АБК-2, что находится рядом с 3-м энергоблоком. Также, уже на другом автомобиле, он возил дизельное топливо со склада, находившегося в г. Припять, в Корогод. Скончался в 2010 году, будучи инвалидом.
А.В. Карасев (г. Юрьев-Польский) доставлял в сентябре – октябре 1987 года дозиметристов на автомашине ЗИЛ-131 на ЧАЭС, принимал участие в работах по снятию радиоактивного грунта в зоне отчуждения. А.А. Журавлев доставлял руководителей различного ранга в «горячие точки» зоны отчуждения. Проживал в Юрьев-Польском районе. Скончался в 2002 году.
Владимирец Г.Б. Шитов в сентябре – ноябре 1987 года водил в зоне отчуждения бензовоз (скончался в 2001 году, будучи инвалидом 1 группы).

Если для строительства саркофага понадобилось более 400 тысяч тонн бетона, то кто-то же доставил его к месту стройки. И не только бетон, но и железобетонные конструкции, щебенку, песок, другие материалы. И опять фамилии водителей: П.А. Дертенец (г. Владимир, инвалид 2 группы), А.Д. Кузнецов (г. Камешково). Владимирец И.В. Бубнов также участвовал на своем автомобиле в транспортировке к 4-му энергоблоку 150-тонного немецкого подъемного крана «Демаг». Владимирец А.С. Сазонов сначала на автомобиле «Татра» (бетономешалка) подвозил бетон, а в последующем на автомобиле «Колхида» вывозил оборудование с территории ЧАЭС и г. Припять. Работали по 12, а то и по 20 часов в сутки. В.И. Рыбаков (г. Радужный), также возивший бетон на «Татре», вспоминает, что через 2-3 дня меняли спецодежду. Жили водители этой категории, в основном, в г. Чернобыле, в пределах зоны отчуждения. Немудрено, что спецодежду приходилось менять так часто. И понятно, почему все пятеро позже были признаны инвалидами.
Владимирец А.В. Баженов (признан инвалидом 2 группы) был призван на специальные военные сборы в августе 1986 года. Менее чем через год после службы в Советской Армии.
Первые дни в зоне отчуждения Александр выполнял задания по снятию лопатой  радиоактивного слоя земли в трехстах метрах южнее 4-го энергоблока. Затем освободился один из КАМАЗов (водитель демобилизовался), и Александр получил задание перевозить радиоактивный мусор от четвертого энергоблока к могильникам. Его бортовой КАМАЗ у стены энергоблока с помощью крана загружался контейнерами с мусором, и Баженов вез мусор к находившемуся в 15 минутах езды могильнику. Могильник представлял собой очень глубокий котлован. КАМАЗ  спускался на дно котлована, где его, с помощью японского автокрана, разгружали стропальщики, ожидавшие КАМАЗ около могильника и спускавшиеся вниз в его кабине.
Стояла сильная жара, в закупоренной кабине, с «лепестком», закрывающим рот и нос, было невыносимо душно, но приходилось терпеть –  правила радиационной безопасности превыше всего! 15 минут разгрузки тянулись, как часы. Работал Баженов в той же повседневной одежде, которую носил в лагере.
За смену (утреннюю или вечернюю) Баженов делал 3 – 4 рейса. На ПУСО машину мыли до 5 раз. Некоторые машины даже после этого «светились» больше нормы, и их отправляли недели на две «на отстой», после опять проверяли, и, если уровень радиации спадал, ставили в рейс.
25-летний владимирец И.А. Кормышев тоже вывозил на самосвале радиоактивный грунт от стен 4-го энергоблока в могильники. А уже к 1991 году перенес инсульт, инфаркт, ампутацию ноги и был признан инвалидом 1 группы, а в апреле 2001 года врачи, вынуждено – чтобы предотвратить гангрену - ампутировали Ивану вторую ногу. И.А. Кормышев скончался в 2016 году.
Ту же работу, что Баженов и Кормышев, выполняли летом и осенью 1986 года, причем длительное время – не меньше месяца - водители КАМАзов В.А. Беспалов (умер в 2001 г., будучи инвалидом 1 группы, г. Владимир), В.С. Козлов (умер в 2003 г., будучи инвалидом 2 группы, г. Владимир), И.Ф. Орлов (умер в 2005 г., будучи инвалидом 2 группы, г. Владимир), А.С. Фельдмус (умер в 1995 г., будучи инвалидом 1 группы, г. Владимир), А.А. Ильин (умер в 1998 году, будучи инвалидом 2 группы, г. Меленки), В.Г. Майоров (умер в 2000 г., будучи инвалидом 1 группы, г. Киржач), А.А. Седов (умер в 1994 году, г. Муром), Е.И. Курицын (умер в 2001 году, будучи инвалидом 2 группы, Меленковский район), А.В. Романов (умер, будучи инвалидом 2 группы в 2018 году, г. Владимир), А.И. Сизов (инвалид 3 группы, г. Вязники), А.Л. Клочков (умер, будучи инвалидом 2 группы в 2010 году, г. Владимир). Вот такая статистика… Водители И.Л. Жильцов (г. Владимир), И.Н. Шилов (Камешковский район) не признаны инвалидами, хотя и у них хватает болезней. Да и рабочих дней со светящимся грузом в кузове у них поменьше:  у Жильцова – 2 дня, а Шилов оказался в зоне более чем через год после них - в декабре 1987 года. Уровни радиации к тому времени значительно снизились. Владимирец Д.В. Новиков совершал подобные рейсы в течение недели, был признан инвалидом 2 группы в 2015 году.
Владимирец В.М. Фомин, войсковая часть которого дислоцировалась в Ильинцах и Корогоде - на территории зоны отчуждения, доставлял весной 1987 года на ЗИЛ-131 в часть воду из артезианской скважины – для бани, столовой, дезактивации личного состава, делая по три рейса в день по загрязненной радиацией территории.

Техника, используемая на работах в зоне отчуждения, конечно же, выходила из строя. Ремонтом техники занимались специалисты. В июле – октябре 1986 года командовал ремонтным взводом ковровчанин старший прапорщик А.А. Токарев. Владимирцы Н.Е. Жуков и В.В. Колобов в составе отдельной ремонтной роты в феврале – апреле 1987 года ремонтировали технику непосредственно на территории ЧАЭС. Вскоре у Колобова начала болеть голова, и его отправили домой. Дома у него отнялись ноги, и он пролежал год и два месяца, после чего вновь начал ходить, но остались проблемы с циркуляцией крови в ногах. Признан инвалидом 2 группы. Скончался в 2014 году.
А.А. Иванов (Селивановский район) в сентябре – декабре 1987 года ремонтировал технику в Припяти, Лелеве и непосредственно на ЧАЭС. Старшина технической роты владимирец И.В. Крюков в июле – октябре 1987 года, кроме ремонта, вывозил радиоактивную технику и предварительно разбитые лодки - с лодочной станции - для захоронения в могильниках,  владимирец, старший прапорщик Б.Н. Левченко в июле – ноябре 1986 года руководил инженерной мастерской по ремонту техники, используемой при сооружении фильтрационных плотин через речки в зоне отчуждения (скончался в 2016 году), ковровчанин А.Л. Завьялов летом и осенью 1986 года ремонтировал в г. Чернобыле экскаваторы. Занимались ремонтом зараженной техники весной 1987 года вязниковцы Н.А. Шарагин, лейтенант, заместитель  командира роты по политической части и Н.Н. Размахаев, старший прапорщик, начальник службы ГСМ войсковой части, скончался в 2011 году.

Некоторые ликвидаторы водили армейские БРДМ-ы, в основном, с целью дозиметрической разведки местности либо доставки «пассажиров», в основном, представителей командования, в разные точки зоны отчуждения. Управлял БРДМ-ом владимирец В.Б. Кузин (скончался в 2005 году, будучи инвалидом 1 группы). Ковровчанин В.Г. Першин три дня возил по зоне на БРДМ-е разведчиков-дозиметристов, направленных Академией Наук СССР. Муромлянин А.А. Аликин осенью 1986 года водил бронетранспортер  в разные точки зоны отчуждения по заданию командования (скончался в 1996 году, будучи инвалидом  3 группы).
Дозиметрическую разведку с декабря 1986 года по февраль 1987 года осуществлял дозиметрист-водитель автомобиля «Жигули» Е.В. Суворов (г. Петушки). А его брат, А.В. Суворов в это время выполнял работы по дезактивации г. Припять и других населенных пунктов в зоне отчуждения. В феврале 1987 года братья устроились на постоянную работу в ПО «Комбинат» (г. Чернобыль) дозиметристами и работали в зоне отчуждения еще более года вахтовым методом.
Ю.А. Худов (г. Петушки) также долгое время работал в зоне отчуждения вахтовым методом. Он возил на легковом автомобиле механика одной из строительных организаций по объектам, в основном, в г. Припять. Машины «менял, как перчатки»: очередную зараженную радиацией легковушку, когда ее уже невозможно было отмыть, отправляли в могильник, а Худову выдавали новую…
С марта 1987 года по февраль 1991 года работал вахтовым методов в должности дозиметриста в Управлении дозиметрического контроля ПО «Комбинат» В.П. Дударев, также доброволец. В феврале 1991 года Владимир Павлович, возвращаясь на работу в Чернобыль после очередного послевахтового отдыха, почувствовал себя плохо в электричке, был отправлен домой – в г. Петушки, где и скончался от сердечного приступа.
Вязниковец В.В. Ильин в июне – августе 1986 года командовал отделением радиационной и химической разведки и дозиметрического контроля. Работали без выходных и без сменности, производили замеры во многих населенных пунктах и около них, на ПУСО «Лелев». В.В. Ильин скончался в августе 2007 года, будучи инвалидом 2 группы.
В марте – мае 1987 года осуществлял химразведку местности владимирец, командир взвода связи, старший лейтенант В.А. Волков. Он же занимался дезактивацией дорог, ведущих к могильникам, длительное время работал в 3-м энергоблоке.
Один раз участвовал в химразведке местности владимирец В.Д. Ксенофонтов, постоянно выполнявший в  мае – августе 1987 года работы по дезактивации на 3-м энергоблоке. В настоящее время В.Д. Ксенофонтов – инвалид 1 группы.
Владимирец А.С. Жуков в январе – феврале 1987 года производил дозиметрические измерения в «рыжем лесу» и на 3-м энергоблоке.
Муромчанин С.В. Кузьмичев работал в зоне дозиметристом осенью 1987 года и, хотя зафиксированная доза его радиоактивного облучения составила всего 4 рентгена, в 1995 году был признан инвалидом 3 группы, в 1999 году – инвалидом 2 группы, а в 2002 году ушел из жизни. Данный факт, а таких фактов – множество – подтверждает, что дозы радиации, проставленные в карточках доз ликвидаторов, далеко не всегда соответствуют дозам, реально полученным ими. Что такое – 4 рентгена? Да ничего – пару раз сходил на рентген в больнице – и набрал. Но кто посчитает радиацию, попавшую в легкие человека вместе с радиоактивной пылью? Сидит эта пыль в легких и «светит». Долго светит. Ликвидатор давно снял военную форму, вернулся домой, а она – светит… И невидимый счетчик считает «радики».
Владимирец А.А. Токтомбетов, занимавший должность заместителя по финансам командира войсковой части, дислоцировавшейся в Корогоде и Ильинцах, в феврале – апреле 1987 года неоднократно назначался старшим команды дозиметристов, которая направлялась на ЧАЭС или в г. Припять.
В декабре 1986 – феврале 1987 годов обязанности дозиметриста исполнял Л.А. Лаврентьев, во время своего отпуска добровольно обратившийся в соответствующую службу в г. Киеве с предложением своих услуг в качестве дозиметриста. Потребовалось согласие руководства флота, базировавшегося на Камчатке, на котором работал Лаврентьев. Руководство отказало. Пришлось Лаврентьеву обратиться к парторгу флота, после чего было принято положительное решение. Л.А. Лаврентьев проработал вахтовым методом в зоне отчуждения около 2,5 месяцев  - с декабря 1986 года по февраль 1987 года, выполняя замеры уровней радиации в зданиях ЧАЭС, в городах Припять и Чернобыль, в близлежащих населенных пунктах, а также загрязненность автотранспорта и моторных лодок. Когда корреспондент газеты «Трибуна энергетика», издававшейся «по горячим следам» и распространявшейся среди ликвидаторов, спросил Леонида Антоновича, - Что же заставило Вас приехать в Чернобыль? – то получил ответ, - Как-то не могу жить спокойно, когда где-то, пусть даже очень далеко от дома, в двери друзей стучится беда…
В последующем, Л.А. Лаврентьев, инвалид 2 группы, проживал в г. Владимире, скончался в 2018 году.
Старший прапорщик П.С. Выджак, командированный одной из частей Ленинградского военного округа, в мае – июле 1987 года командовал полевой хим. лабораторией, в состав которой входили 3 автомобиля ЗИЛ и 16 ликвидаторов. Лаборатория постоянно находилась в лагере ликвидаторов вблизи Оранного, и каждый день 5 – 7 хим. разведчиков на автомобилях направлялись в зону отчуждения, в том числе, на 3-й энергоблок, где замеряли уровни радиации в местах работ, определяли время работ, распределяли людей. В настоящее время П.С. Выджак проживает в г. Владимире.
Младший лейтенант, житель г. Мурома, В.Н. Веденин в августе – октябре 1987 года также исполнял в зоне отчуждения обязанности начальника передвижной хим. лаборатории. Позднее, уже дома,  начались боли в суставах, часто болела голова, повысилось кровяное давление. Веденин долго пытался бороться с болезнями, но в 2005 году все же был признан инвалидом, а в январе 2007 года ушел из жизни, немного не дожив до 52 лет.
В мае – августе 1988 года исполнял в зоне отчуждения обязанности химразведчика и химинструктора командир отделения вязниковец Р.К. Хисамудинов.
Старший лейтенант А.Д. Тарлаков (г. Гусь-Хрустальный) в августе – октябре 1988 года служил заместителем начальника службы радиационной безопасности 26-й бригады химической защиты, дислоцировавшейся в лагере ликвидаторов вблизи с. Оранное. В сферу обслуживания входила 30-километровая зона, в том числе объект «Укрытие», 3-й энергоблок. Рабочий день длился с 8 часов утра до 20 часов вечера. Скончался в 2016 году.
Что особенно важно, дозиметристы определяли величины уровней радиации в местах производства работ, на основании которых руководителями работ определялось допустимое время работы конкретного ликвидатора, чтобы тот не мог «перебрать» допустимую дозу радиации. У ликвидаторов, выполнявших работы по дезактивации помещений и оборудования 3-го энергоблока в январе – февраля 1987 года, такая доза составляла 0,6 рентгена. Ликвидаторы, работавшие на особо опасных участках, например на крыше 3-го энергоблока, случалось, набирали и до 25 рентгенов, а в среднем – около 3-5 рентгенов за «1 смену», которая составляла не более нескольких минут.

Автомобиль АРС – это автомобиль для полива дорог. Можно было с помощью его поливать водой и здания. Дезактивацию дорог на АРС-ах  осуществлял, в числе многих,  владимирец В.Н. Прохоров (август – сентябрь 1986 года). Прохоров, также, выполнял задания по дезактивации автомобилей, а, еще, как стропальщик, разгружал с автомобилей радиоактивный груз для захоронения в могильнике. А.В. Сторожков (округ Кольчугино) в сентябре – ноябре 1987 года доставлял на АРС-е  воду для обработки здания насосной станции рядом с 3-м и 4-м энергоблоками.
Владимирец А.М. Воробьев на АРС-е  обрабатывал объекты на территории ЧАЭС, в том числе ОРУ (открытые распределяющие устройства). Приезжал он на своем АРС-е из лагеря ликвидаторов вблизи с. Оранное, работал в течение дня, а назад загрязненный радиацией автомобиль через ПУСО не выпускали. Приходилось пробираться домой – в лагерь - «огородами» - по лесным дорогам. Скончался в 2014 году.
Владимирец М.П. Минеев в июне – сентябре 1986 года водил по зоне отчуждения пожарную машину, предназначенную для дезактивации (отмывания) автотехники. Интересный факт: повестку  для участия в «специальных военных сборах» из Ленинского районного военкомата Минееву принесли ночью - 23 июня 1986 года. На сборы было дано 15 минут! М.П. Минеев погиб в 1993 году.

Вязниковец А.Ф. Скворцов, зимой и весной 1987 года на бульдозере убирал радиоактивный грунт и снег, как в г. Чернобыле, так и на ЧАЭС. 
Владимирец А.Ю. Татаев в октябре – декабре 1986 года работал на экскаваторе в г. Чернобыле, на станции Вильча, на ЧАЭС. Рядом с 4-м энергоблоком он загружал в автомашины радиоактивный грунт, копал канавы, разравнивал песок. Работа нередко продолжалась в течение всего светового дня.
В.Н. Никитин (г. Киржач) в 1987 году на автокране демонтировал зараженное радиацией оборудование из «южной» зоны вблизи 4-го энергоблока, участвовал во вскрытии и демонтаже старых коммуникаций и прокладке новых коммуникаций рядом с 3-м энергоблоком.
Владимирец А.А. Тузов в феврале – апреле 1987 года выполнял в зоне отчуждения работы по сносу загрязненных радиацией  строений для последующего захоронения в могильниках. Скончался в 2001 году.
А.В. Терновой (г. Радужный) с декабря 1986 по май 1987 года работал крановщиком на строительстве в зоне отчуждения могильников, количество которых достигло восьмисот. Можно представить, какое количество радиоактивного мусора, древесины, вещей, техники находится под землей в зоне отчуждения! Достаточно сказать, что в могильниках были захоронены все автомобили, в основном модели ВАЗ, принадлежавшие жителям г. Припять. В декабре 1986 года – мае 1987 года выполнял работы по укладке бетона при оборудовании могильников меленковец П.И. Романов. Скончался в 1998 году.

ПУСО – пункты специальной обработки автотранспорта - тоже надо было построить, и делали это те же ликвидаторы. В январе 1987 года строили ПУСО вблизи поселка Диброво ковровчанин Ю.В. Карасев и житель г. Киржача В.И. Нагорный. Тогда же эту работу выполнял владимирец В.А. Максимов, позже стороживший могильники, а в конце срока службы работавший в г. Чернобыле нормировщиком.

Стена в грунте. Был в зоне в 1986 году и такой строительный объект. «Стена в грунте» представляла собой узкую траншею глубиной 30 метров, забитую глиной и другими материалами, не пропускающими загрязненную радиацией воду в бассейн реки Припять. Материалы для заполнения «стены» подвозили водители: В.Н. Балков (г. Владимир, скончался в 1993 году, будучи инвалидом 1 группы), А.Ю. Пивень (г. Собинка, скончался в 2001 году, будучи инвалидом 3 группы) и другие. Работал на строительной технике ковровчанин А.Г. Терехов (скончался в 1998 году, будучи инвалидом 2 группы). Н.В. Воскресенский (г. Владимир) варил металлическую сетку, предназначавшуюся для укрепления «стены в грунте». В.Д. Никешин (г. Радужный, скончался в 2018 году, будучи инвалидом 1 группы), В.К. Павлов (г. Кольчугино, скончался в начале века), В.Н. Пушкин (г. Владимир, пос. Юрьевец, скончался в 2009 году, будучи инвалидом 2 группы), А.Б. Гаврилов, В.В. Деминский (скончался в 2017 году), В.Н. Тарасов (г. Гусь-Хрустальный, скончался в 2015 году), В.А. Погодин (г. Петушки, скончался в 2010 году), А.А. Степанов (г. Владимир, скончался в 2001 году, будучи инвалидом 2 группы) делали опалубку, устанавливали арматуру, принимали бетон. А.Ф. Анохин, И.С. Лазарев и А.Н. Тютин (все трое – владимирцы, скончались, соответственно в 2001, 2007, 2013 годах, будучи инвалидами) там же, в Чернобыле, закончили курсы бурильщиков и бурили на установках СВД-500 пресловутую «стену», а точнее траншею. Тютин успел поработать еще и на экскаваторе, а Лазарев – на башенном кране. Бурили траншею для «стены в грунте» вязниковец А.Л. Осипов (скончался в 1998 году, будучи инвалидом 2 группы), ковровчанин А.А. Воронин (скончался в 1988 году, будучи инвалидом 1 группы). Участвовал в возведении «стены в грунте»  камешковец Т.В. Мамедов. Почти все перечисленные являются инвалидами.
Бригада военнослужащих – строителей, в составе которой был владимирец В.В. Козлов, преследовала ту же цель, что и ликвидаторы, «строившие» «стену в грунте», но иным методом: между прудом-охладителем и рекой Припять бурили 20-метровые скважины и с помощью насосов качали, а, точнее, возвращали радиоактивную грунтовую воду, просачивающуюся в сторону реки, опять в пруд.

Для строительных работ требовался щебень. Много щебня. Его подвозили, в том числе, и речным транспортом – на теплоходе, который «приходил» по Днепру с юга и вставал для разгрузки в канале вблизи ЧАЭС. В августе – октябре 1986 года на теплоходе работал в должности старшего электромеханика А.В. Сумарев, в настоящее время – житель округа Кольчугино, инвалид 2 группы.

Отдельный разговор – об офицерах, руководивших подразделениями ликвидаторов.
Да, офицеры, постоянно и массово, не выполняли физическую работу, которая была делом рядового и сержантского состава. Они не грузили радиоактивный мусор, не долбили радиоактивные бетонные стены отбойными молотками, не пилили рыжий лес, не мыли бесконечные коридоры зданий ЧАЭС. Хотя, случалось, и работали вместе с солдатами, когда этого требовала обстановка. В первую очередь, офицеры занимались организацией работ, обеспечением личного состава всем необходимым, отвечали за безопасность работ. В экстремальных условиях от одной команды зачастую зависит жизнь подчиненных. Они всегда были рядом с исполнителями работ, а то и шли впереди них – с дозиметрами, определяя объем и допустимое время работ. Они сопровождали группы ликвидаторов в самые опасные места, в том числе на крыши 3-го энергоблока и хранилища отходов ядерного топлива, причем проделывали этот путь неоднократно, с каждой новой группой ликвидаторов. Если в первые месяцы после аварии офицеры переодевались по прибытии на ЧАЭС, то в последующем, по крайней мере, с января 1987 года, находились в зоне отчуждения в той же одежде, которую носили в чистой зоне – месте дислокации военной части. То есть, носили на себе подхваченную в зоне радиоактивную пыль. И можно только гадать, чем это обернулось в последующем. Хотя зачем гадать: из более чем полутора сот офицеров-ликвидаторов, проживающих во Владимирской области, более трети признаны инвалидами с причиной: «увечье, получено при исполнении обязанностей военной службы, связано с аварией на ЧАЭС». А если брать соотношение всех инвалидов-ликвидаторов ко всем ликвидаторам, проживающим во Владимирской области, получится менее одной четвертой. О некоторых офицерах рассказано выше. Продолжим:
Полковник Ю.Я. Сопильняк принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в августе – сентябре 1986 года в должностях старшего офицера оперативного отдела, начальника оперативного отдела, заместителя начальника штаба Научного центра войсковой части, представлявшей собой военный научный центр Министерства обороны, укомплектованный офицерами - научными работниками из различных НИИ и других научных организаций. Научный центр занимался оценкой обстановки во всех сферах жизнедеятельности и выработкой рекомендаций и предложений по проведению работ по ликвидации последствий аварии как на самой Чернобыльской АЭС, так и в пораженном радиацией районе. Все разработки Научного центра представлялись в Государственную комиссию, находившуюся в г. Чернобыле. Сопильняк по долгу службы регулярно оказывался в пределах зоны отчуждения на автомобилях, бронетранспортерах, воздушной химической лаборатории – самолете АН-26, в основном, с целью радиационной разведки. В настоящее время Ю.Я. Сопильняк проживает в г. Владимире, полковник в отставке. Инвалид 1 группы.
Полковник В.Л. Скатаров в августе 1986 года исполнял обязанности старшего политработника оперативной группы войск, дислоцировавшейся в населенном пункте Терехов. Проживал в г. Меленки. Инвалид 2 группы. Скончался в 2012 году.
Подполковник В.И. Головкин в апреле – мае 1987 года занимал должность заместителя начальника штаба 26-й бригады химической защиты, неоднократно непосредственно руководил работами по дезактивации  помещений и оборудования 3-го энергоблока, вывозкой и захоронением в могильники «рыжего леса», конструкций и оборудования из промышленной зоны ЧАЭС. Проживает в г. Владимире. Инвалид 2 группы.
Подполковник Н.Г. Казаков с декабря 1986 года исполнял обязанности заместителя по тылу командира 26-й бригады химической защиты. Н.Г. Казаков отвечал за организацию питания личного состава, за обеспечение помывки личного состава и смену нательного белья. В зоне отчуждения постоянно находился с личным составом бригады. В 3-м энергоблоке ликвидаторы обрабатывали стены, срубали бетон, откачивали из подвала радиоактивную воду, за пределами станции - убирали «рыжий лес», а около населенного пункта Лелев убирали лесозащитную полосу вдоль дороги и грунт, причем в этих работах непосредственно участвовало и руководство бригады, в том числе и Н.Г. Казаков. Также ликвидаторы участвовали в транспортировке радиоактивного мусора к могильнику, находившемуся вблизи населенного пункта Копачи. В настоящее время полковник в отставке Н.Г. Казаков проживает в г. Коврове. Инвалид 2 группы.
Подполковник Н.С. Чаплыгин прибыл в район зоны отчуждения в начале февраля 1987 года в составе оперативной группы Северокавказского военного округа. Занимался вопросами тылового обеспечения двух полков. Многократно руководил подразделениями ликвидаторов на работах на ЧАЭС, населенных пунктах, могильниках, в «рыжем лесу». Проживает в г. Муроме. Инвалид 2 группы.
Подполковник В.С. Неживой в апреле – мае 1987 года возглавлял подразделения военнослужащих и контролировал работы по дезактивации территории рядом с 3-м энергоблоком, «рыжего леса», территории г. Чернобыля. Проживал в г. Коврове. Скончался в 2018 году.
Подполковник Ю.В. Туровников, проходя службу в Ленинградском военном округе и занимая должность командира батальона, в апреле 1988 года на базе своего батальона сформировал 21-й полк химической защиты и по  июль 1988 года принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, занимая должность заместителя начальника отдела войск Гражданской обороны оперативной группы ГО СССР. Туровников контролировал выполнение работ по дезактивации г. Припять, других населенных пунктов в зоне отчуждения, а также ход работ на объекте «Укрытие», то есть на саркофаге. Проживал в г. Владимире. Полковник запаса. Скончался в 2018 году.
Майор А.Е. Токмаков в мае 1986 года командовал ротой химической обработки. Военнослужащие дезактивировали помещения зданий ЧАЭС, осуществляли радиационную разведку вокруг ЧАЭС, участвовали в уборке радиоактивных отходов с помощью роботов. А.Е. Токмаков проживает в г. Коврове.
С.П. Пащук, с декабря 1986 по март 1987 года, принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в должности заместителя командира батальона по тылу. Скончался в 2018 году. Майор запаса.
Майор А.А. Макуха с октября 1986 года по январь 1987 года занимал должность начальника оперативного отдела 26-й бригады, дислоцировавшейся вблизи с. Оранное, в палаточном лагере ликвидаторов. Руководил дезактивацией помещений и территории ЧАЭС, лично принимал участие в разборке и расчистке завалов на крыше 3-го энергоблока. Проживает в г. Владимире. Подполковник запаса. Инвалид 2 группы.
Майор М.М. Гарипов с октября 1986 года по январь 1987 года исполнял обязанности начальника штаба батальона ликвидаторов 26-й бригады, руководил работами своих подчиненных по дезактивации 2-го, 3-го энергоблоков, а также на недостроенных 5-м и 6-м энергоблоках. Проживает в г. Владимире. Инвалид 2 группы.
Майор В.П. Протасов, командир батальона 26-й бригады, в июле – сентябре 1987 года руководил работами по дезактивации 3-го энергоблока, дорог в зоне отчуждения. Проживает в г. Владимире. Подполковник запаса.
Майор Е.А. Карамышев в ноябре – декабре 1986 года в составе Управления отделов по войскам юго-западного направления КГБ СССР осуществлял оперативное обслуживание штаба группировки войск Министерства обороны СССР. Неоднократно по служебным делам выезжал  в зону отчуждения, в том числе на ЧАЭС. Проживает в г. Владимире. В 90-е годы участвовал в чеченских событиях. Подполковник запаса. Инвалид 3 группы.
Майор В.В. Гусев в сентябре – декабре 1987 года руководил клубом в лагере ликвидаторов вблизи с. Оранное, рядом с границей 30-километровой зоны. Неоднократно выезжал а район ЧАЭС вместе с подразделениями военнослужащих, мобилизовал личный состав на  выполнение работ. Проживал в г. Коврове. Скончался в декабре 2003 г., в звании подполковника в отставке, будучи инвалидом 3 группы.
Капитан Ю.А. Виштакайло командовал батальоном химической защиты. Его батальон в сентябре 1986 года принимал участие в дезактивации населенных пунктов в зоне отчуждения, города Припять, территории непосредственно рядом с 4-м энергоблоком. В настоящее время проживает в г. Владимире. Полковник запаса.
Капитан Н.В. Камышников в 1986 году занимался, в составе ремонтно-восстановительного батальона, ремонтом военной техники, средств связи, экспериментальным ремонтом радиоактивной техники. Группа Н.В. Камышникова постоянно выезжала на ЧАЭС за заглохшей техникой и «изымала» ее из зоны с высоким уровнем радиации. Здесь следует отметить, что, как только работавшая в радиоактивной зоне техника глохла, водитель выскакивал из кабины и убегал в относительно безопасное место. И наступал черед идти в зону группе Камышникова… Подполковник в отставке Н.В. Камышников проживал в г. Владимире. Инвалид 3 группы. Скончался в 2012 году.
Капитан И.Е. Полстянов в июле – сентябре 1986 года командовал ротой специальной обработки. Военнослужащие его роты дезактивировали помещения и оборудование 3-го энергоблока, местность рядом с 3-м и 4-м энергоблоками, территории ОРУ-750 и ОРУ-500, убирали «рыжий лес». И.Е. Полстянов проживает в г. Коврове. Инвалид 3 группы.
Старший лейтенант И.В. Артемов в конце 1986 года командовал ротой химической обработки. Военнослужащие дезактивировали помещения и оборудование 3-го энергоблока, чистили крышу хранилища отходов ядерного топлива (ХОЯТ) от радиоактивных обломков. И.В. Артемов сопровождал ликвидаторов плоть до самой крыши. Проживает в г. Владимире. Полковник запаса. Инвалид 2 группы.
Э.В. Евстигнеев принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в августе 1986 года в должности командира взвода специальной обработки, в звании лейтенанта. Проводил дезактивацию участков местности и дорог. Осуществлял радиометрическую разведку местности и дозиметрический контроль загрязненной радиацией техники. В последующем  занимал должность военного комиссара Вязниковского района Владимирской области. Имеет звание подполковника.
В зоне отчуждения, естественно, исполняли свои служебные обязанности и сотрудники Комитета государственной безопасности СССР. Подполковник А.М. Богданов осуществлял оперативную работу в составе военной контрразведки в зоне отчуждения с 13 октября по 11 ноября 1986 года. Рабочее место – в г. Чернобыле. Предотвращали, по поступающим сигналам, воровство, а также несанкционированные пробы почв для отправки за границу. А.М. Богданов, будучи жителем г. Владимира, инвалидом 2 группы, скончался в 2019 году. Еще раньше, с 12 июля по 8 августа, занимался оперативной работой в составе  оперативной группы КГБ СССР в зоне отчуждения старший лейтенант В.В. Тармолов. Ушел в запас в звании подполковника ФСБ РФ. Проживает в г. Ставрово Собинского района. Инвалид 2 группы.
Несколько слов о курсантах – будущих офицерах. 1 июня 1986 года в зону отчуждения был направлен весь пятый курс Тамбовского высшего военно-командного училища химической защиты. Курсанты выполняли работы по дезактивации помещений ЧАЭС и техники. Среди них был и 22-летний В.А. Кульков. Сейчас В.А. Кульков – житель г. Владимира, подполковник запаса.

Параллельно работам по дезактивации был выполнен огромный объем восстановительных работ. Генеральный директор ВНИПТИЭМ Н.И. Суворов летом 1986 года был трижды командирован на ЧАЭС для определения работоспособности электродвигателей и организации работ по их замене. Неоднократно находился в условиях высоких уровней радиации. В 1996 году был признан инвалидом 2 группы, а в 2000 году, менее чем через три месяца после награждения орденом Мужества, ушел из жизни с диагнозом «рак легких». Еще раньше, в 1998 году скончался бывший сотрудник ВНИПТИЭМ, инвалид 2 группы, кавалер ордена Мужества Е.Б. Федоров, а в 2001 году - его коллега, тоже кавалер ордена Мужества А.К. Кальман. Оба побывали в  1986 году в «чернобыльской командировке». Еще следует упомянуть чернобыльцев, инвалидов 2 группы - сотрудников ВНИПТИЭМ А.С. Абрамова (скончался в 2008 году) и Н.В. Панченко.

Для обеспечения строительных и других работ требовалась четкая работа снабженцев. Владимирец, прапорщик В.М. Киселев, ранее заслуживший боевые награды в Афганистане, работал  с июня по октябрь 1986 года начальником отдела снабжения, находящегося  в г. Чернобыле. По делам службы В.М. Киселев, имевший пропуск с надписью «всюду», выезжал на ЧАЭС, в г. Припять, во многие места зоны отчуждения.
Александровец В.И. Пименов в ноябре-декабре 1986 года работал электриком на бетонном заводе в г. Чернобыле. Ежедневно автобус доставлял его с товарищами из лагеря ликвидаторов (Оранное) на завод. Смена длилась 12 часов. И так, без перерыва – 40 дней.
Чуть позже, в декабре 1986 – мае 1987 года, на этом заводе отвечал за состояние электрооборудования владимирец Ю.А. Теремизов, также выполнявший работы по замене и наладке электрооборудования 3-го энергоблока.
Ковровчанин А.А. Голубев в первой половине 1987 года сначала дезактивировал 3-й энергоблок, затем трудился на хлебозаводе в г. Чернобыле.
В августе – сентябре 1988 года младший лейтенант, судогодец Ю.В. Белокрылин в должности заместителя командира роты руководил работами по дезактивации помещений ЧАЭС»
Г.И. Решин (Судогодский район) в 1986 году работал в  г. Чернобыле инженером по технике безопасности и контролировал безопасность работ на ЧАЭС, на строительстве железной дороги, на работах по укреплению берегов реки Припять. Скончался в 2011 году.
Младший инспектор ВПЧ (Военизированная пожарная часть) № 2 г. Круменчуга, сержант В.А. Варламов, как член КПСС, «по собственному желанию», 15.10.86 г. был направлен в ВПЧ-2, охранявшую ЧАЭС. Подразделение дислоцировалось в г. Чернобыле. Проверяли в трехсменном режиме соблюдение техники безопасности при огневых (сварных) работах, а также противопожарное состояние объектов ЧАЭС. Проживает в настоящее время в г. Владимире.
В.Г. Турцов был призван военным комиссариатом на специальные военные сборы в сентябре 1989 года. В составе группы из 15 человек он проживал в здании интерната г. Чернобыля, там же и работал электромонтером по обеспечению освещения и исправности кабельных линий в зоне отчуждения. Проживал в г. Муроме. Скончался.

Нельзя забыть и об еще одной категории специалистов – о медицинских работниках. В особых условиях радиоактивного загрязнения был необходим и особый медицинский контроль, а также профилактика заболеваний и их лечение, в том числе непосредственно на месте, если это были обычные легкие заболевания. И, в первую очередь, здесь хочется рассказать о женщинах-врачах, командированных в зону отчуждения. С.В. Соколову в 1986 году направил Белоцерковский отдел здравоохранения. Работая врачом-инфекционистом в Чернобыльской центральной районной больнице, Сусанна Владимировна вела прием заболевших, а также выезжала в различные места зоны отчуждения для осмотров гражданских рабочих. В 1987 году в той же больнице работала Ю.И. Кириллова, командированная из г. Златоуста Челябинской области и занимавшая в Чернобыльской ЦРБ  должность врача-лаборанта. Юлия Ивановна осуществляла прием больных, обследование, забор крови для анализа. Жили врачи там же – в г. Чернобыле, до места работы их доставлял автобус. По городу не ходили, а если приходилось выходить из помещения на улицу, одевали на лицо ватно-марлевые повязки. Рабочий день продолжался от 8 утра до 20-00, без выходных. В настоящее время С.В. Соколова проживает в г. Вязники, инвалид 2 группы. Ю.И. Кириллова проживает в г. Владимире.
В.Н. Любиш, в то время – майор медицинской службы, с мая 1986 года работал начальником хирургического отделения Белоцерковского отдельного медикосанитарного батальона, развернутого на границе зоны отчуждения. За четыре первых месяца через лечебные отделения батальона  прошли 3,5 тысячи ликвидаторов, а одновременно там летом 1986 года лежали до 300 человек. В хирургическом отделении при личном участии майора Любиш были проведены более шестидесяти операций в полевых условиях. В последующем Владимир Николаевич в составе группы медицинских работников обследовал деревни в радиоактивных зонах и всех больных-военнослужащих направлял в лечебные учреждения и госпитали г. Киева, а гражданских - в районные и областные больницы. В июне – октябре 1987 года В.Н. Любиш участвовал в составе бригады врачей в медобеспечении безопасности взрывных работ вблизи ЧАЭС. Проживает в г. Владимире. Инвалид 2 группы.
Подполковник В.В. Бердников в июне-октябре 1986 года командовал медицинским пунктом радиационной и химической разведки, обслуживающим три батальона ликвидаторов. Лично контролировал выход ликвидаторов на крышу третьего энергоблока ЧАЭС. Проживал в г. Коврове. Инвалид 3 группы. Скончался.
2 мая 1986 года подполковник медицинской службы В.В. Хорунжий был вызван по тревоге в госпиталь г. Владимира вместе с подполковниками медицинской службы А.Б. Ханькевичем, Н.Ф. Арифулиным, А.Н. Любочко и другими военными терапевтами. Получили приказ прибыть 3 мая в 10-00 в госпиталь имени Н.Н. Бурденко (г. Москва) для дальнейших указаний.
После прибытия, 3 мая, в актовом зале госпиталя с группой терапевтов Московского военного округа были проведены трехчасовые занятия начальником ЦВМУ МО СССР, генералом-полковником медицинской службы, профессором Ф.И. Комаровым, академиком А.И. Воробьевым и физиком-атомщиком, специалистом по экспресс-диагностике лучевой болезни и работе в условиях радиоактивного загрязнения. Каждому терапевту вручили инструкцию в виде брошюры по выявлению симптомов лучевой болезни.
В 15-00 терапевтов доставили на Чкаловский аэродром, где к ним присоединились терапевты из Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова. В самолет загрузились около 170 человек.
Приземлились на аэродроме Жуляны вблизи Киева и были доставлены в Киевский госпиталь, на территории которого разместились в нескольких десятках автобусов «Икарус». Только в Киеве военные врачи узнали свою задачу, до этого все держалось в тайне.
К ночи оказались в районе г. Припять, а утром следующего дня  В.В. Хорунжий вместе с А.Б. Ханькевичем приняли в подчинение группу врачей и сестер из Ленинградского военного госпиталя: врача-лаборанта, фельдшера-лаборанта и их помощников, врача-радиолога с приборами для измерения уровней радиации. В качестве средства передвижения получили санитарный автомобиль УАЗ. Всего в группе оказалось девять человек. Старшим мобильной группы был назначен Хорунжий. Всего таких мобильных групп было сформировано несколько десятков.
Задача группы Хорунжего состояла в выявлении лучевой болезни у гражданского населения на маршруте в районе населенного пункта Полесское Киевской области и всех сел и хуторов в округе путем подворных обходов с целью опроса селян, выявления их жалоб, забора анализов крови, радиологического контроля. В результате были выявлены несколько десятков больных лучевой болезнью, которых направили в клиники городов Киева, Москвы и Ленинграда.
Всем обследуемым выдавались йодистые препараты для блокирования щитовидной железы, которая без этих препаратов может переродиться в злокачественную опухоль.
Дети и беременные женщины, обнаруживаемые при подворных обходах, направлялись в оздоровительные и профилактические учреждения Крыма и Кавказа.
Врачей забыли поставить на довольствие, и пищей их снабжали местные жители. Работали, не покладая рук, и только случайно узнали, что их отзывают. Доложили представителю ЦАМУ МО СССР о проделанной работе и были отправлены в Киев, а далее – самолетом – в Москву.
Б.В. Мышенков, имея специальность врача-радиолога, с 19 по 27 мая 1986 года работал в зоне Чернобыльской АЭС, в городах Припять и  Чернобыль по 12 – 14 часов в день, ведя отбор проб на радиоактивность почвы, воды из водоемов, питьевой воды из колодцев, водопроводов, а также пищевых продуктов из продовольственных баз и магазинов. Непосредственно на ЧАЭС производил замеры в блоке помывки личного состава, в рабочих помещениях. Проживал в г. Гусь-Хрустальном. Инвалид 3 группы. Скончался в 2009 году.
Лейтенант Е.В. Лялин проходил службу  в феврале – апреле 1987 года в должности врача-дозиметриста в батальоне железнодорожных войск, дислоцировавшемся в населенных пунктах Корогод и Ильинцы. Также исполнял обязанности врача-терапевта. Ежедневно Е.В. Лялин с дозиметристом проезжал на УАЗе по объектам, где работал батальон, производил измерения уровней радиации, сдавал результаты в Ставку, находящуюся в 3-м энергоблоке ЧАЭС, выписывал там же заявку на получение продуктов и газированной воды и получал их в главном корпусе ЧАЭС. Также Е.В. Лялин эвакуировал больных ликвидаторов своего батальона в Киев с целью госпитализации. Лечил проживавших в Корогоде жителей, в основном, стариков и детей. В настоящее время Е.В. Лялин проживал в г. Муроме. Инвалид 2 группы. Скончался в 2014 году.
В состав подразделений ликвидаторов в обязательном порядке входили фельдшеры или санитарные инструкторы. Ковровчане Г.Я. Кушпетюк (скончался в 2012 году), Ю.А. Назаров, А.Н. Новокщенов (скончался в 2018 году), М.В. Тихонов следили за состоянием здоровья ликвидаторов, оказывали медицинскую помощь, производили при необходимости санитарную обработку личного состава, доставляли больных и травмированных с мест производства работ, в том числе с ЧАЭС, в место дислокации воинской части. Владимирец, санитарный инструктор А.П. Чирич был, по совместительству, дозиметристом и возглавлял команду бригадного медпункта, регулярно направлявшуюся на работы по дезактивации третьего энергоблока. Работали в ремонтном и реакторном залах: мыли стены, выносили радиоактивный мусор – обрубки с бетонных полов.

Выше уже упоминалось о женщинах-ликвидаторах. Хочется продолжить рассказ о них, чтобы еще раз подивиться их мужеству.
В работах по эвакуации населения в составе подразделений гражданской обороны принимали участие в 1986 году Н.Н. Громова, в настоящее время - жительница г. Владимира и Т.А. Бутузова, в настоящее время - жительница Петушинского района. Одним из заданий, которые выполняли отважные женщины, была эвакуация детских садов. Т.А. Бутузова, работавшая заведующей детским садом, эвакуировала свой детский сад из г. Чернобыля.
Н.А. Азаренко, 18-летняя жительница г. Чернобыля, до 4 мая 1986 года продолжала трудиться на Чернобыльском маслосырзаводе приемщицей молока. Молоко, поступавшее из чистых районов, шло в переработку, а доставленное с загрязненных радиацией территорий – выливалось в канализацию.
Н.В. Ивашкова, после окончания ремесленного училища, получив в октябре 1987 года специальность повара, оказалась, по направлению, в г. Чернобыле. Жила в общежитии, трудилась в столовой г. Чернобыля, а с 1989 года была переведена в столовую № 19 Чернобыльской АЭС, расположенную рядом с 5-м и 6-м недостроенными энергоблоками. Ликвидаторы, работавшие непосредственно на ЧАЭС, хорошо знают эту столовую, а некоторые одно время даже проживали в ней, на первом этаже.
В.Н. Козийчук жила в г. Чернобыле, работала укладчицей готовой продукции на хлебокомбинате. После аварии часть работников хлебокомбината выехала самостоятельно в чистые районы, либо была эвакуирована. Вера Николаевна, в числе немногих оставшихся, продолжала трудиться до октября 1986 года, но уже по другому графику: сутки – работа, полторы сутки – отдых, то есть и «за того парня». Пусть город оказался и в зоне отчуждения, но хлеб-то людям был необходим по-прежнему.
Т.А. Сухарева до 1987 года жила в г. Петушки Владимирской области, занимала должность зам. зав. отделом районного комитета ВЛКСМ. В марте 1987 года она оказалась в г. Чернобыле, и проработала бухгалтером в управлении дозиметрического контроля ПО «Комбинат» (с 1990 года – НПО «Припять»), семь лет. Вот такие они тогда были, комсомольские путевки!
На одной из загрузочных вертолетных площадок, находившихся в трехстах метрах от г. Чернобыля, в начале мая 1986 года наполняла мешки песком вместе с другими горожанами В.Н  Костюченко.
Н.А. Азаренко, Т.А. Сухарева, В.Н. Козийчук В.Н. Костюченко проживают в настоящее время в Петушинском районе, а Н.В. Ивашкова – в г. Собинке.
А.В. Разживина направлялась в зону отчуждения управлением строительства г. Навои (Республика Узбекистан) дважды – в октябре-декабре 1986 года и в феврале–мае 1987 года. Жила в г. Чернобыле, работала старшим инженером, а затем начальником группы учета отдела кадров Управления строительства № 605. Исполняя свои обязанности, Алла Викторовна побывала во многих местах зоны отчуждения, в том числе пять раз – на самой ЧАЭС и даже на 73-й отметке третьего энергоблока – совсем недалеко от крыши! В настоящее время проживает в г. Карабаново,  Александровский район.
С.В. Киселева была командирована в зону отчуждения Черниговским областным управлением связи, и отработала в Чернобыльском районном узле связи электромехаником с 18 по 25 июня 1986 года. Проживала в это время С.В. Киселева вместе с сослуживцами в ленинской комнате Иванковского узла связи, вне зоны отчуждения. Ежедневно бригаду связистов (старший группы, два техника-электромеханика, два телефониста, телеграфист) на автомобиле РАФ доставляли в г. Чернобыль. На всех выделялся один дозиметр. Смена длилась 12 часов. Средства защиты от радиации – ватно-марлевые повязки. Чернобыльский узел связи регулярно обрабатывался специальной пеной с целью дезактивации. Питьевую воду в бидоне возили с собой, а обедали в столовой г. Чернобыля. Ежедневно, при выезде из зоны, мылись в палатках. Сначала - женщины, потом – мужчины…  В настоящее время С.В. Киселева проживает в г. Владимире.
Р.М. Юнусова, ветеринарный врач, работавшая во Всесоюзном научно-исследовательском институте ветеринарной вирусологии и микробиологии, в г. Покрове Петушинского района Владимирской области, направлялась в зоны радиоактивного загрязнения неоднократно: в 1986, 1987 и 1988 годах. Трудилась в лаборатории патоморфологии, вскрывала трупы животных, эвакуированных из зон радиоактивного загрязнения и умершвленных на Гомельском мясокомбинате, с целью выявления изменений, произошедших в результате радиоактивного облучения. Занималась с домашними животными она и непосредственно в радиоактивных зонах, в том числе и в зоне отчуждения. Результаты поражали: многие внутренние органы оказывались полуразрушенными или разрушенными полностью. Раиля Миргалимовна уже тогда задавалась вопросом – неужели то же самое происходит и с внутренними органами человека, попавшего под радиоактивное облучение?
Время дало ответ на этот вопрос. Радиоактивное воздействие не прошло бесследно для многих ликвидаторов. В настоящее время из 242 тысяч российских ликвидаторов более 70 тысяч признаны инвалидами, а более четверти ушли из жизни. А всего в ликвидации последствий аварии участвовали 526250 человек из разных регионов бывшего Советского Союза. Из районов, подвергшихся серьезному радиоактивному загрязнению были выселены 120 000 человек.
Во Владимирской области, на сентябрь 2019 года , соответственно, из 2,7 тысяч ликвидаторов – более 500 инвалидов (в книге не по всем ликвидаторам упоминаются инвалидности) и около 900 ушедших из жизни

Официальным днем окончания работ по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС считается 31 декабря 1990 года. После этого Чернобыльская АЭС еще почти 10 лет вырабатывала электроэнергию, но 15 ноября 2000 года была остановлена окончательно. В течение нескольких лет рассматривались проекты реконструкции саркофага (объект «Укрытие») над 4-м энергоблоком, построенного ликвидаторами в ноябре и пущенного 14 декабря 1986 года, с целью значительного увеличения срока его службы, определенного первоначально в 20 - 30 лет. В 2007 году началось строительство нового саркофага. В ноябре 2016 года металлическая арка высотой 108 метров накрыла собой старый саркофаг. Новое изоляционное сооружение, именуемое также «новая защитная оболочка», на английском – «New Safe Confinement» - введено в эксплуатация 10 июля 2019 года.
По многочисленным свидетельствам, первый саркофаг уже в начале 21 века представлял собой далеко не такое монолитное образование, как в конце 1986 года: во всю шли процессы разрушения бетонных конструкций, в стенах появились трещины. В начале 21 века в объекте «Укрытие», как официально назвали саркофаг, находилось еще около 200 тонн разбросанного взрывом ядерного топлива. В десятках помещений внутри «Укрытия» опасно «фонило»: 200 – 800 рентгенов в час. Возле бассейна, где до аварии хранились сборки с ядерным топливом, зашкаливало за три тысячи рентгенов в час. Под стенами «Укрытия» уровень радиации более чем в две тысячи раз превышал уровень естественного радиационного фона.
Тем не менее, уровни радиации в зоне отчуждения значительно снизились. Так, в 2003 году фоновый уровень в г. Чернобыле составлял 146 микрорентгенов в час – всего в 10 раз выше киевского, не превышавшего естественного радиационного фона.
Раз за разом, в течение многих лет, в СМИ появлялись сообщения о продолжающемся нелегальном вывозе из зоны отчуждения огромного количества металлолома для последующей продажи, в том числе и в России. Оказывается, местные жители, разобрали и сдали на металлолом, в числе прочего и почти все металлическое ограждение 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. Широко распространено в зоне отчуждения и браконьерство.
Руководство Украины серьезно озаботилось положением, создавшимся в зоне отчуждения. Поэтому в августе 2007 года Президент Украины В. Ющенко подписал указ о создании на территории зоны отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС заказника (заповедника) «Чернобыльский специальный» площадью 49 тысяч гектаров.

Двадцатый век пережил много катастроф, но именно чернобыльская катастрофа признана самой страшной техногенной катастрофой 20-го века.

         Чернобылец.

         Он был обычным мужиком:
Привычно вкалывал до пота,
А о Чернобыле - ТАКОМ! -
Случайно, мельком слышал что-то.

Но неожиданный листок -
Повестка из военкомата
         С пометкою: «явиться в срок» -
Вмиг превратил его в солдата.

На необычную войну
Попал он: люди не стреляли,
А чью-то страшную вину
Поочередно исправляли,

И в методичности работ
Не ощущалась ярость боя:
Никто не лез на вражий дзот,
Хотя и жертвовал собою...

Домой вернулся он живьем,
Забыв про цезии и йоды,
А о ранении своем
Узнал в больнице, через годы.

Надежда, что судьбой храним,
Теперь сменилась на другое:
Крест на груди, да боль под ним -
Извечный спутник непокоя.

                Ю. Поликарпов


                Эпилог

Ежегодно 26 апреля, в очередную годовщину чернобыльской катастрофы, владимирские ликвидаторы, чтобы вспомнить героические дни, отдать дань уважения памяти ушедших из жизни товарищей, собираются на митинг у памятника жертвам радиационных аварий и катастроф, установленного в 1996 году в сквере на улице Большая Нижегородская. В эти апрельские дни местные средства массовой информации не скупятся на материалы по «чернобыльской» теме. На местных радио и телеканалах проходят  сюжеты о митинге ликвидаторов-чернобыльцев.
И вот, на следующий день после одного из таких митингов,  я, направляясь на работу,  вышел из троллейбуса и заметил, что меня догоняет юноша с бутылкой пива в руке. Он поравнялся со мной и неожиданно спросил:
- Извините, Вы, случайно, не руководитель владимирского городского отделения Союза «Чернобыль»?
- Да, это я…
- Спасибо Вам за то, что Вы сделали, - и парень пошел дальше со своей бутылкой…
Чувство гордости, испытанное мной тогда, конечно же, в первую очередь, должны разделить все мои товарищи, прошедшие много лет назад через радиоактивный ад.
А мне тогда подумалось:
- Вот вам и многократно обруганная «современная молодежь»! Все-то они знают и понимают. И растут нормальными гражданами своей страны – России.
А, значит, остается надежда на восстановление былого могущества нашей державы, и ждет нашу Родину - Россию Великое Будущее.


                Список использованной литературы.

1. А.А. Дьяченко, И.Д. Грабовой, Л.Н. Ильин. «Чернобыль. Катастрофа. Подвиг. Уроки и выводы». Москва. Интер-Весы. 1996
2. В. Губарев. Чернобыль. Москва. МПФГ «ЛИДЕР – ИНВЕСТ ИНК». 1996
3. Чернобыль: 15 лет спустя. Под общей редакцией Н.В. Герасимовой. – Москва. Издательство «Контакт-культура». 2001
4. В.И. Булатов. Россия радиоактивная. – ЦЭРИС. Новосибирск. 1996
5. Д. Ирвинг. Ядерное оружие третьего рейха. Москва. Центрополиграф. 2005
6. В. Овчинников. Горячий пепел. Издательство АПН. Москва. 1985
7. В.Н. Новоселов, В.С. Толстиков. Тайны «Сороковки». – Екатеринбург. ИПП «Уральский рабочий». 1995
8. В.Н. Новоселов, В.С. Толстиков. Атомный след на Урале. - Челябинск. «Рифей». 1997
9. Н.Г. Мормуль. Катастрофы под водой. С. – Петербург. 2001
10. Газеты: «Российская газета», «Парламентская газета», «Советская Россия», «Известия» и некоторые другие периодические печатные издания, в том числе, журнального типа.
11. Информация, собранная Владимирской областной общественной организацией «Союз Чернобыль» у героев атомного фронта – жителей Владимирской области.
12. Информация из Интернета.


Автор: Поликарпов Юрий Васильевич.
Ю.В. Поликарпов родился в 1948 году в г. Россошь Воронежской области. С детских лет проживает в г. Владимире. Образование – высшее. Специальность по образованию – инженер-механик. Более двадцати лет проработал инженером-технологом и начальником технологического бюро на владимирском предприятии ВЗПО «Техника».
Ю.В. Поликарпов принимал участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в январе – феврале 1987 года, будучи призван на специальные военные сборы военным комиссариатом Октябрьского района г. Владимира.
Ю.В. Поликарпов проходил службу во взводе связи первого батальона 26-й бригады химической защиты и выполнял работы по дезактивации помещений и оборудования 3-го энергоблока Чернобыльской АЭС.
В 1995 году Ю.В. Поликарпов награжден за участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2 степени, а в 1996 году – нагрудным знаком МЧС России «Гражданская защита. Ликвидатору ЧС». В 2008 году Ю.В. Поликарпов награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 1 степени, а в 2009 году – нагрудным знаком «Патриот России» – за многолетнюю общественную работу по сохранению исторического наследия и патриотическому воспитанию молодежи.
С 1990 года Ю.В. Поликарпов является заместителем председателя Владимирской областной общественной организации «Союз Чернобыль».
Ю.В. Поликарпов награжден ведомственными нагрудными знаками, в том числе, МЧС России, многими почетными грамотами и благодарностями, в том числе почетной грамотой за подписью министра МЧС России С.К. Шойгу и почетной грамотой Государственной Думы РФ.
Ю.В. Поликарпов является почетным членом Союза «Чернобыль» России.
Ю.В. Поликарпов - член Союза писателей России. Автор восьми стихотворных сборников, повести «День ликвидатора», книг «Из огня да в полымя», «Герои атомного фронта», «Меченые атомом», составитель и главный редактор книг «Атомный марафон», «Объект особого назначения»,  «В пекле», составитель энциклопедической книги «Солдаты Чернобыля» Все указанные книги изданы в 1998 – 2018 годах.