Дашкино болото

Вечером, когда солнышко помахало нам рукой, ласково приглашало разделить с ним участь – поспать. Я сидела на скамейке, собирала карандаши, чтобы идти ломой. Подошёл мой друг Лешка:
- Свет, опять чёрного монаха видела моя бабка. Она ходила в лес и у Дашкиного болота – знаешь,  что он делал – цветочки собирал.
Лёшка засмеялся. Чёрным монахом звали одного странного мужика, который  всегда ходил в рыбацкой робе с капюшоном на голове. Ни с кем дружбы не водил, жил  в  лесу, егерем работал. Один раз в месяц приходил в магазин, покупал только необходимое  и  уходил молча.
- Знаешь Лёха, это всё сказки, ни какой он не монах, а мужик, ну немного странный  и всё.
- А почему,  нам родители говорят: «Не ходите в лес, там чёрный монах утащит  на  болото.
- Вот, дурень, они боятся, что мы на мины напоремся.
- А давай, проверим, – сказал Лёшка, – сходим на это болото.
- Ты что  очумел! От родителей влетит!
- А  мы им не скажем. Рано утром уйдём, когда ещё темно.
- Лесом, ночью через минные поля.
- Но эти мины мы знаем по нашей тропинке.
После войны в Новгородской области многие леса и поля были заминированы. Сапёры, конечно старались. Эхо войны каждый день до посёлка доносилось: подрывались звери, коровы. Но мы с другом знали каждую  тропинку,  каждую кочку, каждый бугорок. Мы знали всё о минных полях. Даже сапёры брали нас в лес, показать где находятся мины.
- Ты что, Лёха, темно будет, на мины  напоремся. 
- А давай, волховом на нашей лодке. 
Всю ночь я не спала, боялась проспать. Утром, когда солнце ещё досматривало  последние  мгновения сна, мы шли к реке.
- Лодка хоть не дырявая?..
- Нет, отец недавно на рыбалку ездил, - сказал Лёха. 
Решили идти вдоль реки, недалеко от берега, тем более стоял густой туман. Боялись столкнуться, если пойдёт Метеор. Вёсла были тяжёлые, но мы медленно, всё таки шли.
- Светка, вода! - вдруг заикаясь, сказал Лёшка.
- Конечно, кругом вода, мы же на реке. 
- Вода в лодке, – закричал Лёшка. 
Мой взгляд упал на  маленький фонтанчик, который пробивался между досок лодки.
- Идиот! Я же тебя спрашивала течёт лодка или нет! Давай быстро гребём к берегу.
- А где берег? – со страхом спросил Лёшка. Стоял такой густой туман, вытянешь руку – не видно будет. Только одна река была спокойная. Когда  я  опустила руку, мне показалось река словно щенок, который лижет руку. Солнце как назло, не хотело  вставать.
- Бери  банку, вычерпывай воду, я буду грести. Я сидела справа, ты слева, значит с твоей стороны берег. 
Изо всех сил я гребла, но  вода  словно хотела проверить нас, прибывало всё сильнее и быстрее.
- Лёшка, круг одень.
- А ты? 
- Я плавать умею.
- Мы что тонем?
- Нет, взлетаем! - меня стала бить мелкая дрожь. Почему-то на миг перед глазами я увидела маму, папу, сестрёнок. Лёшка заплакал: 
- Лёшка, не реви, давай покричим, рыбаков много же.
- Помогите! Мы тонем! Но наши крики тонули в густом тумане. Лодка медленно стала уходить на дно.
- Лёшка, прыгай в воду, подальше от лодки, а то затянет.
- Я боюсь, - плакал друг. Я толкнула его и прыгнула за ним. Отплыв от лодки, я не знала куда плыть,  где берег? Лодки нашей уже не было видно. Уцепилась за Лёшкин  круг. Я пробовала  кричать. На наше счастье вода была тёплая, но вода стаскивала с меня новые хромовые сапоги. Я с  завистью  глядела на отца, когда он на праздник одевал  хромовые, начищенные до блеска сапоги и делал «гармошку» на  сапогах. Я всегда просила: «Сшей мне тоже. Я тоже такие хочу». И на день рождение, когда я проснулась,  возле  кровати  стояли новенькие хромовые сапоги. И вот сейчас река хочет  их  примерить. Я уже хотела скинуть их, как услышала шум мотора.
- Помогите, - что было сил крикнула я. Было такое ощущение, что своим криком, я прорезала туман, как нож торт Наполеона. Перед нами появилась моторная лодка. Сильные руки подняли Лёшку, потом меня.
- Ох, т  чума, одни что ли? Мы словно окаменели, как горы на озере Ильмень.  Перед нами в выцветшей, в некоторых местах прогоревшей, пахнущей рыбой плащ-палатке стоял – Чёрный Монах. Мы, как по команде, с Лёшкой хотели выпрыгнуть  за борт, но тяжёлая рука, как гвоздями приковала нас к скамье лодки.
- Ох ты чума! - с улыбкой сказал Монах.
- Меня испугались. Откуда вы? С военного городка? 
Я кивнула головой.
- Ладно, утром отправлю вас на Метеоре. Если вас уже с собаками не ищут. А сейчас милости просим ко мне в гости.
Заикаясь, я спросила:
- Вы нас убьёте? 
- Сейчас печку растоплю, на лопату посажу и съем, - улыбнулся Монах. Лёшка заплакал.
- Ну что ты малец, сказок про меня наслушался. Дядей Мишей кличут меня. А Монахом зовут, потому что один живу в лесу. Егерь я. А вы, чьи будете?
- Он сын директора школы, папа мой военный, мама моя немецкий язык преподаёт. 
- Ух ты, чума, фашистский язык. 
- Почему, а поэт Гётте, а Эрнст Тельман – он коммунист. А фамилия вовсе не немецкая, а украинская. 
- Ух  ты,  чума,  я ведь  тоже украинец – Дивиденко. 
Лодка причалила к берегу. На берегу стоял  небольшой  домик,  даже  больше  похож на сарай, но внутри печка буржуйка, кровать, стол, керосиновая лампа, всякие рыболовные  снасти, на стене висело ружьё. Но меня удивило, что было очень чисто. Монах достал штаны, рубахи
- Извините, гости дорогие, но вашего размера у меня нет, переодевайтесь – и вышел из избушки.
Лёшка ткнул меня пальцем:
- Ты, что веришь ему, давай убежим?
Солнце только лучами протирало глаза и потягивалось в кровати. 
- Но там же болото?
- Ну да, дорогу  же знаем. Пока туман не рассеялся, он нас не поймает. Я выглянула за дверь, Монаха не было видно.
- Бежим! Мы побежали к болоту.
- Лёшка, идём след в след.
- Да знаю я. Только бы дух болота не выскочил. Уж боюсь я его. 
Прошли ещё несколько шагов, как перед нами  заурчала вода, забулькала.
-Леший, - заорал Лёшка и  повернул назад.
- Лёшка, стой! Но Лёшка провалился и стал медленно тонуть.
- Помогите!
Я  наклонила ему ветку:
- Держись миленький, Лёшка. Вдруг, словно из болота, вместе с газом, появился Монах.
- Ух ты чума! Протянул Лёшке ремень от ружья, вытащил его и взял на руки: - а ты поняла как идти?
- Да, – тихо прошептала я. 
- Идите в речке искупайтесь, а то точно черти из болота. Переоденьтесь, а ваше я постираю, к утру высохнет. 
Пили чай из травок. Лёшка уже не боялся и тихо спросил:
- А почему вы один тут живёте, а не в посёлке.
- У меня в лесу ещё домишко есть, а летом я здесь. Рыбаки иногда ночуют. Да кстати, пойдёмте донки проверим. Ущицу любите? А в костре запечём. Ух ты чума,  вкуснятина. 
Мы наелись. Даже Лёшка сказал:
- Ух ту чума. Спать охота. 
Мы легли на кровать. Лёшка уснул. Я спросила у дяди Миши:
- Почему болото Дашкиным называется?
Лицо Монаха побледнело:
- Я не Монах. В годы Великой Отечественной войны был лётчиком, здесь меня Мессер сбил, остался в партизанском отряде. Познакомился с девушкой, ей всего шестнадцать  было. Она в отряде была связной. Полюбили  друг друга. Ох чума, такие  планы строили. Вот закончится война, поженимся, дом построим, детишек нарожаем. Ох чума. Не вернулась Дашуля с задания, предатель выдал её. Немцы схватили, пытали. Скажешь дорогу до партизан – отпустим. Но кто верит врагам? После долгих истязаний, она же ещё ребёнок, - вдруг Монах заплакал, тряхнув головой, продолжал,- она решила согласиться  и повела немцев, да и прямо в болото завела. Кто не утонул, мы добили. У немецкого офицера  Отто Ланге нашли записную книжку, где он писал: «Чёртова страна, дикие люди. Здесь младенец готов тебе глотку  перегрызть. Как они любят свою землю. Я видел глаза этой девочки, в них ненависть, презрение. Сколько мужества и терпения после таких адских испытаний. Здоровый мужчина не выдержал, а она улыбалась. Лицо  разбито, тело всё сломано, а она улыбается. Где чёрт возьми, они берут силы». Немцы поняли,  что она  специально их на болото завела. Немец Ланге выстрелил в неё, но она успела  выкрикнуть: «Я люблю тебя Родина!» Вот тут возле болота я её похоронил. Мы с ней дали клятву никогда не расставаться, поэтому и в посёлке не живу
- А где эта могилка?
- Хочешь, пойдём покажу.
.
Мы прошли тропинкой. Возле рябины и берёзки была могилка На памятнике надпись: «Широкова Дарья Александровна пала смертью храбрых» и  фотография, видно ещё  довоенная. На меня смотрела, улыбаясь, с портфелем в руках, девчонка.
- Здравствуй, Дарьюшка, здравствуй милая моя незабудочка. 
Я  заметила – весь холмик засеян цветами  незабудками. 
- Ох чума, любила она эти цветы, а глаза у неё тоже были голубые. Так вот почему болото называется Дашкиным. Ох чума, ну да.
- А  почему вы не хотите на братском кладбище похоронить? У нас в посёлке было отдельное  кладбище,  где мы хоронили найденных наших солдат.
- Ох ты чума. Да не хочу тревожить Дарьюшку. Пусть спит спокойно и я рядом буду. Когда смерть придёт, тоже рядом лягу. 
Со стороны реки послышался лай собак и моторных лодок. Навстречу бежали солдаты и наши с Лёшкой отцы. С тех пор, если кто-то из ребят говорили видели страшного Монаха, мы с Лёхой переглядывались и молча улыбались.