Чудо

- А я говорю, что ни к чему хорошему эта сушь не приведет! - когда я зашел в избу, дед Петя спорил с папкой, стуча кулаком по столу.
- Не, отец, со дня на день дождик пойдет, обещали...
- Дождик! - передразнил дед, - Ты этим синоптикам-то верь больше! С апреля ждем их дождика! С апреля! Уже сердина июля! Самая маковка! Быть худу! Попомни мое слово!
Худо себя ждать не заставило...
- Слышал,- вовка сопел, вытаскивая пустую сеть с обмелевшей речки,- под Зеленухой торфяники дымят! Это папка мой в тех краях на деляне был.
- В первый год что ли? - подбоченился я, помня шутки своего бати на этот счет,- ну дымят и дымят. К зиме потухнут!
К утру задул сухой порывистый ветер... О торфяниках уже гудела вся деревня в магазине, у колодца, на скамеечках у ворот...
- Ох, ребятки, раскочегарит, выйдет огонь наружу! Как есть - выйдет! А с таким ветром, да в нашу сторону!.. - пророчил дед Петя.
- Типун тебе! Каркаешь тут - гаркал на него в ответ сосед дед Толя.
А нам было просто любопытно - горящие торфяники видеть детворе не доводилось.
До Зеленухи, по словам старших, было километров двадцать.
Ветер так и не стих ни к вечеру, ни к следующему утру... На дождик, обещаный по радио, намека так и не было... Даже паутинки серебристых или перистых облаков не вырисовывалось в знойной июльской синеве безжалостного небосклона...
А к обеду с ближайшего холма кто-то заметил в стороне Зеленухи еле различимую сероватую почолоку над лесом. Вскоре потянуло горчащей в горле гарью.
- Накликал беду, дед?! - бубнил батя, скоро набирая во все бадьи мутную, глинистую, больше похожую на сусло, речную воду.
Казалось, даже животина почуяла надвигающуюся беду, прячась по хлевам и жалобно трубя на все лады.
-К Авдотье надо! Авось, знает, как огонь остановить! -причитали бабы у колодца.
- Да разве огонь - грыжа, чтоб ее заговорить можно было? - спорили с ними другие...
Тем временем, облако дыма все четче вырисовывалась на горизонте,  развевая остатки сомнений.
Мужики взялись рубить самые ближайшие к домам деревья и оттаскивать подальше от кромки леса, перекапывать землю...
Мы, кто уже умел держать в руках топоры и лопаты, помогали, как могли... Над деревней повисло угрюмое напряженное ожидание...
Эта ночь давила свех своей тяжестью. Не смотря на смертельную усталость, не спал никто. Казалось, все, кто мог, собрались на холме и тревожно смотрели на дальний лес, уже раскрашенный зловещим заревом.
- Сколь часов до нас с таким ветром-то? Километров десять? Верховым ведь идет... Часа полтора, ведь... - размышлял дед Петя вслух.
- Надо идтить к Авдотье, иначе не спасемся! Последняя преграда - речка, и то, ни на что не годная... - вздохнула тетя Катя.
-Ну, хочешь - иди... Надеяться-то не на что...
Бабы двинулись нестройным косяком к бабке Авдотье. Следом, прячась за их спинами пристроились мы.
Авдотья стояла у ворот, опираясь о черную, сучковатую, отполированную палку:
- Что, дошли наконец?
- Авдотьюшка, помоги! Ведь погорим все разом! И бежать некуда! Что хошь отдадим тебе! - запричитала баба Маша.
- Мне платы не надо! Не колдунья кака. Сама бы уже все сделала, да ноги никудышные. Не дойду. Воды мне надо с трех озёр. Хоть по плошечке. С Круглого, Студеного и Лесного. И поторопиться. Шибко огонь идет!
- Ой, мамоньки, а Лесное-то в стороне огня! Да и не осталось от него, поди уже ничего! - охнула мамка.
- Хоть плошку! -повторила Авдотья, поворачиваясь к своей избушке. И уже через плечо, - поторопитесь, пока до него добраться можно! А я готовиться буду покамест!
Повернулась толпа к нам, мальчишкам:
- Ребятки, выручайте! Вы шустрее нас! Мужики не верят...
- Я на Лесное. Коня только возьму, Ладного.- вызвался я. В груди щекотало нетерпение.
- Я до Круглого! - вызвался Ленька.
- Ну а мне Студеное! - выскочил, тяня руку, Вовка.
Так и разбежались .
Ладный шел ходко, всхрапывая на горький, дерущий горло, ветер. В рюкзаке побрякивала банка с капроновой крышкой.
-"Только бы успеть раньше огня! А интересно, какой он, верховой огонь?"- мелькало в голове.
Вскоре тропинка привела к Лесному... Точнее, к тому, что от него осталось... Ссохшееся, перемешанное коровами илистое дно было похоже на изрытую метеоритами лунную поверхность. Только рытвины были глубже и чаще. Ладный, попав копытом в первую же яму, дернулся и встал, не в силах вытащить ногу. Пришлось спрыгнуть и раня босые ноги, пробираться самому к крохотному мелкому окошку воды, оставшемуся от красивого озерца. Ноги стали вязнуть, утопая в жиже до колена. Тут уже пришлось лечь на пузо, чтоб дотянуться банкой до воды...
Набрать удалось только половину. Дальше в горлышко лезла тина и серая муть.
Пытаясь закрыть крышкой, я вывалялся в грязи весь, даже зачерпнув ил ртом и носом. Из лесу повалил, гонимый ветром, дым. В пятках защикотало.
Выбравшись к коню,  я схватил палку и со всей мочи, в отчаянии, треснул его по крупу. От неожиданности Ладный заржал, депнулся и вырвал копыто из дыры, оставив там подкову. Я только успел вскочить на спину, как конь рванул в сторону дома - уже слышался гул и треск, порождаемый огнем.
Когда мы влетели в деревню, Вовка с Ленькой уже стояли в толпе у ворот Авдотьи. Чьи-то руки меня стянули с коня, сорвали рюкзак... Оставалось ждать...
Дым пополз и по улочкам нашей деревни. Огонь стал виден и от дома Авдотьи. Начался переполох... Бабы заголосили... И в миг, когда огонь уже занял кромку леса, кинув горящую ветку на нашу крышу, в небе, из ниоткуда, заклубилась тяжелая свинцовая туча, все увеличиваясь и матерея. На землю упали первые бряклые капли дождя. В следующий миг ливанул такой дождь, что скрыл от глаз все вокруг. Шипение воды сплелось с шипением горящих головешек.
- Люди добрые, чудо! Чудо свершилось! Авдотьюшка, милая! Спасла ведь нас!
Бабы лавиной кинулись в двери избушки... Авдотья лежала на полу, неуклюже прислонившись к кривой лавке. Перед ней стоял таз с мутной водой, посреди, на дощечке, плавала потухшая свечка.
- Зовите фельдшерицу! Авдотье плохо!
Долго Авдотья лежала, обхаживаемая фельдшером. Еле выходили. К следующему лету о пожаре напоминали только обугленные стволы, чернеющие среди молодой буйной поросли. Только во снах еще часто слышался гул огня и высохшее озеро с липким илом...