А ты мой хороший живи!

                Памяти отца Куц Григория Васильевича посвящается.

Григорий сидел на берегу реки Рейна.  Волны,  словно  провинившиеся собаки, ползли на брюхе, чтобы попросить  прощения, лизнули сапоги. Григорий  кинул камешек в  реку, словно хотел прогнать собаку Речка, речка,  кого ты  вспоила? Фашистов? А как же Гётэ, он здесь ни причём. Григорий любил перечитывать этого немецкого  поэта. Эх река! Нет, наш Днепр лучше, а милее сердцу его речушка Ворсала, что  течёт на Полтавшине. Вспомнилась Родина: родители,  вареники,  борщ, сало. Четыре года он мечтал об этом. По  щекам потекли слёзы. Кажется мечты  исполнятся, ведь конец этой проклятой войне. В подтверждение его словам, кто-то кричал «Ура!», стреляли из всех видов оружия. 
Сколько раз за эти годы он поменял экипажа его  машины боевой. Сколько друзей похоронил. Наводчик Георгий Георгадзе - парень без комплексов. Сначала трудно привыкал к дисциплине, никакой субординации не соблюдал. Когда знакомились, он хлопнул Григория по  плечу. 
- Командир – мы с тобой тёзки! На пуля не возьмёт,  она  растеряется – два  Гергия.
Весёлый парень, всё о Грузии рассказывал: какие  красивые места, девушки, а вино. На привале лезгинку  танцевал. А как он пел, но все просили у него « Сулико». Да что вы пристали со своей «Сулико»,  её все знают.  В  нашем  ауле такие песни поют, никто не знает. Как запоёт, казалось, что пушки стихали и бог войны, древне-греческий Арес,  садился рядом и  слушал Георгия. Когда Георгий погиб, мы  на  снарядах написали: «За Георгия, за Сулико, за Грузию, за  Украину, за Родину!»
А разве можно забыть Колю Архипова - пацанёнок,  сбежавший на фронт, приписав себе аж два года. Как  он  водил  танк, словно на велосипеде ехал, такие трюки делал – виртуоз. Он погиб, вытаскивая экипаж из горящего танка.  Сначала меня вытащил, бросился за наводчиком Смирновым. Ему кричали: «Пригнись!», а он: «Я заговорённый». Вытащил наводчика, как фриц, из побитого нами танка, кажется был мёртвый и висел из люка вниз головой, поднял руку с пистолетом и подло, в спину выстрелил в парнишку. Колька бережно положил раненого, прошептал: «Мама» и упал на Смирнова, будто и мёртвым хотел, своим телом, прикрыть его от  пуль. Не плакал тогда Григорий, только какая-то звериная месть билась в его душе, да комок сжимал тисками  его  горло.
Волн всё таки достала сапог офицера, лизнула  и откатилась назад боясь, что он  рассердится. По лицу побежали слёзы. Ну как  так, там война была но сейчас  Победа, а её не стало? Григорий стиснул  зубы, застонал и повалился  на песок. Губ  шептали: «Аннушка, Анечка, Анютка, незабудка, милый мой цветочек.» Познакомились они в 1943 году. После Курской битвы шли колонной на Запад. Вдруг их обгоняет санитарная  машина  и застряла. Солдаты, сидевшие  на броне, смеялись: «Вот, вот не лезь вперёд батьки в пекло.» Из кабины выпрыгнула молоденькая девушка.
- Может поможете? – строгим голосом сказала она. Григорий  подумал, молоденькая,  а  какая строгая. Но с нашим  братом так и нужно. Бойцы  попрыгали с брони.
- А  как вас зовут?
- А ручку дадите поцеловать?
- А адресок?
- А спиртяшки  граммов 200 не найдётся?
- А замуж за меня пойдёте? – шутили солдаты.
Спрыгнул с брони и Григорий.
- А ну бойцы взяли. Девушка пробовала тоже толкать.  Григорий тихонько взял её за плечи и отодвинул от машины. Через 10 минут вытолкул  машину. Когда она сняла грязный  халат, шутки прекратились, бойцы  встали по стойке смирно и отдали честь – перед ними стояла Майор медицинской службы. Григорий отдал тоже честь и сказал:
- Извините, товарищ Майор за дикие шутки.
-Да  ничего. Спасибо ребята и вам товарищ Гвардии Капитан, - и протянула руку. У Григория вспотела  рука,  он вытер  её об китель. Она улыбнулась:
- Меня Аней зовут. Анна Васильевна Журавлёва.
- Григорий, – ответил танкист и несмело попросил номер полевой почты. Она рассмеялась, так звонко, словно запели цикады с соловьями  в его любимом саду на Украине.
Что надо чтобы жить?
Совсем немного надо:
В июльский день кружить
По тихим тропам сада.
- Я же ваш госпиталь, найдёте, если захотите.
Села в машину и уехала. У Григория что-то  приятное  защемило  в груди. Захотелось петь. Голос из танка:
- Что  командир,  влюбился?
А тут ещё приказ: Выступать в «квадрат Н» и помочь  пехоте. Они с Аней стали переписываться. Он ждал её  писем  как из родной Украины, которые согревали тепло и излучали свет любви. Несколько раз даже виделись. Григорию пришлось несколько часов находиться в тылу, где был госпиталь. Эти часы пролетели мгновенно, как одна секунда. Аня была хирургом, её то и дело вызывали в госпиталь.  Он  брал её за руки  и  ни как не мог понять:
- Смотрю на эту тоненькую руку
- И  думаю, чтоб не сойти с ума
- О  как же это - женственность  сама
- Здесь в сопределе с мужеством хирурга.
Рвануло так, что небо и земля перевернулись. Его контуженного  и просечённого осколками, внесли на носилках. 
- Кто?
- Танкист, контузия,  ранение.
- В операционную.
 Она не узнала его. Потом, когда сняли грязные бинты, прооперировали, она застонала.
- Вам плохо Анна Васильевна? - спросила медсестра.  Отдохните немного.
- Нет, нет. Всё хорошо. Следующего несите.
Он открыл глаза, ничего не видя, в глазах стояла пелена.
- Гриша, Гришенька - это я.
Григорий с трудом открыл глаза.
- Где я ?
- Ты в госпитале. Всё будет хорошо, ты просто ранен.
Когда пелена рассеялась, как туман перед рассветом, он увидел свою незабудку: «Анечка».
Его готовили к выписке.
- Завтра на фронт. Ещё чуть-чуть и добьём этого гада. Ань,  ты  выйдешь за меня?
- А ты сам-то этого хочешь? Я же по званию старше тебя, ещё командовать  буду, – улыбнулась  Аня.
Да, д, – закричал Григорий, вытянулся по стойке смирно.
- Командуйте хоть до конца жизни, моя любимая Анютка-незабудка.
Они находились в  полуразрушенной чей-то  квартире.  Выдался часок затишья, раненых уж не так  много. Уже  ощущали вкус победы,  радостный,  весёлый.
- Знаешь, Анечка, ты меня извини, но я написал  родителям, что приеду с женой. Свадьбу сыграем. Знаешь,  какие  свадьбы красивые играют, какие песни гарные поют.
Она  улыбнулась. Вбежал  санитар.
- Там раненых привезли.
- Хорошо - уже  строгим  голосом ответила  Аня.
- Вы идите, пусть готовят операционную. Я сейчас приду.
- Гриша, милый, мне нужно тебе что-то сказать.
Он обнял девушку и закрыл рот поцелуем и долго девушку не отпускал.
- Там раненый, – она прошептала, - если завтра не увидимся – вот.
Аня  протянула конверт-треугольник.
- Письмо?
- Да, но дай слово, что прочитаешь потом, не сейчас.
Григорий удивлённо посмотрел на Аню.
- Так точно! Слушаюсь, товарищ, любимый мой Майор.
- Слово офицера.
- Спасибо, - она  поцеловала его в щеку и  побежала.
Григорий повертел конверт. Он пах госпиталем. От него шёл запах йода, всяких мазей. Он пах ею. Поцеловав конверт,  он пошёл в палату. До  победы оставалось не  больше  месяца.
Как-то после боя, он вспомнил, что в кармане кителя  лежит конверт. Он еле-еле сдержался, чтобы сразу его прочитать.
Григорий достал  конверт.
- Любимый мой, хороший мой, ты только выживи. Ты нам нужен. Да, да нам. Я беременная, у нас буде  ребёнок!
Григорий несколько раз прочитал эти строки. Радость  захватила его. Он будет отцом! Надо написать родителям. Нет не буду. Пусть будет сюрприз – внука привезу. Вот батька будет  рад – продолжение рода! А если дивчина, да  такая красавица,  как  её мать,  всё  село завидовать будет.
Победа!!! Залпы орудий, смех, слёзы радости. Они договорились встретиться. Гриша надел китель, начистил сапоги. Бойцы где-то достали трофейный одеколон, хоть  и фашистский, но запах был приятый.
- Не забудь, товарищ капитан, на свадьбу позвать – шутил  экипаж.
Среди развалин он увидел цветок, не знакомый ему - видно природа тоже радовалась победе. Григорий подумал, он идёт на свидание, как до  войны, даже с цветами.
- Гриша! – он оглянулся, казалось, она не шла, а летела.
- Осторожно,  тут камни, воронки,  тебе  нельзя.
Вдруг она как будто услышала его, споткнулась и упала на  колени.
- Аня-а-а! Он подбежал к ней. Она убрала руки с живота, они был в крови.
- Кто стрелял? – кричал Григорий.
- Кто? Кто?. Григорий поднял Аню на руки. Подбежали  солдаты.
- Обыскать всё кругом. Терпи моя хорошая. Я люблю тебя, вон  и госпиталь. Всё будет хорошо.
- Гриша, Не надо, отпусти меня. Он снял  китель, уложил  Аню, к нему бежали санитары.
- Гриша, миленький, ты ради Бога выживи, – шептала  она.
- Нет, Анечка, нет, – он  целовал  её, – мы  жить будем.
Тяжело вздохнув, она умерла у него на руках. В её открытые, такие голубые глаза, последний раз взглянуло солнце.  Григорий закрыл ей глаза.
Прощай моё солнце,
Прощай моя совесть,
Прощай моя молодость,
Милый сыночек.                (П.  Антопольский)
Товарищ капитан, вот этот сопляк стрелял, к его ногам бросили винтовку. Перед ним стоял мальчишка лет десяти, в большой, до пят немецкой шинели. Он ругался по-немецки. Григорий по инерции, полез в кобуру за  пистолетом. 
Но какая-то  сила  остановила его.
- Что ты наделал, несмышлёныш? Повернулся и пошёл  к машине, куда погрузили Аню.
Закончилась война. Мир праздновал победу а Григорий лежал на берегу реки, до боли в руках сжимая песок, будто песок облегчит его боль.

Прости меня,  твоего         
                рядового
Самую малую
        часть твою.
Прости за то,
        что я не умер
Смертью солдата
      в жарком бою.