Там, на побережье

 Прошла неделя со дня её приезда, и он уже провожал её. Они сидели в автобусе, тесно прижавшись друг к другу, и вместе смотрели как проносятся за окном белые домики, жёлтые, сползающие сверху ряды виноградников и круглые зеркала на поворотах дороги.

 Была осень, и на обнажённых склонах лежали жёлтые и багровые листья. По обочинам большие кучи листьев дымили. Белый дым был вкусным.
- Ты хотел бы пожить здесь? – спросила она, не оборачиваясь. Да, он уже думал: поселиться в одном из этих маленьких домиков со стеклянной верандой на юг и каждый день слушать море, и упиваться солнцем, и чувствовать рядом милого человека, который никогда не изменит тебе.

 Автобус шёл,  и листья шуршали под колёсами, и бесконечные повороты бросали всех из стороны в сторону.

 Дорога вышла на карниз, и справа во весь взор открылось море – сероватое и бесконечное… Оно темнело далеко внизу и уходило в туманную дымку, повышаясь к размытому горизонту. Маленькие отсюда волны плескались о белые камни, неровно выступающие из тёмной воды, и там, где пенные всплески терялись, море переходило в пасмурное, отсыревшее небо. Где-то за горами уже пролился дождь.

 На крутых подъёмах автобус натужно гудел, не верилось, что он заберётся наверх.
Проезжали небольшие, взрезанные в гору, приморские городки. Они плавали в горном тумане. Белые каменные улицы горбились одна выше другой, и конские каштаны с треском вылетали из-под колёс. Слабый ветер с моря лениво шевелил разлапистые листья инжиров, - они тоже опадали.

 Он хотел говорить о том, насколько прекраснее это место стало бы с её присутствием, запахом булочек с мятой, которые она так любила готовить по утрам, её растянутой ночной рубашки, которую она ни в коем случае не хотела менять на новую – подарок её матери. Как он впредь наслаждался бы каждой минутой, проведённой с ней рядом, опасаясь вновь потерять. Но нет, этот автобус, проезжающий вдоль серого пасмурного моря, увозит её навсегда, навсегда из его жизни, но не души.

 Она всё ещё лежала на его плече, уткнувшись носом в вельвет пальто, и молчала, наслаждаясь последними часами вместе. Не хотелось ни плакать, ни бить себя руками в грудь с обещаниями, что никогда не забудет и будет любить вечно. Забудет, разлюбит, но сейчас внутренняя тоска по человеку, который вроде бы рядом, но мысленно всегда там, далеко от неё, причиняла большую боль.

 Смотря на её крупные шоколадные кудри, распущенные из тугого хвоста, он вспоминал, как проводил ладонями по ним, как вдыхал этот аромат мяты, которым она, кажется, пропиталась насквозь. Понимая, что больше никогда не увидит её, не покажет свои новые стихи, не поговорит о таких мелких вещах, которые делали её собой, которые он раньше даже не замечал, понимая всю их важность лишь в последние часы пребывания рядом.

 Ни он, ни она не могли ничего сделать с неизбежной разлукой, да и не понимали, хотели ли вообще этого. Ведь если бы хотели – сошли бы на следующей же остановке, оставив все планы на их раздельное будущее. Но остановки всё шли и шли, а никто из них так и не набрался смелости встать и бороться за эту любовь. А была ли она сейчас…

 Автобус ехал, подскакивая на неровном асфальте, в окне проносились уже не морские пейзажи, а пустые песочные степи, такие же пустые, как и их будущее друг без друга.