Броуновское движение Рокси Рай

               
     Никто никогда не видел Снарка, персонажа вымышленного, как демократия в России или борьба с коррупцией, но почему - то никто даже и не задумывается, что Бандерснатча также никто не видел, однако, рисовальщики викторианской эпохи изображали его отчего - то в виде гигантской крысы. Эти странности Кэрролла, приведшие к многочисленным подгонкам его строк уже и к квантовой механике, объясняются очень просто, ближе всех к животрепещущей теме подступил народный академик Петрик, но лукавые царедворцы быстро смекнули, что дальнейшие исследования приведут к попранию устоев, к кощунству, к разврату и непослушанию народа великой страны, столь бурно растущей экономицки, что даже ничтожный барыга Трамп улетел, на х...й, на флаерму с Гарри Чинаски, лишь бы не наблюдать угрозы, неотвратимо распространяющейся Машкой Захаровой от истерики к истерике, клубящимся маразмом опухшего от ботокса идиота в тулупе запустившей щупальца мягкой силы Обители зла уже и в грызунские междусобойчики, ежели доверять американским голосам, а не доверять им нет смысла, ибо американец никогда не врет, ему Богом отмерено право убить ближнего и никогда не лгать, это еще Никсон знал, все, бывалоча, выйдет на отроги Памира и ловит кошек лукошком, осознавая всю неправоту дикого кулана, пугающего смирных стрепетов подводными амфорами, находимыми среди руин Атлантиды, тоже обнаруженных невзначай диверсионно - штурмовой группой Гиркина, восставшей на Дамбассе по приказу Старшого. Между прочим, внедрялись они чудно. Ведь столько лет происходило прямо перед выпученными от восторгов зенками бандеровцев ползучее проникновение зла, скакал Зеленский и ложили с прибором на свое будущее кулацкие хозяйства Харькивщины, отчего же сейчас дегенерат Бабченка удивляется х...ю на глаз ? Странно. А я ведь предупреждал, что не жди ничего хорошего здесь везде, хоть логарифмически проведи кордон меж латышом и душой, х...й - то так и пребудет на блюде, никуда ты его не спрячешь, это - результат тысячелетнего геноцида и никогда здесь везде не будет ничего доброго, просто никогда, все тома Кармазина и эссе Соловьева порукой. Даже шевелиться незачем, это прочувствовали шкуркой Витте и Косыгин, князь Курбский и Марфа Борецкая очками просекли, сменив окуляры на продолговатые пенснэ, сшибаемые Алиной Телепневой кончиком ботинки с самого носа борзых щенков, далматинцами в горошек вопиявшими о тщете и вотще, да хули говорить, ведь вся история территорий от границ Польши и до пределов Китая наглядно, не как Снарк, крысиной мордочкой Бармаглота щерится со времен Рерига Ютландского, образуя правоту Розенберга и Дарвина выпукло и нелицеприятно. Конечно, стремно осознавать себя самим великим народом в джунглях, но мы не одиноки во Вселенной, как ни крути, ни верти, но Чемберлен из корешков пошедшего чуть позднее вершками Хаусхофера знал, об чем трещал долгими зимними ночами, рассказывая Честертону всю правду - истину о сраке Изабеллы Кларк, столь тупой со всеми поклонниками анального порева, что, чую, для психицкого благосостояния автора зафрендит он до кучи еще Рокси и гарну дивчину Хоткинкиджо, по - снарковски страивая смутные видения рисовальщиков викторианской поры промышленной сексуальности революционящих парламентами англосаксов.
    - Бегает такая, - говорил перед мраморным камином Чемберлен, сквозь ресницы наблюдая занимающегося синим пламенем Шопена, - с саксом, пиджак, титьки, все дела.
    - И чо ? - задышал Честертон, подученный ночным Слитом искусству лошадиного графа курить по - цыгански, правда, по интересам писателя получилось немного иначе, вместо дыма херачили из разверстого рта пары алкоголя, вот Ломоносов и пришатался, швырнув Шопена в камин.
    - Не Ломоносов, - дотошный Чемберлен не оставлял шансов фантазии, чуть не через слово поправлял завравшегося Гилберта, пока тому не надоело и не узрел он чугунную кочергу, стоявшую там, - Барков.
    - На, сука !
    Чемберлен всхлипнул от восторга, ощущая своей вытянутой огурцом головой всю силу благословения, икнул и разлегся на полу, окрасив стены алым и сероватым в прожилках мозговым веществом. Честертон вгляделся в получившийся узор и надолго задумался : а вот почему, интересно, описываемые Кармазиным богомазы пользовали разные странные вещества, подмешивая их в левкой левкаса и замуровывая соответствующих ситуации Монтрезоров в дверных нишах за какой - то бочонок альгамбры ?
    - Почему, почему, - раздался сварливый голос от окна, - потому, что кончается на  " у ".
    - А если  " у " между  " т "  и  " п "? - осторожно поинтересовался Честертон, отодвигая щеголеватым опорком хладные остатки останков павшего в общественной дискуссии приятеля в угол.
    - Тогда п...дец, - засмеялся Слит, присаживаясь за стол и наливая себе чаю, - потому и рассказываю я тебе историю лангобардов и муравьедов, по утрате доверия, - он хлопнул Честертона по плечу и продолжил ночную историю о весьма занятных вещицах или штучках, как привыкла выражать свои эмоции Дита фон Тиз.