три сестры, черно-бело-рыжей масти...

     эпиграф: "Три сестры, три сестры черно-бело-рыжей масти, в том далёком краю, где не ходят поезда... Три сестры, три сестры разорвут тебя на части: сердце- вверх, ноги-вниз, остальное - что куда*... Кто зажег в тебе свет - обернется твоей тенью, и в ночной тишине вырвет сердце из груди"(Б.Г. "Три сестры")

      ...В один из ветренных, странно пасмурных летних дней большого южного города,
на набережной, компактно устроившись на маленькой каменной скамеечке,  сидела женщина. Наблюдала за морем.
    Некрасивое, все в бурунах и клочьях пены - оно шумно высказывало окружающему
миру свое недовольство, словно замотанная жизнью старая дева - развеселой уличной компании.

    Лишь маленькие цветные вкрапления в бурую, бурную воду недалеко от берега  немного  скрашивали  общую неприглядность  - серфингисты в своё удовольствие пользовались капризом погоды. 

   Итак, она - то есть женщина - звалась Татьяна. Ежась и кутаясь в легкую светлую куртку - ветер был пронизывающим, холодным -  продолжала сидеть: камень еще хранил тепло череды прошлых - солнечных, жарких дней....

Внезапное похолодание и отсутствие солнца побуждало к философии и воспомнаниям, причем, отнюдь не самым радостным и счастливым. Татьяна смотрела на море  и размышляла о некоторых странностях прожитой жизни, пролистывая дни и годы, будто страницы уже прочитанной книги.  А точнее - будто слегка редактируя сухой, наполненный лишь фактами, текст.


     " …  в школе это была Надежда. Никто бы не назвал ее ни жадной, ни злой, ни даже просто вредной. Симпатичная, тоненькая блондинка  - правда, очень болезненная и постоянно сутулившаяся.  Читала много.
Я тоже обожала книги - фантастику, в основном, с азартом выкапывая дефицит из книжных шкафов своих и родительских знакомых.
 Надежда же аристократически-категорически предпочитала всему остальному - классическую литературу, как русскую, так и зарубежную. Только "про жизнь", а не всякие дурацкие вымыслы. В крайнем случае могла почитать утопию, но тоже - только классическую.
Мы сидели за одной партой, успевали почти одинаково, и, в общем-то, ладили неплохо. Странно, что при этом одним из любимых занятий Надежды на перемене было схватить что-нибудь с моей половины парты, и, заливаясь счастливым смехом, ловко перебрасывать из руки в руку, пока   я тянулась за похищенным и потерянно-умоляюще повторяла: «Отдай!... Ну, пожалуйста, отдай!...».
    Каждый раз  ее выходка захватывала меня врасплох: я никак не могла поверить, что она может со мной так поступать!
    До конца школы продолжались эти странные отношения. Я так и не дала ей "достойный отпор", но … вместе со школьными годами закончилось и общение с Надеждой. "

    Татьяна хмыкнула, потом покачала головой и вздохнула. Снова поёжилась и поплотнее запахнула куртку. Ветер так и норовил пролезть внутрь, где еще оставалось тепло...

     "... с брюнеткой Верой мы так и не встретились лично. Но заочно я много знала о ней. Совершенно самостоятельная "девушка под сорок", никогда не имевшая ни мужа, ни детей, ни даже "сожителя" - она, как и любой неприкаянный человек, вызывала в моей душе щемящее сочувствие, а еще -  легкое чувство вины за собственное благополучие.
      В отличие от безалаберной меня, Вера регулярно посещала церковь, молясь за своих и чужих.
     На ее страничке во Вконтакте 90% пространства занимали объявления о пропавших людях.
     В моём же укромном уголке социальной сети и сейчас самые "социальные" - это воззвания быть добрыми по отношению к зверюшкам (10%), а почти все остальное место занимают понравившиеся мне стихи и картины, с некоторой долей упоминаний о достижениях в собственном творчестве. Так что по сравнению с Верочкой я была и есть просто легкомысленная, себялюбивая эгоистка. А потому очень уважала Веру и восхищалась ее силой духа.  Всегда. Точнее - до того момента, как…"

    Кажется, наглый ветер все-таки проник под куртку - Татьяну начал бить озноб, она обхватила себя за плечи, с силой сжав руки, пытаясь справиться с дрожью. Даже прикусила край воротника-стойки, чтобы не так стучали зубы...

    "...Здраво оценив расстановку сил, умница Вера дождалась благоприятного момента и попыталась присвоить самое  дорогое, что у меня было. ... До сих пор удивляюсь, как так вышло, но меня будто кто-то толкнул в нужную сторону в нужное время: я поневоле ознакомилась с положением дел раньше, чем развитие ситуации прошло точку невозврата.
     Поняв, что экспроприация не удалась, добрая пуританка Верочка письменно попрощалась со мной, одарив  напоследок совершенно гадючьим укусом.
      …А вот последовавшая за укусом интоксикация как раз удалась,  просто на славу удалась...
      В муках проживая каждый новый день - много дней!...  погружаясь в туман безумия и отчаяния, я  думала... думала, но так и не решилась устранить сию проблему самым простым способом: устранив себя.
      Потому и осталась жить дальше, а  Вера... Вера ушла из моей жизни.
     Почему так и не решилась? Будем честны: не потому, что помнила о горе, которое принесу любящим меня. В состоянии непрекращающейся боли очень трудно помнить о чем-либо кроме самой боли. Но какой-то голос внутри меня - без пола и возраста, не пользуясь ни единым словом  - постоянно твердил, что я не имею права распоряжаться тем, что не мной сотворено - своей жизнью. А позже - что у меня иное предназначение, и я не должна тратить себя и свое время на то, что бессмысленно разрушает меня, что я уже сделала все, что было в моих силах, и дальше действуют силы совсем иные, я могу быть спокойна..."

    Нахал-ветер вроде бы поутих. Дрожь прошла, Татьяна немного расслабилась. Поерзала на скамейке, облокотилась на деревянную спинку . Мысли перестали биться внутри черепа пойманными в ловушку птахами, и снова поплыли, как неторопливые рыбины. 

    "Любовь Владимировна, рыжеволосая, не слишком молодая, но очень ухоженная дама с абсолютно прямой осанкой... она  ведь самый лучший в городе психоаналитик! И самый дорогой, кстати, тоже!
     Мне же столько говорили о ней - что она из любых ситуаций вытаскивает, от любых депрессий спасает... Я даже не сомневалась: она точно мне поможет!...
     Однако, изучив предъявленное мной, Любовь вынесла вердикт: "Ваша ситуация просто чудовищна! Все участники, однозначно, потеряли связь с реальностью! ...После всего этого Вы хотите, чтобы я "всего лишь" сделала Вас бесчувственной? Но я не волшебница!". ..
     Продолжить наше знакомство Любовь не захотела. А я не стала ее упрашивать спасти меня за мои же деньги. Как-то растерялась, что ли... Не ожидала, что Любовь, о которой мне столько всего чудесного рассказали, вот так просто от меня откажется... "

    Татьяна грустно усмехнулась. Достала из кармашка резинку и собрала растрепанные ветром волосы в аккуратный "хвостик" на затылке.  Заправила оставшиеся с боков пряди за уши. Подтянула к груди коленки в стареньких джинсах, обхватила...
      Море, кажется, начало понемногу успокаиваться. Серфингисты принялись группками и по одному выгребать на берег.  

     "... оставила Любовь со смутным предчувствием, что  скоро - по классике! -  в моей жизни должна появиться София...."

    Татьяна снова усмехнулась,  но уже с ноткой торжества -  будто отличница, чей ответ в задачке оказался правильным, несмотря на опечатку в учебнике.

    "... И через месяц с "хвостиком" мне на работе назначили новую учительницу английского - Софию Коттмайер. 
    София взялась за мое образование всерьез, и уже через пару недель наглядно доказала мне, что лучшей анестезией для  больного сердца является полная загрузка головы. С горочкой. Не в качестве постоянного потребляемого средства, но как
возможность пережить кризис.
    И когда головоломные уроки Софии остались в прошлом, я уже оказалась способна
самостоятельно взять себя в руки и жить дальше.
    И читать чужие строки о любви, не корчась в судорогах,  как от разъедающей самую душу кислоты . 
    И увязывать свои собственные строчечки -  в маленькие странные вещицы.
    И смотреть на звезды. И улыбаться. И радоваться солнцу, дождю, снегу, добрым людям...  И дарить улыбки и радость свою тем, кто рядом. А еще - надеяться, любить и верить... верить   - безоговорочно, бездоказательно. Верить сердцем, а не согласно логике, порой, даже вопреки ей... "

    Внезапно она ощутила на своих плечах легкое пожатие пары больших, сильных
ладоней.
    Мужской голос мягко, чуть встревоженно произнес - "Танюш... а я тебя потерял... Пойдем  домой уже..."

    Она тотчас узнала и этот голос, и эти руки. В сердце толкнулась теплая
волна. Слезы мигом наполнили глаза и пролились на щеки.. Татьяна вытерла их
стремительным движением,  встала, держась за руку мужа, и, глядя ему в глаза,
улыбнулась и тихо ответила: "Пойдем".


    Они шли по набережной - в один из ветренных, странно пасмурных летних дней большого южного  города - мужчина и женщина. Друг на друга не смотрели, но при том крепко держались за руки. 
   И вряд ли нашлась бы сила, способная их разъединить.

... От парапета, отделяющего набережную от пляжа, уходящих провожали взглядом два молодых паренька. Оба были одинаково загорелыми, в длинных шортах, кроссовках, ветровках и кепках, надетых по-модному -  козырьками назад.
Один из них - длинноногий, худощавый - нахохлившимся вороненком сидел сверху парапета, меланхолично постукивая пятками по каменной опоре. Из-под его кепки коротким, непокорным "ежиком" торчали волосы черней самой черной, безлунной ночи.
Второй - высокий, широкоплечий блондин - стоял, расслабленно привалившись к парапету, выставив назад локоть в качестве опоры и чуть задрав подбородок - так, самую малость, почти незаметно. Светлые пряди его волос, чуть не сияющие в пасмурном освещении, мягкими волнами спускались почти до плеч.

- Даааа.... - поежившись, хмуро пробормотал брюнет себе под нос, щурясь вслед уходящей паре. - Жестокая штука - Обучение!... Я бы, наверно, так не смог!
 
    И, с внезапным жаром, добавил:
   - Да провались оно всё, но я бы на её месте!...

   - Остынь, всё же закончилось хорошо! - примирительно заметил блондин, и, после небольшой паузы мягко спросил: - Теперь-то ты понял, что важнее?
- Я и не забывал! -  задиристо отозвался брюнет, явно недовольный, что его перебили. - Но!... Но если бы я тогда не толкнул ее под руку!... Не подсунул ей под палец "Сообщения" вместо "Почты"!... Все закончилось бы иначе, согласись! И три месяца спустя ещё!... Подсказа... ну то есть на мысль навел - что именно проверить!....Так что мы все должны быть мне, любимому, очень даже благодарны! И если такая же хрень начнется снова - я снова толкну, и снова наведу, даже не сомневайся!!! Ведь я тоже ...

   Блондин, показушно закатив глаза, прервал его шумным вздохом и смешком, в котором явно слышалось "О, да! Ты один у нас тут работаешь! Мели, Емеля, твоя неделя!". Микро-клоунада сия на самом деле маскировала спешно подавленное желание привести в качестве контр-аргумента в их вечном споре свои отчаянные воззвания к Татьяне, удержавшие ее от шага с Края. Вслух произносить такое совсем не стоило, мало ли кто может случайно оказаться в зоне слышимости....
   Кроме того, он совсем не был уверен в результативности этого аргумента. Поскольку вполне могло быть так, что и брюнет взывал к их общей Подопечной  - тем же образом, теми же словами, в то же время.

   Ведь когда Человек находится на Краю, оба Хранителя - и Светлый, и Тёмный -  становятся запретно-единодушными. А об этом - тссс! - никто не должен знать...

  И, чтоб хотя бы на время прекратить их с Тёмным постоянные препирательства, Светлый Хранитель внес конструктивное предложение:

-  Пошли по мороженке слопаем. Пока у них (кивок в сторону удаляющейся пары) точно все нормально.... И - да, конечно Я угощаю! ... 

 

PS
Наверно, каждому из нас порой встречаются на пути нелюбящие нас
Надежды,вероломные Веры, безнадежные Любови. 
Да и пусть их! Они - ненастоящие. Они - прах и  тлен, они - просто
туманные тени, развеянные ветром над оставленными нами следами. 

Зная, что надежда может обмануть, вера – предать, а любовь – оставить в
беде, мы все равно продолжаем  жить. 
Призвав в час одиночества на помощь всю мудрость - как собственную, так и
чужую - мы все равно продолжаем идти вперед. 
Продолжаем идти дальше, подниматься все выше. 
К тем, которые настоящие, истинные - Вера, Надежда и Любовь. 
Потому что они нас ждут. 
Потому что они должны нас дождаться.

Иначе - зачем всё?
---------------------------------------
* "При прохождении практики духоученичества ученик доходит до стадии разделения и обособления воли (ноги, которые тянут назад к земле), чувств (сердце,которое рвется вверх к духу) и мыслей (остальное-что куда, мысли рассеиваются, их сложнее всего сосредоточить). Ученик ощущает себя разорваным на части."

Антропософия, Рудольф Штайнер (интерпретация Нины Новиковой. Источник - официальный сайт Бориса Гребенщикова)