Бдите!

   Пять долгих томительных лет она держала его в уме. Помещение было, скажем прямо, так себе: уютным, не будем грешить против истины, но очень тесным – в одну стенку упирались колени, в противоположную – крестец и, что особенно обидно - копчик. Было больновато. К тому же кроме него внутри томились банкомат-самобранец, огромная стопа глянцевых журналов с выпирающими из них во все стороны разумными советами и россыпь украшений. Ему хотелось воли, воздуха и всего с этим связанного, хотя он уже и напрочь забыл, что, собственно, с этим связано.
   В довершение ко всему, темница была наглухо задрапирована и герметически изолирована от проникновения чего бы то ни было извне. От этого воли хотелось ещё больше: неизведанное притягивает магнитом, что всем известно.
   Наконец она то ли сжалилась над ним, что само по себе нонсенс и ненаучная фантастика, то ли поиздержалась физически в поисках достойного материального эквивалента своим завышенным притязаниям и выпустила его на свободу. Что делать со своей свободой, он теперь не знал. Слепым котёнком тыкался-мыкался туда-сюда, не подозревая о том, что на самом деле его свобода была мнимой и ограничивалась запретными зонами. Не исключено – эротическими. Эти зоны карандашом от его головных тараканов очертила тоже она. Заранее. И при каждой попытке заступить за черту его удерживала от этого шага какая-то невидимая, но мощная сила. Возможно, поводок.
   Наконец он не выдержал и женился. Разумеется, на ней. И не надо про то, что она его на себе женила! Это и так ясно. Всю оставшуюся жизнь она держала его то ли в ежовых рукавицах, то ли за дурака. Он так и не успел толком этого выяснить до того, как волею случая получил настоящую свободу. От неё и от всего вообще. А сбившая его, задумавшегося о смысле своей жизни при переходе улицы в неположенном месте, машина оказалась задрипанной двадцатилетней «шестёркой» без лобовика и двигателя. Но её так и не смогли найти.
   И не такое бывает в жизни. Бдите!