Сумеречный Восход. Гази-Куму

http://www.proza.ru/2019/09/28/770
Продолжение данной работы.... Или просто финальная часть.

Сумеречный Восход. Гази-Куму

Молвят одни мужи, что правление Крашича-государя и сына его мирным и тихим слыло. Другие же утверждают, что войн случалось великое множество, и что сам Цербер треклятый на мир людской глаз положил. Третьи же молвят, что мирно было лишь поначалу, а после кончилось всё войнами великими. И вот третьи то к правде и приближены. Как преставился государь Николай Премудрый, к власти пришёл сын его любимый. Андрей наш государь славным богатырём слыл. При Шацке разбил он воинство ордынское в двести тысяч. Сам же с двадцатью тысячами на битву выступил, и на части разорвал он полчища степные. Ханом же тогда Бинбаши был у степняков, зловреднейший и презлющий. Не щадил салтан степной ни своих подданных ни чужих. Желал он войну развязать великую во всём мире людском, дабы склонились сыны и дочери человеческие пред властью его. Ибо не человеком был хан проклятый, но Цербера частицею. А уж Цербер кто таков, знают мудрецы. Был он когда-то в землях этих, да изгнали его герои наши, Николай Премудрый и соратник его Варфоломей. Да не одни они изгнали его, а с товарищами своими, Азисом Безупречным, да гиперборейцами-ребятушками. В хане же Бинбаши Цербер треклятый возродиться желал, и войну мировую повсюду развязывал. Вот только Андрей наш воинство ордынское при Шацке разбил, а самого Бинбаши несносного Вратецкий-воевода копьём сразил. Так и закончились дни чёрные для царства Москанского и для всех держав окрестных. Умер потом Николай Премудрый, да сын его к власти пришёл. И думали вы, что мирно и тихо было при сыне государя преславного? Неправду говорят, коли мирно и тихо было. При Крашичах могучих мир и покой хоть и воцарялись, да ненадолго совсем. Цербер же даже из мёртвого мира угрожать сынам человеческим пытался и куколок своих в людские царства засылал.
 Вот было дело в империи Наргонской. Умер Зелимхан могучий, затем и Амартида Прекрасноволосая. Андрей же Крашич в Москане правил, и государство своё к могуществу приводил. И науку в державе своей развивал он, да такую, что потом уж машины паровые по улицам городским заходили. И в государстве Наргонское наука тоже спать не ложилась, а продвигалась по пути своему тернистому. Вскоре после Амартиды, к власти шахиншах новый пришёл, Алулим. С Крашичем Андреем не желал он дружбу поддерживать. Вспомнили тогда распри старые москанцы и бывшие союзники их. Претендовал Алулим на земли Курганские, что на юге Москана имелись. Да и Шацк к себе прибрать желал властелин востока и юга. Предложил продать ему Курганск за три сотни тысяч, а взамен отдать хотел острова Безупречные. Андрей же продал Курганск наргонцам, и острова себе забрал. Но не остановился на этом несносный Алулим. Через три года ещё гонцов своих послал в Москан Престольный, и предложил уже иное. Говорил, чтобы царь-государь Москанский Шацк Наргонской империи отдал. Взамен же предлагал он горы золота, да остров один прибрежный на востоке, славившийся зверями диковинными. Посидел тогда подумал Крашич наш, а затем отказ прислал гонцам наргонским. Утверждал он, что Шацк не станет колени пред Наргоном преклонять. За город этот москанцы с ордынцами некогда бились и кровь свою проливали. Обиделся на то Алулим и после не стал дружбу с Крашичем водить. В Ушкуй-гамбре же воинство своё великое разместил, да штабы пушкарские отстроил.
 Но не видел Алулим, что тучи вокруг него самого сгущаться начинали. Не узрел он опасность великую, ибо слеп был и алчен до мозга костей. Был военачальник один в Наргоне, и звали его Гази-Куму. Родился в степях он ордынских, и всем утверждал, что сыном внебрачным от Бинбаши являлся. Говорили ему тогда люди окрестные, что детей никаких у подлого Бинбаши не имелось. Ибо слыл хан развратником страшным и колдуном, и детей своих не желал он, ибо не хотелось ему никому троны отдавать. Вечно хотел до конца вселенского властвовать Бинбаши, потому ежели и брюхатилась какая наложница его, тут же велел клинками её зарубать. Однако убедить сумел Гази-Куму товарищей своих некоторых, что правда это, и что поистине сыном он приходился хану самому зловредному. Воевал Гази-Куму немало на стороне Наргонской. То с Хаттушей конфликты возникли, и туда воинство своё шахиншахи посылали. То с Мульгаши поссорятся, и снова войско великое слали на битвы кровавые. Научился многому Гази-Куму наш, и к сорока годам уж в генералах расхаживал. Получил он под власть свою сотню тысяч бойцов отважных. Захотелось ему вскоре новых побед, и задумал он дело нечистое. Начал Гази-Куму народы степные против Наргона склонять, да о старых победах напоминать. Приходили соглядатаи генеральские к степнякам, да рассказывали им про славные подвиги Орды Степной. Загорались тогда ненавистью жители местные. В ярость они дикую приходили, да кричали во все глотки свои о несправедливости великой.  Радовался Гази-Куму, слышав о том, что крамолу творят приспешники его в землях ордынских. Вскоре до того дошли разговоры о славе былой в Ушкуй-гамбре, что не могли уже степняки выносить чужеземцев. Стали нападать они на купцов и торговцев и иных иноземцев в городах своих. Вспыхнул потом мятеж великий в Ушкуй-гамбре. Сорок тысяч восстало против власти Наргонской.
 Захватили мятежники поганые пушек немало, да ружей и самострелов. Войско их Ушкуй-гамбру заняло, затем же разбило три полка наргонских. Послал тогда сообщение Алулим беклербеку своему, Алдару, дабы подавил он восстание за седмицу целую. Алдар же воинов со всех земель степняцких поднял, и велел он мятежников тут же задавить, а главарей их найти и повесить. Но не послушались его солдатушки-ребятушки, и оружие своё против беклербека обратили. Вспыхнули тогда бунты и восстания по всей земле степной. Алдара самого схватили мятежники проклятые, да на дереве распяли. Вбили ему гвозди длинные в руки и ноги, а последний гвоздище в темя вогнали. Долго вопил и стонал беклербек несчастный, да вскоре преставился. Пришёл вскоре приказ от владетеля наргонской и Гази-Куму. Гази-Куму же приказ отринул, а велел войску своему мятежников поддержать. Стало потом бунтарей до трёхсот тысяч в землях Ушкуй-гамбры. Не знал, что и делать тогда Алулим. Бросил он воинства могучие из Заррагены. Заррагенский же беклербек на сечу выступил с тысячами своими. Встретились воинства великие у Горы Сибадиановой, и битва великая случилась меж ними. Гази-Куму же конниками своими руководил, да так ремесло военное выучил, что разбить сумел он наголову наргонцев. Беклербека же самого Заррагенского схватили, и в цепях к мятежникам доставили. Долго мучал несчастного Гази-Куму. И топорами рубил его и лезвиями острыми и гвоздями колол. Потом же вытащил беклербека на степь открытую. Велел затем лошадьми того разорвать. Видели это военачальники мятежные, и поразились они кровожадности соратника своего. На том же поле и ханом Гази-Куму сделали. Объявил Гази-Куму Ушкуй-гамбру независимой от империи Наргонской. Восстановить он желал величие былое от Орды Степной.
 Пришлось Алулиму тогда к Крашичу Андрею на коленях ползти, да умолять его о помощи державе своей. Говорил он ему, что новая Орда возникает под боком у царства Москанского. Долго слушла его Андрей-государь и думал, с чего бы ему властелину сему помогать. Ведь желал Алулим земли Шацкие к себе прибрать, да и в ссоре состоял он с Москаном могучим. На утро же дня последующего согласился Андрей помощь великую империи Наргонской оказать. Послал он Варфоломея тогда, военачальника своего лучшего, на битву с ордынцами мятежными. Варфоломей же был, сыном полководцев известных и славных подданных москанских, Симеона Храброго и Файдуллы Отважной. Много битв он успел за жизнь свою увидать. Слышал он и про историю матери своей, Файдуллы, что родом из степей была. Слышал, как мучал её в своё время Бинбаши проклятый и истязал. И видел Варфоломей, как Бинбаши сей в Гази-Куму воскресает. Знал он, что не должно Орде Степной снова подняться, да миру всему окрестному угрожать. Первую же седмицу успешно действовали воины Москанские. Разбить сумели они в землях степных мятежников. Три войска их на землю уложили. Гази-Куму же прознал о том, что Варфоломей на него идёт с воинством огромным. Бросил он против москанцев сотню тысяч своих. Встретились полчища бесчисленные у горы Зидайской. Бились тогда долго они, едва ли не до утра дня последующего. Заработали тогда пушки Варфоломеевы, запалили они по силам ордынским. Вывели "Марфу Ивановну" москанцы на холм большущий и в расчёте поставили до десяти ратников. Выстрелила "Марфа Ивановна" раз десять, и ядра её огроменные тысячи степняков по землице размазали. Много тогда трупов раздавленных на полюшке разлеглось. Ни коню ни проехать было по телам развороченным, ни зверью и ни люду простому.
 Приказал Гази-Куму построить такую же пушку, как у москанцев. Согнал он работников своих до сотни. Сказал им, коли орудие за три дня готово не будет, всех работников этих волчарам громадным скормят. Мучались, мучались работники три дня и три ночи, и вывели они на день четвёртый пушку великую, что аж дворец в Ушкуй-гамбре высотою своей превышала. Велел Гази-Куму орудие новое испытать. В боях он многих наргонцев пленных захватывал. Вывели наргонских пленников они на поле, да разместили их. Накануне ноги им подсекли, дабы убежать не смогли они далеко. Хотел Гази-Куму на пленников этих орудие испытать, да не вышло у работников его. Только заряд они вбили в пушку свою громаденную, так и рванула она со всей мощи своей. Взрыв же едва ли не город разнёс вместе с воинством ордынским. Чудом уцелел тогда Гази-Куму. Велел он военачальников своих и пушкарских приказчиков во дворец притащить. Отчитывал их долго, да сапогами своими пинал. На утро же вывели воины его полководцев степных, да перестреляли всех за стенами дворцовыми. Думал затем новый хан ордынский, как бы москанских супостатов сдержать. А москанцы-ребятушки уж к Ушкуй-гамбре подходили с полчищами великими. Первым делом послал Гази-Куму двоих генералов своих, дабы разбили они воинство Варфоломея и подданных Андрея-самодержца. Но разбиты были ордынцы тогда снова. Притащили москанцы бесценную свою "Марфу Ивановну", и как прежде на колени ордынцев поставили. Выстрелила "Марфушечка" наша раз двадцать, и новые тысячи поле устлали обрубками своими. Решил Гази-Куму и самому на битву выступить. Думал, что если ударить москанцам в тыл и Варфоломея их саблями порубать, то разбегуться тогда супостаты и оставят земли ордынские.
 Выступил хан ордынский на сечу великую с тысячами своими. Решил он исподтишка по врагам ударить и с двух сторон. Одним полком беклербек его командовал, другим же сам Гази-Куму. Нашли они отряды передовые из Москана и обрушились на них отовсюду. Не сумели москанцы тогда сопротивление оказать, да убитыми оказались. Только отпраздновали победу воины ордынские, как корпуса Варфоломеевы подошли. Снова "Марфу Ивановну" в ход пустили. Выстрелила девчушечка нашая по полчищам ордынским. Как и прежде, не выдержали степняки напора такого, да разбегаться начали. Долго кричал и ругался на них Гази-Куму. Не любо было видеть ему, как товарищи в бегство обращаются. Решил он самолично Варфоломея прикончить. Кинулся с саблей обнажённой на воинство москанское. Варфоломей же заметил его среди других степняков. Хотел он самолично негодника степного прикончить, только вот опередили братушку нашего соратники его славные. Один из стрелков государевых ружьё свой на ордынца нацелил, да выпалил. Рухнул тогда Гази-Куму с жеребца своего на землю. Головушка же его простреленной оказалась. Так и разбили москанцы потом оставшиеся воинства ордынские. Подошли к столице их, Ушкуй-Гамбре с пушками своими и полчищами. Знал Варфоломей, что не сдадутся степняки, и к обороне приготовятся. Оставшиеся вожди мятежные не желали покоряться ни Москану ни империи Наргонской. Вывел тогда Варфоломей "Марфу Ивановну" на холм громадный, там и разместил её-матушку. Приказал готовить он снаряды для выстрелов, но приказ об огне пока не отдавал. Послал потом гонцов к городским стенам и предупредить велел степняков, чтобы к обстрелу готовились.
 Но не суждено было "Марфушечке" нашей выстрелить более. Случилось счастье великое в Ушкуй-гамбре потом. Обнаружили мятежники домишко, Гази-Куму принадлежавший. Обыскали они его, да и выведали, что Мраку хан их Извечному поклонялся. Вывели и что мятеж сей поклонниками Цербера спровоцирован был. В ужасе великом вожди мятежников пребывали, когда обнаружили, что за силы восстаниями их двигали. Послали потом они гонцов к москанцам с дарами великими. Не желали они более воевать против супостатов своих. Принял Варфоломей посланников ордынских в лагере у себя. Открыли ему посланцы правду ужасную о Гази-Куму и связях его с поклонниками Тьмы Вездесущей. Тогда обещал Варфоломей степнякам, что не тронет их более, и "Марфу Ивановну" от городских стен отведёт. Говорил он долго с вождями ордынскими. После решили, что Орда Степная так независимой и останется. Ушли затем москанцы от Ушкуй-Гамбры и многих невредимыми сохранили. Не желал Варфоломей злобы народу ордынскому, ибо не виновными они были. Цербер проклятый и тут козни свои пустить успел. Однако не поверил тому Алулим Наргонский, и обвинил москанцев в том, что не помогли они империи его, а лишь земли ордынские захватить возжелали. Угрожал он царству Москанскому новой войной. Андрей же Крашич предателем назвал Алулима. Заявлял государь наш москанский о несправедливости великой. Ведь воины наши Москанские кровью и потом земли ордынские захватывали, и помогать они желали шахиншаху наргоноскому. Шахиншаховы же обвинения ложными являлись и с правдою не совпадали.
 Собирать стал воинов по стране Наргонской Алулим. К Москану полчища свои направил. Потребовал он, чтобы снова москанцы на степняков войной пошли и вернули Ушкуй-Гамбру империи Наргонской. Крашич же Андрей наотрез отказался. Говорил он, что не станет с ордынцами войн вести, ибо Церберов прислужник повержен и более крамолу не станет нести. Думали уж люди вокруг, что новая война грядёт. Империя Наргонское и царство Москанское равными были. Если уж и война бы вспыхнула, то долго бы не закончилась, и много бы кровушки людской пролилось. Но миловали Боги мир наш от новой напасти. Ибо Боги милосердными бывают и лишь добра хотят людям живущим. Алулима же подлого заговорщики ночью убили. Во дворец его проникли с кинжалами, да в постели владыку того закололи. Утром же новая власть в Наргоне пришла. Все же, кто за Алулима стоял, умерщвлены были. Порубили их тогда мечами, да топорами. Резня великая по столице Наргонской прошла, и множество жизней оборвалось в ту ночь кровавую. Визирь же Наргонский Илдарим-бей велел воинствам подручным от границ москанских отойти и более не смущать государей северных. Андрей же посольство направил к Илдарим-бею. Варфоломей в том посольстве был, и рассказывал он долго наргонцам об угрозе предотвращённой. Илдарим же слушал соратников своих и внимал. После же мир заключил с Москанской державой и прощения попросил за действия Алулима убиенного. Степные же владения долго ещё независимыми стояли, и вожди их дружбу великую с царствами окрестными вели.
 Вот что творилось при правлении Андрея Москанского, братья мои и сестры. Мирно, говорите, было и тихо? Не было мирно.... И войны великие случались. Ибо не дремал проклятый Цербер, а козни свои строить продолжал. Желал негодник поганый войн бесконечных по всему миру людскому. Не желал он ни добра ни счастия роду человеческому. Более крамолы серьёзной уже не вспыхивало в мире том, но о войнах с ордынцами помнили многие. И до сих пор люди находятся, что не забывают о Церберовых угрозах. Не забывают они про колдовство степное и про Бинбаши зловредного. И про Гази-Куму помнят они, что Церберу поганому душу продал, и новую войну развязать пытался.