Машина времени

            Наверно, у каждого человека бывали периоды в жизни, когда буквально нечего вспомнить. В эти дни не было каких-либо особенных событий или  знаменательных встреч с интересными людьми. И вдруг происходит какое-то событие, которое запоминается на всю жизнь. Это может быть и знакомство с будущей женой, и первый поцелуй, и рождение ребёнка и, конечно, прощание с близкими тебе людьми, которые уходят от нас навсегда в другой мир. И эти события откладываются у тебя в каких-то уголках памяти  на всю жизнь, и вдруг в какой-то момент ты их вспоминаешь, и  кажется, что они произошли только вчера. И ты, как в машине времени, переносишься на многие года и десятилетия назад.

            Эта машина времени недавно сработала у меня после телефонного звонка из США. Звонили мои близкие друзья, которые сорок лет!!! тому назад  эмигрировали из Советского Союза. И я снова очутился в далёком 1979 году. На следующий год в СССР должны были состояться Олимпийские игры, и наши власти, чтобы показать, что Советский Союз свободная и демократическая страна, вдруг неожиданно для всех разрешили евреям выезд на историческую родину в Израиль, как говорилось,  для воссоединения семей. Все понимали, что после окончания Олимпийских игр окошко захлопнется, и выезд снова будет запрещён. 
         
            И огромное количество еврейских семей решили воспользоваться этой временной возможностью. Их не останавливали никакие трудности связанные с эмиграцией. Была разработана целая система для отъезжающих. Естественно, практически ни у кого из них не было родственников в Израиле. Поэтому, кто хотел уехать, передавали через знакомых или самостоятельно свои данные определённым людям в синагоге. И уже через несколько недель на твой домашний адрес приходило письмо из Израиля, в котором твои мнимые родственники приглашали тебя к ним в Израиль и присылали приглашения. Далее с помощью этих же людей придумывалась легенда, в которой описывалось, какие родственные связи у Вас имеются. И с этими приглашениями семья обращалась в ОВИР (отдел виз и разрешений) за разрешением выехать в Израиль для воссоединения семей. И всё! Все пути назад были отрезаны. Начинались месяцы беготни и унижений.   А дальше могло быть два варианта развития событий.

            Первый самый страшный: ты получал отказ. Причины отказа не объяснялись. И ты становился изгоем в своей стране: тебя выгоняли с работы, и ты уже нигде не мог устроиться на нормальную работу по специальности. Мой друг, блестящий инженер, после того как стал отказником, только спустя один год с большим трудом смог устроиться уборщиком клеток в зоопарк.

            Второй вариант: тебе разрешали выезд в Израиль. И тут начинался страшный период беготни и унижений. Для начала, конечно, если ты был членом партии, тебя с позором на партийном собрании выгоняли из его рядов. Затем, сразу увольняли с работы. Вне зависимости от того, сколько тебе лет и сколько времени ты уже проработал на благо страны, ты должен был внести очень крупную сумму денег за то, что тебя государство обучало в институтах. Так как, уезжая из страны, ты отказывался от Советского гражданства, ты должен был написать соответствующее заявление и заплатить за этот отказ крупную сумму денег. Тебе давали короткий срок для выезда. За это время ты должен был в огромных очередях оформить разрешение в таможне на вывоз вещей. И, как правило, очень часто ты получал отказ. Тебе могли не разрешить вывести за рубеж семейные реликвии. Чтобы вывести детскую скрипку, тебе надо было получить в Министерстве культуры СССР справку, что её не изготовил Страдивариус. Затем тебе необходимо было багажом отправить разрешённые таможней вещи (мебель, посуду, книги и прочее) в тот город, куда ты собирался ехать. И всё это сопровождалось унижениями со стороны всех государственных служб. Надо было  освободить квартиру, отдать или продать уже ненужные вещи и сделать ещё массу каких-то необходимых вещей. После огромных очередей  ты мог поменять валюту. На каждого члена семьи меняли около90 рублей, что по курсу 1979 года составляло 130 долларов США. И, наконец, надо было достать билет до Вены. Дело в том, что вся эмиграция в Израиль шла через Вену. А  Вене ты мог решить, куда ехать дальше: в Израиль или в США, До Вены можно было долететь на самолёте (если у семьи ещё оставались какие-то средства) или на поезде, что было значительно дешевле, доехать до Бреста.  Там на вокзале необходимо было снова пройти таможню и попытаться достать билет на поезд Брест-Вена, на что, как правило, уходило несколько суток, которые отъезжающие проводили на чемоданах на вокзале.

            Кстати в то время было много  фиктивных браков. Многие русские девушки выходили замуж за евреев, чтобы была возможность выехать из Союза. Тогда даже ходил анекдот, что еврей это не национальность, а средство передвижения.

            Осенью наши друзья объявили нам с женой, что они собрались уезжать в США. Их семья состояла из четырёх человек: наш друг Юрий, его жена Инна и двое детей: один студент и второй сын-школьник. По тем временам эта семья хорошо зарабатывала. Юра был начальником отдела в проектном институте, жена его была по профессии врач. Кроме того Юра имел постоянный дополнительный заработок. У него был замечательный голос. Он заочно окончил Гнесинский институт и постоянно выступал в авторских концертах с такими известными композиторами, как Островский, Птичкин, Казенин, Бабаджанян и др. 

            Нашим друзьям пришлось пройти все муки ада, которые я описывал. Студента выгнали из института, школьник перестал ходить в школу, потому что там его называли предателем.  И вот наступил последний вечер перед их отлётом. В пустой квартире, которая переходила кооперативу, собрались друзья этой семьи. Всех гостей можно было разделить на две части: первая часть состояла из людей, которые тоже собирались эмигрировать, и вторая часть, к которой относились и мы с женой, оставались жить в Советском Союзе.  Все пытались быть весёлыми, даже пытались смеяться, но это был смех сквозь слёзы.

            Наутро наши друзья улетали в Вену. Конечно, мы с женой поехали на своей машине их провожать. В то время самолёты за рубеж улетали только с одного аэропорта-Шереметьево-2. Рейсов за рубеж было очень мало, аэропорт был маленький, двухэтажный. Зато около аэропорта и внутри аэропорта всегда находилось много товарищей из КГБ. Поэтому многие провожающие предпочитали приезжать в аэропорт на такси, а не на собственной машине, чтобы не светиться. У нас с женой было такое жуткое настроение, что нам на это было наплевать. Мы ехали на похороны наших друзей, мы очень хорошо понимали, что никогда больше мы их не увидим. Мы с ними прощаемся навсегда. Их провожало много друзей. В это время улетал только один рейс в Вену, поэтому на первом этаже столпились, те, кто улетал,  и кто их провожал. Все пытались держаться, но когда объявили регистрацию на рейс Москва-Вена, всех прорвало: не могли сдержать слёзы даже мужчины. Последние объятия и наши друзья с плачущими детьми стали подниматься по лестнице на второй этаж. На втором этаже был большой балкон, его называли в то время «балкон прощаний». После прохождения всех процедур, которые проходили на втором этаже: таможни, сдачи багажа, паспортного контроля пассажиры могли было выйти на этот балкон и в последний раз поприветствовать тех, кто остаётся.

            Никто из провожающих не уходил, все ждали, когда их родственники или друзья выйдут на этот балкон. Примерно  через час  наши друзья появились на балконе и стали нам махать. И в это время к Инне, так зовут жену нашего друга, на наших глазах подошёл пограничник и потребовал, чтобы она сняла кольцо (а это было обручальное кольцо её матери) и отдала его ему. И это после того, как она имела разрешение на его вывоз и прошла таможню.  И наступил момент, который я запомнил на всю жизнь. Инна сняла кольцо, как будто хочет отдать его пограничнику, затем резко повернулась к барьеру и со словами «Лиля лови» бросила кольцо вниз. Лиля была двоюродной сестрой Инны и оставалась жить в Союзе.
 
            Кольцо упало на пол и куда-то покатилось. Все провожающие стали его искать. Только товарищи из КГБ спокойно наблюдали за этим.  Кольцо было найдено, а наши друзья скрылись из виду. Их уход был сравним с чувством, когда гроб с близким человеком опускают в могилу.

            С тех пор прошло сорок лет. К счастью, жизнь во многом изменилась. Рухнул железный занавес. Через десять лет после отъезда они в первый раз приезжали в Москву. Гостили и мы у них в Лос Анжелесе. Мы часто перезваниваемся. В своём последнем  звонке мне, который перенёс меня на сорок лет назад, они сообщили, что собираются приехать навестить нас в Москву.  Так что жизнь продолжается.