Тайны третьего отряда. Начало

Глава 1. Коронация Королевы Марго.

Отшумела бурными событиями первая смена и накатили неизбежные в этом случае пере-мены.
Кому-то повезло оставить за плечами пионерские будни, вернувшись в пыль родного го-рода на ещё немалый кусок лета, впрочем не исключавший пребывания в иных местах с родителями, бабушками и прочими надзорными инстанциями в поисках развлечений по индивидуальному плану.
 
Оставшимся обладателям путёвок на следующую смену предстояло более страшное: нет, не приезд новичков, которым заранее отводилась роль подопытных для приколов, - самое неприятное ждало те отряды, где менялось руководство.

В третьем отряде, который, применительно к данному лагерю охватывал пионеров от 10 до 13 лет, прощались с такой привычной и полюбившейся многим вожатой Евгенией Георгиевной, тревожно ожидая представителя неизвестного пока пола и возраста.
"Может быть, дяденьку пришлют? - мечтали мальчишки, - Андре-ич во втором отряде футбольную команду в другие лагеря водил, а мы только со своими играли. Да и какая у нас команда - сами себя тренируем!"

"Пускай красивая и добрая приедет, - высказывали желания девочки, - Хотя бы как Женя. А ещё чтобы весёлая. И уж точно не надо нам дядьку в вожатые, как мальчишки хотят! Нам девушка нужна."

В день Страшного суда, как именовала пересменку старшая вожатая Вика, чей опыт ещё не включал в себя подобные мероприятия, из автобуса с пополнением для третьего отряда вышла миловидная особа в брючном костюме с короткой стрижкой типа "сэссун" и загадочными зелёными глазами.

"Девушка, - обрадовано выдохнули девчонки, - Стильная!"

"Нет в жизни счастья! - разочарованно вздохнула мужская половина отряда, - Хотя, если в брюках, возможно, что спортсменка?"

Маргарита Георгиевна Шмидт, как звали новую вожатую, оказалась студенткой юридического факультета Ленинградского Университета (в те далёкие "застойные" годы Университет в городе был всего один), уже успевшая проявить себя в следственной работе во время практики так, что видавшие виды доценты и профессора только головами качали: у девушки был несомненный талант в расследовании, сочетавший наблюдательность с ост-рым аналитическим умом, обычно свойственным мужчинам. Кроме того, она великолепно проводила допросы, выуживая из свидетелей важные подробности дела, как будто просто беседуя с ними за чаем о жизни.
 
Её биография заслуживает того, чтобы потратить на неё некоторую толику времени.
Отец девушки и её старшей сестры Валентины родился в Эстонии ещё тогда, когда она была независимым от СССР государством и был записан матерью на собственную фамилию Сепп, но в 1940 году, после появления на карте Эстонской ССР Маргит Сепп вышла замуж за военного инженера Петра Карловича Шмидта, родственника знаменитого полярника Отто Юльевича Шмидта и тот усыновил 15-летнего Георга.
 
Великая Отечественная война застала семью в Горьком, где уже Георгий Петрович Шмидт закончил школу и поступил электриком на Сормовский завод. Оттуда он попал в военно-техническое училище и выпустился уже после окончания войны инженер-лейтенантом, будучи откомандирован в Севастополь для прохождения службы в Черноморском флоте.

Там он познакомился со своей будущей женой, а вскоре родилась их старшая дочь. Маргарита же появилась на свет опять-таки в Эстонии, во время службы отца на базе в городе Палдиски и воспитывалась то своими эстонскими родственниками из Нарвы, то родственниками матери из Ялты, пока, наконец, отец не оказался военпредом Балтийского завода в Ленинграде и семья не стала жить в городе на Неве. Там Марита, как её называли дома, пошла в школу, а затем, поработав некоторое время в суде для освоения будущей профессии, поступила на юридический.
 
К тому времени вся семья уже знала, что подлинным дедушкой Вали и Мариты был "сын лейтенанта Шмидта", но не комический персонаж Ильфа и Петрова, а самый настоящий Георгий Петрович Шмидт-Очаковский, в бытность юным мичманом находившийся со знаменитым отцом, "Буревестником Революции" Петром Петровичем, на палубе мятежного крейсера, но судом оправданный по малолетству.

При Временном правительстве молодой лейтенант флота добился приставки Очаковский и ходил в героях, а после Великого Октября оказался в рядах белых, с которыми в 1920 году эмигрировал во Францию. Эмигранты, однако, не могли простить ему отца-мятежника, всячески сторонились как прокажённого. Тогда он сумел, используя некоторые знакомства и связи, поступить в чине лейтенанта-командера (аналог нашего капитана третьего ранга) на Королевский флот Великобритании под именем Джорджа Смита, а в двадцатые годы служил в Британской миссии в Эстонии. В столовой той же миссии работала и Маргит Сепп, уроженка Нарвы, родившая от него сына Георга - будущего, по иронии судьбы, тоже Георгия Петровича Шмидта (по отчиму). Если учесть, что фамилия Сепп - эстонский аналог фамилии Шмидт, что по-русски означает "кузнец", то Марита была "кузнецом" со всех сторон!

Впрочем, ребята третьего отряда эту захватывающую историю узнали много позже, а нам она стала известна лишь для того, чтобы составить некоторое представление о новоявленной вожатой, - девушке умной и самостоятельной, настоящем "кузнеце своей собственной судьбы", как выразились бы её будущие биографы, если бы таковые вдруг появились у неё на старости лет.

Но не будем заглядывать столь далеко во времена, пока ещё скрытые за покровом грядущего, - обратимся к тому, что нам известно достоверно и относится к теме нашего повествования.

Итак, Маргарита Георгиевна - отчество, "унаследованное" вожатой от предшественницы, облегчало детям жизнь на первых порах, - приступила к своим обязанностям быстро и чётко, хотя прежде имела лишь опыт в качестве пионерки-активистки. Однако, она любила детей, помнила собственные детские годы и старалась с пониманием относиться к своим подопечным.

Вера Аркадьевна Мухина - воспитатель третьего отряда, также ещё достаточно молодая женщина, нашла в Маргарите отличную компаньонку и обе они прекрасно дополняли друг друга.

Слава молодой вожатой как человека, способного постоять за свои права, началась на первом же педсовете, куда заявился редкий для такого случая гость - начальник лагеря Дмитрий Яковлевич Павлов, до своего назначения на эту должность, превращённую им в синекуру, бывший мастером цеха, о чём, правда, за несколько лет работы "хозяином лагеря" успел основательно забыть.

Если в дела коллектива он практически не вмешивался, целыми днями куда-то стремительно уносясь на приписанном к лагерю "козлике" - вездеходе ГАЗ-69 с брезентовым съёмным верхом, и столь же стремительно возвращаясь обратно, напоминая лихого ком-брига времён Гражданской войны или председателя целинного колхоза-миллионера, то своей привычкой прогуливаться тёмными вечерами под освещёнными окнами вожатских комнат, притом исключительно теми, где обитали девушки, Папа Дима заслужил нелестные характеристики лагерного персонала.

Впрочем, высказать что-либо ему вслух никто не решался, опасаясь нарваться на грубость и по опыту прошлых лет зная, что всё это ему сходило с рук, не мешая оставаться на хорошем счету в профкоме и заводоуправлении. Причина упомянутых прогулок достоверно была неведома. Да и о каких-либо особо криминальных случаях его приставаний к молоденьким девушкам слышно не было, мелкие же слухи внимания и доверия не заслуживали. Вообще же о цели "вечернего моциона под окнами" высказывались самые разные предположения, которые мы для краткости опустим.
 

На этот раз Папа Дима взял слово первым, с молчаливого согласия оторопевшей от неожиданности старшей вожатой Вики.

"Хочу сказать вожатым, особенно новым, прежде всего о дисциплине и поведении в быту, - начал он проникновенно, как строгий отец беседует с расшалившимися детьми, застигнутыми на месте преступления, - Вот мне тут из поселковой милиции сообщили, - правда, о других лагерях нашего куста, - что молодые вожатые после отбоя позволяют себе гулять в обнимку не только за пределами территории, но и устраивать совместный ночлег в отведённых им комнатах на отряде, пуская к себе посторонних лиц, - в этом месте тон высказывания перешёл на более жёсткие нотки, напоминая уже беседу участкового с задержан-ными в облаве представителями неформальных молодёжных движений, - Доходит и до аморальных поступков, чего я в нашем лагере допустить не могу!
Имейте в виду, что я буду сам, или даже с привлечением милиции, устраивать проверки помещений отряда в ночное время и строго наказывать за присутствие в ваших комнатах тех, кто там не проживает."

В этом месте он остановился, чтобы перевести дух и промочить горло стаканом воды из графина.
В пионерской, где проходил педсовет повисла гнетущая тишина: все ждали "продолжения банкета" и ждать пришлось недолго.

"И ещё хочу отдельно коснуться девушек, - заявил он после перерыва, вызвав на лицах мужской части педсостава лёгкие ухмылки по причине двусмысленности этой фразы, - Что за манера одеваться? Какой пример вы подаёте девочкам старшего возраста?" - вопросы были риторическими и ни к кому конкретно не обращёнными, но девушки невольно посмотрели друг на друга, не совсем понимая, чем вызваны столь гневные филиппики.
Между тем начальник продолжал уже тоном инквизитора на процессе ведьм и блудниц, осуждаемых на сожжение:

"Женщина, особенно молодая, должна оставаться в рамках приличий в любых условиях и носить юбку, а не брюки, как какой-то матрос! - наконец-то высказал он конкретные претензии, - Понимаю, что у нас тут вокруг лес и сельская местность. Но даже в условиях войны девушки носили то, что им полагается.

Брюки на женщине - тлетворное влияние запада, стирающее грань между полами. Чего доброго, вожатые у нас начнут носить и шорты, как иноземные дивы! А за ними и девочки старших отрядов забудут, что они девочки, так что ли? Нет, товарищи, так не будет! Надеюсь, все поняли правильно и учтут мои замечания!" - начальник лагеря грузно опустился на стул, давая понять, что его выступление закончено и возражения не принимаются
.
"Позвольте мне, - прервала молчание, повисшее на минуту после страстного монолога Папы Димы новая вожатая третьего отряда, наша знакомая Маргарита Георгиевна, обращаясь к Вике, которая только кивнула в ответ, давая разрешение выступать, - Уважаемый Дмитрий Яковлевич несомненно обращался прежде всего ко мне, ибо кроме меня брюки носит только он сам и вожатые-мужчины!"

Такое начало вызвало беззвучный смех у молодых вожатых и оторопь у начальника лагеря, не ожидавшего вообще ответной реакции, а уж тем более неприкрытой иронии.

"Но начну я не с этого, - заявила Марита ледяным голосом обвинителя на Нюрнбергском процессе, - А с того, что мы все, согласно закону, были прописаны временно в наших вожатских комнатах по адресу, присвоенному нашему пионерскому лагерю.
Из этого следует, что наше временное жильё приравнивается к личной комнате и даже квартире, куда никто, включая милицию, не может иметь доступ без ордера с санкцией прокурора. Это я вам как будущий юрист говорю, с полным знанием дела.
Лично я не собираюсь никого приводить к себе в комнату после отбоя, так как отрядные помещения прежде всего служат для безопасности детей и должны на ночь запираться изнутри, как того требует инструкция.

Но я ни за что не открою дверь никому, кто явится ко мне ночью с той целью, о которой нам говорил уважаемый начальник лагеря."

Возникшее оживление в зале и одобрительные возгласы вожатых на мгновение прервали речь Маргариты.
 
"Поскольку после отбоя наступает моё личное время отдыха, - продолжала девушка, вы-держав небольшую паузу, - его прерывание, как и вторжение в жилище, являются право-нарушениями, влекущими административную и даже уголовную ответственность.
Но я абсолютно уверена, что уважаемый начальник лагеря, призванный поддерживать по-рядок на вверенной ему территории, не допустит столь грубого неуважения советского законодательства!"
Тут Папа Дима неожиданно кивнул в знак согласия.

"Что же касается одежды, - спокойно закончила вожатая, - то ношение пионерской формы вожатыми касается торжественных случаев, в иное время достаточно пионерского галстука. Остальное не касается никого, кроме самого человека, его вкусов и удобства.

Брюки удобны в тех условиях, которые необходимы для лучшего качества работы с деть-ми, в частности - занятий спортом. В жаркую погоду мне подойдут и шорты, никак не запрещённые к ношению в пионерском лагере.

Полагаю, что частное мнение Дмитрия Яковлевича о женской моде мы все выслушали с достаточным вниманием и уважением, каковое и он, убеждена, проявит к иному частному мнению. Спасибо за внимание!"

Бурные аплодисменты педагогического состава подвели итог прениям сторон по вопросам, поднятым сгоряча начальником лагеря, после чего Папа Дима быстро откланялся и покинул помещение.

Дальнейшее обсуждение организационных проблем проходило в нормальной деловой обстановке и может представлять лишь сугубо профессиональный интерес. Поэтому мы оставим собрание на этом самом месте.

Весть о поведении новой вожатой на педсовете достигла непонятным образом ушей пионеров третьего отряда, после чего за Маргаритой Георгиевной закрепилось гордое прозвище Королева Марго, которое она ещё не раз оправдывала в ходе своей работы.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ.