Жизнь прожить Глава 16

          Тоня совершенно не узнавала своего возвратившегося после долгого отсутствия сына – нет, умом она, конечно же, понимала, что это был он, но вот как бы и не совсем… В её памяти и сердце тот Тимка «застолбил» о себе мнение весёлого, добродушного и очень ранимого парня, с которым можно поговорить «по душам» и у которого от неё, как всегда казалось, не водилось никаких секретов. А вот сейчас перед нею был взрослый, несколько отчуждённый мужчина (!) с внешностью самого дорогого на земле человека, во взгляде которого стоял пронизывающий холод подозрительности (так, во всяком случае, она объяснила себе вполне понятную настороженность сына) и готовность обороняться… От кого? От неё? От матери? От той, кто ночами не спала, пребывая в постоянной тревоге за него? Это было и обидно и очень больно… Но и вместе с тем давало понять: всё изменилось. Прежнего Тимофея уже нет, а вот с этим, бесконечно родным, но таким колючим, нужно как-то срочно налаживать отношения, чтобы, не дай Бог, не потерять окончательно… Вот только – как? Как налаживать-то? Где взять слова, что смогут растопить возникший лёд отчуждения? В сердце? Но оно молчало, изнывая от боли и тревоги, пропуская удар за ударом, сбиваясь с должного ритма. А потому вместо нужных и правильных слов катились непрерывным потоком слёзы, но не жалости, а беспомощности перед реальной опасностью непонимания.

          Она с большой неохотой позволила отстранить себя от судьбоносного разговора с сыном, уступив Ивану. Как бы он не «наломал дров»… Уже больше десяти минут сидят на этой террасе и ни звука – она то и дело прикладывала ухо к двери, стараясь хоть что-то расслышать из того, что там происходит, чтобы в случае чего броситься на помощь, понимая, что в ней, в этой самой помощи, ни один, ни другой особо и не нуждаются… А тут ещё Ритуля раскапризничалась: возьмите её на ручки! Дети, они интуитивно чувствуют, когда вокруг них что-то такое происходит и заставляет их маму волноваться, тем более плакать. А Тоня даже не замечала струившихся по лицу слёз…

***

          Да, мужчины молчали, думая каждый примерно об одном и том же и не желая прерывать молчание первым. И всё же Тимофей вскоре «сдался», нарушил просто оглушающую, бьющую по нервам тишину:

          - Не переживай, старик! Я на долго у вас не застряну…

          - Так я особо-то и не переживаю… во всяком случае, по этому поводу! - отозвался Иван – Это твой дом. Никто и не собирался оспаривать твоё право жить под его крышей, при условии…

          - Ах, условие всё-таки имеется! – усмехнулся невесело Тимка.

          - Ну, а как ты хотел? Даже в том случае, когда твоя мать оставалась одна, каждый из вас непременно соблюдал бы какие-то правила общежития, не так ли? А уж теперь, когда в её жизни появился я и дети, выбор только за тобой…

          - Что ты этим хочешь сказать? Что за выбор ты мне предлагаешь? Отказаться от матери, что ли?

          - Не глупи… Вот уж… Я даже не ожидал ничего подобного. Нет, выбор состоит в том, кем тебе быть для всех нас, для всех – подчёркиваю это особо, поскольку очень люблю Тоню, люблю свою дочь и твоих сыновей! Да, представь себе, и их тоже!

          - Вполне может оказаться, что они и не мои… - вставил Тимофей, заметно скривившись.

          - Для меня и Тони это уже не имеет никакого значения вообще – они наши! И у меня к тебе по этому поводу есть предложение, нет, скорее даже просьба!

          - Вот как? В чём же она состоит, позволь узнать. По силам ли мне будет её исполнить если я захочу, конечно?

          - Было бы только желание… - произнёс Иван и замолчал, опустив взгляд на сжатые в кулаки ладони. Он явно не решался произнести что-то такое, что сильно тревожило и было ему небезразлично.

          - Что замолк-то? – вновь не выдержал первым Тимофей – Что я должен предпринять такого, что сделает вас окончательно счастливыми? Убраться, что ли, поскорее отсюда? Так я уже, вроде, тебе это только что обещал… Не тяни кота за хвост, говори же!

          - Пальцем в небо, что называется… Но в первой части твоего вопроса содержится точнейший ответ на нашу совместную, и твою в том числе, дальнейшую жизнь. От того, как именно ты поступишь со своими сыновьями зависит очень многое…

          - А как я должен с ними поступить? Скушать за завтраком, что ли? Ой, прошу тебя – не темни! Говори прямо чего вы с матерью от меня ждёте?

          - Хорошо! Знаешь, когда я познакомился с твоей мамой, она ни минуты от меня не скрывала того, что главным в её жизни как был, так и останешься именно ты… Поначалу я ревновал, не желая оставаться как бы на вторых ролях, но потом понял – это правильно, потому как она прежде всего - мать! У меня примерно в твоём возрасте произошло нечто подобное, как мне кажется, тому, что случилось с тобой, с той лишь разницей, что в итоге не было нар. Ведь ты застал свою Ингу в объятиях другого, так? - Тимофей бросил на него сумрачный из-под лобья взгляд, но вместо слов просто кивнул головой, давая тем самым понять, что Иван попал в десяточку.

          - Я так и думал... - продолжил тот говорить - Но я, в отличие от тебя, кулаками махать не стал, а повернулся и ушёл…

          - Может, меньше любил? Или тот оказался крепче?

          - Да, нет... Любить-то любил, да и труса никогда не праздновал, но... Просто, живя на улице, по сути - бомжуя, быстро научился смотреть на два шага вперёд совершаемых действий, а в тюрьму ох как не хотелось, хотя загреметь туда мог уже годков так в пятнадцать точно, если не раньше. Когда-нибудь, может быть, я расскажу тебе свою эпопею. Но сейчас речь не обо мне, а скорее о тебе... Не перебивай, пожалуйста, сам собьюсь... Так вот, после того как мы с моей бывшей расстались, наше общение с нею прекратилось совсем, поскольку она почти сразу же уехала к себе на родину, но где-то лет через пять вдруг прислала письмо-уведомление о том, что у нас с нею родилась дочь, Влада, которую я вживую видел всего несколько раз – так уж случилось. Однако самая первая встреча сразу же отмела все сомнения – моя!

          - И где она теперь?

          - Насколько мне известно, в Одессе с матерью, но сведения вполне могут оказаться и не точными, поскольку от Влады уже давно не было вестей. Да, мы с ней, когда она немного подросла, переписывались и перезванивались, редко, но всё же… Ей недавно исполнилось двадцать, но дело опять же не в ней, а в том, что Тоня, едва взглянув на твоих мальчишек, и на минуту не усомнилась кто их отец. Но и даже это не главное…

          - А что? Отелишься ты хоть когда-нибудь? – уже явно теряя терпение повысил голос Тимофей.

          Не обращая внимание на прозвучавшую дерзость пасынка, Иван продолжил:

          - Так вот, если ты не собираешься признавать их своими, отдай мне это право!

          - Что?! Как это – отдай?! – парень даже растерялся – Они, что, вещь?

          - А вот так, просто отдай, напиши отказ, как написала его Инга, а я сразу же усыновлю ребят, дам свою фамилию и отчество. Нельзя им расти в полной семье и не быть полноправными её членами!

          - Во как… - окончательно смешался Тимка – А мать, она согласна с таким вот решением?

          - Безусловно! Но не буду врать, ей абсолютно всё равно какая у Яшки с Эдькой фамилия, а вот мне – нет!

          - Чудной ты мужик… - прошептал Тимофей через какое-то время, не поднимая от пола глаз – Но, наверное, я теперь понимаю мать… Понимаю почему она вышла за тебя… И знаешь, я согласен!

          - Согласен на что?

          - Ну, как… На мой взгляд, она не ошиблась в выборе!

          - Это не тот ответ, которого я жду от тебя…

          Но Тимофей молчал, а потом встал и сказал:

          - Пойдём чайку, что ли, попьём, а? Мать там, небось, вся на слух извелась, беспокоясь о том, как бы мы с тобой тут друг друга не поубивали… Вот только, как думаешь, к кому из нас первому она кинется на помощь в случае чего?

          - Я думаю, не по-мужски ставить её перед подобным выбором! А ещё я думаю, что ты всячески избегаешь прямого ответа на мою просьбу, так?

          - Так! Ну, не готов я говорить на подобные темы… Слишком всё неожиданно. Мне нужно всё хорошенько и как следует обдумать… Не торопи меня, с кондачка и более простые вопросы не вдруг решаются, а уж такие тем более… Ты предложил - я тебя услышал, но тут судьбы человеческие на кону стоят... И от моего решения слишком многое зависит. Да, я вычеркнул их мать из живущих со мною в одном времени, но они-то ни в чём не виноваты, а их уже предали один раз и кто? Мама... Та, от кого бы и ждать нельзя вообще! Я сам рос без отца и очень хорошо знаю, что это такое, но со мной всегда была рядом та, с кем и по гроб жизни не расплатиться за всё… Ты  хороший мужик, но всё же не родной пацанам. У тебя есть Рита, да и та же самая Влада. Они, именно они, всегда будут на первом месте, а мальчишкам достанется то, что останется…

          - Но тогда, выходит дело, что ты намерен признать своё отцовство и в дальнейшем не станешь уклоняться от воспитания ребят, я правильно тебя понимаю? Или – как?

          - Или как… Не гони ты лошадей к обрыву! Нет у меня пока на эти вопросы ответов. И это ни хорошо, ни плохо – просто честно! – и, оборвав слишком тяжёлый для себя разговор, вошёл в дом, чуть ли не ударив мать по лбу дверью…

          Она отскочила от неожиданности и, словно провинившаяся девчонка, стояла, потупив взгляд.

          - Ага, попалась! - рассмеялся Тимка совсем так, как смеялся тогда, прежде – А помнишь, как ты меня учила, что подслушивать плохо?

          - Хорошо, что ты не забыл! Что вы там так долго обсуждали и где Иван?

          - Придушил я твоего Ивана и прикопал в садочке под кусточком… - ухмыльнулся сын – Твои действия?

          - Мои? Честно?

          - Конечно, а то как же ещё?

          - В таком случае, боюсь что ты не оставил мне выбора… Придётся тебе, детонька моя, и меня, как ты сказал? Придушил? Вот придётся тебе и со мной поступить точно так же или это сделаю с тобой я!

          - Ого! Ни фига себе… - присвистнул парень от неожиданности – Ты так его любишь?

          - Да! Почти также, как тебя… Правда, эта любовь несколько отличается по  эмоциональной составляющей, но ни без одного из вас моя жизнь не имеет смысла…

          - А малышня? – задал он провокационный вопрос.

          - Малышня… Вот только ради них я бы не пыталась покончить с собой…

          - Что за тему для разговора вы выбрали, да ещё и на ночь глядя? – возмутился когда-то вошедший к ним Иван – Предлагаю жить всем вместе долго и счастливо! Кто за, поднимите руки!

          Услыхав голос мужа, Тоня обернулась и вымученно улыбнулась ему навстречу:

          - Тут Тимка меня на вшивость проверить решил…

          - Да я уж слыхал… Ничего, мы с тобой, наверное, слишком уж рьяно навалились на него – пусть хотя бы осмотрится по сторонам, успеем ещё разгрести наши кучи проблем. Тонь, поставь-ка чайничек, Тимофей изъявил желание чайку испить!

          - Ну, это я мигом! А вы пока идите к детям – их нельзя на долго оставлять одних.

***

          И побежали дни… Тимофей, который вовсе не собирался на долго задерживаться в Омутах, всё реже и реже ловил себя на мыслях об отъезде, хотя думки про море нет-нет да поднимали «шторм» где-то там внутри. Омуты… Чем тут было заниматься «морскому волку»? Ну, ладно, пусть не «волку», но это дела не меняет! Море… Оно снилось, звало, скучало и болело… Да, именно болело, застряв занозой в его груди и он не знал таких средств, которые смогли бы извлечь эту «занозу» наружу, чтобы она если и не исчезла совсем, то пусть бы присутствовала лишь в качестве приятного воспоминания. Но пока они, вот эти самые воспоминания, как раз и не давали спать по ночам, тревожили, ворошили память, оставляя на зубах солоновато-горьковатый привкус солёных брызг пенной волны.

          Прошёл месяц и настал тот момент, когда нужно было принимать окончательное решение, как быть дальше: устраиваться в деревне или собирать манатки да и подаваться куда-то ещё искать счастливой доли! Собственно говоря, ему и здесь было совсем не хило: целыми днями он находился рядом с матерью, помогая ей в хлопотах по дому, а ночевать отправлялся в Игнатову хату, начиная приспосабливать её всё больше и больше под себя. Как-то очень незаметно втянулся снова в деревенскую жизнь, «вспомнил» какова она на «вкус и цвет» и с чем её «едят», а потому с готовностью принимал участие во всех делах, что возникали в повседневности семьи. Удивляясь самому себе, с удовольствием возился с «мелкими», особенно с мальчишками, которые интуитивно тянулись к нему, предпочитая его всем остальным, хотя прежде, по словам матери, не сползали с рук Ивана. А однажды один из них вдруг произнёс: «Папа!» И это было так... до слёз... Он никому не признался в том, что случилось, но надолго тайну сохранить не удалось, поскольку уже где-то через неделю данное обращение к нему пацанов стало расхожим и если вызывало удивление, то только у него самого, а для матери и Ивана всё было настолько естественным, что они даже и виду-то не подали, словно заранее знали, что всё так и должно быть! И Тимофей смирился и как-то внутренне успокоился, а, может быть и наоборот: сначала успокоился, а уже потом смирился, понял и принял  факт присутствия мальчишек в своей жизни как неизбежность. Он безошибочно и сразу же различал кто из них кто, хотя сделать это было совсем не просто из-за почти полной идентичности малышей, чем немало поражал свою мать, которая иногда всё-таки их путала. Тимофей даже стал совершать обходы леса вместе с Иваном, с которым вскоре уже установились вполне себе лояльные дружеские отношения. Иван предлагал пасынку стать его помощником на законных основаниях, но тот поначалу не отвечал ни да, ни нет, однако вскоре всё же отказался из-за по истине смешной суммы заработной платы, озвученной ему в конторе лесничества. Вместо этого выпросил у матери доверенность на право вождения авто, и стал таксовать, чтобы хоть малой копейкой, но участвовать в семейном бюджете, не чувствовать себя приживалой-нахлебником. А потом приехала Влада, дочь Ивана...

***

          Влада... Владислава... Как же ей в детстве не нравилось данное мамой имя!

          - Почему? За что, скажи пожалуйста, ты меня так обозвала? - приставала она к своей родительнице долгое время, а та только улыбалась в ответ:

          - Не понимаю, чем ты недовольна, Ладушка моя? Ты только вслушайся насколько красиво и не банально, не избито звучат варианты твоего имени: Влада, Владислава, Лада-Ладушка, Ладуня, Слава...

          - Да, ну тебя... - никак не соглашалась она - Как не перебирай, а всё равно имя мальчишечье... Все во дворе Владиком называют! Ты, наверное, хотела сына, а получилась я, да?

          - Глупышка... Если бы это зависело от наших хочу-не хочу... Но ты ещё слишком мала для подобных разговоров... Но я знаю точно, что наступит время и ты скажешь мне и не один раз спасибо за то, что я выбрала для тебя, моё солнышко, такое оригинальное имя! Подрастёшь и поймёшь! Надь с Танями хоть пруд пруди, а вот Ладушку с ног собьёшься пока отыщешь!

          - Ну, конечно! - отвечала не по годам здравомыслящая дочь - Прямо все так и бросятся на поиски... А для тебя я никогда не повзрослею...

          - А вот с этим трудно не согласиться, Ладушенция-старушенция ты моя!

          - Знаешь что? Вот хочешь обижайся на меня, хочешь нет, а паспорт я получу совсем на другое имя! - пообещала она матери, но так и не исполнила данной клятвы...