Желтуха

В больнице-то оказалось весело. Напрасно Тома боялась.  Чего, спрашивается? Ведь заранее знала, что лекарства от желтухи – это постельный режим и диета. Ну, и капельница. В ее случае, например. Когда ее мама в больницу привезла, она была желтее лимона. Ее, конечно, сразу под капельницу – и двойную дозу. Тошнота прошла,  аппетит появился. До этого она ж неделю почти ничего не ела –в горло не лезло. Зато теперь такой жор – страшное дело! В ход идет все, что можно есть: овощи и фрукты, из которых девчонки дружно строгают салатики, и курочка вареная с картошечкой – жареного-то ничего нельзя, и варенички с творогом, которые из дома приносят, тепленькие еще, и печеньица...Шоколад нельзя. А так однажды захотелось! Съела «мишку на севере» и легла – ждать, когда «сплохеет». Но нет. От одной конфеты ничего не сделалось.
В палате их шестеро. Тома, ясное дело, самая младшая – четырнадцать лет. Наталья – студентка, Оля уже закончила институт и работает экономистом, у Веры – шестилетние детки-близняшки, у Маши – сын-семиклассник, а Соня – беременная. Желтуха во время беременности – это очень опасно, может родиться ребенок-урод, поэтому нужно делать аборт – по медицинским показаниям, но Соня не хочет. Она ничего не говорит врачам, тошнота ее в инфекционном отделении подозрений не вызывает, муж навещает  каждый день, и она очень счастлива.
Целыми днями в палате стоит хохот и визг. Тома лежит у окошка и с удовольствием слушает рассказы о беременностях, родах, а также о том, что этому предшествовало: когда, с кем, сколько раз. Сама она девушка целомудренная, чуть ли не в капусте найденная, поэтому каждый день открывает для себя что-то новое. Лежать здесь  долго, три недели. На двери календарь, и каждый день зачеркивается синим фломастером. Тома отметила крестиком первый день и теперь считает, сколько осталось. А осталось пока больше, чем прошло.
После выписки – жесткая диета и никаких тренировок целых полгода. Никаких соревнований. Совершенно новая жизнь – без спорта. Потому что, когда разрешат тренироваться, придется начинать с нуля. Полгода – огромный перерыв, целая пропасть, просто так не перепрыгнешь. С четырех лет в ее жизни не было ни единого дня без тренировок, с того момента, когда ее привели в младшую группу секции легкой атлетики. Но пока об этом не думается. После недели температуры, ломоты и тошноты стало не то чтобы хорошо  - нормально. Слабость только. И можно лежать и слушать соседок по палате...
 - Так ты что, не с мужем?
 - Какой там муж... говорю же, это еще до мужа было. Ну вот...когда мы с ним это...выяснилось, что я девочкой осталась.
 - Как это?
 - Да вот так. Все цело! Представляете?
 - Подожди... а как это выяснилось?
 - У врача. Я забеременела, к врачу пошла, а она говорит: вы до сих пор девушка.
 - Ну не фига себе! Вот это да!..
  - Девчонки, а вот я...

В палату заглядывает старшая медсестра.
 - Девочки, обход, - объявляет она торжественно, как будто первый номер в праздничной концертной программе.
И все начинают суетиться: стряхивают крошки с постелей, убирают подальше запрещенные продукты, взбивают подушки...
 Врач Галина Васильевна заходит в палату. Она очень милая и полная. У нее хорошая улыбка и усталые глаза.
 - Здравствуйте, девочки, - говорит она чуть нараспев. Девочки здороваются в ответ – получается почти хором. И начинается уже привычная за эти несколько дней церемония: «Как себя чувствуем? Нет ли жалоб? Не больно ли вот здесь?»
Тома ждет своей очереди. Галина Васильевна подходит к ней и садится на стул возле кровати.
 - Как вы себя чувствуете? – спрашивает она. Странно: все эти дни она говорила «ты».
  - Хорошо,  - отвечает Тома, готовая задрать пижамку, чтобы ее пощупали в правом подреберье. Но Галина Васильевна медлит. Как будто собирается с духом.
 - Тома,  - начинает она осторожно, -  вы никогда не проверялись на предмет почек?
 - Нет, - отвечает Тома удивленно.
 - Не было таких проблем? – уточняет врач.
 - Нет. – Тома пожимает плечами. -  А что такое, Галина Васильевна?
 - Да вот...видите ли...анализы ваши...мне не очень нравятся...
 - А почему? Что с ними? – допытывается Тома.
 - Судя по ним, у вас серьезное заболевание почек...
У Томы сердце ухает, как филин.
 - Пиелонефрит? – шепчет она одними губами. У одноклассника такое. Слово само выплыло.
 - Да нет, Тома, все гораздо серьезней. Похоже на гломерулонефрит. Очень тяжелое заболевание.
У Томы темнеет в глазах.
 - Этого не может быть! – в отчаянии говорит она. – Я ведь ничего такого не чувствую!
 - Правильно. Поначалу это абсолютно бессимптомное заболевание, тем более на его фоне еще и желтуха развивается...Вот что, - перебивает Галина Васильевна сама себя, - мне нужно поговорить с вашей мамой. Когда она придет?
 - Она...она уехала, - выпаливает Тома. – На несколько дней.
 - Ясно, - кивает доктор. – Когда она соберется к вам, предупредите меня, я хочу с ней поговорить.  – И она встает со стула.
 - Отдыхайте, девушки, - говорит она громко и выходит из палаты.
Все молчат. Через несколько минут Маша не выдерживает:
 - Я читала недавно, - говорит она, - от этой болячки умер один молодой человек.Потому что у него жидкость из организма не выходила...Короче, он весь раздулся...ему требовалась пересадка почки...
 - И что? - полушепотом спрашивает Оля.
 - Ничего, - пожимает плечами Маша. - Почки-то не было донорской. Вот он и умер.
 - Совсем молодой? - уточняет Вера.
 - Ну да. Лет 27 или 28...
Все опять замолкают.
Тамара садится на постели, не глядя сует ноги в тапочки и медленно, задевая тумбочки и кровати, идет в душ. Все провожают ее сочувственными взглядами. Видимо, на тот свет. Она раздевается и долго смотрит на себя в зеркало. В общем, все. Финита ля комедия. Какой спорт? Какие тренировки? Теперь только легкие прогулки перед сном. Ничего не съесть, не выпить.
 
Тамара прищуривается. Интересно, сколько она протянет?
 Мда...вот тебе и желтуха! Вот тебе и полугодовая диета. Теперь-то, стало быть, на всю оставшуюся, не особо долгую жизнь. Это как вместо 15 суток за мелкое хулиганство получить 25-летнее заключение в одиночной камере. В одиночной. Потому что маме ничего говорить нельзя. То есть она, конечно, узнает, но только чтобы постепенно, не сразу, не сейчас, не здесь, не тогда, когда прибежит в очередной раз проведать дочку и притащит в литровой банке свой фирменный винегрет – правда, без орехов. Орехи вредны сейчас. А что вообще можно будет есть теперь? Пресный бульон, сухое печенье, кашу на воде?..
Снова затошнило. Закружилась голова. Поясницу схватила опоясывающая боль. Перед глазами поплыли разноцветные круги...
...Вечером пришла мама. Весёлая, легкая, улыбающаяся. Принесла горячих вареников с творогом. Тома смотрела на нее и представляла, как осунется ее лицо, побелеют губы, когда она узнает эту новость...
 - Ты сегодня странная какая-то, - сказала мама. – Как чувствуешь себя?
Тома улыбнулась через силу.
 - Все хорошо, мам, тебе просто кажется. Спала неважно, даже не знаю почему. Сегодня высплюсь...
На следующее утро( мама заскочила проведать ее перед работой) вышла к ней на лестницу, чтобы, не дай Бог, с Галиной Васильевной не столкнулись... Постояли недолго, мама убежала, а Тома вернулась в палату и твердо решила: завтра она поговорит с мамой сама, подготовит ее, а уже потом пусть с ней разговаривает Галина Васильевна. Что толку тянуть?
Лежа в кровати, не слушая болтовню соседок, она проговаривала про себя роковые фразы, смягчая их беззаботной( как ей казалось) интонацией.
«Кстати, мам...врачиха моя хотела с тобой поговорить...Не знаю, но вроде как с почками что-то...»
«Мамуля, представляешь, у меня какая-то фигня с почками...Я не понимаю в этом ничего. Ты у Галины Васильевны уточни...»
 - Тома! – раздалось откуда-то сверху. Она открыла глаза и увидела над собой лицо Галины Васильевны. – Тома! Завтра утром сдать анализы на контроль!
 - Хорошо, - кивнула Тома и вздохнула с облегчением. Сцена признания переносилась в следующее действие. Она помолчала и спросила с надеждой: - Галина Васильевна, а это могла быть ошибка?
 - Что? – спросила врач.
 - Ну, гломерулонефрит...
 Галина Васильевна всплеснула руками и рассмеялась:
 - Бог с тобой, Тамара! Какие страсти ты говоришь!
  - Почему страсти? Вы же сказали... – залепетала Тома. Но врач перебила ее:
 - Тома, это не твои анализы были. Чужие. Кто-то перепутал и тебе положил. То есть, в общем-то, да. Ошибка...

Она смотрела на Тому, перед глазами которой прыгали разноцветные пятна, и ей казалось, что она видит их воочию.
 -
...