Н. Мережников. Каменск-Уральский меловой период

      
     Мой интерес к Каменску - Уральскому  не случаен. Вот что привело меня сюда: это интерес к большому этапу творчества моего учителя, Николая Яковлевича Мережникова, известного уральского поэта.  Его первые книги рождались здесь,  в этом городе,  когда он приехал сюда молодым  человеком и работал здесь учителем. Этим и объясняется название статьи. Помню его настойчивый интерес к «Рождественскому  конкурсу»,  в жюри которого он  многократно входил. Помню, как он  призывал нас,  «Петроглифцев», участвовать в нем.  Помню победу  Владимира Белоглазова на каком-то из них.
    Слишком  мало известно о раннем  периоде  творчества Николая Яковлевича, и я решил отыскать строчки в  ранних стихах поэта, навеянные этим городом, его местным колоритом - текущей здесь Исетью, рекой Каменкой,большим заводом, и, как и везде на Урале, красотой  местных пейзажей. На эту задачу я до сих пор не нашел убедительного ответа. Эти факты были бы интересны историкам, этнографам, строчки, которые крепко-накрепко привязали поэта  к известным местам и заставили бы говорить о нем «наш»: наш Бажов, наш Мамин-Сибиряк, наш Бондин.  Вместе с тем, уже разве недостаточно участия писателя в литературной жизни города: это не только упомянутый конкурс, но и многолетнее руководство местным литературным объединением.  Когда Николай Яковлевич уже проживал в Свердловске, он приезжал на каждое его заседание, учил начинающих.  Эта сторона характера у поэта, – включенность в жизнь, - присутствует всегда в его биографии, так, он не просто по  ходу своей работы  руководил отделом поэзии в журнале «Урал», но, движимый  энтузиазмом,  организовал при нем литературную школу. Именно школу. Кто кроме него, может сказать, что он «ввел» в уральскую литературу столько имен. Мы исключаем Уральский университет, задача которого именно в этом.  Кипела в городе литературная жизнь.  У  самодеятельных авторов выходили свои  книги,  появлялись публикации  в  журналах. Не  могу сказать, чаще ли теперь они появляются. Сегодня  мода не на мощные коллективы, а на индивидуалов. А раньше  на страницах журналов были целые подборки  поэтических имен.  Пятнадцать лет под  редакцией Мережникова  выходила «Складчина»,  это более двадцати  выпусков и  более трехсот имен местных поэтов.  Мы все благодарны учителю.

       Я решил пройти по страницам его первых поэтически книг.  Пришел в Свердловскую областную универсальную научную библиотеку им. Белинского, и  сразу сделал для себя открытие. В моих руках был библиографический список из «Википедии», в котором находится 17 (по сути, 16, одна весьма спорная) позиций,  а в каталоге библиотеки стоит уже  20 названий.   Скажем, книга «Перед всем небесным и земным», Москва. Издательство «Современник», 1985, это 112 страниц текста. В общем, не учтено более двухсот страниц. Чтобы исправить ошибку, следует просто  взглянуть в каталог библиотеки.

        Первая книга, «Подсолнух», датирована1962, тысяча девятьсот шестьдесят вторым годом.  С  нее и начну.
        Теперь тема книги не актуальна.  Не пишут теперь о рабочем  человеке. Не модно это, не читабельно.

По городу, по утреннему городу
Идут цветы задумчивые, гордые
В руках девчат, гулявших до рассвета
Усталые склоняются букеты
…
Красоте победа обеспечена,
Сильна к ней тяга  сердца  человечьего

         С точки зрения  сегодняшнего молодого  человека стихотворение  «Да будет свет!», сразу покажется смешным, в нем сразу  сразу чувствуется  поэтическая искусственность.  Но это первая книга поэта, и в ней нужна была некоторая поэтическая заданность, нацеленность на воспитательное значение слова. Ситуация такова: в  общежитии  свадьба,  в ее разгаре гаснет свет  В сорокаградусный мороз  парни лезут на  вышку линии электропередач,  ликвидируют обрыв, и

тихи и обморожены
не чувствуют хлопцы
что падают на кожу им
соленые хлопья

(прямо комедия положений, девчонки-медсестры плачут или что-то иное в виду имеется, вата в слезах на  их обмороженных конечностях?)

           Но это я говорю,  чтобы вам, слушателям было интересно,  проколы бывают у всех, это первая книга, тем более, что  автору надо было искать  героев среди нас.
       Книжка очень интересная,  автор сразу вошел в  поэтическую среду как человек, мастерски владеющий словом.  Вот послушайте, стихотворение называется «Трудный день»:

Саня, парень-горняк,  вышел из забоя,  в котором случился обвал:

Саня знал, что он робок,
Знал и чувствовал сам
 Что не ведает тропок
 Он к девичьим сердцам -

 и вот обрушение породы:-

Позади напряженный
Самый  трудный из дней
И горняцкие жены
Повстречали мужей

И когда у отвала
Он на камень присел,
Лена около встала:
-Саня. Миленький! Цел?

Он поднялся устало,
Лену обнял:
            - Ну вот..
А она прошептала:
- Что ты, Саня. Народ…


Одно это стихотворение стоит огромной груды  серой стихотворной  прозы.

Наш город  вечерами учится,
А город мой над книгой заполночь,
Так, не раздевшись, и заснет.

        Наверно, эта вот цитата и есть подарок краеведам. Цитата того времени, когда  в стране учились все.

И самое известное стихотворение из книжки. На одном из собраний «Петроглифа»  сам автор с улыбкой нам его читал:

Вернулись с поля под вечер ребята
 И вдоль стены поставили лопаты.
Их двадцать встало в сомкнутом строю.
Не жалуясь на холод и усталость,
И утром каждый снова взял свою.
Лишь в уголке одна  из них осталась.
Осталась одинокая лопата.
Не поднялся, не взял ее двадцатый,
И все молчали, хмурились сурово
И не сказал о нем никто ни слова.

Пусть мне придется в жизни трудновато,
Искать не буду  легких троп в тылу.
Я не хочу,
       чтобы моя лопата
 Стояла
      одинокая,
               в углу…

      Вторая книга поэта называется «Отсюда начинается полет». Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1964 год. Книжка небольшая, сорок страниц, она может быть предметом отдельного разговор. Не удержусь, приведу одно из стихотворений:

Сентябрь взметнул серебряные горны
 И протрубил каникулам отбой.
И двери распахнул он в класс просторный
 Перед веселой, солнечной  гурьбой.
Он пригласил  ребят к страницам новым,
К началу неизвестных, дальних трасс…
А ведь  давно ль Гагарина с Титовым
 Он приглашал  зайти в такой же класс?
И посадил их на такую ж парту
 Еще не знавших в тот недавний год,
Что здесь разбег космического старта,
Что здесь их начинается полет.
Что им удастся школьные портфели
На сумки космонавтов поменять,
Когда б они за партой не сидели,,
Двенадцатого не было б апреля
И августу шестому не бывать.
И не было б гигантов-новостроек
И не один в земле остался клад,
Когда бы всем  сегодняшним героям
 Родная школа
          крыльев
              не дала.
То, что автор  - влюбленный в учительскую профессию человек, видно сразу.

         Вот что я  прочел в  послесловии к книге:
         "Любовь к поэзии у Николая Яковлевича Мережникова проявилась рано. В стенной  газете  Мосинской  начальной  школы были помещены стихи.
- Теперь, ребята, у нас есть свой поэт – шутливо сказала учительница, -
Видите подпись? Н. Мережников.
 
       Шутливое пророчество  учительницы сбылось".

       Заканчивая тему «Николай Яковлевич Мережников. Каменск-Уральский меловой период», хочу задать себе несколько вопросов. Кто из каменцев, участников  литобъединений в шестидесятые годы, написал об этом свои воспоминания? Есть ответ: Нина Ягодинцева, известный в Каменске  человек. У нас в Екатеринбурге вышла  книжка, посвященная  ему - «Слово об учителе».   Хотелось бы расширить  ее формат, дело того стоит.  Подключить литературоведов Урала к исследованию его творчества.
 
         Вот я выступаю здесь, в Каменске-Уральском на Мининских краеведческих чтениях.  В какой степени были знакомы Михаил Афанасьевич Минин и Николай  Яковлевич Мережников?  Минин пришел в литобъединение пятидесятипятилетним мужчиной.  Бывал ли он хотя бы случайно раньше на заседаниях городского объединения?  Встречались ли они в неформальной обстановке? Они почти одногодки. А дружба в  этом возрасте  едва ли уже завязывается. Но стихи Минина напечатаны  в журнале «Урал», следовательно, при прямом участии Николая Яковлевича. Ни одно стихотворение не печаталось в журнале без его прямого одобрения, не проходило мимо его  рук.  Видимо, встреча все-таки была.  Как это повлияло на творческую судьбу Михаила Афанасьевича?
         И хочу вот еще на что обратить внимание. В краевой научной библиотеке нет книг Михаила Афанасьевича. Досадное упущение . Возможно, они есть в городской библиотек Каменска-Уральского имени А.С. Пушкина?  Ведь откуда-то же появились стихи на  интернет-ресурсах.  Возможно, здесь назревает тема следующего  исследования, о взаимовлиянии в творчестве.  Ведь Николай Яковлевич перед публикацией  всегда устраивал вместе с автором творческий разбор. Я могу судить по себе, как строго он  вел отбор для страниц журнала.
          Я далек от мысли, что можно поставить рядом  двух поэтов и начинать механически  сравнивать их творчество. Тем более, выставлять оценки. Но можно взглянуть на то, как они отражали свое время в  стихах и рассказах.
Именно ускользающая от нас социальная подоплека  и интересна  читателю.  Так что, такое параллельное прочтение может оказаться интересным.
   


 Имя прилагательное


Вся жизнь  человека связана со словом. Обращаем  ли мы внимание, что жизнь наша состоит из двух пластов,  странным образом соприкасающихся друг с другом: мир вещей и мир образов. Первый мы нещадно эксплуатируем, не обращая внимания на его очевидные  свойства - нефть не  вечна, ветер не остановить.
Второй слой - ментальный. Скажем, человека недолго и обидеть, приобрести в нем врага,  соединив  с его именем не то прилагательное. Слово упорно приклеивается к имени человека, создавая  его образ. Мы уже не мыслим его без этого найденного  кем-то словечка.

Это может быть что-то, приподнимающее  его над горизонтом бытия, а может быть, и наоборот, которое ранит человека,  лишает его живительной  силы.
Учитель  это назовет просто - имя  прилагательное.  А я  скажу иначе, в смысле фонвизинского Митрофанушки. Помните, дверь - это имя прилагательное. К косяку прилагается же. И без него дверь жить не может. Вот это свойство прилагаться к  имени, встречаем  мы на каждом шагу, это и  залетный соловей, и синее небо, и все другое. Для этого прилагательное и существует.

Прилагается и к целому городу: Каменск-Уральский. Я Каменск-уральский, из Каменска скажет кто-то.  И это скажет немало о характере человека: не изнежен, верен слову, крепкое здоровье, наверно, имеет, и местный у него уральский говорок.

      А вот уральская литература. Решетников и Гарин-Михайловский. Приклеилось ли к ним слово уральский, как к примеру к Мамину-Сибиряку (уместно напомнить, что тогда Сибирь и Урал воспринимались нераздельно, уральский и сибирский - это были синонимы)
     Алексей Леонидович Решетников  все-таки не Решетников-Уральский.  Какие бы псевдонимы не брали себе писатели и поэты (Имярек-Приволжский, Северокавказский, Восточносибирский) право носить такое имя присваивает народ.
И все же неистребимое  это желание  присваивать  что-то себе. Нет, это не уральская рябинушка и не Уральский Народный хор. Во втором случае, мне кажется, все три слова с заглавной буквы надо  писать. Поэтому, рядом с  именем  Мережникова я и дальше   буду   писать уральский  поэт, и думаю, он по скромности своей с трудом согласился бы с  этим.
     Не местечковый поэт, а поэт уральский.  Масштаб  заметно больше.