Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя...

«Господи,  Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй мя…. Господи, Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя… Господи, Иисусе  Христе, Сыне Божий, помилуй мя.»

Споткнулась, упала, поднялась, пошла… Споткнулась, пошла… Пошла…

Порывистый ветер, колкий мокрый снег слепил глаза. Окоченевшая, Она вошла в Храм. Служба ещё не началась. Присела на приступочке, в уголке, согревая озябшие руки, промокшие ноги, обожжённое холодом лицо.

«Ты что?- услышала укоризненный возглас,- не знаешь куда пришла?! Это тебе не дом терпимости. И не богодельня. Пошла вон. Наследила тут...»
 
 Её выгнали на мороз. Ничего не оставалось, как идти дальше.
 
«Господи, Иисусе Христе сыне Божий, помилуй меня грешную…»

Одиноко стоявшая скамейка была поистине  спасением. Она села, ежась и дрожа от холода, онемевшие ноги не слушались.  Было не жаль себя, бездомную, голодную, никому не нужную… Дети выросли, обзавелись семьями. «Мои любимые. Пусть у них всё будет хорошо: и дом, и достаток, и успех, пусть они путешествуют по миру, - повторяла она как молитву, - чтобы  скорби  обошли  их стороной, чтобы были целы, невредимы, не знали нужды и болезней, чтобы злые завистливые люди не причинили им вреда. Господи, помилуй, сохрани их, Боже, своею Благодатью.»

Она давно не ела. Вымокший кусок пирожка, кем-то беспечно брошенный на тротуар, обратил на себя внимание. Ветер успокоился, тяжёлые  рваные тучи открыли небо.  Она решила, что пропитание послал ей Сам Господь как манну Небесную. Подлетевший голубь разделил с ней трапезу.  Белоснежно-белый.  "Как Святый  Дух",  - подумала Она. Голубь прихрамывал на одну лапку,  у него выхватили крошку сизые, те, кто попроворнее. «Всё так,  побеждает сильнейший»,- Она подняла с земли белое пёрышко голубя и спрятала его на груди.
 
 На склоне лет ей хотелось всё отдать. Она испытывала радость, когда не ей дарили, а Она. Это стало какой-то навязчивой идеей. Отдать всё,   всё своё пропитание, и воспевать Бога. Родные решили, что она сошла с ума. Нет, конечно. Она как Ксения Петербуржская, надев одежду убитого бандитами мужа,  ходила, молясь; кто-то подавал ей милостыню, кто-то, а это большинство, брезгливо отворачивался от неё. «Ксению при Петре  гнали, и меня будут гнать», - успокаивала  Она себя. Молитва была  единственным сокровищем, с которым Она не расставалась.
 
 Всё своё время Она проводила... на кладбище.  Втайне от детей купила себе участок, выложила плиткой, поставила надгробие. Над мраморным постаментом возвышался крест, высотою с её рост, в этот крест в "ковчежки" были заложены мощи святых – это стоило целого состояния! Никто не знал, куда  ушли  деньги от продажи квартиры... Никто. Она решила всем сказать это после своей смерти. Письмо было  в надёжных руках и должно быть вручено в день её похорон . Секретный план вынашивался много лет. Мощи святых, как казалось, помогут обрести вечность.

 Серые тучи вновь заволокли небо. Мокрый снег хлопьями валил, переходя в ледяной дождь. Она с трудом добрела до кладбища, легла на могилу, укрывшись нехитрым тряпьём, и предалась воспоминаниям: как они путешествовали с мужем на белом лайнере из Генуи, как она принимала шипучие ванны из шампанского , как муж лепестками роз застилал их ложе…
 
 Он звал её.
 
 «Иду!»

 На губах застыла молитва «Господи, помилуй мя»…