Бойся вещего сна

Скинни елозил ногами от удовольствия. Рот этой маленькой фурии творил настоящие чудеса. Вот уже несколько раз эти пухлые, с виду невинные губы доводили его до самого финиша и разжимались в последний момент, продлевая скачку. Его член уже гудел от напряжения, но малышка не знала пощады, работая своим крошечным ротиком так, будто все детство провела на панели.

Так продолжалось полтора часа. Скинни превысил свою обыденную норму в девять раз. Удовольствие было нестерпимым. Он знал, что если не сделает всё сейчас, то просто потеряет сознание. Собрав последние силы (их было немного), он угадал момент между фрикциями, и вонзил свой елдак как можно глубже в горло девушки.

Дикий стон удовольствия сотряс стены ванной. С потолка даже отлепилось чуток штукатурки. Спермы было так много, что она хлынула через нос девчонки. Та лишь небрежно смахнула густую жидкость рукой, облизав напоследок пальцы.

Скинни даже не мог пошевелиться. Распластавшись по холодному кафелю, он походил на дохлого дельфина, следя из-под прикрытых век за тем, как голая попка его не по годам умелой любовницы шныряет из комнаты в спальню, а оттуда на кухню.

Когда она вновь появилась на пороге ванной, то была одета в платье его жены: крупные стразы застенчиво переливались в неярком свете; вокруг шеи обернуто меховое манто. Сумочка от Cristian Dior недвусмысленно распухла. Скинни было плевать, хотя он знал, что через какое-то время горячо пожалеет об этом.

— Ты ведь никогда не забудешь меня, сладкий? — пролепетала она ему в самое ухо.

— Конечно же нет, — сказал он, — разве я смогу?

***

Скинни проснулся от того, что все трусы были мокрыми. Ткань была сплошь покрыта его маслянистым семенем и противно липла к телу. Руки все еще дрожали, возбужденные недавним сексом. На языке осталось послевкусие нежного молодого тела…

Отрезвление не заставило себя ждать. Оно было беспощадным, как разряд в 220V. Неужели сон? Только сон? Но ведь все было таким НАСТОЯЩИМ. Эта малышка. Ее нежный ротик. Потрясный оргазм.

Кряхтя, Скинни поднялся с кровати. Пружины под его весом жалобно заскрипели. Босиком он прошлепал в ванну, чтобы смыть с себя всю эту мерзость. Посмотрел в зеркало. Толстый. Лысый. Два передних зуба выбиты. Ну, конечно, это был сон. Какая уважающая себя девчонка пожелает трахаться с таким уродом? Ему порой и шлюхи то не дают… Да и жена от него уже лет десять как ушла к какому-то менеджеру, «синему воротничку».

Он включил воду. Немного постоял над слабой струей, глядя, как прозрачный поток исчезает в черной дыре слива. Этот сон, пожалуй, был единственным хорошим событием за последний год, не считая того свитера, который мать прислала на Рождество…. Скинни с отвращением плюнул в раковину. Выключил свет. Спать лег, так и не подмывшись.

***

Утро началось с треска домашнего телефона. Чертов аппарат заверещал так громко, что Скинни даже подпрыгнул на месте. Матерясь сквозь дремоту, он всё же побрел отвечать.

— Мистер Скиннард? — вежливо поинтересовались на том конце провода.

— Да, черт возьми! Нахрена звонить в такую рань? — раздраженно ответил он. — Я уже сказал вашим чертям, что оплачу гребаные счета не раньше следующего месяца! А до той поры можете поцеловать меня в задницу!!!

Рассвирепев, Скинни готов был швырнуть трубку в стену, но вовремя сдержался.

— Прошу меня простить, — вновь раздался вежливый голос, — это ваш босс. Так сложилось, что мне больше некого просить о помощи. Я буду вам очень признателен, если вы как можно скорее явитесь к зданию головного офиса. Приедете?

— Да-да, мистер Линнард! Конечно приеду…. Можете не сомневаться!

— Вот и чудесно. Буду ждать вас в своем кабинете через двадцать минут. И постарайтесь не опаздывать.

Побледневший Скиннард еще долго стоял, заворожено слушая короткие гудки, доносящиеся из чрева телефонной сети. Когда его мозг, наконец, проснулся, на часах было 7:30. Это означало, что до встречи с боссом у Скинни оставалось чуть больше двадцати минут. Он завопил от ужаса и ринулся в ванную.

***

Такси он поймал на удивление быстро. За рулем был молодой мексиканец. С его лица не сползала ехидная улыбка. Глаза таксиста вращались по сумасшедшей траектории.
Темные стекла очков скрывали этот танец, но растаман будто и не придавал этому большого значения: Скинни не успел еще назвать адрес, а педаль газа уже вжалась в пол. Когда он понял, что водитель под кайфом, было поздно что-либо предпринимать…
Шины лаяли от нагрузки. Потрепанный шевроле гудел так, словно готовился к взлету.

Таксист швырял свою тачку из ряда в ряд, обходя попутные автомобили. Перекрестки он пролетал за миг до того, как сквозь них хлынет встречный поток машин. В голову обдолбанного водителя будто был встроен локатор, засекавший копов еще до того, как они появлялись на горизонте.

Утренние боги города отметили Скинни своей благодатью: на пороге служебной конторы он оказался с тремя минутами в запасе. При взгляде на дешевые часы его сморщенное лицо расплылось в улыбке. Пока он потрошил карманы в поисках чаевых, таксиста накрыло по новой. Он дико хохотнул и ринулся в сторону пляжа, пялясь на солнце. Наверное, деньги в это время суток были ему не нужны…

— Здравствуйте, мистер Скиннард, — босс сидел за широким столом у самого окна, так, что лица не было видно. Зато его голос звучал в точности, как по телефону. Вежливо. Строго. Властно. Этот голос не терпел возражений.

Скинни раболепно вытянулся в струнку, хотя он больше походил на контрабас, кем-то забытый у входа. В его пустом, ноздреватом мозгу шевельнулась неприятная мысль об увольнении. И тут же рассеялась. Скинни здраво рассудил, что босс не стал бы для этого вызывать его лично. Ограничился бы секретарем. Значит, предстояло какое-то дело. Любопытство жгло ему пятки.

— Приятно видеть, что я не ошибся! — продолжал босс, не меняя позы. — Мне порекомендовали вас, как ответственного и исполнительного сотрудника. Я рад, что таким вы и являетесь.

Скинни наморщил лоб, пытаясь вспомнить человека, имевшего влияние на босса, который мог бы дать ему подобную рекомендацию и понял, что таковых просто не существовало. Скинни трудно сходился с людьми, ему больше нравилось одиночество. А во всяком коллективе таких не любят.

Он стал украдкой поглядывать на своего начальника. Тот раскуривал сигару. Во всех его движениях сквозила невероятная легкость — черта истинного аристократа. Скинни чувствовал своей кожей, что он здесь не к месту. Даже если его отмыть и надоумить, он походил бы скорее на жабу, пытавшуюся петь арии, чем на лакея для подобной персоны.

Здесь был какой-то подвох. Может, очередная шутка его больного разума. Или сон. Чересчур реальный сон, вроде того, что случился с ним ночью. Пока он выбирал приемлемый вариант из открывшегося многообразия, босс заговорил вновь.

— Не будем зря терять время, мистер Скиннард. Мне нужен человек для разных услуг… личного характера. Некто, исполняющий обязанности шофера. Или посыльного. Человек, способный держать язык за зубами. И…, — он выдержал многозначительную паузу, — щедро за это вознаграждаемый. Что скажете?

Скинни проглотил застрявший в горле комок. Ущипнул себя за руку. Нет, все это не было сном. Бог услышал его молитвы, или дьявол — проклятия. Наконец-то ему сделали предложение, от которого было нельзя отказаться.

Скинни задумался. Момент требовал правильных слов, которые дали бы понять боссу, что Билл Скиннард знает себе цену.

— Тысяча долларов, — наконец выдавил он из себя, глядя в пол. Слова выпали из его рта, словно горсть камешков и рассыпались по полу. Скинни запаниковал. Ему показалось, что сейчас мистер Линнард вызовет уборщицу.

Вместо этого босс заговорил. Как всегда, мягко и властно:

— Удвоим ваши ставки, друг мой. Вы будете получать две тысячи долларов. В неделю, разумеется. Плюс служебная машина, которой можете пользоваться в свободное время, как пожелаете. От вас мне нужна исполнительность. Молчание. И точность.

У ног Скинни звякнула пара ключей. Кабинет был довольно большой и такой бросок сделал бы честь мастеру настольного тенниса. Почему-то Скинни посетила мысль, что сейчас его босс улыбается.

— Серебристый гелендваген стоит внизу на парковке. В бардачке вас ждет аванс за месяц. Приведите себя в порядок. Уладьте все дела. Ровно в пять вечера вы будете ждать меня у служебного входа. Вам ясно?

Скинни молча кивнул. От всей этой ситуации у него голова шла кругом. Он понимал, что время его аудиенции закончилось и нужно с поклоном удалиться. Только ноги словно приросли к полу, на котором еще лежали осколки его оброненных слов.

Скинни хотелось сделать какой-нибудь достойный жест. Как-то по-особому выразить этому человеку свою признательность. Но время как жирный дождевой червь ползло вперед, а на ум все ничего не приходило.

— Есть какие-то вопросы? — мягко поинтересовался мистер Линнард, глядя как его подопечный топчется на месте.

Скинни наконец решился.

— Спасибо, — проблеял он, и развернулся на каблуках лицом к двери.

За его спиной раздался сдавленный смешок.

— Мистер Скиннард, — вновь заговорил босс и на этот раз его голос звучал по-змеиному искренне. — Будьте уверены, что я не занимаюсь благотворительностью. И зря денег не трачу. Вы отработаете каждый мой цент. Так что не стоит благодарности. Для этого время еще не настало… Идите.

***

Он втянулся в ход событий еще быстрее, чем его навороченный автомобиль-танк разогнался по хайвею до первой сотни. Конечно, этот «навороченный автомобиль-танк» вовсе и не принадлежал Скинни, но ведь всем вокруг это было не известно. А уж он-то никому без нужды трепать не станет…

Его мозолистые пальцы нашарили какие-то выступы на внутренней стороне руля. Мгновенно заиграла музыка. Lynnyrd Skinnyrd — догадался он. Звучала первая песня с полюбившегося альбома Icon. Добрый знак.

Скинни потянулся. Расслабил плечи. Посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Ухмыльнулся, задрав верхнюю губу, как всегда делал Billy Idol. Нет, лучше не ухмыляться. И так сойдет. Вполне неплохо. Теперь да.

В животе заурчало. Он вдруг вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего вечера. Это никуда не годилось. Скинни прищурился в экран GPS-навигатора, хотя отлично знал, по какой идет трассе и в каком он сейчас районе города. Ничего, от плебейских замашек пора отвыкать — эти заумные хреновины сами все за тебя сделают.

Экранчик запиликал, возвещая, что до ближайшей кафешки Starbucks три с половиной мили. Скинни знал путь короче, но спорить с прибором не стал — пусть электроника его удивит.

К «Эмили» он прибыл в хорошем настроении и с пустым желудком. Часы показывали половину десятого — как раз близилось время ланча. Он припарковался, описав широкую дугу на стоянке. Работяги, знавшие Скинни много лет, таращились на него так, словно рядом с их любимой закусочной приземлилось НЛО.

Он сильно струхнул, когда заметил, что все на него пялятся. Но отступать было глупо: в кои-то веки его сознательный понт не мог потерпеть фиаско. Скинни расправил плечи. Улыбнулся. В закусочную он входил, насвистывая услышанную по радио мелодию.

Глаза курносой Бэтси были похожи на блестящие новенькие четвертаки. У него уже лет пять как чесались руки, чтобы заставить их гореть еще ярче. Но положение хронического неудачника, которое Скинни занимал всю свою жизнь, не давало ему даже бросить в ее сторону случайный взгляд.

Он заказал кусок торта. Омлет с ветчиной. Двойной кофе. Коробку пончиков. Каждой клеточкой своей кожи он чувствовал, как враждебно и с удивлением ощупывают его глаза всех этих людей. Скинни планировал позавтракать в любимом месте, куда он ходил уже много лет, но решил сделать это в машине.

Когда он сунул руку в карман мятого пиджака, чтобы расплатиться, Эмили, кассирша, тихонько вскрикнула. Вокруг раздался гомон как от стаи мух, взвившихся в воздух от того, что кто-то бесцеремонно расковырял облюбованную ими какашку.
Бэтси наклонилась, протирая столик, да так и замерла, глядя на него. Скинни случайно увидел себя в зеркальной витрине позади кассы. Небритый. Лысый. Довольный. С пачкой сотенных купюр в сальном кулаке и мятом костюме, он был похож на человека, грабанувшего ювелирную лавку.

От этой мысли лицо Скинни расплылось еще шире, демонстрируя всем его гнилые коронки. Хотелось сделать что-то из ряда вон. Что-то, достойное Диллинджера. Чтобы всем запомнилось и передавалось из уст в уста, как городская легенда.
Искоса он посмотрел на подтянутую задницу Бетси. Руки горели от того, чтобы ее припечатать. Но шлепнуть малознакомую девушку по заду, да еще у всех на виду…

Вместо этого Скинни отслюнявил стодолларовую бумажку из пачки. Хотел просто положить ее на кассу. Но… В сознании как будто щелкнул предохранитель.
Вспышка, и пальцы сами засовывают деньги в объемное декольте кассирши. У той аж дух захватило. Наверное, и трусики взмокли.

Скинни вздернул бровь. Направился к выходу, сжимая в кульке свой завтрак. Тишина в закусочной лопнула от сочного шлепка, заставшего Бетси врасплох. «Я вернусь к вечеру, крошка!» — шепнул он ей первую киношную фразу, что пришла на ум. Рядом на столик как бы невзначай упала еще одна сотенная — знак его серьезных намерений.

К машине он направлялся победителем. Улыбаясь, по старой привычке подсчитывал затраты. Двести двенадцать долларов — не так уж много для впервые обретенной свободы!

Мягко взревел мотор. Кусок пирога шлепнулся ему на брюки. К черту! От этих лохмотьев давно уже пора избавиться. Скинни посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Чтобы все успеть, оставалось не так уж много времени. Нужно было срочно купить новый костюм. И записаться на прием к дантисту.

Скинни на ходу отворил дверцу и выбросил свой недоеденный завтрак. Неплохо бы найти местечко посолиднее Starbucks. Может, «RENo» или «Pussycat»? Дорога охотно стелилась под колеса. И так маняще светило солнце. Скинни вновь расправил плечи. Он привыкал чувствовать себя счастливым.

***

— А вы быстро учитесь, мистер Скиннард, — заметил босс, садясь на заднее сиденье.

— Цену деньгам понимаешь только тогда, когда можешь себе позволить дорогие вещи.
Он критично осмотрел новый пиджак своего шофера. Потрогал. Затем наклонился чуть ближе и как-то по-змеиному сделал языком.

— Это Пилацци? — спросил он и сам себе кивнул в знак согласия. — Редкая вещь… А этот запах? Exx Platinum? Да… Я ценю хороший вкус у людей. Наверное поэтому редко в них ошибаюсь.

Он блеснул золотом солнцезащитных очков. Скомандовал ехать на север, за город. Потом откинулся на подушки и, вроде бы, задремал. Скинни всю дорогу ехал молча и с каждым новым километром чувствовал, как круто меняется его жизнь.

Часа через полтора Скинни остановился. Справа от него громоздились красные холмы. Слева желтый небесный глаз истекал золотистой кровью. Она изливалась прямо на пампасы медленным вязким потоком. Воздух кругом пылал и казался едва прозрачным.
Мистер Линнард с шипением потянулся. Непроницаемую гримасу его лица расколола трещина: острый язык почувствовал свободу и принялся яростно лизать пространство. Скинни изо всех сил старался не замечать странного поведения своего босса, но тот нарочно притягивал к себе взгляд.

Дверца машины вдруг тихо щелкнула. Скинни чуть вздрогнул. Его глаза скользнули по салонному зеркалу заднего вида, но никого там не увидели. Шофер чуть повернул голову вправо. Босс предупреждал о вреде лишних вопросов, но об элементарной предосторожности он не сказал ни слова.

Мистер Линнард был снаружи. Он вышел внезапно, без всех тех лишних движений, что обычно требуются людям. Словно перетек с кожаного сиденья автомобиля на раскаленный асфальт дороги. И теперь величаво брел вглубь пампасов, погружая свои дорогущие, ручной работы, туфли в обжигающий песок.

Стрелки новеньких швейцарских часов на запястье Скинни протикали меньше минуты, а от его босса остался только неясный силуэт в глуби прерий. Солнце с жадностью набросилось на него, как пламя на свечной фитиль. Скинни вглядывался вперед пока глаза не заслезились от боли, но мало что увидел в далеких очертаниях Линнарда.

Единственное, в чем шофер был уверен, глядя на своего босса, так это в том, что ветер лениво треплет полы его дорогого пиджака, который теперь походил на парус.
Тревожное чувство заставило Скинни подумать о смерти. Он не думал о ней почти целые сутки и даже успел забыть, каково это. Но костлявая потаскуха не замедлила появиться вновь и как следует врезала ему под дых.

Скинни засуетился. Ему стало страшно. Он решил отправиться за своим боссом. Когда шофер открыл дверцу машины, то с размаху ударился лицом о стену раскаленного воздуха. В горло мигом набилась пыль. Он закашлялся и тут же задраил все шлюзы в своем навороченном образце немецкого автостроения. То есть не в своем, но здесь, на безлюдной трассе об этом знали всего два человека. И один из них вдруг куда-то пропал…

Скинни поджал под себя ноги. Теперь машина казалась ему душным гробом. Он старался лишний раз ничего не касаться. Бросил отчаянный взгляд на небо. Солнце наливало его веки свинцом. Страх, сковывавший тело, превратился в оцепенение. Оцепенение стало дремотой. Дремота обернулась глубоким забытьем.

***

Скинни видел сон. Будто бы он находился в клетке, вроде тех, в которых сажают тигров и львов, чтобы показывать в зверинце. Четыре стены, сплошь построенные из крепких железных прутьев. Только верха нет. Кругом высокий лес из решеток и голое небо.

Скинни знал, что убежать не удастся. Можно было вскарабкаться по железу наверх, но он не стал. Это было ни к чему. Скинни принадлежал той породе людей, которые все заранее ЗНАЮТ, оттого ничего и не делают. Не пытаются даже. Лишь склоняют голову перед дерьмовыми обстоятельствами. Обкатывают их на себе. Жуют, пытаясь найти приятные нотки во вкусе.

Скинни часто одолевали подобные мысли. Говоря очевидную правду, он не щадил ни себя, ни свою лень, отчего становилось еще хуже.

Но сейчас дело было не в этом. Сейчас он просто сидел в клетке для львов под открытым небом. Под ногами шуршал песок. Вокруг клубилась тьма. А над головой светилось лиловое НЕЧТО. И всё даже будто бы было хорошо.

Потом пришла она. Одетая, как шлюха. Шлюха, которой удалось сохранить детскую невинность. Мечта любого мужика, чей болт был ещё способен подняться самостоятельно.

Она схватилась за его клетку. Стала гладить железные прутья, точно это был лес из стоячих хренов. Огромная, размером с пятиэтажку, она внушала трепет. По-девичьи маленькие прелести на этом гигантском теле казались возбуждающе большими.

— Ты не забыл меня, малыш? — спросила она и каждое слово лопалось от вожделения.

— Нет, — прохрипел Скинни, — конечно же нет.
Штуковина, торчащая из его новых брюк, была уже размером с дерево.

— Ты не забыл меня? — спросила она вновь, капризно шлепнув ладошкой. Стальные решетки застонали от напряжения.

— Я помню тебя, — ответил он и натянуто улыбнулся. Дерево в штанах стремительно сморщилось до состояния чахлого побега.

Она смерила его уничтожающим взглядом. Скинни вдруг понял, что висит на волоске от смерти. Великанше ничего не стоило раздавить его своей ухоженной, напедикюреной ножкой. Даже клетка больше не казалась серьезной преградой.

— Ты не смеешь забыть меня! — визжала она. — Ты обещал! Обещал!!!

Железо стонало под градом ударов. Прутья не выдерживали, гнулись, оставляя на её коже синяки и кровавые подтеки. Великанша не замечала. Лишь орала громче. Скинни съежился в центре клетки. Он не хотел умирать. Но не видел выхода.

Наконец-то все прекратилось. Сияющее лиловое нечто над их головами всосало в себя великаншу так же быстро, как и явило. Напоследок та набрала в рот побольше слюны и окатила Скинни с головы до ног. Он тут же проснулся.

***

Его лицо пропотело будто насквозь. Скинни чувствовал себя человеком, которого окатили полным ведром холодной мочи. Слава Богу, что хотя бы его кошмар закончился!

Шофер посмотрел в лобовое стекло: на небе во всю светила луна и мерцали звезды. Кожа покрылась мурашками, становилось прохладно. Он потянулся к приборной панели, чтобы включить обогрев салона.

— Не стоит, — прозвучало с заднего сиденья. — Оставьте так.

Скинни вздрогнул. Он даже не мог представить, что находится в машине не один. Он не мог точно сказать, как давно его босс ушел, но как у Скинни получилось проспать его внезапное появление? И давно он сидит здесь? Вряд ли. Иначе бы разбудил. Всё равно, не мешало проверить…

— О, мистер Линнард, — заворчал шофер, — я не слышал, как вы вернулись…
Босс щелкнул языком.

— Когда я ушел, ты тоже не знал, — весело сказал он. Голос его звучал свежее и громче. — Я вернулся не более часа назад.

— Н-но почему вы меня не разбудили?

— Индейцы считают, что если грубо прервать человека, когда он уходит в мир грез, можно навредить его душе и воспрепятствовать ей на обратном пути к телу. Мы ведь оба хотим отсюда выбраться, верно? К тому же будить шоферов не вежливо…

От его голоса у Скинни пережало горло, словно кто-то вцепился в него костлявыми пальцами. Шофер потряс головой, отгоняя прочь всё, что приносит с собой ночь в своем жуткой мешке для трупов. Зажег свет в салоне.

— Погаси! — приказали сзади.

Скинни тут же выключил обе лампы. Но взглянуть в зеркало всё же успел. Человек, мелькнувший в нем, мало походил на прежнего Линнарда. Рукава его пиджака были по локоть испачканы землей. Шелковые лоскуты от рубашки повисли на шее. Кожа казалась липкой. И, какой-то… блестящей.

— Можем ехать, — мягко сказал босс.

Скинни осторожно выдохнул, заводя мотор. Дорога назад заняла всего полчаса. То ли ночью все пути становятся короче, то ли на стрелку спидометра он совсем не смотрел.

Ворота особняка разъехались в сторону. Скинни подкатил к заднему входу, как было сказано. Босс вышел так же тихо, как там, на пустынном шоссе — словно испарился.
Впустую прождав его несколько минут, Скинни вдруг понял, что на сегодня всё.

Внезапная свобода не пьянила, а камнем повисла на шее. Уже по инерции он направился в Pussycat, поужинал, выпил два рома с колой и склеил девчонку с плоской жопой. Оказалось, делать это «под мухой» куда проще, чем трезвому. Хотя, с его нынешними доходами секс переставал быть проблемой.

Он повез её в мотель, потому что дома был настоящий свинарник. Его хватило минут на двенадцать. Спустив ей на живот, Скинни сразу принялся одеваться. Хотелось спать, но шофер твердо решил не повторять былых ошибок. Он не раз отключался после случайного секса, когда алчные цыпы уводили всю его наличность.

Скинни щедро расплатился и вышел под пристальным взглядом холодных глаз. Даже если бы он отдал ей всё, она не стала бы относиться к нему лучше. Ведь кроме денег он забрал у нее кое-что поважнее: чувство собственного превосходства. И безнаказанности.

Ну и плевать. Зато нервы целее будут. Уже дома Скинни аккуратно развесил одежду, почистил зубы перед сном и перекрестился. Так, на всякий случай.

***

Весь следующий день Скинни провел, как на иголках. Ждал звонка от босса, которого так и не последовало. Задавал себе вопросы, на которые не знал ответов. Глядя в немытое окно своей лачуги, придумывал разные версии того, что происходило с ним вчера вечером. И каждая новая получалась фантастичнее предыдущей.

Телефон всё молчал. Выданный боссом пейджер выглядел так, что мертвее не бывает. Неизвестность сводила Скиннарда с ума. Он стал часто озираться. И вздрагивал от любого случайного звука.

Когда начало смеркаться, в комнате вдруг перегорели все лампочки. Это было последней каплей. Скинни запоздало отметил, что в этой занюханной дыре его раздражало буквально всё. Вода, струей бьющая из грязного унитаза… Армия тараканов на кухне, пожиравшая любые продукты, стоило лишь выключить свет… Низкий потолок в комнате… Скрипучая кровать без одной ножки… Куча бесполезного тряпья, разбросанная под ногами…

Он нацепил на себя свои новые шмотки. Стремительно похватал все дорогие побрякушки, которые успел купить вчера. Не прикоснувшись ни к одной своей старой вещи, Скинни направился к двери. Долго возился с ключами. Отперев наконец замок, он вышел и в последний раз обернулся. С порога его бывшее жилище выглядело как грязная кротовья норка. И пахло в ней примерно так же.

Скинни с отвращением захлопнул дверь и понес возвращать ключи домоправительнице. К счастью он не заметил, когда уходил, что с верхней полки в ванной, словно от внезапного толчка свесилась странная бельевая веревка. Странная, потому что один её конец был связан в петлю.

***

Миновало четыре месяца с тех пор, как он переехал. Денег, которые платил мистер Линнард, хватало на то, чтобы снимать небольшой домик на окраине Беверли-Хиллз, обедать в одном из лучших заведений Голливуда и содержать постоянную любовницу.

Скинни оплатил себе новые зубные протезы. Записался в спортзал, правда, после первого же унизительного сеанса зарекся там появляться. Зато теперь в его бумажнике гордо алел пластиковый абонемент, которым он не забывал щегольнуть перед обслугой или проститутками.

Он стал ухоженным, самодовольным и счастливым (наверное). Продавцы и портье обращались к нему исключительно «мистер Скиннард» и женщины становились ПРЕДЕЛЬНО покладистыми, когда видели содержимое его кошелька.

Но было и что-то еще, что делало его новую жизнь неполноценной. Что-то вроде облака на чистейшем отрезке голубого неба. Или гвоздя в бархатном кресле, который впивался в задницу всякий раз, когда удавалось усесться поудобнее. Скинни никогда бы не признался в этом. Но и думать не переставал.

Всё началось, как всегда, на дороге. Он ехал на вызов к мистеру Линнарду. Решил срезать часть пути и свернул на побережье. Время тянулось к полудню. Над головой ярко светило солнце. В кабину задувал соленый океанический ветер. Скинни думал о том, как обработает гладкую мохнатку Бетси по возвращении.

Резкий сигнал справа заставил его сбросить скорость. Дорога вела под уклон и ему пришлось напрячься, чтобы удержать тачку на трассе. Маневр заставил водителя справа затормозить. Скинни свернул к обочине и хотел передохнуть, как вопль клаксона раздался снова.

Нога автоматически прижала педаль газа. Он часто слышал про автомобильных маньяков, но сейчас было не подходящее время для состязаний. Скинни высунул руку в окно и показал придурку, что пытался его достать, средний палец. В ответ он услышал что-то нечленораздельное. Что-то, что заставило его посмотреть в ту сторону.

За рулем красного тандербёрда сидела эта фурия, являвшаяся Скинни во снах. Всё было, как настоящее: ярко-алые губы, копна легких, как сено, волос. Даже чертов прикид выглядел так же!

Она выжимала всё, на что была способна её бедная тачка. Это был чисто женский вариант некогда величественной модели, даже внешне похожий на разделанную птицу, без крыльев и прочих частей. Тандербёрд частенько вылетал на встречную полосу, чем повергал тамошних водил в шок. Благо, их было немного.

В глазах у девки горел настоящий пожар. Чистая ярость. Она гнала, как одержимая, но не могла выиграть даже полкорпуса, чтобы прижать его. Её губы разрывались от обжигающего потока слов, но Скинни ловил лишь их обрывки. Он отчаянно старался придумать, как сбросить эту маньячку с хвоста. Дорога, как всегда, помогла ему в этом.

Впереди показался знак, предупреждающий о развилке. Скинни прибавил скорость, вынуждая свою преследовательницу сделать тоже самое. Кольца серпантина показались впереди. Дорога раздваивалась, словно змеиный язык. Один ее конец нырял вниз, другой громоздился над океаном. Выждав момент, Скинни нажал на тормоз. Маньячка пролетела вперед, по трассе, что вела вниз, к пляжам. Дорога была крутой и узкой, так что о развороте не могло быть и речи.

Скинни осторожно вырулил наверх. Дамочка внизу, раскусив его план, остановилась. Она в бешенстве жала на клаксон. Потом выскочила из машины и принялась безжалостно топтать капот. Он видел, с какой жестокостью ее острые каблуки вспарывают тонкую металлическую оболочку автомобиля. Его сердце сжалось от страха. Напоследок он услышал что-то вроде:

— Сукин сын! Ты же обещал меня помнить!!!

Это было уже чересчур. Плюнув через плечо, Скинни включил третью передачу и умчался прочь. Это происшествие обошлось ему в пятнадцать минут опоздания. Босс был недоволен…

***

Потом он стал видеть её постоянно. Сначала во сне, когда она изматывала и угрожала ему разными способами. Девственные лепестки её тела больше не казались ему желанными и манящими. Теперь он испытывал только ужас и отвращение. И то в лучшем случае.

Это подтачивало его силы. Бросало тень на благополучие. Сон больше не приносил отдыха. Лишь боль и новые тревоги. Скинни сделался подозрительным. Замкнутым. Его движения стали нервозными, а речь — скупой и отрывистой. Под глазами навсегда поселились лиловые круги, которые увеличивались с каждой прожитой неделей.

Больше он не был похож на преуспевающего человека, у которого жизнь стремительным образом наладилась. Теперь он выглядел, как усталый и всем недовольный ходячий труп, засыпающий на перекрестках. Люди старательно проходили мимо него, а в ресторанах Скинни обслуживали последним. Любовница, выслушав о его кошмарах с запашком педофилии, тут же демонстративно засобиралась к родителям. А в один прекрасный вечер она на самом деле исчезла, прихватив с собой всё, что плохо лежало…

Трескучий звонок телефона оторвал Скинни от невеселых мыслей. Прежде чем поднять трубку, он успел подумать еще о том, что аппараты с подобными мерзкими звонками преследуют его по жизни, точно рыбы-прилипалы. И в самом деле, независимо от достатка ему под руку всегда попадались такие, что одним звонком могли вытрясти из всю душу, если их не удавалось вовремя заткнуть.

— Скиннард? — раздалось на том конце линии. — Ты мне нужен. Срочная посылка. Будут ждать тебя в офисе. Через полчаса. И постарайся хоть в этот раз не опоздать…

Короткие гудки.

Голос в трубке больше не был таким мягким. Наоборот. Он нарочно звучал так, чтобы Скинни чувствовал себя собачьим дерьмом, которое пытаются сковырнуть с дорогой подошвы. Но и это было не самое худшее.

Хуже всего было то, что его босс не ВПОЛНЕ являлся человеком. Скинни был в этом почти уверен. Нет, не настолько, чтобы взять в руки камеру, и выждав подходящий момент, сделать несколько роликов, которые потом наделают шороху в прессе или полиции. Он даже за выпивкой или под дулом пистолета не рассказал бы никому, что видел. Но все же знать такое было невыносимо для его распухшего мозга, терзаемого бессонницей.

Скинни чувствовал, что сам во всём виноват. Ведь правила придумывают как раз на тот случай, чтобы обезопасить обе стороны от возможных последствий… А он, дурак набитый, пренебрег ими.

Схватив ключи, шофер побрел прочь из дома. Чувство тревоги преданно крутилось под его ногами. Скинни не знал, что с этим делать. Он лишь направлялся к машине, чтобы трахнуть её ключом зажигания, а потом поехать туда, где трахнут уже его.

Это было узаконенным преступлением, ведь в итоге именно за это ему и заплатят.
Деньги. Грязные вонючие бумажки. За которые и он, Скинни, может кого-нибудь потрахать. Так устроена жизнь вокруг. Настоящий круговорот протухших сперматозоидов. Колесо страданий.

Он выехал на бульвар Сансет-стрип, когда темные образы воспоминаний вновь стали маячить перед глазами. Ночь. Лунный свет. Стылый запах прерий. Мистер Линнард с руками по локоть в земле. Иногда Скинни видел, что у него бездушные желтые глаза с вертикальным зрачком.

А этот его раздвоенный язык… Скиннард был уверен в его змеиной природе, хоть и не видел толком ни разу. Гипнотизирующая речь. Манерность. Гладкость. Всё это действовало на него успокаивающе, как на кролика, хотя сердце в его груди трепетало, чуя опасность…

Скинни мучился сомнениями. Он не верил даже тогда, когда после очередной их прогулки под звездами нашел на заднем сиденье змеиную кожу. Но только ХВОСТ не могло объяснить ничто.

Жуткий. Огромный. С торчащими из него костяными шипами. Он мог бы принадлежать динозавру. Но только не человеку. Он выпирал из-под плаща на добрых несколько футов. Почему-то, мистер Линнард даже не попытался его скрыть. Да и как такую штуковину скроешь?

Слезы выступили у Скинни из глаз. Ему вдруг стало так страшно, как не было еще никогда. Сердце забилось в агонии. Он закричал. Светофоры зажглись зеленым светом, а он все не ехал. Позади собралась изрядная пробка: водилы кричали, матерились, один даже вышел разобраться. Черный. Здоровый, как баобаб из его родной Африки.

— Проблемы, мудила? — спросил он, стуча в окно.

— Д-да, сердце…, — пробормотал Скинни. Ему уже полегчало. Негр еще что-то пытался выяснить, когда вторая передача включилась, словно сама собой, покатив машину по растрескавшемуся асфальту.

***

Скинни взобрался по лестнице и промокнул лицо шелковым платком. Тот мгновенно потемнел от пота. Водитель кое-как отдышался. Посмотрел на часы. Надо же, в этот раз у него была целая минута в запасе.

Дверь в кабинет мистера Линнарда была чуть приоткрыта. С той стороны раздавался его властный утробный голос. Скинни хотел было постучать, но любопытство опять взяло верх. Он затаился, стараясь подслушать чужой разговор.

— Я знаю, дорогая, — сказал его телефонной трубке. — В конце концов, эти ребята никуда не годятся. Лучших из них хватает на пару месяцев. Мой работает уже полгода. И то начинает утомлять…

Скинни похолодел изнутри. Он чувствовал своей пятой точкой, что говорят о нём. Входить сейчас было глупо. Даже опасно.

— В смысле? — переспросил босс. — Разве ты не в курсе людского непостоянства. Эти тупые создания неспособны принимать вещи такими, какими они являются. Находишь их. В грязи. Голодных. Набитых разным мелким дерьмом… Даешь возможность всё изменить. Предлагаешь работу.

Сначала они слезно благодарят. Но скоро их благодарность сменяется скукой. Злобой. Да чем угодно. Они начинают следить. Выпытывать. Совать свой нос туда, куда не следует…

— Да. И находят, — мистер Линнард понизил голос до шепота. — Ты знаешь, и этот, к сожалению, тоже нашел. Я перезвоню тебе позже…

Скинни понял, что его раскусили. Дверь отворилась сама. Босс вперился в него своими лишенными души глазами, словно удав в кролика.

— Здравствуйте, мистер Скиннард! — воскликнул он.

В ответ Скинни лишь кивнул. Он не хотел выдать себя дрожью в голосе.

— С прискорбием сообщаю, — продолжил босс, — что сегодня ваш последний рабочий день. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Здесь небольшая посылка, — он постучал пальцем по белой коробке на краю стола. — Вам нужно доставить ее по указанному адресу. И потом вы свободны. В конверте плата за сверхурочные и небольшая компенсация за… увольнение.

Скинни тяжело выдохнул. Сердце его ликовало. Неужели свободен?

Он медленно подошел к краю стола. Осторожно взял посылку. Конверт, лежавший сверху, сунул в карман. Медленно развернулся и направился к выходу.

— Мистер Скиннард? — прозвучало за его спиной.

Скинни оглянулся.

— Даже не попрощаетесь?

— Прощайте.

Бывший босс хохотнул в этот раз особенно мерзко. В его голосе звучали победные нотки.

— Зачем так категорично? Я бы сказал «до свидания».

«Гелендваген» швыряло по трассе, как лодку в десятибалльный шторм. Скинни мчался на всех парусах. Единственная фраза, засевшая в его голове, крутилась, словно песня из музыкального автомата. «Последняя посылка». «Последняя посылка!» «Последняя посылка!!!»

Он уже представлял себе, как вернется к прежней размеренной жизни. Будет ходить на тараканьи бега. Или вообще, уедет в отпуск. А что? На острова, погреть кости! Будущее выглядело чередой радужных перспектив.

GPS-навигатор запищал о последнем повороте. Скинни подкатил к хорошенькому крылечку и выбрался наружу. Легко взбежал по ступеням. Нажал на кнопку звонка. Пока ждал, залюбовался клумбой с розовыми кустами.

Но когда дверь открылась, волосы вздыбились на его затылке. Это была она. ОНА! ОНА!!! В своем неизменном наряде школьницы-секс-рабыни.

— Здравствуйте, мистер Скиннард! — проворковала она, улыбнувшись. — Меня предупредили о вашем визите. Я жду!

— Ч-чего?

— Как чего? Посылку, — она прилегла на косяк, вздыбив свои белые локоны. — Да что с вами? Такой вид, будто призрака увидели.

Скиннард заставил себя разлепить пальцы и протянул коробку в белом целлофане.

— Вот.

— Стойте! — сказала она, шелестя оберткой. — Здесь написано, что я должна вскрыть её при вас.

— А-а?

— Да подождите немного! — она топнула ножкой. — Вы так стремитесь уйти, потому что считаете меня уродиной? Если неприятно смотреть — отвернитесь.

Скинни ничего не ответил. Он даже не знал, что нужно говорить в ТАКИХ случаях.
Она закончила сдирать упаковку. В коробке лежал огромный разделочный нож. Сталь с нанопокрытием. Самозатачивающееся лезвие. Рукоятка из слоновой кости.

«Дорогая хреновина!» — подумал Скинни, рассматривая нож расширившимися глазами.
Нож оказался с сюрпризом: маленькой бирочкой, которую она тут же зачитала.

— Здесь написано, что я должна отдать этот нож вам!

— Давайте.

— Нет, не сейчас.

— А когда?

— Скоро узнаете, — сказала она тем самым сладостным голосом из его сна. — Может, пройдем в дом?

Глаза Скиннарда оказались точно затянуты саваном. Ему вдруг все сделалось безразлично. Он почувствовал себя деревом. Старым. Одиноким. Разбитым грозой.

— Спасибо, — ответил он. — Я лучше пойду к себе.

Скинни медленно развернулся и двинулся прочь. На машину он даже не взглянул. Его дом находился у самого подножия холма — часа за два доберётся.

Она так и осталась: с ножом в руках, яростью в сердце и похотью во влагалище. Смотрела ему вслед. Смотрела и облизывалась.

***

Часы пробили два ночи, когда в дверь постучали. Он больше не боялся. Потому что всё знал наперед. Сунув усталые ноги в тапки, Скиннард зашаркал открывать. Дверь была на цепочке. Убирать её он не стал.

На пороге была фея из снов, превратившихся в кошмары. Только раз в пять желанней и соблазнительней. Её клетчатая юбка была настолько короткой, что было видно исподнее. Подвязки чулок цвели на её белой коже кровавыми цветами. А край атласных трусиков сводил с ума.

Руки девушки были заняты. В одной она держала бутылку вина. В другой — утренний нож, перевязанный подарочной лентой.

Между ног у Скиннарда опасно затвердело. Но больше ни один мускул не дрогнул ни на его морщинистом лице, ни в холодном теле. Он вдруг понял, чего хотел всю жизнь. Не денег. Не любви. Не даже сочувствия.

Лишь секса. Настоящего. Грязного. Запретного. Животного секса. И плевать, какая за него будет расплата.

— Ты не забыл меня, малыш? — проворковала она, обнажая острые зубки.

Скиннард покачал головой в ответ. И сбросил с двери цепочку.