Черный дракон

Это не греза,  не плод  воспаленного воображения. Хотя наверное сыщутся люди, которые усомнятся в истинности моего рассказа.  Не будем их убеждать. Достаточно и того, если кто-то прочтет -  и поразится тому, что мне довелось узреть. И задумается над причудливыми извивами нашего мира…

Телефон  звонил истерично.
Иногда вещам сообщается наше волнение.
- Приезжай скорее, -  бессвязно кричала мама.- У нас  расцвел Черный дракон… не увидишь… скорее…

Смутно себе представляя, что это за «черный дракон», и почему я должна  на ночь  глядя  ехать на дачу, я все-таки притащила себя туда. И… обомлела. Ирис  словно ждал моего появления, распластав бархатисто-атласные, иссиня-черные с сизым налетом крылья. Он даже кивнул, когда я открыла калитку.

После недавнего ливня цветок был усыпан бриллиантиками воды. Капли сливались, образуя  выпуклые линзы. Косые лучи заходящего солнца огненными язычками вспыхивали в воде, и  брызги горели, словно каменья на брюхе дракона… Там, где лучи собирались в линзах, цвет  резко менялся - с сине-черного на коричневый, перетекающий в палевый, так что цветок весь покрылся размытыми пятнами  леопардовой шкуры. Словом,  и не цветок,  а неземное создание, залетевшее из Вселенной на лужайку «Земля»…

От  фантастичной, избыточной красоты перехватило дыхание. Не заходя в дом, я опустилась на колени, и поползла… именно так, мне казалось,  надобно приближаться к царственному цветку. Почти механическим жестом я вытащила из сумки новенький «Никон»…

Потом  оглушенно,  до самых сумерек,  щелкала затвором, подбираясь то с той, то с другой стороны, то нависая, то распластавшись на животе… Мне страстно хотелось   вызнать Истинное имя…. Но ирис  дразнил меня,  являя разнообразные личины. Прикидывался  темнокожей красавицей из гарема, хищно вытягивал морду древнего ящера,  складывал покрытые пыльцой  крылышки беззаботной бабочки… И всякий раз было ясно, что это – новая ложь,  Истинное – не в этом,  оно  сокрыто от взоров и не хочет являть мне себя, ну никак. Цвет ириса на фото тоже менялся  – ежеминутно, ежесекундно, я не понимала отчего, – от настроек ли  аппарата, от ракурса или от освещения (солнце стремительно садилось), - но у меня появилось отчетливое ощущение, что это живое, разумное существо, оно так выражает  мысли и чувства, пробегающими волнами цвета и еле заметной дрожью. А потом ирис  закрылся, так и не подпустив меня к своей тайне.

Когда легла тьма, я отправилась спать, грезя о его красоте, раздавленная и потрясенная.

Наутро, едва солнце протянуло первые бледные лучи, я вскочила и бросилась на лужайку, где рос ирис. Все было по-прежнему – все, да не все. По-прежнему зеленела трава, тянулись вверх острые злые стрелки и топорщились плотные малахитовые листья, но сам цветок… Вчерашнего ириса не было. Вместо него я увидела совершенно иное создание – красивое, но другое. Не было  бархатистой атласности, переливчатости полутонов, вызова и томной развратности…  Даже цвет был не тот - просвеченный и подсушенный солнцем, ирис  потерял густоту лилового бархата, стал банально багровым и утратил всю свою царственность. Он показался мне простоватым…

Тут мне стало совсем любопытно, – что он выкинет дальше? Целый день до отъезда я слонялась вокруг цветка, время от времени делая снимки, - но ничего не происходило. Наступали сумерки, и я разочарованно поплелась к машине. Но тут на сад упали лучи заходящего солнца, – и черный ирис, никший в течение дня,  ожил! Бархатисто-атласные лепестки махали мне на прощанье, хищная прекрасная головка склонялась в поклоне… Мысленно я послала ему прощальный поцелуй.

Поцелуй действительно оказался прощальным – причем, для всех…. Ночью  взметнулось пламя, и «огненная колесница»  в одночасье унесла на небо отдельно стоявший большой дом и его обитателей –  маму и папу….  Когда я спустя несколько дней приехала на пепелище, ириса на лужайке близ уцелевшего флигеля тоже не оказалось, хотя огненные языки не доставали до этого места. Возможно, вандалы-соседи  выкопали или вытоптали волшебный цветок.  А может, он просто вознесся к вечерней звезде, прихватив с собой души тех, кто так  его любил.

И лишь спустя годы в полусне-полугрезе мне  вдруг открылось Истинное его имя.  «Вестник»… Его звали – Вестник! Как  же я сразу не догадалась…
И сами собой сложились стихи:

Черно-сизые тени…
Гордо крылья свои изогнул
Ирис-дракон,
Чешуею дождинок сверкая,-
Тайный вестник  Темного мира!