Капуста. Рассказ на военную тему

Настя подошла к радиоприемнику и сделала звук погромче. Передавали военные сводки с фронтов. Война только началась, а немцы уже бомбили Старую руссу, Новгород и их окрестности. У Насти в деревне под Старой Руссой остались мать и сестра. Наши войска едва успевали отбивать атаки врага, рвущегося к Ленинграду. Семен, Настин муж, тоже ушел в войска действующей армии Ленинградского фронта. А ведь так хорошо все у них начиналось! Хорошо – если бы не война. С Семеном она познакомилась в соседней деревне, куда приходила навестить родственников. Симпатичный, крепкий парень сразу запал в душу. Да и тетка Настина его нахваливала: «Парень с головой, работящий! Обувку чинить умеет, всем на деревне помогает! Это помимо того, что в колхозе трактористом работает!» Настя встречалась с Семеном недолго. По осени сыграли свадьбу, чтобы все, как у людей. Ей не хотелось жить в деревне, многие из родни уже перебрались в города: кто в Старую Руссу, кто в Новгород, а кто и в Ленинград. Семен тоже рад был уехать из деревни. Попросил в Ленинграде родственников приютить его с женой на короткое время, узнал куда надо идти работать, чтобы получить свое жилье, устроился на работу учеником слесаря на Водопроводной станции и перевез в город Настю. Через полгода он сам стал обучать слесарному делу новеньких, зарабатывал хорошо,  молодая жена была довольна. По ходатайству начальника цеха он, как хороший работник, который скоро станет отцом новорожденного, получил комнату в четырехкомнатной коммунальной квартире, расположенной недалеко от места его работы. Радости не было предела. Хозяйкой Настя была хорошей – мать с юности учила ее пироги печь, убираться в доме, щи варить, так что Семен не мог нарадоваться на жену. В Ленинграде Настя устроилась работать на швейную фабрику, работа была для женщины вполне подходящая. Молодые жили дружно. Рядом с их домом был большой парк. В выходной или праздничный день можно было погулять в парке, купить эскимо и посидеть на скамеечке, так сказать: « Себя показать и на других посмотреть». Настя, поглаживая свой округлившийся животик, представляла, что скоро будет гулять здесь с ребенком на руках. Она уже готовилась к рождению ребенка: сшила красивое лоскутное одеяльце, пару чепчиков и несколько распашонок. Носочки и теплую шапочку для ребенка связала её мать, когда узнала о Настиной беременности. До родов оставалось всего четыре месяца, но Настя чувствовала себя хорошо, настроение было бодрое. Всё было так, как мечтала она когда-то, сидя за вышивкой до замужества в деревенском доме. Сколько счастливых дней было прожито до того момента, когда вдруг в выходной день по радио громким тревожным голосом диктор объявил: «Сегодня, 22 июня, немецко-фашистские захватчики вероломно напали на нашу родину…». Настя даже не могла сразу поверить в это – ей не хотелось верить, что ее счастью настал конец из-за каких-то чужих людей другой страны, которым не жилось спокойно. Небывалый страх тошнотой подступил к горлу, она схватилась за живот. Ребенок, как будто почуяв неладное, вдруг стал активно стучать ножками в животе Насти, отчего ее живот выпячивался то в одну, то в другую сторону. Если бы не Семен, то с ней, наверное, случилась бы истерика, но муж стал ее успокаивать, говоря, что оружие у нас самое сильное в мире, и война закончится нашей победой так же быстро, как недавняя финская. Настя взяла себя в руки и пошла на кухню. Там, в обществе соседей ей полегчало, она наконец-то осознала, что не одна оказалась в такой ситуации. Соседки говорили, что на всякий случай нужно запастись теплыми вещами и продуктами, и что враг далеко не пройдет, к Ленинграду его точно не подпустят. Но все оказалось не так, как предполагали соседки на кухне. Семена в первые же дни забрали в действующие ряды советской армии на Ленинградский фронт, и Настя осталась одна. Правда, в квартире жила одинокая молодая женщина с ребенком – Нюра, и Настя иногда приходила к ней в комнату, чтобы просто поболтать или поделиться своим сокровенным, женским. Семен писал ей письма с фронта. Они доходили хорошо, без задержек, и Настя писала ему в ответ о своем самочувствии и о своих житейских проблемах. Прошли два месяца войны, за это время враг продвинулся так далеко, что теперь становилось понятно: победа будет не легкой и не быстрой. Иногда приходили вести из родной деревни. В письмах говорилось, что фашисты боятся и ненавидят партизан, поэтому войдя в деревню, ищут не только продукты, но и семьи тех, у кого мужчины ушли в партизаны. Захватчики поджигают дома партизан и иногда даже расправляются с их семьями. Настя переживала за своих, оставшихся в деревне, где почти все мужики ушли в партизанский отряд. Когда до нее доходила весть о том, что партизаны освободили какую-то деревню или село, Настя радовалась и верила, что победа близка. Однажды в конце августа Семен прислал письмо, в котором говорилось, что их войска стояли недалеко от Вырицы, там большие капустные поля, но никто не убирает капусту. Колхозное оборудование вывозят туда, где нет немцев. Немцы в Вырицу еще не зашли, но на подступах. На поезде туда всего полтора-два часа. Что дальше будет в стране – неизвестно, поэтому Семен советовал Насте съездить туда и запастись капустой. А также советовал взять кого-нибудь из знакомых, чтобы помогли капусту дотащить до поезда, все-таки уже девятый месяц беременности, тяжелое поднимать нельзя. Она так и сделала. Утром с соседкой Нюрой, прихватив с собой мешки и бидончики для ягод, они сели в поезд и поехали в направлении Вырицы. Поезд шел медленно, останавливаясь на каждой остановке, в вагоне было душно и тревожно от разговоров о фронтовых новостях. Когда они вышли на свежий воздух, Настя облегченно вздохнула. В полутора километрах от станции тянулись огромные зеленые поля капусты, окружённые густым лесом. Людей на станции было мало. Настя с Нюрой сразу пошли к лесу, а оттуда незаметно вынырнули на край капустного поля. Капуста действительно уже была готова к сбору – кочаны тугие, роса мирно лежала на крупных зеленых листьях. Они срезали несколько кочанов и, оставив мешки с капустой под приметным кустом, пошли в лес, чтобы собрать немного грибов и ягод. Перекликаясь с Нюрой в лесу, чтобы не потеряться, Настя с трудом наклонялась за спелой ягодой и, наконец-то крикнула, что пора возвращаться на станцию. Бидончики, подвешенные к поясу, у обеих были полны только наполовину. Ягод и грибов в лесу было не много, местные уже похаживали в лес, готовясь к военной зиме. Настя с Нюрой двинулись в сторону станции к поезду. Нюра одной рукой тащила свой мешок, а другой помогала тянуть мешок Насте. Часто они останавливались, чтобы отдохнуть прямо на проселочной дороге. До станции оставалось около километра, когда Настя услышала гул приближающихся самолетов и звуки взрывов. Прямо на них с Нюрой летели страшные железные птицы с фашистскими крестами, и бомбы, словно горох, сыпались на землю. Они увидели, как от взрывов взлетали вверх на полях зеленые кочаны, распадаясь на куски, смешиваясь с черной землей и побежали как можно быстрее к станции, прячась за деревьями и домами. Казалось, что земля дрожала под ногами. На станции была суета, плач, паника. Стоявший поезд был битком набит уезжающими, и начальник станции объявлял по рупору, что сегодня это последний поезд на Ленинград. «Граждане, граждане! Пропустите беременную женщину, она скоро родит!» - кричала Нюра, проталкивая Настю через толпу к поезду и, волоча за собой мешки с капустой. Люди ругались на нее, но, увидев Настю с огромным животом, утихали и пропускали их. Когда они наконец-то пробрались к дверям поезда, свободного места не было даже на подножке вагона. «Потеснитесь, товарищи, женщину беременную надо увезти отсюда!» - кричала Нюра, отвоевывая место на последней ступеньке поезда для них обеих и для капусты. Наконец-то они уместились, мешки поставили один на другой, бидончики с осевшими ягодами придерживали руками, и через несколько минут поезд тронулся под страшный гул вражеских самолетов. У Нюры тряслись руки от нервного перенапряжения, Настя плакала и хваталась то за бидончик, который висел сбоку, то за живот. Вдруг она почувствовала острую кратковременную боль внизу живота, охнула и слегка наклонившись, вцепилась в мешки с капустой. Боль отступила, но через какое-то время снова настигла ее. Она поняла, что это родовые схватки. «Ой, ой, ой…! Не могу больше!» - стонала она во время схваток. «Терпи! Через час будем в Ленинграде!» - уговаривала ее Нюра, как будто этим можно было остановить родовой процесс. До Ленинграда Настя кое-как дотянула. На вокзале вызвали скорую помощь, наконец-то отстегнули от пояса ее алюминиевый бидончик, испачканный соком ягод, оставив все Нюре и повезли в ближайшую больницу. Всего через час Настя родила дочку и сразу назвала ее Антониной. Имена для мальчика и девочки у них с мужем были выбраны заранее. Девочка родилась крепенькая, здоровая, хваталась за грудь матери маленькой ручонкой и сосала грудное молоко с большим аппетитом. Настя с умилением смотрела на нее, приговаривая: «Доченька, маленькая моя! Какая же ты славная! Какая красивая!..» и улыбалась, думая, что когда Тонюшка подрастет, она так и скажет ей, что « в капусте ее нашли».