Дружины уходят на запад. Глава третья

В отчем доме.

Клим стоял у калитки и нехотя наблюдал как вездесущие куры усердно роются в желтом, дворовом, песке. Вот одна из них прекратила эту, видимо, уже достаточно надоевшую ей процедуру и неторопливо направилась к воротам. К счастью, они были закрыты и хохлатка, так и не выбравшись за пределы усадьбы, вновь вернулась к своим неугомонным подругам. Спустя какое-то время все они, одна за другой, незаметно исчезли в уже достаточно темном курятнике. Двор опустел.  Последние лучи закатного солнца постепенно поднялись к вершине изгороди и не задерживаясь там, вскоре исчезли в необозримом воздушном пространстве.
Юноша перевел свой взгляд на вечернюю улицу, ведущую в сторону богатых княжеских хором. В этот час она была совершенно пуста. Жители городка, видимо, уже закончили все свои неотложные дела и теперь сладко спали в своих небольших, но довольно добротных помещениях. Летняя ночь коротка и им необходимо было хорошо отдохнуть и набраться сил для предстоящей и трудной работы. 
– Клим, иди ужинать! – послышался знакомый голос сестры и юноша, оставив свои наблюдения, неторопливо проследовал в избу. Как он и ожидал, за небольшим деревянным столом, уже сидело всё их немногочисленное, но дружное семейство. Возбуждая и без того прекрасный аппетит домочадцев, устойчиво висел в воздухе запах мясной похлебки, свежего хлеба и ещё каких-то продуктов, приготовленных расторопной и счастливой хозяйкой. Она стояла у печи и что-то там размешивала и передвигала, позвякивая видавшим виды ухватом. Видимо, ужин был ещё не совсем готов, и женщина старалась, по возможности, ускорить этот затянувшийся процесс.  Аппетитно булькала в объемистом горшке жирная баранья похлебка, скворчала на сковородке сочная крупная рыба и лишь большие коричневатые караваи хлеба спокойно лежали на полке и не отвлекали кухарку от её многочисленных домашних хлопот. Вскоре один из них переместился на стол, и хозяин дома начал неторопливо ломать его, отделяя небольшие куски и протягивал их сидящим за столом домочадцам.  Все с нетерпением ждали позднего ужина, но больше всего это относилось к Климу. За время долгого плавания он давно уже отвык от такого вкусного и питательного рациона и теперь этому человеку необходимо было вновь вспомнить о всех прелестях вкусной домашней пищи.
– Что интересного удалось узнать или увидеть за время похода? – поинтересовался отец, подавая солидный ломоть сидящему рядом юноше. –  Много ли на ярмарках было людей и товаров?
– В Господине Великом Новгороде много, а вот в Новом Торге не очень. Видимо, не ко времени мы там оказались. Крупные мероприятия уже прошли, а следующие будут только по первому снегу. Торговля там, конечно, идет, но он совсем небольшой. Много рыбы, ранних овощей и меда. В этом году пчелы отлично постарались, и бортники не будут внакладе. Ещё видел, как один мальчишка продавал свежие подосиновики. Совсем молоденькие, видно только вылезли из земли на открытых и теплых местах. Иногородних купцов было немного. Сейчас лето и небольшие купеческие ладьи все-таки иногда останавливаются под стенами этого городка, но, как правило, не задерживаются надолго. Предпочитают везти свой товар вверх по реке Тверце в сторону Господина Великого Новгорода. Там и покупателей побольше и цены значительно выше. В этот раз нашему Игнату повезло. Кроме необходимого товара, он приобрел для своего хозяйства ещё и нескольких молодых рабынь по относительно низкой цене. Как эти невольницы оказались в Новом Торге и почему их привезли именно на эту ярмарку – ума не приложу. До Господина Великого Новгорода черниговскому купцу оставалось совсем немного, а там предложили бы за невольниц двойную цену.
– Значит торопился этот человек и время для него было дороже денег.  Так бывает довольно часто в нашем торговом деле и удивляться этому совершенно не стоит. Да, действительно, в Великом Новгороде невольники стоят значительно дороже, но и дорога тоже занимает немало времени. К тому же, могут и болезни всякие приключится, а тогда этот товар уже не продать. Кто возьмет себе слабого и больного раба?
– Может быть всё именно так и случилось, – согласился Клим. – Купцу виднее, как распорядиться своим товаром. Это его личное дело. Да что мы всё говорим и говорим обо мне. В Твери, наверное, тоже случились какие-то интересные события.  Два месяца минуло с тех пор, как я покинул эти крепостные стены и вот теперь вновь вернулся в знакомые мне места. Рассказывайте, что интересного здесь за это время произошло.
– Да что может случиться в нашем спокойном и тихом захолустье? – со вздохом ответил отец. – Это не Господин Великий Новгород и даже не град Владимир. Обычный городок, хотя и не бедный, но все же ни в какое сравнение не идущий с огромными стольными городами. Если и случается какая-то новость, то она сразу же становится известной всем жителям Твери. За время твоего отсутствия ничего существенного здесь так и не приключилось. Может быть оно и к лучшему, если нет никаких новостей.
– Хороших новостей, действительно, у нас нет, – раздался из полутьмы негромкий голос Добравы – а вот что касается плохих, то можно вспомнить того странного человека, который ещё вчера стоял перед нашим домом и кричал о какой-то огненной и кровавой беде. Не к добру такое пророчество.
– Это она про юродивого, – с улыбкой ответил отец, – Напугал её божий человек. Говорил, что ждет нас неминуемая беда и случится она не позднее предстоящей зимы.
– Сестра, ты, видимо, неправильно поняла слова этого странствующего монаха, – успокаивая Добраву, ответил Клим.  – Сама подумай, какое несчастье может ждать наш городок, находящийся под защитой самого князя Александра? Разве может такое случиться?
– Не может, – нехотя согласилась Добрава – но тогда, о чем предупреждал этот человек?
– Не знаю, – голос Клима был совершенно спокоен и это спокойствие передалось и его собеседнице.
– Ты прав, – после недолгого молчания, согласилась сестра. – По всей вероятности, я, действительно, что-то неправильно поняла. Соседи не нападут, а Золотая Орда от нас далеко.
– Почему ты вдруг заговорила об этих ордынцах? – о чем-то на мгновение задумавшись, переспросил Клим.
– Да так, к слову, пришлось, – ответила Добрава и замолчала. Замолчал и Клим, погруженный в свои странные и непонятные мысли. Ему вдруг вспомнился тот незнакомый конный отряд, который он совсем недавно видел на реке и слова невольницы, утверждавшей, что это и есть суровые ордынские воины. Тогда Клим не поверил словам этой молодой и пугливой рабыни, но сейчас они вновь, каким-то странным образом, возникли в памяти сидящего за столом человека и упорно не хотели её покидать.
«Если я видел ратников воеводы Могуты, но тогда почему они двигались тайно и по какой причине были одеты в эти странные кожаные доспехи? – мысленно рассуждал юноша, вспоминая ночных всадников, молчаливо двигавшихся по противоположному берегу реки. – Никогда не видел на наших воинах таких незнакомых и причудливых платьев. Может быть, что-то изменилось здесь за время моего отсутствия и воевода переодел своих подчиненных в новые, более удобные для них, одежды».
– О чем задумался добрый молодец? – послышался голос главы семьи и Клим, оторвавшись от собственных мыслей, взглянул на отца. Тот, по-прежнему всё так же сосредоточенно отламывал от каравая куски ещё теплого хлеба и раздавал их сидящим за столом домочадцам.
– Ни о чем. Просто сижу и жду начала нашего ужина. Да, кстати, может быть кто-то знает, откуда сегодня вернулся в наш городок небольшой конный отряд. Что за крайняя необходимость такая, ехать всю ночь, да не по дороге, а берегом Тверцы. Мне показалось это странным, тем более что одеты они были в совершенно иные платья, совсем непохожие на те, которые носят тверские дружинники.
– Это, наверное, тебе просто приснилось. Не посылал воевода своих ратников за пределы нашего городка. Все они, как и прежде, несут здесь свою повседневную дозорную службу и ни в каких ночных походах не принимали никакого участия. Ты прекрасно знаешь каждого из этих служивых людей и вряд ли спутаешь их с другими даже в темноте короткой июльской ночи. Что же касается новой одежды, – не положена она им до самого Рождества Христова. Порядок такой.  Воевода – человек прижимистый и без достаточных оснований вряд ли будет нарушать этот порядок, – голос Добравы прозвучал уверенно, да и остальные члены семьи, в знак согласия, утвердительно закивали головами.
– Может быть так оно и было, – не желая спорить с домочадцами, согласился Клим. В помещении вновь воцарилась относительная тишина, нарушаемая лишь редким поскрипыванием лавок, да негромким шуршанием извлекаемых из печи горшков.
«Странно, – продолжал размышлять юноша, совершенно не замечая, как остальные члены семьи, получив по краюхе хлеба, уже приступили к долгожданной и желаемой трапезе. – Если бы это был сон, то откуда в нем появилась эта невольница. Она стояла рядом со мной и тоже видела этот незнакомый отряд. Девушка сама может подтвердить, что всё произошло именно так. Ночные всадники двигались в сторону городка и на рассвете должны были появиться под стенами крепости, но этого не произошло. Здесь их никто не видел, а это значит, что незнакомые ратники либо незаметно миновали наш городок, либо остановились где-то поблизости от него и сделали привал. Придется завтра идти к воеводе и обо всем ему рассказать».
– Сынок, похлебка стынет, – голос матери прозвучал будто бы издалека и Клим, отогнав эти странные мысли, тут же придвинул с себе уже немного остывшую кружку, наполненную питательным и вкусным бульоном. Через какое-то время она полностью опустела и была заменена горшком не менее вкусной гречневой каши. Снабженная коровьим маслом, эта изумительная еда также надолго не задержалась в такой же глиняной и объемистой емкости. Запив квасом этот, хотя и небогатый, но очень питательный ужин, юноша поднялся из-за стола. Вечерняя трапеза была окончена и теперь следовало как следует отдохнуть. Клим придвинул лавку к стене, лег на нее и, подложив под голову теплую и мягкую руку, спокойно уснул. Вскоре, погасив жировые светильники, улеглись и остальные члены семьи. В избе стало тихо, и только невидимый сверчок всё ещё пел и пел свою негромкую грустную песню.