Осенний сон

Гармоничные отношения, это когда можно друг при друге ходить в туалет по-маленькому и большому, чтобы другой, например, стоял рядом и чистил зубы или, например, открыл дверь и стоял напротив в коридоре, рассказывая свежий сон, потом ведь забудет.
У нас отношения вполне гармоничные, чего и вам желаю.

Человеку, с которым я живу, снилось солнце. Под солнцем - Египет, гостиничный номер, человек лежит на кровати и нехотя трет свою волшебную лампочку, и оттуда вылезает джинн, такой вполне крепкий ещё дедуля, с закрученными внизу ногами, как у русалки, и говорит:
-давай мол, Алладин моей души, персик мой и дынька, маракуйя моя кисло-сладкая, говори, какой возраст тебе больше всего нравится, в какого тебя мне тебя превратить, хочешь в пупсика заделаю, хочешь в дядьку средней руки, а хошь в совсем взрослого товарища, выражаясь политкорректно. Выбирай, масса.
И волосок у себя в бороде подходящий ищет, чтобы вырвать.

Наш Алладин чуть не проснулся от такого поворота сюжета, но, уже у самой поверхности пробуждения всё-таки нашел в себе силы вернуться назад в Египет.
-Дедушка, а вы не могли бы выбрать для меня другой волосок, мне и в своем возрасте неплохо, только вот денег мало, миллиончика бы хватило, евро, я не жадный паренёк.
-О, папайя моих чресел, изюм моих мыслей, сахар моей мочи, это, увы, совсем невозможно, у меня программа выступлений расписана на тысячелетия, да и как можно, о, серотонин моих радостей, променять машину времени на какой-то там сраный миллион.
-Деда, я человек не богатый, но в долгу не останусь, может, можно меня с другим тысячелетием поменять, а?
Человек, с которым я живу, всего лишь человек, он стал строить деду ласковые глаза и даже разок нежно погладил лампочку.
-О, суперчип моей материнской платы, не делай так, мое сердце остановится на пятьдесят тысяч лет раньше указанного в инструкции, о пощади оперативку. Не могу я через себя перепрыгнуть, никак не могу. Выбирай возраст и все тут.

Вот же блять сука, подумал мой человек и почесал себе репу. Хм.
Младенец. Да ну, живот болит, задница мокрая, и даже сказать ни о чем нельзя, плачешь тут, надрываешься, а они ничего не понимают, соски всякие суют и коляску качают, как будто капитана дальнего плавания собираются вырастить.

Дальше детский сад. Нену это тоже не айс совсем, манной кашей хором давиться, нунах. Целый день ждать, пока тебя мама заберёт. Или, если не детсад, то бабушка всю дорогу температуру меряет.

Так, школа. Ой нет. Курить нельзя, три контрольных в день, вся жизнь между "сынок пора вставать" и "сынок пора ложиться", никакого ж продыху. Школу однозначно в жопу.

Институт. Ну, об этом ещё стоит подумать. Можно курить, можно пить, можно даже трахаться, если перестать их бояться и наконец понять, что им хочется не меньше твоего. Минус сессии, отработки, ну и взятки, если родился где-нибудь тут, а не где-нибудь там. Плюс первая любовь. Потом будет иногда казаться, что вся остальная жизнь была к ней приложением, не уместившимся в одно мыло. Короче, вуз держим в уме.

Дальше работа. Скорее всего, официантом. Такое. Четырнадцать часов на ногах, повариха в запаре, клиент недоволен, чая сегодня опять мало, админ придирается, приходишь домой в двенадцать, хочется пива, а в семь опять вставать. И для этого покупать машину времени за лимон евро? Нет.

Дальше работа. Плюс жена (ох, лучше бы ты их по прежнему боялся), дети, памперсы, смеси, и все стоит денег, а потом кружки, плавание рисование дзюдо, это мило и радостно, твои же гены, Вася! Ну, надеюсь, что мои. Все чаще хочется в командировку. Не знаю. Командировка да, но остальное не знаю. Плюс каждый месяц ты видишь, что твой живот вырос ещё немного. И по-прежнему хочется пива, даже больше, чем раньше, причем всего остального хочется все меньше. Короче, Хоттабыч, не знаю.

Дальше работа.
Дальше работа.
Дальше дети выросли. Тебе за пятьдесят и воспитывал их после тебя другой мужчина. Ты купишь детям по комнатке в коммуналке. Тебе уже не надо так много работать. По-прежнему хочется пива. На живот уже, в принципе, наплевать, пусть тебя любят за внутреннее содержание. Ты уже точно знаешь, чего тебе надо, но неохота. Вроде бы все не так плохо, но начинаются сука болезни. Плюс страх старости.

Ищем дальше. Наконец пенсия. Поликлиника, а можно ли мне это? Нельзя ничего. Или наплевать и можно уже все. Внуки, запомнить бы дни рождения. Запомнить бы имена. Не забыть бы свое. Покой есть, воли хоть отбавляй, а счастье упало куда-то под кровать.
Или как ты, Хоттабыч, сидеть в лампочке с юрского периода и ждать, пока потрут? Нунах.

-А потом, Витя, я проснулся. Вот думаю до сих пор, куда бы я высадился. А ты? Заказал бы ченить из этого меню?
-Хм. Ты знаешь, пожалуй, нет. Не то, чтобы я вот прям ни о чем не жалел, нет, je regrette о многом, да и Пиаф было об чем пожалеть, и поболе моего, но пусть будут в этом рагу все ингредиенты, иначе это не рагу, а питание из пакетика, полезно, но скучно. А хочешь, выпьем сегодня, каннабиноид моих альвеол?

Человек, с которым я живу, не построил дом и не воспитал сына, зато он сварил борщ и пожарил мясо. Мы закусывали бордо борщом и курили на кухне, распахнув окно, и жались друг к другу, чтобы не замёрзнуть.
-А всё-таки, -размышлял мой человек, я бы смотался на пару лет назад, в консерватории чуть-чуть подправить, а то потом расплачивайся всю жизнь за эти шаги не туда.
-А я бы не стал.