Ч. 4. Цугольский дацан

ПРИМЕЧАНИЕ: Эта глава включена в мою книгу "Тоонто нютаг - место моего рождения. Очерки по истории Боржигантая - Бурят-Монгольского военного конезавода № 128". М., КРУГЪ,2021,400с.,ил.


В начале Х1Х века в Забайкалье в нашей местности произошло событие, играющее и  сейчас огромную роль в жизни бурятского народа, буддистов страны всех национальностей, да и всех забайкальцев во все времена.

Это было открытие в 1801 году первого буддийского Цугольского дацана «Даши Чойпэллинг» – монастыря, в дальнейшем монастыря-университета. Дацан был основан, первоначально в юрте, на склоне пологой сопки на берегу реки Онон, между устьями левых ее притоков Баруун (Западный) и Зуун (Восточный, который практически пересох уже) Цугол агинскими родами галзууд, харгана и хуацай.

Позже, после длительных ходатайств, переписки с властями государства, были построены сначала деревянное, затем каменное здание, целый монастырский комплекс.  Ламы (буддийские монахи) в те времена работали с населением не только в Дацане, но ходили-разъезжали по окрестностям верхом на лошадях, на телегах-повозках.

В Дацан потянулись жители не только ближних мест, исповедующие буддизм– буряты, тунгусы из всего Прибайкалья-Забайкалья, но и буддисты с территорий Китая, Монголии. Цугол был на связи со всем миром – буддистами, интересующимися, учеными с берегов Невы, Сены, Темзы, наиболее тесно – с Монголией и Тибетом.

Местное население, прежде всего зажиточные скотоводы, отправляло сыновей учиться в Дацан грамоте - бурят-монгольской, затем и русской, основам других наук, философии, медицине, где их учили сначала ламы, прибывавшие из Тибета, Монголии, а затем и свои, выучившиеся буряты.

Медицинскую помощь в традициях тибетской медицины эмчи-ламы дацана оказывали всем, кто обращался. Помощь эмчи-ламам в сборе лекарственных трав, произраставших в Забайкалье, оказывали все, кто мог. Моя бабушка всю свою жизнь, пока могла, собирала разные лекарственные травы, сушила, складывала в разные мешочки – ромашку, чабрец (ая-ганга) и другие для деда – на работу, для семьи, часть всегда увозила в единственный действовавший Агинский дацан.

В школьные годы от двоюродного деда Доржиева Галсана (1900-1970), вернувшегося из ссылки в 1956 году, мне стало известно, что он учился грамоте, и не только, как многие  из его поколения и старше, мои деды с обеих сторон, именно в Цугольском дацане.

Но только в 2000 году, из семейного предания, пересказанного мне бабушкой Цыбиковой Цыремжит (1904-2002гг.), мне стало известно многое. О том, что мой прапрапрадед  по матери Барби, происходивший из шаманов Приононья, живший в местности Кусоча и служивший толмачем (переводчиком) первых тибетских лам Цугольского дацана, стал буддистом, отдал своих сыновей учиться в дацан и повелел так делать всем своим потомкам. Со слов бабушки и престарелых родственников деда из с. Кусоча я узнала, что сыновья, внуки его так и делали - отдавали своих сыновей учиться грамоте, становиться ламами, в том числе эмчи-ламами (лекарями) в Цугольский дацан. Последними из нашей семьи там учились мой дед по матери Самаев (Лхамаев ли, по-латыни hamaev) Дондок (1890-1955), ставший перед В.О.В. бригадиром, а затем председателем колхоза им. Бусыгина. Колхоз так назвал в честь своего командира «Буркавдивизиона» его организатор, родственник бабушки Вамбуев Дылык, участник боев на КВЖД, награжденный одним из первых бурят орденом «Красного Знамени». Он также учился грамоте в Цугольском дацане.

А дед с 1942 года по трудовой мобилизации работал помощником ветеринара, лечил скот в Бурят-Монгольском военно-ремонтном конезаводе. Трое братьев деда, продолжившие учебу в Дацане, оставались служить в нем – один был эмчи-лама, другой гунжэд-ламой (был голосистым, запевал на молебнах), а третий работал в типографии дацана. Все трое попали под репрессии 30-х годов и сгинули. Данные нашла пока только на двоих из них. Также там учился дед по отцу, расстрелянный в 1938 году за то, что был ламой Цугольского дацана до его закрытия.

Продолжение http://www.proza.ru/2019/10/26/747.

Фото: из Интернета -  Ламы Цугольского дацана. Фото французского горного инженера Феликс Лепренс-Ренге в Забайкалье летом 1911 года.