С объективом

В окно светила полная и яркая Луна.

Тася не могла уснуть. Полнолуние. В тенистом саду на ветвях старого вяза сверкал неземной свет. Ни огонька, ни фонаря.
-Что лежать и мучиться от бессонницы?
Выйду и сделаю  снимки полнолуния, - подумала она.

 Включила свет, взяла фотоаппарат. Привычным движением накинула на шею тонкий ремешок  и вышла в тёмный коридор, где на бревенчатых стенах висели корзины и пучки зверобоя и мяты, берёзовый веник. Так она делала каждое лето. Жила и росла в городе. Но генетическая память с возрастом становится сильнее. Откуда-то из глубин подсознания вылетали неожиданными птицами слова  уральской деревни. И она не удивлялась, что они прилетали. Значит, так и надо.
 

На ощупь нашла выключатель, вышла на веранду и тоже включила свет. Алые  листья девичьего винограда закрывали снаружи окно и забрались через шифер на крыльцо, свешивались с крыши, как лианы. Она подумала, что надо бы их прищипнуть.
 Несколько ступенек, и Тася открыла дверь из дровяника. Ступила на тропинку, влажную от ночной росы или дождя. Тишина.


Луна во всей красе висела над маленькой баней, поднималась над башней ржавой скважины.  Скважины ставили ещё до неё в каждой деревне. На Горе отсюда видно башню  в закатные часы.

-Надо отступить ещё в сторону, чтобы луна  была над берёзами соседнего двора.

Нажала на кнопку объектива. Загорелся зелёный глазок. Подняла вверх объектив и нашла круглое космическое загадочное тело. А сейчас увеличение и вспышка.

 И в это время жуткий звук, исполненный тоски, щемяще ворвался в пространство.
Волки.
Ей знаком этот вой. Он леденит душу. И хотя  рядом тёплый дом, скорей обратно.
Но она всё - же нажала на кнопку. Последовал щелчок. И хотя вой был дальний,  на щеколду закрыла двери.

Решила, что никому не скажет об этом. Не стоит пугать людей. Хотя, уж если приходят на край деревни, значит, и по деревням пройдут.
Так  было не раз.


 Через неделю Тася заметила, как густеет и поднимается из заросшей ложбины белый туман. Она уже знала, что утром он будет обволакивать всё пространство. Деревня утонет в белом густом полотнище. Это самое загадочное явление природы. Солнце в тумане похоже на керосиновую лампу. Его лучи рассеиваются. Всё становится зыбким и фантастически красивым.

Несколько снимков. Она с удивлением и радостью увидела, что туман превращается в  прозрачные шарики. Куст лилейника окружён такими шариками, ветка берёзы, деревенская улица, словно шёл пушистый снегопад.
Осторожно сделала несколько шагов по тропинке.

Просматривание  и отбор снимков приносили настоящую радость.

Память уводила в детство. Отец разрешал ей в тёмной комнате возле штативов наблюдать, как в ванночках проявляется снимок. Губы отца шевелились, он что-то считал.  Иногда большой костистой ладонью проводил под штативом несколько раз.  Снимки  разные. Их жизнь, отцовский мотоцикл ИЖ, лодка, незнакомые люди и портреты.

И всё - таки было тревожно у Таси на душе от ночного воя. Она решила поговорить с соседом.

Тася  услышала стук топора и подошла к нему
- Саша, ты ничего не слышал в лесу?
Волки выли ночью со стороны Заберезника.

Тихий на вид Саша, которому незаметно переваливало за сорок, усмехнулся.
- Слышал. Выли.
- Где? Близко?
-Совсем близко. Метров триста. Пришлось собаку в избушку забрать.

А лесная избушка - маленькая будка - времянка. Она рубится тут же в лесу.

- Выли с семи вечера до двенадцати. А потом ушли в сторону деревень.
И я представила безоружного тщедушного на вид мужика с мотопилой и топором в одинокой лесной избушке, а рядом насторожённого Рэкса.

Ночь. Глухая лесная просека, которую он подрядился чистить один. Несколько часов в темноте воют голодные волки.

- А я хожу бездумно одна к озёрам по безлюдным дорогам. Случись что, когда ещё хватятся? Надо кончать с этими походами,-
 подумала Тася.
- Но как усидишь дома, когда брызнет утреннее солнце, заблестит алмазами роса на цветах?

Не устоять ей. Не на лавочке сидеть, не у печки горевать в одиночестве.
 А походницей она родилась, видно.
Ягодницами были  не в одном поколении  мама и бабушки, а отец - охотником и рыбаком.

фото автора