Цок-цок-цок...

Цок-цок-цок...

  Забавный случай произошёл, это когда республики СССР уже стали независимы, да и я решил в независимость поиграть.

  В прошлом веке открыли с другом мастерскую, и взять мне пришлось, как и положено, патент. Лучше бы я его не брал.
  Хотя, как знать, не было бы тогда этого случая.

  Открыли при АТС мастерскую по ремонту часов. Статус – Часовая мастерская, а несли телефоны.
  Да и люди-то, ещё не отвыкли жить по-советски. Раз АТС - телефоны надо нести. А как принесут, так и кудахчут, так ахают…

– Если бы знали, что здесь и часы ремонтируют, то непременно и захватили бы.
– Как же так? - ворчу, - ведь мастерская-то по ремонту часов, а не телефонов. Сначала надо буковки читать на афише.

  А напарник мой, как раз, профессор по телефонам, АОНам (автоматическое определение номера),радиотелефонам, видеомагнитофонам, и по всякой электронной дребедени умел.

Я часами по часам бью, а напарник по телефонам матерится и всей электронике рад.

– Молодцы китайцы, а то бы у нас с тобой не было бы столько работы.

  Благодаря напарнику, и я наловчился телефонам руки выкручивать.
Часов нет - я хвать телефон по умолчанию, и всю душу им вытрясу - напарнику и телефону.
А порой он мне советовал.
– Чего сидишь? – Бери, хватай телефон и ковыряй.
Да не в этом дело. Кто что делает - это все умеют. И речь пойдёт не об этом.

  Как-то, в субботнее утро, сидим на работе. Зеваем, молчим, перебираем винтики, гаечки, ворочаем с места на место инструмент.
А молчим умно - впитываем тишину.

  Стоит заговорить ему – его уже не остановишь.
А поговорить  было о чём. С какого боку ковырнуть селёдке жабры, а после, оную шубой накрыть или, как тонко салями нарезать, через которую  можно газетку читать, да как гусиный паштет запаштетить  и что непременно этот паштет надо съесть в течении суток.
Мы сидим за рюмочкой кофе, зеваем, молчим, прислушиваемся, а не идёт ли кто к нам со своей бедой.

  А мастерская находилась в подвальном помещении. Светленький и уютный подвальчик.
 Сбросил к нам главный инженер АТС лапшу и два телефонных номера. Теперь можем звонить друг другу – проверять трель звонка, и слышимость в трубке.
Тогда о мобильной связи только шорох шёл.

                >*<
 Сидим, и всё также, чего-то молчим. Вдруг, послышались шаги - цок-цок-цок - это по лестнице женщина спускается. По каблучкам определяем – визит дамы.
Мы, всё также, пристально молчим.
  Забегает, и сходу нам жалобу: – Здравствуйте, мальчишки. – Беда у меня. - Телефон уронила, и он не работает. Кажется, умер.
 Нам стало грустно, и мы её в её грусти, поддержали.

– Ваша фамилия?
– Журавлёва.
Записываю - Жу-ра-влёва.

У меня журнал, и туда я записываю ФИО, марку изделия и номер домашнего телефона.

– Мадам, не переживайте. Как его починим, так сразу мы к вам домой, и позвоним.
- А зайти к нам можно вскоре, через час, да и звоните себе на здоровье хоть нам, хоть к вам.
 А про себя мурлычу: - Хоть папе, Римскому, пингвинам в Антарктиду...
- А если появится претензия - сурово с подругами к нам.

 Уходит - в походке надежда.

Сидим, молчим, слушаем тишину.
И вот, снова слышим цок-цок-цок, а если буквально, то через пять минут с секундами спускается, и снова - венец творения.

– Здра, мальчики! ¬ Тут у меня телефон и пара будильников, - и достаёт из сумки бытовые предметы.

 Мы - сама любезность - ей отвечаем. – Здра! – Давайте знакомиться. – Ваша фамилия?
– Грачёва...

 Незаметно, с напарником понимающе переглянулись, понимающе улыбнулись, хмыкнули.
Фиксирую птичку в журнал - Гра - чё - ва.

Да мало ли птиц на свете...

  Потихоньку начинаем настраиваться на рабочую процедуру.
Только она вышла, как тут же - цок-цок-цок, и влетает… думали лошадь, а это - женщина наружности приятной.
Она только нам, здравте – а я не даю ей опомниться и дальше сказать.

– Ваша фамилия, случайно, не птичья?
– Птичья. –  A что?

 Мы - не сдержались. Гоготали на славу. Она не поймет в чём дело.

– Что вы мне хи-хи тут, что такого здесь смешного? - Моя фамилия птичья. – Лебедева.

 Я показываю ей журнал, сегодняшнее число, и подряд  две птичьи фамилии. И в порыве смеха:
–  Вы же… вы,  кто к нам с утра залетел, вторгся до первых петухов… спозаранок…  уже третья птичка будете.

– Вы уж нас простите.
 Она, ничуть не обиделась, ничуть, при этом, клювиком-носиком шмыгает, плачет. Платочек достала - мне вытирает слезу, слёзы себе протирает. К ней коллега подошёл и говорит: протри слезу и мне.

 Немного погрустив, она и говорит:
– А не желаете ли вы ещё посмеяться?
– Мадам, да куда же ещё! – А валяйте...
Она говорит нам как бы по секрету, до тембра приятного понизив свой голосок:
– Лебедева - я по мужу, а когда я в девчонках ходила, папина птичья была, да не сплыла.  – А, мальчики, каково?

Уже и не помню, из какой она стаи...  У самого, в роду, как вспомнил, птичек оказалось, с батальон летает. Как в той песне:
 "Там, где месяц пташек сторожит,
Где в зеленых дебрях ветер ропщет,
Роща соловьиная стоит,
Белая березовая роща."
 
Мало того, у меня, и у неё - тётушки моей, что жила в РСФСР, номера телефонов у нас одинаковые.
 

  День задался весело, и также и закончился. С коллегой мы с велика весело шмякнулись.

 



В это трудно даже мне самому себе поверить, но это было именно так.