Приезд.
10.08.2010
Памятник "Большая Пеленда".Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 10 августа 2010 год. 21.00 Вторник.
Эта история не имеет временных границ. А что такое время? Кто знает откуда и куда оно течет? Все думают что время похоже на реку. Катит свои волны всегда в одном и том же направлении с известной, одинаковой скоростью.
Саша начал сомневаться в этой избитой истине только на пятой тысяче квадратных метров археологических раскопок. Он не откапывал саркофаг со спящей царевной и не находил гигантских скелетов. Нет. Он нисколько не верил в байки про лемурийцев, атлантов и сгинувшие высокоразвитые цивилизации прошлого, которыми кишит интернет. После того как Александр на собственном опыте узнал, что такое археологические раскопки, он вообще перестал верить средствам массовой информации. Иллюзии о романтике приключений вылетели из головы еще в самом первом полевом сезоне. Раскопки, которые он знал, это тяжелый физический труд и интересные люди.
Добротная резиновая лодка на глиссере уверенно шла по реке. Лодочник, с сонным видом, из-под полуприкрытых век, следил за курсом. Порою, он не слазит с деревянной подпрыгивающей лавки на корме по двенадцать часов в сутки. И так каждый день. Кто посмеет сказать, что он просто крутит рулем и ничего не делает.
Единственным пассажиром был невысокий человек в серой волосатой кепке с огромной красной звездой. Несерьезный вид несколько разнил его с образом типичного археолога в горке и сланцах. Но, тем не менее, Александр в этом сезоне уже был действующим заместителем начальника отряда. Теперь он стал жестким и, порою, циничным администратором.
Это в прошлой жизни, целый полевой сезон назад, Александра навязчиво преследовал вопрос: кто жил здесь до нас? Теперь, такие детские вопросы утратили свою значимость. Саша понял - на них нет ответа. Ни у кого. И не будет в обозримом будущем.
Широкая Ангара, в отличии от времени, перекатываясь по шиверам и порогам всегда стремится навстречу Енисею. Глядя на эту суровую красоту Александр ощущал себя унесенным ветром и думал о вечном. Плотина Богучанской ГЭС заработает всего через пару лет и превратит эту стремительную красоту в унылое болото. Как же быстро сегодня бежит время. Страшно подумать, что можно жить в реальности, где веками ничего не меняется. Мы привыкли к водопаду истории, но ведь бывали и времена вялых водохранилищ. Богучанская ГЭС наоборот. Когда размеренный, многовековой тягучий ток времени мгновенно превращается в бурный поток. Как будто плотина, много веков сдерживающая время, в одночасье разрушилась.
Ещё год назад Александр вязался к любому научному сотруднику с вопросами почемучки. Кто здесь жил? Как жили? Но ответы были сухими и неинтересными. Научных сотрудников интересует исключительно индустрия. До людей, с их житейскими заботами, никому нет дела, ни в прошлом, ни в будущем. У НС (научных сотрудников) даже есть своя иерархия ценности индустрии. Начальник отряда Леонидыч, например, не уважает горшковедение. Он каменщик, прожженный и закостенелый. Вязаться к нему с керамикой вообще не имеет смысла. Что он может сказать про керамику? Возьми книжку с полки и сравни орнамент сам. Какой книжке поверишь, там и правда. Уверуй в неё, как попы в церкви, и живи с этой верой тихо. Если судьба занесет тебя в научные сотрудники, придется жить со своей верой громко. Писать статьи, что орнаменты на горшках соответствуют именно этой культуре и никакой другой. Научные сотрудники интересуются артефактами, но не бытом людей, которые их произвели.
Ухмыляясь пронизывающему ангарскому ветру Саша продолжил смотреть вперёд пустым, немигающим взглядом. «Навигатор» с «Ямахой», в пятьдесят лошадей за кормой, резал воду, не выходя из глиссера. Егорка лениво смотрел по сторонам, ловя по изгибам водной глади фарватер шиверы. Уже через неделю однотипной работы, для привыкшего к бурному течению времени современного человека, любое удивление сменяется рутиной. В самом начале, очень давно, два месяца назад, Егорка говорил, что по этим чумным водоворотам способны рулить только смертники. Шиверы, на самом деле, страшное место. Если не знаешь фарватера запросто налететь на плиту или валун. Шивера потому и называется шиверой, что шелестит под стремительным током вод. Этот монотонный шелест создаёт успокаивающий фон для туриста, но проясняет сознание любого подвыпившего лодочника. Камни на шиверах прячутся в водоворотах всего в нескольких сантиметрах от поверхности и несут лодке если не погибель, то тяжёлые увечья. И ведь Егор привык. Сейчас он в полудрёме ведёт резиновый «Навигатор» по известному только ему фарватеру. Рутина успокаивает. Как же жили люди во времена, когда веками ничего не менялось?
Как жили? Кто жил? Научные сотрудники, знакомые Саше, даже не шутят на этот счёт. Они, типа, выше фантастов и пустобрехов. Наша цель сдать находки в музей….. и все. А вот раскопками в музейном фонде пусть занимаются, уже, археологи будущего. Когда мы все памятники сохраним и опишем. Вот они пусть и отвечают на запросы социологов. Типа твоих.
На самом деле, разница между научными и аварийными раскопками колоссальна. Различие в площадях- научные раскопки за сезон исчисляются десятками квадратных метров, аварийные тысячами квадратных метров. Огромное различие в методике- где лопаты, а где кисточки и совочки. Но ни те, ни другие не имеют никакого отношения к разгадке, вновь завертевшегося в голове Саши, в этот сырой ангарский вечер, вопроса. В этом смысле раскопки, они и есть раскопки- вскрыли площади, описали стенки, зафиксировали материал. Александр даже усмехнулся реинкарнации своей наивности при очередном резком повороте лодки, когда его накрыл мелкий дождь брызг. В любых аварийных раскопках есть одна непременная черта. Александр назвал ее самой стабильной стабильностью. Это стабильная неопределенность. Непонятно где ты окажешься, кто будет копать, но работу нужно сдать четко и в срок. И над всей этой неопределенностью возвышается голос Леонидыча: «Саша, никто не думает о том кто здесь жил. В точности так же, как не думают о тех, кто здесь сейчас живёт. Археология не имеет точек соприкосновения с историей. Это разные науки! Нет пересечения ни по источникам, ни по методам. Наша цель - изъять материал, описать и передать его на хранение. Все».
Все… Все… Но ведь это же обман? Александр не так давно, думал, что тысячи учёных по всему миру размышляют о том, как жили люди в далеком прошлом. А это фейк... Пустышка... Мысли Саши путались и роптали.
Больше тысячи копщиков было разбросано по диким берегам стремительной Ангары в этом напряженном полевом сезоне. Александр отвечал только за сотню и он сам настоял на разделении, непомерно разросшегося, лагеря надвое.
Изоляция творит странные вещи, особенно, с неподготовленными людьми. У Саши было четкое понимание еще с прорабского прошлого, если коллектив разрастается до семидесяти человек - жди беды. Откуда берутся неадекваты, дело психологов, задача начальника просто замедлить их воспроизводство. «Медвежий утес» и «Большая Пеленда», по сути, единый лагерь. Но Александр продавил его искусственное разделение. Что такое два километра по меркам просторов Сибири. Ничего. Но два раза по пятьдесят человек, в рабочем процессе, совсем не то же самое, что один раз сотня.
Полевая арифметика неожиданно сработала против Саши. Возникли распри между лагерями, но внутри каждого из них, ожидаемо, царила сплочённость. Теперь он, в одиночестве, плыл в стан своих полевых врагов. Александр плыл на лодочке «Навигатор» навстречу неизвестности. Видимо поэтому в голове и барахтались вечные вопросы. В лагере пелендюков он сегодня был самым ненавистным человеком. Попал в яму, которую долго рыл для поимки глупости и непредсказуемости, рожденными универсумом. Рыл и попался. Александр гнал мысли о неуютном быте последующих двух дней и думал о вечном.
Егор круто заложил вираж и перед глазами открылась панорама Большой Пеленды. Только прожженный спасательный археолог смог бы оценить масштаб этого лагеря. Чего стоила одна только водонапорная вышка, высотою четыре метра. А ведь еще был одиннадцатиметровый пирс, позволявший удобно разгружать водные грузы; мосты, связывающие правый и левый берега Пеленды . Александр помнил, как криком заставлял людей творить то, что сегодня являлось предметом их гордости. Какие-то два месяца назад, но это была совсем другая жизнь. Первая неделя в поле, как водопад времени. Она длится куда дольше, чем можно ожидать. В ушах, отголоском той бурной недели, звякнул тезис Леонидыча: «Если солдату не приказать разжечь костер, он замёрзнет».
Егор менялся с каждым метром до лагеря. Приветливый и шутливый вначале, он становился все более и более отстраненным. Когда лодка мягко коснулась берега рядом с причалом Александр, тут же, шагнул на деревянный настил. Егор поднял мотор и покачал головой, предугадав намерение Саши привязать лодку к причалу. Через два месяца нахождения в тесном коллективе у людей вырабатывается привычка понимать друг друга без слов. Егор, по хозяйски, отключил бак и вышел с ним из лодки, минуя причал. Болотники дают лодочнику свободу, а о здоровье, в поле, редко кто думает. Свободной рукой он легко вытянул лодку на берег и, скинув спасательный жилет, не оглядываясь, пошел в сторону хозки.
«Большая Пеленда» - маленький плоский участок, притулившийся в тени крутого скалистого берега Ангары. Неудивительно, что люди бывали здесь испокон веков. Жить невозможно, но рыбалка отменная. По устью шумной Пеленды, разбросаны багры самых разных эпох. Местные говорят, что, до сих пор, по весне багрят здесь тайменя. Пеленда, бурный горный поток, среди валунов самого различного размера. Водная взвесь, которую без остановки производит эта шумная речка, и вечная тень от крутого берега, создают удивительно мерзкий микроклимат. Здесь всегда сыро и темно, как в подвале. Это царство черной плесени, которая уже расселилась по всем палаткам, без исключения.
Тропинка от причала привела прямиком на костровое место, где Александра уже поджидал неформальный исполняющий обязанности начальника отряда. Женя уже налил воды из фляги в почерневший от копоти эмалированный чайник и подвесил его на крюк. Подкинув в тлеющие угли под чайник полусухих дров, они синхронно сели поближе к дыму.
За два месяца этого полевого сезона, Александр узнал все о существующих здесь кровососущих гадах. Зачем людям со стопроцентным зрением нужны очки без диоптрий, и почему в палатке непременно нужен полумрак и хотя бы одно прозрачное окно. Самым удивительным открытием было осознание того, что комары добрые, безобидные насекомые. Шевеля добротной кочергой тлеющие угли и, едва схватившиеся, дрова Александр неторопливо начал разведывать обстановку:
- Рассказывай, что тут у вас делается?
- Копаем. Тот берег почти закончили.
Вялая беседа замерла, так и не начавшись. Искусственно разделенные лагеря практически не общались между собой уже почти месяц. Из за участившихся конфликтов руководство приняло решение свести общение медвежат и пелендюков к минимуму. По заросшей тропе вдоль берега ходить запретили, типа, из-за найденной на ней медвежьей кучи, а Егорке, который мотался по реке на лодочке, не разрешали брать пассажиров. Саша оказался, изолированным от материнского лагеря, замом, курирующим «Медвежий утес». Между лагерями была радиосвязь, но по рации передавали только важные, короткие новости. Последний раз Александр наведывался к пелендюкам две недели назад, но тогда его прикрывал Леонидыч. Он провел весь вечер в чудовищнице и тихо отполз по ночи, в стоявшую по соседству гостевую палатку.
Леонидыч – старый, опытный начальник отряда. За его плечами почти три десятка полевых сезона. Каждое слово на вес золота. И Леонидыч, кстати, был как раз против разделения лагерей. «Саша! дураки рождаются спонтанно, и их количество ни от чего не зависит». Леонидыч наоборот кучковал народ, разделив лагерь «Большой Пеленды» на рабочую и жилую зону. Правый берег Пеленды стал исключительно административным, а левый - жилым. «Пусть работают и живут все вместе. Подерутся, да притрутся». На левом берегу было запрещено даже мастерить лавочки перед своими палатками. Развлекайтесь на костровом или в столовой. Левый берег - исключительно для сна. Сам Леонидыч жил и работал в чудовищнице, и кроме него ночевать на правом берегу разрешалось только Геликоптеру, который вселился в гостевую палатку после окончательного отъезда Александра на «Медвежий утес».
С кострового места открывался прекрасный вид и на береговую линию и на, ведущиеся на правом берегу, раскопки. Саша сразу обратил внимание на странную конструкцию, стоящую рядом со стенкой раскопа, и удивленно посмотрел на Женю.
- Ты реально не знаешь? Это же дурдом. Митюнина нашла палеолит под ледником.
Беседа оживилась и Женя продолжал уже не останавливаясь:
- Леонидыч говорит Митюниной:«подправь ступеньки к мосту». Она и рада стараться. Поправила. Бежит к нему: «Вадим Леонидович, а что это такое?».
Александр представил ситуацию и, улыбаясь, предположил:
- Наконечник?
- Если бы,.. бифас... палеолит. На глубине трех метров под условным ледником залегает палеолит. Судя по обработке не меньше двадцати тысяч лет до нашей эры. Более точно анализы покажут.
Не всякая находка при аварийных раскопках приносит радость археологу. Все дело в смете. Спасательные раскопки проводятся по данным разведки. И если разведчики промахнулись, то разруливать ситуацию приходится на месте. Культуросодержащие горизонты, по данным разведки, здесь залегают на глубине 60 см. Александр сам видел этот отчет и проект сохранения культурного наследия. Соответственно, и количество людей, и площади, и деньги были рассчитаны на раскопы глубиной до полутора метров. А по факту, получилось три. Из каких источников брать зарплату? Откуда взять время на окончание работ? Разведка, конкретно здесь, проводилась по листу Леонидыча. Сам насчитал, сам и справляйся. Да уж, попали...
- Леонидыч рад? – в голосе Саши было неподдельное сочувствие.
- Ну как тебе сказать,.. безумно. Видишь, в Кодинск за деньгами помчался. Контора только за 60 сантимов платит. Все что глубже, за свой счет.
- Да ладно, Кодинск - плановый маневр. И контора за полтора метра платит. А там, что за механизм?
Александр, отвечая на автомате, внимательно рассматривал деревянную конструкцию, которая изначально привлекла его внимание.
- Денис сделал журавля. Завтра начнем таскать камни из раскопа. Леонидыча конструкция, модель ЖКД.
- Пойдем ближе.
Женя осторожно вгляделся в надвигающиеся сумерки и неохотно пошел следом за Сашей. В отсутствии авторитарного Бога сопровождать, ненавистного большинству окружающих людей, зама было нелегкой задачей. Алескандр подошел к краю раскопа, заглянул внутрь и многозначительно покачал головой.
- Хорошо, что уехал Леонидыч...
Потрогав египетский рычаг, сделанный из ствола молодой сосны, Саша продолжил с сильными сомнениями:
- Хлипкая конструкция. Треснет ствол. Как ты это назвал?
- ЖКД- журавль камнедостающий. Да бог с ним, как у вас там дела на утесе?
Саша отвечал, не сводя глаз с деревянной конструкции. Он ходил вокруг этого деревянного шедевра и внимательно осматривал основные узлы:
- Копаем... По площади уже больше чем здесь взяли. Пасечник вчера закрыл 1000 метров. Медвежка сказка, а не памятник, сорок сантимов, дальше песок... На кой черт меня сюда прислали? Не знаешь? – Александр покачал основание журавля и внимательно посмотрел на Женю.
- Нет. А тебе что Леонидыч сказал?
- Говорит, в лагере должен быть главный. Он с Зинкой типа в Кодинск, а я встречай академиков, если появятся... Пару дней я здесь гарантированно завис. Как «гвардия», не порвут? – Александр вытер руки о, почти новую энцефалитку, и отошел от журавля, скептически покачивая головой. Он направился в сторону кострового, не сомневаясь, что Женя последует вслед за ним, с мрачными мыслями.
- Ну что «гвардия»? - Женя догнал Александра и продолжил:
- Днем работают как черти. Ночью бухают и песни орут, когда спят неизвестно, все по старому.
- Успокоились?
- Леонидыч вставление сделал. Вроде поменьше грязи льют. Но как только узким кружком, как обычно..
- Зинка воду мутит. А Колямба ... олень. Петрович вообще парень нормальный,.. слушает её. – В голосе Саши появилось раздражение:
- Посадила Зинка мою медвежку на голодный паёк. Гаврилыч с пяти банок тушенки на 40 человек варит. Ждет Зинка, что мне люди с голодухи революцию устроят. Продукты медвежатам под заказ возить перестала.
- Да слышал,.. Пасечник жаловался. А Леонидыч что?
Волна негодования захватила Сашу, но он отвлекся на внезапно закипевший чайник. Разговор продолжился только после того, как заварка в эмалированных кружках была залита кипятком:
- Леонидыч говорит, миритесь. Общий язык, говорит, надо находить. Говорит, у меня два зама живут как кошка с собакой.
- Ну и помирился бы, пусть люди твои живут нормально. Она тебя что, в зад её просит целовать?
- Нет. Целовать не просит. Я думаю, она Леонидыча ко мне ревнует. Кукушонок. У кукушонка задача всех своей толстой задницей растолкать и из гнезда выкинуть, иначе ему корму меньше достанется. Примирение невозможно, к сожалению.
Саша попал в археологию по чистой случайности. Во время кризиса 2008 года строительная организация, в которой он проходил по делу первым замом гендиректора, налетела на многомиллионную дебиторскую задолженность. Юридические лица должников лопались как мыльные пузыри. Заказчики требовали сдачи объектов, рабочие требовали заслуженную зарплату. В итоге нервная система зашаталась. В порыве отчаяния, Александр, после нервного срыва, по случаю, поступил на философский факультет. Он сам с трудом верил в перемены, вертя в руках студенческий билет дневного отделения магистратуры. Буду философом и пошли все … Потом, абстрактные лекции ни о чем затянули его и желание преподавать стало действительно искренним. Но случайное знакомство с Леонидычем вновь перевернуло внутренний мир. «Куда ты лезешь? Я был преподавателем философии. Ты же не магистрантам будешь преподавать в универе- кто тебя туда возьмет… Будешь стандартные программы прививать в каком-нибудь техникуме школярам. А им твоя философия- как лягушке перья...Ну и зачем хоронить свой опыт?»
Вадим Леонидович всегда делал только то, что он хочет, и тогда, когда хочет. По чистой случайности совпало, что, именно в период знакомства с Александром, Леонидыч задумывал свою непримиримую борьбу с туризмом. Вместо абы как построенных за день палаточных лагерей, он решил строить в тайге города с душем и горячей водой из умывальника. Ему нужен был строитель, и самопровозглашенной властью он сделал собственным замом бывшего строителя с незаконченным философским образованием.
Другое дело - личная гвардия. Зинка, Колямба, Петрович, да и лодочник Егорка уже много лет колесили с Леонидычем по просторам Сибири и горного Алтая. Все они были недоархеологами. Это люди, которые имеют диплом государственного образца, но еще не могут брать на себя открытые листы для самостоятельной работы. Новое увлечение Леонидыча борьбой с туризмом, налетело на стереотипы старой гвардии неожиданно и внезапно. Александр включал прораба и заставлял всех, включая «гвардию», строить неведомые в тайге удобства. Гвардейцы саботировали эту деятельность и вызывали незаслуженное, с их точки зрения, порицание Леонидыча. Любая вспышка гнева авторитарного начальника отряда стала восприниматься как результат тайных нашептываний замыча. В итоге дело дошло до открытых конфликтов с руганью и рукоприкладством. После прилюдной потасовки Александра с Колямбой на утренней планерке Леонидыч пошел на разделение лагерей. Но гипотеза о том, что время лечит, оказалась ошибочной. Отношения накалялись все больше и больше. Зинка, будучи вторым замом, отвечающим за снабжение, включила административный ресурс и урезала паек медвежат, оставшихся под опекой Александра. Предметом зависти стала и добротная баня прямо у причала медвежки, и висячие палатки в стиле ласточкина гнезда, неподвластные черной плесени, постепенно захватывающей пелендинский лагерь. Единственным человеком, который мог в любой момент загасить пожар давно назревшего взрыва, был Леонидыч. Но он уехал.
Женя, как будто прочитал мысли зама по строительству и тихо спросил:
- Ну и как нам прожить эти два дня, без мордобоя?
- Мы с Егоркой, пока вдвоем в лодке, разговариваем, а когда на берегу, уже нет. Так и будем жить эти два дня, поменьше встречаться. Особенно с Колямбой... принесла нелегкая.
Сквозь сгустившуюся тьму, по центральной площади лагеря, двигался живой ламбадапоезд. Молодые парни и девчонки держали друг друга за талии, пели песни, смеялись и мелкими шажками приближались к костровому месту. Впереди состава, широко раскинув руки, улыбаясь, шел Колямба. Он еще не видел Александра, был слегка пьян с блестящими, счастливыми глазами.
Саша резко отвернулся и начал смотреть на реку, давая Колямбе возможность избежать конфликта. Егорка шел в составе третьим. Перекрикивая песню, он кричал: «В столовую. Сворачивай. Ту Ту». Но, Коля, неожиданно разглядев на костровом месте своего заклятого врага, замешкался и продолжил идти вперед. Паровозик развернулся уже под тентом кострового места вокруг фронтального столба. Смеющаяся молодежь, с хохотом, пританцовывала на расстоянии одного шага от Жени и Александра. Танцевать ламбаду, конечно же, никто не умел, просто беспорядочно топали. Девчонки, гротескно виляя бедрами, увидев Александра, даже добродушно кивали в знак приветствия. Хохот стал тише по мере того, как ламбадапоезд исчез в армейской палатке, оборудованной под столовую. Саша вздохнул с облегчением.
- Вот так, Женя, мы и будем жить эти два дня. Мордобой никому не нужен. Если рисоваться не перед кем! Как Мальчиш-Кибальчиш будем жить. Нам бы ночь простоять, да день продержаться. Думаю, Леонидыч завтра к вечеру нарисуется. Я два дня, с сегодняшним считаю.
Формальный заместитель начальника выплеснул чай в золу. Больше чем пол кружки.
- Пойду я. Выскочит Колямба, как черт из табакерки, и прощай планы на мирную жизнь. Геликоптера увидишь, предупреди, что я вернулся. Перепугается еще... Кто это спит в моей палатке.
Александр повесил кружку на крюк, поднялся и быстрым шагом ушел в темноту.
Марта.
10.08.2010
Весёлая гора. Поселение вблизи города Кастос. Параллельный мир. 2 числа, сороковика Тайлетъ, года Лунного Тура, чертога Марены. Пондельникъ. Пообедь.
В неведомом нам мире, где-то за мириадами измерений, солнце клонилось к закату, а по голубому небу бегали барашки облаков. «Веселая гора» могла бы быть самой ортодоксальной деревенькой этого мира. Но на самом деле, «Веселая гора» была деревенькой с геометрическим уклоном и наклонностями к расточительству. В поселении было ровно девяносто шесть дворов. И никто из жителей был не вправе построить хоть малую хибару для взрослеющих детей, либо, если повезет, внуков. К каждой усадьбе прилагались поля пахотных земель. Единственная улица поселения, находившаяся на холме у подножья драконьих скал, была центром радиально расходившихся от неё земельных угодий. На улице поселка могли без труда разъехаться три подводы, а резные ворота поместий поражали своей древней, но при этом, деревенской роскошью. Математический уклон деревеньки, впрочем, был виден исключительно с высоты птичьего полета, а вот склонности к расточительству проглядывались в каждом жителе этого поселения. Не будем брать в расчет детей, чьи голые пятки сочетались с золотым тиснением воротничков. Но и подавляющее большинство взрослых с удовольствием понашивали вещички из тончайшего льна заштопанные суровыми нитками. Отдай эту уникальную вещь на реставрацию к настоящему мастеру и ты получишь столько денег, что тебе никогда не удастся надеть на себя, купленную на эту выручку, современную добротную одежду. Местные не знали ценности вещей, которыми владели. Большинство жителей никогда не покидали Веселую гору.
Поместье Толина располагалось в самом центре деревни. Двор был услан полубревном, а на шпиле венчавшем конек кровли бесшумно вертелся бронзовый флюгер. Высокое крыльцо и карнизы дома украшены резными элементами с признаками покрывавшей их когда то позолоты. Толина, который беспечно вырезал на скамейке у крыльца птичку из дерева не мог смутить яркий контраст чисто деревенского стиля дома и позолоты декоративных элементов. Он родился и вырос в этом поместье. Для него все здесь было родным и знакомым.
Жена Толина - Марта стройная, молодая еще женщина, вышла на крыльцо. Такой дорогой и стильно подобранной одежды нет ни у кого в деревне. На её наряды положили бы глаз даже самые предвзятые модницы столицы земель Акропоса. Но Марта никогда не была в Акропосе. Уехав из древнего Кастоса сразу после совершеннолетия, она уже больше не покидала Веселую Гору. Это был брак по расчету. А если честно, то семья просто продала Марту и никогда больше о ней не вспоминала. Двадцать лет деревенской жизни не смогли изгнать следы изысканного городского воспитания ранней юности. Марта уже смутно помнила и свою слободу и простирающийся под ней, полный тайн, лабиринт, но привитое с детства чувство вкуса сразу выдавало в неё горожанку. Она не раз ставила печатников в неловкое положение, делая заказы для себя, мужа или детей на следующую печать. Часто отвергала привезенные в подарок вещи и драгоценности, называя их безвкусными. Безусловно, она любила мужа и давно уже не думала о своей семье. Единственное, что тяготило Марту, так то, что она так и не стала своей в этом простом, примитивном укладе деревенской жизни. Каждый раз, собираясь в управу, она пыталась казаться проще, чем есть. Но жители деревни все равно видели в Марте надменную матрону из Кастоса. Последний раз попытавшись попроще уложить платок, перед тем как выйти на улицу кликнуть детей, и не дождавшись хоть какого то внимания от, занятого очередной деревянной безделушкой мужа, Марта небрежно накинула его на плечи. За каждую сережку, удивительно тонкой работы, открывшуюся взгляду, подарок печатников прошлого года, можно было бы легко купить всю эту деревню за исключением хранящегося в кладовых добра. Но поместья Веселой Горы не продавались. Их нужно было заслужить. Это были дома наследников. Они принадлежали рожденным в них детям. Родители просто являлись временными опекунами, которые до самой смерти не имели никаких прав ни на собственный дом, ни на имущество с подарками, ни на рожденных в стенах наследных поместий детей.
Стоя на высоком крыльце Марта уловила шорох возле ворот. Проворно спорхнув к калитке, она прислушалась. Толин, занятый своими игрушками, так и не обратил внимания на жену, проскользнувшую мимо него.
- Позовешь эту дурынду и по бабски с ней, про детишек, про пузо свое поговори.
- А ты?
- По бабски говорю, дура. Стучи. Я здесь подожду.
Марта на цыпочках отошла от ворот и, сорвав с плеч платок, навела легкий беспорядок в безупречной укладке, дожидаясь стука . За воротами нервно перебирая руками стояла Глена.
- Можно, я к ва… тебе.
- Заходи, Глена.
Марта приметила, что гостья очень занервничала, увидев во дворе Толина. Она, с милой улыбкой, взяла смущенную Глену под локоть и, молча, повела в дом. Глава семейства, в очередной раз, ничего не заметил.
Толин не работал ни единого дня в своей жизни. Волею случая он остался единственным наследником десяти лет от роду. Когда то ему одному принадлежали все поместья, пашни и покосы Веселой Горы, и еще много чего, о чем Толин не знал, да и помечтать не мог. Печатники предоставили золотому ребенку опекунов, делопроизводителей, а впоследствии и жену красавицу. Сменявшие друг друга, раз в год, делопроизводители бегали из управы к нему в усадьбу и предлагали приложить к каждому листочку, из необъятного вороха бумаг, драгоценный пальчик. Толин прикладывал и не задавал лишних вопросов. Уже после рождения детей он избавил себя от общения с печатниками и делопроизводителями. Марта стала опекуном их общих детей и, одновременно, женой полноправного наследника. Толин подписал ей доверенность на ведение дел наследного капитала и, наконец, вздохнул спокойно. Он очень не любил общество этих людей. Толин считал их лицемерами и лгунами. Груз воспоминаний о страшных первых месяцах потери семьи, друзей и близких возвращался всякий раз, когда он видел эти слащавые улыбки. Они напоминали ему опекунов, которые всем своим видом показывали любовь, но убегали без памяти, как только заканчивался срок контракта с печатниками. Ребенку, трагически потерявшему свою семью, очень сложно принять любовь, осознавая, что она закончится вместе с очередным контрактом, который он сам же расторг по детскому недомыслию. Лицемеры опекуны давили на лицемеров делопроизводителей. А до самого Толина никому не было дела, всем нужен был только его драгоценный пальчик.
Марта была другой. Толин влюбился в неё с самого первого взгляда, только за способность противоречить ему и отстаивать собственное мнение. Ему приводили на смотрины множество невест. Это были забитые маленькие девочки с лицемерной, по мнению Толина, улыбкой. Марта пройдя по поместью твердо сказала: «Я ни на один день не намерена оставаться в этом хлеву». Толин молча кивнул печатникам подав знак, что эта партия ему нравится и с тех пор Марта жила с ним, рожала ему детей и, по совместительству впоследствии, вела его дела в управе. Они подходили друг другу как нитка и иголка. Толин был ниткой, мягкий и гибкий, он скреплял своим статусом единственного, пока, полноправного наследника любой каприз Марты. Марта капризничала и безнаказанно прогибала печатников и делопроизводителей. Толин улыбался и прикладывал свой драгоценный пальчик на любые бумаги, одобренные Мартой. Но в годовщину их первого ребенка, Толин подписал доверенность Марте на ведение дел наследного капитала и убрал последнюю преграду перед безграничной властью над всем, что она способна помыслить. Получив безграничную власть Марта, вдруг, начала тянуться к людям. Из надменной и властной жены единственного полноправного наследника она превратилась в отзывчивую женщину, готовую прислушиваться к любой мольбе о помощи. Но односельчане не верили в перемены. Они лицемерно улыбались Марте при встрече, но проклинали её за глаза. Людская молва, теперь была единственным препятствием, которое отделяло Марту от счастливой, по её мнению, жизни.
Именно на это и рассчитывал Стуба, засылая свою беременную жену на аудиенцию, и Марта, конечно, пошла на все отсрочки платежей по арендной плате. В ожидании результатов аферы Стуба вернулся домой и выпил лишнего. Проснулся он только ближе к полночи. При свете толстой, восковой свечи скоробогатый новожил в который раз расспрашивал Глену о результатах встречи.
- Значит, говоришь, увалень на крыльце сидел?
- Да не слышал он ничего. Так искренне улыбался. Мы с Мартой при нем ни слова про аренду не сказывали.
- Я тоже скалиться могу. Так искренне скалюсь этим кровопийцам в Кастосе. Убил бы червей бумажных… Нельзя.
Стуба внезапно встал перед женой на колени и прижался к её животу.
- Все для них, для детей. Веришь? Быть мальцу наследником. Один взнос остался. Если увалень с арендой повременит, успеем до родов собрать.
- Да сколько тебе говорить, повременит, – Глена уставшим голосом успокаивала не проспавшегося еще, возбужденного мужа.- Марта, так радуется за нас! Говорит, конечно, подождут, если надо, говорит, и месяц и два подождут. До родов точно аренду просить не будут. И после родов, сколько попросим.
- После родов! – Стуба неожиданно засмеялся пьяным торжествующим смехом. - А на что нам отсрочка… не спрашивала?
- Нет. Не спрашивала.
- И ты ей не сказывала?
- Да нет, вроде не сказывала.
- Как вроде? Ты что дура совсем?
У Глены, от внезапного поворота настроения мужа, на глазах навернулись слезы. Но Стуба заметил свою ошибку и, спустившись к коленям, начал обнимать ноги жены.
- Прости, прости милая. Не хотел я тебя обидеть. Что же ты глупенькая такая. Сейчас каждый день за десять лет идет. Кем нашей семье быть решается. Выплачу последний взнос кровопийцам в Кастосе и быть нашему дитю наследником. А семьи наследников аренды не платят. Все поля лучшие, которые я у дурашки Толина в аренду набрал. Та земля, за которую аренду платить мочи нет, нашему дитю на вечные времена отойдет. И закон на нашей стороне будет. Все он кормилец, он нашу семейку в люди выведет.
Стуба гладил, ошалевшую от подлости мужа, Глену по животу, и она, после недолгого раздумья, опустила свою руку на его голову в знак примирения и единства семьи.
Столовая.
10.08.2010
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 10 августа 2010 год. 22.00 Вторник. Памятник "Большая Пеленда". Столовая.
В отсутствии Леонидыча жизнь на правом берегу кипела не на шутку. Молодежь веселилась, как в последний раз в жизни. И дело не в том, что строгий начальник запрещал подобное времяпровождение. В пятых точках вчерашних школяров просто заиграло детство. В столовую набилось больше двадцати молодых людей, разного пола. Громко играющая музыка поддерживала это хмельное, бесшабашное веселье. Заводилами были, как раз представители личной гвардии Леонидыча. Колямба, с высоты своего почти двухметрового роста, заприметил скучающего Егора. Закончив очередной танец, он сел на лавку рядом с лодочником и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Большое начальство приехало?
- Ты про Сашку? Он на пару дней всего, пока Леонидыч не вернётся.
- А что он здесь делать будет? Зачем он здесь нужен? В раскопках не
понимает ничего. Нааачальник...
- Леонидыч говорит- нужен. Ты че дергаешься? На, глотни.
Егор взял с длинного стола столовой металлическую кружку. Колямба неохотно сделал несколько глотков, поморщился и возвратил тару.
- Нет, вот ты скажи, почему я должен лопатой махать, а он ничего не делать... А денег, больше чем я, в два раза получит.
- Он- зам начальника.
- Да я не первый день в поле. Все замы пашут. Зинка целый день пашет. Только этот замыч ниче не делает. Хотя бы понимал в раскопках? Нет, я точно ему лопатой башку снесу. Пусть только подойдет. Пойдем! поговорим с ним. Сидит там, лыбится...
Колямба резко встал. Люда Митюнина восприняла этот жест, как приглашение к танцу. Она упала в объятья и начала снимать с партнера бушлат. Несколько лишних глотков сделали свое дело. Колямба включился в игру и, на некоторое время, забыл обо всем. О замыче Сашке, Егорке, сидящем рядом на скамейке и о могучей Ангаре, стремительно несущей свои воды, всего в нескольких десятков метров от столовой…
Уже глубокой ночью, он долго смотрел на костровое: уныло висящий на крюке закопченный чайник и затухшие давно угли. Колямба махнул рукой и, пошатываясь, пошел в сторону жилого, левого берега Пеленды.
Утро в полевом лагере.
11.08.2010 6.10
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 11 августа 2010 год. 6.10 Среда. Памятник "Большая Пеленда".
Саша так и не смог уснуть в этот длинный вечер. С жилого берега, долго за полночь, доносились протяжные песни. Геликоптер тоже завис, где-то на левом берегу, используя отсутствие Леонидыча, в неведомых Александру целях. Леха был действительно полезным человеком, но в этот вечер решил вдруг заночевать не дома. Это был его выбор.
Геликоптер вернулся ближе к пяти утра. Сориентировавшись, что в палатке он не один, накрылся спальником и уснул, захрапев своими непередаваемыми переливами.
Через некоторое время Александр понял что пора вставать без всяких будильников. Спать под храп Геликоптера невозможно.
Тихонько выскользнув из палатки, Саша направился в единственное место в лагере, где жизнь теплится в самое неподходящее для неё время. Маша уже проснулась и строила Поварешку.
- Вова, ну что за дела? Почему дров сухих нет?
- Да сожгли вчера, упыри, полуночники. Были дрова. Вечером были.
- Мне зачем твое вечером? Прячь. Закапывай. Мне утром нужны сухие дрова. Понятно?
Увидев Александра Маша резко сменила тон:
- Саня, нет пока ничего. Даже компот позавчерашний выпили. Только через полчаса кипяток будет, – Маша строго посмотрела на Поварешку. – Будет?
Замыч начальника отряда, Саня, таинственно подмигнул замычу повара, Поварешке, и ответил спокойным, непринужденным голосом:
- Маш, да не задуряйся ты обо мне, что я кипятка в лагере не найду? Будет кипяток. Пойдем, Вова, дров сухих поищем.
Поварешка с удовольствием вышел из бывалого полевого армейского госпиталя УСБ-56, который на склоне лет превратился в столовую археологического отряда. Прикурив с другой стороны тамбура, Вова прислушался и буркнул вполголоса:
- Достала уже Машка. То ей не так, и это не этак.
- Давай я тебе заначку Гаврилыча покажу. Вова, это порох. Береза сырая и сама по себе горит, но ей жару нужно поддать.
Саша с хозяйским видом показал пальцем под широкую лавку на костровом месте.
- Ты не бойся руки замарать. Это горельник, который Гаврилыч, очень давно здесь припрятал. Его потому и не сожгли, что в саже весь. Берёшь одно полубревно, и колешь его как тебе надо.
Александр вытащил из под лавки всего одно полено, расколотое надвое. Рука от соприкосновением с поленом стала черной, но Саша не смущаясь поставил его на чурку и расколол.
- Гаврилыч, это золушкино счастье, на щепу колол. Под березой сырой проложить, и вперемешку чуток разбавить. Зацени, от зажигалки загораются.
Саша отколол щепу, довольно внушительного размера, и без особого труда зажег её от зажигалки. Древесина загорелась как покрышка, потрескивая и производя черный дым.
- Гаврилыч говорит, что это химдымщиков заслуга. Они кору с сосен по всему берегу ободрали. Смола, типа, поэтому древесину пропитала. А куда ей еще деваться, если коры нет. Тут и не чумазых пороховых дров полно было раньше, а щас только обгорелые остались, лень бойцам руки мыть. Но ты не злоупотребляй. Если сухару какую-нибудь, вдруг, сегодня найдут-лучше её жги. Таких пороховых, без Гаврилыча, ты точно не запасешь. Все химдымные сосны он давно снес. Только горелые в заначке остались, НЗ.
Саша в раздумье смотрел на свою, практически, черную ладонь. Воткнул топор в чурку и, махнув Поварешке рукой, в знак того что ликбез окончен, направился в сторону умывальника. Вода в лагере была, лилась из шарового крана, как в городе, днем и ночью, неважно- работал при этом генератор или нет. Леонидыч хотел именно такую систему и Александр её построил.
Люди часто забывают свои вещи. На любом полевом умывальнике легко найти мыло, полотенце, и даже зубную щетку с пастой, если не брезгливый. Вымыв руки, Александр смело пошел в чудовищницу. Леонидыч всегда был рад его ранним приходам, а если медведя в берлоге нет, то и подавно, красная дорожка.
Зайдя в палатку, Александр, не глядя, плеснул из фляги в турку. Кто бы её вымыл, если барин уехал? Сполоснув, Саша, так же, не глядя, выплеснул остатки кофе в окно. Он по привычке засыпал молотого кофе, так чтобы горка разрослась и закрыла дно турки. Бросил три куска сахара. Включил газовую туристическую плитку и сел на свое привычное место в секторе совещаний.
В палатке был утренний полумрак. Зам начальника, в пустом жилище начальника, размышлял о всего одном дне, который ему предстояло провести в собственноручно построенном лагере, в отсутствие Леонидыча. На автомате, Саша поднялся со своего привычного места, всего за пару секунд до того, как пена в турке начала подниматься. Он три раза довел напиток до кипения, выключил газ и закурил. Осадок в турке оседает ровно за одну сигарету. Такой вот нехитрый прием отсчёта времени.
Уже с кружкой дымящегося кофе, Александр вновь пошел осматривать журавля. Конструкция ему не нравилась. Дениске, хоть он и был спец по таежным нежданчикам, не хватало высшего образования.
Кадровый вопрос в конфликте между лагерями Пеленды и Медвежки был в приоритете. Александр тянул профи на себя, Зинка-на себя, а Леонидыч говорил: «Мне неважно, я выдерну любого, тогда, когда надо и, туда, куда надо - мы единый лагерь». В итоге, профессиональные подсобники раскопок, Гаврилыч и Дениска, в основном обитали на Медвежке, а костяк археологов, во главе с Колямбой, на Пеленде. Начальника это вполне устраивало. Все таки, Пеленда была в несколько раз сложнее и трудозатратней, чем Медвежий утес.
Александр не поленился спуститься в раскоп. Высота бровки действительно была уже больше трех метров. Дно раскопа устилали валуны самой различной формы, весом от сотни килограммов до полтонны. Стенка была ровной без размывов. Теоретически, плотность грунта позволяла использовать египетский рычаг для того, чтобы сдвигать камни с тысячелетиями насиженного места и добраться до подстилающего их культуросодержащего горизонта. Но рычаг был хлипкий. Саша еще раз просчитал свои силы, понял, что без плеча начальника отряда, ему не удастся остановить работы и пошел на костровое, проводить ежедневную планерку.
Планерка.
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 11 августа 2010 год. 9.00 Среда. Памятник "Большая Пеленда".
Вначале он сидел под часами в гордом одиночестве. Молодежь постепенно просыпалась и брела обычными маршрутами от мостов, к умывальникам и в столовую, где к тому времени уже были кипяток и каша. За пять минут до официального начала планерки вокруг кострового места собралось около 30 молодых людей, с кружками и тарелками. Сонные помятые, только что проснувшиеся археологи все еще тянулись, с полотенцем на плече, с противоположного берега Пеленды.
Колямба, слегка опух, но держался бодро. В отряде Леонидыча, правило: «выпить можно, но пьяным и особенно похмельным быть нельзя», соблюдалось даже в его отсутствие. Александр в последний раз посмотрел на часы и начал развод на работы:
- Всё, время вышло, кто пришел, тот пришёл. Давно я здесь не был... Ну
что, товарищи археологи, поздравляю вас с началом нового трудового дня.
Александр оглядел коллектив и, в целом, увидел доброжелательный настрой.
- Лекцию о громкости песен на жилом берегу, я вам сегодня читать не
буду. Просто напоминаю, что сюда приехали не только студенты и лица
без определенных занятий, но и вполне мирные люди. Некоторые из
них вообще не пьют и многие по ночам привыкли спать. В вашем
распоряжении есть этот берег. Стойте на ушах здесь... Орите
сколько влезет... Теперь о работе. Я не совсем в курсе, кто здесь чем занимается и детальный развод бригад, пока, сделать не смогу. Давайте начнем с копщиков БП2.
Лица археологов поворачиваются в сторону бригадира БП2.
Александр тут же ориентируется и обращается к нему:
- Саня, забирай своих , берите инструменты и на тот берег. Делайте то же самое, что делали при Леонидыче. Всё, встали, ушли. Вставайте, вставайте, освобождайте места.
Бригадир театрально берёт под козырёк и, под добродушные смешки, с гастарбайтерским акцентом отвечает:
- Слюшаюс нашальника.
Несколько человек тут же отошли от костра и занялись приготовлением к работе. Некоторые, шустро, отлучились к умывальнику, вымыть грязную посуду. Это осмысленные действия. Они выверены и эффективны. Через две, три минуты, большинство людей этой бригады уже шло, с инструментами, в сторону раскопа. Александр продолжил развод, больше не обращая на них внимания.
- Полную политинформацию, о вреде ночных бдений в будние дни, проведёт Леонидыч, когда вернётся. Сегодня планёрка, как при строительстве лагеря, резкая и быстрая. Мокрая, сухая камералка- камералят, встали, пошли.
В этот раз не последовало никаких изменений.
- Повторяю для тех, кто не выспался. Те, кто моет и маркирует находки, а так же занимается составлением отчета, могут приступать к своей работе. Никаких новых указаний я вам давать не буду. Делайте то, что делали при Леонидыче.
Почти половина слушателей зашевелилась и отошла от костра. Александр посмотрел на запасы дров на костровом месте.
- Кухня — кухарничает. Встали, пошли. Володя, привлеки хозбанду на заготовку сухих дров.
Отошли ещё два человека. Денис тоже собрался уходить, но Александр остановил его жестом. У костра осталось всего несколько полевых звеньев.
Колямба дочистил наконец зубы. Он вальяжно подошел с полотенцем на плече, нарываясь на замечание за опоздание на планерку. Но Александр решил сегодня не обращать внимание на эту театральную, по своей сути, выходку и продолжил, как ни в чем не бывало.
- Насколько я понимаю, вы сегодня собрались поднимать камни из раскопа. Леонидыч, ради этой веселой затеи, даже забрал у меня Дениса с Медвежьего Утеса, - Саша посмотрел на Дениса и продолжил, обращаясь уже конкретно к нему. - Денис, не в обиду, но эта штука камни поднимать пока не умеет. Есть такая наука - теория устойчивости, так вот она, против.
Денис пожал плечами. Улыбнулся своей обворожительной улыбкой и парировал:
- Саня, не задуряй мне голову науками. Скажи что надо строить, я построю. Леонидычу журавль понравился. Давай переделаем, если ты считаешь... что нужно.
Худой и чернявый Дэн с практически черными, карими глазами даже не представлял себе, какую кашу он только что заварил. В практически мирный строительный диалог ворвался Колямба:
- А тебе чо не нравится? Леонидыч сказал сегодня убирать камни. Мы чего делать то здесь будем такой толпой, пока ты важность свою показываешь? Журавль ему не такой...Ты его сколько теперь переделывать будешь? До вечера?
Александр увидел, как в глазах рабочих погасла надежда на несколько часов ничего неделания и решил сыграть на падение авторитета Коли:
- Николай Борисыч, я умываю руки. Ты теперь главный по поднятию камней. Только Женю не путай в свои дела. Инструктаж проведи. Чтобы в раскопе ни одного человека не было, пока камень на весу. За здоровье каждого человека отвечаешь лично. Командуй.
Александр начертил пальцем круг, показав что все, кто остался теперь в распоряжении Колямбы, резко встал и, поманив за собой Дэна, ушел с кострового.
Удивлённые: разжалованный Женя и, вновь назначенный, бригадир Коля, посмотрели друг на друга в растерянности. На Колю, кто с ухмылкой, кто с недовольством, теперь смотрели и другие копщики. Он просто махнул в сторону журавля рукой и молча пошел к раскопу, бормоча себе под нос ругательства в сторону Александра.
Все разошлись по рабочим местам. Каждый человек в отряде был занят понятным ему делом, и уже через полчаса, Александр с Денисом несли на плечах тонкий ствол сосны, длинной в четыре метра, и вели беседы о строительных науках.
- Перестраховщик ты, Саня. Старый журавль еще не сломался, а мы уже новый строим.
- Сломается, Дэн, обязательно сломается. Вот зачем ты, поворотную площадку к основному стволу гвоздями приколотил?
- Нормальные гвозди. Двухсотка - они черта выдержат. Там и запил небольшой, только чтоб плоскость была.
- Черта они, может быть, и выдержат. А вот те каменюки, которые в раскопе лежат – нет. Ты сам прикинь, с одной стороны полтонны, с другой десять человек. Какой крутящий момент на твоих гвоздях будет? Расколется ствол. Как раз по твоим гвоздям и расколется. Только не поперек, а повдоль, что для нашего дела камнедобычи - без разницы. Нужно вместо него, кстати, похожую сосну завалить. Но нам её вдвоем тяжко нести будет, подождем.
- И не жалко тебе деревья, Саня.
- Жалко, но не эти. Это приговоренный лес. Ложе водохранилища. Здесь зэки все давно уже снести под корень должны были. На корню его затопят… видимо. Деревом больше, деревом меньше...
Сбросив ствол сосны рядом с его близнецом, принесенным ранее, Саша, отряхнул плечо от коры, и рассказал, наконец, что они будут строить.
- Подведем вот эти два маленьких ствола под основной, как тот, что Колямба скоро сломает, смотаем все три проволокой и никаких гвоздей. Ты иди пока завали ствол подходящий и обессучь его. Чтобы готовый был. Понял?
- Понял. Никаких гвоздей,- как всегда, с улыбкой, отозвался Дэн.
Каприз.
11.08.2010 16.30
Весёлая гора. Деревня вблизи города Кастос. Параллельный мир. 2 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Пондельникъ. Утдайни.
В этот солнечный день Марта вернулась из управы раньше обычного. Между бровей проглядывала капризная морщинка. Толин всегда определял по этой морщинке близкую смену состава делопроизводителей. Скорее всего, Марта вновь разругалась с кем то в управе. Скандалом больше, скандалом меньше.
- Кого ты осчастливила сегодня? Наши писаки только рады сбежать отсюда.
Марта посмотрела на добродушного, всегда верного любому её капризу, Толина и улыбнулась.
- Сегодня, я видимо, по-настоящему свернула кровь этим проходимцам. У меня, видите ли, нет права читать их архивы. Подписывать бумаги мне доверенность позволяет, а вот читать архивы - нет.
Толин равнодушно пожал плечами.
- Напиши еще одну доверенность, я скреплю.
- Тоо, прекрати вести себя как Сари. Ты не Сари, ты деревенский дурачок. Конечно же, я сразу запросила форму доверенности, которой мне не хватает. Но эта форма, оказывается, хранится только в отделении делопроизводства Кастоса. Я вижу ложь в их бегающих глазках, но ничего не могу сделать.
- Пусть привезут нужную бумагу, я не вижу проблемы.
- Какой же ты у меня маленький. Ты даже не представляешь, что ты скреплял все эти годы. Только доверенности. Доверенности на делопроизводство, перепись архивов, доверенность на что угодно. Если где-то и есть все возможные формы доверенностей, то они есть именно здесь. Тот же Стуба, ездит в Кастос, через гнилой лес раз в три месяца, только потому, что его арендное дело ведется там, а не здесь. Но фискалу, который ведет его дело, подписали доверенность либо ты, либо уже я. Наша управа занимается исключительно доверенностями, а вот нужной мне не нашлось. Я просто, видимо, единственный грамотный опекун за все время существования делопроизводства наследного капитала. На всех старых бумагах ваши пальчики… пальчики… пальчики… Я буду сама учить наших детей грамоте. С завтрашнего дня.
- Маа, не горячись. Не делай из наших детей посмешище. Наследники не учат грамоту. Наше дело скреплять бумаги. Это традиция.
- Опять традиция. Традиция… традиция... традиция... У традиции есть история. Какая у тебя история, что ты помнишь? Ничего. Только боль, кровь и огонь… Прости.
Марта поняла, что задела больную тему и замолчала. В глазах Толина вспыхнули огни воспоминаний о пожаре, не оставившем от его счастливого детства камня на камне. Огоньки страха и отчаяния сменились пустотой. Он медленно выдохнул и задал вопрос формальным голосом, без проблеска эмоций:
- Что я должен сделать, чтобы ты была счастлива?
Марта задумалась на мгновение и уверенно ответила:
- Тебе нужно ехать в Кастос.
Такого поворота событий Толин не ожидал. Он никогда, даже в самом страшном сне не мог представить себя, едущим по узкой заросшей дороге через гнилой лес.
- Зачем?
- Просто так. Ты не обязан отчитываться перед писарями. Они никогда не узнают, что ты рассказал мне. Заедешь на рынок. Купишь детишкам гостинцев. Пусть каждый писарь просто знает, что ты был в Кастосе, все. Больше ничего не нужно. Я сегодня запросила форму бессрочного отзыва доверенности. Не дали конечно. Но такого страха в этих книжных червях я никогда не видела.
Толин даже не успел обрадоваться успехам жены в деле запугивания делопроизводителей. Писари, так часто пугали его в детстве, принуждая скреплять бумаги, что у Толина, по мере взросления появилась навязчивая мечта, до смерти перепугать их. Детский страх, перед неизвестностью дальней дороги через гнилой лес, захватил взрослого мужчину исполинского роста.
- Наследники не выезжают из дому раньше полудня. Даже по мелким делам, на рынок, или в управу. Это древний обычай. Как я засветло доберусь до Кастоса? Ты хочешь, чтобы я ночевал в гнилом лесу?
Марта оживилась.
- Я все узнала. Вчера Глена сказывала, что дорога до Кастоса ровная, без ухабов. Можно гнать лошадей. Стуба много раз хвалился ей, что если двух лошадей впрячь, да на пустой телеге, за полдня можно доехать. Успеешь.
- Да много понимает твоя Глена. Сама как приехала, за три года ни разу в Кастос не выехала.
- Хватит. Я все твои увёртки наперёд знаю. Поезжай. Это тебе до мира дела нет, а я людям каждый день в глаза смотрю. Ты прошлым живёшь. Я люблю тебя и любить буду, но в дом не пущу, если не поедешь. Закрою ворота и пусть соседи смеются. Хуже не будет.
Марта поняла, что сильно давит на мужа и остановилась. Толин собрался с мыслями и сделал еще одну попытку отказаться от очередного каприза жены:
- Да куда ехать то - полным полно всего? Потому наследники из дома и не выезжают до полудня, что спать могут, сколько хотят и нужды нет никакой. НЕ НУЖЕН Кастос наследникам, своего добра хватает. Вот и говорят, не поедем раньше полудня, примета плохая. Если поехали, то кончилось наследство, понимаешь? А печатники на что тогда? Закажи - все привезут в лучшем виде, и платы никакой не требуют.
Марта слушает эти речи не первый раз. Вяло кивает головой:
- Наговорился? Я тебя послушала, теперь ты меня послушай. Я жена наследника общины. Живу в соседстве с белорукими и новожилами. Люди говорят, что Толин... - баба. С детишками возится, да свистульки строгает. До мужицких дел дела нет. Стуба - мужик, земли берет, а Толин... имеет, да отдаёт.
Перебив вялую попытку мужа возразить жестом, Марта продолжила:
- До твоих обычаев, да традиций соседям и писарям дела нет. Я думаю писари тебе эти байки и привили через опекунов одногодков, пока ты мал еще был. Не знают новожилы и белорукие твоих суеверий. Стуба три года как приехал. Новожил, вроде, самый пропащий человек по твоим сказкам. А народу то и невдомек. Плевать, что он с рассветом встает, да скупку старья на рынке устроил. Слышал, как Стуба меня назвал? Дурындой назвал. А тебе и дела нет. Потому что свистульки на уме, да традиции, о которых никто кроме тебя знать не знает. Езжай, ты не маленький уже. - Марта подняла руку вверх с намеком на двухметровый рост мужа. – Детям подарков городских купишь. А как вернёшься, все заткнуться, не бывало еще такого, чтобы в город после полудня выезжали. И писари мне врать перестанут, и детям нашим никто в глаза слова худого не скажет. Неважно, выучены они грамоте или нет. Вот тогда ты, как Сари жить начнешь, и людей хорониться перестанешь.
Толин засмеялся, поцеловал жену в лоб и решил сменить тему.
- Да что ты все Сари… Сари. Кто такие Сари? У тебя у самой полна голова сказок.
- Сари не сказка. Я видела, что могут Сари. Я тоже видела смерть, но не такую как ты, а холодную и беспощадную. Горы трупов только потому, что глупышки, вроде тебя, вовремя не поняли, что перед ними Сари.
Толин уже не раз слышал эту историю. В любой семье есть истории, которые пересказываются много раз. И каждый раз задаются одни и те же вопросы, на которые даются одни и те же ответы. Толин в очередной раз задал свой излюбленный вопрос, на который никогда не получал ответа.
- И как же эти глупышки не увидели доспехов рыцарских, и меча вострого, если ты говоришь, что Сари, только убивать умеют.
В этот раз Марта нахмурилась и ответила.
- Если посмотришь человеку в глаза, и увидишь, что это смерть твоя. Когда холод по спине, и язык каменный. Знай - это Сари. У них нет законов и правил. Только воля. Это - истинные хозяева земли. Любой земли… твоей земли. – Марта выдохнула и продолжила властным голосом домоправительницы, - Завтра в полдень едешь. Тебе, чтобы повзрослеть, много чего увидеть нужно. Тогда ты дальше своего двора думать выучишься. Это не мне, больше тебе самому нужно, а в первую очередь Янеку, чтобы полноценным наследником вырасти. Чтобы головой и сердцем думать умел, а не пальчиком своим драгоценным в непонятные бумажки до старости тыкал.
Чп.
11.08.2010 11.00
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 11 августа 2010 год. 11.00 Среда. Памятник "Большая Пеленда". Злосчастный пикет.
Александр не раз слышал от Леонидыча как включается чуйка. Типа, каждый замначальника и, тем более, начальник любого экспедиционного отряда через неделю стабильной работы изолированной группы людей, начинает чувствовать коллектив на бессознательном уровне. Всплывает в голове фамилия человека или кличка и нужно срочно интересоваться, где он и чем, в данный момент, занят. Первое время чуйка работает постоянно, но зашкаливающий уровень неопределенности притупляет её присутствие, а вот когда каждый человек в отряде вдруг начинает понимать - что он будет делать следующие три дня, ответственный за жизни вверенных ему людей, начинает именно чуять недоразумения и чрезвычайные происшествия, до того как они случились. На Медвежьем Утесе внутреннее состояние Саши было спокойным, но как только он сошел на берег, еще вчера, его душу начали терзать неопределенные предчувствия. Тревожность усиливалась и именно чуйка не дала Александру уйти в лес на заготовку пиломатериала вместе с Денисом, и она же не давала ему подойти ближе к журавлю. Саша чуял, что если ЧП произойдет в его присутствии, то вину за происшествие возложат как раз на него. Он находился в шаговой доступности и успокаивал себя: то тем, что все таки дал людям указание не находится в раскопе пока камень навесу, то тем, что треснувший повдоль стержень подъемного механизма даст возможность выскочить из опасной зоны и избежать травм. Вдоль, все таки, не поперек.
Неизбежное произошло чуть позже, чем ожидал Александр, но масштаб происшествия заставил его бежать к краю раскопа. Длинный конец рычага повел себя совсем не так, как ожидал Саша, он, под давлением удерживающих его людей, резко пошел вниз и, через мгновение, уже под действием собственной инерции, взметнулся вверх, раскидав рабочих в разные стороны как кегли. Над раскопом после резкого хлопка, напоминающего выстрел духового ружья, поднялась густая завеса пыли.
Как в замедленном кадре Александр четко фиксировал происходящее. За доли секунды он оценил масштаб происшествия на видимой глазу бровке раскопа. Жертв и травм пока нет. Те рабочие, которые находились наверху и правили журавлем, не пострадали. На их лицах было удивление и интерес. Кто-то потирал локоть, кто-то колено. Признаки шока от неожиданности были, но признаков боли, вызванной серьезными травмами – нет. Александр заглянул за бровку и не увидел ничего, кроме густой серой пыли, клубившейся внутри трехметрового раскопа, практически на уровне дневной поверхности. В шоковом состоянии он подбежал к Колямбе и развернул этого двухметрового громилу к себе, ухватившись за накладной карман «горки»:
– Кто внизу? Там есть люди?
Колямба резко оттолкнул Сашу. Он еще не оправился от происшествия. Просто моргал и смотрел на колышущееся серое озеро. Александр повысил голос, показывая пальцем в облако пыли:
- Там люди есть?
Первым отреагировал Женя:
- Нормально все. Нет там никого.
А вот уже вторым закричал Коля:
– Не ори. Все наверху были, – он озадачено подошел к краю бровки и уже спокойным голосом продолжил, – а вот откуда столько пылюки, не знаю.
Дэн, невесть откуда, уже оказавшийся рядом с журавлем, добродушно улыбаясь, внес в разговор рациональное зерно:
– Ну, ты, шаман Саня, треснул ствол. По гвоздям треснул. Повдоль - прям как говорил.
– Не в этом дело, - Саша рассматривал трещину, - не так должно было быть. Трещина мелкая. Услышали бы мужики треск, мягко опустили камень на место… и все, – окончательно успокоившись, он включил начальника. – Внутрь не лезть. Пусть пыль уляжется, потом разберемся. Сейчас все идите с Деном на склон и тащите сюда новый рычаг. Развод по работам сделаю сам, когда принесете. Всё, встали, ушли.
Причина происшествия оказалась простой. Ствол журавля треснул, когда поднимаемый валун был уже почти на уровне дневной поверхности. Динамика вытряхнула камень из удавки и он упал вниз с высоты трех метров. Банальный человеческий фактор. Неопытный строполь перепутал морской узел с бабушкиным. Лишившись противовеса журавль взметнулся вверх. А ослабившие хват рабочие получили отдачу, когда механизм уже возвращался к своей точке равновесия. Ничего странного и необычного в самом происшествии не было. Если бы удавка была надежной, то, в принципе, никакой аварийной ситуации не было бы. Но стечение обстоятельств спутало все планы Александра. Рычаг треснул, потому что должен был треснуть. Удавка тоже как то укладывалась в систему. Люди есть люди, у каждого ЧП есть всего три стабильных причины - это Фамилия Имя и Отчество. Больше всего неприятностей принес сам камень. Это был не обычный валун, а какая-то шутка природы. Откуда Ангара притащила это чудо навсегда останется загадкой, но внутри него оказались полости заполненные мелкодисперсной пылью. Именно из-за них камень раскололся, упав, в общем-то, с небольшой высоты. Раскоп теперь представлял собой жалкое зрелище. Ровные, практически подготовленные под фотографию, стенки теперь имели однотонно серый цвет. Как будто великан вытряхнул внутрь мешок от гигантского пылесоса. О том, чтобы продолжать работы здесь не могло быть и речи. Каждую стенку и, по возможности крайний горизонт, нужно было зачистить. А еще из стенок то там, то тут, как гигантская щетина, торчали флажки, находящихся в них находок. Зачистку нужно было провести со стремянки совочками. Саша прикинул, по своему небольшому опыту, что это работа на целый день и, тут же, поручил её гвардейскому звену Колямбы. Остальных он отправил ремонтировать журавля и таскать камни из пикета на другом краю раскопа. Опять не обошлось без скандалов. Саша приказал гвардейцам набрать пакет пыли для образца, а для этого пришлось кантовать расколотый, но еще очень тяжелый камень, вручную. Колямба злился, что его теперь никто не слушает и постоянно возражал на повышенных тонах, иногда даже кричал. Но в конце концов ситуация выровнялась. Образец пыли, как эталон примеси, которая теперь может встречаться в смежных со злосчастным пикетом пробах был собран. Стремянки установлены, совочки розданы. Выкидывать грунт оказалось возможным только в сторону реки, где бровка была пониже. Но ветер постоянно сдувал содержащуюся в нем пыль назад в раскоп. Простая, вроде, задача оказалась настолько муторной, что по итогу дня утомила всех. Рабочие проклинали чертову «серебрянку», Александра, Колямбу и все ждали возвращения Леонидыча, как долгожданного восхода солнца. Как будто возвращение барина чудесным образом исправит все и наступит эра достатка и согласия. Конфликтные ситуации то и дело доходили до точки кипения и если бы не, введенная начальником отряда, монополия на применение насилия, обязательно закончились рукопашной. Невысокого роста, сухощавый Леонидыч, с приплюснутым боксерским носом, запросто мог проверить фанеру у кого угодно. Для этого даже был восстановлен армейский ритуал. Но каждый, кто посмел затеять драку, на следующий же день, обычно, отправлялся на историческую родину.
По итогу дня, злосчастный пикет был зачищен и со стороны реки теперь имел отвал с явным седым оттенком. Женя с Денисом восстановили журавля и приноровились очень споро таскать камни из раскопа. Александр вымотался и ушел успокоить нервы на берег Ангары, под монотонный шелест шеверы, не заходя в столовую на ужин. Закат был необычайно красив.
Леонидыч.
11.08.2010 22.10
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 11 августа 2010 год. 22.10 Среда. Памятник "Большая Пеленда". Причал Ангарского отряда.
Уже в сумерках, долго после заката, к причалу подошла лодка с людьми в жёлтых жилетах на борту. Александр расслышал звук отрядной Ямахи еще до появления «Навигатора» в зоне видимости. Он поймал и удерживал лодку за борт, пока все люди не сошли на причал. Егор, как всегда, вышел последним с баком в руке.
Леонидыч уже знал о конфликте в лагере, он поманил Александра рукой и пошел в сторону раскопа.
- Опять деретесь? В гробу я видел этот Кодинск. Вот почему мне нельзя уехать всего на одну ночь? Рассказывай. А то мне уже черт знает чего в уши надули по дороге сюда.
Александр кратко изложил суть дела. Рассказал про незначительный дефект в конструкции журавля, про людскую безалаберность, которая постоянно заставляет путать морские узлы с бабушкиными. Про вулканический пепел, который Ангара приволокла на этот берег в доисторические времена в герметичной каменной скорлупе.
Леонидыч, опираясь на трость, вначале внимательно слушал на краю бровки пикета. Он водил своим ручным фонарем, который из-за мощности больше напоминал джидайский меч, по стенкам и дну пикета. Потом он заинтересовался отвалом. Отвал действительно приобрел необычный седой цвет. Саша все еще продолжал свою историю, а Леонидыч, так же, опираясь на трость, уже вовсю гулял по валу седого грунта и светил под ноги. Цепкий взгляд бывалого разведчика видит подъемку даже в свете фонаря под покровом ночи. Растерев пригоршню грунта и показав Саше микро пластинку неолитического происхождения, Леонидыч дал понять, что он понял суть дневных событий. Теперь его интересует, каким образом ему удалось найти артефакт в отработанном грунте. Саша и сам был удивлен, но не собирался оправдываться.
- Я приказал зачистить бровки, когда камень раскололи. Всё в этом пепле
было.
Леонидыч загадочно покачал головой, как будто просчитывая в голове многоходовую комбинацию, и, через некоторое время, они уже сидели в чудовищнице за столом для совещаний.
Сервировкой и закуской служил привезенный с собой Сиг. Жир пропитал несколько слоев газеты, в которую рыба была завернута при транспортировке, но Леонидыч не стал никуда перекладывать деликатес. Он просто развернул газету и резал рыбу прямо на ней.
- Понимаешь Саша. Вы с Зинкой деретесь, а дело страдает. Наше общее дело. За которое нам деньги платят, между прочим. Вот ты говоришь, угомони Колямбу. А что я ему скажу .. аяяй низя Сашу трогать, он зам начальника... Налей сладенькой...
Выпив маленькую стопку горькой настойки Леонидыч, не торопясь, закусил тонким кусочком рыбы и продолжил:
- Завтра на планёрке я угомоню Колямбу. Ты пораньше встань и поройся в отвалах. Там по любому не одна такая пластинка. А лучше сейчас иди. Возьми мой фонарь и поищи. Пусть видят. Женю с собой возьми, он начальник раскопа, пускай тоже видят.
В безветренные вечера, которые в середине августа в этих широтах еще бывают, Ангара удивительно красива. Но Александру и, тем более, Жене в этот вечер было не до красот природы. Леонидыч оказался прав. В седом отвале оказалось много проброшенных артефактов, теперь уже подъемки. Причем на высоком отвале западной стенки, куда сегодня не откидывали грунт находок не было. Александр нашел несколько кусков керамики, пару микропластинок, отщепы и даже один микронуклеус. Женя вертел в руках нуклеус и не верил своим глазам:
- За отщепы и керамику Леонидыч возможно ничего не скажет. А вот микронуклеус - это уже серьёзно. Если такой в отвале заезжий академик найдёт, по шляпе не только Леонидыч получит. Тут и методотряду достанется. Бред какой то. Не могли они его в отвал выбросить. Я же здесь был. Ты смотри какой он здоровый. Его ночью без фонаря видно.
- Подержал, давай сюда. Хватит на сегодня. Чувствую, дождь скоро пойдет. Небо затянуло совсем. И ветра нет, мокрец все ноги сожрал. Где он тут живет?
Александр все лето ходил в сланцах на босу ногу, а попасть в такой экипировке в гости к мокрецу очень неприятно. Иногда кажется, что этот мелкий гнус имеет только зубы и крылья. Мокрец облепляет любые открытые участки тела, забирается в складки одежды, причем делает это беззвучно. Подобно динозавру, с отъеденным мышами хвостом, зазевавшийся турист замечает мокреца уже после того как его основательно пожрали. Посветив на свои голые ступни, сплошь усеянные насекомыми, Саша, не нашел ничего лучше, как закопаться поглубже в рыхлый грунт отвала.
– Да откуда же его здесь столько. Аааа.
Холодная земля остудила нестерпимый зуд. Обычно мокрец поджидает своих жертв в высокой траве или опавшей листве во влажных низинах, укрытых от ветра. Нападение на лишенном растительности отвале выходило за все рамки возможного.
– Все Женя, тикаем отсюда. У меня ощущение, что эти гады уже под майку мне заползли и в трусы. Ааааа.
Саша вытащил ноги из грунта и, положив находки в карман, начал обеими руками растирать ступни. Совершенно неожиданно он обнаружил под ногами еще один артефакт. Озвучивать Жене ценность находки он не стал. Быстро закинув её в карман, Саша проворно сбежал с отвала и топал ногами, отряхивая липкую землю с ног и сланцев.
- Значит так. И я, и ты, и Леонидыч нашли в отвали пробросы. Ааааа. Завтра Леонидыч выпишет на планерке всем кто того заслуживает. Тебе не выпишет, ты, по моему указанию, камни совсем в другом месте тягал. Все, я ноги мыть пошел.
- Это специально нужно... Ты сам посуди, зачем? Не мог Коля, это дурдом какой то!
- Дурдом это когда мокрец на отвале сжирает. Все ..
Саша, все так же топая, побежал к крану с хозводой, снабженному резиновым шлангом для удобства наливки в котлы и ведра. Уже направив струю ледяной воды на свои горящие от зуда ноги, он нащупал в кармане последний найденный артефакт и, скрывая его в ладони, тщательно отмыл. Как раз в это время начали падать первые капли моросящего дождика. Седые отвалы как будто отказывались впитывать воду. Каждая капля, падая на отвал, поднимала пепел в воздух маленькими взрывами. Переложив находку в нагрудный карман энцифалитки, Саша пошел отчитываться в чудовищницу. Уже близилась полночь.
Птичка.
12.08.2010 00.10
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 12 августа 2010 год. 00.10 Четверг. Памятник "Большая Пеленда". Чудовищница.
Леонидыч разложил принесенную подъёмку на столе и задумчиво вертел в руках микронуклеус. Он то клал его в общий ряд, то снова поднимал и вертел между пальцами. Настроение начальника при виде такого богатого урожая явно испортилось еще больше.
- Ты же понимаешь, что это не нарочно, чтобы тебя позлить. Колямба не долбодятел. Это же он меня злит, а не тебя. С катушек слетел? Рано еще, два месяца только в поле. Это в октябре я в любую шизу поверю. Наливай.
Саша равнодушно пожал плечами и налил настойку в походные маленькие стопки.
- Не знаю. Женя говорит, что аккуратно чистили, да и я все время рядом был. Не заметил, чтобы халявили.
Леонидыч выпил и, не закусывая, продолжил:
- Да Женя твой лошара в археологии, как и ты, а Колямба спец. Это и обидно. И... нуклеус прокидали. Может там еще склад наконечников с дротиками в отвале этом. Не верю. Диверсия это какая то. Кто еще знает?
- Женя знает. Ты же сам сказал позвать его.
- Я же не думал, что вы столько дерьма в этом отвале нароете. Пипец... пипец... Значит все уже знают. Придется копщиков штрафовать. А что делать?
Александр представил себе, каким незавидным станет его, и так шаткое положение, после того, как копщики лишатся части своей скудной зарплаты. – Не надо этого, Вадим Леонидович. Ты хочешь, чтобы меня в шурфе прикопали? Они и так как каторжане лопатами машут.
- Каторжане, мать их. А делать что? Завтра в методотряде уже будут знать, что у меня здесь нуклеусы в отвал пробрасывают.. Пипец...Пипец... Наливай.
Леонидыч сгреб все найденные в отвале артефакты и бросил их в мягкую стенку палатки, над головой Александра.
– Позови сюда Женю этого, и кого-нибудь из алтайцев моих, Егора лучше.
Александр направился к выходу из палатки, но Леонидыч жестом попросил его налить перед уходом. По лицу, видавшего виды начальника, было видно, как его мозг просчитывает возможные варианты событий.
– На тот берег не ходи, пошли кого-нибудь. Любого. И спирта надо развести, разговор долгий будет. Я уже не знаю, во что верить, у кого здесь крыша течет?
Через пару часов жарких дискуссий в чудовищнице, под обильные возлияния, впереди начал маячить мирный договор. Бутылка «двадцатьшестого» почти опустела. Чудовищница получила свое название неспроста. Домик Леонидыча издавна пользовался дурной славой. Типа в него по вечеру заходят нормальные люди, а среди ночи из него же, выползают уже рычащие чудовища. Так и прижилось название из Героев III. Сленг, оторванного от цивилизации социума, вообще заслуживает отдельного глоссария. Каждое слово таит в себе неповторимую историю. Например.
«Двадцатьшестой» - спирт, разведенный водой с небольшим количеством сахара, в пластиковой бутылке из под минеральной воды «Хан Куль» емкостью 1,3 литра, купленной в позапрошлом году на Пионерке с сохранившемся на крышке потертым желтым ценником «26 р».
Александра все не отпускала мысль выведать у Леонидыча тайну: кого же мы здесь копаем? Он уже забыл о нервах прошедшего дня и угрозах со стороны, в почти полтора раза превосходящего по весу, Колямбы, закопать его в ближайшем шурфе.
– Вот почему ты никогда не говоришь, кто здесь жил. Мне Пасечник уже все уши прожужжал своими Атлымами и Кулаями. Но это в Сургуте, а здесь?
Леонидыч затянулся и презрительно ответил:
– Я горшковедением не увлекаюсь. Найду специалистов, опишут коллекцию. Качественно и быстро.
- Про камни расскажи? Что в этом треклятом нуклеусе такого ценного, что его пробросить никак нельзя.
- Я тебе скажу, только ты не обижайся.
- Ты откуда вообще эту присказку взял. Я не собираюсь обижаться.
- Потому что ты дебил, Саня, как твой Пасечник, потому и не собираешься. Может олигофрен. Это из Мимино. Когда люди задают дурацкие вопросы, за этим следуют дурацкие ответы. И вменяемые люди на такие ответы, обычно обижаются.
Леонидыч включал дипломата только тогда, когда это было действительно нужно. В основном он говорил то, что хотел, и мог оскорбить любого человека прямым словом, не задумываясь о последствиях. Леонидыч посмотрел на остатки «двадцатьшестого», затянулся и продолжил.
- Я вам скажу, только вы не обижайтесь. Люди тупеют. Если керамика тонкая, с орнаментом, значит ей восемь тысяч лет, а если толстая страшная, то новодел какой то. Вы вообще ничего не знаете про доисторию. Полный ноль.
Саша смутно припомнил, что он это уже слышал и продолжил разговор в русле смутно припоминаемого разговора:
- В школе же нас учили... чему-нибудь и как-нибудь. История, она же... на археологию опирается?
Леонидыч закашлялся от дыма:
- Саня. Нельзя столько бухать. Ты задаешь одни и те же вопросы и не помнишь, что уже не один раз их задавал.
Егор торжествующе ухмыльнулся, но неожиданно в разговор включился Женя. Он был не частым гостем в чудовищнице и весь вечер помалкивал.
– Вадим Леонидович, мне интересно.
- Еще один. Тебе расскажу. Женя. У тебя может память не как у рыбки Долли: «Кто вы такой, почему вы меня преследуете?». Нет более далеких наук, чем археология и история. У археологии больше точек соприкосновения с геодезией, геологией, химией. С историей вообще ничего общего, ни по источникам, ни по методам. Это отдельные науки. История занимается письменными свидетельствами. Это фантастическая ветвь лингвистики. А археология - реальная наука. Настоящие археологи словоблудием не увлекаются.
Александр все таки решил вклинится в разговор и положил на стол перед начальником отряда, найденный в отвале, нуклеус.
- Вот ты и расскажи кто здесь жил? Вот тебе камень… ценная находка.
Леонидыч ухмыльнулся и, взяв со стола нуклеус, продолжил разговор, обращаясь к Жене:
- Ничего мы про людей, которые здесь жили, не знаем. Я Саньке давно говорю, придумай что хочешь, и живи с этим. Про технологии много чего рассказать можно, а про людей - полный ноль. В нормальной стране, где людям науки деньги платят, такая находка - очень ценная. С виду карандаш каменный. Но ведь его здесь же и кололи. И если наши отщепы умному человеку вместе с этим нуклеусом отдать, то он их склеит. Соберет камень, как он был, и будет понятна логика индустрии каменных орудий. Она разная, в разные периоды, но в нашей долбанутой стране логика одна на все времена. Бери больше и беги дальше. Поэтому для нашей культуры нуклеус нифига не значит по факту, но много чего значит по форме, которой никто никогда не будет заниматься, – Леонидыч понял, что начал заговариваться. – Идите вы к черту. В три часа ночи сейчас будем о индустрии неолитической говорить. Давайте еще про искусство говорить начнем, уж лучше про баб.
Александр, нарываясь на грубость, снова встрял в разговор.
- А давайте про искусство! Леонидыч, а вот ты помнишь, говорил, если я наконечник в подъемке найду, то не отберешь. А если птичку найду? Отберешь?
Леонидыч покачал головой в знак утверждения правильного мнения о полной невменяемости своего зама и сделал Жене знак налить «Двадцатьшестого».
- Саня, птички здесь не водятся. У тебя в голове пустой птицы нагадили. Найдешь, твоя, – Леонидыч поднял стопку и произнес тост, – За успех нашего безнадежного дела!
После того как стопка с грохотом опустилась на стол, Александр таинственно достал из кармана и, не показывая остальным, вложил в руку начальника свой последний, найденный в отвале артефакт. Леонидыч раскрыл ладонь, тут же её закрыл и, не меняясь в лице, объявил:
- Все, идите спать. Допились уже до птичек, следующие на очереди черти с пингвинами. Саня, ты мне помоги со стола прибрать. А вы идите уже, завтра рабочий день.
Егор с Женей шустро выскочили из чудовищницы, а Леонидыч еще долго прислушивался к удаляющимся шагам. Только уверившись, что гости ушли, он бережно положил на стол артефакт. Примитивная скульптурка из бивня мамонта внешним видом напоминала крест. В более толстой хвостовой части имелось отверстие забитое грязью. Леонидыч не показывал волнения, но было видно, что настолько древний образец искусства он держит в руках не часто.
– Всякую дрянь ты, Саша, у сердца носишь. У какого трупака она, до тебя, на шее висела? Хоть бы отмыл вначале, перед тем как в карманы вместе с куревом пихать... Хитрый ты, как Зинка, одинаковые вы... – Леонидыч показал пальцем на забитое грязью отверстие. - Я думаю такую птичку на шею заслужить надо. Не каждому человеку эта ноша по плечу. Видишь, птичка головой вниз. Это отказ от социума. Знак того, что можешь жить, оставаясь в полном одиночестве.
Леонидыч взял находку двумя пальцами в месте отверстия и поместил перед собой не поднося близко к одежде. Посмотрев на амулет сверху вниз, он продолжил:
– Для меня птичка вверх головой, а для тебя вниз. То есть, это моя птичка, а на тебя мне плевать... Я надеюсь, про эту подъемку кроме нашего пьяного базара никто не догадывается?
Дождавшись подтверждения жестом, Леонидыч тяжело вздохнул:
– Можешь хоть на шее носить, если долбанутый во всю голову, только никому здесь не показывай. А я пойду, руки помою. Иди, думай. Я сам со стола приберу.
Лошадь.
12.08.2010 7.00
Дорога к центральным воротам города Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлетъ, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Настя.
Древний Кастос сохранил свое великолепие, несмотря на то, что светская жизнь давно уже кипела в столице земель, Акропосе. Здесь было тихо и уютно. Сари посещали этот дремучий край крайне редко. И это устраивало всех. Шпиль дворца правосудия сверкал позолотой, возвышаясь над крепостными стенами, как и тысячу лет назад. Кастос был последним оплотом обширной республики, которая пала очень давно. Сари, интереса ради, разметали легионы республиканцев, объявили анархию и ушли по своим делам, кто в вольный Акропос, а кто куда глаза глядят. Им не нужен был город, они не насаждали новых порядков, им даже не нужна была дань. Они просто подавили сопротивление, оставив за собой право, распоряжаться землей под ногами, жизнями и имуществом людей в пределах видимости. Сари не занимаются политикой, они живут там, где нравится, и делают всегда только то, что считают нужным. Это единственный закон, который они завещали выжившим, в те скорбные времена. Даже сложно ответить на вопрос, пала ли республика? Город продолжил жить своей жизнью. В законодательство внесли единственную поправку. «Сари всегда прав». И все.
Конечно недоразумения, время от времени, случаются. Сари не носят на груди табличку «Я САРИ». Они непредсказуемы и могут выглядеть как угодно. У них есть привычка носить холодное оружие и легкие кожаные доспехи. Это удобно. Сенат запретил кожаные доспехи и вывел мечи из гражданского оборота на законодательном уровне. Армию одели в железо. У Сари появились хоть какие-то отличительные атрибуты и колличество недоразумений резко снизилось. Сари забирают то, что им нужно, в данный момент, и всегда дарят в ответ что-нибудь ненужное. Если добровольно забрать необходимую вещь не получается, Сари забирают жизнь. Это очень простое правило. Каждый ребенок в Кастосе знает его, но не всем удается выжить после встречи с хозяевами земли.
Людские потери были огромны. Сари уничтожили армию и купались в крови республиканцев, оказывающих сопротивление. Но они не трогали гражданских, женщин и детей. Демографическая яма выровнялась и город через поколение уже жил как прежде. За исключением того, что теперь не нужно было держать большую армию. Соседи знали, что Кастос отныне входит в анархию Акропоса. Это земля Сари. А какой дурак посмеет покуситься на имущество Сари? И дело даже не в том, что Сари имеют обязательства перед республикой. Сари никому ничего не должны. Но это может быть поводом для того чтобы, ради интереса, заглянуть в гости. В точности так же, как Сари заглянули в Кастос, в мрачные времена, после того, как республика решила чуть-чуть расширить свои территории.
Уже несколько веков Кастос жил под патронатом анархии Акропоса. Не было ни наступательных, ни оборонительных войн. Население увеличивалось, а вместе с этим увеличивались и налоги. Стены города теперь покрывала глазурь, а шпиль дворца правосудия, позолота. Неплохой бонус за поправку «Сари всегда прав». Был, конечно, еще один нюанс. Сари называли, в прошлом вольных, граждан республики - РАБАМИ. Но кому есть дело, как тебя называют, немногочисленные хозяева земли, которые заглядывают в эти края далеко не каждый год. Тем более - «Сари всегда прав».
Ранним утром на, отвоеванную у леса, равнину выехал всадник. Пашни, покосы, и вырубки простирались на десятки километров от города, но, стоящий на холме, Кастос уже блистал, отражая от своих стен лучи восходящего солнца. Для любого жителя города вид одинокого всадника уже сигнализировал - САРИ. Передвигаться верхом удобно и быстро. Очередная поправка сената, внесенная в незапамятные времена, запрещала верховую езду лицам старше пятнадцати лет. Немногочисленная армия довольствовалась пешими переходами, гонцов заменили почтовые голуби, а товары шли колесным транспортом. Этот, несуразный на первый взгляд, закон никому, на самом деле, не мешал. Охотников путешествовать в одиночестве, а не с обозом, попросту не было. Город окружал гнилой лес. Даже заготовкой дров на окраинах леса занимались исключительно заключенные. Отвоеванные у леса угодья отдавались даром любому желающему с единственным условием, земля должна обрабатываться, а покосы иметь высокое сплошное ограждение. Но даже даром землю, у самого края гнилого леса, никто не брал.
Сари Герберт выехал из леса и оценил расстояние до Кастоса по толщине полоски света, отражающегося от, покрытых глазурью, стен. Он довольно опрятно выглядел. Лошадь, обменянная в последнем форте, выглядела более чем достойно. Герберт, как всегда, забрал самую лучшую и не прогадал. Плотный плащ, скрывающий кожаные доспехи, да и остальная одежда, еще не истрепались. Сари, которому ничего не нужно, желанный гость в любом месте.
Заросшее кустарником царство пней закончилось хилой оградой из трех поперечных жердей. Герберт свернул с дороги, которую преграждали высокие ворота, и легко перемахнул через ограждение, не слезая с коня.
На, простирающихся у края вырубок, покосах и пастбищах всегда пасется множество домашних животных. Сенат платит приличную страховку за каждую скотину, пострадавшую от лесных тварей. Но и берет огромные штрафы за каждый не выкорчеванный пень. Ландшафт до ограды и после резко отличался. Срубленные почти под корень пни деревьев, за долгие годы без хозяина заросшие высоким кустарником, сменились бескрайними лугами сочной высокой травы.
Герберт вернулся на дорогу, но его путь преградил небольшой табун лошадей. Вожак смотрел на Герберта по хозяйски. Конь был не самый лучший, по бывалой оценке Сари, но его смелость внушала уважение. Через доли секунды Герберт опытным взглядом вычислил пастушка. Мальчишка прятался в высокой траве.
- Иди сюда. Мне нужна эта лошадь.
Мальчик проворно снял с собственного коня уздечку, накинул её на понравившееся Герберту животное и подвел к всаднику. Сари еще не знал, зачем ему вторая лошадь. Это был каприз сердца, требовавший действий. Герберт спешился, снял перчатку и взял нового питомца голой рукой за нижнюю челюсть. Внимательно посмотрев коню в глаза он тихим, властным голосом произнес.
- Я Герберт из Акропоса. Властитель этих земель. Ты пойдешь за мной туда, куда я иду, или больше не пойдешь никуда.
Герберт снова вскочил в седло и, не обращая внимания на пастушка и пегую лошадь, двинулся дальше. Через пару шагов он услышал за спиной фырканье.
Граница гнилого леса выделялась на фоне вырубок темно зеленой полоской. Пегий мотал головой, фыркал, но шел следом. Герберт оглянулся, чтобы еще раз посмотреть в глаза своему новому трофею, но внезапно прикрылся от восходящего солнца рукой и разглядел над лесом, за спиной коня, танец смерти. Стервятники кружили в небе, создавая своими телами гигантскую воронку видимую издалека.
Разворачивая коня, Герберт крикнул пастушку:
– Открой ворота, – и степенным шагом начал возвращаться туда, откуда только что приехал. Пегий послушно шел сзади. Проезжая мимо открытых ворот, Сари остановился и бросил, снятый с пальца, перстень под ноги мальчику. Ни сказав больше ни слова, он, не оглядываясь, направился в сторону леса.
Пастушок упал на колени, в знак благодарности за подарок, и стоял так, не смея поднять голову, пока стук копыт не утих. Только после того как всадник скрылся из виду, он схватил подарок и скорым шагом переходящим на бег направился в сторону города.
Наследники.
12.08.10 8.30
Весёлая гора. Деревня вблизи города Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Сваор.
Марта проворочалась всю ночь. Сомнения в правильности решения отправить мужа в неведомый путь терзали её и не давали уснуть. Еще до насти она выскользнула из постели и занялась сборами мужа. Толин тоже не спал, но он согласно обычаю встал в сваор. На столе уже дымились пироги в дорогу. Дети, которые давно проснулись от аппетитного запаха, не смели подняться раньше положенного срока, они потуже закутались в летние хлопковые одеяла и помалкивали. Толин вышел на летнюю кухню, Марты там не было.
У наследников общины не было прислуги. Как бы богат не был наследник, его опорой в быту была только собственная семья. Обычно наследнику прислуживали его же родственники новожилы. Двор Толина легко мог бы вместить с десяток полноценных семей, но в этом огромном поместье с основной усадьбой и множеством белых гостевых домиков проживало только шестеро человек. Толин, его жена Марта, трое их детей, да престарелая баба Таисья. Таисья была служанкой в семье Марты еще в бытие её юности в Кастосе. Именно она привезла Марту на Веселую Гору больше круголета назад на смотрины, и наотрез отказалась возвращаться в город после того, как печатники объявили о согласии семьи на замужество дочери. Таисье уже множество раз предлагали выйти замуж здесь, на Веселой Горе, но она хранила верность Марте, или еще чему-то неведомому, находящемуся за горизонтом понимания сельчан. Несмотря на свой преклонный возраст, Таисья следила за собой. Была всегда опрятной и строгой. Марта заботилась о маме Тае так, как ни одна дочь не заботится о родной матери. Она осыпала её подарками в каждую печать и никто не смел возразить неуемному расточительству жены наследника общины. То ли от природной капризности, толи от насилья переселения в деревню у Марты не получалось рожать. Соня родилась только через восемь лет после замужества. Еще через шесть лет родился долгожданный наследник Янек, а уже через два лета после него младшая Марья. За целый круголет замужества Марта родила всего троих детей, двое из которых были дочерьми. Может быть, это природное бесплодие тоже внесло свой вклад в плохие отношения с соседями, чьи бабы рожали почти каждый год. Новожилы были бесправны по отношению к Марте, более того, все они были должны её семье. Видимо поэтому каждый реальный повод позлословить по поводу прынцессы из города и её подкаблучника мужа грел сердце селян.
Пройдя по двору и заглянув в отдельный дом бабы Таисьи, Толин никого не нашел. До обестины было еще далеко, но Толин, по хозяйски, проверил запас дров на летней кухне и, недоумевая куда же подевались домочадцы, пошел к поленнице. Ловкими отточенными движениями он нарезал дневной запас щепы своим ножом для поделок и скидал её в наплечный короб. Загрузив в этот же короб около пуда дров, Толин легко закинул его за спину и пошел назад к летней кухне. Марта с Таисьей были там.
- Мама, может пусть зайдет Тоо к нашим? Узнает как они?
- Ты сама теперь хозяйка, Марта. Не шевелила бы ты эту рану. И не спрашивай совета. Для меня пусто там. Здесь настоящее. Слободу помнишь, отца помнишь, скажешь - зайдет. Тоо- хороший муж и отец, лучше многих, и отца твоего лучше. Это все что мне надо знать. А я и так знаю.
Услышав приближающегося Толина женщины замолчали. Марта уже была прибрана для похода в управу. Таисья дала знак, что сама справится с готовкой и отправилась в погреб. Толин поставил короб у летней печи под навес. Перекладывать поленья из короба и топить было не его заботой.
- Доброе утро, Маа. Не передумала?
Марта подошла и обняла мужа.
- Нет. Иди к детям. Они под одеялами поди уже слюной изошли. Пусть едят пироги вволю. Много там. И на дорогу тебе хватит и детям, чем отца вспоминать, будет.
Марта никогда не объясняла причин своих действий. А Толину достаточно было посмотреть на жену, чтобы понять её планы. Марта вышла за ворота, а единственный пока полноправный наследник общины понимал, что эта, молчаливая дома женщина, направляется в управу, для того, чтобы безвозмездно забрать лучшую повозку и лошадей из всех, имеющихся в селении.
Перед планеркой.
12.08.2010 6.00
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 12 августа 2010 год. 6.00 Четверг. Памятник "Большая Пеленда". Чудовищница.
Александр зашел на утреннее совещание к Леонидычу, как всегда, в шесть утра без опозданий. В палатке горел свет. Начальник отряда работал. Суровый распорядок дня этого закаленного человека мог смутить кого угодно. Не отрываясь от компьютера, он просто поднял руку вверх в знак приветствия. Систему бесперебойного питания, на аккумуляторных батареях, которые в автоматическом режиме поддерживают электроснабжение чудовищницы в ночное время, тоже собрал Саша. Он знал, как здесь все работает, и знал привычки своего руководителя.
- Сань, поставь кофе. Я сейчас.
Саша достал из сундука вакуумную упаковку с куском ветчины, переложил в засундучье тетрапак «дедушки» и пошел заниматься варкой кофе. После того как турка с готовым напитком переместилась на стол, он, не спрашивая мнения, все еще занятого своими научными делами начальника, поставил на плиту тяжелую чугунную сковородку, растопил в неё кусок сливочного масла и разбил пять яиц. Пять, стандартное число для утренней трапезы, неважно какого кворума совещания. Леонидыч в следующий раз отозвался уже тогда, когда Александр неторопливо резал хлеб и ветчину.
- Птичка твоя, либо научная сенсация, либо бред из матрицы.
Александр равнодушно пожал плечами. У него не было похмелья, «двадцатьшестой» держит два дня. Просто вчерашний день был очень насыщенным, а три часа сна, которые удалось вырвать в суете замначальственной жизни, нисколько не взбодрили. Леонидыч, тем временем перебазировался из своего научного, рабочего закутка за стол. Саша тут же переставил сковородку с плитки и ловко разлил кофе по кружкам. Усевшись на сундук, в котором кроме ништяков хранилось ружье с патронами и еще много чего интересного, по совместительству служивший лавкой, он стал ждать условного сигнала. Наконец Леонидыч почесал пальцами бок.
- У нас там есть что-нибудь?
-«дедушка»
- Бррр, – Леонидыча передернуло от одного только слова.
- Ты в Кодинске был? Сладенькую вчера выпили. «Двадцатьшестой» остался недобитый. Все.
Глоссарий:
«ништяки» - деликатесы привезенные с большой земли.
«дедушка» - винный напиток в тетрапаке, продающийся в розничной сети под брендом «Душа монаха».
Леонидыч, расслышав альтернативу в виде «двадцатьшестого» скривился еще больше. Саша, без лишних слов, выставил две походные стопки на стол и достал из засундучья тетрапак.
Глоссарий:
«засундучье»- место между армейским сундуком для офицерской столовой, идущим в комплекте к палатке УЗ – 68 и отбеливателем (подстежкой палатки). В отапливаемой палатке, в осеннее время, температура в сундуке и засундучье, как в холодильнике. Соответствует температуре вне помещения, либо близка к нулю..
Уже макая хлебом в полусырые яйца, Леонидыч продолжил давно начатую мысль.
- Бредятина птичка твоя. Самое вероятное предположение, что её инопланетяне подбросили.
Саша снова безразлично пожал плечами. Налил еще по одной стопке и молча ел.
- Ну и чего на планерке говорить будем?
- Да валить мне надо отсюда, Вадим Леонидович. Нормально у тебя все по организации труда. Вчера Ден две сухары нашел. Растопка есть. В археологии алтайцы твои лучше меня шарят. Расставь народ по работам и забыли о вчера. Пусть копают. А мы с Деном на медвежку, ему еще гнездо достраивать, для фотографий общих видов. Там работать и работать. Журавль модифицированный справляется, камни таскает на ура. Мое предложение, прямо с утра, отправить нас лодочкой восвояси.
- Нельзя. – Леонидыч поднял стопку. – Стукачи везде. Инцидент имел место быть. Теперь я должен принять меры.
- Мне кубатурщики мои рассказывают, что на Кубани пол амфоры запросто в отвал прокидать можно.
- Не путай Кубань с Ангарой. Там своя жизнь, у нас своя. У них амфор больше чем у нас отщепов. Пошли на раскоп.
Глоссарий:
«гнездо» - площадка на стволе высокого дерева на высоте около 20 метров с лестницей. Использовалась как плацдарм для общих видов фотофиксации работ до появления квадрокоптеров.
«кубатурщики» - профессиональные копщики, которые получают оплату за свою работу в зависимости от выработанного объема, а не посменно. Такая форма оплаты широко распространена в Краснодарском крае.
Под звон, проснувшихся уже комаров, Леонидыч, не смотря на костыль, облазил все раскопы, находящиеся в работе, на обеих сторонах Пеленды. Отвалы вокруг злосчастного пикета, смоченные дождем, уже не отливали сединой. Они ничем не отличались от других. Тема наказания до планерки больше не поднималась. Ближе к половине девятого утра они вернулись в чудовищницу и выждали время, под пару стопок «дедушки». Леонидыч всегда появлялся на планерке ровно в восемь сорок пять, секунда в секунду, то есть выходил из палатки примерно за тридцать секунд до её начала.
Планерка.
12.08.2010 8.45
Район аварийных раскопок зоны затопления Богучанской ГЭС. 12 августа 2010 год. 8.45 Четверг. Памятник "Большая Пеленда". Костровое место.
Вокруг кострового места уже собрался весь отряд. Часть молодёжи была с кружками, но с тарелками никого не было. Леонидыч молча сел на свое раскладное кресло, оперся на костыль и посмотрел на часы, подвешенные к каркасу навеса. Междусобойчик разговоров по интересам тут же прекратился. Наступила тишина. Александр перебрался поближе к Жене и тоже с интересом смотрел на начальника.
- Доброе утро всем.
Дождавшись бодрого хора : «Доброе утро, Вадим Леонидович», Леонидыч обвел глазами собравшихся и продолжил:
- Хочу начать сегодняшнюю планёрку с напоминания о том, что такое «находка». «Находка» называется находкой потому, что она находится в раскопе. Других критериев нет. Всё что находится в раскопе - это находки. Понятно?
Леонидыч продолжал говорить, а между тем Женя и Александр вполголоса завели свою тему.
- Колямба поутру, пока вы на жилом берегу были, облазил отвалы. Там ничего нет.
- Я думаю, Леонидыч, вчерашний день на тормозах спустит. Он сегодня редко про пробросы вспоминал. По барабану, что мы там нашли. Нет разницы.
- Разница такая, что Колямба считает, это ты ночью подкинул находки в отвал.
- Бред. Осень наступила раньше обычного. Леонидыч теорию выдвинул, что это инопланетяне шалят. Я бы и не догадался сам по отвалам лазить. Ты же тоже отщеп нашёл. Он там изначально лежал. Инииплениитяяне.
Женя не поддержал игривого настроения Саши и продолжил полушепотом, с предельно серьезным видом.
- Бред бредом, а Колямба сильно озлобился. Покалечить тебя грозится. Я не шучу. Один не ходи никуда.
Саша, от удивления, хрюкнул от смеха и привлек внимание Начальника отряда. Леонидыч раздраженно прервался:
- Саша иди сюда. Встань рядом и не ржи как конь.... Так вот, уважаемые археологи. За пробрасывание находок в отвал, я, с сегодняшнего дня, буду наказывать рублем. За каждую ценную находку в отвале, пять тысяч с бригады. Это вам понятно. Такого беспредела как вчера, я никогда еще не видел. – За долгую жизнь Леонидыч видел и не такое, но он играл на публику. Причем играл профессионально. В порыве актерского вдохновения он пафосно показал пальцем на Колямбу, - с вас, за вчерашний день, десятка. И это не обсуждается. Да, раскопки аварийные. Да, работать надо быстро... но внимательно. Мы здесь не площади выносим, а сохраняем культурное наследие.
Саша украдкой посмотрел в сторону Колямбы и, увидев его неподдельное возмущение, уверовал в инопланетян. Леонидыч закончил свою лекцию уже долго позже девяти, когда все давно должны были работать. Ни одного слова, про отплытие Александра с Дэном на Медвежий утес, так и не было сказано. Когда копщики все таки разбежались по рабочим местам, Леонидыча тут же обложили камеральщики. Отмахнувшись от них обещанием: «Идите в камералку, я подойду» он игриво подмигнул Саше и направился в чудовищницу.
От трагического настроя Леонидыча ничего не осталось, как только он задернул брезентовые шторки. Он скинул с себя роль узурпатора и пальцем показал на засундучье.
- Саня, ну куда ты торопишься? Уедешь еще на свою медвежку. Типа у тебя там дела есть? Вечером уедешь. Наливай.
Саша достал тетрапак с «дедушкой» и сделал вялую попытку прояснить ситуацию.
- Вот ты чего хочешь, Вадим Леонидович, чтобы Колямба меня в шурфе прикопал?
- Наливай! Наливай! Кто тебя прикопает? Кому ты нужен. Ты им деньги платишь? Я плачу.
Саша налил и попытался возразить еще раз.
– Мне сказали, что Колямба думает, что это я подкинул находки в отвал.
- Значит не только Колямба так думает. Усек. И в методотряде так же будут думать. Здесь подъемки тьма. Пусть все, именно так, и думают. И лекцию я грамотно прочитал. О лекции тоже, после первых позвоночных, узнают. Ко мне претензий нет. Наказал людей реальными штрафами за надуманную байду, которая яйца тухлого не стоит. А с Колямбой я, один на один, поговорю. Считай разрулили тему. За успех нашего безнадежного дела.
Глоссарий:
«позвоночные» - группа членов отряда, которая в выходной выдвигается в близлежащую деревню «Балтурино» для того чтобы позвонить домой из таксофона. Сотовой связи на берегу нет.
Саша и Леонидыч еще не успели выпить, а с наружной стороны входа в палатку уже послышались шаги. Леонидыч скорчил гримасу быстро выпил и отдал стопку Александру:
– Кто там?
- Вадим Леонидович, вы обещали зайти.
Александр даже не успел угадать чей это был голос. Леонидыч мгновенно включил узурпатора и перешел на крик.
- Да вас что матом крыть что- ли? Сказал зайду, значит зайду. У меня кроме вас забот хватает. Ждите.
Еще прислушиваясь к удаляющимся шагам, уже вполне добродушный начальник снова игриво показал пальцем на засундучье. Саша снова достал упаковку.
- Саня, мне здесь даже выпить не с кем. Тоска. Мне может тоже бежать отсюда хочется без памяти. А сколько у нас «дедушек»?
- Да хватает. Штук пять наверно. Посчитать?
Леонидыч махнул рукой и в который раз начал монастырскую сказку.
- Первый «дедушка» - это отрава для человеческого желудка. Второй «дедушка» - уже с проблесками вкуса, и только на третьем «дедушке» душа монаха раскрывается целиком и полностью. Вот ты хочешь, чтобы мы попили отравы и разбежались. А я хочу в раскрытую душу монаха заглянуть.
Александр даже не расслышал звука приближающихся шагов, а Леонидыч уже сверкал глазами надев маску тирана:
– Да сколько можно им говорить? Разбегались. Вот узнаю кто здесь шарится?
- Скучно мне здесь, Вадим Леонидович. Работает все. Даже чинить нечего.
Действительно, все хитроумные инженерные системы, которые позволили снабдить лагерь практически городскими удобствами, работали исправно. Но Леонидыч и здесь не лез за словом в карман:
– Я тебя не работать звал, а совещаться. – и снова показал пальцем в угол палатки.
Саша улыбнулся и, поболтав почти пустой упаковкой, дал понять, что отрава подходит к концу.
- Ты бы лучше в баню ко мне вечерком приехал. Гаврилыч веников нарезал свежих. Где он их берет? Середина августа, а лист крепкий как в начале июля. Баня на медвежке не чета здешней. На этой мы тренировались. Ден сруб осиновый поставил, – неожиданно Саша засмеялся, – ко мне же Шестивольтовый на выходных заезжал. Походил по бане и вынес приговор, что мы долбодятлы. У вас говорит в бане ни горячей, ни холодной воды нет, только парилка. Я ему краны показал, а он не может понять, откуда в них вода. Полтинник мужику, а он ни разу воду горячую из крана не видел, все емкость вокруг трубы ищет, куда ковшиком залезть можно.
- Мне тоже полтинник. И я тоже ни разу не видел в экспедиции горячую воду из крана. Это не только у Шестивольтового, но и у меня за горизонтом понимания. И у меня кстати, здесь на Пеленде, горячая вода ковшиком в тазики пока наливается. – Леонидыч сделал паузу и с азартным недоверием спросил, - че думаешь, и душ можно сделать?
- В этом году нет. А в следующем обязательно сделаем. Дорого здесь все, в больших городах систему комплектовать нужно.
- И прямо по настоящему, включил душ и помылся?
- Да. Я ж тебе говорю заезжай. На медвежке инженерная мысль на сто лет от Пеленды уже убежала. Цивилизация.
- Вот ты, Саня, всех взрослых мужиков к себе забрал и дразнишься. Оставил меня в этом пионерлагере. Выпить не с кем. На день археолога приеду. С гостями важными. Пусть удивляются, как можно в жопе мира с удобствами жить. Баня держит?
- Градусника нет. Где его здесь возьмешь? Но Гаврилыч говорит - сто десять! А я его шкуре больше чем градусникам доверяю. Добрая банька получилась. Там осины тонкой тьма. Щели пеной прошли и всех дел. За три дня Дэн с Андрюхой её поставили. Не вдвоем конечно. Гаврилыч постоянно помогал, да и мужики на обеде, и после ужина, мыться то всем охота. Ангара даже в Августе не молоко с кисельными берегами. Всей медвежкой дружно строили. Красота.
Леонидыч тяжело вздохнул. По глазам читалось сожаление, что передовая, затеянной им, назло всем, борьбы с туризмом проходит так далеко.
- Пойду я, Саня. Давай отраву допьем. Камералка - дети малые, шагу без меня ступить не могут. Опять топчутся. Хочешь, спать иди. Я найду. А лучше! Возьми у Маши картошек с луком. Жареная картошечка под второго «дедушку» как раз кстати будет.
После того как Леонидыч ушел, Александр закурил и задумался о своем вселенском одиночестве. Из всех пятидесяти человек на «Большой Пеленде» ему действительно не с кем было поговорить. Всем, кроме Леонидыча, в этом лагере еще не было и двадцати пяти. Не в сорок же лет лопатой махать. Век аварийного археолога краток. Краем глаза Саша увидел на полке катушку капроновых ниток, и мысль, все-таки повесить птичку на шею, как символ отчуждения от социума, засвербила в его не выспавшемся мозгу. Иголка, которую удалось найти в запасниках Леонидыча, была с маленьким ушком.
В хозку Александр не пошел. Уж чего там только не было, но искать иголку в этом бардаке, точно бесполезно. После недолгих раздумий, Александр перебазировался на костровое и занялся, казалось бы, безнадежным делом. Он пытался вдеть толстую капроновую нить в малюсенькое игольное ушко, и единственным союзником было только яркое, солнечное освещение. Лагерь в пределах видимости, как будто вымер. Камеральщики писали отчет в палатках, под чутким руководством тирана начальника, копщики махали лопатами на три метра ниже дневной поверхности, Маша гоняла Поварешку где-то за стенкой тента кострового. Все были заняты работой. Эту работу даже временами было слышно, но если отключить звук, лагерь выглядел как после апокалипсиса. Постройки есть, а населения нет.
Саша наконец вдел нить в иголку и сам удивился, что это очередное, безнадежное дело оказалось со счастливым концом. Нить туго пролазила через ушко и распускала плетение на более тонкие пряди, но Александру это было уже не важно. Теперь осталось пропустить иглу через отверстие в костяном амулете, и дело сделано.
Отверстие основательно забилось грязью и пришлось прилагать изрядные усилия для того чтобы пробить его, даже иголкой. Саша предположил, что тонкодисперсная, седая пыль после контакта с водой начинает вести себя как цемент, и не жалел сил, добиваясь успеха в еще одном безнадежном деле, после триумфа в предыдущем, по его мнению, более сложном и невыполнимом. Наконец игла прошла в отверстие, сделанное неведомым древним мастером, но вскользь воткнулась в палец, оцарапав кожу. Уже выверив длину нити, завязав узелок, и повесив амулет на шею, Александр увидел на пальце капельку крови. Автоматически высосав из ранки кровь, Саша почувствовал на губах неестественный сладковатый вкус, и увидел, как остывшая белая зола костра, вместе с окаймляющими её булыжниками, поднялись, и всей своей плоскостью, ударила его по голове.
Поле чудес.
12.08.10 11.00
Поле чудес юго-восточнее города Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Утрось.
Над, размером с футбольный стадион, плешью, посреди гнилого леса, ярко светило солнце. Четкой границы между лесом и серой пылью, толстым слоем покрывавшей проплешину, не было. Пустынное поле просто переходило в заросший кустарником чапыжник, который по мере удаления от эпицентра этой природной аномалии превращался в непролазный смешанный лес с вековыми деревьями. Со стороны Кастоса к полю подходила дорога. Пользовались ей не часто, но регулярно. Это было видно по колее разворотной площадки, начертанной по чахлой растительности, на самом краю пылевого пятна. Шагах в пятидесяти от окончания дороги, уже среди ,изредка волнуемого ветром, озера пыли, на четырех, потрескавшихся от времени, деревянных сваях, располагалась площадка для пришлых. Ветхая, деревянная башенка, высотой около четырех метров, была единственным строением, которое выдавало присутствие человека в столь негостеприимном, на первый взгляд, месте. Казалось, что даже ветер избегает прикосновения к этой проклятой природой пустоши. Настолько безжизненно выглядело озеро пыли посреди шуршащего листвой, зеленого океана гнилого леса.
Саша встал на колени и, сгорбившись, тер глаза, пытаясь прочистить их от постороннего мусора. Он еще ничего не видел. Нестерпимая резь концентрировала внимание только на том, как от неё избавиться. Через некоторое время Александр решил нащупать лавку кострового места, но не смог найти её рукой. Тогда он встал на ноги, и так же, ничего не видя, побрел, как ему казалось, в сторону реки. Саша помнил рельеф лагеря но не находил ногами долгожданный спуск к берегу. Осознание того, что что-то идет не так, пришло только тогда, когда он наткнулся на один из опорных столбов башенки для пришлых. Сухой, потрескавшийся от времени, массивный столб сразу же ввел Александра в ступор. Он знал все опорные столбы на всех имеющихся конструкциях Пелендинскогго лагеря. Такой старой потрескавшейся от времени поверхности не было ни у одного из них. Леонидыч как всегда прав – подумал Саша – первый «дедушка» отрава для человеческого организма. Он оперся на столб спиной, присел на корточки и начал усиленно тереть глаза пальцами, часто моргая в промежутках. Зрение постепенно возвращалось. Похожие ощущения Александр испытывал только один раз в жизни, когда нахватался зайцев от сварки еще в студенчестве. Ощущения и слух возвращались куда быстрее. Когда Саша почувствовал за спиной чье то теплое дыхание, он инстинктивно потянулся за сигаретами. Первое правило при встрече с медведем, не бежать и не делать резких движений. Самый выигрышный вариант - просто закурить. «Медведь боится вас не меньше, чем вы боитесь его» – звучал в ушах голос Леонидыча. Обостренный, на время потери зрения слух, различил удаляющиеся шаги. Саша, в который раз, медленно помассировал глаза пальцами и осознал, что начинает различать линию горизонта. «Неужели мишка забрел в лагерь?» - накручивал себя Александр. Но смутные очертания окружающей действительности навевали мысли о белочке. Не было высокого берега, не было лагеря, и самое важное не было Ангары. Саша разглядывал очертания проплешины поля чудес, восстанавливающимся зрением, и не находил ничего общего с привычным Пелендинским рельефом местности. Затушив первую сигарету прямо в пыль под ногами, и осознав, что состав пепла идентичен тому, что был в злосчастном пикете, он тут же закурил вторую, и, с осторожностью, оглянулся в сторону удалившихся шагов.
Это был не медведь. Александр увидел полосатого кабана гипертрофированного размера. Однообразный рельеф, и отсутствие объектов для сравнения несколько мешали, но опытным глазом строителя Саша вывел, что высота в холке этого ископаемого чуда была не менее полутора метров. Зверь вел себя почтительно. Он держал дистанцию и был занят чем угодно, только не Александром. А заняться было чем.
То тут, то там, посреди мертвого пыльного озера начали появляться смерчики. Посреди каждой небольшой пыльной воронки, по мере оседания пепла, становилась различимой фигура человека. Саша даже вывел аналогию с дождем над седыми отвалами. После соприкосновения каждой капли дождя в поверхностью, её окутывало маленькое облачко пыли. Это был дождь из людей.
Саша читал, когда то давно, книжки про осознанные сновидения. Сюрреализм происходящего выдавал однозначный диагноз. Это сон. На площадке тем временем пыль уже стояла сплошным облаком. Пришлых было не много, человек тридцать, или около того. Но каждый шаг по пылевому озеру поднимал пыль в воздух. Свиноподобные ископаемые животные внушали пришлым панический страх, и заставляли стремительно перемещаться по полю. Когда кто-то из новоявленных пришельцев, без стеснения, наступил на Александра, забираясь на площадку, терпение Саши лопнуло. Он долго сдерживал свой гнев, войдя в роль замначальника миротворца. Поймав ползущего по опорному столбу незнакомца за ногу, он стянул его вниз, повалил на землю и несколько раз ударил по лицу. Отсутствие осознанной реакции остановило Сашу. Незнакомец не сопротивлялся. Просто лежал с зажмуренными глазами, втянув голову в плечи. Пришлые тем временем карабкались на платформу по всем четырем опорным столбам стаскивая друг друга вниз. Эта была самая настоящая паника.
Зрение Александра уже позволяло различать мелкие предметы и он разглядел приставную лестницу, припрятанную на площадке. Дальше Саша уже не владел собой, он включил прораба, гопника, и Леонидыча, вместе взятых. Это была сборная роль, которая резюмировала все известные ему навыки запугивания людей.
Пошарив рукой в пыли под ногами, к своему удивлению, новоявленный тиран нашел в пыли, вполне себе хорошо сохранившуюся, резиновую дубинку. Не минуты не размышляя более, Александр резкими сильными ударами освободил от людей ближайший к нему опорный столб. И приступил к остальным.
- Слезли с опор! Я повторять не буду.
Люди уже отведавшие резиновой дубинки просто прикрывали голову руками и покорно толпились внизу. Саша тем временем уже орал счастливцам забравшимся наверх.
- Лестницу вниз спускайте. Быстро! Я сейчас залезу и лично скормлю вас этим свиньям, - он то показывал пальцем на торчащий край лестницы, то на землю перед площадкой, и при этом успевал огреть дубиной любого, кто отваживался подойти к опорам. – Майна! Вниз!
Обезумевшие от страха люди, повинуясь приказам языка жестов, просто скинули лестницу вниз. Но этого уже было достаточно для того чтобы организаторские таланты Саши раскрылись. Люди вели себя как запуганные овцы. Они сжались в человеческое стадо и злобный прораб просто вытянул из него двух крепких людей. Он подтащил их к лестнице и орал с пеной у рта.
- Подняли! Быстро!
То ли дубинка, то ли жесты, то ли безумный, полный животной ярости взгляд Александра, но новоявленный тиран за считанные минуты добился того, чтобы его боялись больше, чем диких зверей бродящих поблизости. Лестница очень быстро встала в вертикальное положение.
- Вы двое пошли. Вначале ты! Ползи наверх! Теперь ты ! - Саша махал своим резиновым жезлом как палочкой регулировщика, выдергивая людей из толпы и поочередно отправляя наверх. В порыве азарта Александр даже не задумывался, почему эти люди, некоторым из которых он значительно уступал и в росте и в весовой категории, так безропотно подчиняются. Он просто видел наполненные благоговейным страхом глаза, смотрящие на него украдкой. Только когда практически все пришлые оказались наверху, у Саши закралось смутное сомнение, что дело не в нем. Люди смотрели с ужасом не на него, а за него. В шаге за спиной стоял ископаемый, полосатый свин. Он не проявлял признаков агрессии. Просто наблюдал за происходящим с видом овчарки, которая наблюдает за хозяином, когда тот сам рулит стадом. Эффект неожиданности был настолько силен, что Александр на автомате ударил животное по розовому пятаку своей дубинкой, вложив в этот удар всю силу, на которую был способен. Александр даже не успел еще оценить последствия своего поступка, как не ожидавшее удара животное, взревев от негодования, бросилось наутек в сторону леса. На поле осталось всего несколько человек, раскиданные по нему то здесь то там. Остальные пришлые сгрудились на ветхой платформе.
Выброс адреналина прочистил Александру и глаза и голову. Он внимательно рассмотрел наконец деревянную башенку с настилом. Конструктив, собранный без единого гвоздя, был не совсем понятен. Деревянные элементы переплетались в самозатягивающуюся конструкцию наподобие ласточкиного хвоста. Тонкий кругляк настила, на котором стояли люди, вообще удерживался исключительно собственным весом. Вся эта ветхая конструкция, на которую он только что загнал больше двадцати человек, выглядела очень ненадежно.
Неоднозначно выглядел и пепел под ногами. Он напоминал не золу лесного костра, а остатки сгоревшей свалки. Под ногами в золе было множество разнообразных предметов: разложившиеся куски обрывков одежды, древесная труха, и, вполне себе достойно сохранившийся, инвентарь из камня, керамики и металла. После того как Саша отпугнул корба, его вера в собственное всемогущество настолько окрепла, что он без страха начал гулять по полю и собирать подъёмку. Время от времени он рассматривал людей на платформе и давал им ценные указания.
- Жопы там прижмите и не шевелитесь. Завалится нафиг эта этажерка. Понятно?
По полным страха глазам людей, Саша, конечно догадывался, что его никто не понимает. Но поддерживать статус лидера регулярными политинформациями его научил, не только Леонидыч, но и долгая руководящая жизнь на стройке. Обезьяний эффект включился довольно быстро. Несмотря на то, что все корбы, после воинственного приветствия Александра по пятаку одного из них, покинули площадку, оставшиеся на поле пришлые избегали леса. Корбы ушли в лес, и он представлялся основным источником опасности. Пробегая мимо, люди, смотрели на Александра, как на привидение, и быстро карабкались вверх по лестнице. С каждым новым человеком, взобравшимся на платформу, сомнения в устойчивости конструкции усиливались, но Саша пока не подавал виду. Единственным человеком на уровне дневной поверхности, кроме Александра остался седой, длинноволосый старик в длинном сером монашеском балахоне. Он стоял на самом краю поля и пристально наблюдал за происходящим, опершись на свой посох. Незнакомец настолько основательно напоминал «дедушку» с этикетки тетрапака, что Саня несколько раз отворачивался, а затем резко возвращал взгляд, пытаясь удостовериться в его реальности.
- А тебе чего персональное приглашение? – Саша, по хозяйски, поманил старика пальцем. – Ползи наверх.
Внезапно в голове раздался отчетливый ответ: «Увидимся позже». Старик стукнул посохом о землю и исчез, даже не оставив после себя облачка пыли. Единственная мысль, которая родилась при этом неординарном впечатлении, не отличалась новизной: «первый «дедушка» - отрава для человеческого организма».
Копаясь в пыльной свалке под ногами Александр начал ловить себя на мысли, что нумизмат побеждает в нем археолога, и тем более этнографа. Ему вообще не было никакого дела до, вполне себе живых людей, одетых кто во что. Очень быстро Александр сориентировался – под ногами можно найти все что угодно, даже пистолет. После подъема потертого легкого плотницкого топора «фискарс», тема защиты жизни и здоровья тоже перестала его увлекать. Таким оружием он владел в совершенстве. А вот монеты, в изобилии встречавшиеся в пыли, сверкали на солнце и прививали тягу к коллекционированию. Саша не знал ценности этих сокровищ. Аверсы, с ликами неизвестных императоров, приманивали взгляд, а руки не желали расставаться с каждым новым сокровищем и покорно складывали найденные монетки в карман энцефалитки. Вскоре карманы оказались довольно тяжелыми и экспедиционная роба начала давить на плечи. Саша уже задумался о поиске подходящей наплечной сумки для трофеев, когда ветхая башня, до отказа набитая людьми, подозрительно скрипнула.
- Я же сказал не шевелиться.
Но люди наверху и так вели себя очень смирно. По внешнему виду древесины ничего нельзя было сказать. Каждый столб, как и каждый прогон, были покрыты множеством продольных трещин. Единственным решением виделось, разгрузить площадку, спустив часть людей вниз. Но здесь угрозы не помогали. Саша подумал было взобраться на площадку по лестнице, но засевшие наверху пришлые угадали его намерения и проворно подняли её.
- Завалится сейчас этажерка ваша. Вниз идите, безопасно здесь пока. Прогоны можно поменять, пока нет никого, пару контрфорсов поставим. Потом сидите сколько угодно.
Александр быстро понял, что уговоры бесполезны, но ответственность за людей, которым он сам помог забраться в ловушку, не отпускала. Тогда он неожиданно для себя перешел от кнута к прянику. Не обошлось без рекламного трюка. Саша незаметно засовывал руку в карман, набирал пригоршню монет и, для вида, слегка погрузив руку в пыль под ногами начал закидывать людей наверху золотыми монтками. Со стороны казалось, что он черпает золото не глядя, наугад. И трюк сработал.
Лестницу конечно не опустили. Но в душах некоторых пришлых жадность победила страх. Они начали поодиночке спускаться вниз по опорным столбам. Когда примерно треть людей снова оказались внизу, сердце Александра успокоилось, и он вновь занялся подъёмкой. Солнце между тем было уже почти в зените.
Проводы.
12.08.10 13.00
Весёлая гора. Деревня вблизи города Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Обестина.
Толин сидел за столом, окруженный влюбленными в него детьми, и кормил младшую дочь пирогом. Янек, уже наевшись от пуза, тиранил старшую Соню. Строгая мать появилась как всегда внезапно.
- Соня, возьми Машу и идите на улицу. Янек, там у ворот подвода. Возьми эту корзину и снеси туда. Бегом.
Детей от стола как ветром сдуло. Тогда Марта подошла и крепко обняла мужа:
- Пойдем, Тоо. Нам еще в кладовую надо.
Кладовая была самым страшным местом для Толина во всем поместье. Один он не спускался туда никогда. Эта сухая просторная комната заставленная сундуками с добром была вместилищем его детских страхов. Посреди комнаты стоял, покрытый острой как бритва вязью, мифриловый сундук, который сам по себе был сокровищем. Толин спустился в кладовую, не показывая вида что боится. Когда Марта попросила открыть мифриловый сундук, он покорно отжал секретный рычаг и, взявшись за появившуюся полость, откинул тяжелую крышку. За исключением небольшого запаса сухарей, сундук был пуст.
- Где запор изнутри? – спросила Марта, глядя на Толина печальными, но полными решимости глазами. - Я сама детям покажу, если что случится. У них должен быть шанс, как у тебя.
Толин кивнул на ручку за которую придерживал крышку:
– Это запор. Держишься за него изнутри и ничто не откроет сундук снаружи.
Марта кивнула.
- А вода? Что ты пил?
Толин достал из ниши в углу сундука маленькую серебряную чашку. Она была полной.
- Здесь всегда есть несколько глотков воды. Откуда она берется, я не знаю. – Не расплескав ни капли, он выпил её до последнего глотка, бережно поставил чашку на место и закрыл сундук.
Марта уже подготовила мужу походную одежду. Добротные, очень дорогие, вещи были сложены в стопку здесь же в кладовой. Толин не спеша переоделся и натянул мягкие кожаные сапоги с острыми носами. Вместо легкого плаща Марта протянула ему отбеленную войлочную бурку. Попытка отказаться от этой части гардероба к успеху не привела.
- Лето на дворе. Ты меня на сколько отправить собралась?
- Бери. Она очень легкая. Спасает и от жара и от холода. Хоть раз в жизни наденешь. Я несколько раз разворачивала печатников, чтобы привезли дельную вещь. В коляску пока положишь. Пригодится.
Обед прошел формально в тишине. Марта и Таисья почти не ели. Толин был сыт сладкими пирогами, которыми натрескался вместе с детьми. Детей к столу даже не звали. После обеда Таисья собрала жертвенный узелок и тихонько ускользнула на капище, просить у богов хорошего пути.
Выйдя за ворота, Толин увидел легкую четырехместную коляску печатников с впряженными в неё двумя лошадьми. Это чудо инженерной мысли хранилось в резерве делопроизводителей на случай, если в караване неожиданно случится поломка. Обойдя коляску и опробовав рессоры рукой, Толин представил, сколько кровушки свернула его тихая жена писарям, перед тем как получила свое.
Караваны с печатниками приходили на Веселую Гору два раза в год. Весной и осенью в дни равноденствия. До следующего каравана оставалось чуть больше сороковика. Для писарей отдать резервную коляску конечно было не просто. Толин даже представил, сколько голубей улетело сегодня в Кастос с этой нелепой новостью.
Дети никуда не ушли от ворот. Самое интересное сегодня было здесь. Детишки самого разного возраста толпились возле коляски, украдкой залазили внутрь и пытались раскачать её на рессорах. Янек с интонациями хозяина гонял своих дружков и подружек и следил, чтобы никто не залез в корзину с дорожной едой, которую он поставил внутрь по приказу матери. Толин небрежно закинул в коляску бурку с дорожным мешком, не спеша подошел к коренному и потрепал его за морду. Потом самостоятельно проверил упряжь, ослабил и заново подтянул ремни. Пристяжную он не знал, а вот с коренным не раз выезжал в поля по делам, да и просто покататься с детьми. Толин умел делать все, что положено уметь мужчине: запрягать, править лошадьми, валить лес, косить сено, забивать и разделывать скот, но вот чего он не любил, так это играть на публику. Конечно, никто из, сгрудившихся вокруг коляски зевак не посмел бы задать ему вопрос, куда и зачем он едет. Но молчаливые наблюдатели напрягали не меньше. Конюшенный контрактник тихо подошел и шепнул, что пристяжная легкая, выносливая, без тараканов и не раз ходила в паре с «Бурым». Толин кивнул, быстро обнял жену, игриво подмигнул детям, легко вскочил в коляску и степенно двинулся по улице в сторону Кастоса. Он держал голову прямо, стараясь смотреть только на дорогу, но боковым зрением чувствовал множество глаз провожавших его из каждого окна. Толина ни сколько не волновали соседи, но если бы он мог догадаться, что видит каждого из них последний раз в жизни, то возможно стал бы более приветливым. Выехав из деревни он отпустил вожжи, проверяя на знакомой дороге ход коляски и работу лошадей в паре. Так начиналась долгая дорога к себе.
Свалка желаний.
12.08.10 14.00
Поле чудес юго-восточнее города Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Обедъ.
Александра все больше и больше забавляла эта чудесная свалка. Только он подумал, что ходить в китайских сланцах на босу ногу по пыли, скрывающей массу посторонних предметов, небезопасно, как нашлись армейские, офицерские берцы дизайна Юдашкина. Причем ни разу не надеванные. Это было видно по внешнему виду шнурков, которыми была связанна пара. Только подумав где бы переобуться, Саша тут же нашел складной рыбацкий стульчик. Каждый раз, после таких находок Александр осторожно поворачивался к краю поля, где последний раз видел «дедушку», но старик так больше и не появился. Зато внешний вид, спустившихся по его наводке искателей сокровищ, сильно изменился. Вначале Саша подумал что это обман зрения. Вполне себе рослые люди стали выглядеть как карлики. Длинные бороды теперь волочились по земле, и они очень напоминали саше картинки из детских книжек с изображением гномов.
Попытки подойти ближе с первого раза не увенчались успехом. Гномы насобирали уже по порядочной кучке золота и, видимо, заключили пакт о совместной охране имущества. Как только Александр приблизился к башне, на расстояние выстрела из пращи, в него залпом выпустили несколько снарядов. В порыве злости Саша тут же нашел под ногами десантный калаш со складным прикладом и двумя смотанными, полными магазинами, но стрелять не стал. Сюрреализм происходящего отбивал охоту к необратимым действиям. Одно дело огреть паникера резиновой дубинкой, а вот выстрелить в бородатого ребенка из летального оружия, это уже совсем другое.
Нужно было уходить и Саша начал готовиться к походу. Кожаная заплечная сумка нашлась как раз кстати. После калаша, который новоявленный турист решил не выбрасывать, в неё попали газовая плита, с парой туристических баллончиков, автоматическая горелка с пьезоэлементом для розжига, эмалированная кружка, котелок, очень красивый кинжал с ручкой инкрустированной камнями и золотом. Александр собирался в поход, и каждый раз поднимая рюкзак, прореживал свою коллекцию золотых безделушек. Но полезных вещей находилось все больше и больше, как отказаться от новенькой заползушки с целыми замками, или отличной фляги из нержавейки на два литра воды.
Саша сидел на туристическом стульчике и мечтал всего об одном маленьком ослике, который повезет на себе все его походные сокровища, когда на разворотную площадку вдруг выскочил Пегий. Гномы, увидев лошадь, тут же легли на землю и, по возможности, закопались в пыль. Оживленная жизнь на поле замерла. Вначале Александр даже подумал, что они растворились в реальности подобно «дедушке» с противоположного края поляны. Нет. Гномы были здесь, но искусно маскировались под мусор, валяющийся в пыли. Синхронность действий была настолько неожиданной, что Саша даже выдвинул гипотезу о наличии у гномов коллективного разума, наподобие муравьиного. Пегий подошел к озеру пыли вплотную, остановился и призывно заржал.
- Ну что же? Вот она моя электричка. – Саша накинул на плечо тяжелую сумку и пошел навстречу. Уже на полпути Александр задался вопросом как же он поедет на лошади без седла, и упряжи. Нужно же срочно что-нибудь найти.
Герберт появился на поле в тот момент, когда Саша, бросив поклажу, остервенело пинал пыль. Незнакомец заставил своего коня ступить на аномальную почву и подъехал вплотную, широко улыбаясь, в знак приветствия подняв руку вверх.
- Чего ищешь?
Александр еще раз пнул пыль под ногами и неохотно ответил:
- Приветствую. Вчерашний день я ищу.
Герберт спрыгнул с коня и подал руку для рукопожатия.
– Вчерашний день это здорово. Герберт. А конкретнее?
Саша обтер руку о штаны и поздоровался.
– Да свалка эта с чертовщиной. Чего не надо, сразу найдешь, а тут уздечка с седлом занадобились и пусто. Вот как это понять? Закон подлости.
Герберт многозначительно кивнул и заглянул в сумку Александра.
– Я бы никогда не нашел здесь такие замысловатые штучки. Даже спрашивать не буду, зачем они тебе. Ты запрягать умеешь?
Саша впервые в жизни задумался о том, что он в принципе понятия не имеет, как запрягают лошадей. Веревочка как то крепится на морде, и седло на хребте. А как крепится? В кино уже на экипированной скотине ковбойцы с индейцами гоняют. Осталось пожать плечами и признаться в своем невежестве.
– Нет.
- Это - свалка желаний. Место паршивое, но вполне предсказуемое. Будет тебе седло. – Герберт очень внимательно посмотрел на Пегого, и Саше даже показалось, что он загипнотизировал животное на каком то неведомом телепатическом уровне. Пегий нерешительно погрузил копыта в пыль и покорно пошел навстречу. Когда конь подошел вплотную, Герберт потрепал его за ухо и скинул в пыль узду, надетую малолетним пастушком. - Дрянная уздечка. И коню мучение и наезднику.
Потом Герберт внимательно осмотрел беззубую часть челюстей коня. Набрал горсть пыли из под ног в ладонь, растер её по морде животного, и на время оставил его в покое.
- А ты куда направляешься? – Из всех пожитков Александра Герберт оценил только плоскую флягу из нержавейки. – Дельная вещь. Как открыть?
Саша покрутил крышку по резьбе и подал открытую флягу незнакомцу.
– Куда направляюсь? Да куда угодно, подальше отсюда. Чувствую, мне деда одного прощелыжного надо отыскать. А вот куда он подался, я не знаю, испарился как привидение. Седой, в сером балахоне, не встречал?
- Если куда угодно, то нам по пути. А о светлых не думай. Это не кони, мыслью не приманишь. Держись рядом - обязательно объявятся. Ты пожитки свои все забирать будешь? – Саша кивнул. Тогда Герберт обернулся к Пегому и на полном серьезе сказал ему спокойным голосом. – Ты слышал? Он все пожитки будет забирать.
Саша в это время лихорадочно думал, что же еще ему может понадобиться в дороге. Внезапно в пыли нашелся его же собственный гаманок с мыльно рыльными принадлежностями. Как он оказался здесь, вместо того чтобы лежать в заползушке на Медвежьем Утесе? Саша проверил, все ли на месте. Все! И бритва, и шампунь с пеной. Для долгой дороги не хватало только сигарет. Бросив гаманок на сумку с вещами, все так же лежащую в пыли, Александр закурил и внимательней присмотрелся к Герберту. Потрепанная дорожная одежда на нем теперь казалась чистой и свежей. У вороного коня незнакомца неожиданно почернел единственный светлый носок, да и седло выглядело куда более новым и удобным. Перед ним был путник, который был одновременно стильно одет и готов к дальней дороге. Саша представил как он сам выглядит со стороны. Бывалые джинсы, вправленные в берцы системы Юдашкина, расстегнутая туристическая жилетка с множеством карманов поверх энцефалитки. Венчали картину топор в оранжевом пластиковом чехле, который Александр подоткнул за ремень брюк и волосатая кепка с огромной красной звездой, подарок дочери. Герберт внимательно смотрел в чистое голубое небо над головой. Подтянутый и строгий, он внушал своим видом уважение, смешанное со страхом. А вот Саша своим нелепым видом мог вызвать только смех. Не в силах расстаться ни с одной надетой на него вещью Александр подумал, что неплохо бы было иметь длинный кожаный плащ а ля девяностые. И топор прикроет, да и осень скоро. Плащ нашелся вполне ожидаемо. Стряхнув его от пыли и надев Александр преобразился. Теперь он напоминал якудза, который стоит посреди площади рядового японского городишки, с фотографиями проституток в кармане.
Пегий подошел уже оседланный с двумя вместительными седельными сумками по бокам. Саша перегрузил вещи, включая автомат с туристическим стульчиком в седельные сумки, и задумался о том, каким образом он поедет верхом, если ни разу до этого не подходил к лошади. Вначале, видимо нужно вставить ногу в стремя и покрепче ухватиться за седло. Первая попытка оказалась неудачной. Александр запутался в длинном плаще и упал, зарывшись лицом в пыль. Пока Саша чихал и отряхивался, перед глазами проплывали то цирковые номера с наездниками, то фильмы с лихими ковбойцами виденные в далеком детстве и юности. И вдруг, внезапно пришло осознание, я умею это делать. По всему телу снизу вверх прошла горячая волна, и с горящей еще шеей и затылком Александр так ловко вскочил в седло, что ему позавидовал бы Гойко Митич. Уже верхом Александр расправил расстегнутый плащ и с удовольствием погладил себя по подтянутому животу без малейших признаков жирка. От самолюбования его отвлек одобряющий возглас Герберта.
- Неплохо. Покажи еще раз, как ты это сделал.
Саша легко, как наездник в цирке, соскочил с лошади и так же легко взобрался назад в седло. Герберт внимательно проследил последовательность действий и с первого раза повторил трюк.
- Хороший навык. Ну что едем? Ничего не забыл?
- Да и так барахла полные сумки. Поехали уже. А как зовут мою лошадку.
- Твоя лошадь, ты и называй.
Путники, синхронно пустив коней медленным шагом, покидали свалку желаний. Александр еще раз оглянулся для проверки, не проявился ли старик в балахоне на противоположном конце поля. Нет, не проявился. Люди на платформе пригнулись как можно ниже к настилу и затаились, а гномов вообще невозможно было разглядеть, настолько основательно они закопались в пыль. Поле выглядело вполне себе мирно, но именно здесь и сейчас окончилась целая эпоха мирной жизни республики Кастос, находящейся под патронатом анархии Акропоса.
Дорога.
12.08.10 16.00
Дорога к городу Кастос. Параллельный мир. 3 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Вторникъ. Утдайни.
Нельзя сказать, что дорога через гнилой лес выглядела живописной. Узкая, петляющая колея напоминала Александру рыбацкие тропы, во множестве рассекающие подтопляемые поймы сибирских рек. По бокам тропы непролазный кустарник, а за ним высокие стволы, такого же непролазного, смешанного леса. Небо теперь было видно только в узкой полоске просеки над головой, но Герберт продолжал вглядываться в голубую даль при каждом повороте дороги, открывающим новые горизонты.
- Что ты там ищешь?
- Стервятников. Я видел танец смерти, поэтому и поехал на свалку. Где то должна быть падаль. Много падали.
- Может свиньи кого подрали?
- Нет. Корбы перемалывают свою добычу вместе с костями. Куда кстати они делись?
- В лес. Я одному сгоряча дубинкой вдарил, они и ушли.
- Зря. Корбы умницы. Помогли бы тебе рабов на насест загнать. Они нас чуют.
Саша очень уютно чувствовал себя в седле. Но даже привычка жить бок о бок с неопределенностью, которая выработалась за последние годы полевой жизни, не спасала от албанских вопросов: где я? и что я здесь делаю?
- Кого нас?
- Сари. Ангелов смерти, или властелинов хаоса, называй как хочешь, это одно и то же. Я предпочитаю называть себя хозяином земли.
Саша усмехнулся созвучности слова.
– Цари значит. И я царь?
Герберт внимательно осмотрел нелепый наряд Александра и ответил:
– Чокнутый Сари из глупого времени. Бывает и такое.
- Почему из глупого времени? – Саша негласно согласился с приставкой чокнутый, припомнив первого «дедушку», которого они прикончили с Леонидычем в Пелендинском лагере.
- Я видел твои сумки. Ты из мира, где вещи умнее людей.
Саша многозначительно кивнул головой в знак согласия и продолжил играть в почемучку. Герберт поведал, что они находятся на самой границе территорий анархии Акропоса. Что Сари, хозяева любой земли, находящейся у них под ногами, а территории анархии не имеют никакого значения. Это просто границы любопытства хозяев земли. За беседой минуты летели незаметно, а когда дело дошло до замысловатого календаря, в котором шестнадцать часов в сутках и девять месяцев в году, Саша, и вовсе перестал замечать время. Больше всего его поразило, что между концом рабочего дня, и концом дня, как такового, в этом мире нет никакой разницы. Работа закончилась, значит, начался новый день. Когда путники выехали к вырубкам в пригороде Кастоса Александр все-таки согласился с тем, что он действительно недалекого ума, поскольку каждый раз хочет сделать как лучше, но получается, почему то, как всегда.
Саша как раз с упоением, в подробностях, рассказывал свою недавнюю историю о том, как он сначала силком заставил людей залезть на ветхую платформу, а потом ему пришлось обманом выманивать их вниз, когда впереди уже показались широко открытые ворота на границе диких вырубок и пастбищ. Герберт слушал очень внимательно и не переспрашивал до тех пор, пока не узнал, что в пыли под ветхой платформой затаился десяток гномов.
- Значит зарылись так, что я их даже не заметил?
- Ну да, юркие как сомики в аквариуме. Нырнули в пыль и затаились.
Герберт многозначительно покачал головой и тихо рассмеялся:
– Ну ты бедовый, Сари Александр. Такой переполох устроил, что от местной вальяжной жизни теперь камня на камне не останется. Захочешь, не придумаешь. Сейчас обрадуем местных, вот они забегают.
Возле ворот их уже ждали. Полсотни вооруженных людей и делегация Сената с хлебом и солью. Неподалеку стояли телеги, на которых приехали сенаторы, с впряженными лошадьми. Пастушек давно разнес по городу новость о том, что Сари объявились на границе гнилого леса. Даже воины вели себя очень неуверенно. Они стояли боевым порядком и смотрели себе под ноги, не решаясь поднять глаза вверх. Сами делегаты, вообще, чуть ли не тряслись от страха, переминаясь с ноги на ногу.
Сари приблизились к делегации медленным шагом. Саша, пригнувшись в седле, отломил от каравая кусочек хлеба, а Герберт спокойным голосом объявил приговор.
- На свалке пара дюжин рабов на насесте, и еще дюжина гномов под ним. Я думаю вам нужно поторопиться и не ждать утра. Корбы больше не охраняют границы леса. Они ушли. Дорога будет свободна от лесных тварей даже ночью, это говорю вам я, Герберт из Акропоса - хозяин этих земель. Делайте свое дело. К чертям формальности.
Вот тут и началась суета. Не ломая боевого порядка, большая половина подразделения бегом двинулась за ворота. Конюхи подогнали телеги и они стремительно начали наполняться воинами, а сенаторы, после того как чиркнули несколько строк и выпустили почтовых голубей, бегом направились в сторону города, подобрав свои длинные тоги и завязав их узлом. Саша спешился и подобрал брошенный каравай хлеба. Он обтер его об энцефалитку и снова вскочил в седло.
- Нельзя же так с хлебом. Непорядок.
Герберт покачал головой и показал на желтый горный пик, который смутно виднелся, где-то далеко за городом.
– Там золотой утес. А вот оттуда мы приехали. – Сари показывал пальцем уже в противоположную сторону. - Кастос почти на прямой линии перелета от утеса до свалки желаний. Как ты думаешь, если драконы полетят на свалку не жравши пару тройку круголет, они остановятся пообедать? Вот где непорядок.
Саша уже выведал по дороге, что круголет это шестнадцать лет и засомневался, что можно не есть так долго. Но Герберт уже продолжил путь в сторону города, пустив коня тем же самым медленным степенным шагом. Александру безумно хотелось есть, но он отправил каравай в свою седельную сумку. Предвидя вопрос, Герберт уже отвечал на него.
- Драконы редко вылазят. Добро свое сторожат. Круг жизни могут по норам сидеть. – Саша пересчитал, круг жизни равен сто сорока четырем годам и удивленно присвистнул. Герберт между тем продолжал. – Последний раз вылазили как раз пару круголет назад. Не сильно еще проголодались, но шороху в Кастосе наведут, никому мало не покажется. Сенаторы даже телеги свои служилым отдали. Хороший ход. Кто знает, может успеют те гномов побить, пока они по лесу не расползлись. Если расползутся, драконы спать не лягут, пока всех не переловят. А это много времени может пройти. Поля повыжгут, скот, рабов жрать будут. Беспокойные соседи. Гномы к югу от Кастоса, на расстоянии дневного перелета от утеса, это катастрофа.
Саша хотел было сказать, что нужно было принять меры предосторожности, но сложил в голове деревянную башенку, бегающих по полю злобных на вид корбов и понял, что даже экосистема природы не очень то рада пасущимся драконам. Все было устроено так, чтобы никто не копошился в волшебной пыли и не выискивал в ней золотые монетки. Герберт увидел в глазах попутчика проблески понимания и без укора продолжил.
- Конечно рабы сами не спустились бы вниз, без твоих блестящих искушений. В каждом рабе борется жадность и страх. Иногда побеждает одно, иногда другое, но только на свалке желаний жадность превращает раба в гнома быстро и бесповоротно.
- Почему ты называешь всех людей рабами?
- Не всех. Только тех, кем движет жадность и страх. Это животные начала, к разуму они не имеют никакого отношения. Соответственно рабы недолюди, мне претит называть их людьми. Они хуже животных.
- А тобой что движет?
- Долг. И темными и светлыми движет долг. Просто мы владыки земли, а они слуги времени. Но мой долг нисколько не заботят жизни рабов. Пусть драконы хоть весь Кастос выжгут. Это жертва земле.
Саша загрустил, осознав какую беду, нечаянно, навлек на весь этот край.
- Я ведь даже автомат нашел. Но не стал стрелять. Они такие маленькие были, потешные.
- Не вини себя. Это жертва земле. – Увидев в глазах попутчика недоумение, Герберт пояснил. – Сегодня и светлые на поле были, старик в балахоне, и темные, мы с тобой. Это воля земли. Земля не захотела принять малую жертву. Ты, понятно, по незнанию и мне голову закружил и светлому. А я, почему опасность не разглядел? Мой долг как раз, гномов на свалке, в этих краях, давить. Земля схоронила. Это земля будит драконов.
- Но мы… ты же хозяин земли? Почему мы… не вернулись?
- Моя земля всегда под моими ногами. Я сегодня уже возвращался. – Герберт еще раз обернулся в сторону леса и показал на все еще вьющуюся над ним воронку из стервятников. – Видишь танец смерти? Вот и я отсюда вижу. Завтра пойдем искать. Сегодня в Кастосе заночуем, людей послушаем. А рабы сами пусть гномов давят. Каждая тварь лесная им сегодня помощник.
- Все равно не могу понять долг, который в том, чтобы убивать, ничего не защищая.
- Земля не нуждается в защите или охране. Мой долг слышать землю. Земля сама хранит себя. Иногда ради сохранения большего приходится жертвовать меньшим. Я не знаю предел жертвы. Иногда земля говорит со мной. Нужно понять её желания, и следовать им. Сегодня земля говорила со мной через тебя. Через твои действия и слова. Если бы земле была нужна дюжина жизней, она бы их забрала, с помощью корбов, тебя, или меня. – Герберт тоже усвоил десятичную систему исчисления Саши, показанную на пальцах, и иногда изъяснялся в ней. - Видимо мало, нужны .. сотни, а может быть .. тысячи жизней. Мы можем догадываться, чем жертвует земля, но никогда не узнаем, что она хранит.
- Ты хочешь сказать, что из-за моих случайных действий могут пострадать сотни или даже тысячи людей?
- Обязательно пострадают. Земля будит драконов. Не перекладывай ответственность на случай. Это удел рабов. Случайностей не существует.
- Совсем ты меня запутал. Говоришь, мы - владыки земли, светлые - слуги времени. И тут же говоришь, что земля не нуждается в защите. Сама себе на уме. Почему тогда ты хозяин, а они слуги? Над чем ты хозяйничаешь? Чем повелеваешь?
- Земле не нужны слуги. Ей нужны властители. Земля, как мудрая жена, которая вертит головой мужа. Через повелителей хаоса земля передает свою волю. Сложно сказать в несколько слов. Поживи здесь. Научись слушать землю.
- Поживи здесь. – Александр все-таки решился задать вопрос, который вертелся в голове практически весь день. – А зачем я здесь?
- Ты думаешь, я отвечу? Я до сих пор сам не знаю, зачем я здесь. Все Сари вышли со свалок желаний. Это точно. Кто-то ушел, кто-то остался. Светлые думают, что контролируют дыры между мирами. Это заблуждение. Правил большой игры не знает никто. У меня есть предположение, что в твоем мире заблудилась вещица со свалки желаний. Ты уделил ей внимание, она ответила тем же. В моем случае было именно так.
Саша нащупал птичку, висящую на груди под одеждой, и без надежды на ответ задал еще один вопрос:
– Если вернуть вещицу на свалку, можно попасть назад?
Герберт рассмеялся и указал на, набитые добром, седельные сумки Александра:
– Которую из них? Нити времени переплелись. Теперь их даже светлые вряд ли распутают. – Герберт внимательно рассматривал следы на дороге. – Здесь забрали сенаторов. Свежий разворот. Кому нужно возвращаться с половины дороги. Через час будем в городе.
Александр мгновенно пересчитал, час Герберта, это полтора часа у нас, как пара в институте, и кивнул головой в знак согласия. Герберт тем временем продолжал.
- Светлые очень забавные. Взвалили на себя заботы о спасении мира. Вроде его нужно спасать. За ходом истории наблюдают. Если вещица со свалки желаний находит хозяина, светлые решают, на какую свалку его отправить. Но светлые ошибаются. Если бы светлые не ошибались, не было бы Сари. Почему светлый не забрал тебя?
Саша невразумительно пожал плечами.
– Я приказал ему ползти на насест к рабам. Он отказался. Встретимся мы еще с этим дедушкой. Он обещал. – Саша незаметно для себя перешел на сленг темных, но Герберт заметил перемену и усмехнулся.
- Светлые думают, что знают прошлое настоящее и будущее, а знают только свои фантазии, как впрочем и все мы. Но темные, по крайней мере, признают свое невежество. Я, признаю.
Дорога повернула вокруг небольшого холма и открылась перспектива города. Саша теперь четко видел высокие городские стены и ворота Кастоса. Белая башня дворца правосудия скрылась за крепостными стенами, но, сверкающий в лучах заходящего солнца шпиль, все еще был виден. Единственные ворота были открыты и в них стекался поток повозок и пеших людей, занятых на сельскохозяйственных работах за стеной города. Три удара колокола ускорили движение. Люди перешли на скорый шаг. Герберт хитро улыбнулся.
- Это они нас заметили. Ворота закрывают после заката.
- Боятся?
- Еще как. Кто знает, что у нас на уме? Кастос - город рабов. Рабы ценят жизнь, и знают, что у рабов Сари забирают именно их жизни. Не зря боятся. Я брал Кастос почти четыре круга жизни назад. Тогда мы утопили город в крови.
Саша пересчитал в уме. Сто сорок четыре перемножить на четыре. Больше пятисот лет.
– И сколько ты здесь?
- Давно. Очень давно.
- И за все годы жизни здесь, ты не усомнился, что это действительно необходимо?
- Что? – Герберт всегда задавал наводящие вопросы без малейшей заботы о своей компетенции в любом вопросе.
- Пугать их, убивать, грабить.
- Да, необходимо. Если рабы страх потеряют, то сами убивать начнут. Из соображений безопасности конечно. По мне никакой разницы. Да они и не прекращали. Смотри сколько висельников на стенах. Давно Сари в город не наведывались. Насколько я помню, мораторий на смертную казнь объявили сразу же после падения республики. Да уж, много служилых в тот год полегло. Каждая жизнь ценность имела.
Дальше путники ехали молча. Саша с интересом смотрел по сторонам, а Герберт утомился от разговоров и не мешал ему насыщать глаза жизнью.
Кастос.
12.08.10 21.00
Город Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. В;чиръ.
Путники, взбодренные колоколом, успели проехать ворота раньше обычного и дорога опустела. Когда Сари въезжали в Кастос стражники стояли на своих постах, не шевелясь. Чуть в отдалении, на пустой прямой улице всадников поджидал мальчишка лет десяти. Подбежав, он быстро оттараторил заученную речь:
– Добрый вечер, Сари Герберт. Отец ждет вас, – и дожидался ответа не опуская глаз.
Герберт улыбнулся, махнул рукой, в знак того, что услышал приглашение. Мальчишка тут же отскочил от дороги и скрылся в узком проулке пешеходной части лабиринта, больше похожем на щель.
Сари продолжили путь по широкой центральной улице связывающей ворота города и площадь правосудия. По обочинам, то тут, то там попадались путники не успевшие спрятаться. Они прижимались к стенам домов и смотрели под ноги в почтительном поклоне. В присутствии Сари никто не говорил ни слова, даже шепотом. Перспектива прямой и широкой улицы упиралась в величественный дворец правосудия. Белая башня даже издалека поражала своей высотой и величием. Чтобы хоть как то разбавить гробовую тишину, которая преследовала всадников, Герберт решил рассказать свою версию возникновения этого древнего города.
По его мнению, Кастос основали не рабы. Слишком тупы и мелочны для такого грандиозного проекта. Весь город представлял собой всего семнадцать отдельных строений. Шестнадцать треугольных лучей и смотровая башня в центре площади правосудия. Саша понял, что каждое здание луча это огромная многоквартирка, представляющая из себя отдельную крепость. Он пока не понимал, откуда жители берут воду и свет? Куда исчезают отходы? Вокруг было чисто. На стенах домов, со стороны луча, не было ни одного окна. Только узкие бойницы, вплетенные в ажурный орнамент кладки, с торчащими из них разноцветными флажками, да щели пешеходной части лабиринта. Герберт обратил внимание Александра на то, что дорогу углубили при перестройке города. Кладка низа строений около метра высоты разительно отличалась от ажурных стен. Но в проемы пешеходной части, рослый человек, все равно мог пройти, только пригнув голову. Герберт выдвинул предположение, что Кастос, изначально был построен гномами. Но развить мысль не успел, поскольку они выезжали на просторную центральную площадь, со всех сторон окружавшую величественный дворец правосудия. Герберт предложил сделать круг и полюбоваться перспективами этой красивейшей, и самой неприступной из виденных им, когда либо, крепостей. Проезжая вокруг площади, Герберт, как заправский гид называл улицы веером расходившиеся от центра к крепостным стенам.
- Обычно здесь не так уныло как сейчас. Попрятались рабы. Тут до первых звезд кипит торговля.
Саша внимательно осматривал центральную башню.
– А почему нет ни одной двери? Как люди попадают внутрь?
- Я вообще не знаю, бывают ли в ней рабы, но я был. Ох и красивый оттуда вид. Под нами подземный город. Я не спускался ниже второго уровня. Тесно там. Потолочки низенькие. Детям только лазить. - Герберт показал рукой несколько направлений, – От каждого сектрала к башне идет тоннель где могут разойтись три повозки. Дневная поверхность - чистый город, лабиринт собирает всю грязь и выводит её за пределы городских стен.
- Да уж, вонь там должна стоять нешуточная.
- Ничего подобного. Свежий воздух. Такое чудо рабам никогда не построить. Ума не хватит. Даже у Шепета во дворце воздух уже не тот. Затхлость чувствуется. Похоже конечно, но не то. Выродились гномы. Где то здесь их древнему царству голову свернули. А город, до сих пор, стоит. Только рабы мастера никудышные. Все хуже и хуже Кастос. Я помню, какой он был раньше. Нам сюда.
Сари свернули на луч указанный Гербертом и двинулись от центра к крепостной стене. Теперь, по подсчетам Саши, через каждые тридцать метров встречались добротные ворота конных въездов из листового металла по обеим сторонам луча. Саша подъехал ближе и потрогал металл рукой.
- Думаешь можно сломать?
- Можно конечно. Даже с местными технологиями можно.
- Все так думают. На самом деле это бутафория. Они вообще могут не закрывать ворота. Держать все двери открытыми. Очень умная планировка. Кастос - единая крепость. Каждый местный ребенок запросто перебьет по сотне служилых, просто перезаряжая самострелы ловушки. За воротами нет ничего интересного. На улицах Кастоса нет армии. Смотри сюда. - Герберт вернулся и показал Саше маленькое, идеально круглое отверстие в кладке, напротив того места где, только что, была его голова. – Отсюда вылетает болт. Ох и набили они мне шишек. Пройти под сектралом, не зная лабиринта, невозможно, а луч – настоящая дорога смерти. То, что ты видишь сейчас, как раз Кастос на военном положении. Пустые лучи, отсутствие людей и болт, таящийся за каждым камнем, хоть сверху, хоть снизу.
Одинокие путники, встречавшиеся все реже и реже, совсем закончились. Герберт объяснил это тем, что приезжих, которые не знают лабиринт, приютили. Скорее всего, за немалую плату. Внезапно на дороге появился все тот же мальчишка. Он смело подошел и предложил позаботиться о лошадях. Герберт спешился и отдал мальчику поводья.
- Приехали, Сари Александр. Слезай, я покажу тебе логово старины Сантеса. Сантес – человек. Очень редкий экземпляр в городе рабов.
Когда Саша спешился и отдал поводья, Герберт пригласил его пройти в узкий проем высотой чуть больше полутора метров.
– Обычно проезд в трактир Сантеса открыт. Сенат видимо ввел военное положение. То ли из-за нас, то ли из-за твоих гномов. – Герберт хорошо знал дорогу, он быстро находил ориентиры и, сделав несколько крутых поворотов по узким коридорам, путники оказались на широком дворе под открытым небом. – Видишь ворота? За каждыми воротами похожий дворик. А внутри, как и сейчас, никого. Только туча болтов.
Герберт поднялся на высокое крыльцо с надписью на незнакомом языке. Некая помесь старославянского с китайским и санскритом.
– Не обращай внимания. Сантес тоже не знает, что здесь написано. Я спрашивал. Картинку выше видишь? Это трактир «Белый лебедь». А ты обратил внимание, что пацан сразу назвал меня по имени? Сантес никогда не ошибается. - Герберт открыл дверь и, не дожидаясь Саши, вошел внутрь.
А в это самое время, единственный пока, полноправный наследник общины, пытался открыть ворота изгороди разделявшей дикие вырубки и пастбища на северной окраине города. Солнце уже давно спряталось за горизонтом, и сумерки сгущались стремительно. Преграда вывела Толина из себя. Он так обрадовался увидев крепостные стены города, что на время даже забыл об ужасе путешествия в одиночестве по гнилому лесу. И тут дорогу перегородили высокие ворота, которые запирали изгородь из трех хилых продольных жердин. Да, к воротам можно было подойти с любой стороны. Изгородь была проницаема для кого угодно, кроме скота на пастбище, и несла чисто декоративный характер, но хитрый засов никак не хотел открываться. Здоровый мужик двухметрового роста бегал вокруг ворот и ощупывал их то с одной, то с другой стороны, чуть не плача как ребенок. В конце концов, нервы Толина не выдержали, и он оторвал приделанные кое как жерди с правой стороны от ворот. Вручную, приподняв коляску, он все-таки перетащил её через большой старый пень и вывел лошадей на дорогу. На достойное восстановление изгороди времени уже не было. Дорога была еще видна, но на небе уже начали появляться первые звезды. Не найдя в своих дорожных вещах даже обрезка веревки, Толин, отстегнул пристяжную, и подвязал ремнями упряжи оторванные в сердцах жерди. Кое как восстановив изгородь, он пошел дальше пешком, ведя лошадей под уздцы. Город был очень близко, но дорога, почему то повернула и шла вдоль стены.
*******
И в это же самое время, далеко на севере, у самого подножья золотого утеса, на Веселой Горе, Стуба Скоробогатый лихорадочно собирался в дорогу и хриплым шепотом корил Глену за болтливый язык. Он вытаскивал из телеги, припрятанные в сене бочонки с медом и, не останавливаясь, ругался.
- Дура. Какая же ты дура. Вспоминай, что ты наговорила этой жерди бесплодной. Наследничек меня возле ворот встретит… а я сено везу. Все честь по чести.
Глена уже устала оправдываться. Она тихо, чтобы соседи не услышали, всхлипывала, утирая глаза.
- А может он совсем не из-за тебя в Кастос поехал?
- Молчи. Все знают, что я пошлину за поместье в это лето закрыть хочу. А откуда денежки? На сене не разживешься. – Стуба продолжал вытаскивать заботливо упакованные бочонки и бормотал проклятья.
- Кровопийцы. И увалень с жердиной его бесплодной туда же. Ну ничего, есть у меня … – Стуба замолк и не стал выдавать свою тайну выхода из положения даже глупой болтливой жене. Его тон резко переменился и он начал разжевывать супруге совсем другую версию причины поездки в город. Глена, как всегда, не заметила, что Стуба нагло врет и слушала, развесив уши.
- Я землю под сено брал. За сено и сбор плачу. За мёд сбора наследникам не положено. Мёд он мой... слышишь Глена… мой. Я додумался улья к клеверу вывозить. Я знаю, сколько его собрать можно. Никто не знает... и не узнает никогда. Всё, нет больше Стубы белорукого.. есть Стуба новожил. А всё он... мёд.
Глена оправилась от напора бессвязной ругани мужа и возражала теперь более уверенно.
- Да простак Толин. Не знает он про мёд.
- Всё он знает. Не он, так жердь его непутевая. Вот и поехал в Кастос. На чистую воду меня вывести хочет. Прознал, что я поместным писарям последний взнос везу. Про пузо твое вспомнил.. Вот и прикинул, что земли арендные ко мне навсегда уплыть могут.
Глена совсем оправилась и перешла в наступление. - Прознал..? Да ты сам поди, на каждом углу треплешься. Вначале дело сделай!
Стуба не предвидел столь скорой смены ролей в привычном семейном скандале и выкинул очередной козырь в преддверии быстрой и окончательной победы в споре.
– Да ты чего о деле то знаешь, непутевая? Драконы всего два круголета спят. Им еще до круга жизни, пока проголодаются, дрыхнуть и дрыхнуть. Наши дети успеют нам внуков народить и полноправными наследниками будут. А мне свояк, по пьяни, сказывал, что полноправным в этом вечном пекле жить не обязательно, и семьям их. Можно где угодно как сыр в масле кататься. Хоть в Кастосе, хоть в Акропосе. Потому я и притащил тебя в наследную вотчину, чтобы старость свою коротать подале отсюда. А свояк он знаешь кто? Дело.. – Стуба вдруг осознал, что в очередной раз проговорился. Он стремительно переобулся в воздухе и резко изменив тему и тон, оставил жену в полном недоумении.
- Сделаю дело, Глена, сделаю. Разок пустой съезжу. Пусть телегу хоть наизнанку вывернут. Нет там ничего кроме сена. А вот во второй раз, закрою я белорукую пошлину. Быть нашему мальцу наследником. В этом лете уже быть. До рассвета завтра выеду, жди меня на третий день. Иди уже спать, я упряжь проверю и приду.
Глена, удивившись неожиданно благостному настрою мужа, быстро ретировалась, утвердившись в своей маленькой победе и не желая сдавать позиции. А Стуба, убедившись что жена ушла, припрятал в сено вместо бочонков куль с вещицами, скупленными на рынке у, не ведающих их ценности, односельчан, и очень тихо, практически про себя, благодарил пьянчугу свояка за множество дельных подсказок.
*******
И в это же самое время. Где то в неведомом мире, на берегу широкой стремительной Ангары, в Пелендинском лагере, Леонидыч, в гордом одиночестве размышлял о том, стоит ли сегодня ночью начинать поиски своего зама, или дождаться утра.
Белый лебедь.
12.08.10 22.30
Трактир «Белый лебедь». Город Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Ничь.
Обычно многолюдный трактир в эту ночь был почти пустым. Всего несколько, в дым пьяных посетителей, завидев Герберта, стремительно ретировались через черный ход, побросав на столах недопитые кружки. Как только последний из них покинул зал, горестное выражение лица хозяина сменилось искренней улыбкой. Он подошёл и обнял Герберта. Во внешнем виде Сантеса не было ничего необычного. Саша даже прикинул, что в созвучности имен есть смысл. Если прицепить на бритое лицо бутафорскую седую бороду, и пододеть трактирщика в красный колпачок и халат, получится отменный Санта. Хоть на детский утренник, хоть в рекламу Колы. Трактир тоже выглядел вполне ожидаемо. Сводчатый потолок высотой не больше трех метров в самой высокой части. Неожиданным решением архитектуры был только ряд окон под самым потолком напротив входа. Александр предположил, что сектрал выглядит наподобие островной части Питера. Когда, через арку, попадаешь из обласканной коммунальными службами витрины дома, в глухой, облезший от времени дворик. Свет через окна уже не поступал и зал освещался маслеными лампами, что тоже было ожидаемо. Вспомнив разговоры о чистом воздухе в лабиринте, Саша принюхался. Действительно не было никаких посторонних запахов. С учетом, что часть кухни находилась здесь же в обеденном зале, это был явный признак того, что вентиляция работает отменно. Герберт с Сантесом завели непринужденный разговор двух старых знакомых, которые давно не виделись.
Саша приглядел единственный накрытый скатертью стол и, сняв свой длинный, черный плащ отмороженного мафиози, небрежно набросил его на высокую спинку стула. Величайшим огорчением за весь сегодняшний день было то, что ни на одном из столов не было пепельницы. Возможно, в этом мире вовсе не знают табака, с нарастающей тревогой предположил Александр, вспомнив, что все-таки забыл пополнить запас сигарет на свалке желаний.
Герберт краем глаза наблюдал за чокнутым Сари, но не подходил к столу, все так же обмениваясь с трактирщиком любезностями практически на пороге. Саша не увидел во всем помещении ни одного зеркала, хотя мог себе представить, как нелепо он выглядит по представлениям местных без своего мафиозного плаща. Больше всего напрягал топор в ярко оранжевом чехле, все так же заткнутый за пояс.
Курить хотелось нестерпимо, но пол выглядел до безобразия чистым. Достав из кармана свою единственную, пыльную, мятую пачку Саша обнаружил в ней всего несколько сигарет. Выставив вместо пепельницы на стол какую-то драгоценную безделушку из полевой коллекции, завалявшуюся в кармане, Александр прикурил и, уже собирался сесть, когда Герберт все-таки удосужился познакомить его с хозяином таверны.
- Знакомься, это Александр, только сегодня с поля чудес. Он иногда пускает дым из ноздрей, но вполне себе адекватный Сари, несмотря на топор за поясом.
Сантес низко поклонился Саше, и представился:
- Сантес, владелец "Белого лебедя". Моё заведение всегда к вашим услугам.
Саша не знал, что обычно говорят Сари при первом знакомстве, поэтому подошел и молча протянул руку для рукопожатия. Лицо Сантеса расплылось в улыбке, и он с радостью протянул свою.
- Садитесь за стол, Грета сейчас принесёт вино и закуски. Баня ещё топится, но скоро всё будет готово. - Подождав, когда все рассядутся, Сантес продолжил тему, начатую Гербертом еще на пороге. Он говорил и изредка, украдкой поглядывал то на пятнистую энцефалитку Саши, то на сигарету, которую тот смаковал, изящно смахивая пепел, то на саму пепельницу.
- Ходят слухи о служилых в пятнистых балахонах. – Сантес отвел взгляд от энцефалитки Александра. – Некоторые из них пускают дым из ноздрей. Я думал это пьяные сказки. Мало ли что несут посетители, как следует набравшись.
Саша все-таки решил, что пора включаться в разговор:
– Очень может быть, что это не сказки. Что еще говорят?
- Говорят что у них на головах котелки, или шапки с шорой от солнца. - Сантес отвел взгляд от волосатой кепки Александра, - еще говорят, что они разговаривают с собственными руками.
Герберт вопросительно посмотрел на Сашу, и тот очень буднично разъяснил: – Я думаю это разведчики из моего глупого времени. Выглядит очень похоже. А много их было?
- Дюжина не меньше. Может больше. Я сам не видел.
Вот здесь Александр уже увидел в Герберте царя, настоящего хозяина земли под своими ногами. Сари смотрел на Сантеса холодными стальными глазами и произнес всего одно слово:
– Кто?
Сантес подобрал расслабленный животик, выпрямился и встал со стула.
- Я пошлю Мица. Семья пастуха живет через сектрал отсюда. Сам он, скорее всего, на северных пастбищах. Но они слышали больше чем другие.
Герберт, ни секунды не задумываясь, объявил приговор:
– Мне нужен отец и младший брат пастушка. Остальные нет. – и, уже не обращая никакого внимания на Сантеса, он начал разъяснять Саше нелепость ситуации.
- Светлые, в большинстве случаев, действительно контролируют дыры между мирами. В этой провинции, четыре свалки желаний, в соседней ещё шесть. Я был на них всех, но ни разу не видел, чтобы через дыру прошло даже два знакомых друг с другом человека, тем более дюжина. Это не светлые, это война. По моей земле ходят служилые неизвестной армии. Теперь мой долг, взять с них присягу на верность Акропосу.
Сантес вернулся уже вместе с женой, вином и запеченным на углях мясом. Кроме этого на столе появился только что испеченный хлеб, и какая то каша в котелке. Грета мило улыбнулась гостям и сразу же убежала. Саша не стал дожидаться церемоний и отломил от лепешки небольшую часть. На столе не было ни приборов, ни тарелок, ни салфеток, значит, хлеб заменял и то, и другое. Взяв кусок мяса и положив его на лепешку перед собой, Александр приготовился к трапезе. Имидж чокнутого Сари позволял делать любые глупости. Александру это даже начало нравиться. Но пить без напутственной речи он не мог. Леонидыч повторял одну и ту же простую истину по нескольку раз за вечер. Бухать без тостов - прямой путь к алкоголизму.
Когда вино было наконец разлито, Александр поднял свой кубок и сказал тривиальный тост:
– За знакомство.
Отведав местных продуктов, Саша понял, какую злую шутку сыграли с ним пищевые добавки. Несомненно, это были мясо и вино. Но вино настолько перебродило в уксус, что подобный напиток в других обстоятельствах он и пробовать бы не стал, а мясо имело характерный запах длительного хранения. Герберт употреблял все эти несъедобные продукты с удовольствием, что наводило на мысли о диете без перца и лука на ближайшую сотню лет.
После нескольких глотков Герберт явно подобрел, и дабы занять время начал подтрунивать над Сашей:
– Значит в твоем времени принято разговаривать с собственными руками?
- Они говорят не с руками, - Саша достал из нагрудного кармана мобильник. - это переговорное устройство. Колдовская коробочка. Я говорю здесь, а слышат меня где угодно в другом месте. – Для наглядности он сделал звонок на первый попавшийся номер из записной книжки, и приложил телефон к уху Герберта.
- Эта штука умеет разговаривать?
- Сейчас она, конечно, разговаривать не будет. Здесь покрытия нет. А в другом месте - будет. – Саша включил первую попавшуюся мелодию из своих скудных запасов. Герберт не подал вида, что удивлен, но Сантес внезапно снова подобрал живот и отвел взгляд от пепельницы.
- Александр - адекватный Сари. Он просто пока не знает назначения вещей. Поэтому использует как зольник символ власти военного консула. – Герберт сделал несколько глотков и, со смехом, продолжил, обращаясь уже к Саше. – За хранение такой вещицы любого жителя Кастоса вывесят на стене на корм стервятникам. А почему у тебя колдовская коробочка не работает, а у них работает?
- У них радиосигнал. В лесу плохо берет, хотя у военных возможно беспилотник со станцией базовой есть. Тогда до драконьего утеса запросто достанет, если мы про север говорим.
- Выходит, вещи в твоем мире значительно умнее своих хозяев, - Герберт откусил кусок мяса и, в очередной раз, засмеялся, утерев хлебом жир с подбородка.
Саша в это время как раз думал о том, каким образом можно принудить к присяге бойцов из своего глупого времени, полноценно укомплектованных умными вещами. Тревоги не было. Сам факт, что он понимает язык местных жителей, говорил только об одном. Это затянувшийся, сумасшедший сон. Во снах никогда не встречается иностранцев, говорящих на непонятном языке. Но свои опасения об успешности грядущей военной компании все таки следовало высказать.
- Судя по тому, что он рассказывает, смешного то мало. Это штурмовой отряд, из моего времени. Рация, маскхалаты, а значит еще автоматы с подствольниками, снайперские винтовки. Тьма оружия, которое может убивать на расстоянии. Я пока не вижу себя победителем в этой войне. Нам она действительно нужна?
- Конечно нужна. А для чего еще жить? – Герберт устал ждать свидетелей и продолжил допрос Сантеса. – Пастушек видел глупых на северных границах?
- Не совсем. Они обходили городские пастбища по самой границе. Но двигались с севера на юг. Мальчишка испугался, думал это лесные твари, и затаился.
Саша поймал себя на мысли, что скоро уснет за столом. У него выдалось два очень долгих дня подряд. Он еще мог задавать нелепые вопросы, но уже не хотел думать.
- А что там на севере, кроме гнездовья драконов?
- Заброшенная, свалка желаний. Светлые не отправляли туда никого, уже очень давно. Я не помню, значит точно пять кругов жизни.. Забирать некому ...места нелюдимые.
Уксус, который Сантес разливал вместо вина, имел все признаки «дедушки». Первый глоток был явной отравой для человеческого желудка, а вот на втором кубке, Саша уже начал улавливать оттенки вкуса. Дожидаться когда напиток раскроется во всей красе в планы не входило. Мало ли что придет в голову новому дружку Сари Герберту, чьим смыслом жизни, оказывается, является просто война. Может он мальчишку начнет пытать, а может его папашу? Пусть разбираются в своих играх сами. Решение идти спать, без пусть и натопленной уже бани, пришло внезапно. И это решение было окончательным и бесповоротным. Осталось сделать какую-нибудь глупость, дабы соответствовать образу чокнутого Сари. Александр поднял кубок, достал птичку, болтающуюся на капроновой нити под одеждой и, поцеловав её, произнес тост:
- Нет такого дела, которое я был бы обязан выполнять. Я ничего не желаю и... и ни в чём не нуждаюсь - и всё же я занят выполнением предписанных обязанностей. Бхагават гита, глава третья текст 22... Я, спать. За успех нашего безнадежного дела.
Опорожнив кубок до дна, Саша вытряхнул в него содержимое своей импровизированной пепельницы и снова спрятал её в один из множества карманов жилетки.
– Я не хочу видеть Сантеса, болтающегося на веревке. Где моя постель?
Сантес оценил заботу о его жизни и здоровье несколько позже, чем это сделала Грета. Как фея, она появилась из ниоткуда, с масляной лампой в руке. Махнув на прощанье рукой, Саша включил фонарик в мобильнике и, прихватив свой мафиозный плащ, двинулся вслед за провожатой. Он уснул не раздеваясь, в полете, еще до того как голова коснулась подушки.
В это самое время, наследник общинного капитала пока не прошел и половины пути до ворот Кастоса. На небе горели яркие звезды. А обработанные заботливыми руками пшеничные поля и виноградники, простирающиеся по обеим сторонам дороги, кричали о безопасности земли под ногами.
Спальня гостиницы.
13.08.10 05.30
Город Кастос. Трактир «Белый лебедь» Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Заурнице
Будильник прозвонил, как обычно, в половину шестого. Саша тут же, на ощупь поставил его на отсрочку и открыл глаза. Чуда не случилось, он все еще был не поймешь где, в мире населенном драконами, рабами республиканского происхождения, Сари и неведомыми лесными тварями. Номер был небольшой, но довольно уютный. По Алтайским меркам, Саша смело дал бы ему четыре звезды, а по Ангарским все пять. Это был практически полу люкс. Окно во всю стену, с балконной дверью, ведущей на широкую террасу и, невероятно, но отдельный санузел с раковиной и проточной водой. Саша давно привык смотреть на уровень жизни людей по оснащенности сортиров, и его отношение к гражданам порабощенной республики Кастос, резко улучшилось. Здесь конечно не было смывных бачков, и кранов. Республиканцы не экономили воду, она тихо струилась по переливным емкостям, унося канализационные сбросы, куда то вниз, в необъятные глубины лабиринта.
Седельные сумки, с набранным на свалке желаний добром, стояли здесь же в номере. Александр побрился на ощупь, так же на ощупь причесал волосы, воспользовавшись своим походным гаманком с мыльно-рыльными принадлежностями и, закурив, вышел на террасу.
Это был другой город. От вчерашних фантазий о внутреннем пространстве сектрала не осталось никакого следа. Саша стоял на верхнем ярусе амфитеатра, а в предрассветных сумерках открывался мирный и зелёный город. Широкие балконы, увитые зеленью. Ажурные лестницы и двери, с вставками из разноцветных стёкол. Здесь не было дорог, только висячие дощатые мостки, огороженные резными перильцами, выкрашенными в белый цвет. Голос мальчишки, вчера встретившего путников у ворот, резко вывел Сашу из еще полусонного состояния.
- У нас самая красивая слобода, Сари Александр. Видели бы Вы, как ослепительно сверкает она в свете солнца. Сари Герберт обещал скоро вернуться. Отец говорит, что он вообще никогда не спит. Вы будете завтракать?
- Да, я уже спускаюсь.
Мальчик юркнул в узкую щель и исчез из вида. Вернувшись в номер, Александр внимательно осмотрел свои пожитки и решил ничего пока не брать с собой, кроме топора и мафиозного плаща. Планировка гостевой части очень напоминала обычную многоквартирку. Единственный коридор вывел к единственной же лестнице. Обеденный зал ожидаемо был пуст, но Сашу даже не забавляли мысли о том, какими же страшными существами должны быть Сари, чтобы это респектабельное заведение вмиг опустело. Он запоминал, что нужно найти на свалке желаний, если такая возможность вновь представится: сигареты, зажигалки, перец, любые самые вонючие приправы с пищевыми добавками….. От мещанских мыслей его отвлек голос Герберта. Сари был бодр, весел и прямо с порога плюхнулся на свой вчерашний стул.
- Доброе утро. Я понял наконец, где вчера ошибся. Сегодня пойду пешком. Ты со мной?
Саша безразлично пожал плечами и кивнул головой, показывая, что более важных дел за ночь у него не накопилось.
- Нет дорог, там, где стервятники пляшут. Если бы были, я бы знал. Там серые обитают, а серых даже кошки боятся. Забили уже лазутчиков скорее всего. По танцу смерти видно, что забили. Не с кем воевать. Но посмотреть надо. Ты есть будешь? - Саша снова кивнул головой. – Тогда я тоже.
На столе мгновенно появилась яичница на сливочном масле и вчерашний хлеб. Хозяева явно не ожидали, что гости будут завтракать. Видимо не спавший всю ночь Сантес тер красные глаза и слушал распоряжения дорогого гостя.
- Лошади остаются у тебя. Мне они без надобности, а тебе пригодятся. Можешь продать. Могу послать к тебе посыльного. Всё, что попросит, найди и дай.
- Я понял. Все сделаю как всегда.
- Я встретил рассвет на смотровой башне. Далеко не все как всегда. Настают интересные времена. Поступай по обстоятельствам. Прекрати жлобствовать и продавай по местным ценам весь хлам, что скопился у тебя в подвале. Он никому не нужен кроме тебя. Продуктов лучше запаси для семьи.
- Всё действительно так плохо?
- Во много раз хуже, чем ты можешь вообразить. Гномы успели уйти и расползлись по лесу у свалки желаний на юге, глупые на севере,...запасай продукты в лабиринте. Мальчонка у тебя дюжий, пусть припрячет поглубже. Могут пожаловать гости с Золотого утёса.
- Нет... Нет, Герберт. Золотой утёс далеко... Очень далеко. Только не в Кастосе.
- Кастос, прекрасно защищенная, древняя крепость. Этот зал выдержит даже гостей с золотого утёса. Я знаю. Твоей семье ничего не угрожает. Только прилипалы. Они слепнут от света и мрут от болтов. Вы справитесь. Не поднимай панику. Мои слова только для твоих ушей, по дружбе.
Сантес был в шоке от услышанных новостей. По всему его, растерянному виду стало заметно, что мысли заняты уже совершенно иными заботами. Герберт макнул кусочек лепешки в желток глазуньи, закинул его в рот и вышел из трактира, не оглядываясь. Александр за свою полевую и вахтовую строительную жизнь привык к стремительным людям, которые мало спят и много делают, но это был перебор. Его позвали с собой, но никак не согласовали последовательность совместных действий. Саша включил чокнутого Сари и продолжил степенно доедать свой завтрак.
- Припрячь мои сумки куда-нибудь. Я ничего не буду с собой брать, но мои вещи мне еще пригодятся. Не знаю когда, но я за ними обязательно вернусь.
- Не торопитесь, Сари Александр. Сари Герберт всегда сам готовит себе факел. Это требует времени. Я надеюсь, вам понравится факел, приготовленный для вас. – Сантес как будто постарел за считанные минуты. Это был уже не жизнерадостный Санта без колпака и бороды, он говорил глядя в одну точку, находящуюся далеко, далеко в будущем.
Когда Саша вышел наконец из трактира с факелом в руке, Толин еще мирно спал в коляске, завернувшись в свою белоснежную бурку, недалеко от городских ворот, Стуба выезжал за границы Веселой Горы на полупустой телеге, а Леонидыч, после короткого совещания в чудовищнице, принял решение в течении трех суток ограничиться в поисках собственными силами, и не выносить пока сор из избы.
Лабиринт.
13.08.10 07.00
Город Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Настя
Узкие улицы лабиринта лежали во мраке. Открытые для дневного света участки вентиляционных колодцев ведущих в неведомые глубины, сменялись узкими крытыми галереями. Стены испещрены бойницами. Вокруг множество дверей, ведущих неизвестно куда. Тяжёлые металлические двери кварталов сменяются легкими деревянными дверьми слобод и домовладений.
Миц шел немного впереди Сари и показывал дорогу. Герберт замыкал шествие, аккуратно и бесшумно закрывая каждую дверь. Иногда он разбавлял гнетущую тишину короткими комментариями.
- Кастос, шедевр военной архитектуры, а лабиринт, просто величайшее достижение, недоступное рабскому сознанию. Мы идём в сумерках, но днём ничего не видно даже в свете факелов. Представь, что вместо серого неба нас слепит яркий солнечный свет из колодцев. То свет, то тьма. А каждая дверь под прицелом. Не успеешь прищуриться, как схлопочешь с десяток стрел. На самом деле это не лабиринт, а, общий для всего города, подвал слобод и домовладений. Даже горожане знают только малую часть лабиринта. Чем ты мельче, тем короче дорога. Вот мы и пришли.
- Как уже?
- Да. Слобода Сантеса очень близко к Городским воротам. Пеший путь в сотню раз короче конного. Даже тот, по которому прошли мы. Есть короче.
Подойдя к узкой щели в стене, в которую вряд ли пролез бы даже Миц, Герберт неожиданно сказал в темноту:
- Передай, отцу, что я благодарен ему за заботу. – В ответ неожиданно послышался тонкий девичий голосок:
- Хорошо, я передам, Сари Герберт.
Герберт повернулся к Саше, и весело засмеялся:
- Сантес, не совсем потерял голову от дурных новостей. Послал девчонку, предупредить стражников, чтобы открыли ворота раньше обычного. Боится, что за нерасторопность я укорочу их на голову. Он конечно человек хороший, но раб, ничего с этим не поделаешь.
Как только Сари вышли на центральный луч, Герберт легким движением стряхнул пламя и отдал потухший факел провожатому. Саша не стал пытаться повторить фокус и просто передал свой. К его удивлению Миц так же легко затушил факел и пристроил его на ремешок за спиной вместе с факелом Герберта. Ворота действительно были открыты. Стражники, завидев путников, перестали разговаривать и смотрели себе под ноги. Миновав ворота, Герберт уже отвечал на вопрос, который Александр только собирался задать.
- Свет нужен нам, не им. Девчонке Сантеса еще лет пять, шесть. Половину своей короткой жизни она играет в прятки в лабиринте со старшими братьями и сестрами. Они и показывают ей пути, которые больше недоступны даже для них самих, не то, что для взрослых. Она знает каждый закуток и каждую щель на ощупь. Добежать до ворот в полной темноте для неё проще простого. Уверен, она вернется домой значительно раньше своего старшего братца, как бы он не торопился.
Некс.
13.08.10 07.30
Дорога к воротам города Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Настя
Между холмами еще стелился туман. Некоторое время тишину нарушал только звук шагов. Герберт начал было раскрывать нить событий прошедшей ночи, но вдруг затих, и остановился у обочины.
- Слышишь?
- Похоже на стук копыт.
- Давай подождем здесь. – Герберт натянул капюшон и опустил голову, приняв позу смиренного республиканца. Саша попытался повторить маскировочный трюк, но вышло как всегда. Пятнистый капюшон энцефалитки, с торчащим из под него козырьком бейсболки, на контрасте с кожаным, мафиозным плащом выглядели жутко нелепо и выдавали в хозяине вещей пришлого со свалки желаний. Герберт поморщился, и Саша, спрятав бейсболку в рукав, застегнул замок накомарника. По реакции попутчика он понял, что так еще хуже. На смиренного республиканца Александр не походил и Герберт махнул рукой, признав розыгрыш неудачным. Всадник между тем приблизился уже вплотную. Плюмаж на рыцарском шлеме покачивался в такт шагам лошади. Саша, глядя исподлобья, пытался понять, на что похожи доспехи этого странного рыцаря. Подобного наряда он не видел даже в компьютерных играх. Вывод напрашивался сам собой. Перед ними еще один чокнутый Сари со свалки желаний. Герберт заговорил, когда всадник поравнялся со смиренно стоящими у обочины путниками:
- Доброй дороги тебе, Сари Анексиан.
Всадник неожиданно легко соскочил с лошади и сгреб Герберта в охапку.
- Герт, дружище. Как же я рад тебя видеть.
Герберт сделал подсечку и Сари повалились в придорожную траву, не разжимая объятий. Завязался шуточный поединок победителя в котором сложно было определить. Через некоторое время давние друзья уже сидели в траве друг против друга.
- Вот уж кого не ожидал встретить так это тебя, Герт. На какую войну ты направляешься сегодня? Кстати, ты знаешь, что на ближайший круголет я совершенно свободен?
- С войной пока не все ясно. Кто-то забил лазутчиков из дыры между мирами. Мы с Александром идем посмотреть, вокруг чего стервятники кружат свой танец смерти уже второй день. Кстати, знакомься… Александр, только вчера с поля чудес.
Некс так быстро оказался рядом, что Саша уверовал в антигравитацию и телепортацию вместе взятые. Вот он сидит напротив Герберта в придорожной траве, а через мгновенье уже тянет руку для рукопожатия.
- Анексиан, можно Некс.
- Александр, можно Саша.
Герберт неведомым образом тоже мгновенно оказался рядом. Это навело Александра на мысли о том, что шансы победы в любой возможной войне у Сари весьма велики. Некс как раз рассматривал нелепый наряд Александра, когда Герберт дружески хлопнул его по плечу.
- А что ты хотел? Он только вчера со свалки желаний. Когда я забрал тебя, ты выглядел еще смешнее.
Герберт засмеялся, и ещё раз обнял Некса. После этих слов, Саша начал смутно догадываться, что у него появился старший братец. Отношения Герберта и Некса очень напоминали связь наставника с давно вышедшим из под опеки подаваном. Возраст Сари определить очень сложно, и по словам, и тем более, по внешнему виду. Сари выглядят так, как желают выглядеть. Сторонний наблюдатель сказал бы, что вся эта троица примерно одного возраста, лет тридцати.
Некс, тем временем, уже пел Александру хвалебные оды о Сари Герберте. Его восхищение своим наставником было искренним и нисколько не напоминало лесть.
- Ты не представляешь, как тебе повезло, что именно он забрал тебя со свалки желаний. Герберт …это … легенда. А мне то как повезло, что я встретил вас вместе. Теперь он точно захочет, чтобы я отвечал на твои глупые вопросы вместо него. И не сбежит от меня, как в прошлый раз. Так куда мы едем?
- Это еще вопрос, кто от кого сбежал. И мы не едем, а идем. Лошади не пройдут к месту танца смерти. Там нет дорог. Я думаю тебе лучше одеться полегче. Не мое дело конечно, но ты очень громко бренчишь в своих железках.
По внешнему виду Некса было понятно, он согласен на все, лишь бы подольше оставаться в обществе Герберта.
- Так даже лучше. Пешком куда интереснее. Я, недавно, умыкнул у деда, его магическую палку. Стучал, стучал. Хотел быстро с места на место сигать научиться, не как мы, куда взгляд достает, а как светлые, куда угодно, понимаешь? Так не получилось ничего... Я долго голову ломал, почему не получилось. Это потом до меня только дошло. Не получилось, потому, что без надобности мне это. Светлые, по всему миру шастают, потому что у них везде дела неотложные есть. Им везде успеть надо, вот они и шустрят. А мне то, куда торопиться?
Герберту наскучила болтовня Некса и он резко его оборвал.
- А палку эту ты куда дел?
- Да вот она, к седлу приторочена. Таскаю за собой, сам не знаю зачем.
Герберт подошёл к лошади, как к своей собственной, и отвязал посох.
- Добрый жезл. У кого ты, говоришь, его умыкнул.
Некс засмеялся, и хлопнул себя ладонью по бедру так, что доспехи издали характерный звон.
- Ты не поверишь... у Астарта.
- Да ну...- Наставник сморщился от резкого металлического звона доспехов. - У самого Астарта?
- Я не ты. Войнушки на пустом месте, пока, организовывать не умею. Беру задачи в пределах своих фантазий. А ты пробовал у деда посох умыкнуть? Не знаю как для тебя, а для меня это очень сложная игра была. Да я и не знал вовсе, что это палка Астарта. Это потом только, когда я уже посох прибрал, разглядел что это Астарт. Да я и забыл про неё вовсе, про палку эту.
- Твою бесконечную болтовню, я еще могу стерпеть, если обещаешь переключиться на Сашу и отвечать на его вопросы. Но от железок нужно избавиться немедленно. Или иди дальше своей дорогой. – Дальше Герберт уже выражал свое негодование Александру. – Этот сверкающий бубенчик, увешанный перьями, еще смеет представляться везде моим учеником. Скажет тоже… забыл. Даже перья на шлеме и те, наверное, ни разу не менял. Все свое ношу с собой. Скряга.
- Да ладно тебе, Герт. Где я такие перья еще возьму. Такие перья только на поле чудес можно найти. А я поле чудес.... не люблю.
- Да ты потому не любишь, что жадина. У лошадей поди ноги подгибаются, когда ты туда наведываешься. Хорошо даже, что палку у Астарта умыкнул. Пореже теперь бываешь. Думаешь припомнит тебе, когда ты на его территорию, в дыру между мирами, сунешься. Только Астарт, дед башковитый, это он специально тебе палку свою подсунул. Пользоваться ты всё равно не умеешь, а в нужный момент, она свою роль сыграет. Смотри, как складно получается. Если бы она ко мне попала, выбросил бы я её, да и думать забыл... Я уже, глядя на тебя, снова сам болтаю без остановки. Да это зараза какая-то. Пойдем, Александр. Некс нас догонит. Если бы не большая война между мирами….
- Я уже молчу. Только переоденусь. – Анексиан показал пальцем на коляску Толина, который, к своему счастью или несчастью, как раз дремал в пределах видимости, проспав открытие ворот города. – Не торопитесь, я сейчас.
Александр не раз слышал, что медведи передвигаются несообразно быстрее своего ожидаемого неуклюжего внешнего вида. Анексиан вытворял нечто подобное легко и непринужденно. Легкий плащ почти до земли не позволял видеть его ноги, но он, практически мгновенно, уже оказался рядом с коляской и легонько постучал по ней. Такой скорости позавидовал бы любой спринтер мирового класса. Саша подумал, что Герберт сейчас тоже повторит трюк с телепортацией в пределах видимости, но тот лениво побрел к повозке, давая Александру возможность держаться рядом и не отставать.
Толин проснулся и увидел стальные холодные глаза Анексиана. От добродушного болтуна не осталось ничего, на Толина смотрел хозяин земли под своими ногами. В голове сразу зазвучали слова Марты: «Когда холод по спине и язык каменный». Несомненно, перед ним был Сари.
- Я Анексиан из Акропоса. Хозяин этой земли. Как тебя звать?
- Толин... с Весёлой Горы.
- Мне нужна твоя одежда. Раздевайся.
Толин никогда не испытывал привязанности к вещам. Если Сари нужна просто одежда, почему бы её не отдать. Он неторопливо начал снимать с себя подарки печатников. Вещи были очень добротными и безумно дорогими. У Марты, определенно, был хороший вкус.
- Сапоги!
Толин снял сапоги без сожаления, даже с радостью. Большую часть своей простой жизни он ходил летом босиком или в просторных ичигах проложенных ароматной травой. Ни разу не надеванные новые сапоги успели слегка натереть ноги. Достоинство, с которым Толин расставался со своими вещами, безумно понравилось Герберту. Он вмешался в процесс грабежа, как только вплотную подошел к коляске.
- Я Сари Герберт из Акропоса. Хозяин этих земель. Отвезешь доспехи Сари Анексиана в Кастос. На воротах скажешь, что по моему поручению едешь в «Белый Лебедь». Возьмешь провожатого. Владелец «Белого лебедя» Сантес найдет тебе хорошую одежду. Повтори.
- На воротах сказать, что я по поручению Сари Герберта ищу владельца «Белого Лебедя». Взять провожатого и передать Сантесу доспехи Сари Анексиана. Все.
- Нет не все. Еще взять у Сантеса добротную одежду по размеру. Теперь все.
Толин, оставшись в исподнем белье, закутался в теплую бурку, а Некс, переодевшись, с любовью укладывал свои доспехи в коляску. До бурки дело не дошло. Герберт авторитетным взглядом указал Нексу на его собственную легкую накидку.
- Оставь на себе хоть одну вещь по размеру. В этой бурке ты будешь похож на короля гномов, за которым несут шлейф.
Толин действительно был значительно крупнее и выше Некса, но если несоразмерность остальных вещей еще можно было хоть как то исправить при помощи, покрытого ажурным золотым шитьем, пояса, то длину бурки и размер сапог подогнать по размеру было уже невозможно. Анексиан выразительно посмотрел на бывшего наставника, спрашивая разрешения, оставить свои металлические сандалии от доспехов.
- Нет. Все твои погремушки уезжают в Кастос, или ты идешь своей дорогой.
Анексиан сделал вторую попытку, примерив один сапог и показав, что тот болтается на ноге.
- Нет Некс, я еще не соскучился по лязгу твоего железа.
Толин между тем вылез из коляски и проворно насобирал на обочине достаточное количество ароматной подстилки для стелек. Никого не спрашивая, он, как для собственных ичигов, простелил подошву второго сапога.
– Примерьте, Сари Анексиан. Теперь должны быть впору. Мне они жмут. Я знаю, что обувь не по размеру - пытка в дороге.
Некс, после примерки подобрел, и снова начал превращаться в болтливого юнца.
- Ну и ножищи у тебя, Толин с Веселой Горы.
Герберт жестом руки приказал всем закрыть рот и указал Нексу пальцем на его лошадь, все еще пасущуюся поодаль. Саше снова посчастливилось увидеть, как быстро передвигаются Сари, но его реакция не шла ни в какое сравнение с удивлением Толина. У того просто отвисла челюсть. Пока бывший подаван возвращался верхом и отвязывал от седла походную сумку, Герберт уже подарил его коня Толину. Анексиан сам хотел сделать подарок, но Герберт резко осек его.
- Я подарил тебе столько коней, Некс, что вправе передарить одного из них. – Теперь Герберт уже смотрел строгим взглядом на Толина. – Я дал тебе поручение. Почему ты еще здесь? Забирай свой разросшийся табун и поезжай в Кастос.
Толину не нужно было повторять дважды. Он мигом привязал подарок к коляске и бегом направился ловить собственную пристяжную, пасущуюся неподалеку, а Герберт уже направлялся в сторону танца смерти стервятников.
- Некс, ты столько круголет болтался рядом со мной и все как ребенок. Что ты можешь подарить? Коня? У него уже есть запасная лошадь. Свои доспехи? Они не стоят даже пояса, который ты у него забрал. Я знаю шитье мастерских Шепета и знаю его настоящую цену. Не пытайся сегодня строить из себя благодетеля, ты грабитель, и самый лучший подарок с твоей стороны, пока, просто запомнить этого достойного человека. Отблагодаришь при случае, когда ему действительно будет что-нибудь нужно. Почему ты идешь за мной, развесив уши? Где жезл Астарта?
Некс быстро перевел стрелки на Александра.
- Ты не видел мою волшебную палку? - И пока Саша озадаченно моргал, вспоминая, где они изначально встретились, скрылся из вида. Герберт продолжал идти, читая лекции уже новому ученику.
- Не верь ему, он в лицо запомнил всех муравьёв, которые бродят рядом с тем местом, где я её бросил. Некс знает язык животных. Лучшего напарника в нашей компании трудно себе представить. А то, что он, как и ты, по неопытности не знает назначение и ценность вещей, даже может быть больше благо, чем вред. Я тоже много чего не знаю.
В городе.
13.08.10 09.00
Город Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Сваор.
Первую часть поручения Сари Герберта Толин выполнил более стремительно, чем мог ожидать. Как только он заикнулся на воротах, что выполняет поручение Сари, у него тут же изъяли коляску и выдали проводника. Кортеж сопровождения коляски с имуществом Сари, состоящий из вооруженных воинов, бегом двинулся по центральному лучу к площади правосудия, а Толину предложили прогуляться по лабиринту. В «Белом лебеде» он оказался значительно быстрее, чем мог себе представить. Сантес был очень любезен и даже на время отвлекся от терзающих его волнений. Уже накормив гостя, но еще до того как доспехи Анексиана прибыли вместе с коляской и двумя запасными лошадьми во внутренний двор гостиницы, он честно признался что одежду такого размера и такого качества в Кастосе найти невозможно. Оценивающе оглядев габариты наследника общины, он сказал, что лучшие портные в течение часа подгонят по фигуре костюм в котором будет не стыдно ходить по городу. Но саму ткань и шитье, соответствующую исподнему белью и бурке, найти невероятно сложно. Тем более по словам, не имея на руках образца оригинала. С сапогами было еще сложнее, но Толин сходу отмел саму идею сапог: «Негодные были сапоги, жали. Я их выбросил. Марта примет мое решение. Пускай печатники снимают мерки и везут новые, мне не к спеху. Это нормально. Ненормально, что она заботится обо мне, а я не ценю. Годами сворачивает кровь писарям, чтобы печатники везли дельные вещи, а не абы что. А я раз всего надел и весь труд насмарку. Не в кафтане дело, в Марте. Вроде мне её забота на дух не нужна. Но ведь это не так».
Осознав, что перед ним наследник общины Сантес вообще растерялся и попросил повторить поручение Сари Герберта. Толин никогда не жаловался на память и повторил слово в слово: «Еще взять у Сантеса добротную одежду по размеру. Теперь все». После этого у Сантеса отлегло от сердца. Добротную одежду по размеру в Кастосе найти можно, идентичную нет.
Через час Толин уже был одет и даже обут в просторные ичиги, которые выбрал сам. Осталось попробовать найти хотя бы пояс, соответствующий прежнему, но тут Сантес уже был бессилен. Он послал в антикварные лавки с Толином свою дочку Злату, проводником, предупредив, что такой пояс, скорее всего, стоит немалых денег.
Злата оказалась одного возраста с Янеком. Она вела двухметрового наследника общины за руку в полной темноте лабиринтов, и ему настолько стыдно было бояться, что казалось, извечный страх темноты окончательно побежден.
Толин шел за покупками, не имея представления о деньгах. Он не умел ни считать, ни писать. Это удел писарей, недостойный наследника общины. Злата вела его по пути судьбы самым кратчайшим путем, доступным двухметровому наследнику. Разговаривать с девочкой во тьме лабиринта Толин не решался, дабы не выдать остатки своего страха темноты, дрожащим голосом. Но если уж им выпадала удача пройтись по одному из лучей в свете яркого солнца, он старался уделить этому, не по годам смелому, ребенку максимум внимания.
- Дядя Толин, а сколько ворон на небе?
- Да откуда же мне знать.
Злата разочарованно надула губы:
- А… я думала ты знаешь.
- Почему я должен знать?- Игра в почемучку, которая способна накалить любого взрослого человека, доставляла наследнику общины истинное удовольствие. Единственным своим долгом перед богами и родом он считал только воспитание детей и готов был бесконечно отвечать на их нелепые вопросы.
- Отец всегда говорит, ворон будешь считать, когда наследницей станешь, а сейчас делом займись. Ты ведь наследник?
Толин гротескно рассмеялся, но в глазах проступили слезы:
– Папа шутит, чтобы ты не баловалась. Наследницей надо родиться. А вот богатой невестой можно стать. Тогда точно можно ворон считать и ни о чем не думать. – Он присел на корточки и нежно сжал маленькие кулачки девочки в своих огромных ручищах. В точности так же как делал это, объясняя сложные вопросы своему Янеку. - Но невестам нужно приданое. Пойдём, купим тебе гребешок. Ты ведь Злата и гребешок у тебя должен быть золотой. Только я не знаю, где в этом городе взять денег.
- Дядя Толин, ты такой большой и не знаешь! Деньги берут в банке, пойдем, я покажу. – Она шустро побежала по лучу и, показывая пальцем в сторону центральной площади, лепетала. – Там дом с красным крылечком, только детям туда нельзя. Отец никогда меня не берет с собой. Говорит, иди домой, маме помогай.
- Но сегодня же папа просил помогать мне, значит сегодня можно. Мне очень нужно в банк, а без тебя я заблужусь.
Если бы Толин мог предположить какую беду он накликает на всю семью Сантеса, он просто вернулся бы в трактир и уехал домой, как есть, без пояса, подарков для собственных детей и возможно даже в исподнем белье, но он следовал своей судьбе.
Банк.
13.08.10 11.30
Город Кастос. Банк общины. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Утрось.
Зайдя в огромный круглый холл с потолками в три этажа, Злата, впервые за все время совместной прогулки, почувствовала себя неуютно и начала жаться к Толину. Холл действительно был великолепен и способен вызвать трепет даже у взрослого человека. Четыре огромных лепных дракона, сверкающие позолотой, пристально смотрели сверху вниз в глаза просителям. Скульпторы постарались расставить статуи так, чтобы хоть один дракон смотрел любому посетителю, попавшему в холл, прямо в глаза. А если, просрочивший долг, кредитор не выдерживал каменного взгляда и отворачивался, на него смотрели уже десятки драконьих глаз с барельефов на стенах и потолке. И как раз в этой обстановке Толин впервые почувствовал себя как дома. Он закинул оробевшую Злату себе на шею и начал выискивать в атрибутах униформы клерков писаря с должностью посолидней. Вся эта вычурная атрибутика Банка Общины не произвела на него никакого впечатления. Драконы управы на Веселой горе выглядели куда живее. Да, они были мельче, но в их зрачках были подлинные алмазы чистой воды, да и сама работа скульпторов была куда более детальной и качественной.
Подойдя к стойке, Толин, с хозяйским видом щелкнул пальцем по звонку. Эта была детская игра. Застань писаря врасплох. Писарь появился незамедлительно, но не оказал должного раболепия. Он смотрел на нелепого верзилу с ребенком на шее и не знал как себя вести. Уж кем, никто и никогда, не смог бы испугать Толина, так это писарем с надменным лицом. Толин смотрел на клерка немигающим хозяйским взглядом. Он говорил тихо и разборчиво.
- Я тебя не помню. Ты был в общинной вотчине? Позови того, кто там был. Любого, я знаю всех.
Клерк кивнул и с презрением на лице удалился. Следующего, подошедшего к стойке писаря, Толин тоже не знал. Памятуя Марту, которая наделяла всех делопроизводителей способностью вечно играть в непонимание, Толин в этот раз выкинул козырь посерьезней.
- Я тебя не помню. Я просил позвать того, кто хоть раз был в общинной вотчине. Я Толин с Веселой Горы. Полноправный наследник общины. Принеси мне бланк бессрочного отзыва доверенности на того, кто тебя позвал. Я скреплю.
Перегнувшись через стойку, он вырвал лист из ближайшей папки с документами и, макнув палец в чернильницу, оставил свой отпечаток. Толин говорил медленно, вспоминая слова, которыми Марта описывала свои вечные скандалы в управе.
- У вас есть образец. Сверь и неси отзыв доверенности, на того, кто тебя позвал. Если ты не позовешь делопроизводителя, писаря или печатника, который хотя бы раз был в общинной вотчине, я скреплю бессрочный отзыв доверенности на тебя.
Конечно Толин делал это не для себя. Злата, сидящая на плечах, держала его дрожащими ручонками за волосы и он чувствовал её волнение. Спокойными, уверенными действиями и словами он просто успокаивал ребенка, показывая ей, уж где-где, а здесь то, точно, нечего бояться. Наверное так же и Злата чувствовала его неуверенность в темных закоулках лабиринта.
Ветхий старик с редкими седыми волосами держал в дрожащих руках оборванный клочок бумаги и не смел поднять глаз. Толин никогда не видел, что время делает с людьми. Опекуны и писари приезжали и уезжали, отбыв свой контракт в общинной вотчине, а с белорукими и новожилами он не знался. Да, возможно, на Веселой Горе и были люди, которые встретили там закат зрелости, но ни с кем из них наследник не был знаком достаточно долго, чтобы увидеть, что такое старость.
Видя нерешительность ветхого клерка, Толин пустил в ход свой последний козырь. Он закатал рукав и оголил печать. Татуировка дракона ожила на руке в лучах дневного освещения холла. Клерк немедленно схватил наследника за одежду и спрятал печать под плотной тканью.
- Не надо, Тоо. Я был в вотчине. Я помню тебя.
Конечно, в этом огромном сорокалетнем деревенском мужике сразу сложно было узнать скромного, щуплого мальчика в одночасье потерявшего и семью и друзей. Вообще всех людей, с которыми он когда либо был знаком. Лорас опознал его только по отпечатку пальца. Этот отпечаток был немым укором на каждой скрепленной наследником доверенности, которая попадала на глаза его первого опекуна.
Толин так и не узнал в клерке Лоо, человека который разбил ему сердце, ровно через год после смерти родителей, братьев и сестер, заставил полюбить и бросил. Даже сокращенное имя Тоо, которым очень долгое время называли его только Марта и Таисья, не оживило память.
- Я, почему то вас не помню. Но я не очень хорошо знаком со всеми контрактниками. Понимаете, у меня небольшая проблема. Я ведь в Кастосе первый раз... Я отдал свою одежду... а Марта...супруга... очень расстроится, если узнает о моих неприятностях. Только я не знаю, сколько денег мне нужно, чтобы купить похожую… Короче, мне нужны деньги, но я не знаю сколько. Вернее мне нужны вещи похожие на те, что Марта заказывает у печатников. Как бы это объяснить..
Сложно понять, обрадовался или опечалился Лорас тому, что Толин не узнал его. Он оборвал наследника на полуслове, просто погладив по рукаву.
- Не беспокойтесь, мы откроем вам неограниченную кредитную линию.
Толин списал волнение в голосе престарелого клерка на страх бессрочного отзыва доверенности, и тут же перешел к перемирию.
- Поскольку недоразумение разрешилось, я не имею оснований отзывать доверенность у вашего… – Толин усвоил не очень много слов из делового лексикона Марты. – Я просил, позвать того, кто был в вотчине, он позвал. У меня нет…эээ… разрывать его контракт. Как бы это сказать…
Лорас снова погладил наследника по рукаву давая понять, что он все понял. Потом он поднял руку вверх и к ним подбежал молоденький клерк с пером и походной планшеткой.
- Будешь сопровождать этого достойного человека и оплачивать его счета. Наследнику общины не пристало думать о такой мелочи, как деньги. У него неограниченная кредитная линия. Достаточно того, чтобы он скрепил каждый счет своим пальцем.
Когда Толин с ребенком на шее покидал холл. По лицу Лораса текли скупые старческие слезы. Он понимал, что не сможет загладить свою вину перед этим все еще маленьким мальчиком никакими деньгами. Тем более, это действительно были его деньги и по закону, и по справедливости.
Корб.
13.08.10 12.30
Гнилой лес. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Обестина.
Сари свернули с дороги задолго до границы пастбищ и диких вырубок. Герберт, до границы леса, пока вьющихся стервятников еще было видно, шел напрямую на танец смерти. В непролазных кустах вырубок он неведомым путем находил направление, ориентируясь по солнцу, и только войдя в лес, когда кроны могучих деревьев сомкнулись над головой, шутейно передал бразды правления экспедицией Анексиану. Тот нисколько не напрягся и даже обрадовался оказанному доверию, тут же изменив направление следования. В дальнейшем они передвигались уже гуськом. Некс, с посохом Астарта, шел первым, бесшумно прокладывая тропу для остальных. Замыкающим был как всегда Герберт. Из всех троих, только шедший посередине Александр умудрялся шуметь и оставлять следы.
- Да что за наказание такое, опять ветку задел.
- Не причитай. Смотри на Некса и делай как он.
- Это плащ, длинный.
- Это не плащ, а ноги твои деревянные. Смотри, как Некс идёт. А у него обувка от самого Толина с Весёлой горы.
Некс поднял руку показав, что нужно остановиться и… в одно мгновенье оказался рядом преодолев не меньше десяти метров.
- Разворачиваться нужно или звать кого-нибудь. – Некс смотрел то на Сашу, то на Герберта, как бы спрашивая разрешения учителя на более короткий путь. – След по которому мы идем, пересек сам себя.
Саша, услышав слово след, искренне удивился и начал оглядываться по сторонам. Проводник понял, что объяснять ситуацию лучше Герберту.
- Смотри Герт, кровь. – Некс телепортировался на пару метров в сторону и поднял лист с запекшейся каплей. – Лазутчики твои корба ранили. Догонять не стали. Здорово зацепили, луки что ли мощные? Корб близко не подпустит, сразу кишки вытряхнет.
- Пуля это. Бесконтактное оружие. Я бы показал, но автомат у Сантеса остался.
Некс снова оказался рядом и, дождавшись молчаливого согласия Герберта, издал неприятный хрюкающий звук. Отзыв раздался на приличном отдалении.
- Далековато, подождем чуть. - Некс устроил какую-то показательную программу по спортивному телепортированию в пределах видимости, появляясь то тут, то там. Наконец он снова оказался рядом и вынес неутешительный приговор. – Вряд ли выжил. Зря мы по этому следу идем. Вокруг конкретно этого корба танец смерти никто вить не будет. Только мухи. Он в такую непролазную глушь помирать залезет, что с двух шагов не углядишь.
Герберт, не говоря ни слова, одной только мимикой выражал согласие каждому слову, но прислушивался, все еще сохраняя надежду, что время потрачено не зря.
- Корбы живучие, не загадывай. Смотри, вот он.
- Это не тот. У этого с мордой нелады. Иди сюда, что встал? Не подходит. Ты его что ли? – Некс вопросительно смотрел на Александра и издавал какие то щелкающие звуки языком.
- Я же не герой боливуда, который плеткой слонов мочит. – Саша не мог представить, что удар резиновой дубинкой в состоянии нанести столь мощному животному значительное повреждение – Видел я таких, может быть даже этого. Я резиновой дубинкой бил, синяк максимум. Это еще до того как гномы появились.
- Ну и оторва ты. Да не ты, Александр. Ты как раз правильно сделал, уязвимое место нашёл. Что же ты, Герт, корба не подлечил. – До Некса наконец дошел смысл последних слов Саши, – а... гномы. Тогда понятно. Здесь гномы?
Герберт как можно более буднично и очень кратко рассказал как их новый знакомец, чокнутый Сари Александр, соблазнил рабов золотом. Корб тем временем подошел чуть ближе.
Некс, тут же, сиганул к нему, крепко обнял за шею, чтобы тот не убежал и продолжал говорить уже оттуда. - Ну, ты отморозок, Саша. Рабы проклянут тебя, если узнают. Хорошо хоть Герт рядом. Конечно не до корба, если такие дела… Правда синяк. – Некс, молниеносным движением рассек гематому, выпустив кровь, и уже снова, успокаивающе чесал корба за ухом. Шансы принудить штурмовой отряд к присяге, в глазах Александра, в очередной раз резко повысились. Сари убивают настолько же быстро, как бегают.
Некс окончательно успокоил животное и ослабил железную хватку. Говорил он теперь только для фона, перемешивая членораздельную речь с мелодичным шелканьем.
- Бить гномов - это Герберт горазд. т...ттт...т... Ему дел других нет, если гномы рядом… т… ттт.
Герберт поддерживал этот диалог как мог:
- В этот раз я не бил гномов. Земля схоронила их. Земля будит драконов. Переведи своему питомцу с резаной мордой, что мы здесь не просто так. Нам нужно выйти к танцу смерти. т.ттттт.
Когда корб развернулся и пошел в лес Саша понял, что Герберт тоже понимает язык животных. Или, во всяком случае, животные точно понимают его. Сари двинулись по свежему следу не меняя порядка, но держались теперь куда ближе друг к другу, чем до этого. Некс уже не соблюдал режим тишины и, время от времени, говорил:
- Герт не стал бить гномов..? Здесь… Это на самом деле зов земли.
Саша, ради любопытства, решил выведать у Герберта причину недоумения Некса, но тот молчал. Подаван с удовольствием раскрыл тайну своего сенсея: - Это громкая история. Эту легенду знает каждый республиканец старше семи лет. Да о ней знают вообще все, кто слышал о Сари. Не поделил как-то славный Сари Герберт, что-то с королём Шепетом. Что уж он не поделил, он сам потом расскажет. Да только залез он к нему в нору и заставил гномов сложить всё золото из их кладовых в сундуки. А чтобы больше входило, наш славный Сари Герберт заставил гномов ковырять из украшений драгоценные камни и плющить оправы молотками. Потом они сами снесли всё это добро в Акропос… ттттт. ттттт... Герберт заказал отлить из всего этого золота главные городские ворота с надписью "От короля гномов Шепета славному городу Акропосу на вечные времена". За работу он рассчитался драгоценными камнями. А поскольку мастеровые наши, что из Акропоса, толком с золотом работать не умеют, ворота получились корявые... только что золотые. Когда король Шепет узнал, какое убожество сваяли из его золота, что на нем написано и сколько за это заплачено, он умер от огорчения. Но уверяю тебя, даже в могиле ему не будет покоя. Ведь каждый входящий в Акропос, теперь думает, что гномы ничего не умеют делать. Какой чудак будет заказывать у них украшения, если они даже ворота отлить не сумели, подарок от короля.
Саша не очень поверил истории. Походило на сказки, которые местное население, по синей воде, рассказывает этнографам. Он, конечно, поддерживал разговор, но с предельным скепсисом:
- Можно же их сломать, распилить. Золото не прочный металл. У нас теперь даже меди не найти. Давно приемщикам снесли и на спирт обменяли.
- Шутишь, кто же посмеет напасть на Акропос? Там и дверей никогда не запирают, не то, что ворота. Нет, это убожество там действительно на вечные времена. Так вот... после этого, гномы поклялись убить Сари Герберта, любой кровью. А убить его можно только на поле чудес. Ведь там сбываются все желания. Каждый раз, когда он встречает гномов, которые пришли на свалку желаний забирать своих, они пытаются это сделать. Сколько гномов, ты положил на этих полях, Герт?
Саша вопросительно смотрел на Герберта, пытаясь добиться подтверждения правдивости истории, но тот просто приложил палец к губам, давая понять, что не собирается разочаровывать восхищенного ею ученика.
- Уверяю тебя, Некс, это мелочь по сравнению с тем, скольких я побил там в норе, когда они плющили свои побрякушки. Мастеров стоящих, всех до единого. У них на брошки, колечки эти рука не поднималась. Да по дороге, пока сундуки тащили, ещё столько же. Если выплеснуть на свалку желаний всю гномью кровь, какую я пролил, она станет болотом, на вечные времена.
Внезапно Некс остановился и поднял руку вверх:
- Вот он, смотри, ещё дышит.
Корб действительно забился в заросли, и увидеть его с воздуха было невозможно. Сари синхронно сиганули к нему через бурелом, оставаясь в пределах видимости Александра, и теперь оценивали шансы выживания. Осмотр раненого животного сразу же напомнил Александру сцену из приключений Буратино. Герберт был в роли знаменитого доктора Совы, Некс играл партию фельдшерицы Жабы, а ему достался народный знахарь Богомол. Саша действительно не мог предположить ничего, кроме, пациент либо будет жить, либо не будет жить. Корб смотрел на всех троих преданными глазами собаки, которая искренне верит во всемогущество своего хозяина.
- С ночи лежит. В нем и крови уже не осталось, – выдал свой диагноз Герберт.
Некс кивнул головой в знак согласия:
– Крови много потерял, но выжить может. На свалку желаний если снести, то всяко выживет.
- На свалке желаний и мертвый выживет, ты его туда снеси, попробуй. Куда нести?
Некс сиганул на вершину ближайшего дерева, и вернулся, озадаченно качая головой:
– Не видно. Танец смерти видно, а свалку нет.
Саша посмотрел в глаза раненого животного и вдруг понял, что они очень похожи по сути своего участия в жизни вечных шалопаев- Сари. Сари, по сути, не было никакого дела ни до корба, ни до Александра. Они использовали и того и другого в качестве свинцового ошейника на шее собаки бойцовской породы. Чем тяжелее ошейник, тем интересней игры, в которые они играют. Герберт всегда играл на короле. Он не позволял себе такие вольности как Некс. Если бы не Анексиан, Александр никогда не узнал бы, что Сари легко сигают в любое место пространства в пределах видимости или рассекают плоть холодным оружием быстрее, чем глаз способен это заметить. Герберт, скорее всего, знал самое эффективное решение очередного квеста, который удалось выхватить в этой прогулке, но давал своим попутчикам возможность самостоятельно решить эту задачку. Его не интересовали: эффективность, скорость, полезный опыт. Он насыщал глаза жизнью, наблюдал и задавал каверзные вопросы.
Задача была довольно простая. Подлечить корба. Вариант бросить его здесь умирать не рассматривался в принципе, поскольку это проигрыш. Перелистывание карты в компьютерной игре. Сама жизнь животного не имела никакого значения, как принцесса, которая ждет водопроводчика Марио после того, как он поднимет флажок. Но эта зверюшка весила полтонны и ориентиров, куда его нужно снести, пока не было. Герберт видел, что у Некса нет понимания, как решить головоломку, и сочувственно покачивал головой, не давая никаких подсказок. Сашу, как необстрелянного новобранца в своих играх, они вообще не брали в расчет.
- Ну и что будем делать, Сари Герберт, гроза гномов. На себе нам его не дотащить. И нести непонятно куда.
- А ты повесь флажок из своего плаща на макушке дерева и сигани по лесу. Свалка не маленькая, откуда-нибудь да видно.
- Да это-то понятно, но целиком нам его не снести. Может, разрубим и снесём частями... А там, на поле, загадаем, чтобы он снова сросся...
- Нет, рубить мы его не будем. Смотри, как он смотрит... он же понимает, что ты говоришь.
- Надо же, корба пожалел. Гномы, на тебя что, по-другому смотрят? – Некс протянул Герберту жезл Астарта. - На, скажи... заклинаю тебя озёрами пролитой мною гномьей крови- неси нас на поле чудес.
- Прекрати Некс, а то он сдохнет от огорчения. Мы ведь в его глазах, венцы творения. Подумает, что эти венцы тупее, чем его рыло, и сдохнет. А меньше чем за три ходки, нам его не снести. – Умирающий от кровопотери корб вздрогнул. Видимо действительно понимал каждое слово. Герберт тут же поправился, как будто за сохранение здоровой психики животного в квесте добавляются дополнительные очки. - Успокойся. Это мы шутим.
Герберт покрутил в руках жезл и передал его Саше, который к этому времени все-таки самостоятельно проложил пешую тропу до зарослей, в которых схоронился корб.
– Александр, ты же из глупого времени? Как эта умная штуковина работает?
Саша, пробираясь к попутчикам, уже понял почему лес называют гнилым. Растительность была настолько густой, что влажность на горизонте поверхности зашкаливала. Давно упавшие деревья поросли мхом и превратились в труху. Он несколько раз проваливался в какую то жижу, весь перепачкался и исколол руки шипами кустарника. Александр был злым на себя, корба, забравшегося умирать в такую глушь, и на дурацкие игры, в которые играют Сари. Заполучив жезл в настолько расстроенном расположении духа, Саша немного успокоился и привел мысли в порядок. Самая обычная сухая палка. Ничего умного в самом посохе не было, и быть не могло. На рогатину, венчавшую жезл, просто были навязаны разноцветные ленточки и мешочки. Легонько стукнув жезлом по собственному сапогу, Саша увидел, как мешочки стукнулись друг о друга и в воздухе проявилось облачко пыли. Перед глазами всплыл образ Герберта, который растер по морде Пегого горсть пепла со свалки желаний, перед тем как тот сам себя запряг и подготовил к дороге, но гипотезу надо было проверить. Саша вплотную подошел к раненому животному, взял посох за основание и начал, с театральным гротеском, стучать рогатиной рядом с рылом, выбивая из мешочков пыль.
– Ты долго еще собрался здесь лежать? Вали отсюда. Чтобы я тебя больше здесь не видел. – Корб нанюхался пепла, подскочил и убежал проч. На примятой траве, в луже крови, осталась пуля калибром 5,35.
Квест закончился очень обыденно. Не было никакой немой сцены из Ревизора, рукоплесканий или признания победы. Саша в тишине поднял пулю, обтер её о листву и положил в карман.
– Корб теперь сам до свалки желаний добежит. Пойдемте уже посмотрим, кого там стервятники жрут?
Сари по очереди отказались от посоха Астарта, оставив его Александру, и так же гуськом двинулись по тропе, которую снова прокладывал Некс. Поимев опыт ходить самостоятельно, Саша проникся к Анексиану искренним уважением. Земля под ногами всегда была сухой, твердой и ровной. Колючие заросли если и цеплялись за плащ, то уж точно не царапали кожу и не мешали движению. Но мысли Александра были совсем о другом. В его руках теперь был волшебный посох, который позволял колдовать все что угодно. Стоит только нюхнуть. Представляя, какие возможности теперь перед ним открываются, Саша, незаметно от других, давил в себе смех и чувствовал себя, как студент после первого косяка. Отрезвление произошло внезапно, как только они вышли на эпицентр танца смерти. На мертвых, черных деревьях, посреди затопленной поляны, были развешаны военнослужащие. Их нанизали на острые обломанные сучья, как бабочек в коллекционных коробках. Стервятники покрупнее все еще вились над недосягаемой добычей, но вороны уже порядком изуродовали висящие тела.
Саша видел смерть очень редко. Он, конечно, бывал на похоронах, и пару раз в жизни был свидетелем несчастных случаев, но такое приходилось видеть только по телевизору. Картинка была мрачной и дурно пахла. Единственным плюсом было то, что Нексу она тоже не нравилась. Он сморщился и отвернулся.
- Вот Саша, это как раз единственный минус общества Герберта. Как он находит такие злачные места? Вот твои лазутчики, Герт. Желаешь допросить?
- Желаю, но не этих. Было полторы дюжины, а здесь только пятеро. Ушли остальные. Найдем.
- Вряд ли. Серых они озлобили. Эти тоже разной степени свежести. По одному их давят. Возле этого болота пятерых словили, остальные тоже давно на суках висят. Я по карманам шарить не полезу. Не люблю лежалую падаль. Не хочешь сам, Сашу проси.
- Да пустые они, отсюда видно. Серых надо искать. - Герберт был как всегда невозмутим и расслаблен.
- Если искать то не здесь. Серые сейчас лазутчиков выживших давят. Где угодно могут быть, только не здесь.
Александр хотел задать Герту вопрос, но тот пальцем перевел стрелки на Некса и сиганул в неизвестном направлении.
- Видишь, Саша, выворотень свежий в болото вершиной завалился. Вот по нему Серые и лазили служилых по сучьям развешивать. Трясина здесь. Это они знак своим подают. Охота большая идет. Обидели их крепко.
- Может посмотрим, где еще стервятники вьются. Я не умею.
Некс сиганул на вершину ближайшего дерева и вернулся с новостями быстрее, чем Александр достал сигарету из пачки:
– Да, есть, строго на север. Далеко. Не успеем догнать. Всех передавят.
Герберт вернулся как раз в тот момент, когда у Саши возникла идея научиться у попутчиков телепортации. Он бросил под ноги армейский рюкзак и автомат с пустым магазином. Некс сразу подвинул рюкзак ближе к Александру, давая понять, что не разбирается в магии вещей.
В рюкзаке не было ничего интересного за исключением нескольких пачек овальных сигарет без фильтра и радио наушника, с нестандартным лейблом сделано в Китае на русском языке и знаком качества. Несколько банок консервов без этикеток, чай в квадратных пакетиках без ниточек и какие то личные вещи. Судя по тому, что вещи были грязные, рюкзак выпотрошили задолго до того, как его нашел Герберт.
Саша включил наушник и связал его с собственным телефоном. Техника работала исправно. Закинув девайс обратно в рюкзак Александр подвел итог обыска:
– Ничего интересного нет. Даже национальность определить невозможно. Лейбл странный какой то. Китайцы, зачем-то на русском языке сделано в Китае пишут. И знак качества СССР прилепили. Китайцы хитрые, они, что скажут, то и напишут. Лишь бы купили. Хоть сделано в Антарктиде на арабском. Автомат вроде наш. Но может быть тоже китайский. Эти калаши где только не делают.
Некс заинтересовался автоматом:
– И далеко бьет?
- Прицельная дальность тысяча метров. Врут конечно, но все равно далеко. – Саша отстегнул магазин, передернул затвор и показал, что в патроннике пусто. – Бесполезная игрушка. Патронов нет. Выбросить можно.
Насколько Александр смог понять за сегодняшнее утро, Сари никогда не разрабатывали детальных планов. Они выбирали направление и импровизировали в эту сторону. Направление на север определилось само собой, но скорость движения, которую своим присутствием в группе Александр снижал до скорости пешехода, была явно недостаточной для того, чтобы успеть взять языка. У Саши была надежда на посох Астарта, но каким образом его применить, пока было не ясно.
Из разговоров стало понятно, что они не очень глубоко ушли от границы гнилого леса и с вершин деревьев город виден как на ладони. Вот тут-то Александр и предложил использовать посох для того, чтобы перенести его назад к стенам Кастоса, преодолев тем самым почти половину пути до места следующего танца смерти. Попытка не пытка. Каким образом Саша оказался на вершине, он так и не понял, но судя по тому, что его попутчики тяжело дышали, подъем вместе с ним на дерево стоил им немалых усилий.
Город отсюда выглядел узкой длинной горизонтальной полоской на вершине невысокого холма. Саша, выбрал две довольно толстые ветви, на которых можно было стоять без опаски и устроился поудобнее, опершись спиной на ствол дерева. Стоять так в ветреную погоду было бы очень опасно, но ветра не было. Как будто сама природа помогала Александру совершить его первый прыжок через пространство. Любые, самые сумасшедшие на первый взгляд, поступки Сари воспринимают очень обыденно, поэтому не было ни подбадриваний, ни полезных советов. Группа поддержки сиганула вниз и наблюдала за чокнутым Сари из глупого времени молча.
Саша стукнул посохом о сапог и глубоко вдохнул. Мешочки ударились друг о друга прямо возле его носа. Ничего не произошло. Саша начал вспоминать цитаты из книжек про транс сёрфинг реальности, которые любила транслировать его двоюродная сестра. Нужно визуализировать место, куда ты хочешь попасть. А что там визуализировать? Придорожную траву? Откуда то появилась злость на неудачную попытку, на весь этот сумасшедший сон, длящийся уже вторые сутки, и, почему то, на деда с обложки «Души монаха». Потом припомнилась книжка Кастанеды, где Карлос под присмотром нагваля сиганул в пропасть. Смотреть вниз на разочарованные лица попутчиков совсем не хотелось. Саша стукнул второй раз, глубоко вдохнул, закрыл глаза и прыгнул.
Удар о землю был очень болезненным. Чтобы не закричать Саша скрючился в позе эмбриона и крепко вцепился зубами в сухую древесину посоха. Смотреть по сторонам не хотелось, как будто эти несколько секунд в положении кота Шредингера могли что-то решить. Через некоторое время Александр почувствовал, что кто-то пытается забрать у него посох и все-таки открыл глаза. Его ожидали две новости. Первая – прыжок к стенам города удался, и вторая - дед в мешковатом балахоне пытался отобрать у него посох. Несмотря на ветхий внешний вид, хватка у деда была железной. Саша боролся, но силы были явно не равны. От проигрыша в борьбе за посох Александра спасла только рука Герберта, которая мягко опустилась на плечо Астарта.
- Асти. Вот сколько раз я тебе говорил не лезть в мои игры? Я помнится, обещал обрить тебя наголо, если еще раз увижу.
Астарт сверкнул глазами и без тени страха возразил:
– Я тебе не Асти, слуга тьмы. – Он переключил внимание на Герберта, но все еще крепко сжимал посох в руках, продолжая борьбу.
- Я знал тебя мальчишкой с любопытным взглядом, пока ты не пристрастился нюхать пыль. Для меня ты всегда останешься Асти. Прекрати бесполезную возню. Я все равно не дам тебе его отобрать. Обмен. Твои волосы и твоя палка на нужную мне информацию.
Астарт признал очередное поражение и позволил Саше вырвать посох из своих рук. Выброс адреналина утихомирил боль. Александр даже припомнил, что адреналин часть эффективного обезболивающего в стоматологии и смог наконец подняться на ноги. Некса все еще не было рядом, видимо он не успел разглядеть точное место, и как раз сейчас искал их в окрестностях города. Герберт же, по дружески, приобнял Астарта за плечи и начал прохаживаться с ним по обочине. Он вел себя как старый добрый товарищ, но Саша видел те же самые движения, которыми Некс удерживал рядом с собой Корба, с гематомой на рыле. Это была железная хватка хищника, который играет со своей жертвой. Саша иногда слышал обрывки фраз, но в полноценный диалог его никто не приглашал.
Наконец Герберт приблизился и жестом попросил у Александра посох:
– Асти говорит, что ты совершенно сумасшедший для таких игрушек. Нюхать пыль вредно, Александр. Посмотри на кого ты будешь похож, если немедленно не прекратишь этим заниматься.
Герберт, передавая посох Астарту, всего на доли мгновения, ослабил свою дружескую железную хватку. И Астарт, и даже Саша поняли, что Сари просто позволил ему сбежать. Когда белый маг растворился в пространстве, в пределах видимости как раз появился Некс. Он тяжело дышал и нес на плече рюкзак и автомат убитого, где-то в непролазной чаще гнилого леса, лазутчика. Александр понял, что именно дополнительный груз и лишил Анексиана возможности быстро оказаться на месте. И еще он понял, что эта пауза нужна была Герберту как раз для того, чтобы вдали от ушей Некса, продемонстрировать Александру к чему приводит пристрастие к употреблению вовнутрь пепла из дыр между мирами.
Некс скинул свою ношу к ногам попутчиков.
– Я больше не буду таскать за вас ваши пожитки. Где посох?
- Его умыкнул у нас Астарт. Саша сопротивлялся, как мог. Не расстраивайся. Впереди много интересного и без твоего посоха. На заброшенной свалке у подножия утеса, у лазутчиков, оказывается, есть лагерь. Неприятель свил гнездо на моей земле. Это настоящая война. Война между мирами.
Некс устало сел в придорожную траву на обочине.
– Я устал. Я не пойду ни на какую войну без своего коня. Идите, куда хотите, я догоню.
Герберт в очередной раз хитро улыбнулся и показал пальцем на дорогу, по которой в их сторону, к своему счастью или несчастью, как раз ехал Толин. – Хорошо. Догоняй. Мы с Александром продолжим путь на колесах.
Гребень.
13.08.10 15.00
Северное направление окрестностей города Кастос. Параллельный мир. 4 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Третейник. Подани.
Все складывалось настолько удачно, что Толин к обестине уже практически сделал все свои дела. Пронырливый молодой писарь знал все злачные места, где могут продаваться рухлядь и безделушки гномов. Тем более антикварные лавки находились в лабиринте практически под центральной площадью, в непосредственной близости от банка. Толин довольно быстро подобрал пояс похожий на свой собственный, и оценил прозорливость Сантеса. Найти одежду, идентичную утраченной, было невозможно. Если и были похожие ткань и шитьё, то размер отличался разительно. Заглянув в ювелирные ряды, он сразу же отмел желание купить Марте какое-нибудь украшение. Глаз ни на что не падал. Печатники не раз пытались вручить его жене изделия подобного качества, но Марта ни разу не взяла. Зато гребень для Златы, нашелся чуть ли не в первой лавке. Торговец пытался было сказать, что украшение очень дорогое, но Толин уже принял решение подарить именно его. Писарь, округлив глаза, выписал чек, Толин скрепил его своим драгоценным пальчиком, и золотая игрушка тонкой работы тут же перекочевала с витрины в белокурую, нечёсаную шевелюру Златы. Затем уже Злата помогала выбирать гостинцы для ребятишек Толина в кондитерских рядах. На все покупки ушло не более получаса. Толину обязательно нужно было выехать назад не позже обеда и он немного смущался, все время поторапливая своих провожатых. Узнав в таверне, что запряженная тройка уже ждет его возле ворот, наследник общины даже не стал трапезничать и попросил проводить его к коляске короткой дорогой. Наконец городская суета осталась позади. Толин ехал по, знакомой ему теперь, дороге в добротной коляске на плавном ходу. По своим подсчетам, он должен быть дома еще засветло, сразу после заката. И все эти радужные мечты превратились в дорожную пыль, как только он заметил на дороге Сари Герберта с поднятой рукой. Бежать и прятаться не имело смысла. Толин придержал коней и полностью остановил повозку, как только поравнялся с Сари.
Герберт не стал представляться дважды.
– Мне нужна твоя телега и лошади. Мы едем на север. К подножию золотого утеса.
Толин понял, что у него нет никакого выбора, только тогда, когда Сари расселись по пассажирским местам, по хозяйски завернули его сумки с подарками в белоснежную бурку и бросили себе под ноги. Повозка была нужна не только с лошадьми, но и с кучером.
- Ты знаешь дорогу на север?
- Я знаю дорогу до Веселой Горы. Общинной вотчины. Это на севере.
- В следующий раз отвечай кратко. Да, Сари Герберт. Понятно? Повтори.
- В следующий раз отвечать кратко. Да, Сари Герберт.
- Езжай медленно. Останавливайся перед каждым путником или повозкой. – Герберт пристально смотрел на Толина холодным немигающим взглядом и дождался нужного ответа.
- Да, Сари Герберт.
Некоторое время путники ехали молча. Всем нужно было перевести дух. Даже по Герберту было видно, что он очень устал. Саша, разминая через боль тело, думал о том, что это видимо ломка от злоупотребления пылью со свалки желаний. Герберт делал вид, что дремлет, а Некс, время от времени, брал в руки автомат, вертел его в руках и пытался разобраться в устройстве. При свете дня Толин мгновенно разобрался с воротами, которые доставили ему немало хлопот прошлой ночью. И уже только после того, как повозка миновала дикие вырубки, а дорогу обступили заросли гнилого леса, терпение Анексиана кончилось.
- Саша, как эта штука работает?
Александр взял огнестрельную игрушку в руки и разобрал её тут же на сиденье коляски. Уроки НВП в советской школе не прошли даром:
– Это магазин, это боек, это ствол. Сюда заходит патрон. – Саша медленно собирал автомат и продолжал свои комментарии. – По итогу нужно просто нажать курок и тридцать маленьких болтов вылетают из ствола без перезарядки.
Некс ничего не понял. Магия вещей доходила до него очень туго. Тогда Саша достал из кармана пулю, подобранную в луже крови, и отдал Нексу.
– Болт выглядит вот так. С виду маленький, а одного такого хватило, чтобы корба смертельно ранить. Только патронов с болтами у нас нет. Бесполезная игрушка. Без патронов не работает.
Некс сразу же потерял интерес к автомату и переключился на лекцию о корбах.
- Корбы, Саша, животные удивительные. Подтверди, Герт, объясни, кому он сгоряча зубы вышибить собирался.
Герберт молча кивнул, не произнося ни слова, и Некс с вдохновением продолжил:
- Корбы наши друзья. Только они, на свалках желаний, нам своих от чужих отличить помогают. Кошки, независимые очень, им на нас пометить и закопать. Гиены- тупые и трусливые. Людей жрут, а если рабов жрать без меры... кто нас кормить будет. А вот корбы умницы, они на поле чудес никого не трогают. Только тех бьют, кто с поля убегает, ну и гиен близко не подпустят. Умнейшие создания.
Тем временем Герберт понял, что болтливый ученик все равно не даст ему вздремнуть и достал из рюкзака радио наушник. Быстро разобравшись с креплением он нацепил гарнитуру себе на ухо и, постучав по наушнику пальцем, зашептал, изредка расплываясь в улыбке:
- Дух говорящей серьги... отзовись.
Некс тут же перевел тему с корбов на магию вещей:
- Нет, Герт, глупая магия, так не работает. Ты её пощупай нежно... поцелуй. Тогда она глядишь, заработает... только недолго. Магия глупая - ненадёжная совсем, капризная, как женщины. – В знак своего согласия с бесполезностью глупой магии Некс выбросил автомат из коляски. Ни Александр, ни Герберт ничего не имели против. Герт, так и не сняв наушник, снова притворился спящим, а Некс с Сашей вполголоса завели разговоры о понимании целей и задач текущей военной компании. Сашу очень удивил выбор Герберта в средстве передвижения. Причем он смутно помнил, что лазутчики которых они ищут, по словам очевидцев, передвигаются по границе леса. Он говорил очень тихо, но не скрывал удивления:
- Вот с чего мы взяли, что они по дороге пойдут?
- Откуда я знаю, как они пойдут. Они может, вообще никуда больше не пойдут. Их серые уже, скорее всего, по сучьям развесили.
- Ну а мы, почему по дороге едем?
- Потому, что она идёт на север.
- Ну, это-то понятно, но ведь можно в лес иногда заглядывать. След лазутчиков искать.
- По лесу, рабы не ходят. Там корбы живут, кошки, гиены.
- А рабы то нам зачем?
Некс увидел, что Герберт, притворяясь спящим, изредка улыбается и мастерски перевел стрелки на более опытного наставника:
– Рабы нужны, чтобы спрашивать, куда пошли лазутчики из глупого времени, чтобы дорогу до заброшенной свалки желаний узнать. Герт, расскажи ему сам. Брось ты серьгу эту. Видишь, не любит она тебя. Может её корб до тебя целовал... она теперь ему верная.
Герберт медленно снял наушник, зажал его в кулаке, и включился в разговор.
- Что тебе непонятно?
- Я стараюсь понять, как мы будем искать лазутчиков из моего времени. У нас ни плана никакого нет, ни ориентиров где искать. Едем и едем, куда дорога ведет.
- План у нас есть.
- Вот я и спрашиваю, какой?
- Ехать по дороге.
- А почему просто ехать? Можно ведь по обочинам посмотреть, были они вообще здесь или нет? Пастушок говорил, что они по краю леса ходят. Вырубки проехали давно, лес вокруг. Мы, все равно, просто едем.
- Ладно, пойдем с другого боку. Ответь мне на вопрос, с какой целью ты едешь?
- Служилых найти, наверное.
- Неправильно. Не успеем. Серые уже всяко всех глупых по сучьям развесили.
- Как, неправильно? Куда мы едем тогда? И почему вы их глупыми называете?
- Я уже отвечал на этот вопрос. Если непонятно, спроси у Некса. - Герберт потерял интерес к разговору и, переведя стрелки, снова начал рассматривать наушник.
Теперь уже Некс выдвинул свою версию, почему люди, доверяющие магии вещей, глупые:
- У каждого нормального человека каша в голове. У тебя, у меня, у Герберта. Если человек понимает, что у него в голове каша, это нормально. А если не понимает, значит, он глупый человек. Разве нормальный человек отдаст свою магию мертвой, по сути, вещи. Станет верить мертвым предметам больше чем самому себе? Представляешь, какая каша в голове? А глупые из твоего времени в этом нисколько не сомневаются.
- А, вот вы про что. Я знаю что ничего не знаю, а остальные не знают даже этого.
Герберт перестал рассматривать волшебную серьгу и удивленно посмотрел на Александра:
- Грамотно излагаешь.
- Это не я, это Сократ. Понятно, думай меньше, делай больше, деятельностный подход.
- Неправильно. Если не думать вообще, то самое лучшее вообще ничего и не делать. Думать нужно в меру.
Коляска все так же медленно ехала по заросшей дороге, окруженной исполинскими деревьями гнилого леса. Толин совсем поник, утратив всякую надежду вернуться домой сегодня или вообще когда-нибудь. Он слышал разговоры позади себя и начал понимать - о конечном пункте путешествия Сари не знает никто. Даже они сами.
- Ладно, в меру, так в меру. Все равно не понимаю, почему мы вначале избавились от коней, а теперь едем в телеге. Ну и ехали бы верхом.
Некс знал ответ на этот вопрос:
- Верхом мы не встретим никого, а на телеге, встретим. Только Сари здесь могут верхом ездить и дети республиканцев. Дикие места. На ребенка ты не похож, значит владыка земли. А кому с тобой встречаться охота. Попрячутся все, вот и не встретишь никого.
Александр кивнул головой в знак того что понимает суть, но все равно далек от полного прояснения ситуации.
– Давайте по порядку. Как я привык думать. На сейчас мы имеем, несколько лазутчиков из моего времени, на которых охотятся какие то серые. Это раз. Лагерь лазутчиков на заброшенной свалке желаний, где Герберт уже бывал. Это два. Вам с Гербертом до свалки заброшенной сигануть, раз плюнуть. Это три. Но мы едем по дороге и ищем рабов. Где логика?
Герберт решил отвлечь Александра и перевел тему:
– Не ищи логику там, где её не может быть. Логика для победы нужна. А победа, так и так с нами будет. С логикой или без логики. Без логики победить даже интересней. По сторонам смотри внимательно, играй в жизнь, тогда победа всегда с тобой будет. И с логикой, и без логики. Расскажи лучше, как эта штука работает?
Герберт протянул Александру радио наушник. Саша повертел его в руках и понимая, что от девайса на самом деле не ожидается никакой пользы, делал вид, что подбирает слова. Последний ответ Герберта многое расставил на свои места. Ведь на самом деле, Сашу в жизни всегда интересовала только победа - положительный результат. Не важно какая: сдать экзамены, выполнить подряд, обойти конкурентов на тендере. Без стремления к победе жизнь теряет смысл. А как жить, если победа уже есть? Вспомнился забавный случай, когда Вика, его давняя подружка училась играть в третьих героев. Она перепутала сохраненные файлы, открыла уже выигранную, по сути, Александром ХL карту и умудрилась проиграть. Вначале Саша вообще не поверил, что такое возможно. И он вспомнил, как изменилось его собственное отношение к этой компьютерной игре. На полностью открытой карте два десятка городов захваченных противником, а у него только перекаченный Гунар, с одним единственным черным драконом, двумя тысячами очков магии в запасе и клинком Армагеддона. Неумелые действия Вики сделали явную победу маловероятной, и интерес к карте воскрес, как птица феникс, возрождающаяся из пепла.
Герберт знает, как заполучить победу кратчайшим путем. Но он не знает, какие глупости Некс и, в особенности, неопытный чокнутый Сари из глупого времени выкинут по дороге. Поэтому и выбрал самую длинную дорогу к победе. Герберт не ищет победу, она у него уже в кармане, что бы ни случилось. Он ищет интереса в жизни, хочет удивляться как ребенок и не собирается никого ничему учить.
Саша включил питание на наушнике, связал его с собственным телефоном по блютуз каналу, поставил одну из сохраненных мелодий и вернул Герберту, жестом посоветовав надеть девайс на ушную раковину.
Герберт внимательно слушал. Он то отдалял устройство от уха, то приближал его. Было видно, что за многие годы жизни он не понимает что происходит и безумно рад этому. С детским азартом, он поднес наушник к голове Некса и стремительно зажал его в кулак, когда тот заинтересовался. Саша выключил музыку и спрятал телефон в карман. Потом он жестом попросил наушник назад, отключил питание и снова закинул его в рюкзак.
- Герт, я не знаю, как это работает. Вещи в моем мире действительно умнее людей. Я знаю что нужно твоей серьге для того чтобы работать. Ей нужно электричество и базовое устройство, обеспечивающее связь, но у нас этого нет. В лагере на заброшенной свалке, возможно есть или одно, или другое. Нет смысла садить батарейки.
Видя, что Герберт ничего не понял, Саша снова достал мобильник из кармана:
– Я связал твою серьгу с моим телефоном. Они рядом и радиосигнал проходит. Серьга работает, но мой телефон не в зоне покрытия. Я не могу ни с кем связаться. Нужна колдовская коробочка другой системы.
Герберт смотрел очень внимательно, но было видно, что он, по-прежнему, ничего не понимает.
- Это устройство связи. Нужно три колдовских коробочки. Одну коробочку вешаем на шпиль башни дворца правосудия. Там очень высоко. Другую оставляем у Сантеса в трактире, а третью везем с собой в повозке. Вот если все коробочки заряжены и у Сантеса есть такая же серьга, как у тебя, ты говоришь, алло Сантес, как твои дела и слушаешь, что он тебе отвечает. Серьга на ухе будет разговаривать с тобой голосом Сантеса.
Герберт воспринял ликбез информационных технологий по-своему:
– Если лазутчик успеет сказать хоть одно слово, об этом тут же узнают другие лазутчики. Так?
- В общем так. Для этого связь в армии и нужна. Чтобы все сразу знали, кто что делает, как бы далеко они друг от друга не находились.
Герберт прищурил один глаз и задумался всего на несколько секунд.
– Дельная магия, хотя и глупая. А твоя коробочка с их коробочками говорить не умеет?
- Нет Герт. Моя коробочка вообще другой системы. Все что она умеет, это связываться с твоей волшебной серьгой. Она по-своему умная, но совсем для других целей придумана. – Чтобы разбавить наступившую тишину Саша решил перевести тему в другое русло. – А ты давно на заброшенной свалке был? Сам-то дорогу помнишь?
- Очень давно. И не по дороге, пешком ходил. Но дорога была. Древняя дорога. Она и сейчас не заросла. Просто найти нужно. - Герберт, облокотился на локоть, и обратился к возничему. - Скажи мне Толин, а где твоя Весёлая Гора находится.
- У самого подножья Золотого утёса, Сари Герберт.
Герберт тут же переадресовал вопрос, заскучавшему от безделья Нексу:
- Ты на севере давно был?
- Ни разу не доводилось, а что там делать?
- Я раз всего был, но совсем давно и Горы Весёлой не помню. С драконами приходил биться.
Некс очень озорно поддержал разговор. Поездка в повозке наводила на него смертельную скуку:
- Это уже после Шепета?
- Да. – Герберт задумался, вспоминая былое, и продолжил, ностальгически покачивая головой. - Да ну их, драконов этих. В друзья давай набиваться. Я там у них, вроде брата ,оказывается. У них, иерархия своя есть. Кто больше других, гномов переловил, тот и в авторитете. Так что я, тогда уже не самое последнее место занимал, а сейчас, наверное, самый старший брат.
Все познания Александра о драконах ограничивались тем, что они бывают разного цвета и ненавидят титанов, поэтому он с детской непосредственностью вклинился в диалог:
- Может они тоже сложа крылья не сидели?
- Нет, они по пещерам своим сидят. Вокруг пещер гномов давно всех передавили. А далёко они не летают, то-ли не принято, то-ли добро свое сторожат. Так что у них авторитет медленно растёт. Если на всех три дюжины гномов за круг жизни переловят, то уже хорошо. А я порой, пять дюжин за раз на поле чудес ложу, так что у нас разный рост.
- А люди, рабы то есть? Рабов драконы едят?
Герберт не знал как себя вести. То ли чокнутый Сари действительно интересуется детским вопросом, то ли придуривается. Герт выбрал беспроигрышную тактику и ответил с гротеском. Так, как отвечают надоедливому ребенку.
- Конечно, едят. Только рабы не в счёт. Еда как еда, их все едят. Но ради раба дракон из норы не полезет. Между делом сожрет, конечно, а чтобы специально, нет. - Герберт жестом дал понять, что не намерен больше отвечать на детские вопросы. Показал пальцем на глаза, потом на дорогу, и обратился к Толину. - А что, Толин, драконы у вас водятся?
- Да, Сари Герберт. Только сейчас тихо. А вот когда пацаном был, видел.
- Вот видишь, Саша, уже два круголета по норам сидят, значит, гномов в округе не было. - Герберт видит, как Александр начинает догадываться, что это именно он снова разбудил драконов и обратился к Толину:
- А когда в прошлый раз вылазили, далеко от Весёлой горки твоей паслись?
- У нас и паслись. Зачем им далёко летать... народу хватило брюхо набить. Всех почти пожрали. Чудом я схоронился. Только я помню плохо. Память отшибло. Много страху натерпелся.
Толин очень плохо себя чувствовал, когда вспоминал об этих страшных событиях своего детства. Он вдавил голову в плечи и отвечал очень неохотно. Герберт, заметив это, не стал дальше давить на боль души. Над повозкой повисла театральная пауза, которую разбавил Саша:
- А почему название такое странное- Весёлая Гора?
- Да откуда же мне знать. Вольно живём, наверное, Сари Александр. Молодежи много. Десять лет, обычно, белорукие выкупные в Кастос возят. Выплатил взносы, стал новожилом. Если у новожила дети народятся, то они уже наследники общины. А семьи наследников аренды не платят. Какая земля в аренде была, вся им навечно остается. Хочешь работай, хочешь в аренду сдавай.- Толин снова сник и продолжил очень печальным голосом. – Неведом нам ни голод, ни нужда.
Саша не очень понял тип социального устройства поселения, и всего одним словом задал диалогу новый импульс:
- Белорукие?
- Все наследники и новожилы имеют особый знак на руке. У меня тоже есть. - Толин поднял левую руку вверх и немного оголил татуировку. - Если наследный взнос выплачен и дети на земле наследной народились, то на следующее лето печатники закрепляют права наследников знаком на руке. Если белорукий... значит не выплатил еще взносы или, того хуже, бездетный.
Герберт вспомнил выжженное дотла единственное поселение совсем рядом с утесом и вставил свое слово:
- Понятно теперь, почему я Веселой горы твоей не помню. Драконы в то лето жутко лютовали. И много вас наследников в общине?
- Полноправный я пока один получается. А так... человек триста уже, наверное, будет.
Сашу слегка удивил такой расклад.
- Говоришь, молодежи много. А наследник полноправный только один?
- Детишек море у нас, да только вот мало кто положенные сорок печатей имеет. Один раз с печатником разошелся и всё! Два раза в год печатники приезжают, а вот в который раз печати ставить будут неведомо. Все дворы обходят, всё знают. Кто родился, кто помер, кто белорукий, а кто нет. Печатку поставят и подарочки для всех из города раздадут. Раз только печать проспал и не бывать тебе более полноправным наследником. Будешь новожилом до скончания века.
Саша думал о своем, но продолжал задавать странному возничему, которого они встретили по дороге, наводящие вопросы:
- Давай по порядку. Я такой странной общины ни в одном учебнике не встречал. Белорукие это..?
- Да любой человек - кто в общинной вотчине жить хочет. Надо в Кастосе наследный вклад открыть и платить.
- За что платить?
- Как за что? за землю, конечно, за поместье. Привозишь в управу нашу бумагу, что первый взнос уплачен, берёшь дом, если есть свободный и земли, сколько по взносу положено. Если сверх меры берёшь, то с наследными домами напрямую договор. За сенокос свой добавок, за пшеницу уже другой будет, повыше малость. Наследный взнос в Кастос свозишь, а добавок и аренду здесь, на месте, наследникам раздаёшь.
- Стоп. Если белорукий все деньги выплатил, он все равно не наследник?
- Нет. Он тогда новожилом стал, а вот его дети, уже наследники. Но полноправные наследники, как я, сорок печатей без пропусков с самого рождения имеют. Ведь как говорится: "Одну печатку пропустил, и навечно новожил".
Толин с грустным взглядом задумался о чём то своём. Саша не стал больше донимать его вопросами. Он и так уже дважды за сутки пострадал от встречи с Сари. Сейчас Александра больше интересовал загадочный Сари Герберт. Вот он прикрыл глаза и делает вид что дремлет. А парнишка Сантеса проболтался, что он вообще никогда не спит. По обрывкам разговоров смело можно предположить, что ему под тысячу лет, а выглядит всего на тридцать. Вечно молодой ангел смерти. И ведь победа в войне ему тоже не нужна. Саша почувствовал, как Герберт наблюдает за ним из под прикрытых век и начал рассматривать окраины гнилого леса. Ему не нужны ни союзники, ни противники. Ему в принципе ничего не нужно. Саша понимал, что в компании Герберта ему никогда не будет угрожать серьезная опасность, в любом из возможных миров. Но более ненадежного союзника сложно придумать. Положение любого тонконого тойтерьера куда более выгодное. Того хозяева действительно любят, а Герт использует любого своего попутчика просто как источник потенциальных неприятностей. Астарт этот тоже сразу уши прижал и смылся, при первой же возможности. Такого персонажа как Герберт в нашем мире не найти. И ведь он чертовски умен. Делает только то, что ему нравится и всегда честно отвечает на любые прямые вопросы. Если они умные конечно.
- Герт! А почему вы так людей не любите... рабов то есть? По мне, люди как люди, и убивать их не обязательно.
Герберт отвечал, не открывая глаз, но Александр чувствовал, что он все еще наблюдает за ним, каким-то неведомым, недоступным для понимания способом.
- Кто тебе сказал, что мы их не любим. Может мы и убиваем их, только потому, что любим.
Герберт махнул рукой в сторону Некса, давая понять, что тема ему не интересна. Некс в свою очередь прищурился и попробовал продолжить мысль своими словами:
- Ну вот, допустим, олень. Он траву ест и не думает, что больно ей сделает. Так?
- Так. Но ведь это трава.
- Ладно. Ну а кошки, оленей бьют. И если они их бить не будут, то олени всю траву поедят и с голоду передохнут. Получается кошки, когда оленей бьют, хорошо им делают. Только олени об этом не знают. Они же не всех едят, а непутёвых только, совсем пропащих, старых там, больных каких или молодняк лишний. Так?
- Так. Но мы то не кошки.
- Да как же объяснить то тебе. Вот крестьянин, когда скотину режет… тоже больно ей делает.
- Так он же её для того и растил.
- Не так, ты говоришь. Не в том дело, что он её растил. Скотина без крестьянина жить не сможет. А если он её есть не будет, то зачем ему о ней заботиться. Каждый со своего поля ест, олень траву, кошка оленя, крестьянин скотину, а нас рабы кормят. Рабы, они как поле. Если его время от времени не полоть, оно сорняками зарастёт, совсем диким станет. Тогда от него пользы никакой не будет ни им, ни нам. – Некс неожиданно обратился к возничему, - я верно излагаю, Толин.
- Всё верно, Сари Анексиан.
- Вот видишь, Саша, Толин понимает, значит не совсем пропащий. Таких как он мне бить незачем, он пользу приносит, значит мне не враг, а помощник. Мне о нём заботиться положено, как крестьянину о скотине.
- Но он же не скотина?
- Он не скотина... а я не крестьянин...
- Это доктрина Аристотеля о симбиозе рабов и господ. Только нельзя приравнивать людей и животных. Люди от рождения равны... – Саша не успел закончить мысль, его виновато перебил Толин.
- Извините, что перебиваю, Сари Александр, только впереди телега. Велено было останавливаться.
Герберт так и не открыл глаз, но ощущение, что он их и не закрывал, продолжало преследовать Александра. Некс, мельком взглянул на Толина, и даже не стал приглядываться к приближающейся повозке:
- Останови. Подождем. Знаешь его?
- Похоже, сосед мой Стуба, сено в Кастос везёт.
Саша решил пополнить свои этнографические знания о местном населении:
- Тоже наследник?
- Не… белорукий пока. Пятое лето всего, как в вотчине поселился.
- А как человек то он, хороший?
- Да кто его знает. Хитрый. Как их людей поймешь? Вроде улыбается, так белорукие, все мне улыбаются. А уж что за спиной говорят, мне не ведомо.
Коляска Толина остановилась прямо посредине дороги. Стуба опознал преграду, занервничал и тоже сбавил ход. Он мог ожидать всего что угодно, в том числе обыска на воротах, но в Кастосе, а не посреди гнилого леса. Понятно, что для выплаты поместного сбора на пять лет раньше, в ход шли серые схемы, а порою и откровенный обман. Как говорят в криминальном мире, у жулика Стубы «начались гонки». Правосудия он не опасался. Он опасался самого Толина, который был на голову выше и запросто мог намять ему бока. Что только не передумал удачливый прохиндей медленно подъезжая к своей судьбе, но все его мысли оказались очень далеки от реальности. Реальность в этот раз была недосягаемо далеко за горизонтом мыслей.
Некс внимательно наблюдал за медленно приближающейся телегой и продолжал прерванный разговор:
– Да нет никакого равенства, Саша. И не было никогда. Ты их потому, за людей принимаешь, что они с виду на нас похожи. И ещё, потому что мы с Гербертом с тобой рядом ходим.
- А это-то здесь при чём?
- Выйди, спроси дорогу. А мы здесь подождем. Послушаем, что он тебе расскажет.
Саша вылез из коляски, и направился по дороге на негнущихся ногах. Тело еще болело от, не совсем удачной, телепортации. Александр распахнул плащ шире, борясь с внутренним жаром и на ходу пытался размять затекшие плечи. Конечно он даже предположить не мог, какую реакцию способен вызвать у одинокого путника вид приближающегося человека с топором на поясе.
- Слышь проходимец, ты ближе то не подходи. У меня вилы есть. Проехать дайте.
Расслышав первые слова встречного путника Герберт, не открывая глаз, поднял руку вверх и жестом показал трогать.
– Медленно езжай.
Повозка тронулась с места под тихий шепот Толина:
- Всё... пропал Стуба. - Саша, тем временем подходил все ближе и ближе, не реагируя на угрозы крестьянина. Он поднял руку, как бы давая понять возничему, что хочет просто поговорить.
- Ты чего блажишь то, как потерпевший. Я просто дорогу хочу спросить.
- Одна здесь дорога. Нечего спрашивать. Отойди, хуже будет.
- Да ты чего завелся то на ровном месте. Нервы побереги. – Саша, конечно, догадывался, что его мафиозный плащ после плотного знакомства с дорожной пылью выглядит не лучшим образом. Но такого стремительного поворота он не ожидал. Незнакомец резко пустил лошадь вскачь прямо на него. Какая-то неведомая сила откинула Александра на обочину, прямо из под копыт, и тело вновь пронзила острая боль. Мимо с грохотом пронеслась телега. В ушах звякнули ругательства «Голодранец. Нервы мои считать еще будет. Свои посчитай» и наступила тишина. Саша отключился всего на мгновение, но Некс уже был рядом. Он протянул руку и помог подняться на ноги. Саша через боль широко улыбался.
– Ты видел? Я сиганул... Сам… Получилось. Аа…
- Видел, видел. Обопрись ка на меня. Это по первости только кости ломит. Пройтись тебе надо.
Саша отказался от помощи и самостоятельно, медленно побрел к коляске Толина. Некс был рядом. Все понимали, Герберту не нужна помощь для того, чтобы угомонить кого угодно. Толин же, увидев несущуюся на него телегу, инстинктивно прижался к обочине, освобождая путь.
Стуба слишком поздно разглядел на обочине Сари в кожаных доспехах, с мечом на поясе, приказывающего остановиться. Он потянул поводья на себя, но инерция толкала повозку вперед. Столкновение казалось было неизбежным, но Герберт легко запрыгнул в телегу, отобрал у опешившего крестьянина вожжи, и выкинул его на обочину.
Осознав, что произошло Стуба не стал подниматься с колен. Он просто обхватил голову руками и ждал неминуемой смерти. Как и многие жители республики, он ни разу в жизни не видел Сари. Но много раз слышал, что те могут лишить жизни просто по прихоти или за неосторожный взгляд. Нет, пред глазами удачливого афериста не проходила его жизнь. Он даже не вспомнил о Глене, оставшейся дома. Он думал только о том, что счастье было так близко и проклинал судьбу за стечение обстоятельств так неожиданно и безвозвратно свалившееся ему на голову. От горестных дум его отвлек болезненный пинок по ребрам и властный голос Герберта:
- Как звать?
- Стуба, с Весёлой горы.
- Вот что Стуба, коня я у тебя забираю.
- Как скажете.
- И телегу тоже.
- Хорошо.
Герберт поманил Толина рукой и дождался пока тот подойдет ближе:
- Телега и конь твои, дарю.
Толин ответил очень печально, но с соблюдением формальностей:
- Да, Сари Герберт.
- Дарю, не потому что заслужил. У лошади хозяин должен быть. Узнаю что вернул, накажу. Продать можешь или отработает пусть.
Толин хотел было сказать, что Стуба и так ему прибавок с арендой за все это лето должен, но осекся, встретившись взглядом.
- Да, Сари Герберт.
Тройка Толина, оставленная без присмотра на самом краю лесной чащи, вела себя беспокойно. Лошади косились в сторону леса и фыркали так, что Нексу пришлось остановиться и ласковыми словами успокаивать животных. Александр очень хотел залезть в коляску, но, превозмогая боль во всем теле, прошел мимо. Возникло желание еще раз посмотреть в глаза этому странному крестьянину, который запросто, сегодня мог лишить его жизни. Но задать вопрос всего в одно слово: «Зачем?» так и не удалось. Небо как будто смеялось над удачливым в прошлом авантюристом и высыпало на его голову все возможные беды разом. Осознав, что его жизни ничего больше не угрожает и наказание ограничилось потерей телеги, Стуба накинулся на Сашу с кулаками, как только чокнутый Сари приблизился на достаточно близкое расстояние. Он подскочил с колен со словами: «Что же ты, пес, не сказал, для кого дорогу ищешь?», но ничего более наговорить уже не смог. Вспомнив бойцовские навыки из лихих девяностых, Александр, одним единственным ударом, отправил его в нокаут.
Удар, к удивлению Саши, был точным и сокрушительным. Как будто тело само вспомнило и нанесло его без участия сознания. Всю левую ударную руку накрыло волной боли. Александр уже потихоньку начал привыкать к перестройкам организма, но все равно инстинктивно схватился правой рукой за предплечье.
– Оу…Герт. И что? Это каждый раз такие муки?
- Не торопись просто. Дай телу перестроится постепенно. Куда ты гонишь, Сари Александр. Впереди вечность.
Провидение, которое нарастающим каскадом подкидывало Стубе незадачу за незадачей, решило его добить и вернуло в сознание как раз на словах «Сари Александр». Вот теперь перед глазами прошла жизнь. Он, только что, назвал Сари псом и пытался ударить. Это у Сари Александра впереди была вечность, у Стубы, по его представлениям, была только та отсрочка, которую он сможет продлить, притворяясь уже мертвым. Из под прикрытых век он наблюдал за скорбным Толином, который искренне расстроился и, как получается, вовсе не ожидал такого поворота событий. У Стубы даже народилась удивительная по своей простоте мысль. Толин вообще никак не связан с Сари. Он такая же жертва обстоятельств, как и он сам. От жалости к самому себе в уголке глаза начала наворачиваться слеза. И… тут прилетел очередной пинок по ребрам.
- Вставай. Ты ещё нужен. Если, конечно, Сари Александр дарует тебе жизнь.
Герберт смотрел на Сашу очень внимательно. Как будто от его слов, именно теперь, зависел какой-то невероятно сложный вопрос. Саша не смог проникнуться серьезностью ситуации и равнодушно пожал плечами:
- Да ладно, пусть живёт.
Стуба начал было благодарить, но заткнулся под пристальным взглядом Герберта.
- Теперь это твой личный раб. Ты подарил ему жизнь, значит, тебе ей и распоряжаться.
- Нет, Герт. Я еще не освоился, у меня и так все болит. Еще одну головную боль завести? Тебе что-то от него было надо... ты… и распоряжайся.
- Даришь?
Саша совсем запутался, он уже вообще ничего не понимал в происходящем. На него вдруг навалилась огромная ответственность. Каждое слово Сари в этом мире, оказывается, значит очень много. Подари этого деревенского дурачка Герту, и он тут же укоротит его на голову. И будет прав. Зачем ему личный раб? Герберт от не нужных в данный момент лошадей и то избавляется при первой возможности. Решение пришло неожиданно:
- Даю во временное пользование.
Герт, как будто читал мысли в голове Александра. Такое неожиданное, половинчатое решение от души его развеселило.
- Пока будешь служить с семьёй Толину. На мои приказы отзываешься кратко и четко - да, Сари Герберт. Понятно?
Стуба за день родился уже второй раз. В голове исчезли все мысли до единой.
- Да, Сари Герберт.
- Твоё имущество, становится его имуществом.
- Да, Сари Герберт.
- Толин!
- Да, Сари Герберт.
- Прикажи своему рабу развернуть повозку. Мы едем к подножью золотого утеса.
А в это самое время, по темному лабиринту, ведущему к залу заседания малого попечительского совета Кастоса, быстрым шагом шел взбешенный глава муниципального банка, с пачкой счетов лично скрепленных Толином.
Совет попечителей.
13.08.10 19.00
Зал малого попечительского совета города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверик. Поудани.
Малый попечительский совет всегда собирался в архиве за огромным столом из клееной слоновой кости. Это было самое защищенное место из всех возможных. В архив вела одна единственная массивная дверь, которую было невозможно взломать снаружи. Окна отсутствовали как таковые.
Лорас позвал для приватной беседы бывшего главу попечительского совета Ридлика и собирался обсудить с ним внезапное появление в городе полноправного наследника общины. Для стенографии и составления приказов был вызван Том, чья лояльность и умение хранить тайны давно были проверены. Герр Лорас сидел на своем месте во главе стола. На фоне своего предшественника этот довольно старый человек выглядел очень подтянутым и крепким. Ридлик уже почти ничего не слышал, но сохранил отменную память и сносное зрение. Том, то и дело громко повторял ему в ухо слова Лораса:
– Герр Ридлик, вы помните, когда последний раз наследник заезжал в Кастос?
Ридлик наконец расслышал вопрос и покачал головой, показывая что на его памяти такого не случалось.
- Я и в архивах ни разу не встречал записи. Не было такого.
Лорас постучал пальцами по столу и подвел итог:
- Вот вот, я тоже не встречал. За, без малого, шесть кругов жизни существования наследного капитала, это единственный случай.
Ридлик прокашлялся:
– Нужно сделать запись, Лори. Надеюсь, ты исполнил формальный протокол, рассказал наследнику о его правах. Он знает величину активов?
Упоминание о величине активов вызвало у Лораса улыбку:
– Наследники не умеют ни читать, ни считать. Я дал ему неограниченный кредит, и сказал, что всегда рад видеть снова. По сути, это одно и то же.
Том прокричал, непонятые с первого раза, слова в ухо старику. Герр Ридлик очень расстроился.
– Плохо, очень плохо. Формально это не одно и то же. Формальности… Весь наследный капитал держится на формальностях. Какую запись мы теперь оставим в Архиве? У нас есть форма протокола ревизии наследником делопроизводства. Почему ты не дал ему скрепить готовую бумагу? Он скрепил бы её, не читая… Скверно. Очень скверно. Можно послать доверенного человека на следующую печать. Но тогда бумагу скрепит Марта. Эта въедливая стерва вся в своего папашу. Я старый человек. Что ты от меня хочешь?
- Мы можем не делать запись?
Слух старика таинственным образом прояснился. Скорее всего, он ждал вопроса и читал по губам.
– Нет… Говорят что мудрость приходит с годами. Слушая тебя, я вижу, что годы иногда приходят одни. Запись нужно сделать сегодня. Остальные документы можно вложить в архив до прибытия смены и передачи дел. Ты сам должен ехать в вотчину. Сам все исправить. Я не вижу другого решения.
- Возможно он приедет еще раз?
Старик ждал и этого вопроса. Он прочитал его по губам и закашлялся.
– Кх.. Обмен и передача дел совсем скоро. Если наследник не приедет, ты... с позором... покинешь попечительский совет.
Ридлик говорил очень медленно, проговаривая каждое слово. Он не слышал, как кто-то, настойчиво стучит в дверь. О том, что у них гости, старик догадался только после того, как Том оторвался от насиженного места возле его уха.
- Скажи, что это закрытый совет. Мы не желаем никого видеть... Кто бы там ни был, – Ридлик тяжело вздохнул и внимательно смотрел на Лораса, – это не прихоть старого человека… Формальности .. Будь они не ладны.
Том виновато подбежал к Лорасу и что-то шепнул ему на ухо. Глаза Ридлика сверкнули. Он еще помнил время, когда сам был единственным хозяином в этом зале, да и во всей республике. Хозяином над всем, кроме формальностей.
– Скажи мальчишке, что не надо шептаться. Я не слышу. Кто там?
Лорас безразлично повел бровью:
– Валиант. Требует чтобы его впустили.
- Не хочу видеть этого мерзавца. Избавь меня от его общества.
- Я не могу. Он тоже член малого совета… Формальности.
Дверь, с треском, распахнулась и в архив ворвался разъяренный глава муниципального банка. Он, как нашкодившего ребенка, подтащил Тома за рукав к столу и бросил перед Лорасом пачку счетов.
– Что это? И почему мне не открывают дверь по первому требованию?
- Что он говорит? – Ридлик прислонил ладонь к уху, и жестом попросил отпустить Тома.
Клерк стремительно спрятался за глухим стариком, как только глава банка ослабил хватку.
– Герр Валиант спрашивает, почему его не пускают в зал совета по первому требованию.
- Ааа. Это я не хотел тебя видеть. Я уже стар и могу себе позволить не встречаться с негодяями. Если бы я остался главой совета, твоя нога никогда не коснулась бы пола этого зала. Я уже не говорю о стульях и твоей заднице.
Валиант, конечно, всякого мог ожидать от выжившего из ума, но только не грубости в присутствии молодого клерка. Он перевел дух и постарался излагать свои мысли Лорасу как можно более спокойным тоном:
- Заткни старика, пока я не вышиб из него дух. – Затем обернулся и закричал во весь голос, – заткнись!
Ридлик ни сколько не удивился. Он жестом попросил Тома сказать громче.
- Герр Ваилант просит Герра Лораса попросить вас замолчать.
- Раньше ты не был таким наглым, Валли… Я помню, как ты лез целовать мои руки. Если бы я захотел, ты с радостью подставил бы мне свою тугую задницу… Хотя нет… твоя задница никогда не было тугой… Она рабочая с самого рождения.
И Лорас, и, в особенности, Том после таких речей бывшего главы попечительского совета не знали как себя вести. Ридлик явно нарывался на грубость. Действующий хозяин совета не нашел другого выхода, как со словами: «Нам всем нужно успокоиться!» - погрузиться в чтение векселей на своем столе. Лорас, с удивлением, посмотрел на сумму, предъявленную по первому в пачке векселю, потом внимательно прочитал и положил документ на стол. Он не увидел ничего сверхъестественного и спокойно задал встречный вопрос:
- Что тебя, собственно, удивляет?
Валиант вышел из оцепенения в которое его ввели последние слова старика. Он хотел вырвать чек из рук Лораса, но тот уже передал его более опытному, в оценке имущества общины, Ридлику. Тот внимательно изучил документ, держа его на расстоянии вытянутой руки:
- Это очень дёшево. Гребень работы старых мастеров Шепета, инкрустированный таким количеством рубинов, стоит в Акропосе, как минимум, втрое дороже. У наследника есть вкус. Даже если это не кровавый гребень несчастной Дории, как здесь написано, а искусная подделка или просто похожая вещь. Сам материал и работа стоят этих денег.
Валиант опешил от результатов оценки. Уже второй раз он не знал что сказать.
- Если бы эта расчёска осталась у него!– глава банка оправился от удара и продолжил с ехидством, - Батис сознался в том, что наследник воткнул гребень в волосы какой то местной девчонки.
Ридлик снова приложил ладонь к уху и поманил Тома.
- Герр Валиант говорит, что наследник подарил гребень Дории какой то местной девочке.
- А ты стал бы оставлять гребень Дории у себя в доме? – Ридлик не дожидался ответов на свои вопросы. Вопросы были чисто риторическими. – Наследнику понравилась вещь. Он её купил. Потом видимо узнал, что купил, и подарил. Конечно, такая щедрость не доступна человеку, без зазрения совести продавшему собственную дочь за куда меньшие деньги.
- Заткнииись!
В гробовой тишине, наступившей после его нервного выкрика, Валиант подвел предварительный итог:
- Я думаю, вы сами спланировали это... ограбление банка. Нет… я не спущу вам с рук подобные махинации... Завтра этого деревенского увальня облапошит девица постарше и он подарит ей дом, в котором я живу? Так, по-вашему? Где запись о посещении наследником Кастоса?
Лорас пристально смотрел на Ридлика и спрашивал совета. Тот снова приложил ладонь к уху.
– Герр Валиант спрашивает где запись о посещении наследником Кастоса?
- Запись там, где ей положено быть. В архиве. - Ридлик провел рукой по рядам стеллажей за своей спиной. – Валли, ты не успел познакомиться с зятем? Ты уже продал свою дочь, какая тебе разница, кому наследник дарит дорогие игрушки?
- Заткниииись!
В наступившей тишине, Лорас, решил наконец взять бразды правления заседанием малого совета в свои руки и перевести разговор в деловое русло. Он называл Валианта на ты, подчеркивая закрепившиеся дружеские отношения:
– Насколько я понимаю, ты беспокоишься о своем личном имуществе… Какова доля наследного капитала в доме Герра Валианта?
Том уже побежал к нужной полке архива, но глава банка остановил его неестественно громким ответом.
- Сто процентов. Вы можете не рыться в своих чёртовых книгах. Я больше не допущу, чтобы моя жизнь и жизнь моей семьи зависела от решений недалёкого простака из деревни.
Лорас продолжил вести заседание с подчеркнутой формальностью:
- По закону, договор аренды недвижимого имущества не может быть расторгнут до окончания срока аренды. Том..
- Не трогай мальчишку, у меня стандартный договор на пятьдесят лет.
- Значит, при досрочном расторжении Договора, тебе выплатят неустойку в размере стоимости имущества. Любой здравомыслящий человек будет рад расторгнуть договор на столь выгодных условиях.
- Лори, но ты-то еще в своём уме? Кто кому выплатит? Мой банк… мне. Я переброшу деньги из одного кармана в другой и лишусь собственного дома. Расчёска, которую деревенский недоумок воткнул в волосы девчонки, стоит половину слободы. Идиоты.
Ридлик уже несколько раз прижимал ладонь к уху, но Лорас взглядом останавливал Тома.
– Валли, не оскорбляй членов попечительского совета. Мы находимся под протекторатом владык Акропоса.
- Владыкам Акропоса нет дела до мошенников… денег… власти. Им вообще не интересен вольный город Кастос, населенный рабами. Вы обвиняетесь в злоупотреблении полномочиями и будете взяты под домашний арест. Ваши полномочия на территории этого города отозваны до окончания разбирательства. Я больше не Валли и не смейте меня так называть Герр Лорас. Я, кроме прочего, еще и сенатор вольного города Кастос. Вы давно забыли, что такое закон. Настало время напомнить. Вы, пиявки на теле республики. Шайка мошенников, которым всё мало, сколько ни давай. Вас давно надо было поставить на место.
Ридлик снова приложил ладонь к уху и Лорас жестом позволил Тому говорить.
– Герр Валиант говорит, что он, властью данной ему Сенатом лишает нас полномочий на территории республики и оставляет под домашним арестом до конца разбирательства. Обвиняет нас в том, что мы пиявки на теле города. Шайка мошенников.
Пока Том занимался сурдопереводом, Валиант позвал военизированную охрану, стоящую за дверью. Служилые вошли в низкий проем очень робко, а хриплый голос старика заставил их ретироваться быстрее, чем Сенатор смог остановить.
- Валли, ты бессовестный детопродавец. Эти достойные люди хотя бы знают, что каждый, кто вошел в зал малого совета без приглашения председателя совета, навсегда лишается возможности обращаться за помощью в казну общины. Любой арендный договор будет расторгнут немедленно, без выплаты неустойки. Каждому арендатору, который предоставит такому человеку или его семье кров, будет отказано в аренде. Так же, без выплаты неустойки. Достаточно двух свидетелей. – Ридлик перестал цитировать устав общины, поскольку слушать уже было не кому.
Оставшись без поддержки служилых, Сенатор и, по совместительству, Глава Муниципального Банка Валиант долго смотрел на Ридлика ненавидящим взглядом.
– Вы оба знаете, что эта паршивая деревенька придумана только для того, чтобы подкармливать драконов, когда они вылазят из своих нор. Любой придурок легко раздарит за день состояние, накопленное за тысячу лет. На то вы и попечители, чтобы охранять наследников общины от их собственной глупости. Сенат и Муниципальный Банк Кастоса выдвигает против Совета Попечителей обвинение в попустительстве мошенничеству и возможном соучастии. По данному делу назначается разбирательство во Дворце Правосудия. Вы останетесь под домашним арестом до оглашения приговора суда. Советую вам выдать девчонку добровольно. Я сделаю все возможное, чтобы вы сдохли от голода в этом подвале. Как только вы выйдете отсюда, вас арестуют и проводят домой. Там вы найдете еду и питье.
Когда Сенатор вышел, хлопнув дверью, Ридлик снова приложил ладонь к уху.
– Сенатор Валиант говорит, что мы умрем здесь от голода, если добровольно не сдадимся. Еще он говорит, что какая-то паршивая деревенька придумана только для того, чтобы кормить драконов. Еще..
Ридлик подал знак, что расслышал Тома.
– Лори… Кх..Кхх… Я вытащу тебя из этой задницы. Обещай… последние дни я проведу в общинной вотчине, на вершине веселой горы. Я устал быть книжным червем. Я скучаю по яркому солнцу и свежему воздуху… Не волнуйся Том… Ты надолго переживешь нас с Лори, и умрешь в глубокой старости… Формальности… Формальности нужно уважать… В мире всегда бардак. Миром правят боги и герои. Попробуй разбери кто крутит колесо времени в данный момент. Закон совсем другой. Законом всегда правят только формальности…
Лорас, понимая, что старик окончательно выжил из ума, покачал головой в знак согласия.
Так началась осада. Служилые наотрез отказались подходить близко даже к дверям. Поползли слухи о страшной каре за вторжение в архив без формального приглашения председателя совета попечителей. Вскоре в вольном городе Кастосе не осталось ни одного Сенатора, который, по своей воле, поддержал бы идею ареста членов попечительского совета в малом зале заседаний.
Таверна.
13.08.2010 20.00
Белый лебедь. Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверик. Паоб;дъ.
В таверне сегодня было многолюдно и шумно. Сантес, как всегда, колдовал рядом с барной стойкой, развлекал гостей и прислушивался к свежим новостям. Гномов так и не удалось словить, они расползлись по гнилому лесу. Да. Он все сделал правильно. Получив от торговца неслыханные комиссионные, Сантес тут же закупил продуктов впрок. Чтобы не привлекать внимания, он, в разных местах сделал закупки обычными для посещаемого трактира партиями. Дети как раз сейчас встречали грузы и прятали запасы на нижних ярусах лабиринта, недоступных взрослому человеку. Все шло как нельзя лучше для такого страшного и беспокойного времени. Теперь Сантеса беспокоила только Грета. Она, не переставая, плакала на кухне и не выходила к гостям. Постоянным посетителям пришлось даже по секрету рассказать, что она заболела. Обслуживать множество гостей в этот вечер пришлось одному и Сантес крутился, как белка в колесе.
Заскочив на кухню за закусками, он обнял заплаканную жену и не смог выдержать её взгляда.
- Ты... ты обещал мне... что эта проклятая богами и людьми вещь... никогда... да, да, никогда не вернется в наш дом.
- Я... Грета я...
- Не ожидал? Случайность?
- Это действительно нелепая случайность.
- Этот проклятый гребень уже не раз был причиной смерти. Предположим, смерть моих родителей, это случайность. Но провидец из Акропоса потерял разум, увидев этот гребень. Он проклял тебя, нашу семью, весь этот город и... даже себя самого... тоже случайность? Почему… Почему ты не уничтожил эту проклятую вещь?
- Очнись, Грета, все не так просто. Это гребень судьбы, его нельзя уничтожить... Почему ты не попросила Герберта просто снова забрать его себе?
У Греты началась истерика:
- Ты обещал... обещал, что этот кошмар уйдет.
- Да, я думал, что нашел способ. Я выставил гребень на продажу в гномьем ряду. Никогда, слышишь ...никогда его не должны были купить. Цена была непомерно высокой для Кастоса. Торговец не умер, он только жирел и лоснился. Я действительно думал, что гребень пролежит в этой лавке еще сотню лет, избавив от проклятия нас, наших детей и внуков.
- Я думал... Еще утром ты говорил с владыкой земли, принесшим этот гребень в наш дом. Говорил как равный с равным... богам ведомы ваши игры. Почему ты не признался, что ноша тебе не по силам. Почему сам не отдал ему гребень?
- Грета... замолчи. Как.. как я мог заговорить о гребне. Владыка не мог... не мог дать мне ношу, которую я не в силах нести.
- Я... я... Не ты...- твоя дочь теперь несет эту ношу. Но это ноша самого Владыки Герберта, не твоя и, тем более, не наших детей. Эти рубины, проклятье крови семьи короля Шепета...
Сантес, с ужасом, закрыл жене рот, схватил приготовленные закуски и вернулся к гостям. Он улыбался, разливая вино и отпуская похабные шутки, а в это самое время лоснящийся от жира торговец уже болтался на дыбе и бойко рассказывал, кому он отдал комиссионные от продажи кровавого гребня несчастной Дории.
Кронк.
13.08. 2010 21.00
Дорога к подножью золотого утеса. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверикъ. В;чиръ.
Повозки уже долго медленно ползли друг за другом пробираясь по узкой, но довольно ровной дороге. Пока еще было светло Саша успел разглядеть, что это не просто колея накатанная в лесной глуши. Дорога разительно отличалась о той, по которой они с Гербертом ехали верхом со свалки желаний. Та петляла между деревьями, а эта была прямой, как автострада. Ближайшим аналогом, из тех, что Саша мог вспомнить, была дорога от Междуреченского до Урая, построенная еще в 70-х, дорожниками из Узбекской ССР. Только лес здесь был значительно гуще и выше. Природный рельеф древние строители сгладили насыпями и выемками. В местах пересечения с ручьями под дорогой были проложены трубы. Не хватало только асфальта или бетонных плит дорожного покрытия. Но Александр ни сколько не сомневался под толстым слоем дорожной пыли и опавшей листвы, запросто, может скрываться какая-нибудь древняя мостовая. Рессоры сглаживали ход коляски Толина и, вальяжно развалившись на мягком сиденье, Саша мысленно благодарил Герта за прозорливость. Где бы еще он смог восстановить силы в этом, не ведающем удобств передвижения, мире. Боль потихоньку утихла, но молодой Сари теперь четко понимал, каждая, открытая в глубине генетической памяти тела, супер способность мгновенно снова свалит его с ног.
– Герт, сколько едем и никого не встретили.
- Не встретили, значит надо так, не суетись, Александр. Кого надо, мы встретим, когда время придёт.
Саша, немного поразмыслив, решил все-таки задать несколько вопросов их возничему:
– Толин, а слышал ты про поле чудес в ваших краях?
- Нет, Сари Александр.
- Может про серую плешь в лесу кто говорил или сверток с дороги непонятный кто видел? Старики что говорят?
- Стариков, драконы поели, что они скажут. Нет, не знаю, Сари Александр. Я впервой в Кастос еду. Может Стуба знает. Он часто ездит. Чаще всех в вотчине.
Александр хотел уже было прокричать свой вопрос Стубе, но Герберт остановил его жестом:
– Толин!
- Да, Сари Герберт.
- Сари Александр задал тебе вопрос. Ты отвечаешь и то, что знаешь сам, и то, что знают твои рабы. Понятно?
- Да, Сари Герберт. – Толин набрал полную грудь воздуха и громко выкрикнул, – Стуба, ты сверток на серую плешь знаешь?
Толин немного ошалел от того, как неестественно громко звучит его голос среди холодной, сумеречной тишины гнилого леса. Стуба отвечал куда тише, но каждое слово можно было разобрать без особых проблем:
– Знаю, Толин, как не знать. Место гиблое.
Герберт тихим голосом продолжил:
- Как свёрток на ту дорогу будет, останови.
- Да, Сари Герберт, – Толин снова набрал воздуха, но кричал в этот раз уже значительно тише, - Сари Герберт просит остановить, когда к свертку на плешь подъедем.
- Сари Герберт, мы тот сверток давно проехали. Его печатники кустами завалили, чтобы караваны дороги не путали.
Герберт, все так же тихо, тут же дал Толину небольшую выволочку за нарушение субординации:
– Объясни своему рабу. Я говорю с тобой, ты со своими рабами. Твой раб, говорит с тобой, ты говоришь со мной. Запомнил?
Замечание проняло Толина до костей:
– Запомнил. – Осознав, что ответ не по форме, возничий тут же поправился. – Запомнил, Сари Герберт.
- Куда мы едем?
Толин тут же сориентировался и дал своему рабу первую команду:
– Разворачиваемся!
Герберт, все так же тихо, его поправил:
- Останавливаемся, привал.
Наследник тут же остановил телегу посреди густых зарослей с обеих сторон дороги и обернулся, ожидая дальнейших указаний. На его голову за день свалилось столько неожиданностей, что азы социальной иерархии в ней уже не помещались. Толин путал роли вассала и сюзерена. Герберт сделал скидку на длинный, волнительный день и спросил куда более дружелюбным тоном:
- Где ты собрался делать привал?
Смотреть Герберту прямо в глаза Толин не мог, даже в густых сумерках. Но владыка земли ни одним движением не давал подсказку о тактике дальнейших действий. Извилины в голове наследника зашевелились, как у прогульщика на экзамене. «Ты отвечаешь и то, что знаешь сам, и то, что знают твои рабы».
– Стуба! Есть рядом место для привала?
- Есть, Толин. Вперед чуть протянуть надо. Там распадок хороший, ручей и луга заливные. Если б не лес, ух, сколько сена взять можно.
Извилистый ручей, разливающийся в половодье, действительно отвоевал у гнилого леса приличную территорию. Телеги съехали с невысокой насыпи дороги и мягко шли по твердой, как камень, сухой целине. Стуба обогнал коляску Толина на своей телеге и набивал колею.
– Все Толин. Дальше нет смысла ехать. Здесь хорошо. Место ровное.
Толин дождался, пока Герберт даст отмашку, что место ему понравилось и остановил коляску.
- Хворосту набери, костер жечь будем.
Страх перед темнотой ночного леса пересилил страх перед владыкой земли:
- Страшно, Сари Герберт, по лесу лазить. Ночь, звери в лесу, может сено пожжем?
- Иди, не бойся, не тронут вас звери.
- Как скажете, Сари Герберт.
Саша неожиданно вспомнил о трофейных припасах в рюкзаке.
– А котелок у тебя есть?
- Нет, Сари Александр, мы в дороге не останавливаемся, опасно. – Толин опустил голову и медленно побрел в сторону леса.
Некс уже вылез из коляски и, разминая ноги после длительного бездействия, первый раз за долгое время, подал голос:
- Ты варить умеешь?
- Я, просто, в рюкзаке чай видел. Чаёк у костра милое дело. – Видя непонимание в глазах Сари, Александр от души рассмеялся. - да вы что, граждане цари, чая не знаете? Совсем вы от жизни отстали. Не сырую же воду из ручья хлебать? Трава такая, кладёшь в кипяток и пьёшь. Очень вкусно. Чай у нас хоть и армейский в пакетиках, но все равно чай... Может туда какой-нибудь химии вкусной добавили или энергетик...
Герберт с Нексом смотрели на чокнутого Сари с изрядной долей иронии. Он сыпал непонятными словами и требовал понимания. Саша понял, наконец, что почти каждое его слово требует ликбеза по глупой магии и попробовал сделать еще одну попытку на понятном попутчикам языке:
- Нужно что-нибудь похожее на котелок, чтобы воду вскипятить. Каска лазутчиков или шлем без дырок, тоже сойдет.
Герберт пристально смотрел на удаляющегося в сторону леса Толина и, неожиданно, жестом подал Александру знак остановиться.
- Толин!
Толин развернулся и бегом возвратился к повозке. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но Герберт жестом заставил его молчать и сделал очередное замечание:
- Если я говорю тебе набрать хвороста, то ты, со своими рабами, или твои рабы по твоему указанию, набирают хвороста. Почему твой раб сидит в телеге и глазеет по сторонам? Кто расскажет ему что делать, если ты уйдешь в лес?
- Извините, Сари Герберт, не было у меня рабов. Семья только. – Толин снова набрал воздуха и громко, чтобы Стуба услышал, крикнул - Пошли в лес, Сари Герберт хворосту велит набрать.
Герберт покрутил пальцем и показал на землю, в знак того, что он еще не отпустил Толина.
– Стуба- твой раб. Без разницы, чье указание ты выполняешь. Твой раб исполняет твою волю, как руки... ноги. Ты же не говоришь ногам, пойдем в лес, Сари Герберт хворосту велел набрать?
Владыка земли сделал в точности такой же жест, как учительница Саши по истории в младших классах, выманивая ответы из учеников у доски, и Александру пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку.
- Да, Сари Герберт.
Вот теперь Герт уже подал знак, что он более не задерживает новоявленного рабовладельца и мгновенно ответил на вопрос Александра, как будто муштра рабов ни сколько не мешает ему оставаться в теме:
- Тебе шлем, что ли, нужен?
Саша решил более не вдаваться в подробности и ответил очень кратко:
- Да.
- Сходи, поищи, если нужен, он где-нибудь рядом лежит.
- Что ему здесь делать-то, места совсем дикие.
Герберт не стал вникать в суть отговорок и снова закрыл глаза.
- Мне откуда знать. Это у хозяина шлема спрашивать надо, если живой ещё. Разбудите, когда рабы костёр разведут.
Нексу настолько надоела эта вальяжная поездка, что он мгновенно среагировал на предложение прогуляться.
– Пойдём, Саша, поищем твой шлем. Кости заодно разомнём. Тебе тоже пройтись не помешает.
Когда Сари поравнялись с Толином и Стубой, те уже начали ломать сухой кустарник, не заходя в лес. Саша оценил обстановку и вытащил топор, бесполезно болтающийся за ремнем с самого утра.
- Толин!
- Да, Сари Александр.
- Вот эту сухару валите под корень и тащите целиком туда, где костер будет. На топор. Чехол не потеряй. Стоп.
Александр забрал у Толина, только что отданный топор и самостоятельно расстегнул пластиковый чехол. Спрятав чехол в необъятный нагрудный карман энцефалитки, Саша снова отдал топор и пошел в сторону леса. Но это были еще не все указания.
- Толин!
- Да, Сари Анексиан.
- Разведёте костёр, разбудите Сари Герберта.
Было видно, что это поручение навело на Толина грусть, но он ответил по форме отзыва:
- Да, Сари Анексиан.
- Хворосту наберёте, коней распрягите. Пусть пасутся. Ручей, опять же, рядом.
- Да, Сари Анексиан. А не разбегутся кони? Звери вокруг.
- Не бойся. У коней ума не меньше чем у тебя, куда им бежать?
- Как скажете, Сари Анексиан.
Некс быстро двинулся в лесную чащу.
- Пойдём, Александр, подальше зайдём. Луна молодая совсем. Скоро вообще ничего видно не будет.
Саша по опыту уже знал, идти по гнилому лесу лучше всего след в след за Нексом, но как ни старался Александр идти бесшумно, под ногами что-то постоянно хрустело. Листья и трава, задевая за полы плаща, шуршали, издавая непереносимый для ушей шум.
- Молодец, Александр.
- Да какой молодец, шуршу, как не знаю кто.
- Как это, как не знаешь кто? Как Александр и шуршишь. Всех кошек в округе собрал, теперь звать не придётся. Сами уже пришли. Остановись, подождём.
Саша остановился и прислушался. Его уши не уловили никакого шума. Некс же начал издавать какие-то странные гортанные звуки. Когда отзыв раздался в двух шагах за спиной Александра он, от неожиданности, резко развернулся и включил карманный фонарик.
- Не пугай животных, Александр. Убери свет. Глаза слепит.
Некс бесшумно прошел мимо Саши в сторону отзыва, а ночь между тем все гуще обволакивала лесную чащу непроницаемым покрывалом. Совсем скоро голос Сари Анексиана прозвучал совсем из другого места:
- Спишь что ли, пошли... Я с кошками договорился, рабов и коней постерегут. Вот корба бы встретить, может серьгу расколдует.
- Да не заколдованная она, просто радиус действия маленький.
- Была бы не заколдованная, давно бы заговорила. Видел, как её Герт нежно щупал, тут любая заговорит… Кошки сказали, здесь Серые объявились. Если объявились, значит придут.
- Почему придут?
- Обязательно, придут. Ты так шуршишь, что из любопытства придут. Посмотреть, как ты живой так далеко зашёл.
- А кто они... Серые?
- Да как тебе объяснить, вроде не люди, а вроде и не звери. Мохнатые, а разговаривать умеют.
- А ты их видел?
- Видел, конечно, только смутно. Они ночью бродят. Пятно да пятно, но понятливые, как корбы.
- А как ты определишь, что они пришли?
- Никак не определю. Тише кошек ходят. Кошки боятся их даже. Глупые создания, чего бояться. Серые кошек не едят. А вот корбов едят, поэтому корбов рядом и нету. Жалко, а то бы серьгу расколдовали.
- А людей, то есть, рабов... едят?
- Дались тебе эти рабы, их все едят. Лазутчиков твоих не съели, чтобы своим знак подать. Облизывались поди, пока по сучьям развешивали.
- А как мы этих серых искать то будем, если их не слышно и не видно?
- Не будем мы их искать, они нас сами уже давно нашли. Подальше зайдём да аукнем. Они может за тобой в двух шагах идут... давно уже.
Саша машинально обернулся.
- Не оглядывайся... всё равно не увидишь. Зажги свою лампу, я зажмурюсь пока. Это чтобы наверняка пришли.
- А зачем мы далеко идём, если Серые здесь уже?
- Подальше их уведём, чтобы кошек не пугали, а то кто коней с рабами сторожить будет. Ну всё. Гаси свет.
Некс остановился и спокойным, негромким голосом сказал в темноту:
- Я Анексиан, владыка земли из Акропоса, а ты кто?
Из за ближайшего к Александру дерева послышался неприятный, скрипучий голос.
- Я Кронк, хранитель этого леса.
- Выходи... говорить буду.
Из темноты вышло что-то большое и лохматое. Существо смутно напомнило Саше снежного человека. В окружающей непроглядной тьме, его цвет определённо казался серым, но больше о нём действительно нельзя было сказать ничего определённого.
- Саша, что тебе там надо? Спрашивай.
- От него? Мне?
- Ну, а у кого еще спрашивать, не у кошек же? – Некс почесал непокрытую голову, напоминая, что они искали шлем.
Александр вспомнил и начал говорить, медленно подбирая слова:
- Послушайте Кронк, у вас котелок есть или кружки какие-нибудь?
Некс не стал ждать развития наметившейся театральной паузы:
- Подожди, Александр, ты с ним неправильно разговариваешь. Если он говорит, это не значит, что у него ум есть. Я куда разумнее и то не всегда тебя понимаю. Как я понял, нужно в чём-то воду греть, и кубки?
- Да... только котелок с ручкой должен быть. Повесить чтобы, на что-нибудь.
- Не путай меня, что куда весить. Что найдём, в том и нагреем.
Некс обратился к Кронку, очень медленно и отчетливо проговаривая слова:
- Здесь Гномы были?
- Давно.
- Вы их били?
- Немного.
- Барахло их далеко?
- Нет.
- Веди.
Существо, как будто растворилось. Саше даже показалось, что между серыми и светлыми есть сходство, исчезать не оставляя следов. Некс очень быстро сориентировался и крикнул в темноту:
- Медленнее иди и знаки нам подавай, где ты.
- Хорошо.
Теперь изредка начали хрустеть ветки и Некс пошёл на звук. Саша очень сильно напрягал зрение, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Через некоторое время, стало светлее, как будто в голове включилась инфракрасная лампочка. Ноющая боль в затылке дала понять, организм снова перестраивается. Скрипучий голос Кронка раздался как всегда из-за спины:
- Здесь.
Некс подошёл к небольшой, заросшей травой кучке предметов и отпустил хранителя леса:
- Иди, к дороге не подходите, не пугайте кошек, всё.
Кронк не успел скрыться за деревьями. Саша неожиданно включил свой фонарик. Он направил его на кроны деревьев, чтобы не вызвать агрессии хранителя леса, он сам, на мгновение, действительно ослеп:
– Кронк, гости с таким огнем еще живы?
- Нет. – ответ прозвучал как всегда из-за спины.
- Мог бы и не спрашивать. Против серых никто не вывезет. Даже нам с тобой тяжело будет. - Некс уже рылся в куче, откидывая ненужный хлам. Он показал Саше вазу на витой ножке и тот, к своему удивлению, смог её разглядеть. Ваза была довольно глубокой не меньше чем на полтора литра.
- Хворостом обложим и не надо ничего цеплять... подойдёт?
- Подойдёт, а круж... кубки есть?
- Да... этого добра здесь навалом. Держи два, а вот ещё один.
- А рабы?
- Давай им возьмём. Вот ещё пара.
- Некс, давай назад с фонарем пойдем. Голова трещит. Не могу я больше, по кошачьи, по лесу шариться. Вижу конечно, но совсем не соображаю уже. Я тебе под ноги сзади светить буду и следом пойду. Я догоню, только ты не сигай никуда.
Саша удобнее взял, довольно тяжелые, кубки и включил фонарик, направив луч света себе под ноги. После кратковременной слепоты зрение вошло в обычный режим и головная боль отступила.
Когда Сари вернулись к месту привала, костра все еще не было, но лошади уже были распряжены и паслись на берегу ручья. Стуба, спокойно сидящий возле кучи хвороста, напомнил Саше гастарбайтера без бая. Когда, бесшумно подошедший, Некс бросил кубки в траву рядом с ним, он не на шутку перепугался, но тут же успокоился, опознав хозяина. Некс даже не стал заглядывать в его, полные рабской преданности, глаза.
– Толин!
- Да, Сари Анексиан. – Ответ раздался со стороны, пасущегося кучкой, табуна.
- Костер где?
Послышались приближающиеся шаги и скоро появился Толин с бурдюком воды. И Толин, и Стуба опустили глаза и некоторое время молчали.
- Не знаю, что и сказать, Сари Анексиан. У нас огнива нет. Мы в дороге не останавливаемся. А Сари Герберта будить не решаемся. Вы же велели будить, когда костёр разведём.
Саша тяжело дыша, наконец дошел до будущего кострового места, упал на траву и закурил.
– Толин!
- Да, Сари Александр.
- Подойди ближе. – Дождавшись пока наследник подойдет на расстояние вытянутой руки, Саша продолжил, протягивая ему зажигалку, – на, держишь вот так, потом нажимаешь сюда. Повтори.
Толин, чуть не выпустил зажигалку, когда в его руках появился огонь. Пламя тут же исчезло.
- Кнопку не отпускай. Отпустишь, пламя исчезнет. Сена под хворост подкинь и загорится. Все иди.
- Толин!
- Да Сари Анексиан. Вели своему рабу отмыть гномье барахло в ручье.
- Да, Сари Анексиан.
Стуба сразу же начал собирать, лежащие на земле кубки, и был очень удивлен окриком Некса:
- Что ты делаешь?
- Сари Анексиан, Вы же велели отмыть.
- Я велел Толину, велеть тебе отмыть. Ты раб Толина. Если я приказываю Толину приказать тебе, ты сидишь и ждёшь, пока он тебе прикажет. Положи барахло.
Толин наконец жестом приказал Стубе мыть посуду. Некс ничего не имел против бессловесных команд, лишь бы они исходили из нужного источника. Стуба, сломя голову, убежал с кубками и вазой к ручью, подальше от глаз недовольного Сари, а Толин принялся разводить костер. Все было как всегда. Всего за пару минут после появления начальства, застопорившаяся работа по обустройству лагеря закипела. Саша смотрел на своих новых подчиненных и думал о том, что подневольные люди, видимо, одинаковы во всех возможных мирах. В голове, отголоском, звякнул слоган Леонидыча: «Если солдату не приказать разжечь костер, он замерзнет». Вскоре костер разгорелся и осветил пойму ручья. Толин вернул зажигалку и, по быстрому сбегав к коляске, положил топор рядом с ногами Саши. Только после этого он присел на корточки и протянул руки к огню.
- Толин!
- Да, Сари Анексиан.
- Что ты делаешь?
- Грею руки, Сари Анексиан.
- Тебе велено греть руки?
Некс не злился. Понимая, что у полноправного наследника общины сегодня возможно был один из самых длинных дней в жизни, он с улыбкой кивнул в сторону коляски, где все еще спал Герберт, если он вообще способен на сон. Саша не увидел как Толин, побелев, бросился будить владыку земли. Чокнутый Сари лежал на траве, раскинув руки, смотрел на звезды и боролся с нестерпимой головной болью.
Малый совет.
13.08.2010 22.00
Зал малого попечительского совета города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверик. В;чиръ.
Ридлик настоял немедленно сделать запись и о внезапном появлении в городе наследника, и об обвинениях, выдвинутых сенатом республики. Том выводил слова каллиграфическим почерком, под диктовку бывшего главы попечительского совета. Лорас не принимал в заполнении журналов никакого участия, он просто сидел и безразличным взглядом изучал узоры на столе из слоновой кости. Наконец записи были сделаны и Ридлик устало откинулся на спинку стула.
- Я устал. Покажи мальчишке, как открыть секрет… Он теперь знает больше, чем положено знать живому. Тайной больше, тайной меньше. Мне нужно лечь.
Лорас жестом приказал Тому закрыть входную дверь и направился к ближайшему стеллажу с документами. Ридлик поторопил молодого клерка:
– Иди… Секрет не откроется, пока замок на входе не закрыт.
Том проворно защелкнул массивный замок и подбежал к Лорасу. Тот уже показывал ему ногой на камень в полигональной кладке пола:
– Встать нужно именно сюда. Теперь толкай стеллаж.
Многопудовый шкаф, заполненный старинными книгами, легко сдвинулся с места, обнажив потайную дверь. За дверью скрывался целый лабиринт с жилыми помещениями и пыльными стеллажами секретных документов. Здесь было несколько спален, кладовые с маслом для ламп, сухими дровами, запас продуктов на несколько лет, просторная столовая с варочной печью, санузел и даже, оборудованная отдельной печью для нагрева воды, ванная комната. В секрете можно было беззаботно прожить сколько угодно времени и выдержать любую осаду. Ридлик взял со стола лампу и прошел с ней в ближайшую спальную комнату:
– Том, спроси у Лори, где кладовая с лампами. Я хочу, чтобы у меня было светло как днем. Не жалейте масла.
Когда Том зажигал лампы, ветхий старик лег на кровать и неожиданно задал ему вопрос:
- Что ты знаешь об истории капитала наследников общины?
- Наследный капитал был основан купцом из Акропоса, чьё имя неизвестно. Приехав к подножью золотого утёса, он обнаружил земли своей юности в великом запустении. В опустевшей деревне он нашел нескольких детей и завещал им своё имущество. Тогда же, был создан совет попечителей. Старый зал заседаний сгорел вместе с записями. История первого круга жизни существования наследного капитала безвозвратно утеряна. С этого времени книги, фиксирующие имущество общины дублируются и хранятся в каждом городе, где присутствует наследный капитал… – Том отвечал как на экзамене и даже прекратил на время зажигать лампы.
Старик закашлялся и остановил этот заученный бред:
– Вздор. Ты совсем тупой, если веришь в эти сказки. Наследный капитал основан раньше, чем пала старая республика. В Кастосе тогда ничего не знали ни о Сари, ни об Акропосе. О каком купце из Акропоса ты говоришь? Зажигай лампы… Настоящая история общины здесь, в секрете. В этих книгах. Чтобы жить, ты должен прочитать их все. Здесь история правящих семей Кастоса, сенаторов, судей. Малые тайны убивают, а большие, даруют жизнь. Запомни мои слова…
Старик уснул оставив молодого тома в недоумении нужно ли дальше освещать комнату, но, стоящий в дверях спальни, Лорас дал знак, что работу нужно продолжить.
– Выбери себе спальню, когда закончишь. Любую. Ты будешь готовить, своевременно доливать масло в лампы и выполнять любые мелкие поручения. В свободное время можешь читать любые книги из архива.
Арест.
13.08.2010 22.00
Трактир «Белый лебедь». Город Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверик. В;чиръ.
Сантеса с женой и старшими детьми взяли под стражу этим же вечером. Задержание должно было произойти очень тихо и завуалированно. Сантес сам извинился перед гостями и объявил, что в связи с болезнью жены, трапезная и гостевые номера не будут работать неопределенное время, пока она не выздоровеет. После того, как последний посетитель покинул трактир, он лично повесил предупреждающий аншлаг о том, что заведение не работает и вернулся к непрошенным гостям. Служилые, обернувшись в серые плащи без опознавательных знаков, проникли в его дом через лабиринт, как воры, и взяли в заложники жену и старших детей.
Многих из этих людей Сантес знал лично, но сегодня они были на службе и смотрели в глаза с каменным выражением лица, не допускающим панибратства. Возвращаясь в опустевший трактир, Сантес, еще до конца не верил, что попал в серьезную переделку. Кто осмелится строить козни владельцу единственной гостиницы, которая принимает у себя Сари со времен падения старой республики. Который лично знаком с каждым владыкой земли, хотя бы раз побывавшим в Кастосе. И потом, Сантес, за свою жизнь оказал столько услуг служилым, стоящим на воротах, что надеялся на очень скорое разрешение любых недоразумений.
Зайдя на кухню, трактирщик уведомил присутствующих, что гости разошлись, и пригласил всех в зал, обсудить недоразумение за кружкой доброго вина. Он нисколько не ожидал, что ему тут же заломят руки.
- Где твоя дочь?
Ответить он не успел. У Греты обострилась истерика и она начала громко кричать. Она проклинала Сари, Сенат, Сантеса, Богов пустивших эту беду в её дом. Начальник стражи с бледным, от ужаса услышанных проклятий, лицом тут же безжалостно ударил её так, что Грета потеряла сознание. И в то же мгновение болт спущенного самострела вылетел из скрытого отверстия в стене, вонзился ему в глаз и лишил жизни. Паники не было. Служилые тут же выстроились в боевой порядок и, прикрываясь Сантесом и его семьей, как живыми щитами, направились к парадному входу.
Сегодня у младших детей, да и у самого Сантеса, выдался очень тяжелый день. Они встали еще по Заурнице. Вначале были хлопотные проводы Сари. Только Сантес вздохнул свободнее, появился Толин. Миц со Златой тут же переключились на его проблемы с одеждой и обегали всех портных в окрестных сектралах. Понимая, что малые не успевают, Сантес привлек на помощь своих подрастающих внуков. Реалии Кастоса всегда были одинаковы, чем мельче человек, тем короче дорога. В большом доме обязательно должны быть дети или внуки, от четырех до двенадцати лет. Шестилетний ребенок, как Злата, самый оптимальный вариант. В голове уже достаточно умений, а размеры позволяют проходить кратчайшими лазами. Там нет охранных систем слобод и домовладений. Старшие дети Сантеса, уже давно жили своей жизнью, но откликнулись на просьбу отца. И когда торговец обналичил чек за гребень и принес комиссионные, была объявлена полная мобилизация семьи. К таверне потоком пошли грузы с запасами на случай нападения на Кастос драконов, о котором недвусмысленно намекнул Сари Герберт. Сантес торопился и, даже по секрету, не стал говорить никому о своих опасениях. Старшие встречали грузы и подавали мешки и вязанки дров на веревках в шахты лабиринта. А уже младшие растаскивали их волоком до мест хранения. Миц заведовал встречей грузов в шахте, а Злата, как единственный прямой ребенок соответствующего возраста, отыскивала места будущих тайников и подавала брату знаки, в какой лаз подавать следующую партию. Выносливость малой в этот вечер просто поражала. Сам Миц уже валился с ног, а шестилетняя сестренка таскала тяжелые тюки, не ведая усталости. Именно она заставила его задержаться уже после того, как поток грузов с поверхности иссяк и старшие братья с племянниками закончили работу. Миц, конечно, знал каждый камень под таверной и легко находил кратчайший путь в лабиринте, но проворность малой в этот длинный вечер, вызывала его подлинное восхищение. Когда на небе зажглись звезды и шахты перестали давать хоть сколько-нибудь света, пришлось двигаться на ощупь. Малая, как будто, видела в темноте. Она короткими узкими лазами находила брата, а порой и голосом вела его к нужной цели. И она же, остановила его, когда работа была закончена. Просто сказала, что домой сейчас возвращаться нельзя. В доме незваные гости с оружием. Нужно проверить обстановку из бойничных ниш. Злата сама лазила взводить самострелы, когда дети уже поняли, что их родных удерживают силой в помещении кухни, а отец невольно выпроваживает гостей. Миц узнал некоторых из служилых, когда наблюдал за ними в узкую смотровую щель. В доме были представители закона, значит, отец сам все решит, ему не нужна помощь. Это не налетчики. Он уже собирался успокоить сестру, но не успел. Малая спустила самострел.
Влепив сестренке смачный подзатыльник, он тут же закрыл ей рот:
- Тсс. Не кусайся.
Тело Златы, после напутствия вручную, обмякло, как будто её покинули силы. Миц прижал голову сестренки к своей груди:
- Дура.
- Дория.
Миц ослышался, и возможно именно это спасло его от разрыва сердца.
- Конечно ты дура, не я. Зачем ты заболтила служилого? Отец бы разобрался без нас.
- Мама, он ударил маму. – Злата начала шарить своими ручками по волосам и не находила гребень.
- Не шевелись, щас еще получишь. Мама... мама... это ищешь? – Миц поднес к свету смотровой щели гребень, который оказался в его руке во время подзатыльника.
- Он мой! – Рот сестре снова пришлось закрыть, ещё крепче прижав её голову к груди. Если бы Миц мог видеть в темноте, как кошка, или имел карманный фонарик, он умер бы от страха, осознав, что обнимает не малую Злату, а престарелую королеву гномов Дорию.
Оказавшись в дверном проеме, Сантес успел крикнуть:
– Миц, не убивай больше никого. Просто расскажи Сари. Ты знаешь, где я храню их вещи. Ты старший.- дети не видели, как удар боевым кастетом лишил его сознания. Двери таверны захлопнулись раньше.
- Фу, Латка. От тебя воняет, как от недельной пропастины с червями. Где ты лазила? Надо проверить, куда мы прячем запасы отца.
- Отдай!
- Вот заладила. Отдам. Только обещай, что снова наденешь, когда отец разрешит.
Провидение было ласковым к семье Сантеса. Перед тем как лично вложить гребень в нагрудный карман Златы, Миц заставил её поклясться костями всех умерших, что она не достанет его оттуда без разрешения отца.
- Тебе нужно снова вернуться в кладовые. Расставь звуковухи везде, где сможешь залезть.
- А ты?
- Латка, не зли меня. Я там не пролезу. Я буду охранять дом. Я старший в семье, пока отец не вернется. Ты должна меня слушаться.
Золотая игрушка в нагрудном кармане тут же вернула Злате силы и она уползла на свои боевые позиции. У неё, как и Мица, теперь было много рутинных, отточенных до совершенства занятий.
Старший брат не стал терять времени и перевел дом на осадное положение. Над вывеской трактира появился аншлаг, гласящий, «хозяев нет дома, за жизнь случайных гостей теперь никто не несет ответственности, ни перед богами, ни перед законом вольного города Кастос». В спешном порядке перезаряжались растяжки и ловушки. Шла ревизия запасов болтов и годности тетивы самострелов. Злата занималась тем же самым, ползая в полной темноте по узким коридорам лабиринта. В каждом ходе под зданием трактира взводились растяжки, предупреждающие звуком «Самострелы взведены». Дальше хода нет. Миц еще не понимал, что это уже настоящая война, пока это была просто игра.
Сантеса и его домочадцев тихо доставили в каземат под дворцом правосудия и приступили к допросам. А в это же самое время, в неведомом краю многомерного мира, на берегу полноводной Агары Вадим Леонидович в который раз набирал сотовый номер своего зама на спутниковом телефоне. Дождавшись ответа «Абонент временно недоступен», он отключил связь, и швырнул аппарат в мягкую стенку отбеливателя чудовищницы.
Привал.
13.08. 2010 23.00
Дорога к подножью золотого утеса. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверикъ. Ничь.
Когда головная боль отступила и Саша начал, наконец, соображать было уже поздно. Стуба с Толином сожгли все тонкие ветки с принесенного ствола, но вода так и не закипела. В голове звякнул слоган «Если хочешь сделать хорошо, сделай это сам». Но молодой Сари никак не мог предположить, что люди, живущие на природе, не умеют грамотно развести огонь. «Лучше один раз показать, чем десять раз рассказать». Александр поднялся и разрубил сухой ствол на две примерно равные части. Он умело орудовал своим фискарем, и даже сам немного удивился, насколько ловкий топорик прихватил со свалки желаний. Сделав небольшую кочережку из толстой ветки, он подошёл к костру, и временно отстранил Толина от поддержания огня.
- Несите сюда тот, который толще. – Саша начал нервничать, от неумелых действий местных, и одновременно поразился выдержке Герберта, который ни разу еще не повысил голос. – Да вы чего творите то. Толин, заводи свой конец сюда. Вот... вот… так. Еще чуть пройди. Все, опускаем. Вот так пусть и лежит. Как прогорит, подкинем этот край, а этот протянем вперед еще на столько же. Второй несите сюда.
Саша просто не предполагал, насколько ценным ресурсом были дрова в этом мире. Даже Толин, не ведающий ценности денег, не мог себе позволить, вот так, по хамски, подкинуть в костер целый ствол. Зато Герберту идея понравилась. Саша импровизированной кочережкой подобрал угольки и отряхивая руки сказал:
– Ну вот, через час, здесь хоть барана жарить можно. Но мелочи все равно всегда нужно в запасе иметь.
Герберт тут же поддержал эту идею:
– Да, будем жарить. Толин!
- Да, Сари Герберт.
- Вели Стубе принести ещё хвороста.
- Да, Сари Герберт. Только, как же он один пойдёт? Может, мы вместе?
- Один сходит. Кто воду греть будет?
Толин, очень неуверенным голосом, окликнул своего раба:
- Стуба.
- Чего. – Стуба конечно слышал разговор, но ничего не мог сделать. Нужно было подчиняться.
- Сходи, хворосту принеси.
Недолгая жизнь в рабской шкуре преподнесла очередной сюрприз. Возражать не имело смысла. Стуба встал и, озираясь, двинулся в сторону леса.
Нексу идея жарить мясо на костре тоже очень понравилась:
– А большой козленок нужен?
На вопрос неожиданно ответил Толин:
– Лучше совсем молоденький, Сари Анексиан. Мясо без запаха будет, – у Толина на летней кухне был стационарный вертел. Он, время от времени, баловал семью жареными гусями, которые доставались бартером за аренду наследных земель, и точно знал, чем мельче, тем вкуснее.
Некс оценил совет, и тут же озорно заговорил с Гербертом:
- Знаешь, Герт, а я думаю из Толина, всё-таки, можно подобие человека сделать. Пока с нами едет, разговаривать его выучим. Потом, глядишь, думать научится. – Герберт ухмыльнулся и включился в разговор.
- А что, Толин, семья у тебя большая?
- Нет, Сари Герберт. Не дают боги детей. Жена, деток трое, да мама Тая. Вот и вся семья.
- А у жены, родня есть?
- Нет, Сари Герберт. У жены родни точно нет. Померли все. Из Кастоских сирот Марта. Обычай такой, наследники общины обязательно на сиротах женятся. Если невесты в вотчине не сыщется.
- А далеко отсюда до Весёлой горы?
Толин хотел уже ответить, что не знает, но неожиданно вспомнил о своей роли рабовладельца.
– Стуба. Далеко отсюда до вотчины?
- Нее. Если сейчас выехать, то еще затемно будем.
Толин очень обрадовался, услышав ответ. Треска ломаемых веток давно не было слышно. Видимо, Стуба приноровился тихо выворачивать сухие кусты с корнем. Герберт дал знак, что получил ответ на свой вопрос и доволен. Это было первое поощрение со стороны строгого Сари.
- Не бойся, не съедят твоего раба, - Некс тоже решил немного его успокоить,- я кошек просил, чтобы посторожили.
- Как же не бойся, Сари Анексиан. Кошки забьют, а потом сторожить будут, чтобы другие не съели.
- Забьют, значит судьба такая, - нахмурился Герберт. - Не такое уж ценное имущество, переживёшь.
- Переживу то переживу, только всё равно человека жалко, Сари Герберт.
- Зачем ты его сейчас жалеешь, если он живой. О деле думай. Кипит вода?
- Закипает, Сари Герберт.
- Тебе надо, чтобы выплёскивалась?
- Нет, можно снимать. – Саша сходил в коляску за рюкзаком и начал перебирать трофеи. Выбрав банку больше похожую на мясные консервы чем на кашу или сгущенку он озорно предложил. - Тушёнку есть будете? Тоже мясо… наверное.
Некс отреагировал на предложение очень равнодушно.
- Ты доставай, что хочешь. Всё равно загадками говоришь. – Он ловко поймал брошенную Сашей банку и тут же перекинул её Герберту. Тот, так же ловко принял подачу.
- Это что?
- Магическая коробочка, еду наверно готовит. Я в глупой магии не понимаю.
Толин, тем временем, догадался осторожно растащить бревна, между которыми была зажата ваза с кипятком. Он натянул на руки рукава, и осторожно переставил емкость к ногам Александра.
Некс размял ноги и направился в сторону леса.
- Углей нажги побольше, мясо жарить будем.
Чай хранился в герметичной банке из под леденцов монпансье. Саша вынул из видавшей виды походной емкости два квадратных пакетика, подозрительно Советской наружности и, утопив их в кипятке, пошел сам разбираться с костром. Одним ловким движением он переложил бревна крест накрест, собрал угли в одну компактную кучку под перекрестием и махнул полой своего длинного, мафиозного плаща. Огонь тут же взмыл вверх и озарил пойму ручья.
Герберт, тем временем, заинтересовался приготовлением напитка. Он представлял, как делают отвары, но пока просто не догадывался, что внутри белых квадратиков находится трава.
- Бормотать ничего не надо?
- Нет, Герт, это тихая магия. Пусть постоит чуть, и можно разливать.
Стуба тем временем возвращался с большой волокушей хвороста, которую тащил за собой наподобие санок. Как только Герберт расслышал приближающийся треск веток, спокойные минуты Толина стремительно закончились.
– Толин!
- Да, Сари Герберт.
- Вели своему рабу собираться. Пусть готовит телегу. На Весёлую гору поедет.
- Один? Может лучше... – Толин осознал, что ответ не по форме и осекся раньше, чем получил очередную выволочку.
- Тебе велено было думать? Рано тебе ещё.
- Да, Сари Герберт. - Толин быстрой походкой направился в сторону Стубы. Он забрал у него хвост волокуши и повторил указание Герберта. В мерцающем свете костра было видно, как сильно тот испугался. Но Толин просто покачал головой в знак того, что разговор бессмыслен и поволок хворост к костру.
Александр сам разлил чай по кубкам, сделал пробный глоток и, поморщившись, поставил кубок возле ноги.
- А с ними обязательно так строго?
- С кем?
- С рабами. Субординацию им прививать. Вассал моего вассала не мой вассал.
- Ты о чём?
- Приказы, чтобы точно выполняли, и не думали вообще. Сделали что сказано, и не больше.
- Обязательно конечно. Им думать пока рано. Им по развитию до гиен далеко, не говоря уже о корбах. Если им думать разрешить, совсем плохо будет.
- Почему?
- В голове у них бардак потому что. Видят пчелу, а представляют бочонок мёда. А кто его знает, бочонок там, или рожа опухшая. А они уже в голове своей мёд продали и деньги у Сантеса пропили. Как им думать? Им сперва смотреть научиться надо.
Как только Толин дотащил волокушу до костра посыпались новые указания.
- Твой раб подойдет к хозяйке и спросит где сгрузить сено.
Стуба расслышал, что речь идет о нем, по быстрому навернул второй гуж, с пинка затянул хомут и подбежал к костру. Герберт сразу же дал четкий и краткий приказ:
- Пейте. – Он взял свой кубок и сделал первый глоток. Задача видимо была настолько сложной, что Герберт сам нарушил субординацию.
- Подойдёшь к хозяйке и спросишь где сгрузить сено. - Возникла небольшая пауза, во время которой Герберт нахмурился. – Понял?
Стуба быстро перестроился. Прямое обращение он воспринял как повышение своего личного статуса.
- Да, Сари Герберт.
- Скажешь, что хозяин велит ей с семьёй ехать в Кастос.
- Да, Сари Герберт.
- Посадишь их в телегу, как есть, без сборов и узлов.
- Да, Сари Герберт.
Толин хотел было что-то сказать, но, увидев строгий взгляд Герберта, не решился.
- Потом поедешь во второй дом хозяина и заберёшь свою семью. Тоже без сборов и узлов. Баба твоя слушаться не будет, приеду, накажу. Не забывай, вы мои рабы. Только служите Толину, пока я велю.
- Да, Сари Герберт.
- По дороге не останавливайся, что бы не случилось.
- Да, Сари Герберт.
- Приедешь в Кастос, найдёшь "Белый Лебедь", спросишь Сантеса.
- Да, Сари Герберт.
- Скажешь ему, что хозяин просит взять в городе крепкий дом, как для себя. И купить запасов впрок на всю зиму. Приедет, рассчитается.
- Да, Сари Герберт.
Толин опять засуетился и хотел что-то сказать, но осекся, посмотрев на Герберта.
- Всё понял?
- Да, Сари Герберт.
- Дальше будешь делать то, что велит хозяйка. Выполняй, как будто я велю.
- Да, Сари Герберт.
- Деньги на жизнь возьмете у Сантеса. И ещё. Кубок, из которого пьешь, отдай ему. В Кастосе хорошую цену не дадут, но всё-таки. Скажешь, хозяин приедет, за всё рассчитается. Ешьте сытно, не жмитесь. Всё, езжай.
Стуба кивнул, вспомнил, что совсем не застегнул седелку и быстро побежал к повозке, держа перед собой кубок. Герберт примирительно посмотрел на Толина.
- Что загрустил?
- Дом к зиме готовить надо, Сари Герберт, и... может где и есть у общины жилье в Кастосе. Я же наследник. В банке сперва спросить надо. Зачем покупать?
- Пока приедешь, много что произойдёт, потом об этом подумаешь. Иди к Стубе. Пусть повторит тебе, что я сказал, да не медлит уже. Возвращайся с ножом.
Толин аккуратно поставил кубок на землю и медленно пошел в сторону телеги.
- Как им думать, Саша? Совсем не видят ничего. Идет, причитает, на жизнь жалуется. Потом спасибо говорить будет. Задним умом они все умные, только толку от него нет, от заднего ума. А передний не вырос ещё пока, да и вырастет ли? - Герберт, отхлебнул чаю, и впервые за долгое время повысил голос, – Толин!
Толин сразу же бегом вернулся назад к костру, издалека выкрикивая форму отзыва.
- Почему ты не спросишь, нужно ли нам столько лошадей? Твоему рабу две семьи на этой телеге в Кастос везти. Отдай ему своих пристяжных. Да... еще. Веток сырых нарежь, вертел делать будешь, да поторапливайся.
Толин кивнул в знак согласия и убежал без формального отзыва. Герберт в этот раз не стал ничего говорить.
- Гоняешь его, присесть не даёшь, пусть бы чаю попил. Он не спал толком уже сутки, самое малое.
- Скажешь тоже, не спал. Он как родился, ни разу не просыпался ещё. Так и живёт во сне. А оттого что шевелится, вреда ему не будет, только польза.
- А Некс где? Охотится?
- Кто его знает, придет, расскажет.
Герберт показал жестом смотреть вокруг и отхлебнул ещё чаю.
- Странный напиток. Вроде трава, какая-то, а запах приятный.
- Химическая промышленность - это наше все. Он, типа, с лимоном оказался. Сам не ожидал. По виду пакетиков - обычная пыль грузинских дорог из советского прошлого. Только лимонов там точно нет... – Саша перестал развивать тему, поскольку Толин вернулся с сырыми ветками и начал сооружать вертел. Все внимание Герберта теперь было привлечено уже к нему. Толин орудовал своим ножом как краснодеревщик. Тонкая стружка отлетала от лезвия, а расслабленные мышцы лица говорили о простоте и понятности поставленной задачи.
Саша тоже решил заняться делом. Он закинул в рюкзак брошенную Гербертом тушенку. Сломал прогоревшие бревна, и по новой сложил костер. Глаза слипались. В армейский чай из пакетиков видимо забыли добавить бодрящей химии. Стуба лихо укатил на тройке, на прощанье, сделав очень почтительный поклон. Герберт завел с Толином какой то непонятный разговор, но вдаваться в подробности не было никакого желания.
- Скоро гости прилетят. Ты, как они заявятся, ложись у костра и прикинься спящим, если конечно мясо успеешь дожарить. А лучше поспи, если сможешь.
- Да, Сари Герберт.
- Твой раб повторил, что я велел?
- Виноват, Сари Герберт, я не спросил.
Сари очень неодобрительно покачал головой.
- Не спросил, так не спросил. Не напутает, наверное. О чём говорили?
- Ехать боится, Сари Герберт. Ночь в гнилом лесу - верная погибель.
Герберт улыбнулся и по дружески толкнул в плечо засыпающего Александра:
- Ну как им думать? Чего бояться? Кони не его. Телега не его. Жизнь, тоже, уже не его. А он всё боится. Что потерять может? Ума не приложу.
В свете костра внезапно материализовался Некс. Он бросил молодую косулю к ногам Толина, плюхнулся в траву рядом со своим кубком и, наконец, попробовал напиток.
– Не пойму, чем пахнет?
- Химическими лимонами, царь Анексиан. – Саша уже даже не мог шутить. Он потер глаз и смачно зевнул.
Некс посмотрел на Сашу и не стал ничего говорить. Просто улыбнулся и жестом показал, что ему пора спать. Досталось снова Толину:
- Не сиди без дела, свежуй козлёнка. Скоро Стробос прилетит.
- Выползли уже? - задал Герберт короткий и емкий вопрос.
- Как раз сейчас выползают. Ох и шороху там в лесу, сейчас. Лучше бы я языка лесных тварей вовсе не знал. Гномы закастоские пока по боку. Сам Стробос с тобой обсудить чего-то хочет. В гости просится. Я всех парламентариев к тебе напрямую отправил. Нет, ну достали, Герт. Всю охоту мне своими воплями попортили. Давно бы вернулся.
Некс допил холодный чай и непринужденно отбросил кубок в сторону леса. Толин, чуть отойдя от костра, потрошил козлёнка. Он, прислушиваясь к разговору, даже не обратил внимания на кубок, прокатившийся мимо его ноги.
- Я смотрю, совы разлетались. Толин!
- Да, Сари Герберт.
- Козлёнка насадишь, пока с одного боку жарится, чашку от гари отмой.
- Да, Сари Герберт.
- Подарить хочешь? - Некс развалился на траве и оперся на локоть. Охота видимо действительно была не легкой.
- Да, Стробос такие подарки любит.
Некс знал ответ на свой вопрос еще до того как его задал, он встал и пошёл к единственному оставшемуся коню. В Сари Анексиане действительно дремала, какая-то затаенная любовь к животным. Он что-то шептал бурому на ухо, трепал за гриву и гладил по щекам, глядя в глаза. Герберт еще раз толкнул, сидящего рядом, Сашу в бок, пытаясь взбодрить, и кивнул в сторону подавана.
- Смотри, уговаривает.
- В смысле?
- Когда Стробос прилетит, много шуму будет. Вонь от него, опять же. Чтобы не боялся.
Саша понимал, что если уснет, то пропустит какой-то невероятно интересный номер в этом цирковом представлении. Но впечатлений за сегодняшний день, было уже достаточно. Он махнул рукой. Завернулся в свой кожаный плащ и уснул, прямо на траве. Ему снилась вонючая куча протухших внутренностей, кишащая опарышами с человеческими лицами.
Прилипала.
14.08.2010 4.00
Дорога к подножью золотого утеса. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверикъ. Заура.
Толин, нервно озираясь, дожаривал козлёнка. Некс наблюдал за процессом и изредка бросал взгляд на кубок, поблескивающий в высокой траве, рядом с требухой. Заметив движение, Анексиан встал на ноги и начал громко говорить:
- Молодец, Александр. Крепко спишь.
- Что? - Саша высунул голову из-под полы плаща.
- Козлёнок говорю готов. Поешь, пока Стробос не вернулся. Толин?
Привычного уже отзыва не последовало. Толин не откликнулся. Он уже даже не следил за готовкой, просто озирался и принюхивался, раздувая ноздри. Единственного полноправного наследника общины накрыла паника. Только голос Сари, более громкий и требовательный чем обычно, вывел его из панического транса.
- Толин?
- Да, Сари Анексиан.
- Отрежь Сари Александру мяса со спины.
- Как скажете, Сари Анексиан.
Саше изначально не понравилась эта идея. Он не доверял мясу без соли и специй, это раз. И не доверял зашуганному до нервного тика повару, это два. – Стоп. Не трогай пока ничего. Я сам посмотрю. – Саша протер глаза, потряс головой и подошел к вертелу. Все было так, как он и ожидал. Беглый взгляд на блюдо при свете карманного фонарика сразу же говорил, есть это нельзя.
- Нож дай.
Толин держался за свой нож как утопающий за соломинку, но все-таки отдал его по первому требованию. Александр воткнул лезвие в окорок и, обтерев его об обуглившуюся поверхность тушки, вернул хозяину. Шкура подгорела, а внутри все еще была кровь. Шашлычник из Толина оказался, никакой.
Некс давно наблюдал за странным поведением Толина, а теперь краем глаза еще и заметил, что кубок в траве исчез.
- А Толин то, не так прост, как кажется. Прилипал раньше меня учуял.
- Прилипал?
- Проходимцы такие. Зубастые и вороватые. Не до тебя им, Толин, расслабься. У них гномье барахло в приоритете. Тебе не о прилипалах, о Стробосе думать надо.
Толин продолжал вести себя как безумный. Он не слышал голоса Некса, принюхивался и, всё крепче и крепче, сжимал нож, забыв о козленке. Сашу, такое отвратительное отношение к шашлыку искренне покоробило. Он молча отобрал у Толина нож и начал счищать гарь при свете карманного фонаря.
– Нет, Некс. Спасать здесь нечего. Есть это нельзя. Отрава для человеческого желудка.
Толин, лишившись ножа, вплотную подошел к углям и стоял теперь практически в костре, что, наконец, заставило Александра обратить внимание на его неестественный страх темноты.
- Что это с ним?
- Сильно он Стробосу понравился, просит подарить. Герт обещал подумать, когда Толин козлёнка дожарит.
Александр осознал, он проспал что-то действительно интересное, но отдохнувшее тело говорило, что замена этого циркового представления на говорящих опарышей с человеческими лицами, не была напрасной.
- А Герт где?
- Кто его знает, прилетит, расскажет. – Некс тоже понял, что Толин в полном неадеквате и повысил голос, - да что с тобой? Реж мясо.
- Страшно мне очень, Сари Анексиан. В воздухе страх. Сердце выпрыгивает.
Анексиан подошел ближе, поднял кубок с недопитым чаем Толина и присев на корточки продолжил:
– Пойло это, тебе голову мутит. Пил?
- Пил, Сари Анексиан.
- Ну вот. Рано тебе пить. – Некс выплеснул остатки и выбросил кубок в траву недалеко от себя. – Сари Александру не нравится, а мне все-таки мяса отрежь.
Некс неторопливо вынул меч из ножен и протянул Толину лезвием вперед, как шампур. Когда Александр наконец понял, что нож неудавшемуся шашлычнику нужно отдать, было уже поздно. Анексиан, совершенно неожиданно для всех, нанес удар по траве рядом с кубком. Вопль на очень высокой частоте заставил Толина упасть и зажать уши руками. Маленькое, похожее на ребёнка, существо сделало попытку сбежать, но сбежать от Сари невозможно. Некс добил его единственным резким ударом.
Сашу крик тоже резанул по ушам, но страха не было. Возле сапог катались по земле два кубка: один Некса, второй Толина, а Сари Аненксиан уже тащил тело прилипалы за подобие одежды подальше от костра.
Толин, заполучив назад свой нож, потихоньку начал приходить в себя, но вернувшийся Некс заговорил более строго, чем обычно, и вновь ввел его в паническое пике.
- Реж мясо. Пусть Александр поест. После этого вопля Стробос все дела забыл. Назад летит. Когда прилетит… - Сари пошевелил пальцем возле носа и поморщился, - есть… не захочется. Аппетит пропадет.
Саша ответил стремительнее, чем перепуганный насмерть Толин начал кромсать обугленную тушку:
– Стоп. Ничего не надо. Тушенка есть… Мне пищевые добавки, давно уже, все рецепторы вкусовые отшибли. Я вашу натуральную еду, на дух, теперь не переношу.
Чокнутый Сари даже не стал просить назад нож. Он легко вскрыл банку острым, как бритва, топором, выстругал себе лопатку из валявшейся у костра обгорелой ветки и приступил к трапезе.
Стробос.
14.08.2010 5.00
Дорога к подножью золотого утеса. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверикъ. Заурнице
Александр успел закончить трапезу вовремя. Бурый начал беспокоиться практически сразу же, как только он бросил пустую банку в костер. Совпадение несвязанных событий напомнило Саше вестерны, где в огонь попадает динамитная шашка. Толин мгновенно залегший в траву, свернувшись калачиком, сделал аналогию еще и комичной. Саша понял в чем дело, только когда расслышал хлопанье могучих крыльев. Стробос приземлился прямо на древней дороге вдалеке от коляски. Бурый, при появлении дракона, прижал уши, но стоял не шелохнувшись. Саша даже отметил насколько серьезно Некс умеет прибалтывать животных в нестандартных ситуациях.
Размеры и вонь исходящая от Стробоса поразили Александра до глубины души. Он конечно догадывался, что драконы куда крупнее ящериц, но то, что по его голове можно ходить, было уже перебором. А вот вонь от этого существа была просто нестерпимая. Стробос видимо метил территорию размахивая крыльями. Как только волна дошла до Александра, который находился не менее чем в пятидесяти метрах от дракона, у него начали слезиться глаза.
Герберт сидел на шее и держался за рога, как байкер на Харлее. Он спустился на дорогу, только после того как Стробос низко опустил голову. Подойдя к ноздрям, он понюхал свой рукав и дал команду окатить его огненной струей.
- Ну-ка дунь на меня, а то я провонял весь. Да смотри, лошадь и повозку не задень.
Стробос набрал воздуха и выпустил из ноздрей две огненные струи. Герт начал крутиться в этом пламени, позволив опалить себя со всех сторон. Сари подал знак остановиться только тогда, когда его устроил результат. Дракону пришлось несколько раз набирать воздух и вновь и вновь окатывать его струей пламени.
- В общем, мы с тобой договорились, одна железная птица идёт в зачет как два гнома, а повозка без лошадей, только один к одному. Не факт что они появятся, но уговор есть уговор. Деревню сегодня не трогай. О повозках на дороге вообще забудь. Там могут быть мои личные рабы. Ты передай дружкам, что каждого своего личного раба я достану из любого брюха кого угодно. Неважно, живые они или мертвые. В остальном все как было. Вы не лезете в мои игры, я не лезу в ваши. Диких рабов и даже моих, если они не на дороге, бейте, сколько влезет. Если словишь, конечно. Повторять не заставляю, знаю, сообразительный. Ну всё, лети.
Стробос не собирался улетать. Он молча смотрел на Герберта.
- Что еще, Стробос? Ты либо говори, либо лети. Я сейчас снова провоняю и тебе опять придется меня коптить.
Дракон молча повернул голову в сторону, свернувшегося у костра, Толина.
- А, вот ты о чём? Толин!
– Да, Сари Герберт. – голос был тихим, в надежде, что ответ не услышат и маскировка спящего сработает. Но фокус не удался.
- Иди ко мне.
От безысходности на глазах Толина появились слёзы. Наследник посмотрел в сторону леса и оценил шансы побега. Секундный расчёт показал, что шансов у него нет. Он наклонил голову и пошёл, на негнущихся ногах, к дороге. Когда Толин с трудом преодолел половину пути, вновь раздался властный оклик Герберта.
- Вазу захвати.
Толин мгновенно развернулся и медленно пошёл за вазой. В душе, не знавшей страха смерти уже два круголета, зажглась искра надежды. Поднимая, совсем недавно отмытую в ручье, вазу, единственный полноправный наследник, умоляюще заглядывал в глаза Саши.
Некс отвернулся с расслабленным выражением лица. По каждому его движению была видна фанатичная вера в правильность действий сенсея. Герберт знает что делает и не надо лезть в его игры. Александр последовал примеру и сделал то же самое.
Не дождавшись поддержки со стороны младших Сари, Толину пришлось снова возвращаться к дороге. Вторая попытка далась ему куда сложнее. Ноги просто не хотели идти. Властный голос Сари Герберта вывел его из ступора: - Толин?
Еле выговаривая слова наследник произнес формальный отклик:
- Да, Сари Герберт. - и тут Толина отпустило. Он принял судьбу и с лёгким сердцем пошёл на убой.
Герберт взял у Толина вазу и положил перед Стробосом, как только наследник доковылял до дороги.
- Держи, что еще? - Стробос не собирался улетать, он молча, многозначительно смотрел на личного раба Сари.
- Ах вот ты про что! По уговору я не должен тебе его дарить. Он покинул дорогу и повозку по моей воле. Но формально ты прав, забирай. Только пусть коней запряжёт. Толин!
Надежда, которая обычно умирает последней, умерла в душе Толина в который раз за это предрассветное утро. Он даже не смог вспомнить о формальном отклике. Герберт впрочем, его и не ждал.
- Собери вещи и запряги коня. Козлёнка заверни в свою бурку, она тебе больше не понадобится, а козленок в тепле дойдет. Все.
- Да, Сари Гербет. – Толин отвечал чисто механически, просто сохраняя каждое мгновенье своей жизни. Запряги, значит еще десяток драгоценных частей времени.
- Кубки, что у костра, аккуратно положи в телегу, поторапливайся.
Толин уже, ни на что, не надеясь, пошёл собирать вещи. Он аккуратно вынул из бурки подарки, которые накупил детям в Кастосе. Надежда, что хотя бы сладости сгладят его детям потерю отца, умерла, так и не родившись. Но выбрасывать сумки с подарками в траву Толин все равно не стал. Он бережно подвел Бурого к телеге, надел на шею хомут и навернул гужи. Как же он сожалел о том, что его раб Стуба оставил на лошадях седелки. Работа не оказалась бы такой быстрой.
По дороге к костру, Толин волок свою белоснежную бурку по траве. Небрежно бросив её практически в золу, он, не боясь ожогов, скинул козленка с вертела. Несколько раз умиравшая за это долгое утро надежда воскресла, как только он начал собирать кубки. Со стороны дороги раздался удивленный голос Герберта:
- Что еще?
Стробос не сводил глаз с двух кубков, которые Толин подобрал рядом с местом убийства прилипалы. У Стробоса было хорошее зрение, Саша различал что они мерцают в свете затухающего костра только находясь практически вплотную. Герберт, между тем, искренне выражал свое негодование.
- Какой ты алчный, Стробос. Это гномье барахло так на тебя действует. Выходи почаще, прогуливайся. Сидишь там по нескольку круголет на своём добре. Провонял уже весь. В следующий раз, я к тебе в гости зайду, проветри только.
Стробос не сводил глаз с кубков. Он даже малейшим движением не показывал свою заинтересованность словами Сари.
- Не наглей, Стробос, я больше ничего дарить не собираюсь. Ты бы мне и этого не подарил. Давай меняться на вазу, если хочешь. Два кубка против одной вазы. Выгодная сделка.
Стробос молча перевел взгляд с вазы на кубки и обратно. Это был знак, что он услышал предложение об обмене. Потом он посмотрел на Толина и на вазу, молчаливый торг продолжился.
- Ты хочешь подсунуть мне этого ленивого раба. Стробос, зачем он мне? Я подожду и поймаю себе другого, более расторопного, всё.
Сробос всё ещё не сводил глаз с кубков. Саша сказал бы, что он застыл в одном положении, как крокодил в террариуме зоопарка. Герберту снова пришлось самому продолжить переговоры.
- Хорошо, но если он будет ленивым и не расторопным, я обменяю его назад.
И вот тут Стробос впервые заговорил. Это был телепатический сигнал который проникал в самую душу, минуя ушные перепонки «Толин!»
Толин просто не знал что ответить на этот зов пробирающий до пяток.
- Даа...
«Принеси их»
Робкие крылья регулярно умирающей надежды снова раскрылись в полную силу. Толин, не веря своему счастью, проворно притащил кубки и положил их рядом с вазой. Он настолько безнравственно светился от счастья за сохраненную жизнь, что Сари Герберт не смог оставить эту внезапно оголившуюся слабость без своего внимания, и снова начал торговаться с драконом.
- Кажется мне, что ты хочешь меня надуть. Я обменяюсь, а потом пошлю раба в деревню, где его сожрут. Нет, это не честный обмен. Толин, неси кубки в телегу.
Толин не смог взять кубки. Стробос проворно накрыл барахло лапой.
«Его не тронут. Я позабочусь.»
- Смотри, если он умрёт не своей смертью, я вернусь.
Стробос, видимо очень обрадовался удачной сделке с Сари. Он говорил теперь часто, но, как всегда, был немногословен.
«Хорошо.»
Герберт не искал подвоха, по своему опыту знакомства с обитателями золотого утеса он точно знал, жульничество ниже достоинства повелителей неба. Сари просто доигрывал свою партию:
- Толин!
- Да, Сари Гербет.
- Ты обещаешь быть хорошим слугой?
- Да, Сари Герберт.
Герберт неожиданно снова начал торговаться, и обратился к Стробосу.
- Если он не оправдает моих ожиданий, я всё-таки обменяю его назад.
«Он оправдает.»
Телепатический ответ был сопровожден таким проницательным взглядом, что даже умудрённый опытом Герберт поверил в это.
- Отметим сделку. Толин, неси козлёнка. Быстро.
- Да, Сари Герберт.
Стробос проглотил козлёнка за раз, вместе с буркой, в которую его все-таки завернул Толин, чтобы не обжечься, и с удовольствием отрыгнул, выпустив из ноздрей пламя. Герберт дал последние напутствия перед расставанием:
- А… это тебе не дикие сырые рабы. На углях... для себя делал. Лети уже, вонь от тебя, помойся что ли. Кстати, запомни вкус. Если ты унюхаешь запах этого плаща, между зубов твоих соседей по утёсу, можешь начинать паковать мои подарки. За свое брюхо можешь не беспокоиться. Я сам найду того, кто расстроил нашу сделку.
Стробос взмахнул крыльями и взлетел, прихватив с собой золото. От дальнейшей торговли он терял значительно больше, чем выигрывал. Толин, заворожено смотрел ему вслед, всё ещё не веря в то, что остался жив.
Герберт молча подошел и развернул его в сторону повозки, давая понять что им пора ехать. Уже напрямую направляясь к повозке по заросшей травой пойме ручья, уставший от дипломатических реверансов, Герт высказал еще одно опасение:
- Надо бы знак какой придумать, у Стробоса нюх хороший, сам он не тронет. Но как он тебя защитит от других драконов? Они твой плащ и не ели, и не нюхали. Быстро надо думать, пока он прилипал собирает.
Стробос кружил над поляной, но не улетал. Иногда он так низко проходил над землей, что на виражах касался крылом высокой травы.
- Я знаю, Сари Герберт. Мне этот знак в темноте спать не даёт. - Толин размотал повязку и татуировка на его руке вспыхнула мерцающим, но ярким светом. Дракон ожил и зашевелился обвивая руку. Герберт тут же схватил наследника за руку и поднял её высоко вверх.
- Смотри, Стробос. Это знак. Драконы не едят драконов. Передай по своей почте. За жизнь личного раба владыки земли с драконом на руке получен щедрый подарок.
Стробос очень низко пролетел мимо, запомнил татуировку и продолжил парить над поймой ручья. Некс самостоятельно подобрал рюкзак и они с Сашей залезли в коляску. На ночной стоянке остались только затухающие угли костра. Когда Толин забрался наконец на свое место возничего, Некс негромко скомандовал:
- Трогай. Не отыщет он своего прилипалу.
Герберт вальяжно развалившись на сиденье ответил как всегда из под прикрытых глаз:
- Незачем было убивать, Стробос не простит. Отыщет и не простит.
- Нужно мне его прощение. Не ты, так я, когда-нибудь повешу его рога над золотыми воротами Акропоса. Саша, одолжи мне на время свой волшебный топор. Ну где я еще встречу эту переросшую ящерицу так близко? Не надолго, сигану, и верну назад.
У Стробоса было не только хорошее зрение, но и отменный слух. Как только Некс всерьез заговорил о топоре, он набрал скорость и незамедлительно ушел за кроны деревьев. Некс, с сожалением, осознал, что время упущено. Потом он порылся под ногами и не найдя среди сумок Толина ни одной подходящей по размеру, снял с себя плащ.
– Я догоню. У меня тут перспективка наметилась. Изъять у дракона рога, куда сложнее, чем изъять у деда его магическую палку.
Некс сиганул в сторону леса быстрее, чем попутчики догадались переспросить, что он собирается делать.
Весёлая гора.
14.08.2010 7.00
Подножье золотого утеса. Веселая Гора. Окрестности города Кастос. Параллельный мир. 5 числа, сороковика Тайлет, года Лунного Тура, чертога Марены. Четверикъ. Настя
Стуба всю ночь гнал лошадей. Света звезд хватило, чтобы различить направление прямой как автострада просеки. Телега по укатанной дорожной пыли шла ровно и достаточно быстро, но из гнилого леса новоявленный раб семьи наследника выехал все равно уже по светлу. Когда взгляду открылась Весёлая гора, большие, добротные дома поместий, расстилающиеся поля и луга с, торчащими то тут, то там стогами сена, Стуба обрадовался и немного сбавил ход. Лесная дорога была значительно ровней. Теперь пришлось петлять и объезжать старые колеи. Поместье Толина находилось совсем недалеко от управы, посредине единственной улицы деревни. Стуба ворвался в вотчину не сбавляя хода. Из под колёс, то и дело, стала вылетать различная, праздношатающаяся живность. Гуси недовольно гоготали ему вслед, а курицы истерично кудахтали и роняли перья. Глена, издалека распознавшая повозку, вышла навстречу мужу и удивлённо проводила взглядом, промчавшуюся мимо тройку. Перед ней осталась, поднятая колёсами, пыль и смутный образ мужа с неестественно выпученными красными глазами. Жена скоробогатого везунчика, с самыми тяжёлыми предчувствиями, пошла вслед повозке. Когда она увидела тройку у ворот поместья Толина, её опасения усилились ещё больше. Глена осторожно приоткрыла калитку. Вид мужа, стоящего на коленях перед высоким крыльцом и Мартой, заставил её оторопеть от неожиданности.
Марта, напротив, очень обрадовалась появлению новой гостьи.
- Муж твой, Глена, умом тронулся, хозяйкой меня называет. Забери его от меня, что люди подумают?
Стуба, время от времени крепко выпивал, пытаясь тушить, то страх, то внезапно проснувшуюся совесть. Жене, нечасто, но регулярно приходилось жестким окриком приводить его в чувство.
- Быстро пошли домой, какая она тебе хозяйка?
В этот раз муженек вообще не обратил внимания на повышенный голос и суровый тон окрика. Он коротко отмахнулся, даже не поворачивая головы.
- Сено, скажите, куда сгрузить?
- Зачем мне твоё сено? У нас и скотины нет.
- Оно не мое, оно ваше!
У Глены закружилась голова, и она оперлась рукой о ворота.
- Смотри, до чего жену довёл? Иди домой!
- Не могу я домой. Мне велено сено сгрузить и вести вас в Кастос, с детями.
- Ты это говорил уже. Домой иди, выспись. Толин к вечеру приедет. Вечером придёшь, поговорим. Глена, забирай его, уже!
- Не пойду я отсюда никуда. Пожалейте вы меня. Если я вас в Кастос не свезу, мне Сари Герберт голову снимет. – Стуба перешел на крик и продолжил с надрывом и отчаянием. - Хозяйка, куда сено сгрузить?
Глена, с глазами полными слёз, подошла вплотную, и похлопывая себя ладонью по груди сделала еще одну попытку увести мужа.
- Я, я твоя хозяйка. Пошли домой. Ты дом перепутал. Пойдём?
- Да ничего я не напутал. – Не вставая с колен, Стуба, наконец, истеричным криком, уделил супруге хоть немного внимания. - Ты моя хозяйка, а она наша хозяйка. Понимааешь?
- Понииимаааю. - Завыла Глена, и села на крылечко. - Что же теперь будет тоооо.
- Не реви дура! Иди за детями, в Кастос едем.
Жена, не двинулась с места, и только всхлипывала, подрагивая плечами.
- Да что вы за народ такой, бабы? Говорят вам, не пьяный я. Просто мне велено сгрузить сено и вести вас в Кастос. Марта скажи, куда его деть... сено это треклятое... Пожалуйста?
У открытой калитки начали собираться соседи. Глена, посмотрев на людей, поняла, что сплетен не избежать и заплакала ещё сильнее. Марта, имела стервозный и вспыльчивый характер, но глядя на Глену, чуть было ни заплакала сама. Стуба, с круглыми красными глазами, стоящий на коленях, мерк, на фоне этой, подавленной горем, беременной женщины. Марта представила, что бы он делала на сносях, если бы Толин неожиданно помутился рассудком, вытерла навернувшуюся слезу и, стараясь сдерживаться, подвела итог этой затянувшейся трагедии:
- Ты говоришь, я теперь твоя хозяйка?
- Да, хозяйка.
- И, твой дом это мой, второй дом?
- Да, хозяйка.
- Твоя телега, лошадь и сено, тоже мои?
- Да хозяйка.
С каждым новым утверждением, Стуба отвечал все радостней и радостней. У него теперь совершенно безумные, довольные, блестящие глаза. Глена плакала, уже не стесняясь соседей, с каждой минутой всё громче и громче. По вотчине поползли слухи, что Стуба тронулся и селяне начали подходить, чтобы лично увериться в этой неслыханной новости. Марта зыркнула на любопытствующих селян, столпившихся у открытой калитки с высокого крыльца, холодным презирающим взглядом.
- Тогда, я велю тебе, отвезти сено в мой второй дом. - В голосе Марты не было ни жалости, ни сочувствия. Одного её холодного взгляда хватило, чтобы отогнать от ворот любопытных белоруких и новожилов. Сама того не зная, она тон в тон повторила интонацию Сари. Если бы Марта догадалась выйти со двора и узнала пристяжную, ушедшую в Кастос вместе с телегой Толина, её действия и интонации, возможно, были бы совсем другими. Но Стуба укатил на тройке сгружать сено быстрее, чем она догадалась это сделать. Марта спустилась с крыльца и с треском захлопнула калитку от любопытных глаз. Именно сейчас она была самой собой, властным, расчетливым опекуном, с правом скреплять любые бумаги в управе. Даже Глена прекратила выть и с опасением смотрела на свою новую хозяйку. Бежать ей было некуда, но Марта неожиданно улыбнулась сочувственной улыбкой, присела рядом и обняла.
- Что же делать то теперь, Мартааа?
- Ничего, ничего, всё образуется. Вот Толин приедет и всё будет хорошо. Отойдёт Стуба, обязательно отойдёт. Может в дороге чего испугался. Время то оно лечит. Главное сейчас его поменьше расстраивать. Говорит в Кастос, значит в Кастос. Сядем с детишками, прокатимся, Толина заодно встретим. Пойдём, с матерью поговорим, чтобы делала вид, что всё хорошо, не расстраивала его. И малых тоже предупредить надо. - Марта помогла несчастной жене тронутого умом Стубы подняться и они вошли в дом.
А на самой окраине наследной вотчины, в крайнем поместье, которое неизвестно когда в последний раз помнило хозяйскую руку, Стуба лихорадочно скидывал сено с телеги прямо в утоптанный навоз на дворе. Он не закрыл ворота после того как загнал телегу, и разогнанная Мартой любопытствующая публика мгновенно переместилась сюда. Новоявленный раб даже был рад, что у него столько слушателей. Он беспрестанно пророчествовал и давал полезные советы.
- Драконы проснулись, уезжайте! Сам видел ночью. Над самой повозкой пролетел... Здоровый такой.
Люди понимающе качали головой и продолжали молчать. Улыбались и ехидно тыкали в сторону слетевшего с катушек соседа пальцем, они только тогда, когда он отворачивался.
- Да вы что не верите, говорю, проснулись. Я ночью еду. А он, над самой головой, так и просвистел, чуть хвостом меня не задел. – Бессонная ночь и крайнее перевозбуждение сделали свое дело. Пытаясь донести до народа объективную реальность нависшей опасности, Стуба выразительно жестикулировал, но получалось, все смешнее и смешнее. Когда он начал размахивать руками, изображая дракона, соседи уже перестали сдерживать смех. Из толпы даже начали раздаваться провокационные вопросы:
-А ты что?
- Что? Дальше поехал. Мне велено было не останавливаться, что бы не случилось.
Некоторые селяне, особо сведующие в фантазиях, которые начали посещать Стубу за день отсутствия, задавали вопросы со знанием дела:
- Кем велено? Мартой?
- Да при чём здесь хозяйка, говорю, ночью было. Я хозяйку не видел ещё тогда. Сари Герберт велел. Я его раб, только служу хозяйке, пока он велит.
- Чей же ты всё-таки раб, Стуба?
Люди уже откровенно потешались над этим взлохмаченным человеком, с выпученными глазами. Осознание, что донести до народа нависшую над ними угрозу не удастся, все-таки пришло:
- Не верите, да? Думаете, тронулся я? - Покрутив пальцем у виска, Стуба вызвал настолько громкий взрыв хохота, что даже расстроился. Если его вообще можно было расстроить больше, после всего случившегося за день.
- Хохочите, хохочите. Вот драконы прилетят, похохочите. – Он прекратил скидывать сено и, с сожалением, смотрел на односельчан. Мужики, бабы, ребятишки уже не жались в воротах поместья, а обступили телегу и разглядывали его, как неведомую зверушку, выполняющую диковинные трюки.
У одного из очевидцев инцидента в поместье наследника возникло желание подлить масла в огонь и он очень грозно выкрикнул из толпы:
- Стуба?
- Да, Сар... – Выкрикивая формальный ответ, новоявленный раб осекся только после того, как услышал дружный хохот. Он, в отчаянии, махнул рукой и снова принялся скидывать сено. Но такая ситуация не устраивала благодарных зрителей клоунского представления.
- А люди на драконах летали?
Осознав неправдоподобность честного ответа, Стуба выпучил глаза ещё больше и сел на телегу. Продолжил говорить он уже себе под нос, но каждое слово стало достоянием внимательной публики.
- Летали, Сари Герберт, кажись, на нём сидел.
Внезапно, под хохот односельчан, он кинулся в угол телеги и начал рыться в своих пожитках. Найдя то, что хотел, Стуба, торжествующе посмотрел на толпу, вытер пот со лба, и облегченно сказал:
- Фу. Чуть с ума не сошёл.
Некоторые селяне уже начинали плакать от смеха и держались за животы. Из общего гомона слышались придурковатые вопросы:
- Ты там драконов прячешь?
Еще сутки назад, никто не посмел бы просто так зайти в его поместье, не то чтобы задавать идиотские вопросы. Стуба был уважаемым, серьезным человеком даже среди новожилов, не говоря уже о белоруких, к сословию которых, принадлежал сам. Но именно сегодня, перед неизбежностью неминуемой смерти всех этих людей, он впервые не обращал внимания на статусные рамки. Позволял этим живым трупам делать все что угодно, лишь бы прислушались и уберегли себя и детей.
- Эх вы... Смейтесь, смейтесь, просмеётесь поздно будет.
- Ты не увиливай, показывай своих драконов.
В последней, отчаянной попытке, Стуба достал из тайника кубок и показал его селянам.
- Во... видели? Сари Герберт велел с собой взять, когда чай из него допью...
Бриллианты и сапфиры, в лучах яркого, восходящего солнца, заиграли таким ослепительным светом, что некоторые люди, от неожиданности, прикрыли глаза. Народ больше не смеялся. Люди стали расходиться по домам. То тут, то там, слышались полные скрытой зависти возгласы: «Вот повезло. Такую вещь найти. Поневоле с ума сойдёшь. Это ж если продать с умом, деньжищи то какие. Вмиг новожилом станешь. А еще и матка его опять на сносях. Теперь наследника носит. И все земли арендные к нему отойдут. Шутка ли, за день богаче увальня станет и грымзы его тощей. Вот он и тронулся от счастья. Как не тронуться, если свезло так? Сам бы тронулся, везёт же дуракам».
Нет, Стуба нисколько не осуждал этих завистливых людей. Он, неожиданно для себя осознал, что еще вчера был таким же. Но у него сегодня остался шанс избежать неминуемой смерти, а у завистливых соседей его уже не было. Вера в свою невероятную везучесть, поколебленная чередой незадач вчерашнего дня, воскресла на новом, метафизическом уровне. Я не знаю плана богов, но они улыбнутся мне, что бы ни случилось.
Как попало скидав большую часть сена с телеги, Стуба кинулся менять лошадей. У него была запасная лошадь, но заменить всю тройку? Даже подобрать более менее съезженную пару не представлялось возможным. Решение пришло неожиданно. Незачем никого отдавать драконам, кто дойдет, тот дойдет.
Соседи расступались, провожая проезжающую по улице телегу, сопровождаемую тремя уставшими незапряженными конями с понимающими, завистливыми взглядами. Чуть отъехав от дома, он встретил, убитую горем, жену в сопровождении всей семьи Толина. Хозяйка шла на прогулку, приодев детей, как на печатный смотр. Все наследники сверкали белизной тонкого льна и каменьями, вшитыми в шитье оторочек. Марта, конечно, не могла знать всю конюшню своего новоявленного раба, и не стала противиться его безумному желанию захватить со двора всю живность. Она, наоборот вела себя, как ни в чем не бывало, не взяв из дома даже запаса продуктов. Без сборов и узлов, так без сборов и узлов. Гордая, она ждала, пока мама Тая и дети рассядутся в повозке на, заботливо расстеленный Стубой, войлок, поверх мешков с барахлом, скупленным на рынке, и, с суровым выражением лица, отбивалась от настырных вопросов Янека.
- Мам, а мам, а далеко мы кататься едем?
- Отца встретим и назад.
- Жаль, вот было б здорово в город съездить.
- Подрастёшь, съездишь.
- А когда я подрасту?
Марта огрела подрастающего наследника настолько суровым взглядом, что он забыл вопрос, который только что задал. Сама того не ведая, она в точности копировала интонации Сари Герберта
– Янек!
- Да, мама.
- Прекрати трепать Соню за косы.
- Она первая начала.
- Ага, первая. – Соня взвыла от негодования, но осеклась, встретившись с суровым взглядом матери.
- Софья?
- Да, мама.
- Тебе велено было орать?
- Всё равно, так нечестно, он дерётся, а я виновата.
Марта отказалась садиться и позволила Стубе развернуть повозку. Его лицо сияло такой радостной улыбкой, что Глена, посмотрев на мужа, не удержалась и снова заплакала. До дома Стубы было совсем недалеко, и Марта, отпустила повозку, подав знак, что они дойдут пешком. Уже возле ворот Глена остановилась и продолжала плакать, уткнувшись лицом в плечо своей новой хозяйке.
- Не реви, дура. Иди, детей зови. - Марта, в сердцах, сверкнула перед тронутым соседом растопыренной пятерней, и он тут же проглотил язык.
– Пойдём, я помогу.
Когда мать с тетей Гленой скрылась в доме, Янек, воровато поглядывая в сторону ворот, начал донимать возничего вопросами.
- Дядя Стуба, а драконы большие?
Стуба никак не мог понять, чем же он умудрился прогневить хозяйку, и кидал отговорки, думая о своем.
- Большие, Янек.
- А какие большие?
- Как дом.
- Ух ты.
Таисья, понимая, что угомонить подрастающего, избалованного отцом, наследника кроме неё некому, включилась в разговор. Она, говорила тихо и иногда растягивала гласные, как воспитатель в детском саду:
– Тааак?
Янек тут же заткнулся и принялся изучать борта телеги. Было видно, что молчаливую Таисью, как всегда одетую в черное, он боится, так же как мать, если не больше. Пауза продлилась совсем недолго. Из, оставленных распахнутыми Стубой, ворот вышла Глена с детьми. Она вела близняшек, чуть старше младшей наследницы Маруси за руки. Марта отстала и принялась затворять распахнутые ворота. Окрик жены Стубой снова заставил хозяйку, молча, сверкнуть пятерней.
- Что же ты дура делаешь? Брось детей, хозяйка ворота сама затворяет… -увидев недовольство хозяйки, новоявленный раб, мгновенно соскочил на землю и кинулся на помощь. Глена, чтобы не расстраивать детей, держалась как могла. Она по одному подала их Таись и сама забралась в телегу. Близняшки, чуя неладное, тут же прижались к матери и затихли. При приближении Марты, ребятню, облепившую повозку, сдуло на почтительное расстояние. Она отказалась от помощи и сама легко заскочила внутрь. Прогулочный вояж в неизвестность наконец начался.
- Извините, хозяйка, что ворота не прикрыл. Забыл что дом не мой уже, виноват.
Марта, уже порядком уставшая от этого неожиданного карнавала, с масками потакания сумасшедшему, просто махнула рукой, показывая, что пора ехать. Отъезжая от ворот, Стуба кричал всем, кто мог его слышать:
- Спасайтесь, селяне, драконы проснулись. Уезжайте... пока ещё можно!
Увидев, что на выезде с вотчины, собралось много провожатых, желающих напоследок подивиться этой шутовской прогулкой, он снова остановил коня, встал во весь рост и обратился к соседям с последней речью.
- Поверьте мне, люди добрые. Себя не жалеете, детей пожалейте. Пожрут ведь драконы всех, как два круголета назад. Уезжайте, не медлите!
Глена снова заплакала и ей тут же в голос начали подвывать близнецы. Даже мама Тая с, обычно, нечувствительным к чужому горю сердцем, прониклась бедой, свалившейся на голову этой беременной женщины. Никто не прерывал тронутого. Все просто тихо ждали когда он выговорится.
- Как знаете, я вас предупредил. – Стуба понял наконец, что его призывы никого не трогают. Он обвел провожатых насмешников взглядом полным скорби, снял шапку и поклонился им, вызвав очередной взрыв хохота.
- Простите меня за всё, люди добрые, прощайте навеки.
В сердцах скомкав шапку, возничий тронул. Шутовской караван покинул, наконец, общинную вотчину, под улюлюканье провожатых.
По дороге к лесу наконец наступила тишина. Обстановка прогулки была тягостная. Стуба перебирал в памяти селян и корил себя за то, что не смог уговорить их уехать. Глена, тихо всхлипывала, уткнувшись в плечо Таисьи. Только старшие наследники не прониклись этой общей бедой, они озирались по сторонам, надеясь разглядеть в небе драконов. Телега выехала на древнюю ровную дорогу и быстро покатила в сторону города. Марта пересела так, чтобы удобнее было смотреть вперед, рассчитывая увидеть Толина одной из первых, а Соня мечтательно заглядывалась ввысь на голубое небо и макушки вековых деревьев. Только беспокойный Янек хаотично шарил глазами по сторонам.
- Мама, мама, смотри, гарь какая-то, а вот ещё одна.
Выйдя из оцепенения, Марта мельком глянула в сторону и страшная догадка мгновенно скинула маску сентиментальной отзывчивости с её лица. Она обвела суровым взглядом своих старших и по очереди показала на каждого из них пальцем:
– Вы, двое, взяли малых и зарылись в сено. Каждого кто оттуда вылезет, я сама выброшу из телеги в гнилой лес.
Потом очередь дошла до Глены. Она увидела палец, указывающий на неё, глаза, не знающие жалости, и, наконец, осознала, что попала в рабство не к самой добродушной хозяйке.
- Прекрати причитать. Здоров твой Стуба. Тут другая беда, пострашнее...
Большинства жителей Веселой Горы, к следующему утру, уже не было в живых, а оставшиеся в живых - завидовали мертвым. .
За Горизонтом. Часть 1
© Copyright: Лев Мишкин, 2019
Свидетельство о публикации №219102601131
Свидетельство о публикации №219102601131
Рецензии